| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Власик поставил всю охрану на уши. Он заставил их прочесать сад и парк при даче буквально по миллиметру, два раза. В довершении всего наорал на всех охранников, диким матом, чего обычно никогда не бывало — Николай Сидорович даже голос повышал крайне редко. Более того — он точно так же наорал на обслугу, от чего с двумя подавальщицами и поварихой случилась истерика. Но Власику было не до них: он сам был на грани истерики. Перед его мысленным взором рисовалась красочная картина: вот сейчас приедет Сталин, а он...
Николай Сидорович вызвал с Лубянки две группы со служебными собаками, но, откровенно говоря, он не надеялся на их помощь. И не ошибся: собаки покрутились по участку, подбежали, было, к одиноко стоящей сосне, но тут же зачихали и сбились со следа. Тщательный осмотр показал, что трава вокруг засыпана тонко смолотой смесью кофе и сухого боярышника. Власик только сплюнул: товарищ Белов показывает свои умения! Причем подобрал такую смесь, что бы собаки только прочихались, а не лишились обоняния. Любитель животных, мать его!
Белов — это вообще, отдельная песня! Пистолет пронес, знает столько, что остается только надеяться — не применит он эти свои знания против своих. Хотя, кажется, уже применил...
— Товарищ Власик, можно к вам?
Кого там еще нелегкая принесла? А, этот... Алексей Глудов. Рязанский комсомолец. Ну, и что ему надо?
— Я, товарищ Власик, вот чего... Может, оно и не важно, только вот этот вот пионер новый... товарищ Белов... он...
— Что?! — Власик подскочил со стула и чуть только не схватил парня за грудки, — Говори, что?!!
— Так он, это... веревку искал, — Глудов нервно сглотнул, — Прочную, говорит... чтобы как парашютная стропа...
Час от часу не легче! Ну, и зачем ему эта веревка?!
— Нашел?
— Чего? А, да... я ему как раз шнура шелкового метров десять дал. Именно, парашютный...
И что это дает? Что они — все вместе повесились на этом шнуре? И куда, тогда делись трупы?..
— Спасибо, товарищ Глудов, это очень важно, — Власик хотел добавить 'Можете идти', но на всякий случай спросил — А больше он ничего не просил?
Алексей задумался, замялся...
— Нет, вроде больше ничего, товарищ Власик. Вот только...
— Что? Да говори же ты, что ж я из тебя все клещами тянуть должен?!
— Василий какую-то доску выстругивал, — ответил Глудов задумчиво. — А Артем петлю какую-то вывязывал, а Александр... он его 'безруким' обозвал и сам перевязал.
— Петлю из того же шнура? — поинтересовался Власик, ожидая ответа 'да'. И ошибся...
— Вот то-то и оно, что нет, товарищ Власик. Он петлю из какого-то куска троса вывязывал... Еще и Светлана рядом с ними крутилась...
В голове Власика царил полный кавардак. Шнур, петля из троса, выструганная доска и... и дети исчезли! Ну, и как это все связано между собой?..
Речка Сетунь была скорее широким ручьем, чем настоящей речкой. Но в одном месте — там где Сетунь делала крутой поворот, образовался широкий, метров пятнадцать-двадцать, затон, с песчаным дном и таким же пляжиком. На нем и расположились 'беглецы'. Они только что вылезли из воды и теперь сохли на мягком теплом песочке.
— Ловко ты, Немец, придумал, — вздохнул Василий. — Р-р-раз — и в дамках! Прямо, как на самолете... Молодец!
— Тоже мне 'молодец', — хмыкнул Сашка. — Угол правильно прикинуть — и то не сумел. Светланка-то застряла. Вот кто молодец, так это — она! — Он приподнялся на локте и посмотрел на покрасневшую от удовольствия девочку, — Ведь молчала!
Для 'побега' Александр применил простенький аналог канатной дороги. Залезть на сосну, набросить на стоявшее за забором дерево шнур с самодельной 'кошкой', завязать 'альпийский' узел и перелететь над забором в веревочной петле с доской-сиденьем — что может быть проще? Дернул потом за свободный конец, развязал узел, и — ищи ветра в поле!
Вот только Светлана — самая легкая из компании, не доехала до конечного пункта, зависнув точно над забором. Она качалась на высоте метров пять-шесть, крепко зажмурив глаза и открыв рот. Хорошо, что Александр быстро обмотал ладони разорванным напополам носовым платком, и по шнуру дополз до застрявшей 'воздухоплавательницы'. Дальше он полз, толкая девочку перед собой, и за все время пути Светлана не издала ни звука. Даже тишайшего писка...
— Молоток! — согласился Артем — Я уж думал — хана! Попались! Сейчас ка-а-ак заорет! Молоток!
Василий, чуть помедлив, поддержал его:
— Героиня! — И добавил гордо, — Моя сестра, эти все сказано!
Девочка подошла к Белову и села рядом с ним:
— Не только твоя, Красный! — сказала он самым независимым тоном, на какой только была способна. — Еще Артемки и Саши... теперь.
Василий было нахмурился, но тут же остыл. Он вообще не умел долго сердиться. Перекатившись по песку, он толкнул Сашу пяткой:
— Немец, давай бороться? — И видя, как Белов чуть поморщился, продолжил, — Ну, так — в полсилы. Давай, а? Мне тут пару приемчиков показали...
Александр вздохнул:
— Василий, ты понимаешь... Тут такое дело... Я бороться не умею.
— Как это? — опешил Красный. — Как так: не умеешь?
— Ну вот так. Я ведь не очень играл... Понимаешь?
— Так ведь отец сказал — ты воевал... — Василий ошарашено замотал головой, — А он никогда не врет!
Саша прыжком поднялся на ноги:
— Понимаешь... Воевать — это не бороться. Борьба — это правила: так — можно, а так — нельзя. А бой... — Он на мгновение замешкался, тщательно подбирая слова, — Бой, это не спорт. Даже случайно я могу порвать тебе связки или переломать кости.
— Ну, и?..
Василий все еще не понимал, но в разговор вмешался Артем:
— Вась, он имеет в виду, что в шутку бороться его не научили. Он может только убить... — Тут Сергеев-Сталин замешкался, — Ну, или победить. Любой ценой и любым способом. Так?
Александр молча кивнул и, считая тему исчерпанной, потянулся:
— Может, еще окунемся, или — домой?
— Ага, пошли! — радостно ответила Светлана и подскочив к нему схватила его за руку. — Саша, а вы плаваете хорошо? А научите... научишь? А то Красный все обещает-обещает, а никак не соберется...
— А где мне тебя учить? — вскинулся Василий. — Дома, в корыте? Когда на море ездили, ты еще маленькая была, а теперь... — Он повернулся к Александру, — Сашка, ну хоть ты ей скажи: негде тут учить!
— Вообще-то можно прямо здесь, — сказал Белов, подумав. — Давай-ка так сделаем: вы с Артемом тут встанете, а я — у того берега.
Ребята вошли в воду по грудь и встали метрах в семи друг от друга. Затем Саша скомандовал:
— Давайте, берите Светлану и запускайте ее ко мне. Как торпеду. А ты, — обратился он к девочке — ляг на воду и вытяни вперед руки. Вот так... Раз, два... Три! Пускай!
Подняв каскад брызг, Светлана с радостным визгом влетела в Сашины объятья. Она подняла на мальчика сияющие глаза:
— Еще! Еще!
— Братцы, теперь вы ее ловите! Раз, два... Три!
— И-и-и-и!!! Еще!
— Давай Санька, лови! Темка, пускаем на счет 'три'... ТРИ!!!
— Еще! Еще!! ЕЩЕ-О-О-О!!!
— Раз, два...
— Три, но это — последний раз, — раздался с берега спокойный глуховатый голос.
— АЙ! — Василий и Артем, услышав голос Сталина, как по команде обернулись, и Светлана, запущенная Сашей, проскочила между ними, чуть не врезавшись носом в песчаный берег. На котором стоял Сталин, бесшумно вышедший из прибрежного ракитника.
Иосиф Виссарионович стоял и, улыбаясь, смотрел на детей. Он сразу заметил и довольную физиономию Василия, и радостные глаза Артема, и восторженное, сияющее лицо дочери. И нужно отметить ему это очень понравилось. Вот разве чуть лукавая улыбка Белова... Нет, это тоже очень хорошо, но вот куда ее отнести? Ведь Александр старше своих 'сверстников' на добрых полвека с хвостиком...
— Значит, обманули охрану, и выбрались с дачи по веревке, — не спросил, а утвердил Сталин. — Да, товарищу Власику такое незнакомо. А мы, помнится, так через ущелья переправлялись... — Он по-доброму усмехнулся, — И устроил это, конечно, товарищ Белов. Ай-яй-яй, придется нам Сашу наказать. Сейчас вернемся на дачу, и Саша отправляется в мой кабинет. На два часа. Один.
Белов изо всех сил постарался придать своему лицу огорченное выражение, но чувствовал, что получается плохо. А Сталин тем временем продолжал:
— Сейчас вам принесут сухое белье, переоденетесь и — марш. Только на это раз — через калитку.
— Отец, а это не Сашка придумал! — вдруг подал голос Василий. — Это я! Меня и наказывай.
Сталин посмотрел на сына, хитро прищурился:
— Ты? А откуда про такое узнал?
— Так ты же и рассказывал, — безапелляционно заявил сын и отчаянно покраснел.
Сталин никогда и ничего не забывал и точно помнил: эту историю из своей бурной молодости абрека детям он не рассказывал. Он уже собирался сказать Василию об этом и добавить, что обманывать отца нельзя, но тут вмешалась Светлана. Она подбежала к нему, обняла руками за бедро:
— Папа, ну это мы все вместе придумали! Я тоже эту историю слыхала. И Артемка... — Тут она набычилась и вдруг стала удивительно похожа на свою мать, упрямую и своенравную, — Наказывать, так уж всех!
Сталин помолчал, покачал головой, потом широко улыбнулся:
— Вот, Саша, какие у тебя братья и сестра. Неслухи. Боюсь, что и ты таким же станешь...
— Я постараюсь, — серьезно ответил Белов, и Сталину вдруг расхотелось смеяться...
...Тем же вечером 'наказанный' Белов, Сталин и Власик сидели в кабинете. Собственно говоря, сидели только Иосиф Виссарионович и Александр, а Николай Сидорович бегал по кабинету и взвизгивал севшим голосом:
— Товарищ Белов, ну вот от вас я этого не ожидал! — Он взмахнул руками, точно взволнованная наседка — крыльями, — Никак не ожидал! Не мог ожидать, товарищ Белов! Никак не мог!
Сталин с легкой усмешкой посмотрел на мечущегося Власика, потом перевел глаза на Сашу. Тот сидел спокойно, чуть расслабленно и, казалось, не обращал никакого внимания на происходящее вокруг него. Иосиф Виссарионович кивнул своим мыслям, а потом сделал рукой легкое, почти незаметное движение. Но Власик его заметил и тут же оборвал свои причитания, замолчал.
— Товарищ Саша, — негромко, но твердо произнес Сталин, — объясните: что на вас нашло? Вы — взрослый человек и не могли не понимать: это — плохая шутка... — Он помолчал и коротко продолжил, — Почему?
Александр поднял голову. Он не смотрел ни на Сталина, ни на Власика — его взгляд был устремлен куда-то в пространство. Что он там видел — об этом Иосиф Виссарионович и Николай Сидорович могли только догадываться...
— Как оказалось, я — не совсем взрослый, товарищ Сталин, — ответил он наконец. — Я уже и раньше это замечал, но как-то не придавал этому значения, а вот теперь...
Повисла долгая пауза. Власик хотел было что-то спросить, но под взглядом Сталина сник и промолчал. Иосиф Виссарионович терпеливо ждал продолжения...
— Я — взрослый только наполовину. А вторая половина — пацан в возрасте вашего, товарищ Сталин, Василия, максимум. И эта половина не желает быть все время под спудом, — Белов вытер лоб характерным жестом смертельно уставшего человека. — Мальчишка во мне рвется наружу. Ему хочется дурачиться, хулиганить, играть, и я, как выяснилось, не в состоянии полностью контролировать его своей взрослой половиной. Стоит мне задуматься о чем-то, ослабить самоконтроль, и этот сопляк снова и снова выскакивает на свет божий.
Он улыбнулся виноватой улыбкой взрослого, много пожившего и повидавшего мужчины, и Сталину, которого никто и никогда не мог обвинить в мягкотелости, вдруг стало остро, до боли в сердце жаль этого странного человека. Повинуясь этому внезапно возникшему чувству, он подошел к Белову и неожиданно для себя погладил его по белобрысой голове.
— Не надо держать его в заточении, товарищ Саша, — произнес он почти ласково. — Не надо. Отпускай его на волю — пусть живет сам... — Тут он улыбнулся, — Только попроси его предупреждать. Хотя бы товарища Власика, а?
Александр усмехнулся, молча кивнул и, дождавшись разрешительного знака Сталина, вышел из кабинета. За дверями тут же раздались возбужденные детские голоса. Иосиф Виссарионович усмехнулся: встречают своего героя. Судя по радостным возгласам, встреча носит бурный характер. Он прислушался: сквозь общий шум прорезался звонкий голосок Светланы. Ой как радуется дочка, очень радуется...
Власик тоже вышел, и голоса поутихли, раздался дробный стук каблуков. Убежали. Сейчас опять кинутся вытворять что-нибудь эдакое... Как же давно он не видел у Светланы таких сияющих глаз, как сегодня, на пляже? Пожалуй, это даже хорошо, если у Белова прорезается мальчишка. Он сам не может уделять детям достаточно времени, а этот 'престарелый мальчуган'... Белов и займет своих новых 'родственников', и проследит за ними, и даже безопасность обеспечит такую, какая Власику и не снилась... СТОП! О чем это он?! Это ведь мальчишка! Мальчишка! И у него тоже должно быть детство! Хоть немного, хоть чуточку...
В дверь раздался осторожный стук, и звонкий мальчишеский голос твердо произнес: 'Разрешите?'
— Да.
В кабинет снова вошел Белов:
— Я по поводу переодевания, товарищ Сталин... — И, предваряя готовую сорваться с губ Иосифа Виссарионовича отповедь, продолжил, — Деньги у меня есть. — По его лицу проскользнула ироничная улыбка, — Примерно на тысячу таких костюмов.
Сталин снова не успел спросить, откуда у Александра такие деньги, как тот кратко описал свои похождения в Калинине. Дослушав до конца, Иосиф Виссарионович крякнул, и глубоко вздохнул. Затем спросил:
— Куда собираетесь деть остальные, товарищ Саша?
— А куда прикажете, — легко ответил Белов. — Могу — в Наркомат финансов, например. Как Остап Бендер собирался. Или в ДОСААФ пожертвовать...
— Куда? — заинтересовался Сталин, услышав незнакомую аббревиатуру.
Белов объяснил.
— А, это так у вас Осавиахим переименовали? А что, неплохая идея... — и тут вдруг Сталин понял, отчего Белов ТАК легко расстается с деньгами. Он посмотрел на Александра в упор, — Но больше так деньги добывать нельзя. Понятно, товарищ Саша?
Он давил Александра взглядом такой силы, что у того закружилась голова. Он силился выдержать этот взгляд, но его 'младшая половина' — тринадцатилетний мальчишка был просто в ужасе. Ему очень хотелось заплакать и сжаться в комок, и хотя 'старшая половина' — отставной полковник, сопротивлялась яростно и упорно, все равно: Саша чувствовал, что проигрывает. И не взгляду Сталина. Видал он и не такое. А вот этой реакции самого организма, который просто отказывался работать не смотря на стальную волю Ладыгина.
И от этого он злился еще больше и сопротивлялся еще отчаяннее. Нет, не то, чтобы он собирался продолжать 'экспроприации экспроприаторов', но подчиниться чужой воле! Вот просто так: взять и признать чужую силу сильнее своей! Нет, на это он был не согласен, хотя уже темнело в глазах. В глазах Сталина светилась злая сила матерого хищника — тигра или медведя гризли, но была еще и другая сила — сила Великого Вождя, который ради конечной цели перешагнет через кого угодно. Как в свое время перешагнул через своего старшего сына. У Александра дико кружилась голова, и казалось, что этот твердый, холодный, страшный взгляд, словно обруч, стискивал ему грудь. 'Гипноз — неожиданно понял Белов. — Сталин — гипнотизер. Не очень умелый, но очень сильный!'
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
