Гамбит старого генерала

Я. Таляка.

ГАМБИТ СТАРОГО ГЕНЕРАЛА.

Эпилог вместо пролога.

Плотный, ядовито-розовый туман клубился между голыми деревьями. Тяжелый и густой почти до осязаемости. Липкий... Завораживающий... Да-да, именно завораживающий. В дымчатой мглистой глубине постоянно возникали переменчивые образа. Непонятные и пугающие, словно полузабытый страшный сон. Не то напоминание о чем-то страшном и уже случившемся, не то предупреждение о беде, которой еще только предстоит исполниться.

Колдун д'Аранж пробирался по зарослям в поисках причины появления этого тумана в его Парке. Волшебник шел осторожно и неторопливо, сверял с обстановкой каждый шаг. Внешне совершенно спокойный, внутренне он был готов в любой момент "взорваться" шквалом смертоносной магии. Можно даже сказать, колдун был не только готов, но и предрасположен к жестким действиям. После всего, что случилось в эти дни, мера далеко не лишняя. Враги? По-настоящему тревожила вовсе не вероятность встретить каких-то недобитков... Не так уж и много их осталось, если честно, после вчерашней битвы, да и те, кто остались, на долгие годы, если не навсегда, зарекутся нарушать покой Большого Парка. Нет. Совсем не это выводило д'Аранжа из душевного равновесия.

Чародей наклонился, чтобы подобрать пригоршню листьев. Помял их в ладони, изучая, потом огляделся. Совсем недавно, еще вчера, эти листья красовались на ветвях. А сегодня опали... все разом. Но не то странно, что они слетели, все-таки поздняя осень, пора когда этим никого не удивишь. И пусть даже — все одновременно, случалось и такое. Озадачивало то, КАК они это делали и, тем более ЧТО с ними происходило уже после того.

Д'Аранж невольно нахмурился, вспомнив ожесточение с которым листья срывались с мест; как, скрипя, словно вскрикивая от боли, рвали черенки а потом, неестественно подолгу, с тихим жалобным шуршанием кружили вокруг и, будто укоряя в чем-то, старались удариться в лицо. Еще позже в Парк пришел этот грязно-розовый как гнойная сукровица туман и листья, пусть и опавшие, но до сих пор яркие и живые, вмиг потеряли все краски, превратились в черные комки маслянистой субстанции.

Волшебник стряхнул с ладони слизь и платком протер испачканные пальцы. Подумать только, какие-то три дня назад он считал, будто его жизнь слишком гладко устроена и что он чересчур погряз в собственном идиллическом мирке. Сейчас он думал совсем по-другому.

Колдун еще раз огляделся. Происходящее теперь выглядело, по меньшей мере, странным и д'Аранж собирался со всем этим разобраться. К обязательствам Лорда-Протектора Большого Парка чародей относился очень серьезно. Так что же произошло?

...с "темным" покончено, здесь колдун ничуть не сомневался. И вся злая магия, что рвалась наружу в последние дни, рассеяна, в этом сомнений тоже не было. Однако, нечто такое в сути пространства времени, видать было повреждено. Нарушение! Что-то с чем д'Аранж ранее не встречался. Чародей нахмурился. За последние трое суток он слишком часто сталкивался с чем-то, чего раньше не встречал и это его сильно беспокоило. Вообще-то волшебник любил приключения, но предпочитал такие, чтобы они вовремя заканчивались и не слишком утомляли. А это приключение, по мнению мага, оказалось слишком бурным.

Кроме того, он искренне считал, что уже вышел из того возраста, когда удивляешься каждый новый день. Оказывается, еще — нет. Что-то еще могло быть для него сюрпризом. Например, взять хотя бы этот вот туман.

Д'Аранж брезгливо принюхался. Мало того что туман был необычного цвета ( а еще вязок, мерзок и ядовит ) так он еще и магию экранировал не хуже некоторых специальных мер. Неоднородная по составу мгла искажала до неудобоваримости, а то и полностью глушила даже некоторые сильные заклинания.

Мимо лица д'Аранжа неторопливо проплыла особо густая струйка дымной субстанции. Не удержавшись, он втянул ее ноздрями и оглушительно чихнул.

— Пра-аклятье сорока миров!..

Так или иначе, единственное, что теперь ему оставалось, это самому сходить туда, откуда наступала эта пакость, и уже на месте поискать ответы на все вопросы. Посмотрев, где туман казался гуще, волшебник выбрал примерное направление и двинулся в путь.

Спустя некоторое время д'Аранж убедился, что его расчеты верны. Чем дальше он шел, тем гуще становился воздух и тем сильнее щипала глаза ядовитая взвесь, а от частого чиха уже звенело в ушах. Если так будет продолжаться и дальше то, совсем скоро, он не сможет ничего ни видеть, ни слышать. Чародей остановился и, ругаясь вполголоса, обернул себя "малым плащом непроницаемости". Дышать и смотреть сразу стало легче, и маг продолжил путешествие.

Вообще-то "плащ" предназначался для кратковременных прогулок под водой, ну или на крайний случай для очень сильного дождя, однако плотность тумана становилась критической. Еще чуть-чуть и обычные противотуманные средства могли оказаться вообще бесполезны... Д'Аранж мрачно посмотрел на испачканный носовой платок в руке, уронил ( не долетев до земли платок вспыхнул и в одно мгновение полностью сгорел ) и, жестом фокусника, достал из пустоты новый. С удовольствием высморкался еще раз. Да, о "плаще" можно было бы побеспокоиться и заранее. Это, конечно, добавляло хлопот в плане сохранения баланса маны, зато позволяло чувствовать себя свободнее во всем остальном. Теперь, как бы природа ( или что там послужило причиной катаклизма ) не изощрялась, глаза, дыхательные пути и кожный покров мага оставались надежно прикрыты.

Конечно, такое средство помогало лишь против воздействий очень определенного типа. Так, например, против грубого физического, вроде удара топором, оно было совершенно бессильно, но на другие случаи у мага имелись и другие контрмеры. Весьма, надо сказать, эффективные, в чем многие вчера на собственном опыте и убедились. Волшебник горестно покачал головой... слишком, слишком эффективные. Парк до сих пор вздрагивал от сопереживания безумного буйства магии на его аллеях. Возможно, со времени основания ничего подобного здесь не случалось и никогда в его пределах не было такой грандиозной битвы.

А тем временем д'Аранж приближался к разгадке появления странного тумана... ну или, по крайней мере, к эпицентру его плотности. Уже и магическое зрение подключено, и сенсоры бесов-сторожей настроены на максимум. Сложно предсказать что случится, если так пойдет дальше. Впрочем, непонятное явление оказалось не в состоянии превозмочь магию д'Аранжа. Волшебник свои резервы еще даже и не затрагивал, а туман исчерпал все вредоносные возможности. Гуще он уже не становился и чародей понял, что попал куда хотел. Он стал осматриваться и вскоре наткнулся на источник заражения.

— Интересные дела, — растерянно пробормотал волшебник, разглядев, что там было. — Но, ведь это?..

Прямо перед магом на земле лежал единорог, вернее части его туши. Могучее животное было растерзано буквально в клочья. Это именно от кусков плоти волшебного создания поднимались вверх темно багровые струйки испарений.

"Тлен", — догадался чародей. — "Вот оно значит что!"

Поднимаясь выше, миазмы разложения развеивались, но не бесследно а, с образованием той самой губительной взвеси в атмосфере. Д'Аранж знал что смерть единорога явление очень редкое и воспринимается природой чрезвычайно болезненно, однако до сих пор не имел возможности узнать, как именно. Погубить грациозного зверя ради эксперимента он не мог из соображений эстетики. И кому другому, конечно, тоже не позволил бы.

Впрочем, мало кто на это вообще способен. Что бы вот так разорвать практически неуязвимого лесного красавца нужно быть очень сильным воином.

"...или магом". — Д'Аранж огляделся в поисках останков противника единорога. Посмотрел туда-сюда, но никакого другого тела не обнаружил. — "А что бы, при этом еще и остаться живым!!?"

Чародей задумчиво покачал головой. Как же это повернулось то, а? А ведь так безобидно все начиналось...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ВЗЯТИЕ НА ПРОХОДЕ. БЕЛЫЕ НАЧИНАЮТ И ВЫИГРЫВАЮТ.

Глава 1

Это был Большой Парк. Место уже многие века забытое людьми ( дикари не в счет ) и само уже почти забывшее представителей человеческого рода. То есть, почти забывшее, потому что память нет-нет, да и обновлялась. Не часто, далеко не каждый день, но, то один странник забредал сюда, то другой.

В последнее время появился даже постоянный обитатель, самоуверенно назвавший себя Лордом-Протектором всех окрестностей. И как раз сейчас этот деятель прогуливался по аллее, где-то на периферии Большого Парка.

Впрочем, пренебрежение в адрес этого человека едва ли могло быть обосновано. Судя по поведению, он был полон чувства собственного достоинства. Двигался важно и неторопливо, назойливую гнусь отгонял от лица ленивыми, нарочито-изящными взмахами ладони. Да-да, на вредного насекомого человек смотрел с позиции пренебрежения, но пренебрежения — исключительно воспитанного. Лорд-Протектор привык вести себя как джентльмен и, чтобы не компрометировать себя борьбой со всяким ничтожеством, делал вид, что просто не замечает гнусных поползновений в свой адрес.

Гнусь тоже сохраняла "аглицкую" чопорность, но уже не из-за прекрасного воспитания, а совсем наоборот. Просто ей было все равно, чью кровь пить. Членистоногого вампира интересовал результат, а не церемонии. С упорством и невозмутимостью йоркширского бульдога она искала, куда бы вонзить хоботок, а про имя и регалии жертвы даже и не думала. С ее стороны это было не только необоснованным высокомерием, но и серьезной ошибкой, гнуси следовало бы знать кто "донор". Хотя бы чтоб не удивляться, если шандарахнут файрболлом или залепят лайтболтом, когда терпение "жертвы" все же лопнет.

Это, кстати, могло случиться в любую минуту. Лорд-Протектор отличался снисходительностью к чужим недостаткам, но, если его доводили ( например, отвлекали от величественных дум о добром и вечном ), то мог пойти и на отчаянные меры. Тяжелым осколочно-бронебойным зарядом по какому-то жуку? Легко! Сдерживало лишь опасение, что подумают коллеги, когда узнают, что он использовал боевые чары там, где можно было обойтись простым аэрозолем от мошки. Однако, вот ведь незадача, колдовской аэрозоль остался дома, а возвращаться за ним означало скомкать всю сегодняшнюю прогулку. Наверное, файрболлом все же проще... Тем более, что так, в общем-то, уже и не в первый раз случается. С каждым витком гнуси вокруг головы самозваного Лорда-Протектора взгляд того становился все менее благодушным и все более напоминал прищур стрелка.

Гуляющего по Парку человека звали д'Аранж Утонченный, и он официально считался Магом высшего уровня посвящения.

Да вы его и сами знаете. Все знают. В прошлом он был членом Совета Великих Магов, так что вы наверняка о нем слышали. Но, даже если и не это, то какую-нибудь из многочисленных историй, в которых он отметился... Кстати, об этих историях. Не позволяйте себя одурачить разным слухам о чудачествах и промашках д'Аранжа. В одном его мизинце было столько магии что, не забудь он в тот день заклинание — репеллент, то гнусь отбросило бы аж до Антарктиды. Это далеко, особенно если учесть что Большой Парк находится не в измерении Земли и даже не по соседству.

Одет волшебник был дорого и со вкусом. На нем прекрасно смотрелся камзол светло синего шелка, брюки в тон камзолу и остроносые сапожки из крокодиловой кожи. На голове красовалась широкополая шляпа, а в руке трость с крупным драгоценным камнем в набалдашнике. Несколько мелких кристаллов весело искрились из оправ перстней и пуговиц, а также из пряжек обуви волшебника и запонок его манжет.

Что еще? Часы! Если уж мы заговорили про Измерение Земли, то нельзя не упомянуть отличные японские часы, украшающие запястье мага. Правда, последние пару лет часы беспардонно врали, отставали на две-три минуты в сутки, однако в том не было вины землян. Это д'Аранж все никак не мог выбраться из Парка, чтобы поменять батарейки. Теперь часы работали напрямую от биополя колдуна, ну а он, как вы, наверное, уже догадались, никуда и никогда особенно не торопился.

У читателя может сложиться ощущение некоторой старомодности, д'Аранжа, однако я бы попросила не торопиться с выводами и не впадать в заблуждение: это был скорее стиль "хорошо выдержанное ретро" чем набор "а-ля дедушкин комод".

Лето давно отзвучало, близилась зима, однако маг не замерзал даже в легком одеянии. Погода стояла теплая, для поздней осени не типичная и оттого еще более приятная. Собственно, вся зима, согласно гороскопу, обещала быть мягкой, а д'Аранж был не из тех горе-чародеев что затрудняются дать более-менее стоящий годовой прогноз погоды. Если Лорд-Протектор ничего не упускал из виду ( а в этом году он вроде все сделал как надо ) то его пророчествам можно было верить смело.

Впрочем, даже если бы и не теплая осень, д'Аранж мог не бояться простыть. Известно, что чародеи его уровня погодным пертурбациям абсолютно не подвержены. Первоклассный волшебник может позволить себе игнорировать даже самые страшные холода и единственно, что нашему герою действительно грозило, это меланхолия, овладевавшая им с каждой сменой сезона.

Натура тонкая и ранимая, д'Аранж очень сопереживал природным метаморфозам. Засыхающие и срываемые ветром листья вызывали в нем невольный трепет души и, одним лишь тем что совсем скоро от них ничего не останется, навевали грусть. Порой волшебник глубоко вздыхал не в силах одолеть переполнявшие его эмоции.

Но у осени были и положительные стороны. Увядающая живая красота усиливала впечатление от красоты вечной. Пастельные оттенки осени дополняли и подчеркивали общий мягко-"карамельный" стиль ландшафта.

Взгляд мага плавно, с любовью и заботой скользил по изящным абрисам статуй, между двумя рядами которых стелились дорожка. Справа от него из белоснежно-белого кварца, сверкающего на солнце гранями миллионов микроскопических кристалликов. Слева из идеально-черного оникса. Десятки и сотни фигур, а дальше их становилось еще больше. Расставленные вдоль каждой, даже самой удаленной тропинки Большого Парка, статуи были одной из его главных достопримечательностей. Уникальным наследием какого-то, давно растворившегося в веках, народа.

Д'Аранж высоко оценивал мастерство древних и искренне преклонялся перед их умением запечатлеть в камне все эти формы. Близость, переживших своих создателей, произведений искусства приводила мага в состояние трепетное и возвышенное, подчас близкое к эйфории. Подвигала быть еще чище и благороднее чем обычно, навевала мысли о добром, вечном и разумном...

В тот день темой размышлений д'Аранжа стали воспоминания о событиях, произошедших на самой заре его становления в качестве Лорда-Протектора. Речь идет о расправе над прежними обитателями Парка.

Только не подумайте вдруг, что колдун был кровожадным, помешанным на пестовании собственной жестокости, монстром. Или каким-нибудь маньяком, обожавшим на досуге вспомнить о совершенных им преступлениях и с наслаждением смаковавшим чудовищные картины прошлого. Разумеется, это не так. На самом деле, эти воспоминания, удовольствия волшебнику не доставляли и он, по правде говоря, сам не понимал, почему именно они оказались объектом его воспоминаний.

Может, призраки давно закончившейся битвы вернулись, чтобы стать глашатаями новой, еще только предстоящей баталии? Вполне возможно.

...давным-давно, когда д'Аранж только появился в пределах Парка, все здесь было по-другому, совсем не так как сейчас. Картина, которую он тогда застал, поразила утонченного волшебника. В Парке шла самая настоящая война. Два племени с упоением крушили друг другу головы и губили природу отходами ядовитой магии.

Но это то ладно, междуплеменные отношения мало трогали аполитичного д'Аранжа. Однако дикари не ограничивались взаимоистреблением. Они заходили намного дальше. Варвары уничтожали или же оскверняли кровавыми жертвоприношениями статуи. Считалось что это либо изображения "своих" богов, либо идолы "соседей". И вот это уже магу казалось совершенно недопустимым. К моменту появления д'Аранжа размах вандализма приобрел удручающий масштаб. Разрушение драгоценных статуй ввергло чародея в негодование. Потрясенный до глубины души, он нанес визит вождям обоих племен, "белых" и "черных", и потребовал немедленно прекратить бесчинства.

Маг нисколько не сомневался, что сумеет достучаться до, далеко запрятанных но, несомненно, существующих, положительных качеств этих людей. Коснуться струн абсолютной красоты, тихо ожидающих своего часа в первозданно диких и наивных сердцах и сыграть на этих струнах прекрасную мелодию. Он уже, словно наяву, видел преображение грязных варваров, склонных лишь к насилию и грабежу, в новый народ — молодой и чистый, и преисполненный желания служить великому искусству.

Увы. Действительность оказалась не такой, каковой волшебник хотел бы ее видеть, и удивила его — удивила сильно и неприятно. Те стороны натур аборигенов, на которые он так рассчитывал, никак себя не проявили. Могущественного, привыкшего пользоваться уважением, мага сначала осмеяли, а затем, когда его настойчивость и пыл всем надоели, вообще прогнали прочь.

Позднее д'Аранж был еще более удивлен и обижен, когда узнал, что его только потому и не стали убивать, что посчитали за умственно отсталого. В глазах дикарей это выглядело признаком благоволения к нему высших сил и, до поры до времени, служило гарантом неприкосновенности. Сумасшедших убивали только по очень большим праздникам, причем степень безумия соответствовала важности мероприятия.

Пацифизм чародея, согласно представлениям варваров, тянул на очень крупное торжество. Они даже начали подумывать, а не объединить ли им день рождения вождя с Новым Годом, ради такого небывалого, по их меркам, умственного отклонения.

Однако усиленный праздник так и не состоялся. Сперва потому что д'Аранж решил припугнуть вандалов и весь следующий день в Парке грохотал гром и сверкали молнии. Колдун переоценил добродетель дикарей, но и они крепко в нем ошиблись. Маг использовал целый пиротехнический комплекс, вроде тех что заказывают на больших парадах. Причем, всего за сутки д'Аранж израсходовал недельный запас, так что грохоту было изрядно. А потом стало еще интереснее.

Самим смыслом жизни дикарей, одуревших от наркотиков, черной магии и проповедей, была война, а лучшего плацдарма для сражений, чем Парк, с его источниками чистой воды и живительной аурой, они не знали, да и не хотели знать. Так что, оба племени, одинаково далекие от идеи примирения, мысль о какой-либо передислокации восприняли в штыки.

Более того. Обе враждующие стороны одновременно, словно сговорившись, объявили неудачливого миротворца ставленником мирового зла. "Мбараккой`чуриней" по одной версии и "Архааатаго брус" по другой, — владыкой всего самого плохого. Так бывает. Д'Аранж еще пытался вести переговоры, но все уже было бесполезно.

Равнодушие вылилось в неприятие, а оно, в свою очередь, уступило место неприкрытой враждебности, и к волшебнику подослали убийц. Предполагалось прикончить колдуна, провести очищающий душу ритуал а тело употребить в качестве праздничного ( по поводу большой победы над ним же самим ) блюда. С точки зрения дикарей, ему была оказана великая честь, однако д'Аранж придерживался собственных взглядов на происходящее. Он не пришел в восторг от открывшейся перед его бренной плотью перспективы. Когда ликвидаторы достали ножи, колдун оказал сопротивление, и многим тогда крепко не поздоровилось.

Теперь снова можно было бы предположить, что этим все и закончиться, но снова не тут то было. Раззадоренные неудачей дикари не отступились. Даже и не подумали. Началась травля.

Да, они его опять недооценили. Да, вдруг выяснилось что безвредный и недалекий, каким он им показался на первый взгляд, пришелец обладает нешуточной и непонятной силой. Но ведь это по-своему прекрасно, не так ли? Это значит, что он даже вкуснее чем выглядит, только и всего.

Опыта убийств у вандалов накопилось предостаточно и магу выпало прожить несколько очень неприятных часов. К счастью как бы ловки и опытны не были "специалисты-утилизаторы", чародей тоже оказался не лыком шит, и все затеи по его устранению закончились провалом. Д'Аранж почти без урона для себя отступил и несколько дней скрывался в джунглях...

Естественно, он вернулся и на этот раз не для пустых переговоров. Маг пылал праведным гневом, разожженным оскорблением мировой эстетики, а теперь еще и раздутым персональной обидой. Дикарей потеря нескольких бойцов, как оказалось, тоже не особенно охладила. Началась новая война.

Тут надо отдельно отметить, что между собой варвары сражались хоть и ожесточенно, но относительно бескровно. Все они были настоящими мастерами маскировки, и достать кого-то из них было сложно, даже для таких же как они матерых головорезов. Кроме того, не стоит забывать о первобытной плодовитости дикарей, легко перекрывавшей и военные и все прочие их потери в живой силе. Все вместе это означало, что конфронтация могла тянуться еще долгие и долгие годы — десятки или даже сотни лет. Как собственно и шло до появления д'Аранжа.

С вмешательством чародея все изменилось коренным образом. Не помогли варварам ни численное преимущество, ни знание местности, ни большой оккультный опыт их вождей и старейшин. Войну первостепенной маг завершил в течение одной единственной недели, успев за этот срок разгромить обе враждебные ему группировки. Причем, большая часть времени была потрачена им не на саму войну а на то чтобы отыскать остатки армий уничтоженных в первую половину понедельника. На исходе седьмого дня окончательно стало ясно, что воевать с д'Аранжем просто уже некому. Дикари капитулировали.

Новые их поселения расположились в джунглях, неподалеку. Брезгливый чародей сперва вообще собирался изгнать дикарей как можно дальше, так что бы даже и воспоминания о неразумных вандалах не оставалось, однако потом решил сменить гнев на милость и позволил поверженным врагам жить рядом с собой. Лишенные боевой и охотничьей элиты племена стали беззащитны и уязвимы и могли полностью исчезнуть, а чародею было не чуждо элементарное сострадание.

Кроме того, ему могла понадобиться грубая физическая сила в помощь великому делу реставрации Парка а, покорные и запуганные дикари подходили для этого ничуть не хуже чем приглашенные издалека дорогие специалисты. Пожалуй, даже лучше. И дешевле, и исключалась нежелательная огласка. До поры до времени д'Аранж не собирался обнародовать свое увлечение Большим Парком. ( Еще бы, д'А ранж собирался это делать. Известно, что как раз в описываемое время он находился в напрженных отншениях с сектой За-аа-ча. Поклонники этой, весьма предприимчивой и довольно кровожадной богини, в отличие от туземцев, умели обращаться с настоящей боевой магией, и любая попытка выйти в свет могла закончиться печально. Впрочем, это больше касалось сохранности Парка, чем самого колдуна. Примечание A. Basilewsа, в дальнейшем просто переводчика. )

Разумеется, терпеть дикарей маг соглашался только на определенных условиях, нарушение которых влекло за собой немедленную кару. Правил было немного. Слушаться, соблюдать дисциплину, знать подобающее место... Естественно, первым и наиглавнейшим из всех этих правил было территориальное перераспределение. Большой Парк теперь считался частной собственностью мага: термин дикарям не знакомый и, при переговорах, заменяемый категорическим "МОЕ". Отныне доступ сюда для них становился возможным исключительно с разрешения и по приказу самого д'Аранжа.

Установив такой порядок вещей, колдун посвятил всего себя восстановлению былой красоты и, со временем, добился в этом деле значительных успехов. Его стараниями Парк постепенно становился каким был задуман изначально — преисполненным неземной красоты и величия произведением искусства. Время словно повернуло вспять, возвращая ему молодость, вспоминая расцвет и торжество прекрасного.

Проходя мимо некоторых ( особо близких ему по духу ) композиций, маг склонял голову, приветствуя сотворивший их гений. Около других, наиболее пострадавших в период забвения и войн, он позволял себе едва заметную улыбку самодовольства. Реставрационные чары, составленные лично им, позволяли возрождать реликвии прошлого, в полном смысле этого слова, из праха. Без преувеличения, эта магия была шедевром — под стать самим изваяниям. Колдун искренне считал, что имеет полное право собой гордится.

"Когда-нибудь, я сумею придумать что-нибудь еще более выдающееся", — думал, вдохновляемый чудесным зрелищем, волшебник. — "Что-то, что вплотную приблизит меня к славным художникам древности".

Д'Аранж пока еще не знал когда ( и что именно ) его так возвеличит, но в своих возможностях не сомневался ни на йоту.

...Величавый поток размышлений колдуна прервался, когда его слуха достиг негромкий, весьма специфический стрекот. Звук этот здорово походил на гул, издаваемый в полете насекомыми, хотя спутать его с жужжанием той же гнуси, например, было бы невозможно. Стрекот приблизился и перед самым лицом волшебника появился его источник — ажурное, словно сплетенное из полупрозрачных узловатых нитей, создание. Небольшое, размером примерно с воробья. Одновременно похожее на миниатюрного человечка, только четырехрукого и на стрекозу, только в пятнистой униформе и с портупеей.

Гнусь, обрадованная появлением соразмерной жертвы, метнулась было на перехват но, не долетев совсем немного, взвизгнула и рухнула в палую листву. Обыватель пошутил бы — словно молнией пораженная; знаток естествознания сказал бы то же самое, но уже без сравнительного наклонения.

Флазн. Представитель самой миниатюрной из ныне известных, рас разумных существ. Парадоксальная форма существования, естественный природный аналог электронно-вычислительных машин. У нормальных организмов жизнедеятельность основана на углероде и воде, флазны обходились кремнием и электричеством.

— Экстренный доклад, — пискнул флазн.

Маг подставил ему свободную руку и лилипут невесомо "приладонился". По коже словно провели колючим пером, флазн весил мало, но прилично излучал, даже не обороняясь.

— Говори, — велел д'Аранж.

Флазн повертел головой, сверкая, непропорционально огромными глазищами, едва помещавшимися на крошечной головке. Наконец зрачки сфокусировались на переносице чародея.

— Вестовой семнадцать-даблби, сектор Гигантский Дуб сообщает: посторонний на территории.

Речь могла идти о любом объекте размером с крупную собаку и больше. Габариты, установленные д'Аранжем так что бы знать обо всех, сколько-нибудь серьезных посетителях, но не отвле-каться по пустякам вроде грызунов и птиц.

— Кто он и что делает?

Гонец замер, словно от щелчка. При этом даже вечно пульсирующие антенны за полусферами глаз на миг сбились с ритма, а сами зрачки сползли к переносице. Он формулировал ответ.

Скорый в делах и мыслях волшебник, забывшись, задал двойной вопрос и теперь вынужден был ждать, поскольку это всегда ставило крылатых помощников в тупик. Причем, попытки исправить положение, его лишь усугубляли. Слушая наводящие вопросы, флазн начинал путаться, перевирать все только что сказанное и, в конечном итоге, забывал, о чем собственно идет разговор. Эта их особенность д'Аранжа поначалу здорово раздражала, но он научился не обращать на нее внимания. Привыкают же люди работать с путаницей Всемировой Волшебной Вязи? А ведь там принцип построения тот же что и у колонии флазнов.

— Самка из рода человеков, — выдал, наконец, маленький соглядатай. — Она идет.

И, после еще одной, едва заметной паузы, закончил.

— Направление центр.

* * *

Аналитики утверждают, что Первая Магическая война началась задолго до вооруженного конфликта на землях колдуна д'Аранжа. По меньшей мере, за полгода до того исторического момента когда прозвучал доклад о вторжении в Большой Парк. Может быть не в деталях, но в основном ученые мужи, скорее всего, правы. Не могут ведь одинаково ошибаться столько умных людей?

И действительно, как еще, кроме как злыми чарами, можно объяснить некоторые загадочные явления, происходившие непосредственно в тот период времени, сразу в нескольких регионах, подконтрольных Содружеству Великих Магов, но в которых сами маги участия не принимали? А целая эпидемия, якобы случайных смертей и таинственных пропаж среди политических фигур, с продвижением на освободившиеся места персон, явно не симпатизировавших Совету? О некоторых же случаях, вообще, стало известно спустя много-много лет. Черный Храм и сам не афишировал свою деятельность и другим, как мог, этого не позволял.

Однако все выкладки историков основаны на предположениях и не имеют за собой документального или свидетельского подтверждения. Поэтому официально принято считать, что Великая Магическая Война началась именно с этого эпизода. С донесения маленького, безымянного существа, так и оставшегося в неведении, первой строкой какой великой истории оно стало.

Впрочем, в неведении пока оставался не только флазн, но и его высокопоставленный хозяин, Лорд-Протектор Большого Парка чародей д'Аранж.

Первой мыслью, гадливо сморщившего нос, волшебника было — "как же, все-таки, они мне надоели" — колдун посчитал, что это снова кто-то из экс-обитателей Парка решил проверить, в силе ли еще старые запреты.

Надо заметить, что в последнее время дикари стали относиться к магу и его табу с гораздо меньшим почтением, чем непосредственно сразу после изгнания. Сказывался рост населения. Стараниями Лорда-Протектора, кстати, и происходящий. Беспокоясь о качестве работ, д'Аранж позаботился и о работоспособности своих невольных подмастерьев. Покончил с целым букетом недугов, процветавших ранее в их среде, благодаря дремучей антисанитарии. Избавил от многих лесных хищников, практически неуязвимых для кремниевых стрел и копий, в рационе которых дикари занимали далеко не последнее место. Ну и, наконец, самое главное, оградил друг от друга. Одно это убавило смертность раза в три или даже в четыре.

Принятые чародеем меры сыграли свою роль. Произошел демографический взрыв, да такой сильный, что "контуженые" им, лесные люди стали постепенно забывать про status quo.

Д'Аранж понимал, что потихоньку, может даже не совсем осознанно, его работнички готовятся к реваншу. Не единожды, тайно наблюдая за такими же тайными военными учениями дикарей, колдун подумывал — а не пора ли ему напомнить "подопечным" об обстоятельствах их переселения? Но, то ли из-за постоянной занятости, то ли еще по какой причине, он всякий раз откладывал превентивные меры "на потом".

Вообще же, чародей не считал учения и маневры вандалов серьезной для себя угрозой. Со временем он не стал слабее и по-прежнему многократно их во всем превосхо-дил. Наоборот, д'Аранж находил, что эти занятия весьма кстати, поскольку сильные и ловкие рабочие приносили больше пользы, чем поддавшиеся упадку и выполняющие работу кое-как, лишь по принуждению.

Более того, маг питал надежду что, физическое самосовершенствование, рано или поздно, скажется и на моральном облике варваров. Волшебник не надеялся, что это произойдет скоро, но когда-нибудь... Он подождет. Может быть, пока смениться поколение или два, но он дождется.

Что же касается сегодняшнего дня, то хулу в свой адрес он просто игнорировал. Само по себе, мнение дикарей колдуна заботило мало, если вообще, хоть сколько-нибудь заботило. Тем более что замечания эти они позволяли себе исключительно шепотом, с оглядкой, а, при встречах, старались выглядеть предельно любезными.

Здесь правда чародей упускал из виду тот факт, что у дикарей был совершенно отличный от его собственного менталитет. Заискивающая улыбка, с которой варвары имели обыкновение обращаться к магу на самом деле была лишь наилегчайшая форма из всего множества угроз, принятых в обиходе племен. Неагрессивный член описываемых сообществ быстро терял авторитет и понижался в статусе. Порой на целую голову.

Существующее положение могло сохраняться долго, практически до бесконечности, ведь оно д'Аранжа устраивало, но, к сожалению, у дикарей появилась одна вредная привычка. С некоторых пор они регулярно, якобы по ошибке, забредали за установленные магом границы. То один себе это позволял, то другой. Прячась и заметая следы, смельчак ( а этого, нельзя было не признать ) прокрадывался так далеко, как только мог, в глубь Парка, высматривал и вынюхивал, произведенные реконструкции а, когда чародей его все-таки ловил, то диверсант делал невинное лицо и начинал утверждать, что просто "тупо заблудился". И вот это уже, вызывало у первостепенного волшебника беспокойство.

То есть — нет, не беспокойство. Неудовольствие. Появление грубо размалеванных вандалов среди изящных статуй не было опасно, но оно коробило чувства д'Аранжа. Даже мимолетное нарушение границ "чистой зоны" казалось непростительным кощунством и, терпеть такие выходки колдун не собирался. Он быстро задерживал шпионов и сурово их карал.

Впрочем, явно недостаточно сурово, понимал д'Аранж. "Заблудившихся", или как он их иногда называл "засланцев" с течением времени, становилось все больше, а злобные взгляды, бросаемые ими исподлобья, все откровенней.

Прекрасно осознавая, что не за горами тот момент, когда дикари решат переиграть давно отгремевшую битву по-новому, маг тоже потихоньку к ней готовился. Он даже уже рассматривал перспективы масштаба и уровня жестокости, необходимые для упреждающего удара. Строго говоря, все уже было давно решено, сейчас он лишь колебался между изгнанием всех скопом и истреблением лишь самых ярых реваншистов, и вот здесь колдун колебался перед выбором.

По правде говоря, пользы от них было немного. С другой стороны, какая никакая, но иногда помощь все-таки была нужна.

Но даже не их помощь была той причиной, из-за которой д'Аранж терпел рядом с собой наглых соседей. Будь дело только в грубой физической силе, он бы лучше создал голема а то и выписал бы из сорока миров автокран и бригаду монтажников.

Главным плюсом в соседстве племен было то что они служили прекрасным пугалом для искателей приключений. Не будь здесь этих, пользующихся дурной славой, дикарей, в Парке было бы не протолкнуться из-за алчных бродяг, охотников за кладами. Древние руины для таких людей слаще меда: д'Аранж это прекрасно знал, поскольку и сам относился к их числу. Вот только цели у него и у подавляющего большинства "коллег", на самом деле были противоположными. Если д'Аранж собирал диковинки исключительно во благо вечности, то конкуренты работали, лишь в интересах собственного кошелька.

Маг догадывался что без "злых пчел", чья роль сейчас отводилась дикарям, при таком лакомом кусочке как Большой Парк, ему не обойтись.

Увы, при всем желании, колдун не смог точно определить главных идеологов войны, а карать наугад не хотел. Прямых сторонников у него среди племен не было, но могли пострадать умеренные, то есть невинные, а то и потенциальные союзники. Впрочем, пускать дело на самотек он тоже не собирался. В последнее время маг более всего склонялся к мысли, назначить козлом отпущения очередного пойманного разведчика... пусть, заведомо не организатора, но ведь и не совсем же постороннее лицо? Он решил покарать лазутчика так, что бы его участь послужила хорошим уроком для всех остальных.

"Быть может прямо сейчас?" — спросил чародей у самого себя.

Щелчком "стартовав" флазна в небо, он задумчиво проследил взглядом траекторию полета человеконасекомого. Потер руки, избавляясь от электростатического зуда в ладони. Потом сложил пальцы в замысловатую фигуру. Ключ заклинание взметнуло небольшое облачко пыли, закружило микроторнадо, и воздух с хлопком заполнил место, где только что находился волшебник первого уровня посвящения д'Аранж Утонченный, и где теперь никого уже не было.

Глава 2

Появился д'Аранж на, протянувшемся параллельно земле, толстом и длинном суке дерева, прозванного им Гигантский Дуб и уже упоминавшемся выше. Дерево это, говоря откровенно, не было особенно большим — в Парке произрастали экземпляры и посолидней. Да и полу-мифическим Дубом, за спорами которого маг давно, но пока что безрезультатно охотился, оно тоже не было. Обыкновенный Кипарис Развесистый ( Ciparisus Rasvesistiy Banalis ), культура широко распространенная и особого внимания к себе не привлекающая.

Из множества же подобных д'Аранж его выделил лишь благодаря удобному месту произрастания — совсем рядом с пересечением сразу нескольких троп, ведущих из Парка во внешний мир. Отсюда можно было следить за всеми, кто по этим тропам перемещался и заблаговременно определиться, как с гостями поступить. Ландшафт складывался таким образом, что любой человек, вольно или невольно пересекавший границы запретной зоны, попадал в поле зрения чародея, устроившего здесь наблюдательный пост. Для этого д'Аранж поместил в кроне Гигантского Дуба магнитный маячок, незаменимый для определения точных координат, и развесил по ветвям сигнальную нить. Теперь рядовое растение стало немаловажным объектом на карте Парка — одним из ключевых ориентиров участка семнадцать-даблби, где был обнаружен нарушитель. Незваный гость должен был быть где-то здесь.

д'Аранж огляделся. При этом он очень старался производить как можно меньше шума, пусть и совсем незначительного, вроде шорохов одежды и остерегался делать резкие, заметные движения. Даже такому как он, могучему колдуну совсем не улыбалось выказать свое месторасположение. Случись это и ценность Гигантского Дуба как наблюдательного пункта, резко бы упала. Зная где волшебник имеет обыкновение их караулить, дикари наверняка найдут обходной маршрут и ловить их придется дальше, там где у д'Аранжа расположились другие посты, но где было бы уже чересчур близко и к Парку и к жилищу самого Лорда-Протектора.

Более того. В следующее же посещение "насеста" колдун вполне мог угодить в искусную засаду, и, кто знает, чем бы все это закончилось. Сигнализация сигнализацией, ну а если дикарю невероятно повезет? Одним словом от удобного места пришлось бы отказаться как минимум на несколько месяцев, и это если лазутчик просто удерет.

А вдруг он уже сейчас сидит рядом и заметит мага хоть на секунду раньше, чем колдун его? Едва ли отчаянный до безрассудства ( а другие д'Аранжа не беспокоили ), дикарь откажется от исполнения заветной мечты и не метнет нож или копье в спину неосторожно подставившегося "мбаракке`чуринею". Магия-магией а вдруг повседневное заклинание-хранитель сработает не совсем корректно? Оно вообще-то рассчитано на дистанционные атаки, да и против металлического оружия, поэтому вблизи и против каменного инструмента может допустить сбой. Тогда р-р-р-раз и а-а-а-а... Что поделаешь, постоянных чар абсолютной неуязвимости еще никто не придумал.

Другими словами, осторожничая, д'Аранж палку нисколько не перегибал. С такими то соседями...

Но вокруг стояла тишина. Такая, какая только возможна в лесу, пусть даже и осеннем. Не гробовая, мертвая тишина, нет. Полная дыхания природы, но и ничем не нарушаемая. И никого вокруг. По крайней мере, никого не было видно.

Само собой, не обнаружив ни единой живой души, д'Аранж не стал делать поспешных выводов. Строго говоря, от поверхностного осмотра он ничего особенного и не ожидал. Наоборот, колдун немало удивился бы, попадись дикарь ему на глаза вот так просто. При всей своей общей никчемности, аборигены обладали оч-чень даже неплохими способностями к мимикрии и могли спрятаться под любым кустом. Не отличаясь развитием, они брали свое прямо таки звериной хитростью и изворотливостью.

Что же, д'Аранж тоже не лыком шит и не в первый раз сталкивался с их уловками. Маг заклинил трость среди веток, а освободившейся рукой проделал перед лицом пару несложных пассов ( эти чары всегда были у него наготове и читать заклинание ему не пришлось ), после чего повторно осмотрел окрестности. Сейчас он мог спокойно видеть сквозь большинство преград. Волшба одновременно и несложная и эффективная.

То, что заклинание эффективно, подтвердилось немедленно. Разглядывая окрестные кусты, чародей почти сразу обнаружил среди однородной, слегка колышущейся, темной, растительной массы аномальное включение. Ярко-красное, чуть пульсирующее пятно неправильной формы. Довольно крупное, как раз такое чтобы отреагировала система пограничного контроля Парка.

Вот только на человека, в какой бы позе тот не сидел, это пятно похоже не было. Что-что, а это опытный маг заметил сразу. Наверное, флазн напутал с определением пришельца, хотя один вид от другого люди-насекомые обычно отличали. Гермафродит-силикоид мог свободно спутать пол пришельца, но не его видовую принадлежность. Отметив подобную странность, маг продолжил наблюдение.

Повинуясь его воле, фокус волшебной линзы сдвинулся и позволил лучше разглядеть затаившееся в кустах создание. Теперь маг получил возможность выделять из сплошной багровой массы некоторые детали строения тела незнакомца и тут же убедился, что тот и в самом деле не человек. Но это то ладно, д'Аранж никогда не полагался на флазнов на все сто процентов, он знал что они не непогрешимы, однако "гость" не был и каким то другим известным колдуну существом.

Настроив заклинание на максимум, так что даже стало припекать кончики пальцев, маг с изумлением рассматривал неведомую зверушку. Сомнений больше не оставалось. Он, д'Аранж Утонченный, маг, даже среди своих коллег, заслуженно считавшийся знатоком по редким тварям, такого образчика прежде не видел. И не только не встречал лично, но даже и не слышал никогда о подобном и описаний ничего похожего нигде не находил. Лорд-Протектор довольно хмыкнул. При его то эрудиции это значило много.

...поджарое, вытянутое тело. Длинные, похожие на паучьи лапы, конечности с цепкими хорошо развитыми когтистыми пальцами. Длинная шея, увенчанная маленькой, но тоже вытянутой головкой и, толстый короткий хоботок, занимающий почти все пространство на узенькой мордочке. Зверек сидел, скрючившись и абсолютно неподвижно, лишь хобот нервно шевелился, улавливая каждое дуновение ветерка. А какие странные внутренние органы, хоть и не вполне четко, мог лицезреть волшебник; как причудливо и подчас забавно они располагались в утробе зверька. Совершено точно, в кустах таился не обычный зверь и даже не мутант, ничем кроме уродства не интересный.

Волшебник снова не сдержал мурлыкающего смешка. Очень не хотелось забегать вперед, но похоже это было открытие.

Мгновенно впавший в исследовательский раж, колдун, мысленно уже посадил животное в клетку, изучил все нюансы его поведения, вывел графики жизненных циклов, составил меню предпочитаемое зверьком, провел вскрытие и, наконец, сорвал бурные овации коллег за блестящий доклад о новом виде. От апатии и скуки, в которые волшебник потихоньку погружался в последние дни, не осталось и следа.

Потирая руки от удовольствия, д'Аранж стал соображать, каким образом ему лучше стреножить четвероногую диковинку.

Волшебник предпочитал работать с неповрежденным материалом, поэтому следовало по возможности не нанести зверьку травм. Это, к сожалению, было не такой простой задачей, как могло бы быть, поскольку специальных заклина-ний при чародее в тот день не оказалось, а те, что были, предназначались для других целей. Д'Аранж сто раз мог сжечь странное существо, просто припомнив любую формулу уничтожения, но вот мягкая и безболезненная поимка... так вот сразу... с этим могли возникнуть осложнения.

Маг прикинул, что ему для этого потребуется и в каком порядке: поймать меридиан, активировать личный инфоклад, предупредить Суронну Фаянякеннена чтобы был готов... Хотя нет, мастер-таксидермист подождет, одернул самого себя д'Аранж. Сейчас, главное не забыть, обязательная экспресс-проверка Сети на прочность и, главное, безопасность. Если что, то ведь открытия может и не получиться. Раскатав зверушку в блин, он сможет разве что взять образцы тканей, да и те придется отделять от содержимого кишечника.

"Как минимум четверть часа на все про все", — посчитал д'Аранж. Подумал, еще раз все проверил. — "Так и есть, минут пятнадцать, не меньше".

И поторопиться, если не желаешь испортить дело, тоже нельзя, вот ведь в чем дело. Не хватало еще вспугнуть диковинку, а потом гоняться за ней по всему лесу. Вон какие у нее длинные ноги. Впрочем... Прикинув направление и силу ветра, маг решил, что пока его запах доберется до ноздрей животного, пройдет порядочно времени и инициативы он, пожалуй, не упустит.

Предвкушая целую серию интересной работы и лавры первооткрывателя еще одного нового вида, д'Аранж устроился поудобней и начал ворожить.

Чары плелись точно и легко. Нити сил сближались и переплетались под умелыми пассами колдуна. Яркая эфирная магистраль тугой струей вливалась в новорожденную структуру, энергия наполняла узлы Сети, придавая ее астральной субстанции крепость стали и, одновременно, нежность бархата. ( Нежность бархата у СЕТИ? Любой, побывавший под воздействием этого заклинания, приведет какой угодно эпитет в качестве описания, но только не нежность и не мягкость. Вместе с тем и та сила, с какой ее подает автор, явно преувеличена. При любом раскладе Сеть не может довести живое существо до состояния, которое описано выше. Задушить — вполне вероятно; но раздавить — однозначно, нет. Примечание переводчика. ) Заклинание оживало. Время от времени колдун позволял себе оторваться от своего занятия и бросить на зверушку довольный взгляд. Он не сомневался, что вскоре его ждут приятные и потрясающие открытия.

...в тот момент он еще не знал, что назревающие события окажутся гораздо более потрясающими, нежели чем приятными. Не подозревал он и того, что первое из открытий, ожидаемых им с таким нетерпением, уже на подходе, однако ни малейшего удовольствия он от него, не получит.

Произошло же это еще до того, как СЕТЬ была завершена, как раз тогда когда, д'Аранж проверял, достаточны ли окажутся ее подвижность и гибкость. Выходило что да. Оставалось всего ничего, добавить фиксирующие компоненты и задать площадь поражения. Процедуры, с которыми волшебник мог справиться с закрытыми глазами и поэтому сейчас уделил потенциальному экземпляру своей коллекции больше внимания... Тут-то он впервые и почувствовал — что-то здесь не так.

Что именно, колдун определить не смог, но он привык доверять интуиции. Волшебник еще раз, не пропуская ни малейшей детали, осмотрелся. Сначала в одном режиме, затем, никого не обнаружив, в другом, даже еще более изощренном, чем первый. Ничего. Никого. Это озадачивало, тем более что нехорошие предчувствия не утихали.

Впрочем, вскоре маг понял что, не зная причины беспокойства, ничего не сможет предпринять для ее устранения, и оставил пока все как есть. Реальный зверь-диковинка куда важнее невнятных предупреждений из астрала, — посчитал волшебник. Нет, разумеется, он все проверит и разберется с этим вопросом, но — попозже. Дома. Сразу после того, как эта самая диковинка окажется в безопасном и надежном месте.

Колдун продолжил творить заклинания и вскоре был готов пустить их в дело. Он даже уже прицелился когда, наконец, понял, что его так беспокоило. Примеряясь, под каким углом швырнуть Сеть на носатого уродца, волшебник внезапно обратил внимание, что за все время, прошедшее с момента обнаружения, тот ни разу не изменил позы. Не шевелился, не переминался с ноги на ногу, не вертел башкой с таким замечательным хоботом, не почесался... Постепенно у мага начала складываться мысль, что зверек не просто так залег на отдых, ой не просто так.

...Д'Аранж на целую секунду оцепенел, встретившись взглядом с предметом своего грядущего научного труда. Да-да, невероятно но, тем не менее. Пока волшебник с азартом готовился к изучению таинственной зверушки, та каким-то образом обнаружила, сидевшего на ветке колдуна и, в свою очередь, тоже его рассматривала. Может, ждала, пока человек уберется по своим делам, а может, как раз наоборот, надеялась, что он подойдет ближе, чем сейчас и окажется достаточно беспечен. Что если сейчас бросится? Неужели придется забыть про Сеть и отбиваться теми же файрболлами? Но ведь тогда даже образцов шерсти не соберешь, не то что неповрежденный экземпляр.

Однако, волшебник сразу же взял себя в руки. Случившееся, было неприятностью, но не трагедией. Ну да, зверек узнал про него, ну и что? Между ними порядочное расстояние и, как бы проворна не оказалась зверушка, у мага оставалась фора. Кстати! Едва ли зверек агрессивен, признаков хищника не видно, так что главное чего стоит сейчас опасаться, это его вероятной попытки убежать.

Но и это оказалось лишним. Поразмыслив, волшебник решил, что сильно поторопился с выводами. Он пока еще не понял, каким образом зверь его обнаружил но, не без оснований, полагал что не зрением. Может быть по запаху, вон какой хобот-то отрастил, а может, просто услыхал как зашуршали листья при телепортации. Но он едва ли мог разглядеть, в общем-то, некрупного мага в мельтешении яркой разноцветной кроны.

Д'Аранж хмыкнул. Он, конечно, допустил досадную ошибку но, даже в этом прискорбном случае оставался профессионалом высшей категории и любой промах мог компенсировать отменной выучкой и огромным опытом, в конечном итоге, расставляющими все по своим местам.

Да, он ошибся. Разглядев среди полупрозрачных ветвей обращенную в его сторону багровую, всю в синюшных пятнах ( такой она предстала магическому глазу ) маску — морду животного, да еще и заглянув в темно фиолетовые провалы глазниц подумал, невесть что. Решил сгоряча, будто и зверь его видит, словно нет между ними непреодолимой для простого глаза, колышущейся древесно-лиственной преграды.

Да и не прямо на него уставился чуткий зверек, нет... а только лишь в его сторону. Видать и правда услыхал шорох и теперь сидит бедняга, теряется в догадках, что бы это означало. Уставился на ствол "большого дуба" как завороженный, сам не знает чего ждать дальше. И не догадывается про то что гуляет, последние минуты на свободе. Беззвучно посмеиваясь над самим собой и над своим нелепым испугом, чародей машинально проследил направление взгляда животного, и... словно гром среди ясного дня, уже во второй раз за сегодня, веселье д'Аранж стремительно улетучилось. От неожиданности маг даже пошатнулся и едва не сверзился на землю.

...в этом случае он как раз оказался бы перед человеком, который преспокойно отдыхал, сидя, прислонившись спиной к стволу "большого дуба".

Сказать, что д'Аранж испытал недовольство, значит, ничего не сказать. Чародей испытал крайнюю степень недовольства. Хмуро разглядывая, расположившегося на его земле человека, маг предавался безудержному и беспощадному самоуничижению. Оценка, данная им самому себе в тот момент, оказалась крайне низкой и незавидной. Одна ошибка в принципе понятна и, наверное, даже простительна, учитывая ее незначительность. Но, две подряд — это все-таки перебор.

Усугубляло положение то что прерваться ну никак нельзя. Что бы ни случилось, колдун не собирался отказываться от поимки вожделенного экспоната. Он скорее готов был пожертвовать "дубом", чем остаться без удивительного животного. Правда, еще предпочтительнее был вариант, где у него и в коллекции бы прибывало, и наблюдательный пункт сохранялся как незасвеченная "явка", а навсегда расстаться пришлось бы как раз с дикарем.

Собственно, а почему бы и нет? Разве он не собирался провести акцию устрашения шпионов? Разве изначально он здесь не затем, чтобы напомнить всем сомневающимся, кто в Парке главный?

Заряженные боевые заклинания послушно отозвались на тест: осколочный, зажигательный, бронебойный, электронного подавления... нет-нет, это все не то. А вот психотропный заряд придется очень кстати. Когда в племя вернется их разведчик ( ну или ТО что будет выглядеть как их разведчик ) там очень долго будут бояться даже посмотреть в сторону Большого Парка.

"Значит так", — размышлял про себя волшебник, детально оценив обстановку и убедившись, что еще одного неприятного сюрприза ниоткуда не ожидается. — "Бросить Сеть, затянуть... хм, а ведь это не мой, нет, точно не мой".

* * *

Действительно, человек, сидевший прямо под чародеем, аборигеном не был и в этом Лорд-Протектор теперь мог поклясться. Снаряжение пришельца на темном фоне нагретой за день земли виднелось плохо, но и того, что удалось разглядеть, хватало, чтобы сделать такой вывод.

Рядом с путником, прислоненный к чему-то объемному, предположительно, дорожной сумке, лежал предмет, про который можно было без колебаний сказать, что изготовлен он из металла. Изменяя фокус заклинания, маг добился довольно неплохого ракурса и понял что же это за предмет. Сабля. Ни магии, ни каких-то технических дополнений, но это определенно была сталь. А ведь у дикарей, так занятых самой войной, что не оставалось времени даже на приличную гонку вооружений, развитого металлического оружия сроду не водилось.

И еще, самое главное: никто из местных принципиально не стал бы рассиживаться, где-либо, вне укрытия. За долгие годы противостояния, у аборигенов выработалось едва ли не генетическое неприятие открытых пространств ( это, кстати, отчасти снимало с плеч волшебника груз допущенной ошибки ) и застать шпиона можно было где угодно, но не на этой, легко просматриваемой со всех сторон площадке. А посторонних в этих краях не было уже давно.

Теперь вот объявился смельчак. Точнее объявилась, поскольку это и в самом деле была дама. Флазн не ошибся, утверждая, что пришелец — женщина, хотя пол нарушителя назвал, скорее всего, просто наугад. Силикоиды и полуголых то дикарей в этом плане различали с огромным трудом, а правильно определить "это" у человека, одетого в цивилизованный костюм, могли лишь случайно. Только сейчас чародей понял, что именно она, эта путница, фигурировала в докладе, проинформировать же Лорда-Протектора о звере никто не удосужился.

Впрочем, возможно он был несправедлив к маленьким слугам и, не исключено, что как раз в этот момент другой флазн уже ищет его, спешит с донесением и о втором незваном госте.

"Как бы, кстати, он не появился здесь и не всполошил эту парочку писком, — дескать, мол, тревога в секторе семнадцать-даблби".

А ведь такое, было очень даже вероятно, — обеспокоился волшебник. Флазны подчинялись слишком жесткому алгоритму поведения, чтобы их занимало что-то другое. Например, такая проза жизни как здравый смысл. Если у человеконасекомого был приказ сообщать о всех кого заметит, то он делал это, даже если обнаруженный объект и хозяин Большого Парка стояли друг напротив друга и вели беседу. Конечно, флазн наплюет на то что своим докладом демаскирует чародея. Он даже не поймет, что случилось и случилось ли вообще что-то. Еще один повод не затягивать с делами.

Но, если с животным все определено, то, что ему делать с незнакомкой? Чародей погасил магический взор и тростью отодвинул ветвь, оказавшуюся между ним и женщиной. Присмотрелся. Наметанным глазом сразу отметил несколько довольно важных деталей в ее облике.

Серая пропыленная одежда, стоптанные каблуки старых сапог, тощая переметная сума с потертой портупеей. И, контрастом ко всему этому убожеству, великолепная, толстая, огненно рыжая коса, выбивающаяся из-под капюшона и, через плечо, спадающая на высокую молодую грудь. Лица странницы д'Аранж сверху видеть не мог, но фигурка у нее оказалась просто загляденье.

Волшебник бросил быстрый взгляд в сторону сидевшего в засаде животного. Оно было на месте и, судя по всему, никуда пока не собиралось. Интересно, а что если?.. Стоп! Так зверек здесь просто так оказался или дежурит специально? Может, следит за девушкой? Так он все-таки хищник? Может вампир? Похоже, что да, уж больно заинтересованно уставился на девчонку. А она и не подозревает ничего, слежки не замечает.

"Ой-что-могло-случиться, не-поспей-я-вовремя", — мелькнула мысль волшебника. — "Просто кошмар".

д'Аранж даже вздрогнул, представив, как мало могло остаться от этого нежного, удивительного создания, прежде чем оно попало бы к нему. Неподвижное, теряющее остатки тепла, мертвое, тело... И это если девица ограничится одним — двумя ударами, а не порубит нападавшего на мелкие куски.

От многоопытного, повидавшего виды чародея не укрылось форма сабли, что так непринужденно покоилась рядом с путешественницей. Широкое, очень сильно искривленное полотно клинка, похожего на неудачную пародию колесного обода, забавная финтифлюшка при гарде, иззубренная режущая кромка вместо отточенного лезвия.

Для несведущего человека, все это выглядело бы, или насмешкой над благородным образом амазонки, или наглядной иллюстрацией на тему "курица не птица, а женщина не человек. Для носатого, если он и впрямь собирался нападать, "смешной" клинок едва не оказался жирной точкой в некрологе, а для д'Аранжа стал предупре-ждением, что именно, из себя представляет, посетившая его особа. Колдун понял, насколько девушка может оказаться неприятной, если ее задеть за чувствительное место и какой незавидной будет участь обидчика.

Так то вот. Попутешествовав по миру, волшебник повидал немало чудесного и был знаком со многим таким, что простому человеку представлялось невероятным.

Во время одного из путешествий в солнечные страны, чародей узнал о суще-ствовании некой техники фехтования на саблях с сильно искривленными клинками. Он даже имел возможность довольно близко познакомиться с людьми практикующей эту дисциплину и неплохо изучил их возможности. Быстрые и смертоносные сабли не знали в бою пощады, были неудержимы в буйстве кровопролития а страшные раны на телах недоброжелателей не вызывали стремления разделить участь этих несчастных.

Что примечательно, так это то, что сабли эти вызывали почтительную дрожь только у знакомых с ними людей, в то время как человека постороннего, провоцировали разве что на снисходительную улыбку. Были они словно обод на тележное колесо, с погнутой гардой и вечно неухо-женной рабочей стороной, то есть один в один походили на оружие сидевшей сейчас прямо под д'Аранжем незнакомки.

К слову сказать, кажущаяся небрежность в отношении клинка была далеко не случайна. Наоборот, старательно культивировалась и стоила обладателю такого оружия изрядных трудов. Все эти сколы и зазубрины на лезвии тщательно затачивались, подгонялись под оптимальные угол и форму. Получалось что-то вроде пилы или десантного ножа стропореза, с той лишь разницей что и пила и стропорез, даже вполовину не так опасны как оружие-колесо. Быстро извлечь из ножен такую саблю затрудни-тельно, поэтому носили ее наголо и носили очень аккуратно. Даже случай-ное касание могло причинить болезненную и очень опасную, неровную рану. А преднамеренный удар такого оружия, да еще и выполненный мастером...

Тут д'Аранж потер бровь. В том то все и дело: только мастера, уверенные, что могут справиться с подобным оружием его и носили. Бойцы классом пониже предпочитали более традиционное, не обладающее возможностями "клинка — полумесяца", но зато и не такое сложное в обращении.

Конечно, девица могла таскать элитарный клинок и просто из гонора, только лишь, чтобы произвести впечатление. Вот только кого, скажите на милость, вы прикажете впечатлять в лесной чаще, куда уже сто лет в обед как никто не забредал и где полным полно настоящих опасностей, совсем не располагающих к дешевому самопопулизму? Хотелось бы посмотреть на глупца, пытающегося запугать кого-либо из местной нечисти, паука-людоеда, например, или гипнолога транга, который сам способен кого хочешь вогнать в панику, причем одним лишь выражением морды. Только посмотреть издалека, чтобы хищник, опьяненный кровью первой жертвы, не позарился также и на зрителя.

"А так как и зверей таких в округе хватает и девица до сих пор жива-здорова, так значит и клинок ее не пустая бутафория, а вполне серьезное оружие, с которым его хозяйка умеет обращаться", — подумал д'Аранж.

Сделав подобное умозаключение, волшебник понял, что уже не вполне уверен, кто из двух его сегодняшних посетителей заслуживает большего внимания — экзотическая ли зверушка или же неординарная девушка. Особа, не только оказавшаяся в непосредственной близости от его владений ( а это, кстати, еще надо суметь ), но и имеющая при себе такое примечательное средство от головной боли, вполне заслуживала уважения и соответствующего обращения. Следовало хотя бы разузнать, кто она и чего ей вдруг понадобилось в такой глуши.

Кроме того, был и еще один немаловажный резон. При общем и постоянном недоверии к бродягам, волшебник совсем не чурался женщин. Д'Аранж поймал себя на том что не сводил глаз с высокой груди незнакомки. Он хоть и вел в последнее время отшельнический образ жизни, но, подвернись ему удобный случай, приятные, порочащие знакомства заводил охотно. А эта — молода, по всему видно — привлекательна и, не исключено, что сговорчива...

Немного пофлиртовать он не отказался бы, прямо сейчас, но, процесс здорово осложняло присутствие неподалеку носатого зверька,. Д'Аранж подозревал, что, выйди он сейчас на поляну, это насторожит нюхача. Увидев, что двуногих стало больше, носатое животное, равно могло и напасть и припустить со всех ног прочь, только его и видели.

В то же время, если начать с охоты на зверька, то неизвестно как к этому отнесется девица. Только представьте себе такую картину: сидите вы где-то у черта на куличках, в лесу, про который вам мало что известно и где вы наверняка не раз сталкивались с хищными обитателями, и вдруг, нате вам — с дерева падает НЕКТО и начинает гоняться за НЕВЕСТЬ КЕМ, который, оказывается, так же присутствует неподалеку.

Согласитесь, что, для кого хочешь, это может показаться несколько странным, даже настораживающим. Это если не сказать больше. Шум-гам-переполох на пол леса, а этот "КТО-ТО" видимо еще и с магией знаком, и, похоже не понаслышке.

То, что девица бросится на него с саблей на перевес, чародей не боялся. Это не нападение из засады, это прямой контакт. В этом случае защитные заклинания, которые он использовал против дикарей, прекрасно сработают против стального оружия. Даже лучше, так как именно против него и создавались, а, случись подобный неприятный инцидент, то атака ни малейшего урона ему не нанесет. Но вот гарантировать, что их возможные доверительные отношения не окажутся под угрозой, он не мог.

Что же делать? Подождать, пока путники тронуться дальше и стреножить отстающего носача по дороге? Не годится. И зверек, и девушка в пути наверняка будут вести себя еще более осторожно, чем сейчас. Так что все должно закончиться здесь и сейчас, как бы неудобно это не казалось.

Впрочем, настоящий маг всегда найдет выход из любого положения, иначе никакой он не маг. Прыжок пришлось совершать, полагаясь только лишь на глазомер, маяка специально позади зверька, д'Аранжу никто не ставил, а рассчитывать формулу ориентации было некогда. Время поджимало, вот-вот явиться флазн-пограничник с тревожным донесением, или носатый сам почувствует присутствие третьего лица, или незнакомка отдохнет и соберется в дорогу.

...когда девушка услышала, совсем рядом с собой, в кустах, чей то сдавленный писк и непонятный шорох, она мгновенно вскочила на ноги и цапнула рукоять сабли. Готовая, если надо, сражаться до последней капли крови... своей или последнего из врагов, как получится. Однако все уже благополучно завершилось. Двигаясь демонстративно медленно, приветливо улыбаясь и показывая пустые ладони ( трость он оставил приглядеть за пленником ) д'Аранж выходил на открытое пространство.

— Позвольте поприветствовать вас в пределах великого древнего Парка, — начал он, элегантно-изысканно обводя рукой эти самые пределы, а другую руку, в знак искренности намерений, прижимая к сердцу. — Я, д'Аранж Утонченный, Лорд-Протектор всех этих мест и Ваш, если только пожелаете, покорный слуга.

Глава 3

Заклинание, использованное д'Аранжем при поимке так заинтересовавшего его существа, проходит под номером 465-18 в кодексе Зер-Да и имеет полное наименование: мобильный подавитель механических функций передвижения и прочих действий объекта на основе мобилизации кинетических античастиц... кому интересно может полистать источники и узнать полное название. А так же его полное описание со всеми подробностями — от особенностей работы при различных погодных условиях и, вплоть до статистики использования во все известные эпохи.

В обиходе оно известно как Ловчая Сеть. Наименование гораздо более звучное и доступное, хотя и не совсем точное. Дело в том что Сеть, сетью не является. Да, ею можно кого-нибудь поймать, но выглядеть это будет, по меньшей мере, странно. Внешне заклинание сильно напоминает большой мыльный пузырь, в котором располагается объект охоты. Сцена довольно комичная, даже карнавально-праздничная, если смотреть снаружи.

Изнутри все кажется совсем другим. Особенно когда начинают затекать ноги, которые тебе волшебным образом завернуло за голову.

Здесь, кстати, требуется уточнение. Иной дилетант может подумать, что оболочка пузыря давит на узника, сковывая его движения и сминая тело в минимальный объем, но это не так. На самом деле пузырь не оказывает на свою начинку ни малейшего давления. Сама по себе, СЕТЬ не держит узника, она слишком непрочная структура для этого. Заклинание лишь создает силу, направленную на удержание; все остальное происходит уже без его участия. Строго говоря, даже и не создает, а лишь преобразует силу жертвы на обратную.

Создаваемое внутри пузыря поле, деформируется трепыханиями "клиента", прогибается, вбирает в себя его потенциал и тут же порождает другую силу, располагая ее на одном с первой векторе, но... внимание, с минусовым значением. Происходит перераспределение энергии в пространстве, разворот ее ровно на 180 градусов. Когда действие становиться равным противодействию, всякое движение внутри сферы замирает. Постепенно тот, кто подвергся влиянию Сети, устает и сила противодействия, становится доминантной. К этому моменту желательно принять удобную позу, потому что вам придется побыть в ней в неподвижности довольно долгое время.

Звучит угрожающе, но на самом деле абсолютно безобидно. Пленник сам задает величину той силы, с которой Сеть давит на него; чем больше он дергается, тем плотнее укутывает его волшебство и тем меньше он способен дергаться. Дышать при этом не очень легко, но можно; правда, чтобы не повредить барабанные перепонки, желательно делать это ртом. Постепенно силы еще раз, теперь уже окончательно, уравновешиваются, их колебания затухают и жертве ничего не остается как ожидать решения своей участи.

Существует несколько способов, с помощью которых можно избежать подобного унизительного и неприятного заключения. Знающий человек вполне способен применить любой из них для собственного спасения или вызволения дружественных лиц.

Это и магическая защита, и заземление, что наряду с электрическими сигналами здорово влияет так же и на всякое магическое творчество. Можно попытаться проткнуть пузырь мечом или даже пробить в нем брешь с помощью огнива или зажигалки — сработает, если накладывающий чары маг не предусмотрел этой возможности и не внес в формулу соответствующие коррективы. Многое можно сделать.

Если ничего под рукой не оказалось, то и тогда не все потеряно. Существует неплохой способ самостоятельно и безо всяких подручных инструментов, выбраться из сети — это здоровый, спокойный... сон. Да, да, да, именно сон. При условии, конечно, что он спокойный. Или спокойное бодрствование, если у пленника хватает выдержки. Не имея подзарядки от жертвы, пузырь постепенно расслабляется, то есть через какое-то время приходит в такое состояние, что теряет способность ее в себе удерживать и, при достаточно резком усилии, бесследно и безвредно разрушается. Все, всем привет. Встаем, отряхиваемся и делаем ноги.

Но все это, конечно, если маг, поставивший ловушку, даст вам достаточно времени. К несчастью для хоботуна, д'Аранж не собирался с ним расставаться и трость Лорда-Протектора зорко следила за тем чтобы уровень напряженности поля Ловчей Сети не падал ниже критической отметки. Предполагалось, что трость будет подпитывать кокон из встроенного в набалдашник аккумулятора. Когда д'Аранж был рядом, так и происходило, однако у одушевленного магического предмета давно была выработана и альтернативная методика. Когда трости начинало казаться что Сеть слабеет, она подползала поближе ( не удивляйтесь, трости некоторых магов способны и не на такое ), подстегивала пленника легким электрическим разрядом и зверек, дергаясь, сам подзаряжал собственную тюрьму. Сеть становилась прочнее и туже, зверек в радужном пузыре кряхтел и замирал, удовлетворенно замирала и хитрая трость Лорда-Протктора.

Таким образом, о свободе неведомой зверушке оставалось лишь мечтать и глядеть на мир сквозь прозрачные, переливающиеся зыбкой поволокой, стены узилища. Видно, правда, было не очень то и много, ведь сжатая Сетью, она даже головы повернуть не могла. Земля, трава, листья, какая то букашка. Впрочем, если далеко скоситься и постоянно контролировать бьющийся в истерике хоботок, то краем глаза становится видно обоих людей.

Если бы на месте глупого зверька оказался профессиональный соглядатай, чьей первоочередной целью была не собственная безопасность, а наблюдение за девушкой и сбор сведений о ее окружении, то он все еще мог продолжать шпионить. Ситуация, конечно, скверная, если вообще не безнадежная, но настоящий рыцарь плаща и кинжала, на то и рыцарь, что никогда, даже в самой сложной обстановке, не отчаивается и доводит дело до конца.

Не поторопись д'Аранж на поляну, поговорить с девушкой, то он наверняка бы заметил, что носатый зверек, вопреки своему несерьезному виду и щекотливому положению, именно, как настоящий шпион себя и повел. И теперь не спускает с Лорда-Протектора маленьких, блестящих, внимательных и злых глазок.

Увы. Чародея в тот момент волновали гораздо более простые и конкретные вещи, а именно характер разговора с незнакомкой. Как то она отнесется к появлению мага?

Только представьте, вы — одинокая, хрупкая девушка, вдали от какой бы то ни было цивилизации, с боем пробиваетесь сквозь непроходимые леса, переполненные чудовищами и дикарями. Дергаетесь от малейшего шороха, опасаясь, как бы он не оказался последним звуком в вашей жизни. Шарахаетесь от всякой подозрительной тени, которых в этих зарослях предостаточно и каждая способна внезапно ожить и вас схватить. И на фоне всего этого, вдруг, откуда ни возьмись, появляется вежливый и такой обходительный джентльмен. Расшаркивается, раскланивается, называет себя главным всего этого ужаса и предлагает светскую беседу. Что бы вы подумали? Наверняка задались бы вопросом — не кроется ли здесь, какой подвох?

Любой, кто хоть раз встречался с реалоборотнем, даже хорошего приятеля сразу близко не подпустит, не то, что незнакомца. А ведь и без настоящей нечисти хватает лиха, способного ввести в заблуждение улыбающимся человеческим лицом: разбойники там, мороки, еще кто... те же дикари, к примеру. Хотя, спутать импозантного мага с одним из этих едва ли было возможно, но тем не менее.

"Как бы ее, в самом деле, не спровоцировать", — забеспокоился д'Аранж. — "Вон, как резво вскочила".

Действительно, девушка не растерялась ни на миг, колдун еще только выбирался из зарослей, а она уже приготовилась, смотрела, словно держала на прицеле. Собственно, так и есть, зря, что ли саблю выставила вперед?.. Маг понял что девушка одновременно показывает и то что готова постоять за себя и отвлекает внимание от другой руки, где скромно грелся в ладони маленький метательный ножичек.

"Так она еще и ножи с левой руки метает?" — отметил чародей. — "Боевая особа в гости пожаловала, ничего не скажешь. Поневоле призадумаешься".

Кстати, то, что она схватила именно саблю, а не охотничий лук, открывшийся при резком движении из под ее плащика, многое могло о ней рассказать. Волшебник не преминул отметить и эту небольшую, но достаточно важную деталь. ( Зато сама автор упускает из виду другую, не менее важную деталь, — а именно то, что настоящий охотничий, или, уместнее предположить, боевой лук, скрыть ПЛАЩИКОМ практически нереально. К сожалению, из текста не совсем понятно, была ли это уменьшенная копия, "дамский" вариант серьезного оружия ( вопрос только, а чего ради Марисабель таскала с собой бесполезную игрушку ? ); или же маг, чья рассеянность не уступала пальмы первенства его же несомненному могуществу, элементарно не заметил оружие с размахом рога от полутора метров и выше. Примечание переводчика. )

"И ведь не только боевая, но и, в самом деле, симпатичненькая", — отвлекся д'Аранж.

Прямой, но не очень острый, носик, пухленькие щечки, упрямые алые губки. Разумеется, маг встречал женщин и с более совершенными чертами лица, но и эта девушка была оч-чень даже ничего. Сколько грации в ее позе, отметил чародей, сколько силы и изящества одновременно. А как опасно горят ее глаза, выказывая бойцовский темперамент, кажется вот-вот, еще чуть, и прожгут насквозь, испепелят и по ветру развеют.

Сразу видно — встревожена не на шутку. Пожалуй, даже шокирована таким внезапным появлением волшебника. Явно ничего подобного не ожидала. Наверняка ведь сидела, вслушиваясь в лес, уверена была, что никого рядом оказаться не может. И тут, нате вам, пожалуйста. Впрочем, ни малейшего следа паники она не выказала, побледнела правда слегка, но парализующего волю страха нет и в помине. Даже и без магии хорошо видно, что девица не перенапряжена, но и не расслаблена. Каждая жилка дрожит в тонусе, готовая в любой момент взорваться для яростного боя.

"Молодец", — решил д'Аранж.

Пока Лорд-Протектор изучал девицу, та в свою очередь, рассматривала мага. С вниманием не меньшим чем он ее, а пожалуй даже и большим, ведь волшебник находился на своей земле, а для нее все вокруг было совершенно чужим. Чародей очень хорошо понимал ее состояние и старался выглядеть максимально дружелюбно. Приветливая, ласковая улыбка буквально излучала в пространство положительные флюиды. Оставалось ждать, поверит ли она этой улыбке или нет.

Как д'Аранж и рассчитывал, путешественница оказалась настроена не агрессивно. Желание бросаться на волшебника, она не проявляла... ножа и сабли пока не убрала, но, боевую стойку, видя настрой мага, поменяла не нейтрально независимую. Первый шаг навстречу, как говориться. Чародей заулыбался еще шире и искреннее, стараясь одновременно и продемонстрировать мирное расположение, но при том и слишком не переигрывать. Умного человека чрезмерное дружелюбие незнакомца скорее насторожит, чем успокоит.

— Парк? Что-то это все, на Парк не похоже, — проговорила девушка, кивнув на окружающий их лес, и хотя движение головы было лениво небрежным, глаза ее обежали все возможное пространство.

Путешественница пыталась определить, нет ли поблизости еще кого, столь же ловкого, как и этот человек в дорогом костюме.

— Разумеется, — признал д'Аранж, — ведь это только приграничный лес. А сам Парк начинается там...

Он указал направление.

— Пройди вы еще сто шагов и сто первый уже будет по его тропам.

Незнакомка прищурилась.

— Я и не знала, что в этих краях есть какой-то город.

— Здесь уже давно нет городов. — Д'Аранж, тихо и печально улыбнулся. — Последний, люди покинули тысячу лет назад, и его давно разрушило время.

Девица вскинула брови в картинном изумлении.

— Вот как? Города нет сто веков, а его парк все еще на месте?

— Я восстановил былое... практически все. То есть большую часть того, что удалось найти, — утвердительно кивнул д'Аранж.

Путница задумалась

— Но здесь, все же обитают люди? — спросила она.

— Вокруг бродят племена первобытных дикарей и вам повезло, если вы их не встретили. — Словно недоумевая, как такое маловероятное событие могло произойти, волшебник пожал плечами. — Но в самом Парке я живу совершенно один.

— Очень необычно, — заметила девушка.

— Парк необычное место, — охотно согласился маг.

Д'Аранжу на миг показалось, что незнакомка озадачена таким поворотом событий, как будто она ожидала чего-то другого, но он решил не забивать себе голову всякой ерундой.

Незнакомка, скинула капюшон, давая волшебнику возможность разглядеть ее получше и, конечно же, маскируя этим еще один мимолетный взгляд окрест. Никого, само собой, не оказалось и, в завершающей фазе ее движения, клинок из левой руки исчез в потаенных ножнах. Колдун едва это заметил. Только что было оружие, миг — и его уже нет, словно привиделось. Не приглядывайся он к гостье раньше, причем с использованием волшебства, то, наверняка, даже и не узнал бы о втором оружии амазонки.

"Ловка", — опять восхитился девушкой чародей. Он не сомневался, что и в горло недругу нож вошел бы так же легко.

Однако, если она так проворна, что и глаз не уследит, отметил маг, то с ней, тем более, необходимо держать ухо востро. Незнакомка могла оказаться здесь совсем не случайно, и, вполне может быть, не с добрыми намерениями. При всей мягкости характера д'Аранжа, врагов у него, скажем так, хватало.

...чародеи живут долго, некоторые — невероятно долго и, даже с минимальными амбициями, успевают перейти дорогу очень многим. Бывает, что это сходит им с рук, но не всегда. Большинство готово стерпеть превосходство чародея, однако встречаются и довольно решительные люди. Нередко это другие волшебники, порой не менее могущественные, так что магу приходится постоянно стеречься.

Девушку эту д'Аранж, правда, никогда раньше не встречал, он бы наверняка ее запомнил, но ведь она могла быть заинтересована в причинении ему вреда не прямо, а косвенно. Например, оказаться "платной шпагой", наемницей какого-нибудь злобного и трусливого врага, прознавшего, где д'Аранж обитает и решившего что настало время погасить кое-какие старые векселя. Или членом общества, имевшего виды на реликвии из его коллекции. Или авантюристкой-одиночкой, просто решившей погреть ручки на сокровищнице старого колдуна. Или... да мало ли кем еще. ( Злые языки утверждают, что львиная доля экспонатов кунсткамеры д'Аранжа попала к нему не честным путем, а с использованием тех же методов, которых он опасался по отношению к себе. Главным образом через посредничество некой тайной воровской организации, с которой маг долгое время активно сотрудничал или даже состоял в ее рядах. Однако, нет ни единого официального или просто заслуживающего доверия источника доказательств этого. Примечание Я. Таляки, в дальнейшем просто автора. )

Д'Аранж переловил стольких проходимцев, ищущих наживы в его закромах, что давно сбился со счета. Большинство были наивными авантюристами, но некоторым ловкачам удавалось совершить невозможное и почти преодолеть его службу безопасности. Он подозревал, что, рано или поздно, но встретит человека, способного взломать абсолютно всю его защиту и тогда... Так вот, эта незнакомка вполне могла оказаться таким человеком. Нет, на основании одних только, ничем пока не подтвержденных, предположений, прогонять ее он не собирался. Так очень легко докатиться до того, что будешь от собственной тени шарахаться. Но и упускать эту вероятность из виду было бы глупо.

"Пожалуй, надо будет обновить защитные заклинания и, нынче же ночью, запустить в трость СТРАЖА", — подумал волшебник. — "Неудобно, конечно, но что делать?"

СТРАЖ зол и неуживчив, словно цепной пес и трость надолго( да еще и дуться потом будет ) потеряет немало полезных прикладных качеств. СТРАЖ ревностно относится к своему, если можно так выразиться "магическому жизненному пространству". Тем не менее, д'Аранж совершенно справедливо считал, что лучше перебдеть чем недобдеть.

А то ведь можно и не успеть пожалеть, что был недостаточно осторожен.

* * *

— Меня зовут Марисабель Гранде. — Девушка, наконец, прицепила саблю к поясу. — Я гражданка Коргадола, офицер вооруженных сил и личный адъютант-лейтенант генерала Морина.

— А-а-а, Коргадол, — протянул, медленно кивая старым воспоминаниям д'Аранж, — Город-порт, город-государство, помню-помню.

Девушка шевельнулась... как магу показалось, заинтересованно.

— Я был у вас, — добавил д'Аранж, чтобы проверить догадку. — Симпатичное место, правда, немного шумноватое.

— Еще бы, крупнейший в своем регионе, — заметила девушка самодовольно. Ее взгляд, обращенный на мага при этом, заметно смягчился и потеплел. Очевидно человек, побывавший на ее родине и оценивший великий Коргадол по достоинству, автоматически заслуживал к себе гораздо большее расположение чем дикарь, никогда там не бывавший. — Так значит, вы у нас гостили?

— Да. К сожалению, очень недолго. Как поживает вельможа Нитанау? Все так же строит безумные планы далекого закатного путешествия через море?

Девушка удивленно посмотрела на мага.

— Если вы говорите о Марко Нитанау то он умер. — Она покачала головой. — Давно же вы были в Коргадоле если не слышали о его открытиях.

— Да, давно это было, — кивнул волшебник. — Как же все-таки летит время.

— Теперь он всемирная знаменитость, почти легенда. Нашел неизвестный материк, — похоже было что эта тема очень нравится путешественнице.

— Ай-я-яй. Ну, надо же.

— Только представьте себе. Мы думали материк просто средневековая легенда, а он на самом деле существует. Совершенно новые земли, золотые рудники, серебряные копи, россыпи драгоценных камней и все это аборигенам, краснокожим эльфам совершенно ни к чему. Теперь по маршруту Нитанау ходят сотни кораблей из всех стран мира. — Марисабель глядела на мага как на оживший музейный экспонат. — Похоже, вы совсем оторвались от новостей, если ничего не слышали про Заокраинный Закат. Давно отшельничаете? Лет пятнадцать-двадцать?..

— Двадцать пять, — уточнил волшебник дату своего последнего появления на людях. Кстати, сюда попал как раз из Коргадола. У меня там были... деловые интересы.

— С тех пор в мире произошли значительные перемены.

— Может быть, может быть, — д'Аранж кивнул, но про себя позабавился над ее словами.

Волшебник придерживался мнения, что в мире, все, как было в пору его юности, таким все и осталось. Конечно, по улицам городов он не гулял уже давно, даже дольше чем эта девица может себе представить и личного впечатления не мог составить, однако во время каждого посещения Университета в Башнях он внимательно читал сводки службы контроля и наблюдения... Так вот, согласно этим документам натура людей с годами нисколько не менялась. Географические открытия и технические новшества не показатель, просто начал, наконец, реализовываться запас накопленных за века наблюдений. Так было и в других мирах, виденных магом ранее. Так будет и в тех что ему еще только предстоит посетить. Что же касается остального — так люди всех поколений утверждают, что они живут в эпоху перемен. И всегда ошибаются.

— И ведь добился чего хотел, сумасброд, доказал свою правоту. — д'Аранж вернулся к воспоминаниям о старом приятеле. А я то все советовал не чудить, ветер не хотел продавать. Новый мир говорите? Надо будет полюбопытствовать.

Девушка покосилась на безмятежно ностальгирующего мага и нахмурилась.

— Не продавать ветер, говорите?

— Да, ветер, — улыбнулся д'Аранж. — Но, похоже, кто-то из моих коллег ветерочек то ему обеспечил. Неплохую цену, надо думать, взял. Ну да Марко все было по карману...

— Он брал кредит, — машинально поправила д'Аранжа Марисабель, а потом бросила на мага быстрый недоверчивый взгляд. — Вы или чародей...

Она резко замолчала и, хотя д'Аранж понял, что она имела в виду, обижаться, конечно же, не стал.

— Или сумасшедший? — с улыбкой закончил он прерванную фразу. — Нет, я, в самом деле, волшебник. Правда.

Девушка продолжала смотреть на д'Аранжа с сомнением, и чародей решил — небольшая демонстрация сейчас не помешает. Он щелкнул пальцами и, раздвигая кустарник, на поляну выкатился большой прозрачный шар, с заключенным в нем зверьком. Шар переливался разноцветными бликами на солнце, от чего напоминал не то игрушку, не то сувенир, а отчаянные гримасы, кувыркающегося вместе с ним уродца не могли не рассмешить даже очень меланхоличного человека.

Однако на Марисабель появление животного повлияло совсем не так, как маг рассчитывал. Она сильно встревожилась и, хотя за клинок хвататься не стала, видно было, чего ей это стоило. Лицо девушки окаменело, стало белым, как мел, глаза распахнулись, как это бывает у очень напуганного человека... похоже, вид беспомощного животного оказал на нее гораздо большее впечатление, нежели чем даже вид самого д'Аранжа, когда тот появился из чащи. Но, может быть, ее взволновала магия в наглядном проявлении?..

— Не бойтесь, — волшебник поспешил успокоить не в меру впечатлительного лейтенанта. — Сфера не причинит вам ни малейшего вреда. Совершенно безобидные чары.

Хоботун, наверняка, имел на этот счет совсем другое мнение, но выразить его, был не в состоянии. Да его и не спрашивали. Впрочем, как сразу выяснилось, на девушку так повлияла вовсе не СЕТЬ.

— Откуда он у вас? — спросила она строго.

— Вы будете смеяться, — сказал волшебник, сообразив, что девушка имеет в виду его пленника. — Прятался в кустах, следил за вами.

Он хохотнул и думал девушка его поддержит, однако офицер Гранде оставалась совершенно серьезна.

— Так он был здесь? — неожиданно глухим и хриплым голосом спросила она. — Все это время?

Д'Аранж удивленно оглянулся на пленника, потом опять на Марисабель. Что это с ней?

— Кто? Зверек? Ну да, — сказал волшебник. — Но на его счет тоже можете не беспокоиться. Заклинание надежно и легко удержит даже льва. Девушка покачала головой. Она уже пришла в себя, но прежний румянец на ее щечки возвращаться не спешил. Похоже, было, что Марисабель здорово удручена.

— Значит они здесь, — пробормотала она. — Уже и здесь.

Маг догадался, что в отличие от него самого, для девушки присутствие зверька ничего хорошего не означало, и пожалел, что так ее расстроил. Без злого умысла, конечно, но, все равно... Мог же сотворить простенькую иллюзию и показать ее, или еще чего придумать, а СЕТЬ послать своим ходом прямо в подвал. Несложно ведь было просчитать, что, раз зверь пришел следом за девушкой, то и она уже могла его видеть. Так, судя по всему, и оказалась. С этим, или ему подобными, она, определенно, встречалась раньше. И впечатления от этих встреч для нее были совсем не из приятных. Н-да, дела.

С другой стороны ничего страшного не произошло. Рано или поздно, но она узнала бы об этом, так что какая разница, сегодня или через день? А раз так, то получилось даже лучше, поскольку теперь она знает о, прежде неведомой, опасности и сможет к встрече с ней подготовиться. Кто предупрежден — тот вооружен. Д'Аранж покосился на саблю. Вооружен дополнительно.

Это если она решит не задерживаться под его гостеприимным кровом и двинется дальше. Кто знает, каковы ее планы?

Ну и, кроме всего прочего ( и главное), сам д'Аранж теперь знает, что он не первый, кто встречает этот вид. Досадно, конечно, но, по крайней мере, он не покажет себя в невыгодном свете, заявив — вот мол, смотрите что я нашел. Конечно, придется отметить факты предшествующих контактов, но, зато удастся расспросить девушку об их повадках, узнать историю наблюдений, вообще все, что ей известно, и, может быть, связаться с другими информированными людьми. Лаврами первооткрывателя придется поделиться, но зато он получит материал по независимым свидетельствам. Может быть неплохая компенсация. А если эти животные и впрямь настолько неприятны, как ему показалось по реакции Марисабель, то и подавно.

И простые люди, и могущественные волшебники, почему-то обожают мерзких тварей, и чем опаснее и гаже вид, тем большее внимание он привлекает. Соответственно, тем больше успех человека, классифицировавшего и описавшего его представителей. Есть неплохой шанс прославиться.

Вот только что же это за зверек, один взгляд, на которого так озадачил боевого офицера, пусть даже и женского полу?

Кстати, вот еще немаловажная деталь, — отметил про себя д'Аранж. Звание адъютанта, да еще и при генерале, дают исключительно за заслуги... никто и никогда не мог получить его не доказав делом, что достоин. Получалось что она не просто вояка а доверенный офицер. Или нет? У высокого чина, конечно, могла быть пассия, с бзиком сделать карьеру на воинском поприще ( фантазии некоторых дам порой переходят все мыслимые и немыслимые границы — эмансипация на марше и все такое ), но, для этого случая всегда можно изыскать другие способы. Гораздо более удобные, чем полевая служба. Есть же вакансии не такие опасные, но яркие и пользующиеся почетом, порой, словно только для того и введенные.

Или за то время, что д'Аранж провел, обустраивая Парк, в мире произошли значительные перемены и на ответственные посты теперь ставят, кого попало? Нет, полная чепуха. Не выглядит Марисабель такой вот "ставленницей". Если она и в самом деле офицер Коргадола, то звание это ее по праву.

Впрочем, как раз эти тонкости д'Аранжа волновали мало. Можно подумать, дел у него больше нет, кроме как задумываться о пертурбациях в каком-то Светом забытом военном ведомстве. Пускай назначают, кого угодно и куда хотят. В гостье он видел, прежде всего, хорошенькую девушку, а по совместительству еще и источник ценной информации. Все остальное его не касалось.

Пока волшебник размышлял на эту тему, Марисабель пришла в себя, и теперь внимательно рассматривала хоботуна. Чародей не препятствовал, надеясь, что очевидная беспомощность положения зверька, вернет девушке долю уверенности, а заодно сыграет на руку ему самому. Чем вреднее и опаснее считается зверек, тем, соответственно, больший вес в глазах девушки, получит маг, сумевший, пленить чудовище, а значит, тем больше шансов добиться ее расположения.

Размышляя так, волшебник не сразу понял что девушка расценивает поимку животного лишь как полумеру. Многозначительно положив ладонь на рукоять сабли, она обошла прозрачную тюрьму кругом. Нахмурилась. Хрупкие на вид стенки пузыря, определенно казались ей чем-то очень несерьезным.

— Так он и впрямь не выберется? — спросила она, вновь оказавшись рядом с магом. И тут же предложила. — Знаете что?.. Его надо поскорей убить.

Казалось, что лишь присутствие чародея, который, как ни крути, стал теперь владельцем хоботуна, удерживает ее от решительного поступка. Д'Аранж явственно ощущал ее желание посмотреть, на внутренности зверя и узнать, не отличается ли он в этом плане от других, таких же, но, встреченных ею ранее. Как бы старая ненависть не возобладала над всем остальным. Кинется, вот, сейчас на заклятого врага, да ка-а-ак чикнет саблей от всей души по тонкой согнутой шейке.

"Лечи потом обоих", — забеспокоился волшебник.

Убить уродца Марисабель конечно не убьет, СЕТЬ попытается заблокировать удар, и наверняка ослабит удар. Но ведь рассчитана то она на давление изнутри. Снаружи силовое поле толщиной с палец, выпад стального клинка оно задержать не успеет, генерирующая же плева сама по себе, прочностью, как раз равна пузырю из мыльной пены. Полыхнет так что и лейтенанту и ее жертве достанется. При разрушении заклинания вся кинетическая энергия, собираемая им в кокон, высвобождается и на какое-то время образует своеобразное торнадо из толчков и подзатыльников, в эпицентре которого оказались бы эти двое. Вероятно, не обошлось бы и без ожогов, а если Марисабель все же дотянется до носатого клинком...

Д'Аранж поспешил подтянуть пузырь к себе, мастерскими пассами задал директивы на возвращение СЕТИ в каземат и сбросил конец магического линя с запястья.

— О, не стоит беспокоиться, — постаравшись придать голосу, максимум искренности, заверил он девушку. — Ни вам, ни кому еще, этот забавный зверек хлопот больше не доставит.

Освобожденная СЕТЬ поскакала в направлении жилища волшебника. Иногда, на неровностях почвы, ее сносило в сторону, но линь, сразу же возвращал ее на прежний курс. Фигурка хоботуна при этом кружилась во всех плоскостях сразу, скакала и подпрыгивала с переменными частотой и амплитудой, дергалась туда-сюда. Если вестибулярный аппарат у животного не справится с такими нагрузками, то приступ морской болезни гарантирован. Впрочем, д'Аранж так и так собирался подвергнуть его подобному испытанию так что можно считать что он лишь опередил график.

— Забавный зверек?!! — воскликнула девушка. — Что ж, может быть для вас так оно и есть... До поры до времени.

— Неужели ж он способен причинить неприятности? — поинтересовался д'Аранж. — Мне показалось, что он довольно безобиден.

— Безобиден?!! — вновь переспросила она и горько усмехнулась. — Волшебник д'Аранж, вы помогли мне и я вам благодарна. Хотелось бы вернуть долг, но боюсь, мало чего могу сделать. Поверьте, очень неприятно такое вам говорить, но, начиная с этого момента, вашей жизни угрожает огромная опасность.

Здравствуйте, пожалуйста — называется, приплыли.

Глава 4

Впрочем, если Марисабель всерьез рассчитывала ошеломить или напугать д'Аранжа, то она здорово просчиталась. Даже заставить вздрогнуть чародея лейтенант не смогла. А уж всякие там ерундистики: смертельная бледность, залившая чело, липкий хладный пот, обильными струями сбегавший по лбу и тому подобное... нет, такого не было. Оставьте эти штучки для женских романов, где они встречается на каждой второй странице, а у нас с вами, серьезная историческая книга.

Колдун же оказался настоящим мужчиной. Крепкий, закаленный невзгодами бесконечных лет — наверняка совсем не такой, каким вы представляете волшебников. А все оттого, что видите в основном не колдунов а колдунишек. Бездарей и лентяев, готовых лишь на высокоученые словоблудия, а не на реальные дела достойные магов. Частенько даже не способных постоять за себя и, вынужденных лебезить перед сильными мира сего. Или мира иного, если квалификация им это, все же позволяет. Но не в этом суть.

Главное то, что общественное мнение складывается по некоторым, примелькавшимся публике, но решительно недостойным типам, занимающихся рэкетом и обманом обывателей и заслуженно за это презираемым. В то время как настоящие чародеи, мастера своего дела, вынуждено отошли на второй план и широким массам совершенно не известны.

А ведь это именно они, настоящие маги; это они повелители стихий и вершители судеб, скромные герои астрального мира и всемогущие властелины вселенной. Просто примите это к сведению и не считайте всех без исключения волшебников рассеянными и слегка трусоватыми умниками, только лишь на том основании, что ближайший к вам представитель этого сословия так выглядит. Или законченной аморальной сволочью, потому что вы что-то такое про соседнюю деревню слышали. Помните о титанах, вроде Лорда-Протектора Большого Парка, великих магах способных заклятьем передвинуть гору и вырастить сады в безводной пустоши, а при известиях о неминуемой и близкой смертельной опасности ( согласитесь, довольно неординарном, известии ) спокойно пожимающих плечами: дескать, что ж тут такого?

Именно так, д'Аранж, услышав грозное предупреждение Марисабель, кстати, и поступил. Глянул удивленно на девицу, машинально посмотрел вокруг, потом опять на нее и пожал плечами. Можно подумать, в первый раз ему что-то угрожает. Эка невидаль.

Хотя, если честно, то давно уже никто не пророчил ему ничего подобного и он, прямо скажем, как-то уже и подзабыл что при этом надо ощущать. Нет, он припоминал, что, услышав такое по отношению к себе, люди склонны проявлять сильные эмоции. Все кого он знал, как правило, так и делали... теряли хладнокровие, начинали нервничать и совершали всякие, порой очень эксцентричные и странные поступки. Кто-то ударялся в панику и оцепеневал от страха, кто-то, наоборот, преисполнялся отчаянного героизма и совершал решительные глупости.

Однако лично для себя д'Аранж все это считал неприемлемым. Ему гораздо больше подходило вдумчивое решение возникающих вопросов, их скрупулезный анализ, доскональное планирование и методичное выполнение задуманного. Ведь даже скоротечная война с дикарями, при всей своей спонтанности, могла бы поразить любого военного историка гармоничностью, продуманным ходом ведения и, с учетом всех факторов, предсказуемой безальтернативностью финала.

Вот и теперь пугаться он не стал. Но и выслушать Марисабель не отказался. Не то что бы воспринимал всерьез ее опасения, скорее с познавательными целями, или даже из вежливости. Пусть выговориться, поостынет немного, а вот когда эмоции улягутся, тогда можно будет и о деле поговорить.

— Смертельная опасность? — переспросил маг спокойно, тщательно маскируя иронию. — Неужели?

Девушка тоже старалась не выказывать чрезмерного волнения, но оно было сильнее ее и прорывалось наружу. Марисабель не могла удержаться, от того что бы постоянно не оглядываться, словно ожидала появления кого-то еще. Кажется, будь на то, только ее воля, она уже давно снялась бы с привала и отправится дальше. Возможно, сейчас она как раз так и поступит. И неважно, поверит ей этот странный маг-отшельник или же останется при своем, это уже не ее проблемы. Впрочем, Марисабель сочла своим долгом не бросать его сразу, а хотя бы попытаться убедить.

— Именно так, — горячо заговорила она. — Послушайте, я не сомневаюсь что вы волшебник и знакомы с тайными науками, но, поверьте мне, сейчас вам лучше всего подыскать себе укрытие понадежнее. Не знаю когда точно, но совсем скоро здесь начнется самый настоящий ад.

Движением бровей д'Аранж выказал заметное недоверие, главным образом к тому, что она этот самый настоящий ад может себе хотя бы приблизительно представить, но, когда девушка заметила его сарказм и прервалась, маг предложил ей продолжать. Мгновение Марисабель колебалась, стоит ли совершать заведомо бессмысленный подвиг и терять время в попытках убедить этого упрямого скептика, практически уже обреченного и не понимающего всего ужаса своего положения. Явно еще не знакомого с великим и могущественным злом, что устремилось по ее следу и, ( о ужас! ) все-таки сумело догнать.

Д'Аранж без труда читал эти ее мысли на затуманенном тревогой челе, он даже начал немного опасаться, что тревога эта окажется преобладающей и стоит оглянуться, как девушки и след простыл. В его планы такой поворот событий решительно не вписывался, и колдун задумался, как бы еще успокоить эту взволнованную особу. Но как? Явная и несомненная демонстрация могущества успеха почему-то не имела...

— Не верите? — с сожалением констатировала девушка. — А жаль. Если поторопитесь, вы еще можете успеть покинуть эту несчастную землю, до того как сюда придет армия Сорганазеллы.

— Па-азвольте, это не несчастная земля, — живо откликнулся волшебник, задетый за больное место. — Это почти уже Великий Древний Парк, и я, как его хранитель, никуда отсюда не собираюсь. Кстати, что здесь делать солдатам Сорганазеллы, да еще и в составе целой армии?

— Убивать, грабить, разрушать, — пожала плечами Марисабель. — Что же еще?

"Ну-ну", — подумал д'Аранж. Сорганазелла, такое же государство-полис что и Коргадол, всегда было его вечным и непримиримым врагом и ожидать другой оценки из уст лейтенанта было бы просто смешно.

— А все-таки? — поинтересовался маг.

В то, что какому-то "городишке", пусть и занятому активной внешней экспансией, вдруг стало позарез необходимо разрушить Парк, верилось с трудом. Скорее боевики идут за самой Марисабель и до остального им нет дела. И не целой армией, а отрядом в пять, ну, может десять, человек и это в лучшем случае. То есть в худшем.

Правда они могут быть неплохими вояками. Даже не могут, а почти наверняка... Простая логика — если Марисабель, которая, как ему показалось, является мастером фехтования и, при этом спасается от кого-то бегством, следовательно, этот, простите, эти "кто-то" тоже знают толк в драке. А раз так то... То есть можно смело утверждать, что считаться со словами д'Аранжа о преимуществах мирного разрешения любого вопроса, едва ли станут. А д'Аранж, как уже говорилось, жестоким не был, и не любил делать больно, пусть даже и тем, кто этого заслуживал.

— Вот у них и спросите, — разозлилась Марисабель. — Когда они будут здесь. Кто знает, вдруг, уже через пять минут...

— Я знаю, — перебил ее д'Аранж. — Ни через пять и ни через десять. Может быть завтра с утра, или скорее к обеду. Может и много позже, но ни в коем случае не раньше.

Марисабель пристально посмотрела на мага.

— Вы уверены?

Чародей снисходительно улыбнулся ей, словно ребенку.

— Не будь я, д'Аранж Утонченный, Лордом-Протектором Великого Парка, если это не так. — И видя, что сомнения все еще гложут доблестного адъютант-лейтенанта продолжил. — Как долго вы отдыхаете под деревом?

— Ну, с пол... часа, — предположила девушка и осеклась. Определенно, она начала понимать, куда клонит чародей.

— Вот видите, — добродушно подтвердил он ход ее мыслей. — Всего полчаса, а я уже здесь и даже с трофеем. — Широким, нарочито ленивым жестом он указал на прыгавшую уже довольно вдалеке сферу СЕТИ. — Как понимаете все вокруг под надежным контролем. Не то что армия, мышь не проскочит.

Последнее было явным преувеличением, вставленным для красного словца оборотом речи, что понимали и она и он, и он понимал, что она тоже это понимает, однако, подействовало. Эффектная поимка хоботуна не произвела, если помните, на девушку особого впечатления, но упоминание сроков, в которые уложился волшебник, ее сразило. Оперативность колдуна и профессионализм его погранслужбы, подействовали на, привыкшую мыслить военными категориями, девицу, магическим образом. Даже сильнее чем сама магия.

Времена линейных тактик, когда побеждала та армия, что была просто численно больше и тяжелее закована в металл, подходили к концу. Начиналась эра маневренных войн, где успех зависел от выбора наиболее выгодного места и времени для решающего удара. Марисабель, таким образом, просто не могла не оценить достоинств системы наблюдения и контрнаблюдения д'Аранжа. Она, наконец, начала осознавать, с личностью каких масштабов свела ее судьба. Поверила, что никто ( и ничто ) ей не угрожает, успокоилась.

Сам д'Аранж при этом отметил, что его гостья довольно эмоциональна, это плюс, но контролировать чувства, в основном, умеет. А это еще один плюс. Ее милитаризм, хотя и умаляет в какой-то степени несомненные достоинства, но в вину лично ей его ставить нельзя. Девчонка росла и воспитывалась под звон мечей, а не под пение соловьев и оды менестрелей, поэтому считает будто так и должно быть. Другого существования Марисабель, скорее всего, просто и не представляет.

"Ничего", — думал волшебник. — "Если все пройдет успешно, то вскоре, она и думать забудет о прежней жизни, начнет новую, мирную и благополучную. Очень даже может быть, что и под сенью Парковых аллей".

— Путь от Коргадола не близок и труден, наверняка вы притомились в дороге, — откашлялся маг, видя, что девушка "дозревает". — Я понимаю, что у вас срочное дело и жесткое преследование, но не согласитесь ли вы посетить мое скромное жилище, где сможете отдохнуть и набраться сил? Как смотритель этих земель даю гарантии, что никто, пока вы гостите у меня, не причинит вам ни малейшего зла. А потом я помогу со снаряжением и укажу точный маршрут в любое интересующее место.

Марисабель испытующе посмотрела ему прямо в глаза, очевидно, пыталась определить, таким образом, не имеет ли он камня за пазухой. Наивная! Да окажись д'Аранж настолько проницаем, то первый же встречный волшебником демон поужинал бы его печенью. Разумеется, у нее ничего не вышло и девушке пришлось довериться слову чародея. А может, догадалась, что окажись он злодеем, то и согласия бы ее не потребовалось, покатилась бы еще одним огромным мыльным пузырем, хрустальным сувенирным шаром, испытывая лишь страх и головокружение, да в мрачные казематы, где и осталась бы на веки вечные.

Хорошо все-таки, что не похотливый мерзавец и не коварный маньяк ей встретился, а д'Аранж Утонченный — эстет и истинный поклонник всего прекрасного. И не ошиблась утомленная девушка, принимая его предложение, а поступила, возможно, единственно верным образом, когда в тон приглашению и по всем правилам этикета, улыбнулась приветливо и совершила старинный реверанс согласия. Угадала ведь, чертовка, чем можно пронять чародея, верно рассчитала, как его к себе расположить. И если бы даже и не лежала у него к ней душа раньше, то сей же час, все бы переменилось, настолько Марисабель в тот момент была хороша и пригожа. А грациозность, с которой она подала волшебнику руку, чтобы он указывал даме дорогу... мммм, можно было забыть, что на ней не пропыленные бриджи и камзол, и не, сбитые долгим странствием, походные сапоги армии Коргадола, образца три тысячи восемь... Впрочем, и д'Аранж не ударил в грязь лицом. Годы, проведенные вдали от придворного калейдоскопа, да и просто вдали от людей не изгладили из его памяти великосветских манер.

Рука об руку, они ступили на древние тропинки Парка и его чудеса начали открываться перед еще одним восторженным посетителем.

Сперва под ноги улеглась дорожка. Прокралась плавно, незаметно и сровняла все ухабы, ямы, рытвины — потом, так же незаметно, выровнялась сама, вытянулась утоптанным лучом светлого песочного цвета, и, скромно оставшись позади, уступила место первой аллейке. Пока еще маленькой и невзрачной, но она была лишь предвестницей чего-то необыкновенного, затерявшегося в густых зарослях. Его визитной карточкой, весточкой для всех ищущих, но сбившихся с пути... Сам Парк показываться на глаза незнакомому человеку пока не спешил.

Однако дальше, с каждым сделанным шагом, его присутствие ощущалось все явственнее. Теперь каждое дерево словно шептало, что оно не дикий самосад, а саженец культурный и имеет честь произрастать в месте благородном и величественном. Всякое растение с гордостью сноба сообщало, что совсем скоро, вот-вот, буквально за следующим поворотом, путникам откроется еще одно чудо света, неизвестное и не пронумерованное, свежее как утро и вместе с тем древнее, словно сама жизнь на этой усталой земле.

Вот в сплошной зеленой занавеси показался, наконец, просвет, дорожка повернула еще раз и... из кустов на посетителей сурово глянул первый местный привратник: строгий мужчина атлетических пропорций и с мечом в руке. Мужчина был обнажен... до пояса. Его мускулистый торс возвышался над терновником, скрывавшим все, что было ниже линии пресса и целомудренно не дававший разглядеть гол ли древний витязь так же и там, или все-таки догадался чем-нибудь прикрыться. Для корректного посетителя это должно было остаться тайной.

Если честно, то это было секретом и для самого д'Аранжа, поскольку реставрация статуи была еще не закончена и все, что прятал куст это проволочный каркас. Волшебник специально установил меченосца, таким образом, до конца работы. Картинка, правда, получилась несколько двусмысленная и фривольная. Витязь, словно бы застигнутый врасплох за чем-то предосудительным, вскакивает из зарослей и с укором глядит на потревоживших его людей.

За следующим изгибом тропки обнаружилась вторая статуя, тоже воин и тоже здоровый словно бык. Этот был не так беззаботен, как первый. Его могучие плечи и бедра покрывала старинная кольчуга, меч покоился в ножнах на поясе, но вот выражение лица было еще строже, чем у первого. Вероятно, он догадывался, что его приятеля застукали НЮ, и ничего хорошего в этом не видел. А может, вспомнил, в каком виде нашел д'Аранж его самого. И как мучился колдун, пытаясь отскоблить грязь и жирную сажу от жертвенных костров, с его каменного, излучающего силу, но беззащитного перед вандализмом, тела.

Потом статуи стали встречаться все чаще и чаще, по две, по три, формируя группы и рассматривая проходящих людей со снисходительным гордым любопытством. Тропа вела мимо них, мимо деревьев редких драгоценных пород. Перепрыгнула через ажурный мостик, оседлавший звонко смеющийся ручеек, предложила отдохнуть в увитой плющом беседке, охраняемой амазонкой с копьем и луком, в кожаной портупее, но в остальном совсем без ничего. Напарница амазонки, эльфийка в доспехах-стрингах, держала в руках натянутый лук. Потом тропинка вынырнула из-под изумрудного свода огромной кроны вечно зеленой хвой-с и стремительно влилась в широкую, неторопливо величественную реку — одну из радиальных аллей, сходящихся в центре Парка.

До сих пор Марисабель сдерживалась, но теперь не смогла совладать с нахлынувшими переживаниями и замерла, сраженная всем обрушившимся на нее великолепием. Широкая словно поле, аллея длилась, сколько хватало глаз в одну и в другую сторону. Культурные насаждения укрывали в своей тени сотни изваяний, похожих на многократно увеличенные и одухотворенные шахматные фигуры, выстроившиеся к решающему турниру.

Мощеные упругим многослойным камнем акведуки и ажурные эстакады очерчивали, придавали строгие формы и заключали в рамки живую силу Парка, а веселый, переливающийся звонкими нитями ток воды в десятках, больших и малых, искрящихся в лучах склонившегося солнца, фонтанов, спорил с ними, смягчал и наполнял жизненной энергией. Напоминал, что заключение это — условно и, вообще, ничто на свете, в принципе, не способно ограничить буйство и торжество фантазии.

Здесь их догнал стригущий крылышками воздух флазн-пограничник, очевидно тот второй, на долю которого пришлось обнаружение хоботуна и, который запоздал с донесением. Теперь же он, так некстати, пытался наверстать упущенное время и несся к хозяину сломя голову. Д'Аранж подумал, что может поставить себя в неловкое положение, если выясниться, что его пограничная служба не так совершенна, как он недавно дал понять. Ведь зверя то он обнаружил, по сути, случайно, лишь потому, что тот отирался рядом с девушкой, да и с самой девицей не все так просто было и, если это сейчас станет ясно, то прощай образ всеведущего и всемогущего мага. Неприятная перспектива. Марисабель тоже заметила странное насекомоподобное созданьице.

— Что это? — воскликнула она

— Ничего особенного, — отозвался волшебник. — Местная фауна. Совершенно безвреден.

— Экстренный доклад, — на лету запищал проштрафившийся флазн. — Секре...

— Кажется, он что-то говорит? — изумленно прокомментировала девушка. — И он в мундире?!!

— Да, действительно, — признал д'Аранж. — Это мой слуга.

Чародей привлек внимание флазна и жестом приказал — "в улей". Однако тот не разобрался впопыхах чего от него хочет Лорд-Протектор и продолжал виться вокруг, настойчиво требуя аудиенции.

— Экстренный доклад. Экстр...

— И, кажется, он хочет сказать что-то важное, — предположила девушка.

— О. Ничего особенного, — натянуто улыбаясь, ответил маг. — Я знаю, что он хочет сказать.

Он подставил ладонь флазну, а, когда тот опустился, мазнул большим пальцем по маковке. Рожки-антенны сомкнулись и произошло низковольтное короткое замыкание, которое вмиг напрочь стерло из крошечной головки человечка-насекомого всякое воспоминание о событиях дня, в том числе и компрометирующие чародея факты.

— В улей! — повторил д'Аранж. — Оставаться там до завтра.

— Ай-ай, мэтр, — отмахнулся правой передней лапкой флазн и стартовал прочь.

— Совершенно ничего интересного, — повторил волшебник.

Марисабель, если и не поверила в то, что ничего важного посыльный магу не нес, то тактично промолчала. Может быть, решила что пограничник спешил по каким то иным, касающимся только самого Лорда-Протектора делам, может еще чего, но вопросов на эту тему больше не задавала.

Возможно, этот небольшой инцидент даже сыграл волшебнику на руку. Некоторая, ненавязчивая и ненарочитая скрытность означает, в первую очередь, что вам есть что скрывать, придает загадочной привлекательности и веса в глазах собеседника. А ему как раз было очень важно произвести на нее как можно лучшее впечатление. И без промедления.

— Центральную часть Парка я покажу вам позже, — пообещал д'Аранж. — Сейчас быстро темнеет, буквально через час наступит ночь, а Вам, полагаю, лучше отдохнуть и подкрепиться.

Маг подвел девушку к небольшому, трех или ( почему-то было затруднительно точно определить ) четырех этажного особнячку. Дом был недурно и со вкусом отделан, но по сравнению со всем, уже виденным здесь Марисабель, выглядел довольно скромно.

— Вот мое обиталище, — сказал чародей. — Не тот конечно размах, к которому вы, наверняка привыкли, но уютно. И есть все необходимое.

* * *

Двери строения гостеприимно распахнулись пред ними, д'Аранж с Марисабель вошли. И едва перешагнув через порог, девушка замерла на месте, словно споткнулась, или уперлась лбом в невидимую стену. Шагнула обратно на улицу, бросила быстрый взгляд на дом, потом опять заглянула в гостиную чародея и лишь тогда перевела взгляд на хозяина дома, вежливо приглашающего войти.

— Внутри ваш дом кажется больше чем снаружи, — сказала она.

— Небольшое усовершенствование, — ответил маг. — Только для того, чтобы не чувствовать давления стен.

На помещение, куда они попали, стоило посмотреть. Огромное, просторное настолько, что высокие потолки почти терялись из виду. Один этот зал, был по больше чем весь дом, когда на него смотрели снаружи.

Далекие, да еще и задрапированные дорогими светлыми тканями стены, создавая ощущение почти ничем не ограниченной свободы. Широкие лестницы с перилами из слоновой кости уводили на роскошную балюстраду, ценные ковры устилали все пространство залы. На золотых цепях свисали платиновые люстры, а на шелковых посеребренных шнурах — курильницы с благовониями. Стоимость же мебели, с продуманной небрежностью расставленной там и сям, Марисабель могла представить лишь приблизительно. Только до количества нулей после значимой цифры. А чтобы разглядеть огромное батальное полотно, царящее над комнатой, пришлось задрать голову почти в зенит.

Лишь тогда появлялась возможность прочесть девиз Лорда-Протектора Большого Парка "daring non derange" "Дерзкий, но не безрассудный". ( Имя Д'Аранжа на некоторых темных наречиях произносят как "daring" и это означает смелый или дерзкий. Однако пишут его как, де Рейнж и это можно прочитать как, "derange" — вносящий путаницу, безрассудный. Д'Аранж просто не мог не обыграть такое совпадение. Кстати, его недоброжелатели тоже заметили лукавое словосовпадение: у них получилось "daring neo derange" и это переводится как "смелый, потому что ничего не понимает". Примечание автора. ) Девиз остался с тех времен когда молодой волшебник еще и помыслить не мог о должности совещателя и квалификации внестепенного мага и пределом его мечтаний была служба в вооруженных магических силах Башен. С тех пор много воды утекло, д'Аранж не единожды собирался поменять девиз, но окончательно так и не собрался.

— Вот это да, — ахнула девушка. — Невероятно.

— Тому, кто знаком с пятым измерением, раздвинуть пределы любого помещения до желаемых размеров — пара пустяков, — объяснил волшебник. — Ну и светлые обои, как видите, способствуют.

Великолепие увиденного потрясло девушку, и Марисабель слегка покачнулась. Впрочем, волшебник был рядом и заботливо поддержал гостью под локоть.

— Голова закружилась, — призналась она.

— Извините, — смутился чародей. — Надо было вас предупредить. Сам то я уже привык и не подумал, как это может подействовать на неподготовленного человека. Но, полагаю, за ужином все пройдет. Нам сюда.

Поднявшись по лестнице на галерею и, пройдя по ней в небольшую ( не более трех метров в высоту ), двухстворчатую дверцу они оказались в другом зале. Не таком огромном, как первый и где их ожидал отлично сервированный стол. Уставленный не чрезмерно, но достаточно чтобы утолить даже самый сильный голод. Причем сделано все было исключительно со вкусом. Серебро и хрусталь столовых приборов разложены в идеальном порядке, белоснежные салфетки и скатерть едва ли не светились от чистоты, а вино аперитива, кем-то уже разлитое по бокалам, отбрасывало на стол рубиновый свет. Благоухание изысканных кушаний не оставило бы равнодушным и самого пресыщенного гурмана, а их внешний вид радовал глаз словно шедевр живописи. Одним словом — это было что-то!

— Самое время ужина, — объявил волшебник.

Отодвинув стул, он предложил девушке присаживаться. Д'Аранж видел, как на Гранде подействовал вид пиршественного стола и не собирался тянуть резину.

Нет, ни жестом, ни словом Марисабель не показала, что зверски голодна. Даже жадный блеск в глазах притушила движением длинных ресниц, однако обмануть волшебника было невозможно. Он видел самую суть вещей и с одного взгляда на ауру человека безошибочно определял его состояние. Аура же Марисабель прямо говорила как та рада, что выбралась, наконец, из леса и попала за нормальный стол. По бурлению легких энергий вокруг путешественницы, колдун догадался, что ей до тошноты надоело бродить по холодным и сырым лесам. Питаться, чем попало ( а еще точнее — есть, что поймала ), постоянно прятаться и скрываться.

— Разве ваша супруга к нам не присоединится? — оглядываясь по сторонам, поинтересовалась девушка. — Или вы не женаты?

— Нет, не женат, — улыбнулся маг.

— Такой интересный человек и не женат?!! — Марисабель мимолетно посмотрела на него и тут же отвела глаза, как будто его реакция была ей не очень интересна.

— Что поделать, — развел руками д'Аранж, с не меньшим притворством. — Не всем выпадает это счастье.

— Не всем, — с какой-то странно-глубокой задумчивостью повторила девушка и посмотрела на чародея с прищуром.

Словно прицелилась.

— Но, я не сомневаюсь, что для хорошего дела никогда не поздно, так что я не тороплюсь, — поспешно добавил д'Аранж.

Дважды хлопнув в ладоши, маг включил замаскированный музыкальный автомат, и тихая, умиротворяющая мелодия наполнила кабинет.

— Прошу, не стесняйтесь.

Сам чародей ел мало. У него был плотный обед, а еще до того, плотный завтрак, и аппетита к ужину он не нагулял. Вместо этого маг продолжал изучать гостью, составлял окончательное о ней мнение. Нет, он не буравил ее взглядом словно невежда или деревенщина, не докучал понапрасну, но вместе с тем и не оставлял без внимания. Волшебник предупредительно подавал блюда, к которым девушка, проявляла интерес, подливал в опустевающий бокал вино, необременительно и спокойно рассказывал историю своего здесь появления. ( Разумеется, сильно отредактированный вариант этой истории. Примерно такой же, что сейчас опубликован в учебниках для второго класса по искусствоведению и, где все упоминание о вандалах умещается на одной строчке. Дескать, были такие нехорошие, но потом все, почему-то и куда-то удалились. О бойне, то есть войне за освобождение Парка — ни слова. Примечание переводчика. ) Короче, создавал фон.

И на этом фоне, словно на холсте, постепенно проявлялись черты портрета его гостьи. С каждым схваченным цепким взором колдуна жестом, движением тела, наклоном головы, краски становились все ярче и живее. Вскоре маг-художник окончательно решил, что модель прекрасна.

Прекрасна, но смертельно утомлена. Питательные блюда и терпкие вина сыграли с лейтенант-адьютантом коварную шутку. Задолго до десерта она почувствовала легкую сонливость а, по завершении трапезы, уже откровенно проигрывала в борьбе с зевотой. Марисабель краснела от смущения, но ничего с собой поделать не могла. Волшебник, сам незаметно подрегулировавший некоторые рецепторы ее организма, понимающе кивал и, когда девушка наелась и совсем осоловела, поднял вверх руку в указательном жесте.

С кончика его пальца сорвалась искра, разгорелась в огонек размером с вишенку и, проплыв мимо столика, направилась к дверям. Марисабель от неожиданности проглотила очередной зевок.

— Так вы попадете в вашу комнату. Спальня совсем рядом, буквально два шага, — объяснил волшебник, жестом предлагая ей проследовать за огоньком. — Светляк покажет дорогу. Спокойной ночи.

Благодарно улыбнувшись гостеприимному чародею, девушка попрощалась с ним и вышла.

Проводив гостью взглядом, волшебник еще какое-то время сидел в задумчивости. Расспрашивать Марисабель о целях ее путешествия он не стал, интуитивно чувствовал, что это ее насторожит и оттолкнет от него. Маг понимал, что дело важное, раз она отправилась в такую даль и задержаться у него, скорей всего не сможет. Хотя...

Чародей налил себе еще вина, отхлебнул, откинулся в кресле, задумался, разглядывая игру света в бокале. Он ведь первостепенный волшебник, неужели не сможет что-нибудь придумать чтобы она немного у него погостила? Кстати, как она там устроилась?

Д'Аранж щелкнул костяшками пальцев и кресло, в котором он сидел, приподнялось на литых из золота львиных лапах, мягко переступая, повернулось к стене и опустилось. Драпировка разошлась, и перед магом оказалось большое зеркало. Отражения д'Аранжа в полированом стекле не было, обстановка вокруг мага в зеркале тоже не отражалась, в нем вообще не было ни черта. Но вот волшебник повторно щелкнул пальцами и матовая поверхность медленно прояснилась...

Расставшись с чародеем, оказавшимся таким милым и гостеприимным, Марисабель проследовала за огненным проводником, свернула за угол и... Комната, куда она направлялась, на самом деле была не так близко, как пообещал волшебник, но вот путь туда и правда, времени почти не занял.

Едва девушка ступила на ковровую дорожку, устилавшую коридор, как та сорвалась с места и понесла стоящую на ней путешественницу в глубь домика-дворца д'Аранжа. Ветер стал обдувать побледневшее лицо офицера Гранде, узоры на стенах задергались, слились воедино и зашевелились. Иногда мимо проскакивала дверь с тем или иным изображением на ней, но определить заперты они или же нет, на ходу, не представлялось возможным.

И во всей этой кутерьме, оставался лишь один неподвижным предмет. Тот самый огненный шарик. Проводник безучастно висел перед ней, шагах в трех, или, если учесть, что она передвигалась в пространстве, то летел с той же скоростью и в том же направлении. Как ни крути — показывал путь. Видимо д'Аранж именно это и имел в виду.

"Что ж, ничего особенного, просто забыл предупредить", — решила девушка. — "Он то может, привык всегда так по дому передвигается, хоромы то вон какие, ноги собьешь пока доберешься до кровати. Ишь-ты, пятое измерение".

Тем временем, дорожка замедлила ход, а когда Марисабель поравнялась с очередной дверью, остановилась совсем. Невозмутимый светляк устремился к, распахнувшимся сами собой, створкам.

"Ну и сервис", — про себя прокомментировала еще одно маленькое чудо бравая лейтенант. — "В спальню с ветерком?"

С ней бывали случаи, когда ее затаскивали в спальню, так что она и опомниться не успевала, но когда это было? Тогда она была восемнадцатилетняя соплячка, млеющая перед военными, а сейчас она сама офицер. И тогда все обходилось без магии.

Гранде заглянула в комнату. Это действительно оказалась спальня. Марисабель вошла, слегка опасаясь, не подскочит ли к ней кровать и не бросится ли заматывать в одеяло, но обошлось без эксцессов. Кровать спокойно стояла посреди уютной квадратной комнатки, выдержанной в пастельных цветах. Здесь же было кресло, тоже неподвижное, большая напольная ваза с цветами, благоухающими садом и огромное гримерное зеркало с мягким низеньким табуретом перед ним.

Классический женский набор, но в представлении мужчины — в зеркале обнаружились многочисленные выдвижные ящички, однако, когда Марисабель в них заглянула, то ничего там не нашла. На самом зеркале, впрочем, лежала расческа и примитивная косметичка, очевидно д'Аранж, когда оформлял комнату, смутно припоминал некоторые манипуляции знакомых дам перед зеркалом и честно попытался воспроизвести все для этого необходимое. Косметичка, как выяснилось, когда девушка ( из простого интереса, не подумайте! ) ее открыла, больше напоминала палитру художника, чем действительно аксессуар визажиста. Ладно, сойдет.

Марисабель продолжала осматривать покои и вскоре обнаружился проход в смежное помещение. Оказавшееся тамбуром на пути в, о... ванную, и, соседняя дверца, о... туалет.

Ванная комната, как и все в доме чародея, оказалась настоящим чудом. Изукрашенные барельефами стены, разноцветные разводы, имитирующие морскую пену на полу, роскошные, мягкие как пух и ароматные полотенца в специальном отделении, защищенном от брызг. Опять же зеркало, на этот раз в рост человека, на стене. Притирания и благовония... кстати, на этот раз, довольно богатый и разнообразный выбор. Очевидно маг знал толк в банных утехах и подходил к ним со всем тщанием. И, наконец, апофеоз роскоши — сама ванна. Огромная малахитовая раковина неведомого моллюска, отделанная теплым золотом и вкраплениями жемчужных капель. От воды, наполняющей ванну, поднимался пар, приятно пахнувшая вода волновалась, на ее поверхности покачивались лепестки роз. На возвышении, грациозно изогнувшись у края, стояла стройная нимфа из люминия, держащая над ванной амфору. ( Я сказал люминия, а самые умные пойдут чугуний разгружать... Если серьезно, то такой металл, или, скорее всего, сплав, действительно существует и упоминается не только Талякой но и некоторыми другими авторами. Однако из-за трудностей с переводом, определить как его называем мы и под каким номером ( номерами ) он известен в таблице периодических элементов Менделеева пока, к сожалению, не представляется возможным. Примечание переводчика. ) Проведя рукой под горлышком кувшина можно было получить струйку воды.

...из-под полуприкрытых век д'Аранж наблюдал в волшебном зеркале, с каким наслаждением девушка входит в воду, натирает гибкое молодое тело мыльной пеной, встает под душ. Немного привыкшая к чудесам, девушка осмелела и, после пары несложных экспериментов, научилась менять напор и температуру воды из волшебной амфоры и теперь радовалась горячему водопаду.

"Прекрасно", — думал чародей. — "Как раз то, что нужно".

Он был очень доволен. Кажется Марисабель оказалась именно той, кого колдун ждал много лет. Теперь, когда ожидание закончилось, наступала, наконец, пора свершений.

"Ну, все. Хватит лирики", — нахмурился колдун. — "Девушка она, конечно, видная, что там притворятся. И не глупа. Наверняка составит приятную компанию. Но сейчас полно других дел".

На прощание волшебник коснулся ладонью прохладной поверхности волшебного стекла. Зажмурился, вдыхая вроде бы такие близкие, но пока недосягаемые для него, ароматы девичьего тела, судорожно сглотнул, прогоняя прочь внезапно накатившуюся сухость в горле.

...в глубоком и сыром подвале, расположенном в том же самом дворце, что и уютная спаленка Марисабель, но ничуть на нее не похожем; в прочной стальной клетке сидел понурый хоботун и мрачно наблюдал за приготовлениями человека в синем.

Одеяние д'Аранжа по-прежнему было цвета неба, но это был уже не тот щегольской камзол, в котором он красовался днем, а старый лабораторный халат. Местами прожженный щелочами и кислотами, местами порванный и зашитый, кое-где перепачканный красителями и реагентами, измятый... каждая деталь подобрана очень тщательно, со вкусом и старанием. Даже когда д'Аранж оставался один, он не забывал о некоторых почти театральных эффектах.

Пора была уже поздняя, но волшебнику не спалось. Его донимал исследовательский зуд и он решил провести первый осмотр пойманного зверя, немедленно. Тем более что, потом времени могло и не остаться, ухаживания за Марисабель обещали отнять немало сил. А ведь придется еще разгонять типов, что явятся по ее душу, и, надо полагать, просто так назад не повернут.

— Иди сюда, красавчик, — поманил д'Аранж, отпирая клетку

— "Сейчас укушу", — решил хоботун, сообразивший что маг попытается его достать. — "Потом убегу".

Однако, вместо мягкой человеческой руки в клетку протиснулось что-то твердое, длинное, холодное, очень сильное и абсолютно, если можно так выразиться, некусабельное. Растерявшийся хоботун все же попытался сопротивляться, но, тут же получил сначала по зубам, а потом еще и, для профилактики, по шее. Ассистентом д'Аранжа в лаборатории подрабатывал каменный аспид, а эти твари шуток не любят и не понимают. Хоботун хоть и не выглядел выпускником колледжа, однако все сразу понял, успокоился и в дальнейшем принимал лишь пассивное участие.

Впрочем, у него, даже если бы он и захотел, не было возможности себя показать. Бил то его всего один аспид и этого вполне хватило, а у д'Аранжа работало несколько силикоидов. Четверо из них, взявшись за конечности, распяли оглушенного носатого уродца на широком анатомическом столе. Хватка кремнеземных змей оказалась мертвой, и вырваться из их объятий не представлялось возможным.

— Та-а-ак! — наигранно зловеще протянул волшебник, подходя ближе. — Сейчас мы тебя...

Впрочем, процедура, назначенная на сегодня, была сама по себе безвредна, и, прояви хоботун чуть-чуть поменьше характера, прошла бы совершенно безболезненно. Колдун хотел лишь осмотреть его, ну еще взять пару мазков, да проб тканей. Но и только. Однако нашел он гораздо больше, чем думал. И уж точно больше, чем хотел.

Шерсть на загривке хоботуна была не длинная, но густая, в ней легко затерялся тонкий, практически как нитка, кожаный ошейник и это стало для мага настоящим сюрпризом. А, вшитый в ошейник, крошечный, с конопляное зернышко, кристаллик стал сюрпризом еще и неприятным. Используя сильный мелкоскоп, волшебник внимательно изучил каждую грань кристалла. От стола он отошел серьезным и задумчивым.

Сомнений не оставалось, это был он, магнитный кристалл маяк — как уже упоминалось выше, практически незаменимая вещь, при определении точных координат удаленного места или объекта. То есть, кто бы не следовал за Марисабель, он всегда был в курсе ее точных координат.

А сейчас уже знал, где расположена цитадель самого д'Аранжа.

Глава 5

Проснулась Марисабель от нежноголосых напевов, практически над самым ее ухом. Безмятежная улыбка в обнимку с ярким солнечным зайчиком, прокравшимся сквозь шторы, вспорхнула на свежее, розовое со сна личико. Девушка с наслаждением потянулась всем телом, заскользила бархатом молодой кожи по ластящемуся шелку простыней, ее веки затрепетали и она... вскочила, как подброшенная пружиной.

Обманутая усталостью, она совсем забыла вчера про все неприятности, и... о, ужас, забыла, что проблем-то прибавилось. Преследователи оказались проворнее, чем она даже предполагала, они уже совсем рядом. Может быть прямо за дверью, готовятся войти и, тогда... о, ужас. Коварное гостеприимство мага сыграло с ней злую шутку, опутало и обезоружило, обмануло, словно глупую курицу. Теперь все пропало.

Приступ нерассуждающего страха продолжался ровно секунду, а может быть и того меньше. Потом она окончательно проснулась и поняла, что причин для паники пока, в общем-то, нет. Действительно, окажись поблизости враги, соловьиное пение было бы последним, чего можно было ожидать. И не солнечные лучи били бы сейчас в лицо, а кое-что гораздо весомее, например кулак сорганазельского убийцы, или, что еще вероятнее, клюв боевого молота.

"Ничего себе, разоспалась", — все же возмутилась Марисабель собственным нечаянным проступком. — "Принцесса, блин, нашлась".

Однако, несмотря на такое вроде бы опрометчивое поведение, разозлиться толком на себя она так и не смогла. Сытный ужин и полноценный отдых разом компенсировали все те неудобства и волнения, что ей пришлось претерпеть во время дальнего пути. Наполнили силой и уверенностью. Обнадежили. Одним словом, настроение у девушки было просто великолепным.

Кроме того, Марисабель вспомнила в гостях у какого замечательного человека она находится. Добрый, воспитанный, знает толк в прекрасном и, при всем при этом, разбирается в магии. Как он лихо, без суеты, стреножил адскую ищейку. Это ж надо. Просто взял и, р-р-р-раз... скатал в клубок. Интересно, а он так с любым может? Хорошо бы, если да.

Девушка выбралась из постели и, первым делом, как была, голышом, отправилась в ванную. Раковина вчера опустела едва путешественница вышла из нее, но люминевая нимфа никуда за ночь не делась и, по-прежнему, была готова услужить. С визгом окатившись ледяной водой, Марисабель закуталась в огромное махровое полотенце и вернулась в комнату. Невидимый соловей продолжал услаждать слух. Похоже, что птице было наплевать на осеннюю пору. Наверное, для нее всегда была весна.

А что, говорят, в старину волшебники могли законсервировать то или иное время года и, по мере необходимости, доставать его, словно соленые огурцы к обеду. Если это правда, и такое, в принципе, возможно, то и д'Аранж вполне мог проделать такой трюк. (Полная чушь. Надо же додуматься до такого — консервация времен года. Любому известно, что для возможности круглодичного наслаждения пением некоторых птиц, чей творческий период имеет строго сезонную привязку, консервируют именно исполнителя, находящегося в должном настроении. Примечание переводчика.)

Марисабель задумалась. Похоже, что могуществом чародей не обделен, а, раз так, то и дом его, скорее всего, не так беззащитен, как выглядит снаружи. Девушка вспомнила, как ее шокировало различие между внешним видом и содержанием особняка. Что он там говорил про пятое измерение? Раздвигает стены? Она в своей маленькой комнатке, дома, могла разве что поклеить светлые обои, а колдун вон что придумал. Чудно. Хотя главное, конечно, не это, а то, что в нем наверняка полно и других сюрпризов.

И, уж если волшебник соизволил задуматься о безопасности ( а это, несомненно так, пограничная система оповещения подтверждает ), то, можно поспорить, обустроил все с размахом. То-то же, известие о приближении целой толпы головорезов воспринял с неподдельным олимпийским спокойствием. Можно подумать ему не впервой.

Размышляя подобным образом Марисабель растерлась докрасна, сложила полотенце и подошла к вешалке на которой, укладываясь спать, развесила костюм.

Девушка потрогала ткань камзола. Вчера она, как могла, почистила его, но идеального порядка добиться, конечно, так и не сумела. Это смущало юную воительницу. Не пристало женщине ходить в измазанной глиной и травой одежде; то что понятно и приемлемо в лесу, обычно не находит понимания в парадной зале. Придется сейчас снова все "побыстренькому" застирать... Однако, думала она так зря. Ее наряд выглядел так, словно побывал в королевской прачечной: выстиранный, заштопанный, накрахмаленный и отутюженный; весь такой свежий и хрустящий. Празднично сверкают начищенные пуговицы, обновленный глянец на ремнях портупеи радует глаз веселым блеском, сапоги как новые. И все это при том обстоятельстве, что никто ночью в комнату не входил — даже смертельно усталая, лейтенант услышала бы это. Да и одежда сложена так же, как и с вечера, Марисабель узнавала собственную руку.

Девушка неопределенно хмыкнула — теперь понятно, как маг обходится без слуг в таком огромном доме. Здесь все просто происходило само собой.

д'Аранж, д'Аранж, д'Аранж, — она ему этого не стала говорить, но его имя было ей известно. Так же как и несколько невероятных историй о нем. В том числе и та, где фигурировал мореход Марко Ниндау. Кажется, ни одна из них не врала, выставляя мага этаким сверхчеловеком. Суперменом. Каждый новый бард, пересказывая их, разумеется, привирал, но, в целом... В целом, скорее всего, нет.

В коридоре ее терпеливо дожидался камердинер-светлячок. Подмигнув ему, как живому, Марисабель смело ступила на, теперь уже предсказуемо, ожившую под ней дорожку. И-и-и-э-эх, с ветерком. Поехали. Теперь они двигались в обратном направлении и девушка справедливо полагала, что попадет в кабинет, где протекал ужин. Не было ни единого поворота или подъема со спуском, однако пункт прибытия, к ее удивлению, оказался совсем иным. Войдя вроде бы в те же самые двери, из которых вчера выходила, она попала на открытое пространство.

Огромный балкон. Розовый мрамор и слоновая кость, лакированное дерево и драгоценная расшитая парча отделки... Марисабель, как представитель генерала, и, в некоторых других, не столь известных, качествах, не единожды бывала в покоях знати и имела представление о жизни высшего света. Так вот, тамошняя роскошь выглядела по сравнению с балконом чародея, сущей срамотой. Однако именно эти посещения в какой-то мере подготовили ее и помогли не застыть, разинув рот, словно деревенщине на приеме у архиерея, а спокойно подойти и поприветствовать волшебника, ожидающего ее у резных перил. Перила были очень похожи на те, что она видела на крошечном балконе особнячка, когда подходила к нему, вот только те тянулись хорошо если на метр-полтора, а этих хватило бы на ограждение кормы фрегата.

— Как прошла ночь? — радушно поинтересовался волшебник. — Не было ли неудобств?

Похоже, что происшествий за ночь не случилось, значит и время до прихода врагов, еще есть. Марисабель решила подыграть хозяину.

— Благодарю вас, все было просто великолепно. Комната — чудо! — ответила девушка. — Наверное, было не просто построить такой дом в полной изоляции?

"О какой это полной изоляции она говорит?" — подумал д'Аранж. — "Скорее, было не протолкнуться от подрядчиков, пришлось тратить время на отбор достойнейшего".

— Как сказать? — пожал плечами колдун. — Определенных трудов он мне конечно стоил. Но не мог же я внести диссонанс в обстановку Парка?!! Смотрите.

С балкона открывалось редкостное зрелище. Насыщенное голубизной небо, чистое, без единого облачка над ними, по глубине колера соревновалось с зеленью и желтизной растительного моря, волнующегося внизу. Из изумрудно-золотистых волн там и сям поднимались ослепительно белые мраморные острова — эстакады, шпили, колонны, стелы и павильоны. Прямые, словно лучи, ухоженные аллеи прорезали его в нескольких направлениях и вели к, заметным даже отсюда, веселым радугам в роскошных гривах фонтанов. И везде, где было хоть небольшое открытое пространство, виднелись статуи. Словно многие шахматные армии собрались здесь развлечь людей гладиаторскими боями. Изваяния выстраивались в ряды и колонны, группировались и стояли поодиночке. Каждый в строгом соответствии с каким-то сложным планом или тайной схемой.

На площади прямо под балконом могучий герой пытался переломить хребет змееобразному монстру. Спина у гада была гибкой и воину приходилось нелегко. Человек хмурился, бугрил гипертрофированные мышцы, но змей держался.

— Утром здесь особенно красиво, — доверительно сообщил волшебник. — Поэтому я здесь и завтракаю.

Марисабель повернулась и обнаружила, что пока она наслаждалась видом с балкона, позади нее появился небольшой, но очень мило сервированный на две персоны, столик. Воздух наполнился тонкими ароматами изысканных яств и напитков, и девушка поняла, что уже успела проголодаться. А может и не успела, но при виде разносолов было решительно невозможно устоять. Тем более, после того как д'Аранж заявил, что в присутствии прекрасной дамы, даже такая скромная трапеза, похожа на пир царя царей. Немного смущенная, Марисабель, позволила за собой поухаживать. Завязалась легкая, ничего не значащая, беседа. Стараниями чародея атмосфера получилась настолько безмятежная, что у девушки долго не хватило смелости ее нарушить.

Однако едва настала очередь чашки шоколада, которой предполагалось подвести черту под завтраком, лейтенант, решительно отбросила прочь призрачные тенета самообмана и напомнила сама себе о цели путешествия. Посылали ее совсем не затем, чтобы она прохлаждалась в гостях. Со вздохом отвернувшись от пейзажа, она обратилась к чародею.

— Мне очень жаль, господин волшебник, что я причинила вам столько хлопот...

— Ну что вы, что вы, какое беспокойство.

Похоже, волшебник так и не понял ее тревогу за будущее Парка. Пришлось объяснять. В детали своего поручения, она вдаваться, конечно же, не стала.

— Есть некое обстоятельство, — тщательно и осторожно подбирая слова начала офицер Гранде. — Некое задание... То есть, условие, и от его успешного выполнения зависит то, как сложится дальнейший ход противостояния Коргадола и Сорганазеллы. Я послана, чтобы выполнить его. Очевидно, что сорганазельцы... те солдаты, что идут за мной, намерены приложить все усилия, чтобы мне помешать.

Д'Аранж кивнул.

— Да, это было бы логично с их стороны так поступить.

Маг был вежлив, но обстановку совершенно не воспринимал как что-то серьезное. Пришлось Марисабель постараться. Она поведала о бесчинствах, творимых заклятыми врагами ее города на захваченных территориях, когда не оставалось камня на камне, равно от военных ли объектов, жилых строений или же памятников старины. И когда д'Аранж, по ее мнению, созрел, перешла к главному. Гранде старалась казаться убедительной, когда просила мага, оказавшего ей услугу, принять меры к спасению собственной жизни и достоинства.

— Бегите отсюда, д'Аранж, — взволнованно проговорила Марисабель. — Ради всего что вам дорого, ради собственной жизни, бегите.

— Куда же я побегу?

-Знаете, для вас есть один замечательный вариант... на время оккупации, принять помощь, как мою лично, так и всей армии Коргадола, — предложила лейтенант.

— Иными словами переехать к вам на вашу родину?

— Именно!

Тут случилось то чего Марисабель ну никак не ожидала. Вместо отказа или согласия, она получила ( при иных обстоятельствах, забавное ) контрпредложение.

-Что-то я не желаю впутывать в свои "малозначимые" дела такую массу титулованных военных, чье покровительство вы мне сейчас пообещали, — сказал волшебник. — Но я согласен принять ваше содействие лейтенант-адъютант в качестве... военного советника.

— Что?

— Я все-таки, первостепенный маг, а это кое-что да значит. Устроим вашим преследователям встречу прямо здесь. Вы подскажете мне, если я что-то упущу, а все действия за мной.

— Собираетесь следовать моим советам? — поинтересовалась девушка, не удержавшись от коварной мурлыкающей нотки в голосе.

— Приму их к сведению, — волшебник деликатно и изящно дал понять, что эта ее хитрость для него совершенно прозрачна.

— Кто бы мне посоветовал, что делать дальше? — неожиданно искренне, призналась Марисабель.

— Так оставайтесь, — предложил маг. — Когда разберемся с захватчиками, я обещаю вам мое посильное содействие.

Он испытующе глядел на гостью, пока та взвешивала все за и против. Настал довольно деликатный момент, от которого зависело абсолютно все и, решать надо было быстро но безошибочно.

Марисабель было совершенно ясно, какие именно "советы" волшебник собирается от нее получать, но это то как раз и не пугало. Чай, он, не урод... далеко не мальчик, разумеется, но ведь и она не девочка. Давно знает, что к чему и, было бы крайне заманчиво в награду за необременительное времяпровождение с приятным человеком получить еще и его магическое ( в потенциале довольно значительное ) покровительство.

Настораживало другое. Не было у нее твердой уверенности что, оказавшись перед выбором — поддержать ли смазливую незнакомку, перед которой у него нет ни единого серьезного обязательства и нажить, тем самым, кучу врагов, или же сдать ее им потихоньку, под гарантии невмешательства и неразглашения — маг не выберет второе. Волшебник, безусловно, силен и, кажется, честно готов выступить на ее стороне, но ведь могла она в нем ошибиться? Конечно могла. Да и он мог себя переоценивать.

Не испугается ли интеллигентный и отвыкший за годы отшельничества от суровой прозы жизни чародей, грубой, многоголовой и многорукой, словно гидра, слепой и нерассуждающей, силы? Не предпочтет ли он не смертельные угрызения совести как следствие случайного и, по большей части, вынужденного предательства, перспективе собственной гибели? Или даже не гибели, а разрушения дела всей жизни, что гораздо страшнее? А значит и вероятней его уступка? Вполне может быть. Значит, есть и риск провала, причем случится он или нет, от нее лично зависит мало, больше от случая и от искусства чародея.

...Нам, знакомым с характером д'Аранжа и со всей этой историей, сомнения Гранде кажутся абсолютно излишними и безосновательными, но вы, уважаемые читатели, только представьте себя на ее месте и сразу поймете, что думать иначе она просто не могла. Одна одинешенька, в окружении враждебно настроенной растительной стихии и под многозубым дамокловым мечем приближающихся врагов...

"Ладно", — решила про себя девушка. — "Ничего другого то, в общем, и не остается. На место прибыла, что делать дальше лучше всего может подсказать только д'Аранж, да и повлиять на него вблизи получится лучше... может, даже удастся увезти отсюда. Посмотрим тогда, как запоют сорганазельцы, если не только у них будет боевой маг".

Было и еще одно соображение, пожалуй, решающее. Действовать в Парке против воли чародея было бы чревато, а согласие на сотрудничество приоткрывало двери. По крайней мере, до прихода вражеских солдат.

— Военный советник говорите? — переспросила она. — Заманчиво. Всегда мечтала о карьере атташе. Что ж, принимаю пост. Но и вы не забудьте про обещание.

— Ни в коем случае, — заверил ее волшебник и продолжил торжественным тоном. — Сим назначаю вас, лейтенант-адъютант Марисабель Гранде, советником по боевой подготовке армии обороны Большого Парка, с присвоением соответствующего знака отличия.

Жестом фокусника он извлек прямо из воздуха небольшую плоскую коробочку из пурпурного бархата и, раскрыв, достал из нее знак. Перекрещенные меч и чародейский посох, на фоне пентаграммы в обрамлении венков из знамен и молний. Тематика вроде бы жесткая, даже жестокая, но выполнено все было очень легко и весело. Чувствовалась рука мастера, сумевшего скомбинировать воинский чин, женственность советника и неповторимый стиль, присущий всему окружению чародея-отшельника.

— На основании всего вышесказанного, теперь это ваше, — заявил маг, передавая брошь из рук в руки.

— Благодарю, мой командир, — ответила Марисабель браво, с едва заметным придыханием на слове, "командир". Мужчинам это нравится.

В следующий раз, согласно теории обольщения, следовало сделать акцент на слове, "благодарю", ну а завершался процесс, безапелляционным "мой!" во время церемонии бракосочетания.

"Так, знак отличия получен", — подумала Марисабель, прикалывая украшение на камзол и, чувствуя грудью оценивающий взгляд д'Аранжа. — "Теперь осталось только отдать честь".

Усмехнувшись про себя над двусмысленностью этой фразы, она лихо отсалютовала чародею.

— Проведем смотр войск? — не то чтобы всерьез веря, что он продемонстрирует ей всю подноготную системы безопасности, но все же рассчитывая кое что увидеть, поинтересовалась юная лейтенант.

— Разумеется, — колдун добродушно допил шоколад. — Но немного позже. Сейчас я хотел бы узнать о волшебнике, от которого вы бежите.

* * *

Он безмятежно глядел на девушку, а та словно получила по голове пыльным мешком. Неужели колдун сорганазельцев лично возглавил погоню? Ну, все, теперь ей точно крышка. С солдатней Марисабель еще могла поиграть в салочки. Большой Парк, видать большой не только по названию, есть где спрятаться. И уж она бы им устроила партизанское движение, будьте уверены, но присутствие вражеского колдуна спутывало все карты. Он то найдет ее в два счета.

— Волшебник? — пролепетала лейтенант. — Он здесь?

— Еще нет, но, полагаю, скоро будет, — спокойно подтвердил д'Аранж. Он показал рукой на стоявший неподалеку столик-стойку, что-то вроде небольшого подноса на длинной ножке. — Вот, посмотрите.

На краю подноса был закреплен академический мелкоскоп, следивший стеклянным глазом за чем-то в центре столика. На подгибающихся ногах девушка подошла к столику и прильнула к окуляру.

— Что это? — Вид граненого камешка ни о чем ей не говорил.

— Это "колокольчик", — объяснил маг. — Он висел на шее того животного из кустов.

— Адская ищейка, — пробормотала Марисабель. — Не похоже это на колокольчик.

— Адская ищейка? — едва уловимо улыбнулся, но не стал спорить волшебник. — Что ж, пусть будет так. А колокольчик это лишь в известном смысле. Пожалуй, точнее будет сказать — сигнальное устройство. Передающий кристалл. С помощью, парного ему, принимающего камня, маг — владелец зверушки знает, где она находится и... э-э-э. Стойте!

Марисабель, уже протянувшая было руку к маяку, неохотно остановилась.

— Это надо уничтожить, — несколько нервно и неуверенно сказала она. — Срочно!

— Зачем? — пожал плечами волшебник. — Они подошли слишком близко, так что, в любом случае скоро выйдут к Парку. Потеря же сигнала лишь насторожит нашего недруга.

— Мы пропали, — девушка почувствовала неприятную слабость в коленях.

— Не согласен! — сразу заявил чародей. — Пораженчество в рядах, советник. Приободритесь!

— Вы не представляете, кто этот человек, — покачала головой Марисабель. — Слэг чудовище.

— Может быть, — вновь пожал плечами д'Аранж. — Но он точно не маг первого уровня и не второго, вероятно даже и не третьего. Скорее всего, четвертый, а то и, вообще, пятый.

— Почему вы так уверены? — воскликнула Марисабель.

— Профессиональное чутье, — ответил маг, легонько постукивая указательным пальцем себя по переносице. — Это кто-то из молодых. Говорите, его зовут Слэг? Нет, точно не знаком.

И, отвечая на незаданный вопрос, продолжил, указывая на столик с кристаллом.

— Но я вижу, как выполнен маяк...

Мимикой и жестом он показал, что придерживается крайне невысокого мнения о качестве работы зловещего Слэга. Марисабель наклонилась и еще раз посмотрела на кристалл-колокольчик. Вот значит, как ее выследили. Проклятая ищейка незаметно кралась сзади, а остальные спокойно шли за колдуном, постоянно державшем магический поводок. Дело даже серьезней чем она предполагала.

Хотя, то, как относился к грозному сопернику д'Аранж, вернее аргументы, приводимые в качестве основания такого пренебрежения врагом, внушало уверенность. Марисабель вернулась к магу, за столом.

— Вы, в самом деле, считаете что сможете его одолеть?

Волшебник одарил ее безмятежной улыбкой, однако Марисабель решила честно предупредить его обо всем.

— Там, — она показала примерное направление на Коргадол, — этим именем пугают детей, бесстрашные рыцари робеют, словно несмышленые новобранцы, а войска бегут в панике, только заслышав, что Слэг во главе наступающей армии. Никто не может его победить...

— А что, кто-нибудь, уже пытался? — перебил ее д'Аранж. — Я имею в виду, из магов?

— Из магов нет, но... — Марисабель осеклась при виде неприкрытого сарказма на лице у чародея.

— Значит, магов не было, — с иронией заключил он, — все ясно. Еще шоколаду?

"А ведь и в самом деле", — подумала Марисабель. — "Непобедимость Слэга никем не ставилась под сомнение, но ведь и воевал он не с равными себе, а с обычными людьми. Конечно, ходила молва, что Слэг неоднократный победитель турниров в оловянном обруче, этом жутком месте колдовских дуэлей но, реально..."

Не последний офицер в армии, она имела доступ к развединформации и знала, что достоверных свидетельств об ордах крылатых демонов, насылаемых врагом и прочих зловещих чудесах, в общем-то, нет. Раньше это казалось еще одним доказательством его злой силы, мол, выживших — нет, постепенно переросшее в уверенность — нет и не будет. Однако в ходе разговора с Лордом-Протектором Большого Парка эта история постепенно открывалась совсем с другого ракурса.

Теперь, вдруг, выяснилось, что и колдовство Слэга второсортное, и, среди серьезных магов он неизвестен, и вообще... Марисабель покачала головой все еще не в состоянии избавиться от чувства нереальности. Надо же, такой обман. Такой Грандиозный обман!

Стоп, но ведь поединка между магами еще не было, как она могла просто взять да и отбросить все, чем жила целый год, услышав две-три фразы от едва знакомого человека? Пусть д'Аранж делом подтвердит, что превосходит своего антагониста в магическом искусстве, а мы посмотрим. Все равно ничего другого пока не остается.

— Да, пожалуйста, — ответила она, хотя не особенно любила сладкое. — За победу?

— За нашу победу! — они отсалютовали друг другу чашками с шоколадом, и тут чародей добавил, между прочим. — Да, похоже, вот и он.

Волшебник принял на ладонь уже знакомого Марисабель полупрозрачного эльфа в камуфляже, с легким стрекотом соткавшимся из воздуха прямо между ними.

— Экстренный доклад, — пискнул эльф.

— Говори, — разрешил волшебник, подмигивая лейтенанту. Мол, вот то о чем я как раз говорил.

— Нарушение границы, сектор семнадцать-биси, — отрапортовал флазн

— Кто?

— Люди. Много. С железом.

Волшебник отпустил "пограничника" и допил шоколад.

— Ну, вот, — сказал он, поднимаясь. Марисабель тоже вскочила. — Пора нам на него посмотреть. Вы со мной?

Одно из двух, либо действительно ничего из ряда вон выходящего не происходило, либо у мага стальная выдержка — в его голосе не наблюдалось ни единой нотки волнения.

— Разумеется, — выдавила улыбочку Марисабель. — Ведь я ваш советник.

Она думала что сейчас им предстоит "прогулка" в Парк, однако на разведку они отправились, не вниз, к выходу, а вверх, на башню. Навидавшаяся, за последние часы всякого, девушка решила, что и слежка за противником будет чем-то особенным. Она не ошиблась.

Чародей провел ее до какой-то тесной комнатушки с плотно зашторенными окнами. Здесь, предложив Марисабель удобное кресло, д'Аранж попросил ее немного подождать и не отвлекать, пока он занят приготовлениями.

Вот это уже было серьезно, и девушка искренне порадовалась. До сих пор его тон, когда пренебрежительно-шутливый, когда подчеркнуто светский, невольно умалял впечатление от смысла слов... наводил на размышления, о какой-то театральности всего происходящего. Теперь все изменилось и лейтенанту, привыкшей к общению с военными, такой подход был гораздо ближе. Доверительное обращение, но с жестким акцентом на деталях, обсуждения не допускающих. Сразу видно, человек занят делом, возможно опасным.

Вид испарины на лбу, стоявшего с закрытыми глазами чародея, действительно наводил на очень нехорошие мысли, похоже что ему сейчас приходилось нелегко. Хотелось окликнуть, убедиться все ли в порядке. Однако, справедливо рассудив, что раз велели сидеть и не мешать, значит надо сидеть и не мешать, Марисабель закусила губу, и продолжала тихо ждать. Наконец все кончилось. Волшебник, враз вернувшись к прежнему, снисходительно добродушному состоянию, жестом указал куда-то вперед.

— Готово.

Прямо перед ними загорелась маленькая, но яркая точка. Померцала, словно не решаясь на большее, но, уже через минуту полыхнула, будто солнце... выбросила, по диагоналям, четыре протуберанца. Почти ослепленная, Марисабель невольно отпрянула, повернув голову и едва успела заметить, что лучи эти не прямые. Странным образом искривившись, они обхватили пространство, в котором оказались заключены маг и его гостья, нырнули "разведчикам" за спины и сошлись снова. На миг точка их пересечения вспыхнула не слабее звезды-прародительницы, а потом, стремительно угасая, втянула в себя сияние лучей. В комнате, несмотря на дополнительный источник света, заметно потемнело.

Девушке даже показалось, что лучи эти уже и не лучи, а вполне материальные объекты (например, толстая расплющенная проволока), тянувшиеся, огибая их от полюса света к полюсу тьмы. Примерно на треть они были яркими полосами, потом их сияние быстро угасало и, последняя треть из пыльно-серых лент становилась угольной черными жгутами, сплетающимися в непроглядный клубок.

Впереди же, яркая точка, набравшись сил, стала расти, растягиваясь в светящийся правильный параллелепипед, распятый на этих лучах. Что примечательно, лучи то были изогнуты, а квадрат получался плоским, он словно приближался, сминая "проволочный" каркас породившей его сферы. Однако ближе не становился, просто рос. Марисабель догадалась, что это все какой-то оптический обман и неожиданно успокоилась. Игра света и тьмы даже показалась ей забавной, а когда квадрат достиг своего максимального размера, и по его поверхности побежал калейдоскоп разноцветных полос и всполохов, лейтенант едва удержалась от восторженных аплодисментов, так это все было красиво.

Впрочем, продолжалось это буйство красок совсем недолго, считанные секунды. Потом наступило затишье, когда цветные пятна, ритмично подрагивая, сползались, выстраиваясь в определенном порядке, и, как Марисабель скоро поняла, складываясь в картину.

На картине появился лес, только это было не статичное изображение леса, а подвижная картинка. Офицер Гранде видела каждый яркий, подрагивающий, листик, каждую веточку, волнуемую ветром. А потом лес раздался в стороны, и она увидела всадников в полной походной амуниции и со знакомой эмблемой на плащах у некоторых. Солдаты Сорганазеллы.

— Эскорт смерти, — хрипло проговорила Марисабель, узнавая боевое формирование врага. — Очень опасны. Все как один сумасшедшие мясники и садисты. ( Эскорт смерти — элитное подразделение коммандос Сорганазеллы. Формально, за все время их действия в кампании против Коргадола и некоторых других городов-полисов, ни разу не были побеждены. Однако малоизвестен тот факт, что, вместе с тем, они ни разу толком и не побеждали, поскольку от встреч с регулярными вражескими войсками уклонялись. Излюбленной их тактикой были рейды по коммуникациям противника — другими словами, разбой на большой дороге. Примечание переводчика. )

Фигурки воинов были маленькими, но все равно очень грозными. Суровые, обветренные лица, жесткие рты, резкие движения сильных, уверенных в себе и не знающих пощады, людей. Звука не было, но девушка прекрасно представила их гортанные выкрики, храп множества коней, свирепые команды сержантов.

Их было так много, что колонна растянулась и в пределы экрана попала лишь некоторая их часть, д'Аранжу даже пришлось что-то делать, чтобы изображение повернулось под более выгодным углом, но и в этом случае вся армия в кадр не влезла. Тогда параллелепипед-экран словно бы пролетел вдоль строя воинов от самых первых до замыкающих. Пролетел быстро — Марисабель не успела всех сосчитать, но по примерным оценкам выходило где-то около сотни клинков. А ведь она видела еще не всех. В сложившихся обстоятельствах настоящий форс-мажор, непреодолимая сила, почти стихия. Словно взбесившаяся река, прорвавшая плотину и несущаяся к домику одинокого колдуна.

— Ого, — чуть слышно пробормотал д'Аранж. Должно быть, и мага посетило сходное ощущение, потому что выглядел он в этот момент довольно ошарашено. — Сколько же их здесь?

Впрочем, даже и теперь волшебник демонстрировал скорее удивление, чем страх или подавленность. Как вам уже известно, он ожидал увидеть отряд численностью до дюжины бойцов, но не более.

Да, у него были серьезные враги, готовые на многое, чтобы причинить ему "неприятности", но никто из них не стал бы действовать с таким размахом и одновременно с такой бездарной прямотой. От его недоброжелателей можно было ожидать чего угодно, вплоть до прилета зачарованного дракона, а то и двух-трех, но это была бы серьезная, сильная, а, главное, внезапная атака. Но никак не появление колонны, закованных в глупые жестянки, рубак.

Если же допустить, что их привело сюда преследование Марисабель, то дело еще больше запутывается. Гоняться за одинокой девчонкой, пусть она и гениальный фехтовальщик, силами целого полка? Но ведь это маразм. Даже если предположить что любые расходы на ее поимку оправданы, то намного проще и эффективнее послать группу из тех же пяти или десяти, ну, пусть, пятнадцати сильных бойцов, хотя и это уже почти невероятное допущение и, подкараулив удобный момент... В прошлом д'Аранж неоднократно подвергался нападениям высокопрофессиональных ( нет-нет, сейчас речь идет не о дикарях, если кто-то вдруг подумал об этих лузерах слишком хорошо ) убийц и он знал, как это делается правильно. Вероятно, у всего происходящего есть объяснение и, хотя сейчас оно ему недоступно, чародей не сомневался, что он его получит.

Внезапно он почувствовал интерес к этой истории. Как бы не развивались дальнейшие события, они его порадуют. Или, по крайней мере, развлекут...

Пока д'Аранж удивлялся и предвкушал забаву, Марисабель представляла себя птицей, пролетающей над глупыми и жестокими людьми, и жалела, что этой самой птицей стать не сможет. Улетела бы она тогда далеко — далеко и никогда бы не опускалась на грешную землю.

Да, кстати-о-птичках, где же главные стервятники? Марисабель посмотрела на д'Аранжа и тот, угадав вопрос в ее взгляде, повернул квадрат-птицелет обратно. Теперь он вел его с меньшей скоростью, и наблюдатели имели возможность разглядеть каждого всадника. Где-то, примерно посередине колонны, экран остановился, выделив среди железно-кожанной братии рубак нескольких людей, одетых иначе, чем остальные. Один, явно офицер. На ремне перевязи у него сверкала золотая корона — полковник. Важный, толстый, сразу видно, командир.

Впрочем, главное внимание привлек не он, а человек, гарцевавший рядом с ним. Тощий желтолицый юнец с запавшими глазами и капризным выражением на лице. Вроде ничего особенного, однако всего двух минут наблюдения хватило, чтобы заметить — толстый его боится, а еще через пять минут предположение подтвердилось. С заискивающей улыбкой, полковник что-то сказал тощему и, растолкав телохранителей, ускакал в хвост колонны. Здесь он враз ожил, повеселел, замахал руками и радостно зарозивал рот на нерадивых подчиненных. Такая перемена поведения говорила сама за себя. Экран вернулся к недовольному юнцу.

— Так это и есть ваш злой гений? — задумчиво проговорил д'Аранж.

Глава 6

Марисабель во все глаза смотрела на человека, которого ни разу до этого дня даже не видела, но которого ненавидела больше всех на свете. Ненавидела и боялась до дрожи. Привыкла бояться, ведь он действительно был страшен, и его боялись все кого она знала.

А ведь среди ее друзей были и довольно крутые личности. Егеря, сторожившие лесных хищников, смотрители города, вычищающие от бандитов его улицы, кладбищенские сторожа, по слухам едва ли не каждый день, вернее ночь, встречающиеся с неупокоенной нечистью. ( Это не шутка и не преувеличение. Среди работников погоста действительно бытует мнение, что, если характер "немертвого" позволяет, то проще потихоньку договориться с ним и обеспечивать его нехитрый досуг, чем тратится на специалиста-ведьмака и потом улаживать отношения с родней покойного. Разумеется, жизненно важно правильно распознать тот ли это характер, причем еще до посещения могилы. Примечание автора. ) А также просто солдаты, рядовые латники и рыцари, привыкшие смотреть смерти в лицо настолько, что стали находить это занятие едва ли не рутиной. И все эти люди, стоило лишь произнести имя страшного колдуна, словно становились ниже ростом. Смелые речи быстро умолкали, бравада исчезала, взгляды отводились в сторону.

Стоило разнестись слуху, что поблизости рыщет этот злыдень, как боеспособное подразделение превращалось в толпу перепуганных крестьян. Солдаты разбегались, офицеры сдавали позиции, предпочитая позор и трибунал, мукам одного из миров ада. Бытовало мнение, что Слэг близко знаком со многими высшими демонами, и те охотно предоставляют в его распоряжение свои легионы. Короче, ужас, нагоняемый колдуном на людей, был невыносим и беспощаден.

И вот она, наконец, воочию наблюдает за этим ходячим воплощением зла. Возникла мысль что название сорганазельского отряда коммандос сейчас как никогда соответствует истине, ибо эскортируют они саму смерть. Марисабель во все глаза смотрела на темного мага. Судьба свела их вместе, но двоим им было тесно в этом мире. Кто-то обязательно должен был уйти.

Так было предсказано и, так Марисабель сама желала. Напряжение, охватившее девушку, стало неописуемым, лицо побелело, губы плотно сжаты, а зрачки, наоборот, расширены до предела. Она давно приняла решение и момент истины, когда решится ее судьба, был близок. Любой ценой враг, этот враг, должен быть уничтожен, иначе... Если Слэг найдет "ключ" и захватит Коргадол, то для нее в этой жизни места просто не останется. Колдун должен быть остановлен!

Марисабель вздохнула: сама цель виделась вполне четко, в вот пути ее достижения расплывались в зыбком тумане неопределенности. Ведь лейтенанту предстояло противостоять тому, кого не смогли сдержать ни закованные в сталь чемпионы — победители бесчисленных турниров, ни наемные дружины, ни прочные каменные башни городов-вассалов и пограничных фортов. Ни даже воинское искусство генерала Морина, которого и самого за поразительную хитрость нередко называли дьяволом. Причем у врага целая воинская команда, а она сейчас совсем одна.

— Так это и есть ваш злой гений? — задумчиво проговорил д'Аранж. — Если говорить честно, то... не впечатляет.

Завороженная зловещим обликом черного мага, она не сразу прониклась смыслом слов мага белого, а когда разобрала, что он сказал, то не поверила своим ушам. Еще шире распахнув глаза, она уставилась на пожилого волшебника. Может быть, ей показалось?..

Но нет, чародей не выглядел ни испуганным, ни даже, хоть немного, взволнованным. Если попробовать описать выражение его лица, то лучшие слова, чем глубокая ирония, найти было бы затруднительно. Лорд-Протектор Большого Парка наотрез отказывался воспринимать всерьез самого опасного противника, из всех о ком Марисабель только слышала и знала. Вместо этого он начал приближать параллелепипед-наблюдатель поближе к черному магу. Вскоре они могли смотреть на Слэга почти вплотную, и тут стало заметно кое-что еще.

Д'Аранж показал на ленту рыхлого тумана, тянувшуюся вдоль всей колонны солдат. Лента медленно колыхалась, словно водоросль в струе воды.

— Вот это — сторожевой контур Азганарана. — Колдун вспомнил, что говорит с человеком, мало знакомым с магией, и объяснил. — Такая сигнализация. Выбор в принципе неплох, но больше подходит для оператора высших уровней, здесь же исполнение явно хромает. Я бы разделил луч на четыре ветви и закрутил спиралью. И зафиксировать лучше не на всадниках, как сделал он, а на суперпозициях спереди и сзади. Тогда, даже если строй развалится, то контур сохранится.

Маг опять забылся и перешел на термины, которые Марисабель могла воспринимать только лишь по тембру его голоса. Впрочем, кое-что в пояснениях чародея от нее все же не ускользнуло. Девушка прикинула скорость воинов. Если они примерно на том же расстоянии что и она, когда повстречала мага, то ехать им оставалось совсем недолго.

— Хорошо бы строй развалился, — заметила она. — А не то вся эта банда скоро будет здесь.

— Согласен, — кивнул волшебник. — Несомненно, пора намекнуть им, что здесь не их казарма и тем более не плац, чтобы вот так просто марщировать. Я обустраивал Парк для эстетов, натур чувствительных и артистичных, грубой солдатне здесь не место.

Он достал из складок одежды небольшой футлярчик, а из футляра маленький пинцет на винте, с зажатой в губках крошкой — не то камешек не то зерно. Осторожно ослабив винт но, не отпуская крошку, и, почтительно держа ее подальше от лица, чародей приблизился к экрану. Только сейчас Марисабель заметила, что на руке у него появилась кожаная перчатка и, догадавшись, что зернышко не так просто как выглядит, замерла. Даже не решилась спросить у мага, что он задумал. Кто знает, может это зернышко способно передвигать горы. Однако предназначение у него оказалось совсем другое.

— Гранула пыльцы Черной орхидеи, — сказал д'Аранж, заметив краем глаза настороженное внимание девушки. — Сама по себе ничего страшного, но, при касании или любом другом контакте, возникает сильнейшая нервная возбудимость, и, как следствие, раздражительность, моральное разложение, повышенные агрессивность и склонность к внушению. Именно то, что нужно любому полководцу в рядах вражеского войска, не так ли?

Он подмигнул Марисабель.

— А, главное это то, что достаточно очень небольшой концентрации и едва ли кто сможет определить, что случилось. Сейчас мы это над ними распылим...

Зернышко полетело в квадрат и, коснувшись его поверхности, пропало, словно в воду кануло. Марисабель обладала очень острым зрением, но даже ее молодых глаз оказалось недостаточно, чтобы разглядеть дальнейшую участь коварного химиката. Впрочем, она поняла, что процесс пошел и скоро выяснится, кто из чародеев обладает большей силой. Зловещий ли боевой колдун, или добродушный гедонист-отшельник.

Она обратила внимание что, забросив зерно, маг не успокоился на достигнутом, а продолжил творить пассы.

— Состояние разброда неприятно, но, в принципе, терпимо. Страх перед начальством может усилить, а может и подавить его, — объяснил д'Аранж. — Наша задача, ввести дополнительный фактор. Вот так. Этим мы направим их мысли в нужное русло, а заодно и, этого... как его там? Слэга? отвлечем.

Квадрат съехал в сторону и назад, обеспечивая самый общий обзор. Оказалось, что колонна выбралась из чащи и теперь пересекает большую поляну.

— Ага, кажется самое место, — пробормотал волшебник.

Марисабель удвоила внимание. На экране же происходило следующее. Как только на поляне оказалась наибольшее число сорганазельцев, которое могло на ней поместиться, из кустов к солдатам неожиданно вылез неприятного облика старик, тощий, грязный, сто лет нечесаный. Одет он был в обноски, изорванные и заляпанные многолетней грязью. Но при всем при том старик был страшен. Глаза его сверкали неподдельной яростью, а жилистые длинные руки легко потрясали здоровенный, окованный железом посох.

— И-и-и-и-и!!!!! — заверещал неизвестный, и его, в отличие от всего остального, на экране, слышно было прекрасно. — Нечести-и-и-ивые! Что-о-о при-и-ивело ва-а-ас сюда-а-а на поги-и-и-ибель?

Д'Аранж хлопнул в ладоши, и старик исчез. Потом появился, но не таким, каким был, а плоским изображением самого себя, словно картинка в книжке, или огромная игральная карта. Вновь исчез, причем с таким видом, словно эта самая карта завалилась рубашкой вверх и появился снова, на этот раз опять в теле. То есть в объеме. Длилось все это не более секунды, ну, может двух, однако эффект получился что надо. Побледневшие вояки в едином порыве отшатнулись и замерли, не решаясь ничего предпринять. Марисабель посмотрела на мага, но тот жестом показал — тише, мол. А старик продолжал, словно ничего особенного не произошло, и не он только что мерцал, аки звездочка на небе.

— Уби-и-и-ирайтесь прочь, несчастные. Прочь, иначе всех вас ждет сме-е-ерть! — И он захохотал как припадочный, завыл, заохал, нагоняя тоску на оцепеневшую колонну.

Пара бойцов, должно быть, проморгавших эти загадочные появления и исчезновения, бросилась к неизвестному, намереваясь взять его в полон, но старик, проворно развернулся и, продемонстрировав храбрецам, не то веревку, свисающую сзади с пояса и жутко напоминающую хвост, не то хвост, самый что ни на есть натуральный, нырнул в кусты. Все произошло так быстро и неожиданно, что даже Марисабель, имевшая несравненно лучший ракурс обзора, чем любой из сорганазельских бойцов, не успела этого разглядеть. Однако кое-что, очень сильно отдающее чертовщинкой, там определенно было и это заметили все. Времени как раз хватило, словно специально все было подстроено. Впрочем, почему словно? Это и было специально подстроено. Старик растворился в густой растительности, без следа и воспоминания. Пожалуй, даже немного раньше, чем за ним сомкнулись упругие ветви.

Увидев такое, эскорт смерти тоже отшатнулся в самые кусты, но уже с другой стороны поляны. Что при этом орали перепуганные воины, слышно не было, но Марисабель, несмотря на юный возраст, все эти слова знала превосходно. Так что, с легкостью представила, какой дружный мат разносился сейчас по лесу.

Вид, только что крутых, кому угодно готовых свернуть головы, а теперь жмущихся друг к другу, горе-вояк оказал на нее крайне благотворное влияние. Девушка расхохоталась, выплескивая все накопившееся за долгое время напряжение. А когда в поле зрения угодил сам Слэг, испуганно вытаращивший глаза и пытавшийся обуздать взбесившегося под ним коня, то, чтобы унять колики в животе ей пришлось сложиться едва ли не пополам.

Д'Аранж тоже улыбался, но не над армией вторжения, а глядя на гостью. Такой живой непосредственности ему уже давно не приходилось видеть, и он был доволен эмоциональным накалом, с которым та жила.

В его дворце было практически все, но чтобы творить по-настоящему и открывать новые горизонты требовалось большее. Наверное, он слишком долго просидел на одном месте, не общаясь ни с кем, кроме нескольких, таких же скучных и замшелых "мешков с мудростью", как и он сам. Да и то, по большей части, виртуально, нежели лично и все это ему порядком надоело. Д'Аранж только не хотел признаваться в этом, пусть даже и самому себе. Стеснялся осознать, что перебрал с уединением.

Давно требовалось разбавить зарафинированное существование, а для этого не хватало именно такой вот взбалмошной особы. Чистой как слеза, свежей и хрустально звонкой, словно утренний глоток воздуха, но не как, стерильно кондиционированный воздух Парка, а как ветер, бьющий в лицо всаднику дракона. Сердитый и веселый, пусть даже и немного с ядовитой копотью. Это было бы как острая приправа к знакомому блюду.

"Определенно надо задержать девушку у себя", — подумал д'Аранж.

Магу показалось что это действительно очень неплохая мысль. Так и она отдохнет от войны и его развеет, отвлечет от повседневных хлопот. Вот только чего бы такого придумать, чтобы, покончив с Слэгом и завершив все свои дела, она повременила бы с отъездом? Что если поставить это условие в качестве платы за помощь? Может быть, вот только сделать это надо с максимальным тактом, и, боже упаси, без прямого принуждения.

Пока он любовался профилем Марисабель, девушка наслаждалась паникой среди врагов. Однако ее радость была недолгой. Воины Сорганазеллы не только не обратились в немедленное бегство, как намеревались, под влиянием момента, но и, подгоняемые затрещинами сержантов, начали восстанавливать строй. Марисабель повернулась к чародею.

— И, что теперь?

— Теперь? А теперь мы просто посмотрим, что они предпримут, — пожал плечами волшебник. — Наверняка, совсем проигнорировать моего посланца они не смогут, даже если и захотят. Сейчас они начнут волноваться, кто-то обязательно потребует объяснений и, какой бы ответ они не получили, часть солдат неизбежно решит дезертировать при первом же удобном случае.

Д'Аранж заговорщески подмигнул девушке.

— И мы этот случай им организуем.

— Неплохо, — согласилась Марисабель. — Но ведь не все же сбегут. Это серьезные бойцы, бегать ни от кого не привыкли. Тем более что с ними маг, а в Сорганазелле его боятся не меньше чем у нас, и уверены, что страшней его нет ничего. Не думаю, что очень многие решатся вызвать его гнев.

— Вообще-то, верно, — задумчиво проговорил волшебник, всматриваясь в экран. — Но, не так существенно, как вы думаете. Скоро в этом убедитесь. Кстати, вы не знаете, случайно, эти солдаты не употребляют каких-нибудь особых наркотиков, или еще чего в этом роде?

Не зная, что ответить, девушка, замялась.

Армия и всевозможные препараты, от которых воину хорошеет на душе, неразделимы. Любое командование это понимает и, давно отчаявшись победить недуг, старается хотя бы держать потребление дурмана под контролем. В некоторых же случаях само обеспечивает поставку расслабляющих и согревающих веществ в боевые части. Поскольку солдат не может бесконечно долго выдерживать стресс войны и оставаться солдатом, так пусть лучше он выпьет и забудется на некоторое время, чем пережжет себе психику и окажется недееспособным, а то и просто опасным сумасшедшим.

Наркомовские сто грамм были, есть и будут всегда, в любой армии любого из миров, меняя название, форму и химический состав, но не суть.

Не исключением здесь была и армия Сорганазеллы, однако о чем-то, совсем уж из ряда вон выходящем, Марисабель не слышала. Из идейных соображений коргадольский лейтенант, конечно же, могла наговорить, что они, мол, и пьяницы, и наркоманы все как один, но, так как, для пользы дела ответ был нужен правдивый, то она лишь пожала плечами. Жестом и соответствующей мимикой показывая, дескать, извините, конечно, но чего не знаю — того не знаю.

— А что, это важно?

— Не особенно.

Маг слегка покривил душой. Сброшенный на воинов в экране, препарат, должен был привести их в гораздо большее возбуждение, чем тот эффект который сейчас наблюдался. Марисабель не была знакома с действием пыльцы черной орхидеи на человека, и разницы уловить не могла, но он то на жертв коварного цветка насмотрелся вдоволь и не преминул отметить, что эти держались очень неплохо. Особенно после визита призрака, когда их воображение должно бы разыграться вовсю, и выпустить из подсознания всех таящихся в нем чудовищ. Неужели Слэг и в самом деле обладает столь огромным влиянием на них? Может быть прямой контроль разума?

"Да ну, нет конечно же", — поморщился д'Аранж. — "Для молодого, пусть даже и талантливого паренька, неизвестно у кого обучавшегося, это было бы слишком".

Скорее всего "гвардейцев" действительно чем-то опоили, вот им и стало все по барабану. На испуг гранулы наркотика хватило, но не на большее.

Собственно, индейцы племени Агавирасау, Чихающих Лис, из южной Баркоты, продававшие магу пыльцу, так ее и собирали. В поисках драгоценной отравы, они глушили сознание ядерными дозами других, не таких "самостоятельных", наркотиков и, впав в полузабытье, отрешенно разгуливали по джунглям, где та росла. Эмоций сборщика хватало обычно только на то, чтобы не заснуть где-нибудь под кустом. Д'Аранж помнил, что они равно игнорировали и навеянные психотропным цветком картины, и реальные опасности.

Солдат до подобного состояния, конечно, никто накачивать не стал бы, но что-то такое им в паек определенно намешали. Вон, пока главари совещаются, младший командный состав уже и порядок обеспечил, солдаты ждут распоряжений. Марисабель тоже заметила, что особой паники у неприятеля больше не наблюдается, и обратилась к магу за комментариями.

— Всему свое время, — туманно ответил д'Аранж. — Кстати, а кто вот эти четверо?

Волшебник показал на людей в черных глухих плащах с накинутыми капюшонами. Замеченные им персоны держались лучше всех, совершенно не паниковали, не метались, даже коней удержали от волнения, охватившего всех вокруг.

— Слуги Слэга! — с заметным напряжением в голосе, выдохнула девушка. — Он почти всегда с ними. Говорят они не люди, а демоны и могут летать и похищать души.

Д'Аранж минуту присматривался к означенным лицам, потом решительно опроверг опасения гостьи.

— Да нет, это люди. По крайней мере, строение тел у них обычное. Даже внутреннее... хотите посмотреть?

Марисабель отказалась, предпочитая поверить на слово, чем любоваться человеческими потрохами.

— Сейчас их колдун на распутье, — объяснил д'Аранж заминку противника. — У него выбор, двинуться дальше, повернуть или остановиться и немного подготовиться. Впрочем, повернуть это едва ли...

Волшебник более всего надеялся как раз на этот вариант, но не собирался выдавать желаемое за действительное. Интуиция уже подсказывала ему, что, несолоно хлебавши Слэг и кампания не отступят, так что без драки не обойтись. Д'Аранж хмыкнул, про себя. Что ж, он готов и к драке.

— Вы, как военный, простите, военная, знаете ведь, что армия редко вступает в битву с марша. Перед любой серьезной дракой командир должен дать бойцам отдых, накормить, приободрить и заставить наточить оружие?

Марисабель согласилась, что именно так, в основном, и поступают.

— Вот и любой маг в этом вопросе не исключение. Волшебник, начинающий бой без запаса чар, едва ли вправе рассчитывать на победу.

— А если он возьмет сейчас и подготовится? Тогда что? — вскинула брови Марисабель.

Д'Аранж, по ее мнению, только что совершил одну из тех ошибок, что нередко становились роковыми. Он предупредил врага о своем присутствии. Выгоднее было бы напасть из засады... не по-рыцарски, конечно, но что делать? При таком численном перевесе не в их пользу, иного просто не дано. Однако, похоже было, что д'Аранж имел иные соображения.

— Мгновенно это сделать невозможно, — заверил он Гранде. — Даже если Слэгу никто не помешает, то пройдет не один час... кроме того, как раз во время подготовки, когда для мага жизненно важна концентрация он наиболее уязвим.

— Ага, ага, — закивала девушка, догадавшись, что д'Аранж не гарантирует темному магу в эти часы спокойной жизни. — Тогда и нападем? Постойте, но если он уже готов к битве и двинет дальше?

— Полной готовности в пути не бывает, — со спокойной уверенностью человека, который знает что говорит, возразил волшебник. — Многие полезные чары совершенно не переносят транспортировки и распаковываются непосредственно перед использованием.

И, видя остатки сомнения на лице девушки, добавил.

— Собственно чтобы определить это, я и навел тень на "парламентера". Теперь Слэг знает, что впереди его ждет враждебно настроенный маг, и вынужден будет принять решение. По тому, как он себя поведет, мы узнаем каким образом к нему лучше подступиться. — д'Аранж хохотнул. — Кстати, это одна из коварнейших уловок, что только возможны, на мой взгляд. Получив невнятное предупреждение, Слэг либо остановится и займется приготовлениями, при этом он неизбежно передаст нам всю инициативу, либо станет форсировать события и, в нужный момент окажется беззащитным, поскольку исчерпает весь потенциал. Существуют правила, против которых ни один волшебник не пойдет, и сегодня эти правила на нашей стороне.

"Неплохо сказано", — подумал д'Аранж. — "Надо будет записать".

А Марисабель подумала, что все, что касается чародеев и их сражений гораздо сложнее, чем она думала раньше, но, вместе с тем, и намного проще. Частности, естественно, разняться, и не ей, простой девчонке, вникать в детали магических баталий, но общие то положения всё те же самые, что и в простой честной рубиловке: обманул противника, победил — радуйся. Тебя обманули, значит, не победил — не обессудь. И, в любом случае, если остался жив, готовься к продолжению, хочешь ты того или нет.

— Вместе с тем, он считает что помехи, которые я создал, — маг, дважды свел ладони, напоминая девушке, каким образом он помехи создавал, — результат моей некомпетентности. Полагаю, это придаст Слэгу чувства излишней самоуверенности и ложного превосходства, а это очень неважные помощники в смертельном бою.

Волшебник доверительно улыбнулся. Ни дать, ни взять рассказал легкий анекдот за ленчем. Марисабель при этом невольно вспомнила все, что слышала об изощренном коварстве магов и их проделках, от которых у простого человека заходили ум за разум. Получалось, что детские страшилки были, не так уж и далеки от реальности. Гораздо ближе, чем утверждение ее старого учителя, деревенского любителя легкой полубытовой мистики, считавшего чародеев добряками-учеными. Наверное, таких же безобидных и малоприспособленных к реалиям жизни, как и он сам.

Наивный божий одуванчик, как же сильно он ошибался. Настоящие маги были совсем иными, чем ему казалось, совсем иными. Так получилось что из магов, с которыми Марисабель, прямо или косвенно имела дела, первый был проходимцем, второй оказался жестоким чудовищем Слэгом пришедшим к ним с войной, а третий д'Аранжем. Этот хоть и не зловреден как те двое, но ведь где-то эти боевые навыки он должен был приобрести. Не родился же он с ними... Заставляет задуматься, не так ли?

Тем временем волшебник обратил внимание на что-то, происходящее на экране.

— Ну вот, — проговорил он, с неопределенной интонацией в голосе, — не то удовлетворенно, не то разочарованно. — Наш общий друг... э-э-э, недруг выбор сделал.

* * *

Действительно, Слэг определился. Он, то ли решил поосторожничать, слегка перестраховаться перед встречей с неизвестным, осмелившимся бросить ему вызов, но не сумевшим сделать это как следует, то ли просто не обратил внимания на нарочитые огрехи в структуре призрака-парламентера и посчитал, что ему предстоит серьезный поединок.

В первом варианте получалось что д'Аранж прав и злодей действительно не так силен, как об этом думают в Коргадоле, во втором же выглядел еще хуже. Оказался Слэг слишком недалек, чтобы даже попасться на такой хитрый крючок. ( Марисабель, а, скорее всего и сама автор, в своих рассуждениях упускает третью, не менее очевидную, возможность. А именно то, что Слэг мог оказаться чародеем класса не ниже Лорда-Протектора и все эти тонкости ведения магических поединков знать ничуть не хуже. В таком случае серьезные сложности возникали уже у самого д'Аранжа, фактически сдавшем первый ход сильному противнику. Примечание переводчика. )

Так или иначе, но солдаты начали разбивать лагерь. Выслали во все стороны дозорных. Большинство, пользуясь моментом, принялись править амуницию и оружие. Коней не расседлывали готовые, случись что, мигом оказаться верхом но, почти каждый подвесил на дерево торбу с овсом для своего подопечного. Кто-то решил перекусить сам и теперь потрошил свертки с сухим пайком. Сказывалась долгая привычка к партизанской войне.

В общем же, было видно, что задерживаться здесь они не собираются, и как только получат приказ, тронутся дальше. Единственным серьезным признаком того, что они встали дольше чем на пять минут, оказалась большая палатка, которую принялись раскладывать с десяток бойцов. Судя по элементам мистической символики на тентах, шатер принадлежал магу. Сам Слэг, пока шатер не был поставлен, мерил поляну шагами рядом и, время от времени, с недовольной гримасой на лице что-то говорил, очевидно, комментировал нерасторопность подчиненных. Он нервничал.

— Вот собственно и все, — движением руки д'Аранж, погасил экран и, словно дым от погаснувшей свечи, разогнал тьму вокруг. — Теперь наш оппонент попытается провести сеанс гадания и мобилизации дополнительных рун, однако прежде установит защиту от сглаза вокруг шатра. У нас есть время, хотя его и немного.

Он пригласил Марисабель следовать за ним.

— Скоро мы отправимся на место, — сказал волшебник, заводя девушку в какой-то кабинет. — Но вам придется пока подождать меня здесь. Совсем недолго, мне нужно всего несколько минут для проверки некоторых заклинаний, и мы в пути. Прошу вас.

Волшебник указал ей на кресло рядом с птичьей клеткой, в которой дремал механический соловей. Потом, словно передумав, провел ее до ширмы, отделявшей часть комнаты.

— Ах, да. Совсем забыл, вы ведь теперь мой советник. Хорош был бы я, не снабдив вас соответствующей экипировкой.

Марисабель подумала, что волноваться о надлежащем мундире накануне такого серьезного испытания как бой с целой армией, да еще и с армейским колдуном — не совсем удачная мысль, но подчинилась и скрылась за ширмой.

— Прошу вас, выберите, что-нибудь по своему вкусу, — донесся до нее голос д'Аранжа. — Уверен, форма вам к лицу. Но поторопитесь, пожалуйста, без вас я не начинаю.

Голос его при этих словах стал еще глуше и дальше. Похоже, несмотря на прежнюю, немного показную, вальяжность, договаривал он уже на ходу.

"Что ж, ему стоит поторопиться. Наверное, и переодевание только лишь предлог, чтобы я ему не помешала", — подумала девушка. — "И не подсмотрела ненароком его тайны".

Ладно, пусть только выполнит свои обещания, и разберется с Слэгом, а уж она для этого готова вырядиться, хоть чучелом.

Кстати о чучелах. Она стояла в небольшой круглой комнате, в которой кроме нее находился только шкафчик у стены, большое зеркало, мягкий табурет и манекен, примерно одних с ней пропорций, посреди комнаты. Марисабель подошла к манекену, критически осмотрела надетый на него мундир, повернула истукана на подставке туда-сюда. Одернула складку на камзоле.

Что же, чуть мрачновато, но стильно. И очень приличный покрой, жаль, что сейчас не время для парада. Ткани тоже не для войны. Дорогие и редкие. Тончайшие образцы шелка, атласа и бархата — из такого материала шьют бальные платья, но не униформу, пусть даже и для очень ценных советников. Шляпа, конечно, выше всяческих похвал, но и она, не к месту и не ко времени, чересчур роскошная и непрактичная. Да еще и, ха, не снимается с манекена. Что-то чародей перемудрил.

Марисабель подошла к шкафу, потянула за покрытые патиной медные ручки и невольно усмехнулась.

"Найдете, что-нибудь себе по вкусу", — так, ведь д'Аранж говорил? — "Ну просто потрясающий выбор".

В огромном шкафу, занимая от силы десятую часть его объема, находился только один костюм — точная копия того, что был на манекене. Девушка покачала головой. Жизнь в изоляции сказывается на отшельниках... порой самым причудливым образом.

Марисабель зря иронизировала, выбор действительно был потрясающим, однако д'Аранж задержаться и объяснить не мог, а сама она была слишком неопытна, чтобы догадаться об этом без подсказки. Портной Сабегфельда. Эти чары брали образ нового костюма непосредственно из подсознания клиента, то, как он себя представлял, и изготавливали его материальную копию. Таким образом, человек получал практически идеально подходящий для него костюм.

Она достала роскошный камзол, приложила его к себе, посмотрелась в зеркало. Ничего, смотрится. Мало того, что хорош сам по себе, так еще и размерчик что надо. Ни болтаться на ней не будет, ни утягивать... Мировая вещь! Такой бы ей на церемонию награждения, или на какой другой праздник. Все вокруг от зависти поумирают. Девушка погладила мягкую ткань, присмотрелась к швам. Ну надо же, ни единого неаккуратного или поспешного. И как только маг такое смастерил?

Сапоги, бриджи и перчатки идеально подходили к камзолу, причем сапоги выше колена и перчатки черной лайки, когда она их осмотрела, оказались еще и очень функциональными. Изнеженно-изощренные на первый взгляд, но крепкие на ощупь. Это Марисабель одобрила, в таких можно и покрасоваться и повоевать. А когда достала из шкафа наколенники и налокотники, мягкие, гибкие прочные и невероятно удобные, выполненные аккуратно, но без прикрас, для скрытого ношения — поняла, что все это не простой, театрально вычурный реквизит, а настоящая амуниция. Только очень богатая.

"Ну да, чародей, похоже, в средствах не стеснен, может позволить себе пошиковать". — Марисабель не удержалась и хищно улыбнулась. — "А если ему взбрело в голову и ее как следует приодеть, то возражать она не станет".

Потом она обнаружила на отдельной полочке в шкафу, нижнее белье. Трусики и коротенькую, плотно обхватившую грудь, комбинашечку, — очень изящные и милые вещички, темный шелк и серебряная вязь, не то какие то символы, не то просто причудливый узор, игра нити. Ну, это уж точно не в бой ходить, а к милому в объятья падать. Марисабель погладила ладонью яркую серебряную пентаграмму, вышитую в ( простите ) паховой области. Забавный элемент снаряжения для советника по боевой части. Больше напоминает открытку на подарке. Дескать, от чистого сердца и с наилучшими пожеланиями, дорогому нашему и любимому. А подарок это она сама и есть.

Девушка неопределенно хмыкнула. То, что произойдет у нее с чародеем, ее нисколько не смущало, но не планирует же он взять свой приз, прямо на поле боя?..

Она приложила трусики к бедрам — подходят, зараза. Ой, как подходят. Беспорядочная военная жизнь почти не оставляла свободы в личном плане, и молодого человека с серьезными намерениями у нее не было. Однако кое-кто из ее знакомых нравился девушке больше прочих и, предложи этот кое-кто, быть ей не просто другом, то... Именно в таком, она бы к нему предпочла выходить. Черный шелк на бархатных бедрах. Удостовериться в этом лично, у Марисабель раньше не было возможности, но она, не то читала, не то просто где-то слышала, зацепила краем уха, однако была уверена, что мужики от такого в восторге. А эти волшебные символы серебром... Жутковато, конечно, но тем интереснее. Если же еще и накраситься соответствующе, девчонка получится, м-м-м-м, пальчики оближешь.

"Вот дура", — рассердилась Марисабель сама на себя. — "Размечталась, как последняя идиотка".

Она, не раздумывая больше ни секунды, сбросила с себя все до последнего лоскутка и натянула то, что для нее приготовил волшебник.

— Ведьма, — сказала она отражению в зеркале, не удержавшись и глянув как на ней смотрится белье от кутюрье д'Аранжа Утонченного. И, показав самой себе язык, отвернулась застегивать защитные щитки на локтях и коленях. В зеркале и впрямь крутилась молодая, симпатичная ведьмочка. Яркая, как само пламя, с пронзительным, задорным взглядом из-под рыжей челки. В наряде а-ля мистик-секс-символ, и алым румянцем на упругих, гладких щечках. Только метлу ей и можно на шабаш, кутить до утра.

"Или не метлу", — подумала девушка. — "Надо спросить у мага, как они там. Может и меня пригласит".

Марисабель быстро натянула камзол с бриджами и сапоги, затянула портупею из кожи какого-то неизвестного ей зверя, поправила смятый ремнями мундир. И только после этого позволила себе еще раз глянуть в зеркало.

— А я ничего, — заявила она безапелляционно, увидев себя в обновке. Надела шляпу с роскошным пером, повернулась вправо влево, сняла шляпу и вздохнула. — Нет, ну точно ведьма.

В шкафу находился еще один предмет, до которого ей было дело, и который она изучила особенно тщательно.

Кираса. Легкий полудоспех для прикрытия торса бойца. Рядовые и офицеры штурмовых частей, за, непростительно, на их взгляд, слабую защиту, его не любят. Но у штабных офицеров, всевозможных адъютантов, разведчиков, патрульных и еще у достаточно широкой публики этот аксессуар пользуется огромным спросом. А Марисабель, и как разведчик, и как адъютант, а теперь, после повышения, еще и как штабной офицер, в кирасах толк знала.

Эта, была такой, что не убедись уже девушка во всесторонней искушенности д'Аранжа, то просто задвинула бы куда подальше. Ну да, красивая. Черное лаковое покрытие, удобная, легкая, чеканка тоже серебром и, опять, с уклоном в мистику — почти кукольный наряд. Такие делают малолетним, или совсем уж малохольным принцам для написания портретов. Или показать народу — пусть простофили видят, что их бережет такой человек и радуются. Правда, выдерживают эти, с позволения сказать, латы, разве что удар шилом. Да и то весь товарный вид после этого теряют. Марисабель слышала историю о графе, который в похожем снаряжении споткнулся, упал и в падении зацепил канделябр, да так, что тот свалился уже на него. Так графская кираса от удара подсвечника погнулась и благородного сеньора пришлось извлекать из покореженной жестяной скорлупы с помощью слесарных ножниц.

Несмотря на кажущуюся декоративность кирасы, Марисабель панцирь все же осмотрела. Осмотрела тщательно. Она уже привыкла к мысли, что всякий предмет, принадлежащий магу, может оказаться с сюрпризом в виде чего-то "этакого". И справедливо предположила, что такой важный компонент как броня, он без внимания наверняка не оставил.

"Если конечно не забыл", — добавила она сразу, вспоминая о его рассеянности.

"Точно забыл"! — решила Марисабель, обнаруживая, что кираса даже не металлическая. Вернее металлическая, но из того металла, который ни один уважающий себя оружейник и рядом с честной сталью не положит. Какой-то мягкий и упругий сплав. — "Бог ты мой, да она же гнется".

Девушка покачала головой. Кираса и в самом деле проминалась, когда Марисабель, заподозрив неладное, попробовала боковую, особенно тонкую, пластину, на излом. Окончательно пластина, правда, не деформировалась, это было бы слишком, но ощутимо пружинила. Марисабель пожала плечами, ну что ж, хотя бы сбросить ее будет легко, если что пойдет не так, этот же хлам можно пальцем пробить. Для демонстрации собственной правоты она, сильно надавив, провела ногтем по грудной пластине.

Пальцы у лейтенанта были сильные, ногти крепкие — в серебре и меди монет царапины оставляли, будь здоров. Была у красавицы такая привычка, думая о чем-то важном, точить коготки о всякие попавшиеся под руку предметы, в том числе и о деньги ( их у нее потом не всякий раз за полную стоимость брали ) так что она рассчитывала оставить на "шелковом" металле заметную зарубку.

Каково же было ее недоумение, когда на кирасе не осталось и малейшего следа. Она провела еще, надавив сильнее. Тоже ничего. Брови домиком — как так? Она же словно жесть, след должен остаться. И еще раз, ногтем, и опять напрасно. Взяла пряжку от старого костюма, с силой царапнула прямо по гладкой выпуклой грудной пластине — от такого даже неплохая сталь, ну хоть немного, но... Вот, пожалуйста. Постойте, это ведь след от пряжки. Протерев металл, Марисабель увидела, что сама кираса девственно цела. Неплохо для начала, но что вы скажете на это? Девушка достала охотничий нож и, теперь уже уверенная на все сто, сильно нажав и провернув, наподобие бурава, ковырнула доспех. Потом с сомнением посмотрела на клинок, не оставивший даже и намека на повреждение, на такой легкомысленной, на первый взгляд, кирасе.

"Та-а-ак, ладненько". — Марисабель подумала, что опять приятно ошиблась, и что бросать такую вещь она, пожалуй, не станет; пусть даже очень прижмет. Кираса только что выдержала почти полную стандартную проверку для лат своего класса и выдержала с таким превосходным результатом, что резона сомневаться в ней больше не оставалось. От стрелы или кинжала, защитит с гарантией, может даже защитит от меча и копья, металл то похоже, волшебный.

В зеркале теперь отражалась не жалкая усталая бродяжка, пробирающаяся по диким лесам непонятно куда и зачем, а настоящий офицер, волевой и опытный. Воитель знающий себе цену и готовый строго спросить ее с любого встречного. Появился даже стальной проблеск в глазах. Марисабель поджала губки и, прищурившись, оглядела себя с ног до головы, задрала подбородок, чтобы смотреть сверху вниз, подбоченилась, важно повернулась из стороны в сторону и невольно прониклась уважением к той амазонке, какой она сама стала.

Потом накинула плащ и хотя в гримерной д'Аранжа не было ни ветра, ни дождя, укуталась в него почти целиком. Состроив утомленное выражение на мордашке, попозировала, представляя себя перед целой кучей народа. Как она вернется в Коргадол и удивленные толпы последуют за ней, спрашивая друг друга: "кто эта важная госпожа, что, так властно разведя пики остолопов стражников, вошла в генералитет?" И как она пройдет по залам и коридорам родного ведомства, и встречные офицеры будут первыми раскланиваться с вернувшейся с тяжелого задания героиней. А Морин, немедленно вызвав ее из приемной и, предложив собственное кресло, будет, затаив дыхание слушать о том, как она победила жестокого врага и какого могущественного союзника привезла на родину. Д'Аранж...

"А вот, кстати и он".

Из-за занавески послышались шаги волшебника. Марисабель отсалютовала отражению, подошла к ширме, одним резким движением раздвинула ее в стороны, представая перед чародеем во всей обновленной красе.

— Я готова, — звучным, уверенным и красивым голосом сказала она. — Пусть начнется бой.

Глава 7

На полянке перед домом колдуна Марисабель поджидало еще одно испытание магией. Поразительное, как и все, что встречалось до этого момента, но в отличие от предыдущих чудес, на этот раз, действительно страшное.

Несмотря на юный возраст и беспокойную жизнь, она была девушкой довольно начитанной, и полагала, что неплохо разбирается в мифологии. Ну, не во всей естественно, но уж, по крайней мере, в ее базовых понятиях. Так, про единорогов они думала, что это существа — олицетворение добра и чистоты, светлые и излучающие благожелательность ко всему живому. Как же она ошибалась.

Перед крыльцом стояла парочка единорогов... То есть, зверей, очень на них похожих. Те же сильные лошадиные тела, тот же витой рог во лбу, пламя хвоста и гривы, и сверкающие бриллианты глаз... Вот только легенды и книги не рассказывали о покрытых пеной бешенства клыках, и острых как бритвы гибких шпорах, от копыт и до самых колен. Ярость же, пылающая в глазах этих дьявольских скакунов, казалось, могла растопить обе полярные шапки, а получившуюся воду вскипятить и выпарить в пепельное небо.

Марисабель уже привыкла к постоянному легкому испугу, реакции на неожиданное явление, когда срабатывало то или иное сотворенное волшебником чудо, но это... это было не безобидной самодвижущейся ковровой дорожкой или дворцом, скрывающимся под фасадом незаметного приусадебного домика.

Чудовища, уставившиеся на нее огромными свирепыми глазищами, были опасны. Смертельно опасны. И пока оставалась надежда, что все это иллюзия, сотворенная магом для пущего эффекта, то удержаться и не рухнуть в обморок, еще можно было. Однако когда ближайший "единорог" заревел, пахнув в их сторону гнилостным жаром из оскаленной пасти, а второй при этом с такой силой топнул по камню мостовой, да так что камень треснул, а земля задрожала, это стало почти невозможным.

Без чувств Марисабель, правда, не свалилась, не тем она оказалась человеком, чтобы терять сознание перед лицом даже такого кошмара, однако, нешуточную слабость во всем теле она все же ощутила. Кровь отхлынула от помертвевшего лица и лишь невероятным усилием воли девушка удержалась от паники.

— О, простите меня, пожалуйста, — воскликнул волшебник, заметив ее состояние. — Это все моя ужасная невнимательность. Надо было поставить их подальше, чтобы вы успели привыкнуть.

— Что... ик... что это? — выдавила из себя Марисабель.

— Простите, — еще больше смутился маг. — Но это наш транспорт. Хотелось бы организовать более комфортное средство передвижения, однако боюсь что, время, увы, уже не терпит. Впрочем, вы можете остаться и подождать моего возвращения...

Вот еще, нашел что предложить. Это когда решается ее судьба и судьба ее родины? Марисабель уже заметила полную сбрую, в которую были закованы зловещие скакуны, а так же то, что они не смеют и тронуться с места. Значит, есть что-то удерживающее их от этого шага, значит не дикие это звери, а, в самом деле, верховые. Ну, а раз так, то может быть не настолько они и опасны. Раз уж маг нашел способ их обуздать, то значит ехать можно. И нечего привередничать.

— Благодарю, — стараясь выглядеть решительно, отказалась девушка. — Я предпочту быть рядом. Надеюсь только, что управлять этим монстром мне под силу?

— Ну, если есть опыт верховой езды, то безусловно, — сказал волшебник. — Осмелюсь предположить, что, э-э-э-э есть?..

— Конечно, — ответила Марисабель.

— Вот и хорошо, — бодро заключил маг, и добавил, словно между прочим. — Кстати, вы тогда назвали носатого зверька, адской гончей. Отчего так?

Марисабель вспомнила, сколько хлопот доставили им "носатые зверьки" и помрачнела.

— Потому что так и есть, — сказала она. — Нет ничего, что могло бы от них спрятаться. А по их следу всегда идут солдаты и та земля, куда они приходят, превращается в ад.

— Вот как? — изогнул бровь волшебник. — И много их, э-э-э-э... таких.

— Слишком много, — буркнула, не сдержавшись, Марисабель.

Чародей задумался. Получалось, что ему не видать не только лавров первооткрывателя носатого, но даже и в первую десятку контактеров не попасть. Жаль.

— Хм-м-м-м, ну да неважно. Я это вот к чему, — он достал из складок одежды, какую то загогулину. — Сейчас здесь появится настоящая адская гончая, но прошу вас отнестись к этому спокойно. Все под надежным контролем, так что волноваться не стоит.

И, выдержав паузу, чтобы дать гостье время подготовиться, дунул в загогулину, оказавшуюся обыкновенным двухтональным свистком.

Секунду или две ничего не происходило, а потом раздался громкий шорох, и из кустов к ним выбралось еще одно чудовище. Новоприбывшее существо оказалось такое жуткое, что даже монстры-единороги рядом с ним выглядели уже не такими уродливыми и страшными. Казалось, оно целиком состояло из когтей, выступающих костей, шипов, зубов, мощного ребристого панциря и густо покрывавшей все это хозяйство, отвратительной, мерзко пахнущей, слизи. Существо уставилось на людей, распахнуло пасть и заскрипело как несмазанное колесо. Только в сто раз громче. Марисабель не удержалась и вскрикнула, отступая и прячась за волшебника.

— Ну-ну-ну, — проговорил тот, успокаивая ее. — Жаль, конечно, но лучшего защитника для нас, если что-то вдруг пойдет не так, просто не найти. Да не беспокойтесь вы так, мы для нее ядовиты и есть она нас не стала бы ни при каких обстоятельствах.

"Ага". — Подумала девушка, оставаясь у него за спиной. — "Есть не будет, пожует и выплюнет. Утешил, называется".

Д'Аранж тем временем наиграл на свистке целую мелодию и чудовище, злобно хрюкнув на прощание, сигануло в кусты.

— По правде говоря, не думаю, что придется прибегнуть к его помощи. Так, разве что для страховки, — заверил маг, поворачиваясь к своей, перепуганной до полусмерти, гостье. — Однако если дело до этого все-таки дойдет, то я хочу, чтобы вы не пугались. Абсолютно управляема, поверьте мне, контроль полный. Да, вот еще что, — это вам.

Он подал девушке стек из какого-то незнакомого ей материала.

— Это, — сказал волшебник, — для управления единорогами. Послушание стопроцентное, но только если не показывать, что вы их боитесь. В противном случае могут взбрыкнуть, и тогда держитесь крепче.

Они подошли к зверям, и чародей показал своему скакуну еще один, аналогичный отданному Марисабель, прут, провел им перед клыкастой мордой и со свистом рассек воздух, едва не задев по раздувающимся ноздрям. При всей своей свирепой внешности, чудовище намек поняло прекрасно и, спрятав клыки, едва ли не заулыбалось человеку. Присмирело, поутихло, даже в размерах как будто сдало. Словно сдулось.

— Примерно так вот, — объяснил д'Аранж девушке. — Умнейшие создания, сразу всё понимают. Правда у них память плохая, приходиться время от времени освежать. Кстати, если единорога ударить этим, с намерением убить — сдохнет, в ту же секунду. Пусть даже удар будет и несильный. Прошу.

Девушка померялась взглядом со "своим" единорогом. Выдержала, не дрогнув, напор бешеной ярости, так и прущей из глубины огненных зрачков, а потом, сжав зубы до полного окаменения, подняла стек и резко махнула им перед мордой скакуна. Гибкий прут с визгом рассек воздух и, закачался у самых его глаз. Эффект получился что надо. Пламя свирепого безумия и неукротимой злобы, полыхавшее в единороге угасло, как и не было. Он замер, лишь глаза его закачались в такт колебаниям прутика, следя за каждым его движением, а стоило Марисабель отвести стек, внимательно и преданно уставились уже на нее.

— Я почему-то и не сомневался, что вы найдете общий язык, — удовлетворенно прокомментировал эту сцену д'Аранж. — Однако, вижу, знакомство состоялось. Нам пора.

Марисабель вставила ногу в стремя и, закусив губу, закинула себя в седло. Уселась, правда, несколько мешковато, ноги слушались плохо, тело инстинктивно отталкивалось от боков уродливого зверя, но все прошло благополучно. Единорог, немного заволновался, когда она, нащупывая вторую шпору, не рассчитала, и острым каблуком засадила ему под ребра, однако стоило девушке схватиться за поводья, при этом стек слегка царапнул шею скакуна, как он вновь обратился в статую. Волшебник, своего оседлал с совершенно будничным выражением на лице, он больше следил за напарницей, чем за чудовищем между ног. ( Мы убедительно пытались уговорить автора смягчить двусмысленность предложения или поставить его в какую-нибудь иную форму, однако она, по ряду причин, главным образом, из-за особенностей характера, заняла совершенно непреклонную позицию. Таким образом, мы заявляем, что вся ответственность за возможное оскорбление высоких эстетических вкусов наших уважаемых читателей, а особенно читательниц, лежит исключительно на ней. Примечание переводчика. )

— Вот видите, — заметил маг, когда она немного освоилась и выпрямилась в седле, — ничего сложного. Почти что обыкновенный конь, только немного побыстрее. Теперь следуйте за мной.

Он пришпорил своего единорога и поскакал прочь по аллее. Чуть побыстрее обыкновенного коня? Да уже спустя мгновение, колдун оказался на таком расстоянии, что не услышал бы ее крика, вздумай она его позвать. Только топот, сотрясающий камни и высекающий из них искру, доносится издалека, и отзывается обильным листопадом на всех окружающих деревьях.

Тут скакуну Марисабель на миг показалось, что наступило его время. Он затрубил, было, и задрожал всем телом, явно собираясь показать, КТО в их тандеме главный. Наивное животное, не тут-то и было. Инстинктивно натянув поводья так сильно, что жеребец едва не вывернул себе шею, заглядывая в глаза наезднице из под устремленного в зенит устрашающего рога, она сорвала его порыв к бунту. А "приласкав" каблуками в бока, и стреканув волшебным стеком по крупу, предупредила все последующие. Убедившись, еще раз, что девушка, может оказаться жестоким наездником, единорог смирился. Пора было догонять чародея, притормозившего на повороте, и ожидающего когда она его догонит.

— Пошел, — крикнула амазонка. — Давай, давай.

Долго упрашивать темпераментного зверя не пришлось. Может он передвигаться медленнее просто не умел ( а может лелеял надежду, что она не справиться с ощущением огромной скорости и, свалившись с его шеи, благополучно свернет свою ) однако темп взял просто сумасшедший. Впрочем, насчет тайных грез единорога о несчастном случае можно было забыть. Если они и впрямь были, то он просчитался — девушка испытывала и гораздо большие потрясения.

В плане толчков и тряски, езда на взбесившемся полумифическом копытном была ничуть не экстремальнее, чем прогулка по палубе терпящего крушение и практически уже разлетевшегося на куски, морского судна. Так что Марисабель, в свое время, совершившая такую прогулку, причем дважды, оказалась на высоте.

Оглянувшись и отметив, что девушка прекрасно справляется с управлением и скоро его настигнет, волшебник одобрительно кивнул, развернул единорога и поскакал дальше. Того, что Марисабель упустит его из виду и отстанет, он не опасался — незаметно от нее, д'Аранж накинул на ноздри ее "Буцефала" невидимый силовой поводок, и теперь, куда бы чародей не повернул, единорог должен был сворачивать в ту же сторону. Отклонение могло быть лишь самым минимальным, и проблем бы не доставило. Впрочем, маг заметил, что Марисабель старается не только удержаться в седле, но и править. Причем туда, куда надо, а не куда получится. И из виду его она не упускает ни на миг, молодец девчонка.

...домчали их жеребцы к месту назначения в один миг. Не успела Марисабель проморгаться от, ударившего в лицо порыва ветра на старте, как единорог уже притормаживал рядом со скакуном чародея. Они были на какой-то небольшой полянке, где был разбит высокий, украшенный флагами со всевозможными символами и гербами, шатер.

— Это наша ставка, — объяснил, уже спешившийся, маг. — Прошу за мной. Война вот-вот начнется.

* * *

Входя в шатер, девушка, если честно, ждала, что и здесь привыкший к простору волшебник применит пятое измерение для раздвижения стен, но она ошиблась. Д'Аранж то ли не захотел, то ли не смог, все-таки шатер это шатер, конструкция шаткая, наверняка на испытания высшей магией не рассчитанная. Но, скорее всего, просто было не до того. Успеть бы, сделать то, что действительно необходимо, а о роскоши подумаем в мирное время. Впрочем, и спартанским интерьер ставки д'Аранжа назвать было нельзя. Любая деталь здесь помимо функциональной нагрузки, еще и радовала глаз искусной отделкой и богатыми украшениями. Возможно, ничего скромнее у мага просто не было в наличии.

Посреди шатра стоял большой квадратный стол с картой, на которой были разбросаны штабная указка, треуголка военного образца, хрустальный шар и еще множество каких-то мелких, неразличимых от входа, предметов. В стороне обнаружился столик поменьше, с серебряным кофейным сервизом на нем, и с двумя мягкими креслами рядом. На тот случай, надо полагать, если война примет затяжной характер. Стен почти не было видно из-за множества портьер и, густо уставленных, разноцветных знамен.

Рядом с входом стояли доспехи. Пустые, насколько можно было судить, заглянув в шлем с поднятым забралом, однако прекрасно вымуштрованные на несение караульной службы; при появлении мага латы отсалютовали и, тихонько лязгнув, отодвинулись в тень. Наверное, поджидать, не появиться ли кто, без допуска на охраняемый объект. Марисабель отметила, что восприняла это происшествие уже почти как должное... подумаешь, железо вышагивает. Пошли доспехи, сами собой — значит так надо, и нечего тут вздрагивать.

Она расцепила сжатые до хруста пальцы на рукояти сабли и прошла за волшебником к рабочему столу с картой.

Д'Аранж, тем временем, уже нацепил треуголку, взял указку в одну руку а хрустальный шар в другую и, вычерчивая кончиком указки петли в воздухе, с проницательным видом стал вглядываться в недра кристалла. Что он там видел, оставалось неизвестным но, очевидно, все шло так, как того хотел волшебник, потому что, удовлетворенно кивнув, он положил шар обратно на стол. Вместо этого он начал шептать заклинания и делать руками пассы.

Марисабель, ожидая результатов, и рассматривая все вокруг, подумала было, что вид у мага, по ребячески заменившего стильную шляпу, на, вносящую диссонанс, треуголку, должен быть совершенно дурацкий. Однако вдруг заметила, что с новым головным убором, костюм мага стал совершенно неотличим от мундира. Прекрасная игра воображения, а все из-за одной детали. Или не из-за одной? Похоже на волшебнике и впрямь мундир... но откуда? И как?

Совершенно точно, и за завтраком, и по пути к "штабу", на нем была мантия мага, голубая и расшитая мистическими символами. Переодеться ему было некогда и негде, ведь даже в шатер он заходил пусть представительным и важным, но на вид совершенно гражданским типом. Теперь же это был настоящий военный чин, причем немалый, привыкший повелевать и каждым движением выдававший это. Ну и одетый соответствующе. Конечно, полумрак скрадывает легкомысленный небесно-голубой цвет камзола мага, придает ему мужественных черт, но... Девушка тайком протерла глаза.

Ну, как, как она могла не заметить блистающих золотом эполет и бриллиантовых наградных звезд на черном, "идеально генеральском" мундире со всеми, полагающимися по чину шевронами и нашивками, в изобилии покрывавшими темный бархат? Не появились же они сами? хотя... дааа с таким человеком не соскучишься.

А она то, когда маг надевал треуголку, решила, что вид у него будет нелепый и смешной. Если у кого и смешной вид, так это у нее самой, когда она подмечает очередное волшебство и с распахнутыми на пол-лица глазами смотрит на таинства, простым смертным обычно недоступные. Интересно, к такому вообще можно привыкнуть?..

Пока Марисабель открывала для себя новости в его костюме, колдун продолжал творить чары.

— Скоро все начнется. Мы как раз вовремя, — объяснил он в паузе между невнятно произносимыми заклинаниями.

Марисабель пригляделась к предметам, выложенным на столе. Это оказались костяные фишки, крохотные стилизованные изображения людей, коней и деревьев. Большая часть фишек была сложена вместе, а несколько, с десяток, расположились вокруг. С некоторым опозданием до нее дошло, что скопление в центре стола немного похоже на отряд, виденный ею в ромбе. Вот постовые, вот основной отряд на отдыхе. Где командир, — узнать нельзя, фишки были совершенно одинаковые и позволяли разве что отличить человека от лошади и лошадь от куста, но вот эти пятеро, стоявшие тесной группой в охранном кольце из бойцов эскорта смерти, определенно черный маг и четверо его прислужников подмастерий. Фигурки покрупнее, стоявшие вне основной группы, изображали деревья.

Смысла в раскладке комбинации фигурок на столе Марисабель пока не видела ни малейшего, однако, соглашалась что, если она чего-то не понимает, то это еще не означает, что оно бесполезно. Вероятно, фигурки нужны... ну, например, э... Приглядываясь к одной из фигурок, в которой ей почудилось небольшое отличие от всех остальных, она пропустила момент, когда те начали оживать.

Краем глаза уловила рядом шевеление, повернула голову, но вошканье обозначилось уже в другом месте. Правда, потом уже все фигурки завозились, заелозили. Одни стали переползать с места на место, другие, не такие решительные, дрожать и переминаться, одна или две заметно покачнулись. И почти все тихонько заскрипели, зашуршали и стали издавать другие, похожие и довольно противные звуки. Марисабель отпрянула от фишек, бросила на мага быстрый укоризненный взгляд. Надо бы попросить, что бы предупреждал заранее — что, где, и почему сейчас произойдет — обидно ведь будет подхватить условный рефлекс и шарахаться потом всю жизнь от каждой тряпки.

— План сражения, — объяснил д'Аранж, происходящее на столе. — Каждому из участников соответствует фишка, показывающая его месторасположение и общее состояние.

"Интересно", — подумала Марисабель. — "И весьма, может быть, полезно. А что если?.."

Завершить мысль она не успела. Волшебник повел руками в стороны, и портьеры вокруг них с мягким шелестом осели, позволяя увидеть примерно с десяток больших зеркал, широким полукругом обступающих стол командующего.

— Это поможет нам контролировать наших воинов, а заодно и следить за врагами, — сказал маг, поочередно тыкая пальцем в каждое из зеркал. — Технология та же, что и кристалл из ошейника вашего преследователя, однако, класс исполнения, скажу прямо, намного выше.

Зеркала, после того как в них упирался указующий перст чародея, начинали наливаться внутренним светом и, спустя некоторое время, превращались в матово люминесцирующие прямоугольники, оправленные в рамы темной бронзы. Одновременно со светом, появляющимся в зеркалах, одна из фигурок на столе расположившихся поодиночке и изображающих деревья получала бусину света, тихо воспарявшую над миниатюрным игрушечным растением.

"Наблюдательные пункты", — подумала девушка. — "Так вот как он меня нашел".

Марисабель, если вы помните, ошиблась, хотя и не существенно. Похожая, стационарная система наблюдения за Парком действительно была установлена и во дворце д'Аранжа, так что, в принципе, любого нарушителя можно было обнаружить, даже не выходя за порог.

— Вот оно, — начинается!

Маг выкрикнул что-то еще, и на экранах-зеркалах появилось изображение. В основном лес с незначительными вариациями, лишь на одном примечательный вид на мостик через ручей. Гораздо более удивительным было то, что изображения, все как один вдруг дернулись, словно от толчка и, зашатавшись, начали перемещаться. Складывалось впечатление, будто деревья, на которых волшебник закрепил передающие кристаллы, вырылись с насиженных мест и со скоростью хорошего пешехода куда-то направились.

— Это персональный обзор юнита, — объяснил волшебник. — Думаю, что сейчас ничего интересного мы там не увидим. Но у нас ведь есть и общий вид поля боя, не так ли?

Только после этих слов девушка поняла, что битва с захватчиками уже идет полным ходом. "Со скоростью хорошего пешехода", в прямом смысле этих слов. Костяные деревья на столе неторопливо сжимали кольцо вокруг лагеря сорганазельцев, надвигаясь на них с неотвратимой неспешностью разгневанной стихии.

"Вероятно, это и есть солдаты д'Аранжа, призванные противостоять армии вторжения", — догадалась Марисабель.

— Это деревья идут? — уточнила она на всякий случай.

— Что? А, нет, не деревья. Это энты, эльфийский спецназ... — д'Аранж сделал паузу, словно ждал какой-то реакции от собеседницы, однако той упоминание эльфийского спецназа ничего не говорило и маг продолжил. — В этом измерении их больше знают как хвощи.

Марисабель подумала, как же ей повезло не наткнуться невзначай на неведомого хвоща. По изображению на экране видно, что росту в них метра по три. И, то, что волшебник, посылая всего десяток хвощей против более чем сотни опытных воинов и колдуна в придачу, уверен в собственной победе, говорит о том, что в драке они, ой как хороши.

— Хвощи? — Марисабель решила на всякий случай узнать про "своих собственных" солдат хоть что-то. — А как они выглядят?

— Да как деревья и выглядят, — беспечно отозвался маг. Изобразил пальцами шагающего человечка. — Только иногда ходят.

И, заметив обескураженный взгляд девушки, поспешил добавить.

— Ну, это как оборотни у людей, на вид все то же самое, а внутри... пережитки вариантов генетического развития, так сказать. Аномалии природы.

— А они очень опасны? — поинтересовалась Марисабель, пытаясь представить себе дерево-оборотня, воющего на луну. — Эти самые аномалии?

— Что вы, — рассмеялся волшебник. — Без постороннего вмешательства могут сто лет простоять, как обычная елка или береза, пока не сгниют. Человек, живущий рядом, может так и не узнает никогда мимо чего каждый день в огород ходит. ( Примечательно, однако, что все хвощи из Парка, чародей выселил на периферию и вообще, сам к ним остерегался приближаться. Как тут не вспомнить, что любой, кто все-таки узнавал, какое необычное "дерево" растет у него около дома, как правило, становился его первой жертвой и все сведения о случаях самопроизвольной активации хвоща, оказывались, доступны благодаря совершенно посторонним людям. Примечание переводчика. )

— Надо же, — покачала головой Марисабель. — Надеюсь, что они не часто встречаются?

— Достаточно редки, — обнадежил девушку д'Аранж. — Вероятность, что это произойдет лично с вами, ничтожна.

Марисабель кивнула, принимая новую информацию, и переключилась снова на карту. За познавательным разговором от ее внимания не ускользнуло, что расстояние между лагерем врага и редкой цепью "аномалий", стягивающих вокруг лагеря петлю, уже уполовинилось, а значит, до стычки оставалось всего ничего. Напряжение нарастало.

— Вот это, — маг показал на уже подмеченную Марисабель группу из пяти тесно стоящих фишек, — их колдун с ассистентами. Пытается определить обстановку. Может быть, еще успеет, хотя это уже едва ли... помехи я поставил хорошие, качественные. Штучная работа, знаете ли, такую на общем рынке не найдешь. Впрочем, если они и пробьют завесу, толку от этого будет немного. Слишком поздно, пожалуй. О, сейчас уже, вот... вот оно.

Расстояние между фишками-людьми и некоторыми из фишек хвощей сошло на нет и волшебник отвернулся к экранам, где как раз произошел первый визуальный контакт с противником...

Какой-то боец с выпученными глазами дергался в тщетных попытках выбраться из сторожевой засидки между деревьями. За его ремень зацепился и держал торчащий изогнутый корень. В принципе, всего то и делов, сдать чуток назад, и выпутаться из коварной деревяшки, но у солдата, очевидно, никогда ранее "древесных аномалий" не видевшего, наступил полный паралич сообразительности. Его напарник наоборот, показал несомненную резвость и ума и ног. Мгновенно оценив соотношение сил и решив, что двое на одного не честно ( вот соотношение один к десяти, еще куда ни шло ), он на едином духу пробил стену из колючего кустарника и, бросив мешающие ему щит с луком и коротким копьем, исчез в зарослях. Не то к своим пробился, не то сгинул в дебрях в неизвестном направлении.

Марисабель посмотрела на карту-план, — ну так и есть, направляется к месту стоянки. Сейчас поднимет тревогу.

Фишки, изображающие главный отряд Сарганазеллы, задрожали сильнее обычного, и засуетились по столешнице: кто, запрыгивая в седла, отчего фишки слипались и превращались в забавных кентаврообразных уродцев, а кто, выстраиваясь в каре с шатром мага в середине квадрата. Все. Привет, тревога поднята.

Внезапного нападения, этого главного преимущества малых сил, атакующих силы большие, не получилось. Впрочем, д'Аранжа это казалось, нисколько не волновало, он спокойно смотрел, как развиваются события. Может, ничего пока поделать не мог, а может, ничего больше и не требовалось, так как все шло своим чередом. Согласно намеченному им же сценарию.

На экране к застрявшему солдату протянулись две толстые корявые конечности, отдаленно напоминающие сразу и ветви дерева и человеческие руки. Все произошло просто и быстро. Хвощ схватил барахтающегося сорганазельца и, легко подняв в воздух ( широкий кожаный ремень при этом лопнул словно нитка ), аккуратно свернул ему шею. Больше человек древесного чудища не интересовал, и оно, не замедляя движения, равнодушно уронило его себе под "ноги".

Марисабель хоть и не сомневалась в участи замешкавшегося солдата, но не смогла удержаться от взволнованного восклицания.

Магия д'Аранжа, такая, порой внезапная, а иногда и пугающая, но в целом скорее преисполненная безобидного чудачества, нежели действительно злая, показала свою, оборотную, так сказать, темную сторону. Не ту сдержанную угрозу, более демонстрацию силы, чем ее практическое проявление, в виде черных единорогов или воняющего как сто гнилых помоек, адского пса, а реальную волю к убийству. Безразличную и нерассуждающую, неумолимую словно механизм, смерть. А ведь это было лишь начало.

Вскоре на патруль сорганазельцев наткнулся второй хвощ, а потом, практически одновременно, и третий с четвертым. Но этим повезло меньше. Сумев сманеврировать в густых зарослях, и тем самым ускользнуть от громоздких и неповоротливых древо-воинов, сорганазельцы отступили без потерь. А вот следующий патруль, уходя от надвигавшегося на них гиганта, попал в лапы к еще одному, случайно оказавшемуся рядом и воины погибли практически одновременно. Чудовище просто схватило их за шеи и, взметнув на трехметровую высоту, задушило, ненадолго уподобившись парной виселице. Смотреть на солдат, барахтающихся и отчаянно сражающихся за каждый глоток воздуха, тем более смотреть от лица их бездушного палача, было невыносимо, и Марисабель отвела глаза. Хорошо хоть, что звук зеркалами не передается. Не смотреть на мельтешащую в стороне картинку было можно, но проигнорировать хрип сразу двоих солдат, умирающих на расстоянии вытянутой "руки" от тебя, это едва ли.

Тем временем, с хвощами успели поручкаться еще два патруля, но и здесь проворные коммандос, набираемые по большей части из егерей и, их извечных оппонентов на лесной тропе, браконьеров, сумели ускользнуть. В густых зарослях смелый и ловкий человек имел перед неповоротливым хвощем некоторое преимущество. Не в скорости ( на открытом пространстве воин д'Аранжа настиг бы врага в несколько огромных шагов ) но в изворотливости могли сорганазельцы найти спасение.

Вернее, казалось, что могли, потому что вечно уворачиваться от неутомимых и вездесущих ветвей-щупальцев было просто нереально. Хвощи же умудрялись перекрывать все пути отступления из такого, пока, редкого, но постепенно все туже затягивающегося кольца.

— На определенных условиях хвощ может передавать часть своих способностей простым деревьям и использовать их материал для увеличения площади охвата, — объяснил д'Аранж. — Старый экземпляр в состоянии, таким образом, поднять на бой целую рощу, которая для любого живого существа становиться непроходимой полосой препятствий. Выбраться почти невозможно.

Впрочем, никто из сарганазельцев и не пытался прорваться, наружу. Все, кто пешком, а кто, вскакивая с разгона на коней, отходили к месту дислокации главных сил, туда, где их ждала помощь колдуна и сослуживцев. Становилось ясно, что на биваке они дадут неведомому противнику бой. Назревала решающая битва.

Какое-то время, как и положено перед бурей, установилась тишина. Зеркала демонстрировали лишь сменяющуюся, покачивающуюся в такт тяжелым шагам панораму леса в разных ракурсах. Фигурки людей неслышно вибрировали на столе, ожидая действий своих двойников, а те, что были привязаны к хвощам, неспешно переползали с места на место. Даже д'Аранж, всегда выдержанный и невозмутимый задержал дыхание, предчувствуя готовую разразиться грозу. Все, что случилось до этого момента, было не более чем разминкой перед матчем. А потом на поляну выбрался первый хвощ, и началось настоящее веселье. Вот только смеющихся лиц заметно было маловато. Попадались все больше испуганные, главным образом разбитые в кровь и изрядно перекошенные.

Может быть, потому что других на поляне в тот день просто не оставалось?

Глава 8

Солдаты эскорта смерти, и даже его командование, до самого последнего момента не знали, с каким противником им предстоит сразиться. Вернувшиеся разведчики были так шокированы, что объяснить толком, с чем встретились, не смогли, и больше переполошили сослуживцев, чем обеспечили их стоящими данными. Показания их значительно различались даже с показаниями напарника, где уж тут говорить о целостной и точной картине происходящего. Единственное в чем сошлись почти все патрульные это в том, что опасность очень большая и очень страшная. А еще что им всем сейчас каюк.

Офицеры быстро поняли, что такого рода доклады не добавят войску храбрости, и паникеров заткнули; отправили в центр каре, почти к самому входу в чародейскую палатку. Здесь им намекнули, что Слэг сейчас очень занят, но, если его разозлить, то все дела может и отложить. Ненадолго. Сами подумайте зачем.

Расчет командования в принципе был верен. Патрульные, до смерти боявшиеся Слэга, замолчали словно рыбы, однако принятые меры запоздали и эффект получился едва ли не обратный. Резонанс от панических воплей уже пошел, а тот факт, что всех хоть сколько ни будь информированных сослуживцев изолировали, да еще и таким образом, лишь подлил масла в огонь. По рядам латников прокатился шелест говорка.

"Мол, а не пора ли нашему магу, бес его возьми, высунуть, наконец, нос наружу и рассказать что, бес возьми, происходит? Если на них нападает лесная нечисть, то где бес их возьми, дружественные демоны, для которых угомонить лесных собратьев дело должно быть плевое? Бес их всех возьми".

Полковник, вместе со всеми ожидающий вердикта колдуна о том, что их ждет впереди, и находившийся практически в том же положении что и все остальные, прекрасно ощущал настроения отряда. Более того, он их полностью разделял. Однако в отличие от рядовых волю языку он дать не мог и был вынужден скрывать не только собственные сомнения, но и пресекать чужие. За каждого из солдат он отвечал едва ли не головой.

Среди сержантов, наверняка, полно доносчиков, агентов идеолог-контроля. Естественно, кто-то из лейтенантов ( если не все сразу ) тоже служил во внутреннем отделе, так что про любые волнения в рядах станет известно "кому надо", а они могут и полного генерала в бараний рог скрутить, не то что его, простого полковника. Приходиться быть постоянно настороже, чтобы по возвращении, вместо положенной награды ему не прислали повестку "куда надо". Или, еще вернее, эти "кто надо", сами за ним не пришли. Предварительно заблокировав все пути отхода.

"Эх, надо было придумать что-нибудь, но только отвертеться от этой, заведомо провальной, авантюры с сопровождением мага", — тоскливо размышлял полковник, однако вслух он ничего такого, разумеется, не высказывал.

Вместо этого он, львиным рыком попытался заглушить шепоток среди солдат и задать воинственный тон. Сержанты метались между рядов солдат и вторили командиру многоголосым эхом. Бодрым, хотя, как многим показалось, насквозь фальшивым. Лейтенанты, как промежуточное командное звено, голосовые связки берегли — их задачей было обеспечить тактическое руководство: своевременное обнаружение противника и оборону на своем собственном подконтрольном секторе, на каждого по стороне света — север, юг, запад и восток соответственно. Ни часть в целом, ни любой отдельный солдат их, согласно уставу волновать не должны были. У них другие задачи.

Но, хвощ, выруливший из леса и направивший стопы прямо на центр лагеря, взволновал всех без исключения. Марисабель видела в зеркало как, едва ли не половина из всего числа оборонявшихся, повернулась в сторону ожившего дерева. Солдаты испуганно наблюдали за надвигающимся на них кошмаром. Потом многие, считай весь второй и третий ряды обращенной к монстру грани каре натянули луки, и в хвощ полетела небольшая, но довольно плотная тучка стрел. Ощущение получилось непередаваемое.

Девушке до сих пор как-то не приходилось стоять и спокойно смотреть на летящие в нее стальные жала. Обычно, попадая под обстрел, она и подумать ни о чем не успевала, а уже делала все возможное, чтобы убежать и где-нибудь спрятаться. Она даже непроизвольно сжалась, когда хвощ, в которого разом вошло десятка два стрел, покачнулся и едва не завалился на "спину". Марисабель подумала было с тревогой — "вот и в войске д'Аранжа начались потери", однако волновалась она рано. Древо-воин спокойно выпрямился и вновь устремился к "обижающим" его людям. Последовал второй залп, но примерно с тем же результатом. Разве что теперь расстояние между стрелками и одиноким нападающим сократилось, и удар множества стрел получился более согласованным и мощным. Впрочем, вся разница была лишь в том, что на восстановление равновесия хвощу потребовалось чуть больше времени, чем в первый раз.

Для современного человека, знакомого с луками и стрелами лишь понаслышке, главным образом из телевизионных постановок или популистских кинопереложений книг о борьбе добра со злом, может показаться невероятным, что легкие, практически невесомые стрелки могли сдерживать такого гиганта, каким здесь показан хвощ, но на практике в этом нет ничего удивительного. Дело в том, что настоящая боевая стрела представляет собой совсем не ту легкую и пушистую "иголочку", изящно посылаемую киношным белокурым лучником эльфом в бестолково мечущихся перед ним врагов — в жизни все гораздо проще и серьезней. Настоящая стрела, особенно те из них, что специально рассчитаны на поражение тяжело бронированных целей, это увесистое, прочное и шипастое чудовище. При соответствующем ускорении ( а большой лук способен придавать очень "соответствующее" ускорение ) стрела обладает просто невероятным убойным потенциалом.

В этот момент, привлеченный шумом, на поляну выглянул еще один хвощ, и, то ли не заметив бесцеремонного обращения с собратом, то ли плевать хотевший на все стрелы мира вместе взятые, тут же отправился на приступ живой крепости. А там, подоспел и третий, не менее агрессивный. Но этого сильно притормозила молодая поросль, оказавшаяся с его стороны поляны. Огромный, словно настоящая передвижная осадная башня, хвощ угрожающе тряс узловатыми конечностями, однако тоненькие деревца обходил осторожно, опасаясь даже слегка их задеть, так что вместо короткого мощного рывка вперед, как это сделала первая пара атакующих, стал нарезать среди молодняка причудливую заячью стежку. Становилось ясно, что какое-то время вступить в битву он точно не сможет.

— Вот что мне в них не нравиться, это их отвратительная координация действий, — сказал д'Аранж. — Заставить двигаться двоих хвощей рядом можно, троих тоже можно, но тяжело. Четверо — труд не каждому по плечу, ну а пятеро рядом — уже рекорд. Приходиться тратить много сил только на то, чтобы просто не дать им вцепиться друг в друга. Главное же то, что порой приходиться учитывать абсолютно все детали рельефа. При всем прочем, к молодой поросли относятся бережно — заставишь хвоща помять какой кустик, так он просто с ума сойдет. Может даже на своих напасть.

— На своих? — переспросила Марисабель, вспоминая, с какой яростью хвощ душил патрульных.

— Искусственно разбуженные и подчиненные анимоторные рефлексы, — пожал плечами маг, — чего вы от них хотите. Это почти то же самое, что человеку проснуться и узнать, что пока он спал, его ночью посадили на раскаленную цепь. Вот и они тоже, — бросаются порой на все, что движется. Только не пугайтесь вы так. Люди-оборотни, надо сказать, ведь тоже далеко не подарок, а встречаются намного чаще.

Сказав это волшебник подумал, что, наверное, нашел не очень удачную формулировку, чтобы успокоить девушку. Но та, поглощенная происходящим на экранах, упоминания об человеческих оборотнях, кажется, не заметила.

"Вот и ладненько", — подумал чародей, и вернулся к управлению неразумного лесного войска.

Три лесных великана, чьи зеркала отображали ряды щитов и копий наступали на перепуганных воинов — двигались слуги д'Аранжа быстро, до рукопашной оставались считанные шаги. В этот момент в поле зрения одного хвоща, вернее кристалла на нем, попал другой хвощ, и Марисабель смогла, наконец, посмотреть на "собственных солдат". Зрелище было, прямо скажем, сказочное.

Девушка читала раньше сказки о троллях и лешаках, порождении дремучих лесов, и об их злой нескончаемой силе, однако с детства привыкла относиться к этим историям с высокомерным недоверием исконно городского жителя. Она искренне считала, что все это или забавные выдумки, развлекательное чтиво для скучающих любителей мистики, или откровенные деревенские враки — то же самое, но в устной форме. Одним словом, россказни неисправимых провинциалов, навсегда застрявших в прошлом веке и не желающих избавляться от груза предрассудков.

Теперь же она подумала, что составители сказок наверняка знали, о чем говорили, когда пытались донести до слушателя или читателя смысл своего повествования. Вероятно, кому-то из них посчастливилось сначала встретиться с самопроизвольно ожившим хвощем, а потом человеку повезло еще больше, и он избежал цепких удушающих объятий деревянных рук. А история, которую он на радостях каждому знакомому рассказал раз по сто, пошла в народ и через собирателей народного творчества попала в книги.

Выглядело древесное чудище и впрямь почти как настоящее, только очень старое, а может и не старое, а просто больное, но, несомненно, очень странное дерево. Три, три с половиной метра корявой древесины — это ствол, осыпающаяся кора, сучки во все стороны. Вот только снизу ствол разветвлялся, образуя множество коротких толстых ног, по виду совершенные корни, только обломанные. Примерно из середины тулова торчали четыре длинные руки, свисающие почти до земли, все с разным количеством пальцев, от трех штук до пары десятков. Сверху вместо полноценной кроны торчал какой-то куцый веник из ветвей, если угодно — прическа. Ни глаз, ни рта видно не было, хвощ или без них прекрасно обходился, или же, не желая подставлять под удар уязвимые места, искусно их маскировал в плотной коре.

Хвощ нависал над строем солдат, уже готовый обрушиться на них со всей своей, веками спящей, но теперь так грубо потревоженной лесной яростью.

И все-таки эскорт смерти не зря получил репутацию сорвиголов и завзятых храбрецов. Даже теперь, когда на них напал сам лес, никто не покинул места в строю. Солдаты лишь покрепче сжали древки копий и рукояти мечей. Кое-кто посмекалистей уже убрал легкое оружие и достал тяжелое, бронебойное. Топоры, секиры и палицы, благо, что железа у них хватало. Лучники ни на миг не оставляли наступающего врага без внимания, слаженными залпами посылая по нему целые тучи стрел. Ни одна из наконечников не вонзился в толстую шкуру хвоща более чем на ладонь, но скорость его продвижения замедлилась почти вдвое.

Когда первый из хвощей, весь утыканный древками как еж иголками добрался до строя, лучники перенесли огонь на второго, а за "первопроходца" принялись меченосцы и копейщики. За миг до того как хвощ врубился бы в строй, они, колыхнулись вперед и, волной из заточенного металла захлестнули гигантского древо-оборотня. Не ожидавший подобной наглости от мелюзги хвощ, на миг утратил инициативу и оказался не только окружен, но и повален на землю. Перед зеркалом заплясала искрящаяся сталь, это сорганазельцы спешили добить поверженного врага. Потом мелькнула быстрая, ярко блеснувшая на солнце, тень и зеркало с тихим свистом, немного похожим на всхлип раненого животного, погасло.

— Плохо дело, — огорчился волшебник. — Разбили кристалл. Наверное, кто-то его заметил и решил, что это жизненно важный орган. А может, случайно так получилось. Жаль, конечно, что теперь там не особенно много разглядишь.

Марисабель посмотрела на стол. Действительно, хотя зеркало и умерло, но о настоящих боевых потерях говорить пока было рановато. Сам хвощ спокойно продолжал сражение, отбиваясь от наседающих на него людей. Подробностей схватки карта показать была не в состоянии, она даже не удосужилась отметить то, что дерево повалено, но косвенно судить о ходе битвы было можно. Фишки людей вокруг хвоща-берсеркера время от времени вздрагивали, разламывались на куски, а потом, дробясь, все мельче и мельче, оседали на столешницу щепоткой костяной пыли. Что это значило там, на поляне, объяснять Марисабель не было нужды. Она словно наяву представила, что может натворить свирепое неуязвимое создание весом под тонну и с размахом конечностей в пять метров, в толпе относительно легко бронированных воинов.

Буквально через пару минут в этом месте накопилась целая пригоршня мелкого песка... по приблизительным оценкам, фишек десять.

"Отличный результат, деция противника в обмен на один кристаллик", — подсчитала девушка. — "Тем более, что хвощ и без него прекрасно справляется".

Может, чародей привык к гораздо более блестящим победам и даже незначительное повреждение для него уже неприятно, но ее устраивало и то, что есть. Теперь, кстати, становилась понятна, непреодолимая самоуверенность волшебника. Его пренебрежение врагом, непоколебимое даже рассказами о великом и ужасном Слэге, грозе Коргадола.

Впрочем, Слэг то, как раз, никак себя еще и не проявил. Может, он готовит адекватный ход, способный выбить из "деревянных рук" д'Аранжа драгоценный лавровый венок триумфатора?

Если так, то времени на колдовство у него оставалось все меньше, к поляне сползались остальные хвощи. Еще двое уже почти преодолели ветер стрел, отгоняющий их прочь, и готовились принять в веселье самое активное участие. Судя же по тому, что уже успел натворить один единственный, то справиться с сотней бойцов для армии Лорда-Протектора не будет непосильным трудом. Последние двое-трое успеют разве что к шапочному разбору. Солдат на их долю уже не останется.

А потом кто-то из хвощей обязательно заглянет в палатку и тогда злому колдуну придется несладко.

Однако до этого было еще далеко. Сарганазельцы держались стойко. На крушившего их товарищей монстра бросались так, как подобает настоящим солдатам. Их фишки одна за другой разлетались в пыль, но какой-то ущерб воины все же наносили. Вскоре фигурка дерева на столе, почти по самую макушку засыпанная порошком из их "останков" и сама треснула и рассыпалась в прах. Латники же, пользуясь минутной передышкой, стали заново формировать разбитый строй и восстанавливать силы. Выиграть в этой кровавой игре с сухим счетом у д'Аранжа уже не получалось.

Собственно, и сама победа не была еще безоговорочным фактом. Обе стороны потеряли примерно по десять процентов стартового состава участников, и какого-то особого перевеса у древо-воинов не наблюдалось. Зато на двух зеркалах видно было, что солдаты, воодушевленные падением первого хвоща, готовы достойно встретить и остальных. Теперь уже почти все они поменяли неэффективные против вязкой древесной плоти мечи и кинжалы, на топоры и другое тяжелое дробяще-рубящее оружие. Кое-кто из лучников стучал огнивом, справедливо рассудив, что дерево, независимо от того стоит ли оно на месте или обрело вдруг тягу к пешим прогулкам и рукопашному бою, обладает свойством гореть.

Марисабель хотела указать чародею на этих головастых пареньков, но д'Аранж уже сам их заметил и сказал успокаивающе:

— Хотят как лучше, а получится как всегда, — и, в ответ на безмолвный вопрос девушки, добавил. — Огонь хвощей, конечно, уничтожит. Но не сразу. Сначала же приведет их в такую ярость, что только держись.

Воодушевление бойцов несколько угасло, когда с разных сторон на поляну вылезли еще два лесных монстра. Бойцы тех двух граней каре, к которым приближались, утыканные стрелами, номера второй и третий, оказались слишком поглощены этим ужасающим зрелищем и появления вражеских резервов не заметили, однако остальные воины и руководство мигом оказалось в курсе происходящего. И нельзя сказать, что это их сильно обрадовало. Строй латников заволновался, как озеро перед стадом гиппопотамов, заходящим в воду.

Многие воины бросали через плечо на палатку Слэга полные злобы и, одновременно, мольбы взгляды. Ясно было, что они рассчитывают на колдуна и его дьявольское искусство. Однако от мага новостей не поступало, ни через слуг, ни лично. Фигурки Слэга и его ассистентов на столе д'Аранжа пребывали все также без движения, словно их визави в палатке внезапно впали в летаргию. Вторая фаза сражения, также как и первая, начиналась без непосредственного участия обоих главных действующих лиц.

Вообще-то это обычное дело при сражениях магов. Известно, что чародеи предпочитают воевать чужими руками и непосредственно в бой вступают только тогда, когда ничего другого им не остается. Например, в чрезвычайной обстановке, наподобие описываемой, где воины Сорганазеллы, без вмешательства мага-покровителя, терпели поражение. Или же для магической дуэли. Конечно, боевые маги, прошедшие соответствующую подготовку, проводят на поле брани немало времени, но ни д'Аранж, ни Слэг к их числу на данный момент не относились.

Внимание всех лучников, тем временем, было перенесено на следующих нападающих. Не прошло и трех секунд, как оба отдаленных хвоща оказались утыканы горящими древками. Волшебник д'Аранж был прав, хвощи остановились лишь на миг, замахали конечностями, пытаясь сбить с себя пламя, а потом резво рванули по направлению к поджигателям. Их скорость при этом стала такой, что на людей они напали почти в то же самое время, что и их собратья, вышедшие из леса гораздо раньше. Теперь на каре набросилось не одно, а сразу четыре взбешенных дерева. На всех четырех сторонах света, для сарганазельцев начался ад, причем там, где ярились подожженные хвощи, обстановка оказалась гораздо хуже, чем на "холодных" линиях фронта.

-Я же говорил, — хмыкнул д'Аранж. — Порой мне кажется, что эта форма жизни не случайная мутация, а попытка леса защититься от пожаров. Не самая удачная, но, иногда вполне достаточная. Огонь они на дух не переносят.

На столе в стенах каре образовались обширные бреши, в эпицентрах которых дрожали и подпрыгивали фигурки деревьев, а по краям разлетались в пыль символы защищающихся. На экран же лучше было не смотреть, чтобы не мучиться потом ночными кошмарами и не шарахаться от любого дерева, покачнувшегося от ветра. Кровь там лилась рекой. Да что рекой — четырьмя реками. Сверкала сталь, и полыхало пламя, время от времени мелькало искаженное лицо очередного латника, попавшего под тяжелый удар. В следующий миг его изломанное тело, под сухой треск, расколовшейся на столе фишки, отлетало прочь.

Когда битва только начиналась, Марисабель недоумевала, почему д'Аранж не обеспечил звука; наверняка ведь не по техническим причинам — теперь она готова была его за это благословить. На далеком юге есть люди, которые придерживаются того мнения, что нет, мол, звука сладостнее, чем предсмертный крик твоего врага. Может они и правы, однако, она в таком случае совсем не "сладкоежка".

К месту баталии, тем временем, подтягивались и остальные воины Лорда-Протектора. Д'Аранж подумал, что теперь их лучше притормозить, иначе на поляне наступит хаос, ему лично уже не подконтрольный. Он и так едва не допустил, чтобы оказавшиеся рядом два хвоща не начали обламывать друг другу сучья. Говоря о сложностях в обращении с древо-оборотнями, волшебник насколько не преувеличивал. Управлять одним или двумя было легко, но, по мере дальнейшего возрастания количества юнитов, трудности росли в геометрической прогрессии. Не будь врагов так много, он наверняка предпочел бы иную, не такую громоздкую, форму воздействия на них.

— Слэг выходит, — вскрикнула Марисабель, не отрывающая от стола глаз и пристально следившая за всем, что на нем происходило. — Смотрите, д'Аранж, колдун идет!

Действительно, фишки злого мага и его ближайшего окружения уже не прятались в шатре-"лаборатории", а выходили, чтобы лично возглавить оборону. Или успели подготовиться, или продолжать тянуть резину не решились, вышли с тем, что уже сделали. Еще бы чуть-чуть и хвощи сами заглянули бы к ним в палатку.

Однако начиналось самое интересное — поединок боевых чародеев. Пусть и заочный.

На экранах не было видно, что делает гроза Коргадола, однако на столе-плане он приближался к тому участку, где синхронно орудовали сразу два хвоща, двигавшихся рядом, и вырубавших в строе латников широкие параллельные просеки. Без сомнения, — это был для сарганазельцев самый напряженный участок. Если на двух других фронтах древообразных киллеров д'Аранжа удавалось удерживать и даже локализовать до полной неподвижности ( им просто поотрубали большинство сучьев ), то здесь об этом даже и не мечтали. Поступь разъяренных огнем деревяшек была стремительна и неудержима, удары смертоносны, а ужас, нагоняемый на людей, почти осязаемый. Сможет ли вражеский колдун что-нибудь сделать с этими воплощениями стихии? Не отступит ли хрупкое человеческое колдовство перед неудержимым напором обезумевшей и раскаленной докрасна стихии?

Оказалось, что сможет. Как именно это произошло, Марисабель в этой дикой суете и мешанине на вертящихся экранах не увидела. А если бы и увидела, то все равно ничего бы не поняла — много ли она знает об уловках боевых магов? Однако два колотящихся в смертоносном раже игрушечных хвоща на столе разом подпрыгнули, и разлетелись в воздухе на мелкие гранулы. Зеркала, отвечающие за картинку с кристаллов этих хвощей, взорвались ослепительным светом и потухли, а по остальным прошла сильная рябь, почти на целую минуту исказившая все до неузнаваемости.

Марисабель обернулась к д'Аранжу, надеясь понять, чем им все происходящее грозит. Играючи расправившись сразу с двумя хвощами, правда за компанию с ними еще и с пятком — десятком меченосцев, оказавшихся рядом, Слэг сможет довольно быстро расправиться и с остальными, не так ли? Однако д'Аранж сохранял невозмутимость и абсолютное спокойствие.

— Астральные бомбы, — объяснил он добродушно. — Полагаю, шаровая молния одного из средних уровней. Очень предсказуемо, знаете ли. Любой волшебник имеет что-то подобное в своем арсенале, но только очень опытный или очень молодой применяет их в такой ситуации. Это так расточительно. Теперь у него осталось очень мало сил, и мы, пожалуй, возьмем его тепленьким.

Чародей оказался прав. Когда на поляну вырвались свежая троица великанов ( двоих оставшихся Лорд-Протектор благоразумно придержал в стороне ), то сопротивления она не встретила почти никакого. Ни бомба, поразившая неистовых хвощей и так обрадовавшая врага, ни еще чего-либо в этом роде себя больше не проявило, видимо Слэг и правда исчерпал весь запас магической силы и теперь, пока хвощи гвоздили его армию, валялся в прострации. Солдатам удалось зарубить еще одного оборотня, и привести в сильно обездвиженное состояние другого, но на этом их запал полностью истощился.

Резерв д'Аранжа оказался в нужной позиции и, по мере выбывания основного состава, своевременно вводился в бой. Деревья не знают усталости, а вот существ из плоти и крови бешеная схватка измотала вдрызг. Видя, что поддержки от колдуна больше не предвидится, а бесхитростная рубка ведет прямиком к полному уничтожению, солдаты совсем пали духом. Они бросили строй, вернее то, что от него оставалось и ринулись на прорыв. Кто как мог. Верхом и на своих двоих. Бедные животные шарахались от взбесившихся деревьев, но деваться было некуда, и они проскакивали в опасной близости от верной смерти. Некоторым удалось уйти, иным нет.

— Ну вот и все, — сказал д'Аранж с удовлетворенным выражением на лице потирая руки. — Бой окончен.

— А, Слэг? — напомнила Марисабель. — Как он? Не сбежал?

— О, ни в коем случае, — рассмеялся чародей. — На этот счет можете быть спокойны.

Потом он стремительно переменился в лице и вскричал в непритворном ужасе.

— Нет, не может быть. Все, абсолютно все, идет прахом... — и, повернувшись к девушке, добавил. — С этой войной, мы опаздываем к обеду.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.**

МИТТЕЛЬШПИЛЬ. КОНТРАТАКА.

Глава 1

Велик прекрасный, древний город Коргадол. Велик и славен.

По настоящему велик, без дураков. То есть, простите, без той показной бравады, свойственной многим гражданам практически любого населенного пункта или страны, а так же представителям всевозможных национальных и ( или ) расовых конклавов. Этакого, ура-патриотизма — явления вроде бы и положительного, но это лишь на первый, то есть, далеко не самый внимательный и верный, взгляд. Проявляющимся больше в неуемном и неумном стремлении на словах превозносить достоинства своей родины, чем способствовать ее развитию и процветанию на деле. А за неимением реальных достижений, порой их и просто придумывать. Это в лучшем случае, в худшем же беспардонно присваивать чужие. О неприятных же вещах, случающихся в отечестве, такие горе-патриоты вообще предпочитают скромно умалчивать, словно о несущественных.

Нет, Коргадол был не таков. Его величие, ненавязчиво и невозмутимо торжественно, со спокойным осознанием собственного достоинства, открывалось любому, кто подъезжал к бухте Коргадол, что в переводе означало богатая пристань, и появлялся в пределах видимости. Даже на расстоянии путнику становилось ясно, что поселение это не из рядовых. Его размеры и богатство поражали уже издали. Достаточно зоркий от природы, или вооруженный хотя бы примитивной оптикой, человек, при соответствующей погоде мог начинать любоваться городом с расстояния в целых сто меруцианских лиг. Площадь, на которой Коргадол раскинулся, казалась такой большой, что всякий, кто раньше не видел этого чуда архитектуры и зодчества, мог предположить, что зрение его обманывает, предлагая картину столь огромного города. И всякий же, немного приблизившись, имел прекрасную возможность лично убедиться, что с глазами у него все в порядке. В том смысле, что город действительно таков, каким выглядит, а его масштаб и богатство есть продукт не расстройства ощущения перспективы или помрачнения рассудка, а как раз наоборот, торжество всех самых положительных и конструктивных качеств человека, над качествами его же, но негативными.

Коргадольцы по настоящему любили и холили свой город. Постоянно его отстраивали, совершенствовали, разносили вширь и ввысь, а так же, как могли, украшали. Очень обеспеченные люди соревновались между собой, кто сделает городу подарок побогаче, например, возведет особняк повыше да покрасивше. Простой народ, не так обремененный финансовыми излишками, как местные олигархи, тоже старался не отставать и вносил свою лепту.

Как говорится в широко известной народной мудрости — если каждый не поленится и просто выметет порог собственного дома, то во всей стране не останется мусора. Коргадольцы этот принцип восприняли как должное. На торжества, посвященные родному городу, обязательно собиралось до полумиллиона граждан, вооруженных метлами, лопатами, мастерками, а, самое главное, искренним и неподдельным энтузиазмом.

Не заметить результат совместных усилий такого множества людей, было просто невозможно. Известно, что даже имперские вельможи высшего ранга не раз отзывались о Коргадоле как о самом развитом и достойном своего высокого звания городе-государстве.

Ну и, разумеется, не оставался в стороне магистрат, тративший на благоустройство астрономические суммы. Благодаря этому в городе появилось множество грандиозных и в чем-то помпезных сооружений. Таких как, дворец финансов, лишь один дневной оборот которого порой превосходил казну иных княжеств за год. Или величественная академия — средоточие всех известных человеку наук, регулярно совершавшая в мире естествознания революцию за революцией. Это, не говоря уже о постройках, не так бросающихся в глаза, но не менее достойных восхищения. Например, канализация, сводившая практически на нет дизентерию и прочие антисанитарные недуги. Или секретная акустическая служба оповещения, позволявшая гарнизону и полицейским силам постоянно находиться в курсе всего происходящего в городе и вовремя принимать необходимые меры.

А всевозможные механизмы, имеющие стратегическое общегородское значение? Их тем более нельзя было оставить без внимания.

Один полуавтоматический подъемный главный мост, возведенный почти век назад и по сей день проработавший без единой серьезной поломки чего стоил. В народе до сих пор говорят, что строителям тайно помогали древние могучие маги. Колдуны, специально для этих целей, не то воскрешенные методом рассеянного никелево-натриевого электролиза их мумий, не то призванные из параллельных вселенных статиоскопом Хатаевского. Впрочем, это все слухи. Совершенно точно известно, что ни один из чародеев напрямую в проекте задействован не был. ( На то нашлись свои резоны, но о них далее. ) А вот легенда о том, что никто из инженеров возводивших тогда мост никогда больше не принимался за работу, как раз наоборот, не досужая выдумка простонародья, а чистая правда. По разным причинам. Некоторые потому, что, одним этим, уникальным, масштабным и очень дорогостоящим подрядом обеспечил себя на всю жизнь и не собирался более ломать голову, выполняя сверхсложные расчеты, а потом спину, претворяя бессмертные идеи в грубое и неподатливое железо — эти предпочли предаться пошлой праздности на лаврах. Другие — из принципа. Многие были настоящими художниками и понимали, что наверняка не смогут превзойти уже созданное, а браться за меньшее не позволяла гордость, присущая истинным творцам. Кому-то воспрепятствовала работать служба безопасности, из опасения, что светлые умы, создавшие это чудо оборонного значения сумеют создать и другое, способное преодолеть его мощь. Ходят и такие слухи.

В описываемую эпоху насчитывалось от силы несколько десятков ( не больше полусотни ), городов хотя бы формально считавшихся на том же уровне благоустроенности и комфорта, что и Коргадол. а превосходили его в этом плане разве что некоторые из самых крупных административных центров. Нетрудно догадаться, что для поддержания этого места в рейтинговом листе требовались огромные средства.

Взять хотя бы, маяк, а по совместительству башенка форпост от "лихих морских людей", на островке Ключ. Он обошелся казне города в такую кругленькую сумму, что невольно пошли слухи, будто бы в фундамент вместо цемента заливали золото. Якобы для прочности — дескать, так маяк имеет гораздо больший ее запас, чем при традиционном подборе строительных материалов. Драгоценный металл, мол, не так подвержен влиянию вечной сырости и все такое. Разумеется это не более чем глупая и провокационная выдумка, направленная на то чтобы смущать отдельные незрелые умы, но затраты на маяк были действительно впечатляющими. Даже при пересчете на современные деньги.

Помимо же всех этих сооружений, относительно мирных, говорящих больше о богатстве города, чем о его силе, в Коргадоле были и другие постройки. Предназначенные исключительно для обороны. Кроме, уже упоминавшихся ранее, разводного моста и форта на море, это, прежде всего, стены города. Высокие, от восьми до десяти метров; сложенные, по специальной ударопрочной технологии и по верхнему уровню буквально усеянными разнообразными смертоносными ловушками. Даже при минимальной охране взять их штурмом было бы весьма непросто.

При всем своем совершенстве, стены заметно уступали башням. Немногочисленные, но настолько укрепленные и так удачно расположенные, эти башни перекрывали все подходы к городу. Любая из них, даже самая невзрачная на вид, ясно и недвусмысленно давала понять — ЗДЕСЬ ВРАГ НЕ ПРОЙДЕТ. Действительно, арсенал, упрятанный в их каменные чрева, позволял гарнизонам отражать атаки настолько многократно превосходящего по численности противника и наносить ему такие огромные потери, что даже самому злостному недоброжелателю впору было бы посочувствовать. По некоторым подсчетам выходило, что одна единственная башня, при минимальном гарнизоне, легко могла перемолоть небольшую такую армию. Клинков скажем на тысячу. Или две тысячи, а то и все три. До практического испытания башен на предел прочности, дело, разумеется, не доходило. Все выкладки приводились умозрительно, на основе расчетных данных, но за достоверность выводов можно было ручаться.

Это если смотреть с суши, то есть, заведомо лучше, укрепленного участка. Но и порт, это уязвимейшее место, если можно так выразиться, мягкое подбрюшье, всякого торгового приморского города, не был "открытыми воротами". Кроме маяка-форта, вкратце уже описанного выше, водный путь в город защищали еще две небольшие крепостцы, на обоих мысах обхватывающих бухту. Пожалуй, упоминать, что и они и форт оборудовались никак не хуже сухопутных башен, было бы совершенно излишним, и мы не будем этого делать. Скажем лишь о толстенных ошипованных цепях, которыми в военное время перекрывался вход в гавань, напрочь прекращая нежелательное судоходство и о мощных многозарядных катапультах, что грозно смотрели с зубчатых венцов каменных стражей.

Ну и апофеоз всего этого разгула науки о фортификациях — сама цитадель. Издали, особенно на первый взгляд, она больше всего напоминала неведомо как появившийся гигантский слиток металла. Огромный, грубый, местами покрытый ржавчиной, но прочности от этого не потерявший. Приблизившись, всякий мог убедиться, что цитадель Коргадола действительно отлита из железа. Ни много ни мало. Правда, если быть точным, то металлическим было лишь ее внешнее покрытие, так сказать наружный слой, под которым прятался все тот же камень. (Вообще-то не "все тот же камень", а сложнейшая многоуровневая защита, функционировавшая примерно по тем же принципам, что и броня современных боевых машин или продвинутых банковских зданий. Чередование материалов с различными физическими и химическими свойствами призвано было затруднить разрушение стены в случае атаки и обеспечить гарнизону дополнительные шансы для успешной обороны. Примечание автора.) Однако впечатлений это не умаляло. Сердце замирало у любого, кто силился оценить высоту и мощь несокрушимых стальных башен, упирающихся в небо. В общем, это было сооружение, олицетворяющее город: богатый, могущественный, великий и т.д. и т.п.

Так же как и сам Коргадол, обширной и разнообразной была его история. Дата основания города известна и давно запротоколирована, это семнадцатое число месяца Самострельщика По Львам. ( Не шутить и не называть его Браконьером если не желаешь насмерть поссориться с Коргадольцем! ) Именно в этот знаменательный день на пятиметровом флагштоке взметнулось, потрепанное в боях и походах, полотнище и, после непродолжительного салюта, всем собравшимся было объявлено, что, дескать, отныне здесь "вечному граду быть".

Причина, по которой в эти края проложила тропку цивилизация, проста до неприличия: к северу от Коргадола пролегает одна из ветвей Великого Пряного Пути, известной сразу в нескольких мирах, торговой трассы. По мере развития кораблестроения и средств навигации кое-кому из купцов показалось нерентабельным сбивать ноги, неважно свои или верблюжьи, терять драгоценное время, а порой еще и рисковать в стычках с многочисленными бандитами. Это послужило причиной возникновения морского ответвления караванной тропки.

Никто не утверждает, что на море в этом отношении была совершеннейшая тишь и благодать, но в сравнении с сухопутными маршрутами именно так иногда и казалось.

Взять, хотя бы, персональную безопасность. Морские разбойники, в силу специфики самого ремесла обязаны были быть более образованными, следовательно, выходцами из цивилизованных мест, а значит не такими жестокими как их сухопутные полудикие коллеги. Часто, морского купца потихоньку и без лишней крови очищали, то есть перегружали товар в пиратские трюмы, а владельца мирно отправляли восвояси. Причем, нередко этот товар, даже не меняя тары, в которой был захвачен, вскоре появлялся на тех рынках, для которых собственно и предназначался. В личном плане это было неприятно, но на глобальную экономическую катастрофу не тянуло. Особенно, если учесть, что и сами купцы нередко баловались каперством, порой полностью, а то и с лихвой, возмещая весь свой ущерб.

Таким образом, в отличие от сухопутных разбойников, которые, вырезали всех и вся, пираты серьезным препятствием для торговли не были.

Вот и двинулись вдоль побережья первопроходцы. Сначала робкие и немногочисленные, потом больше и смелее, пока, наконец, не устоялось регулярное морское сообщение и во всех, более-менее подходящих местах не возникли подобные Коргадолу опорные пункты. Их было много: ремонтные и торговые базы, лагеря реабилитации и отдыха, просто маяки, наконец. Конечно, всем базам, что создавались на, вновь открытом торговом пути, стать полноценным городом, было не суждено. Этой чести удостоились лишь очень немногие поселения. Естественно среди них разгорелась борьба.

На первых порах от жителей таких городков зависело не так уж и много, они выполняли функции квартирмейстеров, не более. Гораздо больший вес имел случай и прихоть торговых магнатов, являющихся истинными правителями этих мини-поселений и капитанов кораблей. А им больше приглянулся расположенный в уютной гавани Коргадол, чем его близнецы, рассеянные по открытому берегу и, волей судеб, отныне обреченные на прозябание. Львиная доля средств, выделяемых купцами на обустройство баз, осела, таким образом, в его городской черте, постепенно превратив захудалый поселок в то, чем он является сегодня.

Разумеется, не обошлось при этом без всевозможных разногласий уже в самом городе... Пришлось организовывать специальное учреждение, чтобы регулировать отношения между участниками торга, ограничивать свободу тех, кто выходил из рамок дозволенного, наказывать посерьезней тех, кто позволял себе чересчур уж много вольностей за чужой счет и предупреждать тех, кто эти самые вольности пока лишь только планировал.

Одновременно с возникновением полиции как-то вдруг выяснилось, что в городе уже здравствует конклав всевозможных преступных элементов, давным-давно освоившихся в молодом мегаполисе. Специалисты криминалистики отмечают, что это была не мафия в ее традиционном виде, каковой она предстает в итальянских сериалах, однако отличие было настолько небольшим, что уловить его весьма непросто. В основном описываемая группировка занималась "честным" рэкетом, то есть, по сути, собирала налоги, утаенные от официальной кассы города некоторыми несознательными личностями. Причем состояла она не из единого, пусть даже и виртуального субъекта, а из множества, больших и малых, иногда воевавших друг с другом, но в основном старавшаяся не совать нос в чужие дела.

Против такой преступности полиция оказалась практически бессильна. Иногда ей приходилось доказывать вину не только преступников, но и потерпевших, продираться сквозь тернии круговой поруки, коррупции и теневой экономики. Простым как валенок армейским офицерам, а именно таких поначалу старались набирать на службу в правоохранительные органы, разобраться во всем этом хитросплетении было не то что тяжело, а практически невозможно. Только представьте себе такого бойца, пытающегося вывести на чистую воду скользкого и изворотливого как морской угорь торгаша. Который вроде бы и пожаловался, что его кто-то притесняет, и в то же самое время на вопросы: кто приходил? откуда? про что спрашивал? почему именно к нему, а не к соседу? про это молчок. Смешно, не правда ли?

Однако смешно не было. До поры до времени все мирились с существованием подобного порядка, но преступные группировки вскоре нагуляли аппетит и стали тормошить уже и коммерсантов с "совершенно прозрачной" доходной базой. То есть тех, кто свою долю налогов вносил полной мерой. Разумеется честным купцам это не понравилось и на судьбоносном тайном собрании ведущих предпринимателей, постановили принять, наконец, действенные меры.

С этой целью параллельно с полицией, переведенной заниматься элементарными случаями ( как-то — взлом, убийство, или что-то в этом роде ), появилась еще одна служба. В ее состав вошли люди из купеческой же среды, неплохо знакомые и с бухгалтерским учетом и с экспертными процедурами и много еще с чем, без чего в это дело не следовало и соваться. Их специализацией стало противостояние как раз организованной преступности. Расходы нового учреждения оказались немалыми, главным образом на сотрудников, привыкших к высокому уровню жизни и желающих за риск собственной шкурой получить соответствующее вознаграждение, но и отдачу они обещали адекватную. Что и произошло. Контора получилась на диво эффективной и смогла за короткий отрезок времени достичь очень многого. Гораздо больше, чем считавшая ворон полиция.

К сожалению, немало времени было уже упущено. Преступность набрала слишком большой вес, чтобы сдаться за просто так. Рэкетиры и новорожденная торговая охрана в стремлении отбить доходное место под солнцем сцепились не на жизнь, а на смерть. Разразилась самая настоящая, хотя и небольшая война, победитель в которой занял почетное, почетное и крайне выгодное право стать главной городской службой правоохранения. ( Любопытно, что автор, не называет победителя прямо. Скорее всего, просто потому, что и сама не до конца уверена, какая же из противоборствующих сторон одержала верх. Дело в том, что подавляющее большинство лиц, по крайней мере, большинство значимых персон, замешанных в той кампании, ухитрялось совмещать посты, как в купеческих дружинах, так и в самих криминальных структурах. Причем уже тогда это ни для кого секретом не было. Примечание переводчика. )

Это что касается внутренней политики Коргадола. Однако не менее увлекательна и история его взаимоотношений с соседями, главным образом с Сорганазеллой — еще одним торговым городом, расположенным в том же экономическом ареале, что и Коргадол, а, следовательно, являвшимся его заклятым конкурентом.

Дело в том, что далеко не все влиятельные люди думали, что именно Коргадол является идеальной перекладной базой для переправки пряностей и сырья с далекого восхода на далекий закат, а промышленных товаров в обратном направлении. Существовало, по крайней мере, еще несколько дорог, по которым можно было сравнительно сносно осуществлять транзит. И у каждой нашлись сторонники, изо всех сил пытающиеся убедить остальных принять именно их точку зрения. Аргументы в ожесточенных спорах приводились самые разнообразные. Начиная от подкупа, и вплоть до полномасштабных армейских операций.

Армейские операции, как это понятно из названия, подразумевают наличие армий, а с армиями приходится повозиться. Их надо сначала привезти, потом вооружить, потом где-то поселить, и, только представьте себе, солдаты каждый день желают кушать, то есть, нельзя обойтись без крупных продовольственных поставок. Завозить целые караваны продуктов было нерентабельно, и правительства занялись изысканием путей обеспечения своих людей локальным фуражом. Пришлось расширять мясомолочную и в комплексе с ней всю остальную сельскохозяйственную отрасль. Появились крупные фермерские и крестьянские хозяйства, а на их основе многие другие: ремесленные, прикладные и т.д и т.п. Разумеется, контролировать абсолютно все никто уже не мог, так что все это стихийно, но вместе с тем по-житейски мудро, централизовывалось вокруг самых сильных и многообещающих фортов.

Панские разборки, как это принято в настоящем демократическом обществе, "холопов" касались лишь постольку-поскольку, поэтому народ, искоса наблюдая за творящимся в верхах бардаком, считал что живет в общем-то неплохо. Правда, с течением времени, передел дошел до своего апофеоза и, два полюса, Коргадол и Сорганазелла замкнулись друг на друга. Похожие как братья близнецы, и, в то же самое время, различные как плюс и минус гигантского гальванического элемента. Вот тут то искры и полетели.

Справедливости ради следует заметить, что "пожара" ни та, ни другая сторона не хотели. Все-таки и одна и другая сторона были торговыми республиками, для которых худой мир был лучше пусть даже и самой доброй войны, так что настоящей резни до победного конца между ними не случалось. Но и мириться с сильным соперником на денежной "тропе" никто не собирался, а значит "вечным" миром также не пахло. Больше всего это было похоже на такую бытовую картину: сидят два толстяка на скамейке и в стремлении занять побольше места под пятую точку, непрерывно шпыняют один другого, однако встать и нормально подраться из осторожности и врожденной трусости пока не решаются.

Глава 2

Так бы и продолжалось еще много-много лет, до тех пор, пока естественный отбор не решил бы какому городу жить и процветать дальше, а какому уйти в небытие, если бы не одно большое НО.

Вся та местность, о которой идет речь, находилась в так называемой зоне магической нестабильности. Иными словами, магия не могла развиться в городах конкурентах, и далеко вокруг них, просто потому, что никто, будь он хоть семи пядей во лбу, не был в состоянии просчитать и систематизировать все искажения в ее проявлениях и законах. И даже привнесенная извне всякая волшба выдавала совсем не тот результат, на который заклинатель рассчитывал. Чаще всего, результата не было вообще — и это в лучшем случае. В худшем, все кончалось крайне плачевно, и для самого "чародея" и для его окружения. Маги первого класса, способные обуздать буйство энтропийного циклона, в этих краях, как-то так исторически сложилось, не объявлялись. ( Или же, подобно д'Аранжу, какое-то время имевшему там свои интересы, появлялись, однако широкой публике старались свою активность при этом не демонстрировать. ) А их коллеги рангом пониже в схватке с природным феноменом были подобны мелким букашкам, затянутым в водоворот. Вот и получилось, что люди привыкли рассчитывать только на самих себя, и всякое волшебство встречали издевательским смехом.

Единственное применение, которое магия здесь нашла, это театральные и цирковые постановки, где маг обычно выступал в качестве клоуна. Ни в одном более-менее серьезном деле, включая сюда, разумеется, и боевые операции, ее не задействовали.

Итак, это была зона нестабильности. Вот только нестабильность эта оказалась явлением не постоянным, а цикличным, пусть даже и с многовековым периодом. Время прошло, и магия вернулась в города, где все жители считали ее либо глупой выдумкой, либо разновидностью плутовства. Вместе с магией пришли и ее носители... а первым из них, стал ОН.

Раньше всех обнаружил невозделанный участок, чародей Слэг, претендующий на звание боевого мага. Он тут же предложил сорганазельцам сделать прежде запрещенный ход и выиграть всю игру. О том, что конкуренты согласились нанять настоящего колдуна, вскоре узнали и в Коргадоле, но было уже слишком поздно. Врожденное недоверие к сакральным наукам сыграло над его правителями очень злую, дорого оплаченную шутку. Ценой ей стали несколько проигранных битв, колоссальные экономические потери и огромное множество человеческих жизней, перемолотых на жерновах раскрутившейся кровавой мельницы.

Во многом эта новая война была игрой в одни ворота. Коргадольцы даже и представить себе не могли, что следует предпринять против той или иной выходки зарвавшегося конкурента, и только лишь самоотверженная смелость и безумная отвага, вкупе с военными талантами, проявляемые их войском, удерживала весы давнего противостояния от совсем уж критического перекоса.

Однако продолжаться долго так не могло. Отчаянное сопротивление лишь продлевало агонию, но победы или хотя бы ничьей, даже не обещало. Срочно требовалось что-то предпринять. Как-то так изменить тактику, чтобы отыскался выход из совершенно безвыходного положения. Долгие дни и бессонные ночи напролет проводили мудрейшие из мудрейших в поисках ответа на этот вопрос и, наконец, нашли решение, которое, как им казалось, сулило надежду на успех.

Составили хитроумный план, а для реализации задуманного был отобран лучший исполнитель... Точнее лучшая — та, которой главнокомандующий доверял безоговорочно, практически как самому себе и, как некоторые говорили, считал почти дочерью. И вот теперь она возвращалась в родной город.

Всякому, повстречавшему Марисабель Гранде, сразу становилось ясно, что побывала она очень и очень далеко, и навидалась там многого. И того, что пришлось пережить девушке хватило бы и на десятерых неисправимых искателей приключений. Это наложило на нее неизгладимый отпечаток длани суровой судьбы. Притом, что оная девица и раньше не отличалась особенной покладистостью, то теперь ее и подавно нельзя было спутать с разрядившейся в мундир вертихвосткой из гражданских фру...

Широкий, почти мужской шаг, усталый "свинцовый" взгляд с прищуром, резкий поворот головы, нервное дрожание ладони на эфесе смертоносного "колеса". Кривого клинка, для которого даже ножен нельзя подобрать, сверкающего обнаженным профилем, словно ледяной меч черного призрака. Кстати и одета соответствующе... где только и достала такой костюм.

Шикарный плащ стоимостью в ее годовое жалованье, шляпа с лихо закрученными полями, высокие сапоги из нежной лайки, дорогущий камзол с бриджами, все изысканно и благородно... но, все такого насыщенного, пожалуй даже, перенасыщено скорбного черного цвета, что глаз тонул в этом мрачном наряде, словно в омуте. Казалось, чуть задержи взгляд и уже не сможешь его отвести. Нет, не простой костюм приобрела Марисабель в дальних странствиях, очень даже непростой. И плащ порой, словно одушевленный, подрагивает "вороновым крылом" хотя сама хозяйка застыла, уподобившись немому хладному изваянию, ожидая, когда ее проведут к генералу. И перо на шляпе слишком подозрительно клонится к шее ближайшего гвардейца — ласкаясь, маня прикоснуться к густой нежной бахроме, и скрывая в себе хищный стержень ядовитого стрекала.

А ее доспех? Не всякий императорский кузнец может похвастать, что способен сотворить подобное. Вензеля по кирасе бегут словно живые, вьются-извиваются, будто сами собой складываются в непонятные значки, давно забытые буквы истинной силы, что доступна сегодня лишь немногим избранным. Наверное, и те, кто мог сотворить такие латы, не сразу решился бы начать эту работу. Платят за нее и тот кто принимает заказ, и уж точно тот, кто его выполнит. Слишком живыми и самостоятельными они получаются — тело спасут, а вот душу... душу, как раз, могут и погубить.

Офицеры, повстречавшие Марисабель в коридорах штаба Морина, когда она проходила с докладом, сразу отметили странности в облике и манере поведения вернувшегося из дальнего похода агента. Кто-то потихоньку отдал приказ подтянуть в потайные коридоры для охраны еще десяток или два бойцов. Боевое искусство очаровательного адъютанта успело стать среди штабистов притчей во языцех. И хотя подозревать ее в открытую никто пока не собирался, мало кто из посвященных посчитал лишними дополнительные меры предосторожности. Уже были прецеденты когда, казалось бы, с младых ногтей проверенный и верный человек, внезапно словно сходил с ума.

Офицеры штаба ответственные за безопасность, хоть и прожили большую часть жизни, не веря в магию ни на йоту, за последние годы, это свое мнение кардинально поменяли. Наслушались ( а кто-то уже и насмотрелся ) такого, что поневоле стали обращать на подобные вещи самое пристальное внимание. Единственным по настоящему эффективным, хотя и не в должной мере, средством против таких, "одержимых" оставалась элементарная бдительность.

Все торопливые попытки ввести практику колдовской антитеррористической премудрости и магической самообороны в городе, никогда ранее этих дисциплин не знавшем, нельзя было пока назвать успешными. Приходилось во всем полагаться на старую добрую стражу. Полагаться и верить в то, что они окажутся на должном уровне компетентности. Достаточно высоком, чтобы суметь своевременно разобраться в ситуации и адекватно отреагировать. В случае, если околдованным убийцей стала ( ну а вдруг? ) Марисабель Гранде, уровень готовности должен был быть крайне высоким. Особенно если учесть, что добивалась она конфиденциальной встречи с генералом, то бишь, с глазу на глаз.

Согласитесь, довольно трудно охранять того, кого не видишь от того, кто считается, и совсем небезосновательно, одним из лучших оперативников разведывательно-диверсионного отдела. То есть тем, кто способен в течение одной единственной краткой минутки натворить столько нехороших дел, что кто иной и за неделю не управится. Класс охраны в описываемом случае должен быть не просто высоким, он обязан быть высоким недосягаемо. Заоблачно высоким, если можно так выразиться. Именно таких орлов сейчас и подгоняли в тайники, расположенные рядом с кабинетом Морина. Каждый был фехтовальщиком экстра класса, некоторые не хуже самой Марисабель, и каждый готов был насадиться грудью на ее клинок, если бы иного способа спасти генерала не оставалось.

Одновременно с этим, другие люди, чьими достоинствами были качества иного характера ( наблюдательность и специфический склад ума ) вели скрытую слежку за посетительницей и анализ мельчайших деталей в ее облике и поведении. Случись кому-нибудь из "безопасников" обнаружить хотя бы один знакомый признак одержимости, и аудиенция немедленно была бы отложена.

Собственно и сейчас, все кто имел к этому делу отношение, считали что торопятся. Однако по инструкции всякое требование агентов уровня лейтенанта Гранде выполнялось тотчас, а она заявила о желании немедленно повидаться с генералом. Ну а он, в свою очередь, приказал не слишком церемониться и сразу вести ее к нему.

Должно быть дело, по которому лейтенант пропадала последние несколько недель, не относилось к разряду тех, что могут подождать еще пару часов.

По мнению безымянного офицера, настоящего шефа службы безопасности, в природе вообще не существовало дел которые не могут подождать, но он вынужден был подчиниться. Приказы генералов не обсуждают вообще, а уж отданные в той категоричной форме, какую использовал Морин, едва прослышав о возвращении адъютанта, так и подавно. Невооруженным глазом было видно, что появлению "блудной дочурки" генерал придает архиважное значение, и если бы у него, старого солдата, посвятившего всего себя нескончаемой войне, сохранилась способность демонстрировать простые человеческие эмоции то, безусловно, он бы сейчас извелся от нетерпения.

Соображения тайной стражи генерал принял, но согласился лишь на самый минимум необходимых процедур.

Гэбэшнику, потерпевшему поражение при попытке образумить верховного главнокомандующего, даже показалось, что Морин прошептал "если уж и она не преуспела, то все остальное...". Однако офицер был скорее склонен списать это на свое разыгравшееся от хронического недосыпа воображение, чем всерьез подумать такое на Стального Генерала.

Разумеется, согласие охраны пропустить Марисабель не означало, что генерал останется без надлежащего надзора. Ни-ни. Даже когда он сам считал, что находится в полном одиночестве, это было не совсем так. Не то чтобы гэбэ нарушало приказ, хотя спецслужбы сплошь и рядом обвиняют именно в этом, оно скорее понимало его по-своему.

Единственной заповедью тайной стражи, свято соблюдаемой ею, и по духу и по букве, была безопасность. Безопасность, прежде всего страны, вернее, города с окружением; включая сюда торговые и политические интересы; включая в них средства и исполнителей для защиты этих самых интересов; включая в них... ну и так далее.

При этом теневая стража легко допускала, что не все, чего хочет город обязательно идет ему на пользу. Так, та сверхсекретность, на которой помешаны военные, иногда полезна, а иногда нет, однако чаще всего оказывается даже вредна. Следовательно, попускать ее нельзя. А чтобы выполнить первостепенную задачу ( читай выше ) и не вступить ненароком в конфликт с сильными мира сего, то сделать надо по-своему, однако обставить дело так, чтобы военные ни о чем не заподозрили. Ну и, разумеется, чтобы нарушение секретности не принесло еще больший вред, нежели ее соблюдение.

Вот и крались сейчас по тайным лазам к замаскированным щелям-бойницам операторы полуавтоматических арбалетов. Вообще-то, дежурная смена контролировала покои генерала ( и не только их ) круглосуточно, однако сейчас начальнику стражи показалось, что стандартных мер недостаточно, и он приказал караулы удвоить.

Принимая донесения о том, что очередное звено бойцов заняло отведенный ему пост, главный страж хмурился. Времена, когда ему приходится поднимать "в ружье" почти всю свою подпольную армию, пусть и небольшую, но эффективную, как никакая другая, и при этом не чувствовать, что сделал все, что мог... вернее, сделал то все, но этого не достаточно, ему категорически не нравились. Проклятое колдовство. Не будь его... впрочем, главный страж быстро избавился от ненужных мыслей. Он давным-давно догадался — не будь магии, люди придумают что-нибудь еще, такое же мерзкое и непонятное, если еще не хуже.

Придумали же они политику. Сами, между прочим, придумали, никакая потусторонняя сила их не подталкивала. А ведь как раньше было, у-у-у-у, просто загляденье: меч против меча, разум против разума... гэбэшник сердито отогнал навязчивые воспоминания. Работать надо, работать.

Приняв последний из докладов, и еще раз проверив, не упущено ли чего ( не все сделано, что хотелось бы, но уже все, что возможно ) главный тайный страж отправился в приемную. Он решил лично присутствовать при встрече генерала и этой странной девчонки, и в случае вероятного провала оказаться одним из погибших. Тем более что казни в этом случае все равно не избежать. А раз так, то лучше сразу и без позора — гибель на боевом посту и достойные проводы в последний путь, чем муки следствия и осуждение в глазах всех, кто тебе доверял.

Получив приказ осуществлять дальнейшее тактическое руководство, командир караула никак эмоций не проявил, и лишь по-уставному сухо козырнул, отмечая прием распоряжения. Глава службы не сомневался, что подчиненный понял его правильно. Он так же не сомневался, что окажется выставленным в самом выгодном из возможных вариантов свете. Что ж, иногда почетные, пусть и тайные, как вся его служба, похороны — лучшее из всего, что остается.

...в приемной, на момент появления там шефа охраны, царил хаос. Вообразите себе сценку, когда несколько человек сражаются между собой на ограниченном пространстве, и темп битвы уже достиг наивысшего значения. Вообразили? Наверняка у вас получилась картина похожая на ту что предстала перед взором вмиг повеселевшего офицера. Повеселевшего? А как же иначе. Сработала охрана, еще как сработала... все отчаянно размахивают клинками, кричат, разносят дорогую мебель в щепки, но покушение на генерала снова предотвращено.

Однако что-то они тянут с захватом? Главный гэбэшник осмотрелся. Несколько упитанных, сильных и опытных бойцов дружно атаковали одну единственную, девицу; парни выкладывались на полную, бились как могли, однако девке удавалось избегать их "знаков внимания". Удавалось чудом, причем в самом буквальном смысле этого слова. Если, конечно, кошмар можно так назвать. Еще из детских сказок начальник стражи привык вкладывать в понимание чуда что-то легкое и светлое, в общем, сказочное, то есть доброе и необычное.

Необычным, то что он увидел, назвать было можно, но вот добрым... по правде говоря, офицер себе и представить бы не смог большей жути.

Вместо стильно одетой, симпатичной, хотя и слегка не в себе, девицы, испуганным до полного бесстрашия воякам, противостояла настоящая мегера. С сильно, очень сильно, изогнутой саблей в одной руке, угольно черным плащом, обернутым вокруг предплечья другой, и... Примерно десятком жилистых щупалец, вырастающих прямо из кирасы и в мельтешащих между разоблаченной ведьмой и нарядом стражи.

Всякий, кто сокращал дистанцию, неизбежно попадал под удар одного или нескольких упругих, словно хлысты, отростков и оказывался на земле. Иногда солдату удавалось сохранить оружие — чаще же нет. Щупальца безнаказанно обвивались вокруг заточенной стали и легко вырывали ее из рук. У ног Марисабель ( право, а Марисабель ли еще? ) уже скопилось несколько клинков. К счастью, команда, противостоящая ей, хоть и не входила непосредственно в состав спецподразделения быстрого реагирования тайной стражи, однако оказалась прекрасно подготовлена. Лишившись основного оружия, бойцы искали замену и быстро ее находили. В ход давно пошли: настенные, висевшие крест накрест, клинки, потом стулья, лавки и, наконец, тяжелый стол — двое гвардейцев тащили его с явным ускорением, вероятно, собирались просто бросить в неуязвимую для обычного оружия колдунью и посмотреть, что из этого выйдет.

Неплохая идея — отметил начальник стражи, в котором профессионал, наконец, победил оторопевшего, перепуганного до полусмерти человечка, и заставил мыслить по существу. Массивный, почти как гробовая плита, стол отбить наверняка даже ведьме будет не под силу. Как минимум, это заставит ее покинуть угол, в котором она держала оборону и позволит напасть на себя более широким фронтом, чем сейчас, и этого может оказаться достаточно, чтобы превозмочь колдовские трюки.

"Однако что-то здесь не так", — неожиданно забеспокоился офицер. — "И это что-то, даже на колдовство".

Что-то другое, не менее важное, и он просто обязан был распознать это, прежде чем совершить непоправимую ошибку. Глава тайной стражи колебался ровно секунду, но и этого хватило, чтобы Марисабель его заметила. Рот девицы тут смазался в надрывном крике.

— Измена, — кричала ведьма, как будто это всем вокруг и без того не было ясно. — Покушение на генерала.

Сработал рефлекс, остановить солдат и позволить киллеру выложить свою точку зрения, а потом уже решить, как с ним поступать дальше. Однако вид чудовищных отростков ( бог ты мой да они ведь стальные, вон как летят искры от удара по клинкам, неудивительно, что наряду достается на орехи ) свирепо стегавших воздух вокруг шпионки, парализовал разум... И опять завопило подсознание — да посмотри же ты, разуй глаза... Вместо этого офицер взмахнул рукой.

— Ра-а-асчет, — закричал он. — На поражение, пли.

Несколько стрел словно возникли из ниоткуда и, со свистом пролетев между фехтовальщиками, ударили ведьму в живот и грудь. Та едва успела прикрыть лицо, ее отбросило на самую стену, однако к удивлению всех собравшихся ни одна стрела ни кирасы, ни плаща не пробила. (Довольно забавная сценка, вы не находите? С одной стороны автор преподносит охрану генерала как едва ли не идеальную, а с другой сразу показывает их непрофессионализм. Мало того, что бойцы безынициативны и зациклены на командующем офицере, так еще и команду на проведение того или иного действия они получают открытым текстом. Что, согласитесь, в подобных ситуациях если и не совершенно бесполезно, то по крайней мере малоэффективно. Примечание переводчика.)

— Измена, — закричала громче прежнего неугомонная колдунья. — Покушение...

— Ра-а-асчет, по конечностям, — решил опробовать другой вариант страж, однако его планам не суждено было сбыться.

— Отставить, — раздался спокойный, но властный голос и все вокруг, на раз-два, замерло.

Схватка прекратилась мгновенно. Солдаты, сохраняя строй полумесяцем, отошли назад. Двое, тащивших стол, уронили его на пол пути, стрелки в стенах так и не спустили тетивы арбалетов. Даже на Марисабель подействовало появление в комнате невысокого сухонького старичка. Она перестала размахивать саблей и позволила противнику спокойно отойти. Впрочем, это могло оказаться коварным трюком.

-Мой генерал, — офицер стражи мгновенно занял позицию между ведьмой и появившемся в приемной Морином. — Умоляю вас, вам нельзя здесь находиться.

-Где же еще мне находиться, когда убивают моего гонца? — возразил старик.

-Она... — начал было безопасник, но генерал его перебил.

-Я еще недостаточно стар, чтобы мое зрение стало подводить меня, — сказал Морин, не повышая голоса, тоном ровным и совершенно спокойным, словно он и не стал только что свидетелем чего-то неординарного. Да что там свидетелем, объектом самого необычного покушения, о которых страж только знал. — А вот у вас оно совершенно очевидно уже никуда не годится.

Офицер не нашелся, что и сказать. Слова генерала поставили его в совершеннейший тупик. Что он имел в виду?

— Жаль. — Морин не стал ждать ответа долго. — За деревьями вы не заметили леса. Тогда ответьте мне на такой вопрос. Если она враг, то почему ваши солдаты все еще живы? Но только не говорите, что эта девочка не смогла бы покрошить их всех в капусту. И, раз уж ее все равно разоблачили, просто пройти дальше?

"Вот оно", — понял, наконец, офицер. — "То, что лежало практически на самом виду".

А ведь и впрямь, действуя с таким успехом, практически за несколько секунд, обезоружив половину караула и, всем без исключения наотвешивая плюх, Марисабель ни единого из них на рандеву с предками так и не отправила. И даже не покалечила. А ведь можно было сообразить, что будь она на самом деле тем, за кого ее приняли, убийцей, то вояк ожидала бы незавидная судьба. Она и с одной то саблей способна была положить кучу народа, ну а в этой колдовской кирасе, что сама по себе сражается, словно легендарный кракен, так и подавно.

Это могло бы оказаться военной хитростью, но оно ею не было — хитрить следовало при недостатке силы, здесь же налицо ее избыток. Окажись девушка тем самым чудовищем, каким показалась на первый взгляд, она прошла бы сквозь солдат как раскаленный нож сквозь масло. И точно так же полетели бы во все стороны брызги, только, разумеется, не сливочные.

Стоявшие на других участках покоев бойцы, и, несомненно, личная охрана Морина, могли оказать сопротивление и посерьезней чем эти новобранцы, однако и они едва ли справились бы с Марисабель... с такой, новой и чужой Марисабель.

— Так точно, — невпопад гаркнул страж, до которого наконец-то начало доходить, что, вероятно, магия, принесенная адъютантом откуда-то издалека, оказалась здесь не просто так, а согласно планам Морина.

— Кроме того... — собрался было продолжать генерал, но и его в свою очередь прервали.

— Осторожно, — крикнула уже почти оправданная девица, указывая за спины все еще окружавших ее воинов.

Натренированные бойцы рефлекторно не поддались на этот трюк, и, как оказалось, совершенно зря. Один из гвардейцев, тащивших стол, вдруг ушел с линии, на которой главный тайный страж прикрывал генерала и, достав метательный нож, швырнул его в Седого Орла. У стража оставалось лишь доля мгновения чтобы сдвинуться, выполняя последний долг, но он успел... Уже заваливаясь на бок, он подумал, что телохранители генерала едва ли что смогут предпринять в узком проходе.

А потом в приемной что-то оглушительно взорвалось, и прямо перед, скорчившимся от боли офицером, упал одержимый... вернее то, что от него осталось. Довольно крупная головешка. Ни одно из средств перехвата, спрятанных в комнате, на подобное способно не было. Значит, это постаралась Марисабель.

"В самом деле", — подумал угасающий страж. — "Глупо! Девица не..."

Когда обугленный труп диверсанта и тяжелораненого старшего офицера унесли, Морин с Марисабель прошли в кабинет.

— Плохо дело, — проговорил Седой Орел, со старческим кряхтеньем усаживаясь в кресло. — Они уже научились проникать в мою охрану. Пожалуй, задержись ты на пару дней, так и свидеться нам бы не пришлось. Кстати, как ты то его распознала?

Марисабель сняла шляпу и положила ее на журнальный столик перед военным лидером Коргадола. Перо заколыхалось, проворачиваясь туда сюда, и генералу показалось, что оно осматривается. Немного позже он понял, что так оно и было. Узор павлиньего пера, имитирующий огромный глаз, глазом же и являлся.

Морин сморгнул от неожиданности, перо подмигнуло ему в ответ.

— Да, нашел тоже, что спросить, — покачал генерал головой и на всякий случай отодвинул шляпу на дальний край стола. — Смею предположить, что оно видит гораздо больше, чем мы с тобой?

— Намного больше, мой генерал, — ответила Марисабель. — Настолько, что пределы его чувств мне пока неизвестны.

— Немало же чудес ты привезла, — заметил старик, косясь на кирасу-телохранителя. По окончании драки, когда стало ясно, что солдаты не собираются нападать, она втянула в себя свои жуткие щупальца и теперь выглядела обыкновенно. Почти обыкновенно. Если абстрагироваться и заставить себя забыть ее вид в боевой трансформации, то эти небольшие, даже не особо и заточенные, шипы, встречающиеся там и сям на лакированной поверхности металла, казались скорее данью декоративным вкусам, чем реальным подспорьем в настоящем бою.

Лейтенант молча кивнула, подтверждая правоту повелителя. Однако Морина интересовало уже совсем иное.

— Скажи мне, девочка моя, — спросил он и голос его, наконец, изменился, дрогнул, выказывая бурю эмоций, бушевавшую в его душе. — То, зачем ты шла. Оно, исполнилось?

Голос Марисабель, когда она заставила себя отвечать, был глух и бесцветен.

— Нет, — девушка устало и безнадежно покачала головой. — То зачем я шла, так и не свершилось.

И, словно только этих слов и дожидалась, все вокруг содрогнулось. Этого не могло быть, но это случилось. Произошло что-то настолько масштабное и сильное чтобы заставить отозваться болезненным скрипом даже нерушимую цитадель. Одновременно с этим, до генерала и его адъютанта донесся какой-то странный звук.

БУ-У-УМ.

Звук приближался, усиливался и, вместе с этим усиливалась дрожь пола под ногами и стен вокруг. Кресло, в котором Марисабель сидела, тоже не осталось недвижимым и начало "съезжать" в сторону, а откуда-то послышался грохот рушащихся перекрытий. Это погибал Коргадол. Девушка вскрикнула и...

... и проснулась.

Глава 3

БУ-У-УМ... что такое?

Девушка вскрикнула, проснулась и... села на кровати не понимая куда все делось и где собственно она сейчас находится. Огляделась широко раскрытыми, сумасшедшими от пережитого во сне кошмара, глазищами. И только когда, среагировав на ее движение, медленно стало разгораться сияние колдовских светильников, поняла, что по-прежнему находится в доме чародея д'Аранжа Утонченного.

В доме волшебника чьими отличительными чертами были: изысканные манеры, огромная магическая мощь, невероятная рассеянность... А также потрясающее, невозможно простодушное коварство существа, считающего, что стоит настолько же выше простого человека, насколько человек стоит выше обезьяны. Ну, обезьяны может и не обезьяны, но психология мага на самом деле оказалась существенно иной чем, Марисабель Гранде думала, это точно.

Заручившись поддержкой Лорда-Протектора Большого Парка а, позже и увидев его в деле, она всерьез поверила, что приобрела величайшего из вообще возможных, союзников для борьбы за правое дело. Время показало, что она серьезно ошибалась. А ведь прошло всего ничего. Где-то сутки? Да, примерно. Но, за этот небольшой срок, она успела пережить столь многое.

И ужас когда увидела мерзкую носатую образину, что почти наверняка означало провал всей ее миссии; и приступ жгучей надежды, когда волшебник пообещал, не позволить сорганазельцам вершить их черные делишки; и восторг когда в ходе сражения на поляне выяснилось что слова его не вздорная болтовня слишком долго жившего в глуши старикана. Ну и, наконец, разочарование, в которое превратилась эйфория от одержанной победы после того что было позже...

Марисабель почувствовала, что горячий пот, покрывший ее молодое тело с ног до головы, буквально заледенел, заставив ее всю задрожать. Такое случалось с ней в минуты сильнейших психологических стрессов. Марисабель чувствовала себя словно опавший лист в порывах ледяного ветра, и зависело от нее так же мало как и от этого листа. Увы, но это так. Победа, казавшаяся такой близкой и доступной, оказалась вдруг совершенно недосягаемой. Триумф обернулся гротеском, или скорее трагифарсом, если учесть все возможные последствия.

Зябко кутаясь в покрывало, и тщетно пытаясь преодолеть навалившуюся апатию, девушка мрачно переживала вчерашний разговор с хозяином дома.

Состоялся этот разговор во второй половине дня, даже скорее ближе к вечеру, когда ставка д'Аранжа, читай сам волшебник, и она — его единственный офицер, возвращались с "войны".

Все в эту войну было не так, как Марисабель привыкла. Поле боя — шатер, в котором они с комфортом проводили время, пока шло сражение, само сражение — когда оживленные магией деревья лихо громили элитный суперспецназ Сорганазеллы, во главе с самим "непобедимым" колдуном-чернокнижником, Слэгом. Да и она сама — военный консультант принятый на должность, "для мебели", больше для оформления антуража, чем из насущной в ней необходимости. Не таким как ожидалось, было и возвращение.

Путь "домой" сильно затянулся и продлился даже больше чем сама война. Д'Аранж настоял на том что бы провести гостью через некоторые места Парка, не почтить вниманием которые, по его мнению, было просто невежливо. Потом состоялся обед на палубе роскошной, богато украшенной, но миниатюрной и словно бы игрушечной ладье, самостоятельно вырулившей к мраморным ступенькам мини-пристани, к которой они подошли. После обеда, ознакомление с достопримечательностями продолжалось. Отчасти с палубы той же ладьи, прокатившей их по системе каналов с прозрачно голубой водой, отчасти, вновь в пешем порядке.

Все это так захватило воображение девицы, что она даже забыла, что еще утром готовилась отдать свою жизнь ради победы в самой важной за всю ее карьеру битве. Битве в которой неуловимый диверсионно-разведывательный корпус попался наконец "как кур в ощип" и потерпел поражение. От полного уничтожения "эскорт смерти" спасло лишь то что в самый последний момент, д'Аранж вдруг совершенно потерял интерес к продолжению битвы.

Казалось, преследование убегающих врагов и утомляет и, еще больше, удручает волшебника. С оружием в руках сорганазельцы были достойными уважения врагами, обратившись же в бегство, стали не более чем досадным, но легким, к тому же стремительно самоустраняющимся, недоразумением. Скорее помехой для гедониста, привыкшего к неге и покою, чем хоть какой то угрозой. Скажем так, чем-то вроде мухи, существование которой, если ( и пока ) она соблюдает дистанцию между собой и предающимся отдыху мудрецом, вполне допускается, однако едва назойливое насекомое преодолевает барьер терпимости, как его неизбежно настигает кара. И опять же, стоит мухе оказаться за пределами видимости и слышимости, как о ней немедленно забывают.

Так и д'Аранж, изгнав врага, за какие то, одному ему заметные границы, наотрез отказался продолжать преследование. Марисабель сделала было попытку уговорить мага, добить коварного неприятеля однако понимания не встретила. Чародей заявил, что на это есть причины, хотя какие именно так и не сказал. Столкнувшись с таким подходом Гранде пришлось забыть о дальнейших попытках переубедить хозяина Большого Парка. Тем более что на фоне того, что она уже получила ( да еще и собиралась получить ), окончательная ликвидация какого то там несчастного эскорта смерти уже не смотрелась.

Марисабель хотела выиграть не отдельную битву, она, на полном серьезе, собиралась победить в войне. А для этого ей был необходим этот потрясающий волшебник.

Вот она и не стала раздражать его, пытаясь заставить сделать то чего, он делать категорически не собирался. Рыжеволосая авантюристка предпочитала более гибкий подход. К сожалению для нее, она пока не знала как именно поступить, а узнать можно было лишь разгадав ход мыслей волшебника. Догадаться, как он думает, разговорить, вытянуть на откровенность и, выстроив психологический капкан, поймать всемогущего чародея, чтобы заставить его выполнить одну, ну, может две, совсем "пустяковые" просьбочки. Конечно, девушка прекрасно осознавала, что работа эта может оказаться трудной, может быть даже чертовски трудной, однако, считать ее невыполнимой Марисабель категорически отказалась. Признавать поражение заранее? Это было не в ее стиле.

Тем более что и волшебник показался вполне "по зубам". Держится изящно и с достоинством, но без зазнайства, порой, конечно, вворачивает такое, что заходит ум за разум, и тем повергает в легкий шок, однако это выглядит скорее как непроизвольная манера заработавшегося ученого, чем, что бы показать собственное его над собеседницей превосходство. В общем, довольно доступный тип. С такими работать можно. Несмотря ни на что, кажется простым, конечно немного пожилым ( или, скорее зрелым ), но очень милым джентльменом готовым услужить даме.

Особенно если дама сумеет правильно об услуге попросить. А правильно, как всем известно, это так что бы "реципиент" сам вызвался оказать услугу. Но для этого его нужно подготовить. Подготовка подразумевала беседу, сперва на общие, но отвлеченные темы, потом, направляя в нужное русло, подходить все ближе и ближе, пока не наступит ожидаемая кондиция субъекта. Времени на это могло уйти достаточно много, однако с устранением зловредного Слэга с арены боевых маневров, дела у Коргадола резко шли в гору, и Гранде надеялась, что даже в том бедственном положении, которое сложилось на момент ее отбытия, ее соотечественники сумеют продержаться.

С такими мыслями Марисабель и приступила к первой стадии приведения чародея в должное состояние, в качестве же вступления, выбрала тему, которая буквально просилась на эту роль. Она попросила рассказать ей о магии.

— Представьте на миг, — говорил волшебник легко и вдохновенно, а это означало что с темой плутовка угадала, — магию, всю как она есть, чем то вроде... ну положим, чем то вроде тумана. Не самый точный пример, разумеется, но полагаю, пока сойдет и этот.

— Представила, — охотно кивнула Марисабель, хотя ее представления на сей счет оказались довольно туманны. — Продолжайте.

— Итак, предположим, что магия это туман, но туман не обычный, а способный согласно воле мага оператора принимать самые разнообразные свойства...

— Приобретать, — машинально, посчитав что это оговорка, поправила д'Аранжа девушка.

— Нет-нет, — горячо возразил волшебник. — Как раз именно принимать. Магии совершенно нет никакой необходимости ничего приобретать. Она согласно своей структуре, всеми ими уже обладает. Штука в том, что мы не можем вызвать проявление их всех, а лишь какой то, ничтожной от общего объема, части.

Желая подтвердить эти слова, чародей неуловимо легким движением руки создал в воздухе перед ними плоское светящееся изображение небольшого деревца. Картинка померцала-померцала и растворилась, оставив после себя горсть быстро тающих искр. Марисабель решила, что понимает, что конкретно хотел донести до нее д'Аранж и, вновь кивнула.

— Так вот, — продолжил волшебник, — вся магия в целом это туман, то есть субстанция или, если хотите, поле. Без ярко выраженной формы, но с огромным, практически безграничным, потенциалом. А те или иные ее отрасли, читай школы на которые ее условно поделили люди, наоборот, имеют определенную форму но при этом, разумеется, гораздо меньшие возможности в перспективе. Успеваете за моими рассуждениями?

— Продолжайте, пожалуйста, — попросила Марисабель уклончиво.

Не то что бы она успевала или не успевала, в целом конечно скорее да, чем нет, однако при этом все же надеялась, что в конце своей речи маг выведет ее преамбулу и тогда все станет кристально ясно. В крайнем случае, можно будет или попросить повторить "некоторые моменты", или, если их окажется чересчур много, и они сольются в итоге в один большой "момент" сплошного непонимания это самое понимание цинично сыграть.

"Как раньше бывало", — подумала Марисабель, усмехаясь про себя.

Ей уже приходилось проворачивать подобные трюки прежде. Не с чародеями, вроде д'Аранжа, разумеется, но и не с полными же лопухами. Можно даже сказать, что иногда задача была сложнее, чем сейчас. Волшебник, кажется, уже лет сто не общался с обычными людьми и успел порядком подзабыть о том, что большинство из них из себя представляет. Ему ведь и в голову не может прийти, что абсолютно все сейчас сказанное для девушки в новинку, а возводимый им ряд рассуждений, стройный и безупречно логичный на его взгляд, для нее, по большей части, лишь набор бессмысленных фраз. А то и отдельных слов.

Марисабель смотрела на мага честными проницательными глазами и время от времени согласно кивала, так словно и впрямь все поняла. Кстати, общую канву разговора она действительно улавливала.

— Возьмем теперь, к примеру, такую отрасль магии как э-э-э... положим боевые чары, — продолжал разглагольствовать волшебник. — Не секрет ведь что для подавляющего большинства людей, персона, обладающая доступом к военным заклинаниям и способная пустить их в ход, представляется крайне могущественной личностью. Взять того же Слэга. Ведь так?

Девушка хмыкнула и кивнула, дескать, ну разумеется. А как же иначе? Будь это по другому, так и ее бы здесь не оказалось, и все противостояние двух городов гигантов сложилось бы по иному сценарию. Однако д'Аранж имел на эту ситуацию совершенно иную точку зрения.

— А вот и нет, — он торжествующе, так словно привел убийственный по силе аргумент в их споре, улыбнулся. — Совсем не так.

Это Марисабель готова была оспорить. Или, по крайней мере, усомниться.

— Как же тогда? — поинтересовалась она.

Волшебник уловил нотку скепсиса в ее голосе, но ничуть не обиделся.

— Если продолжить нашу аналогию с магией подобной туману и представить ее боевую отрасль в виде хммм... ну положим в виде кинжала. Не возражаете?

Марисабель пожала плечами — кинжал так кинжал. Пожалуй, это даже несколько символично. Немного зловеще, правда. Но разве боевая магия уже сама по себе не зловещая штука? Значит пусть так и будет.

— Как вам угодно, — потупила она глазки.

— Отлично, — почему-то довольно бурно отреагировал чародей. — Итак, боевая магия это кинжал. Таким образом получается что если настоящий, серьезный маг это мастер работающий с туманом, то боевые маги, про которых вы наверняка наслышаны, в массе своей это просто дикари с большими мясницким ножами на поясе. Сам характер их рода занятий таков что они и в подметки не годятся настоящим мастерам магии, повелителям тумана.

По мнению Марисабель клинок все же был предметом не в пример существеннее, нежели чем, какой то там туман. И человек с большим ножом, особенно если он умеет с ним обращаться, уже лишь этим способен внушить к себе гораздо большее уважение чем двое трое обладающих уникальной и экзотической, но, в общем-то, совершенно бесполезной способностью управлять туманом.

Мысль эту девушка вслух не произнесла. Во-первых: осознавала что чего-то, вероятно, самого важного, из слов чародея она не понимает и давать резкую оценку не имеет права. Во-вторых, не лишним будет повториться, было ведь совершенно ясно, что такое, чересчур, откровеннлое пренебрежение, ее отношений с Лордом-Протектором Парка наверняка не улучшит. И если даже и не станет непреодолимой стеной между ней и гостеприимным волшебником, то прохладцы в них привнести может с избытком. Особенно учитывая то, как увлеченно он об этом повествует, а значит, обсуждаемую тему воспринимает близко к сердцу.

Притом, что саму лейтенанта это трогало крайне мало ( ее интересы лежали совсем в другой плоскости ), то само собой напрашивалось что она промолчит и создаст у мага иллюзию согласия и почтительной поддержки... На всякий взгляд брошенный в ее сторону чародеем, она отвечала мимикой "понимающего человека".

Правда при этом Марисабель нечаянно переиграла с образом. Даже и без зеркала она понимала, что непрестанное похлопывание ресницами на каждое слово собеседника отдает такой откровенной фальшью, за которую ее не пустил бы на сцену и самый захудалый из Коргадольских театров, разве только на роль записной дуры. Однако, похоже было что отшельник д'Аранж преспокойно воспринимает все это безобразие за чистую монету.

Возможно, действительно сказалась его долгая изоляция от человеческого общества, в котором безраздельно царит постоянное притворство и непрерывное лицемерие. Или же он и ранее никогда не отличался способностью разгадывать маски надеваемые людьми при общении с себе подобными. Особенно с хорошенькими юными дамами. Как бы то ни было, но лекция продолжалась.

— Конечно, это крайне грубая модель, на самом деле столь четкие и до примитива прямолинейные градации встречаются крайне редко... более того, они не только нежизнеспособны, но даже и просто невозможны теоретически. Подавляющее большинство боевых магов занимается так же и исследовательской деятельностью ( или, по крайней мере, повторяет эксперименты своих более творческих коллег ), равно как и универсальный чародей, особенно высокого уровня, вполне способен за себя постоять.

Д'Аранж решил, что стоит упомянуть об этом, хотя, Марисабель на примере сегодняшнего дня, уже и сама обо всем догадалась. Каково же было бы его удивление, если бы он узнал, что девушка, выхватывая из его монолога с третьего на четвертое, его самого продолжает считать самым настоящим боевым магом.

— Пожалуй, ближе к истине будет такая картина. Если первостепенный маг-универсал, это настоящий хозяин и властелин тумана магии способный при необходимости соткать из него подходящий инструмент, тот же меч или кинжал если угодно, то специалист по части его боевого применения скорее вооруженный человек способный напустить туману. Кто больше, а кто меньше, в зависимости от врожденных качеств...

Марисабель подумала при этих его словах, что "тумана" вокруг уже напущено достаточно. Столько, что самое время попросить его хоть чуточку подразогнать. Она практически уже собралась попросить мага перейти на язык попроще и подоступнее для постороннего человека, но тут д'Аранж сам привел более удачное сравнение.

— Рука, — сказал он. — Так вам, наверное, будет гораздо ближе и понятнее.

Марисабель машинально посмотрела на его руку, которой он сделал плавный и изящный жест прямо перед собой. За кончиками пальцев протянулся быстро тающий, но все же вполне различимый туманный шлейф.

— Пусть рука это магия, вернее магия это рука...

— Простите, так магия это туман или рука? — поняв что, окончательно запутается, если немедленно это не уточнит, прервала чародея девушка.

— Магия это магия, а рука это ее условное обозначение, — сказал маг.

— Ага, а как же тогда туман?

— И туман тоже. Но в более общем случае, — терпеливо объяснил Лорд-Протектор. — Для нас достаточно и руки.

— Понятно, — пробормотала Марисабель и так простодушно хлопнула ресницами, что проняло даже д'Аранжа. Волшебник вспомнил, что собеседница его все же не выпускница школы магов и даже не кандидат на поступление в оную. Более того, она даже не дилетант любитель эзотерических дисциплин, имеющая хотя бы общее представление о сути предмета разговора, а значит разжевывать надо практически все. Причем с нуля.

— Сейчас объясню, — пообещал он. Задумался на миг, выстраивая следующее предложение, так что бы снова не забуриться в непроходимые для лейтенанта дебри, и продолжил. — Собственно все очень просто, если взять руку как обозначение магии, то боевая ее часть это, что?

— М-м-м?

— Правильно, кулак. Им и погрозить можно, и стукнуть, если этого не хватает. Ну а если совсем тяжелый случай то и пристукнуть наповал. Оттого то люди и придают ей такое значение. Понимаете?

— Понимаю, — радостно, и, теперь уже совершенно искренне, кивнула Марисабель.

— Различие же в том, что универсальную магию, руку можно и в кулак сжать, если надо, а можно и что ни будь полезное сделать. В крайнем случае, вот хоть кукиш сложить. Для смеха.

Д'Аранж продемонстрировал собеседнице кукиш.

— А кулак разве нельзя разжать? — резонно поинтересовалась девушка.

— Ну почему же нельзя, конечно можно. Вот только если его постоянно сжатым держать, как это многие из боевых магов делают, то пальцы срастаются и рука становиться... хммм... копытом. А его, уже не разожмешь, как не старайся. Удар у копыта конечно сильнее, но вот ничего подобного, — чародей указал на ближайшую статую, и, та, вдруг ожив на миг, отсалютовала в ответ, — ты им уже не создашь.

Марисабель, уже осознавшая свое невольное заблуждение, заметила в словах мага некоторое противоречие.

— Но ведь если это так, то как же вы победили Слэга? — спросила она. — С его то копытами...?

— А что Слэг? — пожал плечами волшебник. — Он ведь тоже не полностью ушел в милитаризм... акцентик в эту сторону, у него конечно есть, но без полного погружения, это однозначно. А человек он способный, если ему немного помочь то пойдет далеко...

На этом лекция по азам магии прервалась возмущенным воплем.

БУ-У-УМ... Что за?.. Значит, не показалось? Значит, не показалось! Едва ощутимая вибрация щекоткой отозвалась в ушах. Так... скорее легкий шепоток, чем что-то существенное. Больше всего похоже на скачок давления при резких переменах погоды. Вообще то это свойственно другим широтам, но вероятно случается и здесь. Или это продолжаются фокусы колдовского замка?

Девушка успокоилась настолько, что смогла преодолеть охватившее ее нервное напряжение и немного расслабиться. Полного спокойствия, разумеется, не было и в помине, такой поворот, скорее выверт, что случились с ней, не из тех, что растворяются бесследно. Только сильные могут преодолеть внезапный крах, пережить полное разрушение уже почти воплотившейся мечты, и сохранить хоть что-то что поддержит их в дальнейшем. Для Марисабель этим "чем-то" был ее кодекс служения родному городу. В ту ночь, когда она заново переживала неожиданное и невозможное предательство волшебника д'Аранжа, именно дисциплина и память о Коргадоле стали ее щитом от надвигающегося отчаяния.

Слэг — это жуткое и бесчеловечное чудовище оказалось живо! Колдун избежал кары за все преступления, и все еще угрожает любимому городу. Не из цитадели Соргазы, и не во главе вражеских армий, но, тем не менее... и комната отведенная ему, не многим хуже ее собственной. Такая же спальня, ванная, гостиная. Разве что на окнах, поблескивающие прутья зачарованных решеток.

Марисабель продолжила вспоминать свой разговор с д'Аранжем.

— То есть как это?!! — закричала Марисабель.

— Что, как? — не понял д'Аранж.

— Как это далеко пойдет? Разве он, не... — Жестом, ладонь по горлу, она показала, что имеет в виду. — Там, на поляне?

— А, вот оно что, — догадался чародей. — Нет, ну конечно же нет. И как вы могли такое подумать?

Возмущению Марисабель не было предела.

— Но, ведь... — она даже и не знала как реагировать на подобное заявление. — Ведь... это же Слэг.

— Верно, — не стал спорить волшебник. — Но что ж с того?

Девушка посмотрела на него как на сумасшедшего.

— Что с того? — переспросила она, не веря собственным ушам. — ЭТО СЛЭГ.

— Я помню про это, — с едва заметной улыбочкой легкого недопонимания заверил ее маг. — Вот только что же из этого следует то?

— Его надо немедленно убить! — воскликнула Марисабель. — Немедленно!

— И откуда такая кровожадность? — задумался д'Аранж. — Знаете, если только дать вам волю, то я совсем останусь без трофеев. Того немедленно убить, от этого сей час же избавиться. Нет... так не пойдет.

— Послушайте. Вы. Господин. Волшебник, — невероятным усилием, взяв себя в руки и стараясь говорить относительно ровно, то есть без рвущихся на поверхность истерических нот в голосе, выдохнула Марисабель. — Вы вероятно так еще и не поняли с кем столкнулись. Он само воплощение зла, жестокости и коварства, каким его только можно представить, он...

— Вот это явное преувеличение, — прервал ее д'Аранж. — Я знавал типов и посквернее... парочка таких, кстати, в соседних с Слэгом камерах...

* * *

Вот так вот.

— Никакое это не преувеличение, — едва расслышала последние слова мага Марисабель, а когда их смысл до нее дошел, осеклась. — Что? Какие типы? Какие камеры?

— Уже, э-э-э, лет этак с полста, — невозмутимо подтвердил чародей. — Раньше времени не было, но как я здесь обосновался, так и начал составлять коллекцию. Например последний: Натаниэль Дэфот — неисправимый плут и обманщик. Пытался ограбить меня, притворившись налоговым инспектором...

На Марисабель нельзя было смотреть без содрогания, так подавленно она выглядела. Огромные глаза, на побелевшем словно мел лице, губки сжаты, носик заострился. Провинциальный волшебник, чудной и отзывчивый, д'Аранж Утонченный, стремительно преображался в ее глазах в жестокого и непреклонного Лорда могущественных магов. Пресыщенного аристократа среди чародеев, неумолимого самодержца астрала, князя черного колдовства. И это ее испугало. То есть — нет, не испугало, скорее, сбило с толку.

Д'Аранж сохранил жизнь Слэгу и не собирался делать с ним что-либо. Зачем? Почему? Марисабель была полна решимости не оставлять все как есть, ей надо было лишь переубедить Лорда-Протектора. Но что могло заставить его думать так как этог было нужно ей? Зачем вообще, Слэг понадобился д'Аранжу? И все остальные?

Марисабель необходимо было собраться с мыслями, чтобы продолжить спор. Но собраться не получалось, так растеряна она была.

— То есть? — пробормотала лейтенант. — Вы... их в плену держите? Столько лет?

Теперь уже растерялся д'Аранж. Он то думал, что придется защищать право Слэга на жизнь, а тут вдруг подвергся нападению его собственный уклад жизни.

— Ну да, — смутился волшебник. — Все так делают...

— Но зачем? — не поняла девушка.

— Ну, во-первых, это все же лучше чем отпускать побежденного, но сильного врага восвояси, — резонно заметил чародей. — Кроме того, всякие там... эксперименты. Нет-нет, эксперименты не над ними, скорее консультации. То, да се... ну, вы понимаете, о чем я. И потом, это здорово поднимает престиж мага в глазах остальных.

Марисабель переваривала информацию.

— В детстве я думала, что только злые маги держат в плену других побежденных магов.

— Ага, а добрые их сразу убивают, так что ли? — с иронией произнес волшебник. Приступ растерянности у него прошел, и он опять был готов обсуждать все что угодно. — Немного помучат и того... в расход?

— Вообще-то, я об этом как-то не задумывалась, — пожала плечами Марисабель. — Просто так было во всех тех историях, что я слышала.

— И которые берут начало от россказней тех магов, что сумели откупиться ( а это, позвольте заметить, обходится недешево ) или сбежать из плена. Нетрудно догадаться в каком свете они выставят своих пленителей. И, хорошо, если просто в грязи поваляют, а то, бывает, пустят в народ такое, что и вспоминать неохота. Сам себя бояться начинаешь, если на ночь глядя, наслушаешься.

Марисабель согласилась, что это совсем не лишено смысла.

— Нет, можно конечно не утруждать себя и тут же избавляться от побежденного коллеги, но что это дает? — размышлял д'Аранж. — Убив "сильного" сам ты не становишься сильней, избавившись от "способного" ты не перенимаешь его талант. Прикончив художника, а всякий маг, это в первую очередь художник, ты лишаешь мир его картин! А значит, делаешь бедней все, что тебя окружает.

— Но, раз так, то получается, что вы совсем друг друга не убиваете? Я имею в виду, что один маг из солидарности никогда не убьет другого? Даже врага?

— Профессиональное согласие. Это выгодно всем.

— Мне кажется, что при таком подходе, вы вообще не должны между собой драться, — заметила Марисабель. — Однако как же магические войны? Тот же ваш оловянный ринг?

— Вообще-то, конфликт интересов это такое явление, почище сорняка, везде прорастет. Иногда просто в коридоре двое столкнутся, и понеслась... случается до такой лютой ненависти дело доходит что прямо оторопь берет. Представьте только, отдавленная мозоль и, как результат, триста лет кровавой вендетты. Кажется невероятным? А ведь это чистая правда, был такой случай. И главное, только не смейтесь, люди это были не молодые да горячие, а степенные вроде маги. Я их обоих прекрасно знал.

— Но вы не желаете гибели даже смертельным врагам? — спросила Гранде у которой и мысли не было веселиться. — Я правильно поняла?

— Не то что бы совсем не желаем, — признался маг. — Бывает, что и...Иная вражда между магами длится столетия, а то и более. Но, повторю еще раз, мы понимаем что, убив сильного врага, мы, прежде всего, ослабляем себя. Убираем из мира одну из его красок, без бесконечного множества которых жизнь покажется скучной. Поймите, настоящий талант настолько редкая штука, что потеря даже одного его носителя это серьезная потеря для всех. Пусть даже этот носитель и неприятен вам лично, но это совсем не повод что бы ликвидировать его безвозвратно.

— А если этот носитель настоящее чудовище, жестокое и аморальное? Вроде Слэга? — возмутилась девушка, возвращаясь к "своему барану".

Однако д'Аранж оказался невосприимчив к ее ходу. На реплику он лишь неодобрительно поморщился.

— Так уж и чудовище, — усомнился маг. — Представьте на миг что он, или кто-то подобный ему, сражается на стороне Коргадола...

— Никогда! — с жаром воскликнула Марисабель. — Никогда такому не бывать.

— Ну, а если честно? — поинтересовался волшебник, лукаво улыбаясь.

— Нет, нет и еще раз нет, — замотала головой доблестный лейтенант. — Этого просто не может быть, потому что быть не может. Мы никогда не согласимся на союз с монстром.

— Вместе с тем, — заметил маг, — именно это сегодня и произошло.

Теперь уже Марисабель смутилась. Смутилась и вновь вынуждена была обороняться.

— Но... вы ведь не он, — сказала она. — Это не вы жгли деревни со всеми их жителями и не посылали демонов похищать жен и детей ответственных генералов.

— Верно, — кое-что, припомнив, но, не моргнув при этом и глазом, согласился маг. — Однако, если поговорить сейчас с любым из эскорта смерти то он без сомнения назовет чудовищем как раз меня. Согласитесь, у него на это есть веские основания?

Девушка подумала, что колдун в чем-то неприятно прав. Если отвлечься и рассмотреть этот вопрос беспристрастно, со всех сторон, то так это все и выглядело. Конечно, она сама не считала д'Аранжа столь же испорченным, как и Слэга, но и безупречно добрым волшебником из детских сказок, после марша хвощей, он уже не выглядел.

— Скажите, а вас не смущает такое к вам, отношение людей? — осторожно спросила Марисабель. — Негативная оценка, и все такое... как вы на это смотрите?

— Да, пожалуй, так же как и вы, — небрежно ответил чародей. — Вы ведь тоже в представлении э-э-э...

Похоже было что он уже и подзабыл с кем совсем недавно сражался

— Эскорта смерти, — подсказала Марисабель

— Нет-нет, — возразил волшебник, жестом заменяя забытые слова. — Всех их вообще.

— Сорганазельцев, — подсказала девушка.

— Вот-вот, — согласно закивал д'Аранж. — Вас ведь не смущает что они точно так же, наверное, думают и про вас. Ну, с учетом того, разумеется, что я все-таки посвященный маг...

Договаривать, что адъютант, пусть даже и самого генерала, не слишком заметная фигура, что бы отметится в фольклоре вражеской армии, он тактично не стал. Впрочем, Марисабель и сама это прекрасно осознавала.

— Ну, про меня то им ничего не известно, — усомнилась она. — Я чин маленький. Незаметный... впрочем, это неважно.

— Именно, — согласился волшебник. — А теперь представьте, вдруг, что все про вас стало им известно. Полагаю, этого окажется достаточно, что бы создать образ, простите, э-э-э, как раз, чудовища...

"И еще какого", — не без некоторого самодовольства, подумала Марисабель, тоже припомнив кое-что из своей биографии шпиона и диверсанта.

Следующей ее мыслью было то, что Лорд-Протектор не только могущественен, но и, при всей кажущейся простоте и рассеянности, достаточно смекалист. Распознать специального агента... хм, а не слишком ли он смекалист? Вот будет смеху, если колдун уже обо всех ее планах догадался и теперь про себя потешается над ее наивными попытками переиграть его, прожившего много веков, опытнейшего, мага. Это смутило Марисабель, но не надолго. Проанализировав еще раз все произнесенное и пережитое, она посмотрела на все немного под другим углом.

Ситуация просто сама собой складывалась не в ее пользу. Все произошло так быстро и неожиданно, что практически никакого влияния на информацию, поступившую в распоряжение отшельника, она оказать не смогла. Причем факты эти были столь выпуклы, что разоблачить ее следовало гораздо раньше... собственно это бросалось в глаза. Целая армия идущая за нею следом, да еще и с самим черным колдуном во главе, одно это уже должно было озадачить. Ей, например, окажись она на месте мага, что бы обо всем догадаться было бы достаточно, гораздо меньше времени, так что догадливость д'Аранжа оказалась, если можно так сказать, второй свежести.

— Генерал Морин... — попыталась объясниться Марисабель, однако д'Аранж ее перебил.

— Знаете, — внезапно проговорил волшебник, — а ведь больше всех трубят о соблюдении человеческих законов, три группы людей. Первая группа это либо настоящие пророки, всерьез верящие, в какие то нормы установленные им свыше и намеревающиеся продвигать свое учение, ( но таких просто исчезающее меньшинство, один два на поколение ) либо, простите, сумасшедшие считающие себя таковыми... Я имею в виду пророками. На самом деле они, в лучшем случае, тихие психопаты.

Марисабель поняла что ошибалась. Д'Аранж даже и не заподозрил о ее настоящем статусе. Все его слова, воспринятые ею как разоблачение, были лишь совпадением. В то время как она подумала, что он раскрыл ее, сам маг лишь продолжал рассуждать о морали. То есть о ее носителях. Но не потому что моральный облик Марисабель, Морина или кого то еще волновал волшебника. Ему просто надо было закрыть тему, чтобы не возвращаться к ней больше.

— А почему вы пророков и психопатов заносите в одну группу? — не поняла лейтенант. — Только потому что и те и другие верят в то что говорят?

— Вы согласны с мнением что пророка, выбивающегося со своими идеями из, как я это называю, общесоциальной струи, признают психопатом?

— Пожалуй — да, — кивнула Марисабель.

— Ну вот, согласно моему опыту, верно и обратное. Пророки это, чаще всего, те же психопаты, только добившиеся широкого признания. С точки зрения философии разница здесь может и есть, но на деле нет ни малейшей. Размышления о разумном, добром, вечном? Да какое они имеют значение?!! Все зависит от общественного мнения. Захотят людишки и станут поклоняться сумасшедшему, а захотят так и посланника небес сгноят в тюрьме. Таким образом, не имеет ни малейшего значения истинно учение, или это просто складный бред. Генерал...

— Ну-ну, — вскинула бровки Марисабель. Она еще не совсем поняла, отчего это волшебника завернуло на подобный тон, однако догадалась, что в его глазах это имеет к ней самое непосредственное отношение.

— Не обижайтесь, прошу вас, — спохватился волшебник. — Разумеется, я имею в виду не кого-то лично, а социальную массу. Тех про кого вы заговорили. То есть тех, кто составляет общественное мнение. На самом деле они просто повторяют чужие мысли, а своего мнения у них нет и в помине.

— Интересно же вы относитесь к людям, — девушка неодобрительно покачала головой.

Она не собиралась спорить с д'Аранжем, но разговор ее обеспокоил.

— Не к людям! — возразил волшебник, и повторил. — К общественному мнению. И тем, кто его, якобы, представляет. А это как раз те, кого я уже называл.

— То есть психопатам? — съязвила Марисабель.

— Нет, ну таких то, разумеется, не большинство.

— А остальные кто же? — с запалом произнесла девушка. — Те, кто большинство? Другие две группы?

— Известно кто, — пожал плечами маг. — Вторая группа это или шарлатаны разных рангов или их вольные или невольные жертвы. Шарлатаны имеют со своего занятия дивиденды, жертвы наоборот, платят. Деньгами или чем-то еще... Кстати, эти последние и есть тот планктон...

Д'Аранж подумал, что Марисабель и это утверждение может воспринять как выпад против себя, поэтому поторопился добавить.

— Ну и наконец, помимо этих основных категорий граждан есть еще и люди, занимающиеся вопросом из любопытства или из праздности.

— Или праздного любопытства? Как мы с вами сейчас? — со сладким ядом в голосе добавила Марисабель. — Не так ли?

— Именно, — не стал спорить маг. — Например, когда (если) я участвую в подобном споре, я принадлежу именно к третьей группе. Иногда я могу высказывать симпатию к той или иной обществообразующей идее, и иногда я делаю это довольно энергично, но все это лишь для поддержания разговора и в основном я стараюсь быть над всем этим. То есть оставаться самим собой. Кем бы ни оказались мои собеседники, всерьез участвовать в человеческом бедламе и специально подгонять себя под чьи-то стандарты я не намерен.

БУ-У-УМ... Второй раз непонятный звук Гранде услышала уже во время посещения ванной комнаты.

— Не намерен он, видишь ли, подгонять себя под стандарты, — вылезая из воды, неразличимо прошипела себе под нос Марисабель. — Личность он, понимаешь ли. П-п-персоналия.

Она осушила атласную кожу нескончаемым, пушистым, как облако полотенцем, провела махровой тканью по груди, бокам, грациозно склонилась, вытирая ноги. Потом медленно выпрямилась и уставилась на собственный живот, потрогала его пальцами, даже потеребила кожу, захватив ее в складку, отпустила, провела ладонью по гладкой бархатистости. Уже позабыв обо всех своих проблемах, озадаченно взглянула в зеркало.

— Вот это да!..

След от операции по удалению аппендицита исчез, словно его никогда и не было. Животик блистал чистой, ничем не оскверненной и нетронутой, первозданной красотой. Шрам оставленный хирургическим ножом, канул в небытие. Лейтенант осмотрела себя всю и убедилась что и остальные шрамы, которыми ее наградила жизнь, бесследно испарились. Даже самые глубокие.

"Ну, д'Аранж, ну фокусник, ну блин, затейник. Одно слово — маг", — подумала Марисабель, ощущая, что ее настроение резко и неконтролируемо улучшается. — "Так о чем я только что вспоминала?".

БУ-У-УМММ... этот толчок оказался намного сильнее предыдущих. Марисабель покачнулась, едва не ударившись головой сперва о стену, а потом, в падении, о ванну. Выручила отменная реакция, а не то вместо множества старых шрамов, она получила бы один свежий. А так как край ванны просвистел в опасной близости от виска, то мог быть и окончательный. С пола Марисабель поднималась в исходно ( если не более того ) мрачном расположении духа.

"Та-а-ак", — подумала она угрюмо. — "Кажется, начинается".

Она еще не знала, что именно начинается, но поняла, что сбываются ее самые нехорошие предчувствия. Что бы облачится в униформу, хватило считанных мгновений, сказывалась практика, однако после завершения экипировки встал вопрос, что же делать дальше. С одной стороны волшебник утверждал, будто бы в его доме ей ничего не угрожает и, гостье не возбраняется свободно перемещаться. С другой, делать это д'Аранж ей пока не рекомендовал. Объяснил он свое пожелание тем, что и для нее и для него это может создать кое-какие затруднения.

О характере затруднений маг, почему-то предпочел не распространяться, намекнул только лишь, что это ненадолго и совсем скоро прогулки по его жилищу станут не в пример более удобными. Марисабель восприняла его слова как прямое, пусть даже и, тщательно замаскированное, вежливое указание не высовываться пока не разрешат. Резонно, что волшебник ей не вполне доверяет. На его месте, она бы повела себя еще более осторожно и, понимая все это, готова была оказать д'Аранжу посильное содействие.

Однако то, что было естественно и допустимо еще вчера, какое там вчера, час, нет, даже четверть часа назад, в настоящий момент оказалось совершенно неприемлемо. И хотя Марисабель вполне отдавала себе отчет в том, что чародей едва ли будет в восторге обнаружив ее самовольную отлучку из спальни, оставаться здесь дольше не могла. Теперь, когда весь замок дрожал, словно при землетрясении?.. Нет, это было явно выше ее сил. Человек действия, смелая и решительная, она предпочитала первой делать шаг навстречу неведомому, и не дожидаться когда оно само явиться к ней.

Иногда такая тактика приносила ей дополнительные хлопоты, но с не меньшей вероятностью могла и сослужить добрую службу...

БУ-УГУ-УГУ-УМ. Резкий, намного превосходящий силой все предыдущие, толчок потряс дом до самого основания и вновь повалил девушку на пол. Лицо Марисабель, когда она вылезала из под кровати, было бесстрастно. Каменное выражение не смягчал даже некоторый комизм, возникший из-за сдвинувшейся на самый нос шляпы. Поправив головной убор, девушка посмотрела на дверь, а потом, повернулась к балкону.

Ей показалось, что непосредственно перед самим толчком, откуда-то со стороны улицы раздается не совсем обычный, шум. Нечто вроде пронзительного крика. Далекого, но, видимо, довольно громкого, и поэтому слышимого даже в ее комнате. Приблизившись к окну и приникнув ухом к шторам, девушка уловила и другие звуки, которые ее наметанный слух бывалого человека сразу определил как "дыхание толпы". Термин, условный, однако вполне понятный и, главное, достоверный. Это был звук, то есть совокупность звуков, издаваемых большим скоплением людей. Сдержанные "кхе-кхе", перезвон, перестук, переминания с ноги на ногу...

Марисабель замерла, давая себе, время убедиться, что ошибки нет, и осторожно отодвинула край шторы. Выглянула пригнувшись, никого не заметила ( из того положения в котором она находилась обзор ей загораживали балконные перила ), однако чувство постороннего присутствия стало существенно сильнее и отчетливее. Девушка раскрыла дверь, ведущую наружу, осторожно сделала шаг вперед и посмотрела вниз.

...Оставалась так она недолго, секунду или две, а потом резко отпрянула от парапета и ловкой ласочкой, с выходом в нырок за массивное ложе, метнулась через всю комнату. А еще мгновение спустя, балкон вдруг разлетелся в мелкую каменную крошку, взорвался, словно от прямого попадания выстрела из гранатомета.

Или же заряда атакующего заклинания, класса — "шаровая молния-7" с повышенной фугасной составляющей. Того самого, что имеет широкое распространение среди адептов боевой ветви, и которое темный маг пытался использовать в битве на лесной поляне.

Глава 4

Для создания у уважаемых читателей целостной и непротиворечивой картины событий, происходящих в доме чародея д'Аранжа Утонченного, позвольте повернуть время на несколько часов вспять. Обернемся к тому моменту, когда девушка и ее могущественный но, довольно своенравный покровитель только-только расстались, разойдясь, каждый по собственным делам. Марисабель, вдруг узнавшая о том, что ее заклятый враг, этот злодей, мерзавец и законченный негодяй в единой упаковке, а именно темный маг Слэг продолжает портить воздух, по рекомендации д'Аранжа выпила успокаивающую микстурку и отправилась баиньки, а сам чародей...

В отличие от Марисабель, настроение волшебника, на момент их расставания, было просто превосходным. То, что девушка расстроилась при виде, побитого и исцарапанного, но живого, и уже отмокающего в ванной с целебными растворами, злобного неофита, д'Аранж, разумеется, заметил, уж слишком явно было, что она от всего этого не в восторге, однако вида что заметил, не подал. Чародей рассудил, что заверения о надежности его казематов ( из которых действительно выбраться было невозможно ), предпринятые в такую, несомненно, сложную для Марисабель, минуту лишь сыграют против него.

Это могло привести к некоторым дурным последствиям. Например, вызвало бы у девушки нервную реакцию, кто знает, может быть и вплоть до истерики. Или, окажись она покрепче, долгим диспутам, тоже далеко не факт что приятным. Скорее наоборот, факт что неприятным.

И напротив, проигнорировав эмоции, волшебник разом достигал нескольких целей. Первое: он избегал, вполне вероятной, конфликтной ситуации. Второе, как следствие первого: отложенное объяснение насчет Слэга, переносило на поздний срок и отбытие самой Марисабель. Это действовало в интересах главной задачи д'Аранжа, относительно лейтенанта. Можно было даже сыграть на ее недоверии и предложить девице задержаться чтобы лично проконтролировать условия содержания Слэга. Учитывая, ее отношение к наемнику Сорганазеллы, можно было рассчитывать на согласие. Ну и, наконец, третье: д'Аранж получал возможность спокойно, не отвлекаясь на реверансы, обследовать таки своего другого пленника. Речь, понятное дело, идет о хоботуне, все еще интересовавшего Лорда-Протектора как никто другой.

Правда, приступить к осмотру немедленно, у чародея не получилось. Накопились неотложные дела, занявшие все внимание мага. Что это были за дела сказать точно нельзя, но есть подозрение что д'Аранж и сам слегка вздремнул. Если вы не забыли, то чародей только что вернулся из боя, где потратил немало сил и был несколько утомлен, серьезные же исследования он предпочитал проводить на свежую голову. Так или иначе, эта задержка не охладила его азарта. Спускаясь в лабораторию, волшебник довольно потирал ладони.

"Сейчас", — думал он возбужденно. — "Просмотр взятых накануне анализов, потом повторный сбор, потом и... и-и-иэххх".

Маг не удержался и гортанно хохотнул. Ах, как ему будут завидовать недоброжелатели на ближайшем зимнем симпозиуме великих магов, как за него порадуются друзья и приятели. Волшебник отворил тяжелую дверь из потемневшего от времени, заплесневевшего дерева. Тускло блеснули старые бронзовые скобы, заскрипели давно несмазанные петли, и пред взором чародея предстала лаборатория.

Вопреки ожиданиям, любого обратившего внимание на дверь, это была очень продвинутая лаборатория. Во многом не уступающая лучшим исследовательским лабораториям в Башнях, этой магической столице мира. Надежная система принудительной вентиляции и вытяжки, настраиваемое освещение, многочисленные наборы эргономичных инструментов, каждый на своем месте... В общем, все как полагается.

И дверь, кстати, тоже была далеко не так запущена, как выглядела. При всей кажущейся неуклюжести она была вполне функциональна, и даже обеспечивала помещению герметичную изоляцию от остальных комнат. Прежде уже отмечалось, что чародей обожал всяческие визуальные и прочие эффекты, рассчитанные на создание атмосферы, так вот, внешний вид двери был всего лишь одним из них.

Обманываться видом двери действительно не стоило. Она была невероятно крепка и надежна, собственно, как и все остальные двери, предназначенные для помещений, где постоянно проводились опасные эксперименты. Запомните это, что бы в полной мере прочувствовать эмоции д'Аранжа, которые он испытал... вернее которые ему пока лишь предстояло испытать, в самом недалеком будущем. Сразу оговорюсь, эмоции эти не из приятных, но о причине этого — немного позже.

А пока ничего не подозревающий волшебник миновал эту дверь, потом еще одну, не менее надежную чем первая и третью, такую же крепкую как первые две. И вступил, наконец, в святая святых — свою любимую лабораторию.

Услужливый дух хранитель, сразу засветил центральную лампу под потолком, а потом, поочередно, по мере того как волшебник приближался и проходил по лаборатории, мимо того или иного стола или агрегата, зажигал и гасил местное, более яркое, освещение. Тихонько гудели, разогреваясь и приходя в состояние активного ожидания всевозможные механизмы, незаменимые помощники колдуна во многих его начинаниях.

Принято считать, что маги и технократы не любят друг-друга. Люди думают что тот кто предпочитает магию, ни за что не замарает себя "возней с железками" и наоборот, поклонник технологий с презрением относится к "дешевым фокусам". Однако это правило совсем не обязательно. Например, д'Аранж к числу узких специалистов-магов никогда не относился. Да он считался магом, но не чурался и технологий. Кроме друзей-коллег у него было много приятелей технократов, которые и обеспечили ему лабораторные механизмы. Механизмы и магия прекрасно сочетались в маленьком мирке, созданным волей и разумом этого выдающегося человека. Дополняли и продолжали одно другое и вместе способствовали многим невероятно сложным и интересным работам чародея.

К одной из таких, очередному, не сказать что из ряда вон выходящему, но и не совсем обычному открытию, маг готовился и сегодня. Знал бы он что ему предстоит... Ах, предстояло ему многое.

Началось все с того что, подойдя к клетке, где он намеревался обнаружить пойманного намедни зверька, он ничего в ней не нашел. Иными словами зарешеченная клеть была пуста, то есть хоботун, которому полагалось в ней находиться, почему-то в ней отсутствовал.

Волшебник озадаченно вскинул брови.

"Вот это да", — подумал он. — "И что же сие означает?"

Однако почти сразу же он вспомнил что, приготовив вчера клетку для нового экспоната, заселить ее совершенно позабыл. После осмотра в ходе, которого был обнаружен ошейник с наводящим кристаллом Слэга, хоботун так и остался на столе растянутый бесстрастными и неутомимыми каменными змеями.

Ни для кого не было секретом ( а для кого и было, быстро таковым быть переставало), что маг высшего уровня посвящения д'Аранж Утонченный был человеком очень одаренным, но и необычайно рассеянным. Давно не было это секретом и для самого д'Аранжа. Волшебник сильно расстраивался ( конечно, когда вспоминал об этой присущей ему черте характера ) но мало что мог со своим главным недугом сделать. Всякий раз недостаток внимания оказывался сильней железной воли мага. Или, если быть точным, хитрее его. Когда чародей намеревался что-то сделать, то он непременно доводил это что-то до логического завершения; исключением были только когда он забывал о твердом намерении что-то сделать. Это привносило в его жизнь определенные сложности, и здорово тормозило многие прекрасные начинания.

В конечном итоге д'Аранжу пришлось выработать целый комплекс мер против последствий склероза. Некоторые из этих мер напоминали магу о необходимости сделать то-то и то-то, другие, если обстановка это позволяла, выполняли отдельные операции о которых он запамятовал, совершенно самостоятельно.

Вот и теперь, когда хозяин Парка оставил экспонат в рабочем положении, но, отвлекся на осмотр кристалла из поводка, должна была сработать одна из таких мер. По прошествии определенного срока бездействия, каменные змеи расслабляли хватку и позволяли "материалу", принять более удобное и привычное положение. Ни о какой свободе перемещения, разумеется, и речи не могло идти. Зверька по-прежнему, фиксировала пара ближайших змей, обвивавшихся вокруг него наподобие проволочной вязки, и в таком вот виде они все ожидали дальнейших распоряжений.

Мгновение позже маг сумел вспомнить, что так и случилось. Он вспомнил, что краем глаза заметил, как аспиды начали переплетаться по-новому. Он даже собирался приказать им перенести хоботуна в клеть, где тому было бы не в пример вольготнее, однако, все та же отвлеченность... Похоже, что хоботун, перемотанный жесткими каменными телами чародейских слуг, так и остался на лабораторном столе. Бедолага. Ему пришлось провести так все время, пока волшебник отсутствовал.

Какие последствия это испытание оказало на хрупкий организм неизученного зверя можно было только догадываться. В ужасе, преисполненный самых худших ожиданий, д'Аранж метнулся к смотровому столу.

— Нет, нет, нет, — бормотал он, представляя стылую тушку околевшего хоботуна. Все что могло остаться, вместо здорового и полного сил зверька, диковинки счастливо избежавшей трепанации при встрече с мастером клинка Марисабель Гранде но не пережившей элементарной лабораторной халатности. — Только не это... катастрофа.

Впрочем, волновался он зря. Каменные змеи действительно застыли, сплетя из собственных тел нечто наподобие закрытой арматурной корзины, но трупа хоботуна в ней не было. Вот только, и живого зверя в ней тоже не оказалось. Хоботун, эта неведомая и интересная зверушка, на которую д'Аранж имел такие, далеко идущие планы, как-то сумел проскользнуть сквозь мертвую хватку и отбыть в неизвестном направлении.

А аспиды, как ни в чем не бывало, дремали, продолжая думать, что держат, давным-давно улизнувшего уродца. Разбуженные, воплем чародея, силикоиды воззрились на хозяина с холодным безразличием. Команд от мага не поступало, а те что, прозвучали, настолько явно были не в компетенции змей, что они даже теоретически не стали рассматривать варианты выполнения.

На вопросы аспиды и подавно ответить бы не смогли, даже если бы и могли говорить. В физическом плане изворотливые, но, во всем остальном, крайне простодушные порождения камня, риторики они не понимали, и все словоизлияния мага считали чем-то вроде мантры нужной для какой то малопонятной цели. Слушали аспиды мага с самым вежливым безразличием, какое только возможно.

Если же по существу, так змеи и сами ничего не знали. Спали они крепко, всякую заботу о безопасности делала ненужной почти полная неуязвимость каменного тела так что мозг аспида получал во сне самый лучший отдых, какой только возможен. Отдых каменного аспида настолько хорош что, практически любое событие предыдущего дня, не получив на утро напоминания, из памяти змея изглаживалось. В этом плане, силикоиды переплюнули даже своего рассеянного хозяина. Так, не обнаружив никого в своей каменной хватке, аспиды даже и не заподозрили неладного. В их мировоззрении ничего страшного не произошло, так что и эмоций они никаких не проявили.

В отличие от змей, волшебник предался эмоциям от всей души. Сильно и страстно. Чародеи вообще, в массе своей, люди легковозбудимые и нервные. А что поделать? Издержки профессиональной деятельности порой заставляют мага обращаться к самым глубинным резервам своего сознания и психики и частенько выпивают эти самые резервы до самого дна. У каждого практикующего колдуна, случаются нервные срывы. Собственно, нервные срывы у кого хочешь, случаются, но у более-менее серьезных чародеев это не только крик и топанье ногами. Когда продвинутый волшебник сердится, во все стороны летят громы и молнии, окружающие примеряют на себя новые обличья ( как правило, существ мелких и малоприятных ) а в астрале твориться вообще черт знает что.

Д'Аранж был добрым и довольно сдержанным чародеем, поэтому он ограничился всего лишь тем что изрыгнул в пространство десяток или два ненаправленных проклятий. В поисках подходящей жертвы, проклятия начали ( заодно грызясь и между собой ) метаться по лаборатории. К счастью все они немедленно были перехвачены защитными заклинаниями, которыми помещение было оборудовано на самом высоком уровне. Никто, включая сюда и без вины провинившихся змеев, не пострадал. Гнев вспылившего мага разрядился в отводящие контуры и никому не причинил ни малейшего вреда. А вскоре и д'Аранж успокоился достаточно, что бы обдумать новоявленную проблему.

Ну, выскользнул зверек из каменной хватки, ну обрел немного больше свободы, чем полагалось, но... но, вот и все, собственно. Д'Аранж ухмыльнулся. Никуда за пределы лаборатории хоботун выбраться не мог, сама обстановка в принципе этого не позволяла. Все входы выходы чародей держал на запоре. Вентиляция?.. да, но габаритами хоботун не вышел, что бы лазить по узким воздуховодам. Проделать же собственный лаз он за столь короткий срок, не смог бы, просто физически. Зубы бы обломал. Следовательно, никуда не делся и сидит где-то под столом, прячется, выжидает. Это кстати и к лучшему, не будет повреждений от долгого пребывания в одной, жестко фиксированной позе. Зверек, правда, мог залезть еще, куда-нибудь и все-таки огрести приключений, но чародей не думал что это произошло. Всякий аппарат способный причинить зверю, какой либо вред, включался лишь с ведома самого д'Аранжа, а в неактивном состоянии большой угрозы не представлял.

Таким образом, волшебник легко мог исправить допущенную оплошность. Все что от него требовалось это провести тщательный обыск лаборатории и вернуть зверька на законное место. Только позаботиться, чтобы оттуда он уже не смог сбежать.

Чародей пристально посмотрел на пустовавшую с вечера клетку и ту начало корежить. Прутья стягивались и сдвигались плотнее, из стола потянулся моток проволоки и включился в общее шевеление... Вскоре перед волшебником стояла та же самая клетка, но с куда более частыми прутьями.

В принципе можно было и не тратить магию на такой эффектный трюк, а заказать необходимую клетку у систем доставки, но колдун не решился открыть лифт. А вдруг хоботун туда проскользнет? Еще не хватало бегать за проворным мерзавчиком по всем обширным складам, если он туда проскользнет. Чародей не поленился даже прочесть заклятье полной ( на предполагаемое время поиска, кислорода должно было хватить ) герметизации помещения. Так, на всякий случай.

Когда клетка была готова, настала очередь каменных змеев, д'Аранж махнул рукой и аспиды дружно тронулись в обход помещения. Их проницательные взоры обшаривали каждую щель, каждое углубление, где только мог спрятаться коварный узник. Ничто не могло укрыться от мудрых змей.

...Или почти ничто, потому что аспиды прошлись по всей лаборатории, из конца в конец, потом, с не меньшим тщанием, обратно, но хоботуна так и не нашли.

Увы. Вместо того, что бы притащить своему повелителю зверька, змеи, одна за другой, сползались к вентиляционной шахточке в отдаленном углу и по очереди старались туда проникнуть. Однако заклятье д'Аранжа мягко отпихивало их прочь и аспиды оставались на месте. Постепенно они все сгрудились у неприступной норы, сплелись перед ней в клубок и принялись гипнотизировать темный провал колодца в надежде, что тот поддастся их таинственной змеиной магии.

Когда волшебник обнаружил их в таком положении, он преисполнился дурных предчувствий, что не все так просто, как ему показалось сначала. И даже не так скверно, как стало казаться позже.

* * *

...первый разговор двух магов начался довольно жестко. Необъяснимая и невероятная пропажа хоботуна настроила д'Аранжа на принципиальный тон, и он не собирался разводить чрезмерные политесы.

— Та-а-ак, — страшным голосом, прямо с порога заявил старый колдун. — Что бы не было потом неправильной трактовки того, что сейчас произойдет, прошу слушать меня внимательно и запоминать все, что я сказал. Первое. В случае если я посчитаю, что мне необходимо вас, уважаемый коллега, прикончить как собаку, а я склонен считать что, такова моя позиция вполне допустима, причем в самом что ни на есть ближайшем будущем, то я вас прикончу мгновенно. Можете не сомневаться, Вы и крикнуть не успеете. Это Вам понятно?

— Я-я-яааа, — заблеял "великий и непобедимый" Слэг вмиг теряя все краски с лица, и превращаясь в собственное гипсовое изображение. — Да-а-а, сэр.

При виде столь печальной картины, д'Аранж невольно сбавил резкость тона. Именно такого эффекта он и добивался, но смотреть на перепуганного до полусмерти молодого чародея, ему было неприятно. Если помните, Лорд-Протектор с уважением относился к авторитету и самомнению членов касты магов, впрочем, не только их, но и представителей практически всех слоев общества, и считал недостойным себя подвергать людей излишним унижениям.

— Второе... Да вы присаживайтесь. Собственно, что вы так волнуетесь, ведь я же не сказал, что это произойдет уже сейчас. Я не питаю по отношению к вам агрессивные намерения. Я сказал, что проблемы вероятны, но ведь я не говорил, что они обязательны. А это огромная разница.

— Д-д-да, сэр, — закивал Слэг. — Я-я-я п-п-поннннял, сэр. Кккак ссскажете сэр.

Д'Аранж задумчиво оглядел своего "протеже" и печально вздохнул. Да, переборщил он с началом, здорово переборщил. Как бы сейчас Слэга удар не хватил, ну или он заикой на нервной почве не остался.

— Вот, — волшебник протянул пленнику бокал с особым, травяным настоем. — Выпейте, это успокаивающее.

Хрусталь бокала мелко зазвенел о зубы Слэга, когда тот поспешил выполнить повеление владыки Парка. Впрочем, звон продолжался недолго, зелье подействовало.

— Полагаю, — заметил это д'Аранж, — теперь мы можем поговорить откровенно.

— Так точно, сэр, — проявив почти военную выправку, гаркнул пленник. — Как вам будет угодно, сэр.

-Ну-ну, — пробормотал д'Аранж, отмечая про себя, насколько выгодно отличается ненавязчивый армейский стиль Марисабель, от этих безвкусных солдафонских выходок. — Пожалуй, совершенно незачем так кричать.

— Так точно, сэр, — преданно смотрел ему в глаза сорганазельский колдун. — Истинная правда, совершенно незачем.

Похоже было, что знакомство накоротке с воинскими порядками эскорта смерти, на пользу ему не пошло. Или он всегда был таким, э-э-э простым?

— Хорошо, — кивнул д'Аранж. — Итак, на чем мы остановились? Кажется на том, что вы целиком в моей власти?

Слэг мимолетно сморгнул, и еще преданней, до полного остекленения взора, уставился д'Аранжу в переносицу.

— Из чего следует, — продолжал старый волшебник, про себя подумав, не пересаливает ли, как бы тот опять не стал заикаться, — что предпринимать что-либо, что может прийтись мне не по вкусу, вам не следует. Я доступно объясняю?

— Да, сэр, — прошептал Слэг с натугой. — Абсолютно доступно, сэр.

— Вот и хорошо. Главное же сейчас для вас, это отвечать на те вопросы, которые я задам. Запомните, отвечать честно, я сумею отличить правду от лжи, и ничего не утаивать. Это я тоже смогу определить.

— Да, сэр.

— Хорошо, — снова кивнул д'Аранж, посчитав, что теперь сможет получить от хозяина носатой "адской гончей" ответы на все интересующие темы.

Чародей не лгал и даже не преувеличивал, когда утверждал что владеет средствами, позволяющими ему надежно устанавливать, где истина, а где нет, однако средства эти были достаточно сложны и приготовить их можно было лишь за гораздо больший срок, чем тот что был сейчас в его распоряжении. Поэтому ему пришлось довольствоваться лишь теми методами допроса которые, в принципе, доступны каждому. Пытки д'Аранж считал проявлениями варварства, но давления непосредственно на психику он не чурался.

У инквизиторов, часто попадающих в двусмысленные положения, когда надо и информацию от подозреваемого получить, и нельзя нанести ему увечий, существует особая метода. Согласно ей один инквизитор разыгрывал роль отвязного психа, человека настолько увлеченного своей работой, что ничего другого и признавать не желает, в то время как другой неожиданно принимал сторону пытаемого. Разумеется понарошку. Этот второй заступался за арестованного, ограждал его от напарника изувера и доверительно советовал давать показания. Такой технологии часто вполне достаточно, что бы сломить волю любого даже очень крепкого и ранее не склонного к сотрудничеству человека. Д'Аранж ухитрился совместить в одном лице обе роли, "плохого" и "хорошего" инквизитора, а заодно и роль строгого, но справедливого, судии.

— Теперь вам, уважаемый, придется все-все мне рассказать... как вы до этого докатились? Как вам это удалось?

— Что именно? — не понял Слэг, внутренне опять напрягаясь от недоброго предчувствия.

Список его преступлений еще не пополнился ничем таким уж масштабным, однако, мелких пакостей у него хватало. Вот только про что конкретно спрашивает этот могущественный маг?

Д'Аранж нахмурился. Кажется, он совершил ошибку, ведь Слэг мог быть и непричастным к побегу хоботуна.

— Расскажите мне про вашего зверя, — попросил он.

— А он не мой, — быстро ответил молодой колдун.

— А вот этого не надо, — мягко, но непреклонно предупредил д'Аранж. — Я точно знаю, что он ваш. На нем был маяк, а ставили его вы.

— Маяк мой, — согласился Слэг. — Но сам Гончий — собственность департамента разведки Сорганазеллы. Откуда они его достали, я не знаю. Честно.

— Хмм. Так значит. И то, как он сумел проскользнуть в вентиляцию, вам тоже не известно? — задумался д'Аранж... задумался настолько, что не заметил, как выдал пленнику важную информацию. И как у того при этом загорелись глаза. — Тогда расскажите, зачем вы здесь? С какой целью? Одним словом, все что известно.

Слэг запираться не стал.

— Разведка сорганазельцев где-то раскопала, что Коргадол организует, какую то важную экспедицию. Якобы они нашли место, где спрятан некий артефакт, обладание, которым позволит им добиться огромного превосходства над всеми противниками. Так как между этими городами идет давняя война то, сами понимаете, сорганазельцы не могли оставить это сообщение без внимания. Вот они и послали... нас.

Вероятно, Слэг вспомнил, как мало осталось этих "НАС", и его голос, уже набравший было, прежнюю силу, вновь дрогнул.

— Любопытно, — пробормотал д'Аранж. Так вот почему Марисабель уклонилась от рассказов о своем задании. Она что же, просто собиралась обокрасть его, воспользовавшись гостеприимством? — И что же это за артефакт, если не секрет?

— А никто не знает, — ответил Слэг, и сразу поправился. — Никто из нас не знает. План заключался в том, что бы незаметно проследить за агентом Коргадола и вступить в игру только когда она начнет поиски. Или если уже нашла, смотря по обстоятельствам.

— Столько воинов за одной девчонкой? — удивился д'Аранж. — Не многовато ли? Я бы, например, на вашем месте поехал сам... ну, десяток слуг на всякий случай.

— Операцию планировал не я а департамент, я просто сопровождал их и обеспечивал поддержку. А они... по данным их разведки, она должна была встретиться здесь с каким то крупным пополнением, — объяснил Слэг. — Кроме того, вы не знаете эту девчонку. Когда дело доходит до драки, она сущий дьявол. В Сорганазелле за нее объявлена немалая награда, одновременно как за шпиона, как за офицера приближенного к враждебному генералитету и даже как за уголовного авторитета. Такого еще не было. ( Марисабель и сама этого не знала, но она уже встречалась с Слэгом, причем практически лицом к лицу. Смотри книгу Я. Таляки "Свежий ветер". И во время их встречи произвела на волшебника такое сильное впечатление, что он еще долго, прежде чем приступить к той или иной операции, уточнял, не может ли он с ней встретиться. А, если да, то нельзя ли операцию как-то отменить. Примечание автора. )

Слэг откашлялся.

— Ну и, наконец, мы не были уверены, что амулет уже добыт. В этом случае пришлось бы искать самим... а ведь чем больше народу, тем быстрее.

— Логично, — согласился д'Аранж, и поинтересовался, как бы невзначай. — Так значит, э-э-э, искомый артефакт надежно спрятан?

— О, да! — закивал Слэг. — Конечно, если вы его уже не нашли, и если он вообще существует...

— Ничего что подпадает под это определение, я здесь не находил, — заверил его д'Аранж. — Но, полагаю, вы знаете, где копать?

— Если бы, — Слэг тяжело вздохнул. — Известно лишь то, что это где-то в статуе, или под ней. Агент Коргадола должна знать точнее...

Договорить ему не удалось, так как Лорд-Протектор, при этих словах, пришел в сильное душевное волнение.

— Стоп! — воскликнул д'Аранж, преображаясь, — То есть как это в статуе? Вы, что же, собирались их разрушать?

— Я то, конечно нет, — заметив, как нервно отнесся к идее проведения погрома, старый волшебник, сразу спохватился Слэг. — Все происходящее это инициатива Коргадольцев и моих нанимателей. Я, поймите меня правильно, только магическое прикрытие и сопровождение. Собственно меня и взяли, что бы свести разрушения к минимуму. Предполагалось, что я смогу найти и извлечь артефакт, вообще не повредив ни единой статуи.

— Ну-ну, — пробормотал д'Аранж угрюмо, уловив откровенную фальшь. — Как же, как же.

Слэг буквально обмер, мгновенно вспомнив слова, с которыми в его апартаменты заходил этот человек и сообразив, что сейчас как никогда близок к их практической реализации. Однако он ошибался; д'Аранж действительно мог учинить расправу, и, довольно жестокую, но только если бы предполагаемые действия уже имели место, за несовершенные же преступления он карать не собирался.

— Ничего бы вы здесь не нашли, — вместо этого заявил он.

— Вот и я им так сказал, — радостно подтвердил Слэг, но, наткнувшись на прищур темных недоверчивых глаз старшего коллеги и, поняв что, вновь допустил ошибку, осекся. — То есть я хотел сказать... ну, то есть я подумал... я, вообще, с самого начала, был против всего этого.

— Неужели? — ядовито осведомился д'Аранж.

Он слышал эти слова от каждого второго пойманного им в своей сокровищнице вора, так что давно перестал придавать им значение. Марисабель по крайней мере не стала лгать что случайно проходила мимо. Но ведь она и правды тоже не сказала! Видимо с ней тоже предстоит серьезно поговорить.

— Уверяю вас милорд, я здесь не при чем, — заторопился пленник и ( ну вот, как д'Аранж и предполагал. ) стал оправдываться. — Можно сказать, я во всем этом случайно, э-э-э-э и даже как бы это выразиться поточнее, участвую косвенно... ничего серьезного... знать ничего не знаю ведать не ведаю. Мелкая сошка так сказать, практически стороннее лицо. Наемник. Выполняю контракт и ничего больше. Верьте мне. Ну, пожалуйста.

Лорд-Протектор Большого Парка устало вздохнул.

— Рассказывайте все, что знаете о звере. Кто им управлял? Как? Одним словом все. — д'Аранж недобро прищурился, обдавая Слэга огненным взором из под нахмуренных бровей. — И не пытайтесь, повторяю, не пытайтесь меня обмануть.

— Не знаю ничего, честное слово, не знаю, — вздрогнул Слэг. — Ей достаточно было сказать, что от нее требовалось, и она выполняла. Или не выполняла, если не... она очень самостоятельна, знаете ли, всерьез подозреваю что эта тварь разумна. На свой лад разумеется. Не как человек.

— Интересно, — заметил д'Аранж которому и впрямь стало очень интересно. — Давайте дальше.

— Но это все, — в отчаянии напрягся Слэг. — При мне они ни ела, ни пила, не испражнялась, ничего. Я ее и видел то всего несколько раз, и то мельком. Ах да, она очень ловкая, способна перестраивать скелет и еще что-то там. Но сам я этого не видел, знаю по россказням солдат.

— Значит, проводника с вами не было?

— Нет, мы и ее саму то в последний раз видели, когда напали на след рыжей девки. Потом она пошла вперед, а мы следом. Так и двигались.

— Ладно, — сказал д'Аранж, посчитав, что дальнейший допрос пока не требуется и давно пора поинтересоваться, как там идут дела у охотников. — В таком случае не смею больше утомлять вас своим присутствием.

И уже от порога добавил.

— Но вы постарайтесь, может, что еще вспомните? Хорошо?

— Всенепременно! — "блеснул" Слэг. — Все, что только в моих силах.

— В таком случае, до скорого.

С этими словами, разговор двух чародеев завершился.

* * *

...пока д'Аранж проводил допрос Слэга, в подвалах разыгралась собственная история. Но уже не тонкая психологическая игра как в английском детективе, а сугубо американский боевик с элементами ужаса. Участниками ее оказались хоботун и несколько, отрешенно бесстрастных, словно бы вырубленных из черного гранита пресмыкающихся стражей Паркового закона. После пропажи хоботуна, д'Аранж, не долго думая, отправил в вентиляцию весь наличный состав змей-силикоидов.

Собственно, история эта, череда картинок, извлеченных впоследствии д'Аранжем из их кремниевых ячеек памяти. Мозги каменных змей, кое в чем подобны, электронно-вычислительным приспособлениям, и легко позволяют изымать накопленную информацию.

( Стоит ли говорить, что процесс этот назван легким с огромной оглядкой на того, кто его будет проводить? Так, скажем, если д'Аранж был превосходным специалистом и мог похвастать не одним десятком успешно проведенных процедур подобного осмотра, то для кого другого, не столь проворного, попытка повторить его действия могла окончиться весьма и весьма плачевно. Позволю себе напомнить современным читателям, что аспид, помимо всего прочего, отличается от компьютера еще и тем что, из розетки его для перестановки "винта" не выключишь, и флэшку, если хочешь жить, в каменного змея не воткнешь. Примечания автора. )

...Итак, отправленные на поиски арестанта змеи, устремились в вентиляцию и вскоре расползлись по всей системе. Надеждам д'Аранжа на их скорое триумфальное возвращение, не было суждено оправдаться, — хитрый зверек не стал задерживаться в вентиляции и вскорости выскользнул из тонких труб, простиравшихся по всему дому, от конька на крыше до самого глубокого подвала. Выскочил как раз в подвале, каким то образом сумел избавиться от собственного запаха и отбыл в неизвестном направлении. Может быть, спрятался здесь же в подземельях, а может, отправился пытать беглую удачу, где-то еще. Аспиды посовещались и отправились каждый своей дорогой.

На основе многовековой практики, д'Аранж убедился, что изворотливые слуги вполне способны постоять за его интересы и поодиночке, поэтому такую тактику, в принципе, одобрил. Хоботун мог, кого хочешь, поразить невероятной для высшего позвоночного животного, гибкостью, но соперничать с аспидом силой он бы не смог. Змей-силикоид выглядит жутко, но не менее страшен он и в деле. Известен случай когда каменный аспид победил в поединке тираннозавра, царь плотоядных ящеров был просто задушен, когда попытался поиграться с аспидом.

В любом случае, змею, столкнувшемуся с беглецом, достаточно было лишь подать сигнал, и к нему на выручку поспешили бы все остальное ползучее воинство, — ну а попытка сражаться с целым их выводком заведомо обречена на провал.

Главным неприятным аспектом такой тактики было то, что ряды загонщиков, с течением хода операции, становились все реже и у беглеца появлялось все больше шансов проскочить сквозь их строй. Надо ли объяснять что, в этом случае, прогресс успешного поиска становился удручающе мал и для желаемого исхода требовалось бы все больше времени. И чем больше его проходило, тем все больше и больше требовалось, пока, наконец, у зверька не появлялся реальный шанс совсем сбежать из волшебного домика.

Более того, даже получив клятвенные заверения Слэга в том, что он не имеет к исчезновению "гончего" ни малейшего отношения, д'Аранж не стал сбрасывать его со счетов. Лорд-Протектор исходил из того, что присутствие хоботуна где то еще, кроме как в надежной клетке, это вероятность побега уже и для лидера разгромленных сорганазельцев. Что, в свою очередь, уже совсем ни в какие рамки не укладывалось.

Во избежание казусов, сразу же после окончания визита к Слэгу, была активирована специальная ловушка на дверях камеры пленного колдуна. Не имея точного представления о всех дарованиях способного зверька, д'Аранж не мог быть уверен что капкан окажется эффективным против такой мелкой и изворотливой мишени, но вот самого Слэга он бы схватил с гарантией.

Однако ловушка не потребовалась. Хоботуна вскоре поймали, и, как д'Аранж и рассчитывал, что бы справиться с уродцем вполне хватило одного аспида. Пожалуй, обнаружь его двое или более змеев, это был бы перебор, которого зверек мог и не пережить, а так все получилось тип топ. То есть НЕ идеально, но результат был обеспечен.

Хоботуна заметили когда он крался по каким то узким щелям в перекрытии... Кстати об этом поподробнее. Хитрое создание действительно было способно трансформировать свое тело, совершенно немыслимым образом, выворачивать суставы, превращать собственную плоть в здоровенного, вытянутого гигантским студенистым комком, слизня, и вот в таком вот виде форсировать преграды, в обычном состоянии непреодолимые. Зверек просто просачивался в любые полости, так что вентиляционная шахта лаборатории д'Аранжа, теоретически заблокированная, оказалась для него легко доступным путем бегства... Так вот, совершивший с собой все эти манипуляции, хоботун потихоньку крался в перекрытии и выискивал места побезопаснее.

Откуда ему было знать, что за ним уже довольно давно наблюдает один из посланных на прочесывание закоулков дома аспидов.

Кремниевый ловец засек жертву не глазами — змеи вообще, и каменные змеи в частности, слегка подслеповаты, кроме того, добыча следовала вне поля его зрения... И не по запаху — в измененном, виде хоботун пах не сам собой, точнее не только собой, но и всем по чему проползал или до чего касался, аморфное слизистое тело легко впитывало молекулы всех запахов какие только ему встречались, и само начинало их потихоньку источать. Аспид обнаружил жертву на слух.

Зря говорят, что змеи не имеют ушей и поэтому совершенно глухи. У них превосходное в этом плане восприятие и они способны расслышать многое, что выходит из границы возможностей человеческого уха. Вот и этот аспид сумел уловить легкий скрип, сопровождавший перемещение беглого экспоната. А вскоре и нос каменного загонщика, как и у большинства живых змей, чувствительный к тепловому излучению, обнаружил приближение цели. Каким бы выдающимся конспиратором не был хоботун, но температуру собственного тела он прятать не мог... это то его, в конечном итоге, и подвело.

Убедившись, что шорохи это не случайные звуки самой конструкции дома, аспид послал сигнал к общему сбору и замер в ожидании, когда цель приблизится на достаточное расстояние.

Все произошло невероятно быстро. Аспид прекрасно "слышал" носом приближение беглого уродца и теперь лишь ждал когда хоботун попадет в сектор поражения. Когда до контакта оставалось совсем чуть-чуть, змей напружинил кремнеземные кольца и, при появлении беглеца, резко послал вперед флегматичное каменное рыло.

Последнее, что увидел сорганазельский шпион одним из глазиков, до того как тот оказался выбит, это завершение финальной фазы атаки каменного змея. Что и говорить, зрелище редкое, жаль только, скоротечное. Сознание, в который уже раз, за минувшие сутки покинуло хоботуна, и, безвольно растекшись на полу, он окончательно "умедузоподобился". Теперь уродец представлял собой теперь нечто вроде толстостенного полупрозрачного целлофанового пакета с зачатками скелета и несколькими литрами слизи внутри. На этом активная фаза охоты завершилась.

К слову сказать, и осязанием и обонянием аспид не был обделен, однако никаких неприятных ощущений при контакте с таким мерзким существом как ищейка Черного Храма, он не испытывал. Бесстрастный, как и его прародитель, камень, змей не отличался брезгливостью. Пах ли объект преследования розами, или вонял помойкой, аспиду было совершенно безразлично. И тот факт, что вместо крысы переростка, пришлось транспортировать липкий и вонючий кусок студня, вызывал у него заботы лишь по части выполнения. Довольно затруднительно перетащить растекающееся в сопли создание, имея в распоряжении лишь крепкое и подвижное, но увы, начисто лишенное конечностей змеиное тело.

Однако силикоидный ползун справился. Вскоре, так и не пришедшего в себя, хоботуна надежно заперли. Сперва в клетку с частым шагом ячеи, а потом в специальную камеру, откуда не смог бы бежать даже обладай он способностью принимать хоть полужидкое, хоть жидкое, хоть газообразное состояние. Специально натасканный дух, неусыпно следил за всеми перемещениями зверька по камере и при малейшем подозрении на попытку повторного побега, тут же ей препятствовал.

Повреждение, нанесенное экспонату при захвате в плен, чародей посчитал не слишком сильным. В общем, контексте, даже положительным. Для хоботуна это должно было послужить уроком, чересчур, может быть суровым, но, теперь уже необратимым. Что ж, в следующий раз он подумает, прежде чем повторить попытку бегства. Глаз то у него остался всего один.

Каменного змея, невозмутимо караулившего, бесчувственное тело, чародей осыпал благословениями, однако аспид остался так же внешне холоден к похвалам, как и его собратья, несколькими часами ранее к проклятиям. Для всех представителей этого вида, происходящее с ними в доме чародея, было просто работой. То есть, их спокойного отношения к жизни в целом, это не меняло. ( Любопытный факт, связанный с этим свойством каменных аспидов. Известно, что целая ветвь учения стоиков предпочитает именоваться "стоунснейки", или иначе, "каменные змеи" "stone snakes". Очевидно, в представлении сектантов аспид выглядит воплощением всех их добродетелей, или, по крайней мере, главной из них — готовности претерпеть всякие изменения со стороны окружения.

Мнение это глубоко ошибочно и основано на крайне поверхностном знакомстве с предметом поклонения. Человек, изучающий не отвлеченные, дилетантские труды философов "стоунснейков", а самих аспидов, вероятно, сразу укажет на главное заблуждение. Аспид действительно МОЖЕТ претерпеть нечто подобное, но, можно утверждать наверняка, делать это, ни в коем случае, НЕ СТАНЕТ. Любой кто знает характер этих змей, засвидетельствует, что, от давления на него, каменный аспид или попытается уйти, или, если ему будут в этом препятствовать, причину давления не колеблясь и пол секунды, уничтожит. Примечание автора. )

Пронаблюдав за тем как волшебник упаковывает добычу и, убедившись, что в дальнейших их услугах, хозяин не нуждается, змеи скользнули в пробитый специально для них лаз. Отбыли, до следующего вызова.

Теперь, когда все стало на свои места, казалось ничто не способно было отвлечь внимание д'Аранжа от запланированной работы... особенно, после того как у хоботуна было обнаружено свойство метаморфизма, однако эксперименты вновь не состоялись.

Прежде чем маг успел активировать все, положенные на такой случай, аппараты и заклятья, дом Лорда-Протектора сотрясся, словно от удара. Волшебник машинально подхватил завалившуюся на бок колбу и недоуменно огляделся. Землетрясение? Нет, быть такого не может, гадания на сейсмоактивность это проявили бы заранее. Обвал самого дома? Колдовские постройки, а дом относился как раз к их типу, часто склонны к саморазрушению, однако это больше подходило или для новых необжитых строений, или, наоборот, для давно заброшенных.

Д'Аранж с сожалением задвинул назад все приспособления для опытов и, проверив, на всякий случай, активность сторожевого духа, а заодно и отсутствие активности, до сих пор, обморочного хоботуна, отправился в смотровую комнату.

...Путь колдуна лежал по прогулочной галерее с целым рядом балконов выходящих на площадку перед "домиком" а с улицы доносились непонятные звуки, проигнорировать которые волшебник не смог.

В отличие от Марисабель которая была человеком военным, поэтому на незнакомое явление с улицы реагировала, приняв все меры предосторожности, д'Аранж вышел на балкон широкой уверенной походкой повелителя всей округи, никого не боясь и не от кого не укрываясь. Соответственно и площадка показалась ему не по частям, как девушке, а целиком и сразу. А главное, со всем на тот момент своим содержимым.

— Вот ведь черт, — воскликнул, изумленный волшебник, при виде открывшегося ему зрелища. — Ну и как вы это мне прикажете понимать?

На обширной лужайке, где располагалась композиция с героем и драконом, теперь можно было наблюдать еще и заполонившие ее войска, и единого взгляда было достаточно, что бы определить — войска эти, не что иное как, всего несколько часов назад, развеянная по ветру, сорганазельская боевая часть. Точнее вроде бы развеянная, как он тогда, отслеживая перемещения фишек на столе, считал. Теперь, надо поправиться, считал ошибочно.

"Эскорт Смерти", как его назвала Марисабель. Люди, про которых д'Аранж уже и думать позабыл, настолько основательным показалось их бегство с поля боя, вернулись, и вернулись не просто так, а с явным намерением поквитаться. И боевого духа, который как чародей небезосновательно считал, их навсегда покинул, у эскортников было хоть отбавляй.

Легкая победа, на самом деле, оказалась лишь видимостью. Должно быть, "эскорт" не зря считался элитным подразделением. Он и в самом деле был отрядом специального назначения. Д'Аранж понял что здорово их недооценил. Воины сумели сохранить боеспособность и теперь горели жаждой отмщения. Признаться, чародей даже растерялся. Ничего подобного он не ожидал, оттого и сорвалось с его уст это невольное восклицание.

Тем временем, его тоже заметили и мгновенно отреагировали. Д'Аранж обратил внимание на подозрительное шевеление внизу и прежде чем успел понять что это такое, снизу в него устремился яркий луч. Не такой мощный, как только что использовавшийся "файрболл", но, быстрый словно молния и не менее смертоносный. Пронзительно яркий, отточенный словно игла, концентрированный, устремленный прямо в мозг с целью выжечь его до основания, иссушить череп и наполнить его болью.

Чудовищной, неутолимой болью неминуемой и неотвратимой гибели...

Глава 5

Оставим д'Аранжа и вернемся к его гостье. Как раз к тому моменту, когда ее тоже обстреляли.

Если помните, то для описания ощущений, испытанных лейтенантом Марисабель Гранде, за минуту до того как она была атакована стихией файрбола 7, мною был использован особый термин, так называемое дыхание толпы. Термин этот, условный, так как не значится ни в одном печатном издании. Можете даже и не искать, не найдете. Однако неофициальные исследования доказали что чувство это действительно существует, оно сродни простой интуиции или охотничьему инстинкту.

Итак, Марисабель отвела край шторы в сторону, выглянула из-за края перил и тут же поняла что ее самые нехорошие предчувствия оправдались.

Все как она и предполагала, толпа-с. Однако радости от собственной проницательности девушка не испытала. Толпа эта, если оперировать воинскими обозначениями, оказалась скоплением живой силы стратегического противника; иными словами, как читатель, не пропустивший предыдущую главу, уже знает, остатками Эскорта Смерти. Солдат стало заметно меньше чем на момент их вторжения в царство "доброго" волшебника д'Аранжа Утонченного и, заметно было, что это обстоятельство кое-чему их научило. Коммандос расположились в, так называемом, охранно-выжидательном порядке, то есть по универсальной схеме готовности принять оборонительный бой, с какого бы направления не произошла атака. Главные силы, человек с полста, группировались неподалеку от статуи героя, тискающего монстра, остальные, сигнальными звеньями по два-три бойца расположились вокруг. Первая стычка с Лордом-Протектором, если и не отбила у эскортников желания продолжать поход, но уж совершенно точно убавила у них беспечности.

В самом центре построения вражеских войск, прямо в середине из каре основного отряда, расположились личные слуги боевого чародея Слэга Сорганазельского. Даже за тот короткий промежуток времени что прошел между ее появлением в проеме штор и залпом из главного калибра в окошко спальни, девушка успела разглядеть и догадаться, что прислужники владыки зла явились за своим господином, и что они полны решимости, вызволить его из плена.

А потом что-то ярко полыхнуло... Она, если честно, даже и не поняла, что это выстрелили прямо в нее, однако все тот же инстинкт истошно заорал, предупреждая об опасности, и Марисабель не раздумывая распласталась в воздухе, выскочила с линии основного поражения. Кто знает, используй враг тот же луч смерти, что и против д'Аранжа, успела бы девица или же нет?.. А так ее реакции как раз хватило что бы занырнуть, за ложе, укрыться там от шрапнели из камня и стекла. Правда укрытие это послужило Гранде совсем недолго, кровать саму буквально взметнуло взрывной волной и шваркнуло об стену, но на большее девушка особенно и не рассчитывала. Ударная волна еще не прокатилась по всей комнате, а Марисабель уже откатывалась дальше, в ванную. Благо что, та же самая ударная волна, растеряв в перине все осколки, сыграла роль своевременного попутного ветра, и "услужливо" вынесла человека из под, кувыркающейся в воздухе, кровати.

Падая, Марисабель смягчила удар, привычно вышла в перекат, но все равно была уверена что ушибы ( мелькнула тревожная мысль, только бы чего не сломать ) ей обеспечены, однако тут то во всей красе и показал себя ее новый мундир. Наколенники и налокотники, которые она не поленилась натянуть, приняли на себя почти всю энергию столкновения с полом, и лейтенант разве что клацнула зубами, так резко ее мотнуло. Во всем остальном приземление прошло вполне даже безболезненно и почти спокойно. С прикушенным же языком, при условии, что голова оставалась на месте, лейтенант вполне могла смириться.

Логика подсказывала что единственным зарядом стрелки-подрывники не ограничатся ( окажись на их месте она сама, то, точно бы не ограничилась ) и если не найдут другой мишени, то обязательно повторят атаку на уже обнаруженную. Так сказать, контрольный выстрел. Поэтому, едва лишь утих перестук разлетающихся осколков, Марисабель метнулась прочь из ванной и рыбкой скользнула в коридор. Вопреки худшим ожиданиям вдогонку ничего не полетело и ничего в комнате не взорвалось. Это немного успокаивало. Возможно, ее посчитали погибшей и, наверное, отвяжутся.

Однако в коридоре девушку ожидало еще одно проявление огненной магии. На этот раз, правда, не в пример более дружелюбное.

Как оказалось, ее проводник "огненная вишня" находился прямо перед дверью. Висел в воздухе метрах в полутора от пола, вероятно, сторожил, на случай если ей захочется побродить по дому, и Марисабель едва на него не налетела. Кто знает, во что бы им обошелся контакт, однако "дворецкий", отреагировал на ее сумасшедшее появление мгновенно. Он сделал что-то вроде реверанса в воздухе и легко уклонился от столкновения.

Далеко он отлетать не стал. Когда, девушка немного пришла в себя, проводник-дворецкий начал кружить вокруг, недвусмысленно приглашая встать на самодвижущийся ковер. Видимо, Лорд-Протектор хотел с ней встретиться.

Марисабель и не собиралась возражать, ей сейчас самой требовалось, убедиться в том, что д'Аранж жив, предпочтительно здоров, в плен не попал и готов сделать что-нибудь для обороны... Что-то вроде того фокуса с деревьями-убийцами, желательно жуткое и непременно жестокое. Даже для армии хвощей Эскорт Смерти оказался чересчур живучим подразделением, и одного раза ненавистным сорганазельцам, показалось недостаточно. Что ж. Значит, теперь настала самая пора для продолжения незаконченной битвы.

Она отряхнула с мундира все, что успела нацеплять, пока кувыркалась по усыпанному мусором полу и решительно шагнула вслед за "вишней". Теперь-то, чародей наверняка не будет возражать поквитаться с обнаглевшими иноземцами. Если каждый "БУМ" что она слышала, это такой же взрыв, что и в ее спальне, то домику д'Аранжа уже нанесен приличный ущерб. Окажись строение и в самом деле трехэтажной лачугой, какой представляется снаружи, то, давно бы разлететься ему в пыль, а так всего лишь повреждены несколько комнат... Марисабель усмехнулась, представляя себе как, наверное, удивлены сейчас слуги Слэга. Когда столько усилий уходит на обстрел небольшой загородной дачки, а та стоит, как ни в чем не бывало, это должно насторожить.

Внезапно, в комнате раздался еще один взрыв. Это, как раз когда Марисабель его уже и не ждала, в ее спальню залетел второй шар. И ему, этому второму, препятствия в виде балкона уже не было. Файрболл полыхнул за здорово живешь, прямо там, где некогда стояла роскошная кровать и уничтожил в комнате все, что еще оставалось не уничтоженного. Для проникающих ударов помощники черного мага использовали один вид зарядов, а, когда брешь уже была пробита, другой. Объемный взрыв, которым они "порадовали" Гранде теперь, раскидал во все стороны остатки мебели, поджег все горючие материалы, посрывал со стен... Да что там говорить он и сами стены обвалил, словно сложенные из игральных карт. А лейтенант как раз находилась за стеной, так что ее тут же присыпало обломками.

Полу оглоушенная, отчаянно чихая и отплевываясь, Марисабель стала выбираться из-под руин, в которые превратился ее номер... — девушка огляделась, — ...и пара комнат теперь уже неясного назначения, справа и слева, а так же часть коридора. К счастью третьего "огонь-мяча" не было. Почему так, она могла только догадываться, но, тем не менее, ничто рядом больше не взрывалось.

Вместо этого из кучи строительного мусора появился дворецкий-"вишенка". Он выкопался, словно вынырнул миниатюрный китенок, только кит выдувает фонтан воды а этот фыркнул облачком пыли. Гранде сначала обрадовалась, что он уцелел, однако потом заметила что "вишенке" на самом деле очень нехорошо. Дворецкий "икал", каждый раз при этом сильно вздрагивая и меняя яркость свечения, попытался взлететь но вместо этого стал по-броуновски беспорядочно кататься туда-обратно. Учитывая то, как легко он парил в воздухе, когда все было в порядке, сейчас он находился при последнем издыхании. И это оказалось правдой. Огонек скатился с кучи ( к счастью, по другую сторону от Марисабель ) и уже там, с резким сухим треском, взорвался. Девушка сморгнула, прогоняя светового зайчика, со страхом огляделась, но в огненном шоу, судя по всему, наступил перерыв.

Более того, прекратился обстрел не только ее апартаментов, но и всего домика. По крайней мере, "бум-ударов", сопровождающих каждое предыдущее попадание, до нее больше не доносилось.

В самом деле, не доносилось или, кажется, что не доносилось? Марисабель не могла сказать с уверенностью, что обстрел окончен. С равной степенью вероятности это могло оказаться и полным прекращением огня и краткой паузой для более точного наведения... Бомбардир, кем бы он ни был, в любой момент мог прислать "третье блюдо".

Девушка представила, что с ней случится, если в пролом влетит, еще хоть один такой файрболл и невольно вздрогнула. Никаких стен способных прикрыть ее от огня не оставалось.

Вернее они были, но пока вне пределов досягаемости. Марисабель огляделась еще раз. Ближайший угол в паре метров, но он поврежден и слишком ненадежен, а до другого, целого, еще метр. Вроде немного, но ведь ей еще предстоит откопать себя из кучи штукатурки. Оказывается у магов в домах она, когда падает на тебя и засыпает до самых глаз, такая же противная штука что и у простых смертных.

Стоп. Гранде замерла от внезапной неприятной мысли. А вдруг окажется, что она ранена? А что если серьезно? Тело болело все... за исключением головы, которая просто гудела и кружилась, так что под завалом могло быть все что угодно. Кроме всего прочего, она почувствовала во рту привкус крови. Прикусила язык или внутреннее кровотечение?

К черту. Лейтенант сплюнула кровь и, решительно продолжила разгребать завал. Она работала быстро, торопилась потому что ожидание с каждой секундой становилось все тягостнее. Скидывала с тела и ног засыпавшую их труху и осколки. Под конец Марисабель освобождала себя с таким рвением, что обломки едва успевали отлетать. К счастью, никаких серьезных повреждений у нее не оказалось. Куча синяков и ссадин, но, ни переломов, ни открытых ран девушка у себя не обнаружила.

Освободившись, Марисабель отползла под прикрытие еще не разбомбленных стен и только там уже стала думать, как ей теперь быть дальше.

С одной стороны, оставаться на месте не было резона, того и гляди, прибьют сорганазельцы, с другой, именно сейчас ей очень не хотелось никуда уходить. Заблудиться в недрах "трехэтажного" дворца? Только этого еще не хватало. У д'Аранжа наверняка своих дел по горло, что бы еще и ее искать. А ведь колдун, обнаружив, пропажу гостьи, может посчитать, что она погибла, разлетелась в пыль ( при таких разрушениях вполне обычное дело ) и искать ее не станет... вот когда будет настоящий ужас. Девушка на миг представила, как она блуждает по бесконечным коридорам и содрогнулась.

— Вот блин, влипла, — пробормотала она. — Что же делать то теперь?

В этот момент она увидела д'Аранжа появившегося из коридора по другую сторону разбомбленных "номеров". Колдун двигался как то странно, словно сомнамбула, но Марисабель сперва не обратила на это внимания.

— А вот и вы, господин волшебник, — "прокричала" она шепотом, одновременно опасаясь, что ее, услышат враги и не услышит колдун. — Я здесь, я...

Она осеклась, только сейчас разглядев вдруг, что чародей не... не, чародей. То есть это было его лицо и его фигура, вот только все это было не плотной субстанцией, как полагается для людей из плоти и крови, а чем-то вроде полупрозрачной дымки.

— Ой, мамочки! — выдохнула Марисабель, поняв что, видит призрака. — Ой, что теперь будет то...

Когда "волшебник" приблизился еще, стало ясно, что она не ошиблась — это было привидение. Сквозь фигуру д'Аранжа явственно проступали детали обстановки, а это могло означать только одно: с ее всемогущим другом, Лордом-Протектором большого Парка покончено и против всей армии врага она осталась в одиночестве.

* * *

...атака луча смерти, на д'Аранжа оказалась столь неожиданной и удачной ( удачной главным образом как раз по причине неожиданности ), что его охрана едва успела среагировать. Вообще то чародей настраивал защиту больше против обыкновенного оружия, такого как метательные ножи или сабля; но и против того ужаса, что для него приготовил черный маг, у д'Аранжа нашлась эффективная контрмера. Камень оберег из запонки на манжетке оборвал специально непрочную пайку и метнулся наперерез раскаленному шнуру. Когда заряд и антизаряд столкнулись, вспыхнуло яркое белое пламя и, вместо бриллианта на пол рухнул кусок угля. Д'Аранж тут же отпрянул от перил.

— Ах ты! — выдохнул волшебник, опираясь на косяк. — Ну, это уже слишком. Ну я вам сейчас...

Разглядеть детали он не успел, процесс атака-контратака произошла гораздо быстрее чем способен среагировать человеческий глаз, однако д'Аранж был магом опытным и он мгновенно догадался какой тип атакующих чар использовал противник. Бомбардиры внизу пока только готовились к очередному залпу, а волшебник уже активировал схемы первичной самообороны.

Немедленно проснулись духи, отвечающие за безопасность, и работа закипела. Выдвигались щиты, прикрывая наиболее уязвимые участки дома, подключались контуры противодействия огненной, электрической, водной и всем прочим элементалям, оживали юнит-единицы контратакующих отрядов... выходили на позиции расчеты собственных орудий крепости Лорда-Протектора.

Среди всего этого, волшебник выкроил время посмотреть, что там с его гостьей. Не то что бы он всерьез за нее остерегался, среди потенциальных мишеней способных привлечь внимание нападавших, она занимала, по его мнению, одно из наипоследнейших мест, гораздо большую заботу чародея вызывало опасение иного плана. Все-таки она могла оказаться, подставным лицом и быть союзником людей снаружи... в таком случае волшебник попадал, словно между двух огней.

Практика показывает, что большинство магов, гибнет не от рук себе подобных и не в схватках с чудовищами, а вот так недооценив коварство простого, но отчаянного человека. Повторять их ошибку д'Аранж не собирался, поэтому, даже убедившись что Марисабель спит сном праведника и, судя по всему, знать ничего пока не знает, принял меры предосторожности. По его команде один из малых Стражей занял позицию на входе в ее комнату. Вишенка предупредит если Гранде решит выбраться из спальни.

Главное в магической войне, высшего порядка, это умение не отвлекаться во время поединка, мгновенно реагировать и всегда знать что делаешь — замешкался на пол секунды с выбором, и все, пиши пропало.

Причем, вот ведь казус, часто это даже не зависит от противника. Колдуна могут убить его же собственные чары, вырвавшиеся из под контроля. Иногда бывает, что волшебник гибнет, уже одержав победу. Если атакующие заклятья не имеют ограничений ( а поставить их на мощное заклинание, довольно проблематично ), то с исчезновением первоначальной цели начинают искать что ни будь, неважно, лишь бы реализоваться. И, нередко, по законам кратчайшей траектории, оборачиваются к сотворившему их магу. Среагировать в таком случае, практически невозможно, остается уповать на защиту. Но, вот незадача, она то к тому моменту часто бывает уже повреждена, и к тому же требует постоянной подпитки энергией, которая только что потрачена на атаку.

Одним словом в этом ремесле полно нюансов, непреложных условий и т.д. и т.п. которые делают поединок боевых чародеев крайне непростым процессом.

Лорд-Протектор мрачно ухмыльнулся. Именно потому что магический бой весьма опасная забава, в драку насмерть, лезут либо те маги кто очень хорошо в ней разбираются, либо те, кто, наоборот, ничего в этом деле не смыслит и потому полагает, что одолеть другого мага сущие пустяки. Любопытно, что среди второго типа немало и достаточно известных магов: до поры до времени они не сталкивались с достойным противником, и поэтому считают что неуязвимы. Д'Аранж, как бывалый дуэлянт, прекрасно осознавал, что эта неуязвимость, на самом деле, кажущееся свойство. Ему были известны случаи, когда даже первоклассный маг терпел досадное поражение из-за пустяка. ( Кстати самому д'Аранжу завистники предрекают именно такую судьбу: дескать, он окончит свои дни, задумавшись во время поединка. Существует даже неофициальный тотализатор, в котором делаются ставки, когда и каким именно образом ошибется Лорд-Протектор. Впрочем, выигрыш до сих пор не востребован и у всех желающих есть возможность попытать свою удачу, поставив ее на кон против удачи Утонченного волшебника. Примечание автора. )

д'Аранж не собирался повторять их ошибки. Он хоть и считал себя сильнее противника, не собирался относиться к обстрелу с пренебрежением. Черные маги, ученики и слуги Слэга, уже почти четверть часа вели настоящие боевые действия, а Лорд-Протектор Парка к ним еще только готовился. Отвечать пришельцам он собрался по всем правилам, так что бы никто потом его не обвинил в недостаточном уважении к коллегам.

И все бы хорошо но эти недоучки оказались совершенно невоспитанными людьми и не оценили благородства д'Аранжа. Вместо ударов по боевой башне, куда переместился чародей и откуда он подал им сигнал, дескать вот он я, стрелки начали обрабатывать весь периметр дома. Честное противостояние было не по душе бомбардирам, они искали пробел в обороне цитадели Большого Парка. В частности досталось и тому сектору строения, где отдыхала Марисабель.

"Наверняка она уже проснулась", — подумал чародей.

Действительно, как ни надежна звукоизоляция и сейсмоамортизаторы, но этого недостаточно, когда трясется весь дом.

В этот момент случилось то чего он ну никак не ожидал. В главную башню поступил сигнал что в общем контуре образовалась брешь ( вы уже знаете что это лейтенант приоткрыла дверь на балкон ) и враг немедленно воспользовался шансом. Дом вздрогнул, намного сильнее чем прежде и тревожно загудел.

Но еще сильнее дома вздрогнул сам волшебник. Он сразу понял, что защита дала сбой, но что именно случилось, мог пока только догадываться. Марисабель пыталась помочь своим сообщникам? Но ведь при таком обстреле в первую руку достанется ей самой. д'Аранж с тревогой просканировал комнату, подвергшуюся атаке и, радостно отметил, что злого умысла здесь не было. Бомбардир метился прямо в девицу и почти попал, так что, о заговоре можно было пока забыть.

Д'Аранж видел с каким огромным трудом Марисабель увернулась от шара. Однако если Гранде не подставное лицо, то возникала другая проблема. Прежде чем девушка успела уйти на действительно безопасное расстояние, в проем шарахнул еще один заряд и на этот раз лейтенанта кажется, накрыло.

Связь с малым Стражем тоже прекратилась, что, учитывая структуру этих искусственных объектов, могло означать только одно. А ведь они с девушкой в момент взрыва находились совсем рядом...

Д'Аранж побледнел белее мела и, в три движения, перетасовал чешую магических щитов. В целом периметр, и даже башню, где сидел он сам, маг ослабил, но поврежденный участок, закрыл во сто крат надежнее, чем прежде. Но успел ли он? К счастью да, Марисабель получила контузию, что не удивительно, но контузию легкую, и уже пыталась самостоятельно выбраться из зоны поражения. Девчонку слегка мутило, но она пересиливала себя, торопилась, явно остерегалась следующего шара. Волшебник облегчено вздохнул... жива, и тут же нервно и недовольно хмыкнул; жива то она жива, но больше благодаря самой себе, чем ему. А это непорядок.

Однако как бы то не было, а непоправимого не произошло и чародей поспешил принять меры что бы такого не случилось впредь. ( В силу деликатности вопроса, некоторые секреты которыми д'Аранж пользовался при обороне Парка им разглашены не были и, при написании "Гамбита", заменены на схемы которые могли быть "вероятны" при схожих обстоятельствах. В большинстве случаев они взяты из общеизвестных источников и все описания можно найти в любом достаточно квалифицированном тематическом труде. Так, например в этом эпизоде, были использованы "Стратегия неуязвимых" Воргансера Ф. К. и "Некроварриор" Стиша Тхоук младшего, дающих детальные примеры магических сражений а также их подробный анализ. В остальном реконструкция битвы основывается больше на догадках и анализе соотношения сил и личностных характеристиках ее действующих лиц, и, как справедливо отмечает проф. Арзанополус в его "Шах и маг", комментариях к первому изданию "Гамбита", — это скорее художественный ряд, чем подробное описание реальных действий. Примечание переводчика ). Ну а пока надо было как-то успокоить девчонку.

"Послать что ли гида-голограмму?" — подумал маг. — "А что неплохая мысль".

Однако это была не совсем удачная мысль, и Марисабель, когда оказалась, наконец, рядом с д'Аранжем, высказалась со всей откровенностью кадрового военного. Слова "думала, вы — гребаный призрак" были в ее тираде единственными которые цензура одобрила для печатного издания, и поэтому этот эпизод я пропущу.

* * *

Уже выговорившись, Марисабель подумала — а не слишком ли много она себе позволила? Сейчас д'Аранж как возьмет, да ка-а-ак... Однако опасалась она зря. Д'Аранж и сам считал что опростоволосился поэтому разнос принял как должное.

— Знаете, а ведь я вас понимаю, — проговорил волшебник. Его конечно проняло такое выражение неодобрения, но, как оказалось, оправдывался он совсем за другой поступок, чем тот что имела в виду Гранде. — То, как Слэг, я имею в виду настоящего "Слэга", то есть, того мага, который под маской прислужника, исполнял все его профессиональные боевые функции, меня одурачил, в выгодном свете меня конечно не выставляет. А уж про то, что он сейчас вытворяет то и подавно. Так стыдно, просто слов нет... Хотя, ничего по настоящему страшного нет, уверяю вас.

Марисабель пожала плечами. Она не скрывала озабоченности но, если маг думает что когда его дом штурмует почти сотня головорезов с магом во главе, и в этом нет ничего скверного, то пусть так и будет. Волшебник может за себя постоять. Вот только, успеет ли он сделать все что нужно? Сам д'Аранж очевидно полагал, что все идет как надо, и чрезмерной активности не проявлял. Вообще никакой не проявлял, если честно, лишь упражнялся в словоблудии.

Со слов Лорда-Протектора Марисабель узнала много нового. Например выяснилось что тот парень который сейчас сидел в люкс-казематах д'Аранжа был не тем за кого себя выдавал. Его действительно звали Слэг и он действительно был магом, но очень слабым магом. Не он был тем, кто наводил ужас на войска Коргадола хотя сам видимо так и думал.

— На самом деле он обычный молодой волшебник. Настоящий "Слэг-гроза-ваших-солдат" не человек, как думали вы... да и я ( что меня не красит ) тоже не сразу догадался, а...

— Демон! — побледнев, выдохнула Марисабель. — Ну все, кажется нам крышка.

— Хм, — недоуменно повел бровью волшебник. — Почему же сразу крышка?

— Демон, — напомнила девица. — Вы сказали, что Слэг на самом деле демон.

Догадка лейтенанта была неверна. Хотя бы потому что при одном лишь упоминании имени Лорда-Протектора Большого Парка, многие демоны не могли удержаться от непроизвольной реакции. Как правило, сильной дрожи в коленях.

— Вообще то я имел в виду нечто совсем другое, — сказал д'Аранж, отрицательно покачивая головой. — Слэг не человек, потому что он образ.

— Образ человека? — уточнила Марисабель

— Именно, — улыбнулся волшебник. — Точнее образ мага, довольно высокой категории.

— Тогда хорошо, — успокоилась девушка.

— А вот уже под этим образом, — немного невпопад начал объяснять д'Аранж и лейтенант вновь напряглась однако Лорд-Протектор и на этот раз имел в виду не демонов, — скрываются...

Вообще то в этом месте он хотел сделать эффектную паузу, однако вовремя догадался, что так заставит девушку снова занервничать, поэтому обошелся без лишних театральных эффектов.

— Два человека, — легко и просто закончил маг. — Два колдуна, как раз, третьего или четвертого уровня посвящения, про которых я вам уже говорил.

С этими словами д'Аранж протянул Марисабель что-то небольшое и, подставив ладонь, она получила кристалл извлеченный из ошейника хоботуна.

— Понятно, — задумчиво проговорила девушка, возвращая кристалл. — Но что же это все значит?

— Элементарно, — усмехнулся волшебник. — Было два Слэга. Слэг что играл "Слэга" и выступал в открытую, в то время как второй, под маской одного из прислужников помогал создавать образ крупного специалиста.

Марисабель поняла. Настоящим колдуном был кто-то из "капюшоноголовых", тех самых слуг Слэга которые везде за ним таскались. И, как теперь выяснилось, выполняли за него львиную долю работы.

-Так значит настоящий боевой колдун, на свободе? — воскликнула Марисабель.

Она опять не удержалась от непечатных слов, да таких что кровь стыла в жилах. Однако, д'Аранжа, только что, разгадавшего изощренный план колдунов оккупантов, и очень этим довольного, сконфузить было нелегко.

Потому что была и еще одна, разгаданная им, хитрость. То есть, пока еще не разгаданная, потому что он так и не понял кто из "капюшоноголовых" был настоящим Слэгом, но он был близок чтобы разгадать. Сложность заключалась лишь в том что люди, чьи лица скрывались под низко надвинутыми капюшонами, не колдовали в прямом смысле этого слова. Лорд-Протектор, как ни старался, так и не смог определить, кто из них его настоящий противник. Вот если бы кто-то из капюшоноголовых взял да и создал заклинание, тогда да... тогда бы главный злодей определился. Но эти четверо, перепасовывали друг другу комки сырой энергии ( дружно и на загляденье ловко ) причем после каждого такого "пасса" мощность заряда геометрически возрастала. А когда, заряд достигал требуемой величины, происходила трансформация из "полуфабриката" в собственно файрболл.

-Что творят! — с нескрываемым восторгом бормотал д'Аранж. — Нет, вы на них только посмотрите, что творят!

От него не укрылось явное сходство подобной техники с приемами жрецов, какого-либо культа, однако он подметил и несомненное отличие. Так, если жрецы используют мощь эгрегора своего божества, то эти удальцы конденсировали силу прямо из пространства вокруг себя и из собственных внутренних резервов. Ни к какому "центру" подключены они не были. Д'Аранж остро это чувствовал, так как провел в прошлом довольно много времени, контактируя с разнообразными концессиями, и мог считаться в означенной области серьезным специалистом. ( Не совсем точная авторская формулировка. На самом деле д'Аранж не, "чувствовал что чего-то не происходит", а "не чувствовал что что-то происходит", и в этом вся суть. Волшебник действительно мог сделать вывод, что имеет дело с обыкновенным, хотя и очень хитроумным коллегой, маскирующимся под жреца, но лишь оттого что сама структура силы Черного Храма разительно отличалась от всех ему знакомых теологических метод, и, на описываемое время, не подлежала классификации. Примечание переводчика. )

Он не сомневался, что имеет дело с магом, и что магом был лишь один из "капюшонов". Астральный отпечаток на шарах был немного смазан вмешательством в колдовство трех ассистентов "немагов", но в целом нес одни и те же личностные характеристики. Но, вот только кто из них? Прием, который использовал неизвестный чародей, был для д'Аранжа внове. Противник оценил могущество человека способного послать в бой отряд разъяренных хвощей и не рискнул противостоять ему в открытую — вместо этого он решил "исчезнуть". Стал "одним из четырех" и тем самым, поставил д'Аранжа в довольно затруднительное положение. С вероятностью в семьдесят пять процентов Лорд-Протектор Парка мог атаковать не того и тем самым подставится под удар настоящего противника.

Волшебник пристально наблюдал за фигурами в черных капюшонах и пытался определить кто же из них маг; повторять ошибку допущенную с подставным под первый удар "зиц-председателем" Слэгом д'Аранж не собирался. Это могло сильно подорвать его авторитет, причем уже не в глазах только лишь одной Марисабель, но и тех коллег, которым придется рассказать о подробностях этой не совсем обычной дуэли. И если первый его промах можно будет легко списать на неожиданность, хитроумие и ловкость этих двух молодых, но прекрасно сработавшихся магов, то вторую ошибку иначе как маразмом уже не объяснишь. Официально, никаких последствий, разумеется, не было бы, но за кулисами Башен его репутация здорово бы покачнулась.

Вообще же, трудностей д'Аранж не наблюдал. Все что ему требовалось это полчаса или около того на проработку тактики, непосредственно против Слэга-штрих ( так он прозвал второго чародея ), после чего минут пять-десять, не более, на сам бой. И все, дело в шляпе. Лорд-Протектор Парка слыл знатоком неотразимых комбинаций. Единственный кинжальный выпад а не та беспорядочная бомбежка которую устроил Слэг-штрих. Его шаровые молнии раз за разом обрушивались на дом Лорда-Протектора и сотрясали его до самого основания.

— Как видите, д'Аранж, вы перемудрили, когда оставили Слега в живых, — стараясь одновременно и глядеть в сторону и подмечать как отреагирует на ее слова Лорд-Протектор, сказала Марисабель. — Ваши заигрывания с красками этого мира...

— Во-первых, Слег, то есть этот их, сорганазельский зиц-председатель, которого я захватил в плен, здесь не причем, он до сих пор сидит в своей камере, и не имеет никакого отношения к этому, — возразил волшебник, обводя глазами, потолок с которого как раз при этих словах посыпалась штукатурка. — А во-вторых, ничего плохого, пока не произошло.

-Нет ничего плохого?!! Что-то не разглядела я здесь ничего хорошего. Ваш дом вот-вот разнесут на кусочки.

-Не разнесут, — возразил д'Аранж. — А разнесут, так и черт с ним, еще построю. Лишь бы Парк не трогали.

Чародей был прав, выглядела бомбардировка дома эффектно, но пользы ( то есть вреда ) почти не приносила. К тому же нападающий тратил драгоценную магическую энергию, не на борьбу с Лордом-Протектором, а на то что бы только добраться до него. То есть при столкновении будет сильно истощен в эфирном и моральном плане, и окажется легкой добычей. Дождись д'Аранж пока Слэг-штрих до него доберется, и победить будет проще, чем у отобрать ребенка конфетку. ( Уже после опубликования "гамбита" многие читатели поспешили сообщить, что отнять у ребенка конфетку далеко не так просто как подразумевает пословица, и посоветовали мне почаще обращать внимание на реалии жизни и пореже на статику устоявшихся мнений. Я, грешным делом, провела эксперимент и убедилась, что здесь уважаемые критики правы: попытка отобрать у "невинного дитя" сладость, настолько тяжелая и неблагодарная работа, что не может послужить синонимом простой и легкой процедуры. На основе полученного опыта я взяла за правило в дальнейшем к подобному сравнению в своих трудах не прибегать. Примечание автора ).

А противник, работая в таком агрессивном режиме, толи не понимал что строение то он, рано или поздно, может и разрушит, но ведь, сразу после этого, окажется практически безоружным перед разъяренным хозяином дома; толи наоборот, слишком хорошо понимал, во что вляпался и, не ожидая пощады за уже совершенное, шел ва-банк. Выкладывал всего себя в надежде прикончить Лорда-Протектора одним из файрболлов, — бомбы сыпал, одна за другой, без остановки. Д'Аранж даже немного посочувствовал безумцу.

— Работать так, это неминуемо подвергать себя суровому испытанию, — объяснил волшебник. — При очень малом шансе на удачу. Почти как в лотерею выиграть.

В этот момент раздался громкий звук, вернее целая череда громких звуков прервавших его безмятежное повествование. Сперва удар, явно от близкого попадания вражеского снаряда, потом треск и грохот, как если бы над их головами, в недрах дома пронеслась стопудовая чугунная гиря, из тех что специально отливают для слома отслуживших свое строений, и наконец прозвучал низкий и протяжный вой. Крик боли тяжело раненого дома...

— Я так поняла, что нашему приятелю, сейчас крупно повезло? — предположила Марисабель.

— Просто джек-пот сорвал, — мрачно подтвердил д'Аранж.

Глава 6

Грохота от попаданий больше не было, однако какие-то другие звуки продолжали раздаваться. Д'Аранж бросил валять дурака и принялся колдовать над панелью управления домом. Через некоторое время он поднял голову.

— Плохо наше дело, — уныло констатировал волшебник. — Кажется, начинается коллапс.

Последнее что-то означало и, видать, что-то крайне серьезное, если даже, всегда благодушно настроенный Лорд-Протектор, сильно приуныл.

— Что? — переспросила Марисабель.

— Коллапс, — повторил чародей, окончательно оставляя небрежный тон. — Похоже на то, что последний удар пришелся прямо в несущий радиан.

— ..?

— На котором все это... — мимолетным жестом маг показал вокруг, вероятно имея в виду строение, — собственно и держится. Невероятный случай. Один шанс на миллион. Запас устойчивости, конечно, еще есть, но, боюсь, без срочной починки, да еще и при штурме, его хватит очень и очень ненадолго.

— Дом развалится? — нерадостно догадалась Марисабель.

— Как сказать?.. И да и нет, — нервно хмыкнул волшебник, ни на миг, не прерывая своего занятия. — Понимаете, это же пятое измерение. Для тех кто снаружи он действительно разлетится в мельчайшую пыль, но в рамках общей физики, просто сложиться в экс-гексамерный куб с синхронной экстраполяцией по всем трем осям Эвклидовой геометрии, плюс три оси Лобачевского.

— А это... э-э-э... все, очень плохо? — осторожно поинтересовалась девушка.

Чародей пожал плечами.

— Сдомом ничего особенно не случится. Он, несомненно, полностью сохранит структуру и даже не растеряет своих функций. Правда уже не здесь, а далеко за пределами этого мира, однако, восстановить его потом, когда будет поспокойнее, труда не составит.

Он определенно чего-то недоговаривал, и Марисабель сразу это заметила.

— Хорошо, ну а с нами то, что будет? — поспешила она уточнить "детали".

Д'Аранж на миг оторвался от своего занятия, что бы заглянуть ей в лицо.

— А вот здесь, хорошее заканчивается. Нам, как это ни печально, здесь задерживаться нельзя. Придется уходить.

— Подождите-ка, — перебила мага девушка. — Но ведь, совсем недавно вы утверждали, будто этот дом настоящая крепость и способен выдержать любую осаду? А теперь вот...

— Он и теперь способен выдержать любую осаду, — заверил ее волшебник, поняв, куда она клонит, и не дожидаясь окончания фразы. Тем более что, осторожная девица договаривать не собиралась. — И останется, неприступен впредь. Ручаюсь чем угодно, что, даже с помощью мощнейшей магии, внутрь наши недруги не попадут... если и попадут, то далеко не все, а те, кто, все-таки проберется, вскоре об этом пожалеют.

Выдав эту тираду, чародей сделал паузу, что бы перевести дыхание, после которой продолжил, но уже с гораздо меньшим воодушевлением

— Вот только и ВАМ в этом случае придется очень плохо. При коллапсе автоматически включится его система защиты от повреждений, и все чужеродные объекты... понимаете. Я... меня то он воспримет, как часть самого себя и никакого зла не причинит, наоборот будет защищать всеми силами. Собственно это мой план Б действий на случай подобных происшествий. Если я выйду в открытое поле то буду уязвим... в лучшем случае на равных с противником; отсюда же, буквально в течении суток, легко могу уничтожить в Парке всякого врага. Но вот вас дом немедленно попытается уничтожить, или удалить за свои пределы. Чужих он не потерпит, понимаете? А ввести в него новые указания насчет вас я просто не успею.

Как всегда в экстремальных ситуациях Марисабель мгновенно все осознала и приняла решение.

— Прекрасно. Тогда просто покажите мне, как отсюда незаметно выйти. И место где лучше всего спрятаться, пока все не завершиться.

Волшебник печально покачал головой.

— Не пойдет. Какое то время, как раз на период трансформации дома я окажусь в некоторой изоляции и не смогу оперировать с силой в обычным пространстве. Боюсь, что этого времени им вполне хватит, что бы обнаружить и причинить вам э-э-э... беспокойство. Ну, вы понимаете, что я имею в виду?

— Я привыкла к беспокойству, — твердо сказала девушка, поняв его слова по своему. — Просто проводите меня к тайному ходу, и я...

Марисабель прищурилась.

— У вас ведь есть что-нибудь в этом роде? — поинтересовалась она подозрительно. — Какой ни будь подземный ход?

— Есть то он, есть, — пробормотал волшебник, смущенно отводя глаза. — Но вот только воспользоваться им смогу опять таки лишь я сам. Ну и лица, которых я пожелаю провести с собой, разумеется.

Волшебник был по настоящему смущен. Проще простого было вытолкнуть девчонку за порог, а потом без проблем завершить спор с наглым молокососом Слэгом-штрих. Однако без соответствующего сопровождения Марисабель будет мгновенно обнаружена и... собственно поступи он так и никто его не упрекнет. В первую очередь, потому что не останется никого кто мог бы его в чем-то упрекнуть. Но что тогда останется от его гордости первостатейного мага? Нет, на это он пойти не мог.

У Марисабель, тем временем, были сомнения другого плана. Неспособная прочувствовать причину переживаний колдуна, девушка решила что влипла.

Волшебник не может покинуть свою крепость, думала воительница, она же, наоборот не могла остаться. Но при этом и выйти тоже не могла. Самое страшное было что, совершенно не разбираясь в тактике и стратегии магических боев, она не могла даже представить себе как из этой переделки выпутаться. Всякий, даже самый логичный шаг мог оказаться фатальной ошибкой. Как уже упоминалось, смелая и решительная, привыкшая к частому риску и способная справиться с любой опасностью естественного происхождения, теперь она оказалась в тупике. Колдовские чары, противостоящих друг другу д'Аранжа и Слэга-штрих окружили ее, не оставили ни малейшей лазейки, и превратили в "принципиально невыкупаемую" заложницу рока.

Осознавать это было бесконечно больно и невыносимо страшно, однако чести мундира отважная девица не уронила. И хотя внутри у нее все обмерло, голос остался ровным... разве что, чересчур ровным.

— Что же делать? Неужели совсем ничего нельзя придумать?

Волшебник оторвался от плетения оборонительных заклинаний и поднял на нее взгляд.

— Отчего же? — удивился он. — Я, мне кажется, уже сказал. Придется нам выйти и дать эскорту бой уже снаружи.

"Вот так, да"?!! — подумала Марисабель, не веря собственным ушам. — "Быть такого не может".

Однако чародей явно не шутил насчет сражения плечом к плечу. Девушка мгновенно повеселела. Жизнь заново обретала краски и запахи, пока правда не самые мирные, но зато яркие и жизнестойкие. В крепости д'Аранжа она чувствовала себя не совсем в своей тарелке. Другое дело в открытом поле, то есть в густом лесу. Впрочем, до поля-леса еще предстояло добраться... Гранде заметила, что чародей только что упоминавший эвакуацию, никуда вроде бы уже и не торопится

— Так чего же мы ждем? — поинтересовалась она.

— Время пока терпит, — заверил волшебник девушку. — У нас еще час, или около того. Полагаю, мы успеем не только сами выбраться наружу, но и прихватить для нашего неприятеля несколько гостинцев...

Что за гостинцы колдун собирался преподнести эскорту смерти, Марисабель разумеется не знала, однако по хищной ухмылке чародея догадалась что это будет не кулек конфет.

Лейтенант не ошиблась. Вскоре выяснилось, что с одним из этих подарков, она, хотя и шапочно, но знакома. В клетке, к которой д'Аранж ее привел, по пути из контрольной залы, яростно скалила клыки та самая тварь, про которую волшебник говорил, что она настоящая адская гончая. Чудовище пронзительно взрыкнуло когда в поле его зрения оказались люди, ударилось головой о прутья и клеть задрожала, под его бешенным напором.

Судя по всему, подобный трюк, исчадие зла проводило регулярно, так как вся конструкция его узилища выглядела сильно деформированной. Местами даже слишком что бы оставлять это без внимания.

— Пусть вас не беспокоит деформация прутьев, — мимоходом объяснил д'Аранж. — Они способны выдержать даже слона.

Кто такой слон, Марисабель не знала, но по интонации догадалась, что это кто-то достаточно свирепый и сильный что бы адский зверь отходил при его появлении на второй план.

Д'Аранж щелкнул пальцами. В ответ раздался не в пример более громкий щелчок где-то под полом и клетка с безобразной тварью стала опускаться в люк. Рычание и вой усилились за счет эха из образовавшегося провала, стали еще страшней и Марисабель невольно поежилась как от сильной прохлады. Потом с пальцев чародея сорвалась голубая искра и, оставляя за собой клубящийся кольцами дымный след, исчезла вслед клетке. Раздался совершенно безумный и душераздирающий визг

— Это что вы сейчас сделали? — девушка указала на увлекаемый легким сквозняком синеватый дымок.

— А, это. Спец технология, — усмехнулся волшебник. — Раздражение центров агрессивности мозга этого милого зверька. В непосредственной близости я его злить не рискнул, пришлось бы тратить ману на страховочные чары, мало ли что, а вот так на расстоянии... Теперь эта милая собачка будет бегать по Парку а когда увидит кого ни будь, то... Вообще то ей совсем не обязательно было раздражать эти самые центры, хватает от природы, но я подумал что не помешает. На всякий случай.

— Надеюсь только, что нам она не встретится, — задумалась вслух Марисабель. — А то, как бы чего не получилось.

— Будьте спокойны, — уверил ее д'Аранж. — Чего-чего, а вот этого я обязательно постараюсь не допустить. Нам кстати, пожалуй, уже и пора. Прошу.

...Вслед за магом Марисабель попала в подземелье, такое же огромное, как и все остальное внутреннее убранство чародейского дома. Оставляя за спиной один за другим подвалы, тускло освещенные факелами, она поняла, что никогда бы не выбралась отсюда самостоятельно. Мало того что подземелье колдовского замка было огромным, казалось что оно еще и живое. Дышащая, шевелящаяся тьма смотрела в спину, тихонько кралась вслед, неразборчиво что-то нашептывала и девушке чудилось, что лишь присутствие мага удерживает сонм неизвестных опасностей от искушения набросится на простодушную "девчонку со стороны".

Один раз это "что-то" стало видимым. Неприятное на вид существо выскочило в желтое пятно света почти прямо перед ними. Правда оно тут же уступило дорогу, решительно марширующему, магу.

— Кстати, это как раз он и был, — мимоходом бросил д'Аранж, когда подземный обитатель остался где-то позади.

— Кто? — не поняла Марисабель.

— Демон, кто же еще. Подвид назвать так сразу не могу, но думаю класса пятого, не выше.

— Демон? — удивилась девушка. — Мне он что-то не показался страшным.

— Естественно, — согласился маг. — Я же говорю, тварь слабенькая, почти неопасная. Любопытно, что он здесь сейчас делает.

— Шпион? — помрачнела Марисабель.

— Кто ж еще? — усмехнулся чародей. — Вопрос только в чьих интересах?

— Ну... — Марисабель оглянулась. — Это то, как раз и не вопрос. — Разве он не от...

Чародей щелкнул пальцами и, что-то очень быстрое и большое, очень массивное с металлическим перезвоном прошуршало в темноте по направлению к туннелю где скрылся демон-лузутчик.

— В том то все и дело. Разведка с помощью посланцев преисподних миров очень ненадежна, и, если где и годится то только в глобальных проектах, но никак не в краткосрочных стычках. В демонических кругах время идет по-другому, нежели чем у нас, да и отношение к работе там иное... так что доклад может запоздать на годик другой

Далеко позади, раздался пронзительный писк, и волшебник успокаивающе придержал Марисабель за плечо.

— А главное, часто нет ни малейшей возможности узнать, жив еще твой разведчик, или уже нет, — невозмутимо заключил он. — Вот как сейчас, например.

— Невероятно, — пробормотала девушка. — Подумать только, настоящий демон.

— Ага. Был им. Если пожелаете, то позднее я покажу вам действительно страшного демона, — предложил д'Аранж. — Мне как раз придется провести следствие... Нам сюда.

Туннель, в который волшебник свернул, оказался узкой, разительно отличавшейся от основного подземелья, земляной кишкой, сырой и неухоженной, словно незаконченной.

— Миллион извинений, — засмущался д'Аранж. — Не успел привести в должный вид. Честное слово даже предположить не мог, что так неловко получится.

Однако Марисабель, побывала на своем веку и не в таких норах, лейтенант плевать хотела на внешний вид. По ее мнению, все что требовалось от коридора, это обеспечить им безопасность, и пока со своей задачей он справлялся. Хотя конечно, если вспомнить состояние, в котором процветали дом и "обжитые" подвалы, то уделить чуточку внимания на черный лаз колдуну бы не помешало. По крайней мере заменить деревянные леса каменными подпорками. И выровнять пол, а то ведь только-только ноги не ломаешь.

...В тот момент, когда они прошли уже половину черного хода, их и накрыло. Снова раздался громкий шум, и, на этот раз, дом затрясся пожалуй даже посильней чем прежде. Уже не покачнуло от снаряда сорганазельского колдуна, тряхнуло словно при землетрясении Баллов, восемь — девять, никак не меньше.

Леса вдоль стен зашатались словно пьяные, пол и потолок задрожали в эпилепсии, отовсюду послышались подозрительные звуки и полетел всевозможный хлам. Заученно прикрывая голову руками, Марисабель ничком рухнула на пол. Перекатилась, когда почувствовала над собой неладное и буквально в последний миг ушла из под здоровенного земляного пласта. Потом так же ловко увернулась от переломившейся пополам балки и...

В мгновение ока землетрясение и шумы разрухи прекратились, и девушка смогла различить неясные, но очень болезненные звуки, издавать которые мог лишь один человек. То есть, двое, но она то была жива... Лейтенант повернулась в сторону д'Аранжа. Если даже ей пришлось проявить чудеса ловкости чтобы уцелеть, то каково пришлось пожилому волшебнику? Много ли было у колдуна шансов? Наверное не очень.

"Вот ведь блин, копченый", — подумала девушка. — "Блин, блин, блин, блин, блин... Блин!"

Кажется, ее нехорошие предчувствия решили сбыться. Д'Аранж стоял, неестественно скособочившись и судорожно хватаясь за стену. Лицо его искажала гримаса страдания.

— Сердце, — прохрипел колдун.

Да. Похоже, было, что ему здорово досталось. Чародея согнуло в дугу, дергающиеся в конвульсиях ноги едва сдерживали резко погрузневшее тело от падения на кучу мусора, совсем недавно называвшегося потолком.

— Что? — воскликнула Марисабель в отчаянии.

Не одно так другое. Колдун каким-то чудом выскочил из под обвала, но его настигла другая беда. Только сердечного приступа им в такой момент не хватало. Или это был не сердечный приступ?

— Сердце... — повторил волшебник мученическим голосом издыхающего на солнечном свету пещерного тролля. — Вытащщщ... косссстыль...

Вытащить костыль? Она не ослышалась? Марисабель уже не знала что и подумать. Гранде решила что у колдуна случился еще и нервный срыв, раз начал заговариваться. Она даже испугалась, как бы он того, не ку-ку, на почве таких то потрясений. Случается ведь, и не так редко как думается по гражданке. Практически каждый второй обстрелянный солдат не совсем, не во всем и не всегда адекватен, а так как количество имеет тенденцию постоянно переходить в качество, то процент откровенных психозов в кризисных ситуациях не так уж и мал. Вдруг и сейчас это случилось? Вы никогда не скрывались от целой армии во главе со злобным боевым волшебником, да еще и таская на руках другого, только уже сумасшедшего, колдуна? Наверное это очень непростое занятие.

Впрочем, тут размышления Марисабель прервались. д'Аранж сполз по стене, повалился на пол, перевернулся и стал хвататься за грудь, и девушка сразу поняла, что нервный срыв, не их случай. Матово поблескивая, из груди Лорда-Протектора торчала шляпка большого железного гвоздя, вроде тех что применяются при строительстве. Марисабель примерно представляла размеры иглы, что впилась сейчас под ребра мага.

"Не менее вершка", — подумала девушка.

Наверное, костыль толчком выбило из рассыпающихся лесов, и он воткнулся в хозяина дома. Странно, что тот разглядел убивший его предмет. Обычно человек с такой раной валиться с ног, не успев и охнуть.

Однако д'Аранж продолжал барахтаться и изо всех сил цеплялся за жизнь. Даже силился, что-то сказать, но только перхал и по-рыбьи хватал воздух ртом. Марисабель ничего не могла понять, пока не догадалась склониться прямо к его покрывшемуся испариной от напряжения лицу.

— Ду-ду-ду... Вы-вы-вы... — хрипел волшебник. — Щи-и-ии-и... ко-ко-косссссс...

Он засвистел, как проколотый воздушный шарик, все тише и тише, но глаза его не гасли и не мутнели, как полагается у людей находящихся при смерти, а продолжали смотреть на девушку с, на редкость, живым и осмысленным выражением.

Марисабель поняла что, быть может, не все еще потеряно, и хотя мысленно, в общем, уже попрощалась с гостеприимным хозяином, но желание его выполнила. Она провела немало времени и на передовой и в лазаретах, то есть в тех местах где хватает всевозможных кровавых ситуаций, и успела с ними свыкнуться, так что не собиралась по примеру кисейных барышень заламывать руки и по полчаса причитать: дескать ах, ей очень жаль но она не сможет, ах, у нее, мол, рука на такое не поднимется, ах ей сейчас подурнеет. Мертвым церемонии ни к чему, а с живым всегда можно договориться, так что девушка просто взялась покрепче, уперлась потверже, да и дернула за металлическую шляпку.

Раздался треск рвущегося шелка и вместе с костылем у девушки в руках остался немалый отрез дорогущей ткани. Правда, весь изорванный и грязный, но зато с красивой золотой пуговичкой.

Если честно то Марисабель думала что волшебник сразу же возьмет да и помрет от болевого шока, но не тут то было. Даже кровь, как можно было бы ожидать в результате, не брызнула тугой струей из пробитого органа, а, что характерно, даже и не выступила. При других обстоятельствах, вид глубокой но совершенно бескровной вмятины, практически можно сказать дыры, в живой голой человеческой ( по-юношески безволосой, машинально отметила Марисабель ) груди мог бы показаться очень странным, но тут дыра вдруг стала заплывать, затягиваться изнутри плотью, и ОЧЕНЬ странным показалось уже это. А румянец уже возвращался к чародею.

— Вот ведь черт, — заявил д'Аранж, еще слабым от переживаний голосом, но весело и зло, уже окончательно приходя в себя. — Спасибо вам, а то уже подумал все. Отколдовался.

Волшебник поднялся на ноги, осмотрел прореху в одеянии, покачал головой.

— Это подлежит осмыслению, — не совсем понятно, казалось, придавая словам какое то свое сокровенное значение, сказал он. — Вероятностность, ну просто караул. Ужас, какой то.

Марисабель не поняла из услышанного и половины, но посчитала излишним обращаться сейчас за разъяснениями. Только что на ее глазах волшебник излечился от смертельной раны, и она все еще пребывала в легком обалдении. От ее внимания даже ускользнул тот факт, что д'Аранж это самое ранение, глупейшим образом допустил.

Пока девушка поражалась, глядя на стальной гвоздь, толщиной в ее руку и длинной в пару ладоней, маг размышлял. Ему было над чем задуматься.

...Когда в смертельном поединке сходятся два колдуна, их бой не просто соревнование двух умов или физических тел, как это обстоит у спортсменов или обыкновенных воинов. Полем битвы для волшебников, служат сразу несколько пластов реальности. ( Есть такая шуточная игра — НАЙДИ СВЯЗЬ. Задаются два совершенно разных предмета, и предлагается найти между ними связь. Например, как влияет количество дырок в швейцарском сыре на максимальную скорость автомобиля "Москвич"; или как влияют лунные затмения на вкус шашлыка по-карски. Водящий обязан найти такие связи и прокомментировать их.

Самое смешное, что в действительности упомянутые связи существуют: и максимальная скорость "Москвича" зависит от числа дырок в швейцарском сыре и вкус шашлыка как-то связан с лунными затмениями. "Л. Растригин. Этот случайный, случайный, случайный мир." Примечание переводчика. )

В бою, маги меряются силой, волей, изощренностью ума и еще много чем. Удачей например, или способностью задерживать дыхание. У кого совокупность личностных характеристик, включая все, вплоть до содержимого карманов, окажется довлеющей над такой же совокупностью всего и вся у его противника, тот и победил. Разумеется, не все составляющие равнозначны, например, запас маны накопленный волшебником в дополнительный аккумулятор и извлеченный в решающий момент, несомненно, имеет больший вес чем, например, цвет обуви поединщиков, но в том то и дело что с уменьшением значения, воздействие этих факторов становиться все непредсказуемей. И разумеется коварней.

Получив удар в сердце, д'Аранж сразу сообразил, что какой то из, проигнорированных им элементов боя, оказался важнее, чем он думал, настолько важнее, что мог стать ( и, лишь чудом не стал ) решающим. Для Лорда-Протектора это должно было послужить уроком. Впрочем, в целом его тактики это не меняло. Укол костылем был серьезным происшествием, однако, благодаря магии и помощи Марисабель стал не более чем предупреждением...

Кстати раз уж на то пошло, то что делать с Марисабель? Ее присутствие сковывало инициативу, постоянно ставило его под удар...

И только уже почти выбравшись на поверхность, волшебник понял, какого же он свалял дурака. Действительно, если призадуматься, то все что от него требовалось в сложившихся обстоятельствах это подмешать Марисабель еще дозу снотворного ( по доброй то воле, как он уже немного ее зная, мог догадываться, она бы не согласилась ) и спрятать ее в клетку. Рядом с тем же Слэгом, например. Казематы мага помимо основных функций, обладали рядом дополнительных и, кроме ограждения свободы помещенных в них существ, они еще и всячески оберегали своих "постояльцев".

В том числе и при таких экстремальных ситуациях как внеплановый коллапс всего дома. А, так как делали они это, используя ресурсы самого дома то, охранная система оказывалась как бы и не при делах, и вреда гостье причинить уже не могла. Не санаторий разумеется, но тем не менее... особенно если продлевать ее искусственный сон вплоть до окончательной победы и возвращения дома в исходное состояние, когда ее можно вернуть в гостевые комнаты то все могло бы пройти гораздо спокойнее...

Здесь туннель кончился, показался укромный овраг, куда выводил лаз, и размышления чародея были грубо прерваны сильным ударом в область головы. Рассеянность снова сыграла с магом злую шутку, и следующие пять минут он пребывал в прострации, а значит, не смог принять ни малейшего участия в разгоревшемся веселье.

А веселье действительно получилось на славу. Люди, так ловко организовавшие Лорду-Протектору Большого Парка беспамятство, были бойцами войска сорганазельского. Случайно ( случайно ли? ) один из патрулей оказался неподалеку от потайного лаза, как раз тогда, когда оттуда выбирался их недавний обидчик. Конечно, знай, они что это именно он, то простым оглушением волшебник наверняка бы не отделался. Скорее всего, эскортники не решились бы взять д'Аранжа в плен и просто закололи бы его. Однако солдатам и на ум не пришло что повелитель хвощей и этот худощавый человек в, испачканной землей, изорванной одежде, одно и то же лицо. Он показался им достаточно легкой и в о же время потенциально ценной в качестве "языка" мишенью, поэтому убивать его они стали.

Здесь следует упомянуть, что сами того не ведая, разведчики поступили очень мудро. На всякое действие, имевшее целью уничтожение Лорда-Протектора, защитный контур д'Аранжа среагировал бы мгновенно, но атаку в щадящем режиме, он позорно проглядел... вернее, проигнорировал, отчего и случился казус.

Впрочем, ошибка чародея простительна. Сорганазельский спецназ для того времени был оч-чень даже неплох и во многом не уступал даже аналогичным современным службам. В то время таких отрядов как "эскорт смерти" было раз-два и обчелся. Возможно, в открытом бою они почти не отличались от обычной строевой части, но вот в таких рейдах как сейчас они были просто превосходны. Ничего удивительного что волшебник их недооценил и не принял необходимых мер. Он просто не знал чего от эскортников можно ждать.

А вот Марисабель, шагавшая сразу за чародеем, с Эскортом Смерти, пусть и заочно, но была знакома...

Одно время этот отряд орудовал на плацдарме отделения к которому лейтенант тогда была прикомандирована, и она, в ожидании схватки с неуловимыми коммандос, выслушала огромное количество самых невероятных историй об их повадках. Рассказчики были убеждены, что поймать Эскорт Смерти невозможно в принципе. Кое-кто даже утверждал, что в Эскорте служат не люди, а нетопыри. Кровожадные оборотни, наполовину летучие мыши, обладающие возможностью исчезать и появляться, где заблагорассудится. В это подспудно верил даже кое-кто из высшего командования, хотя официально это всячески опровергалось.

Чтобы справиться с Эскортом, предлагалось либо послать на их поимку аналогичное подразделение либо устроить, наконец, нормальную засаду. Однако, равных им, найти было очень сложно, а засад в исполнении менее опытных воинов эскортники избегали с поразительным ( теперь уже можно с уверенностью сказать сверъестественным ) искусством. Ну и с не меньшим искусством они могли засаду организовать сами... в одну из таких, только что угодил волшебник д'Аранж. То есть люди они были опасные. И с тремя из них Марисабель Гранде сейчас пришлось иметь дело.

Хотя, если учесть что ее тайно боялся сам злой колдун Слэг, то это им предстояло иметь дело с ней.

* * *

... среди профессиональных исследователей этого вопроса бытует мнение что глупо наносить колющий удар искривленным холодным оружием.

Любой человек более-менее представляющий себе искусство фехтования, поддержит это мнение — дескать, для колющего прямого удара существуют "благородные" клинки: мечи, рапиры, шпаги, ну и так далее. Для "серпов" более к лицу сумасшедшая, безудержная рубка направо и налево. Тупое махалово без всяких правил и где нет даже и намека на те изысканно утонченные реверансы настоящего боевого стиля. То есть победитель тот, кому сегодня подфартило больше чем его противнику.

Жаль огорчать "специалистов", но это не так. То есть, в какой то степени, это конечно так, например, те же степные варвары, с образом которых немедленно ассоциируется изогнутый клинок, чаще всего, именно так и поступают. Имеется немало свидетельств того, что кочевники в битве закрывают глаза — толку от зрения в сплошном безумном мельтешении своих и чужих все равно немного, а когда не видишь, что вокруг твориться, получается вроде, как и не очень страшно. Особенно когда сам при этом визжишь, так что барабанные перепонки раздувает изнутри и ничего не слышно... Кое кто утверждает что только благодаря этой манере боя прославились Батый и Чингиз Хан.

Однако из любого правила всегда найдется исключение. Таким исключением являлась техника боя, которую практиковала Марисабель Гранде, девушка воин, самый смелый и самый симпатичный лейтенант армии Коргадола. Суть этой техники заключалась в следующем...

Само собой разумеется, что прямой толчок искривленным клинком, не так эффективен, как укол, той же шпагой, к примеру, и способен разве что вывести противника из равновесия. Может быть, нанести незначительное повреждение, скорее глубокий порез, чем настоящую рану. Сама форма оружия не позволит совершить большего. А даже если что-то подобное и случиться, при попадании в уязвимое место или если удар окажется до отчаяния сильным, то клинок имеет все шансы застрять в теле жертвы и оставить своего владельца безоружным. В поединке один на один это неприятно, но, в принципе, вполне приемлемо. Конечно, если враг этим самым ударом будет убит или хотя бы не сможет продолжать бой.

Далеко не все так радужно, если врагов окажется больше одного. Нетрудно догадаться, что в этом случае неразумному фехтовальщику, потерявшему клинок, придется туго. Таково общепринятое мнение... И именно таково общепринятое заблуждение.

Мало кто способен вообразить какая изощренно картина возникает при гибком и творческом подходе к сабле. Настолько все происходящее тогда становится элегантно изысканным, что невольно на ум приходят строки из эпических поэм про былинных героев.

А вся хитрость заключается в траектории, по которой должен двигаться атакующий клинок. Любому кто возьмет на себя труд осмотреть сабельное полотно внимательно, станет совершенно ясно, что ширина его нисколько не больше чем у меча, а порой и меньше. Изогнутая конструкция, именно благодаря такой форме, прочнее прямолинейной в плане приложения сил на режущую кромку и способна выдерживать большие нагрузки при меньших габаритах рабочей части. Из чего следует, что усилия необходимого для проникающего ранения должно быть вполне достаточно такого же, как и при ударе прямым оружием, вот только направлено оно, должно быть не прямо, а по дуге. И разумеется, дуга эта должна в точности повторять форму самого клинка. В этом случае сабля входит в жертву легко, словно в собственные ножны, и, порой врага не спасают даже очень тяжелые доспехи.

Провернуть саблю в ране для усиления поражающего эффекта, как это принято при уколе прямым клинком, не получится даже у очень сильного человека, но это собственно, уже и не к чему. Само по себе попадание стали в человеческое тело по дуге, обеспечивает невероятно высокий уровень повреждения и у "цели" не остается ни единого шанса, что бы совершить ответный ход.

Кстати, извлекать оружие из раны следует тем же способом — согласно изгибу сабли. Иначе клинок на обратном пути зарежется в плоть и может быть потерян.

Разумеется, для осуществления всех описанных маневров необходима целый набор составляющих: твердая рука, наработанная долгими годами упорных тренировок сноровка пополам с врожденной ловкостью и, непременно, верный глаз. Может показаться, что это немного но, тот, кто уже начал постигать эту науку, понимает, насколько труден путь кривого меча. Правда и окупается этот тяжкий и небезопасный труд с лихвой. Бывает так, что закованный по самую маковку в тяжелую броню злодей и охнуть не успевает, а его, аккуратно отделенная от тела, душа отправляется восвояси. Это не Мордорский рукопашный бой, но тоже очень и очень серьезно.

...При общей справедливости всего вышесказанного, понимают и принимают эти аргументы очень немногие. Патруль сорганазельцев в число этих немногих точно не входил. К появлению из лаза растрепанной рыжеволосой девушки солдаты отнеслись спокойно, один из бойцов даже шею вытянул, заглядывая ей за спину, дескать, а не появится ли кто-то еще, кого действительно нужно будет остерегаться.

Очевидно что, в отличие от Слэга, отдыхавшего сейчас в казематах д'Аранжа, и самого д'Аранжа, знакомого с "кривым мечом" не понаслышке, эти ничего не знали про Марисабель и ее воинское мастерство.

Первый, тот самый, что вытягивал шею, только и успел почувствовать неладное, когда девица шагнула к нему — удар Марисабель был молниеносен и пришелся аккурат в подставленный кадык. Голова солдата не слетела лишь потому что рыжая саблистка не задавалась такой целью. С нее достаточно было аккуратного реза. Чтобы как говорится только-только, и не тратить лишних сил... все-таки, ей предстояла схватка с еще двумя ( а в перспективе и еще большим числом ) противниками.

Однако у этого ее решения проявилась и еще одна, положительная для Марисабель, черта. Двое остальных патрульных хоть и находились совсем рядом, но относительно того что происходит, оказались полностью дезинформированы. Неожиданно, но факт. За широкой спиной покойника и его вытянутой шеей, сравнительно некрупная девица укрылась как за парусом, и, когда первый солдат получал на орехи, остальные двое банально проглядели что с ним происходит. Они, конечно, встрепенулись, когда их товарищ повалился, но особого беспокойства пока не испытали. Рана оказалась не на виду, а так... Подумаешь, упал и упал, с кем не бывает.

Когда же стало ясно, что напарник упал отнюдь не из за неловкости, а с чьей то посторонней помощью, солдаты решили, будто он был подстрелен из норы. Кем-то кто еще не появился. Соответственно с неверной предпосылкой оказалась ошибочной и избранная ими тактика. Фатально ошибочной. Тот, что оглушил д'Аранжа и теперь оттаскивал его в сторону, прыгнул, перекатом уходя с предполагаемой линии вероятного огня, теперь он оказался совсем недалеко от девушки. Другой, тот, что был в доспехах, наоборот, мелькнул туда-сюда перед зевом норы, словно приглашая перевести стрельбу на его персону и тоже ушел, но уже в другую сторону.

Теперь предполагалось что у несуществующего ( но им то об этом откуда знать ) союзника рыжей хулиганки возникла патовая вилка. Куда не кинь всюду клин, повернись налево получишь справа и наоборот.

Вот только гипотетического стрелка в туннеле не было, а Гранде наоборот была, и она не оставила врагам ни секунды времени чтобы исправить ошибку. Воин, который катался с д'Аранжем в объятиях, вскочил на ноги, но больше ничего сделать не успел — гибкий клинок, рыбкой макнулся в его грудь и тут же вынырнул обратно. Оккупантов стало еще на одного меньше.

Теперь получилась немного иная ситуация. Противник у Марисабель оставался всего один, но этот был прекрасно вооружен и прикрыт броней ( несомненно, это был "ударный элемент" патруля ), а, главное, сейчас удар лейтенант-адьютанта был замечен. Здоровенный воин, "танк" звена, смерил девушку хмурым взглядом и медленно, но неотвратимо, стал на нее надвигаться. От него не укрылось, с какой сноровкой эта рыжая разделалась с его друзьями и теперь он вел себя осторожно... в одной руке палаш, в другой, немногим меньший габаритами, широкий нож. Не оставалось ни малейшего сомнения, что он готов пустить смертоносные клинки в ход.

Вот только сделать этого он не успел. Точнее не смог. Марисабель налетела на него яростным торнадо, и обрушила на вояку настоящий град ударов. Сабля ее ужом вилась вокруг его меча, нащупывая уязвимое место, лейтенант колола, рубила, резала. Пока мужчину спасало лишь то что он был в броне, да и два клинка, которыми он отчаянно пытался заблокировать ее оружие, создавали достаточно серьезный барьер для решающего выпада. Однако перевес в мастерстве оказался слишком велик, что бы даже на таких условиях поединок сильно затянулся. Вскоре сорганазелец допустил ошибку и Марисабель, ловко отведя своим клинком сразу оба его, с разворота вонзила сорганазельцу в кадык засапожный нож. Воин, захрипел и повалился навзничь. ( На самом деле преимущество не у патрульного, а как раз, у Марисабель. Палаш, как ни крути, оружие конного бойца и предназначен для кавалерийской рубки, в которой его тяжелое, с основной массой сосредоточенной на конце и полусторонней заточкой, лезвие служит превосходно. Опережающий удар такого клинка, нанесенный сверху вниз практически неотразим, однако для более-менее продолжительно фехтования, в котором ставка делается не на один выпад, а на комбинацию ударов, он не годиться. Более специализирована для поединка именно сабля. Примечание переводчика ).

Марисабель огляделась, однако никого из недоброжелателей поблизости не осталось. Значит можно было заняться магом. Пары тройки звучных пощечин, хватило д'Аранжу что бы его взор окончательно прояснился.

— Ад сорока миров, — не выдержал и простонал волшебник, когда девушка заставила его открыть глаза. — Что это было?

— Ничего особенного, просто патруль, — ответила Марисабель. — Но нам лучше трогаться отсюда пока не подтянулись остальные.

— Согласен, — прокряхтел д'Аранж.

— Тогда в путь. Идти сможете?

Чародей поспешно регенерировал поврежденные ткани тела, а заодно ( раз уж все равно "светиться" в эфире ) то и костюм подлатал.

— Но-но, — проворчал он. — И идти, и, если будет нужно, бежать.

Волшебник "принюхался" к астральным вихрям. По всем признакам получалось что Слэг-штрих уже в курсе того что Лорд-Протектор вне стен цитадели. Бомбардировка дома прекратилась, по всей территории Парка зашарили незримые липкие щупальца "сонара". Еще чуть и они настигнут беглецов. Чародей наклонился, похлопал по голенищу своих сапог. Обувь отозвалась на его прикосновение тем, что заворчала, разбухла, изменив размер и форму, а от одного сапога к другому, по ногам колдуна протянулись несколько длинных гибких отростков.

— Да, кстати... бежать, и именно бежать. Я, с вашего позволения, вас понесу.

И прежде чем Марисабель успела что-то ответить, он подхватил ее на руки и припустил по тропинке в глубь Парка. Да так шустро, что только ветер в ушах засвистел.

* * *

Несущий меридиан, повредить который повезло темному магу, еще пытался выполнить свой долг, но было совершенно ясно, оставалось ему совсем немного. Сопротивление стабилизирующих чар ослабевало, и дом постепенно сползал в невидимую щель между мирами.

Явление это сопровождалось невероятным буйством зрительных эффектов. Из ниоткуда проникало таинственное сияние всех цветов спектра, клубились заглушая свет, сумрачные облака тумана, просочившегося в разлом реальности из внепространства, и над всем этим, в механическом ритме сменяли друг друга какие-то поблескивающие узоры. Трансформируясь, чары д'Аранжа украшали небо разнообразными геометрическими фигурами. Потом меридиан лопнул, бездна разверзлась и, уже ничем удерживаемое строение рухнуло в параллельный мир...

Для тех сорганазельцев что не прочесывали лес, и на всякий случай, все еще оставались рядом, это действие выглядело так, как если бы дом д'Аранжа был не строением из камня, дерева и металла, а рисунком на огромном невидимом листе бумаги. Кто-то, тоже здоровый и тоже невидимый, вдруг взял да и сложил пополам этот "лист", потом еще пополам и еще, а под конец вообще сжал и скомкал рисунок в ладони. Вот только вместо смятого клочка бумаги в кулаке гулливера-невидимки не осталось ничего. Дом исчез бесследно, не оставив даже и фундамента. На том месте, где он только что красовался, теперь была девственно чистая поляна. Такая же как любая другая в Парке, разве что трава здесь была немного другого цвета.

Солдаты дружно охнули, и кто-то даже радостно завопил. Простаку показалось, что все кончено.

Вместе с исчезновение крепости Лорда-Протектора Большого Парка произошли и другие, не столь очевидные, изменения. Вслед за домом пропал, выходящий из него, астральный канал связи и подпитки, обладая которому, маг был в состоянии использовать все резервы цитадели. Теперь канал исчез, втянулся, как улиткины рожки под раковину, и никакой поддержки магу первого уровня больше оказать не мог. Противник одержал еще одну невероятную победу, он лишил д'Аранжа большей части его могущества, и мог ликовать, потому что получил огромное преимущество.

Вернее мог бы ликовать, если б не одна деталь. До того как дом вернулся в основное, естественное для него, состояние, целиком провалившись в ту дыру, где, прежде были его "задние" комнаты, и, словно шлейф, утащил за собой пресловутый силовой канал, в его недрах закончился еще один процесс. Расконсервация успешно завершилась и д'Аранжу стали доступны последние составляющие того что он в разговоре с Марисабель слегка, пренебрежительно ( наверное, незаслуженно пренебрежительно ) называл "кулаком". К употреблению стал готов пакет боевых данных, и в пределах Большого Парка народилось, если можно так сказать, совершенно новое существо.

Какое ликование? О каком, скажите на милость, превосходстве Слега-штрих идет речь?

Теперь ( только теперь ) д'Аранж стал настоящим боевым колдуном. Именно таких называют универсальными убийцами, появление их злорадно ( довольные что сами до всего этого не доживут ) предсказывают предшественники и про таких с благоговейным ужасом вспоминают все следующие поколения.

На этом, пожалуй, можно было б и закончить наш рассказ, так как сложилась ситуация заведомо и безоговорочно выигрышная для д'Аранжа... Да и вообще, детали битвы колдунов лучше узнавать из справочников а не из художественной литературы.

Но у этой истории есть один небольшой нюанс, без которого она была бы незавершенной и про которую ни один справочник так и не сможет вам поведать.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

* * *

...И, КОНТР-КОНТРАТАКА. ЭНДШПИЛЬ?

Глава 1

Д'Аранж лукавил, когда утверждал что, покинув свой дом, он оказывался с противником на одном уровне — на самом деле, чародей ( и совершенно справедливо ) так не считал.

Да, действительно, неизвестный маг, скрывающийся под одним из черных капюшонов, сумел вынудить Лорда-Протектора Большого Парка совершить некоторые незапланированные шаги. В частности, отказаться от защиты несокрушимых ( ну, или уже сокрушенных, это как посмотреть ) магических стен и выйти в чистое поле. Если не принимать во внимание личности соперников, то, таким образом, он действительно уравнял Утонченного Мага с собой. Поставил, так сказать, все фигуры на одну доску. А ведь, у капюшоноголового еще была целая армия, пусть до дрожи перепуганных хвощами, но все еще опасных воинов, в то время как у д'Аранжа ее не было. Но главное даже не это, а то, что на открытом пространстве д'Аранж становился теоретически досягаемым и, следовательно, потенциально уязвимым. По крайней мере, так все думали.

Все, кроме самого д'Аранжа!.. По мнению Лорда-Протектора, в отношении лично к нему самому, сдача позиций мало что меняла. Могущество мага заключается не в крыше над головой, какой бы крепкой она не была, и не в стенах, вокруг, а в самой голове; и до тех пор, пока означенная голова крепко держится на предписанном природой месте, на плечах чародея, сила вершащая судьбы вселенной остается его верным и могущественным союзником.

Рассказывая Марисабель об особенностях колдовских баталий, волшебник утверждал, что никто не в состоянии выложиться полностью и показать себя с лучшей стороны не подготовившись. То есть, перед началом всякой доброй драки, любой колдун, будь он хоть трижды магистром, просто обязан провести определенные ритуалы и прочие действия. д'Аранжем подразумевалась достаточно долгая работа, и в принципе это было правдой.

Однако у этой правды была и оборотная сторона. Подготовку к колдовскому поединку можно провести не прямо перед схваткой, а заблаговременно, а все компоненты законсервировать на черный день. Транспортировку такая метода действительно переносит из рук вон плохо, именно про это Лорд-Протектор говорил офицеру Гранде и именно на это рассчитывал перед своей первой битвой с сорганазельским колдуном. Тогда он спокойно наблюдал за вторжением Слэга и его сопровождения. д'Аранж знал что в движении заклинания трансформируются, причем каждый раз по-разному и совершенно непредсказуемо. Даже первостепенные маги вынуждены считаться с этим свойством боевого чародейства.

Однако при стационарном хранении получается совсем другой расклад, и здесь "домашние заготовки" чувствуют себя великолепно. Разумеется, это тоже требует профессионализма, и немалого. Все операции, такие как: подборка мощных, но неконфликтных чар, безошибочное составление архива, постоянный контроль того, что получилось — все это считается магией очень высокого порядка. ( Кстати один из экзаменов в Башнях для соискателя звания боевого мага ранга мастера в том и заключается, что бы приготовить оперативный комплекс боевого назначения, а потом с его помощью выдержать несколько пробных атак экзаменаторов. Причем, атаки проводятся чисто символически, в два-три захода, ведь проверяются не сами блокирующие заклинания, а их сработанность в едином комплексе составленном студентом-рекрутом. Примечание переводчика. )

Весьма немалые трудности, но они с лихвой окупаются последующими удобствами. В случае, если все процедуры выполнены безукоризненно, то волшебник в состоянии за очень короткое время поднять свой боевой потенциал сразу на насколько порядков и, по сути, прямо "из тапочек" стать искомой "армией". Так как сейчас, например... Все, что потребовалось от д'Аранжа это отдать команду на развертывание и немного подождать пока оно завершится.

Кто-нибудь, может заметить, что нечто подобное волшебник уже делал, и это было описано выше, когда он еще находился в доме, однако это не совсем так. Ранее говорилось, что д'Аранж активирует защитные системы, но то были системы самого строения. Меры, безусловно, нужные и важные, но намертво привязанные к зданию, которое на данный момент провалилось к черту на кулички. А если бы и не провалилось, то все равно не могло контролировать всю территорию Парка. Собственно, они ведь и задумывались больше для того, что бы обеспечить безопасность Лорда-Протектора пока тот готовится к настоящей драчке, чем как окончательная мера.

Для таких случаев был составлен комплекс, который только что перешел в полную готовность. д'Аранж стал боевым магом и...

Впрочем, процесс этот оказался на диво неприметным. Рыжеволосая девица, например, хоть и находилась рядом, ничего даже и не почувствовала. А если что-то и почувствовала, то бессознательно, даже с подсказкой она бы не смогла назвать видимых примет произошедшей перемены. Чародей вел себя по-прежнему, спокойно и невозмутимо, разве что... Марисабель вновь, как и прежде, совершенно неожиданно, показалось, что волшебник сменил костюм.

Теперь, вместо повседневного, "классического" для мага одеяния, на нем снова был мундир, но не тот "генеральский" в котором он громил Сорганазу менее суток назад, а другой. Теперь в его покрое присутствовали явно "адмиральские" морские мотивы. Темно синяя ткань, характерные узоры шеврон... точно, морская пехота, элита вооруженных сил. Прямых отличительных знаков, разумеется, нет, но это была их неподражаемая расцветка... наград правда, тоже, не было, да и откуда у него награды? Не выдавать же их самому себе? Зато на груди, вместо орденских планок, красовался шитый ярким золотом дракон.

— Впечатляет, — заметила она, когда волшебник обернулся к ней, как девушке показалось с невысказанным вопросом.

-Еще бы, — не удержался чтобы не похвалиться, чародей. ( Здесь снова проявляется дуализм восприятия, обычный при контакте "обыкновенного" человека и первостепенного мага. Марисабель не в состоянии понять всей сути происходящего, хотя бы потому что не владеет астральным зрением, поэтому реагирует на внешние изменения. В это же время Лорд-Протектор считает что речь идет о его оборонном комплексе а все зрительные перемены воспринимает как необязательные и несущественные, попутные эффекты. Примечание автора. )

...лишившись домика-крепости, волшебник д'Аранж отнюдь не лишился всего остального. Главным образом боевого духа. Он по-прежнему был готов к войне с наглыми оккупантами — готов и морально и технически. И сказать больше, он еще не был так готов сражаться, как в данный момент. Сила бурлила и переполняла чародея, заклинания воинственно выстраивались в шеренги и колонны, смертоносные формулы грозно клокотали в адрес Слэга-штрих неотразимыми проклятиями. Просыпалась настоящая боевая магия. В этом отношении д'Аранж был совершенно спокоен, победа никуда не денется.

Беспокойство, по-прежнему, вызывало другое... судьба Марисабель. При этих, получивших ход, событиях, она оказывалась весьма уязвимой. Девушка многого еще не осознает и поэтому ведет себя спокойно, а вот д'Аранж не мог разделить безмятежности за ее будущее. Без хорошей и постоянной защиты, которую могли предоставить стены его дома, обеспечить безопасность девушки становилось довольно тяжело.

Наложить сильные заклятья Лорд-Протектор уже не успевал, ситуация стала развиваться слишком стремительно а на слабые, как оказалось, полагаться было нельзя. Слэг-штрих, конечно колдун-недоучка, но он довольно талантливый колдун-недоучка. Он сумел провести штурм цитадели мага первого уровня, и сделал это весьма искусно. Слепленные на скорую руку защитные чары, он тем более сумеет пробить. Практически так же легко, как и сам д'Аранж наверное, возникни у него в этом нужда.

По той же причине нельзя было, и спрятать Марисабель в укромном месте. Всякий кто играл в детстве в прятки, или тот, кто проходил курсы обучения в школах спецназа, прекрасно знают, как проблематично найти надежное укрытие, когда тебе противостоит сильный маг.

В принципе д'Аранж конечно мог отослать Марисабель далеко за пределы Парка. Так далеко, что Слэг-штрих не рискнул бы последовать за ней просто из опасения, что к моменту возвращения останется совсем без армии, однако здесь тоже было уязвимое место. Темному магу так и так предстояло армии, вернее ее остатков, лишиться и где гарантия что, потеряв ее, он в отчаянии не броситься за девушкой? Теории террора и тактики захвата заложников еще никто не отменял, и д'Аранжу совсем не улыбалось вести унизительные переговоры с поймавшим его гостью молодым подонком.

Оставалось одно, замкнуть оборонительный контур, так что бы включить в него не только самого себя, но и девушку. Прием не то что бы совсем невероятный, случалось магам проделывать и гораздо более сложные трюки, однако сильно урезавший возможности д'Аранжа в предстоящем поединке. Теперь у Лорда-Протектора Парка оставался единственный стопроцентно выигрышный вариант. Срочно перехватить инициативу в конфликте и, вместо увлекательной игры в кошки мышки, любимого развлечения некоторых магов, завершить войну как можно скорее. А это можно будет сделать, только напав первым.

Собственно к этому все так и так шло. Как д'Аранж и рассчитывал сорганазельцы оказались физически неспособны, развить полученный успех и постепенно выпускали инициативу из рук. Марш бросок, с применением немагических технологий совершенно сбил их с толка. ( Живые сапоги, этот удивительный организм-симбионт позволявший развивать огромную скорость бега, к немалому удивлению Марисабель имели отношение скорее к животноводству чем к классическому колдовству. Примечание автора. ) Так что поиски нашей парочки производились где угодно, но только не там где они теперь находились. Кроме того, половина бойцов занялись неизвестно чем. Что же касается главного, самого опасного, противника, то Слэг-штрих всякую активность вообще прекратил. Вероятно, из-за сильнейшего переутомления.

— Если ударить не сейчас, то когда же? — возбужденно спрашивал волшебник, и отвечал самому себе. — Не-ет, как раз самое время показать им, чьи в лесу шишки.

Что касается "шишек" то они и впрямь сложились в пользу защитников Большого Парка. Проводя магическую рекогносцировку местности, д'Аранж с радостным удивлением обнаружил, что из всего вражеского войска полноценной охраной, обеспечены лишь "четверо", сам маг и трое его двойников в капюшонах. Остальные, в том числе и, уставное командование, то бишь, офицерский состав, остаются без малейшего "пригляда". Само собой д'Аранж имел в виду не обычное прикрытие из рядовых бойцов Эскорта Смерти, ими то были окружены все без исключения руководители сорганазельской экспедиции, а полноценную магическую охрану. Неизвестно чем это было вызвано, усталостью Слэга-штрих или же его врожденной недальновидностью, но, Лорд-Протектор полагал, что этим следовало воспользоваться. И незамедлительно, пока враг не пришел в себя и не исправил ошибку.

Согласно плану требовалось отвлечь внимание солдат от места проведения самой операции... Марисабель предложила свое содействие, однако д'Аранж решил иначе. Во первых он боялся за гостью, во-вторых он ей не вполне доверял, ну и в третьих у него был гораздо лучший исполнитель чем лейтенант, как бы хорошо она себя не показала в сабельном бою. Вы уже догадались о ком идет речь? Правильно.

Даже Гранде не могла не признать, что адская гончая справилась с работой не в пример лучше, чем это могла бы сделать она сама, когда издалека ( со стороны основного лагеря сорганазельцев ) послышался до дрожи в коленях знакомый визгливый рев и крики людей атакованных жуткой инфернальной тварью. Помнится, Марисабель была испугана одним только видом этого существа, соганазельцам же пришлось пережить ( разумеется, пережить не всем ) кошмар рукопашной схватки с самым настоящим демоном.

Гончая резвилась в расположении сорганазельских войск словно щенок, напавший на ящик с оловянными солдатиками. Вскоре многие из эскорта смерти именно оловянных солдатиков и стали напоминать, такие же холодные и погрызенные.

Однако для гончей д'Аранжа битва тоже не прошла даром: также как щенок, проглотивший одного или двух солдатиков, околевает, так и это чудовище, загнулось, после того как сожрало несколько единиц холодного оружия, откусывая их вместе с руками эскортников. Бестолковая образина так и не поняла, что убивает сама себя. Почти неуязвимая снаружи, адская гончая сдохла от того что заработала себе несварение желудка от острой пищи из сорганазельских клинков. Признаться, д'Аранж не думал, что так получится. На помощь гончей он рассчитывал и в дальнейшем.

Так или иначе, но адский зверь выполнил свою задачу. Пока он отвлекал внимание сорганазельских магов, д'Аранж и Марисабель провели дерзкий рейд прямо в центр вражеских войск и похитили самого полковника.

Главнокомандующий сорганазельцев не успел и вскрикнуть, а его уже выдернули из каре телохранителей, словно редиску с грядки. Охрана тоже не поняла, как все случилось. Казалось полковник просто растворился в воздухе и лишь потом кто-то вспомнил что видел рядом с командиром две каких-то тени. Глазастый охранник потянулся, было за мечом, но ничего сделать не смог. Налетевший ветер уже взметнул пыль там, где только что находились три человека, и где спустя мгновение, никого уже не оказалось.

* * *

Даже под гипнозом сорганазельский командир выражался так что вяли уши а маг эстет брезгливо морщился. Но допроса он не прекращал и вскоре полковник подтвердил показания чародея Слэга. Причем не только подтвердил, но и кое в чем их дополнил. Д'Аранж был прав когда потратил ресурсы на немага. Все-таки это была военная операция и ее руководителем были военные, а не наемники Слэг и Слэг-штрих. Кроме того, кадровый военный с немалым опытом проведения спецопераций мог рассказать о подробностях, на которые колдун просто не обратил внимания.

От полковника, д'Аранж вновь услышал историю про перехваченное сорганазельской разведкой сообщение, о якобы обнаруженных их Коргадольскими коллегами сведениях. Похоже с загадочным и чрезвычайно сильным артефактом была связана целая история. Согласно некоему пророчеству...

"Вот здесь подробнее", — попросил, было д'Аранж, однако пленный посоветовал обращаться за подробностями, либо к Слэгу, либо к Слэгу-штрих, либо к какому иному более, чем лично он, информированному лицу.

...так вот согласно пророчеству, которому Коргадольцы придавали неожиданно и необъяснимо ( на первый взгляд ) большое значение, исход противостояния между городами, напрямую зависел от того, в чьих руках этот артефакт будет находиться. Естественно, что в свете последних событий, когда вдруг выяснилось что магия ( и производные от нее, как-то пророчества и все такое ) не полный бред, командование Сорганазеллы приняло решение вмешаться в процесс поиска судьбоносной вещицы. Генерал Морин жизненно заинтересован в поисках? Значит сорганазельцам тоже нельзя оставаться в стороне. Однако, так как добытые сведения оказались неполными, а действовать наобум было нельзя, постановили во всем ориентироваться на конкурентов, но, естественно, так что бы в любой момент быть в состоянии их переиграть.

Вот и послали людей с запасом. За одной единственной девчонкой тащилось целое элитное подразделение, плюс тандем наемников-магов, один из которых был собственно Слэгом, а другой кем-то ( здесь полковник д'Аранжа снова разочаровал, заявив что не имеет ни малейшего понятия кто именно ) из его окружения, тех самых парней в капюшонах. Целью Эскорта была слежка за Марисабель, поиск и установление недостающих фрагментов, известных только Коргадольцам, и, в конечном итоге, как выразился полковник, "воздействие". То есть перехват и уничтожение агентов Коргадола с захватом всех обнаруженных ими трофеев.

...Часом позже, полковник перестал говорить. Это было неудивительно, ведь дышать он перестал уже в самом начале допроса.

— Что с ним? — поинтересовалась Марисабель.

— Зомбирование, — ответил д'Аранж.

Одного взгляда на полковника, уже тогда когда они, наконец, оказались в безопасном отдалении от ставки темного мага и преступили к допросу, было достаточно, что бы определить — вояка не жилец. Догадка что сорганазельский колдун использует психомагические средства контроля за солдатами подтвердилась, едва только полковник пришел немного в себя и понял куда угодил. Немедленно сработал гипноблок и глава эскорта смерти, обмочившись и пуская изо рта густую пену, повалился на траву. Все произошло так быстро, что д'Аранж едва успел перехватить управление над внутренними органами полковника. Эта мера позволяла приостановить смерть, заботливо приготовленную для "своего командира" Слэгом-штрих, но очень ненадолго и, как только военный перестал быть полезным, реаниматор д'Аранжа отключился.

Тем не менее, все что хотел, колдун уже узнал. Закончив с пленником, он повернулся к Марисабель. Сейчас, когда есть немного времени, настала, наконец, пора расставить все галочки над Й, и определиться, как поступить с лейтенантом. В конце концов ему предстояло серьезное испытание и чародей должен был быть уверен что не пожалеет впоследствии о принятом решении стать на ее сторону. Он не боялся последствий, но и играть в темную тоже не хотел.

— Так зачем же вы все-таки здесь оказались? — спросил маг. — Назовите мне причины приведшую вас сюда.

— Вы же слышали, — устало ответила Марисабель. — Пророчество. Оказывается, это все было предсказано. Давным-давно, еще до того, как... одним словом давно. И война с Сорганазеллой и появление черного мага... все. В том числе и то, что исход войны решиться не на поле боя, а в каком то отдаленном месте по описанию очень похожем на ваш Парк. И координаты были даны его... по крайней мере, так считают наши аналитики.

Девушка посмотрела на мага словно спрашивая, стоит ли продолжать рассказывать очевидные вещи.

— И?.. — подбодрил ее чародей, укрепившийся за последние несколько часов в своих подозрениях. — Продолжайте.

— Ну а что тут продолжать... — Гранде пожала плечами. — Согласно пророчеству, посланец города должен был найти нечто... что-то, что сыграло бы решающую роль в войне. Источник силы или что-то в этом роде.

— Так вы тоже собирались подкапываться под статуи? — не сдержавшись, вскричал волшебник. — Варвары, вандалы, негодяи, мерзавцы. Только не говорите мне, что в вашем пророчестве указано...

"Минуточку"! — подумал он, уловив явное несоответствие в, собранной от разных источников, информации. — "Полковник ведь явно сказал про раскопки в Парке. И Слэг тоже... Но много бы она одна накопала?"

Может, у сорганазельцев были другие сведения? Лгать полковник не мог, в этом чародей нисколько не сомневался. Прежде чем начать допрос поверх слэгова внушения д'Аранж наложил собственное и солдат был в его полном подчинении. Заблуждаться?.. Только если его ввело в заблуждение собственное руководство. А генералитет Сорганазеллы в свою очередь информирован прямиком из источников штаба Коргадола, как же тогда? или те... нет, не может быть, вот ведь сволочь".

Да, д'Аранж был довольно рассеянным, порой до смешного, а иногда и более того рассеянным, человеком в повседневной жизни, и, частенько попадал впросак в самых, что называется, незатейливых бытовых ситуациях, однако все вышесказанное ни в коем случае не говорит о том, что он был глупцом. Что-что, но только не глупец — это точно. Будь он посредственностью, как его иногда пытаются показать, апеллируя к его слабым сторонам, он никогда бы не достиг того положения, которое занимал. Совет чародеев, не та организация, где готовы предоставить кресло совещателя кому попало. Нет, д'Аранж занимал свой пост по праву и одно только это, уже говорило за все. Его аналитическим способностям мог бы позавидовать любой детектив.

Из-за рассеянности, волшебник частенько не использовал богатый потенциал отпущенный ему свыше, однако в те периоды, когда мозг д'Аранжа работал на полную, скрыть от колдуна истину становилось невозможно. Случись ему попасться достойная его задача, и гениальный ум волшебника, приходил в возмущение, кипел, генерировал идеи и решения, и... Вот и сейчас, когда перед ним забрезжила новая загадка, д'Аранж испытал немыслимую по силе потребность разгадать ее, докопаться наконец до сути.

Теперь, когда он выслушал два объяснения того почему в его владениях, где сроду не было больше дюжины посетителей ( дикарей в расчет разумеется не берем ) зараз, объявилась вдруг, такая куча народу. Одну версию ему предоставил Слэг, впоследствии ее, частично, подтвердил, полковник, другую Марисабель, и что характерно версии эти, проистекающие вроде бы из одного источника, разнились. Так сильно, что сходство имели лишь самое поверхностное.

В общем, и целом это выглядело примерно так...

* * *

( Двадцать, или около того, лет до описываемых событий. )

Два предмета в тот день поменяли владельцев. Маленькая коробочка, с виду табакерка, была выменяна на увесистый мешок с золотом. Сколько в мешке было золота, несмотря на строжайшую секретность, узнали многие. Тридцать пять килограмм, монетами и слитками. Содержимое берестяной коробочки осталось известно лишь одному коргадольскому археологу, свихнувшемуся после того как он в нее заглянул, и чародею д'Аранжу Утонченному. Никто больше поинтересоваться не рискнул, и никто не заявил что они продешевили, отдав реликт времен основания города, за пару пудов презренного металла. Все оставались довольны. Коргадольцы потому что избавлялись от таинственной табакерки, волшебник потому что приобрел ее. Правда сама табакерка постоянно издавала какие-то угрожающие звуки, но на них старались не обращать внимания.

— Что же, — проговорил генерал, — раз все пункты соглашения выполнены то... Значит все?

— Да-да, — проворковал д'Аранж. — Полагаю, теперь настало время нам расстаться. Благодарю вас господа, и не смею больше отвлекать от важных дел.

Невооруженным глазом было заметно, что с завершением сделки он потерял всякий интерес к общению с военными. Чародей поднялся из кресла и собрался уходить.

— Не так быстро, — подал голос второй из присутствующих в комнате офицеров. — Я, например, считаю, что нам еще есть что обсудить.

— В самом деле? — искренне удивился чародей. — И что же? Надеюсь только что это не предложение участвовать в вашей войне с Сорганазеллой.

— Именно так... — военный казалось, смутился от того, как легко волшебник разгадал его намерение.

— Увы, вынужден ответить отрицательно, — мягко перебил его д'Аранж, и видя что офицер вскидывает голову недовольный ответом и готовый его оспаривать, продолжил уже более непреклонным тоном. — Поверьте, благородный сэр, что бы вы сейчас не сказали, все напрасно. Нанять меня для военных действий вы не сможете, разве что, предложив, что-нибудь еще. Но, полагаю, ничего такого у вас больше нет?

Д'Аранж поднял руку с табакеркой и, словно невзначай, приоткрыл крышку. Офицер невольно зажмурился, но лица не отвернул.

— Что же касается того, что бы убедить меня принять вашу сторону по идейным или каким иным соображениям, то... — Волшебник постарался вложить в голос максимум иронии. — Подумайте только. Ну, какой мне резон вмешиваться в бессмысленную драку...

— Мо-орин. — окликнул подчиненного генерал, заметив, что тот грозно нахмурился и уже открыл рот ... вот-вот выскажет магу все, что о нем думает.

— Да, сэр, — с заметным усилием выдавил из себя офицер.

— Полагаю, что если наш друг и компаньон, однажды передумает, — продолжал генерал, обращаясь вроде бы к офицеру, но с явным намеком на волшебника, — то он не замедлит дать нам знать.

— Да, сэр. Так точно.

— Ну а пока, — всем своим видом показывая, что ждать, когда он переменит решение, придется долго, чародей спрятал ворчащую шкатулку в складках мантии и приподнял краешек шляпы, — разрешите откланяться.

...У чародеев превосходный слух, особенно у тех из них, кто разменял хотя бы сотню лет. Долгие и упорные занятия магией открывают перед волшебниками секреты собственного тела, и мало кто откажется от искушения немного его усовершенствовать. Не исключением был и д'Аранж. Поэтому, даже выйдя из кабинета и удаляясь по своим делам, он продолжал слышать завершение начатого при нем разговора.

— При всем уважении, сэр...

— Уймись. Неужели ты подумал, что я и сам не пытался завербовать этого волшебника? Плохо же ты знаешь собственного командира.

— Да сэр. Прошу прощения сэр.

— И поверь, я приложил все усилия.

Д'Аранж усмехнулся про себя.

"Что да, то да".

Старый вояка из кожи вон лез, пытаясь подобраться к системе ценностей Лорда-Протектора Большого Парка и убедить волшебника пойти на нечто большее, чем простой разовый бартер. В отличие от собственного штаба, генерал сразу поверил что боевой колдун ( настоящий колдун, способный выполнять свои функции даже в том астральном водовороте который бушевал вокруг ) может существенно повлиять на ход всего противостояния с Сорганазеллой и немедля развернул целую кампанию по вербовке.

Д'Аранжа пытались подкупить, соблазнить, увлечь имперскими амбициями Коргадола, даже угрожали... Естественно не в открытую, этого д'Аранж не потерпел бы, а обиняками.

Все это было так приторно и неприятно, что чародею пришлось дать понять генералу — если тот не желает испортить доверительные и дружественные отношения, что уже сложились, между ними, то все разговоры на эту тему лучше прекратить. К счастью для всех, генерал сумел смириться с неудачей и дальнейшие их взаимоотношения прошли в спокойной деловой атмосфере. Коргадол получил целый мешок чистейшего золота, целое состояние, д'Аранж стал обладателем маленькой берестяной коробочки.

Краем уха чародей машинально, уже безо всякого интереса, продолжал фиксировать разговор коргадолцев.

— Но... — не сдавался офицер. — Неужели совсем нет возможности его... заставить.

— Замолчи, — оборвал его вновь потвердевший голос генерала. — Ты и представить себе не можешь что это за человек. Он... он словно змея.

Д'Аранж вскинул брови.

"А ведь это становится интересным".

Не то что бы он посчитал сравнение оскорбительным, скорее неожиданным. Сам он, в себе каких то змеиных черт не наблюдал, поэтому приостановился, что бы послушать дальше.

Сопровождающие волшебника агенты генерала, на это отреагировали спокойно, маг уже мимоходом проскользнул в их сознание и погасил центр критики — теперь все происходящее охрана будет воспринимать как должное и не забеспокоятся. Следовательно, и не будут против чтобы волшебник, дослушал разговор двух главнокомандующих.

— Помни, — продолжал старший. — Змея может принести пользу, и немалую, но она может и убить, если ее рассердить. Д'Аранж такой же. Сам он воевать не хочет, и я не уверен, в том, что сумею удержать его в руках.

Волшебник хмыкнул. Вот тут генерал оказался прав — попытаться удержать чародея его класса против воли? На такое способен отважиться лишь полный сумасброд.

— Этот чародей обладает великой силой, но имеем ли мы право поставить на кон все, ради возможности получить его в союзники? Наверное нет. По крайней мере, до тех пор, пока у нас есть другие возможности. Намотай это на ус, мой дорогой друг, Жак Ив Морин.

Д'Аранж весело зашагал прочь и — почти уже отошел на расстояние, на котором беседу своих недавних подельщиков не мог слышать даже он. Но напоследок до него донеслось...

— Возможно, когда-нибудь, когда ты сам станешь генералом и примешь командование, у тебя получиться найти способ привлечь его для участия в наших делах, но будь осторожен. Никогда, слышишь, никогда не делай этого без крайней на то необходимости...

* * *

Д'Аранж все понял. Он был умен этот военный ( теперь уже тоже генерал, как ему и предрекали ) Морин, очень умен... можно сказать, умен дьявольски, что означает хитроумие, без малого, высшей степени. И, вместе с тем, имел предельно избирательную мораль.

Одна из самых известных и популярных стратегий умещается в два слова: "разделяй и властвуй". Морин, похоже, выстроил свою собственную, прямо противоположную комбинацию, может даже более, коварную и эффективную: собери всех, или хотя бы нескольких, своих врагов в одном месте и подожди немного, посмотри что получиться. Чаще всего получается взаимное самоуничтожение, всех и вся, в результате чего в выигрыше оставался только составитель схемы. Правда д'Аранж среди врагов Коргадольского генерала не числился, однако зловещая суть плана от этого нисколько не менялась. Чародей ведь и в друзья к Морину тоже не набивался, отказался, этакий гордец, от сотрудничества, а, значит, и в расход мог быть отправлен.

Детали разгаданного плана были следующими. К д'Аранжу заявлялась милая и симпатичная девица, неглупая, но информированная лишь в той мере в какой ей это разрешили "сверху", и с самого начала действующая по заготовленному для нее шаблону. Лейтенанту Гранде сообщили, что она должна отыскать "источник силы", и доставить его в Коргадол но не сказали ни слова про статуи. В то же самое время, сорганазельцам подкинули, прекрасно подготовленную дезу именно про запрятанный в статуях магический аксессуар и отправили следом за Марисабель.

Морин прекрасно осознавал, что первое же действие, предпринятое Слэгом в Парке будет направлено против, ни в чем неповинных, статуй, и что д'Аранж, питающий к статуям самые нежные чувства ( волшебник вспомнил как сам проговорился об этом в ту их памятную встречу ) не будет в восторге от такого обращения. И это выйдет для темного мага боком.

Невольно на ум приходила одна произошедшая давным-давно история. Однажды на поле для ( крикета ) боя сошлись две армии. Обычная феодальная разборка. Августейшая бытовуха. Какие то аристократы, не то папа с сыном, не то дядя с племянником выясняли, кто более достоин трона... Однако баланс сил оказался таков, что никто не мог всерьез рассчитывать на легкую победу и, не желая полного гражданского взаимоуничтожения, стороны затеяли переговоры. Процесс продвигался успешно. Все бы так и прошло без сучка и задоринки, однако, буквально на пороге окончательного замирения, одного из послов укусила змея, а тот, не особо задумываясь над последствиями, достал меч и зарубил подлого гада...

Для воинов стоявших поодаль деталей не видели, но отблеск солнечных лучей на обнаженном клинке разглядели прекрасно. Разумеется, все сразу решили, будто оппозиция их предала и теперь враги режут на куски высокопоставленных и знатных послов. Народ заволновался, послышалось геройское hur-r-rah и нате вам, пожалуйста. Круглый стол уходит в историю, мечта о конституционной монархии остается мечтой еще на много-много лет.

Но дело не только в этом. Еще один вывод в том что, когда в страну наконец вторглись настоящие захватчики, проблем с сопротивлением местной боевой элиты, от которой к тому моменту мало что оставалось, у них почти не было. Понимаете? Победила третья сила.

В ситуации что сложилась в Большом Парке, роль армий назначенных "в расход" досталась, разумеется д'Аранжу и темному магу со товарищи, роль удачливых иноземцев захватчиков то бишь стороны поимевшей со всей этой заварухи выгоду Морин зарезервировал за собой, а змеей предстояло стать Марисабель. Точнее не самой змеей, а змеиным ядовитым жалом... Генерал сам показал себя самой настоящей гадюкой, девушка же всех деталей знать не знала и, что творила на самом деле, не ведала. Таким образом, вины за все происходящее на ней нет.

По крайней мере, д'Аранжу и в голову не приходило обвинять отважную красавицу в корысти и коварстве. Неизвестно пока, всерьез ли генерал думал, что Лорд-Протектор Большого Парка сумеет оказать достойное сопротивление экспедиции Слэга или просто это предполагал... может, рассчитывал хотя бы получить передышку, пока Слэг и Эскорт Смерти гвоздит ничего не подозревающего отшельника, но, так или иначе, д'Аранж не должен был узнать о его роли во всем этом спектакле.

Достигалось это, прежде всего тем, что и сама Марисабель знала не все, а только то что ей позволили узнать... то есть, то, что ей внушили.

План генерала был гениален. Но, в той же мере, насколько этот план был совершенен в задумке, настолько же он оказался нежизнеспособен на практике. Вернее оказался таковым в результате непредсказуемого, с точки зрения "неискушенного" вояки, поведения Лорда-Протектора. Волшебник умудрился не только одолеть зловещего и непобедимого Слэга в бою, но и пленить негодяя... двух негодяев, в результате чего ему стала известны обе версии.

Не только "пророчество" о котором знала Гранде но и его "специальная версия" подброшенная Морином службе разведки Сорганазеллы.

— Что же, поздравляю вас, — заметил маг не без изрядной доли яда в голосе, после того как поделился с девушкой своей догадкой. — Махинация, в которой вам отвели ведущую роль, просто великолепна. И грандиозна.

— Этого не может быть, — с ледяной, так что даже зубы заныли, улыбкой проговорила Марисабель. — Боюсь, что вы ошибаетесь.

— Увы, — возразил маг. — Я и сам бы хотел так думать, но, боюсь, все слишком точно сходиться и я прав.

— Что все? — нахмурилась Марисабель. — Полковник враг. Враг жестокий и коварный, он мог солгать, что бы внести раздор...

— Он не лгал. Это точно, — уверил ее чародей. — Полагаю, вы знакомы с практикой гипнотизма?

Кажется, про гипноз Марисабель что-то такое знала. А вот про коварство обожаемого генерала и слышать не желала.

— Он мог ошибиться...

— Естественно, — хмыкнул д'Аранж. — Именно, так как я сказал, так он и ошибался. И вы тоже.

— Но ведь это просто гипотеза, основанная на неполных фактах? — спросила лейтенант.

— Ага. Гипотеза. На неполных фактах. Конечно! — кивнул волшебник. — Предложите другую версию всего происходящего, но так что бы все совпадало.

— И она неверна...

— Ну, так предложите верную, — настаивал д'Аранж.

Марисабель поникла.

— Ну-ну. Не стоит принимать все так близко к сердцу, — пожалел ее чародей. — Я ведь не обвиняю в злом умысле вас. Все придумал и провернул ваш генерал...

— Вы обвиняете человека, которому я верю как себе, — горько прошептала девушка. Она подняла голову и взглянула колдуну прямо в глаза. — И я не могу это слышать.

— Знаю, — волшебник погладил Марисабель по щеке, убирая упрямую слезу. — Все это выглядит немного дико. Но это единственное объяснение всему тому, что здесь сейчас происходит. И как бы невероятно оно не было... Знаете, есть такое правило, согласно которому всякое событие имеет причину, а та в свою очередь собственную причину, так же как и та, следующая — свою. И если что то показалось невероятным, просто посмотри на нее беспристрастно, отсеки все лишнее что мешает увидеть истину, в том числе и свое отношение к проблеме, после чего ты поймешь, что же скрывалось в...

Марисабель отстранилась и чародей смешался, чувствуя, что несет что-то не то. Слишком давно он разговаривал с расстроенной молодой девчонкой, что бы сейчас вот так сразу подобрать нужные слова.

Нужно было время... Но, как раз времени то, ему и не дали.

Глава 2

Раздался стрекот, это к чародею и рыжеволосой воительнице подлетел флазн.

— Отложим ненадолго наш разговор, — решил волшебник. — Похоже, что-то случилось.

Марисабель ожидала что насекомоподобный шпион, как и раньше, начнет докладывать об изменениях за истекший срок, однако вместо этого флазн сел магу на нос и полез длинными тонкими усиками ему в ноздрю. Чародей сильно морщился, должно быть, такое бесцеремонное поведение вызывало неудержимый приступ щекотки, однако маленького нахала не прогонял. Марисабель, при виде этой сцены, сморщила хорошенький носик словно флазн лез не к чародею а к ней.

— П-понимаю, выглядит не очень, — шепотом сказал д'Аранж, обратив внимание, что лейтенант вся скривилась. — Однако без этого никак. При военном положении вербальный доклад штука ненадежная и не точная, приходиться использовать прямое подключение... нет-нет, это не болезненно, просто... вот так... смотрите...

Поток мыслеобразов собранных сотнями маленьких разведчиков аккумулировалась ими и через посыльного вводилась прямо в мозг волшебника. Этим вызывался ряд видений дающих относительно точное представление о положении дел на подведомственной территории. Вообще то информация, доставленная флазном, предназначалась персонально главнокомандующему Большого Парка, однако маг имел возможность спроецировать эти видения во вне. Из вежливости перед гостьей он так и поступил.

Голограмму при солнечном свете видно было не ахти... так, слабое мерцание прямо перед ним, очень похоже на игру нагретого в костре воздуха, не более. Что бы хоть как-то исправить положение д'Аранж присел и, набрав в горсть пыли с плит, подбросил ее в мерцание. Пыль попадала в голограмму и тут становилось намного лучше видно что же колдун хотел показать. Прямо в воздухе соткался узор, вскоре Марисабель разобрала что-то вроде объемного плана или чертежа, поделенного на сектора, лабиринта.

— Парк, — сказал д'Аранж. — Этим созданиям мир представляется таким. ( Д'Аранж заблуждается. Таким, исследователям того времени представлялся мир, в представлении флазнов и некоторых родственных им существ. Дальнейшие исследования в этой области с применением ультрасовременных технологий доказали ошибочность и крайнюю несостоятельность их точки зрения. Примечание переводчика. )

— Вот это, Слэг... я имею в виду, Слэг-штрих, и его солдаты, — несколько секторов на воздушной карте приобрели красноватый окрас разной степени насыщенности. Волшебник объяснил. — Там, где их больше, там цвет темнее. Желтые зерна это мы...

Марисабель потрясенно замерла. Из всех методов оперативного шпионажа на местности, что она только могла себе представить, у волшебника были самые удивительные и совершенные. Тот стол, который она имела возможность наблюдать в шатре во время их первой битвы с Эскортом Смерти и колдуном Слэгом, ее поразил до глубины души, и она взяла его на заметку, авось, да и удастся уговорить мага подарить ей что-то в этом роде. Однако то, что она увидела сейчас, смогло затмить даже чудесную оперативную карту из костяных фишек в качестве бойцов.

Если только удастся его уговорить, хоть на недельку... хоть на пару дней. Только-только чтобы провести два-три генеральненьких сраженьица. Малюсеньких таких...

— А вот это... это, кто-то еще, — с легким удивлением произнес д'Аранж. — Черт. Похоже, это кое-кто из моих старых знакомых.

Действительно, еще несколько секторов с другой от расположения Эскорта Смерти стороны, стали набухать противным ядовито-розовым; не так густо и плотно, как занятые войсками Сорганазеллы, но в заметно большем количестве... таких оказалось едва ли не четверть площади всего Парка.

— А они близко, — заметила Марисабель, обратив внимание на то что, некоторые сектора со "старыми знакомыми", мага вплотную прилегают к участку с двумя желтыми огоньками.

— Слишком близко, — недовольно пробормотал волшебник, от которого этот факт тоже не укрылся. — И выбрали же время, сволочи.

Понять досаду мага было несложно. Именно теперь, тогда когда их появление так некстати, дикари решили выступить против своего "угнетателя". Насколько д'Аранж мог судить, исходя из направления по карте, это были "белые". Вероятно кто-то из их шпионов, постоянно ошивающихся вокруг, стал свидетелем вторжения армии сорганазельцев и варвары сгоряча решили что теперь это можно и им... Лорд Протктор нахмурился. Что ж, он им докажет что они очень сильно ошиблись. Появление посторонних вовсе не основание что бы нарушать договор... а то, что некоторые из дикарей неподалеку, так это ему только на руку, не придется долго ждать.

— Вот что, — сказал волшебник, прогоняя флазна, и с удовольствием просморкавшись в атласный платок. — Сейчас мне придется чуточку посражаться. Так, совсем чуть-чуть, самую малость.

— Нам, — вставила Марисабель.

— Что, нам? — не понял маг.

— Сражаться, — объяснила она. — Я ведь ваш военный консультант, не забывайте.

Девушка так честно и преданно, смотрела ему в глаза, что волшебник хоть и понимал что это в какой то мере притворство, невольно смягчил тон.

— О, ну да, конечно же, нам, — согласился он. — Пожалуй, будет лучше, если вы прикроете меня сзади.

С этим Марисабель спорить не собиралась. Пусть поступает, как знает, главное, что бы знал ее позицию.

— Кстати, ждать осталось совсем немного, — заявил колдун, вновь задействовавший тепловидение и уже разглядевший силуэты крадущихся в кустах бойцов из авангарда варваров. — Прошу вас...

Девушка отступила, встав туда, куда ей указал волшебник, позади и чуть сбоку от него. Она сама еще никого не видела, однако предпочла довериться магу. Тем более что и ее собственное обострившееся в многочисленных боях чутье подсказывало о приближении врагов.

— Сейчас начнется, — прошептал д'Аранж через плечо. — Еще чуть-чуть... сейчас, и-и-и р-р-раз...

И в тот же миг, словно в подтверждение его слов, раздался характерный для спущенной тетивы хлопок и свист оперения стрелы. У кого-то из вандалов не выдержали нервы и он атаковал ненавистного "владыку зла". К зачинщику немедленно присоединились и остальные, все кто уже был рядом и прятался в кустах. Всего человек пятнадцать. Поток стрел со всех сторон обрушился на мага и его юную спутницу. Усиленные темным колдовством ( Д'Аранж определил это, едва только почувствовал на себе прицел ), смертоносные жала устремились по их души.

Однако Лорд-Протектор не сплоховал. Реакция боевого мага на порядок выше реакции простого человека, как бы быстр тот не был, и, до ноздрей напичканный мобилизирующими чарами, колдун мог опередить выпущенную из плохонького лука стрелу, даже дав ей приличную фору.

Волшебник выкрикнул ключ, и стрелы разлетелись, кто куда. Некоторые отклонились в стороны, некоторые просто упали, а иные, большинство ( Д'Аранж специально подгадал момент, когда максимальное их количество окажется на нужной фазе полета ), развернулись и полетели обратно, в выпустивших их лучников. Раздались крики первых раненых. Трое или четверо стрелков упали, обливаясь кровью, эти уже не встанут, еще с пяток, получили ранения полегче, но тоже, по крайней мере, на какой то срок, из строя выбыли.

— Так то вот, — удовлетворенно-зловеще пробормотал д'Аранж. — Теперь будете знать...

Вообще-то он рассчитывал на гораздо больший процент поражения. Но на этот раз неорганизованность дикарей сыграла им на руку. Заклинание могло справиться и с большим потоком стрел, однако действовало оно лишь какие то доли секунды, то есть отражало и заворачивало только те стрелы, что уже находились в полете. На следующую партию, пусть даже она была бы из одной стрелы, требовалось уже соответственно и другое заклинание.

д'Аранжу пришлось работать по целям явно несоответствующим его рангу. Это, как если бы огромный линейный корабль пытался поразить главным калибром отряд аквалангистов, про которых известно лишь то, что они где-то в море, и указано примерное направление. Досадуя на такую неэффективность, маг резко сменил тактику.

— Лучше бы вам закрыть глаза и уши, — бросил он через плечо. Прикинул направление ветра и добавил. — И, на всякий случай, зажмите нос.

Марисабель быстро поступила как ей говорят, ладонями зажала уши, носом умудрилась зарыться в одежду и прикрыла глаза. Кто знает для чего все эти ухищрения. А вдруг ослепнешь? Или голова взорвется? С этого отшельника станется. ( Вероятно, намек автора на историю, которая произошла с д'Аранжем Утонченным примерно за двести лет до описываемых событий. Имеется в виду его участие в экспедиции на Огненную Гору. Плохо разбираясь в особенностях местного магопроизводства, и еще хуже в тонкостях тамошнего этикета, он очень быстро попал в неудобное положение и был вызван на колдовскую дуэль верховным чародеем аборигенов. Кстати, должность верховного мага Огненной Горы по-прежнему вакантна и, если вы специалист по снятию рокового сглаза, то можете попробовать ее занять. Примечание переводчика. )

Она и не ослепла и головы не потеряла. Зато вокруг нее, пострадали многие... собственно все, кроме волшебника. Что именно случилось, девушка видеть не могла, однако, многоголосый вопль и грохот череды близких разрывов, расслышала даже с зажатыми ушами. О причинах такого ужасного шума она могла лишь догадываться, но понимала что с, неизвестными ей, недоброжелателями д'Аранжа, произошло что-то очень нехорошее.

Однако и чародею, судя по всему, приходилось не легко. Пару раз он произносил явно не заклятья, а ругательства а, когда он прикоснулся к локтю девушки и разрешил убрать ладони, то выглядел не важно. Нет-нет, волшебник не был ранен, даже не задет, однако вид был весьма бледен. "Чуть-чуть повоевать", обернулось для мага, неожиданно сильным испытанием. Не настолько что бы получить рану, но вполне как выяснилось достаточным, чтобы избавить от остатков благодушия.

Все вокруг было затянуто густым едким дымом, кусты и деревья пообгорели, а трава вся усеяна разнообразным мусором.

— Пока все, — сказал волшебник, заметив, что Марисабель продолжает тревожно оглядываться. — Но, боюсь, в будущем у нас могут возникнуть осложнения. Смотрите.

В руке чародей держал одну из стрел выпущенных в него дикарями и пристально ее изучал.

Подушечкой указательного пальца волшебник простукивал древко, как если бы насыпал соль из солонки. Повернувшись, чтобы и Марисабель стало видно лучше, он приблизил свободную руку к грубо кованому наконечнику стрелы. Девушка заметила, что жало вдруг стало наливаться багрово красным свечением и чем ближе была рука чародея к железу, тем ярче становился накал. А когда до пальца мага осталось не больше нескольких миллиметров, заостренный металл неожиданно "потек" и острие, вильнуло словно живое, силясь уколоть человека. Вместе с этим и вся стрела изогнулась, помогая наконечнику дотянуться до живой плоти. Потуги стрелы оказались напрасны, д'Аранж, видимо знал чего ждать, поэтому вовремя отдернул руку

— И это ведь не их магия, — объяснил чародей. — Скверно, но что делать. Кажется, сорганазельцы каким-то образом сумели договориться с аборигенами. Надо полагать, Слэг-штрих пообещал им мою голову. Те всегда меня недолюбливали, только сами ничего придумать не могли. Теперь же, у них есть это... Самонаводящиеся, магопроницаемые.

В глубокой задумчивости волшебник, еще раз поддразнил "живую" стрелу, а, когда та почти дотянулась до его пальцев, переломил ее одним движением пятерни.

Марисабель с уважением посмотрела на тонкую ухоженную кисть Лорда-Протектора — с помощью магии или "от природы", но д'Аранж выказал немалую физическую мощь. Например, она бы так не смогла.

Закончив со стрелой, маг с печальным видом огляделся. В радиусе нескольких шагов вокруг него, о недавнем бое напоминали лишь несколько изломанных и, видимо обезвреженных, потому что он совсем не обращал на них внимания, стрел, однако за невидимой чертой, творилось черт знает что. Совсем недавно мирная поляна, превратилась в головешку. Трава выгорела до грунта, кустарники и деревья потеряли всю листву и те ветви, что потоньше вообще стали дымящимися проволочками, а статуи, четыре прекрасные статуи, что украшали поляну, теперь были закопчены, залиты кровью и местами разрушены.

Марисабель с содроганием заметила, что в некоторых местах из них торчат стрелы, в точности подобные той, что ей только что показывал волшебник. Стрелы впились в камень словно в пробку, некоторые ушли по самое оперение. А что подобная стрела в состоянии сотворить с человеческим телом? Нет, прав чародей, более чем прав, утверждая, что у них проблемы. Причем выразился он даже мягче, чем следовало... Остается лишь надеяться, что, раз волшебник справился с этими то он и с остальными может разобраться.

— А знаете, как со стороны выглядит вся эта ваша с сорганазельцами война? — спросил вдруг д'Аранж и голос его прозвучал неожиданно ожесточенно. — Если взять и отбросить все предпочтения относительно сторон, взглянуть на них совершенно бесстрастно?

Гранде только сейчас поняла, что д'Аранж больше смотрит на покореженные статуи, чем на трупы врагов. И не убойная мощь вражеских стрел беспокоит сейчас Лорда-Протектора а то что они натворили. Сразу стало понятно, что ближе колдун принимает к сердцу.

— Ну и как же? — нахмурилась Марисабель. Она сразу догадалась, что услышит не то, с чем готова согласится.

Волшебник видимо тоже об этом подумал, однако отступать не собирался.

— Как шахматная партия, — безапелляционно заявил он. — Жестокая и хитроумная игра, где, смысла ровно столько, сколько в него сумеют вложить игроки. В вашем случае, замечу сразу, его очень и очень немного.

— Эт-то как эт-то? — отчеканила девушка, еще сильнее хмуря брови.

— Да вот так вот!

Чародей широким жестом обвел окружающее их пространство. Марисабель недоуменно огляделась.

Вокруг них стояли статуи, полуразрушенные мощнейшим взрывом, все закопченные и залитые кровью.

— Так все это выглядело тогда, когда я сюда только прибыл, — горько вздохнул волшебник. — Разруха и запущенность. Знаете, а ведь эти статуи, они как души тех, кто находится рядом... их создатели были прекрасными людьми и они оставили о себе светлую память. Потом на их место пришли вандалы и почти уничтожили красоту Парка. К счастью я успел их остановить, но... пришли вы и снова принесли хаос в мою вселенную.

Колдун запнулся а потом мрачно добавил.

— Лучше бы они в меня попали, чем в эти статуи.

Марисабель промолчала. Она и сама считала, что смерть не самое страшное, что может случиться. Не гибель как таковая, нет. Поражение всего того, чем живешь, вот что во сто крат страшнее смерти.

— Помните, вы спрашивали, отчего я не ценю мнение людей? — спросил д'Аранж. — Но подумайте сами и решите, много ли стоит мнение людей способных на такое?

Девушка огляделась вновь, на этот раз, пытаясь представить себе точку зрения скорбящего мага, и почувствовала себя очень неуютно. Она вдруг представила себе, что бы ей пришлось пережить, если бы она, жива и целехонька, вернулась в Коргадол, но нашла его лежащим в руинах. Разрушенным непонятной и ненужной на ее взгляд войной, каких-нибудь посторонних сил.

— Пожалуй, нет, — согласилась она.

— А ведь, если я не ошибаюсь, то зачинщик этой дикости ваш генерал.

— Это не он! — воскликнула девушка. — Вы ошибаетесь!

Волшебник пожал плечами.

— Вот что, у меня идея. Давайте, когда все закончиться, действительно отправимся в Коргадол и спросим у самого генерала, — предложил он. — Если я ошибся, то помогу вам, э-э-э немного. Скажем так, скомпенсирую вмешательство Слэга с его дружком штрихом, а если нет...

— Что же, если нет? — спросила Марисабель.

— Ну... — опять пожал плечами чародей. — Морину придется понести ответ за то, что не выбирает средства, когда думает о победе.

Марисабель гордо вскинула голову.

— Мой генерал всегда учил нас быть готовыми пожертвовать собой ради победы. Когда он был молод...

— Но я не говорил про убийство, — перебил ее чародей зловещим тоном. — Вполне вероятно, что для генерала найдется другое наказание, гораздо более страшное.

Окончанием фразы было следующее "и, если самое страшное для него поражение Коргадола, то..." однако маг, вспомнив, что и для Марисабель это кошмар наяву, вовремя придержал угрозу. Не хватало еще настроить девчонку против себя. Она и так почти догадалась...

— Тогда какое же? — спросила девушка, только сейчас отводя взгляд.

Догадалась?

— Впрочем, я, наверное, погорячился. После всего того, что было... — ушел от темы волшебник, и добавил задумчиво. — Или, что еще предстоит, работ невпроворот будет и здесь.

Однако теперь завелась уже Марисабель, ее, что называется, закусило. Слишком уж сильно все происходящее касалось ее лично. И намеки на нечистоплотность обожаемого генерала и неявные угрозы Коргадолу... Она не могла допустить, чтобы у города появился еще один могущественный враг. Она ведь собиралась найти союзника.

— Вот вы... — начала Марисабель. — Вы говорите, что легко можете компенсировать урон причиненный Слэгом?..

— Ну-у, — замялся чародей. — В общем и целом, конечно — да. ( Д'Аранж несомненно имеет в виду не то что сможет возместить ущерб от деятельности темного мага, а то что способен причинить столько же вреда Сарганазелле. Примечание переводчика. )

— Так отчего же вы не...

— Стоп! — решительно прервал ее волшебник. — Прошу вас не продолжайте, я знаю, что вы хотите сказать.

— Ну, и?.. — нахмурилась рыжеволосая плутовка.

— Посмотрите вокруг, — велел д'Аранж. — Видите? Видите, что произошло буквально за несколько минут? А ведь я едва ли не год, возрождал этот сектор. Вычищал каналы и ручьи, культивировал растительность, восстанавливал изваяния, наконец.

— Я все понимаю, но ведь это лишь...

И опять маг, не единожды выслушивавший подобные аргументы, причем часто в гораздо более искусном исполнении, чем могла предложить Марисабель, не дал ей возможности договорить.

— Как раз, лишь это и имеет значение.

— А судьбы, жизни тысяч людей разве не имеют? — возмутилась Марисабель.

— Судьбы людей? — усмехнулся д'Аранж. — Или шахматных фигурок, что бездумно шагают по своим клеткам? Вот вы, например... Вы что же так ничего и не поняли? Да вас сюда послали только чтобы заманить Слэга под мой удар. Пожертвовали пешкой, чтобы погубить ферзя.

— Мы не шахматы, — вскинулась лейтенант. — Я сама вольна поступать так как считаю нужным.

— Наверняка пешка тоже так считает.

— Я не пешка.

Повисла напряженная пауза.

— Что ж, у вас своя, правда, у меня своя, — вздохнул волшебник, поняв, наконец, что, не сможет сейчас переубедить девушку. — У сорганазельцев, полагаю, отыщется своя. Уверен, окажись сейчас неподалеку один из них, ему бы было что сказать.

Марисабель горела желанием продолжить спор, однако пока она искала аргумент, достаточный, что бы пробить нерушимую стену равнодушия волшебника, снова раздался стрекот приближающегося флазна. Почти одновременно рядом оказался и сам насекомый человечек.

— Сезонный доклад, — услышала девушка. — Колдун человек, настоящим, колония сообщает тебе, что работать с тобой было перспективно и выгодно для нас. Однако сейчас настало время нам уйти. Прощай, колдун человек. — И, не став дожидаться ответа, посыльный был таков.

Маленький предатель принес большую и неприятную весть, однако это парадоксальным образом разрядило напряжение между Лордом-Протектором и Марисабель.

— Вот это да, — возмутилась лейтенант. — Молодцы, ничего не скажешь. Уйти в такую минуту.

— А что делать? — спокойно, хотя и без особой радости отозвался чародей. — Такова их суть.

— И вы это знали?

— Естественно. Они уже много лет работают на меня, — невозмутимости и хладнокровию мага можно было позавидовать. — Самое время. Хотя конечно и не вовремя.

Маг посмотрел на озадаченную девушку.

— У них ведь сейчас начинается сезонная спячка, — добавил он. — Уйдут глубоко под землю на всю зиму.

— А-а-а, — не то что бы обрадовалась, но перестала возмущаться Марисабель. — Постойте, но ведь так мы остались без разведки. Или нет?

— Получается так, — кивнул волшебник. — Но на этот случай у меня есть запасной план.

Он помолчал, причем с каждой секундой молчания становился все мрачнее и мрачнее и уже совсем угрюмо добавил.

— Хотя это не тот план к которому прибегают от хорошей жизни.

...Сделать то, что он сейчас собирался сделать, стало необходимо сразу же, как только в Парке появились дикари. С Эскортом Смерти, не таким теперь уже и многочисленным, каким он был поначалу, Лорд-Протектор справился бы даже и без флазновской разведки. Слэг-штрих, как д'Аранж продолжал называть темного мага, сам помогал ему, вовсю используя магию по отношению к собственным солдатам, но никак это не маскируя. Однако с внезапно вторгшейся ордой, тем более, если они теперь союзники сорганазельцев, у д'Аранжа могли возникнуть трудности.

На миг у чародея мелькнуло подозрение, что он давно уже не хозяин положения, а лишь один из рядовых участников всего вокруг происходящего: если можно так выразиться, такая же шахматная фигурка, с которой он совсем недавно сравнивал Марисабель и всех связанных с ней лиц. Уж слишком ловко далекому отсюда генералу удалось завязать его в, их с сорганазельцами междоусобицу, и заставить плясать под чужую дудку...

Маг немедленно прогнал эту мысль. Одно только предположение, что он мог опуститься до подобного уровня, претила чародею.

— То, что он сейчас сделал, я имею в виду, его союз с дикарями, еще раз подтверждает его молодость и неопытность, — сказал волшебник, чтобы отвлечься. Сказал, надо отметить не совсем искренне, ведь он и сам собирается прибегнуть к аналогичным действиям. — В определенных сферах успеха он добился, но, не во всех и вынужден применять то, что есть. Боевая специализация — палка о двух концах.

"Вот оба они по нашим спинам и прошлись", — мрачно подумала Марисабель. — "Кстати это он уже кажется, говорил. Да-да, как раз, перед тем как они сломали его дом".

— Признаюсь, как на духу этой уловкой он здорово меня провел. Более того, — продолжал, д'Аранж, склоняясь к собеседнице, и переходя на театральный шепот, — эта его контратака в чем-то ему почти что удалась.

"Это точно", — вновь согласилась Марисабель, вспомнив как волшебник лежал без чувств пока она сражалась с патрулем. Действительно, не окажись ее тогда рядом с ним... с другой стороны, не окажись ее рядом с ним, тогда бы и все остальное..."

Марисабель терялась в происходящем, она не знала, как его оценивать. Реальность, искаженная взглядом через призму магии и колдовства двух противоборствующих чародеев, оказалась слишком запутанной для нее.

Молниеносно разгромив колонну эскорта, д'Аранж доказал свое несомненное могущество, и она готова была признать что Слэг простое ничтожество с раздутым сверх всякой меры имиджем. С другой стороны, потеря предводителей ( а предводителей ли? Слэг всего лишь подсобный и подставной актер, марионетка для отвлечения внимания, а полковник лишь назначенный управляющий ) на возможности атакующих, нисколько не отразилась. По крайней мере, не настолько, как можно было бы ожидать, учитывая весь тот ужас что, царил, когда на войско сорганазельцев нападали ожившие хвощи. Учитывая же еще и то что к нападающим присоединилась толпа разъяренных дикарей, то их силы приумножились.

При этом д'Аранж необратимо потерял многое из своих главных преимуществ... Раньше у него было знание местности, при полном на этот счет невежестве противника, теперь это осталось в прошлом. Дикари ориентировались в Парке как у себя дома. А, с потерей магической крепости д'Аранж, вообще вынужден был сражаться наравне со всеми, и, более того, по сути дела, по устанавливаемым другими правилам. От него ушли даже эти странные существа, что выполняли роль соглядатаев. Мелочь, разумеется, но... помимо того что маг оставался без разведслужбы, это был еще и сильный психологический удар.

Всякий военный, не задумываясь, скажет что армия, втянутая в бой, на таких условиях, практически обречена, и спасти ее может только чудо.

Но здесь все рассуждения Марисабель вновь резко сворачивали в сторону. Вместо того, что бы искать пути отхода ( что отхода, скорее бегства ), д'Аранж начинает утверждать что ( напомним, это при полном то исчерпании всех и всяческих резервов ) пришло время готовится к собственной контратаке.

Что там он говорил об адекватных симметричных мерах?.. Адекватных ли?

Меры оказались и впрямь совершенно адекватные и абсолютно симметричные. Слэг-штрих заключил союз с "белыми"? Хорошо. Тогда он, д'Аранж Утонченный, обратится с соответствующим предложением к их заклятым врагам "черным". Это почти полностью ( сорганазельский спецназ, вернее его жалкие остатки, просто растворялись в такой массе народа ) уравняет численное соотношение и автоматически переводит Лорда-Протектора из бедственного положения героя одиночки в ранг предводителя целой армии. Дрянненькой армии, если признаться, но ведь и у темного мага она не лучше.

— Магия?!! — сразу напомнила Марисабель.

— Ну а с этим вообще порядок, — отмахнулся д'Аранж. — "Своим" мы тоже что-нибудь дадим, не пускать же их в битву безоружными. Я, в этом плане, больше беспокоюсь за сам Парк. Разнесут ведь все что можно и чего нельзя... а-а, что там, теперь то уже ничего не изменить. Придется пойти на крайние меры.

С точки зрения Марисабель это был гениальный ход ( ей кстати, показалось что он сродни тому, в каком д'Аранж обвинял ее генерала ), стравить своих врагов что бы они добывали для тебя победу.

"А ведь, если вдуматься, то Морин действительно мог пойти на такой шаг", — подумала она неожиданно.

Генерал, конечно, был ее кумиром, однако иллюзий относительно него она не питала. Старый солдат мог и не единожды посылал людей на верную смерть. Ее в том числе. Другое дело, что некоторые меры, на ее взгляд были оправданы. Особенно с таким результатом... Но ведь и колдун, получается, по-своему прав.

Мысли девушки вернулись к чародею. Похоже было, что д'Аранж окончательно принял ее сторону. И если до этого момента вся эта кампания в его исполнении выглядела как простая игра ( ну, не игра, разумеется, и не простая, но нечто очень на нее похожее ), то теперь все было всерьез, без дураков. Даже при нападении на его дом-дворец, Лорд-Протектор мог оставаться над схваткой, преспокойно уничтожая врагов из безопасного укрытия и не подвергая себя и малейшему риску. Однако маг предпочел отказаться от такого преимущества, но спасти гостью. Кому как, а Марисабель это говорило о многом.

Он остался с ней даже после того как разгадал коварный план генерала Морина, тьфу черт, вот опять... вот ведь привязалось. Разгадал? Или придумал? Или все же, разгадал? Может это и в самом деле так?.. Девушка терзалась размышлениями, все время, пока они не отправились к "черным".

Что бы отправиться за подкреплением, д'Аранж снова вызвал единорогов, и Марисабель опять подивилась на свирепую красоту этих великолепных созданий. Пока она издали ( на этом маг почему-то особенно настаивал ) на них любовалась, сам волшебник встал между головами единорогов, и провел что-то вроде песнопения. К некоторому удивлению Марисабель единороги, когда по очереди, а когда и оба сразу, вторили ему.

Когда они "договорились", д'Аранж повернулся и подозвал девушку. Марисабель подошла и приняла из рук чародея уже знакомый ей предмет, стек для управления единорогом

— А это вот?.. — спросила она, имея в виду их странную спевку. — Что это такое было?

Как выяснилось, маг не был в полной мере, владельцем единорогов, а как бы одалживал их на время у каких-то, совсем непонятных простому человеку, сущностей. Проблем обычно не возникало, однако на каждый сеанс "проката" требовалось получить отдельное разрешение у таинственной лесной шишки, а делалось это посредством...

— А-а-а, понятно, — закивала Марисабель одновременно удовлетворившая и праздное женское, и расчетливое адъютантское любопытство. — Ну что ж, если все готово, то в путь?

— В путь, — подтвердил волшебник.

Глава 3

Прежде чем появится перед своим потенциальным войском, волшебник провел для Марисабель краткий инструктаж, как ей следовало себя вести. Чародей настаивал на предельной осторожности. Смотреть за всем происходящим вокруг и все подмечать, слишком открытого внимания при этом не проявлять, на возможные провокации отвечать с оглядкой на него самого, реагировать на все спокойно, но быть готовой ко всяким неожиданностям, говорить только когда к ней обращаются и на оскорбления не...

— А впрочем, что это я... — спохватился д'Аранж. — Вы же их языка все равно не поймете. ( Выше уже упоминалось, что грубое отношение ко всем окружающим было среди дикарей не только в порядке вещей, но и обязательной для всякого члена племени нормой, однако чтобы не допустить лишней стрессовой нагрузки на сознания культурного читателя, перед непосредственным ознакомлением с ними не лишним будет об этом упомянуть еще раз. Примечание автора ). Ну, да так даже лучше, просто смотрите по сторонам и старайтесь не подставиться.

На территорию, объявленную магом, владениями племени "черных", единороги заступали неохотно, скакуны откровенно демонстрировали недовольство. Нервно передергивались всем телом, хрипели, роняя с губ густую пену, угрожающе скалили клыки и, казалось, вот-вот поднимут бунт, однако страх перед колдовскими плетьми, оказался сильнее и, животные подчинились.

Такая реакция могучих зверей показалась Марисабель весьма примечательной, и она, невольно, тоже начала переживать.

— Все здесь, вокруг, пропитано колдовством, — словно в подтверждение ее тревог "глухим" зловещим голосом проговорил волшебник. — Отвратительным черным колдовством.

И тут же почти без перехода добавил, своим обыкновенным, ироничным тоном.

— Но, таким неуклюжим, что просто смех разбирает.

Марисабель смех пока не разбирал, однако слова чародея ее немного успокоили. Вплоть до того момента, когда впереди показалась деревня дикарей.

— А вот теперь серьезно, — посуровел маг. — Случиться может все что угодно. Так что, как говорится, не теряйтесь... и, напоминаю, не отходите от меня ни на шаг.

— Хорошо, — едва слышно выдохнула Марисабель.

Деревня встретила их застарелой вонью многочисленных примитивных жилищ и широкими улыбками их обитателей.

— Кажется, они нам рады, — шепнула девушка.

— Ага, — буркнул д'Аранж, который прекрасно разбирался в подоплеке такого отношения к ним со стороны дикарей. — Прямо лучатся от восторга. Вот только с чего бы это, а?..

Про себя он с тревогой подумал, что Слэг-штрих успел побывать уже и здесь, однако спешно проведенное сканирование деревни не показало присутствия каких то посторонних лиц или остатков их магической деятельности, и д'Аранж невольно вздохнул от облегчения. Восстание одного племени "белых" усугубляло его незавидное положение, восстание же еще и "черных" могло обернуться катастрофой. Вплоть до возвращения Парка в то удручающее состояние в котором он пребывал почти полвека назад.

Что же касается чересчур фривольного поведения варваров то, как волшебник сразу сообразил, чересчур откровенные оскалы, могли быть результатом не визита темного мага, а тем обстоятельством, что Лорд-Протектор давненько их не навещал. Вот они немного и поотвыкли от его внимания.

На центральной площади, собралась делегация встречающих: вождь, шаман и около полусотни бешено скалящих гнилые зубы воинов, очевидно гвардия. Некоторые со следами возгорания в нечесаных патлах, эти улыбались особенно "приветливо". У кого-то даже челюсти сводило от "радости", а он все продолжал улыбаться.

Впрочем, как бы дикари не старались, а перещеголять яростно ощерившегося единорога никто не смог, и их выражения "собственного достоинства" в какой то мере потускнели. Очевидно, вид клыков и рога смертоносного зверя подействовал на племя отрезвляюще.

— Эй, ты. Самый жестокий среди черных. А ну, живо, дуй сюда ( вождь подойдите пожалуйста ), — выкрикнул д'Аранж.

Кричать пришлось издалека. В воспитательных целях, а заодно и из предосторожности, единороги остановились на изрядном расстоянии от дикарей.

Вождь оглянулся на подчиненных, словно ища поддержки, но, не обнаружил и следа ее. Гвардейцы при виде такого малодушия руководства дружно оскалились, а шаман, пожилой уже и, видать неглупый человек, хоть и дикарь, притворился, что вообще здесь отсутствует. Вождь вздохнул и потрусил на аудиенцию к "владыке зла".

— Чего самому злому надо ( слушаю, добрый повелитель Большого Парка ) ? — каркнул вождь, приблизившись. ( Автор, и редакция, единодушно хотят предупредить, что все общение с варварами пришлось передать именно таким вот образом. Сперва идет почти дословный перевод сказанного, а следом, в скобках, что же собственно хотел сказать тот или иной участник диалога, если бы ему пришлось изъясняться на цивилизованном языке. Не то что бы мы боялись, что кто-то из читателей недостаточно проницателен и чего-то не поймет, однако во избежание вероятной путаницы и разночтений, эта мера была признана нелишней. Напоминаем еще раз, что всякое общение в среде дикарей базировалось на постоянной взаимной грубости и оскорблениях и любой, кто не имел привычки хамить, воспринимался ими как существо низшего сорта. К великой досаде д'Аранжа эта особенность настолько глубоко проникла в их подсознание, что иногда казалось — извлечь ее можно было лишь, хирургическим путем. Вот магу и пришлось признать, что проще приспособится самому, чем пытаться перебороть, въевшиеся едва ли не на генетический уровень, вредные привычки. Примечание переводчика. )

Волшебник смерил его уничижающим взглядом, подождал пока вождя не проймет и он не спрячет, наконец, порченые кариесом, резцы.

— Самый злой решил отдать черным их демонов ( в интересах развития взаимовыгодного сотрудничества, руководство Парка готово пойти на разумный компромисс ), — заявил он. — Самый злой доволен черными злыми сильными и поведет их убивать белых ( администрация Парка так же готова оказать посильную помощь в решении некоторых межконцессиальных разногласий ).

— Грызи их дикобраз ( и это правильно ), — машинально добавил вождь и с новой силой, так что даже губы завернулись, видать не в состоянии себя сдерживать оскалился. Но уже не на д'Аранжа, а, мечтательно закатив глаза, собственным грезам.

Насколько маг разбирался в повадках дикарей, это его состояние могло продолжаться довольно долго, однако так как времени у было не ахти, то волшебник немедленно отвлек впадающего в транс варвара, послав ему в переносицу высоковольтную искорку. Вождь вздрогнул и очнулся, вновь став способным к диалогу.

— Убивать сейчас ( выступаем немедленно ), — велел д'Аранж грозно, всем своим видом показывая что промедления и в самом деле не потерпит. — Собирай убийц ( готовьте население ).

Вождь радостно завыл от боли, и его поддержал хор гвардейцев.

"Владыка зла постарел, испугался и признал их своими жестокими и взрослыми детьми", — означал этот их клич. — "Мечта исполнилась, смерть всем инородцам. ВСЕМ смерть".

...часом позже, осматривая спешно мобилизованное войско и щедро одаривая "своих" бойцов магией, Лорд-Протектор хмыкнул — несмотря на целый ряд досаднейших поражений ситуация его позабавила.

Действительно происходящее удивительнейшим образом демонстрировало присущий обитаемой вселенной неисчерпаемый запас иронии. Их поединок с темным магом походил на схватку двух боксеров разных весовых категорий; где, одержав легкую победу в первом раунде, "тяжеловес" расслабился, и позволил "младшей группе" нанести несколько быстрых и довольно болезненных выпадов. По очкам д'Аранж безнадежно проигрывал, однако в том то и заключался фокус, что, ни один из ударов "темного" не был решающим. Собственно тот и не мог нанести первостатейному чародею, ничего подобного, разве что при самом неудачном стечении обстоятельств.

В то же время как для д'Аранжа вполне достаточно было провести одну единственную успешную атаку и не остановиться на пол пути как в первый раз... Проиграй он хоть сотню раундов, "нокаутирующий" удар все равно оставался его прерогативой.

Единственное что пока удерживало этот самый удар это то что, теперь и сарганазельский маг это прекрасно понимал, и, непрестанно атакуя, не давал Лорду-Протектору Большого Парка времени на замах. Если окончательно перейти на спортивную терминологию, Слэк-штрих работал на опережение, всячески стараясь не выпустить инициативу боя, и не передать ее в руки более сильного, но споткнувшегося соперника.

Какое то время это ему удавалось, главным образом благодаря хитрому ( нет, правда, очень хитрому ) ходу с подставным чародеем Слэгом, однако эта эффективность обуславливалась скорее везением нежели чем иными объективными причинами, а оно просто не могло длиться вечно. Д'Аранж оказался слишком могучим соперником что бы позволить себя свалить, и даже подвергаясь бешеной атаке, сумел устоять. Теперь же, когда снова был его черед действовать, в результатах исхода их противостояния сомневаться было просто глупо.

Невозмутимый и утонченный эстет, по достоинству оценил дарование вторгшегося коллеги и готов был признать что тот стоит высшей ( для своего уровня разумеется ) оценки. Однако вот воздавать ему должное собирался не ранее чем, посадив в, соседнюю с напарником, клетку. Достаточно уже возни, наступала пора завершить этот затянувшийся сверх всякой меры пограничный конфликт.

Время прятаться и убегать, хитрить и изворачиваться прошло — настало время битвы.

И это всем было ясно. Д'Аранж чувствовал через астрал своего врага так, словно тот стоял совсем рядом... чувствовал все его манипуляции с эфирными полями, чувствовал каждое его намерение, едва только тот начинал претворять его в жизнь — волшебник едва ли не читал мысли "темного" мага... К сожалению, тот, в основном, тоже был в курсе всего, что замышлял д'Аранж.

В этом и состоит главная особенность спланированного колдовского поединка: каждый из его участников, осведомлен о том, что в настоящий момент собираются сделать остальные и единственный, пожалуй, способ победить, это переиграть, а, порой, как в карточной игре, и просто переблефовать, врага. Используя, все что имеешь, разгадать следующий его шаг, и, упаси боже, не дать разгадать свой. Недаром в среде чародеев так популярен драконий покер, ведь с помощью этой забавы они имеют возможность приобрести, необходимый как воздух, опыт, но, при этом, и не подвергать себя, сверх меры ( драконий покер тоже знаете ли не всегда безопасная игра ) риску.

Собственно, несколько часов назад, все это как, своеобразная партия в карты, и задумывалось. Вот только Слэг-штрих должен был в ней играть в полную силу демонстрируя все на что только способен, а д'Аранж, как несравненно более опытный игрок, в значительной мере, лишь изображать бой. Акцентируя внимание на обороне и имитации атак, и только в самом конце, когда молодой волшебник выдохнется, проведя настоящую операцию по его захвату.

...два чародея готовились к решающей схватке. Пристально смотрели один на другого сквозь призму пространства и субпространств, и спешно мобилизовали все свои возможности. Собирали энергию, запасаясь ею для предстоящей дуэлью, стараясь напитать ею каждый гран своей сути. Это было бы похоже на... Представьте себе что на столе лежит тонкий шелковый платок с узором из разнообразных четырехугольников, в свою очередь составляющих собственный узоры, примерно так выглядит сеть силовых меридиан на поверхности земли. И вот к столу подходят двое и, меряя друг друга ненавидящими взглядами одновременно хватаются пятернями за платок, каждый со своего края и начинают безжалостно его комкать, стараясь захапать себе в кулак побольше. Сердце д'Аранжа обливалось кровью при виде того, что они с Слэгом-штрих вытворяли с энергетикой Большого Парка.

Сам Лорд-Протектор, как мог, старался избежать наиболее гибельных ходов, однако его противник ни в чем себя не ограничивал, и вскоре все вокруг него стало выглядеть, словно собранная в путаный клубок рыболовная сеть.

"Лет пять, если не все десять на исправление", — прикинул заранее скорбящий д'Аранж. — "Нет, ну каков подлец".

Маг вообще удивлялся тому, как быстро Слэг-штрих пришел в себя и восстановился в энергетическом плане

"Определенно у парня талант", — подумал чародей.

Однако после того, что этот "самородок" сотворил с его Парком, особого восторга в отношении "вундеркинда", он уже не испытывал. А ведь это было далеко не все. Волшебник вздрагивал от мысли, что это лишь начало и сколько еще предстоит произойти.

Естественно, что два резвящихся на просторах Парка колдуна, да плюс еще три армии, две больших и одна маленькая, наломают сейчас дров... Надо сказать, основное намерение д'Аранжа до сих пор было не просто избавиться от незнакомого колдуна, а изучить его тактику в поле и только немного "поиграв" с ним, взять в плен. Лорд-Протектор уже недоумевал, как это он мог пойти на такой опрометчивый шаг, однако что сделано то сделано, и былого он вернуть не мог. Начни первостепенный маг сейчас перестраивать свои боевые чары на их жесткий, предназначенный для скорейшего, максимально быстрого и экологически чистого, уничтожения врага вариант, как Слэг-штрих немедленно об этом узнает, и, не будь дураком, естественно, сразу же атакует.

Пока волшебник пребывал в трансе, Марисабель, зачисленная им в штат телохранителей, посвятила себя наблюдению за вновь приобретенными "союзниками". Благо, что дикари сновали вокруг во множестве.

Марисабель насчитала около трех сотен, потом сбилась со счета... На глаз выходило уже не меньше тысячи. Девушка почувствовала беспокойство, очутившись среди такой толпы. Или это племена были такими большими или процент мобилизации оказался неожиданно высок. Готовых к сражению дикарей было полно. Впрочем она могла и ошибиться, преувеличить число воинов... на месте они не стояли, постоянно шныряли туда-сюда, словно принюхивались.

Дикари подходили к шаману и принимали у него всевозможные эликсиры и талисманы. Магия была приготовлена д'Аранжем и должна была обеспечить "черным" равные шансы в бою с колдовством сорганазельцев. Потом, под строгим приглядом вождя, воины совершали неподалеку сложные обрядовые действа, продукт уже их собственной культуры. Периодически то один то другой дикарь выкрикивал, что-то вроде речитатива. Несомненно, своеобразный гимн, призванный показать всем вокруг каков он удалец и обязать их продемонстрировать не меньшую храбрость.

Попутно происходили сожжения деревянных тотемов вывалянных в светлой глине и отсыпание получившегося пепла к подножиям тотемов тоже изрядно перепачканным, но уже глиной темной. Гранде и не заметила как пришла к тому же выводу что и д'Аранж ранее. Она даже не догадалась о сходстве своих рассуждений с мыслями колдуна.

"Ирония судьбы, злая шутка истории", — думала Марисабель. — "Темный маг сумел подчинить себе "белых" дикарей, то есть поклоняющихся идолам из светлых статуй, в то время как ей и д'Аранжу, представителям сил, несомненно, светлых, предстояло вести в бой их "естественных" врагов, клан воинов принадлежащих к черному лагерю".

Она обратила внимание д'Аранжа на это забавное несовпадение, и волшебник отреагировал неожиданно: прочел ей небольшую лекцию по устройству вселенной.

— Все в этом мире взаимосвязано, и любые идеи находят отражение в материальном мире. Возьмем совокупность всех идей, которые имеют место быть в пределах Большого Парка. Дикарей в расчет не берем, их примерно поровну и они уравновешивают одни других... Да и их мироощущение слишком отличается от нашего, чтобы мы... вы могли обратить на это внимание. Остаемся мы: я, вы и сорганазельцы. Вы убеждены что это вы представляете силы добра, сорганазельцы полагают обратное. Невооруженным глазом видно, что их большинство и, понятное дело, что, до тех пор пока мы не убедим их в их неправоте, материальный мир будет стремиться выгородить в светлых тонах именно сорганазельцев.

— То есть, даже совершая подлости но, думая, что поступаешь правильно, ты пользуешься благосклонностью всего мира? — начала было Марисабель, однако д'Аранж ее прервал.

— Очень недолго, уверяю вас. Сами злодеи могут быть бесконечно уверены в своей правоте, но долго удерживать в подобной уверенности целый мир — невозможно.

Приглядываясь к одной из сцен, вероятно мистического характера, разыгранных варварами, лейтенант не упустила того факта, что все они довольно ловки при обращении с метательным оружием. На поляну было доставлено чучело, какого-то рожденного их воспаленным воображением белесого чудовища и в это чучело полетели стрелы, дротики, ножи. Процент попаданий оказался довольно высок, а, когда дикари решились применить еще и оружие, предоставленное им д'Аранжем, вообще приблизился к ста из ста возможных. Казалось стрелы сами собой наводятся на мишень, компенсируют ветер, расстояние и прочие негативные факторы, и попадают не куда получиться, а туда куда надо.

При этом существенно повысился еще и поражающий эффект. Теперь примитивные кривые стрелы не оставались торчать в тростниковой кукле а пронзали ее насквозь и спокойно продолжали свой полет. Некоторые стрелы после прохождения сквозь ветхую фигурку несчастного чудовища, воспламенялись и не успев упасть на землю сгорали, озаряя поляну и стоявших на ней людей яркой вспышкой, другие, выскочив из пробитой насквозь мишени начинали судорожно свиваться упругими кольцами и прыгать по земле словно обезумевшие угри.

Что, такая стрела могла сделать с внутренностями, хотя бы легко задетого человека, и представить было страшно. Более того, против них могли оказаться, бессильны обыкновенные доспехи. Огненные заряды их просто бы проплавили, вон жар какой идет, даже здесь чувствуется, а извивающиеся способны были отыскать в любой защите уязвимое место и атаковать туда. Кажется, армия "темного" мага получила в лице армии Лорда-Протектора Большого Парка не то что равнозначного ей самой противника, но противника во всем ее многократно превосходящего.

Естественно, это лишь на первый взгляд, истинное же соотношение сил должно было проясниться не ранее чем в первой схватке, а, в целом, только после окончательного разгрома той или иной противоборствующей группировки.

Кстати, как Марисабель заметила, сам волшебник лат, почему-то до сих пор не одел, и когда он пришел немного в себя после транса, то сочла необходимым поинтересоваться почему.

В качестве ответа д'Аранж щелкнул пальцами и тотчас, его фигура окуталась призрачным, однако чем ближе к телу, тем более плотным и густым, сиянием. Вид у него при этом получался немного потусторонним, кожа при таком освещении приобрела землистый, э-э-э не сказать что совсем трупный, но весьма на него похожий, оттенок, глаза словно провалились внутрь черепа. В легком замешательстве Марисабель обнаружила что и сама она испускает похожее сияние, а подняв руку и осмотрев ладонь могла полюбоваться на неестественно темный цвет собственной кожи.

— Ой, — не удержалась она. — Что это?

— Это?

— ... — девушка показала на фиолетовое сияние.

— Ах, это. Ну, это э-э-э-э... как раз, наша защита. Очень хорошая защита, комплексная, упреждающего действия. Пробить ее будет очень и очень непросто даже нашему новому знакомому. — Чародей подмигнул девушке. — Даже я бы остерегся иметь с ней дело в качестве противника.

Марисабель кивнула, про себя надеясь, что призрачная с виду защита действительно так хороша, как ее ей только что подали. На первый взгляд она больше напоминала театральные эффекты. Те самые, когда из под сцены на актеров посылают клубы пара и подсвечивают их через окрашенное медью стекло. Вид получается замогильный, ничем не хуже того, что у нее сейчас. Впрочем, длилось это представление недолго, д'Аранж подал новый сигнал и игра света прекратилась, вернув щекам Марисабель ее обычный здоровый румянец.

— Впечатляет, — кивнула она. — Вот только...

Волшебник вопрошающе изогнул бровь.

— Что нибудь не так?

— Я опять насчет этих... летающих.

— Флазнов? А что насчет них... будут теперь спать до самой до весны. — Пожал маг плечами — Они так каждый год делают.

— И никак нельзя попросить их на сутки задержаться? — спросила девушка.

— В принципе конечно можно... — ответил маг тоном, не допускающим сомнения, что лично он, д'Аранж Утонченный, не находит в этом ни малейшей необходимости. — Однако боюсь что тогда те душевные отношения с колонией которые, я установил, окажутся под большим вопросом.

-Так значит, это все-таки возможно, — обрадовалась лейтенант.

— Скорее нет, чем да, — уклончиво ответил волшебник. — Да это уже и не имеет ни малейшего значения. Просто не хватит времени, это сделать.

— Жаль, — огорчилась Марисабель. — С ними было бы удобнее.

— Не так уж и удобнее, — возразил маг. — Они ведь создания лета, сейчас толку от них будет немного. Им подавай солнце, тепло, свет, ионосферу соответствующую, тогда да... да, и, кроме того боевую магию они переносят скверно. Только начнись драка, они все сразу же и разбегутся.

— И все-таки... — совсем тихо, словно про себя заметила девушка. — Просто посмотреть бы.

Возможность видеть поле боя, как это продемонстрировал волшебник, сперва с уставленным фигурками столом, а потом с подвешенным в воздухе иллюзорным планом Парка, ее, как боевого офицера, просто очаровала.

— Ах вот вы о чем...

Д'Аранж не смог удержаться от мимолетной улыбки.

"Просто как дитя", — подумал он. — "Покажи ей яркую картинку — порадуется, спрячь — огорчиться".

— Думаю, что что-то в этом роде у нас еще будет, — сверившись с графиком подготовки и убедившись что везде где надо успевает, пообещал он, и сразу начинал перестраивать в понравившийся Марисабель формат другое заклинание. — Не совсем то же самое, конечно, но очень на него похожее.

Вскоре он соорудил в воздухе действительно нечто похожее. Собственно это была копия той первой призрачной карты, но с некоторыми особенностями. Она казалась не то что бы сильно хуже, просто немного грубее, менее детализированной, размытой и если ориентироваться на предыдущую, то с явными отклонениями от масштаба — однако главное заключалось в том что эта карта была неполной.

Марисабель отметила ущербность картинки, едва только на нее взглянула. Тогда карта Парка была цельной, сейчас же перед ними были отмечены лишь отдельные сектора — те в которых присутствовали воины "черных", догадалась девушка. Положение дел во всех остальных продолжало оставаться тайной. д'Аранж мог наглядно управлять своими войсками, вовремя оценивать их состояние контролировать маневры и все такое, но, делать это во сто крат эффективнее, как это получается, если знаешь еще и о маневрах противника, он был уже не в состоянии.

Единственное что пока обозначало врага на карте, это огромная, багрово красная клякса, неправильной формы раскидавшая повсюду многочисленные постепенно истончающиеся, по мере отдаления от основного ядра нити. Похожую кляксу только желтую и гораздо более аккуратную и симпатичную, да и не кляксу даже а что-то вроде размазанного облачка в миниатюре, Марисабель обнаружила на исследованном участке. "Наши" и "Не Наши", сразу же догадалась лейтенант. Желтые нити были гораздо длиннее и четче прорисованы, чем розовые и Марисабель сперва этому обрадовалась, — казалось, что здесь д'Аранж оппонента сильно превосходит. Однако, поразмыслив, решила что дело то, скорее всего, не в том, вернее не столько в том, что магия д'Аранжа стократ сильнее, а, в том что свои каналы воздействия чародей ощущал не в пример лучше чем аналогичные структуры противника. Вот он и отметил их с большей уверенностью.

Собственно это был единственный элемент, за который можно было ручаться, все остальное д'Аранж, по сути, дорисовывал силой воображения.

Однако это все-таки было больше чем ничего, и Марисабель успокоилась — по крайней мере, они имеют представление о расположении собственного войска. Что уже само по себе не мало. Кроме того, на основе даже такой карты, можно было с относительной точностью определять и вражеские маневры, тем более что, если она правильно поняла, все это необходимо лишь до поры до времени, в качестве прикрытия. Основной бой догадалась Марисабель, и д'Аранж и ненавистный колдун, двойник Слэга, собрались вести в совершенно ином стиле. С помощью, неподвластных простым смертным вроде нее, магических сущностей.

Или это только д'Аранж так думал?

* * *

Что бы там ни думал д'Аранж, но он не забывал глядеть по сторонам и подмечать некоторые особенности. Так, среди всего прочего, от него не укрылось и то что ставка дикарей оказалась в непосредственной близости от его палатки. К некоторому удивлению чародея, и вождь, и шаман ( а он то думал, что для связи с ними придется выделять специальный канал ) остались совсем неподалеку. Шаман постоянно, что-то бубнил в ухо боссу черных и время от времени бросал на Лорда-Протектора мимолетные, веселые и злые взгляды.

"Видать старый маразматик задумал, что-то нехорошее", — догадался д'Аранж. — "Уверен, сейчас он прикидывает, как бы так исхитриться, что бы вместе с белыми избавиться заодно и от меня".

То что это произойдет прямо сейчас, он не боялся. До тех пор пока он помогает им расправляться с их вечными противниками, они на него не нападут. А вот потом...

Волшебник еще раз убедительно попросил Марисабель не отходить от него ни на шаг, даже если ей покажется, что видимых причин этого не делать нет, и, на всякий случай, еще раз проверил Стража. Не то что бы думал, будто с заклинанием что-то не в порядке, но так, как-то, на душе становилось поспокойней. Строго говоря, теперь он ни секунды и не сомневался, что нечто подобное произойдет. Недовольство дикарей копилось слишком долго, что бы позволить им удержаться сейчас в рамках. Неминуемая победа над заклятыми врагами наверняка наполнит их торжеством и презрением ко всему на свете, будь то хоть сам владыка преисподней, а оружие, которое он им дал, пообещав, что от него нет спасения, придаст уверенности.

Наверняка найдется удалец, и наверняка не один, не два что решаться обратить стрелы чуринея против него самого. Волшебник хмыкнул.

"Что ж, пусть попробуют", — подумал он. — "В этом случае их ждет большой сюрприз, а мне работы потом меньше".

Насчет работы он, пожалуй, был не совсем прав. Насчет собирать и что то придумывать относительно дикарей, потом когда все кончится, дело действительно так и обстояло, однако добавлялось забот с самим Стражем. В боевом режиме он становился, немного неуживчив. Д'Аранж опять усмехнулся... что да то да, добрячком его в таком состоянии не назовешь, и что бы заклинание утихомирить придется изрядно попотеть. Ну да ладно.

Волшебник не удержался, и добродушно помахал мгновенно оскалившимся варварам. Черт с ним, с авторитетом, было бы у кого его иметь, что бы ценить, а вот попрощаться, если они действительно ( в чем он ни капельки не сомневался ) нападут, заранее не помешает.

Как пить ведь дать нападут в самый неподходящий момент, и сзади — он их, может быть, и разглядеть то, не успеет.

Глава 4

Как это и принято у серьезных людей, боевые действия начались тихо, даже как-то буднично. Каждый из полководцев просто указал своим юнитам их дислокацию и приказал следовать на отведенные места. Во всем остальном предполагалось действовать, исходя из оперативных соображений. Конечно, можно было бы выстраивать планы, вот только толку от них было уже немного. Полноценная разведка, о которой теперь почти уже вслух грезила Марисабель, и на основе которой можно было бы строить какие-либо планы, отсутствовала, а без нее всякая схема становилась не более чем пустым прожектом.

Лорд Протектор легко мог отслеживать перемещения вражеского главнокомандующего, правда, сразу надо оговориться, с точностью до четырех, как отличать настоящего мага от его двойников д'Аранж до сих пор так и не понял. Но он продолжал, оставаться в совершеннейшем неведении относительно основного вражеского войска, орды варваров. И это сильно удручало д'Аранжа. Единственным, не очень правда сильным, но все-таки каким ни есть, утешением было то что и Слэг-штрих находился, ничуть не в лучшем положении. Что-что, но уж об этом то д'Аранж позаботился.

Положение здорово усугублялось еще и тем что д'Аранж был вынужден пристально следить не только за противником но и за всеми своими союзниками. Никому он не мог доверять безоговорочно, ведь даже официально признанная им в качестве телохранителя Марисабель, могла припомнить его неосторожные слова относительно поведения Морина и попытаться как-то предотвратить их с генералом "объяснение". Эх, зря он тогда затеял тот разговор. Что же касается дикарей, то они его просто ненавидели, и, несомненно, готовятся "сожрать" сразу после победы над "белыми".

Темному магу в этом плане было проще. Его окружали эскортники на которых он был вправе рассчитывать, хотя бы только лишь потому что к тому моменту все они были им зомбированы. Но, если даже и не на их верность, то на верность собственных слуг, способных даже и в самом скверном варианте хотя бы просто предупредить о предательстве. д'Аранжу эта роскошь была недоступна.

Впрочем, все эти переживания имели силу лишь в том отношении, что несвоевременные "разногласия" с собственным войском, могли нарушить удачную комбинацию и, случись что, переносили неминуемую победу на более поздние сроки. Обезопасив себя ( и девушку ) Большим Стражем, д'Аранж, теперь опасался лишь за сохранность Парка. Слишком длительные или масштабные боевые действия могли привнести в структуру архитектурного комплекса чуждый самому духу древней гармонии агрессивный след и тем самым сильно осложнить дальнейшие ( а также, как д'Аранж справедливо опасался, теперь уже и повторные ) реставрационные работы.

...Сам волшебник с Марисабель расположился на одной из небольших площадей, где пересекались несколько аллеек. ( В авторском тексте указано так, однако, по некоторым признакам, взятым кстати, отсюда же, можно догадаться что д'Аранж расположился не на одной из площадей, а, постоянно перемещался, присутствуя сразу везде и, одновременно, нигде долго не засвечиваясь. Такая его тактика представляется более вероятной, ведь большинство боевых магов подобным образом и поступают. Примечание переводчика ). Теперь их ставка выглядела не в пример скромнее, чем тогда когда он натравил на Эскорт Смерти армию хвощей: но, во-первых, тогда у него были время и возможность на обустройство роскошного шатра; а во-вторых, посылая в атаку хвощей он выступал в качестве мага-полководца, которому положено по штату наблюдать за войной из прохладной тиши кабинета, в то время как сейчас он стал боевым магом и всякая роскошь становилась лишь помехой.

Итак, фигуры были расставлены, оставалось сделать ход. Или подождать немного пока его сделает противник. Лорд-Протектор не видел большой разницы в том за кем окажется почин. В том и другом случае были как плюсы так и минусы, и оба варианта неотвратимо сводились к его триумфу. Однако Парк считался его владениями и, опираясь на это чародей решился пойти первым. Отрядами по несколько бойцов в каждом, дикари углубились в занятые врагом сектора. Сражение началось.

Волшебник внимательно следил за каждым из воинов, вернее за изменениями происходящими с излучением их проекций на карте. По его расчетам выходило, что долго ждать не придется. Скорее всего Слэг-штрих изберет аналогичную тактику. В конце концов, его воинами были все те же дикари, которые воевать иначе, просто не умели. Так и получилось.

Вскоре произошло первое, потом второе, третье и так далее, уже без счета, столкновения. Группы варваров подогреваемых многовековой, но вот уже столько лет не находящей нормального удовлетворения, взаимной неприязнью, бросались в бой с радостью. Порой градус азарта зашкаливал до самозабвения, и вожделенно подвывая, дикари убивали друг друга десятками. То есть, это пока счет жертв шел на десятки, все-таки сражались не основные силы, их черед еще не наступил, а передовые группы. Однако позднее, как д'Аранж справедливо предполагал, количество потерь могло перейти сотенный а может быть и тысячный рубеж.

Марисабель не показалось что дикарей много, их действительно было полно. В армии д'Аранжа насчитывалось почти полторы тысячи копий, примерно столько же обреталось и в армии "темного" колдуна. В бой пошли буквально все, кто мог носить копье и целиться из лука. Но не будь этого строгого лимита, д'Аранж был уверен, дикари легко развернули бы и многомиллионную резню.

Помимо собственного азарта здесь присутствовал еще и дополнительный фактор ожесточающий старых противников. Если раньше война велась исподтишка: выстрелил в спину — затаился; сунул нож между ребер — спрятался; застал врага спящим — убил; не сумел проснуться — значит это он тебя застал... ну и так далее. Теперь же, игра, если так можно выразится, получалась честная.

Д'Аранж наделил "своих" дикарей способностью обнаружения затаившегося противника, "темный маг" своих конечно тоже, и дикари с ликованием использовали открывшиеся перспективы. Старая добрая междоусобица, когда один труп в неделю это норма, а два уже достижение, канула в лету. Среди ухоженных деревьев и фигурно выстриженных кустарников разгорелась такая мясорубка, что д'Аранж только головой качал, поражаясь, откуда в людях, никогда друг друга прежде даже толком и не видевших, столько ненависти.

Пока же все для него шло хорошо. "Союзники" играючи освободили пару дополнительных секторов, выбив из них вражеские патрули, и, хотя это ничего пока не давало ( занятое противником пространство по-прежнему было больше, расположение его выгоднее а, главное, схождение меридиан в его секторах гуще ) но все-таки... И даже что касается потерь в живой силе, то они пока оказались пропорционально ничтожны. Все погибшие — дикари, ни единого латника из эскорта, и не заслуживали бы и упоминания если бы не одно, все то же, но... Обе стороны использовали магические аксессуары и вот тут то и проявилось превосходство изящных и изощренных технологий д'Аранжа над грубыми поделками Слэга-штрих. В схватках, при равном соотношении сил, "черные" дикари легко одолевали "белых" и приносили из боя богатые призы. Для себя, части тел давних врагов и их личные тотемы, а для Лорда-Протектора Парка трофейное оружие.

К сожалению волшебника ( впрочем, не особенно сильному ) оно мало чем отличалось от тех образцов, с которыми он уже имел возможность ознакомится, во время их первой стычки. "Темный" маг, то ли не успел обновить вооружение своей союзнической армии, то ли, по какой-то иной причине, вообще не собирался этого делать, однако факт оставался фактом — ничего нового для себя д'Аранж в захваченных предметах не обнаружил.

Постепенно, час за часом, перевес армии Лорда-Протектора становился все заметнее. Его бойцы неудержимо продвигались по всем фронтам, отгоняя уже слегка паникующих схизматиков. Сектор за сектором переходил из-под власти оккупантов, обратно, под контроль законного владельца. Порой это происходило даже быстрее чем планировалось. Бывало не успели в зону войти "черные", как "белые", спешно оставляли оккупированные территории и искали спасение, где-нибудь поближе к ставке Слэга-штрих.

Это становилось немного скучно, однако Марисабель неоднократно бывала в пекле сражений и прекрасно осознавала насколько быстро все может измениться. Чародею в этом отношении было значительно легче, ведь в то время как девушке приходилось пассивно наблюдать за едва заметными переменами на карте, то он руководил отрядами, направлял их, и это его отвлекало.

Как там бедняга Слэг-штрих? Что поделывает? У Марисабель мелькнула мысль, что для того что бы переломить ход сражения в свою сторону, ему придется пойти на экстренные меры, и сразу же подумалось — а не тем ли самым он сейчас занимается? И, как это водится, самые худшие опасения немедленно подтвердились. Произошло волнение эфира и к спаррингу магов присоединился еще кто-то.

На карте Парка, той его части, что пока контролировалась сорганазельским колдуном, нарисовался новый объект. Новый и, несомненно, крупный, раз уж его появление было зафиксировано как отдельное явление. Если проекции д'Аранжа и Слэга-штрих выглядели словно трехмерные кляксы, выпускающие во все стороны десятки нитей, каждая своего цвета, то этот "кое-кто" более всего был похож на уголек. Такой же черный с багровеющим в сердцевине пламенем, невесть как затесавшийся в эфемерную конструкцию виртуальной карты.

— А-а-а-а, — разглядев, что произошло, протянул д'Аранж с неопределенной интонацией.

Марисабель тоже пристально всматривалась в "уголек". Он ей сразу не понравился.

— А это что такое? — спросила она. — Надеюсь ничего серьезного?

Ее встревожила близость незнакомца к ставке темного мага. Определенно это был кто-то ( или что-то ) выступающий на его стороне.

— Трудно сказать вот так сразу. Если в двух словах то это снова демон, но на этот раз, действительно вызванный нашим недругом. И на этот раз он действительно вывел меня из себя. Нет, вы только подумайте, запускать такую мерзость в мой Парк... он должен был отдавать себе отчет, в том что это уже слишком. — д'Аранж призадумался, изучая что-то невидимое Марисабель, потом добавил. — Кстати, о моем обещании показать действительно страшного демона. Боюсь, придется выполнить его немного раньше, чем я рассчитывал. Не исключено что скоро он будет здесь.

— И что тогда? — встревожилась девушка.

Узнав в чем суть, она тоже стала бояться, что скоро рассмотрит демона ( действительно страшного демона ) во всех деталях. И может быть, познакомится с ним гораздо ближе, чем предпочла бы. А вот д'Аранж даже и теперь ничего не боялся.

— А может и не будет, — вместо ответа продолжал размышлять волшебник.

Он что-то выкрикнул и все вокруг: деревья, кусты, сама земля и даже воздух затряслось от чудовищного выброса энергии. Одновременно с этим карта замерцала, задергалась а, когда успокоилась, стало ясно, что это явление произошло и в других секторах Большого Парка. Может и не везде, но, по крайней мере, в том его участке, где расквартировался Слэг-штрих, он точно побывал. И, если для Марисабель и д'Аранжа торнадо прошло практически безвредно, то для "темного" колдуна его последствия оказались не в пример более разрушительными. Так, многие нити ауры Слэга-штрих стали напоминать не строгие, зловещие в своей функциональности магистрали, а скорее побеги вьюнка растущего по принципу куда получится и как придется. Более того, само пятно изображающее колдуна поменяло форму, превратившись из более-менее симметричной фигуры в скособоченную и усеченную пародию на самое себя.

Д'Аранж сразу догадался, какой принцип управления демоном используют, капюшоноголовые мерзавцы и, даже раньше чем они закончили призыв, поспешил с ответными мерами. "Темный" маг со слугами стоял "хороводом" образуя "круг силы" на который и было замкнуто руководство плененного ими исчадия зла — и что бы вывести демона из под их контроля следовало разорвать круг. Д'Аранж так и поступил. Пущенное им заклинание пролетело над Парком, с каждым мигом наращивая убойную силу по экспоненте ( а ведь оно и в точке отправления не было слабым ) и обрушилось на пришельцев словно кара небесная.

На глазах у равнодушных зомби телохранителей, в каре колдунов, прямо в центр, влетело что-то яркое и горячее. Это "что-то", сильно напоминало обыкновенную шаровую молнию, вроде тех, которые каждый из слуг Черного Храма играючи пускал по несколько штук в минуту и, в принципе, мог такими хоть жонглировать. Однако, этот файрболл запустил первостепенный волшебник и вовсе не для того чтобы капюшоноголовые им игрались.

С пронзительными криками жрецы бросились врассыпную. Молния метнулась туда-сюда от одного к другому, пока не "прилипла" к ближайшему. Человек закричал и замахал руками, но защитится не сумел. Шар буквально испепелил жреца и взорвался, разметав мелкий прах по ветру. Остальным досталось не так сильно, но и они выглядели не лучшим образом. Все обожженные, в дымящихся тряпках, совсем недавно бывшими добротными одеяниями.

Однако "уголек", на которого пришлось лишь косвенное воздействие д'Аранжевых чар, ни малейших изменений в себе не претерпел, более того он стал перемещаться, и не куда ни будь, а как раз в сторону ставки Лорда-Протектора. Слэг-штрих успел послать команду, и демон собирался ее исполнить.

— Жаль, — не меняясь в лице, прокомментировал это событие волшебник.

Марисабель переводила взгляд то с карты на д'Аранжа то обратно с чародея на изображение исчадия зла... Учитывая масштаб карты, демон двигался, едва ли не со скоростью полета птицы. Если так пойдет и дальше, то скоро он окажется совсем рядом... ничего хорошего от этого девушка не ожидала. Видимо д'Аранж почувствовал ее нервозное состояние, поднял голову, отвлекаясь от каких то своих, колдовских дел, и к немалому облегчению Марисабель весело подмигнул.

— Да не переживайте вы так, все будет в порядке, — пообещал волшебник бодро. — И не таким рога обламывали.

Чародей выглядел довольным, так словно произошло что-то хорошее. Марисабель решила, что это оттого, что атака на лагерь Слэга-штрих прошла удачно и, в принципе, угадала. Хотя и ошиблась.

Для нее удача заключалась в том что они избавились от одного из колдовских прихвостней и не только существенно ослабили тем самым темного колдуна но и разрушили его канал управляющий демоном. Теперь демон хоть и продолжал подчиняться капюшоноголовым, но при этом был практически сам по себе — здесь Марисабель, как бы д'Аранж ей этого не старался объяснить, тонкостей понять не могла.

Однако для самого д'Аранжа удачей было не только это, но и то что он, помимо всего перечисленного, не угробил темного мага. ( Некоторые наши особо проницательные или просто неплохо информированные читатели, наверняка, успели догадаться — никакого трюка с подставными двойниками на самом деле не было. Обманный ход в проведении которого д'Аранж обвинял не существующего в природе Слэга-штрих состоялся совершенно случайно. Д'Аранж искал колдуна и никак не мог его найти. Собственно это было невозможно, так как каждый "нейтрализованный" им капюшоноголовый обязательно оказывался не тем, кто нужен. Действительно, сколько бы жрецов волшебник не убивал, всегда получалось, что настоящий его противник действует от лица следующего и так практически до бесконечности. Или, если быть точным, то до исчерпания списков служителей Черного Храма. Примечание редакции ). Заклинание, использованное им для разрыва "круга силы", имело лишь самые общие элементы наведения и прицелиться так, что бы специально не попасть в молодого мага д'Аранж не мог. Да и как прикажете целиться, если Лорд-Протектор до сих пор не знал кто из них кто? Оставалось положиться на удачу, все-таки в полную меру, то есть с летальным исходом, заклинание могло сработать лишь по одному, а это как нетрудно подсчитать, двадцать пять процентов. Один к четырем. Вот с двадцати пяти процентной вероятностью Слэг-штрих и подвергался смертельному риску, а д'Аранж с той же вероятностью опасался потерять ценного пленника. И ведь никакого другого выхода, что бы успеть, пришлось поспешить.

"Но двадцать пять процентов это ведь не так уж и много", — прикинул д'Аранж, когда выпускал заклинание убийцу на свободу. — "Подумаешь, одна четверть. На нашей стороне математическая вероятность, наконец".

"Математическая вероятность" сработала как часы, и для "Слэга-штрих" все обошлось.

...Это было хорошо заметно по тому, что он продолжил творить всевозможные смертоносные чары и вообще всячески пакостить Хранителю Парка. Радость д'Аранжа заметно поблекла, когда он ощутил выброс в атмосферу мощного токсичного заклинания. Волшебник сокрушенно покачал головой.

"Ну, паразит", — подумал он. — "Ну, паразит".

Лорд-Протектор и раньше имел дела с неприятными ему людьми, но еще, наверное ни разу столь упорно не старался кого-то из них уберечь от самого себя, и ни разу ему за это не платили такой черной неблагодарностью.

Если честно то с выбросом ядовитого облака ( и на что этот нахал надеялся? ) темный маг действительно переборщил. Отброшенный в сторону первым же порывом ветра, самому д'Аранжу газ, естественно вреда не причинил, однако, мелкой парковой живности, потравил немеряно. А ведь после устроенной смотрителем селекции, среди нее оставались лишь полезные виды.

Камера, которую д'Аранж собирался предоставить Слэгу-штрих, была уже не такой роскошной, какой "наслаждался" настоящий Слэг.

— Кстати, обратите внимание, — указал д'Аранж на карту. — Демон нами больше не интересуется.

Действительно, проекция-уголек демона больше не двигалась в их сторону, а стала хаотично перемещаться по различным секторам Парка.

— Что это с ним? — спросила Марисабель.

— Да так, — меланхолично ответил маг, — наверное, кого-нибудь ловит.

— Ага... — протянула, девушка, догадываясь кого именно, мог ловить демон на поле боя.

Вскоре перед ними появился вождь "черных". Раскрашенный полуголый воин стал что-то ему говорить, размахивая руками и непрерывно, хотя как Марисабель показалось, как-то хмуро, улыбаясь. Д'Аранж бесстрастно и довольно односложно отвечал.

— Что он говорит? — спросила лейтенант, дождавшись паузы в их диалоге.

— А-а, — отмахнулся маг. — Устаревшая информация. Сообщает, что к нам идет что-то большое, ему лично неизвестное, непонятное и страшное, надо полагать это он про демона, и говорит, что надо убираться, пока не стало совсем поздно.

— Какой милый человек, — сказала Марисабель. — Даже и не верится, что он такой, каким вы их описали.

Д'Аранж хотел ей возразить, однако не успел.

— Чего эта тварь тут разговорилась ( что эта женщина хочет сказать ) ? — спросил вождь, сопровождая вопрос жестом крайнего презрения в адрес военного консультанта.

— Не твое собачье дело ( к нашему вопросу это отношения не имеет ), — ответил маг

— О чем он спросил? — поинтересовалась Марисабель

— Так, по мелочи.

Марисабель приветливо кивнула вождю. Подобная ее реакция, кстати, тоже была понята неправильно — открывшиеся в легкой полуулыбке зубы указали вождю, что статус женщины значительно выше, чем ему сперва показалось. Своим то бабам дикари зубы выбивали, следовательно, по его мнению, Марисабель принадлежала к касте тььхъяяя — не позволивших лишить себя зубов. Нельзя сказать, что бы они имели в среде варваров огромный вес, но в некоторых частностях с ними все же считались.

Ну и вот, обнаружив такую женщину рядом с д'Аранжем, вождь мгновенно сделал вывод, что маг нарвался на неприятности. ( Заметим достаточно верный вывод, хотя и на ложной основе. ) Чуть-чуть позднее, дикарь утвердился в этом мнении и авторитет Марисабель еще более возрос.

А вот авторитет самого д'Аранжа покачнулся. Выяснилось, что волшебник далеко не так всемогущ, как представлялось, если терпит рядом с собой тььхъяяя. Дикарю и в голову не могло прийти, что, известные ему, взаимоотношения полов далеко не идеал, и что все цивилизованные люди предпочитают видеть рядом с собой женщину имеющую статус выше, чем у козы, а не наоборот как это было заведено у экс-аборигенов большого Парка.

* * *

Количество ошибок и недопонимания среди действующих лиц битвы в Большом Парке продолжало расти!..

* * *

Появление демона, в той форме в какой это ему позволил д'Аранж, и оправдало ожидания темного мага и вместе с тем сильно его разочаровало.

Дело в том что несмотря на постоянную вражду и взаимное неприятие дикари обоих племен были между собой очень сильно похожи, и к такому явному проявлению сверхъестественного зла, причем зримого и осязаемого, оказались совершенно не готовы. Вместе с воинами д'Аранжа, вполне ожидаемо и закономерно разбежавшимися, когда поняли что их оружие, даже усиленное магией "мбаракки", против нового исчадия ада совершенно не действует, так вот, вместе с ними разбежались и союзники сорганазельского лидера. Опять же совершенно по естественным причинам. Управление демона, после потери одного из "замыкающих круг", было не ахти какое, и он стал крушить все подряд, включая сюда и "белых".

Лишних жертв можно было бы избежать, если бы демон входил в пантеон духов Черного Храма, однако это был наемник, посторонний бес, выполнявшего сейчас нечто вроде подряда. Жрецы едва-едва удерживали его от нападения на самих себя, о том же что бы обеспечить безопасность остальных бойцов, не могло быть и речи. Так что не только "черным" но и "белым" дикарям, попадающимся демону по пути пришлось не сладко. Равно как и некоторым эскортникам, но тем по большему счету было на это наплевать. Зомби одинаково безразлично относился как к жизни, так и к смерти, какой бы страшной та не оказалась.

Однако, пусть и не выполнив, поставленной перед ним задачи, демон, тем не менее, отвлек внимание Лорда-Протектора, чем предоставил жрецам возможность провернуть другой, не менее коварный, трюк. Безмолвно посовещавшись, капюшоноголовые сочли успех достаточно вероятным, что бы попытаться.

Глава 5

Едва поняв, что задумал темный маг, д'Аранж расхохотался во все горло. Хитрый и изворотливый Слэг-штрих: проныра и ловкач, маг и мошенник. Лорд-Протектор не хотел убивать молодого колдуна, особенно после всего, что уже пришлось сделать для его поимки, однако, пока тот находился в окружении слуг двойников, просто так его пленить не мог. А теперь Слэг-штрих перехитрил самого себя, и тем самым развязал Лорду-Протектору руки.

Не веря собственным глазам, первостепенный волшебник наблюдал как большая клякса темного мага, стала расползаться на три поменьше, каждая из которых отправилась по своему маршруту. Вернее, отправились лишь две, одна двигалась прямо на него, другая быстро перемещалась, чтобы зайти в тыл. Третья осталась, где была, обязанностями третьего двойника было контролировать оборудование, обеспечивать координацию боя и отвлекать внимание д'Аранжа от маневров первых двух... В принципе, теперь бой продолжал лишь этот третий, остальные как бы выходили из схватки и должны были стать для первостепенного мага невидимыми. Все правильно, в астрале это так и выглядело, как если бы они прекращали вражду. Но они не прекращали сражаться, они делали лишь тактическую паузу в противостоянии. Кто другой может и попался бы на эту уловку, но не д'Аранж. Теперь он был еще и боевым магом, если помните. Смысл происходящего был для Лорда-Протектора, прозрачен как стекло.

Разделившись, Слэг-штрих рассчитывал смутить смотрителя, напав одновременно со всех сторон, и, в нужный момент, навязав бой сразу на несколько направлений. Хитро, однако, маневр этот имеет смысл, только если у противника нет системы наблюдения, пусть даже и такой несложной какой сейчас приходилось пользоваться д'Аранжу. С ней же, это короткий и прямой путь к поражению.

Темный маг допустил непоправимую ошибку. Мечтая победить, он, вместо этого, стал доступен и уязвим. Объективно более сильный, чем сорганазельский выскочка, д'Аранж теперь становился не только доминирующим но и безраздельным хозяином положения. Все что теперь ему оставалось, это на основе данных, легко ( теперь это тоже становилось возможным ) считываемых им с астральной карты, вычислить где настоящий его противник, маг, а где его двойники из прикрытия. Вообще-то пользовались то магией все трое, однако д'Аранж сразу раскусил наивный трюк с амулетами лже-присутствия. Живую магию от заложенной в предмет он легко мог отличить, по крайней мере, на таком уровне, какой был доступен оппоненту. Нет-нет, замысел молодого мага, конечно, мог сработать, но, для его успеха в противостоянии со д'Аранжем, потребовалось бы гораздо более изощренное колдовство.

Впрочем... Хранитель быстро изучил данные всех трех. Потом еще раз, теперь уже гораздо более тщательно, и еще... и, озадаченно потер ладонью подбородок.

— Любопытно, — пробормотал он. — Так кто же из вас, все-таки настоящий, а?

То что Лорд-Протектор определил как работу с дублирующими амулетами, на самом деле ею не было. Темный маг действовал иначе, гораздо тоньше и искушенней. Каким то образом он смог спроецировать свою магическую суть на слуг, так что теперь все они, в астрале, выглядели совершенно одинаково и распознать где сам Слэг-штрих, а где его дублеры, не представлялось возможным. Вот так вот.

Д'Аранж взволнованно улыбнулся. Он то уже готов был разочароваться, настолько все показалось ему просто.

Собственно, если вдуматься, то и это тоже ничего не меняло. Все финты темного колдуна, лишь ненадолго продлевало агонию и лишь еще больше подслащивало вкус победы над умным, а значит сильным и интересным противником. Хранитель Парка сразу отметил, что такое распыление ауры сильно ослабляет Слэга-штрих, следовательно, и боевая мощь неофита падала. Возможность передавать магическую силу двойникам, требовала от "темного", существенных затрат.

И вообще, единственным несомненным плюсом такой тактики в данной ситуации было то что темный маг мог использовать ассистентов как своеобразный живой щит, и, оставаясь в относительной безопасности, сражаться через них. Впрочем, здесь появлялось столько нюансов, сводящих такое преимущество практически до нуля, которыми Лорд-Протектор Парка мог ( и собирался ) воспользоваться, что принимать ее в расчет было просто несерьезно.

Д'Аранж усмехнулся про себя. Отважившись на рискованный обходной маневр, Слэг-штрих вновь сыграл грамотно, но... Но, не так виртуозно как было нужно, чтобы победить первостепенного мага. Не думает же этот юноша, что сумеет переиграть мага высшего уровня?

Впрочем, и про немедленный триумф д'Аранж более не думал. Слэг-штрих уже удивлял его, и сегодня, и днем раньше, так что волшебник стал относиться к молодому коллеге с невольным уважением. Даже может быть с легкой опаской. Темный маг хоть и был слабее, но уже неоднократно демонстрировал, что воинской смекалки ему не занимать. И что он наверняка способен еще на что ни будь. Лорд-Протектор ухмыльнулся. Ладно. Если, неизвестный молодой волшебник собрался продемонстрировать еще какой-нибудь фокус, то он, д'Аранж Утонченный, готов пойти ему навстречу и досмотреть представление до конца.

Основных комбинаций, как нетрудно догадаться, было три, по числу мест, где мог оказаться "темный", но ведь и у каждой из них было несколько вариантов развития. Причем распознать их можно будет лишь, когда начнется бой. Сейчас с уверенностью можно было сказать только то что, черный маг это один из четырех, нет, теперь уже трех, оставшихся капюшоноголовых — остальное оставалось под пеленой тайны.

Да-да. Любопытно, но, как ни крути, все пока зависело от "темного" мага. Что же именно он избрал, можно было лишь предполагать, причем, так как д'Аранж, к сожалению, не знал степени в какой Слэг-штрих мог передавать энергию дублерам, то и все его догадки имели лишь умозрительную ценность. Получалось что, так или иначе, но действовать в полную силу Лорд-Протектор мог, лишь предоставив первый ход противнику. А для этого требовалось, что бы до поры до времени все шло по задуманному им ( темным ) плану. Это привносило определенную толику опасности, однако д'Аранж согласился рискнуть. Парк все равно придется восстанавливать, а так он хоть получит удовольствие от битвы.

Упорно игнорируя перемещения мага диверсанта и ударной группы, Лорд-Протектор вяло переругивался через астрал с, посылавшим в него одно за другим несложные заклятья "отвлекающим капюшоноголовым". Что бы как-то ускорить процесс и сократить утомительное ожидание д'Аранж даже немного ( так что бы это не сильно бросалось в глаза ) помог противнику. Для этого он отозвал и перемешал свои патрули, которые, крадущемуся в джунглях первому капюшоноголовому пришлось бы долго обходить. Теперь диверсант, в принципе, мог вставать в полный рост и выходить на позицию хоть бегом. Что-то подобное, но, разумеется, не столь откровенно, д'Аранж хотел проделать и на пути Эскорта Смерти... Впрочем, те уже и сами не таились. Перли словно на парад.

Никого из своих солдат, включая сюда даже Марисабель, волшебник в новые планы противника и, естественно в свои собственные, посвящать, не стал. Это добавило бы им нервозности, что могло быть подмечено, и, в свою очередь, послужить причиной излишней подозрительности у противника. А д'Аранж предпочел бы, что бы тот до самого последнего момента пребывал в относительной безмятежности.

Вообще, единственное, что Лорд-Протектор предпринял, это стал собирать племя "черных" на ударных позициях, да и это больше для отвода глаз, чем с намерением устроить настоящий бой. Волшебник не сомневался, что даже окрыленные успехом дикари разбегутся, едва лишь встретятся с настоящим боевым подразделением, но ведь не делай он вообще ничего, это выглядело бы очень подозрительно. А так получалось в самый раз. Все равно они ему были нужны лишь как средство отвлечения основных сил противника, да и то кратковременного. На большее дикари просто не годились. Разве что под ногами путаться.

Конечно, он еще мог их использовать как средство уничтожения сорганазельцев, и мятежных "белых", но это лишь после того как обезвредит темного мага.

Получилось точно так, как д'Аранж и предполагал. Только что считавшие себя непобедимыми варвары, рассеялись, едва блеснул заколдованный металл солдат Эскорта Смерти. Против тщательно заговоренных эскортников, дикарям приходилось сражаться так, словно никакой магии не существовало, а к этому они не были готовы. Слэг-штрих не мог прикрыть всех своих воинов, но уж над сорганазельской то гвардией постарался на славу. Латников оставалось уже всего-ничего, но темный уплотнил их защиту настолько, что та в значительной мере нейтрализовала чары д'Аранжа, а в простом бою с настоящими солдатами у "сильных черных" были примерно те же шансы что у стаи обезьян против шипастого бронезавра.

Впрочем, часть работы вандалы выполнили. Завязали войско врага на "опаску", так, что оно уже не могло свободно сманеврировать. Вот здесь то и настало время самого хранителя Большого Парка явить настоящую мощь.

С изяществом и быстротой молнии и, одновременно, завораживающим величием урагана он быстро развернулся во всю ширь и свалился на врага словно наковальня. Первым тяжесть его чар познал "диверсант"... с него начать было легче, а д'Аранж был не из тех, кто ищет сложные пути там, где можно обойтись простыми. Человек в капюшоне крадущийся в тыл Лорда-Протектора успел сделать лишь одно поднять голову, когда ему почудилось шевеление в атмосфере, после чего дистанционный удар смотрителя напрочь вышиб из него дух. Террорист-одиночка охнул и повалился без чувств.

— Ну, что ж, — проговорил д'Аранж, когда выяснилось, что это был не настоящий Слэг-штрих а один из его дублеров. — Отрицательный результат тоже результат...

Отвлекшись лишь, для того что бы послать команду "черных", подобрать капюшоноголового ( те его, не долго думая, взяли да и прирезали ) и попутно объяснить Марисабель что он имел в виду под отрицательным результатом, д'Аранж атаковал наступавшего с эскортом.

"Что-то близко они уже", — отметил чародей, однако времени для всего, что было задумано еще хватало, и он продолжил. Походя, словно паровой каток, прошелся по отряду латников, и...

...и, сразу же сменив направление удара, обрушился уже не на него, а на третьего капюшоноголового. Такой маневр оказался совершенно неожиданным для врагов, и Слэг-штрих недосчитался, теперь уже последнего, своего двойника. Оценив, состояние распластавшегося в шатре на отдаленной поляне человека, как беспамятство, но при этом, совершенно не уловив падения уровня магии, д'Аранж вернулся к предводителю эскорта. Все теперь для него стало ясно.

Однако, не менее ясно все стало и для "темного" мага. Менее чем за пять минут лишившись и прикрытия и такого, на первый взгляд, замечательного плана он понял что теперь его единственный шанс это максимально эффективно использовать войско. Эскортники и без того шагавшие довольно скоро, буквально сорвались с места и бросились вперед. Некоторые, смертники, побросали все кроме личного оружия и побежали. Их задачей было любой ценой отвлечь д'Аранжа до подхода основных сил. Которым, кстати, тоже предстояло умирать, но уже что бы дать возможность самому колдуну атаковать смотрителя.

Жестокая и на редкость результативная тактика. Даже готовый ко всему, д'Аранж немного растерялся и на какое то время совершенно упустил инициативу. Он как раз готовился к завершающей фазе рейда по астралу где его целью был молодой волшебник когда сосредоточенность старого мага разрушило грубое вмешательство на обычном физическом плане. Чародей просто не мог не отвлечься, когда перед ним появились какие-то безумные люди и набросились на него с оглушительными воплями.

Но это были пока еще не сорганазельцы, а "белые" дикари. Какая то их группа сбилась с дороги и случайно выбрела прямо к престолу "владыки зла", благо что вся охрана самим же д'Аранжем была расформирована и переведена в ударную группировку. Размышления вандалов оказались недолгими. Они видели чародея занятого каким-то важным и, несомненно, требующим всего его внимания, делом, а в руках у них было волшебное оружие, которое, как пообещали "безликие шаманы" могло его поразить. Стоит ли удивляться тому что оружие было немедленно пущено в ход.

Естественно без толку. "Капюшоноголовые" жрецы явно не рассчитывали всерьез, что кто-нибудь из дикарей сможет провести на д'Аранжа успешную атаку. Не настолько всерьез, что бы снабдить их действительно сильной магией, а то оружие, которым его сейчас попытались достать, не смогло преодолеть и первого уровня защиты. Стрелы, даже самонаводящиеся, просто отклонялись в стороны.

Кто другой, враз бы образумился, но только не эти. Запас ярости оказался слишком велик, что бы дикари согласились вот так просто уйти, и они бросились врукопашную.

— Я ими займусь, — пообещала Марисабель.

— Только слишком не увлекайтесь, — попросил д'Аранж, пытаясь вернуться мыслями в астрал.

Нападавших было пятеро, но Гранде это не беспокоило. Еще меньше за Марисабель волновался Лорд-Протектор, уж если она сумела справиться с тремя эскортниками то теперь-то и подавно победит. А даже если и не она сама, то наложенные им на нее, непосредственно перед боем, дополнительные боевые чары. Строго говоря, девчонка могла сейчас вообще не сражаться с дикарями, на них хватило бы и защищающего ее колдовства.

Гораздо больше он теперь переживал за себя. Стрела пробила тулью шикарной шляпы и застряла в ней словно перо. И из-за испорченной вещи волшебник расстроился.

— Снайпера хреновы, — проворчал д'Аранж, отбрасывая стрелу и убеждаясь, что до конца схватки ( Слэг-штрих был уже чересчур близко, что бы отвлекаться еще и на штопку ) больше ничего поделать с этим не сможет.

Но уж такова сущность, процентно анимированных чар. Всякий объект и всякое явление они воспринимают лишь в том контексте, в котором это затрагивают их предназначение. Так, защитные заклинания обращали внимание исключительно на то, что, в силу совокупности всех своих параметров, считая сюда не только вес, размер, плотность форму но и скорость перемещения, направление вектора перемещения, положение в пространстве относительно охраняемого ( в данном случае д'Аранжа ) могли ему угрожать. А для определения этого, они прогоняли их через модулируемые тестовые испытания, и если угроза подтверждалась, принимали меры. Если же нет, то нет.

При этом, если магом не были применены дополнительные ( достаточно объемные, между прочим ) настройки то все остальное, эти заклинания трактовали как несущественное и игнорировали. Например, жизнь и здоровье волшебника их волновали, а вот, целостность его костюма, уже нет. ( Жители индустриально развитых миров наверняка не раз видели фэнтези-кинокартины, в которых маг выползает из огня, или какой-то другой агрессивной среды, почти голый, но совершенно невредимый. Кто-то считает что это классический недосмотр сценариста и режиссера, однако на самом деле это никакая не ошибка. Так оно обычно и бывает, и магнаты видеоиндустрии ( сами частенько маги ) в этом прекрасно разбираются. Примечание автора. )

Эх, знал бы д'Аранж тогда, что Марисабель, подумала что это или его магия дала сбой... или вражеская сила стала превозмогать возможности чародея, но про себя решила, что пора бы ей вплотную обратиться к обязанностям его телохранителя. Вероятно, будь у них побольше времени и в первой же беседе это недоразумение оказалось бы развеяно, однако времени у них уже не оставалось.

Лейтенант действительно легко справилась с дикарями, однако их место практически тут же занял арьергард эскортников. Эти тоже были без брони, однако вооружены в отличие от, до сих пор, пребывавших в каменном веке варваров, превосходными стальными клинками. И вот тут то Марисабель пришлось поработать в полную отдачу. Сразу несколько человек наседали на нее со всех сторон, а один отправился прямиком к д'Аранжу.

— д'Аранж, — отчаянно закричала Марисабель, поняв, что сама она к нему уже не успевает. — Берегитесь.

Волшебник открыл один глаз, посмотрел на бегущего к нему солдата, и с тяжелым вздохом открыл второй. Осуждающе, дескать "ну что же его никак не оставят в покое", покачал головой. Присмотрелся к воину.

Марисабель истово взмолилась каким то, неведомым даже ей самой ( бравая лейтенант была законченной атеисткой ) богам, что бы д'Аранж сумел продержаться хотя бы пару минут. Физически он, как это можно было понять из примера со сломанной им стрелой, наверняка был не слабее противника, может быть даже и сильнее, но вот опыта рукопашного боя, ему могло и не хватить. А ведь решающий фактор в таких вопросах именно опыт. Кроме того, солдат был вооружен.

Сама лейтенант с удесятеренными отчаянием силами набросилась на окруживших ее солдат. Может быть, она сумеет выкроить время и помочь чародею?

Однако, как показала практика, волновалась и торопилась она совершенно напрасно. Солдат, может быть, и одолел бы мага в поединке, однако как раз излишняя спешка его и подвела. Торопясь напасть на невооруженного и, как казалось, беззащитного волшебника, воин совершенно не смотрел под ноги, и в самый ответственный момент обо что-то там споткнулся и упал... напоровшись прямо на собственный клинок.

Кажется, волшебник даже и не понял, чего избежал. Выражение лица д'Аранжа оставалось совершенно спокойным. ...Вплоть до того момента, когда из зарослей не появились, и не стали выбираться на площадь бойцы уже основного, ударного отряда темного колдуна. При виде их Лорд-Протектор недовольно скривился. Опять они забегали вперед и не давали ему сделать свое дело тихо и спокойно.

Марисабель покончившая, с последним из противников тоже обнаружила, что врагов лишь прибыло. Причем, сейчас это были не вооруженные одними лишь палашами, неприкрытые броней камикадзе, нет, теперь ей предстояло встретиться с, полностью экипированными, воинами самого зловещего подразделения врага. И их было больше, чем она могла справиться или хотя бы попытаться это сделать. Много больше. Но И еще больше их стало, когда из-за каждого куста появились остальные "белые сильные". Очевидно, дикари следовали параллельно эскорту в надежде поучаствовать в разбое. Всего на поляну их вышло около пятисот человек. С эскортом, получалось все шестьсот.

А потом зашевелились и стали подниматься только что убитые ею сорганазельцы... Д'Аранж принюхался к астральным потокам. Да, так и есть. "Темный" маг не только баловался психотропами, но и не побрезговал анимировать тела погибших солдат. И недавних покойников и тех кто пал в драке с хвощами. Теперь Слэг-штрих гнал в бой мертвецов.

— Бежим! — крикнула Марисабель, поспешно отступая к магу.

— Вот еще, — буркнул тот, оглядываясь по сторонам.

Марисабель тоже оглянулась и увидела, что с разных сторон площади на плиты выступают "черные сильные". Этих тоже оказалось немало. Даже больше чем белых и эскортников, вместе взятых. Волшебник что-то крикнул им, и они хором прокричали ответ.

— Вообще-то, я рассчитывал, что это произойдет не у нас на глазах, — признался д'Аранж. — Но, боюсь, я ошибался.

Девушка догадалась, что волшебник имеет в виду, но ее волновало совершенно иное.

— Как бы ЭТО не произошло у нас на головах, — пробормотала она, пристально следя за сближающимися недругами.

Волшебник хохотнул.

— Эт-то точно, — согласился он и тут же вновь погрустнел, оглянулся окрест, печально вздохнул и добавил. — Эх. Сейчас всю площадь мне заляпают.

С этим Марисабель, хоть ее и волновало совсем иное, не могла не согласиться. Все кто сейчас собрались на площади горели желанием проливать кровь. Даже в глазах зомбированных солдат эскорта, остававшихся вполне индифферентными, появилось нечто вроде огонька. Возможно это "темный" маг, что бы воины сражались лучше, вернул им часть сознания... только-только лишь бы хватало для куража. А может, один жрец был не в состоянии, контролировать такую кучу народа и к ним постепенно возвращалась собственная воля.

Так или иначе, но начавшийся бой был яростен и жестоко весел. Две волны человеческих тел сошлись на древних плитах и вмиг залили их свежей кровью... целой рекой крови. Сотни... нет, теперь уже больше тысячи ( к тем и другим постоянно подходило подкрепление ) ненавидящих друг друга воинов сцепились не на жизнь, а на смерть. В ход пошло все что оказалось под рукой. Оружие, магия, сами руки... убивали даже зубами. Марисабель то там то тут видела, как лесные воины рвали друг друга на куски и тут же начинали пожирать еще трепещущее мясо.

Азарта добавило то что сражались все теперь не из укрытий как раньше, а на открытой площади и не простым старым оружием а колдовским. Новизна такого стиля воевать, ударила в головы вандалов словно хмель, и опьянило лучше, чем самый сильный из их наркотиков. На верную смерть бросались с упоением, не помышляя о собственной безопасности, а мечтая лишь о смерти врага. Нисколько не уступали дикарям и зомбированные сорганаельцы. Половина из них была под таким мощным внушением, что ничего человеческого в их сознании не оставалось, вторая половина была мертва еще до того как началось генеральное сражение, а оживление тел, на душу не распространяется.

Ни малейших изменений в тактику д'Аранжа появление ходячих мертвецов не вносило. Он предвидел такой маневр и заранее снабдил оружие своих воинов дополнительными свойствами. Теперь "черным сильным" было все равно живой у них противник или ходячий труп, магия уничтожала и тех и этих. Естественно если удавалось пробить защиту цели, а с этим пока было не так гладко как хотелось. Слэг-штрих мог полагаться лишь на эскорт, и всеми силами уберегал его от дальнейших потерь. Впрочем, это тоже не имело ни малейшего значения. Д'Аранж знал что противник постарается защитить своих солдат, и принял меры.

...стрелы пересекали расстояние между армиями с противным, вяжущим слух свистом. Одни оставляли за собой дымный след от реактивных ускорителей, другие наоборот излучили впереди себя узкий луч поводырь... третьи использовали и одно и другое, и ничто не могло укрыться от реактивных дротиков с лазерным наведением. Ничуть не меньше были смертоносны заклинания типа бумеранг, когда всякий брошенный во врага предмет, возвращался в руку воина метателя. Кстати, эти приспособления оказались губительны как для противника, так и для самих бумерангеров. Д'Аранж совершенно не учел того что у "сильных" не было времени попрактиковаться с "бумерангами", и оружие, возвращаясь, поражало уже своих. Впрочем, у темного сложилась такая же ситуация, "сильные белые" много попадали по своим, доставалось даже эскортникам.

Это то что касалось перестрелки. В рукопашном бою все дикари дрались одинаково плохо ( ну не учили их этому что поделать ) и обычно стоили друг друга. Если воины сходились один на один, то исход поединка равновероятно мог сложиться как в пользу "белого" так и "черного" бойца. Вот только честных боев было до неприличия мало.

"Черная гвардия" пользуясь, полученным после маневров в лесу численным преимуществом, наседала на своих антагонистов и азартно сводила их живую силу к нулю. Зато у "белых" были превосходные союзники, Эскорт Смерти. Эти, правда, тоже не особенно могли похвастать опытом открытых боевых, действий, все-таки их обычный стиль базировался на тех же методах партизанской войны, что и деятельность варваров, но они были намного лучше организованы, лучше вооружены, и прикрыты магией более плотно, так что сметали всех кто имел неосторожность оказаться у них на пути. Кроме того, дикари испытывали ужас от противостояния с зомби. Мертвецы не были полностью неуязвимы, несколько стрел д'Аранжа останавливали любого, но дикарям все равно становилось не по себе и они не могли сражаться против Эскорта в полную силу. Вскоре эскортники, хоть их и осталось всего ничего, прорубили в армии Лорда-Протектора огромную брешь и стали вплотную приближаться к самому чародею.

Однако и теперь, при виде неумолимо наступающего врага, д'Аранж продолжал хранить завидное хладнокровие. Он лишь однажды показал, что замечает надвигающуюся угрозу, когда вновь велел Марисабель спрятаться за его спину и не высовываться. Девушка решила, что раз волшебник так в себе уверен то лучше ему не перечить и подчинилась. Действительно, гораздо большую пользу она могла принести, удерживая под контролем его тыл. Мало ли что, все-таки война.

Неожиданно ей на миг вспомнились слова Морина о необходимости победы любой ценой... А вслед за этим и слова самого д'Аранжа о недопустимости побеждать за его счет.

Площадь, тем временем, забурлила, словно котел с колдовским варевом. Сквозь шум сражения Марисабель, услышала, что маг забормотал заклинания. Звучало это так зловеще, что даже творившийся вокруг кошмар померк перед новым кругом ада готовым разродиться на поле боя. Резонанс от слов на неизвестных Гранде наречиях и языках отзывался даже в земле. Сами камни загудели в такт волшебной речи, сонм неуспокоенных душ отозвался на призыв боевого чародея. Разнеслись стоны демонических сил, ставших заложниками кровавой древней магии, в воздухе над полем боя засветились руны.

д'Аранж был неукротим и безжалостен, точнее стал таким, под влиянием боевых чар. Он мгновенно просчитывал ударные комбинации, расставлял суперпозиционные ключи, перенаправлял потоки основной и дополнительной магистрали... Со всех четырех перстней на левой руке волшебник начал метать во врагов поражающие заклинания. Поочередно: электрический, огненный, психотронный и гравитационный удар. Среди дикарей любой из них вызывал потери. В лучшем для него случае варвар валился без сознания и выбывал из списка первоочередных целей, пропадая в милосердном забытье. Д'Аранж стрелял метко и почти всегда попадал куда хотел что, даже учитывая мощную моральную и религиозную подготовку, могло вызвать скорое бегство орды полуголых предателей.

Совершенно иная картина сложилась в отношении сорганазельцев. Воины Сорганазеллы, и в физическом и в моральном плане, удары держали стойко. Этим они немного озадачили д'Аранжа, вынуждаемого, мало того, что тратить на каждого из них изрядное количество энергии, порой комбинируя все четыре вида атаки, что бы добиться желаемого, так еще и ни малейших следов надвигающейся паники не показывая. Это наводило на мысль о бое до последнего солдата. Или до первой, совершенной Лордом-Протектором, ошибки.

Электричество стекало по зануленым доспехам в землю, как вода в песок; огонь опалял исправно, но так как был рассчитан на поверхностное поражение, а не на проникающие, и уж тем более не на бронебойные эффекты, то легко удерживался все теми же доспехами. Что же касается атак на сознание, то здесь первостепенного мага и подавно ожидал провал. Души воинов, даже тех кто еще был жив, давно принадлежало не им самим, а посылающему их на смерть колдуну. И живые, и мертвые они были зомби, и все что д'Аранж мог с их парализованной волей сделать, это внести небольшую дезориентацию. В этом случае солдат начинал путаться в направлении движения, а, порой и в собственных конечностях. Иногда еще получалось ненадолго, всего на несколько секунд, вывести того или иного вояку из под власти темного мага и солдат начинал сражаться уже на стороне Лорда-Протектора. Однако Слэг-штрих, явно пользуясь, какими то талисманами, загодя нацепленными на солдат, все старания д'Аранжа легко, можно сказать, оскорбительно легко, сводил на нет.

А вот гравитационные удары, защита против которых не то что бы чересчур сложна, однако требует индивидуального подхода, технически невозможного при таком количестве подопечных, оказались неожиданно эффективны. Слэг-штрих мог прятаться за толпой оболваненных вояк, мог маскироваться под каре одинаково одетых ассистентов, но фехтовать с Лордом-Протектором Парка на шпагах силовых полей, как равный, он явно не мог. Почувствовав слабину, д'Аранж вовсю стал пользоваться именно этим обстоятельством, и вскоре был вознагражден.

Лишенные и собственных естественных рефлексов и магического прикрытия против таких атак солдаты, начали нести огромные потери. Нет, гравитационный удар не убивал их... по крайней мере, не всегда. Если сравнивать его с чем-то, то это может быть, самым обыкновенным ударом. В грудь, лицо, пах, да куда угодно, только вот удар этот невидимый. И отразить его нельзя. Можно лишь уйти с линии атаки, но это в том случае если знаешь, как она пролегает, что без помощи мага, или недоступной зомби интуиции, опять же было невозможно. Можно перекатиться, когда отлетаешь на несколько метров, увернуться от сучков, в которые тебя бросает невидимый противник или еще как-нибудь. Но, напоминаю, естественных рефлексов воины были лишены из-за тотального мозгового контроля со стороны темного мага и никак не могли себя защитить. И догадаться отступить, пока не поздно, тоже.

Скорее всего, будь на месте их главнокомандующего действительно молодой волшебник, он бы так и отступил. А еще вернее, просто бросил бы своих людей и попытался скрыться подобру-поздорову. Собственно д'Аранж потому на первых порах и относился к битве спустя рукава, что ожидал чего-то подобного, и больше следил за перемещениями мага-оппонента, чем собственно за полем боя. Однако в Большой Парк вторгся жрец темного храма и этот зловредный тип отступать не собирался. С непоколебимой решимостью он был готов сражаться до конца. Слишком многое оказалось поставлено на карту, и теперь единственное что фанатика устраивало, это победа. Вот он и посылал войска в огонь, теряя солдат десятками и нисколько с этим не считаясь.

"Можно подумать, он задался целью облегчить мне зачистку", — предположил недоумевающий Лорд-Протектор Большого Парка, могучим ударом повергая наземь сразу троих.

Вокруг него уже скопилась такая куча тел, что следующим приходилось штурмовать сперва ее, что бы только увидеть мага... и тут же присоединиться к лежащим. При этом дикари и эскортники продолжали сражаться и между собой, и вскоре вся площадь оказалась завалена мертвыми и бесчувственными телами. Больше всего досталось "белым". Д'Аранж за все время общения, худо-бедно наловчился отличать одних от других и "черных" не трогал, разве что иногда, в азарте боя, а вот эскортники и Слэг-штрих беззастенчиво лупили всякого подозрительного.

Да-да, Слэг-штрих тоже вышел, наконец, на поле боя.

С первого же момента его появления стало ясно, что первоочередной и единственно-важной целью для него является д'Аранж. Нет, жрец не бросился в лобовую атаку, он поступил умнее. Начал маневрировать среди сражающихся, так что бы подобраться к смотрителю с неудобного для того направления и в самый неподходящий момент. Нельзя сказать, что этот процесс оказался легким, однако "темный" маг проявлял завидную настойчивость и сноровку, так что вскоре оказался примерно на нужном месте. Еще несколько шагов и...

Жрец недооценил Лорда-Протектора. Или посчитал, что первостепенный боевой волшебник выпустил противника из виду, или что еще, но выпад д'Аранжа капюшоноголовый бездарно пропустил.

— Получи! — торжествующе воскликнул волшебник, выбрасывая в сторону жреца руку с наводящимся по перстню специальным, особо мощным заклинанием оглушения.

Чары сорвались с кончиков его пальцев и обрушились на фигуру в капюшоне. Раздался странный хлопок и...

Д'Аранж недоуменно построил брови домиком.

"Ого?", — подумал он. — "Это что же получается? Что за напасть то такая сегодня?"

Вместо того, что бы осесть бесчувственной куклой, Слэг-штрих лишь помотал головой и продолжал сражаться. Прекрасное заклинание на которое д'Аранж потратил кучу энергии, не лишило черного мага сознания, как предполагалось. Скользнув по капюшону, оно просто отклонилось в сторону и рассеялось. Персональная защита вражеского мага оказалась на высоте.

Тем временем бойцы прикрытия подошли на чересчур "интимную" дистанцию, и д'Аранж уже не был на "все сто" уверен, что сумеет их удержать. Марисабель в бою великолепна, однако, против целой толпы врагов, одна она не устоит; а он, пытаясь действовать по-прежнему, оказать ей помощи не сможет. Как бы этого не хотелось избежать, но в отношении "темного" надо было что-то срочно предпринимать.

— Ну и черт с тобой, — пробормотал волшебник раздраженно. — Сам этого хотел!

...черный маг НАВЕРНЯКА НЕ ХОТЕЛ того, что для него напоследок подготовил Лорд-Протектор. Скорее всего, он ПРОСТО НЕ ДОГАДЫВАЛСЯ, на какие неприятные меры способны пойти волшебники уровня д'Аранжа Утонченного, когда что-то получается не так, как они того желают, ИНАЧЕ БЫ ПООСТЕРЕГСЯ, настолько безрассудно противостоять первостепенному чародею. А если бы точно знал, на что только что себя обрек, то, вероятно, несмотря на численное превосходство, предпочел бы капитуляцию, причем немедленную. Однако злодей ни о чем таком в азарте битвы, не задумывался. А следовало бы.

Представителями многих, практически всех, но, в первую очередь, таких как хиромантия и астрология, околомагических наук принято считать, что каждому человеческому органу соответствует какое-то из небесных тел. Так, головному мозгу якобы покровительствует Солнце, легким — Луна, сердцу — Венера и так далее... Но лишь первоклассным магам, вроде самого д'Аранжа, в полной мере известно насколько это соответствует истине. Широким массам приходится удовлетворяться поверхностным знакомством с этим предметом... сразу же хочется добавить — к счастью для всех нас.

ТЕ, КТО УЖЕ ДОГАДАЛСЯ, О ЧЕМ ПОЙДЕТ РЕЧЬ, НАВЕРНЯКА СО МНОЙ СОГЛАСЯТСЯ. Все прочие, как только об этом узнают, наверняка к ним присоединятся.

Итак, всякому органу соответствует его планета, и между ними существует связь, достаточно плотная, что бы небесные тела могли влиять на самочувствие приписываемых к ним органов. Д'Аранж об этом прекрасно знал, несомненно, с чем-то таким был ознакомлен и темный маг; однако Лорд-Протектор Парка в сей материи, разбирался не в пример лучше и, когда понял, что с Слэгом-штрих все-таки придется "распрощаться", то его противник оказался словно кролик перед удавом. Совершенно, абсолютно беззащитен.

Собственно не перед д'Аранжем, а перед своей же собственной человеческой ( а темный жрец продолжал оставаться человеком даже после посвящения, по крайней мере в анатомическом, плане ) природой. Волшебник выкрикнул заклинание и связь органов его злобного противника с планетами покровителями стала чуть сильнее чем обычно... Ненадолго, на неуловимо малый отрезок времени. Секунда, скажете вы? Нет, во сто крат меньше. Но этого хватило. Всякий ведь знает что планеты движутся. По астрономическим меркам не так что бы очень быстро, однако в масштабах привычных человеку несутся как угорелые, и даже за тот малый миг что действовали чары, успели пролететь порядочное расстояние. А ведь у них связь с частями тела темного мага, не забывайте это, оказалась сильнее, чем раньше. Достаточно сильная, а уж д'Аранж то об этом позаботился, что бы избавить Лорда-Протектора Большого Парка от хлопот по дальнейшему содержанию еще одного пленника.

Одним словом хоть темный маг и был под куполом множества защитных заклинаний и наговоров, это его не спасло. Только что этот человек в капюшоне посылал во всех окружающих смерть, смерть изощренную и хитроумную, во всевозможных ее ипостасях и обличьях, а, миг спустя, его самого не стало.

Все вокруг, дикари "белые", дикари "черные", Марисабель и даже зомбированные сорганазельцы вскрикнули, когда черный маг, КОМАНДИР АРМИИ ВТОРЖЕНИЯ РАЗЛЕТЕЛСЯ В ЖИДКИЙ МЯСНОЙ ФАРШ и буквально забрызгал собой поле боя.

Целиком площади, на которой шло сражение колдун, конечно, собой не перекрыл, однако в рядах сражающихся вызвал изрядный резонанс. Как бы ожесточенно не бились давние враги, однако ничего подобного они и вообразить не могли. Что, по сравнению с увиденным, значили немного проколотый животик или чуть-чуть, даже не до конца, перерезанное горлышко? Да ничего! А вот когда с человеческим телом поступают так, что уже не определишь где его останки, а где просто грязи намесили, вот тогда становиться действительно не по себе. Битва стихийно прекратилась. Те, кто видел страшную смерть колдуна, теперь шепотом передавали ее подробности тем кому посчастливилось ее не видеть. Но и те, и другие прочно увязли в шоке. Кто-то в обреченном ожидании чего-то подобного и с ним, а кто-то с благоговейным трепетом...

— Все кончено! — закричал волшебник. Сперва на одном языке, потом на другом. — Все кончено!

Сорганазельцев на этот счет можно было не информировать. Они и сами все прекрасно поняли, когда пелена тотального контроля упала с их околдованных мозгов. Правда и сами они тотчас попадали. Насильственное освобождение из под таких чар, процесс довольно болезнен и способен свалить в продолжительный глубокий обморок даже очень крепкого человека. Команду "белых", сильно поредевшую к этому моменту, долго убеждать не пришлось. Многих из них скоренько прирезали теперь уже однозначно доминирующие, "черные", а те кому подфартило оказаться поодаль, те предпочли потихоньку исчезнуть.

...Впрочем, задержись, кто из них и их глазам предстало бы очень неожиданное для наивных варваров, продолжение истории. Дело в том что "белые" были однозначно убеждены, что д'Аранж принял сторону "черных", однако как раз у "черных" то такой уверенности и не было. Но даже если они так и считали, то в любом случае, прощать давние обиды не собирались.

Охранный контур д'Аранжа, в течении всей битвы непрерывно оравший ему в среднее ухо, не успокоился и даже теперь едва слышно покряхтывал. Явной угрозы он больше не замечал, однако прекрасно чувствовал общее напряжение. Впрочем, д'Аранж и сам был не слепой. Он сразу заметил что варвары-союзнички быстренько добили безнадежно раненых и приготовили к транспортировке тех врагов кто еще сохранял силы добраться до жертвенников, но не разошлись а, наоборот, стали подозрительно кучковаться.

Волшебник понял что, победив темного мага и клику "белых", он тем самым развязал руки "сильным черным", и теперь они наверняка попытаются это реализовать.

"Что ж", — подумал д'Аранж спокойно и даже немного радостно. Предательство уже и этих дикарей освобождало Лорда-Протектора от последних крох моральных терзаний относительно приготовленной для них участи. — "Пускай попробуют".

Однако случилось то, чего он как раз и не ожидал, вернее, предполагал, но не сейчас. Дикари еще вели себя относительно спокойно, когда охрана дико взвыла, предупреждая о нападении.

Сзади. Оттуда, где стояла одна Марисабель. Поворачиваясь, д'Аранж увидел, что это точно она.

Коварная фанатичка поняла, что с враждебным ее городу колдуном покончено и решила что пора, пусть даже и ценой собственной жизни, избавиться от смотрителя Парка. Человека оказавшего ей огромную услугу, однако, при этом обвинившего ее обожаемого лидера, и не только обвинившего, но и пообещавшего с ним разобраться. Вот она и решила его опередить.

"Как жаль", — успел подумать чародей, с неприязнью. — "Она ничем не лучше их всех..."

Додумать он не успел. Лейтенант, достойная ученица своего вероломного генерала ударила, и чародей повалился как подкошенный.

Глава 6

Да, д'Аранж упал от удара Марисабель. Однако до того как упасть, и даже до того как лейтенант его толкнула, он успел разглядеть еще кое-что, и понял что сильно, непростительно сильно в ней ошибался. Марисабель, эта рыжеволосая комета, беспощадная и самоотверженная, отважная как пантера и простодушная словно дитя девушка его не предавала.

Она спасла его, вернее думала что спасает, когда увидела летевшую прямо между лопаток чародея огненную стрелу его же собственного производства. Ту самую, что пробивала закованного в латы человека насквозь, и, при запуске, безошибочно и неотвратимо наводилась по контуру тела. И не на рывок Марисабель отреагировал контур охраны, а на эту дистанционную атаку.

Волшебник разглядел трассирующий след стрелы и напряженную физиономию лучника, одного из "сильных черных". Тот, пользуясь тем, что маг отвлекся на его сородичей, выстрелил таки в мбаракку... не удержался.

А Марисабель тоже это заметившая, но заметившая слишком поздно, сделала то единственное что ей оставалось и что подсказало девушке ее чистое и благородное сердце. Рискуя самой подставиться под стрелу, она бросилась вперед, чтобы сбить д'Аранжа с линии огня.

— Стой! — воскликнул маг, пытаясь увернуться. Но не от стрелы, как раз на нее то он и прыгнул, что бы та ненароком не поменяла цель и не царапнула девчонку, а от самой Марисабель.

Все чего желал волшебник в тот момент, это избежать с ней столкновения, и он предпринял титанические усилия для этого. Увы... Как бы быстр не был чародей напитавший себя магией, у девушки была фора в несколько долей секунды и она его опередила. Так что, прежде чем он успел хоть что-то предпринять, бравая лейтенант оказалась совсем рядом.

— Не-е-ет! — закричал волшебник и попытался оттолкнуть девушку от себя.

Однако Марисабель оказалась слишком близко, да и, что ни говори, быстрей она была, чем пожилой волшебник. Причем девушка сумела опередить не только его, но и, со свистом рассекающую воздух, стрелу. К сожалению, она действительно оказалась почти на секунду проворнее, чем этот корявый сучок с колдовским жалящим камнем в наконечнике и успела ударить мага.

...ударила и удивилась, чего это он так медленно заваливается, словно не желает еще больше испачкать мантию. А потом д'Аранж и вообще замер, буквально, повис в воздухе, отчаянно смазывая рот в немом крике. Глаза его остекленели и остановились, но он продолжал буравить ее пронзительным, одновременно сердитым и растерянным взглядом. Марисабель захотела подойти к нему и помочь, однако обнаружила, что и сама она не может пошевелить ни единым мускулом.

"Что за напасть"? — подумала Гранде. — "Никак, опять волшебные штучки?"

Очевидно, так и было, причем, сразу со всеми; краем глаза Марисабель видела, что замерли не только они с чародеем, но и вообще все. Даже ветер превратился в видимые сгустки воздуха и пыли, неподвижно висевшие в... ха, так в воздухе же и висевшие. Причем видно все это было очень нечетко, словно не сморгнула вовремя, или просто устали глаза.

А вот дракона на груди у мага она видела прекрасно. Тисненое золотом шитье, сверкало на солнце как огонь, даже ярче. И оно продолжало набирать мощь, превращаясь в звезду; маленькую, но близкую.

"Если так дальше продолжиться, я ослепну", — подумала Марисабель, однако беспокойства не ощутила. Откуда-то появилась уверенность, что слепота ей не грозит.

И точно. Достигнув, какого то своего порога, накал свечения чешуи ящера перестал расти. Кажется, даже немного приуменьшилось, и она смогла спокойно смотреть, что будет дальше. Причем спокойно в полном смысле этих слов. Хотя вокруг и бушевал, разгораясь, новый бой ни малейшего волнения девушка не испытывала.

Во-первых, бой уже давно не бушевал. Марисабель догадалась, что непонятный паралич охватил не только ее с магом, но и всех остальных ( иначе дали бы они, все остальные, им со д'Аранжем, возможность прохлаждаться, как же ), а раз так то все в полном порядке. Во-вторых, насколько она понимала, битва целиком перешла в сферу магии, а это значит что, тем более, тревожиться ей больше не о чем. Теперь уже пусть остальные тревожатся. Кто тут самый крутой волшебник, в конце то концов?

Если не знаете, то спросите у Слэга. Или у того бедняги Слэга-штрих, которого сейчас можно через марлю процедить.

Потом что-то дернулось. Сперва ей показалось что это начал шевелиться д'Аранж ( пора бы уже, вон с колом в груди и то быстрее поправился, а тут что-то резину тянет. Нехорошо. ) однако, оказалось что движение которое уловила девушка, это не самого мага, а эмблемы у него на груди. Золотой дракон, словно набрав от солнечных лучей достаточное количество энергии и забыв, что он не настоящий, решил вдруг ожить.

"А почему бы и нет?" — подумала Марисабель спокойно, так будто почти каждый день видела оживающих златотканых нитяных драконов.

Она с любопытством наблюдала, как дракон приподнялся, обретая объем и возносясь над волшебником. Вдохнул, разом увеличиваясь почти вдвое, потом еще раз и еще. Вскоре он стал с самого д'Аранжа размером, а потом и еще больше, и уже непонятно было, как это худощавый чародей его выдерживает. А дракон с удивительной грацией для такого большого существа балансировал на своем "помосте" и похоже, останавливаться в росте не собирался. Марисабель смотрела, как он разбухает и разбухает, набирая вес со скоростью раздуваемого мыльного пузыря. Вот только пузырь, достигнув определенных размеров, лопается, а дракон этих пределов, похоже, не знал. Рос себе и рос.

Вот он вымахал уже примерно на тонну, потом еще на парочку тонн, потом чародей совсем пропал под его огромной тушей, и бедному монстру пришлось скорчиться в очень неудобной позе. Марисабель подумала, почему это он не спрыгнет наземь, так же будет легче и ему и д'Аранжу, но потом решила что, без сомнения, какой то резон в этом все же есть.

Возможно, он просто не хотел помять траву, ведь маг наверняка на этот счет строго его предупредил. Конечно, и солдаты и дикари уже успели порядком натоптать, на газонах, но что они все вместе значили по сравнению с таким то вот чудищем? Да он, одним ударом хвоста, выроет ров и поглубже и подлиньше чем они все вместе за сутки. Вон как извивается, яростно хлещет по чешуйчатым бронированным бокам, помогая с равновесием. Поэтому то волшебник, очевидно, и терпел такую тушу, что понимал какой огромный ущерб, причинит его газону ящер.

"Интересно, а он до каких пор будет расти"? — подумала Марисабель с отстраненным любопытством. — "Так ведь, точно, скоро свалиться. Или он улетит? Крылья то, хоть и маленькие, но на месте, а драконы, говорят не столько с их помощью, сколько на магической тяге летают. Эх, надо было спросить у волшебника, он то должен знать".

Гранде отметила что ход ее мыслей принял странное направление, но в чем именно заключается странность определить не смогла. Что еще примечательно, она по-прежнему не испытывала страха. Или перегорело все внутри, столько всего случилось, что бояться чего-то там еще, стало сложно, или просто уже выработалась привычка на всякие чудеса. Да, так, наверное, и есть.

Дракон, не обращая ни на что внимания, становился все больше и больше. Чародея из-под него давно и не видать... что чародея — не видать деревьев обступающих поляну с той стороны. Да и самой поляны тоже. Глаз уже не охватывал стремительно грузнеющего монстра, Марисабель едва успевала следить за самым интересным, головой.

А голова у дракона была, что надо: огромная морда с тяжелой тупой челюстью, усеянной клыками, острым гребнем от кончика носа и по всей голове с переходом за спину, пылающими углями глаз в глубине надбровий и длинные подвижные хлысты, напоминающие бакенбарды у людей. Одним словом, вестник апокалипсиса, во всей, если так можно выразиться, красе.

Но, вместе с тем, чувствовалась в драконе и какая то иная, не демоническая суть. Интеллект что ли? Или интеллигентность? При внешности, способной ввергнуть в клинический ступор любого демона, он производил впечатление совсем не пугающее, скорее наоборот. Марисабель и умом и сердцем понимала, что ящер не желает ей зла, вон как умно смотрит, будто хочет что-то сказать. Предупредить, что ли? А, башкой, здоровенной как венец у арсенальной башни, укоризненно качает, усищами трясет яростно, словно чихающий кот.

Теперь дракон загораживал не только полянку с деревьями, но и всю землю, с небом в придачу. И уже не солнце отражалось в полированной золотой чешуе, а он сам затмевал блеском небесное светило. До тех пор пока вообще не скрыл его из виду и не остался один во всем огромном мире. Только он и девушка перед ним... но он такой большой, а она такая маленькая.

Маленькая и непонятливая. Дракон тяжело вздохнул и пошел вперед, куда-то мимо нее, по своим драконьим делам.

Аккуратно переступил через застывшего человечка, махнул хвостом в сторону, чтобы не задеть ненароком, и уже почти прошел, почти... но тут один ус вильнул зловредным угрем, задрожал, качнулся, словно живой, и полоснул таки по груди рыжеволосой воительницы. Ужалил. Легко так, мимолетно... она даже ничего и не ощутила. Просто перед глазами мелькнуло, что-то, быстрое до полпрозрачности, явилось из бесконечности, мелькнуло и унеслось бесследно, обратно в бесконечность.

Но все вокруг вдруг стало таким нечетким и расплывчатым, что даже невероятный сказочный дракон показался ей всего лишь пятном золотистого света. Протереть бы глаза, однако молодое, сильное тело, хоть и налилось поразительной, неземной легкостью, не слушается. И даже не ощущается; словно его и нет.

Марисабель почувствовала что падает... нет, наоборот, воспаряет над бездонной пропастью и уносится в бескрайнюю даль; в волшебный мир, где нет места злу, и где всем заправляют отважные рыцари и мудрые чародеи. Туда, где на величайшей вершине, в недосягаемой дали, стоит город из белоснежных облаков и разноцветных лучей радуги... Город. Совершенный, небесный прототип ее родного города... ее мечта и ее... но до него было так далеко...

— Хочешь, я донесу тебя туда? — мягким и печальным голосом спросил золотой дракон, откуда-то из небытия за ее спиной. — Мне не трудно.

— Да, — ответила девушка. — Хочу.

Невесомый вихрь, свежий, словно ветер чистых снежных вершин, подхватил Марисабель как пушинку и вознес еще выше. Потом еще и еще. К самым стенам небесного чертога и створки нерушимых врат, с неземной торжественной мелодией раскрылись перед ней.

* * *

Если для лейтенанта Гранде время неимоверно растянулось, уместив в краткий миг целую жизнь, всю что ей еще оставалось, то для остальных на площади оно, наоборот, стремительно набрало обороты.

Некоторые из дикарей успели повторить залп, теперь уже неприцельный а, скорей, как жест отчаяния, а потом на них обрушился Страж. По зарослям полоснул сверкающий словно солнце, гибкий, вьющийся, будто живой, раскаленный шнур и всякий, кого он касался, с пронзительным визгом исчезал во вспышке голубого пламени. Еще бы, ведь у варваров не оказалось даже той защиты, что была на смелой девушке.

На то что бы расправиться с предателями волшебник потратил всего несколько мгновений, а потом он про них забыл и обернулся к Марисабель. Как раз что бы увидеть как адъютант, отшатывается от него. Заваливается на спину, но не так как это она делала всегда, с перекатом и выходом в стойку, нет: лейтенант падала плашмя, не заботясь больше о самой себе, и на лице ее застыло выражение сильного и радостного удивления.

...Д'Аранж еще целую секунду верил, что все обошлось и девушка жива. Она лежала совершенно неподвижно, с застывшим взором и побелевшим, обескровленным лицом, но ни малейших следов повреждений на ней видно не было. Примитивная стрела, конечно же, не пробила лат, заговоренных и от гораздо более мощного оружия, а это могло означать, что не все еще потеряно. Волшебник упал перед Марисабель на колени, творя пассы и нашептывая подряд все известные ему целебные заклинания.

Однако все уже было напрасно. Большой Страж был слишком хорош и прекрасно знал свое дело. Защита на доспехах девушки должна была отвести практически любую угрозу от нее, но угрозу того порядка, который могли организовать их враги. Враги, но не он сам. Против чар ультимативного характера, которые заведомо сильнее всего остального, все остальное и оказалось бессильно. По сути, Страж даже не заметил сопротивления, настолько значительно было его превосходство в этом случае.

Сложись все хоть на чуть-чуть, но по-другому, не окажись Марисабель случайно в эпицентре зарождения "драконьей тени", не толкни Гранде д'Аранжа в тот самый момент когда он был атакован... Строго говоря, ведь только это ее и погубило. Д'Аранж потому и был спокоен посреди творившегося вокруг ада, что знал, заклинание достаточно совершенно, чтобы защитить от любой опасности и, одновременно, чтобы отличить своего от чужого и не затронуть человека прикрытого рунами Лорда-Протектора. Однако оно оказалось, активировано именно физическим соприкосновением с Марисабель в момент угрозы со стороны, и это сыграло роковую роль. У Стража просто не оставалось времени, что бы отреагировать иначе. Не убить... но ведь на то он и Страж.

Лицо д'Аранжа, когда он поднял голову, было печально.

— Сволочи! — вздохнул он. — Какие же мы сволочи. Погубили девочку.

С грустью волшебник смотрел, как из груди Марисабель выбирается сгусток мягкого, словно пушистого, лилово-желтого света — сперва нехотя и осторожно, но потом все смелее и быстрее. Все, с этого момента любые заклинания бессильны. Можно будет оживить тело, и в этом кстати нет ничего сложного, но это будет не человек... не тот человек, что был прежде. Д'Аранж достаточно поднаторел в искусстве некромантии, что бы знать это наверняка и даже и не пытаться повернуть процесс вспять. В лучшем случае, вернувшийся станет куклой, безвольной и бесчувственной, вроде зомби сорганазельцев, в худшем же... в худшем, Марисабель вернется к жизни, но каждое мгновение такой жизни окажется для девчушки страшной пыткой, а единственным желанием станет ее прекратить. Лорд-Протектор не собирался причинять своему адъютанту такие страдания.

Из чащи доносились теперь уже гораздо более редкие крики, это дух возмездия, отлавливал последних, рассыпавшихся по зарослям дикарей. Кто то из них в суматохе позабыл о способности магии д'Аранжа безошибочно находить противника и теперь пытался спрятаться от возмездия в чаще; кто-то, вообразив, будто человек быстрее смертоносных чар, искал спасения в безоглядном бегстве — пощады не было никому. Мгновенная и ужасная смерть настигала всех, и "белых", и "черных", и "эскортников", и когда заклинание находило человека, оно его безжалостно уничтожало. Страж расправлялся с недругами по-своему, он не бил и не кусал жертву, освобождаемые им радикалы водорода молекул человеческих тел воспламенялись и пожирали сами себя в яростном и неудержимом соитии с изотопами кислорода, извлеченными из этих же тел.

В считанные мгновения Страж подчистил почти все поле боя, включая в него места стычек передовых отрядов. Он не отличал живых и здоровых, от раненых и мертвецов — бесстрастно, с жестокой последовательностью рептилии или насекомого, он набрасывался на всех подряд и отправлял их в совершенное небытие. Даже пролитая и давно свернувшаяся кровь исчезала в очищающем бездымном пламени.

Из всех присутствующих, противостоять заклинанию, более-менее на равных, мог только демон сорганазельских чародеев, до сих пор околачивающийся, где-то поблизости, но и он, то ли испугался подобной эффективности, то ли просто решил не связываться, однако от схватки уклонился. Призыв черных жрецов его больше не удерживал и зловещий призрак, отыскав брешь в листах мироздания, быстро туда нырнул. Он успел аккурат за несколько микросекунд до того как Страж покончил с последним из воинов-людей и уже собирался атаковать самого грозного соперника.

Потеряв демона из виду, заклинание сразу проинформировало чародея, что в сфере деятельности произошло явление, прямо под его компетенцию не попадающее, но, тем не менее, потенциально представляющее опасность.

А еще он сообщил о незарегистрированной персоне, оказавшейся на подотчетной территории, но тоже в реестре целей не отмеченной. Механически заставляя себя двигаться и думать, Д'Аранж проверил, кто же это мог быть, и понял что это последний из дублеров темного мага. Тот самый, что оставался в отдалении. Капюшоноголовый негодяй очнулся и теперь спешно ретировался из Парка. В принципе д'Аранжу и раньше было все равно, что случиться с пришельцем, и было все равно теперь, но он решил, что будет справедливо, если слуга разделит участь своего неправедного господина.

Волшебник начал было произностить заклинание, но его вдруг охватила странная апатия, и он остановился. Подозвал нервно гарцующего неподалеку единорога.

— Ты давно добиваешься воли, — сказал маг. — Готов ли ты получить ее сейчас?

Ответ единорога был не на человеческом языке, но при желании его можно было бы перевести.

— Я готов, — оскалившись на Лорда-Протектора, ответил скакун.

— Там, — волшебник указал рукой направление. — По чаще идет человек. Убей его и ты свободен.

— И это все? Убить одного человека, и я свободен? — Единорог недоверчиво фыркнул, потом пристально посмотрел на д'Аранжа. — Ты обещаешь?

— Клянусь Субиерархом Ордена, так и будет, — вяло ответил маг.

Единорог снова ощерил клыки, которым мог позавидовать и доисторический матерый волк, взрыл твердую почву крепкой словно сталь шпорой.

— В таком случае прощай, колдун, — заржал он радостно. — Прощай навсегда.

Единорог издал торжествующе злой клич, да так что притих ветер испуганный отзвуками эха его клича и стремительно ускакал.

Волшебник проводил взглядом умчавшегося прочь жеребца и устало опустился на землю. Все было кончено, и д'Аранж просто сидел, уставившись в пространство неподвижным взором. Ему нужно было, что-то сделать с телом девушки, как-то ее похоронить.

Может по традициям Коргадола? Тогда надо про них быстро все разузнать. Или вообще отправить покойницу домой, пускай там сами разбираются, но волшебник не мог заставить себя даже пошевелиться. Просто сидел придавленный горем.

"Хотя откуда горе?" — поинтересовался предательский внутренний голос. — "Ты ведь ее и знал то всего ничего, даже и до постели не добрались. А что погибла из-за тебя, так ведь и не из-за тебя даже, а по собственной глупости".

Посмотрев на самого себя, такого рационального и бездушного, со стороны, д'Аранж с недовольством понял, что слышит голос ничтожества, что сидело у него в темнице, и немедленно задушил эти мысли на корню. Стер их, словно кляксу на безупречной прописи, истребил без следа.

"Так ведь девка то простая. Куда ей до всего разумного и вечно..." — пискнул напоследок темный двойник и исчез.

А д'Аранжа посетило видение. Он снова, почти как тогда, когда они убегали из рушащегося замка, стоял, остужая сапоги, разгоряченные бешеной скачкой, а перед ним, прямо на земле сидела, обхватив колени руками, лейтенант Марисабель Гранде. Странное состояние охватило сознание мага. Происходящее было невозможно, но волшебник почему-то воспринимал все как само собой разумеющееся. И это он — профессиональный маг, которого не проведешь дешевым гипнозом или легким астральным искажением реальности.

Он не забыл, что Марисабель погибла но д'Аранж каким-то образом оставался в непоколебимой уверенности что все происходящее... действительно происходит. Что-то вроде раздвоения личности, но не в смысле психологического заболевания, а в виде сдвига по временной оси в собственное прошлое. Теперь это был одновременно и он сам и он же, но когда он еще был с Гранде на поляне. Живой человек встретился с призраком. Вернее, он получил возможность еще раз пережить свою встречу с ушедшим мгновением. Колдун смотрел и видел самого себя и сидевшую перед собой лейтенанта.

— Так как же отличить то что истинно, от того что ложь? — спросила вдруг девушка, подняв огромные, в пол лица, глазищи на чародея. — Как я могу быть уверена, что не ошибаюсь, в выборе за что сражаться?

Реплика оказалась слишком неожиданной для колдуна, и д'Аранж не мог не покачать головой.

— Вы это серьезно?

Столько всего случилось, а она вдруг решила узнать о смысле жизни? Но лейтенант Гранде была вполне серьезна, в этом чародей убедился по выражению ее лица.

— Хорошо, попробую быстренько объяснить, — сдался волшебник. — Единственное что необходимо, это подождать. Время не только лечит, оно еще и расставляет все по своим местам. Если лет через сто, а еще лучше двести-триста утверждение или учение которое вас заинтересовало не окажется забытым, э-э-э, не людьми хотя и ими тоже, но прежде всего лично вами, так значит что то в нем есть. Если нет, то нету.

Марисабель не сводила с него ожидающего взгляда.

— Это все! — развел руками д'Аранж.

Девушка покачала головой.

— Издеваетесь? — она невесело усмехнулась.

— Даже и не думал издеваться, — отказался чародей. — Я, дорогая вы моя, потому и не принял полста лет назад ничью сторону, что никто из вас не смог предложить мне идею, которая переживет ваши города, хотя бы на сутки. Исчезнете вы, тут же исчезнет и все, ради чего вы сейчас тратите столько сил.

— Разве то, что делаем мы, не делается во всем мире?

— Весь мир тоже безумен, если он занимается такой чепухой! И единственный выход из этого безумия лежит в красоте истинного искусства. Такого, например как мой Парк. Право слово, лишь тот, кто отдал всего себя служению этой идее, сможет, в конце концов, сказать — вот я прожил жизнь не зря... И? даже если вдруг, хм, со мной все же что-то случится... то я оставлю после себя вечное себя же продолжение. А что сможете сказать вы, когда наступит конец? А? Молчите? Посмотрите вокруг.

Марисабель огляделась.

— Что вы видите?

— Статуи? — предположила она. Действительно, первое, что бросалось в глаза это изваяния изображающие очаровательных, царственного вида женщин. Вернее нескольких царственного и одну совсем царственного.

— Статуи, — кивнул волшебник. — Велик тот, кто вообразил и послал через века эту красоту, но велик и тот, кто сохранил ее и приумножил! В этом суть. А кто вспомнит про войну, каких то двух городов, когда она завершиться? Ветераны? Это ненадолго, смею вас заверить. Потомки? Ха! Что им останется вспоминать? Да кто знает? Только то, что кто-то и кого-то в прошлом убивал, а все из-за чего?..

— За свою родину! — возмутилась девушка таким цинизмом, и добавила не без ехидства. — Это называется патриотизм.

— Ой, да бросьте вы, — скривился маг. — Уже через поколение у "патриотов" будет совсем другая родина, и о старой никто даже и не вспомнит. В лучшем случае оставят записи в никому не нужном архиве, а ваши монументы снесут.

— Ваши монументы, — уточнила девушка.

— Как раз мои-то и нет. Они вечны. А вот все проявления патриотизма — это секундная блажь.

— Да уж, — желчно усомнилась Марисабель.

— Именно так, — заверил ее маг, — и я тому очевидец. Можете мне не верить, но лгать мне вам, ну никакого резона. Единственное мудрое решение, на мой взгляд, это посвятить себя служению абстрактной вечной красоте и отбросить всякую мирскую суету.

...Девушка смотрела на каменную королеву, а та стояла, так, что д'Аранжу на миг почудилось, что и она смотрит на Марисабель. Показалось что две, гордые и по-разному сильные женщины меряются взглядами, отстаивая каждая собственную правоту. Но, одна, возможно никогда не существовавшая, иначе как в воображении людей, бессмертная, каменно-непоколебимая и бесконечно уверенная в себе, а другая, живая, наивная и... бесконечно уверенная в себе.

— Ну, все, это уже слишком, — пробормотал он, отгоняя иллюзию.

И тут все вокруг вдруг изменилось. Нет, не изменилось, это д'Аранж с Марисабель оказались в другом месте. Теперь это было уже не прошлое. Теперь это было невозможное!

Лорд-Протектор увидел перед собой город. Огромный и величественный, раскинувшийся насколько хватало глаз, несокрушимую твердыню, поднимающуюся от земли, а шпилями высоких башен достигающий самых удаленных звезд. Перламутровые бастионы играли всеми красками радуги, когда от их стен отражались лучи заходящего солнца. Золотые шпили рдели ярче яростных молний, небесно голубые и кроваво-красные стяги развевались в недосягаемой вышине, а из каждого портала доносилась прекрасная, величественная и, одновременно, нежная музыка. Город купался в потоках света, а сам излучал гордую, ничем и никем непреодолимую силу.

А потом волшебник увидел Марисабель, эту отважную и своенравную девчонку, входящую в распахнувшиеся для нее парадные ворота и встречающих ее людей. Приглядевшись, д'Аранж подумал, что узнал их, и, подумав так, догадался что это за город.

...Это были величайшие воины прошлого, герои бесконечной вереницы веков, собравшиеся со всех миров в чертог павших, чтобы рассказать о своих подвигах, и они сочли Марисабель достойной встать с ними в один ряд. Кто-то уже протягивает руку, другой одобрительно топорщит пышные усы, третий во все горло, но почти беззвучно, заглушаемый расстоянием и становившейся все громче музыкой, кричит здравницу в ее честь... вот кто-то приглашает присоединяться к их вечному, веселому пиру.

Д'Аранж сперва удивился что на него никто не обращает внимания, но потом догадался почему. В мире живых, призраки — мертвые. В мире мертвых, призраком оказался он, живой.

Оставаясь полностью невидимым, неслышимым и неосязаемым, колдун стоял рядом с девушкой и вдруг увидел нерешительность в ее глазах. Марисабель словно поняла, что не может остаться в вечном городе, она еще не выполнила своего задания и заслуженный покой не для нее. С извиняющейся улыбкой, она отступила к воротам, которые уже начали закрываться, навеки отгораживая мир героев от мира живых. Лейтенант почти успела проскользнуть в сужающуюся щель однако рука ближайшего героя остановила ее.

— Мне надо вернуться, — сказала девушка.

— Нет пути назад, — ответил древний витязь. — Мертвые не сражаются в мире живых. Память о нас в их власти. Возвеличить нас в веках или разрушить наши обелиски. Это уже их удел. А те, кто оказался здесь, заслужили покой. Назад дороги нет. Никому.

Марисабель опустила голову, но продолжила упираться.

— Колдун сказал мне не правду, — она посмотрела через плечо на, неторопливо сходящиеся, створки врат небесного города. — Не всю правду.

Герой засмеялся. Сперва в полный голос, но смех его продлился недолго, и угас коротким всхлипом. Похоже, древнему воителю было не очень то весело на пиру павших героев. Да и остальным тоже, судя по тому, какая задумчивая тишина повисла в роскошном зале. А ворота медленно, но неотвратимо сходились. Скрип их петель, прежде напоминающий музыку, теперь почему-то звучал совсем по-другому. Вот-вот огромные створки совсем сомкнутся и тогда... Но ворота еще не закрылись и отчаянная девица дерзко вскинула голову. Легендарный витязь, герой тысячи турниров, ветеран сотни набегов и участник доброй дюжины облав на драконов, настороженно отпрянул, встретив острый взгляд ее горящих, словно яркие звезды глаз.

— Нет. Не то истина, что про тебя помнят, а то, что остается живым!

Створки ворот гулко хлопнули, смыкаясь, но за миг до того как это произошло, между ними проскочила неуловимо гибкая фигурка взбалмошной девицы, — и лишь звучным эхом пролетел по небесной цитадели, ее веселый звонкий смех.

Очнувшись от видения, волшебник вдруг понял, что стоит на той самой поляне, на которой, они с Марисабель останавливались и переводили дыхание после побега из осажденного дворца и битвы с патрулем противника. Да, именно здесь они сидели... он, хоть и работали за него живые сапоги, полумертвый от усталости, и она, спокойная и свежая, словно бы и не было сумасшедшего кросса. Терпеливо ожидающая, когда спутник придет в себя. Вот здесь она стояла, там прошлась вокруг статуи древней королевы, и в этом месте присела, обхватив руками колени и вонзив каблуки в мягкую землю.

Волшебник с благоговением коснулся, оставшегося до сих пор следа и вдруг ему показалось, что он слышит ее голос. По щеке д'Аранжа прокатилась соленая капля. Но это был не только, и уже не столько поминальный плач — волшебник улыбался сквозь слезы.

Слепой случай или голос подсознания привел его на это место, неважно, но чародей вдруг понял, что Марисабель не умерла, не ушла, как он думал. Нет, девушка навсегда осталась в Парке. Неведомо каким образом но ее след остался не только в грунте, но и на самой ткани бытия всего вокруг. Стал ее частью, неотделимой и вечной, стал живой и смелой душой, которой так не хватало Парку для полного возрождения и, которую д'Аранж искал, сам не зная, что искать. Теперь же он ее нашел и обрел навеки.

Здесь маг и похоронил девушку. Самой Марисабель больше не было, но осталось воспоминание, которое будет с ним всегда. Будет говорить с ним, когда он ее навестит и вдохновит на новые свершения, и утешит в трудную минуту, и задаст, когда придет их время, нужные вопросы, что бы он начал искать на них ответы.

...Обычно заклинание, которым чародей возрождал из небытия погибшие шедевры, требовало длительной подготовки, однако на мага нашло такое вдохновение, что он ничуть не сомневался — сейчас оно должно сработать и экспромтом. Все составляющие, и все необходимые изменения, кристально четко прорисовались перед мысленным взором д'Аранжа, когда он, словно по бумаге, произнес формулу власти.

Вздрогнула земля, зашелестели остатками крон деревья, отвечая порыву ветра и древняя красавица, не то волшебница, не то королева, не то просто плод чьей то фантазии, с любопытством уставилась на простую девчонку, вернувшуюся к ней, чтобы продолжать поединок гордых взглядов. Но то была уже не просто человек, дерзнувшая поставить себя на один с ней уровень, теперь это была такая же как и она сама, бессмертная, вечно живая и вечно юная... навек застывшая в той самой позе, сидя, обхватив колени руками, и бесстрашно-беззаботно разглядывая могучую соперницу.

Волшебник наклонился и медленно провел рукой по гладкой щеке новорожденного изваяния.

— И ничего то ты мне этим не доказала, — печально проговорил старый, сентиментальный и уже наверное неисправимый, циник. — Но я благодарен тебе, что ты была, и клянусь Империей, выполню обещание.

Волшебник первого, то есть, высшего, согласно общепринятой шкале градации магов, уровня посвящения, д'Аранж Утонченный наклонился еще ниже и поцеловал статую в лоб. Потом отвернулся и медленно ушел прочь по одной из небольших аллей, что пролегает где-то на периферии Большого Парка.

Пара слов о том что случилось дальше.

Произнося клятву на могиле Марисабель Гранде, д'Аранж понимал, что, в общем то, он ее уже исполнил. Он обещал помочь в поисках напророченного источника силы? Но это он сам и был. Да и не было никакого пророчества. Был жестокий обман. Обещал избавить от влияния Слэга? Тоже почти исполнено. Ему оставалось лишь вызвать дух наглого оборотня в капюшоне ( лучше, наверное, в виде зомби, пусть заодно и помучается, скотина! ) и узнать каким образом тому удавалось дурачить столько времени первостатейного мага.

Правда позже всплыли некоторые факты, открывающие все в несколько ином ключе, но это уже совсем другая история, которая к гамбиту старого генерала имеет отношение лишь самое, что ни на есть, отдаленное...

К слову сказать гениальнейшая ( а кто будет утверждать что нет? ) задумка генерала Морина с разменом неравноценных фигур своего адъютанта на чародея Слэга вместе со всей его свитой, не увенчалась успехом. Вернее увенчалась, но не в той форме и далеко не так скоро, как генерал рассчитывал. Заброшенная приманка оказалась проглочена без возражений, и крючок, рыбке в язычок вонзился довольно легко. Вот только размеры "добычи" оказались намного больше, чем генерал даже мог себе представить. Приготовленная на одного, пусть даже и такого неординарного человека как Слэг, комбинация, оказалась практически бессильна против мощнейшей колдовской структуры.

Да, Слэг оказался удален из сферы основных боевых действий. Причем заслуга самого мага в этом была не меньшая чем генерала. Уверенный в том что поездка в Парк окажется ему полезной ( собственно так в конечном итоге и получилось, ведь он остался жив, и не только жив но и надежно изолирован от дальнейших событий, что, позднее позволило ему оправдаться на суде ) колдун сумел убедить в необходимости своего личного участия в экспедиции так же и темных храмовников. Однако на общий ход войны это повлияло не особенно. Слэг отбыл, а впоследствии еще и оказался пленен, однако его навевающее ужас имя никуда не делось, по-прежнему парализуя целые полки при одном лишь его упоминании... и осталось злое могущество Храма в лице еще нескольких жрецов. Умело применяя магию они даже среди собственных войск Сорганазеллы, сумели довольно долгое время удерживать иллюзию близкого присутствия зловещего мага. Нетрудно догадаться какой эффект на ход боевых действий это имело.

С появлением в зоне боевых действий д'Аранжа, ситуация немного выправилась, но, опять же, не настолько, как мог мечтать старый генерал. После гибели единорога Лорд-Протектор явился во всеоружии, однако и храмовники в этом секторе имели гораздо больший потенциал, чем в районе Большого Парка, так что ни в чем особенном, первостепенный маг опять не преуспел.

Впрочем, историю уже нельзя было остановить, события происходили со все большей скоростью и даже эта заварушка без последствий не осталась. Столкновение с первостепенным магом четко показало жрецам, что их подпольной деятельности, по крайней мере, в тех масштабах что они, на данный момент, уже имели, приходит конец. Так же как и в Парке, попытка нейтрализовать д'Аранжа не удалась ( при этом погибло еще несколько адептов среднего ранга ), и Совету Магов стало известно что затевается что-то, чего они допустить не должны. Совет начал активно действовать, а так как сил для открытого противостояния у Храма было пока недостаточно, то некоторые их второстепенные программы, в том числе и колдовской патронаж Сорганазеллы, оказались свернуты. Ликованию Коргадольцев не было предела.

Говорят, что, когда это случилось, Коргадольский магистрат собрался отлить в бронзе памятник генералу, сумевшему избавить город от невероятной опасности, однако старый полководец почему-то решительно им в этом отказал. Вместо этого, по его настоянию, был установлен другой памятник. Довольно странный, надо сказать, и лицам при разговоре д'Аранжа с генералом Морином не присутствовавшим, совершенно непонятный.

Изваяние изображающее молодую женщину, но почему-то в мужском дорожном костюме, и, что вообще странно, со смешной, очень сильно изогнутой саблей у бедра. Фигурная надпись на постаменте гласила: Ты прошла через тернии и границы, ты отыскала и принесла своему городу победу.

С этой статуей связана еще одна легенда. Говорят, из-за халатности литейщиков надпись на постаменте получилась с ошибкой, но так как пришлось бы переплавлять весь монумент, то опечатку решили оставить без внимания. И, тем не менее, ошибка все же была исправлена. Довольно странным образом, так словно кто-то исправлял надпись раскаленным докрасна пальцем. Якобы, там даже сохранились дактилоскопические отпечатки в застывшем чугуне.

Но это, разумеется, уже чистой воды выдумки. Чугун слишком грубый материал, чтобы на нем остались такие тонкие детали.

Гамбит старого генерала

Драгоценность мага

Операция "морской дракон"

Парящий Бастион

Гамбиты для старого генерала