Записки прохожего(Общий файл)

Девушка не знала как поступить, она должна была уйти, но что-то заставило поступить иначе. Она робко подошла к спинке кресла, и как когда-то, когда маме или папе было грустно, нагнувшись, обняла его вокруг шеи. Хосокава Каташи легонько дернулся от неожиданности, но так и не сделал ни одной попытки вырваться...

В магазинчике Отори Коору как всегда царствовали тишина и уют, на сегодня было много заказов, и Хикари была полностью поглощена работой, стрелки часов показывали пол пятого вечера.

— Хикари, — обратился к ней начальник, — я проходил мимо твоего шкафчика, у тебя телефон звонит.

— Спасибо, — ответила она и, стряхнув руки от муки, пошла в служебное помещение. Телефон по-прежнему звонил не переставая. Девушка достала телефон из куртки и взглянула на экран: Сайондзи Кано. Хосокава цокнула и, отклонив звонок, отключила звук и положила телефон обратно.

— Что-то важное? — спросил Отори, как только Хикари вернулась обратно.

— Просто одна очень надоедливая личность, ничего особенного, — девушка продолжила свою работу...

Стрелки часов показывали семь вечера, на двери зазвенели колокольчики, и внутрь вошла Мизуки: "Здравствуйте, а Хикари здесь?"

Хосокава вышла из кухни и улыбнулась подруге: "Мизуки, как я рада тебя видеть. А что ты здесь делаешь?"

— Ты почему трубку не берешь? — Такаи сверлила ее осуждающим взглядом.

Хосокава виновато потупила взгляд: "Ведь ничего же не произошло, ведь так?"

— Этот идиот по-прежнему ждет тебя... Я понимаю, что у вас "особые отношения", но на день рождения-то можно прийти...

Хикари закусила губу и, наконец, начала понимать что к чему: "У него сегодня день рождения?"

— Вот-вот, он до сих пор стоит у входа, Такаши хотел его в клуб потащить, но бесполезно, уже три часа тебя дожидается, беспокоится, и как баран уверен, что ты придешь...

Отзвук каблучков ритмично звучал в ушах... А в голове звучало одно: "Быстрее... Быстрее..." Улицу освещали вечерние фонари, и большинство народа плавно двигалось в сторону своих домов, город жил. У театра стояла одинокая фигура, его поникшая голова изредка поднималась вверх, оглядывая проходящих мимо людей. И вот он уловил звук приближающихся каблучков, молодой человек снова устремил свой взор на очередного прохожего, перед ним стояла запыхавшаяся Хикари, ее две косы были немного растрепаны, а щеки слегка красноватыми после пробежки.

Парень тяжко выдохнул и внезапно обхватил ее в свои объятия: "Слава Богу... Я думал: с тобой что-то произошло..."

Кано отпустил ее: "Пойдем..."

Хикари послушно проследовала за ним внутрь. Сайондзи провел ее в большой зал, обычно здесь играли представления кабуки и буйо* (национальные танцевальные представления)* Девушка окинула взором все вокруг. Огромное помещение было рассчитано примерно на полторы тысячи зрителей...

— Послушай... — засомневалась она, — а нам можно тут просто так разгуливать? Не думаю, что это правильно...

— Все давно оплачено, — Сайондзи улыбнулся и снова застыл в ожидании.

— Странный способ отметить день рождения... — пробормотала она, оказавшись рядом с Сайондзи, затем немного посомневавшись, протянула ему пакет, — Держи... Это подарок...

Кано взял его и, решившись, сказал: "У меня есть одно желание..."

— И о чем же мечтает властелин? — усмехнулась она.

— Потанцуй... со мной, — Кано взглянул в ее глаза, — один раз... Потанцуй со мной.

Хикари стояла как вкопанная, она впервые видела его таким... безмятежным и умиротворенным, не было восклицаний, не было указов, он ждал как ребенок, надеясь на чудо...

— Я плохо танцую...

— Я хорошо веду...

— Снова вальс?

— Молен Руж, El tango de Roxane... Я уверен на сто процентов: ты знаешь о чем я... — Сайондзи подошел к ней вплотную, — прошу тебя...

— Только не жалуйся потом, что тебе досталась такая нерадивая партнерша...

— Я потерплю, — парень улыбнулся и, повернувшись в противоположную сторону, щелкнул пальцами.

Легкие звуки скрипки словно ножом пронзили сердце девушки. Как часто она слушала эту мелодию раньше? Игра фортепиано придавала струнному инструменту особое звучание, томное, манящее, готовое поглотить тебя и закружить в водовороте страстей. И как раньше, когда она бывала в театре, слова из мюзикла всплывали в голове: "В Буэнос-Айросе танцуют танец! Он рассказывает... О проститутке! И о мужчине... который влюбился... в нее..." И вот напряжение нарастает... Первый шаг... А в голове все также звучит голос Джэйсека Комана: "Сначала! Желание... Потом... Страсть!!! Затем — подозрение... Ревность! Гнев! Предательство! Когда любовь продается — не может быть доверия! Без доверия не может быть любви! Ревность!!! Да, РЕВНОСТЬ!!! ОНА СВЕДЕТ ТЕБЯ С УМА!!!!!!!!!" И вот она в руках "врага", доверяя ему полностью, каждое движение девушки, каждый поворот был в его власти, она подчинилась... (Роксана... Почему мое сердце рыдает... Роксана, чувства свои обуздать не могу... Ты можешь бросить меня, только не смей мне изменять. Поверь, когда говорю, что люблю...) То приближаясь, то отдаляясь друг от друга, волнение обоих нарастало до предела. Безумный плач скрипки сводил с ума. Время остановилось, пространство исчезло, мелодия закончилась, но ни он, ни она не отошли друг от друга.

— Ты прекрасна... — шепнул он, — ты восхитительна, но мне больно смотреть, как ты мучаешься...

— Что...

Сайондзи притянул ее еще ближе: "Ты как русалочка, потерявшая голос... Но неужели... ты не хочешь вырваться из этого плена? Я верю, что ты однажды запоешь... Не знаю, для него или нет... Та девочка, которая под страхом смерти не побоялась мне прекословить, не должна никому подчиняться, если сама этого не желает..." Хикари резко отпрянула и обрела невозмутимый вид: "Мне пора..."

Сайондзи схватил ее за руку: "Ну что?! Что сейчас я сказал не так?!"

— Ничего! — Хикари попыталась вырваться, но тщетно.

— Неужели я настолько тебе противен?

— Нет... не в этом дело... нет, — замялась она, не зная, что еще сказать.

— Тогда что не так? — на Сайондзи стало больно смотреть, в его взгляде отражались горечь и страдание.

— Я схожу с ума... — констатировала она уже в полном спокойствии.

Сайондзи немного был напуган такой переменой настроения, он отпустил ее и пораженно следил за ее действиями. Хосокава придвинулась ближе: "Кажется... я все-таки мазохистка". Кано не успел среагировать, как почувствовал "вкус" ее сладких и нежных губ, ее руки сомкнулись на его шее, и девушка полностью отдалась на волю чувствам, одновременно пугающим и будоражащим всю ее сущность. Кано же растаял под ее нежными ласками, попросту забыв обо всем на свете...

Глава 16

Кто-то мечтает о деньгах, а кто-то о счастье, кто-то мечтает о всемирной славе, а кому-то просто хочется жить... Наши мечты такие разные, но понять какие из них по настоящему важны, получается далеко не всегда, как жаль, что часто мы осознаем это только тогда, когда нас постигает несчастье...

— Да съешь ты его уже! — не выдержал Кудзе, — сколько можно любоваться?

— Честно? — не отрывая взгляда от своего подарка, ответил Кано, — готов смотреть на него вечность...

— Ну, все! — Такаши вскочил со своего кресла и, схватив небольшой тортик, метнулся в противоположный угол комнаты, — тогда это сделаю я.

— А ну не тронь! — Кано спрыгнул с дивана и рванулся спасать свое лакомство.

Кудзе увернулся от его хватки и, ликуя свою победу, уже собирался откусить кусочек. Сайондзи, молниеносно среагировав, сделал подсечку и перехватил торт, в то время как его соперник красочно свалился на пол. Спустя мгновения оба друга заливались смехом.

— А я бы так не смеялся, — войдя в комнату, прервал их смех Ичиро. Он с серьезным видом подошел к ним обоим и протянул газету Кано, — думаю, тебе будет интересно...

"СВИДАНИЕ В НАЦИОНАЛЬНОМ ТЕАТРЕ. Наследник крупной корпорации в день своего девятнадцатилетия устроил грандиозное мероприятие для своей возлюбленной. Сайондзи Кано, как утверждает информатор, выложил немалые деньги за аренду Национального театра в Чийода-ку*(район)*, отменив, таким образом, несколько крупных представлений. Один из работников театра утверждает, что предметом воздыхания именинника является девушка европейской внешности, но никакой подробной информации о ней не известно".

На развороте пестрела их фотография, снимок был сделан издалека, поэтому он был не четким.

— И что? — с безразличием ответил он.

— Кано, ты ведь вроде бы далеко не дурак, но иногда наивен до невозможности, — в глазах Гендзи читалось осуждение, — такие случаи нельзя проглядывать, это не должно было попасть в прессу.

— Эта девушка моя, мне не к чему скрывать что-либо.

Такаши недовольно скривился: "Зато у нее есть на то причина..."

— Не забывай о репутации, — продолжил Гендзи, — Буквально недавно было объявлено об ее помолвке... Повезло, что никто не знает кто с тобой на фотографии. Хотя... Не так уж и сложно догадаться...

Хикари находилась в некотором разочаровании, ее попытка начать разруливать сложившуюся ситуацию сегодня не увенчалась успехом. Каташи с утра пребывал в хорошем настроении, он постепенно отходил от болезни, прошла бледность, Хосокава стал охотнее питаться. Прислуга диву давалась, их хозяин слушался семнадцатилетнюю девочку, без передряг и вовремя принимал лекарства.

— Я вижу ты что-то хочешь мне сказать, не тяни, — первым заговорил он.

— Насчет помолвки... — решилась она, — я думаю, стоит прекратить этот фарс сейчас, пока все не зашло еще дальше.

— То есть то, что я устроил тебе нормальное, обеспеченное будущее... Это ты называешь фарсом??? — возмутился Каташи, — Не неси чушь, все идет как надо.

— Но мне не давали выбора! — не выдержала девушка — ничего не будет, я сама поговорю с Рэном, он поймет...

Каташи взял себя в руки и спокойно, но четко ответил: "Разговор окончен..."

Хикари ждала его звонка, целый день, поглядывая на мобильный, но тщетно, Кано упорно не давал о себе знать.

"Завтра я позвоню тебе, только посмей не взять трубку, — этот герой никак еще не мог отойти от командного тона, но в этот раз девушка слышала вскользь нотки нежности в его голосе..."

И вот сейчас — ничего... Даже крохотного сообщения... На часах пробило девять вечера, а вестей от Сайондзи по прежнему никаких. Хосокава не хотела больше ждать и сама набрала номер.

— Да, — без тени эмоций прозвучал его голос.

— Кано, у тебя все в порядке?

— Лучше не бывает, — так же холодно ответил он.

— Просто ты обещал позвонить и...

— Я сейчас занят, — перебил Сайондзи, — потом...

Он сбросил трубку... Хикари дотронулась до сердца, вроде бы все в порядке, но почему так плохо...

Уроки закончились... Гендзи вальяжно оперся на перила и по обыкновению погрузился в свои мысли. Этот парнишка часто был большой загадкой. Первое впечатление о нем чаще всего обманчиво, не считая ум, конечно. По сути, он превосходный стратег, нельзя сказать, что он бездушная машина, ведь это будет ложью, но прочитать его эмоции и понять ход его мысли практически невозможно. Если Сайондзи официально считали главным авторитетом, то сам Кано порой подшучивал над Ичиро, называя его "темной лошадкой". Нет, он не претендовал на власть, как бы он не был хитер и умен, Кано ему все равно было не переплюнуть. По характеру он пошел в отца, даже являлся его точной копией, а просчитывать наперед научился от матери, его семья и друзья были, пожалуй, единственными людьми, с которыми он не пытается вести игру...

В голову пробился чей-то голос, сначала непонятный, затем четче, и вот парень уже вырвался из череды своих раздумий и заметил Хикари.

— Ичиро, — еще раз позвала она.

— Ммм? — отреагировал он.

— Я... — замялась она — ты не видел Кано?

— А что? — парнишка сделал удивленный взгляд.

— Просто...

— Он приболел, — серьезно заговорил тот, — со вчерашнего вечера небольшой насморк и горло болит.

Как же ему не нравилась вся эта ситуация: "Заморочил бедняжке голову, а теперь одни сплошные проблемы..."

Иногда люди стараются сделать так, как по их мнению будет лучше. Как жаль, что очень часто действуя из самых светлых побуждений, мы все только ухудшаем...

Хосокава отлично понимала что и к чему, быть в неведении и мучить себя девушка не считала нужным, эта игра должна была закончиться навсегда... Второй раз она стояла в этой комнате, в той самой, которую ей приходилось перемывать не один раз. Хикари приметила фотографии, стоящие на полке: на одной из них играли трое друзей, мальчикам здесь было лет по десять, на другой стоял Кано с каким-то взрослым мужчиной лет сорока — сорока пяти, его грозный и самоуверенный вид немного отпугивал, сильная личность — подумала девушка. Тут она перевела взор на следующую фотографию: на ней в кресле сидела молодая женщина, она не была красива, однако что-то в ней притягивало, мягкая улыбка внушала доверие, а от ее доброго взгляда становилось тепло на душе, рядышком с фотографией лежал камушек со странным рисунком. Хосокава взяла его в руки и начала рассматривать: это была руна... ее руна... все в точности, как и на ее камушке...

— Тебя не учили, что брать чужие вещи не хорошо?

Девушка дернулась и уронила камушек, сзади подошел Сайондзи и поднял свою вещицу: "Видимо нет... Что ты здесь делаешь?"

Хикари возмутила его реакция на ее визит: "Знаешь что! Ты идиот — вот диагноз. Я не плюшевый медвежонок, с которым, когда хочется — играешь, а когда надоедает — кладешь обратно на полку!" Она полезла в сумку и вытащила фирменную коробочку: "Я благодарна тебе за кулон..."

— Как ты узнала?

Она не отреагировала на его вопрос и продолжила: "За пир на весь мир, за то что не дал меня убить... За многое..."

— Как ты узнала?! — парень был выбит из колеи.

— Но знаешь, повторюсь еще раз по слогам — Я НЕ ИГ-РУШ-КА!!! — она протянула ему коробочку — забирай обратно.

— Это твои серьги, — отчеканил он и демонстративно отошел на шаг.

Девушка ехидно хмыкнула и поставила их на кофейный столик.

— Стой! — заорал он, — Стой, кому говорят!

Но ей было все равно, она целеустремленно двигалась к выходу... Внезапно, ее дернули обратно и обхватили крепкими руками.

— Да сколько же можно?! — выкрикнула она на родном русском.

— Ты думаешь мне легко?! — повысил он голос, — понимать что ты принадлежишь мне! И в то же время осознавать, что ты помолвлена с другим! Если журналисты все узнают, начнутся проблемы!

— С каких это пор тебя волнует, что о тебе же и говорят? — Хосокава перестала дергаться, но все равно еще была в напряжении.

— Мне плевать, что говорят обо мне другие, я пытаюсь не навредить тебе. Есть возможность поступить эгоистично, растоптать твою репутацию напрочь, зато держать под боком! Хочешь?!

— Я не твоя вещь, Сайондзи, и принадлежу только себе. Нет причин оберегать меня... — в ее глазах проступили слезинки, — отпусти...

Он отрицательно замотал головой: "Ты первая, понимаешь..."

Его голос задрожал, ему стало трудно дышать: "Первая... настоящая... Ты моя первая и настоящая любовь..."