Гамбит старого генерала

Тем временем волшебник обратил внимание на что-то, происходящее на экране.

— Ну вот, — проговорил он, с неопределенной интонацией в голосе, — не то удовлетворенно, не то разочарованно. — Наш общий друг... э-э-э, недруг выбор сделал.

* * *

Действительно, Слэг определился. Он, то ли решил поосторожничать, слегка перестраховаться перед встречей с неизвестным, осмелившимся бросить ему вызов, но не сумевшим сделать это как следует, то ли просто не обратил внимания на нарочитые огрехи в структуре призрака-парламентера и посчитал, что ему предстоит серьезный поединок.

В первом варианте получалось что д'Аранж прав и злодей действительно не так силен, как об этом думают в Коргадоле, во втором же выглядел еще хуже. Оказался Слэг слишком недалек, чтобы даже попасться на такой хитрый крючок. ( Марисабель, а, скорее всего и сама автор, в своих рассуждениях упускает третью, не менее очевидную, возможность. А именно то, что Слэг мог оказаться чародеем класса не ниже Лорда-Протектора и все эти тонкости ведения магических поединков знать ничуть не хуже. В таком случае серьезные сложности возникали уже у самого д'Аранжа, фактически сдавшем первый ход сильному противнику. Примечание переводчика. )

Так или иначе, но солдаты начали разбивать лагерь. Выслали во все стороны дозорных. Большинство, пользуясь моментом, принялись править амуницию и оружие. Коней не расседлывали готовые, случись что, мигом оказаться верхом но, почти каждый подвесил на дерево торбу с овсом для своего подопечного. Кто-то решил перекусить сам и теперь потрошил свертки с сухим пайком. Сказывалась долгая привычка к партизанской войне.

В общем же, было видно, что задерживаться здесь они не собираются, и как только получат приказ, тронутся дальше. Единственным серьезным признаком того, что они встали дольше чем на пять минут, оказалась большая палатка, которую принялись раскладывать с десяток бойцов. Судя по элементам мистической символики на тентах, шатер принадлежал магу. Сам Слэг, пока шатер не был поставлен, мерил поляну шагами рядом и, время от времени, с недовольной гримасой на лице что-то говорил, очевидно, комментировал нерасторопность подчиненных. Он нервничал.

— Вот собственно и все, — движением руки д'Аранж, погасил экран и, словно дым от погаснувшей свечи, разогнал тьму вокруг. — Теперь наш оппонент попытается провести сеанс гадания и мобилизации дополнительных рун, однако прежде установит защиту от сглаза вокруг шатра. У нас есть время, хотя его и немного.

Он пригласил Марисабель следовать за ним.

— Скоро мы отправимся на место, — сказал волшебник, заводя девушку в какой-то кабинет. — Но вам придется пока подождать меня здесь. Совсем недолго, мне нужно всего несколько минут для проверки некоторых заклинаний, и мы в пути. Прошу вас.

Волшебник указал ей на кресло рядом с птичьей клеткой, в которой дремал механический соловей. Потом, словно передумав, провел ее до ширмы, отделявшей часть комнаты.

— Ах, да. Совсем забыл, вы ведь теперь мой советник. Хорош был бы я, не снабдив вас соответствующей экипировкой.

Марисабель подумала, что волноваться о надлежащем мундире накануне такого серьезного испытания как бой с целой армией, да еще и с армейским колдуном — не совсем удачная мысль, но подчинилась и скрылась за ширмой.

— Прошу вас, выберите, что-нибудь по своему вкусу, — донесся до нее голос д'Аранжа. — Уверен, форма вам к лицу. Но поторопитесь, пожалуйста, без вас я не начинаю.

Голос его при этих словах стал еще глуше и дальше. Похоже, несмотря на прежнюю, немного показную, вальяжность, договаривал он уже на ходу.

"Что ж, ему стоит поторопиться. Наверное, и переодевание только лишь предлог, чтобы я ему не помешала", — подумала девушка. — "И не подсмотрела ненароком его тайны".

Ладно, пусть только выполнит свои обещания, и разберется с Слэгом, а уж она для этого готова вырядиться, хоть чучелом.

Кстати о чучелах. Она стояла в небольшой круглой комнате, в которой кроме нее находился только шкафчик у стены, большое зеркало, мягкий табурет и манекен, примерно одних с ней пропорций, посреди комнаты. Марисабель подошла к манекену, критически осмотрела надетый на него мундир, повернула истукана на подставке туда-сюда. Одернула складку на камзоле.

Что же, чуть мрачновато, но стильно. И очень приличный покрой, жаль, что сейчас не время для парада. Ткани тоже не для войны. Дорогие и редкие. Тончайшие образцы шелка, атласа и бархата — из такого материала шьют бальные платья, но не униформу, пусть даже и для очень ценных советников. Шляпа, конечно, выше всяческих похвал, но и она, не к месту и не ко времени, чересчур роскошная и непрактичная. Да еще и, ха, не снимается с манекена. Что-то чародей перемудрил.

Марисабель подошла к шкафу, потянула за покрытые патиной медные ручки и невольно усмехнулась.

"Найдете, что-нибудь себе по вкусу", — так, ведь д'Аранж говорил? — "Ну просто потрясающий выбор".

В огромном шкафу, занимая от силы десятую часть его объема, находился только один костюм — точная копия того, что был на манекене. Девушка покачала головой. Жизнь в изоляции сказывается на отшельниках... порой самым причудливым образом.

Марисабель зря иронизировала, выбор действительно был потрясающим, однако д'Аранж задержаться и объяснить не мог, а сама она была слишком неопытна, чтобы догадаться об этом без подсказки. Портной Сабегфельда. Эти чары брали образ нового костюма непосредственно из подсознания клиента, то, как он себя представлял, и изготавливали его материальную копию. Таким образом, человек получал практически идеально подходящий для него костюм.

Она достала роскошный камзол, приложила его к себе, посмотрелась в зеркало. Ничего, смотрится. Мало того, что хорош сам по себе, так еще и размерчик что надо. Ни болтаться на ней не будет, ни утягивать... Мировая вещь! Такой бы ей на церемонию награждения, или на какой другой праздник. Все вокруг от зависти поумирают. Девушка погладила мягкую ткань, присмотрелась к швам. Ну надо же, ни единого неаккуратного или поспешного. И как только маг такое смастерил?

Сапоги, бриджи и перчатки идеально подходили к камзолу, причем сапоги выше колена и перчатки черной лайки, когда она их осмотрела, оказались еще и очень функциональными. Изнеженно-изощренные на первый взгляд, но крепкие на ощупь. Это Марисабель одобрила, в таких можно и покрасоваться и повоевать. А когда достала из шкафа наколенники и налокотники, мягкие, гибкие прочные и невероятно удобные, выполненные аккуратно, но без прикрас, для скрытого ношения — поняла, что все это не простой, театрально вычурный реквизит, а настоящая амуниция. Только очень богатая.

"Ну да, чародей, похоже, в средствах не стеснен, может позволить себе пошиковать". — Марисабель не удержалась и хищно улыбнулась. — "А если ему взбрело в голову и ее как следует приодеть, то возражать она не станет".

Потом она обнаружила на отдельной полочке в шкафу, нижнее белье. Трусики и коротенькую, плотно обхватившую грудь, комбинашечку, — очень изящные и милые вещички, темный шелк и серебряная вязь, не то какие то символы, не то просто причудливый узор, игра нити. Ну, это уж точно не в бой ходить, а к милому в объятья падать. Марисабель погладила ладонью яркую серебряную пентаграмму, вышитую в ( простите ) паховой области. Забавный элемент снаряжения для советника по боевой части. Больше напоминает открытку на подарке. Дескать, от чистого сердца и с наилучшими пожеланиями, дорогому нашему и любимому. А подарок это она сама и есть.

Девушка неопределенно хмыкнула. То, что произойдет у нее с чародеем, ее нисколько не смущало, но не планирует же он взять свой приз, прямо на поле боя?..

Она приложила трусики к бедрам — подходят, зараза. Ой, как подходят. Беспорядочная военная жизнь почти не оставляла свободы в личном плане, и молодого человека с серьезными намерениями у нее не было. Однако кое-кто из ее знакомых нравился девушке больше прочих и, предложи этот кое-кто, быть ей не просто другом, то... Именно в таком, она бы к нему предпочла выходить. Черный шелк на бархатных бедрах. Удостовериться в этом лично, у Марисабель раньше не было возможности, но она, не то читала, не то просто где-то слышала, зацепила краем уха, однако была уверена, что мужики от такого в восторге. А эти волшебные символы серебром... Жутковато, конечно, но тем интереснее. Если же еще и накраситься соответствующе, девчонка получится, м-м-м-м, пальчики оближешь.

"Вот дура", — рассердилась Марисабель сама на себя. — "Размечталась, как последняя идиотка".

Она, не раздумывая больше ни секунды, сбросила с себя все до последнего лоскутка и натянула то, что для нее приготовил волшебник.

— Ведьма, — сказала она отражению в зеркале, не удержавшись и глянув как на ней смотрится белье от кутюрье д'Аранжа Утонченного. И, показав самой себе язык, отвернулась застегивать защитные щитки на локтях и коленях. В зеркале и впрямь крутилась молодая, симпатичная ведьмочка. Яркая, как само пламя, с пронзительным, задорным взглядом из-под рыжей челки. В наряде а-ля мистик-секс-символ, и алым румянцем на упругих, гладких щечках. Только метлу ей и можно на шабаш, кутить до утра.

"Или не метлу", — подумала девушка. — "Надо спросить у мага, как они там. Может и меня пригласит".

Марисабель быстро натянула камзол с бриджами и сапоги, затянула портупею из кожи какого-то неизвестного ей зверя, поправила смятый ремнями мундир. И только после этого позволила себе еще раз глянуть в зеркало.

— А я ничего, — заявила она безапелляционно, увидев себя в обновке. Надела шляпу с роскошным пером, повернулась вправо влево, сняла шляпу и вздохнула. — Нет, ну точно ведьма.

В шкафу находился еще один предмет, до которого ей было дело, и который она изучила особенно тщательно.

Кираса. Легкий полудоспех для прикрытия торса бойца. Рядовые и офицеры штурмовых частей, за, непростительно, на их взгляд, слабую защиту, его не любят. Но у штабных офицеров, всевозможных адъютантов, разведчиков, патрульных и еще у достаточно широкой публики этот аксессуар пользуется огромным спросом. А Марисабель, и как разведчик, и как адъютант, а теперь, после повышения, еще и как штабной офицер, в кирасах толк знала.

Эта, была такой, что не убедись уже девушка во всесторонней искушенности д'Аранжа, то просто задвинула бы куда подальше. Ну да, красивая. Черное лаковое покрытие, удобная, легкая, чеканка тоже серебром и, опять, с уклоном в мистику — почти кукольный наряд. Такие делают малолетним, или совсем уж малохольным принцам для написания портретов. Или показать народу — пусть простофили видят, что их бережет такой человек и радуются. Правда, выдерживают эти, с позволения сказать, латы, разве что удар шилом. Да и то весь товарный вид после этого теряют. Марисабель слышала историю о графе, который в похожем снаряжении споткнулся, упал и в падении зацепил канделябр, да так, что тот свалился уже на него. Так графская кираса от удара подсвечника погнулась и благородного сеньора пришлось извлекать из покореженной жестяной скорлупы с помощью слесарных ножниц.

Несмотря на кажущуюся декоративность кирасы, Марисабель панцирь все же осмотрела. Осмотрела тщательно. Она уже привыкла к мысли, что всякий предмет, принадлежащий магу, может оказаться с сюрпризом в виде чего-то "этакого". И справедливо предположила, что такой важный компонент как броня, он без внимания наверняка не оставил.

"Если конечно не забыл", — добавила она сразу, вспоминая о его рассеянности.

"Точно забыл"! — решила Марисабель, обнаруживая, что кираса даже не металлическая. Вернее металлическая, но из того металла, который ни один уважающий себя оружейник и рядом с честной сталью не положит. Какой-то мягкий и упругий сплав. — "Бог ты мой, да она же гнется".

Девушка покачала головой. Кираса и в самом деле проминалась, когда Марисабель, заподозрив неладное, попробовала боковую, особенно тонкую, пластину, на излом. Окончательно пластина, правда, не деформировалась, это было бы слишком, но ощутимо пружинила. Марисабель пожала плечами, ну что ж, хотя бы сбросить ее будет легко, если что пойдет не так, этот же хлам можно пальцем пробить. Для демонстрации собственной правоты она, сильно надавив, провела ногтем по грудной пластине.

Пальцы у лейтенанта были сильные, ногти крепкие — в серебре и меди монет царапины оставляли, будь здоров. Была у красавицы такая привычка, думая о чем-то важном, точить коготки о всякие попавшиеся под руку предметы, в том числе и о деньги ( их у нее потом не всякий раз за полную стоимость брали ) так что она рассчитывала оставить на "шелковом" металле заметную зарубку.

Каково же было ее недоумение, когда на кирасе не осталось и малейшего следа. Она провела еще, надавив сильнее. Тоже ничего. Брови домиком — как так? Она же словно жесть, след должен остаться. И еще раз, ногтем, и опять напрасно. Взяла пряжку от старого костюма, с силой царапнула прямо по гладкой выпуклой грудной пластине — от такого даже неплохая сталь, ну хоть немного, но... Вот, пожалуйста. Постойте, это ведь след от пряжки. Протерев металл, Марисабель увидела, что сама кираса девственно цела. Неплохо для начала, но что вы скажете на это? Девушка достала охотничий нож и, теперь уже уверенная на все сто, сильно нажав и провернув, наподобие бурава, ковырнула доспех. Потом с сомнением посмотрела на клинок, не оставивший даже и намека на повреждение, на такой легкомысленной, на первый взгляд, кирасе.

"Та-а-ак, ладненько". — Марисабель подумала, что опять приятно ошиблась, и что бросать такую вещь она, пожалуй, не станет; пусть даже очень прижмет. Кираса только что выдержала почти полную стандартную проверку для лат своего класса и выдержала с таким превосходным результатом, что резона сомневаться в ней больше не оставалось. От стрелы или кинжала, защитит с гарантией, может даже защитит от меча и копья, металл то похоже, волшебный.

В зеркале теперь отражалась не жалкая усталая бродяжка, пробирающаяся по диким лесам непонятно куда и зачем, а настоящий офицер, волевой и опытный. Воитель знающий себе цену и готовый строго спросить ее с любого встречного. Появился даже стальной проблеск в глазах. Марисабель поджала губки и, прищурившись, оглядела себя с ног до головы, задрала подбородок, чтобы смотреть сверху вниз, подбоченилась, важно повернулась из стороны в сторону и невольно прониклась уважением к той амазонке, какой она сама стала.

Потом накинула плащ и хотя в гримерной д'Аранжа не было ни ветра, ни дождя, укуталась в него почти целиком. Состроив утомленное выражение на мордашке, попозировала, представляя себя перед целой кучей народа. Как она вернется в Коргадол и удивленные толпы последуют за ней, спрашивая друг друга: "кто эта важная госпожа, что, так властно разведя пики остолопов стражников, вошла в генералитет?" И как она пройдет по залам и коридорам родного ведомства, и встречные офицеры будут первыми раскланиваться с вернувшейся с тяжелого задания героиней. А Морин, немедленно вызвав ее из приемной и, предложив собственное кресло, будет, затаив дыхание слушать о том, как она победила жестокого врага и какого могущественного союзника привезла на родину. Д'Аранж...