Вампировский централ

"У Долестринов что-то есть против бенефаров"... Возможно, мне стоило более внимательно отнестись к словам Ральта. У вампиров против нас всегда было только одно оружие — уничтожение. Я был нужен им живым, но так и не нашёл времени подумать, почему. Стиратель никогда не останавливается, с ним невозможно договориться, если только... Стоп! Если только не сделать ему предложение, от которого невозможно отказаться, потому что альтернатива гораздо хуже смерти — какой-нибудь хитрый ритуал обращения, например. Обращённый необращённый! Ради этого вампиры готовы пожертвовать несколькими Семьями, которые неизбежно будут стёрты во время захвата бенефара. Меня прошиб холодный пот. Нет уж, лучше смерть. Словом, к тому моменту, как Эдэгар распахнул передо мной дверь кабинета, я был уверен, что готов ко всему. Я ошибался.

27.

Похоже, здесь вампиры собрали лучшее из того, что осталось в Разрушенной башне. В канделябрах пылали свечи, забитые досками окна были завешены портьерами, каменный пол чисто выметен. Центр комнаты занимал стол с расколотой мраморной столешницей и разнокалиберными стульями, дальнюю её часть скрывал выцветший гобелен. Повинуясь жесту хозяина, тяжёлое полотно поплыло в сторону, открывая узкую лестницу, ведущую на верхний этаж, давно нетопленный камин и несколько кресел. Больше я ничего не успел рассмотреть, потому что увидел Торна.

Вампир сидел в своей излюбленной позе — нога на ногу, покачивая носком высокого сапога. Тёмно-вишнёвый бархат, золотое шитьё, белая пена кружев; шейный платок, закрывающий горло, был сколот крупным рубином, в руке — бокал с густой тёмно-красной жидкостью. Таким я его видел впервые. Вампир вдруг показался мне очень древним. Сколько же ему лет? Торн пригубил напиток и улыбнулся:

— Рад тебя видеть, напарник. Прошу, — он указал на кресло напротив и обратился к хозяину кабинета: — Как видишь, Эдэгар Браст, он пришёл сам, как я и обещал. Жаль, что мы не заключили пари.

Торн снова отпил из бокала и прикрыл глаза, смакуя "букет". Я не мог сдвинуться с места: ноги словно приросли к полу. Голова была совершенно пуста. Впрочем, одна мысль всё-таки осталась: он пьёт кровь при мне! Я усилием воли задавил боль, совсем как тогда, когда увидел Павла, поднятого Торном на когти. Кого я хотел обмануть, сказав, что ничего при этом не чувствовал? Напарник — это тот, с кем делишь смерть. Я делил смерть с человеком и вампиром, и оба меня предали.

Торн открыл глаза:

— Прости, Виктор, ты так и собираешься стоять посреди кабинета?

Я не двигался с места. Эдэгар сложил на груди руки:

— Какое пари, Экториан Вигдор? Условие сделки было таким: бенефар должен прийти к нам по собственной воле, что позволит избежать огласки и лишних потерь, однако ты отправил с посланцем противоположные указания. Мне что, нужно было принять твою игру на веру?

Торн пожал плечами:

— В итоге я оказался прав, Долестрин: бенефар пришёл добровольно. Ты сделал по-своему и потерял трёх лучших бойцов. Дагори Браст будет недоволен.

— Ты ведёшь себя так, будто Вигдор Атрагон всё ещё глава Тэннори, а ты его гранд-дофинор, — усмехнулся Эдэгар.

Глаза Экториана сверкнули из под упавших на лоб прядей:

— Помни, что ты обещал мне в обмен на Стирателя, Долестрин.

— Ты выполнил условие сделки, Экториан Вигдор, значит, тебе не о чем волноваться.

Разговор Высших вампиров доносился до меня, словно сквозь толщу воды. В ушах слегка шумело, голоса гулко отдавались в голове. Ну и где она была, моя голова, когда я доверился этому изящному полузверю? Придумал себе, понимаешь, нечеловеческую дружбу, а на деле один ушлый вампир, наткнувшись на бенефара, просто решил его приручить, чтобы использовать в тёмную. Когда же уходящий за Грань Виктор Воронов стал опасен, вампир от него избавился, продав соплеменнику для опытов... Кажется, ко мне вернулась способность логически мыслить. Хотите обратить необращённого, кровопийцы? Не дождётесь!

— Прошу прощения, бенефар, мы слегка отклонились от темы, — повернулся ко мне Эдэгар. — Ты хотел видеть Экториана Вигдора — он перед тобой. Как только подпишешь договор, сможешь лично отпустить его на свободу.

В глазах Долестрина читалась неприкрытая насмешка. Я перевёл взгляд на Торна. Он улыбнулся и слегка пожал плечами. Что ж, я пришёл сюда, чтобы вытащить его или разделить с ним смерть. Первое оказалось не нужно, а второе... Против двух Высших с моим никаким опытом охоты мне не выстоять, но одного из них я точно заберу с собой. Торн сделал ещё глоток и проверил содержимое бокала на свет. Странно: то, что ещё недавно вызывало тошноту, теперь неумолимо притягивало взгляд. Эдегар по-прежнему ждал ответа. Я невольно взглянул на лестницу, ведущую из кабинета на следующий уровень. Думаю, гранды и солдэры уже подтянулись, и если я сейчас сделаю то, чего они от меня ждут — откажусь от ставшей бессмысленной сделки, — это послужит сигналом к атаке. Нет, слишком рано, нужно тянуть до восхода солнца, тогда вампиры потеряют половину силы, и у меня появится шанс.

— Я согласен на сделку, Долестрин.

28.

Торн едва не выплеснул содержимое бокала на себя, Эдэгар нашарил рукой спинку стула и сел, не сводя с меня изумлённого взгляда. Вряд ли у вампиров был внятный план на случай моего согласия, ведь бенефары никогда не шли на сделки с вампирами. Интересно, что теперь предпочтут Высшие: драку с неясным исходом или неприкосновенность клана? В любом случае оформление договора потребует времени, и чем больше, тем лучше. Я пересёк комнату и сел в кресло напротив Торна. Теперь нас разделял только низкий столик на гнутых ножках. Эдэгар обрёл наконец дар речи:

— Ты согласен гарантировать клану Долестрин безопасность? Я правильно понял, Виктор Воронов?

Я молча кивнул и сложил на груди руки.

— А... условие?

— Условие прежнее: Экториан Вигдор.

В глазах Торна зажёгся багровый огонёк: кажется, я задел его за живое. Эдэгар изумлённо вскинул брови:

— Гранд Тэннори? Но ведь он...

— Условие прежнее, вампир.

В глазах Эдэгара мелькнуло понимание. Ну да, я же теперь должен покрошить предателя в мелкий винегрет!

— Хорошо, Виктор Воронов. Однако мне понадобится время, чтобы связаться с Дагори Брастом.

Я равнодушно пожал плечами: с каждой минутой солнце поднималось всё выше. Торн залпом осушил бокал и поставил его на столик. Понял, что Долестрин его теперь не отпустит? Ну, и каково это, быть разменной монетой в чужой игре, напарник? Эдэгар на другом конце комнаты прикрыл глаза, откинувшись на спинку стула: настроился на разговор с братом.

— Виктор, — позвал Торн.

Я не ответил, даже не взглянул на него.

— Виктор, у нас мало времени!

Я повернулся к вампиру, чтобы послать его подальше и удивлённо застыл: он не то что не открывал рта, но даже не смотрел на меня. Чёрт, это же связь, та самая, которую я так безуспешно искал!

— Да пошёл ты, упырь, — подумал я, отвернувшись.

— Викто-ор! Ну, не мог я раньше, пойми: Эдэгар всё время контролировал связь. Ты заставил его отвлечься, он попался, понимаешь? Даже я не сыграл бы лучше.

— Заткнись.

— Право, ты как ребёнок.

Мне очень хотелось взглянуть в глаза бывшего напарника, а ещё больше - вцепиться ему в горло. О заряженном серебром пистолете я даже не думал. Странные однако у меня просыпаются инстинкты.

— Хватит, вампир: мы враги, про остальное забудь. Когда я подпишу договор...

— Даже не вздумай! Это не договор, а приговор: ты больше не сможешь убивать Долестринов и окажешься перед ними беззащитным. Подписи скрепляются кровью, Виктор, а она держит крепко.

— Не твоё дело. И вот что ещё: делай, что я скажу, это твой единственный шанс. Мне, конечно, плевать, но я обещал Элении.

— Что? Ты встречался с Лен?!

— Не ори. Я говорил с ней. Узнал кое-что интересное.

Торн взял со столика пустой бокал, повертел в руке и аккуратно запустил в стену. Эдэгар открыл глаза и окинул нас подозрительным взглядом. Я пожал плечами, Торн улыбнулся, и Долестрин снова сосредоточился на связи с братом.

— Остыл, гранд?

— Ты, конечно, пижон, Виктор, но я не оставлю тебя одного.

— Так какого ты сунулся к Эдэгару, который однажды уже перерезал тебе горло? — не выдержал я.

— Почти.

— Что — почти?

— Почти перерезал. "Сочтёмся, офицер", помнишь?

Ещё бы. Почему-то мне вспомнился странный привкус во рту, который долго преследовал меня после той встречи.

— Пришло время расчёта, Виктор. Видел кольцо у него на пальце?

— Которое?

— Белый металл в золоте.

— Ну видел, и что?

— Это серебро, вернее, серебряная пуля. Твоя, Виктор.

Чёрт! Чёрная птица, припадающая на крыло — я ведь почти достал его тогда!

— Подписав договор, Эдэгар уже не сможет убить меня. Сам же сказал: кровь держит крепко.

— А ему это и не нужно. Он просто переправит тебя в Лабиринт, если я не помешаю, конечно.

Выход из ловушки, с таким трудом выстроенный мной, захлопнулся: договор с Долестрином защитил бы мою жизнь, но не гарантировал свободы. Торн прав: я не только сунул голову в петлю, но и едва не затянул её собственными руками.

— Ладно. Что у тебя с Эдэгаром?

— А, старая история. Отец уничтожил его Семью — давно, ещё дома.

— Месть?

— Решение Конклава: Эдэгар слишком интересовался бенефарами.

— Чёрт, а я думал, он одиночка.

— Стал одиночкой. Это условие его существования, иначе — развоплощение. Я же говорю: старая история.

— Ну правильно: в новой истории Вигдора Атрагона не существует, зато есть Эдэгар Браст, и поэтому ты продал ему меня.

— Я купил нам обоим отсрочку, Виктор! Эдэгара интересовал не просто бенефар, а уже готовый Стиратель: у него, видишь ли, особый интерес к необращённым. Я думал, что успею подготовить тебя к встрече с ним, но не успел. Ты как-то сказал, что друг — это тот, кто прикроет спину и разделит жизнь. Я долго наблюдал за тобой и понял, что друг — это ты.

Нет, он точно ненормальный. Бенефар — друг вампира! Чего только не бывает в этой жизни! Я бросил наконец разглядывать гобелен и посмотрел на Торна:

— С друзьями так не поступают, гранд.

Он пожал плечами:

— Я всего лишь вампир. Прости.

— Почему не сказал мне всего?

— Надеялся, что ещё будет время.

— Упырь ты, напарник, хоть и вампирский князь. Ладно, выкладывай план.

— Это предпоследний уровень башни, Виктор. Над нами рабочая часть кабинета, дальше последнее сохранившееся перекрытие. Сверху, конечно, не бальный зал — каменный колодец, засыпанный обломками, — зато там нет крыши и негде укрыться от света. Подписывать договор вы будете наверху, я же останусь здесь. Моя задача не пропустить к тебе в тыл грандов Долестрина, а твоя — вытащить Эдэгара на свет и держать его там, пока я...

Договорить мы не успели: Эдэгар "вернулся" с переговоров и объявил, что глава клана одобрил договор.

— Отлично, Эдэгар Браст, — улыбнулся Торн, — будет повод повеселиться.

29.

Я присел у стены, перезаряжая "Армаду". Глаза заливал пот. Чёрт, последняя обойма! Ну, где же ты, Эдэгар? Я вытер лицо снегом и отправил подтаявший комок в пересохший рот. Схватка подходила к концу, и моя жизнь, кажется, тоже. Впрочем, последнее потеряло значение, как только я перестал слышать Торна. Сначала в моём сознании возникали картинки его боя с грандами Долестрина, и я знал, что он жив. Потом сообщения стали приходить реже, постепенно теряя чёткость, иногда их заливало красным. Друг терял силы и пропускал удары, а я ничем не мог помочь. В который раз полоснула боль. Последняя картинка в багровых тонах какое-то время держалась в сознании, но в конце концов померкла и она. Прости, Лёна, но три к одному многовато даже для такого бойца, как Торн. Напарник принял свою долю смерти, прикрыв мою спину, теперь моя очередь. Не знаю, сколько ещё я протяну в этом каменном лабиринте. Ближнего боя с Высшим мне не пережить, а серебра, чтобы держать вампира на расстоянии, осталось слишком мало.

Бойцов Долестрина я расстрелял влёт: красные метки на груди сделали их живыми мишенями. Жаль, патронов потратил больше, чем рассчитывал: "мишени" оказались очень подвижными и нападали со всех сторон, только успевай поворачиваться. Однако не зря бенефаров равняли с вампирскими грандами: всё решила разница в скорости между мной и обращёнными. Эдэгара Браста я не видел, но всё время чувствовал его присутствие. Высший наблюдал за схваткой, подставив мне своих солдэров — ждал, пока я расстреляю боезапас. Это снова заставило меня поразиться практичности Долестринов.