Чаганов: После войны

— Или жена высокопоставленного сотрудника,— вслух рассуждает Киров.

— Верно,— кивает Оля,— этого исключать нельзя. Женская солидарность — великая сила. Цзян Цин — чужая среди жён руководителей КПК. Она не прошла с мужем тот путь лишений и опасностей, который прошли они. Её и партию приняли по указанию Мао за несколько месяцев до свадьбы. Для всех для них Цзян Цин — 'буржуазная шлюшка с танцплощадки', а Хэ Цзычжень — боевая подруга, воевавшая с врагом с оружием в руках. Кстати, перед отходом сюда я получила сообщение из Яньани, что одна из жён согласилась на сотрудничество с нами — наш агент 'снял' условный сигнал о готовности к сотрудничеству. Весьма вероятно, что товарищ Хэ перед смертью выполнила своё задание.

— А что если все эти 'знаки' лишь наживка?— Набычившись смотрит на Олю Молотов.— А Мао со своими соратниками и их жёнами просто водят нас за нос.

— Мы это выясним в самое ближайшее время, товарищ Молотов.— Не отводит взгляда супруга.

— Хорошо, пусть будет всё как вы говорите,— замечает министр иностранных дел, повернувшись ко мне,— но где гарантия, что новый Председатель КПК не пойдёт по стопам Мао на поклон к американцам?

— Гарантий в подобных вопросах, как вы сами знаете, товарищ Молотов, быть не может.— Поднимаюсь со стула и начинаю 'по-сталински' наматывать круги по кабинету.— Обещать, конечно, политик может всё что угодно, но обещать — не значит жениться...

— Так может быть лучше тогда пойти к Мао,— воодушевляется моими словами глава МИДа,— и открыто предложить сотрудничество? Дать ему оружие, военных специалистов для обучения армии. Тогда и не надо будет ему ничего просить у американцев.

— Вы знаете, товарищ Молотов, мою позицию — ни с Мао, ни с его окружением дело иметь нельзя, нужно создавать новую коммунистическую партию Китая во главе с Ван Мином. Вот тогда и будут 'русский с китайцем — братья на век'. Если же станем заигрывать с нынешними руководителями КПК, то дело в любом случае закончится предательством. С Мао, правда, это произойдёт быстрее, так как он считает себя великим теоретиком марксизма равным Марксу и Ленину...

— Скорее Троцкому,— хмыкает Киров.

— ... Пожалуй, — киваю я,— и в этой роли для мирового коммунистического движения он наиболее опасен. Придя с нашей помощью к власти в Китае, Мао быстро станет нашим идеологическим врагом в Азии, Африке и Латинской Америке, поскольку движущую силу мировой революции видит в беднейшем крестьянстве. Уже сейчас в Яньани он готовит для этой цели тысячи солдат идеологического фронта в Антияпонском университете. Мао цементирует собой руководство КПК, поэтому если он погибнет, то в руководстве поначалу начнутся разброд и шатания, но в конечном итоге к власти в партии придут люди, которые прошли идеологическую муштру под его руководством. Но это моё личное мнение, а МГБ должно ориентироваться на тот курс, который приняло политбюро. Считаю, что к обсуждению этого вопроса стоит вернуться после выздоровления товарища Сталина.

— Я согласен,— Киров легко поднимается, галантно пропуская Олю вперёд, Молотов же встаёт неохотно.

'Делать нечего — сейчас без Сталина в комиссии политбюро по международным делам всего четыре человека — двое из них уже высказали своё мнение и оно уже противоречит мнению Молотова'...

* * *

— Рыбкину ко мне,— Оля бросает трубку и делает шаг к высокому окну с видом на площадь Дзержинского, по которой, подпрыгивая на стыках и искря, медленно движется переполненный трамвай.

'Молодость проходит... Уже двадцать восемь... А он забыл поздравить...— мелькают в голове девушки обрывки мыслей.— Надоело всё... Бросить бы всё и уехать на край света?.. Куда, где он этот край?.. Сейчас нельзя, если я вдруг исчезну, то карьере Чаганова конец — сохрут и не подавятся... Но и жить вот так нет уже сил... Почему я такая?... Что заставляет отбросив всякое самолюбие, вновь и вновь, как побитая собака, лизать ноги своему хозяину'.

— Присаживайся, Зоя,— Оля поворачивается на звук открывшейся двери, со вздохом задёргивает штору, включает настольную лампу, в свете которой нестерпимо засиял в хрустальной вазе букет алых роз,— есть известия из Нанкина?

— Есть, Анна Алексеевна...

— Ну ты хоть не начинай,— в голосе Оли слышатся слёзы.

— Извини-извини, Аня,— частит Рыбкина не в силах оторвать заворожённый взгляд от букета из ботанического сада,— все вокруг талдычат Анна Алексеевна... Есть шифровка от 'Алетеи'...

''Алетея'— жена Ван Веньина, старшего сына Ван Цзинвэя, недавно умершего в Японии главы правительства коллаборационистов в Нанкине. 'Берзинский кадр', княжеских кровей, пошедшая работать в ГРУ в силу авантюрности характера и любви к деньгам. Её подвели к Веньину в середине 30-х, когда тот ещё проживал в Париже — последовал бурный роман и быстрая свадьба. В 1938-ом По приказу Ван Цзинвэя вслед за мужем 'Алетея' последовала в Японию, а затем и в Нанкин, где, благодаря своему общительному характеру, завела множество нужных знакомств. Одним из них стал Чэнь Гунбо — преемник Ван Цзинвэя на посту главы Нанкинского режима'.

— ... Сообщает, что в Чунцин направлены три группы взрывников.— Оля щёлкает костяшками пальцев лицом Рыбкиной и та с трудом отрывает взгляд от цветов.— ... Э-э да, три группы взрывников. Товарищи из Чунцинской резидентуры через свою агентуру в конторе генерала Дай Ли выяснили состав, цель и место базирования двух из них, причём о существовании третьей — им вообще ничего не известно...

— Это как раз не удивительно, Зоя,— лицо Оли вновь становится непроницаемым,— обе разведки противоборствующих сторон опираются на агентуру двух тайных обществ — 'Триада' и 'Мечи' — поэтому и Чан Кайши, и Чэнь Гунбо прекрасно осведомлены о планах и действиях друг друга. Сейчас же вновь начало входить в силу старинное общество 'Красные пики', о которых докладывал Власов, нельзя исключать, что третья группа пользуется их услугами.

— ... Я тоже так подумала,— кивает Рыбкина,— думаешь, что нам следует предупредить об этой третьей группе Мао и Чана?

— Трое дерутся — четвёртый не мешай, потому что на последнего всё и свалят.— Чунцинской резидентуре продолжать наблюдение, о любом изменении обстановки немедленно — день или ночь — докладывай мне. Да, поблагодари 'Алетею'. Надо найти способ подкинуть ей деньжат на юбочки. Всё, свободна.

Оля берёт вазу и выносит её в комнату отдыха. Услышав звонок бегом возвращается к телефонному столику и подхватывает трубку местного:

— После расшифровки немедленно ко мне на стол.

'Пришла радиограмма от Кузнецова... У его группы самая трудная задача и самые трудные условия работы. В Чунцине сейчас перед важнейшей встречей лидеров Китая всякий 'заморский дьявол' на особом учёте, за каждым белым идёт непрерывная слежка... Портовый город. Янцзы — основная транспортная артерия, связывающая Восток и Запад Китая, по которой идёт контрабанда наркотиков, оружия и взрывчатки... Ничего, справится, опыт есть. Он вот уже как почти три года в Китае. Правда в основном в Шанхае в Китайской республике Ван Цзинвэя. В 1943-ем Кузнецов возглавил там китайскую группу Рамзая, а через год и японскую, полностью заменив легендарного разведчика, которого Центр отозвал в Союз на отдых'. Оля гасит лампу и, откинувшись в кресле, закрывает глаза.

Глава 4.

Окрестности г. Валдай, Госдача ?1.

6 октября 1946 года, 16:00.

— З-зачем приехали?— Вождь исподлобья, не вставая из-за стола, неприязненно глядит на гостей, переминающихся с ноги на ногу у двери в кабинете.

— Проведать вас, товарищ Сталин,— первым находится с ответом Булганин, косясь на сваленные в углу кипы документов, связанные бечёвкой с нетронутыми сургучными печатями Совета Министров,— узнать о здоровье...

— Я в-вас к себе не приглашал,— прерывает его вождь, карандаш выскальзывает из его пальцев и летит вниз, выкатываясь из-под стола,— а о здоровье могли бы справиться у врачей. У вас что, других более важных дел нет?

— Товарищ Сталин,— берёт инициативу на себя красный как рак Маленков,— в руководстве складывается критическая ситуация. От вас наверное её скрывают. Срочно необходимо ваше вмешательство...

— П-понятно,— криво улыбается хозяин кабинета,— на Чаганова пришли жаловаться. И ты здесь, Лаврентий, от тебя этого не ожидал. Какие вы вообще, к чёрту, коммунисты? Вы кисейные барышни, гнать вас надо из правительства — вы не способны бороться за свои идеи, отстаивать свои взгляды. Я вам Чаганова не навязывал, вы сами его себе избрали. Если он не прав, то покажите в чём, убедите на съезде партию в своей правоте. Я до выздоровления вмешиваться в ваши дрязги не стану. Таков будет вам мой сказ, скатертью дорога.

— До свидания, товарищ Сталин,— Булганин, рванув вперёд, поднимает с пола карандаш и кладёт его на край стола и пятится задом к двери,— выздоравливайте.

* * *

— Дурацкая была идея, Георгий,— цыкает зубом Берия, когда они, сев в один автомобиль и отослав Булганина в другой, двинулись в путь на станцию,— сразу тебе сказал. Хозяин специально хочет столкнуть нас лбами с Чагановым...

— Согласен,— тяжело вздыхает Маленков,— но теперь мы хотя бы точно знаем, что он не при смерти...

— И что он на самом деле думает о нас,— кивает Берия, снимая широкополую шляпу.

— М-да,— поддакивает Маленков, расстёгивая плащ,— ничего хорошего. Но не всё потеряно, Хозяин даёт нам последний шанс...

— Глупости не говори,— обрывает его Берия,— Хозяин для себя всё уже решил, а заваруха на съезде ему нужна, чтобы посмотреть как будет себя вести Чаганов в сложной обстановке. Возможно даже, что и эту история с болезнью придумана... Хотя нет, ломать комедию с заиканием и карандашом он бы не стал. А это значит, что времени на раскачку у нас остается мало, можно сказать — его совсем нет, если, конечно, мы выбираем борьбу за власть.

— Я выбираю,— маленькие глазки на большом круглом лице злобно сверкнули,— а ты?

— Хорошо,— кивает Берия, замолкая, в его застывших глазах ярко вспыхивают огни проезжаемого железнодорожного вокзала.

— Лаврентий,— Маленков теребит его за рукав,— станцию проехали.

— Еду в Бологое,— отмерает Берия и васело подмигивает собеседнику,— меня там мой вагон дожидается, а вам с Булганиным советую оттуда добираться до Москвы на машинах — к утру будете...

— Ночью... трястись по шоссе,— морщится тот,— уж лучше дождаться 'Красную стрелу'.

— Дело ваше,— машет рукой он,— просто я еду в Ленинград с инспекцией. Буду своих людей мобилизовывать. Да и тебе не мешало бы больше бывать на местах. Скоро начнутся областные партийные конференции, на которых будут выбираться делегаты на Всесоюзную партконференцию. Этот процесс нельзя оставлять на самотёк...

— Не учи учёного,— зло бросает Маленков,— ты лучше с Мальцевой быстрее разберись. Пока эта змея сидит в МГБ каждый наш шаг будет в тот же день известен Чаганову. Уверен, что и об этой поездке ему уже известно во всех подробностях.

— Вот тут ты прав, Георгий,— легко соглашается Берия,— а это значит, что в феврале на Партконференции надо одновременно бить по всем целям. Принимаем, что Хозяина там не будет — ты видел как он пытается правой парализованной рукой учится писать? Потому, что левой-сухой выходит ещё хуже. По сути, он сейчас калека — ни писать, ни говорить толком не может...

— Можно поставить на Конференции вопрос о назначении Первого секретаря,— улыбка расплывается на лице Маленкова,— потому что без авторитета Хозяина Секретариат ЦК становится не работоспособен — некому направлять его работу. Каждый секретарь сам себе хозяин.

— ... Верно. А ещё подобрать подходящего человека, который сможет поднять вопрос о 'ленинградских горе-реформаторах', которые ведут к развалу промышленности, подготовить справку о провалах в сельском хозяйстве и тому подобное. Главное связать 'ленинградцев' и Чаганова, который также из Ленинграда. Оттуда я получил сигнал — поэтому и еду в Ленинград — что в своих беседах Вознесенский, Кузнецов и другие говорят, что все республики имеют свои партии, а РСФСР — нет...

— А это уже 58-ой статьёй пахнет,— шумно выдыхает секретарь ЦК.

— Тут целый букет, Георгий,— снисходительно улыбается Берия,— пункты 1, 10 и 11. На лицо действия ведущие к 'подрыву основных завоеваний пролетарской революции'...

— Надо непременно твёрдые доказательства получить.— Маленков хватает собеседника за руку.— Лаврентий, а не плохо всё складывается!? В феврале как раз все участники Совместного заседания будут в сборе. Хорошо бы и Чаганова, пользуясь случаем из Врио погнать, но тут нужны железные аргументы...

* * *

'Вознесенский — упрямый чёрт, грубиян, всех вокруг себя уже затерроризировал,— внутренние часы заставляют подняться с места, снять пиджак, галстук и, закатав рукава сорочки, начать свой обычный комплекс гимнастических упражнений на ковре в центре кабинета,— однако и в остром уме, в огромной работоспособности, и в сильной воле ему не откажешь... То, что наша экономика во время войны работала как часы во многом его заслуга. Именно его классическая модель командной экономики обеспечила Победу. Однако уже сейчас становится понятно, что эта система себя изжила. Даже несмотря на то, что именно сейчас в четвёртой пятилетке она обрела свой наиболее совершенный вид, который обеспечивает здесь и сейчас высочайшие в истории темпы экономического роста. Госплан при Вознесенском из планирующего превратился в анализирующий и контролирующий орган советской экономики. Уполномоченные Госплана со своими аппаратами на местах хорошо знают реальные возможности предприятий, видят скрытые, а чаще скрываемые их директорами, производственные резервы, организуют кооперацию предприятий, находящихся на одной территории, но относящихся к разным министерствам. Последний провал Вознесенского с попыткой более широкой кооперации не в счёт — тут свою роль сыграло противодействие в Центре, а точнее в республиканских и региональных центрах'...

Напольные часы синхронно с курантами на Спасской башне отбивают очередную половину часа.

... 'Сложная система натуральных и стоимостных балансов охватывает многие тысячи важнейших видов продукции, которые экономно с недостатком отпускаются предприятиям в пределах министерского фонда, заставляя их внедрять сберегающие технологии и передовые приёмы организации труда. Таким же сильным стимулом для предприятий идти по интенсивному пути развития является 'ценовой пресс' — неотвратимое административное снижение Госпланом отпускных цен на их продукцию — и повышение плана от достигнутого. Попытки предприятий снизить себе план, как и сохранить в тайне свои резервы, жёстко пресекаются сверху. Для этого Госплан и другие контролирующие органы вынуждены держать целую армию контролёров, статистиков и даже осведомителей. На текущий момент в стране их шесть с половиной миллионов — по одному управленцу на семь работников. Численность советского хозяйственного аппарата достигла своего предела, а сложность задач, стоящих перед ним и количество регулируемых параметров системы продолжает стремительно расти. Уже сейчас успешное функционирование советской экономики зависит, по сути, от железной воли одного человека — Николая Вознесенского, которого ненавидят все по разным причинам — и министры, и директора предприятий, и многие члены политбюро, да даже сотрудники самого Госплана не едины — его отраслевые отделы, которые по неволе становятся выразителями интересов 'своих' министерств воюют с сотрудниками сводного отдела, отвечающими за контрольные цифры. Ему бы хотя бы с годовыми планами разобраться, которые сильно запаздывают, появляясь к середине календарного года — о пятилетних даже не заикаюсь, так как они обычно обнародываются постфактум — так он взялся за Генеральный хозяйственный план СССР на 20 лет вперёд. Казалось бы, подумаешь, очередной перспективный план — тут 'либо ишак, либо падишах', так Вознесенский предложил его сделать частью новой Программы партии, в которой поставить задачу не только 'перегнать главные капиталистические страны в отношении размеров промышленного производства на душу населения', но и, ни много ни мало, 'на основе Генерального плана через 20 лет обеспечить построение в СССР коммунистического общества'. Это как? Его аппарат уже сейчас не способен перерабатывать больше информации чем есть, уже завтра из-за этого неизбежно наступит падение качества управленческих решений. Как-то сгладить ситуацию могло бы широкое применение вычислительной техники, но в Госплане продолжают использовать ФВМ как большой арифмометр, совмещённый с большой пишущей машинкой, а 'межотраслевой баланс' по-прежнему игнорируется руководством Госплана'...