Цветок королевы. Общий файл

Лонгари произносил название города почти правильно. Старо-шедарское "Священный цветок" у него получалось грубо и резко, но ему простительно, он не истинный шедар,

Йорнунскаль. Высоченные шпили, сверкающие позолотой на солнце, маленькие уютные улочки, опрятные чистые домики и красивая тихая Скальта, знаменитая своими чистыми водами, что змеей изгибается по городу. Боль резанула по сердцу при воспоминании о родных местах, но Лари подавила ее усилием воли.

Теперь Йорнунскаль — это город врага, стан противника. Сейчас не место и не время для печальных воспоминаний.

— Что с городом? — Лари резко повернулась к Лонгари.

— Первый уровень почти пал, Баршан со своими воронами атаковал стены с воздуха. Эффект неожиданности сработал, как мы и предполагали, — широко расплылся в улыбке командир серых всадников, — Сейчас мои люди добивают остатки защитников. К тому же, брат Тха перекрыл Скальту заклинаниями и пить эту воду я бы никому не посоветовал.

— Без воды горожане должно не протянут, — одобрила Лари действия боевого мага и чуть подумав, решила, — Хорошо. Отправь найярру Аллиту и пару ее сестер к главным воротам. Если защитнички города увидят среди атакующих своих павших товарищей...

— Они будут в замешательстве, — ухмыльнулся Лонгари и склонился в глубоком поклоне перед Первой жрицей Маратэн...

...

— Что ты ей дала! — новый мужской голос вдруг вонзился в мозг. Едва заметный йинзийский акцент насторожил Зарабет. Кто это? Она его знает?

Глаза все еще не открывались. Зара силилась поднять веки, но они словно прикипели друг к другу.

Сознание металось между всплывающими в голове картинами. Что это? Галлюцинации? Воспоминания? Пророчества о будущем?

Почему они кажутся такими родными и в то же время далекими?

— Две капли майры, господин!

Как странно. Услужливая Джайя? Раболепные нотки в голосе, почтительное обращение. Кто же ее спрашивал?

— Мало! Нужно добавить ее пять.

— Но господин Девхан, тогда получится семь капель ...

— Делай, что приказано! — резко, жестко, словно ударил бичом.

— Да, господин...

Снова удушливый сладкий до приторности запах и Зарабет опять окунулась с головой в картины прошлого? будущего? настоящего?

...

— Королева! — Лонгари вскочил с табурета и склонился в глубоком поклоне.

Невысокая женщина в темном одеянии неслышно вошла в шатер. Она была изумительно красива — жемчужно-белая кожа, черты лица словно вырезаны искусным скульптором, черные косы, падающие до самого пола. Но темное платье было без каких-либо украшений и драгоценной вышивки, шерстяная накидка на плечах, словно снятая с крестьянского плеча, простые кожаные сандалии. И лишь на голове изящный рубиновый венец с кровавыми лилиями.

Королева Маратэн подошла к дочери. Шаклар искоса мрачно глянула на мать, склонившись над картой боевых действий.

— Я верно услышала — найяры у стен Йорнунскаля? — спросила тихо королева.

Шаклар поморщилась едва заметно и ответила, невольно защищаясь от неодобрения матери.

— Они там будут более полезны, чем в своих садах.

— Но это же Йорнунскаль! Неужели нельзя найти каких-то других вариантов? Ты ведь знаешь найяр, они не оставят ни единой живой души. Они сожрут всех!

Лари гневно выпрямилась.

— Если ты не заметила, мама, у нас идет война! И вчерашний Йорнунскаль это сегодняшний город предателей и убийц! У меня нет повода их жалеть.

Маратэн подошла ближе и развернула к себе непокорную дочь. Коснулась ласково ее щеки, словно не веря, что это именно ее девочка приговорила несколько тысяч горожан просто за то, что они жили в городе врага. Бросила искоса взгляд на Лонгари и тот, повинуясь немому приказу, вышел из шатра.

— Лари, эйнали, — мать снова обратилась к Шаклар, — Твой враг — это Эвиар, а не дети Йорнунскаля, его мужчины, женщины и старики.

Эйнали. Ласточка. Шаклар досадливо поморщилась. Она давно уже не ласточка. Не после сотворенного.

Эвиар. Муж перед людьми и богами.

Тот, кто предал и убил ее.

А ведь как Лари его любила! Преданно восхищаясь каждым жестом, каждым словом любимого, безмерно страдая в разлуке, даже когда муж уезжал всего на день. Лари обожествляла Эвиара, считая его лучшим и мужчин и достойнейшим из правителей.

А он...!

Шаклар отшатнулась от матери.

— Не вспоминай при мне имя этого мерзавца! — зло прошипела она, — Или ты забыла, что именно он отказался от наших детей?! Именно он приговорил меня, свою жену, и отдал на растерзание палачам?!

— Не забыла, эйнали, не забыла, — Маратэн чуть не плакала от жалости, — Но жители Йорнунскаля...

— Стояли и показывали на меня пальцем, радуясь, что мой костер так высоко и ярко горит! Как же, ведьму сжигают! Демоническое отродье! — она скривила губы, испытывая и злобное бешенство, и бесконечную горечь.

Маратэн горестно опустила голову, понимая, что дочь не удастся переубедить.

В этот момент полог шатра приоткрылся и Лонгари застыл на входе, не решаясь войти внутрь. Глянул на Шаклар, получил молчаливое разрешение, уверенно шагнул вперед и опустился на одно колено:

— Госпожа, посол Йинзы просит аудиенцию.

— Йинзы? — снова вскинулась Маратэн. — Ты ведешь какие-то дела и с этим паршивым поедателем черепах?

— Мама! — поморщилась Шаклар — как же надоело ее вселенское всепрощение, — У него есть отличные яды, в осаде Йиорнунскаля, а потом и Исса, они очень пригодятся.

— Нет! — королева резко ударила ладонью по столу с картами, — Я категорически против! Только не Йинза, эйнали!

— Не обсуждается, мама!

— Девочка моя, что же ты делаешь?! Он ведь однажды тебя убил! И тебя, и твоих детей!

— Во второй раз ему придется очень потрудится это сделать! — хищно улыбнулась Шаклар.

Йинза конечно тот еще двуличный, хитрый и подлый тип, но у него действительно есть отличные яды. Например, выдержка майры, сладко-приторная на вкус и так похожая своим видом на варенье из лотоса. Шаклар до сих пор прекрасно помнила, как маленькая Лисса потянулась к ароматно пахнущей пахлаве, даже Каран не удержался откусить пару кусочков. Да и она сама всегда любила полакомится сладким.

К горлу подкатил комок, на глаза выступили невольные слезы. Сердце все еще болело, стоило лишь вспомнить светлые кудряшки дочери и задорную улыбку сына.

А Эвиар...! В его силах было спасти любимую жену и детей, он бы сумел, если... Всегда это пресловутое если!

Лари вытащила с того света мать. Пошла на договор с демонами Аграбы, пообещала им свою душу в обмен на жизнь дочери, лично спускалась в сады ФраАшталит. Но найяры отдали только Лари, малышей они не отпустили.

И если бы Эвиар только захотел... Но погибшая жена, побывавшая в подземном мире, а затем воскресшая, ему была не нужна! Муж отправил ее на костер и Лари бы умерла во второй раз.

Теперь женщина мстила. За себя, преданную огню, за дочь и сына, от которых муж отказался. За мать, что предали анафеме, как злую ведьму.

— Лари, девочка моя, Йинзе нельзя доверять, — убеждала ее Маратэн.

— А я и не собираюсь доверять. Использовать — да, но о доверии речь не идет! — Шаклар криво улыбнулась и глянула на все еще коленопреклоненного Лонгари, — Девчонку уже привезли?

Жестом показала ему, что можно подняться. Мунтар выпрямился и, преданно глядя на Первую жрицу, ответил:

— Еще вчера. Покормили, вымыли, одели.

— Что за девочка? — Маратэн с подозрением глянула на дочь.

— Лашими, мама, единственная дочь нашего многоуважаемого Йинзы,

Маратэн отшатнулась. Прижала к губам пальцы, сдерживая крик, расширенными глазами смотрела на Шаклар, не веря, что ее дочь опустилась до такого.

— Что ты делаешь, Лари? — едва слышно спросила ошарашенная Маратэн. — Зачем тебе его ребенок?

— Йинза должен понимать, что мы отныне не играем, — отрывисто пояснила Лари, — Идет война и я очень хочу стать победителем!

— Эйнали, но ребенок...?

— Девчонке ничего не будет. Она лишь залог того, что Йинза нас не обманет.

Маратэн покачала головой.

— Даже в войне нельзя забывать о чести, девочка моя!

— В войне нельзя забывать о победе, мама. — отрезала женщина, — А уж честной она будет или нет — это решит победитель.

Королева вздохнула.

— Лари, эйнали, помни, мы — шедары. Мы гордимся своей честью, — Маратэн коснулась щеки дочери, горестно качнула головой и неслышно вышла вон. Лонгари услужливо придержал полог шатра для королевы, и вопросительно глянул на свою госпожу.

— А еще помним тех, кто нас ненавидит, и мстим тем, кто нас предал, — прошептала Шаклар вторую часть родового девиза, глядя вслед ушедшей королеве.

...

— Она очнулась? — первый мужчина был взволнован и кажется испуган.

— Не знаю, — испуганно ответила Джайя, — Семь капель майры...

...

Изумрудно-зеленая трава мягким ковром стелилась под босыми ногами. На ветвях яблонь уже вовсю цвели цветы и их чарующий аромат кружил голову. Полуденное солнце ярко светило сквозь кроны деревьев, слепя глаза до слез. Вдали виднелась лазурная полоска воды.

Зара погладила яблоню по стволу, чувствуя пальцами шершавую кору дерева.

Она всегда любила этот сад. И реку, что виднелась вдали, и поля, покрытые цветами розовой ларассы.

Но...

Но рыбак увидит здесь море и неводы, забитые рыбой. Охотник — леса, полные зверья, а пахарь — пашни, усеянные золотистой пшеницей.

Сады Мертвых. ФраАшталит. Сюда попадали только те, чей жизненный срок уже закончился, и найяры роем летали вокруг новоприбывших душ. Они помогали пройти Сады Мертвых и добраться до реки на горизонте, Проклятой Скальты.

Но странное дело — сейчас тут было тихо и спокойно... и одиноко. Никого вокруг. Ни одной мертвой души, жаждущей переправится через Великую реку, ни белесо-прозрачных призраков.

Вдруг вдали показался чей-то силуэт. Зарабет прищурилась, пытаясь увидеть, кто же это, но солнечные лучи, слепящие глаза, не давали толком приглядеться.

— Эйнали! Эйнали, маленькая моя! — радостно вскрикнул он и побежал к ашшарантке.

Нет, она. Это была женщина. С длинными черными косами, одетая в простое белое платье.

Эйнали. "Ласточка" — машинально перевела Зарабет и на глаза невольно навернулись слезы. Это прозвище было таким родным, таким до боли знакомым. Мама всегда звала ее именно так — ласточка, маленькая моя эйнали.

— Мама! — Зарабет неуверенно шагнула навстречу женщине.

— Эйнали! — восторженно крикнула та и всплеснула руками.

Мама! Ошеломляющая радость затопила ашшарантку, маму она не видела с десяти лет. И только сейчас поняла, как же по ней соскучилась. Зара бросилась вперед, к матери, успеть первой, успеть обнять и рассказать, как же она тосковала по ней, как ее любит!

Все эти деревья, как же они мешаются! Зара обогнула вставшую на пути вишню, затем - яблоню, и снова — вишню. Ветви деревьев цеплялись за длинные распущенные волосы, словно останавливали и не пускали дальше — Зара ломала их безжалостно. Деревья, казалось, росли гуще, закрывая собой дорогу к матери, — Зара продиралась сквозь них.

И встала как вкопанная.

Но... Но это же ФраАшталит. Неужели мама... мертва?

Мама бежала к ней, огибая спелую вишню, теряясь между стволами деревьев.

Уже близко! Уже рядом!

И вдруг исчезла.

— Мама?! — Зара испуганно крикнула, — Мама, где ты?

Вот мелькнула ее коса у старой груши. Зара метнулась туда, но матери не увидела.

Белое платье проглянулось в кустах хайриса, но и там оказалось пусто.

Женщина заметалась вокруг в поисках хоть малейших следов матери, но нигде ничего не увидела.

— Мама!!

12 глава.

"...Жители Церста были единственными, кто не боялся чудовищ Нижнего мира. После Великой Войны церстины, или а-арты, как они сами себя называли, остались верноподданными Маратэн. Впоследствии княжество Церст было завоевано и потеряло суверенитет, переходя от одного владельца к другому, но а-арты всегда ждали возвращения Маратэн и ее жриц. Но странное дело — искатели душ редко находили в Цертсе учениц для Ашшаранта, словно богиня тьмы за что-то прокляла своих преданных слуг..."

Из дневника Тадеуса Баристы.

В зале было прохладно и Джайя куталась в тонкую кружевную пелерину.

Зарабет была до сих пор без сознания, и ведьма опасалась, что та может не очнуться. Все-таки семь капель майры не каждая выдержит. Но если она выживет, то значит... значит, Кодекс Ларга был расшифрован правильно и сама Джайя становилась одной из шайринн. Но кем именно?

Ведьма задумчиво разглядывала лежащую на алтаре женщину. "А она красива",— нехотя признала Джайя. Длинные густые черные волосы завиваются большими кольцами, бледная, словно жемчужная, кожа казалось слегка светиться в свечном свете, тонкие крылья носа слегка трепещут при дыхании. Действительно, очень красива. Джайя перевела взгляд на руку Зарабет, свисающую вниз, и зло сжала губы — ногти ашшарантки отчетливо переливались золотом. Чистокровная шедар.

Сзади упала тень и Джайя мигом учуяла тяжелый дурманящий запах сандала.

Девхан, йинзийский торговец тканями. Точнее, здесь, в Награльде, он называл себя Девханом. Истинное имя этого йинзийца было открыто лишь единицам. Джайя обернулась к торговцу и низко склонилась.

— Мой господин!

Тот недовольно поморщился и качнул головой.

— Прекрати, Джайя, ты никогда не преклонялась передо мной.

— Я лишь высказываю достойное уважение! — и почти незаметно скривила губы в недовольной гримасе.

Уважение?! Его она будет по-настоящему высказывать лишь одному божеству, а никак не этому "поедателю черепах". Но сегодня она не одела маску ашшарантки. Девхан не любил черное кружево Маратэн, и Джайя не посмела вызывать недовольство торговца этой демонстрацией принадлежности к Нижнему миру. Все-таки, его гнев тоже был бы очень неприятен.