Мир для Люции снова обрёл краски лишь тогда, когда к ней подскочил разъярённый волшебник. К сожалению, вновь обретённые краски опять были красками боли. Обозлённый чародей намотал на кулак косу ведьмы и так резко дёрнул, что у девушки чуть не оторвалась голова (коса-то держалась на совесть).
— Полегчало? — зарычал над ухом неузнаваемый голос.
Люция только что распрощавшаяся с дремавшим в желудке ужином, повалилась, как тюк. Мучительная слабость вытеснила страх, руки и ноги мелко дрожали.
— Полегчало, спрашиваю? — рявкнул прямо в ухо маг.
Ведьма обессилено кивнула.
— Что, не совладала со зверушками? — тут же осведомился он.
Торжествуя победу, Торой совсем позабыл о том, что ведьма уже, наверное, прочла Книгу Рогона и стала сильнее. Впрочем, вид у неё сейчас был настолько жалкий, что мысли об опасности отпали сами собой.
— С к-какими з-зверушками? — заикаясь, переспросила девушка.
— Вот с этими. — Торой пнул безжизненное тело поверженного врага.
— Я их вп-первые в-вижу. — Еле успела проговорить Люция, прежде чем очередной приступ рвоты снова согнул её пополам.
Наконец, отдышавшись, ведьма вытерла ладонью губы и просипела, брезгливо скривившемуся магу:
— Чт-то с м-мальчиком? — Это было сказано совершенно незнакомым, чужим голосом. А в следующее мгновенье щербатая мостовая стремительно полетела навстречу колдунье.
* * *
Если вы лежите себе смирно без сознания и вдруг на лицо вам выливаются несколько пригоршней воды (пускай даже тёплой), первая реакция — схватить ртом побольше воздуха и сесть. Так Люция и поступила. Тело отозвалось болью, но девушка её проигнорировала. Жалко моргая, ведьма огляделась. Огни уличных фонарей колебались на волнах Канала, пологие выложенные камнем берега были безлюдны. И только здесь, под широким мостом помимо неё, Тороя и Эйлана находилось ещё несколько человек. Одетые в лохмотья нищие крепко спали под сваями.
— Очнулась? — осведомился Торой. — Эйлан мне уже рассказал, кто ты такая. Стало быть, кхалаев не нанимала...
Ведьма отчаянно замотала головой.
— Нет! Мы спали, когда я проснулась от шороха, там наверху... — колдунья поёжилась, вспоминая пережитый ужас и притянула к себе бледного мальчика. Эйлан прижался к девушке.
— Где Книга? — без перехода спросил Торой.
— Вот. — Люция порылась в кармашке передника и достала древний фолиант.
Торой принял реликвию. Окинул жадным взором, заглянул в тусклое зеркальце, покачал головой и лишь после этого, с трудом оторвавшись, спросил с подозрением:
— Чего это так легко отдаёшь?
Девчонка махнула рукой:
— От неё мало проку. А как ты здесь оказался? Меня искал? — ведьма только теперь поняла, что маг появился там, где его меньше всего ждали.
Торой, продолжая любовно щупать переплёт фолианта, отмахнулся:
— Тебя, тебя. — И уклончиво добавил, — у волшебников свои методы.
Наконец, с трудом пересилив искушение открыть Книгу, он спрятал реликвию в карман хитона, и только после этого вновь посмотрел на собеседницу:
— Не те вопросы задаёшь, барышня. — Изрёк волшебник. — Ты бы лучше поинтересовалась, почему на твои вопли и весь этот тарарам никто не вышел.
— А почему? — прилежно спросила ведьма.
— Да потому, что спят все. — Зло бросил маг.
Люция пожала плечами — понятное дело, спят, ночь ведь. Но волшебник уточнил:
— Только сон уж больно странен — не добудишься. Не спим только мы втроём. Так что сейчас можем весь Мирар перевернуть вверх тормашками, зайти в любой дом, даже во дворец, и никто не остановит.
Люция смотрела с отвисшей челюстью:
— Да ладно! На это ни один маг не способен.
Торой усмехнулся:
— Маги на колдовство не способны вообще. Так что, нынешняя напасть, наверняка, дело рук ведьмы. Чувствуешь, какая погода?
Девушка кивнула. Жара и правда, стояла невыносимая, даже здесь, возле воды и глубокой ночью. Зной давил, словно каменная плита.
— Могу поспорить, — спокойно продолжил Торой, — завтра похолодает.
Люция с сомнением посмотрела на него и спросила:
— Ну, а мы чего ж не спим, как все добрые люди?
Торой беззаботно пожал плечами:
— Не знаю. Возможно, на меня чары не подействовали, поскольку я ещё не полностью оправился от яда твоего Гриба. Ты, скорее всего, выстояла потому, что сама ведьма. А мальчик... посмотри на него, он уже спит.
Колдунья признала:
— Наверное, ты прав. Ладно, Книгу я отдала, так что, надеюсь, больше не увидимся.
Маг покачал головой и сказал, как об уже решённом:
— Пойдёшь со мной. И мальчик тоже.
— Чего-о-о?! — Люция даже попыталась подняться, однако боль впилась в бедро словно злобный хорёк. Странно, ведьма лишь теперь вспомнила о ране. — Зачем нам идти с тобой?
Невозмутимый Торой начал объяснять:
— Тому есть несколько причин. Первая — кхалаям был нужен Эйлан, нужен настолько, что они согласились отдать мне тебя, лишь бы забрать ребёнка. Второе — кхалаи зачем-то убили всю семью мальчика, что заставляет глубоко задуматься. И третье — кхалаи и какая-то неизвестная нам ведьма украли у Эйланова деда зеркало, которое принадлежало Клотильде — хозяйке "Перевёрнутой подковы". Причём, для того, чтобы обтяпать своё дельце, ведьма не погнушалась нанять рептилий и употребить колдовство, от которого заснул целый город. Поэтому ты и мальчик пойдёте со мной. Мы сейчас добредём до "Подковы" и попытаемся на месте выяснить, что за таинственное зеркало так понадобилось колдунье. Сдаётся мне, в скором времени нас ждут глобальные катаклизмы.
— Пожалуйста, остановись, — взмолилась Люция, — разреши мне уйти, я не хочу никаких какатлизмов...
— Катаклизмов, — невозмутимо поправил волшебник.
— Да какая разница! Не хочу я ка-так-лизмов, — по слогам выговорила ведьма, — плевать мне на Клотильду. И на её зеркало тоже!
Последние слова она выкрикнула со слезами в голосе.
— Люция, — жёстко оборвал её причитания Торой, — сожалею, но у тебя нет права выбора. Ты просто пойдёшь со мной. Вот и всё. И мальчик тоже.
— Но зачем?! — почти проорала ему в лицо колдунья.
Волшебник, поморщившись отстранился, но ответил терпеливо:
— Потому что ты — ведьма. И та, кто всё это затеяла, тоже ведьма. А для того, чтобы бороться с ведьмой, мне нужно хотя бы приблизительно знать о возможностях вашего колдовства. Ты мне в этом поможешь.
Торой откровенно лукавил, ведьма ему была нужна на то непродолжительное время, пока он не мог воспользоваться магией самостоятельно, а там... Можно отпустить её на все четыре стороны. Ну, а мальчик... в самом деле, не мог же Торой рассказать колдунке о своих подозрениях в отношении Эйлана! Хотя, подозрений этих, особенно в свете предсказаний, упомянутых Золданом было у низложенного чародея, ой, как много.
Ну и, наконец, хотелось волшебнику удержать девушку ещё и на тот случай, если мальчишка очухается и закатит истерику. Люция, судя по всему, из разряда тех сердобольных дам, которые при виде ребёнка сразу тают и млеют от счастья. Следовательно, заботы о хлопотной находке можно будет переложить на женские плечи. Всё-таки Торою ни разу не доводилось нянчиться с ребёнком, да ещё с таким, у которого истребили всю семью.
Люция, между тем, никоим образом не догадывалась о намерениях авантюриста. Девушка безучастно смотрела перед собой, привалившись спиной к свае моста. Камень был омерзительно тёплым... Проклятая жара!
Пользуясь передышкой, ведьма обдумывала сказанное магом. Безусловно, идти с ним было для неё единственным спасением, даже своего рода некоей гарантией безопасности. В конце концов, неизвестная колдунья, усыпившая Мирар, наверняка отправит за беглецами погоню, ведь кхалаи с порученного задания не вернутся и мальчишку с собой не приведут, а Эйлан, судя по поведению рептилий, их заказчице очень нужен.
А коль скоро неизвестная мегера так сильна, она, безусловно, выследит Люцию. Шутка ли — смешала планы могущественной ведьмы, став со своим слабеньким колдовством у неё на пути!
Да, пожалуй, идти с Тороем — единственный шанс спастись и запутать следы. Рассудив так, Люция пришла к выводу, что всё складывается относительно удачно (учитывая сложность ситуации), а потому с лёгким сердцем сказала:
— Хорошо, пойду с тобой. — Но тут же слукавила, чтобы скрыть свою корысть. — Очень уж ты сильный маг. Будь послабее, улизнула бы...
Торой усмехнулся этой бесхитростности и подумал: "Знала бы, как я заврался, небось, убежала без оглядки".
Но ведьма не знала, а потому задала давно мучивший её вопрос:
— Почему кхалаи тебя не убили?
— Люция, я — маг, а кхалаи очень боятся волшебников. Волшебство — это то, с чем они тягаться не могут. Поэтому они не стали тратить на меня метательные ножи. Вот и весь секрет...
Ведьма хитро прищурилась:
— Что ж ты не испепелил этого ящера на месте? Зачем руки пачкал?
Торой решил сыграть на самолюбии девчонки, а потому уклончиво, и словно бы с неохотой, ответил:
— Ну... после твоего Гриба я вынужден экономить Силы.
В точку! От этой чрезмерно прямолинейной лести глупышка даже порозовела. Но волшебник не позволил ей долго тешить гордыню.
— Нужно идти. — Он поднялся на ноги, мельком взглянул на скорчившегося возле девушки ребёнка и сказал, — думаю, раньше утра погоню за нами не отправят, хватит времени, чтобы отдохнуть и зализать раны. А утром двинем из города. Давай сюда мальчишку.
Эйлан уже спал крепким сном. Маг подхватил парнишку на руки, и Люция тут же позавидовала мирно сопящему ребёнку, ей-то предстояло тащиться на своих двоих. Ведьма кое-как поднялась, подобрала узелок (спасибо Торою — не бросил пожитки возле горящего дома) и двинулась следом за волшебником. Рана в бедре горела от боли, но колдунья не осмелилась говорить об этом спутнику — ну как бросит на произвол судьбы, чтобы не возиться? А потому она брела, стиснув зубы, хотя при каждом шаге перед глазами распускались алые цветы.
С набережной искатели приключений нырнули в первый попавшийся переулок и углубились в город. Объятый неведомым сном Мирар являл собой зрелище не то чтобы удивительное, но несколько обескураживающее. Со стороны казалось, будто столица просто дремлет, как и в любую из ночей, однако пару раз путникам попались люди, свалившиеся в самых неподходящих местах.
Первой была женщина неопределённого возраста. Она свернулась калачиком на ступеньках возле входной двери приземистого домика. Рядом лежала опрокинутая корзина, из которой наполовину выпал отрез ткани и шкатулка с рукоделием — клубки ниток да несколько мотков тесьмы раскатились в разные стороны. Должно быть горожанка — швея или модистка — припозднилась, возвращаясь от клиентки. Колдовской сон овладел женщиной так внезапно, что она даже не успела войти в дом.
А спустя несколько кварталов Люция затуманенным от боли взором выхватила из темноты силуэт ещё одной жертвы. Парень с букетиком увядших маргариток в руке сидел на скамейке сквера — голова безжизненно свесилась на грудь, из полуоткрытого рта тянулась тонкая струйка слюны. Видимо пришёл на свидание к какой-то из легкомысленных мирарских барышень, да так и уснул на лавочке, не дождавшись подругу сердца. Когда путники проходили мимо, парень громко всхрапнул. Не ожидавшая этого ведьма шарахнулась в сторону.
Торой заржал. Люция, сопя от злости, поковыляла прочь, охваченная одновременно и ужасом, и уважением. Ужасом потому, что оказалась ввязанной в совершенно непонятную, катастрофичную историю, а уважением потому, что только сейчас поняла, насколько сильна неизвестная ведьма, сотворившая невероятное колдовство. Сердце юной интриганки уходило в пятки при одной мысли о том, что сделают с ней преследователи в случае поимки. Девушка брела, охваченная беспокойными мыслями, спотыкалась о камни мостовой и волокла за собой надоевший узелок с вещами.
Больше путникам спящие горожане не попадались, зато несколько раз они натыкались на дрыхнущих мёртвым сном дворняг. При этом вид у собак был настолько безжизненный, что ведьма решила, будто они не выдержали колдовства и действительно околели.
Да, город не был умиротворённо спокоен.
Спустя пару кварталов острое обоняние лесной ведьмы уловило сладковатый, запах дыма. Девушка настороженно огляделась. Над крышами домов, где-то на соседней улице, разлилось зыбкое марево... Торой остановился и проследил за взглядом спутницы. Зарево пожара становилось всё ярче.
— Кто-то уснул совсем уж неожиданно, может, переходя из комнаты в комнату со свечой или масляной лампой в руке... — предположил маг, после чего заключил, — до утра эта часть столицы выгорит без остатка.
И, подбросив на руках спящего ребенка, мужчина равнодушно, двинулся дальше.
— Но, там же люди... — в ужасе пробормотала девушка, стараясь не вдыхать тошнотворно-сладкий запах дыма.
— Тут везде люди, — спокойно констатировал Торой. — Это всё-таки столица королевства, а не дремучая деревня в районе Пограничья.
Ведьма, поражённая чёрствостью спутника, остановилась.
— Но эти люди сгорят! — воскликнула девушка.
Как все гонимые ведьмы и чернокнижники, Люция жила в постоянном страхе быть сожжённой, поэтому ничего жутче этой участи представить не могла.
— Сгорят... — срываясь на шёпот повторила колдунья.
Волшебник пожал плечами:
— Их участь незавидна. Но, что мы можем сделать? Разве только убраться подальше. Поэтому, прибавь-ка шагу. — И он действительно пошёл быстрее.
Прихрамывая, ведьма побрела следом, с ужасом прикидывая, скольких мирарцев постигнет участь её бабки. По всем подсчётам выходило, что в огне суждено погибнуть многим сотням ни в чём не повинных людей. А очень скоро девушка заметила, что и кое-где на окраинах небо тоже озарялось пламенем пожаров. О, Силы Древнего Леса!
Волшебник почувствовал смятение спутницы и бросил через плечо:
— Если тебя это успокоит, могу заверить, эти люди умрут без мучений. Их сон настолько крепок, что они безболезненно задохнутся в дыму.
Люция с ужасом сглотнула. Слова Тороя её вовсе не успокоили. Скорее даже наоборот. Теперь она просто не могла не обращать внимания на запах дыма. Мало того, ведьма была уверена — этот запах станет преследовать её до конца дней и никаким травами, духами и ароматами заглушить его не удастся. Но человеческая натура крепка и жестокосердна, а потому уже через несколько минут колдунья перестала отвлекаться как на запах, так и на зарево пожарищ — боль, которой сопутствовала усталость, затмила всё. И ещё очень хотелось спать. Видимо, волшба неизвестной ведьмы всё же оказывала, пусть и незначительное, действие.
Путники шли долго, во всяком случае, так казалось Люции. Булыжники мостовой медленно плыли под ногами, поблескивая в ровном свете фонарей, — вот неровный камень со сколом на краешке, а вот аккуратный круглый, как будто не взаправдашний, а этот очертаниями похож на голову жеребёнка... Но вот неровные природные камни сменились фигурными брусочками декоративных кирпичей, стало быть, путники вышли на Площадь Трёх Фонтанов. Именно здесь, на Площади, ощущение реальности происходящего окончательно покинуло девушку — дальнейший путь она не запомнила.
