— Рон! — на всякий случай воскликнула Джинни.
— Думаю, что его здесь нет, — сказала Луна.
— Тогда вперед! — и Джинни решительно взялась за ручку двери, ведущей из Хогвартса.
Глава 29
Набегают шакалы пера, как будто им мало прошлых фоточек и репортажей. Встаньте так, посмотрите вот этак, соединитесь в группу, расскажите, что вы думаете о Хогвартсе, тьфу! Тем не менее надо сохранять суровое лицо и беспристрастный вид, ибо раз ты Чемпион — то ты лицо школы. И лицо это, соответственно, должно быть нормальным, не кривиться, не воротить нос от представителей прессы и рассказывать заранее заготовленные тексты.
Отвечать на вопросы и делать довольный вид — разумеется, это тоже входит в программу.
В этот раз нас поймали на арене, где нам выступать. Организаторы учли ошибки или опыт прошлых испытаний и сделали разнообразный склон. Мы внизу, враги будут накатывать сверху. Уклон — градусов десять, ну или немного больше, так что жить можно. Пара перспективных валунов сразу бросается в глаза, с прицелом на возведение крепости. Еще рощица чахлых деревьев, но в кулацком хозяйстве все сгодится. Поперек склона можно нарыть мелких незаметных бороздок, авось враги да споткнутся и попашут носом землю.
Ломаным серпом за нашими спинами трибуны и место для судей и министров. Оно же — почетная трибуна, куда традиционно садятся делегации других школ. Лучшая видимость, и прочее бла-бла-бла. В основе своей склон — земля, трава и немного камней. Валуны, деревья и прочее (хорошо хоть озерцо не влепили) — это уже искусственные нагромождения, чтобы и обзор зрителям не загораживали, и выглядело все нормально. Голая как стол равнина не так зрелищна.
Собственно, нас лишили преимущества высоты, точнее говоря, организаторы так думают.
Стащим огромные валуны вместе, заплавим, как договаривались. Вроде тут все по плану, но с врагами по-прежнему непонятка. Кто там и что будет — организаторы держат в такой тайне, что даже Грюм ничего не вынюхал и не выглядел своим волшебным глазиком. Известно только, что это будут именно толпы, во имя все той же зрелищности. То есть каждый из противников слаб, но вместе они якобы сила. Якобы — это потому, что можно будет кидаться щитами, которые слабый типовой противник хрен прогрызет или продавит. Не знаю, как организаторы собираются решать этот вопрос, ибо если не собираются, то тактика, когда двое держат щиты, а один атакует, — вообще беспроигрышная.
Организаторам же нужна зрелищность, массовость, и в то же время турнирность, если можно так выразиться. Вот они и пытаются совмещать, чтобы и наш уровень магии и общей подготовки проверить, и зрителям угодить, и чтобы красиво, и не слишком смертельно, дабы цены на билеты задирать и задирать. По сравнению с первым туром цена скакнула на порядок, представляете? И маги еще в очередь выстраиваются... Ну да, как уже неоднократно говорил, зрелищ у них мало, а тут еще и с финалом по квиддичу прокатили.
В общем, выворачивают карманы, достают деньги и, соответственно, хотят за такие деньги зрелища соответствующего уровня. С нас-то спрос небольшой, нам, Чемпионам, что подготовили, на том и танцуем, а вот организаторов могут и за мантии прихватить, если что пойдет не так. Опять же, министры там всякие сидят, непонятно за каким хером. Управлять надо, а не по зрелищам ездить, а то потом жалуемся, что в магическом обществе все так хреново устроено.
— Смотрите прямо в камеру! Улыбку! Помашите рукой, — командует фотограф.
Угу, «может мне тебе еще лэзгинка сплясат? Я тебе что, клоун?» Стою, скрестив руки на груди, в одной палочка, засунутая в рукав. Лицо бесстрастное, во всяком случае, мне хочется на это надеяться. Стандартные дебильные вопросы — «А как вы думаете, кто победит? Кто вам нравится? Где лучше? Скажите что-нибудь нашим читателям?» — уже закончились, теперь пошла фотосессия. Была у меня мысль требовать с них деньги за право фотографировать меня, но не сложилось. Вспоминается товарищ Локхарт, который тоже все с фотосессией набегал, набегал, да донабегался.
— Еще один снимок, — заявляет фотограф.
Но уже торопится следующий претендент с камерой, время ведь ограничено, и сразу кричит:
— Ты свои снимки уже сделал, иди, иди!
Прогнав, разворачивает свою камеру и с заученной улыбкой выдает:
— Журнал «Красота и волшебство», добрый день!
Хорошо, что день уже во весь рост, и они эти дебильные магниевые вспышки не используют! Была как-то фотосессия в помещении, вышел оттуда полуслепой. Все нормальные люди используют лампы освещения, фотостудии, то да сё, а у этих магов, видите ли, электричество с магией не сочетается! Приборы, видите ли, портятся и не работают. При этом, как выяснилось, невозможно экранироваться от магии. Вообще невозможно. Нигде и никогда. Как нейтрино, пронзает все.
Именно поэтому Азкабан был таким Азкабаном.
Не знаю, как мадам Боунс собирается решать эту проблему в новой тюрьме без дементоров, хотя... забери палочку, и большинство волшебников окажется беспомощно. Не знаю, с чем сравнить. Вот нормальная современная жизнь в мегаполисе — это маг с палочкой. Потом он оказывается без палочки — его заслали в глухомань, где нет магазинов, электричества, водопровода и так далее, но нужно жить и выживать. Вот такая вот аналогия.
Ну и понятно, антиаппарационный щит над тюрьмой, такой же, как сейчас натянут над ареной.
Жаль, очень жаль. Можно было бы устраивать резкие вылазки в тыл набегающей толпе, жахать чем-нибудь и телепортировать обратно. Зрелищности это соответствует, но вот, видите ли, нечестно. Сильно подозреваю, что организаторы так и не смогли придумать баланс: чтобы противники соответствовали по силе магу, умеющему аппарировать. Подумали, почесали в затылках палочками и обрезали телепорт.
Да, если бы еще можно было взлететь, был бы вообще адский чит.
Смотришь сверху, в недосягаемости, шарашишь площадными заклами, телепортируешься в тыл врага — и обратно на леталку. Против такого никакие толпы не помогут. И еще, надо полагать, организаторы зарядили склон ловушками, как в первом испытании. И периодически нас троих будет накрывать слитным залпом, по принципу «кто не спрятался — тот выбыл из Турнира».
Вот, а пока что фотосессия, с переходом во вторую серию.
В смысле, к нам запустят родственников и устроят щелк-щелк-щелк по новой. Можно будет переброситься парой слов с родителями, хотя вообще планировал пообщаться с ними после испытания. Чтобы не сбивать настрой на победу и вообще не расслабляться. Помахал издалека рукой, и все.
Но жизнь, как всегда, все перекособочила, и к нам на поле выводят родственников.
Зрелищность, зрелищность, будь она неладна! Зрители наблюдают, как любящие родители дают наставления Чемпионам перед финалом. Кто не пустит слезу, увидев такое колдофото, да с соответствующим описанием? Так что шакалы пера в своей стихии, нам же остается только мысленно прикидывать планы мести.
И вот они идут к нам. Отец Крама — невысокий, но такой широкоплечий, еще шире сына. Суровое лицо с надписью сотым шрифтом: «Молодец, сынок!» Габриэль и родители Флёр, сразу видно, что сестры Делакур удались в маму. Ну и мои родители, конечно, идут... странно идут.
Что-то не так. И мама как-то странно отходит в сторону.
Паранойя, заботливо развитая Грюмом, воет и бьет во все колокола, а я стою столбом и пытаюсь понять, что же не так. Мысли вспугнутыми ежиками носятся туда-сюда, а я смотрю и смотрю.
Что-то не так, но что именно — понять не удается.
Мама еще больше отходит в сторону, оказываясь между нами и главной трибуной, где уже рассаживаются судьи, министры и делегации школ. Папа же приближается, и внезапно я понимаю, в чем дело. Оба родителя, и мама, и папа, делают крайне нехарактерные для стоматологов жесты. Зато магам, прячущим палочку под мантией, такие жесты привычны и обыденны.
Кладу руку на ожерелье.
Начинаю процесс трансфигурации, благо шары заранее заряжены смесью нужных компонент в нужной пропорции. Сконцентрироваться, усилить восприятие, нечего беречь козыри, когда такое творится. Не знаю что именно, но все это «ж-ж-ж» неспроста. Неплохо было бы опиться зельями, но, как назло, с собой ничего нет. В бою мешали бы, утяжеляли бы мантию, ибо пространственные карманы так и не прикручены.
Еще есть вторая палочка, пойдет для обмана, что меня разоружили.
Сжимая в рукаве основную палочку, оглядываюсь. Солнечный день. Толпы зрителей. Полигон-арена. Рядом Виктор и Флёр, и приближаются их родственники. Их, но не мои. Нужно бить первым, но почему-то медлю. Адреналин разгоняет кровь, концентрация очищает мысли, и кажется, что вот-вот найду решение. Но решение не приходит, и нет решимости, чтобы нанести удар. Вдруг паранойя просто ошиблась? Прибью отца? Как потом жить с таким?
А тем временем родственники все ближе, и фотографы уже разворачивают свои аппараты.
Вот еще немного, и подойдут вплотную, и надо что-то делать. И тут решают за меня. Молниеносное движение, которое увидел исключительно потому, что уже вовсю концентрировался. Увидеть — увидел, но среагировать — это надо было бы быть Грюмом. Поэтому я мог только смотреть, как мой якобы отец резко выдергивает палочку, со снисходительной улыбкой превосходства, и наносит удар.
— Финдфайр! — негромко, но твердо.
Адское Пламя? Но, прежде чем начинаю ставить щит, вокруг уже крутится кольцо пламени. Бешеного, ревущего. Живого. В мгновение ока все, кто шел к нам, и фотографы оказываются пожраны пламенем. Остаемся только мы, три Чемпиона, не знаю уж почему. Бросить ожерелье на землю, заслав попутное Энгоргио. Попытаться выхватить вторую палочку.
— Экспеллиармус! — и палочка отлетает в сторону.
Виктор уже достал свою палочку, и в него летит следующий закл.
— Вентилабис! — и Виктора швыряет прямо в стену ревущего пламени.
Кидаю взгляд вверх. Пламя закрывает нас куполом, хрен улетишь. Телепорт не работает. Профмастерство того, кто скрывается под личиной моего отца, доказано. Надо что-то делать, но что? На всякий случай закрываю Флёр собой. Но мисс Делакур, разъяренная гибелью родственников, отважно кидается вперед, закономерно получая что-то невербальное в ответ. Ее ударяет, оглушает и вышвыривает в стену пламени. Не в силах удержаться, кастую вслед, протянув обе руки.
— Сфера Спокойствия! — прямо на Флёр.
Вдруг поможет? Адское пламя — это, конечно, Адское Пламя, но скорость полета высока, там и надо-то только, чтобы моя кривенькая Сфера продержалась доли секунды. Опять же, мой закл придаст скорости... ну, надеюсь на это. Раз-два-три, несколько секунд — и умерла куча народу, а я остался один на один с неизвестным. Теперь-то понятно, что надо было бить первым, но были бы мы все сразу такими умными, как потом, в каком прекрасном мире бы мы жили, о да. Остается только надежда, что товарищ злодей решит толкнуть свою злодейскую речь или просто поболтать, давая мне время завершить трансфигурацию.
Взяв в руки Кубок Огня, притащенный для фотосессии финала, злодей улыбается.
— Проходи Турнир в мое время, Кубок был бы моим. Так что заберу свое, по праву сильного!
Болтай-болтай, хотя мог бы и назвать себя.
— Как там поживает мой старый друг Дамблдор? — тем временем продолжается злодейская речь. — Как его здоровье и борода? Или правильнее будет сказать — магия, которой он клялся?
Внезапная вспышка понимания пронзает меня. Вот сам же говорил Гарри — не болтай! Также я понимаю, что мои родители уже мертвы, и рот наполняется привкусом крови. Гадким, медным привкусом, от которого хочется блевать. В голове звенит, ибо понимание — оно такое. Никто меня отсюда живым не выпустит, и от этого мелко дрожат пальцы и крутит в животе.
Одна надежда — на козыри, и та слабая-слабая.
Продемонстрированные мощь и мастерство — за моими пределами. Надо полагать, что помощь снаружи не пробьется, пока со мной не закончат. Или... кто там под личиной мамы? Сеет сейчас хаос и разрушение, отвлекая внимание на себя? Или притащила с собой толпу поддержки и все равно сеет хаос и разрушение?
Ну а кто передо мной — понятно из всего сделанного и произнесенного.
— Темный Лорд Волдеморт, я полагаю?
Да, попытка удержать голос не удается. Вместо бесстрастного, спокойного вопроса звучит какое-то жалкое, дрожащее подобие. Меня трясет и потряхивает от эмоций, злости, гнева, страха, адреналина, нежелания умирать, и в результате речь звучит так, как будто меня сжимают за горло. Волдеморт улыбается, видимо решив, что «девочка» уже обмочилась от страха. Что ж, пускай так считает. Несомненно, он думает, что лишил меня палочки. Пусть расслабится еще, у меня будет только один удар, и трансфигурация внутри ожерелья почти закончена. Само украшение раздулось, каждый из шариков стал размером с теннисный мяч. Этого хватит для удара, главное — добросить, чтобы не успел поставить щит. Встречный удар от Волдеморта будет мне только на пользу.
Тянуть время, тянуть, пытаясь не сорваться. Не удариться в панику, гнев и полный отвал башки.
Дрожат руки, дрожат ноги, и реально тянет описаться. Но нельзя, нельзя поддаваться.
— Да, я — Волдеморт, — улыбается он.
Личина моего отца еще держится на нем, и такое несоответствие рвет душу.
— Ах, как это приятно — держать жизнь моего врага в своих руках, — продолжает тот злодейскую речь. — И самое смешное, что он сам, сам дал это оружие мне в руки!
Нет, он не хохочет злодейски, запрокинув голову. Наоборот, внимательно наблюдает и перехватывает мой взгляд на ожерелье. Переключается на него и заявляет весьма брезгливо:
— Что, решила сделать себе большое оружие? Больше метательных железок? Мои верные слуги все мне рассказали о твоих жалких попытках поразить их! Акцио!
Внезапно. Темный Лорд манящими чарами подтаскивает к себе ожерелье. Заряженное нужным продуктом, с завершающейся трансфигурацией. Слова о железках означают, что он оперирует событиями годичной давности и не знает о моих успехах в этом году.
Во рту пересыхает. Ладони потеют.
В голове звенящая пустота. Надо решиться. Но это верная смерть. Такая же смерть, как та, что наступит от заклинания Волдеморта. Сердце стучит так, будто хочет прорвать грудную клетку. Смерть, смерть, смерть — звенит в голове, и хочется лишний раз облизать пересохшие и мелко дрожащие губы.
— Но эти фокусы тебе не помогут, девочка, — самоуверенно продолжает Волдеморт, — и сейчас ты умрешь!
Палочка уже рвется наружу, а звенящая пустота кружит голову. Прости, жена, простите, дети, так и не доберусь до дома. Не хочу, не хочу! Но спасу тех, кто стал мне дорог и близок в этом мире. Спасу. Палочка уже выходит из рукава. Так надо, во имя Луны!
