Изменница (закончен)

Похоже, у меня вырабатывается противоядие на яд моего невольного спутника. Горжусь сама собой!

— Ну-ну,— хмыкнул мужчина многозначительно, заставляя меня несколько смутиться.— Иди уже, примеряй обнову. Только я белья нижнего не захватил, девичьего. Не обессудь. Как-то не подумал.

— Переживу,— беззаботно отмахнулась я.— Но за совет и заботу спасибо,— улыбнулась обезоруживающе.— Если искупаться не получится, так хоть протрусь. А коли суждено заболеть, то уже одного сегодняшнего полёта с головой достаточно, тогда так и так соплями обвяжемся.

— На, балаболка,— всадник беззлобно усмехнулся, но тут же снова нахмурился, взглянул сурово.— Только бы языком трепать.

— За это тоже,— продолжила я, принимая тряпицу из рук спутника и, помахав ею в воздухе, добавила,— за тряпицу, разумеется, а не за твой язвительный тон и речи. И ещё...— замялась на мгновение,— большая просьба — не подсматривать!

Асмин громко фыркнул.

— Было бы на что смотреть! Мешок с костями. И не мешок даже, а так себе — мешочек,— выплюнул пренебрежительно.

Сказать, что его слова меня задели, значит, не сказать ничего.

— А знаешь, ты прав,— неожиданно для нас обоих согласилась я.— Было бы кого смущаться. Смотри на здоровье, пока глазёнки не повылазят!— и, развернувшись, отправилась выбирать себе лунку побольше да поудобнее.

Поторопилась я с противоядием-то...

— Великоваты будут, даже на два носка, а я-то надеялась, что на босу ногу мне показалось,— худо-бедно вымытая и переодевшаяся вернулась к месту нашей стоянки. Оторвав стопу от каменистого пола, покрутила ею, критически осматривая краги.— Да и форма тоже,— скривилась недовольно, тем не менее, бережно пригладив кожаные рукава — добротная выделка, при бережном отношении ещё меня переживёт.

— Большое — не маленькое...— равнодушно пожал плечами Асмин.

А я смотрю, времени зря он не терял — теперь сидел у распаленного костерка, разложив тут же в свете огня краюшку нарезанного хлеба, головку сыра, ломоть копчёного мяса, несколько запечённых на углях картофелин.

Сглотнула. Перекусить не отказалась бы, что-то пробило меня на еду. От пережитых волнений, не иначе.

— ...Куда хуже было бы, если бы ты в них вообще не влезла,— подытожил свои умозаключения квиш.

— Это вряд ли,— протянула с сомнением, торопливо заплетая перекинутую наперед косу,— мне всегда выдавали самый маленький комплект — меньше только детские, доученические.

— Ну да, а я вот не рассчитал немного,— десятник, качая головой, досадливо цокнул языком.— Польстил тебе, не в тот шкафчик заглянул. Но ничего, мясца чуток на кости нарастишь, и будет в самый раз.

— Угу. Нарастишь тут, по лесам да горам от соратников бегавши,— пробормотала раздражённо, наконец-то усаживаясь за импровизированный стол.— И вообще, может, хватит уже обсуждать недостатки моей фигуры? Далась она тебе. Есть давай лучше, да спать. А то всё бы тебе языком трепать,— добавила язвительно.

Асмин окинул меня цепким взглядом, но промолчал, лишь удручённо насупился.

К пище приступили в тишине. Квиш превзошёл все мои ожидания. Оказывается, моё освобождение не минутный порыв — всадник целенаправленно летел за мной в Лечебницу, ибо запасся не только комплектом одежды меньшего размера и одеялами, но и едой. Если экономить, к чему мы как квиши приучены с малолетства, то на двоих имеющихся пайков хватит на несколько дней. Крил не в счёт. Птахи всегда кормятся сами, ещё и всадникам помогают. Так что, не пропадём!

Но предусмотрительность десятка явственно говорила о том, что наше бегство в горы продумано от начала и до конца. Ну, или почти до конца. Вероятно, мой брат по оружию ожидал, что в покое нас так просто не оставят и придётся на какое-то время затаиться.

Я, уплетая с наслаждением еду — первый день после побега, могла себе позволить это небольшое расточительство, к тому же мне бы "мясца чуток на кости нарастить" — исподлобья наблюдала за своим спутником. Он жевал как-то растерянно, скорее, по инерции, смотря в костёр невидящим взором. В конце концов, мне это надоело.

— Ну, и где допрос?— не выдержала первой.

Мой спутник тягостно вздохнул, словно бы ждал этого вопроса, но надеялся оттянуть сей момент на неопределённый срок.

— Не знаю как ты, Тамила из Лероу, а я очень устал. Давай оставим разговор на завтра?! То есть на то время, когда проснёмся?— то ли спросил, то ли скомандовал мой вынужденный напташник.

Трудно было разобраться в его тоне. Слова прозвучали вроде и твёрдо, но в тоже время несколько неуверенно.

— Что ж, давай,— пожала плечами — не очень-то и хотелось, да принялась убирать остатки еды с небольшой коричневой скатерки — самое то в дорогу, и неприметная хоть днем, хоть ночью и невесомая.

Утомлённо поднявшись, Асмин подошёл к дремавшему Крилу. Птах, не дожидаясь слов всадника, привычно приподнял крыло, позволяя ему разложить у себя под боком одеяло.

Мужчина выжидающе обернулся ко мне, уже успевшей спрятать еду да скатерть, и теперь с открытым ртом и выпученными глазами взиравшей на квиша — я сразу догадалась о том, что он собирается мне предложить.

— Ложись ближе к пташьему боку, там теплее,— словно не замечая моего недоумения, приказал десятник.— Я расположусь с краю.

— Мы что, будем спать вместе?— я наконец-то смогла озвучить своё возмущение.

— А что, есть варианты?— всадник невозмутимо приподнял бровь, упирая ладони в бока.— Я весь внимание. Предлагай.

— Не знаю, но не так же ведь...— я растерянно развела руками,— чтобы мы... и вдруг... спали вместе,— почувствовала, как невольно заливаюсь краской смущения. Как выяснилось, рано.

Асмин усмехнулся.

— Что, прежде не приходилось спать с мужчиной?

После этих слов я и вовсе стала алой аки предгорный тюльпан.

— Я имею в виду в походе,— тут же поспешно поправился всадник, похоже, осознавший свою оплошность и сам смутившийся от прозвучавшей фривольности,— только ради того, чтобы согреться.

Мне вдруг подумалось, что он и в самом деле не имел под своими словами какой-то тайной подоплёки. И вообще, повзрослев, я стала невольно замечать, что многие фразы казавшиеся ребёнку безобидными, для зрелых людей обрастали двусмысленностями и недоговорённостями. Порой это звучало неприятно, порой комично и почти всегда совершенно непредсказуемо, но такова жизнь.

Асмин быстро взял себя в руки, да и я уже лишь усилием воли сдерживала пытавшуюся взобраться на уста улыбку.

— В конце концов, мы, квиши, закалённый народ. В тяжёлое время можем одинаково, как биться бок о бок с соратниками — и с мужчинами, и с женщинами, так и расположиться с ними рядом на ночлег,— сдержано выдал всадник.— Главное для нас — выжить. К тому же я не предлагаю тебе нечто большее, впрочем, как и меньшее. Сон, просто сон. Крепкий и целомудренный, как у младенца. Можно сказать в тепле и уюте.

— Ты меня пугаешь,— улыбнулась я — не сдержалась-таки.

— Переживёшь!— отмахнулся собеседник, сим словом невольно напомнив мне об отсутствие на моём теле нижнего белья.

Надо же, и вспомнилось-то как-то не к месту. Или наоборот?

Что ж, он прав, переживу и это тоже.

— Хоть за квиша признал и на том спасибо,— поспешно высказала весьма порадовавшую меня новость, стараясь отбросить прочь все остальные думы и чувства. В том числе и непонятное волнение внезапно охватывающее всё моё естество при мысли, что сейчас придётся лечь в импровизированную постель бок о бок с этим малознакомым мужчиной — так злившем меня и в тоже время вызывавшим невольную симпатию — почувствовать рядом тепло его тела, его дыхание.

— А то! Ну, так что, предпочитаешь замёрзнуть?— всадник нетерпеливо переступил с ноги на ногу.— Твоё право! А мне спать охота! И коль уж большее не светит, то всё равно, одному или с тобой.

Вот наглец! Но, как ни странно, этот наглец прав. Спать мне хотелось не меньше чем ему, а спать в тепле мне хотелось ещё больше. Вон, в носу уже свербеть начинает.

— Не дождёшься!..— пробурчала недовольно, забираясь птаху под крыло,— Только без глупостей,— добавила сурово.

— Не переживай,— хмыкнул Асмин, укладываясь следом.— Самую большую глупость в своей жизни я уже совершил!

И, тем не менее, повернувшись на бок и уткнувшись лбом в тёплую подмышку Крила, почувствовала, как всадник приник ко мне всем телом. Левая рука квиша скользнула мне на живот и по-хозяйски притянула к своему владельцу, левой же ногой, он чуть прикрыл мои поджатые колени, лицом зарылся в волосы у меня на затылке, и я ощутила его жаркое дыхание на собственной шее — такое сладостное и будоражащее воображение.

Замерла, разозлившись на саму себя за эти странные и непонятные мне чувства, за трепетное волнение, разрастающееся в душе, за так чуднО отреагировавший на всадника организм и перво-наперво хотела возмутиться, но передумала. Если этот языкатый квиш может лежать так хладнокровно, несмотря на нашу близость, то почему бы не справиться и мне? В конце концов, тепло сейчас важнее каких-то бессмысленных человеческих принципов и мечтаний — глупо пытаться согреться, рассредоточиваясь под крылом, под которым и одному-то тесновато. Тем более, Асмин хозяин птаха и то, что он предложил мне занять более выгодную для сна и согревания позицию, показывает насколько он воспитанный человек и галантный мужчина. К тому же, если не считать тесного сплетения наших тел, квиш правила приличия ничем не нарушал и, судя по его сонному сопению, раздавшемуся над моим ухом спустя уже несколько взмахов крыльев, ни на что большее и в самом деле не претендовал.

Мне даже стало капельку обидно. Ведь я же всё-таки женщина, а тут такое равнодушие по отношению ко мне, оно граничило с моим полным и безоговорочным поражением. Я понимаю, что, по его мнению, излишне худа и признаю этот факт, но разве от этого признания становится хоть чуточку легче?

И эти его слова: "Что, прежде не приходилось спать с мужчиной? Я имею в виду в походе, только ради того, чтобы согреться".

Вот интересно, сколько раз ему самому приходилось это делать? Спать с женщиной под крылом собственного птаха? И только ли для согрева?

Представила, как его крепкое мускулистое тело прижимается к телу совсем другой девушки, его руки обнимают незнакомку, а дыхание срывается в её затылок. Заканчивалось ли у него на этом дело и прежде? Или события развивались совсем иным образом?

Ну, что ещё за глупость такая? Я что, ревную? Кого? Его? Я даже не знаю, может, он вообще не одинок. Эта мысль меня несколько напугала, но в тоже время и отрезвила.

Асмин прав. Дура. Какая же я дура! Нашла о чём думать! Нашла, кого ревновать! И это в моей-то ситуации?! У меня что, нет других проблем? Есть! И, похоже, к их числу прибавилась ещё одна.

Осознание этого кольнуло душу так остро, что захотелось рвануться вон из объятий всадника, кинуться прочь что есть силы и выскочить наружу, чтобы вдохнуть ледяной воздух полной грудью, почувствовать свободу от источающих тепло объятий и оказаться подальше от этого притягательного мужчины.

Но, вздохнув, решила, что квиш прав. Нужно отбросить в сторону поруганную девичью гордость и затаённые желания. В нашем случае важнее хорошо покушать, что мы недавно и проделали, и отлично поспать, чем Асмин сейчас и занимался. Так почему бы и мне не предаться спасительному сну? Вот только дальше полудрёмы уйти отчего-то не получается.

Элайза

Когда дамы соизволили разойтись по своим комнатам, я вздохнула свободно. Не могу сказать, что меня не смущали их взгляды, бросаемые то на меня, то на Брауна, когда они выходили за дверь, оставляя нас наедине. Я понимала, что мы даём повод для досужих разговоров. Так и слышала, как Лаверта затаённым шёпотом рассказывает не присутствующим тут особам: "Представляете, а её высочество Элайза..." или "А вы слышали, что племянница императора ...", а те в ответ прикладывают хрупкие пальчики к приоткрытым в немом ужасе ртам.

О-о-о!

Гневно топнула ножкой. Хочу-обратно-в-свою-трясущуюся-по-ухабам-карету! Только кто ж позволит?

Ничего! Всего несколько дней и всё наконец-то возвратится на круги своя. Мы с Брауном и его отрядом вернёмся к матушке. Подождём, пока у Юстигалуса появится законный наследник, и тогда наконец-то покинем дворец да тихо и мирно заживём в каком-нибудь уединённом поместье.

— Леди Элайза! Леди Элайза!

— А?— растерянно выскользнула из своих раздумий, осознав, что моё имя уже несколько раз было произнесено Брауном вслух, а остальная шестёрка взирает на меня с заинтересованными лицами.

Невольно зардевшись, виновато улыбнулась.

— Знаете что,— мягко произнёс вдруг мой вояка,— идите-ка Вы спать, юная леди.

— А вы?— уточнила осторожно — оставаться одной в чужом дворце, в чуждых покоях совсем не хотелось — боязно.

— Мы ещё немного посовещаемся, в коридоре, и пойдём к себе. Но вы не переживайте, госпожа. Вас мы не оставим. Ночью будем дежурить у входа по очереди, парами, как и на постоялых дворах. Днём тоже, по одному или по двое, но всегда будем рядом. Не бойтесь, моя леди, мы с вами!

От сердца отлегло.

— Спасибо!— произнесла растрогано и, чуть склонив голову в уважительном поклоне, направилась к двери в опочивальню.

Услышала, как мои друзья покинули комнату. Вздрогнула при внезапно пришедшей в голову мысли, что меня обманули, и никто не собирается сторожить мой покой. Хотя такого просто не могло быть! Это всего лишь страхи, вызванные недавней встречей с Безликой. Я так до сих пор и не разобралась — во сне то произошло или наяву. Но нет. Мои люди меня не оставят! Разве что... разве что так же непроизвольно, как и тогда на постоялом дворе...

Впервые после отъезда из дома переодевшись ко сну в длинную ночную рубашку, забралась под одеяло. Как она пройдёт-то? Первая ночь в новом дворце? Может, стоило лечь спать в одёже, как и во время путешествия? Но ведь так хотелось искупаться в тёплой воде, что так соблазнительно плескалась в большой деревянной бадье, стоявшей в примыкающей к спальне комнатке, а после купания снова залазить в походное платье, пусть и чистое, лишь для того, чтобы лечь в нём спать казалось кощунственным. Так что, стоило рискнуть!

Прикрыла глаза, разнежившись. Как же здорово вот так расслабленно лежать на королевском ложе и представлять, что у тебя нет ни забот, ни хлопот, лишь долгие часы отдыха и годы счастливой жизни впереди.

— На новом месте, приснись жених невесте,— хихикнув, произнесла шёпотом детскую присказку, которой научила меня Иртруда, сама так никогда и не вышедшая замуж.

А о чём ещё мечтать молодой девушке, если не о женихах? И я далеко не исключение!

Уже засыпая, увидела мимолётную картинку — светлые непослушные вихры, голубые глаза, вездесущие веснушки и озорная улыбка. К чему бы это?

— Следуй своему пути, девочка! И не разменивайся на мелочи!— прозвучал в голове знакомый скрипучий голос.

Подскочив, я так резко вдохнула воздух, что чуть им же и не подавилась. Испугано осмотрелась. Я в своей комнате, в смысле в своей новой комнате, выделенной мне дядюшкой. Ветерок из приоткрытого окна трепещет штору. Свет полумесяца почти не проникает в спальню и меня окружает вязкая темнота. Но что я хочу? Ночь. Вроде всё как обычно и всё-таки чувствуется вокруг какой-то леденящий душу холод. Нет, не обычная ночная прохлада, а нечто иное, потустороннее. Вспомнились слова и голос. Безликая?! Неужели она здесь? Снова?!