Вставайте, сударь!

Метрах в двадцати от засады производится посыпка поляны крупной солью. Продают такую в виде черных таблеток весом килограммов десять в каждой. И подсыпка солонца производится регулярно, чтобы зверь пасся там чаще. И зверь приходит на солонец только ночью. Как зверь придет и начнет вылизывать соль, тут-то охотник и стреляет по понравившейся ему цели.

Охота это и есть охота. Либо ты ходишь с ружьем за зверем, либо ставишь на него капканы и другие ловушки. Либо приманиваешь дичь при помощи всяких манков, изображая из себя то селезня, то тетерева или кулика с рябчиком.

Когда есть нечего, то добывание пищи любым способом является делом богоугодным для сохранения человеческой популяции. А потом вообще стали говорить: тебе охота и мне охота, вот это охота.

А когда еды видимо-невидимо и тебе приготовят всё, что ты захочешь, то охота — это просто хобби, как, например, филателия или бонистика.

С другой стороны, если забыть искусство охоты, то в критический период человечество может остаться голодным. Никто же не выступает против рыбалки, так и охота это такая же рыбалка только не на водоплавающую, а полесуходящую или повоздухулетающую еду.

Я тоже считал охоту на солонце каким-то излишеством и баловством, но когда в первый раз по скобам залез на листвяк на высоту пятого этажа и сел в сиденье, то сразу прицепился портупеей к стволу дерева, да и высота для человека не вполне естественное состояние.

На солонце самое главное не уснуть и не выронить ружье. Заснешь — зверя проспишь, ружье уронишь — охоту сорвешь. А зверь ждет именно ночь глухую, в которой он чувствует себя защищенным темнотой. Кому не спится в ночь глухуююю?

Потом, для такой охоты обязательно нужен транспорт и помощники, потому что два охотника на себе не смогут унести целого изюбря, например.

Затем, когда человек сидит в засаде или на сучке, у него вдруг появляется кашель или чих, который можно приглушить глотком воды. Затем вдруг человеку хочется сходить по-маленькому или по-большому. Ну, по-маленькому это не так сложно, а вот по-большому — это уже проблема. Как у водолаза или космонавта: то вдруг нос чешется или начался послеобеденный метеоризм. В отличие от космонавта и водолаза у охотника свежий воздух в необъятном количестве, который вряд ли испортит маленькая крупинка окружающего мира или оставит от себя какой-то след на будущие поколения. Как это там у старика Хайяма? Твой приход и уход не имеют значения, просто муха в окно залетела на миг. Потом вдруг у курильщика появится такое сильное желание закурить, что у него все тело начинает чесаться от этого желания. Одним словом, все не слава Богу.

Генерала разместили в свободной квартире в доме офицерского состава. Багажа у него было немного. Ружье в чехле, патронташ, охотничий нож и костюмный чехол для генеральского мундира.

В район солонца мы выехали в районе восемнадцати часов. Нужно было потолковать обо всем и подготовиться к охоте.

Я показал на местности, где располагаются наши места, где солонец, время прихода животных и наличие радиосвязи для вызова помощников. На место мы пойдем, когда начнет смеркаться.

Я налил из термоса хорошо заваренный и сладкий чай, достал бутерброды. От сладкого чая повышается острота зрения. Все пограничники перед выходом в ночной наряд пьют горячий и сладкий чай с молоком.

По просьбе генерала я рассказал подробную автобиографию, где родился, где учился, кто родители, братья, сестры, как попал в пограничное училище, как учился, какие планы на будущее, как отношусь к офицерской службе, какие недостатки в подготовке офицеров есть и что нужно сделать для их устранения. Что я знаю о разведке, какие у меня мнения об организации сбора информации о вероятном противнике в мирный период, подготовка разведчиков и прочее, без чего спецподразделения существовать нельзя.

Кое-что генерал рассказал и о себе, чтобы оживить разговор и поддерживать информационное равновесие. Ну, а я в отношении разведки прочитал такую лекцию, что даже сам удивился, откуда у меня такие познания в этом вопросе. Тоже самое спросил генерал.

А что тут удивляться? За четыре года обучения в училище я перечитал все детективы в старинной библиотеке нашей альма-матер. По моей просьбе наша заведующая библиотекой заказывала в библиотечном коллекторе новинки военных мемуаров и военных приключений.

Я уже вижу иронические ухмылки читателей, которые много читают и у которых вся прочитанная информация из правого полушария плавно перетекает в левое полушарие, а из левого полушария в правое полупопие и далее без остановок. Все мемуары и все военные приключения написаны на основе реальных операции, уже проведенных или тех, которые планировались, но были отложены и в любой момент они могут быть проведены, и мы узнаем о них лет через тридцать или вообще никогда не узнаем. Кроме беллетристики есть еще и периодическая печать, в которой можно столько почерпнуть, что потом будешь с опаской брать в руки газеты, чтобы не стать переносчиком секретной или совершенно секретной информации, мелко пересыпанной ненужной фактурой.

— Как вы относитесь к умению разведчика вырубить хорошим ударом не менее пяти человек? — спросил меня генерал.

— Такое умение является не лишним, — сказал я, — но тогда спасшегося разведчика будут искать по синякам на лице или по разбитым костяшкам на руках. Лучше, если он сможет выключить противника нажатием на особые точки на теле, решая свои задачи без шума.

Так, за разговорами и время пролетело. Я попросил генерала посмотреть его ружье и отдал должное пятизарядному "ремингтону" двенадцатого калибра с серебряной инкрустацией на замковой части.

По моему предложению мы закоптили зажигалкой блестящий рисунок, чтобы не сверкать им с дерева и не пугать дичь. Так же я предложил генералу сходить в близлежащие кусты по естественным надобностям, потому что до конца охоты такой возможности не представится.

Пятизарядное автоматическое ружье удобно при охоте на водоплавающую птицу в виде гусей и уток, но не на серьезного зверя, который может дать отпор охотнику в случае отказа оружия, что частенько бывает у автоматических систем, то патрон перекосит или он окажется толще нужного, или заряд пороха не обеспечит отдачу нужной силы. И дальше что? Бросаем ружье и бежим изо всех сил? Так кабан или медведь, лось или изюбрь в несколько махов догонят охотника и спросят: ну, что будем дальше делать?

Примерно к двадцати трем часам мы уже были на позиции. Я предложил генералу выбрать лиственницу для посадки.

— Не все равно, на какой лиственнице сидеть? — спросил генерал.

— Если сидушка влево, то это для левшей, вправо — для правшей, — объяснил я, — да и потом уже никто не говорит, что ему досталась неудобная сидушка.

— Понял, — сказал генерал и выбрал себе правую сидушку.

Посадка на сидушку требует воли, силы и силы воли. Представьте себе перед собой пять телеграфных столбов один на другом в высоту и в них вбиты полуметровые металлические стержни как лестница, а вверху как бы гнездо, где вы будете сидеть, обдуваемый всеми ветрами.

Еще одной особенностью подъема на гнездо является отсутствие всякой страховки и бывало, что охотники с половины ствола падали вниз. Когда поднимаешься вверх, то лучше смотреть вверх, тогда вероятность падения очень мала, но вот, сев на сидушку, нужно привязать себя к столбу, и ружье привязать к себе.

Расстояние между нашими лиственницами было не больше пяти метров. Я посмотрел, как генерал привязал себя портупеей к стволу и приладил к сучку ружье. Кстати, из-за этого сучка этот вид охоты так и называется сучком. Солонец — это один из элементов сучка.

У меня ружье было простое, вертикалка двенадцатого калибра от отечественного производителя. Два заряда и стрельба практически без задержек.

Луна светила тускловато, но я увидел две тени. Одна тень — несомненно изюбрь, а вот вторая тень — медведь. Вероятно, пришел за нами и ждал, когда мы стрельнем для него хорошего зверя, которого ему хватит не на один месяц. Изюбрь почувствовал хищника и прыжками ушел с солонца. Зато медведь разозлился, увидев блеск генеральского ружья.

Подойдя к правому дереву, он, как заправский электромонтер начал карабкаться вверх по скобам к генералу.

— Стреляй по медведю, — закричал я.

Генерал стал возиться с привязанным ружьем, потом отвязал его и стал целиться вдоль ствола практически между своих ног. Раздался выстрел, который не задел медведя, но только больше разозли его, а ружье выпало из рук генерала и полетело вниз, воткнувшись стволом в землю и выстрелив еще раз от удара.

— Отвязывайся от дерева, — закричал я.

Медведь, чувствуя опасность со стороны, был прикрыт от меня стволом дерева.

— Прыгай ко мне, — закричал я генералу.

Тут уж не до политесов. Я отвязался от дерева и держась за сучок размахивал ремнем с портупеей. Медведь уже был у сидушки и генерал прыгнул, сумев схватиться за ремень и ударившись о ствол дерева прямо рядом с металлическим шкворнем. Везучий генерал.

Медведь, видя, что добыча прыгнула от него, начал ломать сидушку. И тут я выстрелил в него пулей раз и два. Медведь упал на землю и лежал неподвижно рядом с лиственницей.

Я перезарядил ружье и полез вниз по свободной стороне дерева.

— Ждите моей команды, — сказал я генералу.

Спустившись на уровень примерно пяти метров, я внимательно посмотрел на медведя и не обнаружил признаков, что он живой, но для верности я сделал контрольный выстрел в него. Никакого движения. Медведи еще те хитрецы. Притворится мертвым, а потом нападает на охотника.

Дождавшись генерала, я вызвал по рации группу помощников, которые приехали минут через двадцать, ожидая от нас сигнала.

Подойдя к медведю, мы увидели, что медведь упал на генеральское ружье и всадил его в землю прямо до спусковой скобы.

— Хана ружью? — спросил я генерала.

— Похоже, что так, — вздохнул он.

— Зато представится возможность купить простое и надежное ружье, — подытожил я.

— Слушай, у тебя есть чего выпить? — спросил генерал.

— Найдется, — сказал я и протянул генералу фляжку с сельским самогоном. Дед Федор по моему заказу гонит двойной перегонки и угольной очистки самогон.

Выпив полфляжки, генерал протянул фляжку мне, а я передал ему бутерброд с мясом.

Только я допил фляжку, она всего-то двести пятьдесят граммов, и начал закусывать, как приехали помощники во главе с начальником заставы и порученцем генерала.

— Товарищ генерал-майор, — доложил начальник заставы, — на участке заставы происшествий не случилось, ужин готов и накрыт в бане.

— В бане? — переспросил генерал.

— Так точно, в бане, — сказал капитан, — у нас лучшая баня на комендатуре, и начальник отряда приехал, ждет вас там.

— Ну, вы пограничники даете, — сказал генерал, — сейчас я верю во все чудеса, которые вы творили в 1941 году и как немцы не прошли ни через одну заставу, а обходили их стороной. Поехали. А ты, — это порученцу, аккуратно вытащи ружье из-под медведя и разряди его, похоже, что третий патрон заклинило.

Что такое пограничная баня, я рассказывать не буду. это достопримечательность заставы и возможность солдата побыть как бы на дембеле в течение часа-полутора.

Генерала мы как следует отпарили, бросили в бассейн с проточной водой, а потом в чистой простыне посадили за стол, накрытый чем Бог послал. А Бог послал немало. Генерала поздравили с добытым медведем, и я присоединился к поздравлениям, не делая даже попыток прописать свою роль в сегодняшней сцене.

— Начальник войск округа звонил, — сказал начальник отряда, — просил поздравить с медведем. На вашем участке ходил один домушник, который лазил по домам и зимовьям. Сейчас не будет.

В это время в баню зашел порученец генерала и передал ему какой-то сверток.

— Товарищи офицеры, — сказал генерал и все встали, закутанные в простыни. — Приказом министра обороны СССР прапорщику Сумарокову присвоено звание старшего лейтенанта, подтвержден его диплом о высшем образовании, и он переведен в распоряжение Главного Разведывательного Управления Генерального Штаба Вооруженных Сил. Поздравляю вас, товарищ старший лейтенант, — и генерал передал мне сверток, где лежал диплом, знак об окончании высшего военного училища, золотые погоны старшего лейтенанта с красными просветами и удостоверение личности офицера Министерства Обороны со всеми моими данными и даже моей фотографией. В удостоверении лежало предписание, куда мне прибыть вместе с супругой для дальнейшего прохождения службы.

Начальник пограничного отряда был в полнейшем изумлении. Мои сокурсники на пограничных заставах только в этом году должны стать старшими лейтенантами из лейтенантов, а я из прапорщиков стал старшим лейтенантом. А ничего удивительного, просто мой офицерский стаж стал непрерывным и особо досрочного воинского звания я не получил. Все по определенной выслуге лет.

Генеральский порученец шепнул мне, что мой мундир уже у меня на квартире, а все остальное офицерское довольствие я получу в Одессе, в пехотном училище, где мне предстоит экстерном освоить курс этого училища.

Весть о вручении мне диплома и погонах с тремя золотыми звездочками в этот же вечер разнеслась по отряду с помощью солдатского телеграфа. Дежурный по заставе шепнул дежурному связисту, связист своему коллеге на соседней заставе. Тот дежурному по заставе. Дежурный по заставе дежурному офицеру, тот начальнику заставы. Начальник заставы своему соседу и жене и получилось броуновское движение, которое в течение часа-полутора известило весь пограничный отряд о необычайном происшествии перехода из варяг в греки, то есть из пограничных войск в ведении Комитета Государственной безопасности при Совете Министров СССР в ведение Министерства обороны СССР. То есть из ведения просто председателя КГБ в ведение члена Политбюро ЦК КПСС и Маршала Советского Союза Министра обороны СССР.

Зато про пехотное училище знаю только я. За год до окончания училища я был на войсковой стажировке в офицерской должности в соседнем пограничном отряде и там замполитом учебного пункта был капитан, переведенный из Советской Армии в пограничные войска. Здоровый такой лейтенант, который умел бросать гранату где-то метров на семьдесят. И он окончил Одесское военное командное училище. Туда был очень строгий отбор, потому что училище готовило кадры для военной разведки и неофициально называлось училищем глубинной разведки.

Похоже, что Советская Армия много разговоров не разговаривает, а сразу берет быка за рога. Без всяких отпусков и прочего. Ничего, перед отъездом обрадую родителей, что сын все-таки стал офицером и не отстал от своих сокурсников.

Домой я пришел поддатым, но не пьяным.

— Аня, я тебе подарок принес, — и отдал ей пакет, а сам стал открывать костюмный чехол. А там висел парадный мундир старшего лейтенанта с красными кантами и выпушками на рукавах мундира.

Я надел мундир с белой рубашкой и черным галстуком и сразу почувствовал себя настоящим офицером, хотя я никогда не переставал чувствовать себя им, заслужив его учебой в училище.