Улан 2. Наследие предков

С обязанностями квартирмейстера Грифич разобрался быстро — Воронцов со товарищи пусть и успел изрядно нагадить, но Миних и Румянцев сами были хозяйственниками не хуже самого попаданца, да и Потёмкин здорово выручил. Правда, бравый вояка похудел при этом больше чем на пуд и сдав дела, отправился отсыпаться почти на неделю.

К началу августа порядок в войсках был наведён, Павел неплохо натаскан и кажется — понял наконец, что такое квартирмейстерская служба.

— Есть у меня мыслишка одна, насчёт Павла, — протянул попаданец медленно. Цесаревич оживился, да и сам фельдмаршал слегка повернул голову.

— Он так и останется под моим подчинением, но уже у тебя — вроде как представитель. Ну и заодно будет исправлять функции одного из твоих адъютантов.

— А потянет? — С долей сомнения сказал старик, — мальчик-то он умный и толковый, ничего не скажешь, но опыт...

Наследник закивал истово, невразумительно что-то мыча.

— Справится! — хохотнул Грифич, — я ж не говорю, что совсем уж самостоятельно — Потёмкин поможет, да и сам ты как квартирмейстер будешь лучше меня. А так он быстро учится!

— Спать не буду..., — хрипло выдавил подросток, глядя отчаянными глазами.

Разговор был заранее отрепетирован с Минихом — порядок у фельдмаршала был железный и цесаревич нужен был скорее как символ для войск. Понятно дело, подростку это не говорили и тот воспринял новый пост чрезвычайно ответственно. Ну а что? Школу у Старика (как начали называть фельдмаршала в войсках) — это серьёзно, так что для будущего императора такая практика много значит.

Стояли сейчас у Хотина и к сожалению, пока безрезультатно. Это и без того достаточно сильная крепость, так ещё и апрельская неудача Голицина показала конфедератам её важность и те успели стянуть сюда войска и многое сделать для укрепления крепости. Справедливости ради нужно добавить, что во многом неудачи были вызваны не столько нерешительность рюриковича, сколько нехваткой припасов из-за Воронцова.

Сейчас же ситуация выглядела не слишком оптимистична — фельдмаршал вынужден был руководствоваться не только военной целесообразностью, но и пожеланиями Петра, всё-таки влезшего в управление войсками. Пожелания эти были довольно абстрактными, но там прямо говорилось, что нужно защищать Молдавию и молдаван от набегов турок и конфедератов.

Впрочем, силы пришлось разделить ещё и потому, что кавалерия у противника была первоклассной и многочисленной, сильно досаждая тылам. Поляки всегда славились великолепной конницей — лучшей в Европе! Ну и турки демонстрировали высокий класс. В прямом столкновении с турецкой кавалерией верх практически всегда брала русская, но было её просто-напросто меньше.

Частично положение выправлял Суворов, гулявший по вражеским тылам и громивший один отряд за другим. Если верить разведке, то каждый из его солдат убил уже по крайней мере десяток врагов, но толку было не слишком много — воинов султана было очень уж много. Хотя разумеется, был — враги стали передвигаться значительно более крупными отрядами и намного медленней — тоже опасались за обозы.

"По очкам" Суворов и Миних давно переиграли противников, но — "весовые категории" были слишком разными. Султан мог позволить себе терять воинов в бесчисленных мелких сражениях, а вот русские солдаты работали буквально "на износ"...

— Нужно генеральное сражение, — озвучил Миних общую мысль на военном совете, — С мусульманами я воевал и знаю, что им нужно врезать один-два раза, но крепко, а не расходовать силы в мелких сражениях. Если разгромить крупные соединения, тогда у них появляется какая-то обречённость, а "укусы" мелких отрядов и войну на истощение они воспринимают намного спокойней.

— Согласен с фельдмаршалом, — сказал своё слово Прозоровский — генерал-майор, "свежеиспечённый" кавалер ордена Александра Невского.

— Заманить, продемонстрировать слабость, — добавил Потёмкин, аттестованный недавно генерал-майором.

— Я возьмусь, — после короткой паузы добавил попаданец, — вместе с Суворовым Александром Васильевичем.

— Гхм, — прокашлялся Миних, — я, конечно, не умаляю твоих достоинств как полководца — воякой ты себя показал бравым. Вот только самое большое войско, которым ты командовал, насчитывало чуть более четырёх тысяч человек, да и то — в основном милиционеров и ополченцев.

— На то и расчёт, — улыбнулся Рюген, — что про то всем известно. Ну а мы сейчас составим планы, которым я и буду следовать. Затем разыграем карту "царского фаворита" — дескать, я захотел воинской славы уже как боевой генерал и выбил у тебя войска. Ну, того же Суворова, к примеру.

Прозоровский засмеялся:

— Хитро, хитро, принц — это ты будешь играть этакого бравого вояку? Несколько лихих налётов на противника, затем покажешь, что ты скорее рубака, чем полководец и начнёшь панически отступать к нужному месту...

— В точку, князь, — улыбнулся Померанский.

"Мозговой штурм" получился на славу — обсуждения как-то неожиданно "пошли". Сидели до самого утра, прерываясь на короткие перерывы на еду и кофе, но — без табака. Рюген достаточно беззастенчиво воспользовался своими экстрасенсорными способностями и проявившейся после болезни неприязнью к "бесовской отраве" Миниха, так что никто из присутствующих просто не курил — кто бросил, ну а кто и не начинал...

Разошлись уже утром, когда составили многовариативный план на все случаи — пока "начерно" и он потребует немало поправок и уточнений, но уже что-то. В основе был дерзкий рейд во вражеские тылы — вроде как Грифич возревновал к славе Суворова как удачливого партизана и двинулся "гулять" одновременно с последним, но в разные места — вроде как разругались..

Основной проблемой было даже не составить план непосредственного заманивания с максимальными удобствами для себя и проблемами для врагов — с этим как раз попаданец справился бы и сам. А вот составить его так, что внешне не слишком грамотный рейд пришёл по самым "болевым точкам" — это уже сложней.

Попаданец хотел не просто пройти по тылам, пограбить обозы и разрушить коммуникации, но ещё и сделать это таким образом, чтобы облегчить дальнейшие боевые действия для русских войск — а тут уже требовалось учитывать мнение и опыт генералов.

Ежедневный обход лагеря вместе с Павлом — приглядывает за подопечным, а заодно и учит. Идут неспешно, постоянно отвлекаясь на какие-то мелочи. Впрочем, Рюген не считает это мелочами...

— Кто командир? — Спрашивает он, завидев дырявые палатки с множеством заплат. Командир быстро находится — немолодой подпоручик южнорусского вида.

— Почему? — И взглядом показывает на палатки.

— Сожгли турки, Ваша Светлость, — чеканит подобравшийся офицер, — это уже у поляков отбили на днях.

— В обоз обращался?

— Так точно, Ваша Светлость, только у многих пожгли тогда под Хотином — обозы зацепили.

Молчаливый кивок, отпускающий подпоручика и короткий приказ офицеру свиты:

— Запиши, — затем пояснения Павлу, — давно уже дело было, так что или квартирмейстеры "мышей не ловят", либо подпоручик бестолков.

— Наставник, — обращается к нему цесаревич, — а обязательно делать это самому? Такие вот обходы? Ты же сам учил, что негоже лезть в мелочи.

— В мелочи лезть нельзя, но контролировать нужно. Я ж не весь лагерь обхожу с инспекцией, а выборочно. Ну а когда подчинённые знают, что простая прогулка обернётся ещё и проверкой, то поверь — стимул для нерадивых появляется серьёзный.

— А как найти "золотую середину", чтобы контролировать ситуацию, но не влезать в "текучку" с головой?.

— Даже не знаю что ответить, — честно признался Наставник, — люди всё-таки разные, так что какого-то оптимального решения просто не существует. Для тебя же... Не хочу перехвалить, но если так и дальше будешь учиться, то как минимум не хуже меня сможешь, а скорее лучше — если не зазнаешься, да людей около себя будешь держать дельных.

Лагерь растянулся на достаточно приличное расстояние — всё-таки почти двадцать тысяч человек, да лошадей великое множество. Плюс — постоянные изменения по различным причинам, поэтому приходилось "держать руку на пульсе". И снова — он мог бы тратить на это значительно меньше времени, но... Много внимания приходилось уделять учёбе Павла, так что... Со своими обязанностями Рюген справлялся, но о свободном времени пришлось забыть.

А что делать? Альтернатива — забросить или как минимум снизить качество образования наследника, что чревато впоследствии для страны — или снизить уровень снабжения армии, что тоже чревато, но уже смертями солдат...

Полки Померанского стояли отдельно — разница бросалась в глаза.

— Они что у тебя, грамоте учатся? — Неверяще спросил цесаревич.

— Ну так время свободное есть, — попаданец даже не понял сути вопроса. В русской армии солдат обучали грамоте — новшество по тем временам необыкновенное. Но не во время же боевых действий! Объяснять же, что таким вот нехитрым образом снимается стресс... Проще говоря — солдаты понимают, что принцу они нужны не как пушечное мясо и нервы их сильно успокаиваются, да и доверие к Вольгасту было едва ли не абсолютным... Однако даже Павлу трудно было понять это, а уж остальным и подавно.

— Мог бы послать на работы по укреплению лагеря или в дозор, — дёрнул плечом Наследник.

— Они свою норму выполняют и перевыполняют, — невозмутимо отозвался Наставник.

— Ну так ружейными приёмами бы занимались да фехтованием!

— Занимаются, да ещё как, — уже с откровенным весельем ответил Померанский.

— Ну так откуда у них на это время! — С нескрываемым раздражением выпалил подросток.

— Ты до сих пор так и не понял? — С театральной печалью в голосе спросил Владимир.

Цесаревич моргнул — такая откровенная издёвочка от Наставника звучала нечасто, но всегда — исключительно по делу. Он начал оглядывать солдат Померанского... Обычные здоровые мужики, сытые и жизнерадостные. Мало, очень мало курящих и совсем нет пьяных. Многие играют в какие-то настольные игры...

— Шахматы?! — Вырвалось у него.

— Провожу турниры, — невозмутимо ответил Владимир. Наследник снова начал смотреть, но теперь уже "от противного" — чего здесь не хватает.

А не хватало вида солдат, занимающихся амуницией. Павел знал, сколько трудов стоит начистить многочисленные пуговицы, бляшки и другие металлические части, да начистить мелом гамаши*, да... Стоп! У солдат Померанского самая некрасивая форма в Европе — простые сапоги русского образца, обычные штаны, причём не общепринятые обтягивающие, мундиры из прочного и добротного, но неяркого сукна, с многочисленными кожаными нашивками. Кожа была нашита на обшлагах рукавов, на локтях, на плечах и даже сзади! И никаких париков.

Некрасивая — по меркам восемнадцатого века, неяркая, чрезмерно практичная — форма Померанского служила предметом многочисленных шуток, хотя солдаты в один голос говорили о её удобстве, да и из-за отсутствия многочисленных металлических аксессуаров стоила она намного дешевле... А главное — здесь нечего было приводить в парадный вид! Нечего начищать...

— Они не тратят время на чистку и парики! — Выпалил подросток.

— Дошло наконец, — с откровенным ехидством ухмыльнулся Наставник.

— Но все так делают!

— Я — не все, — резковато отрезал Грифич, — армия у меня маленькая и нужна не для парадов, а для войны.

— Но — "Когда у солдат появляется свободное время, они начинают думать — куда бы его потратить. И тратят на драки, пьянку и приставание к женщинам", — процитировал цесаревич Фридриха. Затем замолк, задумавшись...

— Но у нас-то всё нормально... Точно! Европейские армии формируются из сброда и сбродом и являются, а русская — это ступень к новому сословию и солдатские дети** могут стать дворянами. То-то у тебя твои гвардейцы в Померанском полку даже на капральских должностях — натаскивают!

Рюген вздохнул — всё верно, но... Павел так и не понял, что помимо подготовки ядра будущей армии, подход с отсутствие работы "Лишь бы упахался" и отсутствием дорогостоящих и бесполезных "блестюшек" позволяет воинам тратить свободное время на что-то полезное, а не на наведение красоты. А сколько высвобождается этого времени...

Подталкивать цесаревича к решению сделать форму прежде всего удобной можно и даже нужно, но вот "тыкать носом" нельзя, тот должен "выстрадать" этот принцип, в противном случае толку не будет — понятие "все так делают" непременно перевесит. К сожалению, даже умный подросток воспринял форму воинов Рюгена прежде всего как учебную... И немножко — как проявление знаменитой экономности Наставника.

Гамаши* — вязаные или сшитые из плотного толстого материала чехлы без подошв, закрывающие щиколотки, иногда доходящие до колена. Надевались поверх ботинок. Застёгивались на пуговицы сбоку. Предназначались для защиты обуви, так как она до начала массового производства была достаточно дорога. В западноевропейских армиях (характерно для Франции и Италии), затем и в Америке, башмаки с гамашами заменяли сапоги.

Солдатские дети** Было в те времена такое сословие — из детей солдат, как легко можно догадаться — что-то вроде "почти дворянство". Во всяком случае, особых карьерных ограничений у них не было и даже генерал из "солдатских детей" воспринимался нормально.

Глава пятая

"Гулять" по тылам Грифич решил только со своими полками — благо, тренированы те были отменно и "ходоками" были ничуть не хуже суворовцев. Пруссаки, правда, славились отсутствием инициативы — система Фридриха известна тем, что превращала их в "механизмы", в отличие от русской, требовавшей даже от солдат умения думать и понимать ситуацию. Впрочем, не беда — не зря же он поставил расставил своих гвардейцев на все посты вплоть до сержантского уровня.

Командиры "Игрушечных" отрядиков "игрушечных" властителей были не слишком довольны таким дублированием, но не возникали — пусть им и урезали властные полномочия, но денег в кошелях прибавилось существенно. Рюген был не то что бы щедр... Но по сравнению с властителями-соседями — да. Тем более, что и деньги на них он тратил не свои, а Петра — и не испытывал желания "отполовинить" их.

Плюс — трофеи. Их было не так уж много, да и то — в основном всевозможное тряпьё. Однако хорошо налаженная квартирмейстерская служба позволила отправить эти трофеи домой и те уже прибыли по адресу. Так что — родные прусских наёмников уже получили от войны прибыль...

В общем, солдаты верили своему командиру, были прекрасно обучены и снабжены, так что главной задачей Померанский посчитал координацию своих действий с Суворовым и разведку. Координация была успешной — опыт боевых действий в тылу врага был у обоих. Но тем не менее, спорных моментов хватало...

— Польша лучше, принц, — нахмурился Суворов, — не хочу хвастаться, но я со своими людьми исходил её вдоль и поперёк что в той войне, что в этой.

— Знаю, я сам славно по ней погулял, — мечтательно зажмурился Владимир.

— Так почему же на Молдавии настаиваешь? В Польше у меня уже есть кое-какая агентура...

— Александр Васильевич! — Перебил Рюген генерала, — знаю, потому и настаиваю!