Дарвел Истинный: Наследник двух магов

Текст частично отредактирован под новую версию, так что могут встречаться нестыковки. Сори.

Серия: Дарвел Истинный.

Наследник двух магов.

Часть первая. Яйцо гатара.

Предисловие-интерлюдия.

У крутого изгиба скованной льдом реки на высоком заснеженном холме стоял серый и угрюмый в своей напускной естественности собор*. Кольцо окружавшей его снежной целины не было нарушено даже малым следом, не то что человек, но даже и мелкий зверь не проходил по ней со времени породившей её метели. От этого, жилище верума* иерарха четвёртого ранга Мирима урТакай казалось заброшенным, но это было не так — разносившийся по подветренной стороне аромат свежеприготовленной пищи безоговорочно это доказывал.

Собор был выполнен в стиле естественной природной примитивности, превосходно подчёркиваемой грубыми изломами отделочного камня, и от того казался грозным. Восемь башен похожих на старых умудрённых в бесконечных боях и походах ветеранов, вызывали чувство уважения мощью прикрывавших их щитов и блеском генерирующих кристаллов обрамлённых многоуровневыми радиаторами. Над кольцом строений как арий* над бездарями* возвышался домин* собора, выполненный всё в том же стиле что и остальные строения, но с гораздо большей изысканностью.

В пяти сотнях шагов от собора уже несколько дней перетирала воздух "стена безмолвных ветров*", оберегавшая его от внезапного удара осаждающих дом мага сил. Сами эти силы встали большим лагерем в пяти километрах от собора, и чего-то ждали, изредка рассылая по окрестностям патрульные отряды.

Мирим урТакай стоял у панорамного окна четвёртого этажа домина и смотрел ясными серо-голубыми глазами на восток, туда, где за пеленой начинавшегося бурана находился лагерь его врагов. Он мог бежать, укрыться у союзников, попытаться спрятаться в каком-нибудь тайном убежище, но не видел в этом смысла — в любом случае ему в этой войне не победить и клан не сохранить. В этой войне — по его мнению — победителей вообще не будет, а его мнению стоило доверять — всё-таки Мирим был сильнейшим и опытнейшим магом астрала, но веками копившие взаимную ненависть маги опьянённые возможностью претворить свою месть пренебрегали всеми его предостережениями и вели одну битву за другой. Собственно из-за его способностей он и оказался в том положении, в каком находился, да и по-другому просто быть не могло — ни кто и никогда не оставит в стороне столь сильную и важную фигуру как он, как бы она не демонстрировала свою нейтральность.

Он как мог оттягивал этот момент и пытался остановить войну, но сил жаждущих её было слишком много, да если честно признаться — её желали все иерархи находившиеся на Неогее, слишком много амбициозных молодых ариев прибыло сюда, и слишком многих из них постигла неудача. В какой-то мере всё происходящее было предопределено уже давно, и корни этой предопределённости тянулись в архонат* Геона, но Мирим рассчитывал что в критический момент метрополия всё-таки вмещается, но этого не произошло, и старый маг мог лишь догадываться о причине — слишком давно он будучи с головой погружённый в свои исследования не был в родном мире.

Эх, знать бы заранее — что оно всё именно так сложиться, — вздохнул про себя Мирим, — но что уж сейчас поделаешь, история не время — обратно не повернёшь, остаётся только делать всё возможное в надежде на то что твоё имя и величие твоего клана не канут в безызвестность — большего то он достичь не мог ни по каким раскладам.

Естественное погодное явление медленно превращалось в "ледяную вьюгу*", мягкие снежинки слипались в гранёные градины, яростно терзавшие защитные щиты, темневшие от этого и погружающие в сумрак внутренний двор собора.

"Владыка, атака началась, главный заклинательный покой приготовлен к указанному вами ритуалу в указанной конфигурации, экспедиционный отряд готов к прорыву". — Сообщил веруму центральный координатор сетей — Нор.

— Что ж, начнём, — вслух произнёс маг, приняв окончательное решение, и развернувшись, направился к лифту.

В одиночестве ступив на платформу лифта, Мирим передёрнул плечами — без годами сопровождавшей его днём и ночью свиты он чувствовал себя.... Не, не одиноко.... Обнажённо. Почему при подготовке в качестве представителей своей воли он использовал именно свиту и приближённых слуг, он и сам не знал. Возможно, причина заключалась в привязанности, выработавшейся за годы их службы, и желании дать им шанс на выживание, а возможно в большем доверии, но так или иначе, сейчас при нём из всей свиты остались только восемь пигильяров*. А из приближённых слуг он оставил при себе лишь тех, для кого жизнь без хозяина, которому они её и посвятили, будет хуже смерти.

Спустившись на первый подземный уровень, Мирим торжественно вошёл в главный заклинательный покой в своём парадном одеянии иерарха четвёртого ранга: Чуть просвечивающем хитоне* повелителя духов белого ниже пояса переходящего в чёрный цвет, в поясе, перехваченном четырёх ручьевым лорум-поясом*. Тяжёлом, расшитом золотом четырёх ручьевом лорум-убрусхиле* перекинутом через шею, концы которого свисают до нижнего края лорум-пояса. Фиолетовой парадной порфире* властителя астрала расшитой серебряной нитью, и подбитой мехом серебристой шиши*. На плечах его лежат бирмы* с печатями и образами восьми хранителей духа, на груди лежит шестигранный золотой реликварий* украшенный сканью* и нефритовыми вставками. Через плечо по типу перевязи перекинута лествица*, в левой руке чётки-думки*, в правой Посох Василиска.

— Начинаем, — скомандовал Мирим, своим пигильярам замершим у стен заклинательного покоя на углах большой октограммы высшего призыва.

Шло время, накопители основной батарей стремительно пустели, пигильяры пропотели от напряжения так, что с их одежды начал капать пот, а ург* не торопился откликнуться на призыв. Тем не менее, Мирим не торопился поддаваться паники, он был слишком опытен и знал — его зов давно услышан и если бы ему было отказано он об этом уже был бы осведомлён, просто ургу зачем-то нужно чтобы он истратил определённое количество столь драгоценной в преддверии боя маны.

Неожиданно взвыл сигнал угрозы высшего порядка.

"Обнаружено присутствие существа божественного плана высшего уровня класса "Творец", предположительно урга". — Тут же сообщил иерарху Нор.

А кто это ещё может быть? — с удовлетворением иронией и восхищением одновременно подумал Мирим, глядя на светящуюся мягким белым светом будто покрытую тёмной вуалью медузу с переливающимися всеми цветами магии и радуги щупальцами-нитями уходящими в пол.

"Ты не обычный органус*, и твои намеренья праведны во времени. Ты окончательно решил? Говори". — Раздался в голове Мирима вызывающий священный трепет тёплый как у матери и суровый как у отца голос.

— Да, священный Ург! — громко и чётко ответил арий, не испытывая в этот момент и доли сомнения в своём решении — ведь оно уже одобрено.

"Мы одобряем соглашение, я выступаю исполнителем, плата будет принята согласно установленному порядку". — Постановило существо и исчезло без следа.

Мирим сел на пол, его пигильяры повалились как бесчувственные трупы — лишь биение их сердец говорило — что они ещё живы.

— Господин? — взволновано спросил подошедший к Мириму орк Бейк, командир особой группы, в экспедиционном отряде, вызванный Нором для получения специального приказа.

— Слушай приказ. На перевале Секущего снегопада отряд попадёт в засаду, ты должен сделать так чтобы лишь Лирой со своей свитой прорвался и ушёл, а остальной отряд — а главное обоз — были разбиты. Выполняй, — жёстко с явным раздражением на лице отдал приказ Мирим — ни что не хочет умирать а уж маг разменявший шестую сотню лет тем более.

Орк ушёл.

В заклинательный покой быстрой походкой вошёл высокий светловолосый голубоглазый молодой человек в мантии бездарного мага.

— Повелитель, я всё сделал, как вы велели, но я так и не понял — зачем я это делаю, и боюсь ошибиться в своих действиях, — произнёс молодой человек, застывший в уважительном полупоклоне, перед вставшим иерархом.

— Встань прямо и посмотри на меня, — приказал арий.

Молодой человек тут же выполнил приказ смело и с достоинством, но без капли какого-либо неуважения, взглянув в лицо иерарху четвёртого ранга.

— Лирой — с теплотой и болью в голосе произнёс Мирим всматриваясь в лицо юноши, будто хотел навечно запечатлеть его образ в своём сознании. — Твоя задача одновременно проста в понимании и в то же время крайне сложна в исполнении. Ты должен передать этот посох, и это кольцо, своему, ещё не рождённому сыну, — арий не отрывая взгляда от лица Лироя, снял с правой руки кольцо в виде двух переплетённых змей. — Это твоя главная задача, и я надеюсь, ты её выполнишь с честью. Поэтому ты со своей свитой пойдёшь в головной части отряда, и когда на перевале Секущего снегопада вы попадёте в засаду, ты должен будешь бросить всех и уйти со своей свитой. Я надеюсь на тебя, помни об этом, — Мирим вложил во взятую им правую руку юноши своё кольцо клана Амфисбена.

— Я не подведу вас повелитель, — уверенно пообещал Лирой, сжав кольцо в руке, а по его щеке потекла одинокая слеза — он всё понял.

— Иди.

Четко развернувшись, Лирой направился к выходу.

— Да будет судьба и Суженицы* к тебе благосклонны, — тихо прошептал Мирим, — пусть они будут благосклонны к твоим потомкам и моей последней надежде.

Глава первая "Охотничья".

Уставившись на свои дрожащие от усталости руки, я сидел на выступе скалы и тяжело дышал. Шутка ли — четыре десятка махов(64м) почти отвесного склона. И какой это только бес понес меня сюда — думал я. Хотя понятно какой — жадный и бесшабашный. В прошлом году по весне ходили слухи, что в Коржине яйцо гатара* продали за восемьдесят пять золотых империалов. А ведь именно за ним я и приперся в сие место, обычно всеми обходимое стороной.

Восемьдесят пять золотых империалов — это одна тысяча и семь сотен полновесных серебряных империалов. А в дарах и вовсе столько, что и не счесть, наверно целый воз.

Ладно, надо найти место поукромней. А то, не дай боги, заметят твари летающие, им только раз плюнуть — и от меня останется... да мало что останется. Они конечно не драконы, три, ну пять раз плюнут, и — всё. Хотя, мне и одного раза хватит за глаза.

Последний раз глянув на раскинувшиеся передо мной горы Косова отрога Серебристых гор, утопающие своими подножиями в зелёном ковре леса, встал и принялся готовить себе путь к бегству. Вытащил веревку с двойным крюком из заплечного мешка и принялся искать — где зацепить. Обвязать какой-нибудь выступ иль камень не вышло, но нашлась подходящая трещина. Закрепив крюк и проверив как он держится, скинул верёвку вниз. Ну и двинулся дальше по карнизу.

Думал добраться до восточного склона (что был просто усыпан здоровыми камнями, среди которых можно было легко спрятаться), и там затаиться до полудня; но, через четыре сотни шагов удобный путь оказался перегорожен упавшим обломком скалы. Одним концом каменная плита упиралась в карниз, а другим в подобие выемки в склоне. Перебраться по верхам можно, но надо возвращаться и лезть по неудобному склону, да рисковать сорваться, — чего не очень-то и хотелось. Тем более что можно было и так на другую сторону перебраться, тут надо-то всего шагов пятьдесят меж каменюкой и скалой проползти, и всё. Хоть и боязно это — под камни соваться — но вроде обломок крепко лежит. Толкнув пару раз каменюку — не шатается ли — полез в щель.

Проползя две трети прохода, я вдруг почувствовал справа некую пустоту. Помахав рукой, нащупал край выемки.

Так, если выемка большая или вообще пещерка, лучшего укрытия и не найдешь, — подумал я, — только темно больно невидно ни зги, руками пошарить — вдруг зверушка какая цапнет.

Сконцентрировав силу в ладони, вызвал магический свет. Не заклинание конечно, просто магическая способность, кто же за просто так заклятью научит. Слабого света едва хватает, чтобы хоть что-то рассмотреть шагов на десять вперёд, — но хоть что-то. Охватить всю пещеру взглядом и хоть примерно оценить размеры, не получилось. Встав, пошёл вглубь, всё время оглядываясь по сторонам. Увидев впереди стену, прикинул размеры пещеры — шагов пятьдесят в длину получается. Справа проявился проход. Посветил туда — пещера далее плавно заворачивала влево. Пойдя дальше, сделал всего пару шагов и, замерев как вкопанный, мгновенно покрылся потом — хоть в пещере и было весьма прохладно, скорее даже холодно. Липкий страх, казалось, сковал тело самыми что ни на есть настоящими путами.

Справа, прислонившись к стене, лежало нечто похожее на человека. Сглотнув, всмотрелся, — покрытые пылью останки человека, высохший череп валяется отдельно. Облегчённо вздохнув, сделал пару осторожных шагов вперёд. Бояться тут нечего — одни кости остались, а скелеты, — как известно, нежитью не бывают. Боятся нечего, а мурашки так и забегали по спине, — наверно от холода.

С опаской косясь на проход, я стал внимательно осматривать то, что когда-то было человеком. Вроде как воин, что-то наподобие кожаного доспеха некогда закрывало его тело от горла до середины бедра. Поверх доспеха шли всякие ремни с разнообразными ножнами и карманами. Заметив лежащий рядом меч, цапнул его и, как будто, почувствовал себя уверенней. Подумал обыскать карманы, но решил сперва осмотреть пещеру дальше. Конечно, хищники, да и нежить тоже, кости бы растаскали, но мало ли что.

Пройдя шагов триста, дошёл до конца пещеры, где обнаружил ещё два тела, вернее их останки. Сама пещера далее переходила в узкую щель, уходящую вверх и в сторону. Первый скелет, — в плаще, — лежал вроде как целый и это несколько настораживало. Вот второй — никаких подозрений не вызывал, сразу видно — убит копьём. Вон, древко, до сих пор в рёбрах торчит, а значит, мертвец после смерти не двигался. Подобрав камень, что лежал в шагах десяти сзади, прицелился и, затаив дыхание, швырнул в голову первому. Так как попасть в голову с первого раза я не рассчитывал, то пустил камень чуть ниже, чтобы, отскочив от пола и покатившись, он точно задел её. Так и вышло. Камень, отскочив от пола, стукнулся об голову, отчего она свернулась набок и откатилась на пядь(20см) в сторону. Облегчённо вздохнув, подошёл ближе и ещё раз уже более внимательно, всё осмотрел, выискивая намеки на какую-либо опасность, — несмотря на то, что никакой опасности вроде как не было, меня всё равно немного потряхивало от страха.

Осмелев, стал по-хозяйски — хоть и с немалой опаской — обыскивать останки, и собирать все мало-мальски ценное иль полезное. Намаялся — правда, некоторые вещицы были явно магические, и брать их в руки я опасался; да и просто швыряться в человеческих останках — хоть и остались от них одни только кости — было край как неприятно. В таких случаях я пользовался кинжалом с ножнами, на конце которых был удобный для подцепки маленький шарик, и сделанной из подпояски петлёй. Кучка — собравшаяся в конце — получилась весьма приличная и, явно, для меня неподъемная.

Два меча в ножнах, три кинжала и четыре метательных ножа, так же в ножнах. Посох, без сомнения магический, принятый мною по-первости за копьё. Ящик, верней ящичек, из серебристого металла — полторы на две пяди(30*40см) и два пальца(5см) толщины. Арбалет, весь рассохшийся, но целый. Непонятный механизм,— но, так как у бывшего хозяина были стрелки, то явно воинский. Странная вытянутая штука, удобная для того чтобы держать в руке, сделанная из непонятного материала выглядевшего при взгляде простым взором как кость, а в магическом взоре — как металл. Похоже, какой-то жезл — подумалось мне. Ещё было семь золотых монет, тридцать четыре серебряных, и с сотню медных. Два магических браслета усыпанных самоцветными камнями. Пять амулетов — видимо защитных — с серебряными цепочками, чтоб на шею вешать. Семь колец, да серебряные бляхи с ремней. Всё это лежало на чудом как сохранившимся плаще, — не иначе на него какое-то заклятье нанесено было.

Теперь передо мной встала большая проблема — как всё это перетащить домой за одну ходку — так как оставлять такое богатство без присмотра даже на три дня было страшно. Ещё неплохо было бы и яйцо прихватить, зря что ли я на него столько сил потратил да и похвастаться хотелось, яйцо — это вам не какой-то клад. В общем можно было и так оставить, кто сюда ещё залезет, — но я-то залез. Почесав репу, я огляделся, на глаза попалась куча камней. Заложу камнями, да и всё, — решил я, — если кто и запрётся, то точно копаться в камнях не будет.

Подойдя к куче, осмотрел её со всех сторон. Куча производила странное ощущение неправильности, создавалось впечатление, что кто-то огромный нарочно сгрёб камни в угол, будто заваливая что-то. Выбрав место, где камни были помельче, я стал убирать их в сторону, выкапывая узкую длинную ямку. Убрав очередной камень и увидев рукоять меча, я понял — что под камнями ещё одни останки — и издал горестный стон, — теперь мне стало понятно, что за жаба душит богатеев, сам познакомился с ней. Если их раскапывать, то про яйцо можно будет забыть, и так опаздываю. Так-то добыча поболе будет, чем за яйцо дадут, раза в два, а то и пять; но так жаль стольких затраченных стараний. Да куда они денутся, — мысленно сплюнул я, и с трудом сглотнув — будто меня и вправду кто душил — развернулся к куче.

Завернув в плащ деньги, амулеты, кольца, браслеты и бляшки, положил в котомку. Уложил туда-же кинжалы и метательные ножи. Не удержавшись, положил рядом меч полегче и арбалет. Все остальное сложил в ямку, и аккуратно заложил камнями. Положив мешок с арбалетом и мечом у входа в пещеру и, взяв с собой лишь подготовленный для яйца мешочек из толстого войлока, полез дальше.

Выбравшись из пещеры, чуть не бегом прошёл по карнизу почти до восточного склона. Дальше, перебегая от камня к камню, изредка карабкаясь по россыпям, добрался до южного. Последнюю пару сотен шагов пришлось идти, пригибаясь все ниже и ниже, а в конце и вовсе ползти на брюхе. Чем ближе я подбирался к гнезду, тем сильнее задумывался — а так уж ли мне нужно это яйцо и не повернуть ли обратно — но охотничий азарт гнал вперёд, уж больно трофей был желанным.

Наконец, выглянув из-за очередного здоровенного булыжника, я узрел спящего гатара, лежавшего на плоском выступе скалы. Подобрав небольшой камешек, подкинул его в руке — примеряясь к весу. Примерившись, не высовываясь из-за камня, навесом кинул его в гатара, — дабы проверить, что тот вправду спит, а не просто лежит. Камешек, глухо ударившись обо что-то, звонко стрекоча покатился по камню выступа, пока не остановился. Не услышав звуков шевеления и чуть обождав, выглянул. Гатар лежал всё также, засунув свой длинный зубастый клюв под правое крыло. Желая убедиться наверняка, взял ещё камешек, и запустил его в тварюгу, уже на этот раз, выглядывая из-за камня. Камешек подло пролетел мимо цели и, перелетев через гатара, упал без звука. Видимо, попал во что-то мягкое или улетел в пропасть. Третий раз всё вышло как надо. Камушек ударился о плечо гатара, отскочив, ударился возле клюва, и откатился к гнезду. Гатар не шевельнулся.

Видимо, мысль использовать сонные травы, а не магические зелья иль яды, которые, как известно, на гатар почти не действуют, была верной. Да и подсунуть их было бы не так просто, ведь гатары едят только живую рыбу. В общем-то, с голоду жрут всё, что поймают живьем; но эти точно не голодают, вон какой упитанный.

Осмелев и глубоко вздохнув, я стал подкрадываться к гнезду. Одним глазом неотрывно наблюдая за гатаром; другим стараясь смотреть под ноги и тщательно выбирать — куда наступать, — не дай пресветлые, на что-нибудь наступить, поскользнутся, или ещё как шумнуть. Шаг за шагом, приближаясь к гнезду, я с всё усиливающимся по мере удаления от спасительного камня страхом напрягал все свои чувства, готовый в любое мгновение при первом же признаке опасности дать стрекача. За полсотни шагов, что подбирался к гнезду, взмок так, что рубаха насквозь промокла.

Все также, не сводя глаз с гатара, на ощупь сунув руку в гнездо, наткнулся рукой на ветки — сердце пропустило удар, налетевший порыв ветра вызвал судорожную дрожь. Сделав над собой усилие, сунул руку дальше. Нащупав два яйца, взял одно из них и, забыв от страха и про мешок и про всё остальное, просто прижал его к груди. Встав, брать второе яйцо — имевшееся в гнезде — не стал, хоть и хотелось очень. Тут одно бы утащить, оно ведь оказалось не таким уж и легким. Идя обратно, из всех сил старался не сорваться в паническое бегство, гатар проснётся — я умру. Дойдя до камня — за которым прятался когда кидал камушки — зашёл за него и, медленно с бережением, сел на карачки. Лишь после этого я позволил себе моргнуть — глаза резануло болью и потекли слёзы

Как бы мне сейчас ни хотелось посидеть, нужно торопиться, — ведь скоро гатариха вернется, и мне тогда несдобровать. Вытащив из-за пазухи заранее припасенный мешок из толстого сукна, засунул в него яйцо и, завернув, завязал его. После чего пригибаясь и приседая, поспешил убраться подальше. Я бы, наверно, и бегом припустил, да ведь так и навернуться влегкую можно, не поле чай — гора. Вдобавок яйцо всё время норовило выпасть, — заплечный мешок то в пещере остался.

А убрался я, кажись, вовремя, — только завернул на северный склон и стал подбираться к карнизу, как за горой раздался разъярённый клекот. Тут уж я не удержался и поскакал к карнизу как настоящий горный баран, а добравшись до него, понесся бегом. Добежав до пещеры, змейкой шмыгнул под камень.

Перевел дух я лишь в пещере — тут гатар меня точно не увидит. Отдышавшись и уняв дрожь, я стал собираться. Тут конечно безопасно, но ночевать тут — считай в могиле, что-то мне не хочется. Да и без этого, ночевать в каменной пещере по весне, да ещё и без дров, — совсем не дело. Надо добраться до охотничьей заимки, где хоть какие-то отвращающие знаки есть. Подтянув мешок к себе, уложил в него сверток с яйцом и крепко завязал. Отпоров полоску от полы рубахи, привязал её к ножнам, как перевязь, и пристроил меч за спину. Арбалет с болтами хотел оставить, но жадность победила. Специальные ножны для болтов сохранились и мне, хоть и с трудом, но удалось их закрепить на ноге. Арбалет же решил нести в руках. Собравшись и тяжело вздохнув, стал выбираться наружу.

Подползя к краю, прислушался. Судя хоть и по редким, но громким крикам, один гатар был у гнезда, а второй метался между гор, ища подлого вора. Всё-таки хорошо, что я не попытался утащить второе яйцо, вдвоем бы они точно не дали мне уйти, а от одного как-нибудь удерем.

Выждав когда крики одного гатара стали удаляться, я выбрался из-под камня и, закинув мешок за спину, побежал к оставленной веревке. Добежав, выхватил из-за пояса заранее припасенные старые рукавицы и уткнулся взглядом в арбалет. Плюнув, засунул под лямку мешка, — упадет, так упадет. Надев рукавицы и обмотав веревку вокруг правой руки и захлестнув за левую ногу, стал спускаться вниз. Спустившись, побежал по насыпи к растущим ниже деревьям, — верней маленьким кривым деревцам, только и годившимся что на дрова, но, которые всё же, могли послужить неплохим укрытием. Далее все было просто, иди — по сторонам посматривай, да прислушивайся, а когда гатар рядом объявляется, под деревьями прячься, иль корягой какой. Правда, деревья были не везде, и в таких местах приходилось бежать. Да не прямо, а от одного большого камня к другому, или от куста к пучку высокой травы, чтобы было — где прятаться. Но к закату до заимки всё же добрался.

Из заранее заготовленных дров, развёл в очаге огонь, чтоб тепло и светло было сидеть. Сходил наружу и привязал на высокую ветку в подношение лешему ломтик хлеба — духи еду — как символ жизни ценят больше всего другого. После чего сконцентрировавшись и пустив чуть маны в ауру, мысленно крикнул "Лесной хозяин, прими сие подношение и дозволь заночевать в твоих владениях". Это пусть Гудим на весь бор орёт-старается, а мне как будущему магу не к лицу, — духи ведь призыв не ушами слышат, а мысленный посыл воспринимают, так и зачем скомороха из себя корчить.

Вернувшись в заимку, сел разбирать мешок — еда то вся внизу оказалась. Снаружи поднялся завывающий ветер и тут же стих — леший приходил и подношением остался доволен.

Вынув яйцо, посмотрел его в истинном зрении. Аура яйца больше светилась "жизненным" и "земляным" цветом, — видимо всё хорошо, и мои скачки ему не навредили. Осторожно уложил его в угол на землю, — чтоб точно никуда не упало.

Вытряхнув все остальное на скамью, выудил сверток с куском соленого сала и двумя горбушками хлеба. Разложив хлеб на тряпице, нарезал сало мелкими кусочками, положил на горбушки, и принялся жевать свой немудреный, но весьма питательный ужин, запивая водой из баклаги. Какое блаженство, — думал я, привалившись спиной к стену и, вытянув ноги, — м-да, денек был хлопотный.

С утра в речке — что гатар посещал перед обедом — вытащил из садков заранее наловленную рыбу-змеёвку. Больно он её любит, нарочно прилетает сюда, поохотится на неё. Аккуратно — дабы рыба не издохла раньше обеда — пришил к ней кишки, набитые измельчённой травой сонного мака.

Думал у бабы Вары зелье какое выпросить, да только когда расспрашивал её про гатаров, она обмолвилась, что слабые заклятья да зелья на них не действуют. Так что пришлось собирать сонный мак, сушить его в теньке, перетирать и в кишки набивать.

Далее привязал рыбин к вбитым в дно колышкам так, чтоб они не уплыли никуда, и не спрятались где-нибудь. Да не в одном месте, а полтора десятках на версту(819м), — чтоб вернее было. После чего к горе поспешил, — чтоб до полудня к логову подобраться и ждать, когда гатара к озеру полетит, освежиться да поохотится, а гатар останется гнездо охранять.

Дожевав первую горбушку и посмотрев на вторую, решил оставить её на завтрак. Глянув на кучу, решил посмотреть трофеи получше, в пещере как-то не до того было.

Два кинжала имели богато украшенные серебром и золотом рукояти и серые клинки. А третий, имел, хоть и неплохо сохранившуюся — но всё же простую рукоять, ну и лезвие было темное с рыжеватыми пятнышками. Оно и понятно — простому воину принадлежал.

Метательные ножи, также принадлежавшие воину, тоже были простыми, вдобавок приросли к сгнившим ножнам. А вот у того — в конце лежавшего, ножи были явно с каким-то заклятьем, когда-то; так как клинки были покрыты рунами, а в рукояти вставлены стеклянные кубики. Правда, сейчас в них уже никакой магии видно не было; немудрено, — столько лет прошло, может сотня, а может и две.

Развязав плащ, стал с жадным трепетом рассматривать самую ценную добычу.

Браслеты, — один золотой в виде изогнутой полукругом пластины, с тремя кожаными ремешками, другой серебряный, раза в два шире первого, из двенадцати одинаковых пластин, соединенных друг с другом по очереди, — были усеяны разными камнями, наверняка драгоценными, и рунами или какими-то другими магическими знаками. Магическим же взором, было видно оплетающие браслеты нити и легкое свечение некоторых камней. Что явно говорило о наличии работающих заклятий, ну а как они там работают — мог определить только маг.

Из пяти амулетов один точно уже сломался; квадрат из меди в полтора пальца(3,75см) шириной, на котором были три пластинки из кости, с вырезанными рунами, — выглядел старым и хрупким, и никакой магии в нём видно не было. Хотя бросать его только из-за того не следует — камень и несколько серебряных проволочек что-то да стоят.

Ещё два, в виде пятиугольников из фаянса, покрытых золотыми рунными рисунками, в центре имели по четыре прозрачных камня, соединённые с рунами тонкими серебряными проволочками. Спереди всё это защищалось серебряными полосками, спаянными с серебряным же ободком. Магическим взором были видны совсем слабенькие рассеивающиеся нити плетении, что давало надежду.

Четвертый был самый интересный. Округлой формы, из серебра, три пальца(7,5см) шириной и один(2,5см) толщиной, с небольшой ямкой в середине, и чёрной точкой внутри. Покрыт он был золотым рисунком, не похожим ни на руны, ни вообще на какое-то письмо, но в тоже время явно что-то значившим. Магическим взором, я — как не напрягал магическое зрение — не смог увидеть ни каких плетении, но они были, ведь было видно несколько ярких нитей выходящих из амулета, и еле заметное равномерное свечение вокруг него. От удивления я даже истинным взором взялся его рассматривать, что в прочем — как и следовало ожидать — ни чего мне не дало.

Последний был сделан из костяной трубки три пальца(7,5см) длиной, покрытой кольцами серебряных рун разделенных серебряными же колечками. Внутрь трубки были вставлены камни сиреневого цвета, видневшиеся с обоих концов. Трубочка была оплетена нитями сложного заклинания, в котором даже рассмотреть что-то было трудно.

Четыре кольца-перстня из золота с разными камнями слабо светились. Видимо не так уж и много времени прошло, раз заклятья всё ещё не развеялись от времени. Две серебряных печатки, с покрытыми рунами глазурью, теперь были просто украшеньями, — все развеялось. Седьмое кольцо из серого металла, переливалось узкой радужной полоской. Заподозрив магию, взглянул магическим взором, но ничего не узрел — никакой магии. И тут я, не стерпев, безбоязненно одел такую диковинку, уж больно хотелось хоть что-то одеть. Магические то вещички боязно — кто их знает; а печатки великоваты — запросто могут слететь с пальца.

Собрав все обратно в мешок, и положив сверху оставленный на завтрак хлеб, я вспомнил о мече. Подтянув к себе, вытащил его из украшенных серебром ножен, попорченных временем. Клинок, сужающийся от рукояти к концу, блестел так, будто был только что отполирован, а не валялся десятилетия в пещере. Странный метал, будто крупной изморосью был покрыт пятнами, от светло серого до голубовато белого цвета. Перекрестье и навершие довольно простой рукояти, были украшены рисунком диковинных листьев. Вытянув руку с мечом, пару раз осторожно махнул им, — довольно легкий. Веса в нём было не более безмена(1кг), несмотря на приличную — около пяти пядей(1м) или чуть больше — длину.

Сладко зевнув, прислонил меч к стене у лавки. Встав и подбросив в очаг три толстенных полена, взял мешок с яйцом и улегся на лавку, прижав яйцо к животу — а то зазябнет ещё ночью. Умаявшись за день, почти сразу уснул.

Проснулся поздно, солнце уже вовсю светило в крохотное оконце. Осмотрев яйцо, уложил его в мешок. Надев меч, а поверх него мешок, и подхватив в одну руку арбалет с копьём, а в другую горбушку, вышел из избушки.

Копьё — это громко сказано, прямая палка из орешника в мах(1,6м) длиной с костяным наконечником. Тем не менее, какое-никакое оружие.

Идти было легче, чем вчера, горы кончились и начались пологие холмы, а лес стал гуще и выше, и так мешавших вчера низких веток и подлеска тут почти не было. Поэтому шёл я быстро и не так настороженно как вчера.

Я прошел где-то треть пути, когда вдруг услышал чей-то спокойный уверенный голос.

"Приветствую. Должен сообщить, что вы являетесь потенциальным наследником, иерарха третьего ранга, Исполняющего Обязанности Координатора Колонии Неогея, ария Римура орНитара. Должен сообщить, что в связи с тем, что вы не являетесь верумом, в праве наследования вам отказано".

Сердце пропустило удар, и грудь, будто иглой кольнуло. Резко развернувшись и заозиравшись, никого не увидел, но от этого стало ещё страшней.

— Кто здесь? — тихо спросил я, продолжая насторожено озираться. Отбросив арбалет и перехватив удобнее копьё, уже более требовательно крикнул. — Кто здесь, выходи.

Не дождавшись ни какого ответа, осмотрелся магическим взором; но рядом было только две небольшие ауры, не больше крысы или ежа. Бесовщина какая-то — пронеслась мысль. И тут меня прошиб холодный пот — магия. Я ведь кучу магических вещичек нахватал в пещере, но я же ничего не трогал голыми руками, всё ножом или тряпкой, только меч да кольцо, но в них магии не было видно.

Задумавшись, что делать, глянул на кольцо, и удивленно уставился на него. В магическом зрении, кольцо, прежде видевшееся, будто из плотной белой дымки, теперь было серым, мигающим радужным переливом вместе с ударами моего сердца.

Тупо смотря на него, я подумал. — Это кольцо со мной разговаривало?

И снова вздрогнул, от звука голоса звучавшего непонятно откуда.

"Нет. Кольцо Привязки служит материальным якорем для каналов связи постоянного контакта, и имеет ряд соответствующих функции с интерфейсом ментального типа. Функций поддерживавших общение не имеет".

— А ты кто? — спросил я, думая, что делать, снять то кольцо не получилось, слишком узкое — усохло что ли?

"Центральный Координатор собора Озёрный".

Несмотря на то, что было неясно, что мне делать — на сердце отлегло; теперь хотя бы ясно, что со мной говорит кольцо, а не бестелесный воздух. Палец рубить не хочется, да и вреда вроде нет, болтает — ну и пусть болтает, душу ведь продать не просит. А может что полезное скажет, вроде того как кольцо снять. Тут же задав этот вопрос, я получил ответ.

"Кольцо Привязки управляется ментально непосредственно оператором"

Ментально — это мыслями значит. Тут же не откладывая решил попробовать, мысленно приказал кольцу сняться, и потянул его, но кольцо уперлось и не слезало. Почесав тыковку, всё же догадался, что надо приказать расширится; и как только я это приказал, кольцо, мигнув радужным переливом, за одно мгновение расширилось раза в полтора. Сняв кольцо, и облегченно вздохнув, посмотрел на него; и, передумав выбрасывать, одел обратно, — чтоб не потерялось. Вреда вроде никакого, а если что то будет не так то и снять можно, а уж то, что с ним говорить можно, вообще чудеса. А может оно ещё что умеет или знает, так ведь оно только что про какое-то наследство заикалось — это уже интересно.

— А что ты про наследство говорил? — спросил я, усевшись на подвернувшуюся корягу и уставившись на кольцо. Не то чтобы мне это было так уж интересно, просто хотелось хоть что-то спросить, — на душу легла тягостная усталость вперемежку с таким же тягостным облегчением, надоело за три дня вздрагивать от каждого непонятного звука.

" Должен сообщить, что вы являетесь потенциальным наследником, иерарха третьего ранга, Исполняющего Обязанности Координатора Колонии Неогея, ария Римура орНитара. Должен сообщить, что в связи с тем, что вы не являетесь верумом, в праве наследования вам отказано".

Ответил голос. Половину слов я не понял, но то, что наследства мне не видать ясно как день. Ведь в конце чётко было сказано — "в праве наследования отказано".

— А что кроме как разговаривать может кольцо? — спросил я.

"Кольцо Привязки имеет: функцию поддержки постоянных астральных и энерго-эфирно-линейных каналов связи, функцию шифровки-дешифровки, функцию контроля уведомления и зашиты, функцию ментального ретранслятора-преобразователя слуховых и зрительных образов".

Белиберда какая-то — подумал я, и задумался, о чём ещё можно его спросить. Да именно его, так как о кольце он говорил как о чём-то отдельном, а о себе как о мужчине, точнее голос у него был мужской.

— А ты в магии разбираешься, может заклинания какие знаешь? — задал я волнующий меня вопрос, и даже дыханье затаил.

"Информация по магическому искусству и алгоритмам расчетов энергоплетений имеется. Должен предупредить, с вашим статусом вам доступна лишь общедоступная информация. Значение слова "заклинания" — мне неизвестно".

А следом раздался женский голос. "Предупреждение — ваш манозапас минимален; рекомендация — прекратить сеанс связи".

Чудненько, оно ещё и о магии рассказать может, а то, что не все расскажет, так мне и чуть-чуть в радость будет. Не знает слово, наверно древние по-другому заклинания называли, надо у бабы Вары спросить, может она знает. А о чем женский голос предупреждал, не понял, но раз сказал прекратить, значит зачем-то надо.

Решив идти дальше — подумать и на ходу можно — встал. В глазах у меня потемнело, и я сел обратно да головой потряс. Тело как ватное, а усталости нет, — знакомое уже мне магическое истощение. Ничего, скоро пройдёт, чуток посидеть только надо. Бабка Вара показала один раз, как это бывает, велев напитать силой все отвращающие знаки вокруг деревни. Хм, наверно об этом и предупреждал женский голос.

Про кольцо не следует никому говорить, мать магов и все магическое почему-то не любит, да и остальные магические штучки наверняка потребует продать. Жалко будет, если всё продадут, хотя и похвалится, тоже хочется. Надо бы припрятать вещичку другую поинтересней, и похвалится тогда можно будет, и самое интересное у меня останется. Сняв мешок, развязал его и, не вынимая развязал узелок из плаща, в котором были ценности. Подумав, вытащил холстину в которую ранее был завёрнут хлеб, и отложил в неё браслет из серебра да два амулета, — серебряный и костяную трубочку, — а остальное завернул обратно. Холстинку с отделенным тоже завязал, и уложил в мешок поверх всего остального.

Посидев чуток, я попробовал привстать, темноты в глазах не появилось. Встав в полный рост и надев мешок, подхватил копьё с арбалетом и пошёл дальше. Вскоре стали встречаться вырубки и поляны, а вместе с ними и кусты с подлеском, и идти стало труднее, приходилось петлять, обходя подозрительные места.

Глава вторая "Триумфальная".

Выйдя из леса, поднялся на большой вытянутый в длину плоский холм, с которого наше село — стоявшее на небольшом взгорке в извилине реки Извилики — было видно как на ладони.

Село было не маленьким, но и большим его было не назвать, с сотню дворов или чуть больше. По околице его окружал двух маховый(3,2м) тын с единственными воротами, у которых стояла вышка для ночного сторожа. Дома в основном пятистенки крытые дранкой — как-никак свободное село — но были и простые избы крытые соломой. Почти в каждом дворе была мазанка из самана и пара сараев с конюшней, так что село с небольшой натяжкой можно было назвать зажиточным.

К селу подошёл после полудня. С радостным предвкушением своего триумфального возвращения пройдя ворота в огораживающем село тыне, поздоровался с дедом Мироном сидящем на страже.

— Дарвел, ты где шлялся, тебя все обыскались, ох и попадет тебе от отца,— ответил дед, осуждающе качая головой.

— На заимке у кривой осины ночевал, — ответил я. Хоть и хотелось похвалиться удачной охотой, но сперва надо чтоб баба Вара яйцо осмотрела, да подтвердила что с ним всё хорошо.

Как только я вошел на двор, раздался крик Лады. — Мама, Дарвел вернулся.

— Вернулся поганец, — раздался из сарая голос деда. — А ну-ка внучок, иди сюда подсоби малость.

— Де-еда-а, а может не-ена-адо-о, — протянул я, думая — что делать. То, что дед просто зовет помочь, я не верил ни капельки, скорее заманивает в сараи, чтобы сбежать не мог. Но и не пойти нельзя, будет только хуже, два раза накажут: и за проступок, и за неподчинение. Посему пошел я так, чтобы сначала заглянуть в сараи и увидеть — что делает дед — а лишь потом зайти, — как будто это могло меня спасти.

Но тут на крыльце появилась мать и, подбежав, стала щупать и осматривать меня, — не ранен ли я, иль болен, — приговаривая. — С тобой все в порядке, не болен, ничего нигде не болит.

В груди аж кольнуло от стыда, — она ведь за меня беспокоилась, вон под раскрасневшимися глазами тёмные тени пролегли.

Убедившись, что со мной всё в порядке, мать осмотрелась и, подобрав тряпку которую Лада стирала перед моим приходом, стала ею меня лупить, со всхлипами приговаривая. — Ты где шлялся тварь, ты почему без спросу ушёл, сколько я слез выплакала скотина, вот вернется отец велю выпороть так чтоб декаду сесть не мог.

Обернувшись н посмотрев на ворота, я увидел стоящего в них деда опирающегося на свой посох, и понял — сбежать не удастся. Отступая от матери и оглядываясь назад — не дай боги запнусь за что — увидел стоящую у крыльца Ладу. Шагнув к ней, поставил скинутый на ходу мешок между ней и крыльцом; бросив тут же арбалет и копьё.

Не опасаясь больше за яйцо, я стал шустрее отступать, попутно пытаясь оправдаться. — Мам прости, я не подумал. Мам прости, дурака свалял. Ну дурак мам, дурак, прости меня пожалуйста. Прости дурака.

По правде все я думал, и так я оправдывался после каждой шалости, так что вряд ли кто мне поверил — я ведь сам себе не верил. Только было очень стыдно, и хотелось хоть как-то оправдаться, хоть самую малость. Наконец выпустив пар, мать села на чурбан, стоявший возле дровяного сарая, и опустив голову на руки заплакала; ну а я — повинно опустив голову — встал там, где и остановился.

— Рано обрадовался внучок, а ну ка поведай ка мне, откуда у тебя меч и арбалет, и где ты пропадал, — проговорил дед, не спеша подходя к нам. Поняв по голосу деда, что и правда — ничего ещё не кончилось, я — стараясь отвлечь деда от мысли проверить на мне прочность его посоха — быстро проговорил. — В горах нашёл, там ещё кинжалы были и монеты серебряные. Про золото и амулеты я на дворе не стал говорить, всё-таки немного разумения у меня имеется, чай не ребенок малый.

— А ну-ка все в дом, — резко скомандовал дед, и первым стал подниматься на крыльцо.

— Ну, рассказывай, — велел дед, усевшись на красную лавку у стола и положив на нее левую покалеченную ногу. И я стал рассказывать, кидая время от времени взгляды то на деда, то на мать, севшую на середину большой лавки.

Дед, бывший легионер, после ранения служил у местного барона сэра Беримира, теперь староста нашего села — Красная горка. Хотя село считалось свободным, деда в старосты сунул сэр Беримир, как говорит дед — дабы иметь своего человека на прилегающей земле. Несмотря на хромоту крепкий ещё пожилой мужчина с наполовину седой бородой. Смотря на него, сразу понимаешь, что перед тобой не простой крестьянин, а бывший воин. Обеденный нож к поясу не верёвочкой привязан как у большинства крестьян, а жёстко закреплён ремешком, карие выцветшие глаза с добрыми морщинками по углам кажется, прямо таки ощупывают тебя — выискивая уязвимое место. Больше всего дед походил на старого больного волка уже неспособного задрать косулю и вынужденного промышлять мышами, но всё ещё способного постоять за себя.

Мать, русоволосая, среднего роста с хорошей фигурой, как говорят — женщина в самом соку. Отношение у неё ко мне было несколько странным. Всегда строгая, когда что случится, то первым виноватым у неё был я, и если для сестер и Савы всё могло обойтись выговором и стращанием всякими карами, то я получал эти кары всегда и сразу. И если сестры и Сава могли надеяться выпросить что-то, перекусить там или добавки из остатков, я же получал только причитающуюся мне долю и не кусочка больше. Тем не менее, сказать — что мать меня не любит, я тоже не мог. Когда я болел, мать хлопотала возле меня как клушка вокруг цыпленка, и выглядела как человек, чувствующий за собой какую-то вину.

Правда заметил я это в то благословенное и проклятое лето, когда бабка Вара в очередной раз, как и положено, в седьмую декаду лета, собрала нас детей с восьми до шестнадцати лет для проверки на магическую одаренность, и стало известно — что я стану сильным магом. Возвращаясь тогда домой, я надеялся на праздник, и даже может быть сладкий пирог. Всё было: и праздник, и пирог; правда, лучше бы ничего не было. Мать весь ужин сидела молча с закаменевшим лицом, и ни разу не улыбнулась. Было очень больно от обиды и непонимания, — за что она так со мной, чем я перед ней провинился.

А потом началось, — мать наваливала горы работы, постоянно была недовольна мной, и не была дня, когда она меня не ругала за что-то. Бабушка тогда объяснила, что мать не любит магов, правда не сказала за что, — только что я мог с этим сделать. Ну а в конце второй декады осени, на целую декаду зарядили осенние дожди, и я простудился. Поршни которые я носил по слякоти прохудились, а новые у матери — которая ими наверняка меня будет попрекать — просить не хотелось. Вот я и одел старые, а поверх них старые отцовские летние лапти; думал пару дней как-нибудь прохожу, пока отец с дедом не вернутся из города. Когда немоготу почувствовал, сразу матери сказать побоялся, — вдруг обознался, тогда точно получу; а на следующий день просто не смог встать. Матери тогда выговорили и обвиняли её все: бабка Вара, дед, бабушка, даже Лада; а та и не оправдывалась, только возле меня крутилась, ухаживала, да тихо плакала в уголке за печкой. Я сперва обрадовался, даже позлорадствовал про себя, а потом мне стало её жалко. Она ведь правда жалела, что так ко мне относилась, и даже прошение просила. Я, конечно, простил, и понял — что мать меня всё-таки любит.

Под конец рассказа я вытащил из мешка свою добычу и разложил её на столе перед дедом, кроме утаённой за пазухой. После чего стал с предвкушением ждать похвалы, как-никак даже если считать только золото то самое настоящие богатство получается.

— Так, яйцо значит живое, но неплохо бы лекарке показать, верно, — сказал дед, поглаживая бороду, и когда я кивнул, крикнул. — Ладка зайди.

В переднюю зашла Лада старшая из моих сестёр всего на год младше меня, оставленная в задней присматривать за младшими, и бабушке помогать.

— Слушай, пойдёшь сейчас до лекарки Варвары, и скажешь. Чтоб как сможет к нам пришла, дело у меня к ней есть важное и неотложное. Поняла? — сказал дед Ладе, что по-гусиному вытягивала шею, и пыталась рассмотреть разложенные на столе вещи. А когда та кивнула, махнул рукой. — Ступай.

— Так, а про магические штуки что скажешь, непопорченные случаем, вон ножи то ржой побиты? — поинтересовался дед, кивком головы указав на ножи. Не спеша хватать эти самые штуки руками, и рассматривая всё как есть, — видел, что и я их, не касаясь, раскладывал, когда нужно аккуратно поправляя ножнами кинжала.

— Ну, вот этот амулет и эти кольца — всю магию потеряли. В этих четырёх кольцах хоть и есть магия, но больно мало, да и выглядит как старая рыбачья сеть. Похоже, поломано в них все, — стал я пояснять деду, что видел и понял, попутно тыкая пальцем указывая на вещи.

— А вот браслет и эти два амулета вроде целы, только в амулетах силы совсем мало. Но ты же знаешь, не знаю я ничего, бабка Вара меня только взору, да как силу вливать научила, — сказал я, опустив голову сожалея, что ничего больше не умею.

— А да, вон в тех метательных ножах — тоже заклинания были, правда, сейчас совсем ничего не осталось. А с арбалетом совсем непонятно, сила есть — а заклинаний или рун каких невидно, может просто метал такой, — спохватившись, добавил я.

— Хм понятно, — пробормотал задумавшийся дед. Я же посмотрел на мать — что с интересом и в тоже время отвращением разглядывала разложенные вещи. Понятно — украшения её интересовали, хоть и не было там женских побрякушек, но ведь золото; а магию не любит, наверно думает — как уговорить деда побыстрей все продать, от того и моршиться. Увидев мои взгляд, мать встрепенулась и вышла из передней со словами, — Ты ж голодный поди, сейчас что ни-будь соберу на стол.

— Семь золотых и тридцать четыре серебряных значит, а медь поди тащил, хотя в хозяйстве пригодится, — дед стал пересчитывать серебряные монеты. А я покраснел и мысленно обругал себя, — монеты то старые и сейчас не в ходу, и если золото и серебро само по себе дорого, то медь не стоило и тащить.

— Так, а на кинжалах магий говоришь, нет, — дед вытянул руку и сделал вид — будто не может выбрать какой кинжал взять в руки.

— Не деда, нету, — покачал я головой. По мере того как дед меня расспрашивал — мои надежды на похвалу таяли как утренний туман под лучами восходящего солнца; будто я в дом не богатства а трудности принёс, и сейчас дед решает как с ними справится.

— Красивый клинок и сталь отличная, — дед повертел в руках кинжал и, положив его обратно на стол, взял меч и вынул из ножен, — Эк ты, это же, поди, и есть льдистая сталь.

— Дед, ты такой меч уже видел, да? — спросил я с нескрываемым любопытством.

— Нет, Дар, не видел, только слышал, такой меч простому воину не по рангу, такие благородные носят иль мастера чабоя, — ответил дед, любуясь мечом.

— Так, спросишь у матери пару тряпок, и завернёшь в одну браслет и эти амулеты, а остальные магические штуки и ножи в другую, — отдал дед распоряжение, налюбовавшись мечом и вложив его в ножны. — А потом пойдешь обедать, мать чай уже стол накрыла.

Я встал и пошел к матери в заднюю, мать мне выдала старые штопаные перештопанные дедовы порты*, из которых мне удалось вырезать два куска ткани без дырок, в которые я и завернул вещи указанные дедом. Закончив, и оставив деда любоваться оружием, пошел обедать.

Когда я, пообедав, сидел пил чай с намазанной бабкой медом половинкой пышки, пришла лекарка баба Вара — невысокая полненькая женщина средних лет.

— Здравствуйте, — поздоровалась лекарка со всеми.

— Чаво звал Сафрон Казимирович? вроде не болен ни кто у вас, вон даже пропажа ваша жива здорова вернулась, — спросила баба Вара, окинув всех в задней цепким лекарским взглядом, и кивнув в мою сторону.

— Слава Светлым никто не болен, ты в переднюю проходи тут глянуть надо, — позвал дед лекарку, пройдя в дверь первым.

— Вот Дар яйцо гатара добыл, глянь-ка — все ли с ним в порядке, — дед глянул на всех — кто был в доме столпившихся вокруг стола — но никого выгонять не стал. Затаив дыхание я ждал, что скажет баба Вара, хоть и была у меня уверенность — что всё в порядке, но всё равно было волнительно на сердце.

Справа от матери стояла Ладка; и хоть она и старалась стоять спокойно — как подобает взрослой девице входящей в пору — но блеск карих глаз и нервное подёргивание кончика чёрной как смоль косы, выдавало в ней озорную девчонку с головой. Высокая — лишь на два пальцы ниже меня — ставшая набирать женские стати, и имевшая ещё совсем детское — особенно когда ей это надо — лицо с алыми пухлыми губками и розовыми щёчками, сестрёнка была мечтой и головной болью всех мальчишек в селе. Вдобавок была она далеко не дура, настолько далеко — что дед разрешил ей ходить в школу учится.

Слева от матери стояла Люба — моя младшая сестра, очень похожая на старшую, только бывшая совсем ещё девчонкой одиннадцати лет от роду и об ухажёрах не задумывающейся. Округлое — как и у матери с сестрой — лицо, такие же карие глаза с чуть заметной серостью, маленький носик, пухлые щёчки, девчонка.

Между мной и дедом встал Сава — мой младший брат, на два года младше Любки. Сава — в отличий от меня — был вылитый отец: округлое лицо, серые глаза, небольшой слегка курносый нос, слегка оттопыренные уши, чёрные прямые волосы. Пытаясь ничего не пропустить, он беспрестанно вертел головой, иногда смотря на меня с таким восхищением, будто я великий богатырь из сказок.

— Ну что могу сказать: зародыш живой, вроде здоровый, дней через шесть-восемь может девять вылупится. Только в тепле держать надо — чтоб не захолодало, — баба Вара, осмотрев яйцо, положила его обратно на кучу тряпок на столе сложенных в виде птичьего гнезда. — А большего — увы, сказать ничего не могу, не знаю.

— Хм, и-то ладно, — дед погладил бороду, позыркал на меня, после чего снова посмотрел на Варвару и спросил. — Варвара ты в заклятьях разных, в кольцах там да амулетах магических разбираешься, можешь сказать целые они или сломаны?

— Немного конечно знаю, но не шибко, ты ж знаешь Сафрон, я на обычную лекарку у целительницы за службу училась, в частной школе я только экзамен сдавала. Посмотреть надо, может, что и скажу, — баба Вара, окинув взглядом стол — на котором все также лежало оружие — вопросительно посмотрела на деда. Тот молча достал с полки сверток и, развязав, положил перед лекаркой. Баба Вара уставилась на вещи, и её лицо разгладилось, как бывает у спящего человека, — магическим взором смотрит. А когда яйцо смотрела, я ничего и не заметил.

— В ножах, амулете, и этих двух кольцах, — ни какой магии нет, даже следа не осталось. А в этом перстне, заклятье сломано, да и камень простенький. Эти два я не знаю непонятные какие-то, может чародейские, ну а этот содержит целое рабочие плетение, но какое не знаю, — говорила баба Вара, раскладывая вещи.

— Могу я надеяться, что ты сегодня-завтра никому не сболтнёшь, позже то и так прознают, — дед аккуратно завернул всё обратно в тряпицу.

— Не бойся, пару дней как-нибудь потерплю, — усмехнулась лекарка.

— Баб Варь, а вы не знаете что такое — верум? — обратился я к лекарке, видя, что дед всё что хотел — узнал.

— Может — феррум, так железо в старых алхимических книгах называлось, — отвечая, повернулась ко мне лекарка.

— Нет, там впереди точно "в" была, — мотнул я головой.

— Где там? — поинтересовалась лекарка, и кинула еле заметный взгляд в сторону деда.

— Да в пещере, — безмятежно махнул я рукой. — Там написано было "Являющийся верумом имеет право". Вот я и хотел узнать, что это означает, кто и на что имеет право?

— А-а, — как мне показалось, разочаровано протянула бабка Вара. — Это тогда, скорее всего, истинного мага так обозвали, я как-то слышала такое их название. А надпись, скорее всего, значит что, — истинный маг имеет право на то, на что простой смертный прав не имеют.

— А-а, — разочарованно протянул я. — А я думал это указание на какие-нибудь сокровища.

Лекарка улыбнулась, дед нахмурился, а я сделал себе на память мысленную зарубку, — верум — истинный маг.

Лекарка ушла, все занялись повседневными делами, меня дед отправил чистить конюшню — раз уж отцу в поле не помогаю. Несмотря на все мои старания: вычищенную чуть не до блеска конюшню, натасканную — куда только можно — воду, и отлучка из дома под благовидным предлогом, когда отец вернулся с поля, избежать порки мне не удалось. После мне пришлось повторить рассказ о своей охоте отцу; стоя.

— Что? Ждёшь похвалы и не понимаешь почему тебя не хвалят? — спросил отец после того как я закончив замер в ожидании.

— Да нет, я ничего такого не сделал, чтоб меня хвалить, — пожал я плечами, про себя подумав, — а как же, я только монет больше чем на сотню серебряных империалов добыл, неужто я доброго слова не заслужил.

— Вот именно, что ничего такого ты не сделал, — согласился отец, от чего я аж онемел. — Побрякушки ты нашёл случайно, и то, что ты их принёс домой — это твоя обязанность как члена семьи, ведь ты сам, когда я пришёл с поля не благодарил меня за то, что я целый день провёл за плугом. Ну а яйцо — оно яйцо, его ещё продать надо; то, что ты его добыл ты конечно молодец, вот только поступил ты с баловством, и иначе как на баловство мы на это смотреть не можем. Сделай ты всё по-взрослому, разъясни, что да как, а потом добудь, была бы тебе похвала, а так, за что тебя хвалить — за баловство? Понятно тебе?

— Понял отец, — серьёзно кивнул я, чего тут не понять, — в любом случае этот поход признали бы баловством, просто для порядка — чтоб другим ребятам неповадно было.

— Ступай, — отпустил меня отец.

После ужина пришёл дядя Ромул, и вместе с дедом и отцом о чем-то разговаривали весь вечер. Хотя, в общем-то, понятно о чём, да и Ладка — носившая им пиво — подтвердила мою догадку, непонятно было другое — возьмут меня или нет. Проводив дядю, отец посмотрел на меня — затаив дыхание сидящего на лавке — и сказал. — Ложись спать, завтра едешь с нами.

Предвкушая свою завтрашнюю поездку, я думал — не усну. Ведь ранее кроме Крупницы — главного села нашего уезда — и пары тройки ближайших деревень мне ничего видеть не приходилось.

Утром, встав до рассвета, по-быстрому убрались на дворе, и сели завтракать. Завтракали тоже быстро и молча, только дед всё объяснял. — На постоялый двор не заезжайте в дороге пообедаете, поедите налегке — быстрее каравана будете, так что до Карловки к закату доберетесь. В Коржине найдёте трактир Фрола "Сытый кабан", там и остановитесь и совета у него спросите, — тут дед — уставив в сторону отца ложку — наказным тоном добавил. — Только он хоть и родич, троюродный брат — считай ближняя родня, но поделиться следует, дабы обиды не было. Десятина само-то будет, но только с яйца, про остальное молчок.

Позавтракав, и взяв приготовленные котомки и мешок с арбалетом и мечом, вышли во двор. Отец, бросив котомку и мешок в телегу, вывел Весу и стал запрягать. Меня же остановила мать.

— Слушайся отца и не отставай от него, там город, не успеешь моргнуть — потеряешься, и прошу, не лезь никуда, — стала давать мне наставления мать; ага, попробуй отца не послушайся, — подумал я, почесав свою высеченную только вчера жопу. — И не вздумай прогуляться по окрестностям, ты меня понял, пообещай мне.

— Хорошо мам, обещаю слушаться отца и никуда без разрешения не ходить, — вздохнув, пообещал я матери. Сейчас с меня можно было требовать любые клятвы, поклялся бы — не раздумывая, только бы в город отпустили. Мать, похоже, это понимала, так как смотрела на меня с подозрением, и в ответ на мой заверения, лишь тяжко вздохнула.

Отец с дедом уже заканчивали запрягать лошадь, и я по окрику и кивку деда пошёл открывать ворота. Наконец отец запряг Весу. К нам подошла мать, и поцеловала: сперва отца, а потом меня. Отец что-то шепнул маме на ушко, а я немного смутившись, отвернулся — как то непривычно было.

Отец вывел Весу ко двору, и мы — усевшись в телегу — поехали, правда, не к воротам, а в другую сторону. Возле дома дяди отец остановил и, отдав мне вожжи, зашел на двор, с которого доносились голоса. Чуть позже мимо прошёл сосед дяди через дом — Чакор. Был он раньше наемником, да после ранения был оставлен у нас в деревне проезжавшим мимо караваном, лечится у лекарки Варвары, ну и осел у нас — вернее у вдовы тетки Найдины.

Поравнявшись со мной, Чакор поздоровался и спросил. — Здорово Дарв, ты значит, тоже едешь?

— Здравствуйте дядь Чакор, ага еду, — ответил я, разглядывая куртку в которую был одет бывший наёмник. Кожаная куртка, спереди сзади и по бокам рукавов которой были пришиты дополнительные куски толстой кожи, которые вдобавок были прошиты суровой ниткой в виде квадратиков шириной в палец. В руке он нес, круглый шит две с половиной пяди (50см) шириной, а на поясе у него в особой петле висел боевой топор.

Долго скучать мне не пришлось, как только Чакор зашел на двор, ворота отворились и дядя вывел Вольного запряжённого в телегу, а следом вышли и все остальные. Отец забрал у меня вожжи, и мы поехали; а за нами поехал дядя, в телегу которого сел Чакор и ещё один мужик имени которого я не помнил.

Глава третья "Придорожная".

Выехав из села, мы довольно быстро покатили по дороге, что впрочем, немудрено, — в телегах всего-то по паре мешков, да по два-три человека было.

Устроившись поудобней я предался мечтам, — сколько нам заплатят за яйцо и что да сколько можно на эти деньги купить. Но через четверть часа мне это надоело — все равно все деньги получит отец, мне разве что серебряный даст на сладости — хотя хочется золотой. Решил поболтать с кольцом, но вспомнил — как быстро в прошлый раз наступило магическое истощение — и задумался. Прежде чем что-то спрашивать, разумно было подумать и решить — что спрашивать и как, чтоб какую глупость зазря не спросить, а уж только потом к кольцу обращаться. И так меня это увлекло, что чуть не пропустил, как мимо постоялого двора проехали и выехали на Северо-Карнаский имперский тракт.

По тракту ехать было интересней — но ненамного, и я вернулся к обдумыванью вопросов, иногда отвлекаясь на встречных путников. В основном это были работники, которые везли разные грузы в телегах. Главным образом небольшие артельные караваны, развозившие по городам и городищам поделочный да строительный камень разные руды и прочие сырьё, добытое в горных выработках за зиму. За ними следовали чумацкие караваны, объезжавшие деревенские артели и собиравшие их товары на продажу или обмен, лапти на выделанную кожу, не битую шерсть на кудель, ложки на посевное зерно, кому чего надо. Татей чумаки не боялись, они сами были людьми лихими и простым кольём их не испугаешь, к тому же товар у них по большинству ломовый, а уж какой приметный — ни за что не утаишь, в каждом селе, что лапти, что какой другой товар, на свой манер сделан. Учитывая, что чумацкий караван обычно под тридцать пар волов насчитывает, с полусотней самих чумаков и парой десятков "зайцев", то ничего удивительного в том, что тати чумаков сторонились — не было. Хоть и редко но встречались и всадники, но из-за длинных дорожных плащей распознать их принадлежность было трудно, и соответственно особого интереса они у меня не вызывали. К полудню я придумал что спросить, но тут отец съехал на обочину и мы остановились на обед.

Встав у небольшой речки, расстелили на телегу кусок белёного полотна, и скинувшись устроили общий стол. Так как обоз снаряжали мы, то отец выложил варёную курицу, к которой приложилось с десяток яиц, несколько кусков хлеба, пучок лука. Хоть мы вроде как ничего и не делали, проголодались от тряски весьма прилично, и умяли всё враз, ещё и голодные остались.

Пообедав, мы поехали дальше, а я решил поспрашивать кольцо. Уставившись на кольцо, я замешкался, не зная как обратится. Как голос назвал себя в прошлый раз, я не помнил; хотя в прошлый раз он отвечал и так, — но как-то это было не так, неправильно. Поэтому я решил сперва узнать — как его зовут, а уж потом спрашивать остальное. Собравшись и внутренне напрягшись, я уставился на кольцо.

— А как тебя зовут, в прошлый раз я не запомнил? — мысленно спросил я.

"Центральный Координатор собора Озёрный, личное имя Оз."

То, что голос это не кольцо, я ещё в прошлый раз понял. Но кто он и где находится, было непонятно, хотя он и поминает собор Озёрный, но где тот находится мне неизвестно. Можно конечно расспросить самого Оза но, сколько это займёт времени, если задавать пяток вопросов в день, учитывая, что я почти ничего не знаю о землях, отстоящих от моего родного села более чем в дневном пешем переходе. Хотелось расспросить об амулетах, но как — заклинания то я описать не мог.

— Оз, я нашел арбалет, у него лук сделан из металла, с одной стороны светло серого цвета как хорошее железо, а с другой желтого как медь. И в нем есть магическая сила, совсем немного, но ни рун ни плетений магических нитей я не нашел, что это и зачем? — задал я вопрос, и потер лоб, который хоть и не болел но было такое ощущение будто я им стенку завалить пытался. Трудно это дело — мыслями разговаривать; или я чересчур усердно старался.

"Под данное описание подходит охотничий арбалет с системой усиления "Самобой". Плечи арбалета из биметаллической пластины, между слоями которой внедрены малоразмерные рунные структуры термопереноса. При натягивании тетивы, энергия естественных энергоструктур вследствие деформации перетекает из внутреннего слоя во внешний, частично проходя через структуры термопереноса активируя их. Структуры термопереноса производят перенос части тепловой энергии из внутреннего слоя во внешний, что приводит к возникновению деформирующей силы существенно облегчающей взвод. При стрельбе процесс протекает в обратном порядке, усиливая выстрел".

А следом женский голос добавил. "Предупреждение — ваш манозапас минимален, рекомендация — прекратить сеанс связи".

Что-то быстро сила закончилась, видать не накопилась, вроде баба Вара говорила, что сила дня за три накапливается. Так, "Самобой" значит, и если я правильно понял, — то, что вообще понял в этой белиберде, — в луке есть спрятанные руны, которые что-то делают и арбалет легче натягивается и сильнее стреляет. Эх, себе бы оставить, все пацаны в селе тогда бы обзавидовались. Был бы целым, можно было бы попросить, а так, сколько мастер за ремонт попросит неизвестно, но вряд ли отца удастся уговорить. Дальнейшую дорогу я раздумывал — как уговорить отца отремонтировать арбалет.

(...)

Вдоль дороги встречались: и леса, и луга, и поля с разными поселеньями. Леса и луга были похожи друг на друга и малоинтересны, видел один, считай — видел все; это конечно было не так, но только для тех, кто разбирался, хотя с дороги много-то и не разберёшь. Поселения же отличались друг от друга сильно, и вот их рассматривать Дарвелу было куда интересней.

Свободные сёла были похожи на родное село Дарвела — Красная горка. Дома пятистенки с мазанками конюшнями и сараями, обнесённые высокими частоколами. Наделы на полях вытянутые под пахоту лошадьми, на ближайших лугах много крупного скота.

Деревни смердов выглядели беднее. Дома простые избы с сенями хоть встречались и пятистенки, сараев на дворе поменьше, да и сами они были мельче, только частокол такой же. Наделы тоже вытянутые и размером схожие, а вот скота в стадах больше мелкого особенно овец.

Холопские деревни было видно сразу по большим господским полям и маленьким коротким наделам, которые можно было пахать быками. Скота вокруг деревенек было мало и больше всего в стаде было коз. Сами деревни выглядели бедными: вместо частокола простая городьба из жердей только высотой с человека, половина домов землянки, сараи совсем маленькие и почти нет конюшен.

Гоблинские хутора отличались от человеческих поселений тем, что дома у гоблинов были огромные (на всю родню разом) и походили на сараи, а иногда и вовсе были с этими сараями одним целым. Наделы тоже большие, по наделу на дом — а не как у людей на мужа.

(...)

Солнце уже коснулось земли когда мы подъехали к перекрестку рядом с которым на столбе висел шит, на котором были нарисованы: дом, миска с чем-то коричневым в виде горки с торчавшей из неё палочкой видимо изображавшей ложку, пол булки хлеба, и рука указывающая пальцем на дорогу уходящую в бок. А в левом верхнем углу была нарисована корона. Всё это, по-видимому, означало, что там находится имперский постоялый двор.

Из разговоров мне помнилось, что такие дворы стоят на расстоянии пешего дневного перехода, и не платят налоги, но обязаны хранить некоторый установленный запас еды и иметь определённые размеры — для скорого передвижения войск.

Свернув с тракта, где то через версту(819м) выехали к деревеньке Карловке, в двух косьях(208,4м) от которой слева от дороги и стоял постоялый двор. Въехав во двор мы остановились, и отец, отдав мне вожжи вошёл в дом, а я осмотрелся.

С одной стороны двора стоял длинный здоровый сараи в два этажа, половину первого занимала конюшня, а второй видимо полностью занимала сенница. С другой был также двухэтажный дом на манер трактира, в котором и ночевали постояльцы. Меж домом и сараем с обеих сторон шёл высокий тын, с прилаженными к нему полками — вроде их заборолами зовут. Сам двор был засыпан дробленым камнем и кое-где галькой, — видимо, чтобы не раскисал в дожди. Во дворе уже стояли три телеги крытые дерюгой.

Отец вышел с мальчишкой лет десяти, который тут же убежал на конюшню.

— Давай в тот угол, там поставим, — сказал дяде отец и, взяв под уздцы Весу, повел её в указанный угол. Вышедший из конюшни мужик забрал у нас распряженных лошадей, и мужики, взяв с телег по мешку пошли в дом. Я же взяв свою и отцовскую котомку да мешок с мечом и арбалетом, зашёл следом.

Пройдя через зал, — в котором за столами сидели две компании — мы поднялись по лестнице на второй этаж, тот же мальчишка что бегал в конюшню показал на третью дверь слева и пошел обратно. Войдя в небольшую комнату, мужики свалили мешки у стены слева и справа от двери. В комнате стояли две спальных лавки и две спальные же скамьи, а больше ничего, голые стены; хотя нам и надо то только что ночь переночевать, но всё равно было неуютно.

— Дарв, свою котомку не оставляй с собой бери, — напомнил мне отец. Они с дедом почему-то решили, — что у меня, яйцо и та часть побрякушек что решили продать, будут в большей сохранности.

— Так, давайте вниз, поужинаем и спать; завтра поедем — как только рассветёт, чтоб в Коржине пораньше быть, — скомандовал отец.

Обеденный зал занимал примерно половину первого этажа дома. Вдоль стены со стороны двора стояли четыре стола человека на четыре каждый, а в стене были четыре узких оконца как раз напротив столов. С противоположенной глухой стены, стоял длинный во всю длину зала стол с такими же длинными лавками, за который мы и сели. Рядом с входом была дверь, по-видимому, в кухню, а далее вдоль отделявшей её от зала стены стоял узкий стол, на котором на специальных козлах стоял бочонок с краником. За столом сидел невзрачный добротно одетый мужичок — видимо хозяин постоялого двора, так как, увидев, что мы уселись, он крикнул в приоткрытую дверь, "Дилана". А когда та вышла, кивнул в нашу сторону.

— Здравствуйте. Что будете? Имеется: пшеничная каша, заправленная топленым салом, свиные щи, картох тушёный с мясом, и ватрушки, — проговорила подошедшая к нам Дилана. Чуть старше меня, невысокого роста и невзрачного вида девушка с чуть раскосыми глазами и темной загорелой кожей, — видимо в родне у неё был кто-то из восходных.

— Давай сперва щи, а после кашу принесёшь, для всех, — заказал за всех отец, остальные согласно кивнули, — зачем отказываться, раз отец платит. Служанка ушла, а я продолжил с интересом осматриваться — всё-таки на постоялом дворе я был лишь второй раз, а на имперском и вовсе первый, и мне всё было интересно.

За дальним от входа столом сидело двое мужчин в добротной одежке спокойно ужинавшие картохом, явно небедные, но и небогатые. Трое за следующим столом были, по-видимому, возницами с тех трех повозок во дворе. Простые рубахи и штаны да грубо шитые овчинные безрукавки явно говорили о небогатости их владельцев. Или рабочие, или крестьяне как и мы, хотя могут быть и холопами. Служанка принесла щи, и я взялся за ложку.

Быстро съев щи кашу ели спокойно, хоть и проголодались с обеда, но не так уж и сильно. Когда поужинав, мы собирались встать, к нам подошла служанка и спросила, не хотим ли промочить чем-нибудь горло. Отец, посмотрев на Мефодия и Чакора, помотал головой и сказал, — Нет, завтра рано вставать.

Встав, мы пошли обратно в комнату, только отец задержался — отойдя к хозяину постоялого двора, но у двери комнаты он нас догнал. Идущий следом за ним все тот же мальчишка, зайдя в комнату напротив, выставил оттуда спальную скамью, которую отец, подхватив, занёс в комнату.

На следующие утро мы встали за темно, быстро позавтракали разогретыми поварихой щами, и как только рассвело, выехали со двора. В такую рань на дороге никого ещё не было, и я от скуки продолжил свои размышления по поводу — что спросить у Оза. Спросить хотелось много, но пару вопросов в день тратить зря не хотелось, вот и обдумывал что да как. Тем более я и так понимал лишь половину ответа.

Телеги катили по дороге довольно быстро, так как были почти пустыми, но всё же если сравнивать с вчерашним днём, то значительно медленнее; всё-таки вчера они как-никак больше двух дневных переходов пробежали и за ночь в тесных стойлах постоялого двора как следует, не отдохнули. Лошадок конечно было жалко, но нам нужно было торопится, так как яйцо следовало продать до того как из него вылупится гатар, ведь уже через три дня после рождения ни один маг не сможет его подчинить. Тем не менее, ни смотря на нашу значительно меньшую скорость, когда в полдень встали на обед, дядя сказал, что к полднику будем в Коржине.

Ближе к городу дорога была куда оживлённее, и я стал разглядывать путников пытаясь угадать, кто они и по каким делам едут или идут. Народу на тракте стало намного больше, особенно обозов из телег везущих добытое в рудниках в город. Я, было, обрадовался и стал выискивать в таких обозах гномов, но к моему удивлению гномов не было, гоблины и немного люди. К Коржину мы подъехали чуть позже указанного дядей срока.

Глава четвёртая "Коржин".

Город стоял на берегу реки, и был как половина лепешки, с одной стороны ровный с другой полукруглый. Стены города были из грязно-серовато-белого камня, высотой махов десять (16м), с пятнадцати маховыми(24м) башнями отстоявшими друг от друга где-то на кось(102,4м). Две башни — крайние верх и вниз по течению — были в два раза выше остальных, махов под тридцать(48м). Да две привратные стояли рядом, так что между ними только ворота и помешались. Напротив ворот через ров идущий вдоль стены был перекинут мост, часть которого была подъёмной.

Где-то в полумиле от города был пригород, в сущности большая вытянутая вдоль дороги деревня. Проезжая пригород я вертел головой рассматривая всё вокруг, вот только рассмотреть толком ничего не успел — больно быстро мы его проехали. Чего тут только не было: трактиры, харчевни, кабаки, лавки, мастерские, даже торг был; а вот просто жилых домов почти не было, так что вся улица была своего рода торжище. Что в прочем было неудивительно, дорога в город была одна, и каждый въезжающий выезжающий проезжал по ней.

На въезде в город, перед нами оказался небольшой караван из полутора десятка телег, и нам пришлось некоторое время постоять. Чему я не очень-то и расстроился, ведь позади каравана стояли два орка из охраны, которых я разглядывал во все глаза. Раньше-то мне нелюдей кроме гоблинов — которых только слепой не видел — видеть не приходилось.

Орки были здоровущие, мах с третью(~2,15м) ростом. Руки у них были толще чем у нашего кузнеца Пана ноги, а весили они наверно пудов десять, а то и двенадцать. Кожа серо-зеленая со слегка желтоватым оттенком, глаза желтые маленькие и глубоко посаженые, а выпирающие вперед брови и вообще создавали вид, будто те в колодцах. А уж здоровая квадратная челюсть с чуть выступающими клыками, придавала оркам и вовсе угрюмый угрожающий вид. На одном был надет железный нагрудник поверх рубахи и войлочной безрукавки, и шлем на голове. На поясе — в ладонь шириной — висел боевой топор такого размера, что топор Чакора казался игрушечным. Такой и точить не надо, так зашибёшь — как дубинкой. Другой был явно моложе, и был одет почти также как и первый; только, нагрудник у него был из толстой кожи в несколько слоев, и имел некое подобие юбки, из пришитых к нему снизу в на хлёст полос кожи. Висящий же на поясе изогнутый односторонний меч — вроде орки их ятаганам называют — был явно старым. На ногах у них были одеты кожаные штаны и сапоги. Наконец караван прошёл в город, и мы подъехали к мосту через ров.

— Одна дара с копыта лапы или колеса, — заявил молодой стражник чуть хрипловатым голосом, стоявший в десяти шага от въезда на мост, где стояла пара стражников постарше с короткими толстыми копьями. Отец вынул из котомки кошель и, отсчитав шестнадцать дар, протянул их стражнику; тот, бросив взгляд на пару мешков в телеге, взял деньги и махнул рукой. — Проезжай.

Проехав по каменному и подвесному мосту, въехали в ворота, у которых стояла ещё пара стражников у одного из которых на плече была странная штука чем-то мне знакома. Так в пещере была очень похожая штука, — вспомнил я, — и стрелки к ней, к арбалету-то они не подходили.

За воротами была небольшая площадь или очень короткая улица, слева и справа от которой стояли два длинных двух этажных дома с узкими окнами бойницами на втором этаже и сплошной стеной первого. И напротив ворот стоял похожий дом, но в три этажа; подъехав к которому мы повернули на право, туда, куда и указывала стрелка меж двух щитов. На левом были нарисованы скрещённые топоры переростки — бердыши, а на правом они же торчащие вверх. Объехав дом по узкому проходу, мы выехали на довольно широкую улицу, достаточную для того чтобы можно было свободно разъехаться двум телегам.

Поплутав немного по улицам города, мы наконец-то подъехали к трактиру "Сытый кабан".

— Чакор посмотришь за телегой, — велел отец Чакору, привязывая вожжи к концу коновязи, — чтоб телега не мешала, если кто ещё привязать лошадь захочет.

— Пойдем Дарвел, котомку не забудь, — махнул мне отец, когда дядя, привязав вожжи к нашей телеге, подошел к нему.

Войдя в трактир, я огляделся, обеденный зал занимал половину первого этажа и, в общем-то, походил на обеденный зал постоялого двора у Карловки. Но были и отличия, окна здесь были нормального размера, столы чуть меньше и помешалось их десяток, хоть зал и не был больше. В зале были лишь два человека за крайним столом, попивавшие из кружек что-то хмельное, так как были уже навеселе. И ещё за узким столом с бочонком пива сидел на табуретке паренёк чуть младше меня.

— Нам бы хозяина, он здесь? — спросил у паренька отец.

— Ага, — кивнул паренёк и, отворив дверь и вывернув голову, крикнул куда-то вверх, — Дядя Фрол тут вас спрашивают. Заскрипела лестница и к нам вышел среднего роста пожилой темноволосый мужчина в холщовых штанах и кожаной безрукавке. При взгляде на него становилось понятно, что именно за кабан тут сытый; и, и солидное брюшко, и толстые щёки, и второй подбородок, — не могли скрыть под видом домашнего хряка, дикого вепря. Видать лихим мужиком был в своё время дальний родственничек, да и косой шрам на руке на это намекал.

— Здравствуйте, чего хотели, — спросил Фрол, окинув нас взглядом.

— Здравствуйте дядя Фрол, я Маркус сын Сафрона вашего троюродного брата. Может, вы помните, мы вот с Ромулом у вас бывали лет двадцать назад, тут тогда кабак стоял, — отец чуть вышел вперед.

— А-а, помню-помню, были, — покивал Фрол. — Я так понимаю, остановиться у меня хотите.

— Да хотелось бы у вас, — подтвердил отец.

— Ех, было бы у меня столько золотых, сколько родственничков, ладно найду вам угол, родня всё-таки, — вздохнул Фрол и добавил. — Надеюсь, вы ненадолго?

— Как знать, как знать, может и будет, вы же не думаете, что мы в самый сев приехали просто так, погостить, — ответил дядя, вроде как не заметив вопроса Фрола.

— Да, поговорить бы надо по делу одному, — добавил отец.

— Так вон за столом можно, — указал на стол Фрол. Усевшись за стол и бросив взгляд на мужиков, отец нагнулся к столу.

— Мы тут яйцо гатара добыли и хотим его продать, только незнаем как, может, что посоветуете? — спросил отец.

— Хм, — задумался Фрол. — Товар непростой, дорогой, и продать нужно пока не вылупился. Надо гонцов разослать, к тем, кто может купить, только пока удостоверятся, м-да. Есть у меня человек знакомый — помощник наместного советника — он быстрее все сделает, всё-таки какой никакой чиновник, только поделиться придется.

— Сколько? — спросил отец.

— Десятину, может одну пятую, вряд ли больше спросит да и поторговаться можно, — почесал затылок Фрол.

— Десятину можно. Нам дня за три желательно продать, сами можем, и не управится, — кивнул отец.

— Так, за три дня значит, тогда не будем рассиживаться, может, сегодня что успеем сделать. Только это, взглянуть бы, — Фрол посмотрел на дядю с отцом.

— Покажи, — кивнул мне отец. Развязав котомку и размотав старую овчину, — в которую замотали яйцо для сохранности — я показал Фролу яйцо прямо в котомке.

— Так подождите, я сейчас оденусь, и пойдём, — Фрол встал и пошел к двери на кухню.

— Э, дядь Фрол, мы тут не одни приехали с нами два односельчанина, и телеги, пристроить бы, — остановил Фрола дядя.

— Пристроим, — кивнул Фрол и ушел.

Долго сидеть нам не пришлось, Фрол только куртку и сапоги кожаные одел и вернулся с девушкой служанкой.

— Пойдем, только может парня оставим, вы не беспокоитесь, я распорядился, присмотрят, — предложил Фрол.

— Ладно, — кивнул отец, и велел уже мне. — Останешься тут.

Отец забрал котомку и пошел за Фролом.

— Меня Милавой зовут, а тебя как звать? — спросила меня служанка, светловолосая миловидная девушка немного старше меня.

— Дарвел, — ответил я.

— Ты может, чего хочешь, поесть попить? — Милава обойдя стол, подошла ближе.

— Нет, — помотал я головой.

— Ну тогда пошли, покажу вашу комнату, — Милава развернулась и пошла к лестнице на второй этаж. Поднявшись, мы подошли к двери, и девушка вынув из кармана ключ, открыла её. Комната была небольшой, но втроем вполне можно разместиться, тем более спальных мест было четыре.

— Вот держи, как пользоваться чаи знаешь, — протянула мне ключ Милава. — А мужиков ваших отец напротив поселить велел, там комнаты на двоих.

Милава ушла, чуть позже зашли Чакор с Мефодием и занесли мешки. Сидеть одному было скучно и, просидев четверть часа, я решил расспросить Чакора про штуку, что видел у стражника. Выйдя из комнаты, и заперев дверь, я торкнулся в комнату напротив, но дверь оказалась заперта, и я спустился вниз. Чакор с Меводием сидели за столом, пили пиво и изредка перебрасывались парой слов. Подойдя и сев рядом, немного посидел и послушал, мужики просто сидели и я решился спросить.

— Дядя Чакор, я у стражника на воротах штуку видел похожую на арбалет, но толще и без лука? — спросил я бывшего наёмника, и в ожидании ответа уставился на него.

— А это ты наверно стреломёт видел, у него лука нет, там внутри витой железный прут есть за место него, пружиной зовется, — ответил Чакор и, отхлебнув пива, продолжил. — Стреляет он конечно быстро, заряжается то одним рывком руки. Но бьёт слабо, как простои охотничий лук примерно, с пятидесяти шагов хороший кожаный доспех уже не пробивает. Да и дорогой уж больно, коротышки за него просят аж пятнадцать золотых.

— А зачем он тогда нужен такой дорогущий? — удивлено спросил я.

— Так простыми стрелками из него обычно и не стреляют, а магическим особой силы и не надо лишь-бы долетели. Зато как быстро новую стрельнёшь, шибко важно для здоровья. — Чакор заглянул в кружку и вздохнул, оглянулся на бочонок на столе и снова вздохнул, но больше брать не стал.

Мефодий глядя на Чакора также не стал больше пива брать. Один раз Милава подходила спросить, не надо ли чего. Так мы и просидели до тех пор, пока не вернулся отец с дядей и Фролом. Судя по довольным лицам, того мужика они нашли и о помощи в продаже яйца договорились.

— Милава пива неси, — крикнул Фрол, заглянув в кружку Чакора, и глянув на отца, кивнул в мою сторону; а получив согласительный кивок, добавил. — Шестерым.

Милава принесла пиво, и все принялись отхлебывать и смаковать, я тоже отхлебнул. Пиво было горьким со слабым привкусом хмеля, более крепким и менее душистым, чем домашнее. Пиво мне и раньше приходилось пробовать; помню один раз Тимка целый кувшин в четверть ведра спёр у своей бабки из погреба, ох и попало ему тогда. Ещё бы не попало, он ведь дурень тогда всех знакомых пацанов угостил, так что узнать бабке — куда делся кувшин, было нетрудно. Но вот так наравне с взрослыми в первый раз, и хоть пиво мне не очень-то нравилось пил я с удовольствием.

— Ладно Дарвел, расскажи дяде Фролу о своем походе за яйцом, только не как дома покороче и не отвлекаясь на другое, понял? — велел мне отец, заметив бросаемые Фролом взгляды то на меня то на Чакора с Мефодием.

Смутившись под взорами мужиков и с трудом начав рассказ, я по мере повествования стал увлекаться, и когда пришла пора заканчивать, я даже испытал некое разочарование. Намек отца я понял и про пещеру ни словом не обмолвился, но и так рассказ получился интересным, и мужики слушали не перебивая. Милава принесла ещё пива (но мне на этот раз не налили, видать отец решил, что мне и одной кружки хватит) и чуть покрутившись вокруг, встала за спиной Фрола подслушивать. К концу рассказа в зал вошел человек и спросил хозяина, и пока Фрол отошел я допил своё пиво. Устроив человека на постой Фрол вернулся. И я, рассказал историю до конца.

В зале людей прибавилось, выпивохи те ушли, но пришли трое, похоже мастеров, потому как обсуждали какую-то печь, да и новый постоялец спустился. Стали приходить разные люди и Фрол ушел заниматься делами.

Потом подошла жена Фрола — Марфа, и пригласила меня с отцом и дядей на ужин. Где мне пришлось повторить рассказ для всей семьи Фрола, то есть: самой Марфы, Милавы, и двух её старших братьев Судиша и Свентовида. С каждым разом рассказывать становилось легче, и язык уже не прилипал к нёбу при каждой запинке; все-таки, когда тебя — открыв рот — слушают взрослые, это не одно и то же что перед пацанами похвалятся.

Наевшись досыта, к концу ужина я стал клевать носом, и меня отправили в комнату, где я и уснул, улегшись на лавку. Пришедший позже отец разбудил меня, и заставил раздеться и расстелить постель, улегшись в которую я тут же снова уснул.

Глава пятая "Торговая".

Проснулся я поздно, — вернее меня разбудил отец, так как пора было завтракать. Позавтракав вместе с Фролом и его сыновьями, мы, предупредив Чакора с Мефодием, собрались в город по делам. Фрол попытался навязать нам Свента в качестве проводника, но отец с дядей отказались. Оставлять яйцо в комнате побоялись, и отнесли его на хозяйскую часть, где и оставили под присмотром Свента. Узнав у Фрола как пройти к торгу, мы вышли из трактира и пошагали в указанную сторону.

Идя за отцом, я во все глаза рассматривал окружавшие нас дома и проходивших мимо людей. Дома по большинству были в два три этажа, а если и встречались дома в один этаж, то у них был жилой чердак. Первые этажи, по-видимому, если не во всех, то в большинстве домов, были отведены под мастерские и лавки, во всяком случае, во всех окнах в которые удавалось заглянуть, были видны рабочие за делом. Отстроены первые этажи были либо из камня, либо из самана, встречались, правда, ещё дома сложенные из обожжённого кирпича, но их на всю пройдённую улицу было всего лишь два. Вторые этажи в большинстве случаев были деревянными и предназначались явно под жильё, так как вряд ли кто будет украшать окошки мастерской вышитыми занавесками.

Народ в городе чем-то неуловимым отличался от сельчан, был он какой-то суматошный, все куда-то торопились, чем-то были заняты, и ни на кого совершенно не обращал внимания, на углу одной из улиц я увидел, как упал спотыкнувшийся старик и несколько шедших за ним людей просто переступили через него. У нас в селе такого просто быть не могло, ну как переступить через человека не раз выручавшего тебя или хотя бы просто знакомого, хотя может, именно в этом-то и было дело — в городе было слишком много незнакомого друг другу народу. Жил народ в городе явно лучше чем на селе, во всяком случае, одет был гораздо лучше, но в то же время в переулках иногда мелькали такие оборванцы, что пугало бы побрезговало такими обносками.

Вот что мне в городе сразу не понравилось, так это шум и грязь, и презрительные усмешки девушек которым я улыбался. Небось, знай они, что я будущий сильный маг, совсем бы по-другому ко мне относились и сами первыми бы улыбались. Или это во мне излишняя гордость говорит, ведь после того как я пережил инициацию, не было на селе девки которая мне ни разу не состроила глазки — даже сестрёнки в шутку не двусмысленно подмигивали.

Придя на торг, выглядевший как небольшая квадратная площадь, по краю которой выстроились разные лавки, а в центре стояли всякие: тележки, возки, телеги. Мы обошли его по кругу, но так и не найдя вывеску с известным знаком чароплётов — свитком с нарисованной паутинкой — решили расспросить булочника чья лавка оказалась рядом.

Как пояснил булочник, маги целители алхимики и прочие торговцы подобными товарами, устроили свои лавки не на самом торгу, а в небольшом переулке за лавкой ювелира, что стоит рядом. В переулке было две магические лавки, и мы выбрали ту, что выглядела чуть богаче. Зайдя в лавку вслед за отцом, я огляделся.

В середине лавки шёл проход меж двух длинных столов, столешницы которых были из стекла. А под ними были специальные полочки, на которых лежали всякие магические штукенции. Вдоль стен стояли шкафы — на вроде того что стоял у лекарки Варвары — тоже закрытые стеклом, с более крупными вещами вроде: масляных светильников, каких-то шкатулок, или вовсе непонятных вещей.

— Здравствуйте, — прозвенел звонкий мальчишеский голос из-под прилавка.

— Здравствуй, малец нам бы господина мага надобно, — сказал отец кому-то, невидимому мне из-за спин отца и дяди. Послышались шаги, открылась дверь в углу лавки, и чёрная мальчишеская голова исчезла за ней. Не успел я толком рассмотреть замеченный мной шит покрытый рунами, дверь вновь открылась, и к нам вышел пожилой мужчина в дорогой на вид рубахе расшитой по вороту и кожаном фартуке.

— Чем могу помочь, — пропищал маг тонким голоском с лёгкой хрипотцой, что было несколько странно при его немаленьком размере и приличном брюшке, хотя — кто их магов знает.

— Здравствуйте, нам вот вещички посмотреть, и сказать, что продать можно и почём, — высказал отец на одном дыхание свою просьбу, выкладывая на стол сверток.

— Так-так, — пробурчал маг, окинув вещи взглядом, когда отец развернул сверток. Маг стал рассматривать вещи, раскладывая их по отдельности, а мы замерли в ожидание.

— Итак, амулет — мусор, ювелир может серебряный даст, — ткнул пальцем в означенный амулет маг. — И печатки тоже ему несите.

— Ножи могу я взять как заготовки, за золотой, можете оружейнику продать, но вряд ли больше даст, — продолжил он.

— В этом перстне плетение одноразовое было, сейчас всё сломано. Только прежде чем тащить к ювелиру не помешало бы почистить, иначе может и не взять. Могу я почистить, за серебряный, — предложил маг.

— А почему до сих пор не развеялось заклятье? — не утерпев спросил я, просунув голову между отцом и дядей. В магической лавке мне всё было интересно, и разросшиеся любопытство в лёгкую перебороло все остальные чувства.

— Хм, молодой человек одарённый, ну что же, поясню, — усмехнулся маг. — Кроме основного было какое-то добавочное очень слабое плетение. Древний маг, чтоб не тратить силу из накопителя привязал его к структуре кристалла — в древности такие фокусы делать умели — вот оно до сих пор и держится, по чуть-чуть подпитываясь энергией из структуры самого кристалла. Ну хоть что-то понял.

— Ага, — гордо кивнул я — ведь кое-что я всё-таки понял — чем вызвал улыбки у взрослых.

— Эти два перстня — ловушки для духов, и их цена зависит от того какие духи в них заперты, и для чего. Рекомендую обратиться к чародею Свирскому, может определит, кто в них сидит, — маг в задумчивости потрогал подбородок. — А вот этот перстень с "Волной огня", я хочу у вас купить за двадцать пять золотых. Но прежде вам надобно получить в Управе Надзора бумагу, что оный предмет не подлежит обязательной сдачи государству.

— А если подлежит тогда что, — поинтересовался дядя.

— Тогда вы будете обязаны сдать его за вознаграждение в четверть стоимости, а если откажитесь то он будет конфискован, — пояснил маг, поняв, чего опасается дядя, и добавил. — За продажу же без разрешения, если поймают конечно, дадут два года каторги. Но вы можете не беспокоится, не подлежит. Только вы, когда с вас будут требовать сдать боевой артефакт, на владение которым у вас нет права; не сдавайте, а скажите, что у вас уже имеется договоренность со мной. А так как в законе говорится, что подлежит изъятию обнаруженные то бишь найденные предметы, а вы сами показали, то имеете право передать предмет по своему усмотрению.

— Спасибо господин маг, до свидания, — попрощались мы с магом, когда отец собрал и завернул все обратно в сверток.

— До свидания, — произнес раздельно маг, намекая, что мы к нему ещё вернемся.

Выйдя из лавки, отец с дядей решили, — что прежде надобно к ювелиру зайти, и продать то, что мага не заинтересовало. В управе за грамоту денег стребуют, да и чародеи бесплатно магичить не станет, а имеющихся семнадцати серебряных может и не хватить. Вспомнили о ножах, которые маг согласился взять, но возвращаться не стали. Выйдя из переулка, мы зашли в стоящую на углу ювелирную лавку.

В лавке сразу за дверью на табуретке седел старый, но явно ещё крепкий орк, в кожаном доспехе, а рядом к стене была прислонена дубинка окованная железом. Далее, вдоль левой стены шел узкий проход, а справой, стояли такие же столы и шкафы что и у мага.

— Здравствуйте, — поздоровались мы.

— Здравствуйте, — лениво отозвался полный мужчина в летах, разряженный в расшитую рубаху и безрукавку из неизвестных мне, но явно дорогих тканей. Отец развернул в руке сверток, и не став выкладывать всё на стол, достал только амулет и перстни — оценённые магом как мусор, и положил их на стол. — Вот, продать хотим.

— Ну, давайте посмотрим на ваши сокровища, — усмехнулся торговец.

— Печатки по весу могу взять, в пересчете на чистое серебро, в таком виде они никому не нужны. За амулет сорок дар дам больше он не стоит, серебра чуть и камень ерунда, — сразу определил цену торговец. И принялся внимательно осматривать перстень, даже какую-то стекляшку на ручке вынул, и через неё посмотрел.

— Хм перстень кое-что конечно стоит, но на нем какое-то заклятье есть, и сколько маг за его снятие запросит неизвестно. Пять серебряных дам. Можете сами к магу сходить, но может так случится, что не окупится перстень, ещё и должны останетесь, — предложил торговец. Вероятно, желая надуть крестьян неумытых, маг ведь обещал очистить перстень всего за один серебряный. А перстень явно подороже шести серебряных будет, в нем золота как в золотом будет, если не больше вон какой здоровый и камень ещё.

— Были мы у мага, за серебряный обещал очистить. Не, мало пять, тута одного золота на золотой будет, и камень, — сказал дядя, будто мои мысли услышал.

— Ладно, полтора золотых империала, — предложил торговец новую цену.

— Не, мы ещё кому-нибудь предложим, может подороже возьмут, — отказался отец.

— Хорошо, три с половиной, дороже вам его не продать. Простые горожанин с рук брать поостерегутся, а ювелиры не дадут, сами вон взгляните, камень с изъяном — угол отколот, — торговец протянул отцу перстень и ткнул в камень. Отец с дядей принялись осматривать камень.

— Хорошо три золотых и тринадцать серебряных за всё, — кивнул отец.

— Да нет там на три серебряных, — помотал головой торговец.

— Так за все чаи наскребётся, — ответил отец, пожав плечами.

— Хорошо три золотых и тринадцать серебряных, — кивнул торговец, после чего вынул кошель и, отсчитав монеты, отдал отцу оговорённые деньги.

— До свиданья, — попрощались мы, на что торговец, что то неразборчиво буркнул, устраивая перстень на полку в столе.

— Ну, пойдем в управу или к оружейнику заглянем, — спросил дядя отца, когда мы вышли из лавки.

— В управу, нам ещё к чародею надо, к оружейнику и завтра можно, — ответил отец. И мы пошли к Ратуше, в которой как мы узнали у прохожих, и находилась Управа Надзора и Регистра.

Ратуша была большим высоким трех этажным зданием, сплошь украшенным всякими рисунками завитушками резьбой и фигурами людей и животных. У входа в Ратушу стояли двое стражников не обратившие на нас никакого внимания, когда мы прошли мимо, и вошли в большие двустворчатые двери сами по себе закрывшиеся за нами. Спросив у пробегавшего мимо какого-то помощника — с охапкой свитков и зажатыми в руке перьями и чернильницей — где нужная нам комната находится, поднялись на второй этаж, и прошли в самый конец коридора.

— Посиди здесь, — велел мне отец, после чего постучав в дверь, зашёл со словами. — Можно зайти.

Дядя зашёл за отцом, а я остался ждать с отцовской котомкой и мешком. Почти сразу из комнаты выскочил парень и умчался вниз, вернулся он в сопровождении молодого мужчины в мантии мага. Прошло некоторое время, довольно продолжительное по моим ощущениям; и я стал беспокоиться, даже попробовал подслушать через дверь, но кроме невнятного шума ничего не услышал, отчего беспокойство только усилилось. Наконец дверь открылась и следом за магом — тут же ушедшим вниз — вышли отец с дядей, выглядевшие устало и чуть бледно.

— Уф, — выдохнул дядя. — Вот ведь какие хитрецы, если бы не предупреждение мага обобрали бы нас до нитки.

— Да, — согласился отец. — Ладно, грамоту получили теперь чародея сыскать надо.

Выйдя из Ратуши, отец с дядей повертели головами не зная куда идти, и обратились к стражам стоявшим у входа. — Уважаемые, не подскажите, как нам найти господина чародея Свирского.

— Я вроде слышал, что чародей Свирский где-то на улице Ручейной живет, — ответил один из стражей и махнул рукой. — Это вам в ту сторону почти до самой стены.

— Да не на Ручейной, а на Ручечной. Пройдёте тем переулком на Гончарную, и направо до конца, там будет середина Ручечной. Вам налево до конца, седьмой дом с краю из рыжеватого камня, — ответил второй стражник с пробивающейся сединой в усах.

Найдя дом чародея, мы подошли к двери, и отец постучал в дверь специально подвешенным молоточком. Сразу после того как отец постучал в дверь, у меня возникло как будто нас кто-то тщательно осмотрел, да не просто откуда-то со стороны а со всех сторон одновременно — жуткое ощущение, особенно от того что отец с дядей этого вроде как и не заметили — даже не поёжились. Вышедшая к нам пожилая служанка поздоровалась, и выжидательным взглядом уставилась на нас.

— Мы к господину чародею Свирскому по делу, — сообщил служанке отец причину нашего прихода.

— Заходите и подождите здесь, — велела служанка, отступив назад в сени. Вскоре вернувшись, она позвала нас в горницу. Так как раньше я никогда не был в богатых домах, то сильно смутился, не зная как себя вести. Хотелось все осмотреть и потрогать, что ясно не понравится хозяину, да и просто неприлично, ну и страх что-то испачкать или испортить был, что уж там. Да и отцу с дядей было явно непривычно, они, как и я уставились глазами в пол и переминались с ноги на ногу.

— Чем могу помочь, — спросил нас чародей, седой дедок в неизвестной мне одежке на вроде плаща, из мягкой пушистой ткани. Которому видать, неохота было ждать, когда мы растелимся и хотя-бы поздороваемся, магу всё же зазорно первым с простолюдином здороваться.

— Здравствуйте господин чародей, нас это... господин маг послал, что лавку на торгу держит, — наконец спохватился отец. — Мы перстни хотели продать, а маг говорит в них духи сидят надо чтоб чародей глянул. Может, глянете?

— Золотой за перстень не пожалеете тогда гляну, — ответил чародей и ухмыльнувшись стал с интересом за нами наблюдать. Отец с дядей переглянулись, и, закрыв рты — кои сами как-то открылись — вместе кивнули.

— Вот господин чародей, гляньте, — отец протянул чародею перстни и два золотых.

— Посмотрим, — пробормотал чародей, устраиваясь на один из двух стульев, покрытых резьбой да красивой тканью, и со специальными боковинками, на которые можно было положить руки. Положив один из перстней и золотые на стоящий между стульями резной столик. Столом его никак назвать было нельзя слишком мал, а для лавки короток и широк. Чародей, взяв другой перстень, уставился на него и, закрыв глаза, принялся что-то бормотать. Может заклятье творит, — подумал я и посмотрел на него магическим взором. Но был разочарован, никаких плетений чародей не делал, только вокруг перстня аура мага стала, как будто сильней светится, и я продолжил исподтишка разглядывать комнату.

А посмотреть было на что, одно зеркало чего стоит, овальное в золочёной резной раме две на три пяди(40*60см). У нас в селе только у матери есть маленькое зеркальце с ладонь величиной, подаренное ей бабушкой которой его подарил дед. Он его ещё когда служил в легионе, добыл в качестве трофея во время одного из походов. Ещё в комнате был стол на одной ножке, на котором стояла ваза, белая как снег с синим весьма искусным рисунком. Низенький шкаф на ножках, размером с хороший сундук. Стены покрыты лакированными досками, подогнанными так, что щелей не было видно. В середине белёного потолка висела магическая лампа в виде шара. На полу лежал самый настоящий ковёр — а не половики как у нас или Фрола — хоть и потёртый он был, но всё равно ходить по нему было как-то жалко, топтать такое богатство.

Наконец чародей оторвался от рассматривания перстней закрытыми глазами и, встав, отдал их отцу.

— Что могу сказать, очень хорошая работа, обе ловушки одинаковы и содержат духов Зебар, стоят подобные вещицы тридцать — сорок золотых. Вам правда столько никто не даст, но это уже ваше дело, за сколько продавать, — высказал своё мнение чародей, усевшись обратно на стул.

— Спасибо господин чародей, пойдем мы, — сказал отец, спрятав сверток с перстнями обратно в котомку.

— Идите, Фекла проводи, — велел служанке чародей.

Выйдя от мага-чародея, мы пошли обратно на рынок. На торг мы вернулись за полдень, и середина площади была уже пуста, все разъехались, да и половина лавок уже закрылось.

Продав магу все три перстня и метательные ножи со стеклянными кубиками за семьдесят семь золотых, мы невероятно довольные свалившимся богатством распрощались с ним и вышли на улицу.

— Ну, пойдём к оружейнику, — спросил дядя.

— Пойдём, — вздохнул отец, и мы вышли из переулка.

Понимая, что сейчас отец продаст арбалет, я решился попросить. — Пап, а может, не будем арбалет продавать, а починим и я с ним на уток ходить буду.

— Сходил уже один раз, — буркнул отец, но тут же смягчился. — Может, лучше лук купим, или тебе этот арбалет приглянулся.

— Так с лука бить учится сколько надо, а с арбалета всяко проще, к тому же он явно охотничий, — выдал я заранее придуманную отговорку.

— С чего это ты решил что охотничий, — отец остановился и повернулся ко мне.

— Так приспособы для натягивания тетивы нету, я хорошо смотрел, всяко увидел бы. А у дружинников сэра Беримира: то ворот, то козья ножка, при арбалете имеется, — быстро сообразив отговорку, ответил я.

— Ну хорошо, посмотрим сколько мастер за починку спросит, — отец развернулся и пошел дальше.

Оружейная лавка отличалась от магической и ювелирной. Тут не было столов со стеклянной столешницей, а в полумахе (~80см) от стоящих вдоль стен шкафов с наклонёнными полочками, стоял заборчик мне по грудь. А выше шла деревянная решётка из брусков шириной в палец(2,5см). Когда мы подошли к прилавку, из-за него — не такого и большого — встал мужик высоченного роста и худющий как щепка, ну жердь жердём, — и как он там только уместился, за прилавком то.

— Здравствуйте, мы тут кой какое оружие продать хотим, не глянете, может, что возьмёте, — обратился отец к торговцу. Отец, вынув три кинжала и два метательных ножа (ещё дома хорошо почищенных от имевшейся на них ржи) положил их на прилавок.

— Ну, этим и серебряный за оба, хорошая цена будет, кинжал тоже больше серебряного не стоит, а эти два посмотреть надо, — торговец вытащил из под прилавка небольшую коробку и достал из неё бутылочку. Взяв кисточку и макнув в бутылочку, провел по клинку одного и другого кинжала, и чуть обождав, обтер тряпицей, после чего стал рассматривать их. Налюбовавшись клинками, принялся за рукояти, поскрёб ногтем в разных местах, а в одном даже помазав тем же зельем из бутылочки.

— Ну что, врать не буду клинки хорошие, гномий харулг* работы дварфов. А вот отделка, не знаю не ювелир я, красиво конечно и выглядит дорого, но больше чем по два золотых дать не могу, — торговец развел руками.

— А вот этот меч, — отец положил на прилавок, вынутый из мешка меч.

— Хм, льдистая сталь, редкий меч редкий, где только достали? — торговец глянул на отца.

— Где нашли, там уже нет, — ответил дядя, увидев, что отец замешкался, видимо не придумав сразу, что сказать. — Ты скажи, за сколько его продать можно.

— Ну, я за пять золотых взять могу, ну а благородный какой может и шесть дать, токмо он и обмануть ведь может, даст слово благородного, и никому ничего не докажешь, — ответил торговец с беспечным и участливым видом. Слишком участливым и явно наигранным, да и дядя видать заметил, потому как перебил отца открывшего рот, чтобы что-то сказать.

— Ты ври-ври да не завирайся, пять золотых стоят простые мечи из хорошего железа, а за меч дварфовой работы из харулга гномьей выделки десять а бывает и двенадцать дают. А это льдистая сталь кою сейчас никто делать не умеет, так что явно дороже стоит, ну и продать не только благородным можно, — припер дядя наглого торговца. Решившего, что к нему пришли совсем уж несведущие крестьяне, которым неожиданно повезло каким-то чудом добыть редкую вещь. — Так что если хочешь купить, называй достойную цену или мы пойдём, поищем покупателя пощедрее.

— Пятнадцать золотых дороже по быстрому вы не продадите, а больше двадцати и вовсе никто не возьмет, — пробурчал торговец, расстроенный, что не удалось обжулить простаков.

Мы конечно крестьяне, но всё-таки не холопы какие совсем неграмотные, дед в легионе служил и десятником у сэра Беримира, а теперь староста, мать из городских. Село у нас крепкое, даже школа есть. Дед, у всё того-же сэра Беримира старого писаря сманил, вот он и учит грамоте и счёту, а меня ещё и знахарка кой чему учит, так что кой-какое разумение имеем.

— Хорошо девятнадцать золотых и три серебряных, — согласился отец, когда дядя на него глянул. Торговец молча вынул расшитый кожаный кошель и отсчитал деньги, после чего забрал меч и кинжалы.

— А не подскажите мастера, что арбалеты ладить умеет? — спросил отец, наткнувшись взглядом на меня.

— Так у нас арбалеты ладит лишь Хакон, у него мастерская на Плотницкой улице, — ответил торговец, любуясь мечом.

Распрощавшись с торговцем мы пошли искать Плотницкую улицу и мастерскую мастера Хакона. Которую впрочем, довольно быстро нашли и, разузнав у двух старичков где мастерская нужного нам мастера, пошли в конец улицы отсчитывать четвертый дом справа. Мастерская — а по-видимому и жилой дом — выглядела весьма странно; хотя тут в городе я уже насмотрелся на разные странные дома, но оно и понятно, город всё-таки. Первый этаж был каменный и имел три окна и три двери, второй был сложен из кирпича, а третий из тёсаных брёвен. Подойдя к левой крайней двери, отец постучал в дверь и мы стали ждать, но никто не выходил и отец постучал ещё раз.

— Да иду, иду я, что рас стучались, — раздался из-за двери громкий глухой будто из кадки голос. Дверь распахнулась, и мои глаза поползли вверх. Перед нами предстал мужичок ростом на полпяди (10см) меньше маха (1,6м), но шириной плеч бывший шире нашего кузнеца Пана. С густой бородой, заплетённой в косички с железными висюльками на концах, и вообще вся одежда у него была так разными железными застёжками да пряжками украшена, что походила больше на доспех.

— Добрый день мастер Хакон, — поздоровались мы.

— Какой он добрый, если всякие тут шастают, — буркнул Хакон, — Чего пришли?

— Да вот арбалет показать да узнать, сколько за починку спросите, — отец показал мешок, в котором лежал арбалет.

— Ну чего встали, проходите, показывайте, — пробурчал Хакон отступая внутрь дома, похоже, бурчание было привычной манерой разговора для него. Войдя в мастерскую с большим мастеровым столом в середине, и уймой разных инструментов и приспособ развешанных на стенах, отец достал арбалет и протянул мастеру, взявшемуся его осматривать.

— Где только откопали такую рухлядь: тетивы нет, приклад растрескался, ложе покоробило, да и истлело дерево сильно, тут только плечи да спусковой механизм целы, — принялся перечислять мастер и, посмотрев на отца сказал. — Тут только и можно что разве на новое ложе переставить то, что цело осталось.

— И во сколько это нам обойдётся? — спросил отец.

— Ну, если дерево попроще да без отделки, то в полтора золотых можно уложится, — Хакон задумчиво почесал затылок, смотря в потолок.

— Мастер побоитесь Светлых, полтора золотых за деревяшку которую топором можно вытесать, — возмутился отец.

— Ну так и вытесал бы чего приперся? Топором вытесать, да ты знаешь, сколько тут работы? Тут любое полено не пойдёт тут выбрать надо уметь, выдержать, да с умом, а не абы как вырезать, да тютелька в тютельку, чтобы, когда вбивать будешь, не лопнуло и не болталось, так-то, — замахал руками мастер. — А ты топором, двадцать пять серебряных империалов.

— Ну, без мастерства да умения такую вещь, конечно, не сладишь, иначе сами выстрогали бы, но двадцать пять серебряных много, может, за пятнадцать согласитесь, — начал торговаться отец. Сперва я внимательно слушал торг между отцом с дядей и мастером и как говориться "мотал на ус", но вскоре перестал понимать их — вроде и слова все понятны, но в голове как-то не складывается что говорят. В себя я пришёл, когда отец достал кошель и стал отсчитывать серебро.

— Вот мастер задаток четыре серебряных остальные пятнадцать послезавтра, когда придём забирать готовый арбалет, — отец протянул серебряные мастеру.

— Хорошо послезавтра после обеда приходите, всё будет готово, — Хакон пересчитал серебряные, — хотя, что там считать четыре штуки то, — и зажал в кулаке.

— До свиданья, мастер, — попрощались мы.

— Проваливайте, — махнул рукой Хакон и, едва дядя переступил порог, захлопнул за ним дверь. Отец с дядей переглянулись и пошли, ну и я за ними.

— Пап, а кто это был? он ведь вроде нелюдь, но вроде не гном они говорят совсем маленькие, и уши у них как у эльфов острые, — спросил я.

— Это Дарвел был дверг, или тор, они в родстве с гномами, но живут не в горах, а на равнине, Подгорное королевство не только Гномьи горы но и земли рядом с ними, вот на этих землях и живут торы с двергами, — ответил отец, продолжая шагать. — А гномы, они из гор говорят и не вылезают.

— А как тогда гномы-торговцы, что по осени в городах зерно на инструменты меняют? Да и так говорят, караваны часто приводят.

— Это Дар торы. Хм... — протянул отец, глянув на меня. — Тут понимаешь в чём дело, и торов и двергов по обыкновению — раз они с Гномьих гор приезжают — тоже гномами зовут, а когда кого спросишь про гнома, то тебе про гнома и расскажут, вот от этого и путаница получается.

— А они все такие, — отец с дядей шли рядом, а я сзади их посередине пристроился, чтоб лица было видно хоть немного.

— Какие? такие, — отец бросил на меня взгляд.

— Ну, все в железе и бурчат на всё, — пояснил я.

— Да нет, не все конечно, некоторых от людей почти и не отличишь, особенно молодых пока неженаты и бороды не носят или вовсе не имеют, — стал разъяснять отец на ходу. — Но вот поторговаться и побурчать они любят, иной раз из-за сушей мелочи так раз спорятся, что думаешь, поубивают друг друга прямо на месте.

Как только мы вошли в трактир, к нам подскочил Фрол. — Вы где шляетесь, мы тут все извелись, обед уже, а вас всё нет, я и Свента на ваши поиски уже посылал, тот весь торг оббежал, но вас не нашёл.

— Да ладно тебе Фрол пришли и ладно, живы здоровы ведь, да и голодные поди, сейчас что-нибудь на стол соберу, вы умывайтесь и давайте за стол, — скомандовала Марфа вышедшая из двери на кухню.

— Не надо тетка Марфа мы в харчевне пообедали, мы лучше к себе пойдём, передохнем малость, — отказался отец, хотя я был не прочь и перекусить, что-нибудь.

Зайдя в свою комнату отец с дядей уселись так чтобы если кто заглянет в дверь не увидел того что лежит на лавке перед ними, и принялись считать деньги. Всего оказалось девяносто шесть золотых и шесть серебряных, было бы сто, но чародею отдали два, да в управе за грамоту полтора золотых стребовали. Отложив один золотой и серебро в кошель, остальное отец завернул в холстину, и крепко завязав бечевой, положил в свою котомку.

Отец с дядей принялись решать, что домой прикупить надо, а я решил поспрошать Оза.

— Оз что такое дух Зебар? — чуть подумав, спросил я, уставившись на кольцо.

"Дух Зебар энергоинвормационное существо средних планов астрала. Относится к хищникам, представляет собой червя с кольцевыми рядами зубов в передней воронковидной части тела, достигают двух метров в ширину и десяти в длину. Преимущественно используется при создании атакующих артефактов".

— Оз что такое ловушка для духов и как ею пользоваться, если в ней сидит дух Зебар? — продолжил я расспрашивать про проданные перстни.

"Ловушка для духов — энергоплетение или конструкт либо их комплекс, предназначенные для захвата и удержания, полеформных энергоинформационных существ астральных или демонического планов.

При использовании ловушки для духов с пленённым духом Зебар, ловушка направляется вектором освобождения на атакуемый объект, и производится освобождение духа. После чего, в случае отсутствия зашиты способной защитить от атак духа типа Зебар, рекомендуется покинуть данное место. В случае отсутствия магического противодействия, дух остается проявленным в реальности, до рассеиванья маны использованной для его проявления, что обычно составляет до суток в редких случаях до трех суток".

Хотелось спросить про заклятье "Волна Огня" но как. Как называли, Древние маги заклятья я не знал, Оз вроде говорил что-то вроде какого-то плетения, но я не запомнил. А может просто плетением обозвать, тетка Варвара вроде тоже плетения поминала, да и маг в лавке, ладно попробуем. — Оз а что такое плетение "Волна Огня".

" Энергоплетение "Волна Огня" — боевое атакующие площадное энергоплетение импульсного действия пятого Б класса, относится к третьей степени сложности, представляет собой расширяющуюся волну огня в классическом варианте двух метров высотой пяти длиной расширяющуюся под углом тридцать градусов на расстояние пятьдесят метров"

М-да учиться мне надо, вроде и понятно всё, а с другой стороны. Ну, вот ясно, что по земле пойдёт волна вроде тех, что бывают на воде, но из огня, а вот насколько большая непонятно хоть и было сказано. Можно у тети Вары при случае спросить, вот только не забыть бы пока случай подвернется. Эх, записать бы на грамоте да пергамент больно дорог кто ж мне его даст. Так вчера я у Оза ничего не спрашивал, значит, наверное, ещё один вопрос спросить можно. Про гномий харулг у отца спросить можно, про чародея спросить так я ничего не понял, как спрашивать то. Задумавшись про что ещё можно спросить Оза, я под бормотание отца с дядей задремал.

Разбудил меня отец к ужину. После которого мы вышли в обеденный зал, и подсели к Чакору и Мефодию пившими пиво и немного поболтали, верней болтали отец с дядей, а я просто сидел и слушал их байки. Выпив по паре кружек пива, — которого мне никто не налил — жадины, — мужики встали и разошлись по комнатам, ну и я тоже с ними.

Умаявшись за день не столько телом, сколько духом, — в городе столько всего нового, что у меня шея заболела от постоянного верчения головой, — думал — не усну, столько разных мыслей роилось в голове. Тем не менее, уснул я почти сразу, и никакие мысли этому не помешали, неинтересно было их думать, и вообще всё было каким-то блеклым и неинтересным — устал.

Глава шестая "Довольная".

На следующий день, на торг пошли Чакор с Мефодием, а мы весь день просидели в трактире. Отец с дядей и Фролом половину дня просидели в зале, то рассказывая всякие забавные случаи, то обсуждая цены, да между делом потягивая пиво — не молоко же пить взрослым мужам за сурьёзным разговором. Я тоже немного поболтал с Милавой и Свентом, но они небыли одарёнными, и охота да рыбалка, как и пахота, им были не особо интересны, как и мне городские сплетни. После обеда вернулись Чакор с Мефодием и обсуждение цен пошло по второму кругу.

— Пап, а что такое гномий харулг, вчера в лавке оружейника его не раз поминали, — спросил я отца, когда он решил отдохнуть малость, после тяжкого труда по поднятию кружек с пивом.

— Харулг — это когда берут пруты разного железа твердого и мягкого, ну разного, в общем, и скручивают их, а потом куют, потом опять скручивают и опять куют, и так несколько раз, — отец лег на лавку и продолжил объяснять лёжа. — А гномий он, потому что ковали его гномы, харулг откованный гномами считается лучшим, поэтому с ним и сравнивают харулг кованый другими народами.

— Па я вот думаю, а как гномы куют железо они ведь по рассказам маленькие.

— А с чего ты решил, что они сами молотами машут, на это у них молотобойцы да прочие помощники есть, ну и приспособы разные есть, гномы на них шибкие умельцы. Ладно, иди вон с Свентом или Милавой поболтай, — махнул отец рукой.

Я конечно никуда не пошёл, но к отцу больше приставать с расспросами не стал, а решил расспросить Оза о льдистой стали.

— Оз ты что-нибудь о льдистой стали знаешь? — спросил я Оза уже привычно уставившись на кольцо, — по первости было как-то не так разговаривать с кольцом, хоть и понимаю что магия а всё равно чувствовал себя юродивым.

" Льдистая сталь — разновидность нержавеющей стали содержавшей в виде примеси: от, ноль целых одной десятой, до, ноль целых двух десятых, процента диаманта. Обладает высокой прочностью и износоустойчивостью, и средним сопротивлением магическому воздействию. Применяется в основном в боевых механизмах. Озвучить физико-химические характеристики?"

— Нет не надо, — отказался я, ни к чему мне это сейчас — всякой непонятной ерундой голову забивать.

Вечером перед ужином приходил посыльный, и Фрол сказал, что завтра перед обедом будет продаваться наше яйцо и нам велено прийти в ратушу с утра.

На торг меня не взяли, и я остался охранять пожитки, верней золото в котомке отца, которое он решил не брать с собой и наказал стеречь. Измаялся я, пока ждал, когда отец вернется; к тому же сидеть одному было страсть как скучно, а выходить отец не велел.

— Марфа накрывай стол, праздновать будем, — раздался рев Фрола, и я облегчённо вздохнул, — раз праздновать то торг прошел хорошо, и яйцо продали. Отец зашел в комнату и, увидев, что я в ожидании уставился на него, сказал, — Продали за семьдесят девять золотых, только помощнику советника восемь золотых пришлось отдать, да и Фролу дед велел десятину дать, ладно пойдём вниз обедать.

Но сразу мы не пошли, отец достал узелок с золотом из своей котомки, и хотел было сунуть за пазуху, но потом передумал и сунул в мою котомку, крепко завязав её и сунув под мешки сложенные в углу.

Всё пошли, — позвал меня отец, выходя из комнаты.

За столом уже все собрались, только Марфа всё, что-то таскала из кухни. Когда все уселись, Фрол возблагодарил Светлых, и мы принялись за обед. Стол был весь уставлен всякими посудинами от горшков до плошек, так что пообедали мы славно. Сперва был суп из свежей капусты с мясными шариками, который нас несколько удивил.

— Марфа Ростиславовна, а откуда у вас свежая капуста у нас то и рассада ведь ещё не готова, она ведь не прошлогоднишняя вон листочки какие мягонькие, — удивлённо спросил дядя, когда попробовал суп.

— Так у нас в пригороде один маг хозяйство держит тепличное, там всегда хоть летом хоть зимой разную свежую зелень купить можно. Только дорого больно вот за кочан капусты серебряный содрали, но по случаю можно и разорится, — пояснила Марфа сие чудо.

Потом был картох жареный или тушёный на сливках, и жареные свиные рёбрышки с какой-то кисло сладкой подливкой. Также на столе были, салат из квашеной капусты с луком, и заморская каша прозванная хозяйкой риисом с какими-то незнакомыми мне приправами. Ну и всякая мелочь, вроде мисок с солёными помидорчиками и огурчиками, горшочков со: сметаной, хреновиной, и какой-то жёлтой кашицей, от которой у дяди вмиг слезу выбило. Далее на столе появились пироги с: творогом, морковью, кислой капустой, пареными сухими яблоками, яйцами и луком, и особенно понравившиеся мне пирожки с изюмом. В общем, Марфа постаралась на славу, стол получился богатым; видимо Фрол не сомневался, что торг будет успешным, и велел с утра или даже с вечера готовится к застолью.

Из-за стола чуть выбрались, особенно дядя с Фролом, который — после того как отец отдал ему семь золотых "за хлопоты" — сильно повеселел, и выставил прямо на стол бочонок пива — чтоб не бегать. Хоть пива мне опять не дали, — жалко им что ли, вон полный бочонок стоит, — я был доволен и, посидев с ними и дождавшись когда все всех стали уважать, ушёл в комнату.

— Пап, а мы когда к мастеру пойдём, — спросил я отца, когда он привел, а вернее притащил дядю и уложил его на лавку.

— К какому мастеру, — отец посмотрел на меня и покачал головой да махнул рукой. — А за арбалетом, нет, сегодня не пойдём, завтра, всё завтра.

— Не бойся, никуда он не денется, завтра сходим, — заверил меня отец и сам завалился спать.

На следующий день, позавтракав, мы пошли на торг за покупками и подарками. Ох, чего тут только не было, глаза разбегались в разные стороны пытаясь всё разглядеть, до этого бегом семеня за отцом я как-то не замечал всего этого разнообразия. Но мне оставалось только вздыхать, своих денег у меня не было, а отец как он сам сказал после третей просьбы купить вон то, "всякую понравившуюся мне штуковину покупать, не намерен".

Побродив по торгу и накупив всякой ерунды, на вроде цветных платков для женской половины семьи, или кожаных поясов для мужской, мы подошли к торговцу, что продавал эльфийскую пшеницу для сева. Хоть и была она раза в три дороже обычной, отец все же решил прикупить пару мешков, уж больно торговец её нахваливал. Да и сама она была загляденье, полновесные зерна с семечко подсолнуха размером.

Купить то купили, а как тащить то через половину города тяжёлые трех пудовые мешки не подумали, на горбу что ли. Так что пришлось отцу бежать за телегой с лошадью, пока мы с дядей остались сторожить мешки. Отец, правда, вернулся быстро, и погрузив мешки с зерном, отец с дядей пошли прикупить ещё кое что — всё равно телегу пригнали — а меня оставили сторожить. Ходили они недолго и притащили с собой ещё полмешка чего-то нетяжёлого, ну а потом мы поехали к мастеру за арбалетом.

— Добрый день мастер, — поздоровались мы с вышедшим мастером.

— Добрый, заходите, — Хакон махнул рукой, и я с отцом зашли в мастерскую.

— Вчера всё готово было чего не приходили, делать мне нечего ваше барахло хранить, вот с вас пятнадцать серебряных, — пробурчал Хакон доставая с полки арбалет.

— Эх, хорошая вещь получилась, я тут испытал его малость, понятно теперь почему вы его не продали, а чинить взялись, — покивал головой Хакон, когда отец, отсчитав серебро, положил его на стол. Меня так и подмывало спросить, сильно ли бьёт арбалет, но отец не стал задерживаться и мы, распрощавшись с мастером, вышли из мастерской.

— Пап, а стрелки для арбалета, — спросил я, когда усаживался в телегу.

— Так дома же есть, сам ведь принес, — отец обернулся ко мне.

— Так им сколько лет, не рассыпались бы, да и наконечники у них тяжёлые гранёные явно не охотничьи, — пояснил я свои опасения.

— Ладно, заедим в оружейную лавку, посмотрим, — согласился отец.

Зайдя в оружейную лавку, мы поздоровались и, подождав пока верзила со свежим шрамом на щеке купит кинжал, мы подошли к торговцу.

— Нам стрелки к арбалету надобны, охотничьи, — обратился к торговцу отец.

— Болты что ли, если имперский средний, то есть, а другого размера только под заказ, — ответил торговец. Отец посмотрел на меня, и я вытащил арбалет из мешка и показал.

— Да подойдут, пять болтов серебряный, — объявил торговец цену.

— Хорошо давайте пяток, — кивнул отец, глянув на меня.

— Вот, — торговец положил на стол пяток болтов. — А пули брать не будете.

— А что за пули зачем? — спросил отец, почесав затылок.

— А это железные шарики такие, вон у вас планка на арбалете есть особая, — взялся пояснять торговец. — Вон в эту дырочку пулька вставляется и ею вместо болта стреляют, бьет слабее зато места мало занимает, да и не ломается она в отличие от болта.

— Хм и почём они? — Задумался отец.

— Два десятка серебряный, — Ответил торговец, а я тихо ткнул носком лаптя отцу в ногу и когда он на меня глянул, помотал головой.

— Нет не надо, — отец достал из кошеля серебряный и отдал торговцу, я же углядел в это время колчан на ногу, на вроде того что был в пещере; из пещеры то только до дому и дотерпел а потом прямо в руках у деда и развалился.

— Пап, а может, и колчан купим, не в мешке же стрелки то таскать проткнут ведь, — повернулся я к отцу.

— Сколько? — отец махнул рукой, указывая на колчан.

— серебряный, берите вещь добротно сделана. Да и сподручней с ним чем с за спинным, для арбалета то, — торговец протянул колчан, показывая его.

— У вас другой цены нет что ли, — усмехнулся отец. — Ладно, давай.

Расплатившись и попрощавшись с торговцем, мы вышли.

— Все, больше ни каких игрушек и так на твой арбалет больше золотого ушло, а будет толк или нет неизвестно, — сказал отец, усаживаясь на телегу. От чего я не очень-то и расстроился, главное арбалет теперь был мой, и я весь был в предвкушении. К тому же по случаю мне купили кой-какие обновки, тот же пояс к примеру, и обделённым я себя не чувствовал.

Вернулись мы как раз к обеду и, пообедав, поднялись в свою комнату.

— Ром что-то тревожно мне золото с собой вести, всё-таки сто пятьдесят семь золотых. Вдруг кто прознает, да и дома потом хранить надо будет, что скажешь? — обратился отец к дяде.

— Марк, да чего ты татей что ли боишься, так они купцов стерегу на кой им мы -голодранцы, — усмехнулся дядя.

— Ну и татей тоже, но и без них ворья всякого полно. Я вот думаю, может часть в денежный дом отдать на хранение, все спокойней будет, сразу все не потеряешь, — отец улегся на лавку и подпер голову рукой.

— Можно и отдать, в чем-то ты прав так спокойней будет, — согласился дядя. — Только давай позже, а то на полный желудок неохота как-то, да и решить надо, сколько отдать, а сколько оставить.

Я же предавшись мечтам, как буду хвалиться арбалетом перед ребятами, и не заметил, как уснул, поэтому в денежный дом отец и дядя ходили без меня. А за ужином отец сказал, что все дела мы порешали и завтра с утра поедим домой, и попросил тетю Марфу собрать нам на завтра еды в дорогу. Ну а после ужина, предупредив Чакора с Мефодием что завтра едем и, выпив с ними по кружке пива — которого мне опять не дали — пошли спать.

Глава седьмая "Разбойничья".

А с утра начались сборы суета, всё перетаскать уложить привязать, чтоб ненароком не выпало, да ещё про мешки с пухом и шерстью вспомнили — и куда их теперь. Мешки, в конце концов, отдали Фролу как подарок — не обратно же их везти — за что он отдарился кувшином вина, а тётя Марфа отрезом полотна. Закончив сборы, сели ужинать, а поужинав, распрощались с семейством Фрола и поехали домой.

Выезжая из города, я не мог решить, чего мне больше хочется, остаться и осмотреть то чего не успел или вернуться в село хвалиться тем чего повидал. Удаляющийся город навевал грусть — когда ещё в него попаду. В конце лета попаду, конечно, когда в магическую школу в Карне поеду поступать, но до этого ещё целое лето, а хочется то сейчас.

Когда немного отъехали от города, я вытащил из мешка арбалет и принялся его вертеть, хоть и рассмотрел его весь ещё вчера, но руки так и тянулись да и испытать хотелось. Но в трактире было негде — не в стену же стрелять — да и сейчас не получится, но ничего вот домой приедем и опробуем. Положив арбалет рядом, достал колчан и стал прилаживать его к ноге. Застегнув ремешки, вынул стрелы или как их назвал торговец болты и засунул их в колчан, пошевелил ногой, как-то необычно, но не сказать, чтобы было неудобно. Взяв арбалет в руки, и привалившись к мешку с зерном, стал представлять себя этаким наёмником ветераном, охраняющим купеческий караван.

Ехать было скучно; те, кто направлялись в город из ближайших деревень, скоро кончились, пеших из города мы обогнали, а конные видать не торопились ехать с утра пораньше, оставались телеги, но они ехали с той же скоростью что и мы, так что дорога опустела. От скуки стал иногда посматривать вокруг магическим взором, — вдруг какая дурная дичина у дороги обнаружится и удастся арбалет испробовать. Но дурной дичи тут, похоже, не водилось, или вообще дичи не было, только раз в лесу что-то мелкое мелькнуло и всё. В очередной раз, глянув на обочину магическим взором, я увидел в кустах четыре ауры размером как у человека.

— Чего это они там делают? — удивился я вслух.

— Кто? — спросил отец.

— Да вроде как люди, вон в тех кустах спрятались, — махнул я рукой в сторону кустов растущих у поворота дороги.

А подъехав к повороту, мы увидели сухое дерево-корягу перегородившее дорогу, не такую и большую, но на телеге не проехать. Тут же я каким-то образом очутился на земле, только и почувствовал, как отец меня за безрукавку схватил.

— Ааа...Бла... — сзади раздался крик дяди.

— Под телегу быстро, — скомандовал мне отец.

Нырнув под телегу, я подтянул арбалет, — который лежал рядом с телегой — и огляделся как смог. Сзади подходили трое мужиков разбойного вида, один с мечом и двое с топорами. Тати — мелькнуло у меня в голове. Чакор с Мефодием прислонили к колесу дядю, из плеча которого торчала стрела. Тут затрещали спереди кусты и из них вышли двое, один с копьём другой с топором, и пошли к нам, а рядом со мной в колесо воткнулась стрела.

Вспомнив про арбалет, я упёр его в живот и потянул тетиву, которая легко пошла, стоило, чуть согнутся плечам. Щёлкнул механизм, и я осторожно отпустив тетиву, потянул из колчана болт. Снарядив арбалет, я приложил его к плечу и стал искать татей, сзади мешала телега и отбивающийся Мефодий, из кустов снова вылетела стрела, которую Чакор отбил щитом. Посмотрел на кусты, лучников не было видно, но ауру то я вижу, в нее и выстрелил, в ту, что слева. Дернув и натянув тетиву, наложил болт и выстрелил в ауру другого лучника наклонившегося в сторону первого.

Развернувшись чтоб сказать отцу, что лучников я пострелял, увидел рожу склонившегося мужика, тянувшего руку к моей ноге. Отдернув ногу, я выскочил с другой стороны телеги и натянул тетиву. Глянув под телегу, увидел только ноги и, вставая, наложил болт на арбалет. Мужик, пытавшийся меня вытащить из под телеги, почти обогнул телегу и, увидев арбалет, крикнул, — А ну брось стрелялку а то хуже будет.

Другой приставил копьё к груди отца сидящего на корточках и прислонившегося к колесу телеги, в него я и выстрелил, да побежал от мужика уже подходящего ко мне. Обогнув лошадь, я рванул к отцу, подбиравшему копьё, выроненное подстреленным мной разбойником, что сейчас лежал, вцепившись пальцами в болт и пытавшегося его выдернуть.

— За спину, — крикнул отец.

Заскочив за спину и снарядив арбалет, я повернулся на звук шагов и, увидев в двух шагах от себя, подбегающего разбойника, от испуга выстрелил в него, не целясь. Тать, выронив топор — который падая чуть не попал мне в ногу — схватившись за болт, наполовину торчащий из его брюха, пробежав мимо меня, остановился и, качнувшись, оседая, повалился на землю. Снова натянув тетиву, которая еле поддалась мне, наложил последний болт и повернулся к отцу. Только татя, с которым должен был биться отец, не было, оглядевшись и повернувшись назад увидел, как два последних татя скрываются за деревьями.

— Всё Дарвел, всё, разбежались тати, давай мужикам вон поможем. Ромку вон подстрелили, да и Мефодия вроде тоже ранили. Иди, подсоби Мефодию, одной рукой ему несподручно будет, — принялся наговаривать, успокаивая меня отец, когда я снова повернувшись к нему, стал озираться, водя по сторонам, заряженным арбалетом. — А арбалет можешь мне отдать, а то он тебе только мешать будет.

— Ага, — кивнул я отцу, но арбалет не отдал, так с ним и пошёл только вниз наклонил — чтоб, если что в землю выстрелил.

— Дядя Мефодий давайте я вам помогу, — сказал я, подойдя к Мефодию.

— Давай, в котомке моей холстина должна быть достань-ка, — согласился Мефодий, зажимающий правой рукой рану на правой же ноге, а левой пытавшийся что-то найти в своей котомке.

Пошвырявшись в котомке и достав чистую тряпицу, я отрезал от неё, как и было велено две полоски, и помог Мефодию перевязать рану на ноге. Отец в это время вместе с Чакором вытащили стрелу и перевязали дядю.

Усадив раненых на телегу дяди, мы принялись обирать убитых татей, или как сказал Чакор собирать трофеи. Верней принялись отец с Чакором, потому что меня вывернуло, когда мы подошли к последнему убитому мной татю, лежавшему в луже крови. В общем-то, я его только в живот ранил, а добил похоже отец копьём, только он ведь не единственный был в кого я стрелял и их уж точно я убил. Они хоть и тати, но всё равно люди; и вроде и не жалко, а на душе всё равно было противно. Чакор снимал с трупов всё что было, а отец стаскивал это в кучу у нашей телеги. Я же пытался унять дрожь в руках.

— Дарвел это что за арбалет у тебя такой? — спросил Чакор, подойдя к телеге с вещами последнего татя.

— Да обычный охотничий, а что? — ответил я, пожав плечами.

— Хм обычный да, а что он стреляет так неровно. У этого вон пол болта торчало, у того только хвостовик, а у тех в кустах насквозь прошли, и если у одного опереньем за куртку зацепился, то у другого в осину на ладонь болт вошёл, вон отец твой вытащить пытается. Нет если это секрет, то ладно, но он точно не простои охотничий; да ты вон на плечи посмотри, с них же ручьём льёт, — проговорил, усмехаясь Чакор.

Глянув на арбалет, дуги которого были покрыты крупными каплями воды, я посмотрел на Чакора и сознался. — Он правда охотничий, только работы древних магов.

— А, понятно тогда, — кивнул он.

Тут мимо нас проскакал всадник, боязливо дёрнувшийся, когда увидел убитых татей, и пришпоривший коня.

— Вот держи, — подошедший отец протянул мне болт, — Еле вытащил.

— Так Дарвел, давай складывай всё на телегу, а мы оттащим татей в кусты, чтоб на дороге не валялись, — велел отец.

Оттащив татей, отец помог мне получше уложить вещи, чтоб в дороге не выпало ничего, а Чакор уселся в телегу дяди на место возницы, и мы поехали. Всю дорогу до постоялого двора у Карловки я осматривал каждый куст, но больше слава Светлым татей нам не попалось.

Остановившись в чистом поле у какого-то ручейка, мы пообедали жареной курицей и печёным картохом. К постоялому двору мы подъехали задолго до заката.

Когда заехали на двор, отец, отдав мне вожжи, сходил в трактир и договорился о постое. Перетаскав вместе с Чакором пожитки в комнату, отец вышел со служкой, тут же убежавшим в конюшню.

— Давай Дарвел в тот угол поставим, — махнул он рукой, усевшись в дядину телегу. Поставив телеги в угол и подсобив конюху распрячь лошадей, мы вошли в трактир и поднялись в свою комнату.

— Ром ты как, — отец подсел к дяде.

— Да ничего терпимо, в дороге трясло, а сейчас почти и не больно, — дядя осторожно потрогал повязку.

— Ничего, завтра дома будем, а там Варвара подлечит, — отец встал и подошел к куче в углу, куда сложили мешки и вещи разбойников. — Хм надо бы перевязать, а то непотребство какое-то.

— Нуда служка так и косился, да и посмотреть надо, может, что и везти не стоит, не разбирая сложили ведь, — согласился Чакор.

И отец принялся осматривать и перекладывать вещи. Взяв одну из рубах и завязав рукава, так что получился мешок, отец сложил в неё всю одёжку кроме обувки, что не пойдёт носить то на утирки да заплатки сгодится. Сапоги и две пары поршней связал вместе, а лапти к тому же потрёпанные решил выбросить. Вытряхнув кошели и насчитав шесть серебряных и два серебряных империала медяшками, сложил в один кошель и, подкинув, сказал. — Ну что мужики, отпразднуем спасение от татей?

— А кто против, — улыбнулся Чакор. — Тем более тати и платят.

— Ладно, пойду договорюсь, — отец пошел к двери.

Отец вышел, мужики разлеглись по лавкам, и в комнате стало тихо, думать ни о чём не хотелось, и я не заметил, как задремал. Сквозь дремоту слышал, как пришел отец, мужики о чём-то тихо переговаривались, кто-то стучал в дверь.

Во сне мы опять бились с татями, но теперь побеждали они, и когда один из них замахнулся на меня топором, я проснулся. Противный холодный липкий пот пропитал рубаху, по телу била мелкая дрожь, запоздалый страх вгрызался в душу — будто пытался наверстать упущенное.

— Тихо Дар, тихо, всё хорошо, нету больше татей, — отец нежно гладил меня по голове.

— Пап, они... они ведь могли нас убить, — понимание того что это был сон ослабило страх, но не изгнало его полностью. Наоборот, казалось, что страх копит силы и сейчас набросится с новой силой.

— Нет, Дар, не стали бы они нас убивать, только добро бы всё отобрали и отпустили бы. Они ведь грабители, а не душегубы.

— И что, они ведь в нас стреляли?

— А ты сам подумай, зачем им нас убивать. Что им надо они и так бы отобрали, а убив раз другой только внимание, чьих-нибудь дружинников, привлекли бы, чего им никак не надо.

— Да я не о том, они ведь нас могли случайно убить, в дядь Ромула вон попали.

— Ну, случайно и камень в чистом поле на голову свалиться может. Не бери в голову, недостойно мужику боятся всего — что может быть.

— Хорошо, не буду.

Под мерное поглаживания отца я снова уснул.

— Дарвел вставай, пошли ужинать, — растолкав, позвал меня отец.

Спустившись вниз, мы уселись за стол, и к нам тут же подошла Дилана с тазиком и кувшином. Вымыв руки и вытерев их поданным рушником*, ну прям "блахародные хаспада", мы стали смотреть, как Дилана таскает на стол съестное. Сидя рядом с отцом и стараясь ни на кого из мужиков не смотреть, я переживал свой позор — распустил нюни как девчонка, будущий маг называется.

Первым на столе оказался поднос с грудой жареных свиных ребрышек, следом Дилана принесла горшок с квашеной тушёной капустой приправленной растительным маслом и рубленым луком, а после каждому по полной миске картоха тушёного со сливками, а кувшин с вином вмещающий четверть(4л) принес сам хозяин.

Возблагодарив Светлых мы принялись за ужин, ребрышки и картох съели полностью, а горшок с капустой ополовинили, ну а принесённые Диланой чуть позже пирожки лишь попробовали. Вино конечно выпили — даже мне налили — всё до донышка, хоть дядя и кривился, — мол, кислятина и лучше бы пива взяли, — но сам пива не брал и выпил не меньше других.

Вино мне понравилось больше пива, хоть и было намного крепче и от запаха так в нос шибало, что всего передёргивало, зато сладковатое и яблоками пахнет. Но меня как всегда обделили налив только полкружки, обидно как тётей бить так можно, а тут нет.

После ужина мы сразу поднялись в свою комнату, где я почти сразу заснул.

Встали мы рано и, позавтракав кашей с мясом, — которого мне удалось найти только два маленьких кусочка, — и вчерашними пирожками, — которые дабы не пропали случаем, Чакор утащил с собой в комнату, — мы погрузились в телеги и поехали дальше.

Так как мы сейчас не торопились, да и раненым тряска явно не на пользу будет, то решили не гнать как в первый день пути из села в Коржин, а ехать медленнее, с таким расчётом, чтобы остановится в трактире на хуторе Мельчиха. Да и опасение было, что подуставшая Веса просто не осилит два с лишним дневных пеших перехода. Поэтому возвращение домой заняло три дня; и в последний день мы ехали спокойно, почти не спеша, дабы излишне не изматывать лошадей.

К селу мы подъехали на закате, как раз успели заехать, перед тем как солнце должно было коснуться земли, а ворота в тыне закрыть. Сперва заехали к дому Мефодия и отец помог ему занести в дом мешок с купленными им вещами. А потом к дому дяди, где отец немного задержался. Чакор получив от отца оговорённые деньги (четырнадцать серебряных), взвалил на плечо свой мешок и ушёл сам — тут ему всего-то шагов сорок до дома было. Поэтому, когда мы подъехали к дому, нас встречала вся семья.

Когда заехали во двор, первым к отцу подбежал, Савка; и, обняв, спросил. — Пап, а чего ты мне привёз.

— Привёз, привёз, потом покажу, — отец потрепал его по голове.

— Как съездили? всё хорошо? — подошедшая мать обняла отца, а потом меня, заодно и ощупав при этом.

— Всё хорошо, все живы, позже расскажу, сейчас Весу распрячь надо, а то умаялась чаи, — отец успокаивающе погладил мать и обнял Ладу и Любу.

— Пап, а нам ты что-нибудь, привёз, — Любка заискивающе поглядела на отца.

— Цыц раскудахтались, вот поужинают, отдохнут с дороги, и сами всё расскажут, — прикрикнул подошедший дед. И бросив взгляд в телегу, и нахмурившись, покосился на меня, а потом на отца, но спрашивать ничего не стал.

Отец стал распрягать Весу, а я принялся таскать мешки в дом. Потом был ужин, после которого отец рассказывал о наших приключениях, а я сидел на лавке оперевщись спиной на стену — наконец-то я дома и можно ничего не бояться.

Часть вторая. Первый шаг в маги.

Глава первая "Карна".

Дорога обогнула очередной холм, лениво пошла вверх по подозрительно прямой балке, в конце которой крутым подъёмом взобралась на насыпной вал двадцати маховой (32м) высоты, и я увидел несчётное множество домов стоящих далее по дороге. Вроде только что было поле, и раз стоят дома — вон парочка недостроенных срубов. Ни стены крепостной, ни забора завалящего, ничего. Я смотрел и не понимал — как так можно жить. У нас вокруг деревни, тын высотой в два маха(3,2м), и знаки отвращающие через каждые пятьдесят шагов расставлены, чтоб тварь какая ночью в село не пробралась. Тут же ничего не было — хотя знаки может и были просто невидно их с дороги, но без забора это всё равно считай что в поле — брр.

Мы въехали в пригород Карны; города — где я стану магом.

Пригород главного города Карнаского удела отличался от пригорода Коржина. Если пригород Коржина был по своей сути лишь большой разросшейся деревней, через которую проходила единственная дорога в город, то пригород Карны сам был похож на город — столько в нём было разных построек. Глядя на скученность одних построек, чёткие ряды других, и свободное расположение третьих, в купе с предрасположенностью однотипных строений к определённым местам, то нетрудно было понять, что пригород Карны не есть единое целое, а есть слияние отдельных застроек. Вдоль одной из рассекающих пригород на части и ведущих к городским воротам дорог засыпанных дроблёным камнем, стояли добротные дома, в которых были: постоялые дворы, трактира, кабаки, харчевни, мастерские, лавки, и прочие доходные дома. Дальше от дороги стояли жилые дома, и чем дальше были дома от дороги — тем становились они всё хуже и хуже, в самой дали даже землянки были видны. С большой долей уверенности можно было предположить, что и с других ведущих в город дорог открывались подобные виды. Заметным отличием от пригорода Коржина было и малое число лоточников* и коробейников* стоящих на перекрёстках и предлагающих свой нехитрый товар, зато пацанят предлагавших за лом* показать всё что угодно и найти всех кого надобно было как блох на своре бродячих собак, так и норовили на каждом перекрёстке запрыгнуть в телегу.

Проехав пригород, мы выехали на дорогу, ведущую к воротам города, и я его увидел.

Карна стояла на месте слияния двух широких рек — Вороти и Струмени, и сильно походила на Коржин, но во всём превосходила его: И в размахе раз в пять, а то и больше. И в высоте стен ставших на гребне крутого пятнадцати махового (24м) вала, покрытого каменными плитами, на пару махов(3.2м). И размерами башен на десять махов(16м) превышавших Кожинские в высоту, и почти в два раза в ширину. И как тут же выяснилось въездной платой.

— Две дары с копыта лапы или колеса, — сообщил молодой стражник, стоявший у въезда в небольшую крепостницу преграждавшую дорогу на мост через широкий наполненный водой ров. В то время как весь остальной десяток, прятался в тени под надвратной башней.

— С вас шестнадцать дар.

Отец расплачивается, и мы едем дальше. Сперва через крепостницу, состоящую только из шести башен, две из которых надвратные, и стен между ними. Ни каких построек на крепостном дворе не было, а вот бойницы на внутренней стороне башен и стен были. А далее по каменному мосту заканчивающимся подъёмным пролётом.

Проезжая по туннелю в крепостной стене города, поёжился от ощущения будто кожу щёткой огладили — сильное магическое возмущение так обычно ощущается.

И за воротами тут не дома как в Коржине, а стены чуть поменьше внешних, стоящие так, чтоб между ними только что и могли разъехаться две телеги. С бойницами в два ряда, и навесами, чуть ли не смывающимися над дорогой. Ну и воротами в конце с боку, в подобии надвратной башни, проехав через которые мы наконец-то оказались в городе.

Проехав чуть, увидели недорогой на вид трактир. Сходивший в него отец сказал, что там всё занято, и мы поехали дальше. Объехав ещё четыре трактира, и не найдя свободного места, отец решил попытать счастье в трактире подороже, — деньги то есть. В трактире "Приют Мастера", нам улыбнулась удача, правда за комнату на двоих хозяин запросил аж два серебряных.

— Да вы что, на этой декаде вступительные испытания в школах магов проходят. А на следующей первая осеняя ярмарка, — ответил Марк — хозяин трактира — когда отец возмутился такими ценами. — Все комнаты бывают заняты, иные в конюшне на сеновале ночуют, от того и цены вдвое больше чем обычно.

— А скоро эти испытания, и где они будут проходить? — спросил отец. Хотя бабка Варвара и говорила, и когда, и где.

— Так послезавтра в "имперской". А после, и в другие начинают принимать, кого в "имперскую" не взяли. А проходят они в школах, где и будут, учится маги, — объяснил Милобуд. — А вы чего, посмотреть хотите или способности имеются?

— Да имеются, вот, хотим в "имперскую" отдать, — отец кивком показал на меня. — Говорят, так лучше будет.

— Ну, если способности большие, то наверно лучше, а если слабые, то всё равно не возьмут, туда только сильных одарённых берут, — Милобуд пожал плечами.

— А за испытание платить надо, или нет?

— Не знаю, кто говорит надо кто нет, вы комнату брать будете, последняя.

— Будем, — отец выложил на стойку две резаны.

— Пошли, — Милобуд махнул нам рукой и, проходя мимо двери, бросил в неё. — Вацлав присмотри.

Комната оказалась ничего, размером как у Фрола, но на двоих. Вместо спальных лавок, тут были широкие топчаны*; между которыми — прямо под окном — стоял большой сундук запираемый на замок. Двоим переночевать само то будет, даже богато.

— Вот, от двери и сундука. — Марк положил на сундук два ключа.

Так как, до заката было полно времени, да и на школу глянуть не терпелось; уложив вещи в сундук, и заперев его, мы решили прогуляться.

Узнав где находится "имперская" школа, направили свои стопы к ней. Вот только ничего нам толком увидеть не удалось. Школу окружал забор из переплетённых ветвей кустов, с такими шипами, что просто подойти страшно, не то чтобы пытаться их раздвинуть и заглянуть. Только вход, да кусочек второго и третьего этажа над ним, через кованые ворота и увидели; но сильно не расстроились, — завтра насмотримся, я-то уж точно. Спрашивая у прохожих дорогу, мы пошли к торгу, по пути рассматривая дома.

Дома в основном были каменными или кирпичными, в два-три, а то и четыре этажа; встречались и саманные дома, но они, похоже, были мастерскими. Лишь у некоторых домов третий или четвёртый этаж был деревянный, а вот полностью деревянных домов не было; а в пригороде-то как я помню, стояли только деревянные дома — явно это было сделано неспроста.

Торг был раза в три больше чем в Коржине, причем в городе их было два, — Большой и Речной. В середине Большого — на который мы пришли — была площадь, на которой продавали с повозок, с двух сторон от площади шли спаренные ряды лавок, а вокруг стоял квадратом ещё один ряд лавок. Побродив по опустевшему рынку и зайдя в пару лавок, мы купили мне добротную кожаную куртку, — чтоб я совсем уж оборванцем не выглядел, всё-таки будущий маг как-никак.

Вернувшись в трактир, мы поднялись к себе и разлеглись на топчанах, дожидаясь ужина. Так как делать было нечего, я стал вспоминать прошедшее лето.

Сразу по возвращению, мы за оставшимися находками не отправились. Сев нужно было закончить, а дядя из-за ранения пахать не мог, и нам следовало ему помочь, о чём дед и объявил утром следующего после приезда дня. Дядин надел был от реки дальше нашего, и земля на нём просохла лучше и была мягче, к тому же он был уже больше чем наполовину вспахан, поэтому он достался мне. Теперь я, как и отец уходил из дому сразу после завтрака, шел к дяде запрягал Вольного и вёл его на поле. Ходить за плугом и сохой я уже умел (отец ещё в прошлом году дал попробовать и научил, что и как делать) но работать по-взрослому мне пришлось впервые и уже к обеду руки болели так, что не держали плуг. Дед знал, что так будет и велел после обеда сеять. Тётка с двоюродными братом и сестрой сеяли, а я бороновал. Бороновать мог и Говен, он всего на год младше меня, но я всё равно ни пахать не мог, ни зерно как следует разбрасывать, руки ничего не чувствовали. Добираясь вечером до дома, думал только о том, как бы побыстрей до постели добраться и уснуть до утра беспробудным сном. Самым же тяжёлым было встать утром — затекшее за ночь тело болело в три раза сильней. Как проболтался Сенька, такое веселье устроил мне дед, запретив Говену мне помогать с пахотой, мол — чтоб в учёбе был прилежней.

Но зато, через три дня после нашего возвращения, дед мне на пояс подвесил обеденный нож, как и положено взрослому мужу. По правде говоря, в середине лета я итак бы его получил — по возрасту, но как сказал дед "Пропитание добыл, семью оборонил, мужик".

Обедал я теперь за мужским столом, но радости от этого было немного, работать тоже приходилось по-мужски.

После сева к пещере мы тоже не пошли, дед только расспросил меня, как и что, и на этом всё. Отец был занят, каждый день находилась какая то важная работа, то дранку на крыше менял, то сарай сенной чинил.

Только после сенокоса мы отправились за оставшимся богатством. Отец в пешеру всё равно пролезть не мог, поэтому остался у последнего дерева у подножия кручи. Кроме припрятанного, из под камней я добыл ещё: один арбалет, меч, кинжал, метательный нож и сломанный амулет, всё простое. Собрав всё в мешок и привязав к ноге понравившийся жезл — который я решил утаить, подхватил не влезший в мешок посох и повернул в обратный путь.

На ночь мы остановились всё в той заимки у кривой осины.

Первым мы осмотрели посох, что был замотан в специально прихваченную для него холстину. В мах(1,6м) длиной, с навершием в виде головы змеи из белого чуть сероватого металла, державшей в пасти крупный камень красного цвета. Дальше посох как будто покрывали чешуйки с какими-то знаками, но он был гладкий как стекло; за нарисованной чешуёй шла рукоять из шершавой кожи, за которую можно было одновременно держаться двумя руками. Посередине рукояти было кольцо из белого металла, изрисованного чёрными линиями, складывающимися в выпуклый рисунок в виде змеи с головами на обоих концах туловища, переплетающимися между собой. После рукояти шли костяные кольца с рунами, за которыми была пядь(20см) белого металла; а заканчивался он трехгранным наконечником из голубовато-сиреневого с серым отливом металла.

У меня аж руки чесались при виде этого посоха, как хотелось его опробовать и прикарманить. Но вряд ли получится, наверняка такую вещь потребуют сдать в казну, раз на какое-то колечко грамоту пришлось получать, да и стоит он наверно немеряно.

Потом осмотрели стреломёт но испытывать не стали. Железную коробку только глянули, — всё равно непонятно что там и как её открыть. Кинжал с ножом, амулет, и меч воина, тоже только глянули, — ничего особенного; а вот меч, того в конце пещеры, мне показался подозрителен хоть никакой магии я в нём и не увидел. Чуть больше полу маха(80см) длиной, с широким в основании и сужающимся к концу клинком молочно-белого цвета, на котором были видны чуть заметные серые нити. На рукояти, вернее той штуке что должна защищать руку, были пластинки с какими-то знаками — явно неспроста сделанные.

Когда вернулись домой, дед, осмотрев всё, велел посох меч и коробку закопать в сарае для сена. Не любит дед пустого риска, так что остальные видели только простые вещи. А жезл я спрятал там же где и амулеты.

По возвращению решил расспросить Оза о трофеях.

— Оз что ты знаешь о магическом посохе в виде змеи с красным камнем в зубах, покрытого чешуйками и кольцами с рунами и какими-то магическими знаками, длиной в мах(1,6м).

"Уточните размерность, приведённая вами единица мне неизвестна".

Задумался я надолго, но всё таки сообразил что Оз спрашивал про длину, и переспрашивать не пришлось.

— Мах — это длина между кончиками пальцев разведённых в разные стороны рук.

"Объект идентифицирован. В доступе на получение информации отказано. Ваш уровень доступа недостаточен".

Хм..., отказано — это значит, что ничего он мне не скажет; а вот чего ему недостаёт?

— Оз, что ты можешь сказать о мече из белого как молоко метала с знаками на рукояти.

"Информации для идентификации недостаточно, рекомендую обозначить упомянутые знаки".

Интересно как, если я их не знаю? Последующие дни и декады шли обыденно: работа, встречи с друзьями, и расспросы Оза — по большей части безуспешные.

Конечно, вспомнилась и Беляна, она с такой грустью смотрела на меня когда мы с отцом уезжали из села. Вспомнились наши вечерние купания, и наш поцелуй во время последнего свидания. Наверно мне удалось бы уговорить её и на то самое, но я так и не решился; мне тогда вспомнились слова деда о том, что мужа от ребёнка отличает то, что муж делает, — не то — что хочет, а то — что надо.

Тут отец решил, что пора идти ужинать, и мы спустились вниз. Отец не стал жадничать и заказал — как сказал половой* — "картоховое пюре с котлетами". Толчёный картох мне не понравился какой-то он пресный был, видимо повар молочка пожалел. Вот котлеты — крохотные кусочки мяса слепленые плоской лепешкой и поджаренные — очень даже ничего, хотя жареные свиные рёбрышки всё равно лучше. Поужинав, мы поднялись к себе и легли спать, — завтра будет трудный день.

Наследующий день мы проснулись от жутких криков, разносившихся по городским улицам горным эхом. Звуки одновременно походили на кряканье утки в жестяной рупор, рёв разъярённого быка, и звуки пилы по металлу, что мне несколько раз доводилось слышать во время игр у кузницы Пана. Одним словом — дикая жуть.

— Это что за тварь так ревела? — перво-наперво спросил отец у полового, когда мы спустились в зал завтракать.

— Так виверна Имперской Управы Путей Сообщения, — пояснил половой, темноволосый парень примерно на год младше меня. — Почитай каждый день орут твари. Как выведут виверну на вершину Драконьей башни готовить к отлёту, так она и начинает орать от радости, что скоро полетит. Ей радость, а нам хоть уши затыкай; слава Светлым что наездники не дают им в сторону города и посадского дворца кричать, а вот в Большом пригороде хоть уши винными пробками затыкай. Да и то не поможет, — скривился половой, безнадёжно махнув рукой. — Они же твари магические, у них силы немеряно.

Позавтракав простой пшеничной кашей сдобренной сливками, отправились на торг. Торг встретил нас шумом и гамом, площадь была уже заполнена всякими повозками, а лавки споро открывались. Сперва мы зашли к ювелиру и по-быстрому продали серебряные монетки и амулет за три серебряных империалов, а потом пошли к оружейнику.

— Здравствуйте, — поздоровались мы, зайдя в первую попавшуюся оружейную лавку.

— Здравствуйте, хотите, что-нибудь купить? — спросил торговец.

— Нет, у нас стреломёт есть, вот ищем не купит ли кто по дешёвке, может посмотрите? — предложил отец.

— Нет, я оружием не занимаюсь, только продаю, попробуйте зайти к Торчину, это с той стороны ряда вторая лавка, — указал торговец. Выйдя, мы дошли до указанной лавки.

— Здравствуйте мастер, нам сказали, что вы можете купить стреломёт, не взгляните, — спросил отец.

— Здравствуйте, ну давай взглянем, — торговец — больше похожий на разбойника с большой дороги — оторвался от ножа, который полировал.

— Вот, — отец выложил стреломет, и став вытаскивать остальное добавил. — Ещё у нас меч арбалет и нож есть.

— Ага, кожух помят, пыли набилось — так что взводной рычаг еле ходит, но ржавчины почти нет, — торговец принялся осматривать стреломёт. Вынув какой-то инструмент, стал везде крутить-вертеть, а потом снял половину верха и осмотрел внутри. Завернув всё как было и, осмотрев остальное, торговец сказал цену. — Стреломёт за десять золотых империалов возьму, меч за три, а арбалет и нож за двенадцать серебряных. Больше не просите, не дам всё чинить надо.

— Ладно, сойдёт, — согласился отец.

Сложив в кошель монетки, и распрощавшись с довольным торговцем, мы вышли из лавки. Походив по торгу, разыскали лавку мага, которая, как и в Коржине была в закутке за другими лавками.

— Здравствуйте господин маг, — поздоровались мы, войдя в лавку. Вообще-то лавка была такая же, как и виденная ранее в Коржине, только размером раза в полтора больше, ну и всяких разных штучек тоже было раза в два больше. А так, те же столы со стеклянными столешницами по обе стороны от прохода, и шкафы вдоль стен

— Здравствуйте, — отозвался маг, щуплый на вид мужичок в мантии мага.

— Господин маг у нас вот амулеты есть, не могли-бы вы посмотреть и сказать что за амулеты и для чего, — отец положил амулеты на стол перед магом.

— Ха, пара, надо же, не хотите продать хорошую цену дам? — спросил маг, на что отец покачал головой. — Ну, надумаете, приходите.

— Чего могу сказать, хорошие амулеты ещё при древних мага сделанные. Этот вот от физической атаки защищает, от стрелы или меча защитит точно, вот от молота орка или удара владеющего чабоем вряд ли, но сильно ослабит, — маг поднял один из амулетов, показывая его.

— А этот от магических атак. От простого, вроде "огненного шара" или "магической стрелы", хоть от десяти сразу. Небольшой "огненный кулак" или "огненную волну" тоже может выдержать. А вот "ледяное копьё" уже вряд ли, — маг показал на другой амулет. — Может, всё-таки продадите, двести золотых империалов дам.

— Простите господин маг, но нет, не продадим, вдруг самим пригодится, — снова отказался отец и тут же спросил. — Тут это, он валялся незнамо сколько лет, в нем сила то осталась и если нет то как быть?

— Ну да накопители пусты, могу зарядить по резане за амулет, — предложил маг.

— И это нам ни какую грамоту не надо, а то мы слышали, что и отобрать могут, если без грамоты?— спросил отец.

— Нет, это если боевой или другой воинский, ну или какой очень сильный, то да нужно в управу Надзора сходить, а защитный средненькой силы не надо, можете не бояться, — объяснил маг.

— Ну, тогда это, силой накачайте, вот, — отец положил на стол десять серебряных.

Маг замер на некоторое время, а потом вернул амулеты отцу.

Распрощавшись с магом, мы вышли из лавки, и пошли искать одежду подобротней, чтоб мне в школу не совсем уж нищим идти.

Карнаский торг поражал богатством, что впрочем, было закономерно — всё-таки город стоял на торговом пути и именовался западными торговыми воротами северных земель Платской империи. В преддверии осенней ярмарки торговцы запаслись товаром так, как только смогли, и лавки ломились от изобилия и разнообразия. Хоть в основном торговцами были имперцы, но встречались и баронатские купцы, и даже несколько нелюдей присутствовало. Основными товарами были: Разный хозяйственный инструмент как гномьей выделки, так и местной, привезённый местными на продажу, а торами на обмен на рожь мех и пеньку. Всевозможные выделанные кожи с южных земель империи и бароната для продажи, и выделанный мех из местных запасов в преддверии холодов поднявшийся в цене. Тонкие и нежные южные ткани, шедшие на дорогие одежды и хоть и более грубое, но и значительно более прочное местное полотно совместно с верёвками ценимые на юге за стойкость к гниению, на взаимный обмен. Разная плотная древесина, сложенная на берегу за городом и представленная на торгу отдельными брусьями, для обмена на южные вина, что должны будут привезти по первой прохладе. И разные прочие товары как повседневные, так и привезённые к определённому дню, вроде каких-то зверей для магов, привезённых к декаде поступлений в магические школы, собрание в надежде получить хорошую прибыль. Правда пока торговля шла вяло — все ждали первых подвод с местной рожью баронатским вином и южной и эльфийской пшеницей.

Походив по торгу, мы купили простую, но из тонкого полотна рубаху, и превосходные кожаные сапоги с совсем коротеньким голенищем. Сперва-то хотели обыкновенные, но торговец расслышав что мы собираемся в магическую школу уговорил взять эти, под предлогом того что сейчас маги именно такие сапоги и носят. Короткие то они короткие, а стоят как обычные — длинные. Побродив немного по торгу, и прикупив ещё пару мелочей, мы вернулись в трактир.

Вечером, после ужина, я по совету отца сходил в купальню, хоть и обошлась она нам в серебряный империал. Вот тати, в обычный то день, десять дар в час.

Глава вторая "Школьная".

Утром следующего дня я встал до восхода — сна не было ни в одном глазу. Одев рубаху, штаны, сапоги, поверх которых выпустил штанины, так как заправить было невозможно, я был готов хоть сейчас бежать, но солнце только показалось из-за крыш. Дожидаясь завтрака, я беспрестанно выглядывал в окно, на что отец сперва только улыбался, но потом ему видать надоело, и он хлопнул рукой о колено. — Всё хватит, сядь и сиди спокойно, никуда твоя школа не убежит.

Ага, не убежит, а вдруг вырастит крылья да улетит, она же магическая. Сидеть было просто невыносимо, ведь там... там такое... не знай что но без сомнения просто волшебное.

Завтракал, каждое мгновение опасаясь замарать одежду, — вот дурень надо было сперва поесть а потом уж одеваться. Позавтракав, мы с отцом пошли в школу.

Идя по известному пути, я заметил, что большинство людей идут в туже сторону, что и мы.

Небольшая площадь перед школой была заполнена народом, многие пришли целыми семьями, и два мага в воротах замучались повторять, что с одним испытуемым пускается только один сопровождающий. Не, были, конечно, и исключения, попробуй например не пустить кого-то из благородных, рад не будешь что родился. Только таких было мало и они из толпы несильно выделялись, только по вежливости и уступчивости магов в воротах и можно было их определить. Ну, оно и понятно, в основном сюда пришли служивые дворяне да совсем уж обнищавшие, которые среди купцов да богатых мастеров несильно выделялись. Действительно именитых благородных тут не было, они обучались дома, зазорно видите ли им с простолюдинами учится. Так как народу на испытание пришло много, а пускали маги в ворота медленно, с каждым о чём-то разговаривая, то сама собой образовалась очередь весьма приличной длины.

— Следующий, — произнёс уставшим голосом молодой маг, стоявший слева от ворот, и я шагнул вперед к воротам.

— Инициированный?

— Да.

— Сопровождающий?

— Я. — отец встал рядом.

— Пойдёте прямо, там вам скажут куда подойти.

Когда мы подошли к воротам, солнце уже хорошо припекало, и стоять в толпе было душно, так что когда мы зашли во двор школы я был рад так, будто уже стал учеником.

— Инициированный? — спросил маг, стоявший в конце короткой дорожки выходящей на маленькую площадь перед школой, на что я кивнул и сказал. — Да.

— Вам налево, — показал рукой маг.

Слева в десяти шагах от нас за столом сидел маг средних лет и скучающе смотрел в нашу сторону. Перед столом, вокруг круглого каменного возвышения стояли восемь молодых магов, только чуть-чуть может года на три старше меня. С такими серьёзными лицами, что невольно подумалось, — наверно охраняют, чтоб никто случайно не спёр этот камушек весящий наверно тысячу пудов.

— Встань в круг, — велел маг, сидящий за столом в теньке дерева, когда мы подошли к нему.

Встав на каменный круг, покрытый мелкими рунами, в середину, где стоял столбик мне по пояс, я вопросительно посмотрел на мага. Вроде бы успокоившееся за время стояния в очереди сердце снова взволновано забилось, разнося по телу некоторую толику тревоги; вроде и сил у меня — по словам бабки Варвары — для поступления должно хватить и причин отказать мне в обучении, никаких нет, а всё равно беспокойно на душе было.

— Направлять поток маны умеешь? — спросил маг, и когда я кивнул, велел. — Направь ману одним толчком со всей силы, как будто что-то толкаешь, в столбик.

Я сделал, как велел маг, и снова посмотрел на него, но тот склонился к пергаменту.

— Огонь, ноль двадцать четыре. Воздух, ноль двадцать пять. Вода, ноль двадцать четыре. Земля, ноль двадцать три. Свет, ноль двадцать четыре. Тьма, ноль двадцать четыре. Жизнь, ноль двадцать четыре. Смерть, ноль двадцать два. — Протараторили друг за другом восемь магов стоявших вокруг камня.

— Равновесный, один и девять оки, силен, — хмыкнул маг. — Повезло твоей матери, — непонятно к чему произнёс маг глянув на отца.

— Да как сказать, маги тоже люди, и не всегда хорошие, — с не менее непонятной грустной ухмылкой ответил отец, с недовольством глянув на мага.

— Хм..., всякое бывает, — неопределённо хмыкнул маг. — Как звать, фамилия, имя, отчество.

— Кузень я, Дарвел Маркусович, — представился я.

— Какой ещё кузен? — вскинулся маг.

— Не сердитесь, господин маг, фамилия у нас такая, Кузень, — поспешил объяснить отец.

— На какую форму обучения собираетесь поступать? — спросил нас маг, и мы с отцом недоумевающе посмотрели друг на друга.

— Как платить за обучение будете, деньгами или работой? — переспросил маг, увидев наши переглядыванья.

— Деньгами, деньгами господин маг, — поспешно закивал отец.

Нуда, деньги то есть, зря что ли я к гатару за яйцом лазил, не хватало мне ещё за три года учёбы девять лет на дядю считай даром работать. Нет, там конечно обещается, один серебряный империал в декаду на службе у императора, или два у местного графа. Да ещё бесплатную кормёжку и жильё. Только по сравнению с серебряным в день, как обычно получают маги-подмастерья, это даже не смешно — пять-семь лет бесплатно пахать. Так что все стараются поступить платно, чтоб заплатить деньги и ни о чём не беспокоится, и лишь те, кому взять денег неоткуда, соглашаются на отработку долга. Всё это дед выведал у бабы Вары, и строго настрого велел поступать за деньги, — слава Светлым их должно было хватить на всё обучение.

— Тогда до первого дня следующей декады вы должны внести в казну школы тридцать золотых империалов, — предупредил маг.

— А сейчас нельзя? — спросил отец.

— Можно, идёте к казначею, это первый этаж направо последняя дверь налево, и платите, — объяснил маг и спросил. — Читать умеете?

— Да, — ответил я.

— Вот тогда памятка с правилами и можете идти, и не забудьте первого числа к девяти часам утра прийти в парадной одежде, — маг отдал мне сложенный пополам листок бумаги.

Зайдя в указанную магом комнату и заплатив тридцать золотых, мы получили грамоту, в которой говорилось, что мы оплатили год учёбы. Вот теперь я был спокоен, маленькая грамотка просто волшебным образом рассеивала любые сомнения по поводу моего обучения.

Выйдя обратно, мы подошли к кучке ожидающих родителей и посмотрели, как поступают неинициированные. Желающие вставали в очередь, и подходили к каменному кругу похожему на тот, на котором побывал и я, только столбика не было и магов всего четыре. Отдав стоявшему рядом писарю серебряный и получив грамотку, очередной желающий поступить на обучение вставал на круг, и маги решали, что делать дальше, инициировать его или нет. Если желающий должен был стать сильным магом, то инициировали бесплатно, но с обязательством непременно поступить учится в имперскую школу. Если средненьким то за плату в один золотой империал, так как определяли примерно, и было неизвестно сможет он поступить или нет. Ну а слабых, — тех, кто вряд ли мог поступить, — не инициировали даже за плату — видать, чтоб маги не выдохлись. К сожалению тех, кто инициировался, отводили в здание рядом и как это происходит, мне увидеть не удалось.

Собственные воспоминания были не из приятных. На следующей декаде после того как стало известно что я маг к нам пришла баба Вара, посидев перебросившись для приличия парой фраз о погоде здоровье и делах обыденых перешла к главному.

— Ты уж прости меня Сафрон, но так положено, я давеча в Коржин ездила и в Управе Надзора Дарвела зарегистрировала, вот грамоту прочитай, — лекарка протянула деду свиток пергамента.

— Это что же нас за дезертиров держат, мы и так никуда удирать не собирались, — дед, прочитав грамотку, с раздражением бросил её на стол.

— Да никто тебя ни в чём не обвиняет, просто предупреждают, что никуда из империи не пустят, ты ж воинский человек должон понимать.

— Да понимаю я, понимаю, и на тебя зла не держу, надо так надо всё равно никуда из империи мы не собирались, — махнул рукой дед и склонил голову над стволом.

— Ну и ладно, — кивнула баба Вара. — Тут такое дело Сафрон.

— У Дарвела очень сильный дар к магии, а у таких магов инициация может случиться в любое время сама по себе. К тому же при инициации, тем сильней маг тем сильней бывают магические возмущения, и без присмотра мага всё может плохо закончится. Поэтому вот этот амулет Дарвел должен носить постоянно, даже спать с ним, — баба Вара положила на стол амулет — костяной кружок покрытый рунами с цепочкой на шею вешать. — А когда у него начнёт просыпаться дар надо будет немедля меня позвать.

— А как мы узнаем, когда надо будет звать?

— Не беспокойся, при таком сильном даре узнаешь, — усмехнулась лекарка.

С тех пор я постоянно таскал амулет и почти всегда был рядом с домом, а если куда и шёл, то только под присмотром; а через полгода весной мой дар проснулся, права была баба Вара, все домашние сразу поняли что происходит.

Я тогда разругался с сёстрами, из-за чего сейчас и не вспомню, что-то громыхнуло, вокруг меня сверкнула какая-то пелена похожая на мыльный пузырь, сестер сбило ветром прям откинуло к самой стене сарая, и они, визжа как поросята рванули домой. Выскочивший из дому отец, бросив на меня взгляд, куда-то убежал, а я стал бесцельно ходить по двору и пинать всё что попадалось на пути: ведра, корыта, жерди, приготовленные на забор. Отцу тогда пришлось много чего чинить, я ведь как-то умудрился двух пудовый (~32кг) дубовый пенёк — на котором кололи дрова — так пнуть, что он стену сарая проломил. Меня охватывали: то гнев, то жалость, то страх, а то совсем непонятно что, — всё это менялось буквально за удар сердца. На дворе никого не было, и я в порыве любви попытался зайти домой, чтобы обнять всех, но дверь оказалась заперта изнутри, так что всё, что я добился, была оторванная ручка двери. В раздражении я её выкинул заодно выбив доску в заборе, и стал дальше наматывать круги по двору. Как прибежала баба Вара я не помнил. Очнулся я на следующий день, тело всё будто горело, а голова была совершено пустая, и мне всё было безразлично. Ещё декаду я ходил какой-то не такой — сам не свой. Вроде как все, только когда все смеются, я просто думаю "смешно", а сам не смеюсь не смешно как-то. Или меня матерят, пытаются оскорбить или поддеть, а мне без разница, даже сразу не доходит как-то.

Выйдя из школы, мы пошли в трактир, по пути отбиваясь от наглых зазывал, — которые каким-то неведомым образом определяли, что я поступил. Зайдя в трактир и устроившись за столом, я принялся читать даденый магом листок.

В общем, ничего такого там не было, ученики обязательно должны носить ученическую мантию, слушаться учителей, быть опрятными и не хулиганить, не устраивать драк и прочего. Особо отмечалось, что нельзя в стенах школы носить и хранить оружие, и амулеты на которых нет разрешения директора школы, кроме защитных которые можно, но лучше разрешение получить. Тут подошёл половой с заказанным отцом обедом, и мы стали обедать. Жареная свинина, с жареным картохом, да на голодный желудок, вкусней еды и не придумаешь. И когда только успели проголодаться. Ну а чарка вина и вовсе отлично, — хорошо всё-таки быть взрослым, когда работать не надо.

— Пап тут сказано, что нужна мантия ученика, хоть лавки наверно уже закрыты, может, сегодня сходим, а то завтра все пойдут, толпой будем там толкаться, — попросил я отца, когда мы пообедали.

— Ну, давай сходим, — согласился отец, и тяжело вздохнув, встал, — после сытного обеда да вина куда-то идти ему явно не хотелось. Мне тоже, хотелось развалиться где-нибудь и вздремнуть чуток, но желание побыстрее заполучить настоящую мантию было сильней.

Но когда мы пришли на торг, то увидели что все лавки с одеждой и мастерские портных открыты. Не одни мы такие умные были, и другие нашлись, что решили мантии сегодня прикупить, хоть и немного. Выбрав на вид среднюю лавку, мы с отцом зашли в неё.

— Здравствуйте, у вас мантий, что ученики в магических школах носят, есть? — спросил отец торговца вышедшего из-за занавеси.

— Есть, вам ученическую, подешевле, подороже, — торговец повернулся и стал что-то перебирать на полке.

— Подешевле.

— Вот взгляните, шерсть, грубоватая правда но на вид невидно, зато вещь добротная, год проносить можно а если аккуратно то и два, — стал как и положено нахваливать свой товар торговец разложив мантию на прилавке. — Возьмёте две — три и на всё обучение хватит.

— Ну, ничего так, а сколько стоит?

— Всего серебряный, берите недорого, дешевле серебряного вы мантию на торгу не купите, а такую добротную вещь ещё поискать надо, — намекнул торговец, что они тут все сговорились.

— Серебряный? — переспросил отец удивлённо. Ну да, раза в три дороже, чем должна была стоить эта дерюжка.

— Да серебряный, вы посмотрите какая хорошая вещь, берите она того стоит.

— Мы, пожалуй, ещё поспрашиваем, до свиданья.

— Ну поспрашивайте, поспрашивайте, — тихонько пробурчал торговец.

Походив по лавкам мы так и не нашли мантии дешевле чем за серебряный, и поэтому в пятой по счёту лавке купили три мантии — благо были они тут получше чем в других. Сперва-то хотели только две, но торговец уговорил купить ещё и третью — парадную мантию, из ткани подороже. На выход и про запас, вдруг первая будет в стирке, а со второй что случится.

Вернувшись в трактир, отец подошёл к Марку и заказал ужин, после чего мы поднялись в свою комнату отдохнуть. Ужин был отличный, жареные рёбрышки и молодой картох тушёный со сливками да по чарке вина к ним. А на сладкое пирожки с яблоками, и с творогом и изюмом. Следующие дни мы провели, или в трактире, или просто гуляя по городу иногда покупая что-то показавшиеся нам нужным.

Наконец наступил долгожданный день, первый день первой декады осени.

За полчаса до указанных девяти — с площади у школы была видна часовая башня посадничего дворца — мы с отцом пришли в школу. Двор школы был украшен цветами ленточками флагами и не пойми чем похожим на огромные цветы из пергамента. Правда вряд ли они и в самом деле из пергамента, маги конечно богаты, но школа то имперская, а ты попробуй, что-нибудь у имперских чинуш выпросить.

Народ тоже был разодет, кто во что горазд, кроме учеников конечно, которые все были в мантиях.

Так как ничего не происходило я стал рассматривать школу, — в прошлый раз как-то не до того было, только по паре взглядов бросил на неё и всё. Сама школа была сложена из белого камня, имела три этажа и красивую высокую черепичную крышу. А спереди над входом, на резных столбах нависала маленькая крыша, на вроде как у крыльца, только крыльцом это назвать как-то язык не поворачивался. На самой школе резьбы не было, но каменные кирпичи были так сложены, что стыки между ними были хорошо видимы, и получилось вполне себе красиво. Справа и слева от неё стояли ещё два здания, в два этажа каждое, без какого-то украшения, просто серые каменные короба с окнами.

Через довольно продолжительное как мне показалось время после того как мы пришли все вздрогнули от звука похожего на то как если бы кто-то со всей дури лупил в железный котёл, после этого все начали расходиться по разным местам, а вышедший на середину площади маг стал созывать поступивших в этом году.

— Так сейчас я буду называть имена, а вы становитесь куда покажу и запоминайте свой класс, — велел маг, когда мы собрались вокруг него.

Я был девятым в первом ряду и радовался, что стою впереди, и ничего не мешает мне всё видеть. Только радость моя была недолгой. Сперва я внимательно слушал всё, что говорили всякие благородные господа, пришедшие нас поздравить, но вскоре мне стало не до того. Стоять как столбик на самом солнцепёке в чёрной мантии, кто только это выдумал — самого бы его так. Да и слушать в десятый раз подряд как нам повезло и как мы всем должны за это быть благодарны, то ещё удовольствие, когда же всё это кончится. Наконец, несомненно благородные сэры — которых я насчитал аж одиннадцать штук — кончились, и мы стали расходится по классам. К нашему первому ряду подошёл парень в мантии ученика и, велев идти за ним, отвёл в комнату на втором этаже.

Нас было шестнадцать, девять мальчиков и семь девочек, первый А класс. В комнату, тоже зовущуюся класс, стремительно вошёл маг. На вид ему было лет сорок, высокий худой черноволосый с узким вытянутым подбородком и большим носом. Был он какой-то суетливый всклокоченный, будто куда-то страшно опаздывал.

— Меня зовут Камуш Ерш Позвиздович, я ваш классный учитель. Сейчас я буду называть имена, а вы будете вставать со своих мест, — учитель уселся за стол и посмотрел на нас. — Вы садитесь, садитесь, вон там место есть, — махнул он рукой в сторону свободного места.

Мы расселись, и Ерш Позвиздоввич стал нас называть по имени.

— Поздравляю вас с поступлением в Имперскую Школу Магического Искусства Карны, — в какой уже раз поздравил нас Ерш Позвиздоввич. — Желаю всем вам закончить её с отличием.

— И так, сейчас я раздам вам знак ученика, вы будете должны всегда носить его с собой. В нём есть слабое защитное плетение, способное защитить вас от слабых магических проявлений. Тем не менее, не стоит на него сильно полагаться, так как оно рассчитано на слабое воздействие, возникшее вследствие неправильных магических манипуляций, — объяснил нам Ерш Позвиздоввич, показывая этот самый знак. Чёрную овальную пластинку с нарисованной внизу белой открытой книгой и белой паутиной над ней.

— Если вы ошибётесь при создании плетения, то он защитит вас и других учеников от травм, так думаю понятней, — пояснил он свою белиберду.

— Думаю, вы прочитали правила написанные в памятке, если нет, то я могу прочитать, — спросил Ерш Позвиздоввич и не дожидаясь ответа продолжил. — Тогда вы можете задать интересующие вас вопросы, и я постараюсь на них ответить.

— А обязательно жить в интернате школы? — спросила богато одетая девушка по имени Ольга.

— Нет, необязательно, но желательно всё-таки проживать в интернате, так как это облегчает обучение и развитие как мага. И это для всех, если хотите что-то спросить, поднимите руку вот так, — показал нам Ерш Позвиздоввич. — А когда спрашиваете или отвечаете надо вставать. Ещё вопросы есть?

— А когда нас заклинаниям учить будут? — спросил самый главный вопрос рыжий парень Юрий.

— Через декаду, когда большинство научится создавать каналы. И сразу отвечу на следующий вопрос, за время обучения вы должны будете выучить семьдесят простейших заклинаний, — пояснил Ерш Позвиздоввич. — Десять в первый год, двадцать во второй и сорок за третий, если не справитесь, придется поступать повторно. Да слушаю.

— А если на третьем годе обучения, одно последние, что тоже с начала? — спросил парень, имени которого я не запомнил.

— Да сначала. Слушаю.

— А почему нас шестнадцать, и в других классах также, и как нас делили, тут нет никого, кто поступал вместе со мной? — спросила Радослава — самая маленькая девушка в классе.

— Четыре четвёрки, так удобнее учить, больше четырёх учеников сразу учителю трудно контролировать, а больше часа заниматься трудно. Ну а делать классы совсем маленькими так учителей где столько набрать. Вот и делят на четыре четвёрки, и учитель как раз успевает за урок всех посмотреть, и не устает никто слишком сильно. А разделили вас по силе, в А самых сильных, а в следующие всё слабее и слабее, чтоб разница среди учеников в классе была минимальной, и слабые не замедляли обучение более сильных.

Мы ещё долго расспрашивали Евстрафия Позвиздоввича, пока тот не сказал. — Всё на сегодня хватит, всё оставшиеся вы узнаете сами или спросите потом. А сейчас идите, устраивайтесь в интернате, это в соседнем здании, и не забудьте зайти в библиотеку получить учебники.

Выйдя всей толпой из школы, мы остановились, не зная куда идти, оба здания были одинаковые, и которое из них этот самый непонятный интернат никто не знал. Повертев головами, мы заметили, что старшие ученики заходят и выходят из одного здания слева, туда мы и направились, а за нами и ещё один класс первогодков, вышедший из школы, пока мы вертели башками.

Получив у главного воспитателя ключ от комнаты, я потопал в библиотеку. Которая оказалась большим залом на третьем этаже самой школы, все стены которого были в полках заставленных книгами. До этого я видел только три книги, по которым нас и учил читать старый писарь, а тут их было тыщи и тыщи. От понимания количества той мудрости, что была в них написана, тело охватило онемение от страха и зуд нетерпения от желания всё перечитать. В середине зала стояли маленькие столики, пять на восемь — сорок штук, с магической лампой на каждом, а справа от входа большой стол возле которого стояли трое из моего класса. Получив учебники — аж пятнадцать штук — я расписался за них и понёс в свою комнату. В комнате никого не было, а на двух дальних топчанах лежали учебники, положив свои на третий, средний, я пошёл искать отца.

— Ну, что? — спросил отец, которого я нашёл на площади у школы.

— Да ничего, комнату дали, книги получил, теперь за вещами, — ответил я, показывая свою уверенность и спокойствие. В душе же творился чистый бардак, как-то только сейчас пришло осознание, что я остаюсь здесь один, и к радости что поступил и любопытству как оно здесь всё устроено, примешались страх что остаюсь один и неуверенность в своих силах.

— Ну, хорошо тогда, идём, — выдохнул отец, видать тоже извелся, пока ждал.

И мы пошли в трактир.

— Вот Дарвел, тут восемь золотых и сорок серебряных. Только прошу, не трать зря это тебе на весь год, неизвестно ещё смогу на праздник нового года приехать или нет, — протянул мне отец кожаный кошель, когда я собрал свои вещи. — А если сэкономишь что, вообще хорошо будет, на следующий год больше останется.

— Хорошо пап буду очень бережливым, — пообещал я отцу.

— Ну тогда может, посидим внизу, кто знает, может не будет больше времени посидеть, — предложил отец.

Посидев с отцом и умяв на двоих здоровую жареную курицу с гречкой, я взял свои вещи и мы с отцом — взявшимся меня провожать — пошли к школе. Отец должен был подождать один день, и если ничего не случится послезавтра уехать.

— О, последний заявился. Ты ведь Дарвел да? — обратился ко мне рыжий одноклассник.

— Да Дарвел, а ты Юрий — так ведь, — я сел на свой топчан, положив котомку рядом и думая, куда её пристроить.

— Да Юрий, но можно просто Рыжий мне без разницы, а вещи в сундук можно положить, он под топчаном, — подсказал он.

— Вей, ты кто? — вдруг воскликнул невысокий худой темнокожий парень, которому достался крайний к двери топчан.

Кинув на него взгляд, и переведя его в ту же сторону — куда смотрел и он, я увидел в углу бородатого коренастого мужика в рубахе и простых портах* из домотканого полотна.

— Раз, два, три, четыре, пять, — пересчитал нас мужик. — Таки собрались наконец-то, я уж думал убыток считать.

— Э-э, простите, а вы кто? — спросил Юрий, как-то быстро став благообразным пареньком.

— И этмо будущий маг, властелин тайных сил и знаний, — закачал мужик головой. — До чего же нынче ученик невежественный пошёл. Домовой* я местный, Обиратом звать.

— Извиняй Дедушко что не признали, да больно крепок ты да силён, я вот и не думал что надомный дух может быть так велик, — повинился я за одно и задабривая духа нехитрой лестью.

— Ну ладно уж, не серчаю я, не серчаю, — выпятив грудь и поглаживая бороду, заухал домовой. — Токмо, от общего сбора на домовые нужды вас это не спасёт, даже не надейтесь, десять единиц маны за декаду как по грамоте обирать буду. До воскресного дня ману не внесёте, пеняйте на себя — в три ряда стребую. А будет другой непорядок, так и за него штрафу возьму, а посему советую порядок блюсти и казённое имущество беречь.

— Со всем старанием Дедушко Обират, со всем старанием, — закивал Юрий, бывший по-видимому тем ещё оторвой.

— Так, вас я значитца упредил, а посему откланиваюсь, — распрощался с нами домовой, и стал впитываться в стену. — Лишняя мана будет, зовите — пособлю, — уже из стены до нас донёсся голос духа.

— Спасибо Оббиратушко, мы как-нибудь сами, — с нарочито добродушной ужимкой благодарствовал в стену Юрий, с большим поклоном.

— Да ладно тебе, — пихнул я Рыжего в плечо. — Подумаешь десять единиц маны за декаду, было бы о чём горевать.

— Это ты сейчас так думаешь, а вот начнутся занятия — совсем по-другому завоешь, — с толикой жалости во взгляде пояснил Юрий.

— Вай, такого доброго духа надо уважать, я не трус, но и мой отец не дуб, — провозгласил парень хазарского вида, сопровождая свои слова не двусмысленными жестами.

— Ай, куда мы денемся, — махнул рукой Юрий. — Давайте лучше знакомиться.

Юрий оказался весёлым и непоседливым пацаном, с шилом в заднице. Как оказалось местный, сын булочника имеющего свою пекарню. Также в моих соседях по комнате были.

Арнольд — высокий худой белобрысый парень, из благородных, но какой титул у отца не сказал, вообще молчаливый какой-то тип хоть вроде и некичлив, разговаривал нормально.

Борислав — здоровый русоволосый пацан чем-то напомнивший мне орка, сын десятника городской стражи из городка Уключий, ученик чабоя.

И незаметный темноволосый Айрат, сын главного конюха у какого-то коннозаводчика, прикидывается чистокровным хазарином, внешне похож, но когда забывается, говорит вполне нормально.

В общем, нормальные ребята, жить можно.

Глава третья "Учебная".

Занятия в школе начались со следующего дня, и не только по магии: письмо, чтение, счёт, геометрия, физика, химия и алхимия, астрология, история, естествознание, и куча мелких вроде танцев или этикета. Первые дни были как в бреду, мы носились из конца в конец длинных коридоров разыскивая нужный класс или лабораторию, голова пухла от того что мы пытались запомнить. Вот хотя бы на уроке магии было.

— Здравствуйте. Меня зовут Игорь Игоревич. Я ваш учитель по магическим плетениям, — в класс зашёл средних лет мужчина, выглядевший так, будто не выспался, и прошёл к учительскому столу. Невысокий, полноватый, с маленькими глазками, пухлыми щёчками, и смешно шевелящий губами при разговоре с эдаким причмоком, — он настолько напоминал отъевшегося хомяка что по классу невольно поползли улыбки.

— Ну что, будем знакомиться, — ИИ уселся за стол и развернул Классный журнал.

Дальше всё было, как и с другими учителями, ИИ называл имена, а мы вставали, разве что на этот раз чуть более воодушевлённо, всё-таки учитель магии как-никак. Но сразу магии нас учить никто не стал, хотя урок всё равно был интересным.

— Прежде чем мы приступим к обучению плетениям, я расскажу вам, что такое магия и магическое манипулирование, — ИИ удобней уселся на стул и, прикрыв глаза, стал рассказывать.

— Магическое манипулирование — это воздействие на мир при помощи магических действий. Следовательно, маги это люди — ну и нелюди тоже — которые это воздействие могут производить.

Это он с кем разговаривает — пронеслась у меня в голове мысль.

— И так, благодаря чему маги могут магичить. Кроме материального тела, которое мы с вами можем сейчас спокойно друг у друга видеть, у человека есть и другие, такие как: энергетическое или энерго-полевое, ментальное, астральное и эфирное. Нас, прежде всего, интересует энергетическое, называемое — гемон. Гемон соединяет все остальные тела в единое целое, также с помощью него маг может управлять энергией. Гемон состоит из: ядра, внутренней оболочки, связывающего объёма называемого также промежуточными оболочками, внешней оболочки и поверхностного слоя. Да Карп.

— А "источник"? — спросил Карп — и правда, чем-то похожий на рыбу.

— "Источник" — это часть ядра, сейчас всё расскажу. И так, Ядро — это энергетическое воплощение сути человеческого тела, "источником" же называется часть каналов ядра запасающих в себе ману. Внутренняя оболочка отделяет ядро от связывающего объёма и препятствует его воздействию на ядро. Связывающий объём так же называемый промежуточными оболочками как понятно из названия связывает друг с другом другие тела человека и в тоже время ограничивает силу их воздействия друг на друга. Внешняя оболочка защищает гемон от воздействия внешнего мира и обеспечивает безопасную связь с ним. Поверхностный слои защищает внешнюю оболочку, и к гемону относится условно, так как является расходной его частью. Подожди э... Ольга, я сейчас всё расскажу, а потом вы спросите, что не поняли, а то урока нам не хватит, — махнул рукой ИИ, усаживая Ольгу.

"Ага, что не поняли, да мы всё не поняли, как тут вообще можно что-то понять, если каждое третье слово непонятно".

— Суть чароплётства состоит в том, что мана из "источника" по каналу передаётся во внешнюю оболочку, а далее с помощью вибрисов — особых отростков внешней оболочки — из этой энергии формируется плетение. Плетение наполняется, необходимы количеством стихийной маны и входит в резонанс с Основой Мироздания. После чего заклинание совершает работу, одновременно высвобождая ману в пространство, частью напрямую, а частью через взаимодействующие с плетением части Основы Мироздания. Ну а теперь спрашивайте что непонятно, — тяжело вздохнув, спросил ИИ.

Ну, мы конечно спросили, весь оставшийся урок спрашивали, и было из-за чего огород городить. Всё оказалось довольно просто. Мана из "источника" шла в некое подобие усов только невидимых, а уж эти усы делают заклинания. Главное научиться этими усами управлять, но ИИ обещал, что мы быстро научимся.

Вот такие зубодробительные уроки и были у нас в основном, и пухли у нас бедных с них головушки.

Но были и вполне понятные, например естествознание.

— Меня зовут Лаура Диффенбах. Обращаться ко мне следует госпожа Лаура. Я буду у вас учителем естествознания, — объявила нам вошедшая молодая женщина весьма строгого вида. Довольно привлекательная, высокая, стройная, в строгом коричневом платье. Дальше мы, как и было положено познакомились, и начался урок.

— Первый урок у нас будет посвящён появлению разумных в нашем мире, и самому распространённому их виду — Гоблы.

Как некоторые из вас уже знают, разумные появились в нашем мире — называемом Неогея — семьсот тридцать шесть лет назад. Были это геонийцы, вернее их маги — арии, создавшие портал в этот мир. После чего, по неизвестным нам причинам арии стали привозить сюда в этот мир, всякое-разное и в том числе и разумных. О самих геонийцах вы узнаете из уроков истории, а мы поговорим о народах привезенных ими. Да Андриан.

— А геонийцы, где они сейчас? — спросил Андриан, встав с лавки. — Откуда они пришли — всем известно, а вот куда они делись — в книгах как-то уклончиво описывают. Пишут, что была война между ихними магическими домами и всё.

Все арии либо ещё до войны ушли к себе на родину, либо погибли во время Войны Магов*, простые же геонийцы большей частью погибли в тех же войнах, а некой малой частью растворились среди людей: нордов, кельтов, саксов, элиннов, славов. Этим кстати объясняется большее количество сильных магов среди закатных народов по сравнению с восходными и полуденными. Более подробно о них вы узнаете из уроков истории. — Госпожа Лаура положила на стол уже знакомый нам амулет иллюзий, и продолжила. — И так гоблы, выглядят они вот-так.

Над амулетом возникла иллюзия самого обычного гоблина виденного наверно каждым. Ростом на полпяди (10см) ниже маха(1.6м), или полтора метра по-научному, — у этих магов всё не как у людей, — худощавый, покрытый с головы до ног короткой рыжей шерстью, с длинными — ниже колен — руками.

— Гоблы или в просторечье гоблины, — самый распространённый вид разумных в нашем мире, был привезен в этот мир одним из первых. Гоблины имеют много общего с людьми, пожалуй, это самый близкий нам вид, конечно кроме искусственно созданных рас. Самый коротко живущий из известных разумных видов, средний возраст естественной смерти пятьдесят лет. Вид гоблинов делится на две расы, отличающиеся между собой только цветом волосяного покрова. Равнинные гоблины преимущественно имеют волосы более светлых оттенков коричневого цвета; в то время как у горных гоблинов преобладают тёмные оттенки коричневого вплоть до чёрного цвета, за что горных гоблинов часто называют чёрными. Отличаются они дружелюбием, старательностью и работоспособностью, а также покорностью властям. Вследствие чего, девять десятых гоблинов являются смердами или холопами, а то и вовсе рабами.

"Ага, а ещё они известны тем, что воруют всё, "что плохо лежит".

— Своего государства они не имеют, и живут везде, где им разрешат, или где разрешения спрашивать не надо. В магическом плане гоблины ничего серьёзного или интересного не представляют. Их шаманы в среднем примерно равны чародеям-подмастерьям. Но не стоит их совсем уж недооценивать, так как, уступая в качестве другим магам, они зачастую превосходят их в количестве. К тому же, чародейство такое направление магического искусства, где собственные умения и опыт важнее силы и изначальной способности мага. Это, пожалуй, всё, что вам пока нужно знать о гоблах. Если что непонятно — спрашивайте, или перейдём к проверке, как вы меня слушали, — госпожа Лаура в ожидании вопросов уставилась на нас.

— А искусно сделанные расы, это кто? — спросил Бажен, самый маленький парень в классе.

— Искусственно, созданные, — постарайтесь запомнить эти слова они вам будут часто попадаться. А искусственно созданные расы это: Орки, Вамизы, Эмизы, ну и оборотни всех мастей. Ещё, к искусственно созданным расам-родам относят, расы вида Альвы, народы Дварфов и Торов из рода Нибелунгов, но это вопрос спорный, сложный, и неоднозначный. Об альвах и нибелунгах мы поговорим на одном из следующих уроков.

— А сколько всего народов привезли геонийцы? — спросила Перебрана.

— Точно никто не знает, но примерно выходит, что не меньше трёх десятков. За прошедшие века где-то половина этих видов — по тем или иным причинам — вымерли.

— А альвы это эльфы да? — спросил Карп.

— Да. Ну, вижу, вопросов по этой теме у вас больше нет, — госпожа Лаура выдержала паузу и продолжила. — Тогда перейдём к проверке как вы её усвоили, Ольга, сколько лет в среднем живут гоблы?

Ну, вопросы то у нас были, только, как об этом спросить женщину, да к тому же по-видимому благородную. Дальше госпожа Лаура — интересно, почему она не сказала своё отчество — нас немного поспрашивала, а там и урок закончился.

Но где-то через декаду мы освоились и примерно тогда нас начали учить магии по-настоящему.

— И так прошлый урок я вижу, вы более-менее освоили, тогда приступим к сегодняшнему, а сегодня у нас ваша первая основа Свет, — объявил Игорь Игоревич Бочка. Наш учитель по магическим плетениям, по привычке сидел с полуприкрытыми глазами, и казалось сейчас заснет, но как мы уже успели не раз убедится, всё отлично видел, и спать не собирался. Вон Андриан, с каким фонарём под глазом сидит, да умеет ИИ мелом кидаться, а не надо было вертеться и Ларкины ножки рассматривать. Вернее одну ногу, на добрую ладонь вылезшую из-под юбки.

— Это весьма распространённая и главное безопасная основа, с хорошо видимым эффектом, а выглядит она вот так, — ИИ положил на стол уже знакомый нам амулет с иллюзией. — Выучив её, вы сможете создать своё первое плетение "Шар света".

— А кроме света, она что-нибудь, может? — спросил кто-то сзади.

— Не стоит недооценивать эту основу и судить о ней только по названию, вообще название основ это обычно наиболее часто используемое их действие, и оно не отражает всех её возможностей. Например, та же основа Свет используется не только в осветительных заклинаниях, но например и в широко известном "Хладном Покрове", или амулетах связи, в половине которых используется эта основа, — объяснил ИИ. — Ещё вопросы есть, да Фёкла.

— Игорь Игоревич, а зачем нужен источник? — тихо спросила Фёкла, вставшая по взмаху учителя со своего места.

— Не понял, поясни, — ИИ недоумённо взглянул на Фёклу.

— Ну, это, Андриан вон утром сказал, что у него теперь есть источник и скоро он станет сильнее всех, — пояснила Фёкла, кивнув на Андриана, и по холопской привычке испугано вжала голову в плечи.

— А понятно, можешь, не беспокоится, это будет нескоро, если вообще будет, — успокоил её ИИ и принялся объяснять. — Пигильяр или в просторечии личный источник служит магу дополнительным источником маны и используется им для быстрого восполнения запаса маны в собственном "источнике", сильней мага он не делает, так как не меняет способность мага к созданию заклинаний и управлению энергией. Правда может помочь в развитии собственного "источника". Вы уже знаете, что для увеличения запаса маны в собственном "источнике", в нём нужно держать небольшой избыток маны; а вот тут возможности мага сильно ограничены бытовыми нуждами, не может ведь маг медитировать сутки напролёт, ему надо и другие дела делать, ну или как минимум просто спать. Вот тут и может помочь личный источник, который будет по средству связывающего его с магом канала передавать ему ману и тем самым держать её переизбыток в его собственном "источнике". Да Карп.

— А сколько личных источников может быть у мага, и кого можно для этого использовать, только людей или и гоблов к примеру можно? — спросил Карп, подзуженный Годобратом.

— Один, арии могли иметь несколько, да и простые маги при них тоже, а сейчас только один умеют привязывать. — ИИ по привычке склонил голову и стал бубнить куда-то под стол, но благодаря какому-то заклятью все всё прекрасно слышали. — А использовать можно почти всех живых существ, только людей предпочтительней, холопов естественно. Тут в чём дело. При "Ритуале единения", при котором и происходит привязка, происходит объединение частей гемона донора и реципиента, происходит их синхронизация, и при разделении обратно образуется канал связи, который и поддерживает псевдо изменение. Люди мало чем отличаются друг от друга, поэтому их объединение проходит проще и безопасней, а при использовании нелюдей и животных всегда есть риск осложнений. Конечно, риск минимален но он есть, хотя осложнения редко бывают сколь либо серьёзными, а иногда бывают и полезные, при соблюдении всех условий и правил, конечно. Что касается гоблинов, то их использование неразумно, их аура значительно меньше человеческой, а максимальный запас маны в собственном "источнике" всего сто оки, тем более пигильяры редко достигают и половины своего максимума.

Возможность усилится с помощью личного источника меня заинтересовала, впрочем как и всех первогодок, тем более для этого не надо было фамильяра, которые были весьма дороги и редки. Можно было конечно взять фамильяра попроще, но и толку с него было меньше, а мне слабые фамильяры вообще мало что могли дать. Ведь фамильяры как раз изменяли способность мага к сотворению заклинаний и управлению энергией, а у меня эти способности изначально весьма велики. Ну, буду я, на одну десятую оки быстрее наполнять заклятье энергией огня или воды, — без потери этой самой энергии, — и что с того.

Правда и с личным источником тоже было не всё так просто, оказывается, что он в отличие от фамильяра или тальяра должен быть рядом, ведь чем дальше он находиться от мага, тем слабее поток маны от него. Например, уже на расстоянии триста метров он будет равен потоку поглощения медитирующего мага, и это при моих один и девять оки; а на расстоянии в полторы мили (9,8км) и вовсе станет меньше естественного фона. Правда в развитии собственного "источника", он действительно мог сильно помочь, особенно мне, так как у магов с более сильным каналом собственный "источник" — как правило — развивается быстрей. Правда личный источник — как и фамильяр с талиаром — может быть только один, и раскачивать собственный "источник" круглые сутки всё равно было невозможно, как бы этого ни хотелось. Всё это мы узнали в библиотеке, куда всем классом ломанулись сразу после уроков.

Вечером перед сном я решил потрясти Оза по поводу личных источников, учитель ведь сказал, что древние маги могли иметь их сразу несколько.

— Оз, что ты знаешь про личные источники, и что надо, чтобы один маг имел несколько личных источников? — я уже не смотрел на кольцо когда обращался к Озу, привык за лето.

"Вы имеете в виду пигильяра "?

— Хм, да, точно.

""Пигильяр " — существо, привязанное к магу посредством "Ритуала Обретения Пигильяра" являющегося вариацией "Ритуала Единения", имеющее полноценный гемон, и используемое для: сбора и накопления энергии, увеличения контролируемого аурного объёма, адаптации каналов передачи энергии. Для привязки нескольких пигильяров необходимо чтобы они имели одинаковые гемоны, с минимальными значениями отклонения. Более всего для этого подходят монозиготные близнецы, выросшие в идентичных условиях".

Ну и как это понимать. Хм надо подумать.

— Оз, повтори, каких близнецов, только простой речью без учёных слов. Хе, вот так.

"Более всего для этого подходят одинаковые близнецы, выросшие в одинаковых условиях, двойняшки тройняшки и так далее".

Ну, хоть теперь понятно, ладно надо спать всё равно у меня даже на двойняшек денег нет.

На следующий день у нас был урок естествознания, на котором госпожа Лаура, — которая как оказалась, была родом из Бароната, и поэтому не имела отчества — непринято это у них, — рассказала нам про альвов-эльфов.

— Здравствуйте, — поздоровалась с нами госпожа Лаура, войдя в класс.

— Здравствуйте, — хором ответили мы, повставав со своих мест.

— Садитесь, — госпожа Лаура прошла к учительскому столу. — И так сегодня мы поговорим о альвах.

— Альвы — это третий по численности и первый по разнообразию рас вид, — госпожа Лаура положила на стол десяток амулетов. — Вид Альвы а в просторечье род эльфов делится на пять рас, это: Эйре Дану Дроу Сиды и Фэйри. Несмотря на то, что альвы это один вид, и расы или по простому народы, входящие в него родственные и могут даже иметь общих детей, как мы люди, друг от друга они отличаются едва ли не больше чем мы с гоблинами. Все альвы в тои или иной степени маги, это свойство их вида, — впрочем, неуникальное. Подавляющее большинство альвов имеют способности только к одной или одной и плюс чуть-чуть к другой стихии. И эта стихия — Жизнь. Магов других стихий у них не намного больше, чем у нас, и они обычно слабее наших. Действительно же сильных магов, иных, чем Жизнь стихий, у альвов практически нет. Также следует отметить, что альвы не имеют способности к чародейству, шаманизму, и астральной магии.

— И так, эйре, выглядят они вот так, — госпожа Лаура активировала пару амулетов иллюзии.

Перед нами предстали эльф и эльфийка как их обычно описывают. Высокие люди худощавого телосложения с белыми — как снег — волосами, лица вытянутые и довольно симпатичные, уши тоже вытянуты и сверху заострённые. Эльфийка была очень даже ничего, ещё бы одежды на ней было поменьше. А вот чего девки в эльфах находят не понятно, они ведь на эльфиек своих похожи, только по груди — то есть её отсутствию — и можно отличить. А так, одежда одинакова, украшений разных не меньше чем на эльфийке, — перепутать проще простого.

— Эйре известны так же как Светлые эльфы, — стала рассказывать госпожа Лаура. — Живут они в "Великом Лесе" — это несколько "эльфийских" лесов-стран объединённых под одной короной. Объединённых условно, так как по сути это больше похоже на союз княжеств, а не единое государство. Благодаря особым деревьям-фамильярам Мэллорнам, эйре могут жить очень долго; говорят, что среди эйре есть те, кто застал окончание "Воины магов". Знамениты своим искусством, целительства, алхимии, растениеводства и животноводства. А также своим высокомерием к другим расам и народам.

— Дану, — госпожа Лаура активировала ещё пару амулетов. — Выглядят они также как и эйре, и отличаются от них только религиозными верованиями, и в какой-то мере политическими предпочтениями. Живут также в лесах-странах, которые также входят в "Великий Лес", только на особых условиях. По сути это те же эйре, только отделившиеся. К другим расам относятся гораздо лучше, чем эйре.

Дану отличались от эйре только одеждой и украшеньями.

— Дроу, — госпожа Лаура активировала следующую пару амулетов. — В книгах древних они упоминаются как Дэйроу, а сейчас известны как Темные эльфы.

Перед нами предстала новая пара эльфов. Чуть ниже ростом, со смуглой кожей и как ни странно с такими же, как и у эйре белыми волосами. Только на этот раз мужик был похож на мужика, а девушка, пожалуй, ещё красивее.

— Дроу живут в городах-государствах, которые, как и леса-государства у эйре и дану объединены в некий сложный союз именуемый "Литкайнар". Известны они тем, что живут в городах, в которых на поверхности только дома в один два этажа, а вот насколько глубоко они уходят под землю никто не знает, возможно, на десяток этажей, а то и больше. Живут они почти также долго, как и эйре, но благодаря чему неизвестно. Известны также как хорошие бойцы и маги-артефакторы. А также, развитыми кузнечными, артефактными, и прочими производствами, и является основными конкурентами гномов и ширшей. Находятся, в постоянном противостоянии с эйре.

— Сиды, — госпожа Лаура опять активировала пару амулетов.

Снова пара, вот только людьми их назвать уже сложно, больше всего эти сиды походили на бритых гоблинов. Низкорослые человекоподобные существа с вполне нормальным для своего роста телосложением. Рыжеволосые, с торчащими назад и в стороны "эльфийскими" ушами.

— Сидов называют ещё холмовыми эльфами, потому что они традиционно строят свои дома в холмах, или в виде холмов, — госпожа Лаура активировала ещё один амулет, и пред нами предстал небольшой холмик с дверью и окнами. — Живут сиды раза в два больше людей, и занимаются в основном сельским хозяйством. Знаменитая эльфийская пшеница выращивается именно сидами. Селятся они вокруг лесов эйре и дану или вокруг городов дроу и находятся под их защитой. Сиды наиболее дружелюбны к другим расам.

— И наконец, фэйри, — госпожа Лаура активировала последнюю пару амулетов.

Фэйри походили, на уменьшенных эйре. Только у девушки-фэйри груди были вполне приличных размеров, смотрящихся на худеньком теле чрезмерными.

— Фэйри по своей сути народ-прислуга, — госпожа Лаура устав стоять села на стул. — Живут они в домах, эире, дану, и дроу, и используются как прислуга и рабочие. Живут они, как и сиды, примерно раза в два больше людей. Фэйри: трудолюбивы, старательны, исполнительны, и очень преданы своим хозяевам. Другие альвы представляют это как дружбу, но по факту это сродни добровольному холопству. В магическом плане фэйри известны тем, что их женщины обладают врождённой способностью вызывать желание у мужчин как своей, так и чужих рас и видов, и даже у животных. Зовут их феи, и помимо всего прочего они выполняют обязанности наложниц.

Под конец могу сказать, что некоторые учёные считают, что такие отличия в народах рода альвов присутствуют неспроста, и вызваны они проведением искусственного отбора и селекции, что наводит на мысль о том, что эти народы в какой-то степени искусственные. В качестве одного из доводов они приводят переводы — довольно привольные — названия народов с древнеальвийского. Эйре — властвующий, владетель; дэйроу— властвующий во тьме, но можно перевести и как чернорабочий; сиды — холм, вал, или искажённое пахарь; и фэри— подвластный.

— Ну, вот пожалуй и всё, а теперь можете задать вопросы, — госпожа Лаура посмотрела на нас.

Тут мы завалили госпожу Лауру вопросами по большей части сумбурными. Главный смысл вопросов был в том что, девушки хотели узнать берут ли эльфы в жёны человеческих девушек, а мальчиков интересовали феи, и бывают они только наложницами, или и одалисками тоже, и можно ли завести себе семью фэйри.

В начале следующей декады начало проявляться расслоение среди учеников, на благородных мастеровых мещан и крестьян, что сделало свободное время препровождение в общих местах несколько осложнённым. С начала я на это не обратил внимание, посчитав всё это причудами благородных, но вскоре внимание обратили на меня.

— Эй, Дар, иди сюда, — позвал меня Милослав, — сын простого рыцаря но, тем не менее, действительный благородный подданный.

— Да эр Милослав, — уважительно обращаюсь я без поклона, — как ни как теперь я являюсь магом-учеником Императорской школы, приравниваемым к сквайрам, и гнуть спину перед ними не обязан.

— Дар, не мог бы ты нам пояснить одну ситуацию, — с серьёзным видом попросил Милослав. — Мы вот с Баженом одного понять не можем, — Милослав выжидательным взглядом посмотрел на меня.

— Чего вы не можете понять эр Милослав, если это в моих силах — я постараюсь вам помочь, — придерживаясь приличествующего и предпочтительного для целостности шкуры тона, предложил я, — молодые благородные петушки за декаду чуть освоились и принялись столбить свои места в ученической иерархии.

— Да вот отец у тебя не маг, да и мать тоже простая крестьянка, а у тебя поток аж один и девять оки, — как такое, может быть? — спросил Милослав с серьёзным выражением на лице, но излишне размашистые жесты выдавали его наигранность, и я насторожился. — Всем известно, что лишь один из десяти детей равных магов превосходит в силе родителей, только один из ста превосходит доминирующую в паре мать, и один из тысячи — отца, и никогда это превосходство не превышает троекратного значения. Следовательно, одарённый с потоком в один и девять оки может появиться только в паре, где один из родителей имеет поток в семь десятых оки, и вероятность такого явления настолько мало, что даже подсчёта не стоит. Вот у нас и возник вопрос, — ты всех и в том числе и нас нарочно обманываешь, или и сам в неведенье своего происхождения. И если это так то, что скрывает ваша подлая семейка?

— Да что ты Милослав развёл тайну Баронатской короны, всё, скорее всего проще, — усмехнулся Бажен. — Да Дарв. Если твоя мать не одарённая, то значит — одарённым был твой отец. Если твой отец не одарённый, то значит он не твой отец. В любом другом случае ты и твои родители мошенники и преступники коих должно представить суду.

— Ну так как, кто твои родители? — спросил Мирослав.

— Точнее, кто твоя мать? — с похабной улыбочкой спросил Бежен — как же мне захотелось дать ему в рожу.

С силой сжав челюсти, я усиленно моргал глазками, изображая тупого крестьянина, коим в какой-то мере и являлся. Было желание набить эти холёным "умникам" их холёные рожи, вот только плата за сие рукоприкладство будет взыматься с моей спины плёткой, благородные — люби батюшка ту матушку. Ответ я нашёл быстро, вот только был он простой и никакой острастки благородным петушкам не давал, а значить не получив желанного и не имея ни каких опасений, они в ближайшее время повторят попытку достать меня. Тут был один выход — перевести вопрос на человека выше их по положению, вот только на кого и как.

— Уважаемый эр Милослав, вы всё правильно рассудили, вот только упустили два немаловажных обстоятельства. Мои родители могли усыновить меня после смерти моей родной матери, которая в свою очередь могла, быть личным источником старого или не имперского мага. А может быть и такое что я незаконный сын наложницы, тайно отданный крестьянам в младенчестве, чтобы спасти любовный плод от жестокого господина. Да и шутку богов мы смертные тоже исключать не можем, — высказал я свои предположения. — Вот такой момент вы уважаемый эр в своих рассуждениях упустили.

— Хм, — хмыкнул Милослав, сделав умное лицо.

— А второе обстоятельство? — как я и ожидал, спросил менее дальновидный и более высокомерный Бажен.

— А? — сделав глупое лицо, посмотрел я на него.

— Ты сказал, что есть два обстоятельства, а предъявил только одно. Только не говори, что считать не умеешь, до десяти даже гоблины-холопы считать умеют, — веселясь, пояснил Бажен.

Милослав поморщился, но Бажен уже всё высказал.

— А, так второе обстоятельство заключается в том, что с этим вопросом вам следовало бы обратиться в Имперскую Управу Регистра и Надзора, которой по случаю моей регистрации как сильного одарённого было проведено расследование. Я-то ведь всё знаю только со слов родителей, а там бы вам всё подробно рассказали, с доказательствами и приведением полной родословной.

— Я ответил на ваш вопрос эр Милослав, могу ли я откланяться, — продолжая играть в подобающее обращение, спросил я разрешение идти дальше, и ожидающе склонил голову набок.

— Ладно, проваливай пока, — махнул рукой Милослав.

— М-м. Бажен, а как ты считаешь — не бросают ли подобные вопросы тень на нашего глубокоуважаемого директора сэра Благослава Веднеевича? Ведь моё поступление в коронное заведение им утверждено, — поинтересовался я, — дед то у меня хоть и малый, но всё же начальственный человек, и порядок — с кого первого шкуру дерут за недосмотр — нам известен. — Хотя это не моё дело, — махнул я рукой, и отправился по своим делам.

— Чего они от тебя хотели? — спросил меня Юрий, вынырнув из-за кустов шиповника, когда я уже порядком удалился от Милослава с Баженом.

— Да ничего, — отмахнулся я, отвечать не хотелось — намёки одноклассников больно резанули по сердцу. Я и раньше подспудно чувствовал некое несоответствие в нашей семье, просто гнал все подозрения прочь — боясь услышать правдивый ответ.

— Небось, про родственников магов расспрашивали, — предположил Рыжий. — Так?

— Ну так, — буркнул я. — Только давай ты не будешь про это спрашивать — у меня и так здесь друзей считай что и нет.

— Да ты особо по этому поводу то не расстраивайся, — вроде как стал меня утешать Юрий. — Тут нас таких полно.

— Что значит — нас? — безотчетно спросил я.

— Так у меня матушка совсем слабые способности имеет, а отец и вовсе того — бездарный, так откуда спрашивается — я такой могучий маг уродился?

— И откуда?

— Матушка моя по юности такой шалопутной была, что в опочивальню одного мага пробралась, ну и мной обзавелась. Тут кстати отец и подсуетился — сватов прислал, а пекарню они уже потом отстроили на моё содержание, — рассказал Рыжий, как мне показалось даже с гордостью за родителей.

— Какое такое твоё содержание? — не понял я. — Откуда у тебя — младенца — деньги-то взялись, или ты забыл, что рассказывал, будто пекарню отец пятнадцать лет назад построил?

— Так по закону если свободная не замужняя женщина понесла от мага, то она имеет право требовать с отца содержание для ребёнка, ну а так как я мальчик предположительно с сильным даром — суд определил содержание в один серебряный империал в декаду. Маг жадничать и изворачиваться не стал, и сразу всё содержание за все шестнадцать лет выплатил, только потребовал, чтобы после свадьбы мать декаду у него пожила. Вот на эти тридцать два золотых отец в ту декаду пекарню и заложил. Так что не парься по этому поводу, — Юрка похлопал меня по плечу. — Нас таких тут половина, если не больше.

Глава четвёртая "Удачная".

Основу я учил восемь дней и был третьим сумевшим её сделать, а на следующий день основу смогли сделать все мои соседи по комнате, и мы решили это отметить.

— Ай, зачем трактир, знаю я ваша трактир, живот пустой, кошель пустой, давай барашка зажарим, плов делаем, сытый будешь и деньга кошель будет, — возмутился Айрат, когда Юрка подсчитал, во сколько нам примерно обойдутся посиделки в приличном трактире.

— А сколько баран стоит? — спросил Арнольд, он у нас хоть и из "личных служивых" — верней его отец, но всё-таки дворянин и в некоторых простых вещах не разбирается.

— Хороший барашек четыре серебряных, дорого да, у нас два, — покачал головой Айрат, как всегда кривляясь, объяснял он это тем что, мол, девушкам нравится. Интересно, где это он у нас в комнате девушек нашёл?

— А где жарить будем, не здесь ведь? — спросил я.

— У тётки моей можно, она в пригороде живёт, там и речка прямо у дома, — предложил Юрка.

Вот так мы втроём, Юрка я и Айрат как самые знающие, и пошли в воскресенье на Речной торг за барашком. Вообще-то, я попёрся с ними только потому, что на Речном торгу ещё ни разу не был. На Речном — как оказалось — продавали не только рыбу, и всякую живность и мясо из неё, но и холопов.

Разглядывая холопов, — в то время пока Айрат разглядывал баранов, — и, пытаясь догадаться, как они сюда попали, на помосте у одного торговца я увидел четырёх девочек близняшек чуть помладше меня жмущихся к матери, и у меня как молния мелькнула мысль — четыре личных источника.

Не заметив как, подошёл к помосту и стал их рассматривать. Довольно симпатичные хоть и худые чересчур, — не кормят их что ли, — темноволосые девчонки чуть помладше меня, лет четырнадцать наверно.

— Хорошие девочки господин маг, не хотите взять, недорого отдам, — подскочил ко мне торговец, заметивший мои разглядывания.

— А недорого это скока, — поинтересовался я просто так, всё равно у меня денег не хватит, даже если не думать, на что я потом буду жить.

— Пятьдесят золотых, — ответил торговец лыбясь, видать ему было скучно, так как по моей одежде понятно, что у меня таких денег нет.

— Да вы что, какие пятьдесят золотых, может серебряных тогда сойдёт, — предложил я.

— Как серебряных, красивые, послушные, старательные, веселые, золотые девочки золотом платить надо. За сорок золотых отдам, бери не пожалеешь, — принялся нахваливать свои товар торговец, размахивая руками.

— Что-то они у тебя тощие, не больны ли, — с сомнением произнёс я, изображая солидного покупателя и выпячивая живот, отчего улыбка на лице торговца стала шире.

Решив посмотреть вдруг что замечу, — я хоть не целитель, но ауры вижу и умирающего от здорового отличу, — взглянул магическим взором. Мать виделась средненько, как обычный человек; а вот дочки светились намного ярче, неинициированные маги? хотя новики и вои чабоя тоже так светятся, но вряд ли холопов, тем более девочек, будут учить чабою. Да и торговец наверняка сказал бы, ну и стоили бы они тогда больше, наверное. У меня чуть слюнки не потекли, так захотелось их купить, четыре миленьких источника-мага, да у меня такой запас энергии будет у-у. Эх знать бы на что можно надеяться, но без ритуала это никакой маг не скажет, разве что очень опытный целитель.

— Обижаете, да у меня всегда только лучший товар, у любого спросите, — возмутился торговец.

— Молодые больно, ничего не умеют, всему учи их, пятнадцать отличная цена, — предложил я.

— Научатся, зато такая редкость будет, ни у кого нет, у тебя одного будет, друзья обзавидуются. Тридцать пять золотых, только тебе дам, — назвал торговец новую цену и отошёл к другому покупателю, — мастеровой работника подыскивал.

Вот ведь, занять бы у кого да кто даст, у меня и в залог дать нечего, ничего ценного нет кроме амулетов. Хорошо, амулет в залог дам, отец приедет, выкупим, личный источник — это не просто так, а по делу, только вот у кого занять.

У Айрата и Борислава не стоит даже спрашивать, у Альберта может и есть из благородных всё-таки, надо будет спросить. Ещё у Юрки можно спросить, может знает, у кого в долг взять можно, у самого то у него и кошеля то нет, если надо что бывает просит у родителей. Хм... так у него отец булочник свою пекарню имеет, всяко деньга есть, можно попробовать спросить.

— Ну, не надумал, — спросил подошедший торговец, довольно сцепив пальцы рук на своём объёмистом брюхе.

— А если серьёзно, то, за сколько продашь, — спросил я, стараясь придать себе как можно более серьёзный вид.

— Что, неужели купить решил, а деньга то есть? За тридцать три продам, если только девчонок за двадцать восемь отдам, — уже не смеясь, назвал торговец цену, а женщина крепче прижала девчонок к себе. Хм, бабу тоже надо выкупать, кто за девчонками смотреть то будет, деньги то по любому занимать придется.

— Не, не пойдёт, не стою они по семь золотых, двадцать четыре и то только из-за того что близнецы, — не согласился я.

— Тридцать, и то если всех возьмёшь, — предложил торговец, по-видимому, последнюю цену.

Вот ведь, чувствую, барыга толстопузый с меня три шкуры содрать собирается, но что поделать не видел я никогда как холопов покупают.

— Двадцать девять, — попытался я сбить цену ещё на золотой, но увидев отрицательно замотавшего головой торговца согласился. — Хорошо тридцать золотых империалов.

— Только у меня с собой столько нет, подождите не продавайте их пока, я за деньгами схожу, — попросил я.

— Золотой в задаток оставишь, попридержу, а то вдруг передумаешь, а я буду ждать, покупателям отказывать, — выставил условие продавец. Вздохнув, я отдал продавцу золотой, отчего тот засиял как солнце.

— Ты где шляешься, мы тут давно уже всё купили, тебя вот искать собирались. — Стал мне выговаривать Юрка, когда я подошёл к ним, стоявшим возле прилавка мясника.

— Слышь Юр, ты не знаешь, у кого денег под залог занять можно? — спросил я, подхватывая переданную мне Айратом корзинку.

— Ты про ростовщиков что ли, не стоит, обдерут как липку, — покачал он головой, и спросил. — А что много денег надо, стой, ты случайно не в кости проигрался?

— Нет, на дело надо, тридцать золотых, — успокоил я его и спросил. — Твой отец не сможет помочь, отец приедет, отдаст.

— Ну... Это тебе у него спрашивать надо, — протянул Юрка, и поинтересовался. — А что в залог то отдавать хочешь?

На это я вытянул из-за ворота амулет.

— Ничего себе, откуда он у тебя, ты же вроде говорил — что из простых крестьян будешь? — удивился он.

— Нашёл, — ответил я, чему Юрка, похоже, нисколько не поверил.

Отнеся покупки в нашу комнату, я с Юркой пошли к ним домой.

— Здравствуйте, — поздоровался я с невысоким рыжим мужиком средней упитанности, отцом Юрки Соховым Поладом Надеивичем.

— Здравствуй. Проходи, садись, Юрка сказал, что у тебя ко мне дело есть? — показал он на красную лавку у стола, за которым и сидел.

— Да есть Полад Надеивич, — согласился я сев на край лавки. — Мне тридцать золотых надо, может, вы сможете мне их занять, я амулет в залог дам, он сотню стоит.

— Я не ростовщик и в долг не даю, с чего ты решил, что я тебе денег дам, да ещё сразу тридцать золотых. И какой мне с этого толк? — спросил меня Полад Надеивич.

— Да ни с чего не решил, просто к ростовщикам идти опасаюсь, Юрка сказал, обдерут как липку. А с вашим сыном мне ещё три года учится, и в одной комнате жить, вот и решил спросить вдруг дадите, я ведь не просто так, а в залог, — пробубнил я.

И правда, какой? Хотя, такой же что и ростовщикам — выгода. Они у него ведь работать могут, Юрка говорил, что с его уходом рабочих рук стало не хватать, мать устаёт. Заодно и пристрою.

— Так это, я ведь непросто так деньги беру, я холопов купить хочу, а они на вас работать могут, пока деньги не отдам, — предложил я.

— Ах, мне их ещё приютить, да кормить придётся? — бросив на меня насмешливый взгляд, спросил он.

— Так на их пропитание я денег дам. Так что на вас они бесплатно работать будут, а вы на их кормёжке ещё и денег заработаете, — пояснил я стараясь изо всех сил уговорит Юркиного отца. Девать то мне их больше некуда, на трактир до нового года денег по любому не хватит. — Пожалуйста, очень надо, когда ещё так повезёт.

— А что это за холопы такие, что ты просто загорелся их купить? — с подозрением спросил Полад Надеивич. — Ни холопка ли, какая пригожая.

— Да нет девочки близняшки с матерью, — стал я объяснять причину, почему мне надо купить именно этих холопок, поняв о чём подумал Полад Надеивич. — Я их источниками друг друга сделать хочу, чтоб они "источники" друг у друга усилили. А чтоб всё получилось, лучше всего близнецов взять, а тут их сразу четыре. И будет у меня сразу четыре помощники с сильными источниками, если всё получится, а не получится, так всё равно толк будет, хоть и не такой большой.

— Ну, хорошо, дам я тебе в долг. Только холопов вместе пойдём покупать, посмотрю, чтоб всё честь по чести было, — согласился Полад Надеивич.

Собравшись, мы пошли на торг, по дороге зайдя в денежный дом "Доромир". Всю дорогу до которого, я не мог не нарадоваться, что удалось уговорить отца Юрки дать в долг. Я ведь сильно не надеялся что даст, он всё-таки булочник, а не ростовщик, но всё весьма удачно сложилось, дальше бы так складывалось.

— Здравствуйте уважаемый, — поздоровался с торговцем Полад Надеивич.

— Здравствуйте, — ответил торговец.

— Что это вы уважаемый такую цену за холопов с парнишки дерёте. Баба ладно пять золотых стоит, а девки, по три ну по четыре золотых больше не стоят, пусть и близняшки, — спросил Полад Надеивич, осмотрев показанных мной холопок.

— Да ты что дорогой, кокой деру почти даром отдаю, близняшки, сразу четыре это какая редкость, а они ещё и грамоту разумеют, — стал доказывать Павлу Николаевичу торговец, оправданность такой цены. — К тому же они урождённые холопы, а не кабальные.

— Так ты их даришь или продаёшь? — спросил торговца Юркин отец, на что я только глазами поморгал — как это дарит?

— Посредничаю. Вот дарственная на близняшек с пустой графой, — купец ловким движением вытащил из свитницы* дарственную грамоту.

— А женщина?

— Не откупная, восемь золотых.

— Урождённые по дарственной. Ладно, не моё дело, парень вам тридцать золотых за них должен, так? — как-то неопределённо кивнув головой, достал кошель Полад Надеивич.

— Двадцать девять, он золотой в залог оставлял, — уточнил торговец, глянув на меня.

Полад Надеивич отдал торговцу деньги, тот мне обельные и дарственные грамоты на холопов, и мы отправились в ратушу к коронному стряпчему.

— Полад Надеивич, я не понял про дарственные на близняшек, как теперь с кабальными грамотами* быть, и откупом*? — спросил я Юркиного отца, когда мы вышли с торга.

— Да никак, они теперь твои урождённые холопки и кабальные на них не требуются, а откуп, какой запросишь тот и будет.

— А-а, — протянул я, когда до меня дошло, что если бы на близняшек была состряпана купчая, то у них появилась бы цена откупа.

Стряпчий выправил обельные холопок уже на меня, а заодно и заверил мою с Поладом Надеивичем рядовую грамоту*. Вернувшись в дом Соховых, мы с Поладом Надеивичем решили немного расспросить моё новое имущество.

Устроились мы в горнице, Полад Надеивич, как и положено во главе стола на табуретке, а я сбоку на лавке. Ну а имущество перед нами в рядок выстроилось, справа баба, а левее её девчонки.

— Как звать, как в холопы попали, почему продали, рассказывай всё без утайки, — приказал женщине Полад Надеивич.

— Натои меня звать, — представилась женщина. — А девчонок: Афина, Амина, Алина и Арина.

— В холопы я попала вместе с отцом мастером-плотником и младшей сестрой за долги, думали выкупиться, но отец умер. Мы были не нужны и нас продали в город. Попали мы к купцу Обочину в служанки, там у меня девочки и появились. Купец не вернулся из торгового похода к ханьцам, говорили, что тати убили. Хозяйка решила продать лишних слуг, ну и меня с девчонками.

— Сколько на тебе долгу, знаешь?

— Восемь золотых империалов и шесть серебряных империалов, пени в шестнадцать серебряных империалов, а откуп двенадцать. Мне не выкупится, — грустно и обречённо сказала Ната.

— Сколько тебе лет? — спросил я. Ната была вполне себе ничего бабенка. Росту чуть ниже среднего, стройная, фигуристая такая, большая грудь так натягивала рубаху, что казалось, что сейчас разорвёт её. Волосы тёмные, лицо округлое и весьма симпатичное.

— Тридцать два, а девочкам четырнадцать.

Девчонки выглядели довольно симпатичными, только больно худыми. На голову ниже меня, черные волосы немного вились, а лица имели чуть заметные хазарские черты. Более узкие скулы, чем у славенок, и чуть раскосые глаза. Что, в общем, делало их только привлекательней.

— А кто отец девчонок? — спросил Полад Надеивич.

— Саксаев Салават Иглисович. Маг что у купца Обочина в охране обоза служил.

— А не может так случится, что он захочет выкупить дочек? — спросил Полад Надеивич. И я напрягся — вот этого нам совсем не надо.

— Нет. Его тоже убили, да и не интересовался он ими.

— Ага, вот оно значит как. А ты или девчонки твои ничем не больны.

— Нет. Чистые мы, ни вшей, ни заразы какой, на нас нет. Анна Судишовна каждую декаду мыльню топить велела.

— А на магические способности их проверяли, что сказали? — решил прояснить я весьма важный для меня вопрос.

— Да, Салават Иглисович проверял и сказал, что способности есть только очень слабые. Он тогда сказал, что они только на источники и годятся, и Будан Варяжкович может не беспокоится, отпускать их не придётся, — Ната, отвечая, стояла прямо и глаз в сторону не отводила — смотрела куда-то в пояс нам — и вроде ей было безразлично, то о чём она говорит. Только по тому, как она произносила имя мага — будто плевалась им — и сколько обиды и горечи плескалось в её глазах — что даже я заметил — было понятно, что магов она не любила, одного определённого уж точно. Оно и понятно — наверняка маг даже не спрашивал её ни о чём, просто попользовал и всё. Да и за дочек наверно обидно было, наверняка надеялась, что хоть девчонок он освободит. Ну и ладно, я не девка — чтоб всем нравиться.

— Хорошо, жить вы будете у меня пока ваш хозяин не найдёт для вас другое место. А сейчас идите, подождите за дверью.

Ната с девчонками вышла, и мы остались вдвоём.

— Ну что, приютить их — как и договаривались — я согласен, осталось только договорится по деньгам.

— И сколько вы хотите?

— Думаю, серебряный в день достойная плата, — после некоторого раздумья ответил Полад Надеивич. — А за жильё они будут работать.

— Согласен, — кивнул я. Всё равно дешевле жильё мне не найти — во всяком случае рядом со школой.

— Ну, значит договорились.

— Вот, за десять декад, — вынув из кошеля, пять золотых, я положил их на стол.

— Хорошо, — Полад Надеивич взял монетки и положил в свой кошель.

Так как подошло время обеда, меня пригласили за стол, отказываться я не стал, так как соскучился по домашней еде. Ну а после обеда мы с Юркой вернулись в школу.

Первое что мы увидели, войдя в свою комнату, был Айрат сидевший на своём топчане — с которого была убрана постель — и нарезавший мясо небольшими кусочками. Отрезав очередной кусок, он обмакнул его в миску с приправами и уложил в горшок. Борислав, сидевший рядом на корточках, давил в миску сок из желтых плодов названых Айратом лимонами. Арнольд в это время лежал на своём месте и со свойственным благородным безразличием ко всему происходящему вокруг читал книгу.

— Ага, самые хитрые вернулись, у нас вон даже Арнольд работает, а вы поставили корзинки и смылись, и что это только за дела у вас такие неотложные были, — Борислав окинул нас подозрительным взглядом.

— Да Дарвела приспичило холопов покупать. Симпатичных таких близняшек, с не менее симпатичной мамашей с вот такими буферами, — Юрка попытался показать какие, и немного приврал, раза так в три.

— Ай, маладец, настоящий джигит, — встрепенулся Айрат.

— Да врет он всё, нормальные холопки, и купил я их для дела а не для того на что вы тут намекаете, — стал отнекиваться я, и попытался свернуть разговор в другую сторону, тыкнув пальцем в сторону горшка с мясом. — А это точно можно будет есть.

— Да ты ещё всем рассказывать будешь, что настоящий хазарский шашлык ел, — возмутился Айрат.

— Агась, все нарушители порядка собрались, пошто казённое добро в негодность приводим, и кто порядок за вами наводить будет? — раздалось грозное бурчание, и из стены вышел Обират.

— Не беспокойтесь Дедушко Обират, всё-всё за собой приберём, даже духа не оставим, — подскочив, с поклоном заверил домового Айрат, у которого были самые слабые способности к магии среди нас.

— А ежели найду порчу?

Айрат бросил вопросительный взгляд на Юрку, тот покосился на меня.

— С нас десятка маны за вывод пятен, — сделал я предложение Обирату, отлично понимая его интерес.

— Ну я ужо зайду, — одобрительно прогудел домовой, поглаживая бороду, и утонул в полу.

— Фу, отбрехались, — выдохнул Айрат, из-за своего шебутного характера уже познакомившийся с недовольством кутного духа, прозываемого за стенами школы Обдиралой.

С оставшимися после разделки мяса костями решили не заморачиваться и просто отнесли в виварий. Ну а после мне с Юркой пришлось прибираться в комнате, — вроде как в наказание за побег от готовки — но мы быстро справились, так как обоим было не в первой и со скребком и тряпкой мы знакомы не понаслышке.

— Господин Дарвел, не откажете ли вы мне в небольшом одолжении? — спросила остановившаяся рядом со мной Лара, кокетливо улыбнувшись и застенчиво опустив свои карие глазки.

— В каком? — насторожено спросил я, уже слышав от Юрки как благородные девушки иногда развлекаются, втравливая простолюдинов в неприятные дела.

— В препровождении меня в одну тракторию*, в соответствующей приличиям компании, — прощебетала плутовка, наивно хлопая ресницами.

В трактории я ещё не был, хоть и по деньгам это нам теперь, и вход в неё — как правило — свободный, да только надобности в этом не возникало, — всё, что нам с отцом было нужно, с лёгкостью находилось в трактире.

— Что вы эри Лара, как я могу отказать вам, в сей малости, — завязывая язык в узел, ответил я благородной девушке в соответствии с правилами этикета, с которыми нас начала знакомить Гостенега Домагостьевна чуть ли не с первого дня учёбы.

— Что же, в таком случае я надеюсь на вас господин Дарвел, и жду вас у ворот школы в четыре часа по полудню, — благосклонно кивнула мне Лара и, стуча каблучками, пошла в класс, а я ещё долго — до самого конца перемены — простоял у окна успокаивая сердце — не каждый день тебя о чём-то просит благородная девушка да к тому же весьма миленькая.

Как и было условлено, в четыре часа я был у ворот во всём лучшем, как говорят в городе "При полном параде". Лара — как и положено благородной леди — опоздала ровно на "пять минут". Одета она была в платье светло-зелёного цвета, поверх которого был одет летник* более тёмного цвета, на голове была сорока* тёмно-зелёного цвета расшитая жемчугом и голубыми эмалями*. Плавно выступая и ни на кого не обращая внимания, она прошла мимо меня, лишь бросив странный требовательный взгляд в мою сторону. С благородными девушками я ранее не общался — кто мою немытую крестьянскую рожу до них допустит, и поэтому не сразу сообразил — что я должен делать.

— Эри Лара, разрешено ли будет мне проводить вас? — скороговоркой выпалил я, догнав девушку шагов через десять.

— Правильно говорить "позволено ли" и "препроводить", — сделала замечание Лара, кинув по сторонам быстрые взгляды.

— Эри Лара, позволено ли будет мне препроводить вас? — поправился я.

— Позволено, — благосклонно кивнула Лара и прибавила шаг. — Идём быстрее, сегодня после полудня (два часа дня) в "Эмалике" мороженое должны подавать из "Золотого гуся", я хочу успеть до того как всё разберут.

Я тоже прибавил шаг, так как попробовать это самое мороженое на которое спешить благородная дева мне тоже жуть как захотелось.

— Идём переулком, — скомандовала Лара и быстро свернула с большой улицы в подозрительного вида проход между домами не имевший даже деревянной мостовой, лишь гнилой трап указывал — что тут кто-то иногда ходит.

— Здравствуйте сударыня, не подадите ли нуждающемуся, кроме этого ножа за душой ничего не имеющему денежку малую, — следуя за Ларой, услышал я насмешливый мальчишеский голос спереди.

— Ой, — взвизгнула девушка и, сделав резкий шаг назад, натолкнулась спиной на меня. — Дарвел, ты же не бросишь меня? — вроде как спросила она, ловко извернувшись и мгновенно оказавшись у меня за спиной. — Покажи этому отбросу как с магами связываться.

— Ох, в кого не ткни в Карне, все магами оказываются, — нагло ухмыльнулся парнишка лет тринадцати. — Я наверно тоже шибко могучий чародей, если на меня правильно посмотреть.

— Слышь задохлик, я же тебя сейчас одним ударом перешибу, — стал я угрожать в тоже время пытаясь понять — чего эта худосочная мелочь такая наглая.

— Ты хоть одно заклинание знаешь? — лыбясь мне прямо в лицо, спросил тать-недоросток. — Впрочем — какая разница, всё равно ты ничего не успеешь сплести, так что пожертвуй мне свой кошелёк и разойдёмся миром, — предложил он, ловко вертя нож в руках.

Активировать защитный амулет и стрелой на большую улицу, так сзади Ларка стоит столбом да ещё за меня ручонками уцепилась — "благородная".

— Да кто же на тебя ману то будет тратить, хватит с тебя и простой палчины, — снисходительно пояснил я татю его судьбу, нагибаясь за осколком горбыля втоптанным в землю.

Правой рукой ухватившись за узкий конец палки, левой я вытащил за цепочки защитные амулеты, тать насторожено подобрался. Активировав амулеты, я сделал шаг вперёд, одновременно вырывая дубинку из земли, задохлик уверенно бросается на меня. Бью дубинкой, ворог уклоняется, его нож скользит по защитному пологу амулета. Бью с разворота в размах, парень присев ловко укорачивается и тычет в меня ножом, полог полыхает так, как будто по нему здоровый мужик бьёт — даже в ясный день в месте удара видна тонкая голубая плёнка.

Да что это за пацан такой, что по силе взрослому мужику под стать, — проноситься мысль, и тут же уноситься в небытие горячкой боя. Понимая, что так мне не победить, а победить мне очень хотелось — как-никак девушка смотрит, я стал потихоньку отступать, заманивая татя к изгибу переулка. Лара — на что благородная — подставляться под удары не стала и тоже попятилась.

К тому мигу, когда мы достигли выступающего в переулок сарая, пацан совсем обнаглел и стал полосовать защитный полог чуть ли не беспрестанно, играючи уклоняясь от моих заполошных прямых ударов. Сделав последний шаг назад, я дважды ударил с левой стороны от татя, заставляя его сделать шаг в право, в следующий момент я с под шага ударил в левый бок вражины и шагнув вслед за дубинкой вынудил отскочить его в угол между забором и выступом сарая. Резкий рывок и тать зажат в углу.

Пока пацан был ошарашен ударом полога, я своей левой перехватил его правую руку в которой тот держал нож, и с правой врезал ему под дых, получилось плохо — помешала дубинка. Пришедший в себя задохлик попытался ударить мне в пах, но ему помешал защитный полог. Выпустив свою дубинку, я двумя руками схватился за правую руку странного недруга, и резко потянув за неё уронил того наземь, и стал пинать ногами, одновременно пытаясь вырвать нож. После десятка ударов тать сумел захватить мою ногу и намертво в неё вцепиться, но к тому времени я уже вырвал у него нож, и присев и придавив коленом неудачливого разбойника к земле, приставил вострое железо к его глотке.

— Дёрнешься, прирежу, у меня свидетель из благородных имеется, — пригрозил я самому странному грабитель если не всей империи то самое малое всей Карны.

— Дяденька отпустите меня, пожалуйста, — взмолился пацан. — Не наживы ради, а от голоду большого на тёмное дело пошёл я, совсем в семье есть нечего, а батька на пожаре погиб, а матушка после пожара так ещё и не оклемалась, один я кормильцем в семье остался. Отпустите дяденька маг, а я за вас Светлым богам молиться буду.

— С голоду говоришь на татьбу пошёл? — с сомнением протянул я.

— С голоду господин маг, с голоду, — закивал малолетний тать.

— Ну вот в остроге и наешься, — пообещал я наглецу — с голодухи такой силищи не будет.

— Эри Лара не могли бы вы позвать стражу? — обратился я к девушке и кинул на неё быстрый взгляд — Лара мило приоткрыв свой прелестный ротик ошарашено смотрела на меня.

— Откуда? — пролепетала девушка. — Откуда у тебя.... Стражу...? Но тогда.... Дарвел, отпусти его и пусть катиться на все четыре стороны, — гордо задрав носик, властно велела юная эри. — Мы опаздываем.

— Со всем уважением эри Лара, как к вам, так и к великодушному обычаю благородных людей милостиво обходиться со своими врагами, но я не могу отпустить этого татя, так как по закону положено всех схваченных разбойников душегубов мошенников и воров, а также прочий люд, замеченный в татьбе сдавать страже для последующего суда, и если я его отпущу то, получается, пойду против закона. Да и как честной муж и будущий маг я не могу так поступить, ведь если я его отпущу, то он несомненно попытается напасть ещё на кого-то, и это может закончиться смертоубийством. Простите эри Лара, но я не могу этого сделать. — Отказался я отпустить татя, — Лара конечно из благородных, но... отвечать то мне, как "перед людьми" так и "перед богами".

— Тогда свяжи его, и пойдём, — уже не так уверено велела девушка, прикусив в волнении губку.

Что-то тут не то — пронеслась мысль — с чего это она так спешит в эту тракторию что аж татя готова отпустить невозбранно, не из-за простого же лакомства.

— Как? Он сильнее меня, — задумавшись, спросил я. — Если отпущу нож — убежит, если прирежу — зачем связывать?

— Госпожа, — подал голос мой пленник, устремив взгляд на Лару.

— Хорошо Дарвел, — неожиданно громко и устало выдохнула девушка. — Никакой он не тать. Отпусти его, и я тебе всё объясню.

Недоумевающе посмотрев на эри, переведя взгляд на разбойника который вроде как не разбойник, снова кинув взгляд на девушку, я решил не ссориться с ней, — явно лучше меня разбирающейся в случившемся.

— Эри Лара, вы берёте на себя вину за отпуск пойманного мною татя? — спросил я девушку, — хочет чтобы я его отпустил — пусть берёт ответственность на себя.

— Беру, — коротко выдохнула она. — И идём уже. Хоть мороженое поем, — услышал я её шёпот. — Раз уж..., так уж.

Отпустив своего пленника, я поспешил за девушкой.

— М-м, весьма недурственно, весьма-весьма, — высказала Лара своё удовлетворение кусочком замороженных взбитых сливок именуемых мороженым. — Попробуй Дар, ты наверно никогда и не пробовал такого яства.

Отколов маленькой ложечкой кусочек мороженого, я, стараясь делать это "приличествующе", положил его себе в рот, — коснувшийся мороженой пены кончик языка стал неметь.

— Ну и как, вкусно? — поинтересовалась эри.

— Вкусно, — согласился я, чувствуя, как по языку расползаются оттаявшие сладкие сливки со вкусом каких-то незнакомых мне ароматных ягод.

— Ну ладно, — выдохнула Лара, видя что я не свожу с неё пристального взгляда. — Я так понимаю, что твоей благовоспитанности недостаточно, чтобы благородно забыть об этой нелепой оказии?

— Скорее всего, вы правы эри Лара но, тем не менее, я не хочу иметь проблем со стражей, и поэтому вынужден настаивать на прояснении случившегося происшествия, — стараясь не говорить прямо — ещё мне плетей за оскорбление благородной леди не хватает до полного счастья — стал я настаивать на объяснении девушкой её поступка.

— Думаю ты знаешь что школа — это не единственный способ получить магическое образование, есть ещё и становление учеником ранжированного мага с последующей сдачей коронного экзамена, — откуда-то издалека зашла эри, явно не желавшая прямо ответить на само собой напрашивающийся вопрос.

— Да, — кивнул я. — Так обучались магии раньше, и обучаются сейчас те, кто по каким-то причинам не могут или не хотят обучаться в школе.

— Так вот ранее когда магии обучались только благородные или сильно одарённые простолюдины такое обучение приравнивалось к пажескому, а в свите мага существовала должность ученик-подмастерья, соответствующая должности пажа при благородной персоне. Сейчас магии может обучаться и простолюдин, и это обучение не приравнивается к пажескому, но, тем не менее, такая должность в свите мага продолжает существовать по вполне понятной причине подражания магов — благородным. Во всяком случае, так принято считать среди благородных.

— А причём тут тот тать, что вы велели отпустить? — спросил я, подозревая что девушка просто хочет меня заболтать.

— Велик? — эри пожала плечиками и элегантно махнула ручкой. — Да собственно не причём. Просто представь, что ограбление удалось, и ты лишился всех своих денег, а я, чувствуя за собой вину, дала бы тебе в долг скажем пятьдесят золотых. Отказал бы ты тогда мне в такой малости как становление моим учеником -подмастерьем?

— Вы хотите сказать... — начал я, но был перебит Ларой.

— Всё что я хотела сказать — я сказала, всё остальное — твои домыслы, справедливость которых относительна.

— Угу, — кивнул я, пытаясь сообразить как мне вести себя дальше, — ссориться с Ларой я не желал, но и спускать ей этого — тоже.

— Надеюсь, такое объяснение тебя удовлетворит, — холодно бросила эри, и отвернула свою милую головку в сторону.

— Меня-то оно удовлетворит, но как нам теперь быть?

— О чём ты? — повернувшись обратно ко мне, спросила Лара. — Или ты этим вопросом хочешь сказать, что я теперь тебе что-то должна?

— Ну-у, — протянул я пытаясь придумать что сказать. — Не то чтобы должны, просто...

— Чего ты хочешь? — недовольно нахмурив бровки и гордо задрав носик, спросила эри.

— Чтобы вы помогли мне избежать той участи, о которой вы только что рассказали.

— Это как, вытаскивая тебя из всех ловушек, которые на такого везучего простолюдина с одним и девять оки потока будут расставлять все кому не лень? Не слишком ли? — с язвительной усмешкой спросила девушка, — Да и как? Тут поможет разве что становление чьим-то учеником-подмастерьем, вот только ты этого как бы и хочешь избежать, и мы возвращаемся к тому, с чего начали.

— Я пока не знаю, — грустно вздохнул я, понимая, — по-тихому отучиться — не получиться. — Но думаю, вы не откажетесь от удовольствия нагадить соперницам, раз уж вам самой не удалось меня закабалить.

— Выбирай выражения, когда разговариваешь с благородной девушкой, если конечно не хочешь получить плетей на лобном месте, — грозно проговорила Лара, стукнув кулачком по столу. — Ты теперь не простой свободный поданный, а маг, у которого есть все шансы стать рыцарем, — с капелькой зависти в глазах, нравоучительно добавила она.

— Прошу простить мне мою несдержанность эри Лара, — повинился я, — Я не желал оскорбить ваш слух, а лишь по своей неграмотности не нашёл иных слов чтобы выразить свои мысли.

— Хм, ты не из холопов, и не из прислуги, но как перед благородными и власть имущими виниться — знаешь, грамоте обучен. Кто-то из родителей на службе состоит? — спросила девушка, и отправила в свой такой привлекательный ротик очередной аккуратный кусочек мороженого.

— Дед — староста.

— Ясно.

Мы некоторое время сидели молча, неспешно смакуя редкое лакомство.

— Хорошо, ты можешь рассчитывать на помощь с моей стороны, но не думай, что я буду опекать тебя, сам выкручивайся, — с удовлетворением на лице положив ложечку в опустошённую посудину именуемую вазочкой, пообещала Лара. — Идём.

Вернувшись в школу, я принялся искать Арнольда, который ожидаемо, нашёлся в нашей комнате за любимым своим делом — чтением книги.

— Арнольд, слушай, это правда что на меня прямо таки охота началась? — спросил я "нашего" благородного эра вечно сидевшего за книгой, но при этом видящего и знающего не меньше носящегося как гончая Юрки.

— Если ты про обращение тебя в ученики-подмастерья, то я бы не назвал это охотой, просто закономерное предпочтение, — не отрываясь от книги, ответил Арнольд. — Ты ведь не думал что при один и девять оки потока, на тебя никто не обратит внимания?

— Да нет, просто я думал, вызовут к директору, да расспросят там по разному. Завидовать думал будут, да цепляться, как Милослав с Баженом позавчера. А про учеников этих я и не знал тогда, — пожал я плечами и вздохнул.

— В этом нет твоей вины, ты ведь из простолюдинов происходишь, и с отдалённого села приехал, откуда тебе все тонкости светских взаимоотношений знать, — бросив поверх книги быстрый взгляд, медленно проговорил "наш" эр. — Не удивительно, что ты так быстро попал в чью-то ловушку.

— Э, откуда ты знаешь про Лару? — опешил в начале я, но быстро сообразил, что про Лару Арнольд ничего не говорил.

— Лара значит, а я полагал, что первой будет Ольга, — безразлично протянул Арнольд. — Первой, и единственной.

— А предупредить благородная гордость не позволяет? — вспылил я.

— Тебе следует научиться контролировать себя, иначе ты очень быстро обзаведёшься таким ворохом проблем, что он погребёт тебя, — медленно заложив закладку, Арнольд закрыл книгу, и положил её на топчан рядом с собой. — Погребёт так, что и за век не выберешься. А предупредить, о чём? О том, что ты, даже не будучи магом-подмастерьем, слишком привлекателен чтобы игнорировать твоё существование, и не ставить его в свои расчёты, — ты ведь когда-нибудь выучишься самое малое на мастера.

— И что ты посоветуешь?

— А что я могу тебе посоветовать, ты, думаю, и так всё понимаешь. Либо идёшь на службу по своему выбору, или по чужому.

— Ясно, — вздохнул я. — Но ведь все говорят, что маги столь же сильны, как и благородные, и вроде как противостоят им. Хоть я так и не понял, как это, если половина этих самых магов происходит из благородных. И как мне быть, я же думал — выучусь на мага, получу титул, заведу своё дело, или поступлю на службу. А теперь что, всю жизнь в слугах? — вскочив, и давя раздражение, высказал я своё непонимание истинного положения магов.

— Это чем это она тебя подцепила, что ты так расстроился? — с интересом в глазах спросил Арнольд.

— Ни чем, сорвалось всё у неё, — сел я обратно на топчан Борислава.

— Хм, то есть..., понятно, — покивал своим мыслям эр. — Тогда я бы советовал тебе договориться с Ларой, думаю, в этой ситуации она предложит тебе самые выгодные условия. Ну а служим мы в той или иной степени все, от этого ни кому не уйти, и тебе тоже; весь вопрос тут лишь в степени подчинения и его оплате.

Что касается магов и благородных, то тут не всё так просто. Есть три сообщества: бездарные благородные, одарённые благородные, и собственно маги; которые, в свою очередь, по сути, состоят из десятка более мелких фракций, зачастую входящих сразу в два или даже три сообщества, и все они между собой борются за сферы влияния. Так что утверждение о противостоянии магов и благородных, это лишь образ, означающий борьбу между приверженцами одного из принципов постройки пирамиды государственного управления — родового или рангового.

— Спасибо, пойду я, — быстро свернул я разговор, пока я совсем дурнем себя не почувствовал от заумности что сочилась из уст Арнольда.

Глава пятая "Не человеческая".

В воскресенье мы отправились в пригород, к тётке Юрки. Верней к тётке заходил один Юрка, а мы устроились на берегу запруды, что давала воду на две мельницы. Собственно женой мельника хозяина мельниц тётка и была.

Шашлык оказался выше всяких похвал, и совсем некислый — как я опасался, попробовав на вкус те самые лимоны соком которых Айрат залил мясо. Мягкие и ароматные кусочки буквально таили во рту. А уж под вино принесённое Арнольдом, и вовсе царское кушанье. Я и раньше ел мясо на вертеле, но было это обычно тогда, когда удавалось кого-то поймать в поле или лесу, и жарилось оно зачастую даже без соли.

Сесть всё мы не смогли, так как с половины бараньей туши получилось аж полпуда шашлыка, и хоть был он вкусным, но без картоха или хотя-бы хлеба есть его было невозможно — больно уж он острый. Решив, что остатки можно и завтра доесть, сложили их в горшок и пошли в школу.

Но по пришествию в школу нам пришлось пересмотреть своё решение. Расползающийся от горшка по округе запах жареного мяса стал привлекать "друзей" с просьбами угостить кусочком. Борислав предложил запереться в нашей комнате и занять, как он сказал "круговую оборону". Айрат предложил не жадничать и угостить друзей, на что Арнольд фыркнул что "У тебя столько мяса нет, сколько их наберётся, стоит только одному кусочек дать". Юрка предложил продавать — ну что ещё можно ожидать от сына торговца. Победил конечно Юрка, и тут же устроил торг в углу сада при школе.

В общем-то, всё шло хорошо пока не припёрся Димон с дружками. Известен он был тем, что обирал тех, кто послабее, и за кого некому было заступится.

— О мясцо, вы ведь не откажите своим друзьям и угостите кусочком другим, — подошел к нам Димон, так дружелюбно улыбаясь, что улыбка больше походила на оскал.

— Кусочек — дара, — объявил Юрка цену.

— Ты мелкий дурака-то не валяй, мы половину забираем и по-хорошему уходим или мы заберём всё, я понятно излагаю, — Димон потянулся к горшку с шашлыком, но тут же отдёрнул руку и зашипел, тряся её.

— Сперва деньги заплати, а потом свои грязные лапы будешь тянуть, — Айрат ещё раз хлестнул прутиком — что держал в руке — но уже по воздуху.

— Ты у меня сейчас сам лапы протянешь, — Димон попытался ударить Айрата, но тот видимо уже готовый к этому отскочил в сторону. Димон с Бориславом одновременно как-то странно дёрнулись и оба потёрли кулаки, а в следующее мгновение они уже сцепились меж собой. Тут же пришедшие с Димоном двое парней напали на нас, белобрысый на Айрата, а чернявый на меня. Я, получив под дых, упал на землю. А вот Айрат увернулся и даже смог пнуть белобрысого. Сразу вставать не стал — чернявый явно сильней и опытней меня — и получил по спине, после чего очень быстро вспомнил про амулет. Чернявый плюнув на меня, пошёл к Юрке, — поставившего горшок к кусту и подбирающего какую-то палку.

— Бросил бы ты свою веточку, а то ведь бо-бо будет.

Юрка шагнул в сторону, примериваясь для удара. Активировав амулет, я осмотрелся. Димон прижал Борислава к дереву и кусту орешника, и беспрестанно лупил его. Борислав хоть и отбивался, но было видно — долго он не продержится. Белобрысый гонялся за Айратом, но безуспешно — больно уж шустрым оказался хазарский сын. Арнольда нигде не было видно — неужто сбежал благородная рожа, хм, умеют ведь некоторые только что здесь был. Встав, с разбега пинаю Чернявого — вырвавшего палку у Юрки — и тот летит на землю. Белобрысый всё-таки подловил Айрата, и тот кувырком падает на землю, и откатывается в сторону, держась за живот. Юрка пинает чернявого; белобрысый поворачивается к нам; Борислав падает на бок и пытается отползти в сторону. В этот момент и появляется Арнольд — выскочивший из-за кустов с черенком в руках — и с ходу бьёт Димона в голову наискосок. Димон видимо что-то почувствовав, поворачивает голову и поэтому получает прямо в лоб, отчего падает навзничь. Арнольд, крутанув свою дубину над головой, бьёт сверху вниз по ноге Димона.

-А-а, — Раздается крик Димона и тут же обрывается, а сам он, по-видимому, теряет сознание.

Белобрысый и вставший на четвереньки чернявый поворачиваются в ту сторону, за что чернявый тут же расплачивается, получив одновременно от меня и Юрки по пинку в живот. Тут из-за кустов выбегает дворник, — у которого из метлы, похоже, и вытащил черенок Арнольд — и на миг замерев, перехватывает черенок у Арнольда, занесённый для удара по подбегающему к нему белобрысому.

— А ну прекратить!

Ну тут конечно: набежали, разняли, кого надо к лекарям оттащили, с пристрастием всех допросили, ну как обычно и бывает после драк. Юрка во всей этой суматохе умудрился распродать остатки шашлыка.

Отделались мы, в общем-то, легко — если не считать сломанную руку Борислава и декаду "общественных работ" — как-никак это на нас напали, да и то, что Арнольд всё-таки из благородных тоже помогло. Директор с классным поругали нас немного и отпустили. Димон же — признанный зачинщиком, после того как срастется кость — лекарь обещал через декаду — десять декад будет помогать дворнику.

К нашему с Юркой сожалению, тот чернявый которому мы на пинали, оказался сквайром — и как это всё знающий Юрка его не узнал, и это грозило обернуться для нас некоторым количеством горестей. За избиение простого сквайра, что был почётным подданным короны, приравнённым к благородному сословию, из школы нас не выгонят — сильные маги империи нужны больше бесчисленных сквайров, но вот от суда — если оный будет — и наложенного им наказания нас ничего не спасёт.

После драки, моё отношение к Арнольду стало более тёплым, и я решил с ним поговорить о холопах. У нас холопов то не было никогда, и как с ними обращаются, я не знал. Так-то они должны все мои приказы выполнять, но я так понимаю, что не всё так просто, так ведь можно и нож в спину и яд в еду получить. Но люди то как-то и холопами командуют, как хотят, и живут долго, а я на тот свет тоже не тороплюсь. Выждав, когда мы с Арнольдом останемся одни, я подсел к нему.

— Арнольд у вас дома холопы есть ну там слуги какие?

— Есть?

-Ты ведь знаешь, что я холопов купил, а вот как с ними обращаться не знаю. Вот я и решил тебя расспросить, может, что посоветуешь? А то наломаю дров по незнанию, потом буду расхлёбывать.

— Практического совета я тебе дать не смогу, у нас дома только одна семья в слугах. Чисто же теоретически, то лучше я тебе расскажу то, что мне отец говорил по этому поводу.

— Давай, — кивнул я.

— Так, прежде всего надо определить, что за холопы и для чего, простые или большие, семейные или одинокие, приближённые слуги, простые рабочие, крестьяне на земле. Исходя из этого, и решать, как относится к ним. Главное — холопов надо держать в строгости и ни в коем случае не допускать панибратства, ни какого, даже в самом малом виде. В тоже время и издеваться над ними не следует, если конечно тебе не безразличны последствия таких действий, и отомстить тебе они не смогут. Холопы должны постоянно помнить — кто их хозяин, и не забывать — что они холопы его. Также не следует забывать что холопы это не только права — но и обязанности, и хороший хозяин должен: заботится о холопах (еда, одежда, обувь, свой угол) защищать их, всегда старятся выслушать — хотя-бы самых приближённых.

Я внимательно слушал Арнольда и запоминал сказанное.

— К большим и приближённым холопам следует относиться как к наёмным работникам, которым просто необязательно платить. Чтобы они хорошо работали и были верны, у них должна быть выгода, необязательно это должны быть деньги, может быть и что-то другое, например власть над другими холопами или ещё что. С простыми работниками можно быть по строже и о выгоде для них не беспокоится. А вот с удалёнными можешь делать что хочешь, только следует не забывать, что они могут и сбежать. Самых нужных и дорогих, будет полезно привязать к себе, каким-нибудь интересом ну или страхом за семью.

— Ну и, — Арнольд ухмыльнулся. — Если решишь, какую пригожую холопку попользовать, то лучше всего, если она это будет воспринимать как награду-право, или хорошее отношение или приятную обязанность, а не как наказанье. В общем — лучше договорится.

— Так что держи их в строгости и если что сразу наказывай, но только по вине. Вот, пожалуй, и всё что могу сказать, из того что ты способен воспринять.

— Спасибо, мне и с этим-то нужно хорошенько будет разобраться, прежде чем к делу применять, — поблагодарил я эра, который потихоньку становился другом.

— И знаешь что, согласился бы ты на службу Ларе, — посоветовал Арнольд, нагнувшись, и приоткрыв крышку сундука стоящего под топчаном, чтобы положить в него книгу. — Всё равно от тебя не отстанут, только зря плети будешь получать.

— Хорошо, я подумаю, — с тяжёлым вздохом кивнул я, на своевременный совет.

-Успеха тебе в укрощение холопов, — Арнольд встал и пошёл по своим делам, а я остался обдумывать услышанное.

Следующий урок естествознания был про гномов.

— Сегодня мы поговорим о нибелунгах, более известных как гномы, — госпожа Лаура — как всегда выглядевшая очень строго — разложила на столе амулеты иллюзий. — Нибелунги имеют очень много общего с альвами, и это проявляется в различиях среди народов нибелунгов, но причины этих различий предположительно иные тем у альвов. Но обо всём по порядку.

Нибелунги делятся на четыре народа: Дверги, Торы, Дварфы, Гномы. Общими чертами нибелунгов являются: низкорослость, выносливость, предрасположенность магов к стихии Земля. Живут они в Подгорном королевстве между Гномьими горами и Серединным морем. Средняя продолжительность жизни у нибелунгов примерно такая же, как и у нас людей. Знамениты они как непревзойдённые мастера: кузнецы, рудознатцы и рудокопы, строители, а также умелые: купцы, механики, артефакторы.

— Дверги — самые высокие из нибелунгов, — госпожа Лаура активировала пару амулетов.

Ростом дверги были где-то под мах(1,6м), широкоплечие, коренастые, у мужика-дверга была просто роскошная борода до пояса, и их вполне можно было перепутать с людьми.

— В среднем дверги бывают ростом в полтора метра, и это главное отличие их от торов и дварфов. Живут они на равнине, и занимаются в основном сельским хозяйством, и животноводством. Хотя на землях других народов, они предпочитают заниматься, каким-нибудь ремеслом.

— Торы, — госпожа Лаура активировала следующую пару амулетов. — Внешне они похожи на двергов, только ростом они в среднем один метр двадцать сантиметров. Занимаются они всем понемногу, торговлей, ремеслом, на королевской службе в основном состоят тоже торы, их можно назвать — объединяющим народом нибелунгов. Живут они преимущественно в городах.

— Дварфы, — госпожа Лаура активировала ещё пару амулетов, — отличаются от торов формой ушей, они у них чуть заострённые сверху.

Действительно, у представших иллюзий уши были чуть заострёнными. Сами дварфы были такого же роста что и торы, но значительно уже в плечах, и их фигуры выглядели гораздо более пропорциональными.

— Дварфы живут в предгорьях Гномьих гор и известны как превосходные кузнецы и оружейники. А вообще дварфы занимаются тем, что перерабатывают всё, что добывается в Гномьих горах. Ещё можно отметить, что среди дварфов магов значительно больше, чем среди двергов и торов.

— Ну и наконец, гномы — самые известные и самые скрытные из нибелунгов, — госпожа Лаура активировала последнюю пару амулетов.

Гномы сильно отличались от остальных нибелунгов. Были они ростом где-то пядей пять(1м) и выглядели весьма субтильными. Уши у них были сильно заострёнными и напоминали эльфийские, с той лишь разницей, что были гораздо шире. Ещё бросалось в глаза то, что женщины нибелунгов различались гораздо меньше мужчин, и были более пропорциональными по сравнению с ними.

— Гномы живут в горах и редко куда ездят, предпочитая, чтобы ездили к ним. Занимаются они в основном, тем, что добывают в горах полезные ископаемые, и перерабатывают самые ценные из них. Ещё они известны как отличные ювелиры и неплохие артефакторы, и непревзойдённые мастера по изготовлению точных и надежных механизмов. Гномки же занимаются, сбором и выращиваньем пряных и целебных горных растений, и качеством своего товара они могут поспорить с альвами. Также весьма известны, гномьи пуховые козы, и вещи связанные из их пуха. В магическом плане, гномы чем-то подобны альвам. То есть почти все гномы маги одной стихии — Земля; и также как и у альвов, сильных магов других стихий у них практически нет. Также у гномов имеется врождённые способности, такие как: способность видеть в полной темноте с помощью "Ушного зрения", и видеть — вернее чувствовать — сквозь камень с помощью "Взгляда Земли".

В заключение могу сказать, что некоторые учёные считают что, у нибелунгов только два "истинных" народа — дверги и гномы; а торы и дварфы — метисы, то есть смески. А теперь можете задавать вопросы.

— А можно не про народы? — тихо спросила Фекла.

— Если про учение, а не про какие-нибудь сплетни, то можно. — Госпожа Лаура, недовольно нахмурившись, строго посмотрела на Фёклу.

— Вы вот сказали, что дверги бывают ростом в полтора метра, и ещё нам дали грамотки с мерами которыми пользуются маги; и я вот хочу спросить, почему маги выдумали эти меры, а не пользуются теми, которыми пользуются все остальные? — ещё тише спросила Фёкла, косясь по сторонам.

— Маги ничего не выдумывали, этими мерами измерений пользовались ещё геонийцы. А дело тут вот в чём. Метрические меры являются точными строго определёнными и кратными десяти, что очень важно при точных измерениях и вычислениях, поэтому ими и пользуются маги — для которых точность очень важна. Те же меры, которыми пользуются простолюдины, весьма примерны. Возьмём к примеру мах. Что такое мах? Мах — это расстояние между кончиками пальцев разведённых в разные стороны рук. Как вы можете убедиться, руки у всех разные и длина маха у каждого будет своя; в то время как, к примеру, метр ни как не связан с длиной рук или ещё чем-то меряющего человека. С другой стороны, метр для измерений нужно купить и когда вы соберётесь что-то мерять нужно чтобы он был у вас — а не остался дома; в то время как руки у вас всегда с собой. Простолюдинам же достаточно примерного измерения, к тому же для него не надо ничего покупать, а магам наоборот нужна точность. Поэтому так и получается.

После урока, выгадав момент, когда я окажусь один, ко мне подошла Ольга, принеся с собой аромат дорогих духов.

— Дарвел, вчера я узнала о вашей стычке с Немилом, и просто возмущена его желанием обратиться в суд, — прямо пыша гневом, выпалила девушка, уперев сжатые кулачки в бока. — Это просто некрасиво, самим затеять драку, а потом бежать в суд жаловаться.

— Что поделать эри, не все такие благородные и справедливые как вы, — сделал я приличествующий комплимент — как раз на прошлом уроке этикета — посвящённом светскому обращению — нам его преподали.

— Ах да, я высказала эру Немилу своё мнение о несправедливости его намерений, но он заявил, что этот немытый... — Ольга смущённо потупилась. — Что он добьётся чтобы тебя наказали.

— Что же, видимо такая у меня судьба-судьбинушка, — грустно вздохнул я — как мне не грустить при таких известиях.

— Дарвел, я не могу мириться с такой несправедливостью и всем сердцем желаю тебе помочь, — заверила меня эри, наивно хлопая большими ровно изогнутыми ресницами. — К своему сожалению я в этом вашем споре человек посторонний и не могу в него вмешиваться, но я нашла способ как тебе избежать наказания.

— Да, и какой же? — не без интереса спросил я, и насторожился.

— Если ты станешь моим учеником-подмастерьем, то я смогу взять твою вину на себя, и тогда Немил, даже в суд обращаться не станет, а ты ещё и заработать сможешь, — пояснила Ольга. — Я тебе за декаду тридцать дар платить буду, что скажешь?

— Благодарствую эри за заботу, но поступление на службу дело серьёзное, да и правильно ли я поступлю, спрятавшись за вас, не вызовет ли это насмешек надо мной, а главное над вами эри Ольга, — высказал я свои сомнения, одновременно подумав про себя — Арнольд был прав.

— Пусть только попробуют, — воинственно заявила хитрая эри. — Да и ты ведь, не просто под моей зашитой окажешься, или как вы мужи любите говорить — "за юбку спрячешься", а на службу пойдёшь, и уже по ней моё покровительство получишь.

— Спасибо, но дед мне всегда велел не принимать скоропалительных решений, а всегда всё хорошенько обдумать, и я прошу вас эри Ольга дать мне время на раздумья, — попросил я, подозревая девушку в нечестности, и в тоже время не желая отказываться от её предложения — неизвестно ведь чем это может обернуться.

— Да, старших надо уважать, — серьёзно кивнула Ольга. — Я даю тебе время подумать, но советую не затягивать с этим — неизвестно когда Немил в суд обратиться.

Девушка ушла, а я, смотря ей в след подумал — а не могла ли эту драку сама Ольга устроить, Лара ведь вон устроила нападение татя?

Четвертый урок естествознания про народы был — последним; и, пожалуй, самым интересным.

— И так сегодня я вам расскажу про оставшиеся широко известные ныне живущие виды и народы, — госпожа Лаура стала раскладывать на столе амулеты. — Это: Орки, Эмизы, Вамизы, Оборотни, Вампиры, Даймоны, Ширши.

Госпожа Лаура активировала амулет, и пред нами появилась иллюзия орка, вполне обычного не раз уже мной виденного.

— Орки — искусственно созданная раса-народ воинов. Орки были созданы ариями как простые воины и использовались соответственно. Живут орки в основном в степях Ругодара, но и в других местах их немало. Живут они примерно столько же, сколько и люди, но тут необходимо уточнить одну особенность. До пятидесяти лет орки почти не стареют, а после стареют очень быстро, и до семидесяти ни кто из них не доживает. С другой стороны, орков на порядок легче омолаживать, чем людей, так что бывают орки, которым более ста лет. Орки известны своей силой, бесстрашием, выносливостью, ну и грубостью. Занимаются они в основном скотоводством, набегами на соседей, и наёмничеством. В магическом плане орки слабы, магов среди них практически нет, а те, что есть, ели дотягивают даже до слабого мага, но зато они легче людей обучаются чабою. И ещё, не стоит недооценивать орков, и считать их тупыми грубиянами, их грубость в общении обусловлена не предполагаемой примитивностью ума, а особенностью их культуры и восприятия мира.

— Эмизы и вамизы, — пред нами предстали иллюзии двух девушек, и по классу прокатился вздох восхищения. Ещё бы, ведь первое что бросилось в глаза — это одежда девушек, штаны и короткие куртки. К тому же, штаны что были на девушках, были так скроены, что плотно обтягивали девичьи ножки до самого пояса, а короткие даже не доходящие где-то ладонь до середины бедра и весьма облегающие курточки, перехваченные на поясе широким ремнем, не столько скрывали девичьи стати, сколько подчёркивали их. Сами девушки обладали какой-то странной хищной красотой. Одна была светловолосой белокожей с выступающими из-за неестественно красных губ белыми клыками. Другая, темнокожая с черными чуть вьющимися волосами.

— Эмизы и вамизы создавались ариями как телохранители и элитные воины. Их положение весьма условно так как, и эмизы и вамизы являются не полноценными народами; так как оба этих народа представлены исключительно женщинами, и самостоятельно — без человеческих мужчин — размножаться не могут. В тоже время назвать их людьми тоже невозможно — слишком много отличий. По своей сути эмизы являются людьми, в чью суть добавлена суть животных, а при создании вамиз в суть людей была добавлена суть вампиров. Эмизы и вамизы отличаются большей, чем у людей силой и скоростью. Магов среди них нет, но зато они обладают сильными врождёнными способностями. Эмизы являются сильными эмпатами, а вамизы сильными менталистами, с одной оговоркой, вамизы могут только воспринимать мысли, а вот внушать как маги, нет. И поэтому их считают очень сильными воинами, ведь они могут знать заранее, куда ударит противник. Также следует отметить, что с увеличением расстояния их способности сильно ослабевают. Ещё эмизы и вамизы известны тем, что все вамизы имеют врождённую способность к чабою и, следовательно, в той или иной степени владеют им, а эмизы легко ему обучаются, — легче, чем орки — и почти поголовно также им владеют. В связи с чем, в виду их особой полезности, в империи действует ряд законов направленных на защиту и размножение эмиз и вамиз. Почти все они живут на землях империи и находятся на службе у короны.

— Обортни, — госпожа Лаура активировала амулет. — Совокупность искусственно созданных народов обладающих единым признаком — способностью менять свои человеческие тела на иные. В своей первой ипостаси они телесно соответствуют людям, а во второй какому-то одному определённому существу, например варгру. Сейчас широко известны, пять разновидностей оборотней, но их может быть больше, так как в книгах описывается не меньше двух десятков их видов, и более сотни подвидов и форм. Следует отметить, что, несмотря на бытующие мнение ясности ума в иной, нежели человеческой ипостаси, они не теряют. Живут они в основном небольшими группами в глухих труднодоступных местах. Связано это с тем, что оборотни зачастую подвергаются гонениям, как со стороны людей, так и со стороны иных рас.

— Вампиры, — госпожа Лаура активировала два амулета, и мы увидели иллюзии двух вампиров. Один был похож на человека, а вот второй им явно не был. Высокий светловолосый с белой прозрачной кожей и ярко красными губами, он, несмотря на довольно привлекательный вид, создавал какое-то отпугивающие впечатление.

— Вампиры, делятся на истинных и низших, но по факту это два разных вида.

Истинные вампиры, несмотря на то, что более похожи на людей чем альвы, отстоят от нас гораздо дальше последних. Живут они в нескольких небольших княжествах. В виду того что у истинных вампиров царит культ "личной силы", а самих их не так уж и много, государственная структура их княжеств несколько отличается от общепринятой у других народов. Во главе княжества стоит князь, именуемый также тысячником. В его прямом подчинении обычно находятся от пятисот до полторы тысячи вампиров-мужчин. В подчинении князя также находятся несколько вассалов именуемых сотниками, которым в свою очередь подчинены от нескольких десятков до полутора сотен вампиров. Также есть деление на семьи-кланы, члены которых обычно служат одному сюзерену. Таким образом, в одном княжестве насчитывается в среднем от двух до десяти тысяч истинных вампиров, которые являются своего рода благородным сословием. Увеличению численности вампиров мешают несколько факторов, таких как: частые междоусобицы, сложности с рождением, большая продолжительность жизни не предрасполагающая к обзаведению детьми. Также на землях княжества проживают и другие народы, которые по численности обычно превосходят вампиров в несколько десятков раз. Этим и отличаются княжества истинных вампиров, что у власти в них находятся не самая многочисленная раса.

Живут вампиры долго, по продолжительности жизни вампиры могут поспорить с альвами, притом без всяких тальяров. Вот только за такую долгую жизнь им приходится платить одной особенностью, их тела не могут самостоятельно производить ряд веществ очень нужных для их жизни, и поэтому вампиры вынуждены пить кровь, или, в крайнем случае, есть сырое мясо, в противном случае они начинают очень быстро стареть. Все истинные вампиры являются ментальными магами разной степени силы, некоторые имеют способности к астральной магии, а вот к классической стихийной магии и чародейству у них способностей нет. Также все истинные вампиры имеют способность к чабою и соответственно владеют им. Поэтому истинных вампиров считают вторыми после легендарных са-авров бойцами в мире.

Что касается низших вампиров, то это искусственно созданный народ, помесь сути людей и истинных вампиров. Созданы они были во время "Воины Богов", кем точно неизвестно, предполагается что одним из запрещённых орденов. Тем не менее, есть мнение, что низшие вампиры могли быть созданы ещё во время "Воины Магов".

Внешне они как вы видите, похожи на людей, отличия заключаются в том, что низшие вампиры сильней и быстрее человека, а также в их "Жажде крови". Следует отметить, что в отличие от истинных, низшие вампиры при отсутствии доступа к крови начинают умирать. Живут они по отдельности, или небольшими группами, там же где и люди выдавая себя за них. Продолжительность жизни у них около ста лет, но до старости они доживают редко. Могут иметь общих с людьми детей, которые могут родиться как низшими вампирами, так и обыкновенными людьми. Магического дара — за исключение врождённых расовых способностей — не имеют.

— Даймоны также известные как демоны, но к настоящим демонам никакого отношения не имеющие, — госпожа Лаура активировала амулет.

Даймон выглядел как измождённый жилистый человек обтянутый чёрной лоснящейся кожей. Волос на голове у него не было, зато на кажущемся грубо вырубленном лице, посреди лба имелся третий глаз. Пальцев на перевитых жилами руках было четыре, и было в них какое-то сходство с птичьими лапами

— И так даймоны, — госпожа Лаура, — видимо, устав стоять — села на стул. — В какой-то степени они сродни вампирам, но прямыми родственниками не являются, как альвы и гномы. Даймоны живут далеко на юге небольшим королевством. Они сильны, быстры, и весьма выносливы, и примерно равны низшим вампирам. Примерно каждый десятый из них обладает способностью к магии. В основном к магии астрала и к стихии огня, но в небольшом количестве есть и слабые маги других стихий. Ещё даймоны обладают способностью к слабому метаморфозу. То есть небольшому изменению тела.

— Ширши, — госпожа Лаура активировала последний амулет. И перед нами появилась вставшая на задние ноги бесхвостая ящерица жёлто-зелёного цвета высотой в мах(1,6м). — Ширши мало изучены, так как живут на крайнем юге. Известно, что они являются рептилиями. Размножаются, откладывая яйца. А также что они все обладают слабыми способностями к магии стихий. Ширши могут изменять свою предрасположенность к стихиям, но делать это они могут только полностью, и в одиночку создавать плетения с несколькими стихиями не могут. Также следует отметить, что ширши известны тем, что делают в большом количестве дешёвые амулеты, половина дешёвых амулетов в наших лавках сделана ширшами.

— У кого-нибудь есть вопросы, можете задать их, — госпожа Лаура окинула нас взглядом. — Да Андриан.

— А са-авры это кто? — встал с лавки Андриан.

— Са-авры — это такая раса была, может и сейчас есть, но их почти уже век никто не видел, слухи ходят, конечно, но насколько они достоверны, никто не знает. Описывали их похожими то на даймонов то на ширшей, считаются они непревзойдёнными воинами и очень сильными магами.

Вопросов у всех было много, так что, госпожу Лауру мы расспрашивали не только до конца урока, но и половину перемены.

Глава шестая "Спасательная".

Найти мага, который бы инициировал близняшек, удалось быстро; как оказалось, пройти инициацию можно было здесь в школе за один золотой. А вот с ритуалом обретения источника были проблемы. Во-первых, нужно было найти мага, что согласился бы на новый вид ритуала, а во вторых этот ритуал ещё надо было как-то сделать. К тому же Оз сказал, что лучше первым сделать ритуал обретения, а потом инициации. Так как это. "Увеличит вероятность максимальных значений энергетических параметров источников и увеличит их эффективность".

Поэтому вот уже две декады как я черчу эту долбаную печать, может быть, справился бы и быстрей, если бы не ограниченность в запасе энергии.

— Оз, а что арии тоже так мучились, когда им какая-то печать вдруг была нужна, — спросил я, растеряв остатки терпения и наплевав на "лишний вопрос".

"Нет, арии в таких случаях использовали зрительные образы".

— Это как? — вырвалось у меня.

"Для получения зрительного образа, необходимо при запросе указать необходимость передачи данных в виде зрительного образа, так как в Кольце Привязки установлен приоритет передачи информации в виде слухового образа как менее ёмкого".

Вот я дурень не мог попросить показать. Только воспользоваться советом Оза сегодня уже не получится, запас силы почти кончился. И поэтому я занялся размышлять, где ещё можно достать деньги, потому что оставшихся у меня четырёх золотых, хватит только на инициацию. А закладывать оставшийся амулет мне как-то не хочется, выкупим конечно, но тогда на учёбу может не хватить.

Помог мне с добычей денег сам того не зная наш классный, который был учителем артефакторики.

— Сегодня у вас будет первая практическая работа, — сообщил нам Ерш Позвиздоввич, выставляя на стол масляную лампу.

— Вы будете должны вложить в это кольцо, — показал он стеклянное кольцо. — Известное вам заклинание "Шар Света" или в просторечии светляк.

— Но сначала я вам покажу, какими бывают магические светильники, — Ерш Позвиздоввич закончил расставлять разные светильники на столе, и взял в руки деревянный кружок в палец(2,5см) толщиной и два(5см) шириной. — Это чисто рунный магический светильник, не нуждающийся в подпитке маной. И у него те же достоинства и недостатки, что и у большинства подобных артефактов; то есть: высокая надежность, стабильность, долговечность, и низкая эффективность. Светит он настолько слабо, что используется только для демонстрации. Хотя древние как-то обходили эту проблему, их вечные светильники светят вполне сносно, но секрет был утерян.

Ерш Позвиздоввич продолжал рассказывать о разных светильниках, а я задумался, не знает ли Оз об этом секрете. Наверняка найдутся люди, что купят такую лампу, и можно будет заработать немного денег.

На следующий день после уроков решил прогуляться по школьному саду и полакомится яблочками. Забравшись в дальний угол сада, я стал свидетелем весьма неприятного события.

Девушка первогодка стояла у стены в окружении трёх парней. Выглядела она серенько, одежда самая дешёвая, сама тоже не красавица — чуточку симпатичная не более, и что понадобилось от нее парням, с первого взгляда было непонятно.

Парни были так-же первогодками, из Б класса. Заводила компании стоял напротив девушки и что-то тихо ей говорил — шуршащие на ветру листья не давали расслышать что — на что его дружки отзывались гоготом и ухмылками. Девушка всё время что-то порывалась сказать, но почему-то сдерживалась, просто же уйти она просто не могла — парни вставали у неё на пути и отталкивали назад.

Заводиле надоедает просто говорить, и он начинает делать показушно медленные попытки схватить девушку за грудь. Девушка увертываясь резко дёргается что только забавляет парней.

Уже дернувшись помочь девушке, я останавливаюсь, что-то меня настораживает в поведении девушки — почему она не даёт ему пощёчину и не зовёт на помощь как сделала бы любая порядочная девушка.

Некоторое время парни развлекаются, пытаясь схватить девушку уже по очереди, и парочка пособников заводилы получает за это несколько пощёчин; но, не обратив на них внимания, продолжают дальше издеваться над одноклассницей, лишь всё быстрее выбрасывая вперёд руки. Девушка, не успевая увёртываться, начинает беспорядочно отмахиваться, и в какой-то момент отвешивает заводиле смачную пощёчину. Тот, ухмыляясь, что-то говорит девушке, от чего она бледнеет, после чего парни разворачиваются и уходят, а девушка садится на землю и плачет.

Желание бросится помогать девушке боролось с нежеланием по незнанию ввязаться в какую-нибудь историю, которая может плохо для меня кончится; в тоже время хотелось понять, что тут произошло — вернее, почему девушка повела себя не так, как я считал правильно. Поколебавшись, всё-таки решил подойти.

— Что случилось, может тебе помощь какая нужна? — спросил я, подойдя к девушке, — глупый вопрос но предлагать помощь в такой ситуации не хотелось, успею ещё.

— Ничего, соринку в глаз ветром занесло, — девушка торопливо вытерла слёзы руками.

— А мне показалось что ты расплакалась из-за тех парней что сейчас отсюда вышли.

— Нет, — замотала она головой. — Они уже ушли?

Пристально глядя на девушку я думал уйти или остаться, но девушка, по-видимому, истолковала мой взгляд по своему.

— Я Марека ударила.

— И что? подумаешь, ударила, не глиняный — не развалится, состроишь ему пару раз глазки и помиритесь.

— Он благородный.

— Ну и что, что благородный; замуж он тебя так и так бы не взял, ударила бы ты его или нет.

— Ты не понимаешь, он благородный, понимаешь благородный, и теперь меня будут плетьми сечь, голую, понимаешь, голую при всех, — вскинулась девушка, глянув на меня своими голубыми как небо глазами, и плача свернулась клубочком, подтянув к себе ноги и обхватив их руками. Её била крупная дрожь.

Вот ведь — полюбопытствовал. Как вот теперь быть: уйти — некрасиво, утешить — нечем, помочь — как тут поможешь. Стало противно, как будто я был в чём-то виноват. А ещё были красивые голубые глаза и рыжие волосы — не писаная красавица, но очень премиленькая девица.

— Да что ты раньше времени то расстраиваешься, может всё и обойдётся ещё. С чего ты решила, что он вот так из-за одной пощёчины побежит страже жаловаться?

— Он сам мне сказал.

Получается, он с самого начала этого добивался, или нет? Если добивался — то зачем, если нет — то почему так себя вёл? Непонятно ничего спросить бы кого, может Арнольд что подскажет.

Меня прямо зло какое-то взяло, — и что, теперь девчонке придется страдать из-за того что благородным ублюдкам просто захотелось поразвлечься? Особенно злило то, что получив после окончания школы звания мага-подмастерья, маг приравнивался к служивому дворянству, точнее получал титул сквайра. Получалось что такая разница в праве лишь потому, что она школу не закончила, и госпожа магесса она ещё только для торговцев пытающихся всучить ей свой товар, а ведь пороть палач будет уже не простолюдинку.

— Ладно, не реви, пойдём, поспрошаем, может можно тебе как-то помочь.

— Да чем тут поможешь?

— Будешь сидеть тут, и реветь, точно ничем не поможешь; ну так как, идёшь?

Девушка встала и кивнула.

— Тебя как зовут-то?

— Неждана, — тихо прошептала девушка.

— Дарвел, пойдём, только не реви, хорошо?

Оставив Неждану на первом этаже, смотался в свою комнату.

Быстренько пересказав Арнольду всё что видел, я вопросительно посмотрел на него.

— Тебе оно надо, в чужую игру вмешиваться? — спросил Арнольд глядя мне в глаза.

— Какую игру, не очень-то это похоже на игру, скорее на издевательство смахивает, — возмутился я. — Какая это игра, если её плетьми сечь будут?

— Да такая же что и в твоём случае — "загони лопуха в ученики-подмастерья", — со снисходительным тоном пояснил эр. — Так что ты хорошенько подумай, прежде чем в это дело лезть.

Я задумался, а Арнольд снова уткнулся в книжку.

Теперь было всё понятно, — прилюдная порка — кнут, принятие в ученики-подмастерья — пряник. Вот только не окажется ли пряник позже горче кнута.

— Арнольд. Лара мне говорила, что ученик-подмастерье при маге это вроде пажа или оруженосца при рыцаре, то есть человек служивый; может ли тогда маг взять вину ученика на себя, под предлогом, что это он приказать ему нарушить закон? — задал я вопрос книжке, за которой прятался парень.

— Если ряд был заключён до происшествия — то да, — подтвердил эр, глянув на меня поверх книги. — Только ты учти, если ты возьмёшь её вину на себя, да ещё выясниться что ты сам под судом за такой же проступок, тебе могут полную тридцатку средних влепить, или две двадцатки — это как суды сложатся, — предупредил он.

— Слушай, Арнольд, а почему бы тебе самому учеником-подмастерьем не обзавестись, — высказал я пришедшую в голову мысль.

— У меня уже есть, я об этом ещё до школы позаботился, — отказался Арнольд.

Тут я задумался — а какая разница мне, чьей ученицей станет Неждана? Лара будет мне немного благодарна, но мне с этого какой толк; Ольга не будет обижаться на меня, если я пойду в ученики-подмастерья к Ларе, польза примерно та же; этот Марек или кто иной из их шайки вообще ничего не даст. Вот если бы она стала моим учеником-подмастерьем, было бы совсем другое дело, вот только тридцать плетей — слишком дорогая плата. Помниться в какой-то таверне мужики говорили, что после тридцати плетей вся кожа на спине от мяса отстаёт, правда они говорили о кошке-девятихвостке и в полную силу, но я думаю что и обычной в пол силы будет очень больно. Конечно если Лара или Ольга вмешаются, наказание может быть и смягчено, но всё равно — стоит ли оно того? Голубые глаза говорили что стоит, спина ясно намекала что нет.

Рассказав своё предположение Арнольду, я получил совет с начала у купеческого стряпчего задним числом заключить ряд с Нежданой, а потом нынешним днём с Ларой.

— Пошли, — махнул я Неждане, спустившись в низ.

— Что? — спросила она, смотря на меня глазами, в глубине которых замелькала надежда.

— К стряпчему сходить надо, — не стал я ни расстраивать, ни обнадёживать девушку, — пусть немного понадеется, а я ещё подумаю, да и вдруг стряпчий какой дельный совет даст.

— А что вам сказал ваш друг? — спросила Неждана, отчего я чуть на ровном месте не споткнулся, — чего это она со мной на вы, мы же одногодки.

— А чего это ты на вы?

— Ну... ваш друг, он ведь из благородных, да? И вы сами в А классе учитесь, вот я и подумала....

— Я в А классе учусь из-за дара, и нас в одну комнату поселили, вот и всё.

До ратуши мы недошли, по дороге на Большой улице нам попалась вывеска с рисунком, — свиток пергамента с пером и печатью. Решив, что купеческий стряпчий ни чем не хуже коронного — да и Арнольд именно такого советовал, я свернул к крылечку и постучал в дверь.

— Проходите, проходите, господин маг, госпожа магесса, — затараторила выглянувшая на улицу молодая женщина, и распахнула перед нами дверь.

Прихожая была четыре на четыре шага. Вдоль боковых стен стояло по паре шкафов на половину забитых всякой всячиной, вроде: связок перьев, горшочков измазанных чернилами, свитков пергамента и стопок листов бумаги разнообразных размеров. Справа от двери на стене, была вешалка в виде причудливо изогнутых сучков торчащих прямо из досок, которыми была оббита стена. Напротив входа была вторая дверь справа от которой стоял стол; на котором лежали наполовину исписанный лист бумаги и лоток с порошком для присыпки, и стояли чернильница с пером и специальная лампа для писцов, — с зеркальной пластинкой.

Женщина заскочила за дверь, и тут же распахнув её, позвала нас. — Проходите.

По середине кабинета стоял большой стол, за которым сидел лысый пожилой мужчина с маленькими быстро бегающими глазами. Был он чуточку полноват и казался грузным и неповоротливым, но в тоже время в нём чувствовалась некая шустрость.

— Здравствуйте, — поздоровались мы.

— Здравствуйте, Моргенштерн Яаков Калманович к вашим услугам, чем могу быть полезен? — представился стряпчий.

— Э... — протянул я растерявшись.

— Да вы садитесь, садитесь, — грузный мужичок с неожиданной сноровкой выскочил из-за стола и буквально усадил нас на стулья напротив своего места. — Рассказывайте. Ещё не один посетитель не уходил от Яакова Калмановича без дельного совета — за небольшую плату конечно.

В кабинете помимо стола стояли: шкаф с чем-то напоминающим книги, нечто похожее на лавочку со спинкой обтянутую кожей, и два стула перед столом в которые мы и были усажены.

— Тут вот с Нежданой происшествие одно произошло, давайте она вам всё расскажет, а вы скажете можно ей как-то помочь или нет. Просто мы незнаем, у кого ещё можно спросить.

— Ну давайте, рассказывайте, я весь внимания.

Неждана стала рассказывать, я же стал осматриваться. На полу был постелен половик, на стене висел ковёр с рисунком изображавшем оленей. На крашеном потолке висела магическая лампа. Всё строго и в меру богато. К концу рассказа девушка покраснела и опустила глаза вниз.

— Ну, тут ничего уже не поделаешь, вот если бы госпожа магесса была подчинённой или подневольной, тогда можно было бы что-нибудь попробовать сделать. Например, входи она в свиту какого-нибудь мага, тогда можно было бы представить это простым недоразумением.

— Это как?

— Просто на суде сказать, что ей было приказано бить по роже любого кто будет приставать к ней непристойным образом. После чего предложить выплатить суду виру за судебные издержки. В таком случае, скорее всего всё этой вирой и окончится.

— Так за нападение на благородного плетьми секут, — заметил я, с недоумением глядя на стряпчего.

— Так за нападение, а если представить это всё как оскорбление с перениманием вины, то если пострадавший не будет сильно настаивать, всё закончиться назначением обычной виры. Для свободного простолюдина простого сквайра в первый раз один золотой империал, — разъяснил Яаков.

— А если сейчас ряд заключить? — спросил я вспомнив советы Арнольда.

— Сейчас поздно, вот если бы вчера, — сожалеюще качая головой и жадно блестя честными глазами, ответил купеческий стряпчий.

— А может, как-нибудь всё-таки можно? — робко спросила Неждана.

— Да вы не переживайте так, за такой проступок девушкам — ученицам магических школ — больше десяти плетей и не присуждали никогда, — попытался стряпчий вроде как успокоить девушку. — Давайте пойдёмте, взвару успокаивающего попьёте, успокоитесь, и всё будет выглядеть не так страшно, — затараторил он подскочив к девушке и потянув её за собой.

Стряпчий увёл Неждану в соседнюю комнату, дверь в которую была за шкафом и поэтому я её сразу и не заметил. Вернувшись, стряпчий окинул меня таким взглядом, — от которого у меня сложилось впечатление, что его бегающие глазки каким-то непостижимым способом осмотрели меня даже сзади.

— Молодой человек, я так понимаю, что у вас свиты мага — нет? — Яаков, не сводя с меня внимательного взгляда, вопросительно глянул на меня — умелец.

— Нету, откуда, — ответил я с тяжким вздохом.

— А вы не задумывались, когда-нибудь обзавестись ею?

— Думал, какой же маг не задумывался об этом? и даже вот сейчас мелькнула мыслишка; но вы ведь сами сказали, что надо будет платить виру, да и поздно уже.

— Так вы ведь могли, и раньше сговорится о ряде, а ко мне прийти только сегодня, в таком случае я могу пойти вам на встречу и выправить грамоту задним числом. Только вы ведь понимаете, что в этом случае я рискую своей репутацией, и мои услуги будут чуточку дороже, — сделав жертвенное лицо, признался хитро любленый стряпчий.

— Чуточку это сколько?

— Всего один золотой, но так как девушке это нужнее — а убедить её в этом сейчас легче лёгкого — то возможно она согласится заплатить сама, или возьмёт эти деньги у вас в долг.

Тут я ещё раз задумался, — а надо ли мне это? С одной стороны заиметь свою свиту мага — пусть пока и из одного человека — очень заманчиво, с другой — зачем она мне сейчас. Насколько она согласится заключить ряд, до конца учёбы или чуть больше, успею я за это время вернуть свои деньги — которых и так не хватает — или нет?

— А какую виру надо будет платить? И что будет, если этот Марек будет настаивать именно на порке, не выйдет ли так что вместо Нежданы меня выпорют?

— Да как обычно в таких случаях, один золотой империал пострадавшему и пять серебряных в судебную казну; в крайнем случае, ещё один империал присудят, либо в судебную казну, либо пострадавшему сквайру; а порка вам уважаемый будет грозить, только в случае отказа платить наложенную виру.

— Получается два с половиной, в худшем случае три с половиной, — я снова задумался.

Два золотых в обмен на свиту из одного мага, а каков будет прибыток? Разве что помощь в изготовлении светильников, ну хоть деньги верну. С другой стороны девчонку жалко, а так: и свита, и прибыток может быть, и доброе дело сделаю — на Небесном суде может зачтётся.

— А что если выясниться что я сам на благородного напал, и чем тут может помочь уже моё поступление в маги-ученики к благородной девушке, дочери рыцаря с личным дворянством? — спросил я, желая, прежде чем принимать решение всё основательно выяснить.

— В таком случае, если эри вступиться за вас, то она может потребовать предоставить ей право выбора наказания для вас. То есть будут ли вас бить плетью, или на вас наложат виру; иных наказаний для вашего случая нет. В тоже время тот факт, что вы берёте на себя такую же вину, в какой виновны сами, скорее всего, обернётся для вас неизбежной поркой, и эри тут вам помочь не сможет, так как вы сами берёте на себя это наказание, — описал и разъяснил мне вероятное решение суда Яаков.

Ясно, — вздохнул я, понимая что могу в случае помощи Неждане не только остаться без денег так и быть ещё прилюдно выпоротым.

— А позвольте поинтересоваться — в каком классе вы учитесь?

— В первом А.

— Хм..., — задумчиво хмыкнул стряпчий. — А знаете что молодой человек, если вы пообещаете, и ряд о поступлении вас на службу к эри в качестве ученика-подмастерья у меня заключить, то я вам дам очень дельный совет, — хитро щурясь, сделал он мне предложение.

— Обещаю, — пообещал я, так как для меня не было ни какой разницы у какого стряпчего заключать ряд.

— Тогда признайтесь во всём, и просите суд объединить наказания.

— И какая мне в этом выгода?

— Вы как ученик Имперской школы Магического Искусства подпадаете под указ о "Наказании потребных короне поданных", по которому маг-ученик имперской школы не может быть наказан плетьми более чем в количестве тридцати пятихвостых наносимых в пол силы. Согласитесь, это не так уж и страшно, — проникновенно прошептал стряпчий и мелко кивнул. — К тому же по тому же указу наказание будет не прилюдным с привлечением палача, а закрытым посредством тюремного надзирателя.

Ага — внутренне усмехнулся я — не страшно, если шкура чужая, а если своя?

— И всё по тому же указу, подающих надежды сильно одарённых, бить плетьми вообще за редким исключением строго возбраняется, а рекомендуется заменять телесное наказание вирой из расчёта один удар — один серебряный империал, — продолжил объяснять Яаков. — В таком случае более чем в сорок серебряных вам виры не назначат, а главное в том что своих обидчиков вы оставите с носом.

— Как это?! — от столь неожиданной концовки, удивлённо воскликнул я.

— Так как вы будете наказаны судом, они не смогут требовать с вас возмещения урона их чести — за один проступок дважды не наказывают, — хитро подмигнул стряпчий.

— Так в таком случае я и эри вроде как буду ничего не должен, — дошло до меня.

— Верно молодой человек, всего за два золотых вы не только выпутаетесь из этой истории с наименьшими потерями, но и приобретёте ученика-подмастерья.

Два золотых — большие деньги, столько простой рабочий или подмастерья при мастере за год получает, а тут раз и отдать. С другой стороны эти деньги у меня есть, а если задумка с "Вечными светильниками" удастся, то и ещё будут, а вот когда благородным по закону с носом оставить можно будет — большой вопрос. Да и когда ещё подвернётся удача заполучить ученика-подмастерья. Решено.

— Мне бы с Нежданой переговорить, вдруг она м... не помнит, — обеспокоился я, сомневаясь в допустимости уговоров Нежданы при стряпчем — ответственное лицо всё таки.

— Не беспокоитесь, вспомнит, — заверил меня Яаков. — Да и я помочь могу.

Недоумённо похлопав глазками, не понимая, чем может помочь стряпчий — на целителя он как-то не походил — я кивнул в знак согласия.

Стряпчий сходил за Нежданой, усадил её рядом со мной, и уселся за стол.

— Господин Дарвел сказал, что вы с ним заключили устный ряд о вхождении вас в его свиту мага в качестве его личного ученика-подмастерья. Это очень хорошо, есть шанс, что вам удастся избежать этой ужасной порки. Видел я как-то такую порку; такую же молодую девушку как вы, привязали за руки к двум столбам, палач подлюка сперва с неё одежду сорвал, а потом взялся волосы на голове завязывать, а девушка в это время своими прелестями на всю площадь светила. Потом началась сама порка. Это только кажется, что десять плетей не так уж и много, да только палачи-сволочи своё дело знают; они ведь девок как порют, чтобы та всем телом постыдно изгибалась и тряслась, да стараются по постыдному попасть на потеху толпе.

Да что он городит? — пронеслась у меня мысль — Сам же говорил что магов без излишних зевак порют, да может всё ещё и обойдётся. Девчонке и так тяжело, а он тут всё в подробностях рассказывает, ей ведь теперь хоть вешайся — после такого-то рассказа.

Неждана, сперва сидевшая просто грустная, с каждым новым описанием становилась всё бледней и бледней.

— Очень хорошо, что вы согласились пойти к господину Дарвелу в свиту мага, иначе вам порки было бы не избежать. Так что получается, что единственный ваш шанс избежать порки — это выправить грамоту на заключённый вами ряд. Вы согласны? — спросил стряпчий, доставая из стола лист пергамента.

— Д-Да, — согласилась Неждана, — по-моему, даже не понимая на что она согласна.

— Ну, тогда приступим, — Яаков склонился над пергаментом, выводя буковки.

— Ваши полные: фамилия, имя, отчество?

— Солома Неждана Баяновна.

— Ваши господин маг?

— Кузень Дарвел Маркусовичь.

— На какой срок заключается ряд?

Тут мы с Нежданой переглянулись, не зная, что сказать — мы ведь не сговаривались на самом то деле.

— Думаю, самым правильным будет, пока госпожа Неждана не вернёт все свои долги господину Дарвелу, плюс три года; те самые три года, которые были бы для госпожи Нежданы позорными в нашем прекрасном городе, — предложил-подсказал нам стряпчий. — А плату назначить в половину серебряного в декаду, всё-таки госпожа Неждана ещё не имеет диплома подмастерья. Позже, если будет надо, вы сможете выправить ряд под новые условия.

Так как заключить этот ряд задним числом нужно именно вам госпожа Неждана, то будет правильным, что и выплатить потребный золотой империал обязуетесь вы. Если у вас таких денег нет, то вы можете попросить в долг у господина Дарвела, думаю, он не откажет.

— Согласна? — спросил я.

Тут девушка заколебалась, но глянув на стряпчего тут же согласилась. — Да.

Исписав ещё два листа, стряпчий протянул их нам. — Прочтите и распишитесь.

Прочитав, и не найдя ничего подозрительного, я тут же подписал грамоту. Неждана же — несмотря на явное смятение — дважды перечитала — грамотная — грамоту, и расспросила стряпчего обо всех непонятных ей словах; и лишь потом подписалась.

— Ну вот, теперь вам надо будет сходить в храм богини Фемиды, чтобы жрецы засвидетельствовали перед богиней клятву госпожи Нежданы в верности вам господин Дарвел на срок действия ряда, но это вы можете сделать в любое время, или не делать, — стряпчий протянул нам по одной грамоте — третью оставив у себя. — Ну а теперь давайте обсудим оформление задним числом ваших долговых грамот.

Ни какого обсуждения на самом деле не было, этот лис буквенных лесов пергаментных оврагов и прочих грамотных буераков просто огласил цену в десять серебряных, и жадным взором уставился на мой кошель. Вздохнув, я вытащил из кошеля один золотой и десять серебряных и отдал стряпчему, стряпчий заверил долговую грамоту Нежданы и отдал мне, после чего мы распрощались.

Выйдя из конторы стряпчего, я задумался — идти в храм сегодня или отложить на завтра — но так как денег и так мало, а в храме попросят пожертвовать "монету малую" чтобы клятва была надёжнее, решил отложить на потом — когда деньги будут. К тому же следовало договориться с Ларой о моём поступлении к ней на службу, иначе ведь силой загонят — не отвертеться мне от этого с моими-то один и девять оки. Обратно в школу шли молча — у каждого было о чём подумать — и лишь в общежитии сговорились, что Неждана передаст через кого-нибудь, если за ней придёт стража.

Вызвав Лару с помощью удачно подвернувшейся Фёклы из женской части общежитие, я предложил эри прогуляться по осеннему саду.

— Согласитесь эри Лара, в лучах заходящего солнца осенний школьный сад просто прекрасен, — развлекал я девушку, постепенно уводя её в одно из отдалённых и редко посещаемых праздношатающимися учениками мест.

— Дарвел, может, хватить изображать из себя не пойми что, — сделала предложение Лара, когда мы оказались на середине безлюдной тропинки. — Ты уже три раза повторился.

— Прошу прощения эри Лара, за мои плохие манеры, — повинился я.

— Прощаю, — безразлично бросила девушка и, глянув на меня серьёзно спросила. — Я так понимаю, ты пришёл просить меня о помощи, чтобы я помогла тебе выскользнуть из западни устроенной на тебя Ольгой и Немилом, так?

— Не совсем, из этой ловушки я сам выберусь, — качнул я головой. — Просто я осознал, что рано или поздно это неизбежно случиться, и решил сам выбрать, кому служить буду.

— Ясно, — спокойно кивнула Лара. — И что же ты от меня хочешь? — безразлично спросила она, но в полной мере совладать с собой не смогла, и самыми краешками губ довольно улыбнулась.

— Эри Лара, прошу вас милостиво взять меня к себе на службу в качестве вашего личного ученика-подмастерья, — встав перед девушкой и склонившись в полупоклоне обратился я к ней.

— Интересное предложение, — улыбнулась эри. — Но позволь узнать, почему ты делаешь предложение именно мне, а не Ольге? Я более чем уверена, что ты понимаешь, что я в отличие от той же Ольги не смогу уберечь тебя от наказания за нападение на Немила?

— Просто вам эри Лара я больше доверяю, — глядя на девушку честными глазами признался я. — К тому же я надеюсь на большую плату от вас, и возможность взять у вас денег в долг. Вы обещали, — напомнил я ей о недавней истории.

— Пятьдесят дар в декаду, согласен? — сделала предложение Лара.

— Пятьдесят золотых в долг, — выдвинул я встречное предложение. — А служить буду до тех пор, пока долг не отдам.

— Это куда тебе столько денег? — удивлённо глянув на меня, спросила эри. — Ты ведь и за..., — девушка резко оборвала себя. — Хотя, это не моё дело. Но всё же, может тебе десяти золотых хватит?

— Нет эри Лара, не хватит, — покачал головой я. — Как бы ещё и не хватило. Я бы и больше спросил, да вы не дадите, или такую долю роста запросите, что мне во век не расплатиться с вами будет.

— Хм, — хмыкнула Лара и задумалась.

Я так же замолчал, стараясь не отвлекать эри от раздумий и не раздражать её этим. Налетевший ветерок заставил меня поёжиться. Осень только начиналась, лишь некоторые деревья начали покрываться разноцветными осенними убранствами, большинство трав ещё продолжало расти, обитавшая в школьном саду живность пока что вовсю резвилась, скача по веткам или плавая в пруду. Тем не менее, воздух уже пропитался сыростью и, не смотря на то, что днём солнце всё ещё жарило по-летнему, вечерняя прохлада уже не дарила удовлетворение, а заставляла кутаться в кофты, которую я забыл одеть.

— Пятьдесят золотых я тебе никак не могу предложить, это слишком много, — серьёзно смотря на меня, произнесла Лара. — Десять золотых прямо сейчас, и ещё двадцать я могу спросить у отца, когда он в первой декаде зимы приедет навестить меня.

Тут задумался я — десять золотых далеко не пятьдесят, но с другой стороны кто мне даст в долг больше, да ещё и оградит от посягательств. Я отлично понимал, что дача денег в долг необученному магу — это есть не что иное, как законное его кабаление, и Лара сейчас рассчитывает на то, что я не скоро смогу расплатиться с ней. Особенно если буду ещё брать в долг, а она постарается — чтобы брал. Конечно, у меня есть амулеты, только нам обоим ясно, что я их не продам, даже если буду голодать. Ну а то, что они вообще у меня есть, ещё ничего не говорит, вполне возможно, что я их просто где-то нашёл, да и отсутствие у меня денег косвенно это подтверждает. Вот только денег у меня нет сейчас, а не вообще, и тут главное не обольщаться и не брать больше чем смогу отдать, то есть больше озвученных пятидесяти золотых.

— Я согласен, но эти десять золотых вы дадите мне в долг без роста, — выставил я условие.

— Хорошо, тогда этот долг и будет оплатой за твоё служение. Согласен? — Лара очень мило улыбнулась мне, но это не сбило меня с толка, только мне самому это было на руку — не надо было возиться с получением от Лары платы за службу и возврата её для погашения роста долга. Собственно на это я и рассчитывал.

— Согласен! — утвердительно кивнул я.

Далее Лара сходила к себе в комнату за деньгами, и мы отправились к стряпчему. Купеческий стряпчий Яаков встретил нас с нескрываемым довольством, вот только мы ему маленько настроение подпортили — не став оформлять грамоты задним числом. Внимательно прочитав свою грамоту, я глянул на хитрую эри потребовавшую прописать мою плату — соответствующую сумме погашения роста долга — аж в полтора серебряных империала в декаду, я с беззаботной улыбкой расписался в положенном месте.

По возвращению в свою комнату я показал грамоту Арнольду, который подтвердил, что если я по этому ряду возьму у Лары ещё деньги в долг, то он каждую декаду будет прирастать по пятнадцать дар на каждый золотой империал сверх уже выданных мне десяти. И что-то подсказывает мне, что Лара вспомнит про это только тогда, когда я захочу расплатиться и уйти от неё.

Что же, будем искать деньги в другом месте, — мысленно сказал я сам себе и принялся за тренировку умения плести заклинания.

Стража пришла на следующий день после уроков. Как раз в то время когда все ученики штурмовой волной ломанулись на улицу через главный вход, попутно чуть не раскатав эту самую стражу в блин. Объяснив десятнику, кто я такой, пошёл вместе с Нежданой; успокоившейся было за ночь, а сейчас вновь разволновавшейся. Попытался было её успокоить, но у меня не очень-то и получилось, — сам волновался неслабо, хоть мне и не грозила прилюдная порка.

Стража отвела нас прямо к кабинету судьи в ратуше, попутно уведомив меня, что и я задержан, но уже по другому делу. Пока мы сидели в ожидании, когда нас вызовет судья, я заметил, что девушка бросает на меня задумчивые взгляды, будто о чём-то размышляет. Сидеть в ожидании было тяжело и, обрадовавшись возможности чем-то заняться, я спросил её "Чего задумалась". Неждана рассказала мне, что к ней подходил парень из моего класса по имени Дмитриус, и предлагал войти в его свиту, вот она и думает, что было бы, если бы она не пошла ранее на службу ко мне — всё-таки Дмитриус из благородных. Про этого Дмитриуса я ничего не знал кроме имени, поэтому промолчал; но на душе полегчало — не один я такой решил воспользоваться случившимся, ну и ещё один подозреваемый в зачине этой подставы проявился.

Первыми пришли те трое, что издевалась над девушкой, и нас завели в кабинет судьи. В кабинете стоял стол шкаф и пара лавок, ничего лишнего только необходимое. Стол и шкаф правда были изукрашены затейливой резьбой и выглядели роскошно, но на этом всё излишество и кончалось.

Судья — худой высокий мужчина преклонных лет в судейской мантии поверх жреческой рясы — не стал рассусоливать и, несмотря на мои просьбы объединить судейства, по-быстрому всех опросил, и вынес вердикт.

"Вина Жаровой Нежданы Годовны в нанесение уважаемому эсквайру Мареку Веньяминовичу Мосток телесного оскорбления доказана, и ей назначается наказание в виде десяти средних ударов девятихвостой плетью и судебной виры в десять серебряных империалов. Так как присутствующий здесь Кузень Дарвел Маркусович как учитель признанной виновной Жаровой Нежданы Годовны находящейся у него на службе берёт её вину на себя, суд заменяет телесное наказание вирой в десять серебряных империалов. Так как признанный ответчиком по делу Кузень Дарвел Маркусович лично невиновен в нанесение уважаемому эсквайру Мареку Веньяминовичу Мосток телесного оскорбления, в прошение о компенсации урона чести и достоинства последнему отказано".

Выудив из кошеля золотой и отдав его судебному писарю, я получил взамен грамотку, гласящую, что вира уплачена: после чего сразу же начался следующий суд. Так как я только что взял на себя подобную вину, судья приговорил меня к наибольшему наказанию в тридцать пятихвостых плетей, которое было заменено на виру в сорок серебряных империалов, к тому же суд обязал меня при свидетелях принести извинения Немилу. Чтобы не было ни каких недоразумений, я тут же в кабинете судьи выплатил виру и принёс извинения, которые благородный эр естественно принял — простой сквайр не та фигура, чтобы в угоду своему самолюбию заставлять судью ждать.

Получив у писаря грамотку о исполнении судебного постановления, я вернулся к ждущей меня Неждане, и уже вместе с ней направился обратно в школу.

На счёт денег купеческий стряпчий меня явно обманул — судейский писарь за монетку малую пояснил, что вместе судят только непосредственно связанные друг с другом преступления, а уж взятие чужой вины на себя и вовсе никак и ни с чем не складывается. Только я на Яакова всё равно в обиде не был — про закон по которому сильных магов бить нельзя он не наврал. Ну а по приходу в школу и рассказу друзьям о суде и вынесенном им решении, Юрка весомо заметил что стряпчий мог и не обмануть. Ведь вполне может быть так что всё зависит от того как на дело взглянуть, а судье несомненно выгодней провести два суда а не один, — два суда — две виры на судебные издержки.

На следующий день я наведался в библиотеку, — надо было поподробней разобраться в том, что такое свита мага. Мечтать то я мечтал, но что это такое не имел ни какого понятия, — ну свита — она и есть свита, куча разного народа, крутящаяся вокруг тебя и стремящаяся тебе всячески угодить.

Оказалось что, свита мага — это далеко не куча народа. Верней — это у меня не куча; а вот у гроссмейстера, даже не куча — толпа. По "Имперской Правде" — первому своду законов Платской империи — писаной самим Изяславом Загребущим — первым императором Платской империи — в свиту мага входили: "Пигильяр мага вместе со слугой, если таковой нужен". "В зависимости от ранга мага от двух до шести воинов-хранителей". "В зависимости от ранга мага от одного до пяти учеников-подмастерьев со своими пигильярами и слугами, если таковые нужны". "Фамильяр и тальяр мага, если они разумны". "Маг-ученик в качестве слуги, если у мага нет учеников-подмастерий". "Свиты учеников-подмастерьев в полных составах, если таковые имеются".

Позже к закону было приписано дополнение, по которому свита мага стала делиться на личную и полную, которая в свою очередь делилась на круги, количество которых определяется рангом мага. В личную свиту мага входили — "непосредственные подчинённые мага", а в полные — "все подчинённые мага входящие в его свиту согласно закону". Далее шёл довольно длинный список, перечисляющий: куда и при каких условиях маг мог — или был должен — явится лично, с малой свитой, или полной. Из всего этого выходило что в личную свиту мага-подмастерья ранг которого я должен получить после окончания школы входят: один ученик-подмастерье, пигильяры мага и его ученика, два воина-хранителя мага, фамильяр и тальяр мага. В полную свиту также входят: два воина-хранителя ученика-подмастерья, его фамильяр и тальяр. К личной свите мага-мастера прибавлялся один ученик-подмастерья и воин-хранитель, а к полной состоящей из двух кругов, по одному ученику-подмастерью на каждого его ученика-подмастерья со своими войнами-хранителями, пигильярами, и фамильярами и тальярами. Так же в законах было прописано, что ученик-подмастерья не может быть рангом выше учителя.

Глава седьмая "Мастеровая".

Всю следующую декаду, я занимался изготовлением придуманной лампы. Секрет древних оказался прост, метал рун, покрывался тонким слоем кремния, а сверху покрывался стеклом, в котором и так был кремний, поэтому никто ничего не заметил.

Но делать как древние — по нескольку сотен рунных форм в маленькой пластинке — мне показалось слишком уж нудным и сложным, и я придумал соединить наш магический светильник, с древним.

Самым трудным было найти алхимика, который смог бы покрыть медную проволоку, сперва кремнием, а потом стеклом. Алхимики, чьи лавки были на торгу, занимались всякими зельями и не могли мне помочь; во всяком случае, за такие деньги которые они могли с меня получить. Найти алхимика согласившегося выполнить мой заказ удалось только в пригороде, и обошлось мне это в пятнадцать серебряных.

— Уф, — выдохнул я и разогнул затёкшую спину, стерев пот с лица и счастливо улыбнувшись, я посмотрел, на недоумённо смотрящих на меня друзей.

— Может, ты всё-таки скажешь, чего это ты вот уже как декаду делаешь? — спросил Юрка, рассматривая маленький шарик света, висящий над центром стеклянного кольца.

— А сам не видишь, светильник, — поддразнил я его.

— Вижу, только чего в нем такого, что ты столько с ним возился; обычный светильник, причём слабый, мы на уроке сильней делали, — пробурчал он, продолжая рассматривать кольцо светильника.

— А повнимательней, в глаза ведь бросается, — показал я на кольцо.

— А зачем ты накопитель рунным сделал, он ведь за день всю энергию потеряет? — почесал затылок Альберт.

— Точно зачем? — нахмурился Юрка.

— Не-а, не потеряет, её там и так нет, ну почти нет, — продолжая улыбаться, я потряс головой. — Тут вообще накопителя нет, он ему не нужен.

— Как не нужен? а откуда он энергию брать будет? — спросил Борислав, косясь на меня, видимо подозревая, что я их обманываю и хочу подшутить.

— Ты что рунный светильник сделал, на подобии того что Ерш Позвиздоввич показывал, только лучше да? — первым сообразил Арнольд.

— Ты что секрет древних открыл?! — восхищено воскликнул Юрка. — Дар ну ты даёшь.

— Ага, даю, как думаешь почём такие светильники продавать можно? — спросил я его, ставя кольцо на горящий светильник.

Как только шарик света оказался над пламенем, он засветился на порядок сильней, и света от светильника стало раза в три больше.

— Ну, магические светильники по два-три золотых продают, — пожал плечами Юрка. — И этот также можно. Ты что, торговать ими собрался?

— Ну да, — согласился я. — Думаю деньжонок немного подзаработать, а что?

— Да нет ничего. Просто если ты серьёзно решил ими торговать, то надо в управе Регистра грамоту получить, что это твоя придумка, а то потом все делать да продавать начнут, а ты локти кусать будешь, — посоветовал Юрка.

— Хм... и правда сходить наверно надо будет.

— Дарвел. Прежде чем идти в управу договорись с кем-нибудь, и лучше с не магом, — посоветовал уже Арнольд, и пояснил. — У меня двоюродный брат в Управе Надзора и Регистра Каменска работает, и много разных историй рассказывал, как там наивных простаков обманывают. Промурыжат полгода, а изобретение себе припишут, попробуй потом докажи.

Покумекав так и этак, решили, что мне лучше найти мастера-гильдийца, и с ним договариваться об общем деле.

Мастера Юрка нашёл за два дня, звали его Фалалей Прибыславович, и был он купцом второй гильдии и хозяином мастерской, где делали лампы и разные посудины из меди.

К Фалалею Прибыславовичу с нами пошёл Полад Надеивич — отец Юрки — толи надо было ему к купцу, толи ещё зачем.

Вышедший на стук холоп проводил нас в горницу на втором этаже дома.

Горница в купеческом доме была несколько странной для меня, или скорей просто в новинку. Комната где-то четыре на семь шагов, пол из хорошо подогнанных друг к другу досок и казавшийся одним целым был на половину покрыт большим половиком. Стены были оштукатурены и побелены, потолок также побелен только над подвешенной к нему лампой было небольшое пятно копоти. Слева были два окна, между которыми стоял светло-коричневого цвета шкаф с разными: тарелками, блюдцами, чашками, и тому подобной утварью. Посередине комнаты стоял простой стол, но сделан он был так добротно и аккуратно, что смотрелся не таким уж и простым, а чуть ли не мебельным мастером деланым. Справа стояли ещё два шкафа только цветом чуть темней того что стоял слева. Но были они уже с разными кувшинами, и простыми, и разрисованными, и как-то по чудному выгнутыми; и также разными статуэтками: воинов, что-то делающих женщин, и разных причудливых зверей. В углах комнаты стояло по сундуку с плоскими крышками, покрытыми холстинами с вышитым по краю рисунком в виде мелких красных цветов. В общем, на крестьянский взгляд комната была обставлена "весьма богато". Как оно по-городскому, судить было сложно, я кроме как у Юрки, больше в домах ни у кого не был.

Сам купец сидел за столом спиной к шкафу с посудой, и при нашем появлении встал из-за стола. Был он: низкорослый, толстый, лысый, и какой-то весь круглый и пухлый, и что самое интересное, ожидаемого при таком теле брюшка у него не было.

— Здравствуйте Фалалей Прибыславович, — поздоровался Полад Надеивич.

— Здравствуйте Полад Надеивич, — поздоровался в ответ купец. — С чем пожаловали.

— Да вот парнишки придумку одну сделали, вот я и вспомни о тебе, у тебя ведь мастерская есть, что светильники делает, не продал чай ещё, — объяснил Полад Надеивич причину нашего прихода. — Вот и решили тебе показать, да об общем деле договорится.

— Да кому она нужна, одни убытки с неё, — махнул рукой Фалалей Прибыславович, и лениво поинтересовался. — А что за придумка?

Вытащив из котомки лампу, я поставил её на стол, на что Фалалей Прибыславович усмехнулся. — Ха моя.

Запалив лампу, поставил кольцо с заклинанием.

— Ну и что? Магический светильник у меня таких целых два есть, — огладив бороду, махнул рукой Фалалей Прибыславович, и посмотрел на меня. — Толку то с них только то, что светят ярче, а так на ману столько уходит, что дешевле три простые лампы содержать вместо одной магической.

— Не-ет, у вас совсем другие, — с довольной улыбкой протянул я, и пояснил. — Ваши надо хотя-бы раз в квартал — а то и чаше — магической энергией заряжать, а этот не надо никогда.

— И сколько стоит такой светильник? — Фалалей Прибыславович стал с интересом рассматривать лампу.

— Ну, мне он в шестнадцать серебряных обошёлся, один за лампу и пятнадцать алхимику который руны делал, а заклинание "Шар Света" я сам делал, оно простое, — ответил я.

— Простое говоришь, — с сомнением произнёс Фалалей Прибыславович. — А вот ты сам, за сколько согласился бы его накладывать? — поинтересовался он.

— За пару серебряных согласился бы, — пожал я плечами. — Я за весь день таких заклятий штук семь смогу наложить, а умелый подмастерья десятка два осилит.

— Восемнадцать серебряных, а продать можно за два золотых, — задумчиво проговорил Фалалей Прибыславович.

— Вообще-то меньше, алхимик сказал, что если рун делать много, то раза в три дешевле будет, так что где-то восемь серебряных получается, — поправил я.

— Эти руны как я понял и есть твоя придумка? — спросил Фалалей Прибыславович.

— Да, они и дают энергию, а заклинание и другое может быть, — ответил я, да так и замер с открытым ртом, поняв, что сказал.

Ведь и вправду любое простое заклятье наложить можно, которому хватит энергии, тоже отвращающие, да и любое чисто рунное которому энергии и без подпитки хватает. Так это получается и амулет отвращающий сделать можно, и отвращающие знаки усилить, да и много чего ещё. Это ж, сколько чего можно сделать и продать, и сколько денег заработать.

— И сколько ты хочешь за свою придумку? — упёр в меня взгляд Фалалей Прибыславович.

— По справедливости надо-бы половину, но мне ещё помощь понадобится, чтобы грамоту на придумку получить, так что треть от прибыли общего дела, — выдвинул я свои условия, захлопнув рот.

— Много, — мотнул головой Фалалей Прибыславович. — Тут работы не знай сколько, а прибыли кот наплакал, много ли этих ламп можно продать? Десятину. А лучше давай я у тебя сейчас эту придумку за двести золотых куплю, — сделал купец своё предложение.

— Нет уважаемый, двести золотых я и сам на них заработать смогу, всяко в таком большом городе сотню светильников раскупят, — отказался я и принялся отстаивать свои условия. — Треть прибыли честная доля. Да работы много, но, сколько заработать можно. Можно ведь не только лампы делать, но и много чего ещё, просто я других заклинании ещё не знаю вот и показываю одну лампу.

— Ну и что ещё кроме светильников с твоей придумкой делать можно? — купец, вопросительно приподняв бровь, посмотрел на меня. — Может это и продать то нельзя.

Выглядел он сомневающимся, вот только дед у меня тоже, когда что-то хотел купить, долго перед этим мялся и всё что-то выпытывал.

— Вы отвращающие рунные знаки видели, каменюки в пуд — два весом или доски в пол маха (0,8м) шириной и пядь толщиной, коих только у стены поставить можно, а стоят весьма прилично. А с моей придумкой их с это блюдце сделать можно, а то и меньше, и хоть может быть они даже дороже простых будут, зато их с собой взять можно как амулет, и хоть один в каждую семью купить постараются.

— Ну, если с блюдце, — Фалалей Прибыславович повертел в руках снятое с полки блюдце. — То может, кто и купит, но этого мало.

— Тут дел-то сколько, в управе кого надо подмазать, — чтоб всё хорошо было и ни какая бумажка, ни куда не завалилась, — сарай поставит, работников найти, с торговцами амулетами договорится, да всего и не перечислишь. А так ты двести золотых сразу получишь, ну хорошо с отвращающими знаками триста, — попытался купец всё-таки выкупить мою задумку.

— Фалалей Пребыславович, — я изобразил тяжкий вздох. — Я же говорил, что мало заклинаний знаю, поэтому и пришёл с одним светильником, а если опытного мага попросить, то он не знай сколько, заклинаний приделать сможет. Ведь есть куча слабеньких заклинаний, которым большая сила и не нужна. Да и торговать вы — как я думаю — ведь не только в Карне будете.

— Так что треть, и если вы не согласны, то мы пойдём, — вроде как пригрозил я, стараясь сделать как можно более уверенное лицо.

— Нет нет молодой человек я согласен, треть прибыли ваша, — скороговоркой проговорил купец, больше всего сейчас похожий на маленького хищного зверька узревшего бесхозную тушу лося, но старательно делающего вид, что он сытый и туша ему совсем неинтересна. Видимо он уже давно всё понял, только пытался выкупить придумку, или просто поподробней всё выпытать.

— Вот только.... Тот алхимик, что всё делал, он ведь может твою придумку и продать кому, не послать ли мне людей к нему для острастки, где ты сказал, он живёт? — спросил купец. И я хотел было уже сказать, но какой-то странный блеск глаз купца, и нахмуренное выражение лица Полада Надеивича, остановили меня и заставили задуматься — а чего это они?

Если купец хочет меня в чём-то обмануть, то алхимик тут причём, он ведь ничего не знает, хотя купец то об этом тоже не знает. Хм, но знает купец, а алхимик может сделать, вот оно что. Значит, купчина хочет разыскать алхимика, и попробовать оставить меня с носом. Кукиш и без масла.

— Нет уважаемый, — сказал я, пытаясь вложить в голос как можно больше понимающей усмешки "мол, я всё понял". — Ничего он не сможет, так как не знает, что и для чего делал, он ведь видел только основу, а я ему ничего не рассказывал.

— Но убедиться не мешало бы, — вроде как попытался настоять на своём Фалалей Прибыславович, но сделано это было, по-видимому, лишь для виду.

— Незачем, вот грамоту получим тогда и алхимика позовём. А сейчас нечего человека искушать, — не согласился я.

— Ну и ладно, — смирился купец, хотя может только сделал вид.

Обговорив все условия, и поддавшись на уговоры Фалалейя Прибыславовича и попив с ним чайку, мы разошлись. Полад Надеивич пошёл домой вдоль по улице, а мы с Юркой нырнули в переулок, так нам было ближе.

— Ты чего такой задумчивый, всё же хорошо получилось? — Юрка толкнул меня в плечо.

— Да вот думаю, чего это купчина этот всё про алхимика выпытывал, и при переговорах, и после, проследить бы за ним, не пойдёт ли кто алхимика который мне руны делал искать, только как?

— Думаешь, задумал что, обмануть хочет?

— Не знай, может да, может нет.

— Ну, если золотого не жалко, то это нетрудно.

— Золотого! это ты что, городскую стражу нанять советуешь.

— Да нет, конечно, толку то с них — лентяев, а вот босота местная за золотой пол города облазит.

— А вторая половина?

— Ну, в Старый город их просто никто не пустит.

— Ну хорошо, и где нам эту босоту искать?

— Идём, знаю я тут одного.

Немного пропетляв, мы вышли к старому двух этажному дому. В захламлённом тупичке — в который мы зашли, между домами, за разбитой кадкой, к стене была прислонена старая дверь. Подойдя к ней, Юрка пару раз несильно пнул по ней.

— Чего надо, — раздался из-за двери мальчишеский голос.

— Плоста мне надо, скажи Юрка-булка пришёл, — ответил Юрка, косясь на меня.

Почти сразу дверь отпала от стены, и упала на землю, а из дыры бывшей когда-то окном в подвал вылез долговязый парень. Одет он был по-простому, в рубаху, штаны, и в нечто больше всего похожее на старый тулуп с оторванными рукавами.

— Здорова, я уж думал, ты больше тут не появишься, господин могущественный маг, — поздоровался с Юркой Плост, и кивнул в мою сторону. — А это кто?

— Здорова. Это Дарвел, у него к тебе дело есть. Не пыльное и прибыльное.

— Ну, что за дело, и что дашь? — повернулся ко мне Плост.

— Тут надо за купцом проследить, не пошлет ли он сегодня-завтра кого по алхимикам пройтись. Если проследите, то пять серебряных дам, если узнаете, что он спрашивать будет, ещё пять, и пять, если люди купца в пригороде алхимика искать будут, и вы об этом меня сразу предупредите. Ну как согласен?

— А если не пошлёт?

— Десять.

— Пять задатком, на прокорм.

— Хорошо договорились, — я достал из кошеля пять серебряных и отдал Плосту.

— Что за купец, где живёт.

— Зовут его Фалалей, живет на углу Второй Мастеровой улицы и Медного переулка. У него там и мастерская светильников и дом. И домашняя дверь и дворовые ворота выкрашены в коричневый цвет.

— Знаю где это. Где вас искать то, если что?

— Я, как и Юрка в "Имперской" школе учусь, к ней и надо будет подойти.

— Можете, не беспокоится, всё сделаем как надо.

Вечером следующего дня к школе пришёл сам Плост и рассказал. Что приказчик купца с утра обошёл всех алхимиков на Большом торгу. Потом был на Речном, а после обеда подходил к нашей школе и разговаривал со старшими учениками подрабатывающими продажей дешёвых зелий. Расспрашивал он о том, не делали ли они что-либо для парня по имени Дарвел, или не приходил ли к ним кто-то со стеклянным кольцом вроде тех, что бывают на магических светильниках. Только, видимо, ничего не добился, так как возвращался он недовольным. В пригород от купца ездил только один холоп, привез бочку с маслом.

Так что мои подозрения были верные, и с купцом надо держать ухо по эльфийски. Я договорился с Плостом, что за десять серебряных, они ещё пару дней последят за купцовыми людьми, особенно теми, что будут ходить в пригород. После чего мы разошлись.

На следующий день, выйдя после первого урока во двор школы, мы увидели призывно машущего нам мальчишку стоявшего перед воротами.

— Пошли, кажется, я видел его в шайке Плоста, — кивнул Юрка, когда я кивком показал ему на пацана.

— Ты Дарвел да? — спросил меня мальчишка самого обыкновенного вида, овальное лицо, чёрные волосы, не худой, но не очень-то и упитанный, в простои холщовой рубахе и штанах, и старой шерстяной кофте.

— Да Дарвел.

— Плост велел передать, что приказчик с утра пошёл в пригород, и сейчас обходит лавки алхимиков на Трактирной улице.

— Хорошо, на следующей перемене выйду, скажешь, куда он дальше пошёл.

— Ага, — кивнул мальчишка и убежал.

— Что будешь делать, если найдёт? — спросил Юрка.

— Не знаю, — тяжело вздохнул я, не имея даже мысли, как я могу помешать встрече приказчика Фалалея и алхимика делавшего для меня заготовку для светильника.

На следующей перемене я вышел к воротам.

— Ну что? — спросил я у уже стоявшего здесь мальчишки.

— Он в сторону Привозной улицы пошёл, наверно на Смердов торг.

Фу — мысленно выдохнул я — в другую сторону пошёл.

— Вы следите там, я каждую перемену выходить буду, — наказал я.

— Ага, будем, — радостно блестя глазами, отозвался парнишка, подбородок которого был вымазан чем-то жирным.

Когда у нас кончились уроки, приказчик обошёл уже две трети пригорода и приближался к Кожевенной улице. Поэтому сразу после уроков я кинулся в пригород. Что я буду делать, я совершенно не представлял, но то, что что-то делать надо, понимал отлично. Может купец ничего такого и не замышляет, но как любит говорить дед "Бережёного — Светлые берегут".

Добравшись до Кожевенной улицы, я задумался о том, как не допустить того чтобы приказчик и алхимик встретились. Любое моё появление ничего не даст, приказчик либо придёт после, либо вообще прямо при мне спросит. Да и с алхимиком разговаривать мне бесполезно, ни запугать, ни купить его, мне нечем; наоборот, алхимик только заинтересуется — чего это я засуетился. Проходя мимо очередного дома посмотрел на вывеску мастерской шорника, и мне подумалось — если бы не вывески, то и не догадаешься, что здесь есть мастерская, обычный дом. И тут у меня появилась одна мыслишка.

Увидев в одном из дворов небольшую лестницу, приставленную к крыше сарая и торчавшую над забором. Подошёл к дому и постучал в окно. На мой стук, со двора вышел невысокий мужичок в годах, судя по виду из посадских людей.

— Здравствуйте господин маг, чего надобно, — мужичок чуть поклонился.

— Лестница мне нужна и рубаха простая, три серебряных даю, а без расспросов пять.

— Пять, а стража потом не заявиться?

— Не придёт, к зазнобе я, — пробормотал я, вроде как смущаясь.

— А-а, ну тогда я сейчас, рубаху найду и выйду, а лестница вон стоит — махнул он рукой, в сторону виденной мною лестницы — Сейчас я, подождите малость.

Мужичок скрылся в доме, а я вытащил лестницу на улицу и прислонил к дому.

— Вот, старенькая правда, но ещё крепкая.

— Пойдёт, — беру рубаху и тут же натягиваю её на себя.

— Вот держи, — протягиваю я мнущемуся с ноги на ногу мужичку резану.

— Благодарствую, господин маг, благодарствую, — кланяется мужичок.

Взяв лестницу, иду по улице до мастерской алхимика. Народу не так уж и много, но человек десять есть, и пришедшая мне на ум мыслишка, не кажется уже такой умной. Тут конечно народ не такой как у нас в селе — за каждым прохожим не следит — но вдруг кто чего спросит, или вообще сам алхимик выйдет. Да и приказчик может эту мастерскую знать, и всё будет зря. Так, терзаясь разными сомнениями, я и подошёл к дому-мастерской алхимика. Надо было что-то решать — торчать здесь у дома в обнимку с лестницей будет верхом глупости — и я, собрав волю в кулак, приставляю лестницу к стене рядом с вывеской. Оглядевшись, делаю уверенный вид и лезу на лестницу — вот только внутри всё дрожит, и мне кажется, что все люди на улице сейчас смотрят именно на меня, и хочется всё бросить и бежать без оглядки. Забравшись на лестницу, и вытащив нож, с трудом — рукоять обеденика так и норовит выскользнуть из вмиг вспотевших рук — разрезаю верёвки привязывавшие подвесы к жерди. Вывеска оказалась тяжелее, чем я думал, и я её еле удержал. Спустившись на землю, взял вывеску подмышку, и — окинув двор магическим взором и не заметив там людей — нагло зашёл на двор, молясь всем светлым, чтобы во дворе а вернее в сараях, и в доме у окошек выходящих на двор, никого не было. Можно было бы попытаться просто уйти, но это было бы крайне подозрительно. А я был просто уверен, что все прохожие на улице смотрели только на меня, и если я попытаюсь просто уйти, то кто-то обязательно меня спросит — что это я делаю.

На дворе никого не оказалось, и я, засунув вывеску под крыльцо, стянул с себя рубаху, тут же отправившуюся следом. Вышедшая на крыльцо служанка проводила меня в прихожую. Прихожая представляла собой обычную для деревенского дома комнату. Бревенчатые стены, дощатые пол и потолок, простой стол, лавки по сторонам, простая масляная лампа под потолком.

— Здравствуйте господин Сварн, — поздоровался я с алхимиком.

— Здравствуйте господин Дарвел, — поздоровался в ответ алхимик.

— Я вот тут зашёл поговорить о моём прошлом заказе. Вы говорили если много заказывать, то намного дешевле будет, вот я и хочу узнать как чего поточнее. Если получится хотя бы раза в два дешевле, чем обошлось мне, то возможно я в скором времени закажу несколько сотен таких штук. — Начал я разговор долженствующий удержать алхимика в доме а его слуг от сообщения ему о отсутствии вывески на месте.

— Если закажешь сотню — то уже будет в два раза дешевле а если ещё больше, то соответственно и ещё дешевле, — с приятием ответил Сварн, видимо надеясь на заказ.

Расспрашивал я алхимика о всяких "несомненно важных" мелочах до тех пор, пока не почувствовал, что ещё немного и меня просто выгонят из дома пинками. После чего я быстренько распрощался с алхимиком и вышел на улицу. Дело шло к зиме, и темнело на улице быстро, поэтому я не став заморачиваться с всё также стоявшей лестницей, и поспешил в город — не хотелось бы остаться ночевать в пригороде, а потом спросонья бежать по утреннему холодку в школу. А лестница пусть останется алхимику, мне она всё равно ни к чему.

Как и договаривались через два дня, я с Юркой зашли к Фалалею Прибыславовичу и, убедившись, что ничего не поменялась, отправились в Управу Надзора и Регистра.

Правда, регистрировал я совсем не то что хотел, а именно. "Способ увеличения количества маны в рунных структурах, с помощью покрытия металлических элементов данных структур слоем чистого кристаллического вещества, до одной целой одной десятой естественного фона". Что, в общем, было правдой, вот только то, что главное не это, а то, что из-за задержки маны она течёт по рунам на порядок дольше, и почти вся попадающая в руны мана работает, я уточнять не стал. Да и то, что указанную наибольшую величину увеличения в одну десятую даёт именно кремний, тоже указывать не стал. А сделал я это по совету Фалалейя Прибыславовича, чтоб не так привлекательно было присвоить, к тому же теперь разным хитрецам не удастся обойти даваемое грамоткой право, используя для покрытия другие подобные вещества.

Вот только сразу получить грамоту не получилось, надо было ждать, пока в столице проверят, не давали ли уже кому-нибудь такую грамоту. Ждать когда выдадут грамоту, Фалалей Прибыславович не стал, и мы тут же сходили к стряпчему и сделали грамоты об общем деле да мою долговую заверили. Полсотни золотых он мне отдал тут же у стряпчего, и мы разошлись.

Теперь можно было заняться подготовкой к ритуалу.

Глава восьмая "Ритуальная".

Оббегав десяток магов я всё-таки нашёл того что согласился провести новый ритуал.

Найдя дом очередного мага, я постучал в дверь. Вышедший слуга, узнав, по какому я делу, проводил меня в гостиную и велел подождать.

Пока ждал мага, осмотрел гостиную.

Гостиная была примерно пять на пять шагов, с довольно высоким потолком — я недотягивался до него вытянутой рукой примерно пядь. Пол был застелен ковром, — правда теперь я знал, что такие ковры плетут гоблины и стоят они совсем недорого. Ну как недорого — пять серебряных за квадрат в мах(1,6м) шириной, для крестьянина немыслимое расточительство, а для мага, по-видимому, сущая мелочь. Стены были затянуты тканью с волнистым рисунком. Из-за толстого слоя краски, распознать, что за ткань использовалась, не удалось. Потолок с небольшой лепниной по краю был просто побелен. Справа от двери висело зеркало где-то две на три пяди(40*60см) в резной лакированной раме из какого-то красноватого дерева, слева стоял платяной шкаф из полированного и покрытого лаком дуба. В углу напротив шкафа, стоял столик на четырёх изогнутых ножках, также покрытый лаком, только на этот раз лак был непрозрачный коричневого с красным отливом цвета. Возле столика стояли два мягких кресла, которые мне весьма приглянулись. Оббиты они были коричневой в полоску тканью с очень коротким ворсом. Хоть я теперь и не терялся, так как тогда у чародея, и, обойдя гостиную хорошо всё осмотрел, но без разрешения хозяина сесть в стоявшие у столика в углу мягкие кресла не осмеливался. На потолке висел магический светильник в виде трёх свитых вместе цветков-колокольчиков смотрящих в разные стороны.

— Здравствуйте молодой человек, — в комнату вошёл высокий статный мужчина, в светло коричневой рубахе с расшитым ярко желтой нитью оплечьем, темно коричневых штанах-брюках, и коричневом жилете. Овальное лицо, высокий лоб, прямой нос, суженые скулы, плотно сомкнутые — но не сжатые в ниточку губы, смотрящие прямо карие глаза, — всё это предавало лицу мужчины уверенный вид.

— Здравствуйте господин маг, меня зовут Дарвел, я ученик "Имперской Школы Магического Искусства", — представился я.

— Станислав Гарц, бакалавр ритуалистики, — также представился мужчина. — И что привело вас молодой человек ко мне, желательно покороче, у меня сегодня много дел и времени рассиживаться нет.

— Видите ли, господин Станислав, мне во сне привиделась печать, и я как-то понял, что эта печать делает. Я бы просто так из-за сна не стал бы никого беспокоить, но дело в том, что я запомнил эту печать и утром легко нарисовал её. А потом в школьной библиотеке, в справочнике, я нашёл почти все нарисованные в ней руны, которые раньше не знал — я ведь только первый год учусь. Вот я и подумал, "может это, какое провидение со мной случилось". Может, посмотрите, мне сказали, вы лучше всех в городе в печатях разбираетесь.

— Ну, давай взгляну, — произнёс маг таким голосом, каким обычно разговаривают с надоевшим человеком, "мол, ладно только отстань".

— Вот, — протянул я пергамент, и кажется, затаил дыхание в ожидании ответа.

Маг, взяв пергамент, с некоторой ленцой взглянул на него, а потом его брови удивлённо приподнялись, и он сев в одно из кресел разложил пергамент на столике и принялся его внимательно изучать, что-то шепча себе под нос.

— И скольким магам ты этот листок показывал?

— Вы третий, — вздохнул я. — Остальные даже смотреть не стали.

— И что эта печать, по-твоему, делает, для чего она.

— Эта печать для ритуала обретения пигильяра, четырёх пигильяров.

— Ты в управу Регистра с ней ходил?

— Нет, ведь неизвестно работает она или нет, — пожал я плечами, и быстро добавил. — Только друзьям да знакомым показал, когда думал искать мага для опытов или нет, — а то мало ли какие мысли могут прийти магу в голову.

— Значит, рассказывал.... Для опытов.... — пробормотал Станислав. — Вот что, опыты с ритуалом я проведу, и даже денег с тебя не возьму самому интересно, но все расходы за твой счёт. Согласен?

— Согласен, — кивнул я.

— А те маги, которым ты показывал печать, долго на неё смотрели, может они её запомнили?

— Только глянули, да если и запомнили, то у них ничего не получится, там кой чего не хватает.

— Хм, предусмотрительный значит, — улыбнулся Станислав. — Ну и правильно.

Чего это он всё расспрашивает, кто видел, кто не видел, неспроста это. Да ещё про управу спрашивал, не печать ли присвоить задумал как купец придумку? Ладно, видно будет.

— Ну а сейчас, когда мы договорились, ты мне покажешь, как должно быть.

— Давайте сперва обговорим, что да как, а потом я вам всё отдам, и что знаю, расскажу.

— Ну, давай.

— А можно вопрос задать? — спросил я, и когда маг кивнул, спросил. — А почему вы согласились, другие ведь даже не смотрели?

— Случайность. Я просто решил посмотреть, а у тебя там руны, которые ты просто не можешь знать. Ну и, я по молодости интересовался этим вопросом, и нарисовал очень похожую печать, только как я сейчас вижу весьма наивную.

Обговорив с магом все условия, — по которым я за каждый ритуал, проведённый магом над мышами, платил по семь серебряных империалов — я распрощался с ним и пошёл обратно в школу.

Опыты мага длились целую декаду, и в итоге обошлись мне в пять с половиной золотых, но после того как я увидел что может случиться от малейшей ошибки при проведении ритуала, жалеть о такой расточительности как-то быстро перестал. Первые подопытные мышки после ритуала за каких-то полдня заживо сгнили. Вторая пятёрка хоть и осталась жива, но — как объяснил маг — стали одним целым, если одна поднимала лапку, то её поднимали и остальные, даже сердца у них бились одновременно. Лишь после пятнадцати ритуалов над мышами и одним над имевшимся у мага "ненужным" холопом-челядином*, Станислав заявил, что готов провести полноценный ритуал.

И хоть Станислав уверял, что сделает всё как надо, мне было как-то страшно решиться. Можно было конечно провести ещё сколько-то опытов, но, во сколько это обойдётся мне, раз какие-то мыши обошлись в пять золотых. Прикинув так и эдак, я всё-таки решился, и предложил провести ритуал надо мной. Отчего маг чуть не подпрыгнул до потолка и тут же объявил цену в тридцать золотых, — так как ему понадобится помощник и самые лучшие материалы, чтоб никаких случайностей не было. Почесав репку и повздыхав, я согласился, и мы договорились провести ритуал через день в воскресенье в девять часов утра.

С утра зайдя к Соховым, и забрав предупреждённых ранее Нату с девчонками, я отправился к Станиславу Гарцу по дороге объясняя им, куда и зачем мы идём.

И вот я стою в центре огромной печати, впереди сзади и по бокам в своих кругах стоят голые близняшки, и целомудренно прикрывают свои прелести. Я, в общем-то, тоже голый, но вцепившаяся в меня мёртвой хваткой мужская гордость не даёт мне даже подумать прикрываться — мужик я или как. Кстати о мужиках, а попка у Амины — на которую у неё не хватило рук — очень даже ничего. Не смотреть на попку, не смотреть и не думать, и так естество зашевелилось, — мои глаза поспешно уставились в потолок. И вообще, за эти четыре декады близняшки малость отъелись, и стали весьма привлекательными девушками, их бы ещё приодеть прилично вообще-бы красотками стали. Только денег пока на это нет, хотя теплые вещи на зиму, по-видимому, покупать всё-таки придётся. Вот ведь напасть, как бы не оконфузится.

Вот Станислав Гарц чего-то сказал и его помощник начал нарезать вокруг нас круги. Помощничек этот мне как-то сразу не понравился, — данный долговязый дылда, беспрестанно косился на моих девчонок и всё свои белобрысые кудри поправлял.

Сперва всё шло, как и должно было быть, — лёгкий зуд, будто волосики шевелятся, — но где-то к концу зуд стал перерастать в жжение, которое всё усиливалось и усиливалось. Постепенно жжение стало настолько сильным, что мне казалось, что я в костёр залез. И хотя мне уже хотелось упасть, и валятся, — пытаясь сбить несуществующее пламя — я стоял не шелохнувшись. Маг что-то кричал, но я из-за боли уже ничего не понимал, а в голове у меня билась только одна мысль "не упасть" — иначе откат убьёт всех нас.

В себя я пришёл от того что всё тело чесалось, открыв глаза увидел сидевшую рядом Нату.

— Госпожа целительница господин очнулся, — позвала она целительницу.

— Ну как ты, что-нибудь, болит? — склонилась ко мне женщина средних лет приятной внешности. Овальное лицо с мягкими женственными чертами, — какие впрочем, обычно и бывают у целительниц, — и черными блестящими волосами.

— Всё тело чешется, даже внутри, а так ничего, хорошо, — прохрипел я.

— Воды ему принеси, — велела целительница и снова наклонилась ко мне. — Ничего это пройдёт, у тебя во время ритуала верхний слой ауры изменился под девушек, а сейчас обратно меняется вот тебе и кажется, будто тело чешется, так что не чешись, не поможет.

— А как девчонки, — спросил я, — хоть и так было понятно что всё в порядке, иначе Ната не была бы лишь слегка взволнована.

— Да всё в порядке с ними, вон сидят воробушки, — улыбнувшись, качнула головой целительница. — Это хорошо, что вы ритуал проходили голыми, иначе всё было бы куда серьёзней.

Я повернул голову и посмотрел на близняшек, — ну, и правда воробушки, сидят прижавшись друг к другу, и настороженно поглядываю по сторонам.

— А всё почему, потому что один чересчур самоуверенный маг, на такой сложный ритуал позвал не опытного мага, а зелёного ученика, посчитав, что сам справится, — скосила она взгляд на Гарца. — Доиграешься ты когда-нибудь братец, ну что тебе мешало позвать хоть того же Власия, вдвоем вы легко бы удержали баланс.

— Так парень, никаких занятий магией пока не восстановится верхний слой ауры, — стала давать рекомендаций целительница.

— А как я узнаю, когда он восстановится? — спросил я.

— Как раз ты и узнаешь, как чесаться перестанет, так значит и восстановился, — объяснила она.

Подошла служанка мага и дала мне попить.

— А всё-таки Станислав, что это за ритуал был, что такие интересные последствия дал, никогда ещё не видела у здорового парня женской ауры.— Стала выпытывать у мага целительница.

А я поперхнулся чистой водой, до меня как-то только сейчас дошло, о чём мне говорила целительница, — надеюсь, в школе никто не заметит, засмеют ведь.

— Да какая разница, — забегал глазами Станислав Гарц. — Всё обошлось ну и ладно.

И тут же сдал меня. — К тому же это не моя, а вон его тайна.

— Ну ладно, тряситесь тут над своими тайнами, пойду я, пожалуй, — целительница, изображая обиду, надула губки.

— Не забудь, никакой магии пока не перестанет чесаться, — ещё раз наказала мне целительница. — До свиданья Станислав.

— До свиданья Виолетта, — попрощался в ответ маг и отпустил своего помощника. — Ты Ден тоже иди.

— Дарвел, я обещал, и не буду выспрашивать у тебя, откуда ты достали этот ритуал; но что мы будем делать теперь? — подошёл ко мне Станислав Гарц. — Скрывать такое открытие будет неправильно, тем более что если всё откроется, нас могут заподозрить в нелояльности короне или даже в измене.

— Не знаю, — признался я — хотя кой-какие мыслишки у меня были. — Может лучше никому ничего не рассказывать и всё.

— Нет, не пойдёт. Как только какой-нибудь маг, поймёт, что у тебя четыре источника, у него сразу возникнут вопросы; и не всех можно будет послать лесом, — разъяснил мне маг — что я и так понимал — и предложил. — Лучше всего будет, если это открытие припишут мне, а ты вроде как помог немного согласившись участвовать.

Так вот куда он клонит, я так и знал, хочет придумку присвоить, неспроста ведь он в первую встречу меня всё расспрашивал, кому я печать показывал. С другой стороны он прав, как только узнают, насядут всей толпой, может и не сразу, но обязательно. Только ведь и придумку просто так отдавать жалко, ладно, стрясу с него деньжат, и пусть радуется, друзьям подругам хвалится.

— Пойми Дарвел, шкура она дороже, ты ведь не хочешь в казематы Управы Сыска и Дознания, — продолжал он уговаривать.

— Хорошо господин Станислав, сотня золотых и придумка ваша, — предложил я. Можно было попробовать стрясти и больше, но я побоялся, что маг может посчитать, что ему выгодней заполучить ритуал другими способами.

— Дарвел, какие деньги я тебе помочь хочу, — возмутился Станислав, впрочем, как-то не очень искренне.

— Может, и хотите, но и о себе не забываете, вы сколько заработаете на ритуалах пока его другие маги начнут делать. Близнецов купить для обращения их в пигильяров не каждому по карману, и пойдут эти совсем не бедные люди к опытному магу, а не к тому, кто дешевле берёт. Особо, если будут знать о том, что может получиться как у меня, — стал я настаивать на своём. — Да и другие печати на два и три источника, вы сами делать будете или у меня готовые возьмёте?

— Хорошо согласен, — вздохнул господин Станислав, и мне так показалось, что вздохнул он с облегчением. — Сейчас принесу твои семьдесят золотых.

— Как семьдесят? — я недоумевающе посмотрел на него, — только что ведь вроде согласился на сотню.

— Так ты за ритуал мне тридцать должен, — пояснил Станислав Гарц.

— Так господин Станислав мы же договорились что ритуал ваш, я только участвовал, — уже я возмутился, — хитрый маг хотел деньги зажать.

— Тьфу, тебе надо было в купцы, а не в маги идти, — плюнул маг и вышел.

Хм, а ведь и правда, общение с купцом кой чему меня научило; ну хотя бы не упускать деньги, которые сами ко мне в руки плывут. Вернувшийся господин Станислав бросил на диван рядом со мной задорно звякнувший мешочек. — Твоя сотня золотых империалов, только не говори, что ты гривны имел в виду.

— Не буду, — улыбаясь, покачал я головой, развязывая мешочек.

Полюбовавшись монетками, а заодно убедившись, что в мешочке точно золото, я распрощался с магом, пообещав занести другие печати через пару дней.

Проводив Нату с девчонками к Соховым, и заодно отдав долг Поладу Надеивичу. Отказался от чая, и напомнив близняшкам, чтоб завтра после полудня пришли к школе, в оную школу и пошел.

Ночь была адом, уснуть никак не удавалось, и я, так и не выспавшись, отправился на занятья злой как тысяча бесов*.

Провести инициацию близняшек оказалось и в правду легче лёгкого. Тут дел то, зайти договориться с нашим классным, да казначею четыре золотых отдать, ну и привести девчонок куда велено.

Обряд инициации проходил в малом заклинательном зале школы. Небольшая комната с толстыми стенами укреплёнными заклятьями, и плоским круглым камнем с нанесённой на него печатью — магическим алтарём*, посередине.

Пара работников под командованием учителя ритуалистики притащили каменный круг поменьше — с также нанесенной на него печатью — и уложили его в выемку посередине алтаря. Девчонки по очереди вставали в середину печати, и учитель ритуалистики с двумя старшими учениками проводили ритуал.

Инициацию близняшки перенесли легче чем я, не знаю, может из-за того что слабее а может из-за помощи магов на порядок более сильных чем баба Вара. Ну а проверку способностей и вовсе бесплатно сделали.

А девчонки у меня оказались некромантами, с силой потока в одну пятую часть оки каждая. Нет, они конечно ничего такого не умели. Просто как сказал один из магов проводивших ритуал — "у них сильнее других выражены предрасположенности к стихиям Жизни и Смерти и, следовательно, им лучше всего изучать некромантию и целительство". Некромантию конечно лучше, ведь каждый некромант — целитель, но далеко не каждый целитель — некромант, к тому же некроманты обычно сильнее целителей своего ранга. Ещё у них выделялись стихии Земли и Воды что хорошо для алхимиков. А остальные четыре хоть и были слабо выражены, но всё-таки девчонки должны были кое-что суметь с ними сделать. К тому же Оз ведь сказал, что я буду для них чем-то вроде фамильяра, и как более сильный маг буду тянуть их вверх по силе и способности. От таких приятных новостей настроение у меня стремительно поползло вверх, всё кончилось хорошо — и это прекрасно.

Проводив чуть пришибленных после ритуала близняшек до дома Юрки, я вернулся в школу чертить печати для мага.

На следующий день не находя покоя от постоянной ноющей боли по всему телу я решил сходить в денежный дом и оставить деньги на хранение. Своим друзьям я конечно доверял, но хранить сотню с лишним золота в комнате всё-таки как-то опасался.

Пройдясь по полупустым осенним улицам, зашёл в денежный дом "Доромир". То, что денежный дом принадлежит гномам, было видно сразу, — кругом полированный камень и кованое железо. Небольшая вытянутая комната была перегорожена вдоль каменной стеной с большими зарешёченными коваными решётками окнами. Пол с этой стороны был выложен чёрными и коричневыми с красным оттенком квадратами. Стены где-то до плеч были покрыты тёмно-серым, а выше светло серым с жемчужным оттенком, камнем. Потолок был молочно-белый с рисунком в виде переплетающихся светло-голубых линий. Рядом с входной дверью сидели трое здоровых орков в артефактных доспехах. Правда, неполных, только нагрудники наручи да шлемы рядом, но всё равно они внушали твёрдое желание вести себя правильно.

Осмотревшись и увидев, что возле одного из окон стоит человек и о чём-то говорит с гномкой с той стороны, я подошёл к другому окну, за которым также сидела гномка.

— Здравствуйте. Чем могу помочь господин маг? — мило улыбаясь, проговорила гномка.

— Я деньги на сохранение положить хочу.

— До востребования или срочно?

— А какая разница, и вообще что это значит?

— До востребования — это значит, что вы сможете забрать свои деньги, когда захотите, но вам придется платить за их хранение по одной тысячной доли в декаду. А срочно — это на какой-то срок, до окончания которого вы деньги забрать не сможете, но платить за их хранение не надо. Можно также положить на рост, тогда вы сможете забрать свои деньги только через год, но зато получите вдобавок к ним ещё и одну двадцатую долю прироста.

— Это, вот которое когда хочу тогда заберу, — сделал я выбор.

— До востребования, сколько хотите положить?

— Сто золотых империалов.

— Хорошо, давайте деньги.

Я отдал мешочек, данный мне магом, в котором предварительно ещё в школе пересчитал монетки.

— Как вас зовут? — спросила гномка, пересчитав деньги.

— Кузень Дарвел Маркусович.

— Пожалуйста, наколите палец и капните капельку вашей крови вот сюда, в этот белый кружочек, — гномка протянула мне крохотный ножичек и пергамент, к которому внизу была приклеена круглая костяная пластинка, с нанесёнными на неё очень мелкими рунами и тремя прозрачными кристаллами. Вместо четвёртого же кристалла, и был вставлен белый кружочек, куда мне и велела капнуть кровь гномка. Сделав как велено, я вернул пергамент гномке. Та в свою очередь взяла печать — сделанную из цельного куска горного хрусталя — и прижала её к костяной пластинке. Печать засветилась синим, а потом поменяла цвет на зелёный, а когда гномка убрала печать, то на пластинке стал виден появившийся радужный перелив, идущий по краю.

— Распишитесь здесь и здесь, — гномка протянула мне две одинаковые книжечки, только цвет у одной был коричневый, а у другой тёмно-зелёный. Расписавшись, я посмотрел на гномку, и та забрала зеленую книжку.

— С вас пять серебряных империалов за оформление, печати истинного владельца и сохранных книжек, и деньги за хранение по два серебряных империалов за декаду. Если вы не будете оплачивать хранение, то это будет делать денежный дом в долг, пока долг не станет равным сумме денег положенных на хранение. После чего ваши деньги перейдут денежному дому в счёт долга.

— Вот за печать и на хранение за десять декад, — я отсчитал деньги и отдал гномке.

— Эта ваша сохранная книжка, — гномка кивнула на оставшуюся коричневую книжечку. — Когда вам надо будет взять деньги, или положить на сохранение ещё, вы должны будете прийти сюда с этой книжкой. Эта книжка является свидетельством того что указанная в ней сумма денег находится у нас на хранении, поэтому не рекомендую её терять. Но если потеряете, то можно будет получить новую, так как у нас хранится её копия.

Предупреждаю, что подделать записи в книжке невозможно, бумага пропитана специальным алхимическим раствором, а записи сделаны специальным алхимическим грифелем, поэтому любой чародей сможет определить их подлинность. К тому же не стоит забывать, что у нас хранится её копия с вашей подписью.

Вы всё поняли, если что-то непонятно спрашивайте, я с радостью отвечу на все ваши вопросы.

— Нет, мне всё понятно.

— Тогда позвольте вас поздравить, вы стали клиентом денежного дома "Доромир", и можете, не беспокоится о сохранности своих денег, подвалы денежного дома "Доромир" неприступней "Клыка каменного дракона".

— До свидания.

— До свидания.

Выйдя из денежного дома, я отправился к Соховым проведать близняшек. Девчонки уже почти пришли в себя (что нельзя было сказать про меня) и радостно поблёскивали глазами, как только разговор каким-то образом касался вчерашнего дня. Поговорив с Натой, я выяснил, что надо купить им из одежды на зиму, и во сколько примерно мне это обойдётся. После чего вернулся в школу страдать дальше.

Часть третья. Наследство и наследники.

Глава первая "Душегубная".

Я шёл по улице, и собирался сперва зайти проверить девчонок, а потом отнести рисунки с печатями магу, когда из проулка передо мной выскочила девушка с заплаканным лицом и, ухватившись за меня, принялась умолять. — Господин маг помогите, пожалуйста, помогите. Там у меня сестрёнка маленькая, а замок магический не открывается, а она плачет, а я не знаю что делать, до окошка с улицы недостать, да и не пролезу я в него, господин маг помогите, пожалуйста, помогите.

— Ладно, давай показывай куда идти, — решил я помочь девушке. Девка-то, недурна собой, совсем недурна, что-то везёт мне на красоток, может карма такая. Одна только Глафира бочка на тычинках на меня глаз положила, но она и на купчишку нашего глаз положила и ещё на половину пацанов в школе, так что я не переживал, отобьюсь как-нибудь.

— Сюда господин маг сюда, — стала показывать девушка. — Спасибо господин маг, она у меня маленькая, а я за молоком пошла, а дверь не открывается, сюда идите за мной, — бессвязно бормотала она.

И вдруг весь мир передо мной на мгновенье как будто посерел, сзади что-то звякнуло, и ещё раз посерело и звякнуло, а сзади кто-то засопел. Я разворачиваюсь и вижу замахнувшегося на меня мужика бродяжного вида. Отскакиваю назад, но здоровенный нож достаёт до меня и отскакивает от магического щита, полыхнувшего голубым отливом.

После той драки с Димоном и его дружками, я стал на улице держать защитный амулет всегда активированным. И как оказалось не зря. Через две декады каждый из моих соседей по комнате получил несколько раз яблоком по голове, меня же от сей участи уберёг амулет.

Мужик начинает тыкать ножом на манер копья, в тоже время, левой рукой пытаясь меня поймать, я отскакиваю дальше и оборачиваюсь. Я в тупике и девки нигде нет — куда только делась, тут прятаться-то негде. Я продолжаю отступать, пытаясь придумать, что делать — бежать то некуда.

— Слышь мужик, ты чего ко мне пристал? — спрашиваю я, но ответа не получаю, да и тупик кончается. Некоторое время я увёртываюсь, но недолго.

Мужик, наконец, загнав меня в угол, пытается резануть по горлу. Я обеими руками хватаю его за руку и пытаюсь оттолкнуть её в сторону. Он же хватает меня за мантию, и тянет на себя и в тоже время, продолжая пытаться резануть по горлу. Какое-то время мы боремся, вернее я сопротивляюсь неизбежному концу. Что-то попадает под ногу и я, поскользнувшись, падаю. Мужик, махая левой — до этого державшей меня — рукой падает за мной. Его рука соскальзывает с моего магического щита — видать пытался хоть обо что-то опереться — и он как мешок картохи валится на меня.

Я изо всех сил пытаюсь его сбросить с себя, и мне это с трудом, но удаётся, и вдруг я понимаю, что мужик уже мёртв. Нож, зажатый в правой руке, воткнут в левую сторону груди, — видать, когда падал сам и напоролся.

Встав осматриваю себя, мантия в крови, да и на рубаху тоже немного просочилось. Со стражей связываться, желанья нет совсем; нет, я теперь конечно не простои крестьянин или мещанин — всё-таки в магической школе учусь — и без разбора в острог не кинут "до выяснения", но промурыжат, а дел и так полно.

Почесав тыковку, просто снимаю мантию и свернув — на вроде того что там что-то завернуто — прижимаю к себе, так чтоб крови на рубахе видно не было. Оглядываю себя, вроде нормально выгляжу, только холодно. Надо было хоть кофту под мантию одеть, — запоздало приходит в голову здравая мысль, — раз уж куртку не одеваю, подражая старшеклассникам, которые для форсу — окружив себя обогревающим заклинанием — ходят по-летнему. Опасливо оглядываясь, выхожу из тупика в переулок, а потом на улицу, и иду к дому Соховых.

Пока шёл по улице, прохладный осенний ветерок остудил горячку от драки, и меня стало потряхивать и бить озноб, — и не только от холода.

— Дарвел что случилось ты весь в крови, кто на тебя напал, — за полошилась Верена Демьяновна мать Юрки, как только я зашёл к Соховым на двор.

— Да бродяга какой-то ножом пырнуть пытался, да сам на него и напоролся, а я вот измазался, — объяснил я свой вид и спросил. — Верена Демьяновна у вас рубахи для меня не найдётся, а то дел полно, а когда ещё Ната мою одежду отстирает.

— Как не найдётся, сейчас что-нибудь, из Юркиного подберём, — взмахнула руками Верена Демьяновна, и пошла за рубахой, приговаривая. — Что творится, что творится, на магов уже нападают, совсем тати распоясались.

Оставив мантию с рубахой Нате, я одел даденую Веренои Демьяновнои серую тёплую рубаху с коричневой кофтой, и отправился к магу. У которого, впрочем, был недолго, отдал чертежи печатей да пояснил кое-что, и вернулся обратно в дом Соховых.

Посидев с близняшками и пообещав, что как только у меня всё пройдёт, займусь их обучением магии (на пигильяров запрет на свободное обучение магии не распространяется, специально узнавал), и быть может, даже устрою, в какую-нибудь школу магии. На что девчонки только головками кивали, прям как ханьские болванчики у Фалалейя в шкафу.

Попив чаю с Веренои Демьяновнои и рассказав ей о своём приключении, заверил её, что верну рубашку, как только смогу и, прихватив выстиранную Натой рубашку с мантией, пошёл в школу.

Боль потихоньку проходила, но всё равно пока что была довольно ощутимой, и спал я плохо, отчего ходил, злобно поглядывая на одноклассников. Отрешится от раздражающей почесухи я смог только на ознакомительном уроке по чародейству. Чародейство было последним факультативным уроком, с которым мы ещё не ознакомились.

— Здравствуйте дети, — в класс вошёл пожилой мужчина, почти старик. Высокий худой весь седой, с морщинами на лице, некогда бывшем весьма мужественным, высокий лоб, серые глаза, прямой нос, плотно сомкнутые губы, несколько угловатый подбородок. — Меня зовут Плот Вацлав Велирадович, я познакомлю вас с ещё одним видом магического искусства — чародейством.

— И так чародейство. Основная суть чародейства состоит в том, чтобы отделить от гемона часть его поверхностного слоя с определёнными свойствами, и вложить в эту часть определённый посыл к действию. Ну а дальше начинаются различия.

Чародейство делится на несколько техник и самой известной техникой является техника "Призыва". Суть техники "Призыва" состоит в том, чтобы приманить к себе определённое не материальное существо тонких планов бытия, и подчинить его или захватить в ловушку, ну или договорится, если это возможно. Разнообразие существ велико и возможности призыва тоже весьма велики.

Следующей по известности стоит техника "Конструкта" или в просторечие само чародейство. Суть этой техники в том, чтобы мысленным посылом выделить часть поверхностного слоя гемона с определёнными свойствами, и вложить в нее посыл к выполнению определённого действия. Далее соединив несколько таких частей вместе образовать конструкт, который будет являться неким подобием чароплётского плетения. А далее, запитав конструкт необходимым количеством маны задействовать его.

Следующей техникой является техника "Совершенства". Она похожа на технику "Конструкта" но имеет принципиальное отличие в том, что часть поверхностного слоя гемона после отделения подвергается самосовершенствованью. Осуществляется это путём того, что выделенная часть, находясь в аурном слое, подвергается высасыванию из неё маны. Вследствие падения плотности маны увеличивается процентное отношение Ба-хионь в конструкте, и под воздействием основного свойства этой энергии происходит его самоусовершенствование, направление которого задаётся направленным в него посылом. Далее всё как в предыдущей технике.

Далее идёт техника "Проникновения" или астральная магия. Её суть состоит в восприятии астральных слоёв мироздания и сбора поступающей из них информации. А также в проникновении на астральные слои мироздания, и перемещения в них с помощью подобия своего сознания, или астрального отпечатка-двойника. Запомните! никогда не перемешайтесь по астральным слоям истинным сознанием — это очень опасно.

Последней разновидностью магии относящейся к чародейству, является ментальная магия или техника "Сознания", или "Осознания" кому как нравится. Суть этой техники заключается во взаимодействии ментальных полей чародея, и того на что чародей хочет воздействовать. Вследствие того что сама по себе эта магия довольно слаба, её чаше всего используют в сочетании с другими, отчего она разделилась на несколько малых техник, как впрочем и остальные техники тоже делящиеся на малые техники.

Ну а теперь я отвечу на ваши вопросы, в том числе и почему никто не попытался меня, о чём-нибудь спросить.

— А, правда, почему? — удивлённо протянул Юрка сидящий рядом со мной.

— Всё просто, я применил малую ментальную технику "Зов", с помощью которой вызвал у вас повышенный интерес и вы, боясь пропустить хоть слова, просто потеряли интерес к тому, чтобы что-то спрашивать, — улыбнулся Вацлав Велирадович.

— А почему техника "Совершенства" отделена от техники "Конструкта", это ведь одно и то же, там разница только в улучшении? — спросил Годобрат.

— С первого взгляда оно кажется так, но на самом деле отличия весьма велики. Вот смотрите. Во-первых, после процесса усложнение в технике "Совершенства" зачастую уже не требуется вкладывать направляющий посыл. Во-вторых, в технике "Конструкта" даже простой конструкт может состоять из нескольких отдельных сложенных вместе кусочков, каждый из которых делает что-то одно. А в технике "Совершенства" весь весьма непростой конструкт может быть, из одного целого куска. В-третьих, в технике "Совершенства", некоторые виды конструктов могут существовать и действовать долгое время без подпитки маной. Также существуют и мелкие отличия, так что отличия этих техник слишком велико, чтобы их объединить.

— А зачем вообще нужно перемешаться в астральных слоях? — спросила Фёкла.

— В астрале, с помощью астрального отпечатка-двойника, можно очень быстро перемешаться на большие расстояния и, например, наблюдать за происходящим там. Проникать в объёмы недоступные для проникновения в них в "плотном теле" на материальном плане бытия. Производить опосредованное воздействие на материальный план бытия, и некоторые более специализированные действия.

— Я это, не по теме хочу спросить? — подняла руку Марьяна.

— Ну, спрашивай, — кивнул Вацлав Велирадович.

— Вот нам постоянно говорят про аурный слой, и то, что его надо развивать, а что это никто не говорит. Понятно, что это связано с вибриссами внешнего слоя гемона, но как это на самом деле выглядит?

— Аурный слой — это некий объём вокруг нашего тела, который занимают вибриссы гемона. Как вы знаете, внешняя граница гемона совпадает с поверхностью тела мага. Дальше идёт поверхностный слой, внутренняя граница которого совпадает с внутренней границей аурного слоя. А внешняя граница аурного слоя — это расстояние, на которое достают вытянувшиеся вибриссы. Таким образом, получается, что часть объёма аурного слоя занята поверхностным слоем гемона. И в итоге выходит, что доступным для магического оперирования или по простому творению чар, остаётся весьма мало места. Поэтому так важно развивать вибриссы и соответственно аурный слой.

Вацлав Велирадович ещё много чего интересного нам рассказал. Да и сам он мне как-то приглянулся, но последнюю точку в моём решении выбрать в качестве факультатива чародейство, поставило то, что все истинные маги были чародеями. Вернее кудесниками, то есть и чароплётами и чародеями одновременно. Хоть стать истинным магом мне не грозит, очень уж хотелось на них походить. А факультатив по артефакторики, — который я хотел выбрать ранее — можно будет посещать, когда будет время, это не запрещалось хоть и не одобрялось.

В воскресенье, выходя из школы, столкнулся с Нежданой также как я выходящей из школы с небольшой корзинкой в руках.

— Что, тоже на торг? — спросил я.

— Да.

— Хорошее дело, я вот тоже кой чего прикупить решил.

Какое-то время мы шли вместе, потом разделились. Девушка пошла на торг, а я зашёл к Соховым и, забрав Нату с девчонками, также отправился с ними на торг.

Воскресный торг напоминал растревоженный муравейник или улей. Люди как-то бестолково на первый взгляд сновали между лавками, что-то обсуждая друг с другом, зазывалы и торговцы, то временами, то беспрестанно, оглашали торг, своими голосами зазывая покупателей и восхваляя свой товар. Осенние ярмарки прошли, и в будние дни торг выглядел пустоватым, но не в воскресенье, когда многие приходили на торг целыми семьями. Правда площадь, на которой торговали с телег, была всё-таки полупустой, хотя сразу этого не было видно, так как телеги стояли свободно. Только тот, кто видел, сколько их бывает во время ярмарок, и как плотно они тогда стоят, без труда это определял.

По оговоркам Наты я понял, что за последнюю декаду в то время когда это удавалось, она оббегала все нужные лавки, и нам заходить в каждую не было нужды. Ведомые Натой мы прошли через весь торг в самый дальний его угол, и зашли в небольшую портняжную лавку. В лавке обнаружилась довольно дородная женщина, сидящая на табуретке.

— Здравствуйте, — торговка встала при нашем появлении. — Чего желаете купить. У тетушки Роды самый лучший товар, по самой низкой цене.

— Я у вас тулуп девичий увидела, и вы обещали, что ещё три таких сошьёте, — выступила из-за меня Ната.

— А пришли, не разглядела сразу-то, — кивнула торговка. — Всё готово, вчера дошили, сейчас достану. Торговка, прошмыгнув мимо нас, настолько умело, что никого даже не коснулась, — хоть места ей было, только с трудом протиснутся, — стала рыться в коробе, в углу у двери.

— Вот все четыре, — торговка также шустро проскользнула обратно, и положила тулупы на табуретку, на которой ранее сидела. Больше-то некуда было и положить-то, вдоль стен понизу стояли разные короба, а по самим стенам была развешена разнообразная верхняя одежда для небогатого люда.

Торговка стала показывать тулупы, и я их рассмотрел. Вопреки уверениям Наты, тулупы оказались не такими уж и простыми. Они конечно были некрытыми, но все швы были отделаны светло-коричневой лентой, и выглядели как витые верёвочки. Ворот был полностью белый и с длинным ворсом, а по краю запаха и понизу были пришиты полоски из кож с таким же белым и длинным ворсом.

— Афина иди сюда, давай примерим, — Ната подозвала Афину, и стала её одевать.

Афина одела тулуп и стала крутиться, пытаясь рассмотреть себя со стороны — девчонка.

— Вот господин, вам нравится, совсем недорого, лишь чуть дороже самых простых из обрезков, зато все сразу увидят, что холопки принадлежат богатому господину магу, — принялась Ната склонять меня к покупке именно этих тулупов. На что я мысленно усмехнулся, был бы я проще, наверно поверил бы, но я сам не раз видел, как дед подходил с разными вопросами к тому же сэруБеримиру.

— Да, да, все сразу увидят, и всё поймут господин маг, — закивала торговка, всё поняв. — Берите не пожалеете, сразу будет видно холопы знатного господина.

— Пусть уж и другие примерят, — мотнул я головой.

Девчонки, жавшиеся за мной и Натой и лишь выглядывавшие из-за нас, вышли вперёд, и одели тулупы. И в и так тесной комнатке, стало вообще не протолкнутся.

— И сколько они стоят, — спросил я.

— Пятнадцать серебряных, — ответила торговка.

— Это недорого, — поспешила пояснить Ната. — За тулуп из обрезков нынче по двенадцать серебряных империалов просят.

— Ага, будто я не знаю, что просят по двенадцать, а продают за десять, — улыбнулся я. — Ладно, тулупы им на вырост будут, так что не на одну зиму хватит, уговорили, — согласился я на покупку "недорогих тулупов", посчитав, что и вправду с одетыми в такие тулупы близняшками я буду выглядеть солиднее.

Вынув из кошеля три золотых, отдал их торговке.

Распрощавшись с торговкой, мы вышли, и пошли в лавку сапожника. Как пояснила Ната за галошами. Поршни здесь в городе были не в почёте, так как в отличие от села здесь было много людей и разной скотины, а вот места мало, и снег временами превращался в грязное месиво. Валенки от этой грязи быстро приходили в негодность, несмотря на наличие поршней, и постоянные просушки. А вот войлочные прощавайки с галошами, терпели не в пример больше, да и стоили заметно меньше. У сапожника мы задержались недолго, быстро подобрали что нужно. И кошель сапожника потяжелел на десять серебряных.

Так как управились мы быстро, я решил просто пройтись по торгу. Продавали на торгу много чего, но больше всего было зимней одежды, и остатков нераспроданных урожаев крестьян. Часть урожая холопов и смердов собранная ленниками, либо уже была продана самыми нетерпеливыми, либо будет продаваться в конце зимы самыми хитрыми и жадными. Так что сейчас на торгу были в основном постоянные торговцы и крестьяне, которым были нужны деньги на выплату налогов или покупку необходимых товаров. Пройдясь по торгу, мы прикупили несколько мотков пряжи, из которой Ната обещала связать зимние чулки девчонкам, и носки мне. Проходя мимо гоблина-купца, что само по себе было привлекавшим обстоятельством, я приметил продаваемые им платки. Платки были белые, и очень пушистые. Заинтересовавшись, я остановился и пощупал край платка — оказавшегося очень лёгким и тёплым.

— Берите господин маг, Анагорский пух самый лучший в империи, хороший подарок и молодой девушке и матери, — затараторил, гоблин, увидев мой интерес. — Есть и белые, и чёрные, и серые вот есть, — гоблин стал раскладывать платки так, чтоб было лучше видно. — И вот с рисунком имеется, и побольше, и поменьше.

— И сколько стоят.

— Простые, побольше, пять серебряных, средние по четыре, маленькие по три отдам. Разноцветные и с рисунком на серебряный дороже.

Я задумался — а не купить ли матери с сёстрами в подарок по платку. Гоблин отвлекся на подошедшую женщину, также заинтересовавшуюся пушистыми платками. Алина, стоявшая крайней, оглянулась и, убедившись, что на нее никто не смотрит, аккуратно тремя пальчиками погладила краешек коричневого платка лежавшего рядом, и тихонечко вздохнула.

— Что нравится? — спросил я.

Алина буквально подпрыгнула на месте и, посмотрев на меня, скосила глаза сперва влево потом вправо.

— Да гладенькие, — тихо сказала она и опустила глазки, и этим сильно напомнила мне Ладу. Сердце кольнула грусть, — боги, как долго я не видел родных, хоть бы отец на новогодние праздники приехал.

— Ну что господин маг надумали, берите, хороший подарок будет, — повернулся ко мне гоблин .

— А это что за платки, — спросил я, показывая на понравившийся Алине платок.

— Это хазарский медей. Меде — это такая порода овец, говорят древними магами выведенная. Живут эти овцы только в Белом Халифате, и более нигде, а медей значит ткань из шерсти этих овец. Хороший платок, не хуже ханьского щёлка будет и намного теплее. И стоит недорого, всего по два серебряных.

Я задумался, Арнольд говорил, что холопов надо заинтересовать, чтобы они старались, а девчонкам платки понравились, вон, как глазки косят. Восемь серебряных не так уж много по моим сегодняшним деньгам, но и не так уж и мало. С другой стороны, я сразу двух зайцев одной стрелой убью, и девчонки будут сильней стараться, и люди будут, с большим уважением ко мне относится; ведь о людях, в том числе судят и по их холопам. Пожалуй, стоит попробовать.

— Так, куплю я вам эти платки, но при одном условии. Получите вы их только после наступления нового года, и только если будете очень старательными в учёбе и приложите всё своё старание к скорейшему овладению магией, согласны? — я посмотрел на близняшек.

— Да господин, они приложат всё старание, я сама за ними прослежу, — первой опомнилась Ната.

— Да господин, мы будем очень стараться, — Арина сделала кивок-поклон, а за ней закивали остальные.

— Хорошо выбирайте, какие, вам больше нравятся.

Девчонки под присмотром Наты и гоблина стали выбирать платки. А я, ещё раз пощупав пуховые платки, решил всё-таки купить их. Девчонки выбрали понравившиеся им платки и показали их мне. Светло-коричневого цвета, вышитые золотистой нитью, и с золотистого же цвета бахромой. Очень похожие, но всё-таки чуточку отличные, полностью похожих видать не нашлось.

— Еще я возьму один большой и два маленьких серых, — указал я на пуховые платки.

— Хорошо, сейчас один миг, — гоблин быстренько выбрал и разложил рядом указанные платки. — Всего девятнадцать серебряных.

Отдав гоблину золотой, и получив обратно серебряный, я вздохнул, в кошеле осталось пять золотых и десяток серебряных. Расточительное это дело — холопов содержать.

Забрав свои покупки, мы прямиком отправились к воротам торга, а то ещё чего приглянется, и я совсем без денег останусь.

Выходя с торга, мы повстречались с Нежданой, и она присоединилась к нам. Как я понял, ей ещё что-то надо было купить, но уж больно захотелось с девчонками познакомиться, вот она и подошла. Выйдя на перекресток Купеческой улицы с Привозной, мы остановились, чтобы пропустить две ехавшие кареты.

— Отпусти, — раздался вскрик Нежданы.

Повернув голову, я вижу, как какой-то мужик в сером плаще пытается вырвать у девушки корзинку и тут же толкает её на дорогу. Бросаюсь на помощь девушке. Неждана падает на дорогу перед лошадьми наезжающей кареты, я успеваю схватить её за руку и сильным рывком выдернуть обратно на тротуар, но сам — поскользнувшись — лечу вместо неё на дорогу.

Копыта лошади бьют по защитному заклятью амулета — засверкавшему серым, с голубыми отсветами в тех местах, куда попадали копыта лошади. Поскользнувшаяся на магическом щите лошадь начинает заваливаться на меня угрожая задавить, и я качусь дальше. Лошадь всё-таки выравнивается и карета под проклятья кучера едет дальше, я откатываюсь дальше, увертываясь уже от колёс кареты.

Вскочив, первым что я вижу перед собой, оказывается рогатая голова здоровенного быка. От неожиданности дёргаюсь назад, и падаю на задницу, вызывая громкий смех прохожих, — больно и стыдно. Набычившаяся скотина смотрит на меня явно с недобрыми намереньями. Беспорядочно суча ногами, отползаю на пару шагов назад, после чего уже на четвереньках добираюсь до тротуара.

Встав осматриваюсь — девчонки, перейдя через освободившуюся улицу, подходят ко мне.

— Спасибо, — Неждана, встав на цыпочки, целует меня в щёку, стараясь при этом не касаться моей одежды.

— Да не за что, — смутился я и посмотрел на мантию и штаны, — м... да.

Главные улицы Карны конечно были вымощены камнем, но грязи на них после дождя хватало. И штаны, и мантия, и кофта под ней, — всё было изгваздано пятнами грязи и навоза местами пропитавшимися насквозь.

Вечером мы с Юркой возвращались в школу, С девятого дня декады на воскресенье он ночевал дома, а в воскресенье, возвращаясь в школу, чтобы с утра пораньше не нестись в неё сломя голову, а лишних полчаса повалятся в постели. Юрка увидел кого-то из знакомых девчонок и отстал, верней я пошёл вперёд, — чтоб не мешать девчонкам, окручивать выгодного жениха.

— Ой, — на меня налетает та девка что заманивала меня прошлый раз, и отскакивает назад.

— Стой, — крикнул я, но она уже завернула в переулок. Я бросаюсь за ней с криком. "Стой, а то хуже будет".

Переулок кривой и боясь упустить девчонку бегу изо всех сил, вот она повернула в какую-то щель, я поворачиваю за ней, и мои взгляд натыкается на направленный в меня арбалет.

Пытаюсь отскочить в сторону, но всё что, получается, чуть наклонится в бок и податься назад. Арбалет дёргается и передо мной темнеет воздух, появившаяся тонкая голубая пленка с лёгкой вспышкой лопается, и пылающий раскалённым металлом болт впивается мне в левый бок. Левую сторону груди пронзает боль и меня разворачивает и отбрасывает назад, а падение на спину выбивает из меня дух.

Поворачиваю голову, парень — что стрелял в меня — бросает арбалет и, выхватив нож, бросается ко мне. Пытаясь встать, поднимаю голову, но в глазах темнеет, и я откидываю её обратно назад. Подбежавший парень пытается ткнуть меня ножом, но мне удаётся пнуть его и он отскакивает назад.

— Дар держись, — раздаётся голос Юрки, и парень, бросив в меня нож, бросается на утёк. Нож — видимо брошенный в горло — попадает в скулу и, оставив порез, отлетает в сторону.

— Дар ты как, кто это был? — Юрка наклоняется ко мне.

— Не знаю, помоги встать, — прошу я.

Вот только как я пытаюсь встать, в глазах сразу темнеет, и я теряю сознание. Сознание временами проясняется, и я вижу: как гремя доспехами прибегают бравые стражники, как меня кладут на непонятно откуда взявшуюся лавку, как дальше несут по улице и заносят в какой-то дом, как целительница госпожа Виолета осматривает меня — пытаюсь поздороваться, но вновь теряю сознание. Открываю глаза и вижу перед собой госпожу Виолету.

— Очнулся, хорошо, а то с тобой стража поговорить хочет, всю прихожую истоптали, солдатня, — фыркнула она, и принялась объяснять мне, что да как. — Так, у тебя ничего страшного нет, но болт повредил ребро, и тебе пару дней лучше полежать. Всё что надо я сделала, и можно оставить, так как есть; но лучше ребро вылечить полностью, так как было, да и если хочешь, рубцы можно будет тоже убрать. Ребро обойдётся в золотой, а рубцы убрать в десять серебряных.

— Хорошо, я согласен, надо так надо, — согласился я, — деньга то есть.

— Лежи, не вставай, пойду, позову нашу грозную стражу, — сказала целительница и вышла.

— Здравствуйте господин Дарвел, я десятник городской стражи Карны, Бык Вторак Самовладович, — поздоровался десятник, высокий и видимо весьма неслабый мужик лет сорока. — Я хотел бы узнать, что произошло.

Поздоровавшись, и рассказав всё стражнику, я вопросительно посмотрел на него.

— Что-то не похоже это на простой грабёж, может вы, с кем-то что-нибудь, не поделили, и вас просто хотят убить? — спросил десятник.

— С кем, с купцом Фалалейем Прибыславовичем? Так у нас и делить-то пока нечего. С магом Станиславом Гарцем у нас тоже всё давно оговорено, и делить тоже вроде как нечего. Не знаю. Не с кем и нечего мне делить, — ответил я.

— Нет, не похоже это на мага или купца, у них денег хватит на хорошего убийцу или хотя-бы на орков, — покачал головой стражник и, встав, попрощался. — Ладно, следы его ауры маг выделил, поймаем. Выздоравливайте господин Дарвел и до свиданья.

Потом ко мне зашёл Юрка, и рассказал то, что я не видел. Стреляли в меня, оказывается знаменитым болтом дварфов, что любые щиты, пробивает, — во что верится слабо, но мои амулет с ним не справился. Из переулка меня вытащил Юрка, побоялся оставить одного — вдруг душегуб вернётся, а дальше всё просто, только серебром звени, которого в моём кошеле имелось в достатке.

На ночь я остался в доме целительницы, — всё-таки рана была не такая уж пустяковая и госпожа Виолета разрешила мне остаться.

На следующий день поутру заходил Фалалей Прибыславович — как только узнал так быстро?

После обеда заходил Станислав Гарц. Правда он пришёл по делу, уточнить кое-что про печати, и попытался вновь "не спрашивать, откуда мне стало известно про печати". От него я и узнал, что дварфовы болты пробивают, далеко не все щиты, и мои амулет справился бы, если бы я ещё немного наклонился.

Госпожа Виолета оказалась одной из лучших целительниц Карны, и уже через декаду на мне и следа не осталось от ранения. Теперь я старался ходить с кем-нибудь из пацанов, нет, я не трусил, просто я не рыцарь и своя жизнь мне дороже пустого гонора. К тому же, ни девку ту, ни душегуба, стража не нашла. Да и Плост со своей шайкой, тоже, только сказали, что видели ранее, а сейчас найти не смогли.

За это время я много думал о случившемся, и у меня не осталось ни каких сомнений в том, что меня кто-то хочет убить. И если мужика можно было принять за простого "грабителя", то пацан с арбалетом и болтом дварфов на "охотника" никак не походил. Да и с тем в плаще тоже что-то не то; мне показалось что я видел у него на руке — которой он толкал Неждану — перстень с крупным красным камнем. Расспрошенная девушка подтвердила "Да, был камушек с ноготь размером, красивый такой "; вот и возникал вопрос — зачем ему тогда понадобилась корзинка бедной девушки?

Глава вторая "Приятная".

Когда полностью поправился, решил что откладывать обучение близняшек нет смысла. Ведь неизвестно кто хочет меня убить, и когда попытается снова, да и попытается ли вообще. Придя к Соховым и поздоровавшись со всеми, я зашёл в комнату выделенную Нате с девчонками.

— Здравствуйте господин, — встала и поклонилась что-то вязавшая Ната.

— Здравствуйте господин, — подскочили и поклонились близняшки, и тут же закидали меня ожидающими взглядами.

— Здравствуйте, — кивнул я. — Ната, я хочу позаниматься с девчонками, ты не сможешь найти себе местечко где-нибудь, чтобы не мешать нам.

— Конечно-конечно, не беспокоитесь, я найду, чем заняться, — засуетилась Ната.

— Так, давайте закроим окно, чтобы ничего не отвлекало, — я стянул рогожное покрывало с ближайшей лавки. Подскочившая Арина помогла мне закрыть окно, и в комнате стало темно. Создав маленький светляк, я поместил его под потолком в середине комнатки. Близняшки с интересом уставились на сотворённое мною заклинание.

— Так. Сядьте на лавку, — я, сев на лавку, показал на лавку напротив.

— Закроите глаза, и попытайтесь ни о чём не думать, — начал я учить близняшек, как когда-то учила меня бабка Вара.

— Вы должны попытаться увидеть мир вокруг не глазами, а своей сутью. Для этого представьте, что вы пытаетесь дышать через кожу всем своим телом.

— Как это, воздух ведь сквозь кожу не проходит? — с явным недоумением посмотрела на меня Алина.

— Ты недолжна, вдыхать воздух, ты должна представить, что вдыхаешь воздух. Понятно?

— Ага, — мотнула она головой.

— Представьте, что на вас со всех сторон дует ветер, постарайтесь его почувствовать. Когда вздыхаете, попытайтесь вдохнуть этот ветер через кожу. И не думайте об этом, вообще ни о чём не думайте, просто старайтесь сделать. Постарайтесь делать это — не думая, и не расстраивайтесь, если сразу не получится, у меня только на второй день получилось, а ваш дар намного слабее моего. Это нетрудно, нужно только один раз почувствовать, а потом вы уже будете знать, что вам нужно делать. Вы ведь чувствуете, когда на вас попадает летнее солнце, а когда тень, и это очень похоже.

Я просидел с близняшками до позднего вечера. И хотя они очень старались у них ничего не получилось. На что я впрочем, и не рассчитывал, хотя и надеялся на маленькое чудо.

Попрощавшись со всеми, и под предлогом, что уже поздно, отказавшись от чая, я с Юркой пошёл в школу. Идя по вечерней улице, я старался не смотреть в сторону встречающихся переулков. А если это случалось, то меня передёргивало от страха, мне почему-то казалось, что в каждой подворотне затаился убийца и поджидает меня. Умирать — тем более непонятно за что — мне не хотелось, ведь я почти и не пожил толком, да что там, я ведь даже с девушкой не был, детские поцелуи с Беляной не в счёт. Так я и шёл, весело болтая с Юркой, а мысленно сжимаясь в маленький серенький незаметный комочек. А ведь завтра мне придётся идти одному — в очередной раз пронеслась трусливая мысль, и мне стало и вовсе жуть как страшно. Надо будет взять с собой Нату — нашёл я приемлемый выход из ситуации, вот только зачем, не говорить ведь прямо — что мне страшно, уж лучше в таком случае зайцем по улицам нестись, чтоб все подумали, что я просто опаздываю куда-то, чем чтобы меня трусом посчитали.

На следующий день я снова пошёл к Соховым, учить близняшек. Провожал меня Айрат отправившийся зачем-то на торг, Юрка же остался на факультатив по общей магии. Поздоровавшись с хозяевами, как и вчера, прошёл в комнатку Наты.

— Здравствуйте господин, — встали и поклонились близняшки, явно ожидавшие меня.

— Здравствуйте господин, — поклонилась Ната. — Я сейчас уйду, не буду вам мешать.

— Постой, — остановил я Нату пытавшуюся проскочить мимо меня. — Ты вечером свободна, сможешь на ночь уйти?

— Да, — как-то глухо ответила Ната.

— Тогда иди, отпросись до утра, — как можно более бесстрастно проговорил я. — Пойдёшь сегодня со мной в трактир "Волшебный Поросёнок".

— Хорошо господин, — так же глухо проговорила Ната, и вышла с обречённо опушённой головой. А меня опять, в какой уже раз за день, кольнуло чувство неуверенности в правильности своего решения. Бросил взгляд на близняшек неотрывно смотрящих на меня — не подходят, толку-то с них, их самих защищать надо. А Ната как-никак взрослая женщина, да и если взбрыкнёт и откажет, то накажу для вида или вовсе просто постращаю, да прощу, и всё обойдётся.

Так уговаривая и оправдывая себя, я приступил к дальнейшему обучению близняшек. Которое заключалось в попытках помочь настроится девчонкам на нужный лад.

Интерлюдия. Ната.

Выйдя из своей комнаты, Ната без сил опустилась на стоявший рядом короб, — неужели опять — больно кольнула женщину мысль и всколыхнула былой страх и обиду.

Тогда на торгу она жутко испугалась — что их продадут магу, а уж когда торговец предложил купить одних только дочек заинтересовавших "колдунишку", то сердце матери и вовсе чуть не остановилось. И как же она была ему благодарна, когда он заявил что купит всех вместе; даже то, что он маг, готова была ему простить. Что в прочем не помешало ей помолиться всем богам, чтобы он по дороге поскользнулся и сломал себе шею, — когда выяснилось, что денег у него с собой нет.

Потом было недоумение, когда их привели в этот дом. Договаривался то с торговцем "колдунишка", и обельные выправлялись под него, а платил деньги и привёл в свой дом Полад Надеивич, — и кто теперь их хозяин?

Во время последующего за тем расспроса, "колдунишка" так на неё смотрел, что женщина подумала, что не будь в комнате Полада Надеивича, то он пряма там бы на неё и набросился бы, — ублюдок. От чего совершено не обратила внимание на то, что "колдунишка" расспрашивал её о магических способностях дочек. Да если бы и обратила, то всё равно ничего бы не изменилось, — откуда ей было знать, для чего он их купил.

Когда он пришёл и сказал, что будет делать из дочек магесс, только сначала им надо пройти вместе с ним один ритуал, то в душе у Наты проснулась робкая надежда на то, что девочки её когда-нибудь обретут свободу. Даже если они не смогут освободиться все вместе, то одна то как-нибудь да выкупится, а потом она выкупит остальных. Да и вообще в жизни им будет куда легче, как-то не приходилось ей слышать о голодающих магах. Эх, если бы она знала, если бы она только знала, что за ритуал ведет их проходить "колдунишка" то, наверно не задумываясь, подалась бы в бега; но случившегося не изменить. Была правда одна возможность, но Ната старалась про неё не думать, ведь это прямая дорога на виселицу для неё и её дочек, — убийство мага им не простят, ни ей, ни её дочкам, несмотря ни на какие оправдания.

"Колдунишка" сдержал своё слово и теперь её дочки магессы, вот только радости от этого Ната не испытывала, и в отличие от девчонок отлично понимала, — что он их никогда и ни за что не отпустит. И хоть теперь им голод и холод не грозит и, будучи при маге они всегда будут сыты да обуты и у них всегда будет крыша над головой; но не вышло бы так, что они бы самым простым и бесправным холопам бы не позавидовали.

И вот теперь он зовёт её в трактир, и не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять зачем.

Ну и как теперь быть? Как быть? Опять терпеть это? — мучала себя бессмысленным вопросом женщина, ведь выбора то у неё как такового не было. — А как иначе? Отказаться то не получиться, он, если захочет, всё равно своё возьмёт, не со мной так с дочками позабавиться. Так что придётся терпеть, ради девочек придётся терпеть, иначе... нет, не думать об этом, не думать.

Пусть он её.., пусть что хочет с ней делает, — взмолилась женщина сама не зная к кому обращаясь, — лишь бы девочек не трогал, не трогал и магии учил. А когда они выучатся, то за них можно будет так не волноваться, всё-таки магов никто просто так не обижает, если конечно не совсем дурной, — а мальчишка ей показался вполне разумным.

Да и не такой уж он и плохой, — стала уговаривать себя Ната, — заботится вот о них, тулупчики купить подороже даже уговаривать не пришлось, а уж какие он платки девчонкам купил. Может не так всё и страшно, много ли мальчишке надо — женского тела поди небось и не видел никогда. Хоть и есть у него деньга, но сразу видно — что деньги эти случайны, а сам он из обычных свободных крестьян, повадки — одёжкой не спрячешь. А уж тех подлых заклятий — Нату передёрнуло от воспоминаний — он и подавно не знает; наверняка она конечно не знала, но считала что вряд ли такому будут учить в первом классе магической школы.

Так что всё будет как с обычным мальчишкой, а может и не будет, — женщине вспомнилось, как оконфузился младший сын купчихи, когда полез на Миру. Нет, не надо, мужи от этого звереют, а ей наоборот надо мальчишку приручить — может ещё чего удастся для девчонок выпросить. Так что надо перебороть неприятие и повести себя с приятием к нему — стала настраивать себя Ната; что впрочем, будет не так уж сложно — парень весьма хорош собой. Высокого для своего возраста роста, с красивым овальным лицом, обрамлённым вьющимися волосами цвета пшеничной соломы — русыми в тени и играющими золотыми переливами под ярким полуденным солнцем. Правильные черты лица придавали юноше благородный вид и заставляли невольно задуматься о чести его матери. А большие голубовато-серые глаза наверняка снились по ночам не одной девице.

Ната помотала головой, отгоняя непонятно откуда нашедшее на неё наваждение. Неужто от Алины заразилась — умилённо с толикой сочувствующей грусти улыбнулась женщина, вспомнив одну из своих дочерей уже несколько раз обмолвившейся о том, к какому красивому господину они попали; или женское естество требует своё — посмеялась она над собой. Нет, к своему новому хозяину она никогда желания не испытывала — чего там желать то в этом "колдунишке" — и как мужчину не воспринимала, просто фривольные мысли разбередили тайные плотские желания. Хозяину? — Ната впервые так про себя назвала колдунишку — хотя кто он им — если не хозяин, как его про себя не называй теперь он их хозяин на веки вечные, и с этим придётся смириться.

Ната тяжело вздохнула — отбрасывая грустные мысли и, встав, пошла отпрашиваться на ночь.

...

Прозанимавшись, как и вчера до самых сумерек, и также ничего не добившись, велел близняшкам заниматься самим, когда у них будет на это время, но не во время какого-либо занятья, иначе только зря мучиться будут.

— Ну? — спросил я Нату когда вышел из комнаты.

— Отпустили, — спокойно произнесла Ната.

— Тогда собирайся, сейчас с хозяевами попрощаюсь и пойдём.

— Я уже готова господин.

— Ну, тогда пошли.

Распрощавшись с Соховыми, и отметив не то одобрительный, не то уважительный взгляд самого Сохова, и осуждающий Верены Демьяновны, отправился с Натой в трактир. Идя по тёмной улице, вдруг поймал себя на том, что стараюсь идти справа от Наты, и так чтобы она была между мной и встречающимися на пути переулками. То есть, подходя к переулку, я замедлял шаг чтобы отстать, а когда проходили, ускорял чтобы идти чуть впереди. И, похоже, Ната тоже это заметила, так как стала менять шаг, проходя мимо переулков. А в одном месте, и вовсе дошло до того что мы остановились не доходя пары шагов до перекрёстка.

— Идём, чего встала? — с нескрываемой злостью рыкнул я, поняв — Ната обо всём догадалась, и, собрав волю в кулак, пошагал дальше.

Зайдя в трактир, бросил взгляд на полупустой зал, и прямиком подошёл к стойке.

— Мне бы комнату на двоих на ночь без столования, — обратился я к человеку, стоявшему за стойкой.

— Два серебряных.

— И купальню.

— Серебряный с человека.

— Хорошо, — я отсчитал три серебряных. — Вот.

— Вот, второй этаж, комната девять, — человек протянул мне ключ с привязанной к нему деревянной пластинкой, на которой было выжжено "Второй" и цифра "9". — Когда купальня будет готова, вам скажут.

— Хорошо, — кивнул я, и махнул Нате. — Пошли.

Зайдя в комнату, я огляделся. Комната была размером три на три шага, с боков были сделаны два широких топчана, вполне пригодные, чтобы спать вдвоём, из-под топчанов выглядывали два сундука. Больше ничего интересного в комнате не было, — и за что спрашивается, дерут два серебряных.

Почти сразу как мы вошли — только и успели оглядеться — в дверь постучали. Открыв, я вместо привычного полового увидел девушку служанку с кипой каких-то тряпок.

— Я постель принесла, — мило улыбнулась она. — Мне застелить или вы сами застелите?

— Застели, — с облегчением и радостью кивнул я — мне почему-то было страшно оставаться с Натой наедине.

Девушка зашла в комнату и стала застилать постели. Когда она заканчивала, пришёл служка и сказал, что купальня готова, и я послал Нату вымыться. Сам-то я позавчера как отмывался после всех этих передряг. Служанка, застелив постель, спросила, не нужно ли чего, фруктов там или вина; на что я сказал, что нет, ничего ненужно, и она ушла.

Ожидая, когда вернётся Ната, я ходил из угла в угол и размышлял как мне себя вести. Отказаться я уже не мог, да и не хотел, так что всё теперь зависело от Наты. А вот что я буду делать, если всё пойдёт, как мне хочется, я не представлял. Нет, что надо делать я знал, но ведь я не бык, чтоб вот так сразу на девушку прыгать, ведь сначала надо что-то как-то, а вот этого что-то как-то я как раз не знал.

Ната вошла в комнату в одной рубахе, неся свои вещи в руках. Я закончил свои метания, встав посередине комнаты в решительной и властной — как мне казалось — позе. Ната положила свои вещи на топчан слева от меня и, наклонившись, одним движением стянула с себя рубашку. После чего повернувшись ко мне лицом выпрямилась, кинув при этом рубашку на положенные ранее вещи. Её груди колыхались, притягивая всё моё внимание. Некоторое время я просто тупо на них пялился, — не-то чтобы я впервые видел голые женские груди, но так близко! — пока не сообразил, что выгляжу глупо, и злость и обида не смыли остатки моего оцепенения.

Сделав шаг вперёд, вытянул руку и взялся за грудь Наты, — в висках застучало, в ушах зашумело как при сильном беге. Ната улыбнувшись, взяла мою руку, разжала её и, положив на грудь так, чтобы сосок был между большим и указательным пальцем, а остальные пальцы ниже с внешней стороны груди, чуть сжала её ими и приподняла руку. Ощутив в руке вес Натиной груди, я, немного постояв так; после чего точно также обхватил и приподнял другую грудь. В висках застучало сильней, а в ушах, будто при встречном ветре шипело, в голове всё как-то помутилось, а перед глазами стояла ложбинка между грудей Наты. Что было потом, я помнил скорее по своим ощущениям, чем по делам, к тому же очень сумбурно. Было хорошо и очень торопливо, но недолго; а кончилось всё тем, что мне как будто кто-то прутом по спине съездил. Всё тело напряглось в сладострастном напряжении, а потом я как будто в воду упал, ничего не ощущая и ни о чём не думая.

Сколько так продолжалось, я не знал, но в какой-то момент я как будто увидел нашу комнату сквозь закрытые веки. Стены мебель, да и вообще всё было из какого-то белого тумана. Стены из довольно густого, мебель из светлого, а Ната из прозрачного и чуть светящегося. Я, заинтересовавшись — это не было похоже на уже привычное для меня истинное зрение, решил посмотреть внимательней, и тут же выскочил из этого состояния.

Ната спокойно лежала рядом, до пояса прикрывшись тонким одеялом. Я тоже некоторое время также лежал, но куча мыслей никак несвязанных меж собой толкущаяся в голове требовала решений и ответов.

— Ната.

— Да господин.

— А это всегда так быстро? А то я слышал как...в общем я думал что всё дольше бывает?

— Вы господин... очень молоды... и торопливы..., поэтому всё быстро и произошло, — Ната говорила с перерывами, подбирая слова, будто чего-то опасаясь. — Но вы можете, не беспокоится, вы справились весьма достойно. Когда станете более опытным, вы сами сможете решать, как долго вы будете это делать.

Я хотел немного полежать, а потом ещё раз овладеть Натой, но как-то незаметно уснул и проснулся только утром.

На уроке биологии, до меня дошло, что я не подумал о том, что Ната может от меня понести, и я должен буду её освободить. Чего не хотелось бы. Только как этого избежать? Ведь не один я холопкой попользоваться захотел, наверняка кто-то что-то придумал, у кого бы спросить?

Так у самой Наты и спрошу — решил я, так как перед ней мне как бы уже стесняться-то нечего. Она ведь от мага — отца близняшек — один раз понесла, а больше то нет. Может, конечно, он ею больше не пользовался, всё-таки она не его холопка была, а купца, но вроде она что-то такое говорила, что, мол, пользовался.

Следующее занятие с близняшками принесло первые плоды. Отловив с утра первого попавшего парня с первого Д класса, я его подробно расспросил о том, как их обучали истинному зрению. Как оказалось, их просто сажали по разным сторонам от лежащих на столах графитовых столбов, и говорили примерно тоже, что и я близняшкам. То, что графит обладает свойством создавать слабые направленные потоки, я уже знал, так что для чего это делается, понять было несложно.

Поэтому на этом занятии я зашёл за спины близняшек сконцентрировал ману в руках и направил на них рассеянный поток маны — создать направленный не получилось. Вследствие чего Арина в конце занятия смогла на несколько мгновений войти в нужное состояние и воспользоваться магическим зрением.

После занятия я переговорил с Натой.

— Ната, ты ведь можешь от меня понести, а можно сделать так чтобы не понесла. И вообще что нужно делать, чтобы женщина не понесла от мужика? — спросил я Нату, выждав момент, когда Верена Демьяновна вышла из кухни.

— Спохватился да? — усмехнулась Ната. — Можешь, не беспокоится, не понесу, — обнадёжила она меня и чуть подождав, добавила. — На этот раз.

Увидев недоумение на моём лице, вздохнула и пояснила.

— Вы господин не девочка, и ваша матушка наверно не рассказывала вам, что женщины могут понести в определённое время, а в определённое не могут. Вам повезло, у меня как раз такое время.

— А как долго ждать следующего раза? — озаботился я важным знанием.

— Три декады.

— Ага, понятно, ладно, пойду, — засуетился я, увидев, что к кухне подходит хозяйка. Хотелось, спросит ещё кой о чём, но пришлось отложить на потом.

Всё складывалось хорошо, так что в школу я шел в приподнятом настроении.

Глава третья "Причинно-следственная".

Подходя к воротам, мы заметили мальчишку, который, заметив нас, подскочил ко мне.

— Господин Дарвел?

— Да.

— Плост велел передать, что ту девку что вы просили сыскать мы нашли, и выследили, где она прячется.

Хотелось собрать всех знакомых пацанов и устроить облавную охоту на душегубку. И я задумался, как это организовать.

— Поздно уже, — Юрка — с которым я шёл — взглянул на темнеющее на глазах небо. — Доброе ли дело — впотьмах шастать.

М... да, — вынужден был согласиться я. — Ничего хорошего. Вот что, передай Плосту, что завтра после уроков, будем ловить девку, так что смотрите не упустите её. И передай, что не помешает пара — тройка шустрых ребят, чтобы точно не сбежала, по полтиннику дам, всё иди.

На следующий день у ворот меня с Юркой — который сам вызвался мне помочь — поджидал сам Плост с тройкой ребят того же возраста что и он сам.

— Здравствуйте господа маги, — шутливо поприветствовал нас Плост, изобразив поклон и снятие не имевшейся у него шапки, но было явно видно, что шутил он с некоторой опаской.

— Здорово Плост, всё готово? — уточнил я.

— Да, вот ребята что ты просил, и там ещё двое будут, так что не упустим.

— Хорошо, давай веди, где она там спряталась?

— Она сейчас на Рыжем переулке зачем-то крутится, пойдёмте.

Идя за Плостом, через некоторое время я стал настораживаться. Шли мы по дороге от школы к Юркиному дому, что само по себе было настораживающе совпадение. Где-то на середине пути ребята Плоста ушли вперёд, чтобы заранее окружить девку.

До дома Соховых оставалось пройти шагов сто, когда я увидел её, она стояла на углу дома, напротив которого я сейчас проходил, и смотрела на меня.

Остановившись, я посмотрел на неё, но она не побежала, а наоборот стала подходить. Я весь подобрался, — я не трус, но я боюсь, всё-таки дважды после наших встреч меня пытались убить.

— Это она? — спросил Юрка, проследив мой взгляд.

— Да, — кивнул я.

— Мне надо с вами поговорить господин маг, — спокойно и даже с каким-то отчаянным бесстрашием в глазах проговорила подошедшая девушка.

— О чём? — насторожено спросил я, не понимая, что она хочет, — ведь она не могла не понимать, что я сейчас её к страже потащу?

— О человеке, который нанял меня с братом убить вас, — ответила она.

— Ну, говори, чего ты там хочешь... — начал я, насторожено кося глаза по сторонам.

— Чтобы убийца моего брата тоже сдох, — с ожесточением выплюнула девушка, перебивая меня.

— Не понял, а я-то тут причём? — с недоумением спросил я. — Ты, что хочешь, чтобы я убил кого-то, а ты скажешь мне, кто меня убить хочет, так что ли?

— Нет, моего брата убил тот же человек что нанимал нас убить вас, — помотала она головой. — И я хочу, чтобы вы сделали так чтобы он умер, мне без разницы казнят его за то, что хотел убить вас, или сами его убьёте, лишь бы он сдох, — распаляясь, девушка говорила всё громче и на нас стали смотреть прохожие. — Я буду делать всё, что вы захотите, буду красть для вас, следить, обманывать, подстилкой вашей буду, только помогите мне отомстить, — тут она и вовсе упала передо мной на колени.

— Хватит, встань, — прикрикнул я на девушку, наклонив голову — было стыдно, как будто это я сам приказал девушке встать на колени передо мной посреди многолюдной улицы.

Девушка замолкла но требовательного взгляда от меня не отвела, открыто показывая что ждёт моего решения.

— Юр, тут харчевни или кабака какого рядом нет? — спросил я Юрку, — не домой же к нему её тащить.

— Есть кабак "У Фрола" тут на соседней улице, — махнул он рукой.

— Держи, — протянул я Плосту обещанные деньги. — Можешь идти, никуда она теперь от нас не сбежит.

— Пошли, — велел я, подбородком указав девке чтоб она шла первой.

Девушка покорно пошла впереди, а мы с Юркои пошли за ней. А зад у неё ничего — был вынужден признать я оглядывая её девичьи стати — да и вообще фигуристая девка.

Придя в кабак, мы сели за стол, что стоял в дальнем углу зала, и я приказал. — Рассказывай сначала, и чтоб было понятно.

— Две декады назад к нам пришёл человек и сказал, что надо убить одного крестьянина учащегося в магической школе, и пообещал десять золотых, — начала рассказывать девушка. — Гнутый сказал, что за десять золотых он и близко к магу не подойдёт. А мужик сказал, что не маг он, а крестьянин, который только первый год учится и ничего ещё не умёт. Гнутый согласился, и когда мужик ушёл — оставив три золотых задатка и амулет — велел пойти и проследить за ним. Мужик оказался подмастерьем в мастерской, что шкатулки делает на Коробеиной улице.

Амулет показал на вас, и Гнутый велел мне заманить вас в переулок, где он на вас и напал. А потом вы убили Гнутого, и я сбежала.

— Я его не убивал, он сам на свой нож напоролся, — на всякий случай отнекался я.

— Когда Гнутый умер, — продолжила она. — Мы не знали, что делать и просидели два дня дома, а потом пришёл тот мужик, узнавать — когда мы вас убьём. Узнав, что Гнутый мёртв, он предложил брату убить вас, пообещал дать дварфов болт и, заплатить двенадцать золотых, к тем трем, что уже дал.

— Мы караулили вас два дня, и когда вы появились, я заманила вас в тот переулок, в котором брат стрелял в вас. Потом мы пошли в оговорённое место, — мужик сказал, что надо будет встретиться в любом случае — и брат велел мне спрятаться. Мужик, когда узнал, что вы только ранены, дал брату два золотых и велел спрятаться в пригороде, а когда брат повернулся чтобы уйти, ударил его ножом. Забрав деньги назад, он ушёл, а я осталась, — тут девушка всхлипнула.

— Брата я похоронила в заброшенном саду, и хотела уйти из города, но на воротах всех похожих девушек останавливала стража, и я побоялась идти, и вернулась в подвал, где мы ночевали, — продолжила она, вытерев слёзы с глаз концом платка.

— Сидя в подвале, я всё обдумала и поняла, что деваться мне некуда. В городе стража поймает, виру присудят и продадут в холопы, и куда попадёшь одним богам известно. В трущобах, такие как я, быстро в публичный дом отправляться, или становятся общими в какой-нибудь шайке. Может, конечно, и повезти, какому-нибудь атаману понравлюсь, и он при себе оставит, но кто знает что лучше. А эта тварь будет жить, и радоваться, — оскалилась девушка. — Лучше уж я его за собой утащу.

— Вот я и решила, что если уж мне суждено стать холопкой, то лучше я сама выберу себе хозяина, и стала искать вас, — закончила она.

— Я правильно понял, что ты ещё и в холопки ко мне напросится, хочешь? — спросил я, на что она кивнула. — А зачем?

— А куда мне идти, и за брата как наверняка отомстить? А ты молодой, с деньгами, и маг к тому же. Да и к холопкам своим хорошо относишься, я видела, как ты им платки на торгу покупал. И враг у нас общий, и ты по любому попытаешься его наказать, — ответила девушка и сглотнула, бросив взгляд, но соседний стол, где какое-то мужик сосал пиво с рыбой. — Вот я и решила рискнуть, вдруг повезёт, и вы с пониманием отнесётесь ко мне. И не на мне бесправной и покорной свою злость решите сорвать, а обернёте её против своего истинного врага.

— Ты есть хочешь? — спросил я.

— Да, — кивнула она. — Вы меня накормите? Я отработаю.

— Хорошо, сейчас поедим и пойдём сдавать тебя страже, — решил я.

— Ты меня не возьмёшь, — с сожалением и какой-то обидой, удручённо вздохнув, произнесла девушка.

Мне почему-то стало её жалко, хоть и пыталась она меня убить, но не сама же.

— Подумаю, — буркнул я.

Девушку хоть и было жалко, но рисковать из-за одного этого жалко мне не хочется. Может она и вправду будет верой и правдой служить, но может ведь и посчитать, что я тоже виновен в смерти её брата, и также попытаться отомстить. Вот если бы знать, что точно вредить не будет, тогда можно было бы и взять, — девка-то была хороша собой, да и я на неё почему-то зла не держал.

Хм... может потребовать, чтобы она в храме мне в верности поклялась — подумал я. Жрецы конечно подношение попросят, но больше то платить не за что не надо — сама в холопки напрашивается — так что может даже выгодней получится, чем на торгу покупать, и надёжней. Только надо бы у кого-нибудь поподробней всё разузнать, да хотя бы у того стражника что меня расспрашивал, уж десятник стражи то должен знать.

Накормив девушку, которую, оказывается, звали Амалия, да и во внешности было что-то сакское, мы пошли искать десятника Быка Вторака Самовладовича, чтобы узнать, что с девушкой делать.

— Здравствуйте Вторак Самовладович, — поздоровался я.

— Здравствуйте господин маг, вы наверно про того убивца узнать хотели что на вас напал, но порадовать мне вас нечем, не нашли мы его, — ответил десятник, которого я нашёл в казармах стражи расположенных сзади городской ратуши.

— Да знаю я, тут девка про которую я рассказывал, пришла и всё сама рассказала. Как оказалась им заплатили за моё убийство, вот я и ищу, к кому мне с этим делом обратится, — пояснил я зачем пришёл.

— А-а, так это тебе в Управу Сыска и Дознания надо, к младшему дознавателю Горемыслу Вершиловичу, он эти делом занимаеться. Ладно пойдём, — махнул десятник, чтоб шли за ним. — Провожу.

— Здравствуйте Горемысл Вершилович, я тут к вам мага привёл, которого на прошлой декаде убить пытались, — поздоровавшись, сообщил десятник.

— Здравствуйте Вторак Самовладович, — поздоровался в ответ дознаватель — кругленький пузатый мужичок, с доброй улыбкой на лице и жестким можно сказать злым взглядом. — Проходите, присаживайтесь, рассказывайте, что за дело привело вас ко мне.

Протолкнув в дверь оробевшую Амалию я велел. — Рассказывай, что мне рассказывала.

— А в каком саду ты брата закопала? — с доброй участливой улыбкой спросил дознаватель, когда Амалия ему всё рассказала.

— Я не знаю, только показать могу, — ответила сжавшаяся в комочек Амалия, и испугано спросила. — А вы его откапывать будете?

— Будем, конечно, не дело это в чужих садах трупы закапывать, — осуждающе качая головой, ответил её дознаватель. — Да и убедиться нам надо, ты же не думаешь, что тебе на слово поверят.

— А можно его на городском кладбище похоронить? — попросила девушка.

— Заплатишь, похоронят, — пожал плечами дознаватель, и девушка умоляюще посмотрела на меня.

— Господин дознаватель, она тут ко мне в холопы просится, куда её теперь? — спросил я.

Дознаватель недоуменно глянул на меня, задумался, а потом сказал. — Господин маг, ваши отношения со своими холопами дознание не интересуют, так что можете с ней делать всё что хотите, после того как обельную грамоту на неё под себя выправите. Так что если хотите её себе взять, идите к судье, засвидетельствуете повинную, и идите с ней к стряпчему. Только мне скажите, где её искать когда потребуеться. Ну а если нет, то сдайте страже, на суде виру наложат, да и либо в холопки продадут, либо на каторгу отправят.

— А можно ещё вопрос?

— Спрашивай, — разрешил дознаватель, но по голосу было понятно, что я ему начинаю надоедать.

— Я как бы не против её в холопки то взять, но она как-то не вызывает у меня доверия; что бы вы мне посоветовали, в храм сводить или к магу обратится, и что про это в законах написано?

— Бери, — после некоторых раздумий посоветовал дознаватель, и пояснил. — Не похожа она на убийцу, воровка она и мошенница, но не убийца, вон даже за брата через тебя мстит. Поэтому клятвы в храме будет достаточно; хоть закон и разрешает применять к холопам по вине "магические артефакты и заклинания принуждения к повиновению", но думаю в вашем случае это будет излишним.

Распрощавшись с дознавателем, мы пошли искать судью, а потом стряпчего, у которого справили обельную девушки. Теперь Амалия была моей холопкой по вине, и куда мне теперь было её вести, опять к Соховым. Надо бы своим домом обзаводиться что ли — подумал я выйдя из ратуши.

Амалию я всё таки отвёл Соховым так как больше было некуда. До близняшек я опять не добрался, только и успел с Поладом Надеивичем переговорить, да попросить поспрашивать — не продаётся ли какой большой но не дорогой дом, на вроде того что был напротив дома самих Соховых. И пора было идти обратно в школу на факультативы.

Глава четвёртая "Расплатная".

А следом потянулись дни сплошных занятий, с утра уроки в школе, после полудня обучение близняшек, вечером чародейство и занятия у мастера Фархада на которые я стал ходить по совету Борислава, — надоело по сусалам получать. Так как бесплатно разрешалось посещать только один факультатив, то за уроки чабоя пришлось платить свои кровные — по серебряному в декаду. И длилось это до середины зимы, когда случилось сразу несколько приятных событий.

Сперва Арина сумела войти в медитативный транс и за два дня научились и остальные близняшки. Вот только чувствовал я теперь себя, будто гороховой похлёбки переел. Так как одна из близняшек теперь постоянно давила на мой источник, а через меня и на источники сестёр, у меня было чувство, что меня изнутри всё время что-то распирает.

Потом из столицы пришла грамотка, и теперь у меня был патент на свою придумку, с которым я отправился к купцу Фалалею Прибыславовичу. Купец хоть и не хотел рисковать деньгами, начиная дело без всех нужных грамот, но подготовился хорошо. Половина мастерской была освобождена и отгорожена, алхимик — который делал мне руны в светильнике — теперь работал на купца; при чём не просто наёмным работником, а компаньоном со своей долей. К тому же были куплены два холопа алхимика, и уже обучены чему надо. С ним я и начал отмечать сие славное событие.

Немного захмелев, я поделился с купцом своей проблемой с пытавшимся меня убить подмастерьем. Дознаватель сказал, что будет суд и на него наложат виру, а что дальше, вдруг он не успокоится, а снова попробует меня убить. Да и Амалия просила, я хоть ей ничего недолжен, но если он умрёт, мне только лучше будет.

Можно кого-то нанять, но денег жаль, тем более, вдруг получится как у него и придётся ещё и виру платить. Вот только не самому же мне его в тёмном переулке караулить, тать то из меня никакой.

— А чего тут думать-то, ты же сказал, что он брата твоей холопки убил, а она — как я понял — на то время свободная была, так что если брат тоже свободный был, требуй в суде зашиты её интересов, и всё, — посоветовал Фалалей Прибыславович.

— И что? Виру заплатит ещё и всё, — непонимающе посмотрел я на него.

— За убийство свободного подданного короны вира в пять гривен налагается, — пояснил Фалалей Прибыславович. — Думаешь, у него столько есть.

— Пойдёт в закупы и сбежит, а не сбежит так всё равно закуп не челядин, в острог не кинут, но мороки будет — замаешься. Амальку-то я при себе хочу оставить, а она просит, чтобы я за её брата отомстил.

— Так проси признание холопом Амалии по вине, а покушение на себя прости. За попытку убийства мага на него всё равно виру наложат, но не такую большую, как могли бы, и в пользу суда — судьи-то они ведь тоже люди с пониманием.

— А понял, — кивнул я и вздохнул. — Только я с ним всё равно не справлюсь, магом то я только называюсь, а на деле — только фокусы показывать и гожусь. Да и вот так взять и убить человека, не знаю, — покачал я головой, понимая, что намеренное убийство человека это не одно и то же что убийство татя в бою. — А вдруг он бежать надумает, я и сделать ничего не смогу.

— Ладно, дам я тебе пару холопов всё сделают, только ты предупреди заранее, когда суд будет, — пообещал купец.

— Эт хорошо, друзья должны помогать друг другу, — я налил себе из кувшина ещё чарочку винца и, откинувшись на стену продолжил. — Может вы мне, ещё и долг простите, а?

— Не-ет, — протянул Фалалей, пьяно помахав передо мной пальцем. — Дружба дружбой, а денежки врозь.

— А если я вам расскажу, на чём можно будет в скором времени хорошо заработать; маги тройную цену давать будут, когда узнают, что мы с господином Станисловом Гарцем сделали.

— Прям так и тройную? — не веря с сомнением переспросил купец.

— Ну... может и не тройную, а может и да. Не разбираюсь я в холопах, — пожал я плечами.

— А что там разбираться то, чем сильней моложе и красивей — тем дороже, — развёл руками Фалалей, и подлил мне вина в чарку. — А что за холопы-то?

— Близняшки. Но только не все, а определённые. Во! — я воздел вверх палец показывая какие слова мне известны, мол знай — с учеником магической школы разговариваешь.

— Ну, близняшки и так дороже ценятся, с чего это маги их будут ещё и в три дорого покупать? — стал выведывать купец.

— А это я вам скажу, только если вы мне долг простите, — хитро улыбнулся я, не поддаваясь на уловку.

— Ну и не надо, всё равно я холопами не занимаюсь, — махнул рукой Фалалей.

— Я вот тоже холопами не торгую, просто жалко, что деньги мимо проплывают, — поделился сожалением я.

— Ну и боги с ними, всех денег не заработаешь, — купец сочувственно похлопал меня по плечу — пару раз зацепив при этом ухо, и предложил. — Давай лучше ещё вина выпьем.

— Нет, вдруг в школу не пустят, и буду я тогда в подворотне спать, — отказался я.

— А ты тогда ко мне приходи, для друга в моём доме завсегда угол найдётся, — предложил Фалалей.

— Нет Фалалей Прибыславович, пойду, — замотал я головой, чувствуя как хмель начинает побеждать меня.

— Погоди, Давай так договоримся. Ты мне рассказываешь, каких близняшек и зачем будут покупать маги, а я — если маги как ты и говоришь, станут близняшек втридорога покупать — тебе долг прощу, — сделал предложение фалалей, удерживая меня рукой.

— Только долг? — уточнил я.

— Только долг, — твёрдо подтвердил купец, и стал меня убеждать, — Ты сам подумай, много ли на них заработаешь, близняшек то раз-два и обчёлся. И дело это не простое, найти, купить, содержать, да цену свою выручить. Денег требует много, суеты ещё больше, прибыль будет неизвестно когда. А ты пару слов скажешь, ни лома не вложив, и с первых проданных близнецов полсотни золотых получишь.

— Ну и долг хорошо, — кивнул я. — Слушай. Близняшки должны быть одинаковыми как две капли воды. Так что, просто рождённые вместе — не подойдут. У них должна быть одна кровь и плоть. А нужны они будут магам, потому что их можно будет делать источниками одного мага. Вот вы сами подумайте, сколько маги заплатят за то, чтобы иметь вместо одного — двух или даже трёх источников.

— А чего раньше-то не делали? — удивился Фалалей, выпятив губу в недоумении. — Выгодно же.

— Так не знали, а вот недавно господин Станислав такой ритуал провел. Вы моих холопок-близняшек видели — во. Так что давайте грамоту, — нагло потребовал я.

— Погоди ты, вот когда близняшки подорожают — тогда и рассчитаемся, вдруг маги не станут близняшек дорого покупать или ещё чего придумают, — притормозил меня купец, и стал заверять. — Да ты не волнуйся, как только подорожают близняшки в три раза — я тебе грамоту и верну.

— Договорились. Только, как только — так сразу, — пригрозил я пальцем Фалалейю.

— Сразу, сразу, — подтвердил развеселивший купец. — Давай выпьем за подорожание близнецов, — подлил он мне вина.

— Давай, — решительно кивнул я.

Продолжил праздновать я у Соховых, а закончил в каком-то кабаке с нашей компанией.

А через три дня пришёл посыльный от стражи и велел, послезавтра утром прийти в суд вместе с Амалией. После уроков зашёл к классному и отпросился на завтра, потом сходил к Соховым и предупредил Амалию, и к Фалалею Прибыславовичу конечно зашёл.

Одев с утра одежду по приличнее и праздничную мантию, зашёл за Амалией, и вместе с ней пошёл в ратушу на суд.

Суд проходил в большой комнате, а не в зале как я ожидал, хотя повинную Амалии вообще в кабинете судьи писарь написал, а судья засвидетельствовал своей печатью.

За большим столом сидел судья, высокий худой мужчина с лицом похожим на морду лошади настолько, что я чуть не заржал как эта самая лошадь. Слева от него сидел писарь — ничем особо непримечательный мужичок. С левой стороны лицом к середине сидел дознаватель, тот самый Горемысл Вершилович к которому я и приходил с Аминой. А справа на лавке сидел мужик лет тридцати, среднего роста, светловолосый, обычный мужик только слегка помятый. По бокам от мужика стояли два стражника, в кирасах и шлемах с бердышами в руках.

Увидев мужика, Амалия уставилась на него горящими ненавистью глазами, хотя как мне показалось, мужику на всё было наплевать. Что нельзя было сказать про меня. Вроде и не первый раз на суде и должен уж немного привыкнуть, но всё равно меня нет-нет да потряхивало: не то от страха, не то от ожидания чего-то. Это как в классе у доски отвечать, — знаешь, что всё правильно расскажешь, но всё равно страшно, само место давит.

Сперва высказался дознаватель, и тут стало всё ясно. Началось всё с того что маг которому подсудимый приходился внуком, погиб при исследовании каких-то руин в "Хребтовых горах". Узнав про это, подсудимый — которого звали Горовым Торопом Ранковичем — подал в суд на наследство мага. Так как по законам Платской Империи, выморочное имущество свободного, в случае отсутствия завещания, передаётся любому ближайшему родственнику, заявившему свои права на наследство в течение полугода, а в отсутствии таковых, имущество отходит короне, — этот самый Тороп решил озаботиться, чтобы тех самых родственников более не нашлось.

Поэтому подсудимый решил узнать, нет ли в городе других родственников, и обратился к чародею, который сделал поисковый амулет. Волосы он достал ранее, когда приходил по какому-то делу в дом мага. Амулет показал, что есть более близкий родственник, и вывел на меня.

Увидев, что я захожу в ратушу с купцом, с которым маг имел дела, подсудимый решил — что мы также жотим завладеть наследством, вернее хочет купец отыскавший меня. Тогда он и решил, что надо-бы меня убить.

Выкрав деньги из залога, оставленного за резную мебель, нашёл и нанял знакомого ему Гнутого. Когда тот не справился, нанял его помощника, которому дал купленный им дварфовый болт. После того как и помощник не справился подсудимый убил его; хотя он убил бы его в любом случае, так как денег заплатить ему у него не было. После подсудимый готовился отравить пострадавшего — то есть меня — но был схвачен стражей.

Потом судья спрашивал хозяина мастерской, в которой работал Тороп; после него Амалию, после неё меня. В конце своего рассказа я обратился к судье.

— Господин судья, я понимаю, что подсудимый не от чёрной души покушался на мою жизнь, а блеск золота затмил его разум, и заставил пойти против родственных уз, и прощаю его. А по сему прошу смягчить ему наказание. В тоже время, подсудимый сам признался что убил свободного подданного короны, о чём свидетельствует его обельная грамота, — потряс я грамотой принесённой Амалией. — Брата моей холопки, на тот момент свободной подданной короны, Убил подло, оставив девушку сиротой вынужденной идти в холопки, чтобы не умереть от голода. И я требую, зашиты её интересов, и наложения на подсудимого обращения в повинные холопы в её пользу.

Услышав мой слова, Тороп с полным изумлением на лице уставился на меня, а вот во взгляде судьи было видно понимание.

В конце судья опросил самого Торопа, после чего объявил приговор.

— Суд считает вину Горова Торопа Ранковича в краже, найме татей для убийства, и убийстве свободного подданного короны, доказанной, и назначает виновному судебную виру в размере двух золотых империалов в пользу суда. Также суд назначает возместить ущерб потерпевшим в полном размере, и приговаривает мещанина Горова Торопа Ранковича к повинному холопству у холопки Гаудиновой Амалии Илидовны. В связи с тем, что виновный с момента выноса приговора считается холопом, обязанности по исполнению наложенных обязательств переходят его хозяйке Амалии Илидовне, холопке свободного подданного короны мага-ученика Кузеньева Дарвела Маркусовича, — объявил решение судья, и громко стукнул молотком.

Амалия сперва было оскалилась, а потом с недоумением посмотрела на меня.

— Чего? — спросил я.

— Так, а как я долги то отдам, у меня ведь ничего нет? — недоуменно спросила Амалия.

— Я за тебя отдам, ты же моя холопка мне за тебя и платить, — пояснил я Амалии, и пошёл к судье за обельной грамотой Торопа.

Забрав грамоту и узнав, куда платить судебную виру, я подошёл к Амалии, поглядывавшей на Торопа, и стоявшему рядом мастеру у которого тот и украл деньги.

— Господин маг, я так понимаю, что это вы будете оплачивать долг этого вора, — обратился ко мне мастер.

— Да уважаемый мастер, — согласился я. — Если я правильно помню, три золотых.

— Да, три золотых империала, — подтвердил мастер.

— Вот возьмите, — протянул я деньги и забрал протянутую мастером грамоту, даденую ему судейским писарем.

— До свиданья господин маг, — попрощался он.

— До свиданья, — попрощался в ответ я.

— Пошли, — кивнул я Торопу на выход из комнаты, в который стража затаскивала какого-то мужика бродяжного вида.

— У тебя дом то есть? — спросил я Торопа, когда мы вышли из ратуши.

— Есть в пригороде, — глянув на меня исподлобья, буркнул он.

— Ну, веди, — велел я, и махнул Фалалейевым холопам, чтоб шли за нами.

Вот, и зачем я попёрся в этот пригород, прибили бы козла где-нибудь и дело с концом, так нет — попёрся. До дома Торопа мы добрались, отмотав три версты по мощёной дороге и с полверсты по обычной земляной. Вообще-то я не неженка, на селе вырос, и пешкодрапом меня не испугать, но по камням мне столько ходить не приходилось, и ноги гудели как струны на ветру, а нам ещё обратно столько же проити надо будет.

Дом был обычный четырёхстенный деревянный сруб, крытый дранкой, хоть и довольно старый, но на вид вполне себе крепкий. Пройдя через узкий двор между домом и сараем, мы вошли в дом.

— Тороп, ну что, большую виру суд присудил? — спросил женский голос, как только мой новоиспечённый холоп открыл входную дверь.

— Похолопили меня, — ответил Тороп.

Я зашёл в избу вслед за её хозяином.

— А с нами что будет? — упавшим голосом проговорила высокая статная женщина, стоявшая рядом с Торопом.

Кроме женщины, похоже, жены Торопа, в доме были двое мальчишек лет пяти и десяти. В остальном ничего интересного в доме не было, стоит он в пригороде, богатств в нём нет, а баба с детьми есть, и владение им ничего кроме мороки мне не принесёт. Не было бы у Торопа никого, продал бы его да деньги какие-никакие получил, а так... баба с детьми ведь ни в чём не виноваты.

— Не знаю, вас никто не холопил, так что можете уйти, — покачал головой Тороп.

— Да куда мы пойдём то? — растеряно развела руками женщина.

— Никуда, здесь останетесь, — сказал я женщине и, развернувшись к двери бросил через плечо. — Попрощайся с семьёй Тороп, да возьми что на первое время надо. Мы во дворе подождём.

Я вышел на двор, на душе было как-то гадко как тогда с татями, вроде всё правильно, но всё равно противно.

— Когда выйдет, — велел я Фалалейевым холопам, думая — не плюнуть ли мне на всё и просто уйти, но не находя для этого достойного повода.

Торопа долго не было, и я уже хотел поторопить его, так как ждать было просто невыносимо как тягостно, но он сам вышел. Подойдя ко мне, Тороп хотел что-то сказать, но один из холопов стукнул его по голове поленом и он оглушённый упал на землю. Подхватив под руки, холопы затащили его в сарай.

— Всё господин маг, можете сами посмотреть, — сказал один из холопов, когда спустя какое-то время вышел из сарая.

— Сходи, — бросив злой взгляд на Амалию, велел я ей, чтоб она тоже убедилась; сам то я магическим взором сквозь стенку сарая видел, как тухнет аура Торопа. Зайдя в дом, я под недоуменным взглядом женщины прошёл к столу и положил на него горсть медных монет.

— На похороны, — пояснил я и быстро вышел.

— Тороп, — послышался из-за закрытой двери тихий возглас женщины.

Обратно шли молча. Я смотрел под ноги, Амалия шла за мной, и её я не видел, а холопы, шедшие впереди, иногда оборачивались, и бросали на меня взгляды которые я не понимал: толи осуждали за жестокость, толи за слабость, а может чего спросить хотели. Неважно. Главное было в том что бросали, и от этих взглядов на душе мне становилось только гаже.

— Вот, держите на пиво, — протянул я мужикам по десять дар, когда им надо было сворачивать в другую сторону, чем нам с Амалией.

— Благодарствуем господин маг, до свиданья, — попрощались холопы.

На душе было погано, и когда в конце улицы я увидел кабак то, не раздумывая завернул в него. Сев за стол заказал служке кружку пива.

— Хозяин, а можно и мне? — спросила Амина, смотря в стол.

— Чего?

— Хмельного.

— Хочешь отпраздновать? — зло усмехнулся я.

— Нет, — покачала головой Амина. — Я думала, что когда отомщу за брата, мне станет легче, но легче не стало. Брат отомщен и может покоиться с миром; вот только раньше я жила ради мести, а ради чего мне жить теперь?

— Ради служения мне, надеюсь, ты не забыла своё обещание.

— Нет хозяи, помню, и не отказываюсь от него.

— Вот господин маг ваше пиво, — служка, подобострастно улыбнувшись, поставил передо мной кружку с пивом.

— Принеси ещё одну, — велел я пареньку.

— Сейчас принесу.

Служка убежал за пивом, явно надеясь получить от мага с девушкой пару ломов заслужных*.

— Завтра сходим в храм богини Фемиды, и ты принесешь мне клятву верности.

— Как скажите хозяин.

Дальше мы сидели молча, уставившись в свои кружки, и думая каждый о своём; пока пиво не кончилось.

Время подходило к вечеру, и я, отпустив Амалию, пошёл в школу, — может, на занятия у мастера Фархада успею.

Прежде чем идти в храм, пришлось зайти в денежный дом "Доромир" и взять двадцать золотых, — денег то у меня совсем не осталось. После чего вместе с Нежданой и Амалией отправился в храм.

Храм Фемиды стоял на Храмовой площади и представлял собой квадрат из гладких цилиндрических колон поддерживающих двух скатную почти плоскую крышу. За колонами были ровные, без каких либо украшений стены, в которых был только один главный вход.

После ослепляющей белизны колон и стен храма глаза не сразу привыкли к царящему в нём полумраку, поэтому мы несколько замешкались на входе. Впрочем, ни кому не помешав, — двери были довольно широкими, а народа всего два человека.

Главный зал занимал половину всего храма и проходил по его середине, слева и справа от входа в боковых стенах были двери, а дальше вдоль стен стояли такие же как и снаружи белые колоны. В дальнем конце зала стояла статуя богини.

На простой короткой лавке лежала длинная подушка, на которой и сидела Фемида. Первым что бросалось в глаза был обоюдоострый меч богини, который она держала в правой поднятой руке; направленный остриём в небеса и обращенный плашмя к входу, он светился слабым, но хорошо видимым в полумраке белым светом. В левой вытянутой руке были весы, чаши которых тоже немного светились; как и лученосный обод на голове. Перед статуей богини была статуя змея с распушённым капюшоном, склонившим голову над лежавшей перед ним книгой.

В середине зала на полу была огромная печать, в центре которой стояла колона из светящегося воздуха.

— Приветствую вас в храме богини правопорядка Фемиды. В случае если вы поведаете мне причины которые привели вас сюда, то я, возможно, смогу помочь вам быстрее прийти к пониманию правильного порядка ваших дальнейших действий. — Всё это неожиданно оказавшийся рядом с нами жрец проговорил на одном дыхании.

— Эм... я вот девушек привёл, чтобы они мне клятву верности принесли, — промямлил я поражённый величественностью храма.

— По подробней пожалуйста, по каким причинам девушки должны по вашему мнению принести вам клятву верности?

— Так это, Амалия в холопки просится по вине, а с Нежданой у нас ряд заключён.

— Какой ряд?

— Что она идёт под моё начало в мою свиту мага, вот, — я протянул пособнику — принятому мной сначала за жреца — прихваченные с собой грамоты.

— С холопкой Амалией всё ясно — "Клятва верности служения". Что касается госпожи магессы Нежданы, то мой долг предупредить вас что, в случае если госпожа магесса Неждана была вами принуждена к принесению клятвы, то действие клятвы скорее всего будет изменено. — Пособник вернул мне грамоты.

— Я её не принуждаю, она может и отказаться, просто так положено, — постарался я заверить служителя богини, и глянул на Неждану.

— Я согласна, меня ни кто не принуждает, — в свою очередь девушка подтвердила мои заверения.

— Каждый ритуал принесения "Клятвы верности служения" стоит один золотой империал. Плату за ритуалы и добровольные пожертвования принимает казначей храма. Вам следует пройти вон в те двери, пряма за ними будет кабинет казначея. — Объяснил мне пособник, где тут местный кровопийца обитает. — После я провожу вас в зал клятва приношения.

— Если хозяин не против, то я хотела бы принести "Клятву преданности служения", — высказала своё пожелание Амалия молчавшая до этого.

— Да я не против, — согласился я. Чего мне против то быть, клятва преданности сильней клятвы верности.

— "Клятва преданности служения" стоит тридцать серебряных империалов, — сообщил пособник. И как это у него только получается — подивился я глядя на пособника — говорить настолько равнодушно, что создаётся впечатление что со статуей разговариваешь; а он к тому же за весь наш разговор и не шелохнулся ни разу.

Сходив к казначею, я заплатил два с половиной золотых, и пожертвовал храму ещё один золотой. После чего пособник отвел нас в комнату, где Неждана принесла мне клятву. В комнате была печать в виде восьмёрки, в один круг встал я, в другой Неждана, после чего девушка по пергаменту зачитала клятву и условия заключённого нами ряда, жрец объявил — что клятва принята. Потом мы все вместе перешли в другую комнату с немного отличающейся печатью, где мне принесла клятву уже Амалия. Что интересно, я отчетливо видел, что жрец направляет к печатям свою магическую энергию, но работу самих печатей рассмотреть не смог.

Глава пятая "Родственная".

На следующий день, после уроков, я отправился сначала: в ратушу, — где нашёл помощника нужного мне судьи, который вписал меня как претендующего на наследство; а потом потопал по узнанному у помощника судьи адресу, — посмотреть на дом который может мне достаться.

Пройдя ворота в Старый город, заприметил лоточника с пирожками, купив пяток пирожков с мясом и капустой — которые лоточник завернул в плетёнку из рогоза — я пошёл дальше, с удовольствием жуя сочный пирожок. Кто бы знал, как мне надоела школьная еда, салаты из сырых овощей и соки из травы; но, видите ли, они полезны для развития мага и ускорения восполнения маны. Вот только я мужик, мне мясо нужно.

Дом находился на стыке благородного и купеческого кварталов. Небольшой двух этажный дом, сложенный из серого камня, выглядел довольно добротным. Лепнина по карнизу и резьба по камню придавали дому богатый вид, а обилие внедрённых плетений намекало на принадлежность хозяина к магам. Высокая черепичная крыша несколько смягчала некую общую угрюмость дома и придавала ему толику изысканности. Осмотрев дом снаружи, и заметив, что в доме явно кто-то живёт, решил попытать счастье осмотреть его и изнутри.

— Здравствуйте господин маг, — поздоровалась со мной, открывшая дверь — как только я в неё постучал — девушка, как будто ожидавшая меня.

— Здравствуйте, — поздоровался я, рассматривая девушку. Рыжие волосы в лучах заходящего солнца казались огненными, а розовые губки блестели, как будто были покрыты лаком. Чуть розовые щёчки наоборот были бархатно матовыми. Глаза тёмно-зелёного цвета с непонятным мне выражением узнавания смотрели на меня. Остальное скрывал плащ, в котором вышла девушка.

— Это дом мага Морояр Новака Кашаритовича? — спросил я, наконец, поняв, что тупо стою и пялюсь на девушку.

— Да, — спокойно ответила девушка.

— Вы ведь знаете что он погиб? — спросил я и, получив в ответ кивок продолжил. — Я как оказалось его родственник, и подал в суд на признание права наследования. И вот решил зайти посмотреть, любопытно мне стало, как маги живут. Когда ещё суд будет, а посмотреть хочется сейчас. Может, вы пустите меня посмотреть?

— Проходите, — разрешила девушка, и отступила назад, пропуская меня.

Прихожая была небольшой, но сразу было видно, что это дом весьма богатого человека. В углу справа стоял шкаф закрытый отполированными и залакированными дверцами, в левом дальнем от входа углу стоял столик на резных ножках, покрытый светло коричневой скатёркой. На стене висело зеркало в резной оправе, на потолке магическая лампа в виде трёх переплетённых стеклянных рогов. Пол был сложен из маленьких дощечек тёмного дерева, стены закрыты широкими досками из светлого дерева, а потолок вообще затянут светло-голубого почти белого цвета тканью.

Девушка, закрыв дверь, подошла к шкафу и повесила в него скинутый плащ, а я уставился на неё широко раскрытыми глазами, — такого я ещё не видал. Довольно высокая фигуристая девушка была одета в платье, какое обычно носят горничные в богатых домах. Только оно было не коричневым как обычно бывает, а из чёрного блестящего бархата с кружевом на вороте и рукавах, и сшито оно было как-то уж чересчур. Подол был широкий и настолько короткий, что были видны ноги до колен, верх платья не просто облегал тело, а обтягивал его, да ещё так хитро сшит был, что немаленькие груди девушки торчали на манер этаких таранов. На ногах были одеты серого цвета чулки, и черные кожаные туфли с большими атласными бантиками. Получалась не горничная, а большая и очень привлекательная кукла, которой так и хотелось поиграть.

— Если вас не затруднит, снимите пожалуйста сапоги, я буду вам очень признательна, — проговорила девушка, тем самым оторвав меня от весьма фривольных мыслей. Сняв сапоги и оставив их на придверном половичке, я прошёл дальше.

Дальше шла гостиная с двумя резными креслами большим диваном крытым светлой тканью и чайным столиком с рисунком мозаикой в виде куста роз. Ещё на первом этаже были кухня и комната для слуг.

— А ты давно работаешь в этом доме? — спросил я, когда мы поднимались на второй этаж.

— Хозяин купил меня два года назад, — ответила горничная.

— Значит ты холопка, а звать тебя как? — решил я узнать её имя, а то как-то неудобно себе чувствую, не зная как позвать.

— Да, урождённая холопка. Зовут меня Аполинария, но хозяин звал Поля, — представилась девушка.

На втором этаже был кабинет мага с запертой дверью, и две спальни, самого мага и для гостей. В спальне мага были шкаф и кровать; и если шкаф был, как и виденный в прихожей, то кровать я сразу и не признал. Кровать была просто огромной мах с четвертью(2м) на два(3.2м), и больше походила не на спальное ложе, а на поле битвы. Страстной естественно. По углам кровати стояли резные столбики, на которых лежали перекладины. С перекладин свисали тонюсенькие прозрачные занавеси, перехваченные атласной лентой завязанной красивым бантиком, а сверху между ними было натянуто полотно светло голубого цвета, с вышитой на нём белой райской птицы несущей зелёную ветку.

Осмотрев второй этаж, мы стали спускаться вниз, и я спросил. — Поля, а почему ты так легко меня впустила, вдруг я тать какой и наследником только притворяюсь?

— Вы очень похожи на хозяина, господин маг, — пояснила Полина своё доверие мне, а я понял, что не представился.

— Я Дарвел, — представился я и, обернувшись, увидел взгляд Полины направленный на два оставшихся у меня пирожка полный сожаления и даже какой-то обиды, но увидев, что я повернулся, девушка улыбнулась, — только улыбка получилась извиняющейся. От этого её взгляда мне стало стыдно, будто я у ребёнка печатный пряник отобрал.

— Хочешь, возьми, — протянул я пирожки.

— У меня нечем заплатить, — отказалась Полина, отдёрнув протянутую было руку.

— Так возьми, — вытянул я руку дальше.

— Спасибо господин Дарвел, — поблагодарила меня Полина, аккуратно взяв пирожки и прижав их к своей большой груди — меня бы так прижала, я бы её этими пирожками до смерти закормил.

Благодарный взгляд девушки — что может быть приятней для мужчины, разве что восхищённый взгляд.

— Денег нет, а на что ты тогда живёшь? Тут ведь в Старом городе никто и отбросов бесплатно не даст; во всяком случае, так люди говорят? — с некоторым недоумением спросил я.

— Когда стало известно, что хозяин погиб, у меня ещё были деньги. И я купила на них крупы подешевле, чтоб хватило до тех пор, когда суд решит, кому отойдёт дом и имущество, то есть и я, — пояснила Полина.

— Значит, кроме каши у тебя ничего нет, — проговорил я, размышляя, на что Полина промолчала, но по её виду стало понятно — что так оно и есть.

Развязав кошель, достал деньги.

— Вот возьми, — протянул я пять серебряных.

— А если наследником признают кого-то другого? — спросила Полина, но деньги взяла.

— Да я вроде пока один, но нет — так нет; а вдруг ты от недоедания заболеешь, леча тебя потом больше истрачу, — несколько сумбурно пояснил я свою щедрость. Когда вышли на крыльцо на улице уже были сумерки, и я поспешил распрощаться — пора было бежать к мастеру Фархаду на тренировку..

— До свиданья Поля.

— До свидания господин Дарвел, — мило улыбнулась мне Полина.

Дом мага хоть и был богатым, но мне не очень-то и подходил, если всю семью привезти, да и девчонок моих, то тесновато будет; и в школу ходить далеко; да и сбор говорят в Старом городе в три раза больше чем в "Большом". Поэтому на следующий день после занятий я зашёл к Соховым и, узнав о продажных домах, пошёл смотреть их.

Дома, в общем, все были хорошие, но один просто запал в душу. Двух этажный дом из серого камня с примыкавшей с торца башней, и высокой черепичной крышей украшенной флюгером, и каменными горгульями по карнизу, прямо навевал образ жилища могущественного мага. Дом имел довольно большую прихожую, где-то пять на шесть шагов; из которой двери вели в: гостиную, зал, и две комнаты для прислуги. Из гостиной можно было пройти в столовую, из которой в свою очередь можно было попасть на кухню. Из зала шёл коридор к лестнице на второй этаж, расположенной в примыкавшей к дому башне, в этот коридор выходила и дверь в купальню, а также две двери в пустые комнаты.

На втором этаже было десять одинаковых комнат, двери которых выходили в общий коридор.

Стоял дом в пяти минутах быстрой ходьбы от школы, в спокойном квартале зажиточных ремесленников, и отлично мне подходил. Только цена кусалась, за дом просили аж четыреста золотых империалов. Осмотрев дом, я тяжело вздохнул — с моей сотней тут делать нечего. Решив ещё раз хорошо подумать — а нужен ли мне дом — я вернулся в школу.

Уроки закончились, и я, выйдя на улицу, собирался повернуть к общежитию, как услышал окрик отца. — Дарвел.

— Отец, — подскочив к отцу, я обнял его, как же я оказывается соскучился, даже на ребят наплевать — пусть глазеют, а я ещё смеялся над другими.

— Ну-ну, соскучился, я тоже, — потрепал отец мои волосы.

— Здравствуй отец ты один? — спросил я, — тоска по матери колыхнулась где-то в глубине, угрожая неудержимой волной захлестнуть сознание.

— Здравствуй сын. Нет, мать тоже приехала, устала с дороги и осталась в трактире, — ответил отец, с усмешкой разглядывая меня.

— Ага. Тогда я сейчас учебники в комнату заброшу, и пойдём, хорошо? — кивнул я и, получив в ответ такой же кивок, понесся в общежитие.

Бегом взлетев на второй этаж — где была наша комната — и, кинув учебники на свой топчан стрелой выскочил из неё, по пути чуть не сбив Арнольда.

— Ну что идём? — спросил я, подойдя к отцу.

— Идём, — кивнул отец.

— Ну как ты тут, как учёба, справляешься? — спросил отец, ведя меня в трактир.

— Справляюсь, не всё конечно на отлично, но неудов нет, а так всё хорошо, ребята с которыми я комнату делю, попались отличные, Так что, всё у меня хорошо, — ответил я и в свою очередь спросил. — А у вас там как, всё в порядке?

— Да у нас всё хорошо, урожай собрали, правда эльфийская пшеница дала меньше чем ожидали, но зато какие ароматные булочки получаются из её муки, — отец прикрыл глаза, видимо, вспоминая эти самые булочки. — Приедешь — сам попробуешь. Ни кто не болел, не мы не скотина, так что всё у нас хорошо.

Так переговариваясь обо всём и в общем, мы и дошли до трактира да поднялись в комнату снятую родителями.

— Ма, как я по тебе соскучился, — обнял я мать, вставшую при моём появлении.

— И я по тебе сынок, тоже скучала, — мать погладила меня по голове.

— Ну как ты тут? давай садись вот сюда, — показала она на топчан, с которого только что встала, и сама на него обратно села, а я сел рядом.

— Давай рассказывай как ты тут? — велел отец, усаживаясь на топчан напротив.

— Ну, по первости было трудно, где чего никто не знает, носились все как угорелые, а потом все всё разузнали, и всё наладилось, — начал я рассказывать о своём житье-бытье здесь. — Учусь я на "Хорошо", неудов нет, уже пять заклинаний изучил. Особенно мне артефакторика нравится, и я даже свою придумку сделал, и в Управе Надзора и Регистра на неё грамоту получил. Вот теперь с одним купцом дело на долях имею, мастерскую, где магические светильники делают, и другие вещи, где мою придумку использовать можно.

— Дело? С купцом? Хе, — отец удивлённо глянул на меня и в его глазах мелькнул отблеск гордости.

— Ещё я холопов купил, четырёх девочек близняшек с матерью, — продолжил я, отведя взгляд чуть в сторону — вспомнилась ночь с Натой в таверне, и мне отчего-то стало чуточку стыдно.

— А для чего сынок ты их купил? — вкрадчиво спросила мать. И я понял, что она меня в чём-то подозревает, хотя понятно в чём — в непотребстве каком-то с близняшками.

— Так я с магом одним познакомился, а он ритуал придумал по обретению нескольких пигильяров. Это так привязанные к магу существа называться, что ману ему помогают собирать. Раньше-то только один пигильяр можно было иметь, — начал я объяснять, что близняшеки для дела куплены были, а не для непотребства. — Вот я близняшек и купил, чтобы этот новый ритуал пройти, а они ещё и слабыми магами оказались. А мать их..., неправильным мне показалось разделять семью. Так что теперь у меня четыре мага-пигильяра, а это, о-го-го какое подспорье в учёбе и развитии дара, а в будущем, когда выучатся немного, ещё больше будет.

— А это неопасно было? — обеспокоилась мать.

— Да нет, получилось — хорошо, не получилось — так ничего страшного, не стали бы просто близняшки моими пигильярами и всё, — успокоил я мать, хоть самого так и передёрнуло от воспоминаний.

— А потом меня убить попытались, — продолжил я свой рассказ.

— Кто? — резко нахмурившись спросил отец.

— Да за что это тебя сынок? — обеспокоенно встрепенулась мать.

— Да какой-то бродяга ножом пырнуть пытался да амулет защитный спас, а он, поскользнувшись на свой нож сам и напоролся, — легкомысленно пожал плечами я, не желая излишне тревожить мать.

— Потом какой-то парень из арбалета в меня дварфовым болтом стрелял да промахнулся малость, только в бок ранил, — не стал я при матери упоминать, что мне сильно повезло, что так легко отделался — зачем её опосля дела зря беспокоить. — Тут Юрка — мой одноклассник — подбежал и тот парень сбежал. Правда потом выяснилось, что его наниматель зарезал, и ничего бы мы не узнали, если бы его сестра не решила отомстить за брата. Амалия нашла меня и всё рассказала да в холопки по вине ко мне попросилась, только просила, чтоб тот наниматель умер.

— А убить меня пытались, оказывается, из-за наследства. Тут маг один умер, а завещания не оставил, — глянув на мать, я увидел как она вздрогнула услышав о маге. — Вот один наследничек решил проверить — нет ли других наследников. И узнав — что я тоже родственник мага, и увидев — что я ходил в ратушу, решил от меня избавиться, дабы всё наследство ему одному досталось. Его судили и повертали в холопы, а я сделал так, чтобы он умер. Вот теперь жду суда, что решит, кому достанется наследство мага — дом в Старом городе.

— А с девушками как тут у вас, не нашёл ещё себе какую-нибудь невесту? — как-то быстро и невпопад спросила мать.

— Да нет, не нашёл, — ответил я, про себя подумав, — что-то тут не то, здесь родственник маг отыскался с немалым наследством, а родителям будто и неинтересно, вон про невест выспрашивают. — До невест ли, при такой кутерьме, иной раз бежишь и не помнишь, куда и зачем.

Больше о маге наследстве и попытке меня убить мы не разговаривали, — родители не спрашивали, а я не хотел портить встречу, явно матери этот разговор чем-то неприятен. Засиделись мы допоздна, и я решил не уходить в общежитие, а остаться в трактире до утра. Поужинав с родителями в зале трактира, где я заодно договорился с трактирщиком о съёме комнаты, поднялся с ними обратно в их комнату.

Наутро, поужинав, я собрался в школу, и отец решил меня проводить.

— Дарвел, нам надо поговорить, давай зайдём вон в тот кабак, — проговорил молчавший до этого отец, когда мы прошли половину пути до школы. — Если есть время.

— Да есть чуток, уроки только через полчаса начнутся, — ответил я, и мы зашли в кабак.

Устроившись за дальним столиком, отец, чуть помолчав, стал говорить, уткнувшись взглядом на свои руки. — Понимаешь сынок, этот маг, он твой настоящий отец.

От такой новости у меня глаза на лоб выскочили, и я, заикаясь, спросил. — К...как это?

— Твоя мать была у него служанкой-холопкой, — стал рассказывать отец. — Ты уже взрослый, и понимаешь, что это значит.

Ещё бы — в голове мелькнул образ полуобнажённой Наты.

В общем, она сбежала от него, — продолжил отец. — Тогда мы и познакомились. Она искала с кем бы из города уехать и попросилась к нам. Одной-то страшно — девкой-то она была красивой, всякому ухарю лестно было бы позабавиться, да и на лошади всяко быстрее удирать, чем пешком. Отец, тогда как раз нанялся на службу к сэру Беримиру, и мы уезжали. Пока ехали, мы с ней подружились, и она все рассказала мне: и про издевательства мага, и про пытки — что ей приходилось испытать, и про то, как она решилась бежать. Когда приехали в село то обратились к имевшейся там лекарке Варваре, и она дала матери снадобье, которое должно было помочь скрыться от мага. А когда через пять декад маг так и не появился, мы решили пожениться, и только потом выяснилось, что она уже непраздна была.

— Вот так вот Дарвел, — отец поднял на меня глаза, в которых чувствовалась тревога.

— Ну и ладно, всё равно он мёртв, так какая разница кто настоящий отец, я всё равно люблю вас, тебя и матушку, — пожал я плечами, и отец улыбнулся. Вот только... только, мне не было это так безразлично как я старался показать чтобы не расстраивать отца зря — ведь я его правда любил. Я ведь и раньше что-то подобное подозревал, просто верить не хотел, даже когда некоторые одноклассники в открытую делали прямые намёки на моё происхождение. Только волновали меня не одноклассники, а то, как суд на это посмотрит; похолопить то меня нельзя, а вот как с наследством и матерью всё обернётся, если на суде выясниться что она беглая холопка мага.

— Дарвел, ты про это лучше с мамой не говори, и когда дом получишь, то посмотреть не приглашай; она, конечно, придёт чтобы тебя не обидеть, но ей это неприятно будет, — попросил отец, на что я фыркнул.

— Отец, ну я чай не совсем дурак, разумения малость имею, — немного возмущено проговорил я.

— Ну, хорошо иди тогда, а то на урок опоздаешь, — напомнил мне отец.

— Ладно, я после уроков приду холопок своих покажу, — предупредил я отца и бегом помчался в школу — мне ведь ещё надо было в общежитие за учебниками зайти.

На урок я всё-таки успел, но только потому, что учитель геометрии, не пришёл в класс как обычно сразу после второго звонка, а где-то задержался. После уроков я отправился к Соховым за девчонками.

Поздоровавшись с Веренои Демьяновнои, велел Нате собирать девчонок и самой с Амалией собираться, а сам сел в уголок и стал наблюдать за поднявшейся суетой. Ната достала из сундука рубашки и юбки, которые близняшки одели за занавеской, приделанной в углу. Рубашки были девчонкам малость великоваты, видать покупались на вырост, из тонкого белого полотна с красной вышивкой, такие носят зажиточные крестьянки или не очень зажиточные горожанки. Юбки до пола из тёмно-синей шерстяной ткани по низу имели две белые полосы, тоже были не из дешёвых и носились обычно на выход, правда, девчонкам пришлось подтягивать их повыше, чтобы по полу не возились. Интересно откуда это у них такие рубахи с юбками? — мелькнула у меня мысль.

— Ната, а откуда у вас эти рубахи с юбками? — спросил я, подозрительно щуря глаза.

— Так Игнат Мелорадович перед походом дал, видимо хотел перед друзьями богатством похвалится. Девчонки ведь мои у стола прислуживали, когда купец пиры устраивал. Ну а когда нас продавали, то хозяйка видимо забыла отобрать, а я промолчала, — пояснила Ната происхождение вещей.

Потом из сундука были вытащены женские кофты из светло-серой шерсти, — той самой, что мы на торгу купили — с вывязанным рисунком в виде мелких вертикальных полосок-цепочек. Судя по тому, что такие же полоски были и на кофте Наты, то она их похоже и вязала. Далее были вытащены, простые шерстяные платки, но я велел повязать купленные у гоблина, чему девчонки, конечно же, обрадовались. В конце были одеты тулупчики и прошавайки с галошами.

А ничего так получилось, на простых холопок девчонки не очень-то и похожи, — подумал я, разглядывая близняшек, — скорее на небогатых свободных горожанок или дочек больших холопов побогаче.

Сама Ната оделась скромней, в общем, всё то же самое, но всё самое простое без вышивки и украшательств, ну и поношенное конечно. А вот Амалия выглядела сушей оборванкой, всё короткое изношенное, то самое платье, в котором она меня заманивала, а поверх старый войлочный плащ, на ногах старые валенки, на которые были надеты кожаные поршни.

— Всё господин мы собрались, — подошла ко мне Ната.

— Ну, пошли тогда, — выдохнул я вставая, беспокоино мне было — как родители к .

Мы вышли и пошли к трактиру, в котором остановились родители, я впереди, за мной Ната с Амалией, а сзади близняшки. Идя по улице, я в очередной раз глянул на Амалию и задумался, не купить ли ей что-нибудь подобротней, но решил, что это подождёт, да и зима скоро кончится. А вот на лето что-то надо будет купить обязательно. Придя в трактир, поднялись на второй этаж, и я постучал в дверь.

— Кто там? — раздался голос отца.

— Па это я, — открыл я дверь, и велел девчонкам. — Заходите.

— Это — Афина, Амина, Алина и Арина — мои источники, — представил я близняшек выстроившихся вдоль стены.

— Ната — их мать, и Амалия — я про нее говорил, — показал я на Нату с Амалией, также стоявших у стены.

Родители конечно начали спрашивать, как они в холопах оказались, как им живется, ну и прочее. Мне стало скучно и я, отведя в сторону Арину — самую сообразительную и старательную из близняшек — начал учить её плетению "Шар Света". Позже отец предложил спуститься вниз и попить пивка, мать осталась с моими холопками в комнате.

— Им надо поболтать о своём, женском, — пояснил мне отец, когда мы спустились вниз.

Отец взял пиво, а я бокал вина — которое служанка обозвала неплохим — и жареных свиных рёбрышек. Вино и правду было именно не плохим, но и не хорошим, так средненькое. Кое-что я уже в этом понимал, всё-таки, как-никак не раз пробовал разные вина с Арнольдом и Юркой.

Вскорости, в зал спустились и мать с девчонками, хотя Нату трудно назвать девчонкой, но если вывести среднюю арифметическую то можно. Мать была чем-то довольна — чем я так и не понял — и предложила поужинать вместе. Вместе так вместе, сдвинули столы и сели, неторопливо с удовольствием поужинали; только Амалия сидела тихо-тихо и без аппетита копалась в своей миске. Ну, оно и понятно, — мать весь вечер бросала на неё недобрые взгляды, тут конечно весь аппетит пропадёт.

После ужина отправил девчонок обратно к Соховым, а сам остался с родителями, — завтра они уезжали домой.

Родители уехали, а у меня потянулись нудные дни учёбы.

Глава шестая "Платяная".

— И так сегодня мы начинаем учить седьмое в этом году заклинание "Кристаллический Щит Земли", в просторечии просто щит земли, — Игорь Игоревич как обычно сидел с полу прикрытыми глазами и вещал нам. — Это один из простейших щитов, если не самый простой, и его обязан знать каждый маг. Как и большинство заклинаний, щит земли имеет как достоинства, так и недостатки. Достоинство в том, что он: прост, быстр в создании, и универсален — то есть защищает от большинства магических и физических внешних воздействий. А недостатки в том, что он имеет привязку к пространству, — то есть после активации его нельзя сдвинуть. Есть, конечно, мобильные разновидности, но они в движении впустую расходуют довольно приличное количество маны. Также к недостаткам можно отнести отсутствия преимуществ перед любыми магическими воздействиями, следовательно, расход маны у щита будет равным или — что чаше бывает — большим, чем расход на воздействие. Да Кирил я слушаю.

— А отчего он может защитить, то есть, какого он класса, — встал из-за парты Кирил, невысокий плотный парень.

— Класс зависит от плотности плетения образцовой ячейки, и плотности энергетических потоков, то есть количества магической энергии на единицу площади. Но больше чем четыре Б такой шит не делается, трудно и не эффективно, — объяснил ИИ. — Что-то ещё? нет, тогда продолжим. Это плетение состоит из семи основ наполненных маной стихии земли и относится соответственно ко второй степени сложности. Ну а теперь приступим к самому плетению, переходите на магический взор и запоминайте расположение основ.

Несмотря на то, что я при родителях старался показать что, то, что отец мне не родной, а мать прижила меня, будучи холопкой, меня, нисколько не волнует, — это было не так. Нет, отца я любил по-прежнему, волновало меня совсем другое — близняшки. Ведь я мог оказаться в таком же положении что и они, да и Ната делит со мной ложе не по великой любви. Нельзя сказать — что я этого раньше не знал, но всё это было каким-то далёким, и вроде как ко мне не относящимся. С другой стороны, изменить что либо, я теперь уже не могу, да и не хочу. Ведь разорвать связывающую меня с близняшками связь, можно только убив соответственно меня или близняшек; на что я, конечно, пойти никак не могу. А без источника я приличным магом нескоро стану. Отпустить, а потом нанять как работников, тоже нельзя, так как по имперским законам "Обращать в личные источники свободных подданных короны и смердов запрещается". Но и относится к ним, так как прежде, я тоже не мог. Единственное что я мог сделать — это не пользовать Нату. Но надо бы спросить её, вдруг ей это не в тягость, больно уж не хотелось отказываться от столь приятного время препровождения.

Итогом всех этих раздумий стало то, что я чуть не схватил неуд по химии и алхимии. И решение что с близняшками, да и вообще с холопами, которые у меня будут, — а то, что будут, при таком начале сомневаться не приходилось, — обращаться следует как можно более справедливо. Но и панибратства допускать нельзя — Арнольд мне хорошо объяснил, к чему это может привести. А лучше всего добиться, чтобы близняшки сами хотели быть моими источниками; вот только, как? и возможно ли вообще, я не знал.

Ещё одним вопросом был мой статус, в случае если откроется что я сын беглой холопки. Того что меня могут похолопить я не боялся, во-первых я теперь ученик имперской школы магии и похолопить меня просто нельзя, а во-вторых в случае если меня признают наследником мага, то я как бы сам себе хозяином буду. Конечно, суд может и по-другому решить, но вроде бы холопы сохраняют за собой право на наследование имущества. В любом случае я сейчас считаюсь свободным, и имеющаяся у меня обельная грамота — подлинная, так что предъявить какие либо права на меня сможет только признанный судом наследник, а им, скорее всего, буду я.

А вот как ко мне будут относиться люди, и в первую очередь друзья и близкие знакомые, взволновало меня не на много меньше, чем вопрос с близняшками. Ведь свободный подданный и освободившийся холоп в глазах окружающих далеко не одно и то же. Но так как шанс на то, что всем станет известно, что я сын холопки был весьма мал, а в случае признании меня наследником и вовсе призрачным, то я решил не расстраиваться раньше времени.

После уроков я отправился к Соховым на очередное занятие с близняшками, по дороге зайдя к купеческому стряпчему. Представив свой интерес в виде того что один из моих дальних родственников является наследником своего хозяина который может со дня на день помереть, и надо ли для того чтобы родственник унаследовал имущество хозяина его выкупать или он и так может его получить, я всё что надо выведал. В случае если других родственников нет, наследником будет признан холоп являющийся прямым родственником усопшего не более чем в третьем поколении, в иных случаях всё будет зависеть от того как суд посмотрит на доказательства сторон. В общем всё так как я и думал.

После занятия, попрощавшись с Соховыми, я позвал Нату на двор.

— Ната, мне надо с тобой поговорить, — я сел на чурбан стоявший возле поленницы.

Ната молча встала рядом, всем своим видом выражая готовность слушать.

— Ната, как ты относишься ко мне, ты вроде как недолюбливаешь магов? — я поднял голову и посмотрел на Нату. — Ты меня ненавидишь?

— Нет, господин, — Ната помотала головой. — Я ненавижу одного человека, ненавидела; а магов просто побаиваюсь. А вы ничем не хуже других хозяев, может даже лучше, дочек вот моих взялись учить.

— Но ты ведь вынуждена делить со мной ложе, только не говори что тебе это в радость.

— Не буду. Вы молоды, и красивы, а делить ложе мне пришлось бы с любым хозяином. А если бы не пришлось, то могло быть что-то ещё хуже, — Ната склонила голову и тихо прошептала, как будто боялась своих слов. — Девчонкам моим, со стариком каким-нибудь, пришлось бы. Как мне.

— Ты наверно хочешь, что бы они свободными стали?

— Хочу, — Ната тяжело вздохнула. — Но вы ведь их не отпустите, никак не отпустите, — помотала она головой. — Из-за этого ритуала.

— Не отпущу, — ответил я, непроизвольно тяжело вздохнув и отведя взгляд — смотреть прямо в глаза не было сил.

— Вы хотите узнать, как мы к вам относимся? Вот что я вам скажу. Свободными нам никогда уже не быть, девчонок вы не отпустите, а я от них никуда не денусь. А относимся мы к вам хорошо, и если вы нас за зря обижать не будете, то так же и дальше относиться будем. Ведь неизвестно, как оно могло быть и как получится, может нам ещё повезло, что к вам попали. Только я вас попрошу, вы девчонок моих, пожалуйста, пока не трогайте, малы они для этого, девочки совсем. А уж я постараюсь, чтобы вы были довольны.

Умоляющий взгляд Наты царапнул душу и умолял мой дух, ни какого удовольствия от власти над женщиной я не испытывал, — нечем тут было гордится.

— Хорошо, — мотнул я головой в знак согласия. — А Амалия, она что-нибудь про меня говорила.

— Не знаю, молчаливая она, не знай с горя, не знай, всегда такой была. Одно только могу сказать, за то, что вы ей деньги на похороны брата дали, она вам благодарна. Она ведь не верила что дадите. Две ночи не спала всё думала, где денег добыть, ко мне вот, с расспросами про Полада Надеивича подходила. Я так поняла, что она под него лечь думала. А так-то она не плохая, только неприкаянная, нет у неё никого.

— Ладно, иди, — махнул я рукой. — И мне тоже пора, а то совсем темно будет.

Так-то мне как магу темнота не помеха, но очень хотелось поскорее уйти. Было стыдно, что я вот так взял и решил судьбу Наты и девчонок, даже не спрашивая их, и не предупредив, что их ждёт. И я чувствовал за собой вину хоть вроде и не был ни в чём виноват. По закону — не был, а по совести?

Встав, я быстрым шагом вышел со двора.

В тот вечер я решил, что буду стараться добиваться своего не угрозами и наказаниями, а уговорами объяснениями и договорённостями.

Перед Новым годом я зашёл к Фалалею Прибыславовичу посмотреть, как идут дела. Правда, самого купца не было, — уехал куда-то по делам, — но был знакомый приказчик, который всё что надо рассказал. Дела шли весьма неплохо, за четыре декады продали тридцать светильников и одиннадцать амулетов, так что после праздника мне надо будет зайти за своей долей. А Фалалей Прибыславович кроме светильников и отвращающих амулетов ещё и "вечные огнива" делать стал, один из нанятых магов придумал. Стеклянная палочка, помещённая для сохранности в трубку из дерева, создавала с одного конца крохотный шар огня, которого только и хватало, чтоб стружку запалить.

Так что к Соховым я пришёл в отличном настроении, и, наткнувшись на Амалию, решил в честь будущего праздника, купить ей завтра какую-нибудь обновку, ну и Нате с близняшками тоже. Позанимавшись с близняшками магией, предупредил, что завтра с утра пойдём на торг, и вернулся в школу.

На следующий день было воскресенье, и я, как и обещал, взяв своих холопок, пошёл на торг, по дороге расспрашивая Нату о том, что надо бы обязательно купить. Торг, в преддверии праздника разросся, так что вылез на улицу, примыкавшую к нему. Решив, что заодно надо бы подыскать или заказать портному и летнюю одёжку, а близняшкам надо бы ещё и платья пошить.

Мысль о платьях пришла ко мне, когда в школу с проверкой приезжал магистр из столицы, со своею свитой в которой был и её источник одетая под стать самой магессе. Сразу видно, магесса достаточно богата чтобы служанок в платья наряжать, и её услуги явно обойдутся недёшево, но коли платят — то наверно оно того стоит. Это конечно необязательно так, но люди будут думать именно так. Вот и я решил, приодеть близняшек для солидности, благо деньга водится, а после праздника ещё и прирастать будет.

Поэтому решил не рыскать по мелким торговцам, а заходить только в крупные лавки. И, выбрав для начала самую большую, направился туда. Когда-то лавок видимо было три, но позже хозяин откупил соседние — или как по-другому получил — и соединил вместе. В средней лавке продавалась мужская и верхняя одежда. Слева через арочный проход находилась портняжная мастерская, вернее та её часть, где: принимали посетителей, снимали мерки, делали примерку, и прочее. А справа — за занавешенным арочным проходом — продавалась женская одежда, в том числе и та, что обычно скрыта от мужских глаз.

— Здравствуйте господин маг, что-то желаете? — подскочила ко мне молодая женщина, стоявшая до этого у прилавка.

— Да вот холопок приодеть решил, чтоб выглядели поприличней, — объяснил я причину моего прихода.

— Как бы вы хотели их одеть? поверьте, у нас найдётся всё, и на холопок, и на благородных леди, а чего не будет — пошьём в кратчайшие сроки, — заверила меня женщина.

Я сначала насторожился, — с чего это она так старается, чай не благородная леди зашла за бальным платьем, — но быстро сообразил, — что на одежду шести холопок хоть и меньше денег уйдёт, чем на одно платье благородной леди, зато наверняка что-нибудь купим.

— На этих, — указал я на Нату и Амалию. — Надо рубашки праздничные и сарафаны, из недорогой, но и не совсем дешёвой добротной ткани, украшенные ленточками или тесьмой там какой из ткани подороже.

По словам Наты, простые рубахи и сарафаны они и сами сошьют только ткань купить надо.

— А вот близняшкам надо сарафаны из простых, но подороже и по красивее, и ещё им платья надо. Но платья такие чтоб везде одеть можно было, на вроде дорожных у благородных. Чтоб немаркого цвета были, без кружев и лишних украшательств, но чтобы и в гости к уважаемым людям, их с собой взять можно было, и за хозяйских холопов или гостей не приняли, — высказал я свои пожелания.

— Насчёт платьев это вам с мастером Яковом говорить надо, а остальное сейчас подыщем, — пообещала торговка, и стала выкладывать на прилавок разные рубахи и сарафаны.

Ната выбрала себе зелёный сарафан, а Амалия красный; с близняшками пришлось труднее, мне хотелось одеть их одинаково, а сарафаны были по одному да по два. Поэтому последовал совету торговки и, выбрав понравившийся всем близняшкам симпатичный синий сарафан, заказал такие на всех близняшек. Расплатившись за обновки Наты и Амины, повел близняшек заказывать платья.

— Здравствуйте мастер, — поздоровался я с невысоким худым старичком, на которого показала торговка из первого зала.

— Здравствуйте господин маг, — обозначив лёгкий кивок, поздоровался в ответ мастер. — Хотите заказать костюм для бала, или может, вы хотите заказать платья для этих милых девушек.

— Да мастер, хочу платья для девушек. Что-нибудь такое, чтобы недорого было, но можно было взять их с собой ну скажем на званый ужин или какое торжество, и они бы выглядели достойно. Думаю лучше что-нибудь на вроде дорожных платьев благородных леди, без кружева и всяких складок, чтобы пыли не набивалось, и стирать легко было, — высказал я мастеру свои пожелания.

— Понятненько, — кивнул мастер и с головой забрался под стол.

— Вот смотрите, вот это, это, и эти три, — положил мастер на стол передо мной листочки с рисунками платьев.

Рассмотрев рисунки, я выбрал платье со слегка облегающим верхом, и достаточно свободным, — чтобы не мешал ходить — но без лишней пышности низом. К платью прилагалась накидка на подобии ученической мантии, только очень короткой примерно по локти.

— Вот это, — указал я на выбранный рисунок.

— Ага, значит так, на это платье подойдёт вот эта и эта ткань, — мастер стал выкладывать куски материи на стол. — Ещё можно вот эту — но выйдет чуть дороже, где то по двадцать пять серебряных за платье. Но я советую выбрать именно её, при чуть большей цене платье из этой ткани будет выглядеть гораздо дороже. Имеются и более дорогие ткани, но платья из них будут стоить ни как не меньше трёх золотых за каждое.

— Хорошо давайте шейте из этой ткани, — согласился я, ощупав показанный кусок ткани тёмно-зелёного цвета. Похожей на очень тонкий войлок, который распушили, но приглядевшись, я всё-таки рассмотрел нити. Мастер позвал помощницу и они стали снимать с близняшек мерки, а я — чтобы не мешать — сел на скамейку в углу.

— И так, четыре платья обойдутся вам господин маг в четыре золотых и четырнадцать серебряных, если согласны то с вас золотой задатка, — подошёл ко мне мастер.

— Хорошо, — кивнул я и полез в кошель.

— Извините, я правильно понял, что девушки ваши м... — мастер изобразил сомнение в правильности своего понимания положения близняшек.

— Да мастер, они мои холопки, — подтвердил я его догадку.

— Тогда я бы вам посоветовал купить им ещё и соответствующие исподнее, иначе могут не так понять. Если они будут в платьях без исподнего, могут подумать, что это сделано для насмешки. А ещё не помешают шляпы того же цвета, и туфли на подобии мужских с пряжкой, — посоветовал мастер.

— Спасибо мастер я подумаю, вот ваш золотой, — протянул я мастеру золотой. После чего отправил девушек с Натой подбирать им исподние, а сам остался в соседнем зале посмотреть штаны, — как-то стеснительно было рыться в женском исподнем.

Глянув на простые холщовые штаны, я вдруг ощутил зависть; недоуменно уставившись на них, я замер, пытаясь понять, — чему тут завидовать.

— Ты чего уставилась? — раздался голос молодой женщины из соседнего зала. — Это чулки для настоящих леди, а не для всякой смерди, тебе такие никогда не одеть, так что и нечего пялится.

— Извините, она ничего плохого не хотела, просто глянула в вашу сторону и всё, простите её, — раздался торопливый говор Наты.

— Простить? она на моё исподнее пялилась — так пусть своё покажет. Встанет вон там, и разденется, тогда прошу; а нет, так будет порота, да так чтоб на всю жизнь зареклась на чужое пялится, — снова возмущённо заговорила женщина.

— Но как же леди, тут ведь мужчины, — тихо проговорила Ната.

Шагнув через проход, я увидел стоявших у прилавка: девушку в шубе, парня с мантией ученика мага поверх тулупа, близняшек сбившихся кучкой в углу и стоявшую между ними и девушкой Нату.

— Что у вас здесь произошло? — спросил я, у стоявшей прямо у прохода Амалии.

— Алина на барышню посмотрела, когда она чулки смотрела, а барышне это не понравилось, и он хочет чтобы Алина разделась и показала своё исподнее, — пояснила мне Алина то, что я и так понял. Заметив, что девушка спокойно отнеслась к тому, что Алина назвала её барышней, я облегчённо про себя вздохнул, — неблагородная, ну или дочка дарованного или служивого дворянина.

— Это ваша холопка? — обратилась ко мне девушка. — Я требую, чтобы её наказали.

— Это несложно сделать, — медленно проговорил я, обдумывая пришедшую в голову мысль; и увидел, как Алина испугано вздрогнула, а Ната повесила голову.

— Но я бы хотел узнать, что это за чулки такие, — обратился я к стоявшей за прилавком женщине.

— Это эльфийские чулки, очень дорогие и редкие, в городе их никто кроме нас не продаёт. Делают их Эйре. Связаны они эльфийскими пауками-ткачами из особой шёлковой нити и их собственной паутиной нити, поэтому они очень прочные и хорошо облегают ногу, — рассказала о чулках торговка.

— А дорого — это сколько, и насколько они редкие, у вас вот их сколько всего? — поинтересовался я, и, сделав недовольное лицо и поманив Алину пальцем подошёл к девушке, на что та довольно улыбнулась.

— Два золотых за пару — простые, и три с рисунком и кружевом. Возят их раза три в год, последний раз привозили полгода назад, эльфы их редко продают и мало. Позавчера привезли десять пар, а на сегодня осталось всего пять. — Торговка показала на четыре маленьких берестяных коробочки лежавших на прилавке стопкой, пятая была открыта и на прилавке лежала пара чулок белого цвета. При взгляде на которые, у меня внутри снова колыхнулась жуткая зависть.

— Беру все, — я шагнул, и, протянув руку между девушкой и стоявшей перед ней с поникшей головой Алиной, бросил на стол свой кошель. — Отсчитайте сколько надо.

— Что вы там говорили, рассматривала Алина? — сказал я, уже повернувшись к девушке.

— Так я же хотела купить? — оторопело посмотрела она на считающую деньги женщину.

— Извините, но господин уже заплатил, — женщина, извиняясь, развела руками, но я почему-то засомневался в её сочувствии девушке. Девушка похоже тоже, так как ни говоря ни слова, сердито одернула шубку и вышла из лавки.

Парень сперва дёрнулся было ко мне, но тут же развернулся и бросился за девушкой.

— Вот господин маг, я всё посчитала. Одиннадцать золотых за чулки и два золотых и шестнадцать серебряных за исподние. Я правильно поняла, что за них платите вы? — кивнула женщина на близняшек.

— Да, — кивнул я, и оторопело посмотрев на Нату обнявшую Алину спросил. — Это как, что за исподнее вы набрали, да на три золотых всё наше село в исподнее одеть можно? Сказано было — под платье самое дешёвое.

— Господин маг, но девушки, правда, выбрали самое дешёвое, — вступилась за Нату с близняшками торговка. — Просто вы видимо плохо разбираетесь в женском исподнем, вот вас и удивляет такая цена.

Да я вообще в нём не разбираюсь — подумал я.

— М-да, а что всё-таки они выбрали? — спросил я, сгребая, оставшиеся золотой и серебро в кошель, — всё равно надо покупать, раз решил приодеть близняшек для солидности.

— Чулки панталоны и сорочки из хлопка, — торговка стала показывать пальцем на сложенные по четыре штуки вещи на краю прилавка. — Корсет из холстины, простой, без костей, льняной корсаж и льняная нижняя юбка.

М-да, чулки и сорочка мне были известны, как и нижняя юбка, панталоны — короткие штанишки где-то по колено — и корсет — широкий пояс из лент и кучи завязок — понятно для чего, но зачем эта короткая кофта непонятно, но надо так надо, потом узнаю так сказать на деле.

— Берите, чо стоите то, пойдём, — вздохнув, сказал я близняшкам.

Выйдя из лавки, я задумался, сходить к башмачнику сейчас или отложить на потом, так как было воскресенье, решил не откладывать. Бродя задумчивым взглядом по толпе я заметил парня из лавки расспрашивающего о чём-то Дмитриуса. Увидев меня, он раздражённо скривил рот, и направился ко мне.

— Что, думаешь, что если тебя как первогодка и простолюдина вызывать на дуэли и поединки нельзя, то и боятся тебе нечего? — с угрозой проговорил подошедший парень.

— Да нет, есть ведь ещё учебные поединки, — пожал я плечами, и только потом понял что сказал.

— Хорошо, завтра после уроков, на школьной арене, я тебе преподам урок уважения, — довольно улыбнулся парень, и резко развернувшись, пошагал прочь.

Ну вот, всегда со мной так, где-то я умный, а местами дуб дубом. Вот и зачем мне всё это надо было, послал бы их лесом и всё, ничего бы они ни мне, ни Алине, не сделали бы. Так нет, чулки дорогущие зачем-то купил, да ещё на этот поединок чуть ли не сам напросился. Странно.

Поход к башмачнику, а потом к шляпнику, — коих пришлось обойти чуть ли не всех на торге, — облегчил мой кошель ещё на двенадцать серебряных. И я задумался, а надо ли мне это, как-никак на каждую почти по два золотых и одному серебряному получится. Но так как всё было уже заказано, то и думать, в общем-то, не о чем; и мы пошли выбирать ткани на простые рубахи. Вообще то выбирала Ната а я лишь платил, — всяко она лучше знает что надо.

К Соховым вернулись уже после обеда, так что Ната сразу пошла на кухню, разогревать утрешние щи, а я с девчонками в комнату, что выделили им для житья. Где мы и сложили покупки.

— Ну что? меряйте давайте, — усмехнулся я заметив как близняшки поглядывают на исподние купленное для них. Близняшки порозовев, стали раздевается, поглядывая друг на друга и на меня, и тем меньше оставалось на них одежды тем медленнее они её снимали, пока не остались в одних сорочках.

— А можно штанишки за рогожкой одеть? — спросила Арина, ткнув пальчиком в угол, где девчонки переодевались прошлый раз.

— Да конечно, я ведь велел примерить, а не раздеваться передо мной, — довольно улыбаясь, разрешил я. Близняшки отчего-то порозовели ещё сильней, и по очереди стали прятаться за рогожу подвешенную в углу, и там менять сорочки и одевать штанишки. Аккуратно надев белые чулочки и завязав нижние завязки на штанишках, близняшки стали одевать пояс. А вот тут пришлось трудно, как делать правильно никто не знал, но кое-как всё-таки справились. Кофточка одевалась поверх всего, но зачем я так и не понял. Так что когда Ната пришла позвать нас обедать, близняшки стояли передо мной рядком и вертелись показывая как они выглядят, а Амалия тихо вздыхала сидя рядом со мной.

Велев девчонкам переодеваться обратно, пошёл обедать. В конце обеда зашла Верена Демьяновна и предложила почаёвничать. Отказываться было неудобно и пришлось мне целый час рассказывать куда и зачем я водил холопок, что нового я слышал и видел на торгу, и как учёба в школе. Распрощавшись с Вереной Демьяновной, я велел Нате спрятать дорогие чулки в сундук, а близняшкам обязательно быть завтра в три часа дня на площади у школы, хорошо одетыми.

Глава седьмая "Поединочная".

Вернувшись в школу, постарался разузнать о своём будущем противнике как можно больше, но ничего толкового не узнал, только имя Афанасий и то, что считается он весьма неслабым в магии, но насколько и в чём непонятно. Кое какую ясность смогли внести Юрка и Борис опросивших своих знакомых.

Афанасий был сыном служивого дворянина, имел среднюю способность к магии и лишь немногим недотягивал до большой, хочет стать боевым магом и изучает искусство чабоя, изучал чародейство, но бросил. М... да, неслабый, и что я с ним связался, не мог под дурачка скосить что ли.

Ещё удалось узнать какие боевые и защитные заклинания он знает и может использовать. Было их немного, "Магическая стрела" "Воздушный кулак" "Воздушный молот" " Огненный шар" "Молния" "Щит земли" "Водяной полог". Но я знал лишь "Щит земли", так что на меня их хватит, даже сомневаться не стоит.

На следующий день после первого урока к нам в класс зашёл Афанасий с несколькими парнями, наверное, друзьями, или просто любопытными.

— Ну что мелкий, не передумал, силушкой померятся, — спросил Афанасий, выпятив грудь и уперев руки в бока.

— Да нет — не передумал, а что тебе уже не хочется — так я не настаиваю, — пожал я плечами.

— Да, наглый малолетка совсем страх потерял, правильно ты решил преподать ему урок уважения. — Обратился к Афанасию одетый в хорошие добротные вещи белобрысый парень, похоже из семьи мелких купчишек или богатых мастеровых.

— А я что говорил, — отозвался Афанасий.

— Ваше благородие, вам понятно в чём выгода, вы удовлетворите свое желание преподать мне урок, а мне какая польза от этого, — сделав несколько шутейный поклон, спросил я Афанасия.

— Если случится чудо, и ты победишь — во что я не верю, то я не буду иметь к тебе больше претензий, и ты сможешь не опасаться мести с моей стороны, — гордо выставив грудь, произнес Афанасий. — Или ты имеешь в виду что-то другое?

— Ну хоть что то, — деланно вздохнул я.

— После уроков на арене, и не говори что ты её не нашёл, она сзади школы стоит, — ткнул он пальцем в ту сторону где стояла арена.

— Не беспокойтесь ваше благородие, я знаю, где она стоит, — заверил я Афанасия.

Афанасий фыркнул и вышел из класса, а за ним и его дружки.

После уроков — отнеся котомку с книгами в свою комнату — сходил на площадь перед школой за близняшками и повёл их на арену.

Арена представляла собой открытую прямоугольную площадку десять на двадцать метров — у магов как обычно всё в метрической системе измерялось — и имела вдоль длинных сторон ряды лавок для зрителей, коих было где-то с сотню или чуть больше.

Усадив близняшек между Бориславом и Арнольдом которые по моей просьбе заняли для них места на первой от арены лавке; я пошёл к стоящим в середине арены: Афанасию, смотрителю арены, судье — господину Власию, и неизвестному парню одетому весьма небогато.

— Здравствуйте господин Власий, — поздоровался я.

— Здравствуй Дарвел, — поздоровался в ответ маг.

— Афанасий сказал, ты хочешь устроить с ним учебный поединок?

— Вообще-то хочет Афанасий, но я не против, — уточнил я.

— Хорошо, тогда держите амулеты. Учтите, амулеты ослабляют атаки, но не защищают полностью, так что соблюдайте осторожность, — протянул нам амулеты маг и сказал, посмотрев на меня. — Надеюсь, вы знаете, что пользоваться какими либо амулетами запрещено и их перед поединком надо снять.

— Хорошо, сейчас сниму, — кивнул я и спросил, указав на стоящего рядом с Афанасием парня. — А это кто?

— Это источник Афанасия, их можно использовать — если другая сторона не против, я только что хотел спросить, ты не против? — спросил маг.

— Ну если Афанасий не против того чтобы мы оба пользовались источниками, то я не против, — после некоторого раздумья согласился я.

Хотя идя сюда сам думал, как договорится так чтобы я мог воспользоваться запасами сил близняшек, ведь иначе мне точно не выиграть; а у Афанасия могло и не оказаться источника и тогда вся надежда была на его самоуверенность, что он меня и с источником отделает за милу душу.

— У тебя есть источник? Не ожидал, — помотал головой Афанасий. — Думал, ты будешь отказываться, и у меня будет лишний повод посмеяться.

— Будет. Когда увидишь, кого я приведу, — усмехнулся я чтобы обезопасить себя от шуток по поводу своих источников. — Сейчас я приду только амулеты отдам.

— Юр, амулеты подержишь, хорошо? — протянул я Юрке амулеты.

— Да легко, давай, — забрал он амулеты.

— Так девчонки, сейчас идете со мной на арену, Афина слева Амина справа Арина и Алина сзади, — распорядился я.

Когда мы вышли на арену, то среди зрителей послышался усиливающийся шум, но он быстро стих. Все затихли, слушая, что мы будем говорить, всем было интересно — что это за девушки и зачем я их вывел.

— Я готов, вот только у меня амулет, а с девушками как — вдруг заденет? — спросил я мага внимательно разглядывающего близняшек.

— Это не проблема, сейчас принесу ещё амулеты, — успокоил меня маг. — Ты лучше скажи, кто это умудрился такое сделать.

— Господин Станислав Гарц предложил попробовать, ну я и согласился, — ответил я, как и договаривался с Гарцем.

— Хм... за это магистра точно можно получить, то-то он такой радостный последнее время, — проговорил маг кивая. — Ладно, сейчас амулеты принесу.

— Э... господин Власий, то есть они точно его источники? — спросил мага Афанасий, с подозрением косясь на меня.

— Да. Точно, — кивнул маг и, развернувшись, пошёл к маленькому домику стоящему рядом с ареной, где и хранились всякие вещи, которые могут понадобиться на арене.

— Что, решил спрятаться за юбку? и для надёжности сразу четыре взял, — подколол меня Афанасий.

— Ага, взял, только вижу зря, хватило бы и одной, — усмехнулся я.

Дальше мы стояли молча.

— Вот держи, — протянул мне амулеты пришедший маг. — А теперь становитесь по местам, Афанасий туда, Дарвел туда.

Раздав близняшкам амулеты, я сам их и активировал.

— Готовы? — спросил маг.

— Да, — кивнул Афанасий.

— Готов, — подтвердил я свою готовность к поединку.

— Начали, — скомандовал маг, и мы начали.

Я перешёл на истинное зрение и начал создавать "Щит земли" но не успел чуток, от Афанасия полетел в мою сторону какой-то сгусток энергии и я, выставив руку вперёд, воспользовался приемом чародеев, — выплеснул из ауры несформированный кусочек поверхностного слоя гемона наполненный маной и несущий посыл "сцепится". Сгустки встретились и, сцепившись, отскочили в сторону активированного защитного купола арены.

Мне как-то удалось сохранить нужную концентрацию и доделать заклинание, в которое я и стал накачивать ману. Накачав в первый где-то десять оки, я принялся плести новый "щит земли", немного улучшенный, — с объёмным плетением в образцовой ячейке. От Афанасия прилетел второй сгусток и ударил в шит, раздался едва слышный хлопок и перед шитом взметнулась облачко пыли, из-за чего я решил что это был "воздушный кулак". Когда я доделал второй шит, от Афанасия прилетел третий "воздушный кулак". Второй щит я поставил с наклоном к себе, — чтоб он немного защищал и сверху.

Пока я создавал третий щит, от моего противника не прилетело ни одного заклинания, из чего я решил — что он плетёт что-то сильное. Третий щит я поставил впереди первых двух — для чего его пришлось увеличить чтобы не выходить из-за щитов — и напитал всего одним оки. Был шанс что Афанасий ударит "воздушным молотом", и тот столкнувшись с зашитой сработает зазря разрушив слабый шит. Так и вышло. Здоровый такой еле различимый конус маха три(4,8м) шириной в основании полетел в мою сторону, когда вершина конуса коснулась моего щита, воздух в конусе сжался и с резким звуком "Бах!" ударил в щит. Щит конечно тут же распался, но и "воздушный молот" тоже; и второй щит лишь воздухом чуть обдало — как будто порыв ветра налетел, отчего Афанасий только сплюнул.

Я заканчивал плести так называемый "жаркий покров" — вывернутое на изнанку заклинание "Хладный покров" — который хотел использовать против Афанасия, когда в мой щит ударила "молния". Первый щит продержался пару секунд и распался, я бросил недоделанное плетение и принялся плести новое, "Туман", — если не удастся ослабить "молнию", то хотя бы скроюсь за ним на некоторое время. Закончив плетение активировал его и направил энергию на поддержание щита который ещё держался. "Туман" медленно опустился между мной и Афанасием; сперва "молния" как бы и не заметила его, но через пару мгновений стала изгибаться, пока не задела землю и стала бить в неё. Афанасий стал плести новое заклинание, а я стал высасывать энергию из близняшек.

Первое заклинание Афанасия развеяло туман, а вторым была "Молния". Я направил энергию в щит и задумался — что делать, по моим прикидкам у меня энергия кончится раньше. "Туман" использовать не получится, — нет времени его плести, да и заклинание Афанасия всё ещё висело и явно будет мне мешать. Попытался сбить его чародейским конструктом-пустышкой — который только и умел делать, но не получилось, конструкт просто развеяло ударом отлетевшей от "молнии" искры.

— Разбегайтесь в стороны, — приказал я девчонкам, когда энергии осталось секунд на пять; и рявкнул, — увидев, что близняшки не шибко и торопятся с опаской поглядывая на "молнию". — Бегом.

— Не выходите с арены, встаньте в углах, — добавил я на всякий случай, дверь то сзади.

За секунду до того как "молния" пробила щит я отскочил в сторону и рванул в передний левый угол. "Молния", пробив щит, ударила в защитный периметр арены, сползла по нему вниз и поползла ко мне, оставляя на песке дымящийся след. Когда "молния" была в шагах в трёх от меня, я рванул вдоль края арены; "молния" изогнулась — пытаясь меня достать, но я успел проскочить и побежал в правый угол. Теперь "молния" подползала так, что выскочить я не мог, и мне оставалось только ждать, когда она немного поджарит меня, и я проиграю. Вот только мана у Афанасия кончилась раньше, и я получил передышку.

— Ко мне быстро, — скомандовал я близняшкам, встав в середину своей половины арены.

Высосав пару оки, я принялся плести щит, поставив который стал снова сосать энергию из близняшек. Афанасий ничего не делал — видимо решив сперва высосать из источника всю имеющуюся у него энергию. У близняшек оставалось где-то пятнадцать оки, которые я пока оставил; иначе девушки станут как сонные мухи, что в бою пусть и учебном не есть хорошо.

Афанасий не атаковал меня и я, накачав в щит десять оки, принялся плести новый щит, на случаи если он снова попытается пробить мои щит "молотом". То, что он попытается именно пробить, а не истощить, было мне понятно совершенно ясно, — у него просто маны на это не хватит.

Выставив второй щит на шаг впереди первого, принялся плести "жаркий покров". Создав заклятье, установил его над "водяным пологом" Афанасия, и принялся за "туман" — которым решил попробовать ещё раз сбить "молнию". Афанасий, наконец начал что-то плести, и я отправил к нему "туман".

Как только плетение Афанасия стало наполнятся энергией, я активировал своё плетение "Туман", и по "водному пологу" стал спускаться лёгкий ели видимый туман, вытекающий из моего заклинания. "Молния", вместо того чтобы ударить в мои щит, извернулась и расщепившись ударила во всё до чего дотянулась. Больше всего попало по пологу Афанасия, которому впрочем, совсем и не навредила. Правда и моему щиту досталось неслабо, всю энергию потерял, и не развеялся только потому, что я его поддержал.

По моим прикидкам у Афанасия сил должно было остаться совсем мало, и я решился атаковать, — если мою придумку можно так назвать.

Активировав "жаркий покров", я стал накачивать его энергией. Сперва Афанасий попытался сбить его каким-то заклятьем, но у него не получилось и тогда он поставил "хладный покров" или что-то похожие на него. "Водяной полог" зажатый между двух заклятий вскоре вскипел от жара, и Афанасия накрыло белой полусферой. Закачав в заклинание всю силу, я высосал из близняшек пару оки и принялся плести "шар света"; — что впрочем, не заняло много времени. Между заклинаниями в довольно малом объёме скопилось довольно много тепловой энергии, и именно туда я и отправил заклинание, сделав его чуть побольше — чтоб все остальные поместились.

Когда я активировал "шар света" то на мгновение в центре арены взошло маленькое солнце. И я подленько усмехнулся — так-то.

— А-а глаза-а..., — раздался вскрик Афанасия.

Ветер разогнал получившийся густой туман, и я увидел злющую морду Афанасия со слезившимися глазами. Его можно было понять, — хотел показательно и при этом законно наказать наглого первогодка, а получил ничью и оказался в луже, в прямом смысле в луже — снег то растаял. Судя по тому что, Афанасий, поставив полог, просто стоял — у него кончилась мана. У меня энергия всё ещё была, но я не знал атакующих заклинаний, а задумка с "шаром света" больше не пройдёт.

Пустив пару конструктов-пустышек, я поднял руку и крикнул. — Предлагаю ничью.

— Согласен, — крикнул в ответ Афанасий.

— Объявляется ничья, — объявил Василий Игнатьевич, выйдя спустя пару мгновений на арену.

На лавках загалдели, со стороны Афанасия — где были в основном старшеклассники — раздавались возмущённые и недовольные возгласы, в основном сводящиеся к тому, — что всё подстроено, и быть такого не может, чтоб первоклашка смог устоять против одного из сильнейших второклассников. С моей же стороны раздавались радостные возгласы друзей, и весьма громкие шепотки, — что больно уж второклассники задаются, и не такие уж они и сильные.

— Афанасий, я думаю ты понимаешь, знай Дарвел хоть одно атакующие заклятье и ты проиграл бы, — маг посмотрел на Афанасия и увидев его кивок продолжил. — Ты мог выиграть, но ты сделал ошибку, знаешь какую?

— Да мастер. Я пытался перенаправить "молнию", в то время как надо было ударить чем-то более управляемым или быстрым, например "воздушным кулаком" или "магической стрелкой".

— Да, но не только. Ты сделал главную ошибку, недооценив противника, верней ты вообще его никак не оценивал, даже когда он вывел на арену сразу четырех источников, что само по себе должно было тебя насторожить. Но ты подумал, да что он может первоклашка-неумеха, — маг изобразил пренебрежительную усмешку. — И вот результат, ты чуть не проиграл.

— Ну а ты Дарвел всё правильно сделал, но шибко нос тоже не задирай. Одной голой силой многого не добьёшься, и побеждает чаше не тот — у кого больше силы, а тот — кто ею лучше владеет и больше умеет. Понял? — маг назидательно воздел указательный палец вверх.

— Да мастер, — кивнул я.

— Ну тогда давайте амулеты и идите.

Собрав амулеты у близняшек, и отдав их магу, я пошёл к выходу с арены, где нас уже поджидал весь мой класс.

— Молодец. Поздравляю. Так их. Так-то, будут знать, как к первому А приставать. — Неслись со всех сторон поздравления, как будто я выиграл а не просто продержался до того времени когда у Афанасия кончится мана.

— Ай джигит, чуть не порвал как руфим шакала, — Айрат больно хлопнул мне по плечу. — Кабак идти, чарка поднимать, следующий раз совсем побеждать.

— Поздравляю, — Борислав пожал руку — больно. — Достойный противник — достойный поединок.

— Да какой он нашему Дарвелу достойный противник. Пусть радуется, что целый ушёл, — Юрка от всей души хлопнул по другому плечу — припомню. — А кабак — это правильно, отметить надо.

Арнольд бить по плечу не стал, даже не подошёл, лишь кивнул; но сделал это так, что этот кивок сказал больше чем какое-то простое поздравление.

— Поздравляю, — прожурчал нежный голосок Лары, шустро прошмыгнувшей поближе ко мне.

— Спасибо, — смутился я.

Несколько раз я пытался подкатить к Ларе — как наверно и все пацаны в классе — но безуспешно. Не то чтобы она кичилась тем что из семьи дарованного дворянина или зазнавалась от того что считалась самой красивой девушкой первых классов; нет, при встрече и приветствии она отвечала и часто с улыбкой, но по сравнению с крутящимися вокруг неё сыновьями благородных и купцов я выглядел не очень.

— Поздравляю Дарвел, — поздравила меня Неждана.

— Спасибо, мы тут решили отметить что мне удалось не получить по наглой роже, пойдёшь с нами? — пригласил я девушку.

— Негоже порядочной девушке ходить одной в кабак с несколькими мужчинами, но так и быть помогу вам по дружбе и составлю Неждане компанию, дабы не было повода у сплетников для злословия, — проговорила Лара раньше, чем Неждана сказала хоть слово.

— Спасибо, — только и осталось мне сказать, — вот ведь, в кабак напросилась да мы ей ещё и вроде как обязаны остались. Хотя я впрочем и не против, даже за, очень за.

-Что герой, поздравления принимаешь, не рано ли? — раздался сзади голос Афанасия.

— Так вы ваше благородие вроде говорили, что если я выиграю, то вы больше не будете иметь ко мне претензий. Или забыли? — спросил я развернувшись.

— А ты разве выиграл? — скорчил он недоуменную рожицу. — Мастер объявил ничью.

— И что теперь? Будем меряться силушкой на кулачках, по-простому — по-крестьянски; или как тати будем подстраивать друг другу гадости из-за угла?

— Ну зачем же, ты можешь попросить о ещё одном учебном поединке, скажем дней через пять. И на своих "источников" больше не надейся. — Говорил это Афанасий гордо и даже чуточку надменно, но брошенный им на близняшек завистливый взгляд — боги как это приятно. Оказывается, не только я могу завидовать благородным, но и они мне.

— Давай лучше в конце учебного года, — попытался я отложить своё избиение подальше. То что это будет именно моё избиение, я не сомневался.

— А чего ждать? Ты всё равно так и останешься первогодком.

Я уже смирился с тем — что быть мне битым, но тут мне на помощь пришла Лара.

— Много ли честь победить того, кто не может тебе ни чем ответить; даже не знаю с чем это сравнить. — Проговорила девушка как бы сама себе, разглядывая Амину стоявшую к ней ближе других близняшек.

— Ладно, живи пока, и лелей свои напрасные надежды. Я подожду твоего предложения до конца девятой декады весны, всё равно ничего кроме "магической стрелы" вам не покажут.

— Афанасий, не согласитесь ли вы, как и подобает благородному юноше сопроводить меня, дабы исключить кривотолки по поводу добродетельности моего посещении злачного заведения. Я много слышала, как отмечают разные события простолюдины, но мне хотелось бы лицезреть это лично. — Обратилась Лара к Афанасию, вот только как-то не чувствовалось в девушке какого-либо беспокойства; скорей это было похоже на предложение купца чего-то ему продать, или купить у него.

— Конечно леди, разве я могу отказать вам, в сей малость, — ответил Афанасий, еле заметно кривясь; но в следующее мгновение по его лицу пробежала гримаса понимания. На что Лара ему одними глазами показала, — дошло, будешь должен.

Вот такой несколько странной компанией мы и ввалились в кабак "Большая кружка". После того как сдвинули столы и все расселись; то во главе стола оказалась Лара, справа от неё Афанасий а слева я. Со стороны Афанасия в основном расселись благородные и купчишки. Ну а с моей естественно друзья — кроме Арнольда — и простолюдины.

Так как среди нас были девушки — и даже одна леди — погулять нормально не получилось, только Айрат "отхвативший себе" Амину и Афину лыбился и топорщился солидностью как кот по весне. Поэтому все довольно быстро разошлись .

И только на следующий день я понял — что выболтал Ларе всё про ритуал обретения четырёх источников. Слава Светлым — что не сболтнул ни чего лишнего, только то кто проводил и что нужно да во сколько обошлось. В общем, о том, что разрешил говорить Станислав; и хоть ничего страшного не случилось, но я все равно решил больше с благородными не пить.

Глава восьмая "Новогодняя".

Так как наступил праздник Нового года, и в школе были каникулы аж в три дня, то никто в ней сидеть не стал, в том числе и я. Позвав Неждану и прихватив Нату с девчонками, первым делом отправился к циркачам и скоморохам да прочим бродячим артистам. Не было их у нас в селе, что им у нас делать — три медяка выпрашивать, а вот разговоров про них было много и мне было жуть как интересно.

Первым делом посмотрел на кривляние прошелыг-скоморохов, и конечно попал на острый язычок одного из них. Ну не могли они не заметить "такого богатого господина мага, что при наличии такой прекрасной свиты, ещё и штаны может позволить себе носить".

Следующими мы посетили циркачей, — за представление которых пришлось заплатить. Шуты были теми же скоморохами, только зрителей не пересмеивающими, боясь видать нарваться на благородного. Силачи поразили своей силой, без всякой магии поднимая всякие тяжеленые штукенции. Гимнасты — а особенно гимнастки — своим проворством. Но больше всего мне было интересно смотреть, как маг заставил летать по шатру десятки огромных бабочек. Это было так восхитительно... Я даже было заподозрил иллюзию, но бабочки были самые что не на есть настоящие. Что уж говорить про девчонок, которые сидели тихо-тихо, и с открытым ртом поражённо смотрели на них, не отводя взгляд. Так что о семи отданных декадарах я ни капельки не пожалел.

Потом сходили послушали менестрелей и бардов, но их я уже не раз видел в трактирх и кабаках, так что на долго мы возле них не задержались.

Под конец мы подошли к мужичку, оглашающему окрестности с фургончика, призывая посмотреть на "богатства древних". В городе было пара лавок торгующие подобным, но уж больно цены в них были зубастыми; что впрочем, было не удивительно, так как торговали там по-настоящему красивыми вещами. У мужичка же был простой "развал", — вещи лежали кучами на циновках из рогожи расстеленных пряма на земле.

Присев возле одной из них, я некоторое время рассматривал кучу всякой всячины, а потом у меня мелькнула шальная мысль — а вдруг в эту кучу нечаянно попало что-то ценное. Могли ведь что-то и не показать магам — посчитав ерундой, да и маги могли пропустить — кольцо то вон моё тоже магическим не выглядит. И у меня есть у кого спросить, только сперва надо подумать, а то опять белиберду какую в ответ услышу.

Сосредоточившись, создал в голове картинку ближайшей кучи и толкнул её в кольцо, сопроводив посылом. — Оз, покажи, есть ли тут что-то хоть сколь либо ценное, что-то, что может быть полезным или интересным.

"Изображений предметов соответствующих условиям запроса на переданном зрительном образе не обнаружено".

Во второй и третьей кучке Оз также ничего не увидел. Присев у четвёртой, отправил очередную картинку.

"Обнаружено изображение предмета соответствующего условиям запроса — ил-фон. Состояние неизвестно".

Вместе с голосом у меня в голове появилась картинка отправленная мной Озу, только теперь на ней была стрелочка, показывающая на какой-то торчащий из кучи прямоугольник размером чуть больше ладони. Аккуратно вынув пластинку, стал её рассматривать.

Пластина из чёрного непрозрачного стекла размером чуть больше ладони окованная по краю железом белого цвета. Толщиной с полпальца. С обратной стороны в середине пластинки было меленькое белое круглое пятнышко, с чёрной точкой в середине.

— Хотите купить господин маг? Берите, берите, это настоящая вещица из дома древнего мага. — Подскочил ко мне мужичок.

— Сколько? — спросил я, пытаясь показать на лице как можно большее сомнение.

— Три серебряных, но вам господин маг, в честь предстоящего праздника отдам за два.

— Один, — предложил я, с сомнением разглядывая пластинку. — Большего этот кусок стекла не стоит.

— Только из уважения к вам, только в честь праздника, — продавец говорил растягивая слова, видимо пытаясь понять — удастся выторговать с меня больше или нет. — Хорошо, серебряный.

Заплатив за пластинку, я осмотрел оставшиеся три кучки; но там Оз так же ничего не нашёл, и мы отправились по домам. Мне ещё надо было подготовиться к праздничному ужину в школе.

Новогодний бал был скучным. Хоть нас и обучали танцам, но мы всё равно тихо жались по углам; ну правда, какие там танцы, если вместо того чтобы согласно приличиям тискать девушку — ты считаешь свои шаги. И чем это знакомый всем с детства притоп благородным не угодил.

Сценки — которые должны были приготовить все классы — все уже видели во время репетиций. Да и куда нам до скоморохов и циркачей, я уж молчу про театр — куда меня как-то затащили Юрка с Арнольдом. Вот там да-а... девушка так убивалась, что я в этого гада дерьмородного чуть заклятьем каким-нибудь не запустил; и похоже такие случаи были, так как подмостки были окружены магическим щитом.

Вокруг Ларки крутилась целая толпа, и я просто побоялся подойти. Мне для головной боли, одного Афанасия хватает за глаза.

Ужин тоже был скучным, вкусным — но скучным, все эти приличия, — и кому они только нужны. У меня отец всю жизнь одной ложкой да ножом обходился, и ничего, с голоду не помер. И, по-видимому, так думал не только я. Афанасий — на которого я невольно всё время поглядывал — несколько раз порывался взять ложку в кулак; а уж когда дело дошло до жареных куриных ножек... он не скрываясь кривился каждый раз, когда пытался "аккуратно придерживая мясо вилочкой" — вспомнить бы ещё какой из трёх — "отрезать потребный кусочек ровно на один укус".

Слава Светлым что меня Соховы пригласили отпраздновать Новый год у них. Вот там уж я душу отвёл — вгрызаясь в сочную баранью ногу, ну и пусть что весь в жире перемазался, я не благородный и лишний раз вымыть руки мне не в тягость.

Глава девятая "Острастная".

Следующий два дня я провёл в комнатушке близняшек, полностью поглощённый своей новой игрушкой. Было это конечно не очень прилично по отношению к хозяевам, но я просто не мог удержаться, артефакт древних магов — работающий — просто жёг руки.

К сожалению — как я понял из объяснений Оза — это была всего лишь игрушка. Она могла показывать плоские иллюзии, и играть — правда я пока не понял как. Ну уж "ДДИ" — как их называл Оз — или по другому "диллюзий" — как их называли сами геонийцы — я насмотрелся в волю. Чего там только не было: и картинки из жизни древних; и выдуманные сценки из разных легенд на вроде тех, что делали маги на потеху детей; и как я понял что-то подобное игре актёров в театре, и даже несколько фривольных сценок было.

О боги, ну почему всё так, да я помру за эти полторы декады — пронеслась у меня в голове обида на несправедливость мира по отношению к одному невезучему школяру — неужто маги да целители ничего придумать не могли. Хм... а почему не могли — я ведь даже ни у кого не спрашивал, может и могут. Но Ната то мне ничего об этом не сказала. Не знала? Или не хотела говорить?

"Оз. Ты знаешь, есть ли плетения? делающие так чтобы женщина не понесла ребёнка от мужчины".

Резко навалилась сонливость, и меня качнуло от слабости.

"Предупреждение — ваш манозапас минимален, рекомендация — прекратить сеанс связи".

Да знаю, знаю я, — всё растратил, пока в работе артефакта разбирался, и девчонок "досуха выдоил".

"В архиве имеется схемы пятидесяти семи плетений отвечающим данному условию".

Больше полусотни и маги ни одного не знают — не верю.

Тут очень удачно зашла Ната, и отправила девчонок, что то там перебрать.

— Ната, постой, — остановил я её, развернувшуюся чтобы уйти. — Закрой дверь.

— Чем могу служить хозяин?

С некоторых пор Ната и Амалия стали называть меня не господин маг или просто господин, а хозяин. Сперва мне это очень нравилось, но потом меня так назвала Алина и чувство вины перед девчонками буквально взвыло. Видимо то моё сравнение себя и близняшек, задело меня гораздо сильней — чем мне сперва показалось. Поэтому я пригрози им, что ту, которая будет меня называть хозяином — учить магии я не буду. Я даже сразу не понял — насколько хитро пригрозил, но холопки в этом оказались сообразительней меня; и теперь Ната и Амалия звали меня хозяином, а близняшки даже не помышляли об этом.

— Ната. Помнишь, я тебя спрашивал, что надо делать — чтобы женщина не понесла? Ничего не хочешь мне больше сказать? — спросил я, окинув её взглядом полным подозрения.

Ната вздрогнула, но тут же повинно разведя руками ответила. — Вы маг хозяин, и я подумала — что вы знаете, просто не хотите деньги зря тратить. Амулеты то вещи дорогие, да и зелья не намного дешевле будут — если постоянно ими пользоваться. Простите.

— Дорогие... и купчишка этот хитро деланый, так уговор вывернул, что не знай что теперь и думать. Да и платья эти меня дёрнуло заказать. Вот и думай теперь, — стал я — проговариваясь вслух — раздумывать над своим денежным благополучием. Хотя и так знал — что последние деньги на ерунду тратить не буду; так что всё зависело от того, простит ли мне купец долг — или нет.

— Простите хозяин, — Ната повинно опустила голову. — Не надо отказываться от платьев, — тяжёлый вздох. — У меня есть амулет.

Я так и замер с открытым ртом, вот ука — как говорят орки в приличном месте.

— По-оня-ятне-ень-ько-о, — протянул я. — От мага?

— Да. Этот ублюдок забыл, перед тем как сдохнуть. Чтоб этой твари колдовской, ни могилы — ни надгробия. — В сердцах выпалила женщина, и тут же испугано зажала ладошкой рот. — Простите хозяин, не чаяно вырвалось, — повинилась она.

— Значит, обмануть хотели? — мне стало обидно, — я тут от вины мучаюсь и всё для них покупаю, а они меня дурить вздумали. — Давно видать вас как следует не пороли, — в сердцах пригрозил я.

— Девочки ничего не знали, — быстро проговорила Ната. — Во всём одна я виновата.

Вот тут меня и осенило — она ведь за дочек своих больше чем за себя боится. Как там говорил Арнольд — "холопов следует держать в строгости и за каждую провинность неотвратимо наказывать, но только по вине" — или это говорил Фалалей? Вот только пороть Нату не хотелось — вспомнились наши ночные утехи и её мягкое тёплое тело — но как-то наказать то надо было. Хм...?

— Может они и не виноваты, но наказаны будут именно они, по десять плетей каждой, — стараясь выглядеть очень сердитым, назначил я наказание Нате. — Пусть это будет уроком тебе — что не следует что-то от меня скрывать, а если решишь что-то скрыть — то будь готова, что за тебя будут наказаны твои дочери. Поняла? — как можно более грозно рявкнул я.

— Да хозяин, — понуро повесив голову, ответила Ната.

— Девчонок накажут после праздников. Сегодня же отпросишься на ночь; и если я останусь доволен твоим поведением, то я оплачу лечение девчонок у целительницы и попрошу чтобы шрамов не осталось. Поняла?

— Да хозяин.

— Иди.

Ната ушла, а я остался смотреть иллюзии дальше.

Ночь прошла интересно — ох уж и затейники были древние люди. Ната старалась во всю: внимательно смотрела иллюзии — которые я ей показывал, беспрестанно улыбалась и, не выказывая никакого неудовольствия — старательно выполняла всё что от неё требовалось; и, похоже, злилась не на меня а на свою глупость. Утром она несколько раз бросала на меня взгляды, видимо желая спросить — понравилось мне или нет; но натыкаясь на мой хмурый от недосыпа вид, так и не решилась спросить.

После уроков отправившись к Фалалею узнать — сколько там мне денег приходится на мою долю, зашёл в знакомый закуток и договорился с Плостом что они за серебряный последят за торговцами холопами и если кто двойняшек купит, скажут мне за сколько сторговались.

Фалалей был крайне радушен, и ни о каких разговорах не хотел слушать, пока я не отведаю все выставленные на стол кушанья. По видимому дела у купца шли хорошо — раз он такой радостный, и видимо можно надеяться разжиться золотишком, которого мне как-то стало не хватать.

Получив пять золотых и десять серебряных с нашего общего дела, я рассказал Фалалею про свою задумку с наказанием нерадивой холопки, и попросил помочь. На что тот ответил "Это ты правильно придумал, нерадивость холопам спускать нельзя, но и молодых девок калечить не дело. Пособлю конечно, приводи своих холопок, меня не будет Харитон всё как надо сделает, я его предупрежу".

Откладывать наказание я не стал, и на следующий день повёл Нату с близняшками к Фалалею Прибыславовичу на подворье.

Ната шла за мной, опустив голову и стараясь не смотреть на дочерей окруживших её и жмущихся поближе. Осунувшиеся лицо и опухшие глаза говорили — что переживала она за девчонок сильно; и, похоже, выплакала немало слёз за эти два дня. Мне стало её жалко, и я сразу же простил ей свою обиду — показавшуюся теперь такой мелочной; но если я хочу чтобы Ната в дальнейшем боялась меня обманывать, то ей нужно была дать острастку, иначе потом будет только хуже и мне придётся её пороть по настоящему — чего жуть как не хотелось.

Самого Фалалея — как он и предупреждал — не было, но был его приказчик Харитон, который быстро всё подготовил для наказания, после чего проводил нас в конюшню. Близняшек оглядывающихся на мать развели по столбам, после чего я распорядился. — Снимайте рубахи.

— Помоги, — толкнул я Нату в спину — чуть сам не упав при этом назад, всё-таки она была взрослой женщиной далеко не хлипкого сложения. — Или я мужиков попрошу помочь.

После моих слов девчонки — до этого переглядываясь неохотно расстёгивавшие тулупчики — зашевелились быстрее.

— Привязывай, — велел я Нате, когда девчонки стоявшие к нам спинами разделись до пояса.

Аккуратно привязав поднятые над головами руки дочерей к столбам перед ними, Ната посмотрела на меня.

— Чего смотришь, иди сюда, — рыкнул я.

Ната встала рядом со мной, опустив голову и смотря себе под ноги.

— Чего глаза то опустила, смотри давай, для тебя ведь стараемся, наслаждайся, — прорычал я внутренне кривясь от нахлынувших мерзких мыслей. С одной стороны было любопытно посмотреть, — как будут изгибаться девчонки под ударами плетей, и какие страстные звуки будут рождать их очаровательные ротики; с другой стороны меня внутренне выворачивало от омерзения к самому себе, от одной лишь мысли, — что девчонки — мои девочки — будут страдать и им будет больно, даже не от моего желания, а всего лишь из любопытства, — как будет по-настоящему выглядеть то, что я видел в древнем артефакте. Поэтом мне даже не надо было притворяться, что я злюсь на Нату, я, правда, на неё злился; за то, что мне приходилось чувствовать себя будто облитым помоями, облитым помоями своей собственной матерью. Ненужно было быть счетоводом, чтобы сложить дважды два: побег моей матери, фривольное платье Полины, картинки из древнего артефакта, и мои сегодняшние мысли.

Ната подняла ещё более осунувшееся и чуточку побледневшие лицо и посмотрела на девчонок; приказчик, увидевший мой кивок, бросил стоявшим рядом четырём мужикам "делайте как велено". Фалалеевы холопы, расправив плети, одновременно щёлкают ими по воздуху, Ната зажмурившись ещё сильнее бледнеет, близняшки испугано пищат.

Все замолкают, и в конюшне становится тихо, только в дальних стойлах лошади чем-то хрустят. Ната наконец открывает глаза, её взгляд метается по белым спинам дочерей ища следы от плетей.

— Когда в следующий раз надумаешь меня обманывать, подумай над тем — что могут пострадать и твой дочери, помни об этом, — я встал напротив Наты, смотря ей в лицо. — Может я и глупый мальчишка, но это не значит — что можно меня безбоязненно обманывать. — После чего пошёл к двери, бросив через плечо. — Развяжи их, да пусть одеваются.

Когда Ната с близняшками вышли из конюшни, я просто развернулся и вышел со двора. Можно было сколько угодно убеждать себя в том, что я поступил так ради самой же Наты, и в этом была доля правды; но в том то и дело что доля, и возможно не самая большая.

Лара сидела на первой парте левого ряда справа, я на третьей правого слева, урок по истории был довольно скучным, и поэтому я втихаря разглядывал девушку, вздыхая при этом про себя — и чего я не благородный, ухлёстывал бы сейчас за Ларкой во всю молодецкую прыть. Насколько я понял, хоть Лара и считалась дворянкой — но таковой на самом деле не являлась, так как её отец получил дворянство после её рождения. Так что, несмотря на титул имперского рыцаря её отца, её вполне могли отдать за купца-гильдейца или богатого ремесленника, могли и за мага — среди них богатых тоже немало. Но мне от всего этого было не легче, и как не крути, а я сейчас простолюдин-крестьянин и Ларе не ровня; а когда стану ровней — а я верю что стану — то её уже могут и отдать в жёны, какому-нибудь толстопузу. Вот только это было не главное, главное было то, что вокруг неё уже сейчас крутились сынки служивых дворян и купцов, супротив которых мне нечем тягаться.

Есть конечно и другие девушки, но хочется ведь лучшую. Вот и сидел я и вздыхал да думку великую гадал, — чего бы такого выдумать, чтобы понравится и привлечь внимание. Те посиделки в кабаке уж больно мне льстили, хоть и было теперь понятно — зачем она тогда прямо таки напросилась в нашу компанию.

Самым точным средством было — показать древний артефакт иллюзий; вот только его было жуть как жалко. В том, что она его отберёт, я не сомневался ну ни капельки, как ни как у меня были две младшие сестры и повадки этих любительниц блестящих штучек мне были хорошо известны. Это их "дай посмотреть" и "я поношу чуть-чуть" не раз лишали меня интересных вещиц, иногда доставшихся с немалым трудом; и то, что "чуть-чуть" в понимании девиц — это навсегда и ещё немного, выучил преотлично.

Все остальные способы привлечь внимания и добиться расположения юной особы так или иначе сводились к сорению деньгами, коих у моих соперников было не меньше.

У Соховых я не показывался три дня, — было стыдно за свою выходку, хоть и осознавал — что сделал всё правильно; но в голове постоянно мелькала мысль, — что может, можно было по-другому. Лишь на четвёртый я набрался смелости и отправился учить близняшек. Я может быть и ещё по оттягивал, но смотреть иллюзии в артефакте без лишних глаз и трат можно было только там. Трубить же на всю школу о том, что у меня есть такой интересный артефакт, я раздумал в первый же день. Показав "усыплённый" артефакт библиотекарю я поинтересовался, нет ли в книгах какого-либо упоминания, про такие пластинки; на что получил книгу "Не разгаданные тайны повседневных вещей геонийцев". В которой вычитал что "назначение сих пластин, до сих пор остаётся тайной".

К моему удивлению близняшки вели себя так, как будто ничего не было, только выглядели чуть более старательными. Задав урок и время от времени поглядывая за его выполнением я смотрел иллюзии. Иллюзий было великое множество но, к сожалению, почти все они были бесполезными; как я понял — эта пластина была именно игрушкой, забавной и бесполезной — как и все игрушки.

Хотя если вспомнить кое-что, то не такая уж и бесполезная, да и посмотрел я только от силы пятую часть иллюзий.

В воскресенье утром прибежал парнишка от Плоста и сообщил, что на Речном торгу главный городской маг по имени Беримор купил двух холопов-близнецов за пятьдесят золотых, хотя те — по словам Пескаря — больше пятнадцати не стоили. Откладывать дело в долгий ящик я не стал, и тут же направил стопы в гости к купцу Фалалею решать дело с моим долгом. Фалалей вначале поюлил немного — но явно только для солидности, а потом отдал грамоту и предложил отобедать.

Глава десятая "Наследственная".

ИИ на этот раз пришёл в класс не вместе со звонком, а гораздо раньше. Поставив принесённую с собой подставку — на которой были закреплены две каменные пластины белого и серовато-чёрного цвета — возле стола, уселся за него и стал внимательно за нами наблюдать.

Это было несколько необычно для нас и мы, рассевшись по местам стали также внимательно наблюдать за ИИ подозревая какую-то неприятность. Так мы и играли в гляделки до самого звонка.

— Сегодня мы будем изучать предпоследнее в этом году ваше заклинание, — начал ИИ сразу после звонка. — Называется оно "Магическая стрела".

Тут все стали переглядываться, и хоть никто ничего не говорил, в классе стало шумно.

— Тихо, — гаркнул ИИ. — Так-как заклинание относится к боевым, прошу отнестись к уроку со всей возможной серьёзностью.

— И так, "Магическая стрела" самое простое боевое атакующие заклинание, относящиеся к первому А классу воздействия первой степени сложности. Состоит оно всего из трёх основ напитываемых стихией Воздуха. Воздействие заклинания соответствует воздействию арбалетного болта выпушенного из мощного арбалета, но есть и ряд отличий. Так как данное заклятье относится к магии действия, оно имеет и присущие данному типу заклятии достоинства и недостатки. Эри Лара — какие достоинства имеют заклятья магии действия?

— Заклинания магии действия производят прямое воздействие на объект воздействия, вследствие чего при прочих равных условиях являются более экономичными и эффективными по сравнению с заклинаниями магии воплощения, — ответила Лара — будто из учебника читала. Вот это она даёт, и как только угадала — про что её сегодня спрашивать будут.

— Хорошо, садитесь. Господин Карп — какие недостатки имеют заклинания магии действия?

— Ну, заклинания магии действия работают только — пока есть мана, а как только она заканчивается — то сразу работать перестают. А заклятья магии воплощения могут работать и когда мана кончится. — Карп отвечал настолько тихо, что иногда казалось — что он просто шлёпает губами, как и положено это делать настоявшему карпу.

— Удовлетворительно, садись. — ИИ черкнул пару закорючек в Классный журнал и продолжил. — Есть и ещё кое-какие недостатки и достоинства, но о них позже. И так, когда выпушенная стрела или болт попадают скажем в щит, то они: либо бьют его пытаясь пробить, либо отскакивают от него. Так вот, "магическая стрела" никогда не отскакивает, она всегда пробивает щит — если не полностью то какую-то часть, и пробивает глубже — чем сделал бы это равный ей по силе болт. Происходит это потому, что часть энергии настоящего болта тратиться в пустую, а "магическая стрела" тратит всю свою энергию на пробивание. А сейчас я вам покажу один опыт.

Игорь Игоревич встал из-за стола и принялся плести какое-то заклинание. Между нами и подставкой с камнями появилась прозрачная еле заметная голубая плёнка.

— А сейчас смотрите на белый камень, я направлю на него заклятье "Магическая стрела", — ИИ говорил, одновременно плетя новое заклятье.

Из каменной пластины вдруг вырвалось облако пыли, подставка чуть вздрогнула, а в пластине появилось углубление.

— Как видите одной "магической стрелы" на то чтобы пробить пять сантиметров камня недостаточно. Смотрим дальше очень внимательно, сейчас я ударю "магической стрелой" вот в этот чёрный камень. — ИИ уже сплёл заклятье и напитывал его маной.

Крошечное чёрное облачко, и всё; ни какого ожидаемого углубления не было, лишь небольшое — блестящее будто полированное — пятнышко. Почти весь класс недоумённо уставился на это пятнышко; лишь Дмитриус Андриан и Лара нисколечко не удивились, а Дмитриус ещё и осмотрел класс с выражением самодовольного превосходства.

— Вот один из недостатков заклинаний магии действия, их эффективность сильно зависит от способности объекта воздействия к сопротивлению магическому воздействию. То есть: устойчивости к изменениям его собственной магической сути — подобию нашего гемона, и соотношению плотностей потоков заклинания и сути. Как видите, ритум — имеющий высокую устойчивость к магическим воздействиям, почти не пострадал от "магической стрелы": конечно, есть заклинания, которые с лёгкостью разнесут эту пластинку в пыль, но разница в трате маны между заклинаниями магии действия и заклинаниями магии воплощений будет около одного порядка. Правда следует отметить, что четыре пятых заклинаний в тои или иной степени являются смешанными.

Главным же достоинством этого заклинания является быстрота его плетения. Так как оно состоит из трех основ расположенных последовательно и соответственно перекрывающих друг друга, то при его плетении следует быть более внимательным и аккуратным чем при плетении ранее изученных вами заклинаний. И лучше придерживаться именно той последовательности, которую буду показывать вам я. Она считается классической и наиболее надёжной, что весьма важно; учитывая то — что заклинание относится к боевым.

А теперь можете задать свои вопросы, если кому чего непонятно? — ИИ обвёл класс взглядом. — Ну, раз вопросов нет, то приступим к изучению заклинания.

На следующей декаде должен был быть суд, который должен был решить, кому достанется дом мага и остальное его имущество. Но точного дня я не знал, поэтому наведался к известному мне помощнику судьи, разузнать — что да как. Суд был назначен на третий день следующей декады, прямо с утра.

Суд проходил в небольшом зале, судья — тот который заверял повинную Амалии — за столом, рядом помощник-писарь за небольшим столиком — шустрый толстячок у которого я и узнал день суда. Напротив меня сидел чиновник представляющий имперское казначейство, разряженный как петух — сколупать бы с него золотишко. Ещё в зале был чародей со своим учеником одетый в мантию чародея, — цвет мантии менялся с белого в самом верху на серый в середине и чёрный по низу. Рядом с чародеем на лавке лежал крытый тканью полушубок, отделанный красивым чёрным мехом. На ногах были одеты короткие сапоги из покрытой лаком кожи, и штаны из толстой похожей на шерстяную ткани. Ученик же был одет скромнее. Простая куртка похожая на мою, вязаная из грубой шерсти кофта, толстые зимние штаны и простые короткие сапоги из войлока по низу покрытые кожей.

— Слушается дело о признании Кузеньева Дарвела Маркусовича наследником Морояр Новака Кашаритовича бакалавра магии стихий: воды, земли и тьмы.

Кузень Дарвел Маркусович заявляет о своём праве на наследство по праву ближайшего родственника по крови. — Встав, провозгласил помощник судьи, и сел обратно.

Присутствуют ли в зале иные родственники усопшего претендующие на наследство? Если да, то они должны заявить об этом сейчас, или более не претендовать на право наследования, — судья обвёл глазами почти пустой зал, — видимо ища тех самых родственников, в пустом зале то. — Более претендентов нет. В таком случае прошу, присутствующего здесь господина младшего городского чародея нашего славного города Карна Отруб Веньямина Веньяминовича, определить, — является ли присутствующий здесь Кузень Дарвел Мркусович близким родственником ныне покойного Морояр Новака Кашаритовича?

Помощник чародея по его кивку выставил в середине свободного места раскладной столик-подставку и расстелил перед ним коврик. Чародей, взял из-под полушубка сумку; и, подойдя к коврику сел на него по хазарски поставив при этом сумку рядом с собой.

— С чем будем сравнивать? — спросил чародей, посмотрев на судью.

Судья посмотрел на своего помощника. Который, тут же вытащив что-то из под стола положил это на передний его край. Помощник чародея, метнувшись, принес это своему учителю.

— Так, — чародей стал осматривать поданные вещи. — Копия перелива печати истинного владельца и волосы. Кровь и волосы, — бросил он помощнику.

Помощник достал из сумки два маленьких стеклянных пузырька и ножичек, после чего подошёл ко мне.

— Мне нужно немного вашей крови вот в этот пузырёк, — поставил он один из пузырьков на скамейку — на которой я и сидел — и подал мне ножичек.

Так как мне всё было понятно, то, взяв ножичек, ткнул им в палец, и накапал в пузырёк с десяток капель.

— Ещё нужен клочок ваших волос, — поставил он второй пузырёк. — Если вам неудобно, то я могу сам отрезать, там — где вы укажите.

— Да легко, — усмехнулся я; и, отделив на виске клок волос одним движением отрезал его — ого какой острый ножичек то — и запихал в пузырёк. Да хоть наголо обрейте — подумал я переполненный переживаниями ожиданиями и предвкушениями — только наследником признайте.

Помощник отнёс пузырьки чародею, и тот сделал уже известную мне печать истинного владельца. После чего принялся сравнивать её с той, что достал помощник судьи.

— Переливы совпадают на одну пятую часть, что, несомненно, подтверждает близкое родство, — громко сказал чародей, и тихо, но в тоже время не таясь, добавил. — Или чьё-то невероятное везение.

Потом чародей достал из сумки артефакт в виде овальной пластины около пяди(20см) в ширину и двух(40см) в длину покрытый тонким рунным рисунком. В амулете были две выемки в которые чародей поместил пузырьки с волосами, и принялся чего-то делать. Чародей неподвижно сидел с закрытыми глазами, держа ладони с боков амулета. Всё что мне удалось понять, это то, что чародей использует какую-то из малых чародейских техник, скорее всего смесь ментальной и астральной магии.

— Сомнений нет, этот молодой человек является близким родственником покойного, точнее — его сыном, — громко произнёс чародей, открыв глаза.

— У старшего удельного регистратора казначейства есть возражения по делу? — спросил судья.

— Нет.

— В таком случае, суд объявляет приговор. Кузень Дарвел Маркусовичь объявляется наследником Морояр Новака Кашаритовича, со всеми вытекающими правами и обязанностями. Также суд объявляет, о наложение на Кузень Дарвела Маркусовича виры в два золотых империала в пользу судебной казны, за судебные издержки.

Сердце казалось, сейчас выпрыгнет из груди и примется отплясывать притоп. Дом, у меня будет свой дом, дом с симпатичной горничной. Почему-то то — что мне достанется Полька, меня радовало не меньше чем собственный дом. Меня захлестнула волна довольства и благодушия, и хоть ногам хотелось куда-то бежать, а языку рассказать всем-всем кого знаю — что я теперь богатый горожанин славного города Карны, я сидел и довольно улыбался.

— Молодой человек, подойдите, пожалуйста, ко мне, — вырвал меня из череды без связных мечтаний голос судьи.

Испугано встрепенувшись, опасаясь неизвестной неприятности, я подошёл к судье. — Да ваша милость.

— Вот грамота, подтверждающая ваше право наследования, предъявляя её, вы сможете переписать на себя имущество покойного. Рекомендую начать с дома, — судья отдал мне грамоту. — Учтите, что будет весьма желательно, сперва найти владетельную грамоту на дом. Можете идти, только не забудьте на радостях два золотых в судебную казну уплатить.

— Спасибо господин судья, — поблагодарил я судью и, сделав два шага, встал перед его помощником-писарем.

Заплатив виру и получив грамотку об этом вышел из зала а потом и из ратуши из всех сил сдерживая себя от того чтобы заскакать в припрыжку.

Первым делом, я, конечно, отправился в Старый город, убедится, что не дом не Поля в своём платье ни куда не делись.

На мой стук вышла Поля; к моему сожалению, на этот раз на ней было обычное платье горничной.

Свободное коричневое платье длиной до щиколоток, отличающееся от рубахи длиной и более узкими рукавами. Поверх него повязывался фартук, благодаря которому на платье появлялась талия.

— Здравствуйте господин Дарвел, — мило улыбнулась Полина.

— Здравствуй Поль, как тут у тебя дела?

— Всё хорошо господин Дарвел, благодарю вас за заботу.

— Я чего пришёл; сегодня суд был, и меня признали наследником, и грамоту вот дали, так что теперь дом мой. Вот только владетельную грамоту надо, чтобы дом на меня переписали, ты знаешь — где она лежит?

— Все грамоты господин Новак хранил в своём кабинете. Ой, простите, я вам мешаю войти, — девушка испугано шарахнулась в сторону, освобождая передо мной дверной проём.

— Это на втором этаже? Ты прошлый раз ещё сказала, что дверь заперта на замок.

— Да господин, — Полина чуть заметно кивнула, совместив кивок с легким — лишь обозначающим поклон — поклоном. — Простите, можно спросить?

— Да.

— Как мне вас называть, какое обращение вам больше нравится: господин, хозяин, или может мне следует обращаться к вам каким-то благородным обращением?

— Хм, — задумался я. — Благородного титула у меня нет. Господин — это тот, кому служат; хозяин — тот, кому принадлежит. Давай так; сейчас называешь господином, а когда я твою обельную под себя выправлю, будешь называть хозяином. Хорошо?

— Да господин.

— Ну, айда тогда в дом, грамоты искать.

— Прошу господин.

К моему глубокому сожалению, ни каких грамот нам найти не удалось. Все они, по-видимому, хранились в кабинете мага, дверь в который была заперта на замок, да вдобавок защищена каким-то заклинанием. До полудня я крутился возле двери в кабинет, и ещё одной в подвале, за которой — по словам Поли — была лаборатория мага. Только толку с этого, не было ни какого, поэтому после полудня отправился в гости к Станиславу, с надеждой, — что маг вернулся из Платы, и сможет мне помочь, если не делом то хоть советом.

Но мага дома не оказалось. Вышедшая на мой стук служанка сказала, — что господин Станислав ушёл по делам и обещал, что вернётся только к вечеру. Немного повеселев, отправился в школу — делится радостью с друзьями, не забыв конечно по дороге зайти к, Фалалею и Соховым.

Ребята, конечно же, такой новости обрадовались, только задаётся мне — что главным образом поводу покутить на халяву. Во всяком случае, Борислав сразу заявил, что дом надо обязательно "обмыть"; а Айрат что новоселье без шашлыка не новоселье, при этом взгляды у них были как у бедных родственников просящих пару пудов зерна до нового урожая. С тайной радостью обломал друзьям гулянку, дескать, как только — так сразу но, увы не сейчас. После чего отправился в столовую клянчить у поваров обед. Кормили нас хоть и "бесплатно", но строго по времени, и поварские служки наотрез отказывались "дать корочку малую голодающему школяру". Вот и приходилось клянчится у поваров, или расставаться с дарой, — за которую служки соглашались принять на себя неизбежную кару за растрату вверенной им похлёбки.

Так как до вечера было ещё много времени, отправился к Соховым, где немного позанимался с близняшками, пока за окном не стало темнеть.

Глава одиннадцатая "Пир".

К дому мага я подошёл уже в густых сумерках, настолько густых — что пришлось зажечь магический светляк; увидев который, пара подозрительных теней подбиравшихся ко мне шустро нырнула в ближайшую подворотню.

— Здравствуйте господин Станислав, — поздоровался я с магом, войдя в гостиную вместе с впустившей меня служанкой.

— Здравствуй Дарвел, ты проходи, садись, — махнул на кресло рядом, благодушный как сытый кот маг, и продолжил когда я сел. — Это хорошо, что ты пришёл, можешь поздравить меня. — Маг хитро улыбнулся, видать, ожидая вопроса — с чем.

— Поздравляю, господин магистр, — хитро улыбнулся я в ответ.

— Какой догадливый, или уже где-то слышал?

— Не. Не до слухов мне сейчас, — махнул я рукой. — Дел полно. Кстати, можете меня тоже поздравить.

Станислав задумался, видимо, не желая спрашивать — с чем, и пытаясь догадаться сам; но долго мучиться не стал и вывернулся по-простому. — Поздравляю, молодец.

— Спасибо. Вот только у меня с выправкой грамот проблема, кабинет где они хранятся магией защищён, и как их достать я не знаю. Вот я и пришёл спросить, не можете ли вы мне с этим, чем-нибудь помочь?

— Могу посмотреть, но вряд ли чем смогу помочь, я ведь ритуалист. Ещё целительство и алхимию знаю, но от этого тоже толку в этом деле не много. Лучше давай ты мне по подробней всё расскажешь, что за кабинет, где; а я посоветую, к кому из магов с этим лучше обратится.

Рассказав всё магу с того времени когда в меня стреляли из арбалета, особенно постаравшись описать то заклинание которое видел на двери кабинета, я вопросительно посмотрел на мага.

— Ты уж прости меня Дарвел, но; твой отец был весьма неплохим магом и достаточно поганеньким человеком.

— Я знаю, не стоит извиняться.

— Сам понимаешь, дело это не простое и обойдётся тебе не в один десяток золотых. Если ты не растратил ту сотню что выманил у меня, то лучше всего тебе с этим вопросом обратится к Пальцу Витигосту Безсоновичу. Он конечно запросит около полусотни, но сделает всё надёжно. Если хочешь — познакомлю, может поменьше сдерёт.

— Буду благодарен.

— Тогда, приглашаю тебя в это воскресенье на пир по случаю присвоению мне ранга магистра ритуалистики.

— Спасибо, обязательно приду.

— Приходи, тебе будет полезным.

— А, это, когда, ну вечером там или утром?

— Пиры делают после обеда, а приходить на них принято перед обедом. Пир — это, по сути, большой обед, чему вас только учат. — Неодобрительно помотав головой, маг милостиво махнул рукой

Дальше маг пригласил меня на ужин, после которого вкратце рассказал — а скорее просто похвалился — о своей поездке в столицу и получение ранга магистра.

Когда я уже собирался распрощаться с магом, он, задумчиво смотря на меня спросил. — Дарвел, ты сможешь прилично одеть своих близняшек до воскресенья?

— Смогу. Только, во что лучше, рубахи с юбками или платья?

— Платья? — удивлённо переспросил Станислав.

— Ну да, на вроде дорожных у благородных. Только, я их ещё не забрал, хотя мастер обещал за две декады пошить, но как-то времени не было.

— Сходи, завтра же сходи, и если будут не готовы — скажи мне, я потороплю, — проговорил Станислав с задумчивым видом.

— Хорошо схожу. Значит, мне к вам с близняшками приходить? — на всякий случай переспросил я.

— Да, с близняшками. Это и тебе полезно будет, знаешь ли, личные знакомства зачастую бывают дороже денег.

— Э... господин Станислав, а может мне и Неждану взять?

— Неждана? Зазноба твоя что ли? Не стоит, — маг недовольно поморщился.

— Не, не зазноба, — помотал я головой. — Она мой маг свиты. Да и ладно, пусть сидит учебники зубрит.

— И когда это ты успел? Постой, ну-ка расскажи, как это произошло.

Не видя ни чего постыдного для себя, всё рассказал, как было.

— И что? Ни каких проблем у тебя из-за этого не было?

— Да вроде как нет, — удивлённо ответил я, дивясь вопросу.

— Странно. Значит — повезло; но ты всё равно будь на стороже, этот фокус называется "Плохой — Хороший — Злой" и его часто используют, чтобы загнать какого-нибудь подающего надежды наивного школяра в чью ту свиту.

Интересно — подумал я — в чью свиту должна была попасть Неждана. Так её Дмитриус приглашал к себе — вспомнил я рассказ девушки. Стоп, у лавки портного с Афанасием тоже Дмитриус разговаривал. Вот ведь змей.

— Что? Всё-таки были проблемы? — спросил маг, видимо увидев мою скосившуюся рожу.

— Было, одно недоразумение. — Не стал я вдаваться в подробности.

— Ладно, это всё ерунда. Можешь приводить свою магессу, только позаботься, чтобы она оделась по приличней. — Станислав встал и пошёл к двери, намекая — что мне пора.

Следующим днем новость о моём наследстве расползлась по школе, и все перемены превратились в череду поздравлений. Поздравляли не только друзья, но и все просто знакомые; и даже Лара, главное — Лара.

Выловив в обед Неждану переговорил с ней, договорившись после уроков встретится.

Не желая терять время, позвал Неждану с собой на торг, по дороге расспрашивая — что у неё есть из приличной одежды. Как выяснилось — ничего. Зайдя к Соховым прихватил ещё и близняшек.

— Здравствуйте господин маг, проходите, — подскочила ко мне торговка. — Мастер Яков уже о вас спрашивал, платья ещё позавчера были готовы, осталось только примерять и проверить всё ли так.

— Это хорошо, — кивнул я.

— Прошу господин маг, — женщина отодвинула занавесь на проходе, пропуская меня.

— Добрый день мастер, я за платьями.

— Здравствуйте господин маг, — обозначив лёгкий поклон, поздоровался старичок. — Платья готовы, осталось лишь подогнать — если что не так.

Я уже открыл рот, чтобы велеть близняшкам примерить платья, как вспомнил, что исподнее то девчонки не одели, забыл я о нём.

— Понимаете мастер, про исподнее то я забыл. Вы не будете против, если мы тут у вас подождём, пока Аринка за ним сбегает.

— Что уж теперь сделаешь, молодым людям свойственно забывать столь несущественную мелочь. Пусть сбегает.

— Арина, давай стрелой, только в лужу смотри не шлёпнись.

— Я быстро господин, — поклонилась Арина и выскочила из лавки.

— Мастер, раз... у нас есть время, — потянул я.

— Неждана, я хочу взять тебя на пир к одному магу; но для этого тебе нужно платье, хотя бы самое дешёвое; но лучше, если оно будет чуть-чуть лучше чем у близняшек. Я так понимаю — что у тебя таких денег нет, и предлагаю — оплатить платье пополам.

— У меня и на половину нет, — с грустью вздохнула девушка.

— Я могу тебе занять.

— Я и так вам двенадцать серебряных должна, — опять вздохнула девушка.

— Ну смотри, когда такой шанс ещё выпадет со знатными да именитыми хоть шапочно познакомится да на пиру побывать. — Выглядеть я старался безразличным, но на самом деле мне очень хотелось, чтобы девушка согласилась. Для меня ведь это со всех сторон выгодно.

— А сколько платье стоит? — спросила она после недолгих раздумий.

Я вопросительно посмотрел на портного и пояснил. — Чтобы чуть-чуть поприличней чем у близняшек.

— Если сшить такое же и отделать лентой и шнуром, то выйдет не намного дороже, где-то тридцать серебряных.

— Ещё надо будет особое исподнее под платье, за пятнадцать серебряных примерно. В общем, с тебя золотой будет, за то у тебя будет настоящее платье.

Неждана думала долго, посмотрела платья сшитые для близняшек, сходила посмотрела исподнее, но всё-таки согласилась.

Прибежала запыхавшаяся Арина, и девчонки стали переодеваться за поставленной перегородкой, обозванной мастером — ширмой. Заодно перешёптываясь, пересказывая что я Неждану уговорил платье купить.

Близняшки переодевшись, вышли и выстроились передо мной в ряд, и у мены разбежались глаза. Арина принесла не только исподнее, но и туфли со шляпками. Не знаю как так получилось, но в платьях девочку выглядели чуть старше серьёзней и намного привлекательней. Только это было не как с их матерью, или с Ларой, а как с Беляной — хотелось просто погулять. А как блестели глаза у самих девчонок, да Некрос с ними — с этими деньгами.

— Как будто прямо на них шили, сразу видно руку мастера, — сделал я комплимент мастеру.

— Спасибо, рад услужить, — улыбнулся старичок. — Девушки растут, и я припуски большими оставил, так что когда вырастут, можно будет расставить.

— Если вас всё устраивает тогда с вас три с половиной золотых, — напомнил мастер о деньгах.

— Всё устраивает.

Заплатив мастеру за готовые платья и отдав задаток в пять серебряных за заказанное для Нежданы, повёл девчонок по домам. По дороге я предупредил девчонок, что в воскресенье мы все пойдём на пир к господину магистру магии Станиславу Гарцу. Отчего близняшки сперва тяжко вздохнули, а потом видимо до них дошло — что это относится и к ним, и они, заблестев глазками, радостно зашушукались. Так что дальше мы с Нежданой шли под доносившееся от идущих сзади близняшек весёлые девичьи перешептыванья.

Оставив близняшек у Соховых, мы с Нежданой зашли в контору к купеческому стряпчему с непроизносимой фамилией, где состряпали долговую грамоту, по которой девушка была должна мне ещё один золотой. По дороге в школу я лыбился от самодовольства, — купить мага пусть и совсем ещё не обученного всего за один золотой, да любой купец, узнав об этом от зависти удавится. Хотя если по правде, то моей заслуги в этом нет, всё сделал стряпчий — уговоривший Неждану на считай кабальный ряд; но какая мне разница, главное что Неждана на него согласилась и клятву дала.

К концу декады я наконец-то пересмотрел все иллюзии в ил-фоне; и среди вороха хоть и интересной, но бесполезной ерунды, нашел немало картинок и диллюзий которые могли быть полезными, если не сейчас то когда-нибудь потом. Например: я нашёл с десяток диллюзий с потешными магическими поединками, с полсотни триллюзий разнообразных плетений, две игры обучающие магии и с полтора десятка просто в неё играющие, и ворох каких-то записей с рунами. Часто раздумывая над тем, кто мог быть хозяином артефакта, в конце концов, решил что, скорее всего это был такой же маг-школяр, как и я.

Ещё оказывается, что этот ил-фон может не только показывать иллюзии но и делать их, ох и визгу было когда я силлюзил первое что попалось мне на глаза, то есть близняшек. Было забавно смотреть на их, тычущих пальцы в свои иллюзии и пищавших "это я".

В своих поединках древние школяры использовали и своих источников, и не как у нас только стоящих и подпитывающих магов, но и напрямую участвующих в поединке. Так как мне в конце учебного года предстояло ещё раз сразится с Афанасием, то я решил устроить ему ещё один фокус, научив близняшек заклятью "Щит земли". Правилами это не возбранялось, а помочь могло очень.

Тем более что учит их я собрался не той разновидности заклятья которой обучили нас, а улучшенной с помощью Оза. Вернее само заклятье было то, а вот образцовая ячейка совсем другая. Сейчасные маги почему-то считали что "Кристаллический Щит Земли" может быть только в виде плоской пластины из правильных ячеек: треугольников, квадратов, шестиугольников, кубов, "пчелиных сот", или их комбинаций. А вот Оз показал мне кучу неправильных ячеек, щит из которых — тем не менее — был крепче чем из правильных. Конечно, такое заклинание получалось сложнее и требовало большей аккуратности, но зато было раза в полтора прочней.

На девятый день декады мы с Нежданой сходили к портному за платьем для девушки, после чего в моём кошеле опять осталось одно серебро, и насмешка скомороха не казалась уже такой глупой. Девушка была рада обновке и весело болтала со мной расспрашивая о маге на пир к которому мы пойдём завтра. Я ей с удовольствием рассказывал, было приятно вот так идти и болтать с девушкой, с Ларкой бы также вот пройтись.

Отнеся одежду к Соховым и отдав её Нате чтобы сохранила до завтра, я повёл Неждану в трактир. Девушка увидев куда я её веду, насторожилась, но после того как я её спросил "так и пойдёшь на пир немытой", ойкнула и сама заскочила в открытую мною дверь. Можно было конечно попросить Полада Надеивича истопить для нас мыльню, но я постеснялся. Близняшек же Ната ещё днём водила, чтобы нам их сейчас ждать не пришлось.

Заказав купальню, мы устроились за столом, стоявшим в дальнем от входа углу. Чтобы не сидеть просто так, затребовал у служки взвару с заедками для себя и Нежданы. Мы как раз успели допить вкусный взвар с шиповником, когда пришел служка сообщить что купальня готова.

Быстро помывшись, оделся и вышел, освобождая купальню Неждане и толпе гоблинок с ведрами. В ожидании девушки сел за прежний столик, и заказав ещё взвару, стал разглядывать посетителей.

Ничего интересного: путники, мастеровые, просто горожане, четвёрка орков-наёмников. Мой взгляд ещё раз прошёлся по залу и зацепился за парня, сидящего за столом стоящим прямо у входа. Вроде обычный парень, только бледноват малость, и всё. Не понимая что меня привлекло в парне я посмотрел на него магическим взором, и мне сразу стало понятно — что он не человек.

Увидев мой взгляд, он вздрогнул, и принялся быстрее работать ложкой. Орки, напоровшись пива, стали шумными и задиристыми, и не стесняясь, стали обсуждать "достоинства" посетителей. Вот только ни кто не желал драться с орками, и все молча сносили оскорбления.

Наконец очередь дошла до нелюдя, но и он ничего не ответил оркам, хотя по его виду было понятно — что подначки орков его зацепили. Тщательно смакнув кусочком хлеба жижу, он одним глотком допил взвар и расплатился с подошедшей служанкой. Подойдя к двери, он обернулся и на всю трактир сказал. — Вот ведь, хорошая трактир была, а теперь сюда пускают даже зелёных обезьян, только вчера слезших с дерева, неспособных даже ложку в руках держать и лакающих через край.

Как раз в это время один из орков стал через край миски пить оставшуюся от похлёбки жижу. Услышав это, орк открыл рот видимо хотев что-то сказать но по хмельному делу забыл опустить миску и жижа потекла ему на штаны. Не то радостно, не то разъярённо, взревев, орки рванули к своему обидчику, но тот их ждать не стал и нырнул в дверь.

Почти сразу после этого подошла Неждана, я заплатил служанке за взвар, и мы пошли в школу.

Когда мы, выйдя из трактира, прошли с полсотни шагов, то справа в переулке нам предстала забавная картина. Тамошние орки голышом валялись бесчувственными тушами в большой куче перемешанного с навозом снега.

Интересно, и кто это их так?

Часы на часовой башне посадничего дворца показывали половину двенадцатого, когда я в сопровождении Нежданы и близняшек подошёл к дому мага. Разодетый слуга услужливо распахнул перед нами дверь, и мы вошли в дом. В прихожей нас встретил сам Станислав, одетый в парадную мантию магистра ритуалистики; карминно-коричневый плащ с капюшоном и рукавами длиной до середины икры, и карминовая накидка длиной до запястий с рисунком "Печати восьми стихий" на спине.

— Здравствуйте господин Станислав, разрешите поздравить вас с введением в ранг магистра, — поздоровался я с магом.

— Здравствуй Дарвел, спасибо, — довольно улыбнулся маг. — И не только за поздравление, — левый глаз новоиспечённого магистра заговорщицки подмигнул мне.

— Позвольте представить, мои источники — Арина, Афина, Амина, Алина, — представил я выстроившихся в рядочек близняшек. Хоть маг и так их знал, но так требовали приличия.

— Здравствуйте господин магистр, поздравляем, — хором поздоровались близняшки.

— Здравствуйте девочки.

— Позвольте представить моего мага свиты — Соломову Неждану Баяновну.

— Здравствуйте господин Станислав, поздравляю вас с введением в ранг магистра, — смущённо пропищала Неждана.

— Здравствуй Неждана, спасибо. Проходите в гостиную.

Когда я в сопровождении девушек переступил порог гостиной, довольно приличный шум стоявший в ней, стих будто по мановению волшебной палочки сказочных волшебников. Все присутствующие в гостиной уставились на меня, с нескрываемым интересом разглядывая как неведомую зверушку, от такого множества взглядов направленных на меня, у меня по спине пробежали мурашки.

Стоять в дверях было крайне глупо, поэтому я не останавливаясь пошагал прямо вперёд, пока не углядел сбоку госпожу Виолетту. Развернувшись, я подошёл к целительнице, стоявшей с ещё двумя женщинами чем-то неуловимым похожим на неё. Похоже, тоже целительницы — подумал я.

— Здравствуйте госпожа Виолетта, — поздоровался я.

— Здравствуй Дарвел.

— Позвольте представить, мои источники — Арина, Афина, Амина, Алина, — представил я близняшек, и мысленно сплюнул, — если так и дальше пойдёт, то у меня язык отвалится от этих "позвольте представить".

— Здравствуйте, — подавленно пискнули близняшки, блестя любопытными глазками и обстреливая залпами восхищённых взглядов каждую пядь гостиной перед собой.

— Здравствуйте девочки.

— Позвольте представить моего мага свиты — Соломову Неждану Баяновну.

— Здравствуйте госпожа Виолетта, — поздоровалась Неждана стараясь выглядеть безразлично-спокойной, да куда уж там, смущение тут же вылезало наружу, стоило девушке хоть о чём-то другом подумать.

— Здравствуй Неждана.

— Дамы, позвольте вам представить Кузень Дарвела Маркусовича — ученика Имперской Школы Магического Искусства.

— Здравствуйте дамы, — несколько неуверенно поздоровался я. Как следует правильно здороваться в таком случае, я не знал, но вроде пронесло.

— Дарвел, позволь представить тебе госпожу Лист Анфису Демисовну — Бакалавра магии целительства, и госпожу Грох Ельпиду Ерофеевну — мастера магии целительства.

— Здравствуй Дарвел. Здравствуй Дарвел. — Поздоровались магессы.

Далее всё было до невозможности скучно и раздражительно; то Виолетта, то Станислав, таскали меня по всему дому и показывали разным достойным людям. Народу собралось прилично, всё-таки магистр — это фигура. Если я ничего не путал, то в Карне было всего семь магистров. Ведь для того чтобы получить ранг магистра надо было не просто выучится магии до нужного мастерства, но и "внести существенный вклад в развитии магической науки". Поэтому и получалось, что бакалавров было как грязи, а магистры все наперечет.

С кем только не удалось мне познакомится из наибольших Карны, я даже не знал. Наверное только самому посаднику меня не представили, не было его, уехал куда-то по делам своим посадничим. Зато были: старший сын посадника, главный городской маг, старший городской казначей, глава городской стражи, десятка три разных благородных, столько же магов — половина из которых были учителями имперской школы, и даже десяток купцов-гильдейцев — среди которых я к удивлению увидел и Фалалея. Вот ведь жук, как только сумел втиснуться, он ведь во второй гильдии состоит и торгует светильниками да маслом к ним, не самым ходовым товаром у благородных и магов. Конечно, все смотрели на меня и близняшек как на забавных диковинных зверушек, но главное я был представлен, и это уже очень много значило.

Всё пришли не одни, а с: женой, мужем, сыном; так что народу была уйма, и это не считая того что многие прибыли хоть и с небольшой но свитой. Правда в дом пустили только свиты уж совсем достойных людей, ну и мою — самую достойную всеобщего внимания, а для остальных накрыли столы в перегороженном переулке по соседству с домом мага.

Улучив момент, я подошёл к Фалалею.

— Здравствуйте Фалалей Прибыславович.

— Здравствуйте господин Дарвел, — Фалалей улыбнулся одними глазами. — Вас можно поздравить, вы стали весьма известным молодым человеком.

— Скорее, весьма известной зверушкой, — не сдержавшись, скривился я. — Больше половины уже забыли, как меня зовут.

— При нужде не лень и напомнить, тут ведь главное — чтоб было что напомнить.

— Ну, это-то я понимаю, вы лучше вот что объясните. Вы человек далеко не бедный и вполне можете Велимире Истомовне достойное платье заказать, да и не один десяток, и другие купцы тоже. Почему тогда ни одна из купеческих жён платье на пир не одела, а в сарафанах да шубейках ходят?

— А сам не догадываешься?

— Не положено наверно, как косой кафтанец или камзол, только я ничего об этом не слышал, вот и хочу узнать. Благородные леди носят, служанки у благородных носят, магессы тоже носят, и даже я своих девчонок вот одел, а купчихи нет.

— Ах, ну да, ты ведь из крестьян. Тут дело такое, — Фалалей помахал рукой, подбирая слова. — Есть такое негласное правила — простолюдинки недостойны права носить платья, и если крестьянки или простые горожанки просто не могут себе позволить их купить, то богатые, но не благородные, опасаются их одевать на людях, а порой и вовсе не имеют — дабы не было соблазна. — Разъясняя, Фалалей то и дело косился по сторонам. — Благородные леди воспринимают это как унижение своего достоинства, и осмелившаяся на такое женщина, должна быть готова к порицанию и всяческим гонениям со стороны благородных леди.

Тут я лихорадочно оглянулся и бросил по сторонам боязливые взгляды, но вроде никто на девчонок — стоявших у меня за спиной — с кулаками набрасываться не спешил.

— Да не волнуйся ты, повезло тебе, если бы твои девчонки их задели, то они уже десять раз сказали бы своё фи.

— Ну, магессы понятно, они приравнены к благородным. А вот служанки, они ведь ни капли не благородные, а то и совсем холопки? — озадачено спросил я, стараясь понять, чем мне всё-таки может грозить эта моя оплошность.

— Так платья горничных, это ведь как ливрея у слуг или мундир у легионеров и коронных стражников. Не переживай, скорее всего никто и не подумал что это ты их в платья обрядил.

— Как это? Они ведь мои холопки, кто же их ещё мог обрядить?

— Так господин новоиспечённый магистр вас зачем пригласил то, похвалится. Мог и приодеть. Тем более, будет простой крестьянин, тратится на платья; я вот тоже не пойму, зачем тебе это надо.

— Наивный дурак потому что, — скривился я, чувствуя как меня отпускает напряжение и усталая тяжесть наваливается на всё тело, не слабо видать я струхнул.

Я хотел ещё спросить, как купец смог затесаться в столь благородную компанию, но тут Станислав всех позвал к столу.

В зале стояли три уставленных всякой едой стола. Один вдоль дальней стены, за него сели самые важные гости. За стол, стоявший вдоль правой от входа стены сели женщины, со стороны стены магессы и купчихи, а с противоположенной благородные леди. Меня же усадили за оставшийся стол вдоль правой от входа стены, со стороны прохода между столами, вместе с магами и купцами, с другой стороны сели благородные — которые не поместились за главный стол.

Столы были застланы белыми скатертями с красной вышивкой, а посередине стояли красивые трёх рожковые подсвечники с зажжёнными свечами, явно только для красоты, так как под потолком висело с полсотни магических светляков. Проворные слуги, как только все расселись, расставили перед каждым широкие плоские сковороды из фарфора, или из чего-то подобного. После на сковородки поставили обычные миски, из того же фарфора или из чего они там. Всё это походило на чашку с блюдцем, из чего я решил что сковородка служит для того же что и блюдце.

Первыми принесли продолговатые корыта с салатами, и слуги принялись раскладывать их по мискам ложковидными щипцами. Попробовав три разных салата я, благоразумно рассудив — что окромя их будет ещё уйма вкусностей, остановился. Два мага сидевшие по сторонам от меня, стали меня спрашивать о том, о сём, вроде бы совершенно постороннем; но я, вспомнив расспросы Лары, стал косить под полного деревенщину, отговариваясь фразами типа "чаво чаво" "не, моя незнамо". Не хватало ещё чего ненужного сболтнуть, и так из-за этих платьев голова болеть будет.

Вторыми подали котлы с похлёбками, обозванными каким-то глашатаем — стоящим у дверей — супами. Слуги поменяли миски на чистые и более глубокие. Улучив случай, я обернулся посмотреть на девчонок, сидящих за женским столом среди магесс; но там вроде всё было в порядке. Супы были разные, и мясные, и постные, и рыбная уха. Я выбрал похожий на обычные свиные щи.

Третьим было мясо, разное, и очень вкусно пахнувшее. Жарены свиные и бараньи рёбрышки; варёная и тащеная с приправами телятина; гуси, утки, куры, рябчики, перепела, запечённые целиком; разная рыба: и жареная, и солёная, и копчёная; всё это заносилось на подносах целыми грудами. Ко всему этому мясу прилагались горшки с разнообразными кашами и варёными овощами. И, конечно же, вино. Какой пир без вина. Вино было просто прекрасным, вкусным и душистым, по сравнению с которым то, что подавали в трактирх, казалось прокисшим соком, разбавленным пополам водой; и даже то, что принес Арнольд на шашлыки, было куда хуже. Оно и было понятно, наибольшим города и всего удела, а бы что наливать никто не будет. Так что брюхо я набил основательно.

А после подали сладости, большей частью конечно на женский стол, но и нам кое-что припало. О светлые, и зачем я не оставил чуток места в желудке про запас. И хоть в меня уже не лезло, я съел пяток разных сластей. Пирожок из блинного теста с белой пенистой очень сладкой начинкой; кусочек слоистого хлеба промазанного мёдом и ещё чем-то; большую ложку сладкого студня; и два шарика, жёлтый из орехов в меду и коричневый имевший сладкий пряный вкус с лёгкой горчинкой в послевкусие, тающий во рту подобно маслу.

Последний меня очень заинтересовал, так как я просто не представлял, из чего он сделан. Так как после выпитого вина, многие уже не обращали внимание на окружающих, а некоторые и вовсе ушли; то я осмелился припрятать несколько шариков, запихнув их в рукава с загнутыми внутрь концами.

Из-за столов мы выбрались где-то в середине между полуднем и закатом. Распрощавшись со Станиславом и ближайшими гостями, мы вышли из дома, хотя уместней было сказать — выползли. Девчонки счастливо и сонно хлопали ресницами и пылали румяными щёчками, видимо напробовались они не только сладостей.

— Ну, что, пошли? — спросил я, в первую очередь, обращаясь к самому себе.

Ответом мне было невнятное, но явно довольное бормотание.

Весь следующий день я проклинал свою жадность, насколько мне было хорошо вчера, настолько мне было плохо сегодня. Можно ведь было пробовать, не всё до чего удалось дотянуться, или хотя бы пробовать поменьше, чтобы не чувствовать теперь себя кувшином с игристым. Вообще-то насколько я знал из рассказов Арнольда, игристые вина бывают только в бутылках, но чувствовал я себя именно кувшином. Радовало только две вещи: плохо было не одному мне, и мучился я не так долго как мог бы сжалившийся учитель алхимии, который тоже был на пиру, дал мне какого то зелья, от которого мне значительно полегчало.

Во время обеденной перемены, выбрав момент, когда Ларка в одиночестве стояла у окна и что-то за ним рассматривала, подошёл к ней.

— Чего это ты там рассматриваешь?

— Грязь.

— А чего её рассматривать? — недоумённо посмотрел я в окно. — Да и нет её пока, только на Привозной улице немного, да и то не грязь, а э... конские яблоки со снегом перемешанные.

— А может ей от этого стыдно будет, и она не появится, — Лара, чем-то довольная слегка улыбнулась.

— А я вот тебе гостинец принёс, — выудил я из-под мантии собственноручно сделанную бумажную коробочку, в которой были прихваченные с пира коричневые шарики. — Попробуй, вкусные.

— С чего это?

— Да так, а что, нельзя что ли? — Забеспокоился я, — мало ли какие обычаи есть у благородных. — Так я просто, без задних мыслей.

— Ага, только с передними, да? — усмехнулась Ларка, кинув показной взгляд на низ моего живота. — Да ладно, не бойся, я никому не скажу.

— А что, правда, что ли нельзя? — решил уточнить я, подозревая, что Лара меня просто дурачит.

— Да нет. Просто ты так забавно испугался.

— И чем это ты тут меня угощать собрался, — девушка с любопытством открыла коробочку.

— Сладости, чем ещё можно угощать красну девицу.

— М-м... вкусно. А как это называется? — с любопытством спросила Лара, вот только её лукавый вид говорил, что она знает, как это называется.

— Сладкие шарики, — неразборчиво пробурчал я.

— Значит, я угадала, хм... и где только украл? — лобик девушки потешно нахмурился.

— С чего это украл, может быть купил, — вроде как обиделся я.

— Украл, украл, и я даже знаю где, у гроссмейстера Станислава Гарца, — девушка задрала подбородок вверх, показывая свою шейку, и с удовольствием откусила половину шарика, будто награждая себя за догадливость.

— Не украл, а прихватил с собой, чтобы попозже съесть.

— А что не съел?

— Решил тебя угостить, а что, тебе что-то не нравится? — лукаво улыбаясь, спросил я.

— Не нравится, — девушка сделала обиженную рожицу. — Мало прихватил.

— А как всё-таки они называются, и как ты поняла, что я их спёр, а не купил в какой-нибудь лавке? — поинтересовался я на будущие.

— Конфеты они называются, кон-фе-ты. — Девушка снисходительно посмотрела на меня, но в тоже время в выражении её лица было что-то мечтательное. — А поняла я просто, не продаются они в лавках, так что купить ты их не мог, а значит украл.

— А может меня кто угостил?

— Ага, князь мимо пробегал и угостил. — Девушка непроизвольно хихикнула. — Дарвел, только очень богатые и знатные дворяне могут себе позволить, лакомится такими сладостями, потому что только очень умелые повара умеют их делать, это тебе не медовые пряники.

Лара заглянула в коробочку, где лежали оставшиеся три шарика-конфеты и, закрыв её, положила себе в сумочку, в которой она носила гребешок и прочие необходимые каждой девице вещички. — Спасибо, очень вкусные, за ужином доем.

Глава двенадцатая "Хозяйская".

Так как вчера Станислав выполнил своё обещание и познакомил меня с Витигостом Безсоновичем. С которым я договорился, сегодня встретится и обсудить всё на трезвую голову. Мне пришлось тащиться почти на другой конец города, а потом вместе с магом в Старый город, и всё по раскисшему под ярким весенним солнцем снегу смешанному с навозом. Улицы, конечно же убирались, и дворниками, и городскими холопами, но лишь самые людные места. Так что прогулка получилась, да какая к демонам прогулка — каторга.

Витигос Безсонович, осмотрев дверь и пустив через стену какое-то заклинание, велел ему не мешать и принялся чего-то делать. От мага отделялись светившиеся если смотреть магическим взором облачка нити разные закорючки и вползали в дверь, прицепляясь к сторожевому заклятью.

— Так Дарвел, — маг развеял свои заклятья и повернулся ко мне. — Изменить заклинание не получится, я могу только замкнуть его в двери и вырезать вместе с косяком; или могу просто открыть, но когда дверь закроется или просто сдвинется с места, заклятье заработает вновь. Просто открыть — золотой, вырезать — три, вывезти загород и уничтожить — ещё два золотых.

— А истощить накопитель?

— Основное заклятье сделано на основе чародейских техник "Конструкта" и "Призыва", и лишь прикрыто простым сторожевым заклятьем, накопитель которого размешен в сфере щупалец заклинания "Сличение", а в качестве защитного выступает заклятье "Морозный удар" с дополнительным временным заклятьем-накопителем. Самым простым было бы отсечь "Сличение" с накопителем от "Морозного удара" с заклятьем-накопителем, но в этом случае сработает спрятанное под ними основное заклятье, и тут будет куча злых и голодных духов. — Маг, говоривший до этого с маской невозмутимости на лице, с нескрываемым сарказмом ухмыльнулся. — Теперь вам всё понятно господин школяр?

— Да мне сразу было понятно, только ведь интересно — почему?

— В дальнейшем постарайся держать своё интересно при себе, я этого не люблю.

— При непременно.

— Ну, так что с дверью делать будем?

— Вырезайте, а там посмотрим.

Так у нас и повелось. Витигос Безсонович осматривал заклятье, после чего говорил — что он может с ним сделать, и сколько это будет стоить; а я уж решал — как быть. В первый день удалось только дверь убрать и кабинет мага осмотреть — почему-то назвать его отцом я не мог даже мысленно; посему мы договорились, что Витигост завтра не будет ждать меня, а приступит к работе сразу по приходу. Отдав соответствующие распоряжения Полине, проводил мага до ворот, и вернулся в школу.

На то чтобы очистить весь дом и обыскать его — выискивая тайники — ушло четыре дня. Я немного опасался, что маг утаит что-нибудь ценное, но ничего подозрительного за ним не заметил. Вечером последнего дня мы сосчитали — сколько я должен Витигосту, и сговорились — что я завтра принесу ему домой получившиеся у нас сорок четыре золотых.

Как мне не хотелось сей же час заняться более подробным осмотром найденных сокровищ, но пришлось отложить на завтра, на улице было уже темно и мне было пора возвращаться в школу.

На следующий день уж я оторвался. Первым делом пересчитал найденные деньги, двести тридцать пять золотых — ни одной монетки за ночь не пропало. Далее полюбовался на пригоршню разных артефактов сложенную в глиняную миску, каких неизвестно; за то чтобы разобрать какой артефакт для чего Витигос попросил пять золотых, и я решил — что это подождёт. Следующими были две шкатулки со "свитками", с ними было легче, каждый "свиток" по правилам должен был отмечен особым значком, означавшим, какое заклятье он несёт. Аккуратно пересмотрев "свитки", переписал на лист бумаги — найденный в кабинете мага — имевшиеся на них значки, чтобы потом посмотреть в книгах какие они обозначают заклятья. Обойдя кабинет мага, посмотрел на шкаф с книгами, на сложенные на кресло грамоты, найденные в столе — который также пришлось уничтожить, спустился вниз.

В подвале была обустроена неплохая мастерская-лаборатория, во всяком случае, не хуже школьной. Обойдя её попутно радуясь — что всё это теперь моё, пошвырялся в коробочке с кристаллами, позаглядывал в разные баночки, повздыхал и вышел. Не до того мне было, надо было что-то решать с домом.

Подумав так и эдак, я всё-таки решил дом продать, и купить понравившийся мне. Сходив на следующий день в городскую ратушу со всеми нужными грамотами, а выправил у коронного стряпчего владетельную грамоту под себя и, зайдя к нужному чинуше вписался как хозяин дома. После чего зашёл к Фалалею и поспрошал его о цене такого дома, после чего отправился к Дараду Зауровичу — мастеру-гильдейцу хозяину понравившегося мне дома.

Здоровый слуга-хазарин проводил меня, в комнату, пол которой был застелен большим ковром, на котором стояли стол и пяток табуреток с небольшими подушками на них. За столом сидел самого обыкновенного вида хазарин в широкой желтой рубахе и ещё более широких зелёных штанах. В руках он держал чашку с горячим парящим взваром.

— Здравствуйте, — поздоровался я, выйдя из-за спины слуги.

— Здравствуй, заходи, гостем будешь, садись, чай пить будем, хороший чай, настоящий ханьский, — спокойной уверенной скороговоркой проговорил Дарад, одновременно махая слуге показывая какие-то знаки.

— Спасибо, — поблагодарил я, усаживаясь на табуретку напротив хозяина.

— Как дела, как учёба, как девушки?

— Да как бы ничего, вот дом ваш хочу купить, не продали ещё?

— Не продали? — Дарад окинул меня изучающим взглядом и, повернувшись к слуге, принёсшему мне чашку, кинул. — Хаскийского принеси.

— Хорошо, понравился он мне, до школы недалеко.

— Да-да недалеко, хороший дом, сам бы жил да до мастерской далеко. И отдам я его вам господин маг совсем недорого, всего за четыреста пятьдесят золотых империалов, сущая мелочь за такой дом.

— Видите ли, дело в том — что у меня нет таких денег, но есть дом в Старом городе, доставшийся в наследство. Стоит такой дом примерно столько же, сколько и ваш.

— И ты хочешь его обменять на мой. — Дарад вновь перешёл на ты, как-то это странно — подумалось мне. — Вот только зачем мне меняться?

— Вы можете продать его дороже чем я; к тому же я слышал что вы сами хотите перебраться в Старый город, хотя некоторые говорят что не сами а муж вашей младшей дочери. Вот я и решил, что может быть, вы согласитесь на обмен.

— Посмотреть надо, — после некоторых раздумий решил Дарад.

Мы ещё немного поговорили, выпили по чашке вина, и договорились — что завтра я покажу ему дом. Во время разговора я узнал, почему гильдеец так себя со мной вёл. Оказывается, к нему часто приходят школяры-алхимики подзаработать денег, и он видимо сперва решил, что я тоже хочу наняться.

С Дарадом мы всё-таки сговорились, хоть он и мутил чего-то целую декаду, не говоря: ни да, ни нет, и раза три принимаясь торговаться. Сговорились на том, что помимо дома я доплачиваю Дараду ещё двадцать золотых, после чего у меня будет пять дней на переселение. Вообще то Дарад сначала хотел содрать с меня семьдесят золотых империалов. Пятьдесят под предлогом, что дом мага был более чем в два раза меньше его и, не смотря на то, что стоит он в Старом городе, стоит он всё-таки меньше четырёхсот пятидесяти золотых. В какой-то мере он был прав, но с другой стороны и дом самого Дарада столько не стоил, так как нуждался хоть и в небольшом, но ремонте. Двадцать же золотых гильдеец просил за то, что на доме стояло защитное заклинание, которое возможно придётся снимать, если оно не удовлетворит его своей надёжностью, и тут мне пришлось уступить, так как крыть мне было нечем, а за снятие его Витигост запросил те же двадцать золотых.

На следующий день, сходил с Дарадом в городскую ратушу, где заключил с ним ряд об обмене, и выправил все нужные грамоты у коронного стряпчего, после чего принялся за переезд в свой новый дом.

Первым делом зашёл Фалалею и выпросил возницу с телегой, после чего перевёз Нату с девчонками и накопившимся скарбом. Далее мы с Натой пару раз съездили в дом мага и перевезли кое-что из мебели, оставшиеся вещи я велел Полине готовить к перевозке.

Отпустив возницу, и посмотрев на заставленную прихожую, принялся раздавать указания. Первым делом распределил комнаты. В первой от лестницы солнечной комнате на втором этаже поселил Нату. Во вторую поселился сам, а комнату напротив отвёл под кабинет. В третью, бывшую чуть больше, поселил близняшек. Спустившись вниз, разрешил Амалии выбрать — в какой из комнат для слуг она поселится, и велел растаскивать вещи по комнатам.

Следующие дни были наполнены, казалось бесконечной суетой; откуда, куда, что, где, и всем нужно моё решение, или хотя бы одобрение. В доме мага было много небольших, но ценных вещиц, но там за них можно было не опасаться, весь дом охранялся сторожевым заклятьем. Мои же не имел даже одной зачарованной комнаты, и если ворьё об этом прознает, то наверняка полезет. Так что пришлось мне идти к Витогосту Безсоновичу, и просить наложить на дом, или хотя бы одну комнату, хотя бы простое сторожевое заклинание.

Витигос заклинание наложил, и на дом, и на комнату, вот только обошлось мне это в пятнадцать золотых, и то только потому, что он использовал принадлежавшие теперь мне материалы из лаборатории мага. Зато вечером шестого с обмена дня, я сидел в столовой своего собственного дома, пил приготовленной Натой взвар, и думал, что, наконец-то спокойно высплюсь. Прошедшие до этого пять ночей я спал в пол глаза, всё время, прислушиваясь — не крадутся ли воры.

Так как до весны времени осталось не так уж много, а дел было полно, то со следующего дня учёбу близняшек я возложил на Неждану. Пора ей долги отрабатывать, и так полгода баклуши била. Сам же я принялся за обустройство кабинета-мастерской-лаборатории; по уму кабинет надо было делать отдельно, но у меня была только одна комната, защищённая сторожевым заклятьем. В ближний левый угол поставил книжный шкаф и сложил туда все найденные книги, а в правый поставил шкаф из мастерской мага, сложив в него всё что там было раньше. Вдоль правой стены поставил два верстака из той же мастерской и сложил на них коробки с инструментами. Вдоль левой стороны поставил два простых стола, на которые сложил все найденные грамоты и прочие манускрипты. Все оставшиеся ценные вещи сложил в два сундука поставленные друг на друга у дальней стены. После чего решил посмотреть грамоты, робко надеясь, что отыщется ещё какое-нибудь имущество мага, по мимо найденной ранее сохранной книжки на двести золотых империалов.

Имущества больше не нашёл, зато узнал зачем маг поперся в Хребтовые горы. Сперва я нашёл несколько переводов одного и того же рунического текста, после чего нашёл и сам текст, вместе с которым обнаружились чьи-то записи, говорившие о каком-то месте именуемом "узел распределения", и ходе через который писавший спасся. Видимо маг решил туда слазить, в надежде разжиться каким-нибудь ценным артефактом древних магов.

Кроме манускрипта с текстом, пары листов бумаги с его наиболее полными и точными переводами, нескольких сшитых на подобии книжки листов пергамента с записями выжившего, в тонкой похожей на тоненькую книжечку шкатулке (в которой все эти письмена и были найдены в одном из тайников), обнаружилось, и простое серое колечко в виде змеи с головами на обоих концах туловища которые переплелись между собой. Что-то мне это переплетение голов напомнило, вот только что, я вспомнить не смог. Колечко не выглядело магическим, ни какой магии, ни каких либо кристаллов, в нём не наблюдалось; вот только то что оно было спрятано в тайнике, настораживало. Тем более что у меня был пример как вещи древних непохожие на магические вдруг такими становились. Вон оно Кольцо привязки на среднем пальце левой руки притаилось, и не скажешь вот так сразу что магическое, а между тем в нём столько всего, что оно кажется не просто магическим, а каким-то волшебным. Как оказалось оно не только может "притворятся" не магическим, но и вовсе становится невидимым для других. Причём не только в простом зрении, но и в магическом. Узнал я это недавно, наконец-то заинтересовавшись, почему до сих пор никто ничего у меня про него не спросил.

Поглядев на кольцо, подумал, и кинул запрос Озу. Толку от ответа было немного, кольцо было признано похожим на кольцо клановой печати клана Амфисбена. Клан Амфисбена был противником клана Радужного дракона, но во время Войны Магов оба клана были на одной стороне и были вроде как союзники. Само же кольцо клановой печати было вроде как особым магическим ключом, и передавалось только по прямой линии наследования от отца к сыну и давало наследнику некие права изначально, в то время как иные новые члены клана должны были эти права заслуживать с самого низа. Хотя главного выяснить так и не удалось, точнее Оз не мог дать гарантии, что одевать кольцо безопасно. Правда и об опасности ничего не сказал.

Покумекав так и этак, решил рискнуть. Ведь маг зачем-то хранил кольцо в тайнике, вероятно, оно имело для него большую ценность. А какую ценность оно могло для него иметь, если он не мог им воспользоваться? А если мог, то, скорее всего и я могу.

Чтоб я ещё раз совершил такую глупость. С меня как будто шкуру содрали. Хоть и длилось это пару мгновений, но впечатлений я на всю жизнь получил. Ну а после всё тело стало чесаться, как будто от сотен, а может и тысяч крохотных порезов, которые обычно остаются от травы вроде осоки.

Как только пришёл в себя, туже попробовал снять кольцо, но то сжалось, как и Кольцо привязки, когда я его в первый раз одел. Направил в кольцо ментальный посыл, и то послушно расширилось и позволило себя снять. Немного поколебавшись, попробовал его одеть обратно, но ничего страшного не произошло, просто было довольно приятное ощущение похожее на лёгкий весенний ветерок. И я с облегчением вздохнул.

Немного полюбовавшись своей новой игрушкой, я загрустил, ведь я так и не знал, какую с него можно было поиметь пользу.

Положив колечко обратно, посмотрел на манускрипт с переводами. Но так как я туда лезть не собирался, сложил манускрипты вместе и забыл про них до поры, других дел полно. Например, справить с друзьями давно ещё обещанное им моё новоселье.

Весна неуклонно приближалась, а с ней и выпускные экзамены, вместе с днём моего поединка с Афанасием. Времени не хватало, и Неждана по моему приказу переселилась в комнату напротив комнаты Наты. Близняшки усилено учили "щит земли", и была надежда что они успеют выучить не только обычное плетение, но и улучшенное. Сам же я помимо подготовки к экзаменам занимался изучением чародейства, так как в чароплётстве я Афанасию ничем угрожать не мог. От известной мне "магической стрелы" он защитится, не особо напрягаясь. Была мыслишка выучится какому-нибудь из боевых заклинаний найденных в ил-фоне, но я её тут же отбросил; ведь тогда меня наверняка спросят откуда я его знаю, а с артефактом я расставаться не хотел.

Ещё одним моим занятием стало изготовление перстня с дополнительным защитным заклинанием. Занятия у мастера Фархада принесли свои скромные плоды, и теперь меня было не так легко побить как раньше, но тот выстрел в переулке я не забыл; и так как до мастера способного увернутся от такого выстрела мне ещё ой как далеко, я решил озаботиться дополнительной защитой.

Так как нас учили создавать только самые простые артефакты, а знал я только одно защитное заклинание, то и магический перстень задумал простой. Простое серебряное кольцо с закреплённым на нём кристаллом прозрачного горного хрусталя. По моим прикидкам выходило, что я смогу вложить в кристалл шесть улучшенных плетений "щита земли". Каждое заклятие должно было создавать магический щит в виде выпуклого диска чуть больше маха(1.6м) шириной, и нести один оки маны.

Глава тринадцатая "Показная".

За два дня до того как должен был истечь срок установленный Афанасием, я предложил ему встретится в кабаке "Старый бочонок" что был недалеко от школы но не пользовался успехом у школьной братии по той простой причине что он был любимым местом сбора разного рода наёмников. Наёмники в основном конечно же были людьми и нелюдями весьма не робкого десятка и не испытывали перед новоиспечёнными господами магами священного трепета, тем более что у большинства из них имелись не только защитные амулеты но и артефактное оружие, а кое кто и сам бал магом или чародеем.

Придя чуть раньше оговорённого срока, я выбрал себе место, которое лучше всего подходило для моей затеи, и заказал кружку пива. Хозяин обустроил своё заведение не то чтобы больно своеобразно, но не без затеи. Вся отделка и мебель в зале кабака была сделана из разного размера бочек, или бочечных клёпок.

Афанасий пришёл с небольшим опозданием как бы говоря что он ни сколько не заинтересован моим приглашением и пришел только из-за того что ему нечего делать. Во только то, как он был одет, говорило совсем обратное; вся одежда бала расправлена и разглажена, так как будто её хозяин собрался как минимум на званый ужин. Сам Афанасий старался выглядеть солидным и уверенным в себе боевым магом (одетый им защитный амулет который я ранее у него как-то не замечал, был показательно выпушен поверх рубахи, в то время как я как-то привык носить свои амулеты под рубахой).

— Чего звал? — спросил Афанасий, сев как я и рассчитывал напротив меня.

— Разговор есть серьёзный вот и позвал.

— Ну говори, давай, — поторопил меня Афанасий и ехидно ухмыльнувшись добавил. — Только если ты хочешь откупиться, не надейся, ничего не заставит меня отказаться от удовольствия пустить тебе юшку.

— А не боишься, что всё выйдет наоборот, прошлый раз тебя видать ничему не научил.

— Прошлый раз ты сплутовал, но больше у тебя это не выйдет, — Афанасий покачал головой. — У тебя просто не будет на это времени.

— А вдруг? — нагло и чуточку ехидно спросил я и, подняв вверх руку, подражая местным завсегдатаем, крикнул проходившей мимо служанке-разносчице. — Марфа, пива угольного и отбивную по оркски.

— Одно мгновение господин маг, — ответила служанка, показывая, что слышала мой заказ.

— Ни каких вдруг не будет, — покачал головой Афанасий, но как-то без особой уверенности.

— Может итак, но стоит ли рисковать когда на кону благосклонность такой красотки как эри Милана?

Афанасий ничего не ответил, только беспечно пожал плечами.

— Но если благосклонность дамы можно добыть и другими способами, например подарками, то уважение благородных людей, к которым относятся половина твоих друзей, подарками не заслужишь.

— Так ты что, решил со своего поражения прибыль получить? Хочешь свой проигрыш выдать за уступку, — понимающе ухмыльнулся Афанасий. — Ни на того напал, я не настолько глуп чтобы платить за пустые слова.

— Почему пустые, я легко могу доказать их.

— Интересно как?

— Да просто, вопрос только в том согласен ты заключить уговор на мой проигрыш в нашем поединке или нет. Ведь если нет, то и говорить не о чем.

— Ну, предположим, согласен, — после некоторых раздумий согласился Афанасий, не забыв оставить для себя возможность пойти на попятную.

— Предложение моё просто до безобразия. Моим доказательством будет то, что я выбью твоего источника, после чего проиграю тебе. Тут всё просто, выбью я твоего источника — ты мне останешься должен, не выбью — я при всех приношу извинения тебе и эри Милане ну и отдариваюсь теми чулками что тогда купил в той лавке. Твоё решение?

— Прошу извинить меня господин маг за задержку, готовых отбивных не было, — повинилась подошедшая служанка. — Вот ваше пиво и отбивная по орски.

— Спасибо Марья, я позже расплачусь, — отпустил я девушку, показывая, что у нас серьёзный разговор.

Марья сделала какой-то знак сидевшему у двери старому орку, кивнула на меня и ушла.

— Да ты тут оказывается завсегдатай, — усмехнулся Афанасий. — Имена служанок только иногда путаешь. До этого ты её Марфой назвал.

— Не её, а её сестру-близнеца. Так что с памятью у меня всё в порядке, — довольно лыбясь заверил я его.

— И сколько ты хочешь за свой проигрыш? — поинтересовался Афанасий. — Только учти, что то, что победишь ты меня, имея четыре источника против одного моего, сильно обесценивает такую уступку. Ведь никто не будет относиться к такой победе столь же серьёзно, как скажем к бою один на один без источников.

— Денег у меня хватает, тем более что уважение не измеряется деньгами, так что услуга за услугу; в общем, будешь должен мне некую равноценную услугу. Что касается размера победы, то разве это что-то меняет для тебя, ведь иметь значение будет само поражение от первогодка; второе поражение. Ты только представь, что будет, если ты проиграешь.

— Хорошо, я согласен, — кивнул Афанасий, и моё сердце радостно подпрыгнуло — попалась рыбка. Да какая рыбка, целый косяк.

— Если ты выбиваешь моего источника и после этого проигрываешь, то я отказываюсь от всех претензий к тебе, и буду должен тебе услугу, которая не потребует от меня ни каких трат. Если же я побеждаю тебя без уступки с твоей стороны, о чем будет свидетельствовать мой не выбитый источник, ты приносишь обещанные извинения эри Милане и отдариваешься чулками. — Уточнил условия он.

— Договорились, — протянул я правую руку, не вставая из-за стола.

— Договорились, — подтвердил Афанасий, пожав мою руку своей, также не вставая.

Афанасий ушёл, отговорившись от предложения посидеть спешкой на некую очень важную встречу. Как только он вышел из трактира я позволил победной улыбке вылезти наружу и расслабил вспотевшую левую руку в которой держал ил-фон спрятанный в кожаный дырчатый чехол. Теперь можно было, и отметить, и я с удовольствием вгрызся в отбивную. Теперь можно было быть уверенным, что Афанасий не предложит биться без источников, чего очень бы не хотелось, ведь половину своих надежд в предстоящем бою я возлагал на них. Да и в случае выигрыша получал не новую головную боль как мог бы, а должника. Не следует также забывать и то, что мой выигрыш мог сильно не понравиться другим благородным. И за всё это я расплачусь в случае проигрыша всего-то тремя золотыми, ведь недаром же я не уточнил количество чулок, которыми я буду отдариваться.

Ровно в тот день, когда истёк срок установленный Афанасием, я пришёл к нему в класс и предложил устроить поединок, на что он естественно согласился.

Так что после занятий я в сопровождении близняшек одетых в свои синенькие сарафанчики подошёл к арене. Народу в этот раз было полно, вся школа собралась посмотреть наш бой, и лавки по бокам не то чтобы были забиты, но пустых мест я не нашёл. Вздохнув, я пошёл на середину арены.

— Здравствуйте господин Власий, — поздоровался я с судьёй.

— Здравствуй Дарвел, — ответил он и усмехнулся. — ещё раз силушкой решили померятся.

— Что поделаешь, некоторые не верят что я сильней, — развёл я руками, на что Афанасий лишь хмыкнул.

— Тогда держите амулеты и расходитесь, — подал он нам амулеты.

Активировав свой амулет и проверив амулеты близняшек, я отошёл на середину своей половины.

— Начали, — скомандовал Власий.

Первым делом я стал создавать простой "щит земли". С близняшками было уговорено, что они сразу начнут создавать свои щиты сзади сверху и по бокам. Создав первый щит и накачав в него пяток оки я, как и прошлый раз стал создавать второй с улучшенной ячейкой.

Афанасий — что-то там ромодивший — начал шевелится, и предвкушающе ухмыльнувшись, театрально взмахнул руками, будто стряхивал с рук капли в мою сторону; вот только магическим взором было видно, что полетевшие по широкой дуге в мою сторону сгустки слетели не с рук, а с разных частей тела. Сгустки, облетев меня слева и справ, ударили по близняшкам с обеих сторон и сзади. Конструкты полыхнули фиолетовым, в ответ щиты девчонок покрылись коричневыми пятнами. Щиты, не выдержав распались, но и конструкты — истратившие запасённую ману — также развеялись.

Афанасий сначала нахмурился, а потом на его лице расцвела победная улыбка, и в мой первый щит ударила "молния". Щит продержался всего пару мгновений, после чего сверкнув желтоватым отблеском распался, но у меня уже был готов второй. "Молния" ударила во второй щит, и началась борьба на истощение.

Я держал щит, Афанасий давил на него "молнией", близняшки плели новые щиты. Мой улучшенный "щит земли" был почти равен "молнии" Афанасия, и при полной подпитке не только сопротивлялся ей, но и накапливал вкачиваемую в него ману.

Когда щит накопил где-то пятнадцать оки, девчонки почти закончили свои щиты.

— Афина, Амина, Алина, выставляйте щиты передо мной, но не активируйте их, просто накачивайте маной, — отдал я приказ. — Афина первая, Амина ближе, Алина дальше. Арина, растяни контурные до полусферы.

— Слушаюсь, — деловито ответила Арина.

— Готово господин, — азартно уведомила Афина.

— Готово господин, — тут же повторила Амина.

— И у меня готово господин, — скороговоркой проговорила Алина.

— Держите щиты, не отвлекайтесь, — пробурчал я, принявшись отсасывать ману из девушек.

Когда запас маны в моём щите почти кончился, я поддержал его вытянутой из близняшек.

— Готово господин, — уведомила меня Арина, и я мысленно плюнул с досады, что забыл, что она изменяет форму заклятья.

— Алина, активируй, — отдал я приказ, за пару мгновений до того как мой щит должен был распасться.

— Афина, давай, — отдаю следующий приказ, когда "молния" почти истощила щит Алины. Сосредоточившись, принимаюсь выкачивать ману только из Алины.

— Амина, давай, — велит сестре активировать свой щит Афина.

— Давай, — подтверждаю я, и принимаюсь высасывать ману и из Афины.

Щит Амины ещё держался, когда Афанасий развеял "молнию" и, активировав заклятье "Водный полог" принялся высасывать ману из своего источника.

Я, последовав примеру Афанасия, также принялся высасывать ману из всех близняшек; приказав Алине и Афине медитировать, чтобы собрать часть рассеянной вокруг маны. Мелочь конечно, но как говорит дед "в бою любая мелочь важна".

Полностью восполнив свой запас маны, и прикинув, что Афанасию понадобится ещё пара минут на высасывание запаса его источника, я принялся за создание придуманного не без помощи Оза чародейского конструкта.

Афанасий "зашевелился" когда я уже создал свой конструкт и напитал его двумя десятками оки. От него в щит Амины полетел небольшой конструкт, который при попадании разрушился, при этом мгновенно разрушился и щит девушки. Следующий всплеск-конструкт я сбил конструктом-прилипалой.

Арина, активируй, — приказал я, увидев, что мой противник на этот раз решил атаковать заклятьем и что-то там плетёт.

Прицелившись в источник Афанасия, я отправил в него свой конструкт, и подмигнул в надежде, что или он или сам Афанасий за мной следит. Конструкт, развернувшись, вытянулся в длинное туманное веретено, которое, подлетев к щиту, коснулось его и как бы вывернулось через него на изнанку. Получив мощный удар, парень вылетел из-под полога, пробив в нём огромную дыру. Вследствие чего "водяной полог" схлопнулся, выплюнув в мою сторону целый сноп мелких брызг, вызвавших появление маленькой радуги. Красивый удар получился, и точный, с толстым таким намёком.

Лежащего выбитого мной парня накрыл жёлтая полусфера изредка мигавшая оранжевым. Что означало, что в настоящем бою его бы убило, а сейчас он отделался лишь лёгким ранением, скорее всего простым ушибом.

Афанасий, скинув плетение начал плести новое и через пару мгновений перед ним возник простой "щит земли". Но мне этих пары секунд хватило бы, чтобы его подбить "магической стрелой", вот только из-под окружавшего меня "щита земли" заклятьями не покидаешься.

Пока было время, я сделал пару конструктов подобий воздушного кулака, и выставил перед собой простой "щит земли", а девчонок прикрыл отдельным самым сильным своим "щитом земли" с ячейками из шестиугольных призм.

Первым от Афанасия был всплеск-конструкт разрушивший щит Арины. Следующим был "огненный шар" разбившийся о мой щит. В ответ я ударил двумя конструктами-кулаками увязшими в "водяном пологе".

Афанасий стал бить "воздушными кулаками", на что я из последних сил ответил ещё одним конструктом-кулаком. У близняшек было конечно ещё с десяток оки, но тогда мне бы было трудно правдоподобно проиграть.

Наконец четвёртый по счёту "воздушный кулак" пробив щит, довольно чувствительно толкнул меня в правое плечо. От пятого я попытался просто увернуться и, конечно же, не смог. Мощный удар опрокинул меня, при этом развернув лицом назад, и я плюхнулся на песок арены животом, смягчив падение руками.

Надомной вспыхнула синяя полусфера, означающая, что я вроде как ранен, и Афанасий имеет право вроде как добить меня.

Встаю и разворачиваюсь в ожидании нового "воздушного кулака".

— Я выиграл, — кричит мне Афанасий.

— Выиграл, — подтверждаю я, разведя руками.

Дальше вышел Власиий, объявил о победе Афанасия. Меня стали подбадривать друзья и одноклассники, говоря, что ему просто повезло. Афанасий, конечно, принимал поздравления, правда, праздновать её он отказался. Отговорившись что, мол, он не первоклашка — чтобы каждую мелочь праздновать. Удостоверившись у Афанасия, что больше он ко мне претензий не имеет, покинул школу. Вроде всё правильно, всё как я задумал, но на душе тяжело, а обиженная гордость, сидя в уголке, обиженно бурчит, обещая жуткую месть. Жуткую месть мне слизняку.

Глава четырнадцатая "Интересная".

Топая домой, я иногда посматривал на близняшек, пытаясь понять — что они думают. Арина шла с задумчивым лицом, будто что-то перебирала в уме и пыталась это понять; Афина с гордостью посматривала по сторонам; Алина наоборот смотрела только на меня, и в её невинном взгляде мне чудилось что-то, от чего хотелось облизнуться; Амина просто шла удовлетворённо улыбаясь.

— Господин маг, господин маг, — бросился ко мне мальчишка, до этого что-то выспрашивавший у стоявшей в дверях Поли.

— Ну, слушаю.

— Хозяин велел передать, что он в полдник к вам с торами придёт. И ещё что вы чтобы стояли на своём, и на уговоры этих про-шелыг не шли. Если хотят, то пусть у нас покупают. А ещё чтобы девок в платья одели. Вот.

— Кто хозяин то?

— Так... это... Фалалей Прибыславович.

— Хорошо, иди.

— Слышали, быстро переодеваться, — бросил я девушкам.

Девушки юркими змейками обогнув меня, шмыгнули в дверь.

— За мной, — махнул я Поле отошедшей в сторону, чтобы пропустить меня.

— Амалия, скажи Нате чтобы оделась по приличней, и сама тоже переоденься, — отдал я новый приказ, уже Амалии.

— Слушаюсь хозяин.

Поднявшись в свою комнату, отдаю Поле выбранные штаны и рубашку поприличней с указанием быстренько погладить. После достаю парадную мантию, и осматриваю её на всякий случай. Поля приносит одёжку и я, переодевшись, спускаюсь вниз, ждать купца с торами.

Войдя в прихожую, я увидел стоявшего там Фалалейя с двумя торами. Торы были, как им и положено низенькими и толстенькими, толстенькими даже для торов; так что сразу становилось понятно — купцы пожаловали. С большими бородами, заплетёнными в косички и украшенными лентами, в кафтанах-летниках из тёмно-зелёной бархатистой ткани, подпоясанные широкими тиснеными поясами, украшенными гравированными золотыми бляшками, с которых свисали сплошь покрытые самоцветными камнями ножны с кинжалами, торы выглядели — как говорит Арнольд — представительно.

— Здравствуйте господин Дарвел, — поздоровался Фалалей, чуть поклонившись.

— Здравствуйте Фалалей Прибыславович.

— Позвольте представить вам достопочтенных купцов Золотой гильдии Подгорного королевства. Почтенного аши Нафи Тортыш и уважаемого ши Фари Торташ.

— Здравствуй уважаемый, — поздоровался тот, который "почтенный".

— Здравствуй уважаемый, — вторил ему "уважаемый".

— Здравствуйте уважаемые, — поздоровался я в ответ по-простому, от чего у "почтенного" на лице мелькнуло выражение неудовольствия.

Ничего, перебьётесь, тем более, аши — не та птица, чтобы ученик мага перед ней шапку ломал, тем более, когда у него плохое настроение. К тому же, это не я к вам в горы пришёл, а вы ко мне в дом, и сами проявить уважение не хотите.

— Проходите уважаемые в гостиную, как говорится в ногах правды нет, — показал я гостям на дверь в гостиную.

Торы подошли к двери, и когда почтенный хотел переступить порог, я щёлкнул пальцами правой руки поднятой над плечом. Торы вздрогнули и одновременно повернули в мою сторону головы, а их руки дёрнулись к кинжалам на поясе. Фалалей сделал вид что ничего не слышал, и недоумённо посмотрев на торов, тоже повернулся в мою сторону. Не обращая внимания на направленные на меня взгляды, делаю подзывающий знак близняшкам, и одновременно стряхиваю якобы прилипшие к мантии пылинки.

Близняшки с выражением полной безучастности обступают меня с боков и сзади. Зелёные платья, настоящие причёски украшенные цветками — где только Поля их достала, спокойные лица подкрашенные особой краской; если не знать что они холопки, то легко принять за благородных леди. Торы успокаиваются и входят в гостиную, за ними следует Фалалей, а уж за ним я с близняшками.

Торы сели с одной стороны стола, мы с Фалалейем с другой, близняшки выстроились рядком за мной.

— Вина, взвара, может чая, — предложил я. — Пива, извините — не держу.

— Делать дело вперёд, праздновать потом уж, — "почтенный" огладил бороду.

— И что за дело привело "уважаемых" купцов в мой дом?

— Мы хотели купить у уважаемого Фалалейя изобретение, на основе которого делаются светильники в его мастерской, и самим их делать. Он говорит, что патент на это изобретение принадлежит тебе, и без твоего разрешения он продать его не может. Мы хотели бы узнать так ли это, и обговорить условия покупки данного изобретения. — Ответил "почтенный", внимательно при этом следя за мной.

— Да, изобретение о котором говорите вы принадлежит мне, — подтвердил я, — чуть при этом не брякнув вместо изобретение привычное мне задумка.

— Мы предлагаем продать его нам за одну тысячу золотых империалов Платской империи. Это большие деньги, вы в один миг станете очень богатым господином.

Тысяча золотых, сумасшедшая куча денег, всего полгода назад я был готов рискнуть головой всего за восемьдесят пять золотых, а уж за тысячу то вообще не знаю на что согласился бы. Полгода назад, а сейчас? Сейчас у меня самого в денежном доме хранится четыреста золотых империалов, да дома в кабинете три десятка в отдельном кошеле лежат. От воспоминаний как я выбивал из жадоб-гномов свои кровно унаследованные две сотни, внутри всё скривилось, вот никогда теперь не поверю в щедрость нибелунгов, а уж от торов тем более щедростей ждать не стоит. Но тысяча золотых — это много, это очень много. Вот только, если они столько сразу предлагают, то, сколько моя задумка и вправду стоит?

Фалалей сидел молча, и вроде как безучастно, второй тор не сводил с него глаз и, кажется, даже не моргал.

— Тысяча — это большие деньги, — согласился я, на что Фалалей скривился, но промолчал. — Для крестьянина и вовсе непостижимые. Для крестьянина, но не для меня. Так что уважаемые купцы, если вы хотели купить задумку просто за клич "гляди какие большие деньги", то у вас ничего не получилось. Уж дважды два я сложить могу.

Купцы переглянулись.

— Тысяча золотых всего лишь за изобретение, это очень хорошая цена. Вы посчитайте, сколько вам придётся продать светильников, чтобы получить тысячу золотых прибыли, и сколько времени пройдёт, пока вы их продадите?

— Моя мастерская не только светильники делает, да к тому же дает постоянную прибыль, — вмешался в разговор Фалалей. — Думаю, за год и она тысячу золотых заработает.

— Заработает, — согласился главный тор. — А сколько чистой прибыли даст, и какова будет доля мага. А мы предлагаем сразу тысячу, и никакого беспокойства.

Тысяча золотых — это конечно много, но ведь явно гораздо меньше, чем взаправду стоит моя задумка. И совета спросить не у кого, как-то Фалалею я тоже не очень то верю. Как бы подсчитать — сколько гномы светильников да прочего купят, и содрать с них десятину; доля будет меньше чем у Фалалейя, но зато сразу. Я даже не знаю, что с этой кучей денег делать буду. А если я не знаю что буду с ней делать, то зачем она мне сейчас?

— Ну, что вы решили? — поторопил меня с ответом главный тор.

— Подождите почтенный, думать надо, — ответил я, тряся головой.

А раз она мне не нужна, то пусть как Фалалей платят долю с прибытка и всё, Вот только как сделать чтобы не обманули, в храм сходить — чтоб клятву дали? Согласятся ли, а если согласятся — то точно не обманут? Если бы клятвы нельзя было обойти, тогда бы все их требовали и ни каких предательств бы не было. Что же делать?

Я с раздражением посмотрел на гномов.

Отказать, и пусть у Фалалейя покупают что надо, так вызнают как-нибудь секрет и вовсе ничего не получу. Может даже, уже и пытались. Стоп, почему не получу, патент то у меня; с другой стороны патент даёт право только на землях империи и входящих в него княжеств, а в других странах он всего лишь бесполезная писулька. И узнав секрет вечных светильников, торы могут торговать ими по всему миру, ни чего не опасаясь. Просто получат у себя в королевстве патентную грамотку и всё. Хм, а если мне получить патент в Подгорном королевстве.

— Почтенный, а у вас в Подгорном королевстве патенты выдаются? — спросил я у главного тора.

— Выдаются, — кивнул тор.

— Выдаются, — скривился Фалалей. — Вот только чужеземцу от этой писульки толку мало. Требовать по ней, что либо, может только свободный подданный Подгорного королевства.

Я посмотрел на тора, и осуждающе покачал головой.

Странно как то получается, они ведь могут за даром всё получить, просто как-то разузнав секрет и получив патент, а вместо этого пришли ко мне за золото покупать задумку. Или им не секрет нужен, а мой патент; ну уж нет, продавать за какую-то тысячу то, что будет кормить меня долгие годы, я не буду. Это только в Карне за неполный квартал наше с Фалалеем дело принесло мне пять золотых, а вот когда светильники по всей империи продавать будут, оно ведь не одну сотню за год давать будет; а они мне тысячу, нашли дурачка.

— Подождите, а вы хотите патент за тысячу купить, или только сам секрет древних светильников?

— Конечно же патент, но мы готовы обсудить и покупку только самого секрета вечных светильников. — Степенно ответил старший тор, на что Фалалей понимающе ухмыльнулся.

Всё понятно, они решили купить мой имперский патент, а в довесок за даром получить секрет, или наоборот. В любом случае мне это не выгодно. Значит надо торговаться, вот только не остаться бы ни с чем, запросив слишком много; настолько, что торы решат, что им выгодней получить секрет другим путём.

— А сколько вы предложите, если я решу продавать только сам секрет?

— Половину. Пятьсот золотых империалов, — степенно кивнул тор и, ухмыльнувшись, добавил. — Это более чем достойная цена, и вряд ли кто другой вам столько заплатит, ведь есть и другие способы получить данный секрет, гораздо менее расточительные.

Пять сотен, не так уж и мало, но по сравнению с предполагаемыми прибытками не так уж и много.

В душе прям, толпа голодных жаб толклась, а добыть я мог лишь одну жалкую муху. Эх, было бы немного времени, посоветовался ба с кем-нибудь, да хотя бы со Станиславом вон например. Постой, а кто сказал, что я ответ должен непременно вот сейчас дать, подождут. А если торопятся куда, то потом договоримся; если я к тому времени с другими гномами не сговорюсь.

— Мне нужно подумать, давайте, послезавтра приходите, и мы обо всём договоримся, — предложил я.

— Завтра утром мы уезжаем из Карны, и когда приедем снова, неизвестно, — помотал головой тор. — Так что решай сейчас.

— Ну, уезжаете, так уезжаете, — пожал я плечами. — Я подожду, а там может и другие купцы из вашего королевства к нам заглянут.

Торы переглянулись и засопели. Фалалей сидел довольный как кот у полной плошки сметаны.

— Хорошо, мы отложим отправку каравана на два дня, но если вы нам так и не продадите секрет вечных светильников, то ни один купец Подгорного королевства с вами дел иметь не будет, — грозно пробурчал тор. — А сейчас мы уходим.

Торы ушли не попрощавшись, и у меня на душе заскреблись жабы, голодные жабы.

Близняшек я уже сам отправил переодеваться.

— Вино будешь, хорошее Вессалийское, — предложил я оставшемуся Фалалею.

— Вессалийское? Почему бы не выпить, с хорошим человеком, — согласился тот.

— Поля, нацеди нам шторф(1л) Вессалиского.

— Слушаюсь хозяин, — отозвалась Полька, стоявшая всё это время за дверью в столовую.

Поговорив за чаркой с Фалалейем о предложении торов, и заодно узнав, что думает об этом предложении сам купец, я утвердился в правильности своего решения. Фалалей подтвердил, что одна тысяча золотых — это очень мало за мою задумку. По честному, за нее и десять тысяч золотых заплатить можно, и при этом хорошую прибыль поиметь. А уж проныры-торы и вовсе золото лопатами грести будут.

В конце наших посиделок, Фалалей стал меня уговаривать не в какую торам задумку не продавать, а если хотят себе светильники — то пусть у него покупают. А на мои слова что, мол, обидятся и ихние купцы у нас ничего покупать не будут; отмахнулся, отговорившись тем, что мы и так ничего друг у друга не покупаем, а если они хотят втридорога покупать у других купцов, то это их право.

После ухода Фалалейя я вспомнил — что мне сегодня ещё на тренировку к мастеру Фархаду надо. Быстро переодевшись, стрелой побежал в школу, но мог бы и не спешить. Выпитое вино и тяжкие думы сделали своё дело, и толку с тренировки не было никакого, только синяки по всему телу. Одно радовало, удалось переговорить с Юркой и попросить разузнать у знакомых про этих торов, может и вовсе не стоит с ними дел иметь.

Вымотавшийся за день я лежал на полке, растянувшись во весь рост, что-либо делать, решительно не хотелось. Ната заварила новый веник, но махать им казалось непосильным трудом. В дверь мыльни кто-то тихонечко постучался.

— Кто там?

— Это я хозяин, — раздался голос Поли. — Не надобно ли вам чем-нибудь помочь, может мне зайти вам спинку попарить.

Я задумался, — а почему бы нет? Вон про благородных что говорят, мол им даже варежки на руки слуги одевают; а я ведь не для баловства, гигиену блюду.

— Заходи, — разрешил я, переворачиваясь на живот. — Только несильно, устал я что-то.

— Не беспокоитесь, как пёрышком оглажу, — прощебетала вошедшая в одной нательной рубахе Полька.

Не обманула, и вправду как пёрышком огладила, спину одни только листочки касались. Веник мягко прогуливался по всему телу, разнося жар и выбивая пот. Повернув голову, я посмотрел на Полю. Девушка вспотела, по всему телу выступили крупные капли пота, рубаха намокла и облепила молодое сильное и очень привлекательное тело. Зажмурившись, отворачиваюсь в другую сторону — не хочу. Моё естество остающееся последнее время без ласк — не до того было — поспешно возражает, только мне всё равно лень.

Полина, отложив веник, берётся за мочалку.

Каких только чудесных вещей не нашлось в доме мага, вот хотя бы эта баночка с мылом пахнувшим яблоками, мне аж жрать захотелось. По-хорошему давно было пора проверить что там, в сундуках по набито, но всё руки не доходят.

Распаренный и чисто вымытый выбираюсь в купальню и лезу в корыто, называемое ванной. Прохладная водичка остужает тело, даря капельку бодрости.

— Может хозяин хочет, чтобы я сделала ему расслабляющий массаж? — мягкие ладошки ложатся мне на плечи и начинают их поглаживать.

— А что это?

— Уверяю, хозяин, вам понравится.

— Ну смотри, если мне не понравится, то я тебя собственноручно накажу, — шутливым голосом грожу я девушке.

— Вы можете наказать меня хозяин, и если вам понравится, — кокетливо отвечает она, расстилая на широкой лавке-лежанке отрез белёного полотна. — Вот, ложитесь на животик.

Ложусь на лавку и закрываю глаза. По купальне разносится аромат цветов, и мне на спину капают несколько капель чего-то тёплого. Руки Поли нежно гладят спину, иногда совсем не больно пощипывая в разных местах. Вслед за руками по телу расползается нега, и я погружаюсь в лёгкую дрему, из которой меня вытягивает щебет девушки, извещающий — что мне пора переворачиваться на спину. Повторяется всё то же самое, что и со спиной, и я снова оказываюсь в дреме, сквозь которую чувствую, как девушка взбирается ко мне на лежанку.

— Там вам тоже надо расслабиться, позвольте мне, и я обещаю, что вы не будете разочарованы, — щебечет Полина в ответ на мой вопрошающий взгляд.

— Как хочешь, — разрешаю я, — если она сама хочет, то — что я буду отказываться.

Разочарован я не был, очень не был; я даже представить себе не мог, что девушка так может. Меня будто выдоили как корову, после чего у меня не осталось сил даже на то чтобы поблагодарить Полю.

Проснулся я у себя в спальне, на кровати некогда принадлежавшей магу, в тот миг, когда наглый лучик света, пробравшийся между двух занавесей на окне, добрался до моего лица. Сладко потянувшись, почувствовал, как мои ноги упёрлись во что-то тёплое и мягкое; недоумённо моргнув посмотрел себе на ноги. У меня в ногах поперёк кровати лежала обнажённая Поля, грея мои ноги — укутанные сверху одеялом — своим животиком.

— С добрым утром хозяин, как вам спалось?

— Хорошо, — настороженно ответил я.

Как-то раньше мне не приходилось просыпаться с красивой обнаженной девушкой в ногах. Да и вообще это было как-то странно.

— Будете одеваться или мне принести вам кофею в постель?

— Да как бы я сам могу и одеться и до кухни дойти, — на всякий случай отнекался я — вдруг она юродивая.

— Мне уйти?

-Да, да, иди.

Поля ушла, и я почувствовал себя уверенней. Быстро одевшись, спустился вниз на кухню, где Ната уже что-то стряпала.

— А я вот пирожки к завтраку напечь хотела, не успела, — виновато потупилась она.

— Да ладно, после школы поем, — махнул я рукой. — Давай что есть.

Когда стол был накрыт в столовую вбрела полусонная Неждана. Поздоровавшись со мной, девушка уселась справа от меня и принялась за поданную ей Натой гречневую кашу с мясной подливкой. Вообще-то это было не по приличиям, но мне было неуютно сидеть за большим столом в одиночку, и я в приказной форме разрешил девушке сидеть со мной за одним столом.

За завтраком я заметил как Ната и Поля бросают друг на друга непонятные для меня взгляды. Разбираться с этим мне не хотелось, да и в школу пора было, так что сразу после завтрака я в нее и засобирался.

В школе я малость проветрился и всё-таки решил разобраться со всеми этими странностями, подозрительными какими-то они мне казались, особо учитывая предложение торов продать задумку. Посему вернувшись из неё, я отловил Амалию и принялся её расспрашивать.

— Я не знаю, — девушка виновато посмотрела на меня. — Они так прямо с самого утра.

— И что, ничего не говоря, вот так злобятся и всё?

— Ну-у, — смущённо потупилась она. — Ната пробурчала кое-что, когда я ей сказала, что Аполинария к вам в мыльню пошла.

— И что она сказала? — начал злится я. — Хватит тянуть кота за причинное место, говори давай.

— Ну вот и всё, корячишься-корячишься, а принесёт какую-нибудь подстилку и всё уже хозяйка. А, чего уж теперь, с самого начала было понятно, что эта храмовая сука через непотребства свой в любимицы вылезет. Много ли мальчишке надо, титьками потрясла, и он уже слюной истёк, а эти на непотребства всякие горазды сверх всякой меры. Ну ничего, мы ещё посмотрим, кто кем командовать будет. Вот так и сказала, — закончила девушка.

— А что она имела в виду назвав Полю храмовой сукой, и почему она на непотребства горазда?

— Не знаю хозяин.

— Иди, — отпустил я Амалию.

Найдя Полю, отвел в свою спальню и принялся за расспросы.

— Поль, что это было вчера?

— Вам не понравилось?

— Не увиливай, ты всё поняла. Что это было вчера с тобой? Почему ты сама разделила со мной ложе, а потом ещё и улеглась в ногах? Что это вообще такое, ложится в ноги?

— Я служительница Милитты.

— Жрица что ли?

— Нет, просто служительница, не посвящённая. Послушница страсти Одалис пособница богини Милиты. А если по-простому, храмовая одалиска.

— Теперь понятно, а как ты тогда у мага оказалась?

— Он купил меня, — Полина пожала плечами, выражая недоумение моей недогадливости. Будто я всю жизнь по храмам шлялся, и знаю, какие там порядки. Я такую богиню то и не знаю. Макошь знаю, Афродиту знаю, про какую-то Иштар слышал, а про эту Милитту ничего не знаю.

— Рассказывай понятней, я что, жрец тебе, чтоб во всех богах разбираться.

— Когда мне было двенадцать, у нас в деревне был голод, и родители отдали меня в храм Милитты, за меня дали три золотых. Что было с ними дальше я не знаю, там был мор, и вся деревня переселилась. В храме меня стали учить всему, что должна знать служительница богини Милитты. В четырнадцать лет, когда пришёл срок выбора, я выбрала путь служения Милитте через служение её страсти Одалис. В шестнадцать я понравилась приезжему магу, и так как моё обучение было закончено, меня продали ему. Вот и всё, так я попала к вам хозяин.

— Хорошо, это понятно, а остальное, я ведь тебя не только об этом спрашивал?

— Так этому меня и учили, угождать мужам. Я просто решила, что вам надо расслабится, и показала вам своё умение.

— И более ничего? — с подозрением я посмотрел на девушку, которая оказалась не простой служанкой. — В любимицы выбиться не думала?

— Это вам решать хозяин, захотите — приблизите, захотите — накажите.

— Иди, и помирись с Натой, — отпустил я её, и тут же перебил пытавшуюся возразить девушку. — Поняла.

— Да господин. Позволено ли мне будет высказаться по поводу ваших вчерашних гостей?

— Ну, говори.

— Я думаю что вы и сами понимаете что купцу Фалалею нет никакой выгоды от того что вы продадите своё изобретение гномам, наоборот ему выгоднее будет если вы им откажете. Я думаю, что идти у него на поводу не стоит, и отказывать торам не следует. Вы господин без сомнения сильный маг, но ваш дом слабо защищён от нападения татей.

— Думаешь, торы осмелятся на нападение в чужом городе?

— Как говорил ваш батюшка, "мёртвые и камни — плохие свидетели, а пепел и вовсе говорить не умеет". Ой, — простите, — Поля испуганно прикрыла рот ладошкой, увидев, как я скривился от упоминания моего истинного родителя.

— И что ты предлагаешь?

— Нибелунги очень чтут родню, и самым лучшим для вас было бы заполучить их близкую родственницу в наложницы; но, увы, вряд ли они на это согласятся. Торы к тому же с большим почтением относятся к разным титулам и рангам, возможно если бы они знали про Неждану и поняли кто такие близняшки, то отнеслись бы к вам с большим уважением. Возможно, гномы могут предложить что-то в замен, что-то, что у них много, а у нас мало или стоит очень дорого. Это было бы выгодно и вам и им. Простите, если вмешиваюсь не в свои дела, и отвлекаю глупыми мыслями, — девушка застыла в легком поклоне, выражая свою покорность.

— Иди, мне надо подумать.

Девушка выскользнула из спальни, а я, сделав два шага назад, рухнул на кровать раскинув руки в разные стороны. Надо было подумать, крепко подумать, как и о чём договариваться с торами. Мысли Поли о возможном найме торами татей мне не понравилась, совсем не понравилась. Купцы не бедный подмастерье, уж у них найдутся деньги на настоящих наёмных убийц да воров и прочих серьёзных татей.

Надо бы посерьёзнее защитить дом, но если нанимать мага то придётся прилично раскошелится, да ещё и материалы разные нужны будут кристаллы там для заклятий и накопителей и прочие. Сам-то я разве что ловушки попроще понаделать смогу, которые любой маг найдёт и разломает. Опять же нужны кристаллы, которые не так уж и дёшевы. Можно конечно сделать что-то на подобии того что было в доме мага, вот только от вырвавшихся духов могут пострадать и мои домашние, которые мне в отличие от мага далеко не безразличны. Да и по любому на это дело не одна декада уйдёт, а торы завтра придут.

Конечно, было бы неплохо заиметь гномку-наложницу, но кто мне её отвалит в наглую крестьянскую рожу. Так что как не хочется, но придётся продавать задумку в обмен на что-то. Вот только на что?

Не успел я прийти домой из школы, как в дверь постучались торы. Амалия по даденым мною ранее указаниям проводила их в гостиную и, усадив за стол, стала подчевать чаем с заедками. Следом заявился Фалалей, которого Амалия также усадила за стол пить чай с заедками. Переодевшись сам и проверив как Полина нарядила близняшек с Нежданной в сопровождении последних спустился вниз.

Пройдя мимо торов, я поздоровался с ними и Фалалеем согласно нашим приличиям и сел во главе стола. Справа от меня и чуть сзади встала Неждана в парадной мантии ученика мага завязанной так, чтобы был виден выданный ей слабенький защитный амулет, к моему сожалению единственный имевшийся у меня сейчас, конечно кроме тех что носил я. Сзади вдоль стены рядком как и прошлый раз выстроились близняшки в своих платьях. На каждую девушку я одел один или два артефакта из запасов мага, из тех которые сносил к магам под видом — что хочу продать, и чьё предназначение теперь знал. Знал, между прочим, не заплатив ни лома.

Рассмотрев девушек, торы переглянулись, и тот, что помладше, что-то сказал на своём языке, на что Фалалей ехидно фыркнул. Вообще-то язык у всех был один, только каждая раса исковеркала его так, как ей было удобно, и при желании можно было понять чужой язык, но не всегда.

— И так уважаемые аши Нафи Тортыш и ши Фари Торташ. — Я решил сразу выразить своё решение, и не крутить вокруг и около как это зачастую делают купцы, так как соперничать с ними в этом не мог никак, только бы сам запутался. — Я обдумал ваше предложение, и вот что я решил. Я меняю секрет своего изобретение на башню из графита и железа, шириной в четыре метра и высотой в двенадцать метров, кою вы обязуетесь построить к следующему учебному году. Вот чертёж башни, и список что и из чего должно быть сделано. Денег на строительство даже не думайте предлагать, мне нужна башня.

Торы склонились над моим чертежом, и принялись тихонечко переговариваться. Фалалей сидел расстроенный, но сделать он ничего не мог, так что всё, что ему оставалось, то это бросать на меня обвиняющие взгляды, — мол, я к тебе как другу столько помогал, а ты променял дружбу на деньги. Ага, так я и поверил, прям обездолил бедного. Всё ты понимаешь и на моём месте поступил бы точно также и даже задумываться не стал. Да и всё равно не удалось бы нам секрет сохранить, не у нас так у чинуш бы торы секрет вызнали, а мы с носом бы остались; имперский патент — он только в империи патент.

— Такая башня пятнадцать тысяч золотых империалов стоить будет, это непомерно дорого уважаемый, — покачал головой Нафи. — Мы на такие условия не согласны, это просто невыгодно.

— Почтенный аши Нафи Тортыш, вы хорошо умеете считать, но почему вы считаете, что я не умею.

— Уважаемый Дарвел Маркусович, я ни в коей мере не умоляю ваших математических умений; башня, правда, будет стоить пятнадцать золотых империалов Платской империи.

— Почтенный аши Нафи Тортыш, — скорчил я понимающую гримасу. — Пятнадцать тысяч она будет стоить, если её вам торам заказать построить, но вам самим-то она обойдётся гораздо дешевле. И насчёт выгоды вы тоже лукавите, давайте посчитаем.

В Подгорном королевстве проживает самое малое один миллион торов, и каждый рано или поздно купит хоть один. Про иных нибелунгов я умолчу, так как не уверен в их заинтересованности такими светильниками, но сдаётся мне что и они будут с радостью их покупать. У вас огромное количество всяких рудников и шахт, в которых мои светильники просто необходимы; и сколько их купят хозяева шахт и артели рудокопов, я даже представить не могу. И это только светильники. Так что вам это не только выгодно, это вам очень выгодно. Поэтому одной башней вы не отделаетесь.

Вы получите у себя в Подгорном королевстве патент на моё изобретение, и будете единственным кто будет продавать артефакты сделанные на его основе. Мне же вы будете отдавать десятину от полученных с продажи денег, в виде услуг и поставок заказанных мной товаров.

— Десятина, да ещё товарами, и башню, не пойдёт. Мы согласны на башню, или скажем одну двадцатую долю от прибытка Платскими золотыми империалами, но не более. — Тор сокрушенно помотал головой, якобы говоря, что на большее чем было предложено, он согласиться, ни как не может. Вот только его постоянные взгляды на Неждану и близняшек а потом на меня, и нотки некоего уважения в голосе, говорили совсем о другом. Тор прикидывал — смогут ли они получить мою задумку иначе, или нет.

— Я готов посчитать башню в счёт услуг, но остальное как я сказал. А чтобы у нас в будущем не было недоразумений, я предлагаю вам отдать мне в наложницы свою близкую родственницу не старше двадцати пяти лет от роду, племянницу например или дочь.

— Ты что щенок, подстилками себя окружил, и магом бессмертным возомнил? Думаешь, нам прям без тебя не обойтись? Случайно раскрыл секрет древних и самым умным себя считаешь? Таши в наложницы захотел, хуманов выродок. — Тор прямо таки взбеленился, глаза кровью налились, губы дрожали, пальцы стискивающие рукоять кинжала побелели. Сам он как бы привстал, и приготовился броситься на меня.

— Дарвел, право не стоит, построят они тебе башню и ладно, всех денег не заработаешь, — стал меня отговаривать Фалалей.

Вид у него был несколько растерянный, видимо я и взаправду перегнул палку, но остановится уже не мог. Я два дня ломал голову над тем как поступить, принял как подобает, предложил смешную цену, а им башню жалко стало, пеньки сквалыжные. Меня разбирала злость, я не мог получить причитающееся мне лишь потому, что у меня не было силы отстоять своё, будь я благородным со мной бы разговаривали совсем по другому. И хоть понимал — что сам нарываюсь на неприятности, но сдержатся не смог.

— Ты пенёк, — со злостью выплюнул я в лицо тору. — Башню ему невыгодно, не хочешь не — бери. Думаешь, ты единственный кто эту задумку купить хочет, ты сильно ошибаешься. Я ведь её дроу продать могу, или другому тору, и плакало тогда твоё хаши. Думаешь, я не понимаю, что ты так в мою задумку вцепился.

Оба моих амулета были активированы, а в столовой на всякий случай была Амалия с арбалетом заряженным болтом дварфов, готовая прийти мне на выручку. Поэтому я вместо того чтобы отпрянуть или также привстать, нагло ухмыльнулся тору в лицо — мол попробуй.

Тор бросил взгляд мне за спину, потом на Фалалея, и опять упёрся им в меня. Фалалей дёрнулся, и завертел головой. Я сдерживал себя, чтобы не наговорить ещё чего-нибудь. Почувствовав что-то, перешёл на истинное зрение и увидел как вокруг меня появилась полусфера "щита земли"; захотелось обернутся, но я вдруг понял что боюсь повернутся к торам спиной. Тор снова бросил взгляд мне за спину, глянул на своего спутника неотрывно смотревшего на Неждану, и с видимым усилием отпустив кинжал.

— Мы все тут немного погорячились, и наговорили много злых слов, — примирительно произнес он. — Давайте, попробуем ещё раз, договорится. Как обстоятельные разумные.

— Давайте, — кивнул я и, обернувшись к Неждане, велел. — Развей.

Девушка с явной неохотой развеяла "магическую стрелу" продолжая с яростным возмущением смотреть на тора. Бросаю взгляд на близняшек; те стояли прямо за моей спиной и воинственно сжав кулачки с таким же возмущением что и Неждана смотрели на главного тора. При этом девушки не забывали следить за созданным ими заклятьем. Учитывая это, амулетные перстни на пальчиках девушек вызывают справедливую опаску.

Повернувшись обратно к торам, я спросил. — И каково будет ваше предложение?

— Вы всё правильно сказали, но раз вы это понимаете, то вы также понимаете, что ни согласится на ваши условия, ни отказаться от приобретения вашего изобретения, — при этих словах, тор показательно погладил свой кинжал. — Я не могу. — Тор говорил размерено, а его лицо не выражало ничего кроме рассудительности, поэтому понять, как он на самом деле считает было невозможно. — Поэтому в ответ на ваши три условия, я ставлю свои.

Во-первых, ши Таши Тортыш станет вашей наложницей только после того как ей исполнится шестнадцать лет, и только при условии что вы к тому времени станете владетельным сеньором с правом вассалитета.

Во-вторых, причитающуюся вам десятину, вы получите только после обряда супружеского посвящения Таши в качестве её приданного.

В-третьих, вы более никому не продаёте своё изобретение, и клянётесь, что сделаете всё от вас зависящие, чтобы оно не попало к не посвящённым ранее разумным.

Если вы согласны на такие условия, то я согласен на ваши.

Я посмотрел на Фалалейя, но тот покачал головой, и сказал что "Это мне решать". Задумался я надолго. С одной стороны — вроде и ничего такого, а с другой — с чего это он вдруг сменил гнев на милость? Вроде только что хотел чуть ли не зарезать, и вдруг на всё согласен, и даже дочку в наложницы отдаёт, — на что я, в общем-то, и не рассчитывал, а хотел использовать при дальнейшем торге как большую уступку. Да, бароном я вряд ли стану за...; кстати, а сколько лет этой Таши?

— Почтенный аши Нафи Тортыш, а сколько лет Таши?

— Первого дня последней декады лета этого года ши Таши Тортыш исполнится тринадцать лет, — тор насмешливо ухмыльнулся, и добавил. — Так что у вас уважаемый будет целых три года, и один квартал.

М... да, за три года дослужится до барона..., ну, а вдруг? С другой стороны, при таких условиях я, скорее всего, останусь и вовсе без всего, вдобавок возьму на себя совсем мне ненужные обязательства. Намек тора на то что он мою задумку так или иначе получит, говорил что мне так или иначе придётся договариваться. А раз так, то хотя бы надо отнекаться от ненужных мне обязательств, и позаботится о том, чтобы не остаться ни с чем.

Далее у нас вышел долгий и трудный спор по каждой закорючке в заключаемом ряде. В конце которого мы всё-таки договорились, и все вместе сходили к коронному стряпчему который и заверил рядовые грамоты. После чего сходили в храм Фемиды, и дали обоюдные купеческие клятвы.

Башню мне из тора выбить всё-таки удалось, и от клятвы оберегать тайну своего изобретения отделаться; но взамен пришлось взять на себя обязательство "Ни в коей мере не препятствовать ши Таши Тортыш в обзаведении детьми". Что, по сути, было ни чем иным как разрешением на измену и могло принести мне в будущем немало неприятных ситуаций; но так как этого могло и не быть, то я не стал страдать по этому поводу, тем более что я не урождённый аристократ и меня это не сильно возмущает.

Ну а проблему с желанием торов получить секрет светильников сейчас, а Таши ("которая будет служить гарантией выполнения сторонами своих обязательств") привезти только перед самым её совершеннолетием, решили просто. Привлекли в качестве гаранта торговый дом "Доромир" (который, как я смог узнать за эти два дня, принадлежит соперничающему с кланом к которому относится семья Нафи Тортыша, клану), в котором на особом счёте и будут копиться причитающиеся мне денежки. Ну а в случае отказа Тортышами отдать мне Таши при условии выполнения мной взятых на себя обязательств, накопленные на счёте деньги отходят мне, а обязательства Тортышей передо мной (которые в этом случае удваиваются) торговому дому "Доромир".

Домой я вернулся с чувством облегчения — вроде пронесло; и твёрдым намереньем, как только будет время, заняться зашитой дома и себя любимого. Вот только сдаётся мне, что этого времени у меня в ближайшие будущие не будет — в школе начались экзамены.

После ужина, когда я сидел за чашкой мятного взвара, ко мне подошла Арина и встала в ожидании. Остальные близняшки в это время толпились за дверью в прихожей.

— Ну, говори, — разрешил я, умасленный вкусным ужином.

— Господин, вы довольны нами, мы правильно поступили — накрыв вас "щитом земли"? — спросила Арина, смущённо потупив глазки.

— Доволен, — кивнул я. — А скажи-ка мне, когда это вы научились плести заклятье все вместе, и как это у вас получилось?

— Ну, я Алине помогала заклинание правильно плести, и нечаянно исправила его, добавив недостающий канал. Потом я ещё несколько раз так делала. А потом на арене сёстры ставили щиты друг за другом, и молния их легко разбивала; и я подумала, что если бы один щит поставили и поддерживали все мы, то Афанасий не смог бы его пробить. Вот после этого мы и попробовали сплести заклятье вместе, и у нас получилось, правда, не сразу, а только раза с десятого. Мы хотели сразу вам всё рассказать, но потом решили сперва научится как следует плести, а тут эти бесстыжие гномы и оно как-то само у нас получилось. Вот, — девушка вновь потупила глазки, да ещё и носочком правой ноги повела как маленькая девочка.

То, что маги могут плести заклятья вместе я знал, но дело это было ой какое непростое, и учились этому не один день. Где-то я читал, что на подготовку малой звезды магов уходит целый год.

— Покажите, — велел я.

Девушки построились полукругом, так чтобы в его центре их ауры скрестились, и быстро создали "щит земли". Вчетвером они сплели заклятье раза в два быстрее меня, то есть, в четыре раза быстрее, чем каждая из них в одиночку.

— Чего вы хотите? — спросил я, догадавшись что Арина подошла ко мне именно для того чтобы что-то выпросить.

— Мы хотим, чтобы вы разрешили нам примерять те чулочки, — выпалила Алина, и стремительно покраснела. Арина обречённо вздохнула, видимо она хотела спросить что-то иное.

— Хорошо, — медленно кивнул я. Мне и самому было любопытно, за что эти чулки так дорого стоят, к тому же девчонок надо было чем-то поощрить. — Но только одни, по очереди, и первая будешь ты. Заодно покажешь мне, как они выглядят.

— Ната, где они? — бросил я через плечо в сторону кухни.

— Так у вас в кабинете, в зелёном сундуке должны быть.

Сходив наверх, принёс одну из коробочек с парой "простых" чулок, и отдал Алине.

Близняшки убежали на верх в свою комнату: я же, допив взвар, прошёл в зал и разлёгся в одном из стоявших там кресел. Через некоторое время на меня нахлынула целая волна восторга, восхищённо недоумевая — чего это я, я вертел головой в поисках сам не знаю что. Чудеса.

Чудеса, волшебство, магия, — пронеслось у меня в голове, и я с подозрением посмотрел на кольцо.

— Оз, что это со мной? Откуда это чувство восхищения? — кинул я запрос Озу.

"Вероятно, вы подвергаетесь воздействию наведённых эмоциональных образов. По моим каналам, ни каких передач эмоциональных образов не ведётся. Рекомендую проверить поверхностный и внешний слои гемона на наличие каналов информационного типа, и действовать в соответствии с обстоятельствами. Для ускоренной первоначальной проверки наличия каналов информационного типа, можно воспользоваться штатной функцией "Кольца привязки" "Контроль прямых каналов информационного типа". При вашем уровне владения магическими манипуляциями, наиболее рациональным будет подтвердить полномочность моего единичного запроса на сканирование вашей поверхностной и внешней оболочки гемона на наличие и активность каналов информационного типа".

Оз как всегда выразился до невозможности заумным образом.

Подтвердив запрос Оза, я через мгновение получил ответ.

"Обнаружено наличие одного прямого канала информационного типа. Время фиксации образования канала условно соответствует предположительному времени проведения ритуала обретения внешнего биологического резерва. Из чего можно предположить, что эмоциональные образы транслирует вам, ваш биологический резерв".

Это что выходит? Что я чувствую то, что чувствуют близняшки. Они сейчас наверху меряют чулки, и они им выходит нравятся. Надо бы всё хорошенько проверить, а потом расспросить Оза как это можно использовать; и вообще, что с этим можно делать, а что не стоит.

Тут в зал вошла Алина в платье и, подойдя ко мне, встала, нерешительно теребя его подол. Постояв немного и видя мой ожидающий взгляд, приподняла подол до колен. Мне нестерпимо захотелось потрогать ножку девушки обтянутую полупрозрачным белым чулочком; но нагибаться сидя на кресле, было неудобно, и я, недолго думая просто хлопнул по седушке кресла рядом с собой. Алина, понятливо приподняв подол ещё выше и сняв тапочку, поставила ножку на край седушки кресла.

Мои пальцы коснулись чулка, сквозь который ножка девушки чувствовалась так, будто его и не было. Восхитительно, теперь понятно за что богатеи платят такие деньги. Хотя, всё равно дорого. Вот только, что такое золотые в сравнении с бархатисто-гладкой безупречностью, в которую превратилась ножка, затянутая в чулок, — презренные холодные бездушные кругляшки. Мусор, недостойный чтобы эта прелесть ступала по нему.

Неясная тень тревоги вырвала меня из восхищения ножкой, Глупо похлопав глазками, я уставился на свои руки уже развязавшие нижнюю завязку на панталонах, и собравшихся восхищаться ножкой выше. Подняв глаза вверх, увидел пунцовеющие щёчки Алины, и прижатые к груди ручки со сжатыми в кулачки пальчиками.

— Извини, — смутился я, и отпустил такую прелестную ножку. Которую Алина тут же спрятала под подол.

— Можешь идти, — отпустил я девушку.

Следующая декада прошла ка в бреду. Бесконечные тревоги по поводу экзаменов, расспросы Оза и тренировки с близняшками, тренировки с мастером Фархадом, поиски способов защитить свой дом от "недобрых людей", — всё это неимоверно изматывало меня.

Но было и чем похвалится.

Во-первых, все экзамены я сдал на-отлично. Правда, если быть совсем уж честным, то я пару раз сжульничал, воспользовавшись помощью Оза.

Во-вторых, открывшиеся передо мной после "допроса" Оза новые возможности буквально кружили голову. Оказалось, что способность чувствовать свои источники, наравне с остальными способностями была заложена в ритуал изначально. Вот только у меня из-за сбоя ритуала эта способность была проявлена на порядок сильней. Изначально усиленная ментальная связь позволяла не только чувствовать чувства близняшек, но и гораздо быстрее развивать иные способности связанные с ней. Например, используя малую чародейскою технику "Зов" вкупе со связывающим нас каналом, мы могли мысленно общаться почти на любом расстоянии друг от друга. А способность благодаря применению малой техники "Единства" управлять гемонами девушек и вовсе ввергала в шок.

Вот только было два но.

Во-первых, благодаря усиленной связи моя метальная составляющая имела повышенную чувствительность к воздействию со стороны близняшек, и как следствие моя ментальная зашита без применения полного ментального отсечения будет иметь уязвимость к такому воздействию. При чём, полное ментальное отсечение в полной мере невозможно применить к нашей связи, так как она имеет эфирную составляющую, которая совершенно неподвластна прямому воздействию магов.

Во-вторых, все эти чудесные способности надо долго и упорно развивать, и чем чудесней была способность, чем дольше и трудней её развивать.

В-третьих, я разработал и принялся воплощать в жизнь магическую охрану дома. Причём воплощать в жизнь в прямом смысле этого слова.

Не желая тратится на сложные и потому дорогие сторожевые заклятья, я пошёл другим путём, использовал в качестве сторожевой сети обычную грибницу. Для питания этой грибницы, чтобы она не разрушала дом и имела силы для жизни, использовал расставленные по всему дому большие горшки с чёрным ползуном, который и питал грибницу. В качестве центрального узла сторожевой сети выступал кровавый папоротник посаженый в подвале дома посреди трёх уровневой печати, на которую у меня ушло аж пять вечеров. Так как основа печати была сделана в мастерской Фалалейя на основе моей задумки, то для работы ей не нужен был источник маны.

В итоге у меня получилась не нуждающаяся в накопителе маны охранная сеть, в полной мере воспользоваться которой я пока не мог, — нужны были заклинания, которых я пока ещё не знал. Хотя пока и предупреждение о новом госте, это очень даже неплохо. Как говорится, предупреждён — значит вооружён.

А вооружён я был прилично, если сравнивать с другими первогодками конечно. Вдобавок я ещё и девчонок в кратчайшие сроки научил заклятью "Магическая стрела". В общем если мой дом и не был крепостью, то парой неприятностей влезшему в него злодею угрожать мог.

В последний учебный день приехал отец, — к сожалению, без матери. Чтобы не заморачиваться с прокормом и прочим уходом, Весу устроили в конюшню ближайшего трактира, а отец поселился у меня.

Празднества по поводу окончания учебного года, были торжественными и соответственно скучными до ломоты в зубах. Вот наш налёт на кабак "Большая кружка", вот это было дело. Я даже не смог толком вспомнить, как дома оказался.

На следующие утро, спустившись к завтраку, я увидел отца сидящего с правой стороны обеденного стола. Я хотел сесть слева, но отец со словами "хватит этого балагана, всё равно твои девки, спрашивая разрешения у меня, глядят на тебя" велел сесть во главе стола.

Было очень странно сидеть во главе стола в присутствии отца, но мне это понравилось. Было очень приятно осознавать, что я больше не только не пацан, но и самостоятельный муж.

Весь день я гонял своих девчонок по городу, готовясь к отъезду назначенному на послезавтра. Очень хотелось повидать своих домашних, да и перед друзьями пофорсить в мантии ученика тоже желание имелось. Амалию и Полю решил оставить в городе, Неждана отпросилась повидать родных, Ната же с близняшками поедут со мной.

Подумав, оставил Амалии пяток золотых, чтобы с запасом на всё хватило; правда, предупредив, что по приезду проверю, сколько и на что она потратила. Десяток с оставшейся мелочью решил взять с собой, а оставшиеся полтора десятка оставить в сундуке, в своём кабинете.

Вечером мы с отцом проверили, всё ли купили что задумали, и решили завтра просто отдохнуть перед поездкой.

Ночью я проснулся от того что одно из колец от сторожевых заклятий кольнуло мне в левую руку. Прислушавшись к своим ощущениям, активировал перстень с заклинанием "Сторожевая паутина" найденный в вещах предка. Моя сторожевая сеть "говорила" что в доме появился "гость", в то время как кольцо от охранного заклинания дома и кабинета молчало, как и активированная "сторожевая паутина", показывающая, что в доме находятся девять человек. Ровно столько, сколько их и должно было быть, и все они были, как им и было положено в своих спальнях. Это было странным, и наводило на неприятные подозрения, очень неприятные.

Первым делом активирую оба амулета. Встав, вытащил из-под кровати арбалет и зарядил его болтом дварфов, — ещё одно полезное наследство. Подойдя к двери в коридор, задумался, где находится гость и как его обнаружить?

Грибница охватывает пока только нижнюю половину первого этажа, значит гость там. Там же Полька с Амалией, сердце кольнуло переживание за Польку, да и Амалию тоже. Если тварь девчонок тронешь, на мелкие кусочки порву, — мысленно пообещал я неведомому гостю.

Выйдя из комнаты, осматриваюсь, — истинное зрение в полной темноте мало чем отличается от магического взгляда, но всё-таки оно лучше показывает окружающие меня стены. Делаю пару шагов и замираю, — ощутив, что кольцо перестало колоть. Ушёл? Вряд ли, такие сами не уходят.

Встаю на колено для большего удобства, упираю арбалет в плечо одновременно плетя заклинание "Магическая стрела" и целюсь в сторону лестничного проёма, до боли в глазах всматриваясь в него. Может и правильней, было бы перейти на магический взор, но я опасаюсь что-то не увидеть.

На лестнице сквозь край стены проявляется чья-то аура. Вот он частично выходит из-за стены, как бы осматривая коридор, и мне кажется, что он смотрит прямо на меня. Не думая я стреляю в "гостя" целясь в середину груди. Арбалет дёргается, и болт устремляется к моему противнику. Тот дёргается, пытаясь скрыться за стеной, одновременно вскидывая руку, но не успевает. Первым в него попадает конечно же заклятье, и перед ним вспыхивает отблеск сработавшего защитного заклинания; но оно его не спасает, тут же, почти в тоже место бьёт дварфов болт и полыхнув раскалённым металлом пробивает насквозь пригвождая к лестничной колонне. Над моей головой что-то пролетает и со звонким треньком ударяется в стену.

— Агрыкх, — слышится полу вскрик полу вздох от гостя.

В комнатах поднимается шум, сопровождаемый перешёптываниями со стороны спальни девчонок.

С громким рычанием "ргрых" гость вырывает прикипевший к мясу болт из колонны. Думать некогда, как и заряжать арбалет, — противник, уже выхвативший кинжал разбегается для удара. Вот противник в шаге от меня и тело повинуясь вбитым тренировками рефлексам пригибается, одновременно отмахиваясь арбалетом от его замаха. Перекатом назад уворачиваюсь от удара его тушки, одновременно упирая ноги ему в живот и подкидывая его вверх. Полыхают противоборствующие щиты амулетов, и мой противник, перелетев через меня, с глухим бухом ударяется о пол в шагах четырёх от меня.

Слышатся испуганные вскрики и из комнат начинают выскакивать кто в чём.

"Гость" переворачивается на живот, встаёт на четвереньки и с хрипом вырывает болт из себя. Что это за тварь, — проносится у меня в голове, пока я плету новую "магическую стрелу".

Из комнаты выходит отец.

— Назад, — кричу я, но не справляюсь с чувствами, тело само прыгает вперёд и пинает его, отбрасывая обратно в комнату. Тварь бросается вперёд, пытаясь достать меня, но я успеваю отпрыгнуть назад.

Плету новую "магическую стрелу" в замен утерянной, одновременно пытаясь что-то придумать. Отец у себя, и девчонки тоже, а тварь считай между дверей и в ту и в другую комнату, пробить его защиту мне нечем и в скорости он мне не уступает, а в силе и вовсе превосходит и если бы не ранение давно бы меня порвал. Девочки, милые девочки, только не выходите, — молю я их.

Но видимо они мои мольбы не услышали. Дверь в спальню близняшек резко открывается, вставшая тварь разворачивается в её сторону, я пускаю в неё готовое заклятье, одновременно разгоняясь для прыжка. Магическая стрела со вспышкой развеивается, следом защитное заклинание амулета твари ещё раз вспыхивает, я в прыжке бью её ногами в бок. Тварь отлетает шага на три и валится на пол.

— За спину, бить по команде, — отдаю я приказ близняшкам, плетя ещё одну магическую стрелу.

Тварь шевелится и пытается уползти, скребя руками по полу.

— Готово, — шепчет кто-то из-за спины, из-за шума в ушах не понять кто.

— В шею бей, — отдаю приказ и сам пускаю стрелу в шею твари.

Шесть заклинаний одновременно бьют в шею, и голова твари отрывается от тушки. Всё кончено.

Меня трясёт, покачнувшись, сажусь на пол, опираюсь спиной на стену и вытягиваю ноги. Поворачиваю голову приказать Неждане чтобы проверила как там Поля с Амалией, но вижу их самих выглядывающих из-за Наты. Все живы, — боги, как хорошо.

— Дар, как ты? — спрашивает подошедший отец, держа арбалет как дубину; лопнувшая тетива вист двумя не равными обрывками.

— Всё хорошо отец, сейчас встану. — Хотя вставать и не хочется.

Но вставать придётся, надо разобраться со всем этим. Близняшки щебечут прижавшись к матери и пытаясь что-то ей рассказать, Неждана стоит рядом освещая труп твари "шаром света" и, пытаясь его рассмотреть. Поля убежала вниз, а Амалия шмыгнула в мою спальню. Вздохнув, встаю и принимаюсь раздавать приказы, и разбираться, что за тварь к нам пожаловала.

Тварь оказалась низшим вампиром, у которого я нашёл пару амулетов, кинжал с наложенным заклинанием, и цилиндр с петлёй и тремя отверстиями. Покрутив цилиндр, и поразмыслив; догадался, что это такой арбалет. С амулетами и кинжалами решил разобраться завтра.

Сдал труп стражникам, коих по моему приказу скликала Ната. Выдав его за вора, чему десятник конечно не поверил, но выяснять не стал, — дураку понятно что никакой это не вор, просто я не хочу придавать этому происшествию значимости.

Когда стражники ушли, я велел запереть все двери, и завалился спать.

Проснувшись лишь после обеда, позавтракал, и принялся разбираться с делами. Один из амулетов был простым защитным шестого А класса, то есть самым что не наесть слабым, защищавшим только от заклинаний шестого класса. Другой амулет служил для обмана сторожевых сетей простых сторожевых заклятий, более сложные — чем были у меня — он обойти помочь не мог, а уж аурную сеть симбиотизированой с растениями грибницы тем более. Так что если бы я положился только на имевшиеся у меня ранее сторожевые заклинания; то, скорее всего этот гад скорее всего меня спящим бы и прирезал. Что без сомнения заставляло задуматься над скорейшим созданием разнообразных охранных и защитных заклинаний для защиты дома. На кинжале вампира оказалось заклинание, которое я посчитал разновидностью "Огненного лезвия".

Ночные переживание за близняшек заставили меня, озаботится и их защитой. Вследствие чего, после полудня я отобрав из унаследованных артефактов самые бесполезные для меня, наведался в одну артефактную лавку по близости, и обменял их на два амулета на подобии того что был у вампира и полтора десятка золотых. Собрав все четыре амулета, торжественно раздал их близняшкам, чему те, конечно же, обрадовались, — хоть и не тянули они на те украшения, что носили богатые девушки, но всё-таки были из серебра, да ещё и с камушками, так что вполне могли оные заменить.

Пока разбирал артефакты по мере их полезности, одновременно мечтая о своём возвращении в родное село, наконец-то вспомнил, где видел сплетённые вместе змеиные головы. Насколько мне помнилось, подобный рисунок был на рукояти магического посоха найденного мной в пещере. Посему, колечко я решил взять с собой, всё равно хотел получше изучить те артефакты, что нашёл в той пещере, — всё-таки я теперь кое что в магии понимаю, может, что полезное угляжу, да и просто интересно.

Утром следующего дня, отдав последние указания Амалии, и подкинув Польке три золотых на покупку руфимских щенков, я с отцом Натой и близняшками погрузились на телегу и отправились в моё родное село Красная горка. Вряд ли конечно щенки стоили три золотых, но после того как я ночью наведался к ней пожелать спокойной ночи, не имел ни каких возражений против того чтобы девушка себя малость побаловала.

Часть четвёртая. Награда для героя.

Глава первая "Охотничья".

По дороге близняшки без остановки вертели головой, и без умолку щебетали, обсуждая всё новое что видели. Дорога была лёгкой, в постоялых дворах хватало места и комнат, погода стояла тёплая, и мы без каких либо сложностей за полторы декады добрались до дома.

По приезду были ахи охи обнимания целования и прочие телячьи нежности, и даже слёзы, от радости конечно. Праздничный ужин по поводу моего приезда как-то незаметно превратился в общее празднество.

На следующее утро меня позвал на разговор дед. Не ожидая, каких либо угроз моему намеченному отдыху с купанием в речке и охотой, я сел за стол и вопросительно посмотрел на деда. Тот сначала поспрашивал, о том, о сём, особенно выспрашивая, какие заклинания я знаю и что умею делать. Ещё его заинтересовали мои поединки с Афанасием и бой с низшим вампиром. После чего он заявил "значит справишься".

— С чем деда? — спросил я с подозрением. Зная деда можно было подозревать, что речки и охоты у меня в ближайшие дни не будет.

— Видишь ли Дарвел, — начал рассказывать дед, поглаживая свою покалеченную ногу. — Тут у нас чупакабра объявилась, двух коз укусила и трёх ягнят высосала да погрызла. Коз сам понимаешь, пришлось забить. Ерунда конечно а не нежить, но мужики вместо дела вынуждены с кольями да собаками стадо охранять. Мы тут подумали пару наёмников-охотников нанять или стрелу магическую купить, но это же не в одну дару обойдётся, а по весне денег то не так уж и много у некоторых каждая дара на счету. Чакор с парой мужиков засады устраивали, да толку мало. Сам знаешь, эту тварь стрелами не убьёшь.

Может, подсобишь, родному селу? — вроде как спросил дед.

— Подсоблю, — со вздохом согласился я.

Чупакабра и правда тварь не особо и опасная, с ней и мужик поухватистей с одним топором управится, вот только на мужика с топором она как раз и не попрёт. А бегает эта тварюшка по быстрее лошади. Вот и выходило, что главное не как подманить или убить, а как не дать сбежать. Обычные силки не годились, уж больно быстра сильна и изворотлива.

Почесав тыковку, и прикинув кое-что, я затребовал у деда ягнёнка и трёх мужиков с топорами на длинных рукоятях.

Взяв свой арбалет, один из трёх прихваченных с собой на всякий случай болтов дварфов, пяток простых болтов, горшочек с тряпочкой для ценных трофеев, вышел на двор. Поздоровавшись с Чакором Веньямином и Жбаном, поправил мантию, и скомандовал выход на охоту.

Добравшись до пастбища, устроились у кустов шиповника на опушке леса.

— Вот тут мы ещё засад не делали, — Чакор сел рядом на корточки. — Если ягнёнка привязать вон там, то тварь непременно пройдёт мимо нас с наветренной стороны, — показал он на небольшой взгорок.

— Хорошо, — кивнул я. — Давайте ягнёнка.

— Жбан, давай лови, — кивнул Чакор.

— Это, э... Дарвел, а точно не загрызёт? — неуверенно спросил Жбан. — А то мне баба того, самого загрызёт,

— Да не дядь Жбан, я на него щит магический поставлю, неужто мне его самому не жалко, — заверил я мужика.

Жбан сбегал к стаду и подманил весеннего ягнёнка, за одно и овцу поймал и связал. Чакор забил кол с верёвкой в мах(1.6м) длиной, Жбан привязал блеющего ягнёнка, я накинул "щит земли" в виде полусферы, и мы все вместе затаились в кустах. И хоть от постоянного блеянья ягнёнка у меня к вечеру разболелась голова, и я с радостью прибил бы его сам; чупакабра так и не заявилась, тварь неблагодарная.

На следующий день после обеда всё повторилось. Незадолго до заката, перед самым отгоном стада в село, на опушке леса появилась тень. Постояв и по принюхивавшись, чупакабра осторожно вышла из-за деревьев и остановилась.

Больше всего она походила на козу, вставшую на задние ноги. Собственно из козы чупакабра и перерождалась. Только вместо копыт на передних ногах были пары длинных когтей, да и сами ноги были скорее похожи на руки подобные человеческим. Пасть украшали длинные тонкие похожие на таком расстоянии на иглы клыки.

Тварь опустила голову и стала ею водить из стороны в сторону, как будто смотрела не глазами, а рогами. В какой-то мере это так и было. Рога давали чупакабре возможность чувствовать живых.

Убедившись, что крупных и опасных для неё животных рядом нет, тварь, серой тенью метнулась к ягнёнку и с разгону врезалась в поставленный мною щит. Боднув щит пару раз, тварь пошла в обход, пытаясь его обойти.

Подгадав момент, пустил в сторону выставленного щита новое (не активированное) заклятье, которое всё это время держал наготове. Временами, конечно, его приходилось менять, так как, как не старайся, а не активированное и нестабилизированное каким либо способом плетение "постепенно накапливает искажения".

Момент я подгадал верно, и заклятье пустил метко. Чупакабра как раз обошла щит на две трети круга, когда плетение поравнялось со щитом, и тварь оказалась внутри его. Незамедлительно активировав заклятье, и убедившись, что щит надёжно держит тварь, я встал и сладко потянулся.

— Ну что, пошли? — вроде как спросил я мужиков.

Подойдя к захваченной полусферой щита чупакабре, мы поглазели на мечущуюся в попытке вырваться тварь, и я принялся раздавать указания.

— Так. Сейчас я поставлю вокруг ещё один щит, потом уберу тот, что держит тварь. Вы должны не подпускать её ко мне, а когда я крикну, подскочить к ней и отрубить ей лапы. Всё ясно? — спросил я, чтобы убедится — что все всё поняли.

— А может, я ей сразу башку отрублю, да и всё? — предложил Веньямин.

— Эх, дурья твоя башка, — усмехнулся Чакор. — Зачем же ценными трофеями разбрасываться.

— Так я же только башку отрублю, а тушка, да и башка тоже, целыми останутся.

— Откуда тебе знать, может шея у неё и есть самое ценное место.

— Клыки рога и свежая кровь, — пояснил я и активировал большой щит.

Сняв щит с чупакабры, спокойно выставил два щита в виде угла с небольшой щелью между ними. Тварь напасть не пыталась, нас было слишком много. Взведя и зарядив арбалет обычным болтом, сплёл "магическую стрелу" и принялся ждать удобного момента.

Чупакабра отскочила назад и пригнулась для прыжка, в этот момент я и пустил "магическую стрелу" в загривок тварь; а когда та дернувшись растянулась на земле, пришпилил её к ней выстрелив из арбалета.

— Рубите, — крикнул я, рассеивая все щиты.

Мужики слажено шагнули, но только Чакор прямо с ходу рубанул по задней ноге, остальные замешкались, и тварь смогла подняться на передние ноги. Вот только её это не спасло. Чакор запрыгнув ей на спину, прижал её к земле, а Веньямин со Жбаном отрубили передние лапы.

Крик порубленной твари закладывал уши, противный такой крик, похожий на козье блеянье с жестяным дребезжанием. Из-за этого её крика, приходилось кричать и нам.

— Держите ей голову, чтобы она меня не тяпнула, — прокричал я Чакору на ухо, вытаскивая из сумки щипцы и лоскуты ткани и кожи.

Мужики облепили чупакабру, пытаясь удержать хоть лёгкую и искалеченную, но, тем не менее, сильную и резвую тварь. Примерившись, я стал пытаться вырвать ей клыки щипцами, прокладывая при этом между губками щипцов и клыком кусочек толстой сыромятной кожи, чтобы не повредить ценный трофей. В бестиарии было написано, что клыки чупакабры не то чтобы совсем уж хрупкие, но повредить их довольно легко.

Ох и намучались мы с этим делом, солнце на целую ладонь сдвинулось, прежде чем мне удалось вырвать четыре неповреждённых клыка. Ведь клыки надо было не только вырвать, но и сделать всё, что возможно, чтобы они не потеряли свои свойства. Я, к примеру, использовал подпитывающие конструкты, прикреплённые к клыкам и кристаллу с плетением-накопителем. Кристалл нашёл на речке, а в качестве плетения-накопителя использовал не до конца наполненное маной плетение заклинания "Магическая стрела".

Потом аккуратно отпилили рога, на которые я тоже повесил по подпитывающему конструкту, но уже без питающего накопителя. Ну и перерезав горло, собрали шторф (1л) крови в небольшой горшок. После чего порубили и сожгли тушу, а места куда попала кровь твари с помощью охапок хвороста обожгли. Конечно, все деревенские были предупреждены, что на том месте где мы убьём чупакабру декады три скот пасти не стоит, но мало ли, убежит какой-нибудь козлёнок да кровавой травы хапнет.

По возвращению в деревню отмахнувшись от всех, я забрал близняшек и устроившись на глинистом берегу Извилики, принялся чертить "печать призыва". "Малая печать призыва малых духов" была самой простой печатью призыва, и предназначалась для облегчения призыва слабых духов.

Так как призыв я делал только второй раз, а самостоятельно первый, то волновался не на шутку; это не заклятье неправильное сбросить, спрятавшись за щитом, тут в случае чего много чего неприятного может быть. Поэтому полностью восполнив потери маны на охоте, я приказал близняшкам готовить общий щит, которым можно будет хоть как-то прикрыться, если что-то будет не так.

Прежде чем начинать ритуал, приготовил конструкт-ловушку, с помощью которого и собирался ловить духа.

Выгладив все линии, аккуратно, с помощью ложки со специально сделанным надрезом, накапал в них крови чупакабры. В ямочку в середине печати налил пару десятков ложек и вставил крохотную восковую свечку. После чего быстро проведя по линиям печати магические каналы, запалил свечку, и принялся накачивать печать маной.

— Оз, передай "Универсальный ментальный посыл для призыва духа Малый морочник", — мысленно попросил я Оза.

"Передаю".

Привычно даю кольцу добро на пропуск передаваемого образа, и в мою голову втекает образ посыла. Направляю его по подпитывающему каналу в печать, стараясь при этом ничего не изменить. Теперь остаётся только подпитывать печать и ждать, пока не появится какой-нибудь дух, или не прогорит свечка либо пересохнет кровь в печати.

Но мне везёт, почти сразу вокруг свечки начинает метаться ели заметное облачко, бросив в которое ментальный посыл с образом яйца гатара, я на миг увидел возле пламени переданный образ. Убедившись, насколько это было возможным для меня, — что это Малый морочник; я принялся его ловить.

Поймать вёрткое облачко оказалось не такой уж и простой задачей, тем более что через некоторое время пожаловал какой-то дух похожий отсветом своего тела из астрала как разлохмаченный клубок ниток. Наконец зацепив духа, резким посылом схлопываю конструкт и напитываю его маной, одновременно оборвав канал подпитки печати.

Поместив конструкт с пойманным духом между рогов, связывая его с конструктами подпитки. Свожу рога и накладываю на них заклинание "Исцеления малых ран".

— Арина. Бери ложку и аккуратно лей кровь между рогов, — приказываю я, неотрывно наблюдая за происходящим между сведёнными рогами.

Когда рога чуточку сцепились, аккуратно вложил их в специально выдавленную ямку и налив туда же десяток ложек крови, продолжил сращивать рога, подпитывая "малое исцеление".

На то чтобы срастить рога, удерживая в них конструкты с духом, ушла вся ночь. Зато под утро у меня в руках был очень неплохой артефакт позволяющий видеть живых на расстоянии двухсот шагов. Причём без разницы было ли вокруг чистое поле, или густой лес; и даже сотня шагов сплошного камня была не преградой. Правда надо было его ещё доделать, чтобы он долгие годы служил верой и правдой. Сейчас это были рога чупакабры с кусками её гемона сращённые с конструктом, в котором был заперт дух; по сути рога стали ловушкой для духа. Вот только мне надо было, чтобы дух не только сидел в них, но и, используя их, показывал то, что они "видели". Вот этим мне и предстояло заняться.

Собрав вещи, и опалив место ритуала, разведя на нём костёр из собранного вдоль реки хвороста, мы вернулись в село. Натерпевшиеся за ночь девчонки, при свете дня малость ожили и принялись обсуждать ночные приключения. Хотя какие там приключения, подумаешь, криксы* прилетали, вот только близняшки всю жизнь в Карне прожили, и этих тварюшек ранее невидали.

Село встретило нас настороженными взглядами, что впрочем, было немудрено; но народ быстро вспомнил, что я — маг, и насторожённость сменилась любопытством.

— Всё деда потом, — не дал я деду рот открыть, пока не поздно. — Вот горшок, его надо бабке Варе отнести, а я спать. Девок тоже не будете, пока сами не встанут.

— Дарвел, с тобой все хорошо? — обеспокоено спросила мама.

— Всё хорошо, только устал, и сил почти нет.

— Ну иди, поспи, и вы девочки тоже, там в передней никто вас не побеспокоит.

Проснувшись от запаха варева, вышел в заднюю и увидел деда с задумчивым выражением на лице разглядывающего оставленные мною (на брошенной, на сундуке, котомке) рога.

— И чего это ты внучок из этой пакости сромодить собрался? — увидев меня, спросил он.

— Ну... дед, это так просто не расскажешь, вот доделаю тогда и покажу.

— И долго делать будешь?

— Да как сказать. Тут вот деда пластины медные надо наложить, — взяв рога, я стал показывать деду, что и где осталось сделать. — Потом медными же кольцами их к рогам прижать. После чего концы пластин загнуть, чтобы кольца не слетели. Да, между кольцами и пластинами надо будет кожу проложить. А потом останется только три кристалла к пластинам прикрепить, да малость помагичить. Если бы всё было, то за день бы справился.

— Ну медь то есть, а вот где ты свои магические камни взять хочешь, в город поедешь? — спросил дед.

— Не деда, не поеду, вон у речки посмотрю, или кто в город поедет, закажу.

— Значит, терпит.... Вот что внучок. Я так понял, что такие вот штуки ты сам делать не можешь, — дед указал на повешенный, на стену, отвращающий амулет, сделанный в мастерской Фалалейя.

— Нет деда, тут алхимик нужен.

— А на бочку какое-нибудь заклинание наложить можешь, ну вроде того что обычно виноделы для дорогого вина используют или холодного пива в богатых трактирх да гостевых дворах используют. Оно вроде "Хладный полог" называется.

— Могу, но только если всё поделом делать, то придётся кого-то в город за приличными кристаллами посылать. Можно и на речке поискать, да вряд ли повезёт найти что толковое, если что и попадётся то, скорее всего годное только на временную замену чего попроще.

Так и повелось, дед подыскивал мне, какую-нибудь работу, я её делал, а в перерывах делал артефакты для себя или односельчан, вроде бочонка для пива с наложенным заклинанием "Хладный полог". Близняшки тоже освоились потихоньку. Вначале к ним относились так себе — подумаешь холопки, но потом сельчане разузнали, что они тоже одарённые и даже кое-что умеют, и местные девки приняли их в свою компанию. Хотя может тут дело было совсем в другом, например, в приближённости ко мне. А вот парни старались с ними слишком то не дружить, что их (близняшек) конечно же огорчало. Не, сперва то они очень даже хотели дружить, но после одного скажем так несчастного случая, как-то быстро расхотели.

Добрался я и до посоха и других артефактов. Первым, конечно же, был посох, но надежды на маленькое чудо не оправдались. Оз как и прежде отказывался что либо говорить про посох, ну а при прикосновении к нему кольца с клановой печатью Амфисбена мне был дан следующий ответ.

"Ваша степень контроля управляющей печати недостаточна для прямого управления данной системой. В доступе отказано".

Ну что-ж, будем учиться этому контролю, что-ж ещё остаётся делать то.

С мечом всё было просто, обычный мифриловый меч, рассчитанный на воинов использующих технику аурбо. Судя по тому, что я слышал за время учёбы, подобные мечи имевшие пять форм клинка стоили около сотни золотых. Этот же имел целых пятнадцать форм, да ещё и магическую энергию через себя по каналам пропускать мог без её рассеивания. Так что, его вполне возможно было продать за полторы, а то и две сотни золотых империалов. Разобраться, как им пользоваться было несложно, так что спустя совсем немного времени я уже довольно сносно им махал, меняя прямо на ходу форму клинка. К сожалению, махать — это единственное что я мог им делать, но меч мне очень понравился и я решил обязательно научиться, им владеть.

С коробкой всё оказалось и просто и сложно. Сие вместилище Оз обозвал "Транспортный контейнер типоразмера П-2", а вот что в нём он сказать не мог, так что там могло быть всё что угодно, или вообще ничего. Хотя вряд ли, весил то он раза в три больше, чем должен был бы весить, если бы был пустой, так что там точно что-то было. С открытием тоже не всё просто было. Чтобы открыть этот ящик, нужно было коснуться незаметного квадратика в углу, после чего последовательно нажать на шесть появившихся символов из десяти. По самым смелым подсчётам, чтобы перебрать все возможные варианты, нужно было неотлучно просидеть у этого ящика около года. В общем, узнать, что там внутри было возможно, но помучаться придётся.

Дальше был браслет (тот, что был оставлен дедом). Он по предположению Оза нёс на себе мощный полог развоплощения. Какой точно он сказать не мог, так как определил назначение артефакта по комбинации использованных в нём рун и их соотношению между собой и "коллекторными элементами".

Покрутив браслет так и эдак в поисках каких-нибудь заклинаний истинного владения, поспрашивав Оза по этому вопросу, и не найдя ни чего подозрительного, испытал его. Не знаю насколько он мощный, но "прожорливым" он оказался более чем. До счёта десять он "сожрал" почти весь мой запас маны, так что получалось, что этот проглот "кушает" примерно десять оки в секунду, что было ой как не хило.

Показал я Озу и припрятанные от родителей артефакты, но тот рассказал только про костяную трубочку, а на остальное отвечал знакомым "Ваш уровень доступа недостаточен".

Трубочка оказалась мощным защитным амулетом, причём сделанным ещё при древних магах, посему Оз мог многое про него рассказать. Правда, был у этого амулета так сказать изъян; защищал он только от мощных ударов, причём как магии, так и материального оружия. А вот от слабых воздействий, вроде той же "магической стрелы" нет, он их пропускал. К том уже, защищал он именно от ударов, а вот от постоянного воздействия, только короткими мгновениями. Смысл такой защиты я понял довольно быстро, и признал её довольно разумной при наличии иных амулетов, которые могли перекрыть эти его недостатки.

Глава вторая "Героическая".

Лето выдалось жарким и сухим, и естественно дед припахал меня поливать поля картоха. Я, было, исхитрился и сделал амулетик с заклинанием "Дождевое облако", и припахал к этому делу близняшек; но. Радовался я ровно один день, а потом дед отправил меня в соседнее село Глинянку. Я, было, сперва хотел встать на дыбы, но потом почесал тыковку — хотя почесать хотелось кое-что другое — и согласился. Так как Веса нужна была дома сено с сенокоса возить, то пошёл я пешком, заодно решив, что можно будет поохотиться по дороге, если кто попадется на пути.

Глинянка была небольшим селом, так что я за пять дней управился и, передохнув ночку с одной шалопутной красоткой, отправился обратно.

Приложив в очередной раз ко лбу рога, я увидел впереди и чуть в стороне от дороги с полтора десятка живых. Дорога здесь делала пологий поворот, обходя заболоченный овраг. Пройди с два десятка шагов я ещё раз воспользовался рогами. С другой стороны дороги и по ту сторону оврага я обнаружились ещё две кучи пятен означающих живых, и меня это насторожило. Очень походило на засаду, ну с чего ещё полусотни живых могло понадобиться прятаться в лесу у дороги, да ещё так чтобы можно было легко окружить едущего по ней. Желания ввязываться в какую либо заваруху не было совсем, и я свернул в овраг, собираясь, перейдя через него обойти засаду.

Где-то на середине овражка меня настиг слышимый со стороны поворота грохот и треск, будто там буйствовал ураган с молниями и вдобавок кто-то со всей мочи лупил молотом по всему что попадется. Вылезши из оврага и взобравшись на небольшой бугорок, из любопытства воспользовался рогами. Число живых быстро уменьшалось и, судя по грохоту, там вовсю использовали магию.

Если пойду по дороге — начал я размышлять — то могу и не успеть спрятаться, если они пойдут к тракту. Засесть в овраге и переждать, боязно, да и если там маги есть или хотя бы перстень со "сторожевой паутиной" как у меня, то и заметить могут. Да наверняка заметят, тут всего-то чуть больше сотни шагов. Значит надо вдоль оврага до самого тракта пробираться да по сторонам посматривать.

Пока я размышлял грохот стих, и я ещё раз посмотрел в сторону поворота. В живых осталось с десяток живых, и все они были в одном месте. Вот один потускнел, и тут же потух другой. Осталось семеро. Осмелев, я воспользовался перстнем со "сторожевой паутиной". Получалось, что двое стояли рядом, а полукругом вокруг них стояли ещё пятеро; и оба стоявших в середине, похоже, были магами, их ауры были гораздо ярче.

Магии похоже у них больше не было, и мана у магов и артефакты у воинов кончились. Так что я осмелел, а вместе со мной и моё любопытство; да и то, что могло так случиться, что я спасу магов и они будут мне должны, тоже было не маловажным и подталкивало на подвиги.

К тому времени, когда я подобрался к повороту, и мне стало видно место боя, обезображенное магическими ударами, один из пятёрки перестал быть виден среди живых.

Везде валялись куски людей и орков, отрубленные, разорванные, местами обожжённые. перемешанные с комьями земли, сучьями, и присыпанные тлеющей щепой. Воняло гарью, свежей кровью, кишками, и дристнёй из этих кишок. Меня вывернуло, противно стало до невозможности, но я всё-таки справился, и пошёл дальше, представляя, что это куски дичи после удачной охоты. Не помогало, но хотя бы отвлекало от попыток понять, от чьего тела и как был оторван очередной попавший на глаза кусок.

На самом повороте стояла накренившаяся карета, прислонившаяся одной стороной к дереву. У дверцы кареты стоял рослый воин в артефактной броне с мечом полуторником в правой руке, другой он зажимал бедро. Его обступали двое орков и двое людей, и было видно — что они его боятся, и просто ждут, когда он истечёт кровью; кроме раны на ноге у него ещё было несколько ран. Один из людей попробовал схватить лежавший в трёх шагах от него стреломёт, но вынужден был его бросить, так как воин сразу же напал на оставшихся.

Похоже, есть шанс стать героем. Нападающие явно не коронные войска, и на дружину благородного сеньора тоже не похожи; скорее всего, просто наёмники и явно не из крупной компании. А значит можно вмешаться, не особо опасаясь. Главное чтобы тот, из кареты, отблагодарить не забыл.

Но я всё сидел в кустах, и опасался ввязываться в драку. Все нападавшие были защищены амулетами, и смогу ли я убить хоть одного, было большим вопросом. И сможет ли воин убить их, если я отвлеку одного.

Тут из кареты высунулась светловолосая девушка и, выстрелив в одного из нападавших из небольшого изящного арбалета, запустила в другого "огненный шар". После чего обессилено что-то прошептала воину сумевшему ранить дёрнувшегося от "огненного шара" человека.

Девушка была красивой, настоящая юная леди. И я решился. Тем более, вдруг за спасение, титул, какой дадут.

Взведя арбалет, зарядил его болтом дварфов; сильно при этом, пожалев, что взял только один. Сплетя заклинание "Магическая стрела", прицелился в человека, чья амулетная защита показалась мне наиболее слабой, и одновременно активировал заклятье и выстрелил из арбалета. Человек стоял ко мне спиной, и такой подлянки как болт в спину, не ожидал. Первой попала "магическая стрела" а сразу за ней в тоже место дварфов болт. Щит амулета не выдерживает удара и пропускает болт, который пробивает лёгкий доспех и наполовину входит в середину спины. От удара, человек изогнувшись назад, падает плашмя вперёд; второй человек от неожиданности оборачивается, за что тут же расплачивается жизнью (воин отрубает ему голову).

Рывком взвожу арбалет и, услышав приближающийся топот, вскидываю взгляд. Прямо на меня несётся один из орков, на ходу замахиваясь мечом; большим таким мечом почти в мой рост длиной. Вот орк всего лишь в трёх шагах от меня, и я от страха бросаюсь в сторону, одновременно активируя оба артефактных перстня с "огненными кулаками" на вытянутой в его сторону правой руке.

Заклятья появляются почти одновременно, но одно всё-таки оказывается впереди другого. Раздаётся резкий сдвоенный хлопок, и меня по очереди опахивает морозом и жаром, а орка ударом уводит в сторону от меня. На глаза попадается стреломёт, и я рвусь к нему. Буквально чувствуя как развернувшийся орк, настигает меня, отбрасываю арбалет и, схватив стреломёт, ухожу перекатом в сторону. Разворачиваюсь к орку и вижу; как, на бегу, разворачивающегося на меня орка сносит к толстому дереву в шаге от него, и чем-то пригвождает к нему. Из бока торчит самый кончик рукояти меча.

Разворачиваюсь в сторону кареты; воин, перевернувшись на спину, зажимает руками раны на ноге и животе. Боги всемогущие, что это за воин такой, что здорового орка мечом как муху иголкой пригвоздил.

— Сэр Брячислав, как вы? — невинно хлопая глазами, спросила выбравшаяся из кареты девушка.

— Всё в порядке княжна Радомира, — отозвался воин, — у которого, по-видимому, что-то всё-таки было не в порядке, раз у него при таких ранах всё в порядке.

— Господин маг, — обратилась ко мне девушка. — Не могли бы вы помочь нам, вместо того чтобы стоять зря.

Я и правда стоял и тупо пялился на девушку, казавшуюся среди куч изуродованных трупов, не настоящей девушкой, а искусной иллюзией мага-шутника. На вид ей было не больше чем близняшкам, светло-русые волосы, большие наивные голубые с зеленью глаза, миленькие розовые губки, вздорный носик, прелестная шейка. В своём светло-коричневом платье, которое назвать дорожным язык не поворачивался, девушка выглядела принцессой из сказки.

— Да, конечно, только чем? Я из целительных заклинаний только "малое исцеление" знаю, — проговорил я, подходя к лежавшему рыцарю.

— От этого, мне ни какого толка не будет, — ответил рыцарь, хмурясь не то от боли, не то ещё от чего. — Тебя как зовут парень, и где магическое искусство изучал?

— Дарвелом зовут, а магию в Карне изучал, в Имперской школе Магического Искусства, — с долей достоинства ответил я.

— Какой класс? Первый?

— Первый.

— Не повезло, — вздохнул рыцарь. — Слушай меня маг. Ты как я понял местный, так?

— Да, местный. Из села Красная горка, что по ту сторону тракта, где-то в миле (6.55км) от сюда.

— Слушай. Оставаться здесь не стоит, если узнают что остался только я да маг-недоучка, обязательно нападут.

— Так вы же всех убили? — удивился я.

— У них лошадей не было, и главного тоже не было, понимаешь?

Завертев головой, я больше ни кого живого кроме нас не увидел. Вспомнив, воспользовался перстнем со "сторожевой паутиной". В трёх сотнях шагов от поворота по дороге к тракту, в лесу было около полусотни крупных животных; а в сотне шагов дальше по дороге в сторону тракта двигались трое животных.

— Тфу, — сплюнул я. — К тракту трое на лошадях скачут.

— Значит нужно поторапливаться. Возьми стреломёт и сбегай за лошадьми, четырёх возьми, давай бегом.

— А вы княжна найдите свой охотничий костюм, — услышал я, бегом направляясь к тому месту, где должны были быть лошади.

Лошади были привязаны к наскоро сделанным коновязям. В лошадях я не очень то и разбирался, и потому взял тех, у кого сёдла и сбруя были побогаче. Привязав их последовательно, друг за другом, повёл за собой.

— Давай сюда, привяжи вон к колесу кареты, — махнул мне рыцарь, которому княжна неумело пыталась перевязать руку.

Мягко отстранив девушку, принялся перевязывать рыцаря сам, в надежде что после того как бабка Вара его выходит, он не забудет того кто его к ней привёз.

— Слушай и запоминай. Ты должен будешь доставить княжну Радомиру в Карну, там сейчас находится её отец великий князь Велимир Мирославович. Доставить следует прямо к посадничему дворцу. Если доставишь в целости и сохранности, ты понимаешь, о чем я говорю? — спросил рыцарь, уставившись на меня таким взглядом, что я прямо почувствовал, как меня сечь будут если что.

— Да сэр, я понимаю, но может лучше сперва к нам в деревню, а в Карну гонца послать.

— Ты хочешь, чтобы твоё родное село по брёвнышку раскатали? — Рыцарь посмотрел на меня как на юродивого. — И не забывайся, ты хоть и свободный подданный, но до полноценного мага тебе далеко, а до логова палача пара шагов. Надеюсь, ты помнишь, что как свободный подданный ты обязан оказывать всю посильную помощь представителям императорской власти?

— Помню, — с неохотой ответил я, — деваться то было некуда, на соседа не спихнёшь, один я везунчик тут оказался. И тихонько, но так чтобы рыцарю было слышно, буркнул. — Только в указе как я помню, вознаграждение обещалось.

Так вот, как представитель князя я рекрутирую тебя для сопровождения княжны Радомиры на срок потребный для этого, — продолжил рыцарь. — Если доставишь в целости и сохранности, то получишь хорошее вознаграждение.

— На сколько хорошее? — на всякий случай решил уточнить я.

— Полсотни золотых империалов тебя устраивает?

Я обернулся посмотреть на девушку, и мой взгляд наткнулся на стреломёт.

— Полсотни золотых, и всё что соберу здесь, всё равно кто-нибудь растащит.

— Значит договорились. Тогда собирай оружие, и езжайте, только не прямо по дороге, а по обочине. И постарайся никому не попасть на глаза хотя бы мили три (19.65км).

— Сэр Брячислав, а вы, вы что, оставите меня одну? — испугано спросила бледная как мел девушка. Видимо её хорошо прополоскало, пока меня не было, подумалось мне.

— Так надо. Этот юноша сможет защитить вас лучше, чем я; он местный и сможет легко спрятаться, и спрятать вас. Сейчас единственная ваша защита — это скрытность.

— А куда поедите вы? — спросил я, закончив перевязку, и высматривая, какой-нибудь мешок для сбора трофеев.

— Назад в деревню, которую мы недавно проехали, — ответил рыцарь, пытаясь встать.

— Не стоит. Лучше езжайте к нам, у нас лекарка есть бабка Вара, выходит. Давайте я вам помогу на лошадь сесть.

— Давай, и лошадь потом привяжешь.

Подойдя к рыцарю и обхватив его, помогая встать, я ощутил, как что-то кольнуло мою руку, и по тыльной стороне ладони разошлась волна болезненного холода.

— Ай, — вскрикнул я и отдёрнул руку.

— Не бойся, это просто аурная метка, чтобы в случае чего тебе поверили, что ты из свиты княжны, — пояснил рыцарь с трудом стоя на ногах. — Ну и чтобы ты не решил, что предать княжну тебе будет выгодней. Доставишь княжну, и с тебя её снимут.

— Понятно, — скривился я. Не смертельно, но если впишут в розыскной лист, то лучше в имперские города не соваться. Стража на воротах специальные амулеты имеет, и на людей с такими метками гораздо больше внимания обращает.

Рыцарь от ран ослабел, и посадить его на лошадь удалось с трудом. Сидел он согнувшись, но раз до сих пор не помер, то надеюсь до деревни как-нибудь доберётся. Пока привязывал лошадь, подобрал пару стреломётов и какую-то котомку, и привязал их на лошадей.

— Давай, давай, время дорого, — поторопил меня рыцарь.

— Сейчас, сейчас, вот оружие, кой какое соберу, и поедем, — ответил я, бросаясь по дороге и подбирая то, что показалось ценным.

Во мне боролись: страх, жадность, брезгливость, рачительность. Что я там нахватал, я не знал. Два вроде целых стреломёта подобрал, свой арбалет, три котомки в мешок кинул, да с десятка полтора амулетов на срывал. Ещё по указке рыцаря особую суму подобрал, в которой коробки со стрелками для стреломётов были.

— Всё, едем, — скомандовал рыцарь, и я быстренько привязал мешок к лошади.

— Миледи, вам помочь? — спросил я княжну, которой никак не удавалось сесть на лошадь.

— Только попробуй тронуть меня, — взвизгнула княжна, и утроила свой безуспешные попытки.

— К карете подведи и держи пока миледи сядет, — посоветовал рыцарь.

Я так и сделал, и даже отвернулся, вдобавок ещё и узелок — забытый на сиденье кареты — подал. За что удосужился благородного брезгливого взгляда, но за полсотни золотых, я такие взгляды готов терпеть хоть декаду.

Сев на лошадь, потянул за собой лошадь, на которой сидела княжна. Рыцарь поехал вперёд прямо по дороге, а я съехал на широкую обочину поросшую травой. Обочину чистили в прошлом году, и она ещё не успела порасти кустами. Конечно, следы от прошедших лошадей были хорошо видны, но какие лошади прошли, по смятой траве узнать было гораздо труднее, чем по следам на пыльной дороге.

Я, через каждые сотни полторы шагов пользовался "сторожевой паутиной", и старался держаться так, чтобы видеть уехавшего вперёд рыцаря. Почему-то остаться вдвоём с княжной мне было страшно; хотя, скорее всего это было потому, что я просто не знал, как мне себя с ней вести. Я не раз слышал рассказы, как высокородные запарывали холопов из-за сущего пустяка, вроде пролитого бокала. Хорошо, что княжна меня ни о чем не спрашивала, и вообще делала вид, что её лошадь идёт сама.

Повернув за очередной небольшой поворот, я не увидел рыцаря, и тут же воспользовался "сторожевой паутиной". Рыцарь съехал с дороги и заехал в лес. Насторожившись, увеличиваю размер "сторожевой паутины". Дальше по дороге, в полуверсте от нас, быстро двигались с полсотни крупных животных, и на стадо лосей они не походили. Ну не ходят лоси строем, и всё тут.

Не раздумывая поворачиваю в лес, ехать трудно, ветки цепляются за что только могут. Спрыгнув, веду лошадь в поводу.

— Пригнитесь миледи, — обращаюсь к княжне.

— Что-то случилось? — задрав носик, спрашивает она, и тут же получает по этому носику тонкой веткой.

— Кто-то скачет по дороге.

Девушка всё же пригибается к лошади, смешно морща носик.

Отойдя на полсотни шагов от дороги, останавливаюсь и, вытащив рога чупакабры, приставляю их ко лбу, прикрыв глаза и развернувшись в сторону дороги. Как раз в это время по дороге стали подъезжать всадники, судя по отсветам аур не простые путники. С десяток светились как маги, а в аурах остальных были не естественные отсветы. Вряд ли все десять маги, но мне и с одним магом встречаться не хочется.

Дождавшись когда всадники отъехали на полсотни шагов от того места где должны были выйти мы, я развернул лошадей и пошёл к дороге.

— Что это у тебя, рога чупакабры? — спросила княжна, за время пока мы стояли севшей прямо и теперь снова задравшей носик.

— Да миледи, вы бы пригнулись ваше превосходительство княжна Радомира, — не сдержав вздоха, ответил я.

— Покажи.

— Прошу простить меня миледи, но сейчас неудобное время, подождите пока выйдем на дорогу, — со всем возможным уважением ответил я, мысленно сплюнув от раздражения — будто и правда на прогулку выехала.

Выведя лошадей из леса, сел на свою, и мы поехали. Через сотню шагов воспользовался перстнем со "сторожевой паутиной", и вспомнил про интерес княжны. Вытащив рога, протянул их девушке со словами " вот миледи".

Не желая встречаться с теми всадниками, невольно ехал настолько быстро на сколько мог не опасаясь что лошади в траве на что-то напорются.

— Откуда у тебя такой артефакт, — княжна с интересом разглядывала рога.

— Сам сделал, у нас в округе чупакабра завелась, вот мы с мужиками её и изловили, а я себе "взор чупакабры" и сделал. — Не стал я скрывать, как у меня появились рога, не видя в этом ничего предосудительного.

— Но ты же сказал, что только один год в школе отучился? Обманул? — леди попыталась сделать грозный вид, но тут лошадь сбилась с шага и она судорожно схватилась за седло.

— Ничего я не врал, один год учился, теперь вот в родное село на каникулы приехал; и с чего вы миледи решили, что вру, простой же артефакт? — недоумённо пожал я плечами, хоть уже догадался, в чём дело.

— Ну да, простой, — вроде как согласилась княжна, и протянула рога мне. — Можешь забрать эту пакость, если хочешь.

Ага, пакость, а кто сейчас их только что не облизал — внутренне усмехнулся я. Если хочешь, благодетельница — ля, неужто тебе оставлю.

Подъехав к перекрёстку с трактом, осмотрелся. Рыцарь ускакал уже далеко, его было еле видно. В сторону Карны тракт был пуст, и мы повернули на право.

Глава третья "Дорожная".

Через две версты(1638м) нас стал нагонять отряд из десятка всадников, и мы свернули в лес. Пропустив отряд, выехали на тракт, и дальше ехали уже по нему. Дальше пришлось прятаться от каравана из пяти телег, отряда из пяти всадников прискакавших спереди, а уж одиночных повозок всадников и просто пеших путников и считать не стоило. В общем, не ехали, а прятались. Одно меня радовало — княжна гордо сохраняла презрительное молчание.

Правда радовался я недолго, солнце ещё не перевалило середину дня как юная миледи начала разрешать отдохнуть. После третьего, особо настойчивого разрешения, мне пришлось искать укромную полянку. Которая — к счастью — нашлась быстро. Точнее кусты, разросшиеся на месте упавшего дерева, за которыми нас не будет видно со стороны тракта, если кто заглянет в лес, минув придорожные кусты.

Подсобив миледи с покиданием седла, устроил её на полусгнившем стволе, подстелив найденный в седельной сумке плащ бывшего владельца лошади. Привязав лошадей к кустам, так чтобы они эти кусты могли обедать, пошарил в седельных сумках в поисках съестного. Нашёл кусок копчёной говядины, фляжку с неплохим по запаху вином, тонкие и сухие но, тем не менее, весьма вкусные лепёшки, пару сухих рыбок с ладонь, и завёрнутую в пергамент пластинку коричневого цветы напомнившую мне своим запахом конфеты, что я пробовал на пиру. В ещё одной найденной фляжке была просто вода.

— Вот миледи, всё, что удалось найти, — обратился я к княжне, разложив найденное на чистой рубахе. — Прошу вас, откушайте.

— И ты, это, собираешься, есть? — изумлённо подняв вверх правую бровь, спросила княжна. — Причём, даже не помыв рук?

— Ваше превосходительство княжна Радомира, прошу понять меня, у нас нет времени, надо как можно дальше отъехать по тракту не попадаясь на глаза чужакам. Сэр Брячислав велел мне как можно быстрее и скрытней доставить вас в Карну. И я намерен приложить к этому всё своё умение и старание.

— Не беспокойся, твои старания будут вознаграждены более чем достойно, — гордо задрав носик, с достоинством пообещала княжна, — вот только мне показалось, что княжна не столько заверяла меня этими словами, сколько грозила.

Далее была трапеза, за время которой я не только истёк слюнками, но и возненавидел правила этикета пуще прежнего. Княжна отрезала такие крохотные кусочки, что я их мог проглотить, не жуя; она же их тщательно пережёвывала видимо в надежде, что они полностью растворятся в слюне. В конце концов, она осилила мяса на пару укусов, и треть одной лепёшки. Отказавшись от вина, княжна отломила две трети конфетной пластинки, и объявила о окончании своей трапезы. Милостиво разрешив доесть за ней, она принялась с истинно благородным достоинством сосать отламываемые кусочки конфетной пластинки.

Я этикетничать не стал, отрезал половину мяса и, взяв целую лепешку, принялся по очереди от них откусывать, изредка запивая их вином. Съев намеченное, взял в руку остаток конфетной пластинки, остальное завернул в рубаху и завязал.

— Вкусняшка, — причмокнул я. — На конфету походит. Со школы их не ел, — вздохнул я с сожалением.

— Ты ел шоколадные конфеты? В школе? — удивлённо посмотрела на меня княжна. — Не знала, что имперские школы магии так богаты.

— Нет ваше превосходительство княжна Радомира, в Имперской школе Магического Искусства конфеты не дают, мне повезло познакомится с одним магом, господином магистром ритуалистики Станиславом Гарцем, вот у него и лакомился ими. — Меня аж гордость взяла, ни словом ведь не соврал, а в заблуждение ввел, совсем как благородный.

— Понятно, — презрительно бросила она, но мне показалось, что кроме презрения в её голосе промелькнул и интерес.

Отдохнув ещё чуть-чуть, я помог княжне забраться на лошадь, придержав оную у ствола дерева, на котором мы сидели. После чего забрался на свою, и мы выехали из леса.

Продолжая также от всех прятаться, мы ехали до самого вечера, пока не проехали стоявший у дороги постоялый двор. Останавливаться в нём я не собирался, опасаясь, что нас в нём легко могут найти, да и рыцарь не велел.

— Мы можем остановиться в этом постоялом дворе, — не то спросила, не то разрешила княжна, и я мысленно вздохнул, уже жалея, что согласился на это приключение на свою жопу.

— Ваше превосходительство княжна Радомира, Сэр рыцарь Брячеслав не велел нам останавливаться на ночь в постоялых дворах, это может быть небезопасно, — как можно более убедительно сказал я, добавив. — К тому же. Те отряды в пять всадников, что постоянно проезжают туда-сюда, по-моему, ищут нас.

— Хорошо, я разрешаю тебе не останавливаться в этом постоялом дворе, — милостиво разрешила княжна.

До сумерек мы проехали ещё три версты(2,45км). Леса здесь не было, зато нашёлся удобный овраг, обросший по одному краю кустами с обилием сушняка. Усадив княжну на сложенный плащ, привязал лошадей к кустам, и быстренько насобирал дров для костра.

Разведя в вырезанной ножом ямке маленький костерок, наделал из сырых прутиков колышки и, наткнув на один из них по куску лепёшки и мяса, отдал княжне. Объяснять той ничего не пришлось, но пренебрежение своё она всё-таки выразила, громким фырком.

Натыкав остальные куски мяса и лепёшек на прутья, погрел их над костром и накормил княжну. Доел то, что осталось после неё. Собрав из наломанных ветвей подобие лежака, и настелив на них всё найденное тряпьё, предложил княжне лечь спать.

— Ты что, собираешься ночевать в открытом поле? — княжна от удивления открыла рот. — Ты хочешь, чтобы я валялась на земле у твоих ног как какая-то собачонка? — удивление моментально переросло в гнев. — Ты понимаешь холоп, кому ты это предлагаешь?

— Со всем уважением ваше превосходительство княжна Радомира, тут по близости нет безопасного жилья, а вам надо отдохнуть, чтобы вы смогли завтра ехать на лошади. Посему прошу милостиво сменить гнев на милость, и не подозревать меня в желании как-либо унизить ваше достоинство. Могу со своей стороны предложить, пока вы спите, делать всё лёжа на земле. Тогда вы будете находиться выше меня. — Стараясь говорить по возможности как можно более убедительно, покорно склонив голову и покаянно кивая, я внутри весь кривился в раздражении, — ну что же она как дура то себя ведёт, будто не понимает, что если нас поймают, все эти благородные заморочки ей до одного места будут.

— Я разрешаю тебе стоять на коленях, когда я буду почивать, — через некоторое время разрешила княжна и, морща носик, стала пристраиваться на лежанку.

— Благодарю ваше превосходительство княжна Радомира за оказанную милость, — совершенно серьёзно поблагодарил я княжну, ведь и правда могла повелеть на брюхе ползать.

Укутав княжну имевшимся плащом, устроился у костра, собираясь коротать ночь у него. Самому мне спать было страшно, если что с княжной случится, мне ни чем не оправдаться. И чего я поперся с ней, сказал бы рыцарю что не смогу её провезти незаметно, и предложил бы в деревне отсидеться, или — что было бы лучше — до замка сэраБеримира проводил. В крайнем случае, на заимке какой-нибудь, спрятались бы. Так нет, в благородного рыцаря поиграть захотелось, перед красоткой покрасоваться. Перед кем красоваться то надумал придурь молодецкая, крестьянин перед княжной, она ведь утром проснётся и не вспомнит кто я такой. Самое противное в том, что теперь уже не отвертеться, и придется её так или иначе доставить во дворец, иначе... лучше самому на костёр залезть.

Стало прохладно, и с луга потянул пока ещё теплый легкий ветерок, но скоро он остынет, и будет по настоящему холодно. Крохотный огонёк вряд ли спасёт от ночной прохлады. К тому же княжна вдруг простудится.

Поставил легкий "щит земли" с подветренной стороны, от ветра прикрывает, но теплее не стало. Почесав тыковку, соорудил щит в виде кольца в рост высотой, окружив себя княжну и костёр; стало теплей, но ненамного. Кони остались за щитом, что мне не понравилось, ведь если что, щит придётся развеять. Выставил щит так, чтобы захватывал и лошадей, стало холодно. Почесав тыковку ещё раз, выставил щит по новому; так, чтобы питавший его канал, шёл по земле. На нас же накинул лёгкий "жаркий полог". Стало тепло, и даже уютно.

Сидеть просто так было скучно, да и дрема нет-нет да накатывала. Подтянув к себе мешок и седельные сумки, принялся рассматривать трофей. Первым делом осмотрел стреломёты. К сожалению один из них оказался сломан, на боку была глубокая вмятина, и рычаг доходил только до половины. Второй был исправен.

Подёргав тут там, вынул коробки со стрелками, в одной были три стрелки в другой всего одна. Вытащив из мешка особую суму с такими же коробками, повытаскивал их. Оказалось что коробки для самострелов только сверху, всего шесть штук, а внизу были четыре обычные коробки со стрелками. Прочитал надписи на коробках: "Грозовая стрела", "Ледяное прикосновение", "Разрывные". "Разрывных" было две коробки, и обе полные, а вот "грозовых стрел" и "ледяных прикосновений" только по полкоробки. Всего в каждую коробку умещалось по двадцать стрелок. В коробках для стреломётов было по пять стрелок, в четырёх были "разрывные" стрелки, а в двух других по три "грозовые стрелки" и две "ледяных прикосновения". В коробках, вынутых из стреломётов, были три "ледяных прикосновения" и одна "грозовая стрелка". Итого получалось, "разрывных" шестьдесят, "грозовых стрелок" семнадцать, "ледяных прикосновений" тоже семнадцать.

Прикинув, по десять "грозовых стрелок" и "ледяных прикосновений" отложил в одну коробку, и спрятал в свою котомку. Перепутать стрелки я не боялся, на каждой стрелке было по пять цветных колец, а на коробках по пять полос такого же цвета. Вынутые из котомки полотняные портянки и рубаху, сложил пока рядом. В семь коробок для стреломёта вставил по, одной стрелке "ледяное прикосновение" и одной "грозовой стрелке", оставшиеся места набил "разрывными". Вставил ту, что была с одними "разрывными", в исправный стреломёт, положив его рядом. Остальные положил в суму вместе с оставшимися "разрывными" стрелками.

Далее осмотрел четырнадцать собранных амулетов, но лучше они моих или хуже, я понять не смог, а тратить ману на расспросы Оза не хотел. Посему деактивировав их, и накачав по пол оки в каждый, завернул в найденный в одной из котомок платочек, да тщательно завязал тесёмкой. Получившийся свёрток положил в свою котомку.

Вытряхнув всё остальное из котомок и седельных сумок на рубаху нашёл, три кошеля с серебром и золотом навскидку на тридцать золотых империалов, и мешочек с костяными трубками на которые были нанесены рунные печати. Мой кошель остался дома, и денежкам я обрадовался. Отделив двадцать золотых в один кошель, двадцать резан в другой, уложил их в свою котомку. Оставшиеся, три золотых, две резаны, полсотни серебряных империала, и горсть дар с декадарами, сложил в оставшийся кошель и привязал на пояс.

Костяные трубочки видимо служили для призывов духов, и были некими подобиями чароплётских свитков. Сложив их обратно в мешочек, тоже засунул в свою котомку, — всяко штуки не дешёвые, и в хозяйстве пригодиться могут.

Сверху в котомку положил две плотно свёрнутые шелковые рубахи найденные ранее, свою рубаху, и портянки. Оставшуюся всячину сложил в одну котомку, решив, что всякую рухлядь, пошедшую на лежак для княжны, сложу просто в мешок.

.........

Ната лежала на спальной лавке, и устало таращилась в темноту окутавшую заднюю. Тело болело от непривычной работы и требовало отдыха, но сон не шёл, тревожные думы одолевали уставшую женщину. То, что ей вечером рассказали дочери, вызвало сильную и главное неожиданную озабоченность.

Сама Ната весь день вместе с хозяйкой провела на картоховом поле и сама ничего не видела. Но сразу по возвращению по некой тревожность во взглядах домашних сразу поняла, что что-то случилось. Подскочившая было Алина, только недоумение вызвала своим заявлением что "господин настоящий рыцарь, спасённой леди с ним нечего боятся, он всех татей одним заклинанием в пыль сотрёт". Благо, подошедшая чуть позже более серьёзная чем сестра Арина, разъяснила что происходит, подробно рассказав все что ей удалось увидеть и услышать.

После обеда к Сафрону Казимировичу прибежал мальчишка и сказал, что его местная лекарка баба Варя зовёт по делу серьёзному. Сходивший к лекарке глава семейства вернулся с двумя лошадьми увешанными мешками и воинским железом, и был озабочен больше обыкновенного. Выкликав младшего внука Сеньку отправил того на луг за отцом с наказом бросить покос и везти девчонок ворошивших сено вместе со старшей хозяйской внучкой домой. Всё это рассказала старшей сестре Любка, оставшаяся помогать по дому.

Приехавшие дочери были незамедлительно препровождены в переднюю, и Сафрон Казимировичь принялся их расспрашивать о том, не могут ли они как-то узнать, что сейчас происходит с их господином, и не могут ли они как-то там магически с ним связаться. Что-либо точно сказать девчонки не могли, нету у них нужных умений; но то, что он жив, знали точно, так как чувствовали ту связь, что связывала их с господином. Ещё они могли почувствовать если бы с ним происходило что-то плохое, но они ничего такого не чувствовали так что скорее всего с Дарвелом всё в порядке. После чего их выпроводили в заднюю.

Носившей им квасу Арине удалось подслушать часть разговора, да потом самой Нате по приходу удалось кое что услышать когда Маркус Сафроновичь вернувшейся с поля жене рассказывал что случилось.

Получалось, что их шалопутный хозяин ввязался в очередные приключение на свою колдовскую жопу. Спася воина и некую княжну, он согласился проводить эту самую княжну до Карны. И если от недругов княжны ему еще может повезти ускользнуть, — а то, что напали на княжну не тати понятно и ей простой холопке, на кой она татям им купца подавай, золота с неё кот наплакал, а голову положить в бою с дружинниками легче лёгкого, — то от княжеской милости ему никуда не деться. Мальчишка, что с него взять, — Ната непроизвольно вздохнула.

Было как-то странно беспокоится за колдунишку, всего пол года назад она сама с радостью бы его прирезала, ну или хотя бы не стала горевать по его скоропостижной гибели. А сейчас? Сейчас тревога нет-нет да накатывала, ведь если не всё их будущие, то ближайшие точно целиком и полностью зависят от него. Взгляд невольно скосился в ту сторону, где за завесой ночной тьмы на палатьях спали дочери.

Насчёт себя Ната уже давно всё решила. То, что её тело привлекательно мужам она отлично понимала, как и то, что хорошо устроится и не быть при этом обязанной ублажать своего хозяина ей почти что ни светит, разве что попадёт к хозяйке, а не к мужу. А у молодого хозяина она устроилась очень хорошо, почитай, что за хозяйку; ну а после того как у него появилась новая "грелка", то о большем для холопки и вообще мечтать не приходится.

Ната потянула гудящее от усталости ноги, — да, успела она как-то за последние декады отвыкнуть от тяжёлой работы, спихивая её на Амальку с Полькой, а сама в основном только готовкой занимаясь. Девчонок бы ещё как-то пристроить понадёжней.

А вот тут всё непросто было, ой как непросто, и как не крути, а место личного источника не такое уж и высокое, где-то как личный слуга; и даже то, что молодой хозяин их магии учит, почти что ничего и не значит. Вот и переживай теперь за него. Ведь если сложит он там свою дурную головушку, то все их мечты и её и дочек пойдут прахом, так и останутся они простыми холопками.

И Ната задумалась, в какой уже раз за последнее время, над дальнейшей судьбой дочерей. Вот только ничего кроме как подсунуть их как-то в наложницы к хозяину не придумывалось. Хоть и не нравилось ей это, но не было у дочек другого пути хорошо устроиться, не было, как не крути. То, что дочкам будет позволено завести семью, она не верила и раньше, а уж после того как услышала историю как одна магесса зарастила там всё у своей холопки-источника чтобы и возможности такой не было, да сама подумала как такое можно истолковать и сколько из-за этого может быть у их хозяина неприятностей, то и последние надежды растаяли. Нет, совсем уж она надежду то не теряла, всякие чудеса в жизни бывают, но следовало озаботиться этим заранее, чтоб потом когда все сроки пройдут локти не кусать. К тому же было всё это не так уж и плохо, маг он сильный и бедствовать точно не будет, и даже если внукам (если они будут) ни какой доли не припадёт, то свободными они точно будут. А может так случится, что к тому времени он ещё и титул наследный получит, тогда и вовсе не совсем простыми свободными сыновья у дочек будут да скорее ещё и с долей хоть и меньшей чем прямые наследники, но всё же долей. Вот только как это провернуть, самому то хозяину это не больно и нужно, он дочками и так при желании попользоваться может.

А теперь вот и вовсе всё прахом пойти может, и беспокойся вот теперь за него, ведь никому кроме как ему умения дочек не нужны. Ната вздохнула и постаралась уснуть, завтра будет тяжёлый день, и не только из-за тяжёлой работы.

.........

Оставшуюся часть ночи провёл, приноравливаясь к стреломёту, он был тяжелее моего арбалета, и взвести его я мог, только уперев приклад в ногу. Ночь прошла спокойно, только маны я истратил порядком.

Утром, разбудив княжну, предложил поужинать сухой рыбкой, но она отказалась. Собрав вещи, и закрепив мешки с котомками на лошадях, поработал "пеньком". Что я мог ещё поделать, если княжна запретила её трогать, а сама она на лошадь без подставки взобраться не могла.

Ехали мы, как и вчера от всех прячась, княжна молчала, и когда я бросал на неё взгляд, делала высокомерное выражение лица, но я к этому всему уже привык и не обращал внимание. Отрядов в пять всадников было всего два, и я стал надеяться, что нас скоро перестанут искать.

К обеду княжна проголодалась настолько, что милостиво разрешила остановиться на обед, в деревеньке которую мы проезжали. Еды у нас не было (рыбку княжны я по дороге съел) ни крошки, а аппетита полным-полно, и посему я, скрипя сердцем согласился. Только княжну я в деревню всё равно не повёл, оставил в овражке подходившему к ней впритык.

Зайдя в деревню, точнее запрыгнув, перемахнув через маховую городьбу из орешника выбрал дом подобротней, и постучал в ворота.

— Чего боталишь? Ворота нам новые хошь поставить? — над забором появилась черноволосая кудрявая голова пацана года на два младше меня.

— Мяса жареного или варёного, и картоха печеного там или варёного, можно и каши какой в горшке. В общем, еды мне в дорогу надобно. — Пацан без сомнения был оторвой, и большой фонарь под глазом не оставлял в этом сомнений.

— Мяса жареного я бы и сам поел, да вот беда, ни кто мне его просто так не даёт, — пацан с хитрецой посмотрел на меня.

— Два серебряных, если быстро найдётся, — предложил я, после того как "сторожевая паутина" показала что в доме кроме пацана никого нет. Хотя из дома явно потягивало чем-то вкусным.

Голова пацана исчезла за забором, а со двора раздались грохот поленьев и пояснения мальчишки как он эти дрова любит. Грохнула дверь дома и на дворе всё стихло, зато в доме похоже начался настоящий бой. Наконец из-за приоткрытых ворот высунулась голова пацана и огляделась.

— Картох тушёный с салом, пойдёт? — спросила голова, продолжая оглядываться. — Там и мясо есть.

— Пойдёт, — кивнул я. — Только мне полный горшочек надо, чтобы и на вечер хватило.

— Вот. — Парень приоткрыл дверь шире, показывая стоявший на земле горшок измазанный сажей.

— Сойдёт, но для двух серебряных маловато.

— Сала солёного могу дать и половину ржаной ковриги.

— Давай, — согласился я.

— Пацан достал из-за двери сало с хлебом и положил на горшок.

— Вот держи купец, — довольно улыбнувшись, протянул я два серебряных империала.

— Давай быстрее, а то матка от соседей сейчас придёт, — заторопил он меня, при этом странно кося глаза на горшок. — Давай, давай.

Осторожно тронул горшок, тот как я и ожидал, оказался горячим; видимо, прямо из печки. Хитро улыбнувшись, плету "жаркий полог" и накладываю его на горшок. Под изумлённым взглядом пацана беру горшок голыми руками и ухожу.

Тащить горшок на руках было неудобно, но по-другому его взять я не мог, некогда было подгонять полог точно под горшок. Лишь спустившись в овражек и поставив горшок на землю вспомнил, что ложек то у нас нет, но в деревню возвращаться не стал.

Найдя изогнутую ветку ветлы, срезал её и, сняв кору, обрезал изогнутый конец, одел кору на место и обрезал в подобии ложки. Развеяв полог, позвал княжну к столу, и вручил ей "ложку". Княжна фыркнула, но принюхавшись к горшку, соизволила трапезничать.

Поев после княжны, сунул горшок в одну из пустых котомок, и привязал на лошадь так, чтобы он при езде не перевернулся. Там ещё пол горшка оставалось, или даже больше. Снова поработав "пеньком", залез на свою лошадь, и мы тронулись дальше.

— Маг. Мы успеем до захода доехать до следующего постоялого двора? — осведомилась княжна, когда на тракте показался постоялый двор. — Если нет, то я разрешаю остановится в этом.

— Ваше превосходительство княжна Радомира, это может быть не безопасным, — попытался я её отговорить. — К тому же сэр рыцарь не велел останавливаться на постоялых дворах.

— Это может быть не безопасным, — вроде как согласилась княжна, и добавила, грозно хмуря бровки. — А вот если я от таких условий завшивею, это точно будет не безопасным для шкуры одного пока ещё свободного недоучки.

— Но сэр рыцарь..., — начал было я, но был перебит княжной.

— Рыцарь, а я княжна, — поставила она жирную точку в нашем споре.

Постоялый двор примыкал к небольшому поселению, и с другой стороны двора виднелась калитка в окружавшем его и сельцо тыне. Привязав коней к коновязи, помог княжне слезть, притащив из дальнего угла чурбан для колки дров.

Зайдя в трактир, осмотрел зал, было пусто, до заката ещё далеко и постояльцев пока видимо не было. Подойдя к кухонной двери, постучал.

— Кто там? — раздалось из-за двери, и она распахнулась. — Чего желаете?— в дверях появилась худая женщина на две головы выше меня.

— Стол и две комнаты, — ответил я, всё еще решая, оставаться на ночь или нет.

— Купальню, у вас есть купальня? — надменно произнесла княжна, всем своим видом показывая, что она сильно сомневается, что здесь найдётся такая роскошь.

— Нет госпожа, простите ваше благородие, — поклонилась женщина, не сводя при этом взгляда с лица княжны. Хочет узнать какой титул у княжны — мелькнуло в голове — вот только нам это не к чему.

— Не ваше благородие..., — возмущённо начала княжна.

— А госпожа магесса, бакалавр боевой магии, — перебил я княжну — ох и аукнется мне это.

— Госпожа магесса, есть мыльня в селе, сейчас велю истопить, — торопливо забормотала женщины и, развернувшись в сторону кухни, крикнула. — Богша, беги мыльню скорее топи, быстрее пень неповоротливый.

— Вы сперва столоваться будете или комнаты заселите? — спросила женщина, снова развернувшись к нам.

— Заселимся, — ответил я. — Нам комнаты рядом нужны, и лучше в конце, чтобы госпожу не беспокоили.

— Да-да, как будет угодно, все комнаты свободны, — заверила женщина, ведя нас наверх.

Комнаты в конце коридора были небольшими, на двух человек. О чем свидетельствовали два топчана с той и другой стороны от двери и узкий проход между ними. Кроме топчанов ничего не было.

— Я надеюсь, у вас найдется постель, желательно без клопов и прочей мерзости? — поинтересовалась княжна глядя на женщину взглядом, намекающим, что лучше требуемому найтись.

— Будет, будет постель, сей момент велю принести, — настолько торопливо проговорила женщина, что мне стало интересно чего такого она себе на представляла.

Женщина ушла, княжна села у себя ждать купальню, я перетаскал мешки с котомками в свою комнату и отвел лошадей в конюшню.

— Столоваться сейчас будете или госпожа сначала помыться желает? — спросила меня женщина при входе в зал.

— Сперва мыльня, — ответил я и спросил. — Я так понимаю, вы и есть хозяйка этого постоялого двора.

— Нет, хозяин мой муж, но его сейчас нет, так что я за него.

— Ясно, — кивнул я и поднялся в комнату.

Глава четвёртая "Беглая".

Я сидел в комнате и смотрел в окно, к княжне пришел служка и сообщил, что мыльня готова, и она ушла мыться. На дворе стояло пять телег небольшого каравана, а снизу доносились голоса устраивающихся на отдых людей. В ворота въехали пять всадников, и я насторожился. Один человек и четыре орка, на человеке и одном из орков были артефактные доспехи, на трёх оставшихся орках были амулеты, скорее всего защитные. Как говорит дед "бережёного — боги берегут".

Одев свою котомку с прикреплённым к ней арбалетом, и подхватив суму со стрелками и стреломёт, спустился вниз. В зал вошёл человек и подошёл к служанке разносившей еду.

— Ну, — обратился он к служанке. — Светловолосая девушка, о которой я тебя прошлый раз спрашивал... — дальше я слушать не стал.

Быстро выйдя из зала, также быстро пересёк двор, и, проскочив дверь в село, запер её стоявшей рядом перекладиной, просунув её в проушины. Вздохнул осматриваясь, с правой стороны пахнуло топлёной мыльней. Не медля захожу на двор через имевшуюся калитку и вламываюсь в холодную мыльни.

— Ваше превосходительство вы здесь? — спрашиваю я, хоть по недовольным возгласам уже понимаю что там.

— Чего тебе? — с явным раздражением откликается княжна.

— Ваше превосходительство, скорее собирайтесь, нас нашли, нужно бежать, скорее, — от переживаний не замечаю, как начинаю частить без дела. — Надо скорее бежать, накиньте чего-нибудь, и бежим.

— Хорошо, сейчас буду одеваться, — соглашается княжна.

Как так?! — недоумение моё было настолько сильным, что я даже не смог для себя осознать это. Что значит — буду одеваться; сейчас орки ворвутся, а она только "будет!" одеваться?

Со стороны проулка послышался глухой удар, я заметался по холодной. Внутри всё вопило — беги пока можешь, а мужская гордость не позволяла бросить девушку. Всё равно мне встречи с палачом не избежать, не казнят — так запорют, так хоть девку от позора уберегу, — решился я. Мне почему-то казалось что орки, поймав её, непременно тут же набросятся её сильничать.

Суму на лавку рядом с узелком княжны, стреломёт на левую сторону ремень через шею, узелок в суму. Резкий рывок двери и я вхожу в парную, от девичьего визга закладывает уши, не знаю как, понимаю что княжна та, что слева. Хватаю княжну поперёк правой рукой, левой хватаю платье, шаг назад, спина упирается в полок. Другая девка с ковшиком бросается ко мне, удар ногой в живот и она летит в дальний угол. Княжна брыкается, но я вытаскиваю её в холодную. Она визжит и тянет на себя платье, пытаясь прикрыться; отпускаю его, — не до твоих прелестей мне — дура. Срываю с лавки расстеленную там большую тряпку, княжна прижав платье спереди руками пытается задом зайти обратно в парную но упирается боком и головой в косяк. Накидываю на неё тряпку и, обняв княжну, заматываю концы вокруг её тела. Закидываю княжну на плечо, подхватываю суму, и выбегаю из мыльни.

Из заулка слышен звук удара и треск ломающегося дерева.

— Ты ублюдок, немедленно отпусти меня, скот. Да тебя за это на кол посадят, ты понял тварь, сдохнешь в пыточной. Тебя на куски разорвут, немедленно пусти, — кричит княжна, наконец, начав выражать своё возмущение целыми словами.

Ворота заперты на засов, а руки заняты. Резко вздохнув, плету "магическую стрелу". Заклятье дробит середину тонкой перекладины, удар ногой в тоже место и дверь открывается, ломая остатки перекладины. От удара княжна соскальзывает вперёд, но поправлять её некогда; хватаю княжну под попку и бегу дальше.

С-с — больно, плечо пронзает боль от укуса; слёзы из глаз от боли, сердце кажется, сейчас выпрыгнет из груди; княжна, показавшаяся в начале пушинкой, тяжелеет с каждым шагом. Быстрее, быстрее спрятаться, — бьётся в голове трусливая мысль, становится трудно дышать.

На втором перекрёстке справа вижу, как в ворота через три дома входит парень с двумя вёдрами. Разворачиваюсь и бегу туда, ели успеваю. Бью ногой в дверь, перед глазами появляются тёмные пятна, ворота приоткрываются, и я заскакиваю на двор.

Оглядываюсь по сторонам. Погреб, карда, конюшня, — везде грязь; дом? А если там хозяин — бугай негуленый.

— Отп-хны-сти я-ни гола-хны, — плачет княжна, при этом молотя меня по спине высвобожденной правой рукой. Бросаю косой взгляд; тряпка сползла со спины до моей руки держащей княжну чуть выше поясницы, и ниже колен тоже распахнулась, спереди тряпка держалась только потому, что была зажата между нашими телами.

— Э совсем сдурел что ли? — вставший парень вытаскивает из-за ворот здоровую палчину. — Вот я счас...

Чего он там сейчас я не узнал. Два шага и я ставлю княжну на крыльцо, бросаю суму, и с разворота бью парню в грудь. Уроки мастера Фархада пошли мне на пользу, парень валится как мешок. Разворачиваюсь к княжне, и левую щёку обжигает пощёчина.

— Как ты посмел? — на меня глядят два светло-зелёных глаза полные яростного возмущения. — Ты что? Думаешь, что если маг, то тебе всё простят? — княжна пыталась говорить грозно, но при её бесплодных попытках завернутся в тряпку получше, это выглядело забавным. Жаль, что забавным это только выглядело.

— Ваше превосходительство княжна Радомира, если вы немедленно не зайдёте в дом, я посмею ещё раз, — со злостью проговорил я, не сдержав своего раздражения. — А ещё я вам советую подумать, что сделают с вами орки, когда найдут.

Закрываю ворота и запираю их.

— Они не посмеют, — заявляет княжна, когда я поворачиваюсь к ней.

— Поверьте, ваше превосходительство, ещё как посмеют, ведь посмели же они на вас напасть. Вы сами подумайте, вот с сильничают они вас толпой, и что вы сделаете? Молчать вы будете, молчать, потому что для вас это хуже смерти, ещё и денег им дадите, чтоб молчали. Это даже я ни разу не благородный понимаю.

— Вставай, — велю я зашевелившемуся парню. — А то сейчас в ногу выстрелю.

Уперев стреломёт в ногу, взвожу его. Парень встаёт.

— Бери суму и в дом, — киваю парню.

— Ваше превосходительство княжна Радомира, прошу за мной.

— Всё я понимаю, — бурчит княжна, идя за мной. — Это ты холоп не понимаешь, что орки не сами меня ищут, им кто-то заплатил, и вот он вряд ли посмеет. Ведь случись что со мной, это будет война, отец не простит этого никому.

— Вы сами сказали, что вряд ли. Так что не стоит рисковать.

— Вити, что там за шум на дворе? — спросил зашедшего в дом парня женский голос из чулана.

— Гости к нам матушка пожаловали нежданные, — буркнул парень.

— Какие гости? — из чулана вышла женщина средних лет, среднего телосложения, с испачканными сажей руками.

— В доме ещё кто есть? — спрашиваю я, одновременно создавая светляка.

Дом заливает неяркий свет, над припечкой мелькает какая-то тень, вскидываю стреломёт, беря щель на прицел.

— Не надо господин маг, — падает на колени женщина. — Там Горица и Сновид, малые они.

— Пусть выйдут, — велю я, оттесняя княжну в угол.

— Горица, Сновид, быстро ко мне, — велит женщина детям.

Из-за печки выглядывают две мордашки, мальчика и девочки лет пяти и семи.

— Ко мне бегом давайте, — машет им женщина.

Осматриваю магическим взором запечный угол, печь мешает, но всё равно видно, что там никого больше нет.

— Ваше превосходительства княжна Радомира, вам бы одеться, — обращаюсь я к княжне, с интересом рассматривающей небогатую обстановку, не забывая при этом морщить носик.

— Во что? висельник, — бросает она на меня недоумённый взгляд. — Ты мне всё платье измочил.

Измочила его вообще-то она сама, но я решил за лучшее промолчать.

— Я тут ваш узелок прихватил, может у вас там что есть.

— И где он? — недоверчиво, но в тоже время с искоркой надежды поинтересовалась княжна.

— Суму суда двинь, — велю я парню.

— Бери узел и помоги мне, — велит женщине княжна, направляясь за печку.

Отхожу к стене и сажусь на лавку, накатывает усталость, но я гоню её — не время.

— Где отец? — спрашиваю парня.

— За сеном на луг уехал.

Из-за печки доносится всякое шебуршание, женщина то за водой выбегает, то за полотенцем.

— Эй, висельник, сапоги давай, — раздаётся из-за печки требовательный голосок княжны.

Я уже хотел сказать, что не взял; но вспомнил, что княжна была в туфлях с каблучками, и до меня дошло, что она имеет ввиду мои сапоги. Вздохнув, снимаю их, и отдаю подошедшей женщине.

— Лапти давай, — бросаю парню. — И для обмотки чего-нибудь.

Пока я обувался в новые лапти, княжна оделась, и вышла из-за печки.

Охотничий костюм состоял из свободных штанов тёмно-коричневого цвета и женского кафтана тёмно-бардового, у которого спереди и сзади понизу был большой запах, застёгивающийся спереди на левом боку, а сзади на правом, образуя подобие юбки. На голову был повязан неширокий длинный платок.

Окинув взглядом княжну, я задумался — что делать дальше. Активировал "сторожевую паутину" в перстне, но толку с неё в селе не было никакого. Достал рога и посмотрел в сторону трактира, там была какая-то беготня, но кто чего, было непонятно. Внимательно присмотревшись, заметил восемь более крупных и немного отличающихся пятен. Вот только орков было четверо, а в охране обоза купца орков не было вообще.

— Слышь, парень, — обратился я к парню. — Сейчас идёшь на улицу и потихоньку узнаёшь — что делают орки, к оркам не подходи, издали посмотри, да с соседями поговори, если увидишь. Понял?

— Да, — ответил парень вставая.

— Смотри, приведёшь орков, тут будет бой и все твой погибнут. Понял?

— Понял, — кивнул парень нахмурившись. — Чай не совсем дурак.

— Вот и увидим, иди давай.

Парень вышел. Подумав немного, я понял, что так или иначе, а нам надо как можно скорее уходить из села. Вот только сейчас или дождаться ночи. В животе проснулся голод, и напомнил о себе. Надо бы едой запастись — пришла в голову дельная мысль.

— Хозяйка, у вас сало солёное или какая другая еда, что можно в дорогу взять, есть? Я заплачу, серебром.

— Есть, — кивнула женщина. — И сало, и рыба сушёная, и копчёности немного есть. Ещё пресные лепёшки есть.

— Хорошо. Сала нам шмат в чего-нибудь заверните, и кусок копченого чего там у вас, ну и лепёшки сколько есть.

— В погреб надо слазить, копчёное сало там, да и солёное там свежее.

— Иди. Только смотри, я сквозь стены видеть могу, так что не глупи, — предупредил я женщину.

— Я только туда и обратно, только сало возьму, — торопливо кланяясь, пообещала женщина.

Княжна, которой, по-видимому, надоело стоять, брезгливо посмотрев на лавку и поморщив носик села на противоположный от меня её конец. После чего продолжила гордо молчать.

— Вот, смотрите, кусочки хорошие, солёное как вчера колотое, — женщина положила на стол несколько кусков солёного сала и два куска копчёного свиного бока.

-Этот возьму, — указал я на копченый кусок, в котором было больше мяса. — И вот этот, — ткнул в самый большой и толстый кусок солёного сала.

— Сейчас я вам их в рушник заверну, чистенький, вчера только стирала.

Женщина сходила в чулан, принесла рушник довольно истёртый но вправду очень чисто отстиранный, и четыре лепёшки. Завернула всё в рушник и перевязала тесёмкой. Я, было, посмотрел на княжну, но предлагать ей нести еду все-таки благоразумно не стал.

— Несколько орков обыскивают дома, а двое ездят вокруг села на лошадях. Еще они пацанов вокруг села поставили и велели кричать, если увидят, как кто-то сбежать пытаеться. И ещё ворота заперли и брёвнами подпёрли. — Сообщил пришедший обратно парень.

— Сколько домов обыскали? — спросил я.

— Да уже четверть села обошли, скоро на нашу улицу один выйдет.

— Ясно, до ночи нам не отсидеться, — вздохнул я.

Вытащив из кошеля два серебряных, кладу их на стол. После чего укладываю свёрток с едой в суму со стрелками.

— Покажешь где через тын перелезть можно, так чтобы орки не увидели, — обращаюсь к парню и, бросив взгляд на княжну добавляю. — И верёвку еще надо будет.

— Сделаю; а золотой дашь, и её превосходительство помогу спустить.

— Договорились, — киваю я. После чего достаю из кошеля золотой и кладу на стол.

Парень не подвёл, вывел нас какими-то проходами да лазами в заборах к тыну за большим сараем. А рядом в глухом тупичке и лесенка нашлась, как раз через тын перелезть. Приставив лесенку, обвязали княжну под мышками верёвкой; после чего немного покумекали и решили, что лучше первыми лезть мне. После чего я ещё у парня рукава рубахи оборвал да левую руку обмотал.

Воспользовавшись магическим взором, осмотрелся и, выбрав подходящий момент, взобрался по лесенки и сел на тын верхом. Княжна залезла за мной, и злобно посмотрев на меня, бросила "Только за руки". Привстав, помогаю княжне перебраться через верх тына на другую сторону. Парень, стоявший прямо напротив нас, орёт "Вон, вон, лезет". Спустив княжну, беру суму у взобравшегося на лесенку парня и, ухватившись левой рукой за верёвку, спускаюсь сам. Выхватив нож, режу верёвку на княжне. Вешаю суму на сгиб левой руки, а в саму руку беру стреломёт.

— Бежим, — хватаю княжну за руку и тяну за собой, та не вырывается.

Кричавший парень бросается нам наперерез, слева и справа раздаются крики и конский топот. Отпускаю княжну и с ходу стреляю в него из стреломёта.

— Беги, — кричу вдогонку княжне, продолжившей бежать после того как я её отпустил.

Стрелка входит парню в живот, а в следующее мгновение в нём появляется дыра с кулак размером, а во все стороны летят кровавые брызги. Взвожу стреломёт и, развернувшись, целюсь в коня, скачущего на меня орка. Сам орк защищён амулетом, и я опасаюсь, что стрелка взорвётся раньше, или вообще будет отбита в сторону. Стреляю в правую ногу коня и попадаю в левую, конь спотыкается, и орк кубарем летит на землю. Снова взвожу стреломёт и стреляю в коня другого орка, он слишком близко и целится некогда. Конь падает, а орк успевает с него спрыгнуть, и при падении почти не ударяется. Развернувшись, что есть силы бегу догонять княжну.

Оглянувшись на бегу, вижу, как меня нагоняет второй орк, ему до меня шагов двадцать осталось. Мысли мечутся как угорелые. "огнешары" я уже истратил, от "магической стрелки" его амулет защитит, а от щита толку то, что может на миг остановит, ну и щит амулета ещё ослабит. Щит ослабит, и появится шанс его подстрелить. Вот только пока я его плету, он меня три раза прихлопнет. Перстень.

Резко остановившись, разворачиваюсь и одновременно взвожу самострел и активирую один из щитов в перстне. Накачивая щит, вскидываю стреломёт; орк начинает бежать, прыгая из стороны в сторону; отступаю, пытаясь прицелиться. В четырёх шагах от меня орк наскакивает на поставленный мною щит, противоборствующие щиты полыхают отсветами коричневого и серого; голову орка запрокидывает назад, а тело проламывает щит и несётся на меня. Указательный палец судорожно жмёт спусковую скобу, вылетевшая стрелка попадает орку под скулу и взрывается, я уворачиваюсь в сторон от падающего тела и летящих в лицо брызг. Разворачиваюсь и бегу дальше на ходу пытаясь оттереть лицо от крови, только через полтора десятка шагов понимаю, что на меня ни капли не попало, щит амулета всё отразил.

Догнав княжну, перешедшую на быстрый шаг, тяну её за собой в сторону леса. Сзади слышны выкрики и я оборачиваюсь. Из-за села вырываются восемь всадников и мчатся в нашу сторону, оклемавшийся орк тоже бежит на нас. Со всех сил устремляюсь к спасительному (по моему мнению) лесу, таща за собой что-то пищащую княжну.

Прежде чем всадники достигают леса, мы успеваем пробежать с сотню шагов по нему. У княжны заплетаются ноги от усталости, и мне приходится тащить её за собой чуть ли не волоком. Дураку понятно, что так нам не уйти от погони и нужно что-то придумать. На глаза попадается небольшая ложбинка, переходящая далее в овражек; и я спускаюсь сначала в неё, а потом на дно оврага. Бежать труднее, но зато теперь преследователи бегут точно по нашему следу друг за другом, теперь осталось придумать, как их задержать и желательно на как можно большее время.

Вспоминается мой бой с Афанасием, и использование "жаркого полога" для атаки. Вот только от вспышки света, ни какого толка не будет, проморгаются и продолжат преследование. Вот если бы на пути встретилась река, но пока невидно даже ручейка. Склоны оврага становятся крутые и глинистые, и у меня рождается мыслишка.

Завернув за растущее на склоне дерево, отпускаю княжну. — Отдохните ваше превосходительство.

Слова даются с трудом, просто дышать тяжело, но отдышатся нет времени. Плету "туман" а потом "жаркий полог" и понимаю, что ни щит маны не хватит. Снимаю перстень с щитами и вкладываю в руку княжне.

— Ваше превосходительство княжна Радомира, прошу вас активируйте один из щитов в этом амулете и накачайте его маной сколько сможете, — обращаюсь я к княжне, продолжая накачивать "жаркий полог".

Княжна бросает на меня быстрый взгляд, и гордо задрав не только носик, но и подбородок, с видом непостижимого превосходства активирует один из щитов и начинает накачивать его маной.

Когда преследователи добегают до выставленного щита, на них сверху обрушивается очень густой туман, а следом я резко сжимаю огромный "жаркий полог". От напряжения в глазах темнеет, голова раскалывается от сдавившего её невидимого обруча, но оно того стоило.

Заклинания делают своё дело. На несколько мгновений орки оказываются заперты в адской парной, спереди их не пускает щит, а с боков крутые глинистые берега. Из тумана раздаются крики и звуки барахтанья. Вот только маны надолго не хватает, заклятья рассеиваются, и нашему взору предстают почти забавная картина. Орки слепо возятся на дне оврага и пытаются отдышатся. О том чтобы попытаться добить кажущихся беспомощными преследователей даже не думаю, слишком рискованно.

— Бежим ваше превосходительство, бежим, — хватаю за руку княжну и снова тяну за собой.

— На, — княжна дёргает меня за руку и протягивает перстень.

Левая рука занята стреломётом и приходится остановиться, чтобы взять перстень и одеть на палец. После чего тащу княжну дальше.

На дне овражка появляется ручеёк и нам приходится из него выбраться. Княжна начинает спотыкаться на каждом шаге, а "сторожевая паутина" показывает, что преследователи оклемались и возобновили преследование, но теперь нас разделяет не меньше трёх сотен шагов, и двигаются они не так быстро. Только нам все равно всё также не уйти от них. И тут нам везёт, мы выбираемся на берег не очень большой, но вполне пригодной для сплава реки.

Отпустив княжну и оглядевшись, начинаю расстреливать ближайшие деревья "разрывными стрелками". Опустошив четыре коробки, получаю три двух маховых(3,2м) бревна в полторы пяди(30см) толщиной каждое. Сталкиваю их одними концами в воду, стреляю в них стрелкой с "ледяным прикосновением".

— Ваше превосходительство княжна Радомира, прошу вас взойти на плот. — Как задолбало меня это обращение, пока выговоришь, забудешь, что сказать хотел.

— Ваше превосходительство княжнаРадомира, прошу поторопится, — поторопил я княжну с сомнением разглядывающую плот.

Наконец княжна забирается на середину плота, ставлю рядом с ней свою котомку, суму со стрелками и, спрыгнув на берег аккуратно сталкиваю его полностью в воду.

Вытаскиваю из оставшихся на берегу коробок все стрелки и набиваю в одну из них те, что с "ледяным прикосновением". Взвожу стреломёт и забрасываю его за спину, хватаю "грозовые стрелки" в одну руку и одну из пустых коробок в другую, вскакиваю и бегу догонять плот по берегу.

Обогнав плот, вскидываю стреломёт и целюсь в передний его край.

— Ваше превосходительство княжна Радомира, не бойтесь, вас не заденет, — кричу я княжне и стреляю в плот. Взвожу стреломёт и снова стреляю, на этот раз в другой его конец. Забрасываю стреломёт за спину, хватаю стрелки и коробку, и бросаюсь в реку.

Доплыв до плота, закидываю на него коробку стрелки и стреломёт, потом взбираюсь сам. Отдышавшись, активирую "сторожевую паутину". Преследователи вышли к берегу и теперь двигаются по берегу вниз по течению и всё ещё могут нас догнать. Вытаскиваю все коробки и перебираю стрелки. Четыре с "ледяной волной" в одну коробку, семь "грозовых стрелок" в две другие, девять оставшихся "разрывных" в две оставшиеся.

Орк нас медленно догоняли, теперь только орки, люди отстали и повернули назад. Одно радовало, нам теперь не надо было бежать. Оставалась одна надежда, что нас вынесет на большую реку раньше, чем они нас догонят.

На берегу начали мелькать орки, и я, вставив в стреломёт "разрывные" стрелки, стал в них стрелять просто для острастки. Оркам, они ни какого вреда не приносили, даже если попадали; но всё-таки мешали, и я достал из сумы простые коробки со стрелками и стал по очереди набивать коробки для стреломёта. Потом им на пути попался глубокий ручей, и они ненадолго отстали, но скоро снова нагнали нас. Вода в реке была тёплая, и плот быстро подтаивал, пришлось использовать две "ледяные волны". "Разрывные" кончились, и я вставил коробку с "грозовыми стрелками".

Первая выпушенная стрелка, попав в щит амулета орка, бьёт в него короткой жёлтой молнией. Магическим взором видно, что щит сбит, но раздробленная молнией стрелка отлетает в сторону. Плету "магическую стрелу" и держу её наготове. В надежде, что вдвоём с "грозовой стрелкой", они, может быть, ранят, какого-нибудь орка. Два вырвавшихся вперёд орка бросаются в воду, я одновременно пускаю заклинание и стреляю из стреломёта в одного из них, и судорожно взвожу стреломёт. Взвести получается только со второго раза. Орк всего в махе от плота и я в него стреляю, почти не целясь. Снова взвожу стреломет и вскидываю его к плечу. Орков нет, я оглядываюсь, и те быстро находятся чуть сзади от нас потихоньку сдвигаемые течением в сторону правого берега. Один из орков прыгает в воду и вытаскивает их на берег, ещё один стоит на берегу, трое продолжают бежать, чуть отстав от нас, и явно о чём-то переговариваясь. Пока есть время, перебираю "грозовые стрелки" в одну коробку, и вытаскиваю простую коробку из своей котомки.

Стоявший на берегу орк догоняет троицу, преследовавшую нас, и они начинают нагонять нас, но тут с их стороны в эту реку вливается другая река лишь немногим меньше нашей, и мы отрываемся от преследователей.

Когда мы отдалились от орков где-то на две версты((*)), я было обрадовался, но воспользовавшись сторожевой паутиной немного погодя чтобы убедиться что мы окончательно оторвались, обнаружил что орки всё в тех же двух верстах((*)) от нас. Нахмурившись, задумался. Выходило, что либо они продолжают нас преследовать, либо это не орки. Вот только как проверить? Встречаться лично как-то не хотелось. Плюнув на орков, — чтоб они там бесстыжим непотребством друг с другом занялись, твари прилипучие; занялся делами насущными. Засунув вытащенную коробку обратно в котомку. Принялся готовить ужин.

Нарезав копчёное сало тонкими ломтиками, и разложив их на куски лепешки, накинул на них небольшой "жаркий полог". Поведя носом и тихонечко вздохнув, предлагаю княжне отужинать. Как всегда доев за княжной, вздыхаю, и активирую "сторожевую паутину".

Две тройки отметок всё также были на расстоянии двух вёрст((*)). Выходит орки продолжают нас преследовать, либо двигаясь по берега, либо как мы сев на сделанные на скорую руку плоты.

Наш плот снова начал подтаивать, пришлось истратить ещё две стрелки с заклятьем "Ледянок прикосновение", и задуматься о ближайшем будущем. На таком маленьком плоту, плывя на нём по реке, по нормальному было не отдохнут. Плот может перевернуться, щит не поставить, да и преследователи могут настигнуть нас. С другой стороны плот плывёт сам, и преследователям догнать нас гораздо труднее, чем по земле. К тому же уже настал глубокий вечер, а ходить по ночному лесу страшно даже магу, особенно если у него манны только на "шар света" и хватает.

Когда плот снова начинает подтаивать, решаю что пора перебираться на берег.

— Ваше превосходительство княжна Радомира, не можете ли вы передать мне всю имеющуюся у вас магическую энергию? — в вопросительной форме прошу княжну передать мне имеющуюся у неё ману.

— Зачем?

— Нам надо выбираться на берег, а у меня нет сил, чтобы это было безопасно.

— Хорошо, — согласилась княжна и вытянула руки ладошками вперёд.

Впитав переданную мне княжной манну, стал собираться, проверяя, все ли хорошо уложено и не забыли ли чего.

Выбрав подходящие место, сплёл "щит земли" и, выставив его от плота к берегу вдоль воды, активировал заклятье. После чего подхватил в левую руку суму, а правой взяв за руку княжну, быстро прошёл по щиту на берег. Вышло удачно, трава на полтора маха(2.4м) от берега осталась нетронутой.

Не мешкая, мы стали углубляться в лес; был шанс, что у преследователей нет, какого-нибудь артефакта вроде моего перстня с заклинанием "Сторожевая паутина", и они нас потеряют. Идти пришлось, пользуясь истинным зрением, что было несколько неудобно и весьма необычно. Использовать "шар света" для подсветки пути я опасался; несмотря на то, что были мы в лесу, а не в поле, отсвет от него всё равно могли заметить. Пользуясь время от времени рогами, обходил подозрительные пятна на как можно большем расстоянии.

К тому времени когда орки примерно достигли места нашей высадки, мы успели пройти где-то с версту((*)). Остановившись, я стал с помощью сторожевой паутина следить за ними, те двигались не останавливаясь. Когда они спустились намного ниже по течению, стало понятно, что они нас потеряли. Моля богов чтобы брёвна от нашего плота нигде по близости не застряли, я повел княжну дальше, решив, что нам всё-таки надо отойти от реки подальше.

Через ещё две версты княжна взбунтовалась и объявила привал, пришлось смиренно готовить ночёвку. Отыскав небольшую впадинку, забрался на дерево и наломал веток для лежака, не отходя далеко, обошёл место привала по кругу и насобирал немного сушняка для костра. Сделав лежак для себя и княжны, развёл крохотный костерок и, подождав пока княжна "сходит в кустики", накрыл нас "щитом земли" по кругу и слабеньким "жарким пологом" сверху. Выставив "сторожевую паутину" так чтобы она на пару махов выступала из-за щита, улёгся спать. Хоть и было это крайне неразумно, но я (не спавший прошлой ночью) просто валился от усталости, и скорее всего так и так уснул бы.

За ночь приходилось несколько раз просыпаться, то жаркий полог развеется, то костёр совсем потухнет, а то какая зверушка близко подойдёт, но слава Светлым ни каких крупных неприятностей не случилось. Поутру приготовив на костерке скорый завтрак, накормив княжну и поев сам, скомандовал выход в путь. Вернее предложил княжне продолжить прогулку по лесу, — мать их, все эти благородные манеры, да всеми ласками.

К обеду княжне видимо надоело молчать, и ко всем моим неприятностям прибавилась ещё одна, глупые вопросы княжны на которые мне непременно следовало отвечать. Причём отвечать следовало в вежливой форме, и это в то время когда по нашему следу увязалась какая-то тварь.

К счастью тварью оказался старый волк, который получив в бок болт из арбалета, больше нас не беспокоил.

— Зачем ты тащишь арбалет, когда у тебя есть стреломёт со стрелками несущими на себе боевые заклинания? — задала очередной умный по её мнению вопрос княжна.

— Ваше превосходительство княжна Радомира, видите ли в чем тут дело, у меня нет стрелок к стреломёту без заклинаний, к тому же арбалет ценен мне как память о некоторых событиях из моей жизни.

— Каких, событиях?

— С помощью этого арбалета мне удалось год назад отбиться от напавших на нас с мужиками татей.

— Расскажи, — требовательным голосом приказывает княжна, и я, конечно же рассказываю.

И так почти до самого вечера мне пришлось развлекать княжну. Не знаю, с чего у неё проснулся такой интерес к жизни простолюдинов, но лучше бы он уснул и более до самого нашего расставания не просыпался.

Но нет, на следующий день все повторилось.

— Кстати, знаешь ли ты, что тебе повезло сопровождать не просто княжну, а самую сильную магессу рождённую в прошлом десятилетии. У меня максимальный поток составляет один и семь оки, — гордо задрав носик, сообщила мне княжна. — А по возвращению в Карну, я пройду новый ритуал обретения источника, и у меня будет сразу несколько источников. Отец обещал, что не менее трёх, и все они будут непременно иметь небольшие магические способности.

— А обряд проводить будет магистр ритуалистики господин Станислав Гарц, — утвердительно добавил я.

— Да, он самый. Он лучше всех разбирается в этом ритуале.

— Ещё бы он не разбирался, после такой-то практики, — не сдержавшись, криво фыркнул я.

— Что ты имеешь в виду?

— Видите ли, ваше превосходительство княжна Радомира, я первым проходил этот ритуал, когда господин Станислав его только придумал, — пояснил я.

— И сколько у тебя источников? — вроде бы безразлично спросила княжна.

— Четыре, и все имеют небольшую способность к магическому манипулированию. А у самого меня максимальный поток составляет один и девять оки. — Не удержался я от того чтобы похвалиться, и жестоко поплатился за это. Не надо было говорить княжне какой у меня поток, ой не надо. Да и про магические способности близняшек я зря сказал, ой зря. Всё оставшиеся время до обеда я под чуткие пояснения княжны осознавал, какой я ничтожный червь у её ног.

Зато после обеда наступило блаженство, княжна как-то охладела к расспросам. По лесу мы бродили ещё два дня, к концу которых у нас закончилась еда. Точнее она кончилась для княжны; сам-то я с удовольствием полакомился двумя пойманными с помощью арбалета крысами, и одним бурдюжником, запечёнными на углях. Ну и орешки и семечки из зоба бурдюжника, и его нычки в которой я его и подстрелил, тоже дело. Всё-таки хорошая вещь — мой арбалет, почти как "магическая стрелка" бьёт, полторы пяди(30см) земли как нечего делать пробивает.

Я как честный человек предложил княжне отведать, но она что-то отказалась.

Глава пятая "Боевая".

На её счастье к обеду следующего дня я уловил запах дыма, и мы вышли к большому лугу.

На лугу было десятка два гоблинов косивших сено, и старый гоблин с гоблинкой крутящиеся у котла, висящего над костром. Старый гоблин сидел и следил за костром, а гоблинка что-то варила в котле. Немного последив за ними, я решил, что никакой опасности они для нас не несут, да и княжну кормить чем-то надо.

— Приветствую добрых гостей у нашего костра, — поклонился нам старый гоблин, вставший при нашем появлении с коряги на которой сидел. — Позвольте осведомиться, как нам вас величать? — спросил он, с опаской поглядывая на стреломёт. Видимо это оружие было ему знакомо.

Гоблин был одет в простые рубаху и штаны. Поверх рубахи была вязаная безрукавка, которая носилась, скорее всего, просто для статуса; так как была связана из разноцветных ниток, сплетающихся в орнамент, состоящий из множества геометрических фигур. На ногах были простые лапти, на поясе из сыромятной кожи висел "холопский" обеденный нож.

— Ко мне — господин маг, к миледи — госпожа магесса, — ответил я и приготовился к возражению княжны, но его не последовало.

— Чем мы можем помочь уважаемым господам магам? — снова поклонившись, спросил гоблин.

— Я хочу знать, как мы можем отсюда добраться до города Карна, или до Северно-Карнаского тракта. Также я хочу, чтобы вы нас чем-нибудь накормили. — Я старался говорить нарочито уверенно, как, по-моему, и должен был вести себя маг сопровождающий благородную миледи. Было стыдно за своё поведение, но я боялся, что из-за вежливого обращения могут возникнуть какие-нибудь неприятности. Хоть с гоблинами известными своей покладистостью и покорностью властям и законам их и недолжно было быть, но зная их склонность к присвоению всего плохо лежащего, я не хотел рисковать.

— В миле(*) от сюда деревенька хуманская есть, Коломенки. От туда можно на лодке или плоту что лесогоны спускают по Изгуле до Плотничьего спуститься, а там на попутной ладье или галере до Карны доплыть; или по дороге, что идёт вдоль Загули, до тракта добраться.

Ну а из еды мы можем предложить только вот похлёбку. Если вы не брезгуете нашей едой, то мы с радостью ею с вами поделимся, — с улыбкой предложил гоблин, вот только вид у него почему-то сделался настороженным.

— Нам не до изысканных яств, брюхо бы набить. Так что давайте, накладывайте, если у вас готово. — А вот теперь гоблин и вовсе стал выглядеть испуганным.

— Может вам лучше до Коломенки добраться, я и сопровождающих вам дам, — заискивающе предложил гоблин, явно пытаясь нас сплавить от греха подальше.

Княжна всего этого не видела, отвернувшись в сторону леса из которого мы вышли, Как всегда гордо задрав носик, она любовалась красивым видом, и слушала пение птичек, делая вид, что до нас ей нет ни какого дела.

— Так, сейчас ты мне как на духу выкладываешь, чего это ты хочешь спровадить нас отсюда, иначе я считаю, что вы тятьбу супротив нас затеваете, — грозно хмуря брови, припугнул я гоблина. То что они и правда хотят на нас напасть, я конечно не думал, но тут могло быть что-то другое, во что я ну ни как встревать не хотел. Мне и тех приключений что уже случились, на весь следующий год хватит.

— Да что вы господин маг, уверяю вас, ничего мы против вас не замышляем, — втянув голову в плечи, запричитал гоблин. — Просто я опасаюсь, что вам может не понравиться наша пища.

— И что с ней не так?

— Сейчас лето господин маг, а хутор у нас бедный, вот мы по лету и питаемся тем, что боги нам пошлют.

— И что вам боги сегодня послали? — спросил я, и дабы гоблин перестал загадками говорить, вроде как вспылил. — И хватит ходить вокруг да около, излагай как есть.

— Да что нашли, то и послал. Ботвы вон по дороге сюда нарвали, кореньев в лесу немного набрали, да мяса в реке словили, лягушачьего, — последнее слово гоблин произнёс шёпотом, и казалось, всей своей душой желал, чтобы мы свалили подальше.

Глянув на княжну, и уже собираясь отказаться, подленько улыбнувшись, согласился. В голове родилась мыслишка, отомстить княжне за те гадости, что наслушался от неё в лесу. Она конечно ничего не узнает, но я то душу отведу.

— Накладывай, и чтобы к госпоже побольше мяса попало, скажешь куриное разварилось, — велел я светлеющему на глазах гоблину, и добавил со всей возможной строгостью и угрозой в голосе. — Если хоть одна косточка попадёт, или шкурка какая, сам понимаешь, живыми вам отсюда не уйти. Понял?

— Да господин маг, всё сделаем, — покорно согласился гоблин.

Отвернувшись от гоблинов, я сделал два шага, подходя к княжне.

— Ну вот, сейчас подкрепимся немного, и в деревню эту, Коломенку, на постой устраиваться пойдем, — уведомил я княжну о нашем дальнейшем пути.

— Прошу вас уважаемые господа маги к столу, всё готово, ботвинья с курицей, уж простите хлеба нет, — низко кланяясь, позвал нас подошедший гоблин.

Столом нам служила лавка застеленная рушником. Помывшая руки в поданном гоблином миске с водой княжна, злобно зыркнула на меня, увидев что я собираюсь сесть за один стол с нею. Пришлось мне подождать своей очереди, изображая грозную стражу. Ну, ну, ваше превосходительство, кушайте на здоровье.

С голоду княжна, по-моему, даже не задумывалась, что она ест. С аппетитом стрескав одну миску, и явно собираясь требовать добавки, наткнулась взглядом на гоблина, после чего сделав пресное лицо, сообщила, что она сыта и готова отправляться в путь. Чуть не высказав княжне, всё — что я о ней думаю; я, с трудом сдержав себя, купил у гоблина миску с похлёбкой и ложку за пару декадар, стал собираться в путь. Ел я уже на ходу, удивляясь проворству гоблина, сумевшего, за пару мгновений пока я отвернулся подменить миску, подсунув самую плохую. Ложку вообще сунул треснутую.

Коломенки было похоже главным селом местного уезда, во всяком случае, на большом двух этажном здании, стоявшем в его середине, развивался какой-то флаг. Напротив этого здания стоял небольшой трактир, но мне удалось уговорить княжну поселиться не в нём, а попроситься на постой к кому-нибудь из местных. В трактир я всё-таки сходил, вот только толку от этого не было, ни лошадей, ни вестей о какой-нибудь ладье, раздобыть не удалось. Лошадей я всё-таки нашёл, вот только за пару никудышных клячь пришлось отдать десять золотых.

К моему возвращению хозяйская мыльня была уже истоплена, и княжна в ней вовсю плескалась. Ну а как назвать помывку, на которую ушло восемь вёдер холодной воды. Я тоже ополоснулся, да постирал (то, на что замена была).

Переночевав, на следующий день отправились в дальнейший путь, верхом. Плыть по реке я посчитал слишком сомнительным и даже рискованным способом добраться до нужного нам места. На земле хоть спрятаться можно, в леса-овраги уйти, а на воде где спрячешься.

Дорога шла вдоль реки и на пути нам часто попадались разные хутора да деревеньки. Во всех деревнях было много лодок, на которых в основном и плавали местные жители. И поэтому дорога была почти пустой, и мы довольно быстро по ней ехали. Пока река в конец не измельчала, и плыть по ней стало трудно из-за убыстрившегося течения. Вот тут-то пешего народа и прибавилось.

Дорога хоть и была довольно приличная, но всё-таки накатанная колея это далеко не тракт. Да и будь она лучше, до тракта за один день мы всё равно бы не добрались, больно далеко от него забрались. Так что ночевали мы на небольшом хуторе, где жили всего три семьи, а на следующий день продолжили свой путь.

До тракта мы добирались ещё три дня, ночуя недалеко от хуторов и деревень, где поутру я покупал еду в дорогу. Ехали мы довольно быстро, так как конных было мало, а пеших я не опасался.

В трактире на перекрёстке дороги с трактом мы останавливаться не стали, ведь нас всё ещё могли искать. Проехав версты три((*)), заприметили уходящую в лес изгибавшуюся вдоль тракта ложбину, в ней и решили устроиться на ночлег.

Привязав коней и усадив княжну на снятые с лошади сёдла, запалил небольшой костерок. Достав из сумы от стрелок припасённую на ужин еду, настрогал палочек и, оставив княжну развлекаться походным ужином, отправился пройтись по округе. Не забыв впрочем поставить вокруг стоянки "щит земли" и проверить округу с помощью "сторожевой патины" и рогов чупакабры.

Надо было набрать хвороста на ночь, и неплохо было бы подстрелить какую-нибудь живность на завтрак, просчитался я как-то с едой, не думал, что княжна может умять столько же сколько и я. Насобирав две большие охапки сучьев, и отнеся их к щиту, что окружал стоянку. Прихватил (оставленную чтобы не мешала) котомку, в которой теперь таскал коробки для стреломёта снаряжённые оставшимися стрелками, отправился на охоту, на замеченного недалеко зверя.

Рога чупакабры очень помогали при охоте, даже больше чем перстень с заклинанием "Сторожевая паутина". Рога то можно было просто одеть на голову, используя специально сделанный для этого ремешок. А вот перстень нужно было обязательно держать перед глазами, иначе было невидно создаваемую им иллюзию.

Зверем оказалась молодая косуля, по каким-то причинам отбившаяся от своего стада. Зайдя с подветренной стороны, я уже собирался подстрелить её, как почувствовал друг за другом несколько уколов от перстня со "сторожевой паутиной". Тихо опустившись за кусты, из-за которых я собирался стрелять, посмотрел на кольцо и, стремглав бросился к стоянке. От тракта по ложбине двигалось десятка три крупных животных. Только бы это был простой караван — взмолился я, вот только внутри было очень нехорошее предчувствие.

До места нашей стоянки было ещё сотни полторы шагов, когда я увидел отсветы трёх вспышек в той стороне, где она была. Внутри всё сжалось, будь это простой караван, то вряд ли кто-то стал бы зазря заклинания творить. А три вспышки подряд никак не могли быть чем-то другим, кроме как отсветами сработавших заклятий.

Вот меж деревьев замелькали тени, и я стал приближаться к стоянке перебежками от одного дерева к другому. Были слышны выкрики орков и людей, но они накладывались друг на друга, да ещё в ушах из-за быстрого бега шумело, и разобрать хоть слово никак не получалось.

Из-за очередного дерева мне удалось увидеть место нашей стоянки. На середине полянки, рядом с костром на коне сидел мужик в почти полных доспехах, не хватало только нескольких мелких частей. Мужик всем своим видом говорил, что он здесь главный. Перед ним стояла княжна, удерживаемая сзади за руки тощим мужичком в коричневом плаще. Дальше стоял огромный орк в доспехе. Ближе и спиной ко мне стоял паренёк, склонившийся к рукам княжны.

— Барон, как вы смеете, я требую, чтобы ваши люди немедленно меня отпустили, — испугано пропищала княжна, изо всех сил стараясь выглядеть уверенной, и держа свой носик гордо поднятым.

— Милая моя, не стоит так спешить, вот отведаешь моих ласк, а потом поведаешь нам, чего ты хочешь, — с довольной усмешкой ответил ей главный.

— Да вы понимаете, что с вами сделает мой отец, — возмущённо взвизгнула княжна.

— Приданое пришлёт, чего же ещё. Давайте быстрей там, — повелительно рявкнул барон.

— Всё готово ваше высокоблагородие, — скороговоркой выпалил парень.

— Ну так давай её сюда, а то поди соскучилась уже по благородному обращению, пока по лесам бегала. — Барон зашелся в довольном смехе, несколько орков поддержали его.

Девушку подвели к барону, и тот, нагнувшись, схватил девушку за ворот, и закинул её к себе на лошадь. Положив спереди, поперёк седла. К главному подошёл тощий в плаще, и что-то ему сказал.

— Ты, ты, и ты, поймайте его и убейте, — ткнув по очереди в трёх орков, велел главный. — Остальные за мной, едем в трактир, что недавно проехали.

Дальше я не смотрел, орки уже бежали в мою сторону. Выбирать куда бежать было некогда, и я пёр напролом, судорожно соображая как мне отбиться сразу от трёх орков. Те явно были с амулетами, раз безбоязненно меня преследовали, ведь не могли они не знать о том, что я уже убил одного орка. Значит, амулеты у них есть, и нападать они будут все разом.

Одного можно убить с помощью магического щита и стреломёта, а остальные двое. Можно поставить шит так, чтобы на него напоролись одновременно два орка и, выстрелив в одного из стреломёта, другого попытаться убить зажатой в руке стрелкой. А третий тогда убьёт уже меня.

Орки всего в полутора десятках шагах сзади и шансов убежать у меня никаких. Скидываю котомку и отбрасываю её в сторону, в бою она только помеха. Резкая остановка и разворот, — не надейтесь, я сдыхать не собираюсь, уж в одиночку точно.

Активирую щит из перстня и накачиваю его, одновременно с этим взвожу стреломёт. Отщёлкиваю коробку со стрелками, и вынимаю их. Орки разделяются, один бежит прямо, левый и правый отворачивают каждый в свою сторону, чтобы зайти с боков. Вскидываю стреломёт, орк вскидывает меч, вспышка от сработавших щитов, и палец со всей силы жмёт на скобу. Вылетевшая стрелка, сверкнув маленькой молнией, пробивает щит амулета орка и, коснувшись нагрудника доспеха, отлетает от него. Прикрывшись от удара меча стреломётом, бросаюсь вперёд; пытаясь, проскочив мимо него, увернутся от орков, заходящих с боков.

Отбрасываю бесполезный стреломёт, делю стрелки, одну в левую руку две в правую, присоединяю к ним каналы. Орки вдвоём несутся на меня, кидаюсь вправо, и метаю в правого орка две стрелки, посылая по присоединённым к ним каналам, самый большой какой только могу поток маны. Две вспышки сработавших от подпитки "молний" слепят глаза, перевожу падение в кувырок и скрываюсь от третьего орка за деревом.

Разворачиваясь, упираюсь левой ногой в дерево и, отталкиваюсь от него, буквально бросая тело назад. Справа от дерева выскакивает орк, метаю в него последнюю оставшуюся стрелку, одновременно выплёскиваю из ауры ком поверхностного слоя, вкладывая в него посыл — разрушить, и посылая по каналам манну. Кувыркаюсь влево, не видя, к чему привели мои атаки.

Вскакиваю и кувыркаюсь вправо за дерево, высунувшись из-за которого осматриваюсь. Все трое орков лежат на земле без движения, но судя по аурам, все они живы. Подбегаю к первому орку, хватаю выпавший из его руки меч и, размахнувшись, бью им, пытаясь отрубить ему голову. Меч отскакивает от щита амулета, выворачивая руки, удар отдаётся в них болью. Вдобавок левую руку жжёт как будто её то в огонь, то в ледяную воду суют.

У орка вздрагивает рука, и я понимаю, что он сейчас очнётся и мне придет конец. Медленно приставляю остриё меча к горлу, и зажмурив глаза, наваливаюсь на него. Меч проваливается вниз, утыкается в землю, и я валюсь на землю, сверху прямо мне на лицо льётся кровавый дождь. Откатываюсь в сторону. Меня вырывает. Отползаю в сторону, в голове проскакивают мысли, — вот гадость, противно то как, и как я теперь других оков убивать буду, как-то нужно добить оставшихся орков.

Встаю и, шатаясь как пьяный, иду ко второму, меня мутит от запаха крови, но что-то звериное проснувшееся перед боем требует добить врага. Меч к горлу, навалиться, откатиться в сторону, не успеваю, и меня вновь накрывает кровавым дождём. Снова выворачивает наизнанку от солёного привкуса на губах.

Пытаюсь встать, но ноги не держат, и я встаю на колени; к третьему иду на коленях, он лежит на спине. Приставляю меч к горлу и, надавив, тяну на себя. Откатываюсь в сторону, к голу подкатывает ком, но блевать уже нечем. Свернувшись калачиком, пытаюсь спрятаться от всей этой гадости, как же это оказывается погано — убивать людей руками; и даже то, что они орки, не служит убедительным оправданием.

Откуда-то из глубины леса доносится волчий вой, и он приводит меня в чувство. Встаю, и слегка пошатываясь, бреду искать котомку с арбалетом. Вспомнив про рога чупакабры, осматриваю их, и облегчённо выдыхаю — целы. Котомку найти было легко, магические предметы хоть и небыли активны, но они всё равно были довольно заметны при взгляде магическим взором. Вот стреломёт пришлось поискать, и хоть как оказалось, оркский меч его всё-таки зацепил, он был исправен. Зарядив стреломёт коробкой с "грозовыми стрелами", присел у дерева, прислонившись к нему плечом, и задумался над тем, что мне делать дальше.

Мысли текли друг за другом и моё и так отвратительное настроение стремительно падало вниз, пока не достигло состояния "очень поганое". Как не крути, а без княжны мне никак не отвертеться от встречи с палачом. Тут ведь никакие мои оправдания не помогут, не привёз — значит виновен. И сделать вид, что я ничего не знаю, и ведать не ведаю, не получится; рыцарь наверняка выжил и всё расскажет отцу княжны, а уж там и до меня дело дойдёт, у палача. Вот и выходило, что либо мне пора срочно подаваться в бега, либо как-то вызволять княжну. О том чтобы её отбить, даже речи быть не может, это будет даже не смешно.

Задумчиво окинув орков взглядом, заметил искорки амулетов, на фоне распадавшихся и тускнеющих на глазах аур трупов. Сорвав с орков амулеты, и окинув их ещё раз внимательным взором; проверяя, нет ли на них, ещё чего-нибудь настолько нужного или ценного что это необходимо непременно забрать с собой; разворачиваюсь и иду к месту нашей стоянки.

Наших коней, конечно же забрали, но были кони убитых мною орков, вот только ни одного из них я поймать не смог. Даже подойти к ним не получалось. Сделав с десяток бесплодных попыток, отступился и пошел пешком. До постоялого двора было не больше двух вёрст(*), и до него вполне можно было дойти и пешком, вот только боюсь что к тому времени барон златовласую княжну успеет не один раз приласкать, и даже если случится чудо и мне удастся её вызволить, это не будет иметь большого значения. Хотя как у них там (у высокородных) принято, неизвестно, и всё может быть наоборот, но мне по любому лучше поторопиться.

Перейдя сперва на легкий бег, и постепенно разгоняясь, я отбросил лишние мысли и, вспоминая наставления мастера Фархада, стал пытаться войти в транс во время движения, концентрируя всё своё внимание на движениях тела. Ранее все попытки заканчивались спотыканиями и падениями, я даже на специально сделанной беговой дорожке умудрялся падать. Только я всё равно не расстраивался, ведь, по словам мастера, выходило, что в первый год обучения лишь редкие единицы, умудрялись освоить какую либо из первоначальных усилительных техник чабоя. Не знаю, что было причиной, моё желание, крайняя отстранённость, или монотонная дорога, вот только через некоторое время я заметил, что бегу значительно быстрее. Не желая терять получившееся состояние, усилием воли удержал себя от проявления какого либо любопытства.

Глава шестая "Бесшабашная".

До постоялого двора я добрался уже в сумерках, и мне пришлось уговаривать сторожа, чтобы он впустил меня. Уговорить его было несложно, достаточно было доказать что я не нежить, и он меня впустил. Ещё бы, ведь неоспоримым доказательством служил серебряный империал, перекочевавший из моего кошеля ему в руку.

Насторожено поглядывая по сторонам, прохожу в зал и сажусь за свободный столик. Я жутко опасался, что меня узнает кто-то из тех орков, что преследовали меня по реке, но их в зале не было, или мы друг друга не узнали. Нужно было что-то делать, вот только в трактире у меня не было никаких шансов, в коридоре наверняка охрана, а снаружи незаметно не подобраться, да и неизвестно в какую точно комнату мне нужно.

Тут сверху по лестнице бегом сбежал паренёк что связывал княжну и, ворвавшись на кухню, разорался, требуя быстрее варить ужин для его господина и страшая всех кухонных непременной поркой если те будут медлить. Далее парень сбегал в купальню, дверь в которую по обычаю была под лестницей, и убежал наверх. Чуть позже две служанки и орк вывели из купальни княжну, та бросала во все стороны яростные взгляды, но почему-то молчала. Увидев меня, она сперва посмотрела на меня крайне удивлённым взглядом, потом в нем прорезалась некая подозрительность, а в конце, когда её уже вели по лестнице, в её глазах полыхнули надежда и мольба. Мне отчего-то стало стыдно, и я отвернулся, а ведь она мне не безразлична — пришло понимание.

Выйдя на двор, заметался между сараями пытаясь придумать, как выкурить барона со свитой из трактира, и что делать потом. Взгляд зацепился за дымовую трубу на крыше, метнулся на ворота ведущие в деревню, и для меня всё сложилось. Осталось придумать, как это всё провернуть.

Подобравшись к кухонному окну, заглянул внутрь, мальчишка слуга набивал печь сухими поленьями, кухонные девки носились туда-сюда таская разные миски да плошки. Сплетя "жаркий полог", накачиваю его маной, и просовываю его в печь, когда служка открывает дверцу чтобы пошевелить дрова кочергой.

Увидев мои заглядывания, одна из служанок сжалившись, даёт мне миску с несколькими ложками простой полбяной каши на дне. Проглотив кашу беря её прямо руками, переворачиваю миску и кладу её на край ступеньки под дверью из кухни на двор, не забыв подсунуть под неё серебряный. После чего активирую "жаркий полог".

Сперва ничего не происходит, потом из печи начинает валить дым, а когда заклинание растратив ману развеивается, из печи с гудяшим звуком вырывается почти маховый(1.6м) язык пламени, раскидывающий угли да головешки по всей кухне. В кухне начинается суматоха, и я бегу в зал трактира, где проношусь меж столов с криками "пожар, трактир горит, мы сейчас все здесь горим", после чего выметаюсь на двор. Добежав до ворот в деревню, проскакиваю через дверь в них, и замираю за ними, прислушиваясь к тому, что происходит в трактире.

На постоялом дворе очень быстро поднялась суматоха, все постояльцы высыпались на двор, и одним из первых, конечно же, был барон с княжной и свитой. Погрозив, что он сам спалит эту трактир вместе с её косорукими холуями, барон велел найти ему дом в деревне.

Через дверь мимо меня промчался уже знакомый парень, и я увязался за ним. Нетрудно было догадаться, что он направится в самый большой и богато выглядящий дом, принадлежавший вероятней всего местному старосте. Ворвавшись в дом, парень с порога обрадовал хозяев тем, что в их доме решил поселиться барон сэр Говор, и что они должны быть этому безмерно рады.

Пока парень разорялся в доме, я прошмыгнул в весьма обширные сараи и задумался, куда мне спрятаться, на случай если дом и двор будет проверять маг. Конюшня не подходила по тому, что туда наверняка сразу же заведут коней; карда тоже не очень подходила, могли и заглянуть в поисках, молока там, или ещё чего; среди овец не очень-то спрячешься, оставался свинарник. Туда я и направился. А вот со свинарником мне повезло, там были две здоровые свиньи, и большая куча сенных объедков, в качестве подстилки.

Свиньи мне обрадовались, но так как корма я им не принес, в момент измазали в навозе по колено. Срезав с подола рубахи несколько полос, и свив их в шнурки, свалил сначала одну свинью и связал ей ноги, а потом тоже самое сделал со второй. Чтоб свиньи не так сильно визжали, завязал им рты. Подтащив свиней к сгруженной в угол подстилке, забрался под неё и улёгся за свиньями так чтобы спрятаться за свиньями от обнаружения со стороны двора и двери в свинарник. Хотя вымазался я за время подготовки так, что меня самого могли принять за третью свинью.

Барон с магом не заставили себя ждать, явились едва я успел спрятаться. Маг зашел на двор и огляделся, после чего подозвал орков и разослал их по сараям да закуткам. Когда в свинарник заглянул орк, я затаил дыхание до боли в суставах сжимая стреломёт. Обошлось, орк с порога глянул на лежавших свиней и захлопнул дверь.

Маг махнул рукой, и барон со свитой вошёл на двор, после чего каждый занялся своими делами. Сам барон судя по всему зашёл в дом, кто-то стал заводить лошадей, кто-то куда-то побежал, несколько явно воинов разошлись по двору, да с другой стороны дома сколько-то воинов, похоже встало. Чуть выждав, я встал и, выбравшись из свинарника в сенишки, забрался под крышу свинарника; далее проник в сеновал, шедший насквозь под крышами всех сараев до самого дома. По сеновалу пробрался с большим трудом, сильно мешали котомка с арбалетом и стреломет, которые пришлось толкать перед собой, так как места между сеном и коньком крыши едва хватало мне самому. Да ещё в сенишках конюшни не было половины потолка, и было полно народа; еле проскочил.

Добравшись до лубяной перегородки между сенником и сенями замер прислушиваясь. В сенях сидело двое орков, и играли в кости. Проковыряв дырочку в лубке, убедиться в том, что в сенях больше никого нет. С противоположенной от крыльца стороне сеней была сделана отгородка, вроде как кладовка. У кладовки был потолок из лубков положенных в несколько слоёв. Что было просто подарком судьбы для меня, иначе мне было бы очень трудно пробраться на подлавку.

Перебравшись в дальний конец, стараясь не шуметь, прорезал в лубках дыру и пополз по потолку кладовки на подлавку. Сердце бешено колотилось, и при каждом азартном вскрике орков, или при появлении в сенях слуги барона или кого ещё, я цепенел от страха, но продолжал лезть дальше.

Добравшись до подлавки, прополз до передней, и лишь тут меня чуть отпустило. Разгребая засыпку, а после, выковыривая дырку, я обливался потом от напряжения так, как будто мешки на мельнице таскал. Наконец мне удалось заглянуть в комнату подомной.

На подобии кровати сделанной из двух спальных лавок лежала княжна в одной рубашке, руки и ноги у неё были привязаны к торчавшим по углам столбикам. На шее у неё был застёгнут широкий кожаный явно магический ошейник, с идущими посередине квадратными пластинами, в середине которых были закреплены кристаллы. Взгляд у княжны был обречённый и решительный одновременно, а губы плотно сомкнуты.

Барон сидел за столом и ужинал, а точнее жрал, не утруждаясь какой либо культурностью. Иногда отрываясь от жареного ребра чтобы глотнуть вина. Самым разумным было бы его усыпить, вот только усыпляющих заклятий я не знал, да и не помогли бы они. На бароне был защитный амулет, и наверняка не поделка школяров. Пришлось думать.

— Оз, мне надо быстро сделать из вина сонное зелье, но я могу делать только самые простые магические действия, и не знаю ни одного подходящего плетения. Есть ли какой-нибудь способ это сделать? — отправил я Озу вопрос.

"Данное действие можно осуществить с помощью простейшего алхимического конструкта прямого действия с неограниченным характером действия. Следует уточнить, что в таком сложном по составу веществе как вино, при воздействии на него такого примитивного конструкта, высока вероятность образования побочных веществ с непрогнозируемыми свойствами".

Да пусть хоть сдохнет — мысленно сплюнул я — лишь бы тихо.

— Оз, покажи мне схему и последовательность построение такого простейшего алхимического конструкта, — толкнул я запрос Озу.

Построить конструкт, как положено, получилось только с третьего раза; благо что барон, по-видимому, не столько хотел есть сколько растягивал удовольствие от предвкушения. Заодно развлекаясь стращаниями княжны, рассказывая ей о размерах её везения в том, что он обратил на неё своё внимание, и готов осчастливить её своей милостью. Когда он налил очередной кубок вина, я запустил в него конструкт. На поверхности вина стали время от времени появляться пузырьки, и я, было, испугался, что барон их заметит; но тот был слишком занят, чтоб обращать внимание на такие мелочи. Вот только барон мне назло пить вино (сдобренное моим конструктом) не стал, а решил продемонстрировать княжне красоту своей тушки; и у меня закралась мыслишка, что он малость юродивый.

Пока барон с помощью вызванного слуги разоблачался, я потихоньку сгребал засыпку на потолке в сторону, освобождая широкую доску. Когда внизу стихла возня и грозные покрикивания, я вернулся к дырке. Барон, щеголяя голым задом, выгнал слугу, сопроводив его уход обещанием, познакомить с колом любого кто ему помешает. Прошлёпал босыми ногами к столу, где взял кубок с вином. Вернувшись к княжне, и забравшись на самодельную кровать, барон с пафосом произнёс "За твоё женское счастье, которое ты сейчас познаешь", и одним махом опрокинул кубок в свою бездонную глотку. Удивлённо уставившись на дно кубка, он как-то странно, не то зевнул, не то икнул, и повалился на княжну; которая заверещала так как могут это делать только девки и голодные младенцы.

Это был удачный момент, и я им воспользовался. Вставив кинжал в щель между досками, вывернул освобождённую от засыпки доску; благо та была просто уложена на паз, и для надёжности просто заклинена на концах обычными колышками. Железные гвозди — штука дорогая, даже для старосты деревни. Вниз посыпались остатки засыпки, в воздухе закружились сухие листья и клубы пыли, но непрекращающийся девичий визг очень хорошо заглушал все мои действия.

Не теряя времени, спрыгнул вниз и тут же зажал рот княжны, чтобы та каким-нибудь удивлённым возгласом, не выдала моего присутствия. Та злобно на меня за зыркала, но когда я в третий раз поднёс к губам палец, коротко кивнула, показывая, что она всё поняла. Убрав руку, вытащил кинжал и обрезал верёвки, которыми княжна была привязана. После чего свалил бесчувственную тушку барона с извивавшейся — словно придавленная змея — княжны. Та тут же соскочила с лавок мне за спину, но почувствовав что бесчестие ей больше вроде как не угрожает, подскочила к барону и со всего маху приласкала своей ножкой его достоинство. Вот дура — подумал я, оттаскивая вырывающуюся княжну от барона, одновременно зажимая ей рот, чтобы та не переполошила охрану своими возмущёнными криками. Княжна быстро успокоилась и, повернув голову в мою сторону, коротко кивнула; но не успел я её отпустить, как она развернулась и мою щёку обожгла звонкая пощёчина. После чего она гордо задрала свой носик, и вроде как отвернулась от меня, не сводя впрочем, с меня косого взгляда.

Поглядев на дыру в потолке, оглядевшись по сторонам, схватил кожаные штаны барона и, сдвинув одну из лавок, забрался на неё. Мой взгляд скользнул по барону и зацепился за его амулет. Не сдержавшись, спрыгнул, снял амулет, деактивировал его, и одел на себя. Вновь заскочив на лавку, закинул в дыру штаны, ухватился за край доски и подтянулся к дыре. Забравшись на подлавку, ухватил штаны за концы штанин и спустил их в дыру.

Княжна хотела было просто за них уцепиться, но я помотал головой, и показал ей на свою подмышку. Та совсем уж полной дурой не была, и быстро сообразила как ей следует браться за штаны, и я затащил её на подлавку.

Поманив княжну за собой, пополз в сторону сеней, сзади раздалось сдавленное шипение. Обернувшись, увидел, как княжна гладит голую коленку. Вернувшись, поднял княжну на ноги и, примеряв с боку бароновы штаны, отрезал лишнее. Отдав княжне штаны, жестами велел одеть. Из отрезанных кусков по-быстрому соорудил портянки, и когда княжна надела штаны и завязала завязки; жестами велел ей сесть, и под её недовольными взглядами, обмотал их вокруг её ног и перевязал полосами ткани нарезанных с рукавов. Тут княжна вспомнила про ошейник и, сняв его, забросила в угол. Снова пополз к сеням, иногда оглядываясь на княжну; мелькнуло было желание подобрать ошейник, но я его быстро придавил, и так риска выше некуда.

Переползание по потолку кладовки в сарай, было, пожалуй, самым тяжёлым для меня моментом; я жутко боялся, что княжна шумнет и всполошит сидящих внизу орков; число которых удвоилось, да ещё к ним подсели слуга барона и, кажется оруженосец. И хоть с одной стороны игра стала азартней, и гораздо шумней; с другой, и случайных взглядов по сторонам стало больше, и кто-нибудь вскочив в порыве азарта и бросив взгляд в сторону кладовки, мог заметить торчащий вверх зад княжны; старательно её оттопыриваемый, видимо случившихся приключений его хозяйке ещё мало. Вот только сделать с этим я ничего не мог, и мне оставалось только скрипеть зубами и вздрагивать от каждого скрипа табуреток внизу.

Наконец забравшись на сенницу, и дождавшись, когда туда заберётся княжна, я облегчённо вздохнул. Оставалось только как-то вырваться из дома и деревни, мелочь по сравнению с уже совершённым.

Пересиливая желание лечь и немного отдохнуть, пополз к конюшне, снова толкая перед собой котомку со стреломётом. Княжна ползла за мной, беспрестанно шипя по непонятной мне причине.

Добравшись до сенишек конюшни, свесил голову в дыру в потолке. В сенишках никого не было, а двери во двор были закрыты. Прислушавшись, никаких подозрительных звуков доносившихся из конюшни не услышал, только перестук копыт и знакомое хрумканье поедаемого сена. Хотел было спрыгнуть и спустить княжну, но вспомнил её нелюбовь к прикосновениям, и поступил иначе. Сперва, держа за руки, спустил княжну, а уж потом спрыгнул сам, вместе с котомкой и стреломётом.

Подойдя к приоткрытой двери в конюшню, заглянул внутрь. Кони стояли не то чтобы впритык, но довольно плотно. Все шесть имевшихся коней были хорошими, и ни один из них не походил на крестьянскую лошадку. Высмотрев двух вороных коней, стараясь не шуметь, оседлал их. Чуть при этом, не лишившись пальцев на левой руке, и так продолжавшей болеть.

Выведя коней в сенишки, подержал того что был поспокойней пока княжна на него не села. Потом забрался сам на своего, который попытался снова меня укусить; а уж когда я на него сел, и вовсе чуть не взбеленившегося. Только я быстро его успокоил, по предчувствию направив на него ментальный посыл "покорись, иначе убью", вложив в него всю возможную ярость и злобу, вместе с решительностью. Как ни странно, конь будто понял мой посыл и быстро успокоился.

— Ваше превосходительство княжнаРадомира, прошу вас сотворить известное вам заклинание "Шар огня", и когда мы выедем на двор, направить его на перекладину запирающую дверь на улицу, — обратился я к княжне, и вопросительно на неё посмотрел.

— Хорошо, — кивнула она, и принялась плести заклятье.

Когда всё было готово, я, просунутым в щель кинжалом, повернул запирающий дверь вертужок. Взял в левую руку дополнительно удлинённый повод коня княжны, ещё раз пригрозил своему коню, и ударом ноги открыв дверь, послал коня вперёд. На середине двора мимо меня пронёсся "огнешар" и прожёг запираюшую дверь перекладину. Подскакав к ней, разворачиваюсь и левой рукой направляю выставляемые из перстня щиты, а правой открываю ворота. Опомнившиеся орки и люди стреляют в нас из арбалетов, но к счастью обычными болтами, и щиты их останавливают. Вырвавшись через открытые ворота на улицу, ставлю в ворота щит, и накачиваю его парой оки. После чего устремляюсь вдоль улицы, в сторону ворот.

Подъезжая к воротам, замечаю стоявшего у них война из свиты барона.

— Ваша превосходительство, быстрее плетите "огнешар" — шепчу я княжне. Та фыркает, но заклинание плетёт. Сам плету "магическую стрелу".

— Стой, кто такие? — останавливает нас воин.

— Давайте, — кричу я в ответ, видя, что княжна закончила заклятье.

— Чего? — удивлённо спрашивает воин.

Вскинув — скрытый за мной и невидимый для него — стреломёт, стреляю в него. Одновременно посылая в него и "магическую стрелу". В это же мгновение активирует свой "огнешар" и княжна. Чего сумел отбить щит амулета, а что попало в тело война, непонятно, но он падает на землю. С вышки у ворот в меня какой-то парень стреляет из лука, амулет с лёгкостью отражает стрелу в сторону, мигнув голубоватым отсветом щита.

— Эй, ты, быстро слез и открыл ворота, или я сейчас и тебя пристрелю, — грожу я парню, взводя стреломёт. — Ваше превосходительство, запорный брус, скорее, — обращаюсь уже к княжне. Та даже уже не фыркает, на моё не совсем подобающие обращение. Сплетя "магическую стрелу", пускаю её в середину запорного бруса, аккурат между проушинами; одновременно и, показывая княжне куда пускать "огнешар", и ослабляя брус.

В конце улицы появляются двое орков. Плету "магическую стрелу", и пускаю в одного из орков, в другого стреляю из самострела, заставляя их, метнутся в стороны, прячась за венцами домов. Ставлю последний щит из перстня, и накачиваю его маной. За спиной раздаётся шипение и треск горящего дерева, выскочившие из укрытий орки, стреляют с арбалетов. Один болт, полыхнув раскалённым металлом, пробивает поставленный мной щит, и отскакивает в сторону от полыхнувшего серо-голубым отсветом щита моего амулета. Второй болт попадает в зад коню княжны, и тот встает на дыбы, сбрасывая княжну с себя. Еле успеваю поймать её за шиворот и затащить к себе, положив поперёк седла спереди.

— Открывай, — рёвом рычу на замершего у воротного столба парня.

Но это уже ненужно; ополоумевший от жуткой боли конь княжны рвёт вперёд огромными прыжками и, налетев всей своей тушей на ворота, доламывает запорный брус; распахивая их, падая между створок. Сзади слышится топот подбегающих орков, конь вскакивает и отпрыгивает в сторону; и я, со всей силы ударив пятками в бока своего коня, посылаю его вперёд.

Погоняя коня, направляю его с начала по дороге, а потом уводя с неё в поле. Княжна что-то кричит, но из-за скачки разобрать, что либо, невозможно. Вокруг темно, и я боюсь, что конь в такой тьме может на что-то напороться, и оттого со всей старательностью всматриваюсь вперёд. Назад оборачиваюсь только у опушки леса, и недоумённо замираю. В деревне идёт настоящий бои, видны вспышки знакомых мне "грозовых стрелок", вдоль улицы пролетает хорошо заметный в ночи жёлтый шарик "огнешара". Но думать — что там случилось — некогда, надо убираться от сюда как можно дальше, пока есть такая хорошая возможность, и наши враги заняты боем.

Глава седьмая "Лесная".

Заехав в лес, останавливаюсь и спускаю княжну на землю.

— Ваше превосходительство княжна Радомира, со всем уважением обращаюсь к вам с величайшей просьбой, не ради унижения вашего достоинства, а ради вашего спасения, прошу вас сесть ко мне на коня. За спину, или спереди, как вам будет угодно. — Обратился я к княжне, уже набравшей в грудь воздух, и смотрящую на меня с преогромным возмущением в глазах.

— Ты можешь вести коня в поводу, — предложила она, так и не разразившись гневной речью, и выдохнувшая набранный воздух сквозь сжатые зубы.

— Это будет слишком медленно, нас быстро нагонят, — возразил я, и добавил. — А без меня вы не сможете доехать до Карны тайно, вы очень красивы и привлекательны а, следовательно, заметны для этого.

— Сзади, — раздражённо буркнула княжна.

Сняв котомку и привязав её к передней луке седла, перекинул ремень стреломёта так, чтобы сам стреломёт был спереди, заодно взведя его. После чего развернул коня правой стороной к княжне и подал ей руку.

— Давайте с правой стороны, так будет легче, — пояснил я княжне свой манёвр. — Вставьте правую ножку в стремя и подпрыгните, а я вам помогу, потянув вверх.

Княжна всё сделала правильно, и запрыгнула мне за спину с первого же раза, и я сразу направил коня вглубь леса.

Остановились мы лишь глубоко за полночь, когда я уверился, что за нами нет погони, или она сильно отстаёт. Вот только даже если её нет, это не значило, что нас не смогут найти, ведь один раз уже нашли. Наверняка при этом не обошлось без астральной магии, а значит надо как-то прикрыться с этой стороны. Вот только сам я ничего толкового вспомнить не смог, кроме того что такое возможно. К тому же астрал штука сложная, и одним махом всю её не перекроишь. Следовало определить от чего нам надо в первую очередь защищаться, и как мы это можем сделать. В общем, без Оза обойтись не получилось; а я дурень ещё хотел выкинуть тогда кольцо, вот чтобы сейчас без него делал.

Остановившись в трёх сотнях шагов от стаи каких-то крупных животных, спустил предупреждённую ранее княжну наземь, спрыгнул сам и привязал коня к суку дерева. Отдав княжне взведённый стреломёт, и амулет барона, усадил её под большое дерево. Подумав, отдал ей перстень со "сторожевой паутиной"; не забыв предупредить, что даю на время моего отсутствия, чтобы княжна знала, в какую сторону ей надо идти, если я ей вдруг понадоблюсь. Хотя на сердце всё равно было неспокойно; уверен, что при желании все эти мои наговоры нисколько ей не помешают прибрать мой перстенёк к рукам. После чего отправился ловить жертву для ритуала.

Стаей оказалась небольшая семья кабанов, две взрослые свиньи и одиннадцать крупных поросят. Изрезав остатки рубахи на полосы ткани, и наделав из них скруток, принялся за ловлю. Выбрав двух лежавших рядом поросят, плету небольшой щит земли и накидываю его на одного поросёнка, так чтобы между краем щита и землёй была щель в палец шириной, и активирую его; следом проделываю то же самое с другим. Сплетя обычный светляк, начинаю гонять его над поляной облюбованной кабанами. Прицелившись в одного из удобно лежавших поросят, стреляю в него из арбалета. Попадаю удачно, только царапаю ногу. Проснувшиеся свиньи не понимая, кто на них напал, сильно пугаются, и дружной толпой не разбирая дороги уносятся в противоположенную от меня сторону.

Подойдя к бьющимся под щитами поросятам, завожу под края щитов петли, и связываю их. Чтобы за время моего отсутствия их никто не погрыз, накидываю на них общий щит, после чего возвращаюсь к княжне.

Взяв коня, и посадив на него княжну, у которой тут же забираю перстень, под предлогом необходимости охранять её в то время когда она будет почивать. Стреломёт она отдаёт сама, тяжеловат он для княжеских ручек. Что касается амулета барона, решил его оставить на княжне, так безопасней будет. Хоть и есть опасения что я могу обратно его не получить, но если из-за его отсутствия с княжной что-то случится, то убытки могут быть гораздо более существенными.

Отвезя княжну к поляне, наломал веток и, сделав из них лежанку, уложил княжну спать. Извинившись при этом, что кроме как мою запасную рубаху, подстелить мне ей нечего, а из еды вообще ничего нет. Княжна, пробормотав что-то вроде "Я и так сыта по горло", быстро уснула, даже несмотря на повизгивание связанных поросят.

Выбрав ровное место, начертил кинжалом "малую печать призыва". На земле вырезать правильную печать было гораздо трудней, но я справился. Следующим делом выстругал и вбил в нужных местах дважды по три колышка, и приготовил ещё два. Подтащив поросят, привязал их связанные ноги к колышкам, и закрепил их головы; вбив со стороны темени оставшиеся колышки, и связав их с теми, что были ранее вбиты со стороны горла.

Свечки у меня с собой не было, но я придумал, как её сделать. Вырезал у одного из поросят, кусочек жира, обжёг на "вечном огниве" тонкую палочку, выстроганную из щепочки, и проткнул им сало. Приготовив конструкт-ловушку, приступил к ритуалу призыва. Перерезав горла поросятам, и стал ждать, когда кровь растечётся по канавкам печати, помогая ей течь остриём кинжала. Дождавшись, наложил нужное плетение, зажег свечу, и стал накачивать печать манной.

Как и прошлый раз запросил у Оза универсальный посыл, только теперь для духа "Серый переплут". Получив его, направил в центр печати, и стал ждать. Дух явился быстро, и выглядел как сваляный пучок серого пуха, и пришла пора его проверять. Схватив его конструктом-ловушкой, что оказалось легким делом из-за его медлительности, стал ждать что будет.

Пойманный дух, как я и ожидал, не стал немедленно вырываться, а распушился на весь доступный ему объём, и явно принялся что-то делать. В печати появился ещё один подобный дух, но так как я прекратил накачивать печать маной, надолго не задержался. Через некоторое время я почувствовал, что мана в конструкте стала, как-то быстрее тратится; а попытавшись им управлять, почувствовал некоторое сопротивление и вроде как вялость конструкта. Всё это говорило что я поймал именно того духа которого хотел. Был шанс, что какой-то очень хитрый дух маскируется под "серого переплута", но проверить его более надёжным способом я не мог, просто неумел пока, и приходилось рисковать. Хотя, риск был и не таким уж и большим, и многие, а точнее все начинающие и неопытные, да и просто слабые чародеи, так рисковали.

Проведя канал внутрь констркта, направил по нему очень слабенький поток маны и, сконцентрировавшись, стал посылать по нему ментальный посыл "Путать следы — получать еда". Отправив с три десятка посылов и наконец, получив очень похожий посыл в ответ, раскрыл конструкт и развеял его. Через пару мгновений вокруг что-то неуловимо изменилось. Это было похоже на то, как если провозится весь день, вывозя навоз со двора, а потом, помывшись, ходить и чувствовать, что чего-то не хватает, чего-то уже ставшего привычным.

Понадеявшись, что это то, что я хотел получить, разрушил печать, и развел на её месте костёр. Нарезал из туш мяса, настрогал острых прутьев, и стал его жарить. Дух вился вокруг, таская за собой канал, по которому я "кормил" его маной.

Тут я заметил, что княжна дрожит. Подумав, что ей холодно, подошёл и сунул руку под накинутый на неё "жаркий полог", тепло. И тут до меня дошло, что она плачет. Мысли заметались как ошалелые мухи, что мне делать, и как будет правильно поступить, я не представлял. С одной стороны мне вроде как нельзя к ней прикасаться, с другой было жаль девушку, и хотелось её успокоить. Плюнув на свои страхи, осторожно сел рядом и стал гладить её по волосам. Приговаривая "Всё хорошо, всё прошло, всё кончилось. Не бойся, теперь всё будет хорошо, спи моя хорошая, спи. Я тебя никому в обиду не дам, спи хорошая, спи". Стараясь говорить это таким же голосом, каким мама успокаивала меня в детстве.

Потихоньку поглаживая голову княжны, я и не заметил, как начал засыпать. Перстень со "сторожевой паутиной", — который я активировал, чтобы пока я буду подманивать и ловить духа, никто незаметно близко не подобрался, — кольнул, сообщая, что на расстоянии двух сотен шагов подошёл кто-то крупнее средней собаки. Помотав головой сгоняя дрему, посмотрел на иллюзию перстня. С подветренной стороны медленно подходило с десяток животных размером как раз со среднюю собаку. Вот так уснешь — не побеспокоившись о безопасности, и проснёшься — у кого-нибудь расторопного в желудке, — подумал я и, сплетя "щит земли" окружил им нашу стоянку. Расход маны конечно большой, но что поделать, отдавать кабаньи тушки я не желал.

Через некоторое время к нам пожаловала стая волков голов в двадцать размером, половина стаи была из мелкого молодняка и "сторожевая сеть" её пропустила. Княжна уложила голову мне на колени, и будить её мне не хотелось; вот только волков следовало прогнать, а то они мне своими тыканьями быстро всю ману в щите израсходуют.

Рука хоть и стала намного меньше болеть, но после создания конструкта для ловли духа, я себя чувствовал как-то не очень, так что использовать для разгона волков конструкт, было бы неразумным и пришлось выкручиваться одними заклами. Подобрав валяющуюся рядом палку, прикинул её вес, и принялся плести "щит земли". Выставив его рядом с тем местом, где было больше всего волков, сплел и накинул поверх него "жаркий полог". Примерившись, закинул палку в середину поставленных заклятий, а когда волки привлечённые шумом собрались посмотреть что там, активировал щит. Активировав "жаркий полог", сжал его до размера щита. Волкам, устроенная мною им банька не понравилась, и они попытались разбежаться, но не тут-то было, щит их не пускал. Щит конечно продержался лишь несколько мгновений, но их было достаточно чтобы волки как следует испугались, и когда он распался, они с повизгиванием рванули в лес, остальные волки последовали за ними.

Конечно, через некоторое время они вернулись, но после третьего раза мне это надоело, и я сплёл новый щит, с торчащими наружу острыми выступами, потыкавшись в которые, волки отстали. Проверив, как ведёт себя дух, прислонился к стволу стоявшего рядом дерева, и уснул

Проснувшись с рассветом, вытащил ногу из-под головы княжны, отчего та проснулась.

— С добрым утром, ваше превосходительство княжна Радомира, сейчас я мясо подогрею, и вы сможете позавтракать, — уведомил я девушку, вставая и потягиваясь.

— Хорошо, — сонно отозвалась она.

Сделав пару шагов к костру, я встал как вкопанный, непроизвольно раскрыв рот в полном недоумении. Жареного мяса не было. Мало того, обе туши поросят были изрядно поглоданы, а рядом с тушами мирно дрыхнул наш конь, чья морда и передние копыта были измазаны кровью. Захлопнув рот, нервно вскинул стреломёт, отступив на шаг назад.

К'ярд — дошло до меня кто это. И что теперь делать? — задумался я, и глянул на ремень, которым была привязана скотина. Ремень был просто перекушен. Но чуть поразмыслив, решил не напрягаться по этому поводу, ведь ночью он слушался меня не намного хуже обычного коня, вероятно, все те рассказы, что ходят про них, просто раздутые байки.

Запалив костёр, перевернул одну из тушь и нарезал с нетронутой стороны мяса. Нанизав его на прутья, воткнул их рядом с костром и накинул сверху "жаркий полог". Когда от костра пошёл манящий аромат жареного мяса, одна прожорливая скотина зашевелилась. Принюхавшись, к'ярд встал, и тут же потянулся к жарившемуся мясу. Беру горящую палку, и ставлю её поперек, преграждая к'ярду путь к костру. Посмотрев на меня и понюхав огонь на палке, скотина обходит одну из тушь и тянется к мясу с другой стороны, снова закрываю путь горящей палкой, к'ярд угрожающе скалится. Собираю всю свою властность, и отправляю к'ярду посыл "Сунешься ещё раз, самого поджарю, вон сырое ешь. Будешь хорошо себя вести, угощу жареным". Как не странно, но мне снова кажется, что он меня отлично понял.

Решив пока есть время, разузнать немного полезных знаний про скотинку, обращаюсь к Озу. — Оз, кто такие к'ярды? Имеют ли они ментальные способности, и как ими управлять.

"К'ярд — искусственно выведенное верховое ездовое животное. Относится к разряду неестественных биологических магических существ подряду псевдонежити. Прототипом послужила лошадь, характеристики которой были существенно повышены путём придания ей способностей самодостаточной нежити в смеси со способностями истинных вампиров. Обладает врождёнными магическими способностями низших значений среднего уровня.

Ментальные способности имеются, в основном в зачаточном виде, исключением является телепатия изначально развитая до высших значений низкого уровня.

Методы управления соответствуют классическим для лошадей и иных верховых животных; но следует отметить, что при воспитании и использовании, следует проявлять и демонстрировать максимум властных качеств и чувства превосходства. Разумному, со слабым не волевым характером, к'ярд подчинятся не будет, либо попытается выйти из подчинения при первой же возможности".

— Значит, по-хорошему, без палки, ты не понимаешь. Ну ладно, посмотрим, — пообещал я к'ярду обгладывавшего перевёрнутую мной тушу поросёнка и, собрав приготовленное мясо, пошёл кормить княжну.

День прошёл спокойно, на тракт мы не выезжали, в попавшейся на пути деревушке я прикупил кое какие припасы. Встав на ночёвку у небольшого ручья, как обычно сделал лежанки, развёл костёр и приготовил ужин. После чего поставил вокруг стоянки кольцевой щит, набросил слабенький "жаркий полог", выставил "сторожевую паутину", и лёг спать.

Ночью пошёл дождь, и мне пришлось поставить ещё и щит сверху. Поддерживать такое количество заклинаний стало сложно, каналы у заклинаний были разные, и распределить их так чтобы без постоянного контроля они не начинали "плыть" никак не удавалось. Почесав тыковку, и немного помучавшись, поставил щит в виде купола с дырой вверху. Стало легче, и я завалился спать дальше.

Следующий день прошёл так же, только за припасами я заходил в другую деревеньку. От тракта мы отвернули далеко, так как я подозревал, что на большом мосту через крупную реку по которому проходит тракт, нас наверняка будут ждать люди барона. Объехать реку просёлками, и перейти её выше по течению по небольшим мостикам через речушки, на которые она там дробиться, будет хоть и в два раза дальше, зато безопасней. По моим прикидкам выходило, что за пять дней мы доберёмся до дороги, которая выведет нас на тракт; а через декаду мы доберёмся до самого тракта. А вот над тем как ехать дальше, я задумался сидя у костерка. До постоялого двора, что стоит в трёх пеших переходах от Карны, нам за один день не добраться, если конечно не купить лошадь для княжны и не ехать по дороге в открытую. Да и то вряд ли получится, за два дня, семь пеших переходов проскакать. То есть было три способа добраться: купив лошадей и скача по дороге в открытую за два-три дня, ехать по опушке леса как и прежде семь дней, за четыре дня добраться до постоялого двора и купив там двух лошадей для княжны мчатся в Карну во весь дух надеясь что нам не успеют устроить засаду. Посчитав, что тихой сапой оно надежней, подбросил сучков в костёр, и завалился спать.

Следующие четыре дня прошли без каких либо происшествий, только княжна меня доставала своими выдумками. Видите ли, оружие её начало интересовать, да боевая магия; то из стреломета желает стрельнуть, то заклинание "Магическая стрела" изучить, а то услышать рассказ о том, что я чувствовал, когда орков убивал. И ведь не откажешь, разве что удастся уговорить под благовидным предлогом самой отказаться.

В очередной раз за ночь проснувшись от укола перстня, и посмотрев на созданную им иллюзию, я нахмурился. Иллюзия показывала, что всего в шаге от меня находится существо размером не меньше меня самого, вот только я его не видел, и купол щита был цел. Осторожно осмотревшись одними глазами, сплёл щит земли в виде сплошного купола и, накинув его только на себя и княжну, напитал его десятком оки. После чего пошевелился, сев и вскинув стреломёт к плечу. В следующее мгновение вверху зашуршало, и что-то довольно крупное упало на первый щит, который долго не продержался, но зверь всё-таки успел съехать по куполу на пару шагов в сторону, хоть и старался удержаться на нём, скребя по нему здоровенными когтями. Хлопнувшись на землю, он бросился на нас, но был остановлен щитом, и я смог его рассмотреть.

Похожий на росомаху зверь, имел длинную чёрную шерсть, огромные с пол пяди(10см) длиной когти, и странную чешуйчатую шишку на хвосте.

Зверюга нисколько не огорчилась неудачей, и продолжила попытки добраться до нас, только пока безуспешные. Сплетя "магическую стрелу" стал ждать, когда щит истощиться. В том, что я эту зверюгу прибью я не сомневался, "грозовая стрелка" и орков на раз останавливает, я они пострашней будут.

Зря я эту тварь недооценил, пушеная в неё "магическая стрела", не нанесла ей никакого ущерба, да и стрелка от стреломёта лишь воткнулась в грудь и шкурку чуть попортила. Спасли меня хорошие амулеты, и уроки мастера Фархада. Выставив перед собой стреломёт, прикрываюсь им от когтей, и перекидываю уцепившуюся за него тварь через себя. Вскакиваю на ноги и выхватываю кинжал, странная росомаха уже прыгает на меня. Бросаюсь вперёд и в сторону, пытаясь ударить кинжалом в живот; зверь изворачивается в воздухе, и я промахиваюсь. В падении переворачиваюсь на спину, зверь разворачивается для прыжка, оглядываюсь, арбалет в двух перекатах. Зверь прыгает, делаю два переката влево и хватаю арбалет, рывок тетивы. Зверь разворачивается, выдёргиваю болт из земли и накладываю на ложе. Вскидываю арбалет к плечу и тут же стреляю прямо в грудь прыгнувшей твари. Болт почти полностью уходит в грудь, тварь издаёт примерзкий полу-визг полу-рёв и валится на меня. Раздаётся визг княжны, разбуженной нашей схваткой. Хватаю зверя в обнимку, левой рукой придавливаю к себе его зад упирая ладонь в крестец, правой давлю между лопаток, ладонью отворачивая пасть от своей шеи уперев большой палец под челюсть. Зверь пытается вырваться.

— Реж горло, быстрее, — кричу княжне.

— Чем?

— Кинжалом, справа, светляк.

В голове всё мутится, вижу, как вспыхивает светляк, дальше у меня мутится в глазах, и я теряю сознание.

Просыпаюсь утром, в голове какая-то муть, оглядываюсь. Справа от меня лежит дохлая зверюга, на которую косится стоящий рядом к'ярд. Слева сидит на своей лежанке княжна, держа в руках стреломёт.

— И долго ты валяться будешь? — с нескрываемым раздражением спрашивает она, увидев моё шевеление. — Я завтракать желаю.

— Прошу прошения, меня тут немного загрызли, но вы не беспокойтесь, желающих составить вам компанию в округе уйма, и я очень ценю то, что вы не спешите к ним на завтрак, а терпеливо дожидаетесь меня.(*)

— Тоже мне погрызли, две царапины на ноге и он уже в обмороке, хотя чего я ожидаю от крестьянина.

Ран правда было не две, а пять; но, в общем, княжна была права, что-то я быстро вырубился.

Встав, запалил костёр, поставил разогреваться кашу в горшке, и вернулся к туше зверя. Днём зверюгу я опознал — мантикора лесная. Первым делом отрезал шишку, и прикрепил к ней подпитывающий конструкт.

— Так и быть, я согласна принять шкуру этого зверя в качестве твоих извинений за своё поведение сегодняшней ночью, — заявила княжна, подобравшаяся поближе как только я подошёл к мантикоре.

Тяжело вздохнув, приступил к разделке туши. Провозился я с этим дело до самого обеда, всё-таки мантикора не овца, и надо было быть осторожным, чтобы не испортить ценные трофеи. После разделки трофеи были поделены в соответствии с интересами. Шкура с мягким красивым мехом отошла довольной княжне. Шишка, когти, особая железа из-под хвоста, и несколько крупных костей мне. Всё остальное, истомившемуся в ожидании к'ярду. Пообедав, мы выступили в дальнейший путь; у меня еще теплилась надежда выбраться до вечера на большую дорогу, о которой мне вчера поведал крестьянин, у которого я покупал еду..

До дороги мы добрались, но ночевать остановились снова в лесу, недалеко от небольшой деревушки, где я прикупил барана. Устроившись на ночлег, накормив княжну и уложив её спать, занялся ритуалом.

Шишка мантикоры обладала способностью затирать в астрале следы оставляемыми в нём живыми существами. И у меня появилась мыслишка, усилить её действие, подсадив к ней "серого переплута". Но Оз меня разочаровал, сказав, что такой амулет будут затираться все следы в астрале, и таким образом за мной будет тянуться "чистый" след, по которому меня (при знании о таком следе) будет легко выследить. Для того чтобы затирались только мои следы, надо амулет привязать к моей сути, что я пока был не в силах сделать. Вот только если в ближайшее время не сделать из шишки, какой-нибудь артефакт, то она потеряет большую часть своей способности.

Раз не могу использовать, то надо попробовать сохранить, — решил я, и придумал, как это сделать. Вся суть проблемы бала в том, что вместе с разрушением материального тела, вызванного смертью существа, происходило и разрушение гемона. Только у меня были рога чупакабры, которые, сохраняли свой кусочек гемона, и даже могли его восстанавливать при повреждении. Вот и появилась придумка соединить вместе шишку мантикоры и висящий у меня на шее коготь чупакабры.

Место я выбрал на берегу глинистого ручья, так что вырезать на ровном месте "печать слияния" было нетрудно. Прикопав в середине печати шишку, в которой с помощью кинжала высверлил углубление. Почистил конец когтя, чей корень был окован серебряной обечайкой с кольцом для шнурка. Достал из котомки костяную трубочку, в которой хранились замотанные в мягкую ткань клыки чупакабры.

Сделав ранку на шее барана, нацедил в купленную в той же деревне глиняную плошку крови, и залечил ранку. После чего подвесил барана к нижнему суку стоявшего рядом дерева. Приготовив печать, вставил коготь в углубление в шишке, накапал туда крови, и наложил заклинание "Исцеления малых ран". Активировав печать и заклинание, стал их подпитывать и ждать что получится. С начала ничего не происходило и я было уже разочаровался в своей задумке, но продолжив для достоверности ритуал, заметил изменения цвета крови и когтя в месте касания их с шишкой. Вытащив клык чупакабры с намотанной на него ниткой. Протянул нитку к месту срастания шишки с когтем, и воткнул клык в баранью ногу. Кровь побежала по нитке, а вместе с ней к месту срастания потекла и прана, выкачиваемая из барана клыком. Текла и мана, но очень мало, много ли её в баране есть. Просидел я с этим ритуалом, как и прошлый раз с рогами, почти до рассвета. Поспать почти и не удалось, зато артефакт удался, только надо будет потом к когтю кристалл-накопитель приделать. Артефакт я дал поносить княжне, посчитав, что так будет надёжней.

Дальнейшие наше путешествие, протекало вполне мирно. На дорогу мы выезжали, только когда на ней никого не было, ночевали в поле, еду я покупал в деревеньках, что стояли в стороне от дороги.

Глава восьмая "Наградная".

За два дневных перехода от Карны, я утром купил лошадь для княжны, и последний день мы провели скача в открытую, после более чем декады шатания по лесу княжну наверно родная мать узнала бы с трудом, да и я ещё постарался накупив обносок в деревнях.

— Две дары с копыта лапы или колеса, — привычной фразой, привычно молодой стражник, приветствовал нас на въезде в город. — С вас шестнадцать дар.

Заплатив требуемое, въехали в город и направились к посадничему дворцу. Княжна было разрешила заехать в трактир чтобы привести себя в порядок, но мне удалось её отговорить.

— Куда прёш деревеньшина, да ещё с лошадями, — рыкнул на меня стражник, стоявший на воротах посадского дворца.

— Куда велено, туда и прёт, — властно крикнула в ответ княжна (на которую стражник не обратил даже капли внимания) и выставила вперёд правую руку. — Её превосходительство княжна Радомира Велимировна из рода великих князей Ярвоевых, — перед выставленной в сторону стражника ладонью княжны сформировалась иллюзия в виде щита. — Повелеваю немедленно пропустить меня и моего человека во дворец посадника, и доложить моему отцу, великому князю Велимиру Мирославовичу о моём прибытии.

— Проезжайте, не смею вас задерживать, — отскочив в сторону, коротко поклонился стражник, а его напарник споро растворил перед нами створки ворот.

Зайдя во двор дворца следом за княжной, и заведя к'ярда и лошадь, услышал сзади голос старшего стражника "Ваше высокоблагородие сэр Белигор, только что во дворец мною была пропущена некая особа похожая на разыскиваемую по вашему приказу княжну, и предъявившая гербовую иллюзию". Повернувшись, я увидел, что стражник держит перед собой амулет похожий на половинку деревянного яйца.

— Позвольте взять ваших верховых, — подскочил ко мне вышедший нам на встречу слуга.

— Отдай и иди за мной, — бросила через плечо княжна. Пришлось повиноваться.

Войдя во дворец, я завертел головой, рассматривая окружившую меня красотищу. Огромная прихожая была сплошь отделана лакированным деревом разных цветов, только потолок был из белого камня. Вот только рассмотреть её хорошенько не получилось, нас сразу провели в небольшую комнатку и оставили одних. Стены и потолок комнаты были покрыты красивой узорчатой тканью светло-коричневого цвета. Пол был дощатый, из плотно подогнанных друг к другу досок светло-коричневого с тёмно-коричневыми прожилками цвета. Из мебели в комнате были два дивана стоявших вдоль боковых стен, и мягкое кресло напротив двери. Княжна развалилась на кресле, я тихонечко присел на краешек левого дивана.

Через какое-то время к нам в комнату зашёл мужик пожилого возраста, с лёгкой проседью в волосах, спокойное лицо выражало уверенность в своих силах, тёмные глаза лишь на мгновение задержались на том месте, где под рубахой у меня были амулеты, вполне обычные губы в этот момент задумчиво ухмыльнулись. Ростом и телосложением он не выделялся, скорее даже наоборот был слегка хиловат, вот только пока он подходил к княжне я понял, что кое какими воинскими уменьями он всё-таки обладает. Одет он был в мантию чародея ранга бакалавра, и кучу амулетов и артефактов; их было настолько много, что казалось, что он именно одет в них, а не они надеты на него.

— Здравствуйте миледи Радомира, не могли бы вы снять одетые на вас амулеты, я вас очень прошу, — вежливо попросил мужчина, голосом от которого мне захотелось развалится на диване и предложить ему снять с меня лапти.

— Здравствуйте сэр Горан, конечно могу, тем более они мне уже порядком надоели, — серьёзно ответила княжна, и покладисто сняв амулеты, бросила их ко мне на диван. — Забери эту гадость.

Чародей замер, постоял немного с закрытыми глазами и, открыв их, провёл правой рукой по браслету из костяных пластин на левой руке. В тоже мгновение в комнату хлынула толпа людей. К княжне широким шагом прошёл здорового вида мужик с небольшим брюшком и волевым лицом. Большего я рассмотреть не успел, его скрыла толпа свиты. На меня почти никто не обратил никакого внимания, только как-то незаметно подобралась пара здоровых орков в артефактных нагрудниках. На всякий случай подтянул амулеты к себе, люди вроде небедные, но мало ли что. Толпа поколыхалась и схлынула, утащив с собой княжну, следом ушли и орки сторожившие меня.

— Прошу следовать за мной, — позвал меня подошедший слуга в небогатой и немного потёртой ливрее.

Отведя меня в небольшую комнатушку с топчаном табуреткой и маленьким столом, слуга испарился, не сказав ни слова. Конечно, всё в комнате было всячески изукрашено, но сразу было видно, что предназначена она для простолюдинов, все украшательства были простые без особого изыска. Оглядевшись, свалил все свои вещи в углу, и разлёгся на топчане. Только полежать мне не дали. Сначала пришёл стражник и осведомился, не имею ли я особой грамоты разрешающей мне владеть артефактными стрелками к стреломёту, либо грамоты разрешающей открытое ношение стреломёта в городе; а убедившись, что оных не имеется, потребовал сдать стреломёт и иное метательное и длинноклинковое а также всё артефактное оружие на хранение. Выспросив, что хранение бесплатно и всё кроме артефактных стрелок мне вернут при выходе из дворца, сдал требуемое. Не успев улечься поудобней, был вынужден встать и идти за позвавшем меня слугой.

— Иди сюда, — позвал меня воин, как только я зашёл в открытую слугой дверь.

В богато обставленной комнате, куда меня привёл слуга, было два человека. Один тощий низенький в сером косом кафтанце и тёмно-серых штанах стоял спиною к двери и смотрел в окно, если бы он не торчал на самом видном месте, то я его и не заметил бы. Другой был наоборот здоровым и высоким, в нём сразу чувствовался сильный и умелый воин; и полный артефактный доспех ему пошёл бы куда лучше тем надетый на него вишнёвого цвета косой кафтанец.

— Здравствуйте благородные сэры, — поздоровался я.

— Рассказывай, — велел он, когда я подошёл к столу, за которым он сидел.

— Чего? — спросил я, хотя и поняв про что меня спрашивают, но решив на всякий случай уточнить — что именно от меня хотят узнать.

— А всё, начиная с того как проснулся в тот день когда повстречался с её превосходительством княжной Радомира.

Рассказал я конечно не всё, про то как княжну из мыльни голую вытаскивал я конечно умолчал, да и ещё кое о каких пикантных подробностях рассказывать не стал. По тому как воин меня слушал у меня сложилось мнение что о наших приключениях до того как я выкрал княжну у барона он был осведомлён, если не полностью то в основном точно. После моего рассказа он задал мне несколько вопросов и, получив на них ответы, вызвал слугу и отправил меня обратно в комнату. Тощий же за весь мой рассказ так и не повернулся к нам лицом.

Ложится я не стал, и правильно сделал, меня вызвал чародей, велевший принести и все артефакты. Взяв котомку, где кроме артефактов только портянки были, пошёл за слугой.

Комната, в которой меня ждал маг, как я понял, была прихожей-гостиной; во всяком случае, точно не спальней, так как мебели пригодной для сна в ней не было, а были две двери, напротив входной и справа от неё.

— Здравствуйте господин чародей, — поздоровался я.

— Здравствуй. Присаживайся, — чародей махнул рукой, на кресло, стоявшее по другую сторону столика от него.

— Меня интересуют артефакты подобранные тобой на месте боя, а также рога чупакабры и шишка мантикоры. — Высказал свои интересы чародей, голосом, не предусматривающим отказа.

— Вот, тут всё кроме стрелок к стреломёту, которые у меня забрала стража, — произнёс я, выложив на стол все артефакты кроме висевших у меня на шеи моих амулетов и клыков чупакабры оставшихся в котомке.

Осмотрев защитные артефакта, чародей разделил их на две кучки, и одну из них пододвинул ко мне. Костяные трубочки чародей забрал себе, я хотел возмутится, но решил обождать, ведь могло быть и так что я просто чего-то не понимаю. После чего осмотрел рога и шишку.

— Интересное исполнение, — задумчиво произнёс маг, положив артефакты на стол перед собой. — Сам сделал?

— Да, сам, — не без гордости ответил я.

— А как тебе удалось, приживит коготь чупакабры к шишке мантикоры? Для меня это проще простого, но для мага первого года обучения задачка непростая.

— Печать слияния, заклинание "Исцеления малых ран", и баран в качестве жертвы. Барана я не убивал а...

— Подожди, — прервал меня чародей. — Ты смог сохранить клык чупакабры в активном состоянии, и использовал его для отсоса праны из барана, направив её к когтю для усиления эффективности заклятья исцеления. А как ты сумел сохранить клыки? Это ведь непросто даже для меня. На короткое то время понятно конструктом, но мантикору на сколько я понял ты поймал во время сопровождения княжны, а чупакабру судя по тому что рога у тебя на момент вашей встречи уже были раньше.

— Я просто воткнул их в кусочек картоха, — пожал я плечами, не забыв отметить про себя, что чародею уже известны наши приключения.

— То есть, как это просто воткнул? — чародей удивлённо глянул на меня.

— Вот, — выложил я на стол костяную трубочку с парой клыков чупакабры.

— Ну ка, — чародей выдернул пробку из картоха, недоумённо моргнул и расхохотался. — Ха-ха хо-хо вот ха-ха что значит ха голь на выдумку хитра ха-ха-хо, — чародеи удивлённо покачал головой. — Это надо додуматься замкнуть клыки в оборотный контур с помощью картоха.

— Держи, — чародей вернул мне трубочку с клыками.

— Вот что, — сделал он серьёзное лицо. — Я хочу купить у тебя шишку мантикоры, и дам за неё пятнадцать золотых, это в три раз больше чем обычно их продают. Также я могу купить у тебя клыки за пять золотых за каждый.

— Извините господин чародей, но я шишку продавать не собираюсь, — отказался я, и задумался. — А вот клыки могу и продать, но может, вы согласитесь на обмен, вам это будет выгодней. Ведь вам не составит труда вселить в шишку имеющегося у меня духа "Серый переплут", а после привязать шишку с духом ко мне. Я даже могу доплатить

— И зачем тебе такой сильный амулет стирания астральных следов?

— Да вот побегал по лесу от одного барона и понял, что запас карман не тянет, вдруг ещё от кого бегать придётся.

— А ты знаешь, что он не скроет тебя полностью, а только будет стирать в астрале грубые следы оставляемые твоим телом, причём лишь в непосредственной близости от тебя. Так что от чародея с рангом мастера и выше своё присутствие тебе будет не скрыть, не надейся; только следы твои будет трудно отыскать и на большом расстоянии определить твоё местонахождение будет непростой задачей. Как пример, я трижды определял местонахождение княжны, и вас не нашли только потому что вы всё время двигались по сложно предсказуемому пути. А к вашей последней стоянке был послан отряд через три часа после заката, и вы разминулись из-за чистой случайности. И это при том, что я специализируюсь на защите, и методами поиска владею слабо. А от артефактов, работа которых основана на подобие, и вовсе никак не защитит. Давай я лучше тебе вместо него амулет с "вихревым астральным щитом" дам, он все следы смешает, и найти их будет невозможно. — Чародей говорил очень убедительно, только было одно но, я знал что такое "вихревой астральный щит".

— Извините, но нет, шишка мне лучше подходит.

— Милошь, принеси походный алтарь и круг объединения, — крикнул чародей в сторону боковой двери.

Из двери вышел пожилой мужчина и принёс деревянный круг шириной в три пяди(60см) с наложенным на него фаянсовым кругом чуть поменьше.

Ритуалы много времени не заняли, вселение я и вовсе сам мог сделать. Главное было правильно привязать артефакт, чтобы он стирал только мои следы, а тут самым важным было умение и опыт.

— Держи, — протянул мне шишку чародей. — Думаю, вставить кристалл-накопитель ты сможешь и сам.

— Смогу, спасибо, — кивнул я и протянул трубочку с клыками.

— Тогда можешь забирать свои трофеи и артефакты, а эти принадлежали нашим воинам и за их возвращение тебе будет выплачено достойное вознаграждение. Насколько большое сказать не могу. — Объяснил мне причину разделения артефактов чародей.

— Ясно, — вздохнул я, складывая в свою котомку амулеты и артефакты.

Чародей вызвал слугу и я, попрощавшись с ним, пошёл в свою комнату. До комнаты мы недошли, нас перехватил другой слуга и повёл меня ещё куда-то. Стоявшая перед дверьми стража котомку отобрала, амулеты велела снять и отдать приведшему меня слуге. После того как я амулеты отдал, меня схватили, одели на шею артефактный ошейник.

— Так парень, слушай меня внимательно. — Стал мне что-то втолковывать старший стражник. — Ошейник что на тебя одели, это "Ограничитель магического оперирования", так что не вздумай магичить, худо будет. А теперь запоминай. К посаднику следует обращаться — ваше высокоблагородие сэр Горицвет Демьянович. Говорить, что либо, ты можешь, только в случае если посадник разрешит, или потребует ответа. Во всех остальных случаях ты должен молчать, даже если тебе был задан вопрос. Всё понял? — спросил стражник.

— Да, — кивнул я, — а чего тут понимать, молчи, пока посадник не потребует, и всё.

— Ведите, — приказал стражник своим подчинённым, и меня потащили в зал за дверьми.

Зал был красив в своём богатстве, и богат в красоте. Пол из разноцветных дощечек ценных пород дерева покрытых лаком, стены отделаны резным деревом с большими вставками красивой узорчатой ткани, ткани и дерева было где-то поровну. Чем был отделан потолок, разобрать было трудно, но выглядело это как резьба по камню.

Меня вывели в середину зала, где я так и простоял до самого конца ни разу ни о чём не спрошенный. Передо мной на возвышении на троне сидел наместник, с боков от него стояли стражники. Вокруг возвышения стояло несколько человек, среди которых я узнал: княжну Радомира, её отца, сына наместника, главного городского мага, и ещё двух благородных бывших на пиру у Станислава Гарца. Вдоль стен стояли короткие скамейки с подушечками на них, на которых сидело ещё десятка полтора человек.

Больше всего меня удивило то, что меня никто ни о чём не спрашивал. Как я понял, княжна обвинила меня в неподобающем обращении к ней, что из-за этого ей пришлось нести тяжкие лишения, и её жизнь подвергалась смертельной опасности. Главным доказательством служили: кожаные штаны барона выданные мной княжне явно только для того чтобы унизить её нахождением в моём присутствии в таком развратном виде, и шкура мантикоры с которой княжне пришлось вступить в смертельную схватку так как я трусливо бежал.

Моему возмущению не было предела, ведь всё это была наглая ложь, но главное я не имел ни единого шанса оправдаться, мне просто никто не давал возможности это сделать. Всё что я мог, так это скрипеть зубами и бросать на всех вокруг возмущённые взгляды, но всем на это было плевать с крепостной башни. В следующий раз обязательно сделаю с княжной всё что она здесь на рассказывала — пообещал я сам себе — хоть не так обидно будет получать грозившие мне пятьдесят плетей.

Тут хмурившийся при взгляде на меня сын посадника что-то видимо вспомнил и, взойдя на возвышение к отцу, что-то ему сказал на ухо, глянув при этом на меня.

— Ты уверен? — спросил сына посадник.

— Да отец, — кивнул тот в ответ, и нагнувшись ещё что-то тихо проговорил.

— Ты прав, — задумчиво кивнул посадник, после чего обвинения меня во всех проступках какие только смогли мне приписать и заверения друг друга в необходимости вынесения самого жестокого и неотвратимого наказания для такого неправедного татя как я продолжились.

Я уже смирился с осознанием того что оправдаться мне всё-таки несмотря на все мои надежды не дадут, и причитающие мне полсотни плетей я получу все без остатка, когда посадник всё-таки решил развлечь себя расспросами меня.

— И так, свободный подданный Дарвел. Твои проступки, доказанные самим фактом обвинения настолько серьёзны, что не могут быть прошены. Но возможно у тебя имеются, какие либо заслуги, учитывая которые Карнарский удельный суд в моём лице мог бы уменьшить накладываемое на тебя наказание? — спросил посадник, и тут же продолжил. — Как нам стало известно, ты участвовал в опасных опытах, успешное проведение которых привело к открытию, несомненно, повлёкшему существенное продвижения магической науки Платской империи вперёд. Это так?

— Да ваше высокоблагородие сэр Горицвет Демьянович, это так, — ответил я, — а чего ещё я мог ответить.

-Также нам известно, что вы сумели сберечь часть имущества принадлежащего его высокопревосходительству великому князю Велимиру Мирославовичу и его людям. Это так?

— Да ваше высокоблагородие сэр Горицвет Демьянович, это так.

— Учитывая всё это, Карнаский удельный суд постановляет подвергнуть свободного подданного Платской империи Дарвела наказанию, за действия приведшие к унижению чести и достоинства её превосходительства княжны Радомира Велимировны, в виде пятнадцати ударов плетью. Приговор привести в исполнение незамедлительно. Дабы исключить возникновение слухов могущих нанести урон чести и достоинству княжны; постановляю, привести наказание в исполнение, в присутствии лишь необходимых для этого числа людей.

Тут меня подхватили и куда-то потащили, как оказался на лавке без рубахи и с привязанными руками я пропустил. Всё-таки я очень надеялся на благодарность князя за спасение дочери, да и от самой княжны какой-нибудь подарок принять, не отказался бы, и предъявленные обвинения были для меня столь неожиданно, что я, несмотря на всю серьёзность происходящего, не верил в то, что меня будут пороть по-настоящему.

Выпороли. Больно, очень больно. Первые три удара я крепился и, стиснув зубы, не проронил ни звука. Следующие четыре удара вырвали из меня лишь тихие стоны. Восьмой получился у палача неожиданно быстрым, и я не сдержавшись, закричал. После девятого удара у меня помутилось в голове, и последующие удары я провалялся в беспамятстве. Вообще-то меня должны были привести в чувство, но либо палачу было лень, либо он сжалился надомной; во что, правда, верилось с трудом.

Пришёл в себя я в выделанной мне комнате, спина жутко болела от любого движения, а следы от плети горели огнём. Было обидно. Обидно за то, что наказан я был за то, что спас княжну. Вот только теперь, после наказания, меня посетила мысль, что может быть княжне ни какое спасение и не было нужно. Кто их разберет этих благородных с их интригами, и вообще мне с самого начала не стоило ввязываться в эту историю. Нет, героем захотелось стать, о рыцарском поясе возмечтал, ну получай герой награду.

Спина болела, и никто лечить её мне не собирался. Кривясь и охая спустил ноги с лавки и сел. Попытался начать плести "малое исцеление", но мне перехватило горло и стало трудно дышать, и я вспомнил об ошейнике, надетом на меня стражником. Проведя рукой по горлу, попытался найти застёжку. Нашёл, только толку с этого не было, застёжкой служили две костяные пластины соединённые друг с другом с помощью какого-то заклинания.

Пошарив глазами по комнате, увидел свою котомку на столе. Как не болела спина, а не проверить — не украли ли чего у меня и так обобранного чародеем чуть ли не до нитки — я не мог. Не украли, всё было на месте, в котомку даже не лазил ни кто.

Улёгшись обратно, стал думать, что мне делать дальше. Судя по всему, сейчас была ночь, и из дворца меня могли и не выпустить, а таскаться туда обратно без толку жуть как не хотелось. Находится тут после того как меня выпороли, тоже не очень то и хотелось. Вот я и прикидывал, чего мне больше не хочется, быть тут или зазря таскаться туда обратно.

Дверь скрипнула, и ко мне в комнату зашёл чем-то знакомый мужик. Присмотревшись, я узнал в нем выжившего рыцаря.

— Здравствуйте сэр Брячислав, — поздоровался я, вскочив со всей возможной для меня сейчас сноровкой, спина отозвалась такой болью, что на глаза невольно вылезли слёзы.

— Что герой, не понравились тебе ласки палача, — усмехнулся рыцарь.

— А кому они могут понравится? — беззаботно пожал я плечами, но дрогнувший от нахлынувшей обиды голос выдал меня с головой.

— Не поверишь, но и такое бывает, — снова усмехнулся рыцарь. — А вот на княжну ты зря обижаешься, не могла она по-другому поступить, не было у неё другого выбора как потребовать для тебя наказания. — Рыцарь внимательно на меня посмотрел и, не увидев на моём лице понимания, продолжил. — Она княжна, провела с тобой одни боги знают где больше декады, и как ты думаешь, какие сплетни про её похождения могут появиться? А если могут, то точно появятся, заинтересованных в этом более чем достаточно.

— Ну, хоть теперь мне понятно почему, — вздохнул я; хоть мне также стало понятно, за что я был наказан — за то, что простолюдин, и моё слово ничего не стоит, даже несмотря на то, что я в будущем могу стать сильным магом.

— Ну раз с наказанием мы разобрались, то давай тогда разбираться с наградой, — Рыцарь хлопнул по лежавшему у него на коленях небольшому мешку.

— Э-э..., — опешил я. — Меня что, всё-таки наградят?

— А почему нет? — рыцарь недоуменно развел руками и, нахмурившись, назидательно проговорил. — Его высокопревосходительство великий князь Велимир Мирославовичь, как человек крайне благородный, всегда и каждого вознаграждает по заслугам. Ты меня понял?

— Да ваше благородие, — кивнул я, и решил лишний раз не высовывать язык из-за зубов — спина целее будет.

— Вот обещанные тебе за охрану княжны Радомира пятьдесят золотых, — рыцарь достал увесистый мешочек и положил его на стол. — Эти пятьдесят золотых, вознаграждение от князя за сохранённые тобой амулеты, — рыцарь положил на стол точно такой же мешочек, что там уже лежал. — Что касается проявленной тобой отваги при освобождении княжны. Его высокопревосходительство великий князь Велимир Мирославовичь, за оказанную тобой помощь её превосходительству княжне Радомире Велимировне, дарует тебе право на один личный приём. Вот грамота в которой всё это прописано, — рыцарь положил грамоту рядом с мешочками. — Не думай что эта такая уж мелочь, князь занятой человек, и не каждый благородный может добиться личной встречи с ним.

— Ну а это тебе подарок от самой княжны, — рыцарь достал небольшой свёрток обёрнутый бумагой и положил его на стол. — На этом, пожалуй, и всё. Крепись, завтра ошейник снимут, подлечишься, хотя теперь у тебя вполне достаточно денег и на услуги целителя. — Рыцарь встал и вышел.

Посмотрев на стол, вздохнул и встал. Шевелится, не хотелось, но и валяющаяся на столе куча не прибранных денег — это не дело. Да и любопытно было, что за подарок мне подарила княжна. Пересчитывать деньги не стал, просто уложил в котомку, решив завтра заехать в денежный дом и положить на хранение.

С немалым любопытством развернул свёрток, тупо моргнул и еле сдержался, чтобы не отпрыгнуть назад. На столе, свернувшись подобно змее, лежал кожаный пояс. Насторожено оглядевшись, протянул руку и осторожно потрогал его; убедившись, что тот не кусается, взял в руки и осмотрел. Хороший кожаный пояс, тиснёный, расшитый серебром, с серебряной пряжкой в виде головы дракона с огромными рубинами в глазах.

Вот ведь головная боль, и думай теперь, что этим подарком хотела сказать княжна. То, что она этим подарком хотела что-то сказать, сомнений быть не может; пояс — не та вещь, что можно просто подарить; тем более, если его дарит девушка парню. И то, что она княжна, ничего не меняет. В свете сложившейся ситуации, трактовать такой подарок можно по разному, вот только в любом случае это грозит мне головной болью.

Дарение пояса — это признание одариваемого мужем. Если пояс дарит отец сыну, то он признаёт его взрослым мужем; если воин дарит не воину, то значит, признаёт его воином. Если девушка парню, то значит, признаёт его мужем; что является явным намёком на то, что она хочет чтобы он был её мужем. Если благородный сеньор дарит простолюдину, то признаёт его своим вассалом; если хозяин холопу пояс не просто даёт, а дарит, это означает, что он хочет дать тому свободу. Конечно, всё это если дарят из рук в руки, и законной силы не имеет, а всего лишь выказывает пожелание дарящего; но в любом случае, пояс — это намёк. Вот только намек на что: признание моих воинских достоинств, предложение пойти на службу, тайное любовное признание, послание о прощении какой-то вины. Последнее вроде хорошо; вот только прощение я получил от княжны тайно, и кто-то может посчитать, что вину я ещё не полностью искупил, и помочь мне с этим. Вот и мучайся теперь от разных дум; нет, по-человечески всё сказать, а не подарки всякие двоякие посылать; нет, благородным это слишком просто.

Тут в дверь тихонько постучали, и в комнату вошла служанка с подносом.

— Вот, вам велено было отнести, и помочь, если надобно поужинать, — тихо проговорила женщина.

— Кем велено? — спросил я скорее от неожиданности, чем меня это, правда, интересовало.

— Леди не велела никому говорить, — глупо улыбнувшись, ответила служанка.

— Ладно тогда, иди, я сам поем, — махнул я выпроваживая служанку, не хотелось при ней корячится и кривится от болей в спине.

На ужин у меня были похлёбка жареное мясо и маленький кувшинчик вина, всё очень вкусное. Во время ужина я заметил за собой странную привычку прижимать при наклоне левую руку к груди, и сначала даже не понял, зачем я это делаю, но когда вспомнил про снятые амулеты, сообразил что к чему. После ужина, чувствуя, что мне без амулетов не то чтобы неудобно, а как бы неспокойно, одел амулеты и улёгся спать.

Настроение было паршивым, некое неявное беспокойство не давало уснуть. Я спас княжну от позора, а меня за это выпороли, вот такая вот у благородных благодарность. Самое обидное то, что мне даже не дали ничего сказать, я для них пустое место. Вот и спрашивается, ради чего я рисковал своей жизнью. Хотел награду получить, вот и получил; только вместо золота получил кнута, и где спрашивается их хваленое благородство и справедливость. Да и вообще, где она эта справедливость. Вот так и буду всю жизнь, на кого-то горбатится, а в итоге получать плевки в наглую крестьянскую рожу, смеющую ещё чего-то просить. Да лучше сдохнуть, чем так жить.

Встав и оглядевшись, подошёл к котомке и вытащил стягивающий горловину шнурок. Пододвинув табуретку, встал на неё и снял с крюка на потолке лампу. Встав обратно на табурет принялся привязывать шнурок к крюку.

Нет в этом мире для меня ничего хорошего, вон, даже цвета все посерели. От взора на окружавшие меня серые цвета на душе и вовсе стало горько. Вот спрашивается и чего они так вдруг посерели, ведь вчера ещё вроде были обычными яркими, или небыли? Что вообще у меня в жизни было хорошего, коровы на пастбище, да травяная похлёбка, ну девку грязную разок за титьку подержал, и всё. Нет в жизни счастья. Хотя Ната не девка, да и не грязная она была, и Полька тоже всегда мылась. Воспоминания о первом разе с Натой, и последнем с Полей, тёплой волной окатили меня. Вспомнился мой дом и близняшки, стало, очень жаль всё это терять. Вот только жить так я не хочу. Почему не хочу? Потому что нет в ней ничего хорошего. Почему это нет ничего хорошего? А как же мама, отец, сестрёнки и Сенька, дед с бабушкой. А дом, холопки мои весьма прехорошенькие, школа, магия, друзья; с чего я взял, что нету в моей жизни ничего хорошего?

Я стоял на табуретке и пытался понять, что мне делать дальше. Понятно, что либо вешаться, либо нет; вот только я как-то привык в последнее время стараться, прежде чем что-то делать, хоть немножко подумать и взвесить своё решение. А вот это как раз у меня как-то не получалось, одни мысли никак не складывались с другими.

Вся моя жизнь сплошная серость, даже цвета вокруг меня серые, и нечего за неё цепляться, ничего она ни для кого не стоит. Интересно, почему цвета всё-таки серые? Нехорошие воспоминания они у меня навевают, обычно такое бывает, когда срабатывает амулет магической зашиты. Амулет — полыхнула мысль.

Взгляд падает на грудь — каналы связывающие накопители с остальными частями амулета светятся на порядок сильней обычного. Спрыгиваю с табуретки и начинаю судорожно оглядываться, пытаясь отыскать неведомого врага. В голову буквально ломится мысль, — мне незачем жить, мне будет лучше умереть, я должен умереть, — но я теперь понимаю, что эта мысль мне чужда. Плету "щит земли", но проклятый ошейник "душит" и я теряю концентрацию; давление мыслей о смерти становится болезненным, а тело начинает своевольничать, неожиданно дёргаясь. Ложусь на пол и со всех сил прижимаю руки к животу, вдобавок сворачиваюсь калачиком. Становится очень страшно, просто до жути страшно, меня предаёт собственное тело.

Изо всех сил стараюсь вспомнить, что нам говорили про ментальную защиту. Направляю ману из "источника" во внешнюю оболочку гемона, сопровождая её посылом-воспоминанием о вручении мне дедом обеденного ножа и опоясыванием. Хотел направить воспоминание о первом разе с Натой, но вовремя спохватился — я тогда ничего не соображал. Как нам объясняли, это должно временно заглушить воздействие. Немного помогает — тело перестаёт дёргаться, но надолго меня не хватит — просто мана кончится. Больше в голову что-то ничего толкового не приходит.

— Оз, на меня напали, скорее всего, используя ментальную магию. Мои амулеты полностью не защищают, а только ослабляют воздействие. Поставить дополнительно "щит земли" нет возможности. Как можно усилить защиту, или отбить нападение? — послал я запрос Озу.

"Исходя из имеющихся у меня данных о ваших возможностях, самым эффективным будет переведение щитов ментальной зашиты вашего амулета из ослабляющего в отсекающий режим. Производится данное переключение путём кратковременного замыкания металлизированного покрытия символа "Ментал" с защитной сеткой или ободом амулета. Предупреждаю. В случае если сила воздействия ниже силы действия ментальных щитов вашего амулета, это действие приведёт к существенному увеличению эффективности последних, вплоть до полного отсечения воздействия; если же наоборот сила воздействия превосходит силу действия ментальных щитов вашего амулета, то эффективность зашиты упадёт".

Следом прозвучал знакомый женский голос.

"Предупреждение — ваш манозапас минимален; рекомендация — прекратить сеанс связи".

Вот, теперь думай, сильней — слабей, переключать — не переключать. Долго мучатся над этим вопросом, мне не пришлось; посыл вложенный в ауру вместе с маной ослабевал, а зуд от чуждых мыслей усиливаться; и я решился рискнуть, пока посыл-воспоминание не ослабел слишком сильно.

Сняв пояс, язычком прыжки перемкнул указанный символ с сеткой защищавшей амулет, и сразу почувствовал изменения. Теперь, чуждые мысли походили на назойливый шёпот и уже не путались с моими, а тело стало легко отзываться на попытки им двигать. Идти просить у кого-нибудь помощи, я передумал; решив что помощи могу и не добиться а вот проблем найти. Покрутившись, скрючился неописуемой загогулиной, и по мере того как шёпот утихал, стал погружаться в сон.

.........

В комнате были двое. Молодой человек по имени Боремир одетый в белую рубаху рукава и ворот которой были украшены широким кружевом, собиравшимся в складки, тёмно-красный камзол расшитый золотом и украшенный драгоценными камнями, такого же цвета штаны, и черные лакированные туфли золотые пряжки которых были буквально осыпаны крохотными самоцветами, сидел на роскошном кресле потягивая вино и сонно жмурясь. Напротив него стоял толстый низкий мужчина в бежевой рубахе светло-коричневом камзоле также расшитом золотом но значительно меньше, тёмно-коричневых штанах и коричневых туфлях, с настолько изможденным взором что это бросалось в глаза.

— Чем можете порадовать, господин Жульен? — беззаботно спросил Боремир.

— К сожалению, ничем, ваше превосходительство. Крестьянин оказался более опытным, чем я предполагал, и смог понять что происходит, и начать сопротивляться. Вдобавок у него оказались очень неплохие амулеты. — Повинно опустив голову, ответил Жульен, и добавил тихо. — Я ведь предупреждал, что может и не получится, у меня почти не было времени на подготовку.

— Тем не менее, это выглядит подозрительно, ни барон, ни его свита ничего в своё время не заметила, а какой-то немытый крестьянин вот так сразу всё понял да ещё сумел сопротивляться в то время как ты мог действовать почти в открытую не боясь что твои манипуляции заметят. Может тебе просто стало жалко мальчишку, как-никак он тоже маг? — с подозрением спросил Боремир.

— Что вы ваше превосходительство, на кой мне это надо, только прикажите и как только он покинет Карну я его пеплом по ветру пущу, — торопливо заверил своего господина Жульен.

— Незачем, не будь его, почти ничего бы не изменилось, главной причиной нашей неудачи был телохранитель князя, посланный с невестушкой. А крестьянин так, под руку попался; а вот его смерть сразу после спасения княжны может привлечь ненужное нам внимание. Ты лучше скажи, что там решил городской маг по причине скоропостижной смерти нашего любвеобильного барона?

— Ваше превосходительство, прошу меня извинить, но я должен заметить, что мы в гостях и я не могу гарантировать конфиденциальность нашего разговора. И если в случае крестьянина это не имеет значения, то касаемо иных более значительных лиц я считаю более правильным проявить некоторую осторожность. — Старательно подбирая слова, посоветовал своему господину Жульен, после чего всё же ответил на вопрос. — Как я и обещал, причиной смерти барона было признано отравление испорченным с помощью неумелого магического действия вином.

— Хм..., думаю, с крестьянином и без нас разберутся, так что ничего там не предпринимай, чтобы оправдаться. — Боремир задумался на мгновение, но тут же встрепенулся. — Подумай лучше над тем как нам достичь желаемого, может как-то удастся использовать кого-то из новой охраны этой "великой магессы". Время ещё в достатке, но тянуть всё-таки не следует, так что думай. И иди уже, давно спать пора.

— Всенепременно приложу всё своё старание, — коротко поклонившись, толстяк развернулся и пошёл к двери.

— Магессой она решила сначала стать, а я должен ждать, когда сие чудо свершится, да ещё прикладывать усилия чтобы она не передумала, — молодой человек скривился, смотря в спину выходящего из комнаты толстяка. — Ну-ну невестушка, мы ещё посмотрим, кто и какие усилия будет прилагать.

Молодой человек встал и направился в соседнюю комнату, бывшую его спальней; тут же в комнату зашли две миловидные служанки, и слуга, в котором сразу чествовалась воинская выправка, и последовали за ним. Комната опустела, и никто не видел, как колыхнулась штора, и лёгкий едва ли кем-либо ощутимый порыв ветра выскользнул в щель в неплотно прикрытом окне.

.........

Нечто, не дававшее княжне вчера покоя, поутру выразилось в желание оставить наглого — но от этого кажущимся даже привлекательным — крестьянина при себе. Нет-нет, ничего такого, просто расчёт, просто крестьянин показался княжне весьма перспективным магом, и она как верная своей семье дочь должная заботиться о благополучие семьи, должна озаботиться интересом по привлечению сего перспективного мага в ряды служащих её семье разумных. Ну да, в первую очередь она должна заботиться о благочестии семьи, но разве благочестие не служит увеличению благополучия.

Приняв утренний туалет, и одевшись к завтраку, княжна вспомнила что крестьяне встают рано и решила обсудить вопрос с крестьянином с отцом. То что этот самый крестьянин после полученного им вчера наказания может просто не пожелать поступать на службу к её семье, юная княжна даже не рассматривала, ведь это великая честь служить кому либо из их рода.

Пара воинов торчавших в прихожей выделенных отцу апартаментов заступили ей путь к двери в приёмную.

— Его высокопревосходительство великий князь Велимир Мирославович занят и не велел его беспокоить по пустякам, — объявил княжне незнакомый молодой рыцарь.

— По вашему мнению, я — пустяк, — змеёй зашипела княжна. Не то чтобы она и правда приняла это высказывание в свой адрес, просто сошлись в едино желание пройти к отцу и съязвить молодому парню показавшемуся княжне довольно симпатичным.

— Нет-нет, что вы ваше превосходительство княжна Радомира, я вас заверяю, ничего подобного я не имел в виду, — скороговоркой заплетающимся языком стал оправдываться рыцарь. — Прошу вас проходите, — отступил он в сторону, освобождая княжне путь. Старый Брег, знавший княжну чуть ли не с пелёнок, добродушно усмехнулся в усы; и тут же нахмурившись, одарил своего напарника осуждающим взглядом.

Радомира, гордо вскинув голову, прошла в приёмную.

В приёмной ни кого не оказалось, ни отцовского рынды, ни денщика. Озадаченно остановившись посреди комнаты, княжна предположила, что отец может быть действительно занят, её приход может быть не ко времени; но так как она уже пришла, то поворачивать назад без веских причин да после её поведения пред молодым рыцарем было бы несолидным. Подумав, и чуточку подождав, княжна нерешительно подошла к двери в кабинет отца и прислушалась к происходящему за ней.

— Ну а теперь давай рассказывай, что удалось узнать по поводу нападения на Радомиру и её спасению эти магом-крестьянином, — голос у отца был крайне серьёзный, и княжна остереглась входить, несмотря на то, что разговор касался как раз заинтересовавшего её крестьянина.

— На счёт спасшего её превосходительство княжну Радомиру мага удалось узнать довольно много, и я со всей возможной в таких случаях уверенностью могу заявить, что с ним всё чисто. К нападению на княжну, он ни какого отношения не имеет, и оказался на месте нападения совершенно случайно. Это смог выяснить ещё сэр Брячеслав пока находился в родном селе этого мага Красная горка на излечении у местной лекарки. — От этого заявления отцовского тайного советника Жоха сердечко княжны неожиданно радостно встрепенулось, — не рыцарь конечно, но как-никак герой-спаситель, а титул — дело наживное, — это княжна знала прекрасно.

— Если коротко, — продолжил Жоха. — Кузень Дарвел Маркусович, урождённый свободный подданный Платской империи, семнадцать лет, сильный одарённый, в прошлом году поступил в Имперскую Школу Магического Искусства Карны, первый класс которой закончил на отлично.

Во время обучения участвовал в опытах магистра ритуалистики Станислава Гарца, тех самых опытах по ритуалу обретения магом нескольких источников за который тот и получил ранг магистра. Принимая во внимание этот факт, легко предположить причины столь сильного смягчения посадником вынесенного мальчишке приговора.

Так же установлено что им был получен патент на некое изобретение, на основе которого в мастерской принадлежащей купцу второй гильдии Фалалею Прибыславовичу налажено производство "вечных светильников" "вечных огнив" "рунных отвращающих амулетов" и прочих подобных артефактов. Маг находится в доле с купцом. Кстати ваше высокопревосходительство, я бы рекомендовал присмотреться к этому делу. Насколько мне известно, у данного купца пока нет покровителя вашего уровня, а если дела у него и дальше будут идти так же как сейчас, он ему обязательно понадобится, да и за мальчишкой можно будет через это дело приглядывать, он далеко не безнадёжен.

Что касается дома, которым он владеет, то тут тоже всё чисто. Дом был приобретён им у гильдейского мастера Дарада Зауровича в обмен на доставшийся ему по наследству дом. Остаётся, конечно, неясным происхождение родства, но оно имеет место быть; хотя остаётся возможность, что наследование было как-то подделано, но в таком действии нет никакого смысла, если конечно оно связано с нападением.

Так же осталась пока невыясненной до конца его связь с торами, но скорее всего как я и предполагаю, она проистекает из налаженного им с купцом дела.

Можно конечно было бы предположить, что мальчишка всё-таки как-то связан с нападением, но в свете последних донесений вероятность этого становится незначительной.

Радомире было страшно вот так вот стоять и подслушивать под дверью, в любое мгновение в комнату кто-то мог заглянуть, — и в каком свете она тогда предстанет, — но было уж больно интересным то, что рассказывал Жох. Общее дело с купцом, дом в городе доставшийся по наследству, учится на отлично, может у него в роду и благородный кто-то был и он неизвестный бастард какого-нибудь древнего рода. Хм..., было бы неплохо, -подумала княжна и её щёчки неожиданно запылали.

— Каких донесений, вам удалось узнать, кто стоит за нападением? — голос отца посуровел и Радомира вздрогнула.

— Да ваше высокопревосходительство, но боюсь, вам это не понравится.

— Говори, — жестко потребовал князь.

— Нападение на вашу дочь предположительно, — начал говорить Жох, и туже скороговоркой добавил. — Только предположительно. Организовал наречённый вашей дочери княжич Боремир. Во всяком случае, именно такие выводы можно сделать, из удавшегося подслушать его разговора с личным чародеем.

У Радомиры от этого заявления тайного советника удивлённо открылся ротик, и распахнулись вовсю ширь глаза. А в следующие мгновение глаза княжны превратились в две щёлки, пылающие праведным гневом, а милый ротик искривился в злобном оскале. Лишь чудовищным усилием воли княжна удержалась от того чтобы ворваться в кабинет отца и потребовать объявления личной войны этому выродку. Она была уже достаточно взрослой девушкой, чтобы понимать, что такие вещи вот так сразу не объявляются; а вот сама она предстанет перед отцом в очень некрасивом виде, ведь несложно будет догадаться, что она подслушивала под дверью как какая-то служанка.

— У меня ещё тогда появились некоторые подозрения на его счёт, когда стало известно, что княжич Боремир по довольно надуманной причине отстал от отряда княжны, а после в течение целых восьми дней не смог, ни найти княжну, ни схватится с её похитителями, с которыми его отряд ездил по одной дороге. А после в самый последний момент нашёл и тех и этих и напал всем своим отрядом каким-то чудом оказавшимся в одном месте, тогда когда он должен был быть разослан по всему тракту и ближайшим землям в поисках княжны. — Голос тайного советника как всегда был до омерзения спокоен. — Во время же означенного разговора княжич прямо заявил, что мальчишка и сэр Брячислав сорвали его планы. А в отношении барона Говора, было сказано насмешливое высказывание, позволяющее предположить что он, вероятно, был подвергнут по приказу княжича ментальному воздействию. Мне озвучить предположение, по каким причинам княжич Боремир решился на такие действия.

— Ненужно, — в голосе отца Радомира отчётливо расслышала раздражение. — И так понятно. Заявление моей дочери о том, что изучение магического искусства она считает более важным делом, чем вступление в брак, и поэтому по достижению своего первого совершеннолетия она намерена пойти в ученики к магу. Было бы это так — ладно; так ведь нет, она просто использовала это заявление как отговорку, чтобы отсрочить брак. Не хотел я этого, но видимо придётся выдать её до совершеннолетия. Раз уж приличного мага из неё не получается, то хоть какая-то польза от неё роду будет; княжич Боремир весьма перспективный молодой человек, семнадцать лет а такие дела крутит.

— То есть вы закроете глаза на это происшествие? — спросил Жох. — И просто спустите княжичу такую наглость?

— Ну почему же, просто тайна этой истории пойдёт приданным княжне.

От такого заявления отца, Радомира аж задохнулась от возмущения. Да как они смеют, её, княжну и будущую сильнейшую магессу как простую девку, крестьянку какую-то, — с возмущением подумала Радомира, но тут же возмущение схлынуло как вода, — сильнейшая магесса, как же, даже поцарапать ни кого не смогла, даже девичьей честью обязана крестьянину. Даже вот сейчас стою тут и подслушиваю как служанка, и сделать ничего не могу; ведь даже если я сейчас устрою скандал, то ни чего не изменится, нечем мне настоять на своём нет у меня кокой либо своей силы, а значит, никто просто не будет со мной считаться даже родной отец. Ведь как не раз говорила мать, "он в первую очередь великий князь, а уж потом муж и отец", — до юной княжны только сейчас дошёл весь смысл этой фразы, и стала понятна горькая ухмылка, с которой её произносила мать. Ну, мы ещё посмотрим, — полыхнула яростным огнём в юной русой головке княжны обречённо-бесшабашная мысль, и отразилась в глазах зловещим зелёным отсветом. Взлетел вихрем подол повседневного платья салатового цвета и княжна чуть ли не бегом выскочила из приёмной.

— Кстати, ваше высокопревосходительство чародей княжича Боремира Жульен пытался произвести на мальчишку ментальное воздействие, с целью, скорее всего убийства оного, но у него ничего не получилось. Мальчишка сумел отбиться. — Безразличная, но явная оговорка Жоха, лучше всяких доводов показала князю перспективность мальчишки как мага, — у его тайного советника было отличное чутьё на разумных, как никак он был сыном эмизы. В своё время отцу князя стоило весьма серьёзных денег и усилий спасение жизни, почти что, не жизнеспособного ребёнка, и его последующие воспитание; но впоследствии оно себя многократно оправдало, вернув всё затраченное с троицей.

— Как думаешь, получится?

— Кто его знает, со временем видно будет.

.........

Проснувшись раним утром и, не желая оставаться в этом столь гостеприимно отнёсшемуся ко мне месту ни одного лишнего мига, отловил первого попавшегося мне слугу в не очень дорогих одеждах, и узнал у него где найти палача. После посещения которого, устремился в конюшню за к'ярдом; оставлять хоть и вредную но дорогую скотинку и так небедному посаднику я не имел ни какого желания, да и привык уже к ней. Тут правда вышла заминка, (мой к'ярд был причислен к животинам свиты великого князя и княжны Радомира ) и пришлось ждать когда конюхи разберутся кто кому принадлежит.

Отдали мне не только к'ярда, но и лошадку, на которой ехала княжна. Привязав повод лошади к седлу к'ярда, взял его под уздцы и повёл к воротам. Увидев воинов, что охраняли ворота, вспомнил о своём арбалете и прочем оружии. Затребовав свой арбалет, я незамедлительно получил его, после чего покинул посадничий дворец с огромным желанием больше сюда не возвращаться. Стреломёт конечно было жалко, вот только без артефактных стрелок толку с него считай никакого, а нужных грамот мне просто так не получить. Забавно получалось, делать магические артефактные стрелки я мог, а владеть нет. Стреломёт конечно возможно было забрать, но он, похоже, принадлежал воину из свиты княжны; и, в общем, я решил не заморачиваться с ним, принеся сие в жертву своему спокойствию.

Рассудив, что самое главное для меня сейчас — это вылечить спину, направился к госпоже Виолете. Чтобы всё быстро и хорошо вылечилось, без шрамов и прочих ненужных мне неприятностей, пришлось заплатить в двое супротив обычного и остаться в доме у Виолеты на ночь. Конечно Виолету заинтересовало за что это меня высекли, и пришлось мне рассказывать о всех наших с княжной приключениях, всё-таки такие извести да из первых рук ни одна женщина не упустит.

На следующий день, наведавшись домой и, проведав Амалию с Полей, сходил в денежный дом "Доромир" и положил полученную от князя сотню золотых на хранение. После чего у меня осталось пяток серебряных да пригоршня мелочи, но по моим прикидкам этого вполне хватит на обратную дорогу; к тому же я не собирался тащить с собой лошадь, и намеревался (при случае) продать её кому-нибудь.

Вернувшись домой, взял кой-какие инструменты и материалы из кабинета-мастерской; взглянув на Полю, тяжело вздохнул, но оставаться на денёк не стал, — хотелось успокоить родных, наверняка переживавших за меня; и, взяв у Амалии узелок с кое какой снедью на обед, отправился в обратный путь.

К'ярд шёл хорошо, пустая лошадь еле успевала за ним, и было явно видно, что он может и быстрее. Скачка отвлекала на себя почти всё моё внимание, в голове прекратили метаться мысли, встречный поток воздуха будоражил своей свободой, и мне хотелось взлететь. Уязвлённая гордость воспряла из водоворота обиды, и все мои чувства и мысли сошлись в одном желании, — Хочу, чтобы со мной считались.

...