Улан 2. Наследие предков

Купон на 20% скидку: 20free-ulan-2 (действителен до 31.07.2015 г.)

Улан 2. Наследие предков

Часть первая — Тайный советник

Become a Patron!

Глава первая — вводная, кратко рассказывающая о достижениях Героя за прошедшие годы

Встав из-за стола, Владимир сделал несколько разминочных движений, затем встал на мостик, на руки и немного походил на них. Зашедший с почтой камердинер не моргнул и глазом — зрелище было привычным и более того — князь и приближённых заставлял заниматься спортом. Об акробатике речи не шло, но в фехтовании и борьбе ежедневно упражнялись даже лакеи.

— От кого?

— От тестя, — невозмутимо ответил Готлиб, — остальные — прошения.

Взяв почту, он отпустил слугу, распечатал письмо и начал читать, продираясь сквозь завитушки. Николая Фёдоровича он искренне уважал, но занудой и педантом тот был невероятным. Впрочем, для действительного тайного советника и заведующего Личным Кабинетом его Величества* — идеальный характер.

Продираться пришлось не только через завитушки, но и через предисловия — Николай Фёдорович привычно перечислял все титулы и звания зятя, а по замшелым немецким традициям (а тесть был приверженцем именно таких) в них включалась каждая мыза... Ага, вот оно — просьба помочь с организацией праздника. Можно — интересных идей у попаданца было много, да и его взгляд на некоторые вещи сильно отличался от взглядов местных.

— Командир, — заглянул в дверь Тимоня, — ты просил напомнить, когда время подойдёт.

Короткий взгляд на часы...

— Спасибо, пора в спортзал.

В зале было достаточно людно — приближённые старались подгадать свои тренировки к тренировкам хозяина. Не все — только те, кто мог чем-то похвастаться.

Разминка, кросс-фит...

— Ффу, — тяжело выдыхает он и переводит дыхание. Теперь черёд боевой акробатики, полчаса на рукопашный бой и наконец — главное — фехтование.

— Маэстро, — Грифич вежливо кивает немолодому испанцу. Ответный поклон и начинается танец двух диэстро**. Это очень необычный стиль фехтования, ранее считавшийся устаревшим, слишком уж специфичные здесь приёмы — рассчитанные не на поединок один на один, а на бой со множеством противников. Идеальный вариант для попаданца с его физическими данными -фехтовальщиков равного уровня спортсмен просто не встречал и даже не представлял человека, способного одолеть его в поединке.

Шутка ли — официально признан лучшим фехтовальщиком Европы

* * *

! Ну а главное — как же хорошо дестреза "легла" на саблю... Заниматься по данной системе он начал всего год назад, а переделывать систему под саблю — всего несколько месяцев, но результат есть уже сейчас — система ничем не уступает польскому крестовому бою, а это, знаете ли, показатель...

Похвалить приближённых, у кого что-то получается и поправить тех, кто делает ошибки. Всё, мыться! Помывшись, отправился проведать жену и детей.

— Здравствуй, Натальюшка, — поприветствовал он супругу.

— Княже, — склонила голову та и тут же захихикала — это была мелкая "мстя" за то, что вчера Владимир не навещал её с детьми.

— А кто это у нас такой большой, — умилённо заговорил герцог, приседая на корточки.

— Я! — И трёхлетний мальчик с разбегу бросается обнимать отца.

— Ух, какой ты сильный стал!

— Да, сильный, я сегодня кашу всю съел, — с гордостью рассказывает маленький Богуслав.

Наобщавшись с сыном, проведал и дочек — годовалые двойняшки радостно лепетали и тянули к нему ручки.

— Что вчера-то не заходил? — Прикоснулась к плечу жена, привлекая внимание.

— Император задержал допоздна, вернулся от него сильно за полночь.

Наталья кивнула, принимая оправдание.

Нужно сказать, что он мог бы и ничего не говорить — патриархат в их семье был абсолютный. Но почему бы и нет? Владимир знал, что жена не пытается контролировать его, а просто интересуется. Вот кстати, интереснейшее сочетание характера у неё — хорошая жена, заботливая мать и умелая хозяйка, абсолютно не интересующаяся политикой и не ревнующая мужа к любовницам. И одновременно — страстная лошадница и умелая фехтовальщица.

* * *

Женился герцог не по любви, а по расчёту, но вот что значит — правильный расчёт... Красивая, умная, замечательная супруга, прекрасно воспитанная и образованная... Вот сейчас бы он снова на ней женился — но на этот раз по любви.

Измены? А что поделать, если либидо у него в разы выше среднего, а Наталья к постельным утехам относится почти равнодушно — не фригидная, но чаще, чем пару раз в неделю ей в принципе не надо, а при беременности и вовсе... Ну и "командировки" принца, длящиеся порой месяцами.

Был сейчас 1768 год и нужно сказать, что князь многое успел сделать за это время. Уже состоялись первые выпуски Лекарской, Гимнастической, Музыкальной и Математической Школ — и выпускники показали весьма серьёзный уровень знаний. Доходило до того, что командиры полков не только интриговали, но даже устраивали дуэли в борьбе за лучших выпускников!

Для современников попаданца такое прозвучало бы дико, но сейчас... Кадровый голод в России был невероятен — мало-мальски грамотный человек — уже востребован. А если он грамотен по-настоящему, да имеет какую-то дефицитную специальность...

Специалисты из Европы не слишком-то хотели ехать в "Дикую Россиию" — в первую очередь из-за прямых барьеров на границах, ну и конечно же — умелой пропаганды. Принц сам встречал в немецких княжествах брошюрки на тему "казаков-людоедов"

* * *

*.

Помимо Школ, он открыл в Петербурге ещё и артиллерийское училище, пехотное, кавалерийское... И это только те, что можно было отнести к ВУЗам! Были и гимназии, реальные училища, технические Школы... Впрочем, большая часть — пока что скорее в теории.

Пару лет назад рядовые мятежники начали возвращаться из армии, стараясь перейти на службу гражданскую и желательно — не совсем уж в глухой провинции. Вот тогда князь и подсунул Петру проект, согласно которому они могут заслужить на это право, открывая учебные заведения. Подписал...

Однако большая часть учебных заведений в провинции была только на бумаге, а инспектировать их лично Рюген не имел возможности — до недавней поры, пока император не сдался и не подписал проект Департамента Образования с Грифичем во главе. Произошло это всего несколько месяцев назад и сотрудниками герцог начал обрастать только-только. Ну и разумеется — первым делом внимание акцентировалось на Москве.

Как водится, с Москвой дела велись по принципу "всё сложно". Здесь были свои партии, желающие перехватить управление учебными заведениями на себя. И — на компетентность и пользу при этом не смотрели. Попытки Петербурга наладить нормальное управление с помощью независимых специалистов, всячески саботировались.

Ну и доигрались до того, что полсотни семей отправились осваивать просторы Сибири, пожертвовав перед эти часть своего имущества на Департамент Образования. Только после этого дело начало сдвигаться с мёртвой точки и в Златоглавой появились первые Школы достойного уровня.

С Московским Университетом дела обстояли не менее печально, так что Владимиру самому пришлось ехать расчищать эти Авгиевы конюшни и... Профессура поехала открывать учебные заведения в глубинке России. А как ещё прикажете действовать, если за десять лет они так и не организовали нормальный учебный процесс? А денег-то было потрачено много...

Были попытки профессуры очернить князя в глазах европейской общественности, но у него уже была прочная, устоявшаяся репутация человека пусть и жёсткого, но отнюдь не жестокого и абсолютно справедливого. Да и назначенный на должность ректора Ломоносов

* * *

** писал о них исключительно в матерных тонах. Ладно бы он — "неполноценный русский" всё-таки, но европейское светило Кант писал абсолютно также, а он был у Ломоносова заместителем...

Выйдя из дворца, поздоровался со стоящими на страже солдатами собственной армии — пусть размеры её и были "игрушечными", но натренированы они были так, что по мнению князя — равных им не было. Ну как иначе, если физические тренировки отнимают пять-семь часов в день, а вместо отдыха они учатся — русский язык, труды полководцев, основы медицины и многое, многое другое.

Рюген изначально задумал что-то вроде военного училища для будущей армии. Двадцать пять человек, которые он отбирал среди подданных, были настоящими "сливками" — все без исключения дворяне из "исконных" семей со славянскими корнями. Все — не старше двадцати пяти лет, с обязательным знанием не только немецкого, но и французского — главного языка Европы. А ещё — знание одного из скандинавских и славянских языков хотя бы на уровне "моя-твоя", приличное по европейским меркам образование, хорошее здоровье, боевой опыт...

Ну и получился этакий "спецназ", который даже на фоне Семёновцев, которых он гонял лично, выглядел вполне достойно. А дальше — учёба в течении трёх лет. Ну а по мере того, как владения герцога потихонечку восстанавливались и налоги пошли уже достаточно весомые — последовал ещё один набор...Сейчас его "армия" — это чуть больше ста человек тренированных бойцов с военным опытом и "обкатанных" в нескольких пограничных конфликтах во владениях Грифича, ну и в "войнушках" в интересах России.

Владимир планировал в ближайшее время отправить примерно половину "войска" обратно в Вольгаст и на Рюген, где они возглавят какие-то кое-какие гражданские и военные посты, ну и попутно будут тренировать милицию. Большим плюсом было то, что все они завели знакомства среди гвардейцев, армейских и чиновников Петербурга. Собственно говоря, прежде всего для этого он и тащил вояк с собой — организовать учебный процесс можно было и во владениях.

Нужно сказать, что несмотря на некий военный перекос, свою "армию" Рюген воспринимал скорее как училище, причём не только военное. "Курсантов" учили и квартирмейстерскому делу, бухгалтерии... Ну и время от времени давали какие-то поручения.

Справляется? Молодец, на ещё. Хорошо справляется — карьера обеспечена. Нет? Ну что ж, "чистые" вояки тоже нужны. Маловато мозгов для толкового командира? Ну и ладно — будет охранять особу герцога Померанского (ну... пусть будущего, но уж в этом-то попаданец был уверен твёрдо) да заниматься физподготовкой новых курсантов. Словом — отбросов нет, есть резервы...

Отношение Владимира к подданным было весьма серьёзным — он пристраивал их в учебные заведения Петербурга, пользуясь правами директора, в гвардию и армию, на флот, чиновниками... И пристроил уже свыше семисот человек! Для маленького государства цифра весьма ощутимая, а жалование в России очень неплохое. Ну и разумеется — они были его глазами и ушами — это даже не скрывалось.

Обустраивал он и свои владения — во многом за счёт русской армии и флота. За счёт — да, но паразитирования не было. Стоящие в герцогстве русские полки были только первой ласточкой. Дальше было восстановление портов — и часть грузов из России стала проходить через его территорию.

Затем он сам предложил Рюген в качестве дополнительной базы для лёгких сил русского флота. Ничего серьёзного здесь по определению не могло быть — очень уж сильны шведский и датский флоты. Но даже три десятка корабликов сильно облегчили жизнь таможенникам и русским купцам, которых шведы с датчанами обыскивали порой ЧЕРЕЗЧУР тщательно.

Ну а дальше... Совершенно естественным было, что провизию, фураж и всевозможную амуницию поставляют прежде всего местные жители, что они же работают на постройке казарм и и фортов, обслуживают корабли и сами нанимаются на них. Сперва — лоцманами, ведь кто может знать окрестности лучше рыбаков и моряков, родившихся в этих местах? Затем — офицерами и наконец — Пётр "созрел" до идеи нанимать на русскую службы целые команды на собственных кораблях. По ряду причин так было выгодней — проще маневрировать на политическом поле.

Вольгаст и Рюген постепенно восстановили инфраструктуру и построили новую, "обросли жирком" и... потянулись переселенцы. Переселенцы были разные — шли немцы и немецкие славяне, кашубы из Польши, голландцы, были чехи, словаки и венгры, решившие попытать счастья за пределами Австрии и неожиданно — староверы.

Последние долго присматривались к князю, посылали делегации с вопросами по поводу притеснения...

" — Любая христианская конфессия в пределах моих владений — законна! — Резко отрезал Грифич, — Но — только христианская, изуверов вроде скопцов я таковыми не считаю.

— А как с... Государем русским? — Осторожно спрашивает подслеповатый старец — один из законоучителей, уважаемых всеми течениями староверов.

— А никак, — спокойно отвечает Рюген, — мы с ним договорились, что препятствий на выезд чиниться не будет. Единственное — не пытаться использовать мою территорию для каких-то игр. Коль решили осесть — так ведите себя как нормальные подданные, а интриги против России... Да хоть Пруссии или Австрии, мне от вас не нужны.

Старцы удовлетворённо переглядываются"

Всё — с этого дня в герцогство Вольгаст и на остров Рюген потянулась тонкая струйка переселенцев из России. Что странно — среди них было очень немного пахарей, как почему-то представлял себе князь. Зато много — ремесленников и торговцев. Слегка обжившись и поняв, что законы здесь просты и понятны, они начинали какое-то дело.

Обычно что-то мелочное, но... Не в этом суть — они как-то легко сходились с исконными жителями земель. Находились какие-то дальние родственники, свойственники и кумовья... Однако всё это было на полном серьёзе. Как выяснил Грифич (а это особо и не скрывалось), к нему потянулись староверы из Новгорода, имевшие давние связи с Ганзой — как торговые, так и родственные.

И кстати, только времени попаданец с удивлением узнал, что могущественная (даже он слышал о ней — с его-то "знанием" истории!) Ганза была по большей части славянской... Пусть это были немецкие и онемеченные славяне, но... Судя по всему, староверы намеревались восстановить эти связи хотя бы частично.

Откровенно говоря — рискованно, поскольку вести дела староверы намеревались прежде всего через собратьев в России. Пётр же, несмотря на некоторые послабления для них, после восшествия на престол стал намного жёстче. Так что пока Владимир просто сделал внушение старцам, чтобы не увлекались.

Доля славян среди переселенцев оказалась достаточно большой. Не "самой-самой" — где-то около трети, но поскольку они оказались самой многочисленной этнической группой, то недавно русский язык получил статус второго государственного и двуязычие во владениях князя стало официальным. Впрочем, никого это не удивляло, поскольку в той же Австрии дела с языками обстояли ещё веселей. Да и учитывая тот факт, что минимум треть доходов герцогства была так или иначе связана с Россией...

Да, именно треть — ненормальная ситуация несколько выправилась и сейчас была торговля и со скандинавскими странами, с Пруссией, Австрией, Польшей, мелкими соседними государствами.

Были и территориальные приобретения — Грифич постепенно выкупал земли у соседей, но уже не как помещик, а как полноправный властитель, присоединяя их к себе. Ну и не только выкупал, но и активно сутяжничал, считая ценным приобретением даже даже гектар болотистой почвы. Пригодится.

В итоге, он так забодал остальных мелких властителей, что они начали уступать ему свои земли без особого торга — лишь бы цену дал достойную. Правда, тут во многом было везение — мелкие властители, поставленные в Померании Большими Державами, как на подбор оказались... мелкими. Выбирали-то из кого? Из послушных и нетребовательных, ну и выбрали таких, которые предпочитали счёт в банке сомнительному владению, разорённому многолетней войной.

Сам же Владимир оказался на диво эффективным "менеджером", хотя особых хитростей он не применял. Логика его была проста и опиралась на проверенные временем факты... Его временем.

Строить дороги и мосты — и связывать тем самым территории герцогства, стимулируя торговлю и ремёсла. Осушать болота и строить плотины, если есть такая необходимость — и повышать тем самым количество пахотных земель и пастбищ. Покровительствовать ремёслам и торговле — путём простого и понятного протекционистского законодательства. Принять закон об обязательном всеобщем образовании — и строить повсеместно школы, давая работу учителям. Закон о коррупции — и вешать воров или, в зависимости от возраста и тяжести прегрешений — давать им "работу" в шахтах.

Ничего сложного, но программа работала и работала хорошо. Меньше чем за пять лет инфраструктура восстановилась, а количество переселенцев было таким, что уже удвоило население. И... его любили. На фоне жадных князей, которые всеми силами тянулись за "старшими коллегами", выбивая у населения последнюю медную монетку — а таких было большинство, порядочность и здравый смысл смотрелись чем-то необыкновенным.

Заведующего Личным Кабинетом его Величества* — управляющий имуществом императорской фамилии.

Диэстро** — мастер дестрезы — специфической разновидности испанского фехтования.

Признан лучшим фехтовальщиком Европы

* * *

Лучший фехтовальщик, наездник, стрелок, самый красивый человек... Таких титулов полно в исторических хрониках, но нужно оговориться, что "кастинг" изначально проводится среди знати. То есть умения или внешность захолустных дворян мало кого интересовали. Впрочем, основания на это были — аристократы тренировались с раннего детства, да ещё и у лучших учителей.

Умелая фехтовальщица.

* * *

В описываемую эпоху фехтование у аристократок пользовалось большой популярностью, да и ездить верхом по мужски умели многие. Доходило до того, что женщины порой дрались на дуэлях — причём не только друг с другом, но и с мужчинами! Впрочем, последнее было скорее исключением из правил.

Брошюрки на тему "казаков-людоедов"

* * *

* — абсолютная правда.

Ломоносов

* * *

** — в РИ умер в 1765 году.

Глава вторая

Приёмы принца Рюгена собирали людей специфических, как сказали бы в будущем — деловых. Это был тип людей, которые физически не умеют бездельничать, а точнее — умеют, но недолго — день-другой. Нельзя сказать, что все они отличались знатностью — хватало как знатных вельмож, так и мелких служащих, ищущих покровителя. И нужно сказать — находили.

Князь вообще любил помогать людям, которые, по мнению, заслуживали помощи. Есть мозги, знания, трудолюбие и ищешь работу? Иди к нему и с большой долей вероятности тебя пристроят на неплохое место. В будущем сказали бы, что это своеобразная биржа труда, но в восемнадцатом веке таких слов не знали. Зато знали, что раз в две недели потенциальные работники и работодатели встречаются в Аничковом дворце, который всё чаще стали называть Померанским.

Нельзя сказать, что помощь эта оказывалась вовсе уж бескорыстно...

— Я не скрываю свою корысть, — говорит Наставник Павлу, с любопытством поглядывающему по сторонам, — но это называется взаимная выгода.

— В чём их выгоды — я могу понять, но вот в чём твоя? — С интересом спрашивает цесаревич. Задумчиво почесав подбородок (бриться попаданец всё так же не любит), Владимир медленно отвечает:

— Во первых, большая часть дельных людей так или иначе проходит через меня. Так что многие вопросы я могу решить очень быстро — просто потому, что всех знаю и знаю реальные возможности и способности своих знакомцев.

Мальчик задумчиво кивает — это ему понятно.

— Во вторых — я могу отбирать этих самых дельных людей для своих нужд. Ты обратил внимание, как быстро я сформировал Департамент?

— Ещё бы! — Фыркает ученик, — да весь Петербург диву дался, а Миних аж заругался от восторга. Говорил, что что это даже для тебя... Ну и потом по солдатски, — смутился мальчик.

— Вот, — назидательно поднял палец Рюген, — а смог бы я так сделать, не устраивая таких вот... приёмов?

— Приказать можно, — неуверенно сказал Павел.

— Можно, — согласно кивнул собеседник, — но толку-то? Остальные-то вон приказывают — и ты видишь результаты?

— То есть хочешь сделать хорошо — делай это сам? — Неуверенно сформулировал цесаревич.

— Ни в коем случае! — в ужасе замахал руками герцог, — это страшнейшая ошибка, тебя быстро текучкой завалят и оглядеться не успеешь, как начнёшь заниматься всякой ерундой, вроде пуговиц на солдатские мундиры! Думай...

— Ну... поручать работу нужно другим, — неуверенно начал мальчик, — но контролировать их, чтобы быть в курсе происходящего и поправить, если будет нужно.

— Умничка! — Похвалил его Наставник и Павел счастливо заулыбался — он любил такие моменты, — Ну а потом, когда найдёшь исполнителей в какой-то области, не требующих постоянного контроля, так и ставь их на нужные посты. Так вот постепенно и получишь Кабинет из людей дельных и что немаловажно — понимающих, какого же результата ты хочешь добиться.

— И тогда работа будет идти проще, а у меня будет время на нормальную жизнь! — Выпалил цесаревич.

— В точку!

О благодарности людей, которые благодаря ему нашли работу, князь промолчал — цесаревич должен сам об этом догадаться. Как и о том, благодарность эта проявляется в совершенно конкретной информации и влиянии...

Вообще, приём был крайне непривычен по нынешним временам — да собственно говоря, его и приёмом-то было сложно назвать... По залам ходило около полусотни сановников разного ранга и несколько сот потенциальных работников. Выглядели эти самые работники достаточно забавно — с табличками на груди и на спине. На них крупными буквами были записаны имя соискателя, все его умения и — желаемое место работы и жалование. Информация проверялась в канцелярии князя, так что сановники могли быть уверенны в качестве "материала".

Ну и еда... Поскольку Владимир уже понял — КАК могут есть голодные немцы... Да, много. Нет, МНОГО — складывалось впечатление, что наедались они впрок — минимум дня на три. Впрочем, многие и в самом деле именно так и питались... Германские княжества сейчас — это нищие, разорённые постоянными войнами и поборами государства. Были и исключения, вроде той же Австрии или его владений, но в целом дела обстояли достаточно печально*.

Самое же интересное, что на поверхности дела обстояли более-менее пристойно — "фишка" всех немцев. Люди считали должным сохранять благопристойный вид любой ценой, на публике играя в благополучие, а дома питаться жидким супом на воде раз в день...

И нет — это не благодаря "европейскому характеру", просто потеряв статус "приличных" людей, выкарабкаться было практически невозможно — только на дно. Ну а оттуда... Женщины — в бордель/трактиры/служанками (что часто было одно и тоже), мужчины — в армию или в канаву. Так что наедаться впрок они умели — вплоть до заворота кишок...

Однако на приёмах положено кормить и... Рюген вышел из положения, кормя гостей блюдами недорогими, "бюджетными" и прежде всего — картошкой. Выходец из двадцать первого века знал под сотню таких, где фигурировала картошка — почти два года прожил один, так что навыки кулинарии волей-неволей "прокачал". Ну и заодно рекламировал невиданный на Руси продукт.

Рекламировал просто — у каждого блюда клались несколько десятков карточек с рецептом и небогатые чиновники уже начали активную пропаганду блюд из картошки, стимулируя окрестных крестьян плюнуть на все предосторожности и заняться выращиванием "чёртова яблока".

На приёме Владимир был при всех регалиях — мундир генерал-поручика, шпага с украшенным бриллиантами эфесом, ордена... Кстати — за Департамент и образцовую работу он получил Андрея Первозванного и теперь принцу не хватало только Георгия. Вообще же, на награды русский государь был достаточно скуп. Но оно и понятно — не было необходимости расплачиваться ими с заговорщиками, как планировала Екатерина.

А заговор тот... Приятели не раз пеняли Владимиру, что тот мог проявить и больше настойчивости — для спасителя императора наград как-то мелковато... Тот отвечал в рыцарском духе, но на деле был доволен сложившейся ситуацией. Ну в самом деле — чем ему быть не довольным? Не дали звание фельдмаршала, которые тот раздал двум своим родственникам?

Да плевать! По уровню влияния Грифич заметно превосходит кабинетных фельдмаршалов, да и официальной власти у него как бы не больше... Зато благодаря умело раздутому комплексу вины, Пётр Фёдорович не раз жаловал его крупными суммами или заключал выгодные контракты — выгодные властителю герцогства Вольгаст и острова Рюген. Так что ещё вопрос, что больше выиграл — он или генерал-адмирал Мещёрский, у которого прибавилось орденов и званий, но вот по части влияния мало что изменилось.

— Дядька** Никифор, смотри! — Раздался возглас Павла — и мальчишка, свесившись с коня, на полном скаку сорвал зубами ромашку.

— Молодец, — прогудел тот одобрительно, — только я бы тебе не советовал зубами. Мало ли... Ошибёшься чуть и что у тебя тогда с лицом будет?

— Ну ты же делаешь? — Резонно возразил воспитанник.

— То я, — хмыкнул дядька и покосился умоляюще на Рюгена.

— Дядька прав, — пришёл тот на помощь, — во первых, это просто лихачество, которое тебе ничего не даст. А во вторых — ты растешь и организм постоянно приспосабливается под новый рост, новый вес, длину рук.

Цесаревич на минуту задумался, а потом неохотно сказал:

— Ладно, не буду больше. А... А это потому я взрослым на рапирах проигрываю? Ну, что организм?

— Не только поэтому, противники-то у тебя ого какие! — Серьёзно сказал Владимир, — Лучшие гвардейцы с тобой клинки скрещивают. Но вообще-то ты прав — ты сейчас растёшь и организм просто не успевает приспосабливаться. Ну а так, чисто технически, в полусотню сильнейших фехтовальщиков ты уже и сейчас бы вошёл. Ну а подрастёшь, так и вовсе... Если тренировки не забросишь.

Учёбу цесаревича князь считал ничуть не менее (а то и более) важным делом, чем родной уже Департамент. Потому-то они проводились не только в прекрасно оборудованных залах Зимнего, но и у гвардейцев и даже в армейских полках, расквартированных под Петербургом. Павлу важно знать окрестности, да и возможности обычных солдат нужно понимать. Ну и не менее важно — общение с народом. Умный, спортивный, неприхотливый, отлично знающий солдатскую жизнь и абсолютно не заносчивый мальчик был любим военными и случись что — легко поведёт за собой полки...

Вот и сейчас они тренировались в расположении уланского полка. Да-да, того самого, где начинал служить сам Владимир. Другое дело, что за прошедшие годы изменилось очень многое. Для примера — сейчас это был гвардейский полк уланов-карабинеров, с официальным названием "Варяжский", и "Крылатые" и девизом "Никто, кроме нас" (тут уже попаданец постарался).

После того, как полк невероятно героически проявил себя в войне с Фридрихом и доказал верность во время мятежа, объединив вокруг себя армейские части, он и стал гвардейским. Однако дело этим не ограничилось — полк практически "раздёргали" на части.

Костяк остался в "Варягах", чуть более полусотни человек перевели в заново сформированную Конную гвардию, созданную уже по образцу французских жандармов

* * *

. И наконец — потребовался командный состав для четырёх уланских полков. Точнее будет сказать — "настоящих" уланских.

Миних всё-таки имел опыт войны со степнякам и прекрасно знал, что для противодействия крымчакам требуется более лёгкая конница, а не здоровенные дядьки на конях драгунского образца. Ну и пробил, формируя их на регулярной основе из казаков, татар и башкир — вперемешку. Воевать те умели, но вот с дисциплиной и "правильным" строем была беда, так что без "варягов" обойтись не получалось. Точнее сказать, можно было бы и обойтись, но тогда начиналось "местничество" и "землячество". Ну а с бывшими сослуживцами Владимира вроде как и получалось.

Были в гвардии и другие перемены — расформировали Измайловский полк, который почти в полном составе воевал на стороне бунтовщиков. Зато Апшеронцы стали гвардейцами. Появился и гвардейский Флотский Экипаж — и тут снова постарался попаданец. Гарнизон Кронштадта проявил себя весьма достойно, так что не уважить их было неправильно. Ну и экипаж на царскую яхту должен быть отборный...

В гвардии вообще было много перемен и для начала — она стала ходить на войну. В любую серьёзную заварушку вместе с войсками отправлялись и сводные роты гвардейцев. Составляли их таким образом, чтобы каждый из них воевал хотя бы раз в несколько лет. Гвардия подтянулась и стала действительно отборными войсками. Ну и привилегий у гвардии уменьшились — вроде тех же повозок, которых за каждым капралом было прикреплено больше, чем за армейским майором.

Рысьев так и остался полковником, но теперь — полковником гвардейским, так что был абсолютно доволен жизнью и даже женился. Женился он, кстати, на двоюродной сестре жены самого Грифича и таким образом друзья ещё и породнились. Получив от императора несколько неплохих поместий и приданное от жены, он принялся активно трудиться над воспроизводством потомства и сильно обогнал попаданца, "настрогав" пятерых и не собираясь на этом останавливаться. Впрочем — Рюген с Натальей тоже...

— Учитель! — прервал размышления князя голос цесаревича, — тут мне такую ухватку показали, что ух! Оцени и скажи — тебе она как?!

Улыбнувшись слегка, принц тронул пятками конские бока и поехал к воспитаннику.

В целом дела обстояли достаточно печально* и перебиваться с "брюквы на воду" немцам предстояло ещё очень долго — знаменитые немецкие колбасы и прочие блюда — еда для людей состоятельных. В этой же реальности дела обстоят ещё хуже — Пруссия потеряла часть земельных владений и влезла в долги, так что немцам пришлось ещё хуже.

Дядька** В описываемое время "Дядька" — это некий слуга-воспитатель при барчуке. Не учитель, а что-то вроде денщика, но с расширенными правами. Часто были из вояк не дворянского происхождения, ну и соответственно — обучали подопечных воинским ухваткам и следили, чтобы дитятко не вляпывалось в совсем уж эпичные похождения. Должность хлопотная, но престижная.

Французских жандармов

* * *

— то есть отборных кавалерийских частей, в составе которых есть как тяжёлая, так и лёгкая конница.

Глава третья

Супруга императора была женщиной пусть и неглупой, но очень домашней и откровенно ленивой. Она почти не вмешивалась в жизнь двора, полностью сосредоточившись на дочках и муже. Михаил Илларионович Воронцов, дядя императрицы, был человеком пусть и небезупречным, но весьма деятельным, умным и сравнительно порядочным. А вот родной отец и братья Елизаветы Романовны...

Отец уже заслужил прозвище "Роман — Большой Карман" за воровство и мздоимство невероятных размеров. Был он генерал-губернатором Петербурга и нужно сказать — отвратительным. Деньги из казны вытягивались в колоссальных масштабах — настолько, что император вынужден был сделать его пост декоративным, передав власть заместителям тестя.

Братья же Елизаветы... Александр Романович был человеком умным... Хотя нет, вернее будет сказать — хорошо образованным. И самое скверное — убеждённым англоманом. Несмотря на то, что именно англичане были спонсорами переворота, перед "просвещёнными мореплавателями" тот буквально млел и что хуже всего — был масоном и всеми силами насаждал масонство в России. Кстати — папенька тоже был масоном...

Семён Романович также был англоманом — ранее. Однако переворот "вылечил" его — попытка сместить законного правителя была в его глазах чудовищным преступлением, да и сестру Елизавету Семён очень любил. Да мозгами был не обделён и прекрасно понимал суть происходящего.

И вот со стороны "Большого Кармана" и Александра Романовича, Рюген начал замечать нехорошие шевеления. Мало того, что их действия приносили прямой вред государству, так ещё и они начали игру против Павла.

Логика их была понятна — устранить цесаревича и и тогда Наследником или Наследницей станет ребёнок Елизаветы. Профит... Что уж они планировали дальше — просто освободить место для родни или сместить впоследствии Петра и править самим — бог весть.

Прямых доказательств их вины не было — ну не считать же такими способности попаданца? Запах радости от Романа при известии о болезни Павла, взгляд мясника на мальчика со стороны Александра... Таких моментов было много и что самое скверное — они стали происходить всё чаще.

На приёмах стали появляться лакеи, от которых веяло схожими эмоциями и запахами по отношению к Наследнику, какие-то мелкие чины чувствовали перед ним свою вину и одновременно злорадство. У Владимира начало появляться ощущение, что мальчика, как волка, обкладывают флажками.

Идти к Петру? Спасибо, нет — князь уже прекрасно понял характер императора. Умный и неплохо образованный, силы воли он не имел и пытался заменять её вздорностью и даже жестокостью. Нет, в целом он был неплохим правителем, но именно в целом. Однако нежелание понимать, что на родственников нельзя слепо полагаться, было его "коронной" чертой. В частности, двое его родственников из Европы имели звания фельдмаршалов, да и Воронцовы...

Остаётся два варианта — пускать дело на самотёк или... устранять потенциальных убийц самому. Жалость? Нет — Роман с Александром были для него чужими и опасными людьми — как и он для них. Ну а муки совести и нерешительность... Откуда они возьмутся у вояки с нехилым личным кладбищем в не таком уж давнем прошлом? Да и "чистка" Петербурга от криминала оказалась весьма кстати. Оставалось одно — придумать способ, как устранить их и не попасться самому.

Вариантов масса, но почти все они подразумевают наличие сообщников. Делать всё самому? Так вельможи такого ранга постоянно находятся в настоящем окружении — свита, лакеи... Представить, как в такой ситуации можно подсыпать яд или нанести смертельный удар, Владимир не мог.

Точнее — мог бы, но тогда он автоматически попадал бы под подозрения, а играть против могущественного клана и разгневанного императора... Спасибо, нет. С сообщниками тоже не фонтан — попадалась ему ещё ТАМ статистика с преступлениями. Подробностей попаданец не помнил, но что с каждым сообщником риск разоблачения возрастает кратно, в памяти отложилось.

Решение пришло случайно, когда князь рассеянно поглаживал левретку жены. Рюген заметил, что если он находится с животным в достаточно длительном контакте, то может им управлять. Не "пойти налево/направо/присядь/встань", а более примитивными физическими функциями — расслабить сфинктер, сжать сердце...

И вот на "сжать сердце" герцога осенило — а почему бы и нет?! С Воронцовыми ему приходилось встречаться не менее двух раз в неделю, а обычно ещё чаще. Почему бы не попробовать?

— Роман Илларионович, много хорошего слышал о вчерашнем вашем приёме! — Дружелюбно обратился князь к врагу.

— Да что ты, Владимир Игоревич, обычный приём, — толстые щёки тестя императора расползлись в улыбке.

— Обычный... Экий ты скромник — сам же знаешь, что не каждому дано. Вот меня возьми — даже если всё за тобой повторю, то всё едино, не позже чем чрез час гости будут обсуждать дела, а не веселиться.

— Эт да, — хохотнул Петербургский губернатор, — есть такое дело!

Есть контакт! По большей части на интуиции принц прицепил к графу... Да наверное, самым точным словом будет "поводок" и не отпустил его, даже когда отошёл за полсотни метров. Владимир держал "поводок" не менее получаса и... Сжать-разжать, сжать разжать, дёрнуть на себя, ещё раз...

— Графу Роману Илларионовичу плохо, лекаря! — Раздался в толпе истошный голос.

В тот раз "Большой Карман" остался жив — и в следующий раз. Между попытками экстремалу приходилось делать большие перерывы — его самого это страшно выматывало. Затем была попытка набросить "поводок" чуточку по другому и... Получилось — в начале июля царского тестя хоронили очень пышно, с большими почестями.

— Петруша! — Рыдала императрица после похорон, — Па.. апа... умер!

Горе женщины было искренним и неподдельным и муж молча обнял её одной рукой, прижав к себе. Подходили придворные со словами сочувствия, подошёл и Рюген... А почему бы и нет? Какой-то публичной вражды между ними не было, да и лицемерить Владимиру пришлось научиться, так что все считали, что к умершему он был настроен скорее нейтрально.

Генерал-губернатором Петербурга стал Александр Романович Воронцов и нервная ситуация с Наследником продолжилась. Нехорошие шевеления заметил и Миних, но поскольку всё основывалось на интуиции, дело ограничилось ворчанием среди своих. Попытки же Грифича набросить "поводок" на следующего Воронцова успехом не увенчались — самого пришлось откачивать.

Причину понять было нетрудно — "грохнуть" старшего из Воронцовых помог возраст последнего, лишний вес и не самое лучшее здоровье, ну а с молодым такой номер не прошёл. Напротив — "откат" был таким... Решение было одно — ждать момента и пытаться работать косвенно. А там — или коня в решающий момент подтолкнуть или чего в том же духе.

Для развлечение императрицы, впавшей в лютую меланхолию, принц предложил провести турнир.

— Сам подумай, — возбуждённо расхаживал он перед императором, — зрелище яркое и уж точно — запоминающееся.

— А травмы? — Засомневался Пётр, — читал я про турниры — мы столько калек получим...

— Не получим! — Решительно отмёл его предположения Владимир, — мы же не по средневековым образцам будем проводить.

— Не томи!

— Соревнования среди гвардейцев — на клинках будут биться, да бороться, да на кулачках... Да я сейчас долго всё буду перечислять! Тут главное-то в чём? Не бойню устроить, а выявить лучших из лучших, да куртуазно.

Пётр откинулся на спинку кресла и задумался.

— Пап, ну в самом деле — интересно же будет! — Поддержал Павел Наставника, — Вон, в Шляхетском Корпусе и Гимнастической Школе знаешь как интересно бывает! А там ведь всё... простенько.

— Интересно, говоришь? — Хмыкнул император, — ну раз так, то и быть по сему. Давай-ка ты за старшего, а...

— А Павла мне в помощь, — закончил предложение Рюген.

— Павла? А не рано ли? Дело то серьёзное...

— Паап!

— Не рано, — уверил Владимир, — тут такое дело... Он же постоянно крутится со мной, ездиет по Училищам да Школам и по мелочи не раз помогал, так что основы знает. Да и в Гвардии он каждую собаку по имени знает, так что справится. Ну и после турнира можно будет говорить и о более серьёзных вещах — если хорошо себя покажет.

На том и порешили, так что подготовка турнира была объявлена официально, а Павел вполне официально получил должность.

За подготовку герцог Вольгаст не переживал — будут, конечно же, какие-то проблемы, но вот серьёзные... Откуда им взяться-то? В Петербурге он давным-давно свой, уважаем гвардией, армией и флотом, да и цесаревич... Ну и конечно же — знания из будущего.

Попаданец участвовал в десятках соревнований самого разного типа, так что представление о самих соревнованиях, судействе и правильном "оформлении" имел неплохие. Да и в восемнадцатом веке пришлось устраивать десятки мероприятий. В общем, "каркас" праздника был подготовлен всего через неделю, а в первых числах августа начался и сам турнир.

Начался он просто — с показательных выступлений гвардейцев, демонстрирующих перестроения и маршировку. Сперва по полкам — и тут небольшое преимущество было у Апшеронского полка.

— Смотри, как дружно-то, — хлопнул по плечу Пётр, с сияющими глазами глядя на перестроения любимцев.

— Хороши, согласился Владимир.

Затем были соревнования между разными батальонами, ротами и взводами. Победителям вручались кубки с соответствующими надписями и каждому из участников — почётные грамоты. Здесь такое было в новинку, так что восторг у гвардейцев был неимоверный — это же зримое доказательство твоего успеха! Да эти грамоты ещё правнуки хранить будут!

Коллективные соревнования не ограничились перестроениями и ружейными приёмами* — были преодоления штурмовой полосы, бои стенка на стенку, игра в лапту** и многое другое. Второй день соревнований был чисто кавалерийским — и тоже исключительно коллективным.

И наконец — индивидуальные поединки.

— Семёновцы! Хорькин, давай — по сусалам его, по сусалам!

— Апшеронцы! Панов, в дыхалку его!

Зрители бесновались — кулачные бои пользовались на Руси особым почётом, так что и дворяне не считали зазорным принять в них участие. Тут уже Владимир покинул царскую ложу — бойцы порой входили в раж и приходилось растаскивать их, да и в судействе не всегда дела обстояли гладко.

— Победил Степан Хорькин, капрал семёновского полка! — Проорал герольд.

— Следующий поединок...

— А самому не хочется выйти да размяться, — шутливо ткнул его в бок император, когда в перерыве принц вернулся в ложу, — удаль молодецкую показать.

— Да как бы сказать..., — простонародным жестом почесал затылок князь, — хотелось бы, но... Если буду драться в полную силу, то просто поубиваю всех, а если не в полную, то удаль будет не молодецкая, а мало-детская, — голосом выделил Рюген.

Пётр несколько секунд осмысливал сказанное, затем заржал самым неприличным образом и принялся пересказывать шутку князя.

— Забавно, — улыбнулась императрица, — но не преувеличиваешь ли ты? А то слыхать я о твоих талантах слыхала, а в деле...

— Ну, драться-то я не буду, — задумчиво сказал Владимир, — но кое-что могу показать.

С этими словами он моментально выбросил руку вперёд и коснулся мундира стоящего в ложе гвардейца.

— Быстро, — одобрительно сказала Елизавета.

— А ты приглядись, — с откровенным самодовольством предложил князь. Пригляделась и...

— Ты никак пуговицу ему согнуть ухитрился за этот миг?! — ахнула женщина. Владимир самодовольно пожал плечами, орлом поглядывая на интересную вдовушку из Голициных.

— Я ещё и не то могу, — раздухарился подвыпивший (несколько раз пришлось мирить поссорившихся вельмож и пить "мировую" вместе с ними) князь.

— Можно? — Указал он рукой на протазан унтера.

— Давай, — махнул рукой такой же нетрезвый император. Руки спортсмена обхватили прочное древко, сжали и... древесина затрещала, явственно проминаясь под стальным пальцам.

— В щепу не могу, — расстроенно сказал Владимир, — дерево очень уж хорошее. Зато вот так могу...

Тут он снова широким хватом взял протазан, напрягся и замер, а затем протазан... порвался. Во всяком случае, именно такое впечатление сложилось у присутствующих.

— Эпическая сила, — потрясённо выругался унтер и замер виновато. Но на это никто не обратил внимания.

— Да получается, что ты не хуже Геркулеса, — с азартом сказал Пётр.

— Лучше, — пафосно сказал принц, принимая "статуйную" позу — всё ж таки не с голой жопой бегаю.

Немудрящая шутка оказалась вовремя, так что хохот, вылетевший из императорской ложи, услышали все.

Турнир прошёл великолепно — опыт из будущего, да опыт местный — и получилось прямо таки эпично по даже по меркам избалованного Петербурга. Впрочем, сам попаданец самокритично признавал, что средний уровень дотянул максимум до уровня Дня Города где-нибудь в провинции, хотя и были определённые прорывы. Ну и самое главное — Елизавета вновь стала улыбаться, так что император ходил сияющий.

— Пётр Фёдорович, ты тут на турнир деньги выделял..., — начал разговор Рюген.

— Как же, тридцать тысяч. Ты если свои вложил, так не стесняйся, я верну, — быстро сказал Пётр, — знаю ведь твою щепетильность, да и брал ты мало для такого-то праздника.

— Да нет, — удивился Вольгаст, — вернуть излишки хочу.

— Да много ли их? — махнул рукой император.

— Тридцать пять тысяч.

— Чеего?!

— Тридцать пять тысячь, — с терпеливым видом повторил попаданец.

— Я слышал, но откуда?!

— На как откуда? Я ж тебя спросил — можно ли ли привлекать меценатов, так ты ответил:

" — Делай что хочешь, праздник полностью на тебе с Павлом".

— Так я и развернулся — билеты купцам продавал, да пожертвования собирал.

— Какие пожертвования, какие меценаты!? — Вскочил император, диким взглядом глядя на Грифича.

— Ну как же — подошёл вон к Шувалову и спросил — не хочет ли тот выделить средства на награды кулачникам, а я за то на кубках велю писать, что дескать — "На средства графа Шувалова", да в газетах пропишу о нём, как о меценате... Ну и к остальным так же.

— То есть ты ЗАРАБОТАЛ на турнире?!

— Ну да.

Вместо ответа император тоненько, истерично захихикал. Смеялся он долго, с подвываниями. Отсмеявшись, сказал:

— Ну о всяком я слышал, но чтобы на празднике зарабатывали... Да ещё и норовили потом вернуть деньги... Оставь себе — заслужил.

Уже уходя, Владимир снова услышал хихиканье и слова:

— Ну, Калита

* * *

, а не князь!

Деньги князь поделил — двадцать пять тысяч взял себе, пять тысяч раздал помощникам в качестве премий и пять тысяч — Павлу.

— Держи, — ты их честно заработал.

— Мне? — Неверяще спросил мальчик, которому пока не доверяли подобных сумм.

— Тебе, тебе, — ворчливо ответил Владимир, — и не выёживайся — их ты честно заработал. Захотел бы подольстится, дал бы больше, а это твоё.

Вместо ответа Павел порывисто обнял Рюгена.

Ружейные приёмы* — приёмы обращения с ружьём. То есть не только штыковой бой, но и процедуры заряжания и кое-какие "красивости". В описываемую эпоху это был настоящий церемониал, очень яркий и красочный.

Игра в лапту** была в России популярнейшей и считалась одним из этапов подготовки воинов. В частности, Пётр Первый прямо предписывал гвардии играть в неё.

Калита

* * *

— кошель. Также — прозвище Московского Великого князя Ивана Калиты, известного своей бережливостью.

Глава четвёртая

Заработок на турнире заставил Петербург говорить. И если вельможи и какая-то часть иностранцев откровенно иронизировали над "купеческими" замашками принца, то выходцы из небогатых Германии и Скандинавии отнеслись с восхищением — подобная рачительность им очень импонировала. Впрочем, бедные русские дворяне в большинстве своём (а они в большинстве своём и были бедными) были солидарны с немцами.

Вообще, тягу к мотовству и прожиганию жизни русских дворян он здесь не как-то не слишком замечал — хотя много о таком читал. Мотовством отличались прежде всего те, кому это богатство пришло в руки без особых хлопот — вроде тех же Разумовских и прочих выскочек. Ну а средний русский дворянин просто не мог шиковать — не на что... Голодать они не голодали, но пустые щи для большинства были едой привычной.

Так что — умение заработать там, где остальные только тратят, людям скорее понравилось. Докатилось и до Европы — и отношение разделилось очень резко. Фридрих отозвался весьма одобрительно — он и сам был тем ещё скопидомом. Франция же и Испания напечатали целую серию карикатур и фельетонов, порой достаточно оскорбительных. Остальные европейские страны отреагировали по разному, но значительно мягче, без особого восторга и негатива.

— Ну ты и хозяйственный! — Гулко смеялся Емельян, хлопая Владимира по плечу.

— А что делать, Емеля, — философски ответил тот, — как вспомню всех этих Разумовских и прочих... фаворитов, так аж материться хочется. Нельзя баб на трон! Вот сам посуди — будет она любовника или любовников золотом осыпать?

— Вестимо, — согласился Пугачёв, — хучь прошлую императрицу вспомни, хучь Анну. Только разве мужик на троне не будет любовниц заводить?

— Да даже если и будет, — фыркнул Рюген, — то не настолько золотом осыпать, да и управлению их редко подпускают. А эти... сам же видел, когда мужчине за... такое деньги дают, то нормальным он остаться не может. Ну и будет доказывать себе и окружающим, что он не только за стати выбран, да в дела государственные лезть.

— Погодь, — прервал разговор Пугачёв, — я своим втык дам.

Отъехав от князя, он принялся "давать втык" и до попаданца доносились только редкие:

— Вашу мать... Рази ж вы калмыки какие... Конная гвардия...

Что поделать — должность у человека такая, всё-таки поручик в Конной гвардии...

Во время мятежа Пугачёв проявил себя блестяще и главное — на глазах у высокопоставленных особ. Вот и получилось так, что донской казак стал вахмистром Конной гвардии, а позже, проявив себя на очередной войне — поручиком и кавалером ордена Александра Невского. И кстати — ясно было, что это не предел для его карьеры. Если уж к человеку благоволит сам император, его супруга и Наследник — это о многом говорит...

Не пропал и Потёмкин, который дослужился до подполковника того же полка и фактически был его командиром. Фактически — потому что полковником Конной гвардии числился сам Пётр. Да и сам попаданец имел звание поручика в Конной гвардим. В дела полка он не лез, но исправно получал немаленькое жалование.

Жалованием и денежными подарками император его баловал — что правда, то правда. Однако с чинами — не слишком, Вольгаст так и остался до сих пор генерал-поручиком. Да и с поместьями было глухо. В некоторых случаях он мог подарить поместье жене "ценного иностранного специалиста" — были уже случаи. Впрочем, Грифич не расстраивался — помощь с герцогством, пусть и небольшая, это искупала.

— Досказывай, — подъехал к нему Пугачёв с Потёмкиным.

— Да что досказывать-то? Что баба у власти — это опасно?

— Не скажи, — вступил в полемику Потёмкин, — вот Елизавета у англичан неплохо правила.

— Неплохо, так я ж и не говорю, что они дуры? Просто получается, что если баба хочет остаться в памяти как достойная правительница, то ей нужны не только мозги. Ещё и естество женское в тисках зажать и быть статуей на троне. А так... что-то не припомню единоличных правительниц, чтоб и правили достойно — и счастливы были по бабьи.

Собеседники задумались...

— Я ж что приезжал? — Опомнился Вольгаст, — пригласить вас к себе вечером хочу. Миних будет, Румянцев из Малороссии приехал, Суворов. Обсудим кое-какие вопросы...

— Польша? — Мгновенно спросил прищурившийся Потёмкин.

— Она самая, — со вздохом признался герцог, — мутят снова.

— Что на этот раз? — Подал голос Пугачёв.

— Правами диссидентов недовольны, хотят вернуть времена, когда только католики имели право голоса.

— Заедем, — пообещал Потёмкин за двоих.

Компания, собравшаяся в Аничковом/Померанском дворце, могла бы напугать императора, если бы тот сам не дал "добро" на сбор. Миних, Румянцев, Салтыковы, Суворов, Потёмкин и ещё добрый десяток имён "самых-самых". Сила...

Вот только сила мирная и созидательная — после мятежа перетряхнули не только гвардию, но и армию, так что ненадёжных просто не осталось. Ненадёжен, но талантлив? Езжай осваивать Сибирь — с понижением в чинах. А что делать...

Встретились шумно:

— А помнишь... Кунерсдорф... Пруссия... Турки...

— Всё, господа воинские начальники, хватит устраивать вечер воспоминаний, — прервал их Миних. Вояки послушно заткнулись — как ни крути, но старший он не только по чину и по возрасту. Шутка ли — все присутствующие начинали под его командованием! А молодой Суворов и вовсе — "ученик ученика", то есть Румянцева.

— Господа, на правах хозяина дома озвучу, — выступил вперёд Рюген, — мы обеспокоены событиями в Польше. Сами знаете, что там сейчас происходит и чем может аукнуться.

— Да Польша эта..., — скривился Миних, — что так, что этак — одни неприятности о неё.

— Совершенно верно, — подхватил Владимир, — все мы это понимаем, но вот что самое скверное — обстановка сейчас... мутная не только у ляхов. Французы, турки что-то зашевелились... Так вот, я предлагаю подумать — какие конкретно неприятности нам могут грозить. В самых разных вариантах! Ну и затем — составить хотя бы приблизительные планы нашего ответа.

— Здесь собрали лучших, — Миних тяжело встал с кресла и начал медленно прохаживаться по залу, — на Потёмкина не смотрите — пусть он и молод, но гвардию знает, как никто, да и воинские таланты в нём есть, уж поверьте старику.

— Старику, — хмыкнул Румянцев, — от стариков бабы враскоряку не выходят.**

Поржали...

— А Пугачёв? — Спросил младший Салтыков, — не маловат ли чином?

— Разведка на нём будет, — пояснил попаданец, — Сам же я на полководческие таланты не претендую, — серьёзно сказал Грифич, — два-три полка пока что мой максимум, за большее не ручаюсь.

— Ручаюсь, не ручаюсь, но в поза том году твои милиционеры лихо отбили датский десант! — Прокомментировал Потёмкин, — да и грамотно ты ими командовал.

— Не суть, — спокойно ответил Рюген, — я тут как хозяйственник. Думаю, мои хозяйственные и административные таланты известны всем, так что побуду с вами за квартирмейстера и подскажу — можно ли в реальности обеспечить какие-то операции.

— Дельно, — спокойно сказал Салтыков-отец, — принимается.

Почти две недели военные практически не выходили из Аничкова/Померанского дворца — благо, покои для них принц подготовил заранее. Но и поработали на славу, по крайней мере — все более-менее вероятные проблемы были найдены — найдены способы противостоять им. Б

Выработали и много чисто практической мелочёвки для армии — разрешение на более вольный стиль одежды вне строя, дополнительное оружие для ветеранов... Тут Суворов выступил на стороне Грифича:

— Новобранцам я и сам пистолета дополнително не доверю, — резким тоном сказал бригадир, — пока обучения должного не пройдут, да военного опыта не приобретут, он их только запутает. Так и умрут — не зная, хвататься им за фузею или за пистоль. Но князь-то о ветеранах говорит!

— В точку, я думаю прежде всего о драгунах, егерях, гренадерах... Словом — всех тех частей, где много приходится драться врукопашную в свалке. Сами знаете, как умелый драгун кистенём владеет.

Приняли, пусть и с оговорками. Впрочем, главной своей победой Вольгаст считал не оружие, а послабление в обмундировании и... жизнь Миниха.

Он не помнил, сколько тот прожил в РИ, но что он, что Ломоносов, болели серьёзно. Помогла экстрасенсорика в качестве диагностирования и составленная программа трав/диеты/упражнений и — та же экстрасенсорика, незаметно. Медицинские познания Грифича были давно известны ещё с Австрии и не оспаривались, так что — помогло. Ясно, что для фельдмаршала это максимум вопрос нескольких дополнительных лет — возраст... Но Ломоносов-то встал с кресла и ходит, даже бегает по Московскому университету! Поймав себя на посторонних мыслях, Князь сплюнул и постучал по дереву.

Другая проблема была с обучением войск. Суворов предлагал здравые идеи, но скажем так — несколько смелые. Ну не все солдаты физически могут выдержать такой темп обучения и переходов! Даже попаданец, помнящий об Александре Васильевиче как о величайшем полководце, не мог унять свой скепсис — наверняка ведь потом умерил "аппетит"! Да и где это видано, чтобы автор поговорки "Пуля — дура, штык — молодец", усиленно обучал солдат стрельбе

* * *

, да не просто залповой, а в цель? Ну точно параллельный мир...

— Собственно говоря, а о чём мы спорим? — Прервал дискуссию Рюген, — Давайте-ка проведём опыт и пусть бригадир Суворов докажет преимущества своей выучки на практике. Маневры.

На том и порешили.

Долго не откладывали — Суздальский пехотный полк, которым командовал Суворов, стоял на Новой Ладоге, что всего в ста пятидесяти верстах от Петербурга, военные же все были достаточно разгорячены, да и на подъём легки, так что отправились туда уже на следующий день.

— Буду ходатайствовать о присвоении тебе звания генерал-майора, — подытожил усталый Миних итоги учений Суворову и остальные военные поддержали его. За время учений Суздальский полк прошёл пятьсот вёрст за десять дней

* * *

и только шестеро солдат не выдержали темпа... Да и стрельба, штыковой бой, переправы через реки и овраги — всё было блестяще.

— И всё равно я не согласен с Суворовым, — ворчливо сказал Румянцев, — всё правильно, конечно, но его система ориентирована на людей отборных. А куда девать новобранцев, да немолодых солдат? Да и просто — не все обладают подобной выносливостью... А уж должным образом обеспечить припасами таких вот молодцев... Да за ними же ни одна повозка не поспеет!

Заметив, что Суворов собирается что-то брякнуть, Грифич поспешил вмешаться в беседу...

— Господа, так и спора-то, по сути, нет. МетОда Суворова рассчитана на... Экспедиционный корпус, если хотите. Понятно, что ВСЕ войска так не смогут, хотя конечно, хотелось бы, — усмехнулся князь.

— Просто стоит задуматься — не поделить ли нам войска по рангам? К примеру — есть этакий Экспедиционный корпус, где служат отборные вояки. Есть войска... Ну, пусть будет — второй линии, где служит основная масса. И есть — войска гарнизонные, куда собирать ветеранов всевозможных, которые не могут уже по возрасту и увечью служить в полной мере. И к ним — молодых солдат, которые только-только обучение прошли.

— Спорно, — со скепсисом сказал Миних, — но здравое зерно есть, стоит обсудить.

В конце августа Грифич отправился в очередной "отпуск" — Вольгаст и Рюген время от времени нуждались в своём повелители. Так что два раза в год Владимир садился на корабль и отправлялся в путь. И кстати — свой собственный корабль.

Не яхту — увы и ах, но на такое транжирство он не мог пойти, но — один из собственных грузопассажирских кораблей, курсирующих по Балтике. Вместе с ним отправилась и часть свиты — в отпуска, повидать родных и просто на ротацию. Кто-то из "войска" уже прошёл обучение и теперь направлялся на новое место службы, уже во владениях герцога.

Путь не самый дальний, так что супруга решила отправится с ним — повидать, что же за владения у благоверного. Поскольку от качки они не страдали, то путешествие прошло достаточно интересно. Не в постели (хотя было, было)), просто Грифич, как достаточно опытный морской волк/яхтсмен рассказывал Наталье о корабле и море, о истории мореплавания...

Спасибо интернету — интересных фактов в своё время попаданец нахватался в достаточном количестве, так что некоторые из них даже опытных моряков заставляли потеть.

— Так значит, ты знаешь, где Золотой Галеон затонул? — неверяще спрашивает проверенный капитан.

— Чего ж не знать, — суховато усмехается князь, — знаю. Другое дело, что толку от этого знания мало — глубоко лежит.

— Ну, принц, — медленно снимает тот головной убор, — значит, правду говорили, что батюшка ваш в южных водах промышлял...

— Как раз там мой батюшка и не был, — отрицательно мотнул головой попаданец, вспоминая афганское прошлое настоящего отца.

— А вот в Азии был. Да и галеон, о котором я говорю, утонул уж полтора века как. Это так — случайные и бесполезные, в общем-то, сведения.

— Ну раз достать нельзя, то действительно — бесполезно, только раздражает.

В герцогстве Грифича встретили деловито и по-настоящему тепло. А как не любить правителя, который деньги пускает не на балы, а на полезные для экономики вещи? Остановились в герцогской резиденции — громкое слово "дворец" особнячок явно не заслуживал. Впрочем — вполне уютный и удобный, да и за пределами города строился неторопливо небольшой, но вполне "настоящий" дворец. Как и на Рюгене — положение, мать его, обязывало...

Большая часть вопросов решалась с помощью переписки, так что сейчас по большей части решали какие-то вопросы, требующие личного участи — подписи там, беседы с кандидатами и прочее в том же духе.

— Да, фрау Белова, заберу мальчика с собой — впечатление он производит приятное. Сперва во дворце будет помогать, а как освоится да русский выучит, так может — учиться куда пристрою. Но последнее не обещаю, сами понимаете.

— Спасибо, Ваше Высочество, — кланяется опрятно одетая женщина. Опрятно-то опрятно, но сукно уже такое вытертое, что ещё чуть-чуть и будет марлю напоминать.

Таких просителей было много и по возможности Вольгаст старался им помогать. Не всех, далеко не всех он тащил в Россию — по большей части пристраивал где-нибудь в городе или по соседству. Вон — староверы хоть и не принимают чужаков в качестве слуг, зато сиротский приют выстроили и богадельню. Принимают любого, только молитвы и все и правила общежития — до Никониановского православия... Впрочем, для людей, оказавшихся в по-настоящему трудном положении, это не препятствие.

Кстати...

— Тимоня!

— Командир? — Денщик буквально материализовался в кабинете.

— Позови-ка мне кого из старцев, которые староверами заправляют. Скажи — дело государственное и денежное одновременно.

Делегация старцев прибыла всего через полчаса, хотя их община была не так уж близко, да и собрать всех. Гм... Вот что фраза о деньгах с людьми делает...

— Княже, — благостно поклонились старцы (половине этих "старцев" не больше сорока — просто "звание" такое). Что интересно, они упорно именовали его князем, а не герцогом и не принцем, но это ещё мелочи — по этикету вполне позволялось. Другое дело, что "Вольгаст" они произносили как "Вольга", а "Рюгенский" как "Руянский" — и всё это с придыханием да с фанатичным огнём в глазах. И снова попаданец "не въезжал" в "тему" — опять какие-то заморочки с мифами, понятные исключительно тем, кто варился в них с детства.

— Бани, — коротко произнёс властитель герцогства, — поручаю вам построить общественные бани да общественные туалеты. Нюхать здешних вонючек надоело, а то как зайдёт иной на аудиенцию, так аж в окно выпрыгнуть хочется — козлы надушенные. Да и по городу местами пованивает. Чего-то по настоящему хорошего не прошу — топиться бани будут углём, так что чисто русские сделать вряд ли получится.

— Да можно, князь, — с сомнением в голосе произнёс один из старцев, — только кто их будет посещать?

— Приказ отдам, чтобы служащие посещали баню не менее раза в неделю и объясню, что она нужна не только для мытья, но и для избавления от вшей

* * *

*. Вы же должны установить минимальную плату, да не пугайте их вениками.

Посмеялись вежливо и снова:

— С банями ладно — прибытка особого не будет, но и убытка тоже, поняли мы твой наказ. А как с уборными-то? Монетку платить за такое никто не станет...

— А и не надо, — мочу да дерьмо собирайте да продавайте. Моча скорнякам пойдёт, дерьму тоже покупатели найдутся. Но не беспокойтесь, в убыток работать не станете и если что — в следующем году налогами отрегулирую.

Разобравшись с делами, "выгулял" жену и детей как по Вольгасту, так и по Рюгену. Жители вели себя очень вежливо и корректно — не коленки не становились, но и не фамильярничали. Посетили все приличные пивные и ресторанчики — имиджу для.

Неожиданностью стала реакция местных шведов на его жену — восторженная. И деле тут не в красоте, хотя Наталья приятно выделялась — по мнению попаданца. Они реагировали именно на фамилию "Головина", причём так... Неадекватно.

Выяснив ситуацию, Рюген крепко задумался — Головины вели род от властителей крымского княжества Феодоро — последнего государства готов... А шведы всегда с пиететом относились к готам и даже титул их короля звучал как:

Король Швеции, готов и вендов, великий князь Финляндии, герцога Скании, Эстонии, Лифляндии и Карелии, Господин Ингрии, герцог Бремена, Вердена и Померании, принц Рюгена и Господин Висмар, Граф Палатинский вдоль Рейна, герцог Баварии, граф из Цвейбрюкена — Клибурга, Герцог Юлиха, Клеве и Берга, граф Велденс, Спанхайм и Равенсберг, Господин Равенштайн.

Титулы, мягко говоря, спорные: в частности, право на корону вендов/венедов, пусть и теоретическую, имели только Грифичи да Никлотинги-Мекленбурги. Померания — он и частично те же Никлотинги. Рюген — снова он, да и на часть других титулов мог бы претендовать с ничуть не меньшим основанием... Ну а с появлением жены, ведущей род от готских властителей, так и вовсе...

Появившаяся мысль заставила Грифича мечтательно зажмуриться, но затем он вспомнил — каким чудом у него появились нынешние владения и как сложно было поднимать их из руин. Ну а твёрдой уверенности в возможности передать их по наследству нет до сих пор...

Диссиденты* Здесь — представители иных конфессий в Польше, то есть не католических.

Бабы враскоряку не выходят.** Пошловато, но в РИ Миних был тем ещё ходоком, причём даже в глубокой старости плясал на балах, а после чего и на женщин сил хватало...

Автор поговорки "Пуля — дура, штык — молодец", усиленно обучал солдат стрельбе

* * *

— в РИ Суворов и в самом деле огромное внимание уделял обучению солдат стрельбе. Однако и поговорка родилась не на пустом месте — огнестрельное оружие тех лет было не лучшего качества, так что штыковой бой имел колоссальное значение. Суворов просто отбросил бытовавшую тогда тактику — встать друг напротив друга и стрелять по очереди, пока кто-то не дрогнет. Противник близко? Залп — и в штыки. Ну а штыковому бою он учил так... Собственно говоря, именно с него началась слава русской школы штыкового боя.

Полк прошёл пятьсот вёрст за десять дней

* * *

В РИ Суворов совершал подобные, пусть и несколько более скромные, марш-броски. Правда, нужно отметить, что в данном случае учения ведутся сравнительно прохладным летом и в знакомой местности, что облегчает задачу.

Она нужна не только для мытья, но и для избавления от вшей

* * *

* Лично, как вы понимаете, не проверял, но специалисты уверяют, что ни вши, ни гниды просто не выдерживают температуры парилки — варятся.

Глава пятая

Закончив с вещами обязательными, часть времени пришлось посвятить культуре, пропаганде и прочим важным, но несколько эфемерным вещам. В своё время Грифич задался вопросом милиции — как бы сделать так, чтобы люди шли туда "добровольно и с песней", да желательно — за свой счёт. Придумал...

Чувство общности, избранности, защищённости — вот на чём играл князь. Всё эти гильдии, ордена и тайные общества времён Средневековья родились не случайно — людям нужна была какая-то защита, помимо родственных связей, с которыми здесь обстояло значительно хуже, чем на Руси. Средний ремесленник до сих пор состоял в какой-то гильдии и парочке тройке Братств, переживавших в настоящее время достаточно печальные времена.

Вот Владимир и предложил милицию в качестве этакого Братства. Ну а почему бы и нет? Есть имущественный ценз — форма и амуниция покупается за свой счёт. Охватывать бедняков? А зачем? Если у человека нет возможности приобрести ружьё и клинок, да пошить форму, вряд ли у него найдётся время на регулярные тренировки, да на покупку того же пороха для стрельбы. Ну и не последнее дело — ощущение некоей избранности, чтобы милиционеры воспринимались не как непонятные голодранцы с оружием, а как клуб уважаемых бюргеров, помогающий защищать сограждан. Так что...

Вот уже пару лет, как милиция и в самом деле стала престижной, а уровень подготовки милиционеров приблизительно равнялся русским егерям. Не Суворовской выучки, но всё-таки... Правда, выучка эта была до (приблизительно) ротного уровня и Вольгаст сильно сомневался, что они достойно поведут себя под пушками или в крупном сражении. Однако гонять приграничные банды и отражать нападения властителей-соседей с их "игрушечными" войсками милиции удавалось весьма успешно.

Высокого уровня подготовки Рюген добился предельно просто — соревнования. Вот уже пять лет как в его владениях проводятся соревнования: рапира и шпага, сабля и палаш, фланкирование, борьба, кулачный бой, панкратион, стрельба. А заманить подданных на соревнования, на которых не предвиделось больших призов, оказалось предельно просто — он воспользовался их склонностью к ярким побрякушкам и всё тем же Братствам.

Победители соревнований получали небольшую пластину, похожую на разрезанный по ободку и распрямлённый перстень. Медный, медный с бронзовым, бронзовый, бронзовый с серебром, серебряный, серебряный с золотом, золотой — в зависимости от уровня соревнований. На широкой части пластины было изображение — шпаги, ружья или кулачного бойца — и год. Победители соревнований могли нашивать пластинки к одежде или относить их к ювелиру и делать из них настоящие перстни.

Простенько? А зато работает... К примеру, медную пластину/перстень здоровый мужчина мог получить без особого труда — это был примерно уровень... четвёртого разряда, если можно так выразится. Чтобы стать милиционером, помимо имущественного ценза, кандидат должен был продемонстрировать как минимум четыре медные пластины — по любому из разновидностей фехтования, фланкированию, стрельбе и какому-то из направлений рукопашного боя.

Задача простая — здоровый мужчина, даже не имеющий таких навыков, мог заработать пластины через два-три месяца тренировок — и стать кандидатом. Полноценному милиционеру требовались уже не медные, а хотя бы медные с бронзой... Дальше были свои требования для капралов и офицеров, для инструкторов и т.д. Ну и... Стоит ли говорить о том, что у милиционеров были небольшие привилегии, вроде права носить оружия в городе (будучи в форме) избираться в городские советы и небольшие преимущества в торговле и промышленности.

Идея, что называется, "овладела массами" и теперь "правильный" горожанин соответствующего возраста мог не появляться в некоторых пивных, если не имел "кандидатского минимума" — пусть даже по остальным показателям он не подходил к милиционерам.

Вообще, герцог организовал огромное количество всевозможных соревнований, причём не только чисто военного образца, но и по лёгкой атлетике, гребле, плаванию, парусному спорту и т.д. Не были забыты и более спокойные развлечения — вроде соревнований по шашкам, шахматам и тавлеям.

Не просто — да, но на моральный климат это сильно повлияло. Развлечений в настоящее время, особенно в провинции, как-то маловато. Даже вон личная жизнь русских офицеров, стоящих здесь на постое, обсуждалась месяцами, а приём у командира егерского полка, расквартированного в окрестностях Вольгаста, считался одним из важнейших светских событий государства — сразу после приёмов самого Грифича.

Соревнования и прочие мероприятия по сплачиванию людей были нужны ещё и потому, что большая часть подданных Владимира была эмигрантами — семнадцать тысяч из тридцати. Да, в большинстве своём они имели здесь корни и шли не "наобум", а к каким-то родственникам, пусть и очень дальним. Однако проблему "притирки" это не отменяло — народ стекался к нему очень разный — и "тараканы" у них были тоже разные.

Милиция и соревнования сильно помогали — вот, даже преступность "просела" на порядок, несмотря на наплыв эмигрантов. Ну как тут "пошалить", если примерно каждый пятый мужчина подходящего возраста состоял в милиции, причём остальные члены его подразделения жили по соседству? Выучка, плюс умение работать в команде, плюс — масса готовых придти на помощь "правильных" мужчин, постоянно пересекающихся друг с другом на каких-то соревнования — пусть хотя бы в качестве зрителей.

Закончилась эпопея посещением конезаводов на Рюгене. И да — именно во множественном числе. В одном разводились обычные кони... Впрочем, "обычными" коней, предназначенных кирасирам, никак не назовёшь. Постоянное поголовье на сегодняшний момент насчитывало чуть больше пятиста голов — неплохой результат, учитывая, что разведением князь занялся сравнительно недавно. Однако и слишком сложной эту задачу нельзя было назвать — рядом была Скандинавия и Германии, откуда можно было импортировать весьма породистый скот.

Был и конезавод, которым рюгенцы особенно дорожили — здесь выращивали таких же лошадей для кирасиров, но исключительно белоснежных. В своей основе эти были те самые лошади, которых ему надарили после "Битвы у Моста". Жители острова весьма трепетно отнеслись к ним и снова Владимиру казалось, что тут присутствуют какие-то "сакральности". Пусть пока "облачных" коней было менее полусотни, но учитывая трепетное отношение рюгенцев к табуну, его будущее выглядело оптимистично.

Супруга с детьми покинула принца на том же корабле, что доставил его на Рюген — старики предсказывали, что в этом году волнения на море начнутся раньше обычного и Наталья не захотела подвергать детей даже небольшому риску.

— Милый, ты не обидишься? — С некоторым сомнением спросила она.

— Нет, — засмеялся князь, — отплывайте в Петербург.

Нужно сказать, что дело было не только в риске — жена весьма деликатно дала Владимиру возможность навестить бастардов. Она прекрасно знала об их существовании и относилась к вопросу весьма спокойно... В самом деле спокойно — попаданец осторожно просканировал её отношение к изменам и бастардам с помощью экстрасенсорики. Волновало её разве что возможность того, что супруг излишне увлечётся или "намотает" какую-то нехорошую болезнь.

А в остальном... выросла она в такой среде, где многие вельможи имели настоящие гаремы из крепостных и несколько "побочных" семей, живущих едва ли не в соседнем доме. Так что на таком вот фоне Грифич выглядел... Не аскетом, конечно, но человеком вполне приличным — подумаешь, признал четверых бастардов, да выделил деньги на их содержание... Любовниц в высший свет принц не вводил, да и содержание внебрачным детям пусть и было вполне приличное, но не более того. Так что здравомыслящая и достаточно флегматичная супруга относилась к ситуации со смесью покорности судьбе и... иронии.

Погрузившись на бриг с небольшой свитой, вышли после полудня. Большая часть отправилась сопровождать жену с детьми, с ним остался только Тимоня, камердинер Готлиб да пятеро "офицеров свиты", без которых ему уже было "не положено". Впрочем, люди это были дельные — сам подбирал, так что никаких проблем на возникало.

— Не нравится мне этот корабль, Ваша Светлость, — подошёл к князю через несколько часов нахмурившийся капитан, — вроде как и ничего особенного — стоит себе корабль на якоре и стоит. Но вот то, что сзади за нами есть ещё один... Как-то оптимизма не добавляет.

— Насколько я помню, место здесь оживлённое?

— Да, мой князь, но вот что-то... Не нравится!

Мнению капитана решили довериться, человек он был опытный и в Балтике ходил больше тридцати лет — буквально с самого раннего детства. Успел поучаствовать в нескольких войнах (на разных сторонах), занимался торговлей и контрабандой. В общем — если такому человеку что-то кажется, лучше отнестись к его мнению серьёзно.

Немного поманеврировали на "дороге"... Да, в море тоже есть дороги — маршруты прокладываются с учётом течение, мелей, островов, рифов, розы ветров и целесообразности. Поманеврировали — и убедились, что намерения судов очевидны.

— Поднять мой флаг! — Скомандовал Грифич и на флагштоке затрепыхался личный штандарт*. В ответ были подняты сигналы, приказывающие остановится и что характерно — государственных флагов поднято не было.

— Воюем, — пожал плечами Рюгене в ответ на немой вопрос капитана, — что-то я сильно сомневаюсь, что нас благополучно отпустят.

Мореплаватели тоже сомневались — если это какие-то грязные дела с похищением правителя, то как раз Владимиру есть шанс выкарабкаться, а вот им, как свидетелям...

— Мимо вон того шлюпа не проскочим..., — тоскливо сказал капитан, — под пушками пройти придётся. А он хоть маленький, но несколько пушек на каждом борту имеет, да и экипаж побольше нашего... Сзади люггер подпирает, сразу не пройдём, а потом и шлюп подоспеет...

— То есть в битву ввязываться бесполезно? — Уточнил Владимир.

— Верно...

— А если сразу — на абордаж?

Капитан задумался, лицо его начало разглаживаться...

— Русский метод!** Это может сработать.

Посмотрев на князя со свитой, капитан остался доволен — восемь человек первоклассных бойцов... Да, Готлиб тоже — бывший гренадер, в своё время насильно "мобилизованный" Ганновером — и это при том, что был гражданином другого государства!

* * *

Да и его орлы тоже кое-что умеют — контрабанда, она такая профессия...

В командование кораблём Грифич лезть не стал — яхта заметно отличается от "настоящего" корабля и пусть за прошедшие годы он изрядно подучился корабельному делу и смог бы сдать экзамен на штурмана, до настоящего "морского волка" он сильно не дотягивал.

На палубе тем временем суетились моряки — поставили на носу ещё парочку каких-то допотопных орудий на носу и зарядили их картечью и сооружали импровизированные щит и помост.

— Ваша Светлость, — окликнул Рюгена боцман, — такой помост подойдёт?

Критическим взглядом окинув сооружение, принц утвердительно кивнул.

— Ну что, господа, — обратился он к свите, — кажется, нам сегодня предстоит интересное приключение.

Ответные ухмылки отморозков в ответ стали бальзамом для его души...

Скрутили индивидуальные щиты из гамаков и всякого мягкого барахла

* * *

, вытащили и зарядили весь имеющийся огнестрел. Хм... Прилично получается — по пять-семь стволов на человека и это при том, что "карманных" пистолетиков просто нет, калибры более чем серьёзные.

Начинается сближение с вражеским судном и моряки убирают часть парусов, демонстрируя покорность. Враги расслабились и часть из них высыпала на палубу, откровенно глазея.

— Нормально, Ваша, Светлость, — тихонько сказал боцман, — усиленной команды нет, здесь в любом случае не больше полусотни.

Спустить ещё часть парусов... Враги окончательно расслабились — и тут рулевой в нужный момент резко поворачивает корабль. Моментального тарана не получилось — это не кино, но за десяток секунд на парусном судне мало что можно успеть...

Удар! Рюгена бросает вперёд и от падения спасает только то, что он крепко ухватился за трос.

— Мостик! — Орёт он разъярённым драконом на моряков и те бросаются к лежащему на палубе абордажному мостику. Едва тот успел опуститься на палубу вражеского корабля, как Грифич пантерой взлетел по нему, держа перед собой щит левой рукой, а правой — заряженный картечью короткий мушкет.

Перед ним путь чист — удар отбросил пиратов от борта, но вот у капитанского мостика их целый десяток.

— Бах! — Гремит выстрел и поверхность заволакивается дымом. Владимир отбрасывает мушкет в сторону и выхватывает из-за пояса многоствольный пистоль чудовищного калибра, продолжая двигаться.

— Ббах! — Выстрелы следуют один за одним и движение на мостике замирает.

На палубу уже взлетели люди Вольгаста и зачищают судно. Звуки выстрелов следуют почти без остановки — они стремятся уничтожить врагов прежде, чем те опомнятся и смогут оказать сопротивление.

— Люк! — Орёт князь и прыгает вниз с клинками в руках — нужно уничтожить артиллеристов. Увидев направленное на себя дуло пистолета и палец, нажимающий на курок, принц сгибается и прыгает вперёд, подсекая ноги стрелка.

Выстрелить "ганфайтер" так и не успел и сейчас сучил ногами, хрипя перерезанным горлом.

— Я — Рюген! — Орёт князь во весь голос, — сдавайтесь!

Какой-то непослушный или тормознутый бородатый мужчина тянет их ножен саблю. Взмах левой рукой и тесак вонзается в грудь слишком смелому пирату.

— Сдавайтесь! — Дублирует прыгнувший следом Тимоня на немецком, шведском и датском. Семеро здоровых, вооружённых мужчин, становятся на колени и снимают с себя оружие...

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Капитан много слышал о знаменитом "Грифоне" — многие называли его лучшим воином Европы, хотя опытные вояки относились к таким заявлениям с некоторым скепсисом. Однако сейчас... Абордажный мостик едва успел опуститься на палубу шлюпа, как принц оказался на его борту и загремели выстрелы. Ещё пара секунд — и по мостику пролетел денщик и офицеры свиты. Да какой, на хрен, свиты! Свита — это что-то надушенное, в париках... Это же — голодные волки, увидевшие раненого оленя, во всяком случае, на абордаж они ринулись с явственным рычанием.

Не сплоховал и сам капитан со своей командой — люди все бывалые, опытные, успевшие повидать... всякого. Но дел им на палубе практически не было — так, добить покалеченных да связать пленных. Когда он вбежал на вражеский корабль, осознанного сопротивления уже не было.

— Чёрт, — боцман медленно засунул в ножны морской палаш и озвучил общее мнение, — да я штаны расстёгиваю медленней, чем эти волки берут корабль на абордаж!

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Вскоре в трюм спустились моряки с брига и пленных оставили на их попечении, Грифич же поднялся на палубу, где заканчивалась зачистка.

— А хорош русский метод! — Обратился к нему довольно жмурившийся капитан, — у моих ребят даже раненных нет, только Свен вот ногу сломал, да Михель искупался.

— Все живы, мой князь, — коротко доложил Владимиру подошедший офицер свиты, — пираты не ожидали сопротивления и не успели подготовиться.

— Да всё они ожидали, — хмыкнул Вольгаст, оценивая картину на палубе, — просто они не ожидали наткнуться на нас.

Личный штандарт* Знамя, означающее, что на борту судна присутствует правитель или какой-то очень знатный вельможа, имеющий право поднимать такой штандарт. Что-то вроде дипломатических номеров в современном мире.

Русский метод!** Что уж греха таить — русский флот в то время был далеко не самым сильным. Собственно говоря, опыту неоткуда было взяться — Балтика была под Швецией и Данией, Чёрное море — под Турцией. Так что героические победы русского флота пусть и были, но по большей части не благодаря умелому маневрированию, а абордажам. Вместо того, чтобы долго кружить и обстреливать друг-друга (что могло продолжаться СУТКАМИ), русские моряки моментально шли на сближение и... Обычно побеждали.

Насильно "мобилизованный" Ганновером — и это при том, что был гражданином другого государства!

* * *

Уже писал, но повторю ещё раз — нормальное явление в те времена. Да что говорить, если такой "мобилизации" в своё время не избежал сам Ломоносов, учившийся в Германии...

Индивидуальные щиты из гамаков и всякого мягкого барахла

* * *

Даже сейчас мешок с шерстью или большая, туго набитая перьевая подушка, защитят от пули.

Глава шестая

Происшествие с пиратами закончилось без малейшей трагической нотки и каких-либо осложнений. Люггер после абордажа подойти так и не решился — один из моряков от избытка дурного рвения поднял флаг князя. Ну а дальше было конвоирование захваченного судна назад на Рюген — где он стал в строй в качестве самого грозного (аж восемь пушек среднего калибра!) военного корабля герцога, быстрый суд и виселицы большинству выживших. Несколько человек пополнили ряды немногочисленных каторжан*, а парочку так даже отпустили — выяснилось, что на судне они находились не по своей воле, случай не такой уж редкий.

Установить личность заказчика не получилось — то ли знающих людей порубили/постреляли при абордаже, то ли они находились на люггере, то ли ещё что, но никаких внятных следов попросту не было — и это при том, что каждого из выживших Рюген допросил самостоятельно, "включая" при этом экстрасенсорику. Судно приписано к одному из портов Швеции, но в остальном — глухо. Обычный мутноватый интернациональный экипаж, подряжающийся практически за любые сделки — по Балтике таких полно.

Долго не задерживались и после короткого расследования и ещё более короткого суда, отплыли в Петербург. Как выяснилось, известие о нападении пиратов уже достигло столицы...

— Цел!? — С такими словами встретила его жена прямо с порога.

— Цел, всё нормально, — ответил несколько растерявшийся князь, а Наталья молча обняла его и расплакалась от облегчения. Новость дошла в изрядно покорёженном виде и после прочтения нескольких заметок он понял, почему супруга так волновалась — лучшие традиции "Желтой" прессы, мать её...

Оставлять нападение безнаказанным он не мог и потому быстро подключил свою агентуру. Пусть до настоящей спецслужбы "Сеть" не дотягивала, но только в России под его прямым и косвенным патронажем находилось свыше семисот подданных, да плюс бывшие сослуживцы, да "облагодетельствованные" преподаватели, "спасённые" в своё время от Сибири, плюс европейские знакомства и давние контакты с Тайной Канцелярией...

Расследование обещало затянуться, так что Вольгаст не стал особо ломать голову, пытаясь как-то сложить немногочисленные кусочки имеющейся мозаики. Герцог воспользовался тем, что его имя опять появилось на слуху и продавил кое-какие проекты, которые Пётр считал несколько сомнительными.

— Да, за деньги — и что?

Император поморщился, но вяло махнул рукой — дескать, продолжай.

— Что плохого в том, что воспитанники музыкальной школы будут давать концерты и получать за это гонорар? Большая часть средств пойдёт на их же содержание, что в дальнейшем несколько облегчит бюджет, ну а часть будет откладываться на их счета и к моменту окончания музыканты будут иметь какие-никакие накопления.

— Учащиеся школы, патронируемой императором — и играть у каких-то купцов? — Недовольно нахмурился Пётр.

— И что? То, что ты их патронируешь, дворянами музыкантов не делает, так что пусть приобретают необходимый опыт — сперва у купцов, затем у знати, ну а к тебе будут допускаться только лучшие. Так что пусть стараются.

Повелитель Руси задумался — такое толкование было уже вполне "приличным".

— С художниками так же? — Заинтересовалась Елизавета.

— Совершенно верно — начнут по купчишкам да мещанам руки набивать, ну а там всё так же.

— Ладно, — с тяжким вздохом разрешил Пётр Фёдорович, — давай.

Напоследок он не удержался и в спину удалявшемуся князю донеслось — "Калита", — и тихий смешок.

Такие вот моменты сильно раздражали попаданца — император порой бывал упрям совершенно по бараньи и доводы разума с трудом находили дорогу в его голову. Хорошо образованный и далеко не глупый, в некоторых вопросах Пётр был настолько ограничен, что просто слов нет. И ладно бы — какая-то чёткая схема была, так нет... Его бросало из крайности в крайность и император становился то Владыкой И Повелителем Самого Большого Государства Мира, то — владыкой мелкого герцогства Голштиния.

Нет, плохим правителем его никак не назовёшь — строились города, потихонечку осваивалась Сибирь и Юг России. Поощрялось образование и монастырские крестьяне переходили постепенно в казну вместе с землями... Да много чего хорошего делалось!

И вместе с тем, всюду расставлял родственников — как своих, так и супруги, хотя тот же Александр Воронцов в умении хапать явно не уступал отцу, да и насаждение масонства не радовало... Не радовала и привычка императора заниматься какими-то мелкими деталями, откладывая масштабные проекты. Вообще же, наиболее распространённым методом ведения серьёзных дел, было откладывание их до последнего с последующей спешкой.

Удалось "пробить" и генеральское звание Суворову — не только благодаря его усилиям, здесь и Миних с Румянцевым постарались, но...

" — Да что вы все мне его сватаете! — раздражённый император отбросил в сторону чашку с недопитым кофе, — Миних, ты вот...

— Толковый на редкость, — спокойно ответил Грифич.

— Да толковых много, — отмахнулся Пётр.

— Не так уж и много. Да и... Я неправильно выразился — он не просто толковый, он деятельный. Такой не просто красивую бумажку напишет или стратегические планы придумает, но и воплотить их сумеет.

— Слышал, — сказал явно остывающий собеседник, — и в самом деле... Только вот ты про его отца в курсе?

— Да в курсе, — вздохнул Владимир, — знаю, что в заговоре поучаствовал... Так влез-то неглубоко, а сын его в этой куче дерьма никак не был замешан. Ну а главное — тебе же его не в Петербург "сватают"? Такие деятельные хороши где-нибудь на границе и вот — Румянцев его к себе просит. Говорит, даст ему три полка пехотных поблизости от Польши, да пусть шляхту гоняет. Сам же знаешь, какая там обстановка.

Император задумался...

— Ладно, — с неохотой сказал он, — там-то пусть. Даже если и замешан в чём, то вряд ли русский дворянин с польскими шляхтичами сговорится."

— Командир, — заглянул в комнату хихикающий денщик, — снова картины прислали.

— Что, прям совсем дурацкие?

— Да сам погляди!

Не удержался и пошёл проверить.

— Да..., — Медленно сказал князь, внимательно глядя на "шедевр", — это даже для моей коллекции...

Коллекция началась несколько лет назад, ещё до попытки переворота. Одна из поклонниц прислала собственноручно написанную картину, где он героически отбивался от пруссаков. Мало того, что позы были невероятно пафосные и глупые, так художница ещё и "наградила" его физиономией дауна — иные сравнения просто не шли ему в голову. Однако художница эта была престарелой (тридцать пять лет, шутка ли!**) тётушкой влиятельного феодала, так что пришлось в ответном письме поблагодарить старую дуру и повесить картину в одной из комнат.

Дальше картины посыпались одна за другой — он изображался в полных рыцарских доспехах и звериных шкурах, голышом (попаданец с негодованием отмечал, что в реальности его фигура намного лучше!), в мундирах доброго десятка иностранных государств, конный и пеший, на мосту и перед ним, по колено в воде и... Словом, фантазия художниц (а слали свои творения в основном женщины) была неистощимой, а вот с мастерством дела обстояли значительно печальней...

Пришлось отвести под "картинную галерею" целую комнату и сейчас она уже заканчивалась... Кстати — с юмором на подобные взбрыки фантазии реагировали немногие сановники. Подавляющее большинство — с лёгким оттенком зависти. Ну а вообще, тема "Битвы у Моста" была у европейских художников популярна — мало того, что история получилась абсолютно в рыцарском духе, так ещё и девицы всех возрастов раскупают произведения.

Распродажа картин и концерты самых талантливых музыкантов проходили в Шляхетском Корпусе. В этот день кадеты старших курсов выступали в роли хозяев, развлекая сановников и старших родственников. Художники стояли около картин с бледным видом — сейчас они могли получить какого-то покровителя и обеспечить своё будущее. Музыкантам было несколько проще — они были заняты и времени на переживания просто не было.

Приём организован по всем правилам и случайных людей просто нет — "входным билетом" служит золотой червонец, вот уже более трёх лет...

" — А не слишком ли это... меркантильно, принц? — С оттенком лёгкой брезгливости говорит Елизавета.

— Не слишком, государыня, — спокойно отвечает Рюген супруге Петра, — это отсечёт полунищих любителей зрелищ, коих полно по Петербургу. Сама знаешь, как они рвутся попасть на мало мальски значимое событие. Ну и главное — деньги-то пойдут не мне и даже не Шляхетскому корпусу, а Елизаветинскому обществу. Пускай вельможи приучаются к благотворительности.

— В этом что-то есть, — задумчиво произнесла императрица, — и извини, что плохо о тебе подумала."

Идея прикрепить бесплатную больницу (ещё один бесхозный после мятежа особняк!) к Институту Благородных Девиц родилась у попаданца достаточно быстро — вспомнил про сестёр милосердия из дворянок во время Первой Мировой и подумал — почему бы и нет? Если девицы из благородных фамилий будут с детства изучать основы медицины, то продвинуть эту самую медицину в народ будет значительно проще — сперва за ними потянутся дворянки рангом попроще, ну а затем знание медицины станет просто-напросто модным.

Был и другой мотив — отучать девушек от чрезмерной брезгливости и ханжества. Если она привыкла менять вонючие повязки и общаться с беднейшими слоями населения, то наверняка не будет слишком уж дистанцироваться от народа, выйдя замуж.

Сейчас он совместно с Измайловой, начальницей Института Благородных Девиц, проталкивал проект этакого женского ордена — не монашеского, а мирского образца, понятное дело. Орден этот будет заниматься медициной, адресной помощью бедным и тому подобной благотворительностью. "Светским львицам" и просто деятельным особам найдётся ещё одна возможность для самореализации, помимо управления поместьем и воспитания детей.

Попаданец вообще старался проталкивать не столько технические идеи, в которых не слишком хорошо соображал, сколько социальные. Орден этот, бесплатные клиники для бедных, образовательные программы и прочее в том же духе. Были и программы социально-экономические, но так — общие. К примеру, освоение Сибири без какой-то штурмовщины Владимир считал безусловным благом — земля, полезные ископаемые... Но вот идеи более конкретные, вроде постройки условного "свечного заводика", он почти не пропихивал — считал, что на мелочи распыляться не стоит.

В принципе, народ справлялся и сам — после перевода большей части крепостных и монастырских крестьян в государственные и ослабления "режима", торговля и промышленность заметно оживились. В казне стало оседать больше средств — и это несмотря на программы освоения Сибири и Юга, налоговую амнистию крестьянским хозяйствам, строительство и переоснащение казённых заводов и огромные суммы, выделяемые на перевооружении армии и флота. А всего-то и нужно было — зажать "верхи" и дать послабления "низам"...

Картины были восприняты достаточно благосклонно — Россия пока что не избалована живописцами. Выставили свои картины и кое-какие сановники — в рамках всё той же благотворительности. Нельзя сказать, что они отличались каким-то мастерством, но приобретали их очень охотно: возможность сказать — "Приобрёл давеча картину, написанную самой-самим ..." дорогого стоила.

Выставил картины и Вольгаст — в России и Европе он считался художником достаточно высокого класса, пусть и "недоучкой". Ну а что делать, недоучка и есть — писал он только карандашами. Нужно сказать, что "настоящим" художником его считали не зря — благодаря попаданцу здесь появился добрый десяток необычных техник, так что пришлось даже поработать преподавателем в Художественной Школе. И кстати — его картины брали в основном сотрудники иностранных посольств. По мнению Грифича, значить это могло одно — что в Европе его картины ценятся намного дороже.

— Как всегда — великолепно, — благодушно сказал Пётр после выставки, аукциона и концерта, — много заработали?

— Точно не скажу, но что больше десяти тысяч, так это точно.

— И всё на Елизаветинское общество? — Вопросительно-утвердительно спросила Елизавета.

— Разумеется. Сейчас вот денег накопилось изрядно и мы с Измайловой подумываем о строительстве такой же больницы в Москве, но тут без тебя никак — вопрос серьёзный.

Императрица зарделась — ей очень нравились такие моменты. Ну как же — общество её имени, да вопросы без неё не решают... так-то она была женщиной весьма домашней и даже можно сказать — "курицей". Однако даже такую "наседку" время от времени требовалось ублажать лестью...

Каторжан* Здесь — в значении "Осуждённый, занимающийся тяжёлой работой".

Тридцать пять лет, шутка ли!** В те времена (и в более поздние тоже) даже для мужчин это был более чем почтенный возраст, ну а женщины считались просто-напросто старухами.

Глава седьмая

Владимир достаточно равнодушно относился к внешней атрибутике, но не мог не признавать её важность в глазах окружающих. Так что сообщение о том, что титул герцога Померанского отныне принадлежит ему по праву, было приятно. Пусть пока это только титул, но раз его признали, то не за горами и тот день, когда он сможет прирезать ещё один кусочек территории...

К примеру, "атака" юристов продолжалась и теперь в Шведской Померании ему принадлежало не два десятка, а почти полсотни владений. Владений в большинстве своём "игрушечных", но тем не менее. Да и признание титула герцога Померанского открывало новые горизонты в деле возвращения владений.

Отпраздновать такое событие решено было большим приёмом и сияющая Наталья с очаровательной улыбкой и сияющими глазами, радостно приветствовала гостей.

— Ваше величество, — несколько чопорно поприветствовала она Елизавету.

— Ах, оставь, — отмахнулась та и расцеловала женщину в обе щеки, — теперь ты практически августейшая особа и зови меня просто сестрой!*.

Всё верно, титул герцога Померанского — заявка серьёзная...

Засмущавшаяся Наталья и раньше была с императрицей в неплохих отношениях, так что вскоре они щебетали о чём-то своём. Рюген невольно услышал разговор — это были детские болезни и проказы, загруженность мужей работой... Улыбнувшись, он отошёл в сторонку, а точнее — в сторонку отвёл его Пётр.

— Герцог..., — задумчиво сказал он, — теперь всё по взрослому...

— Брось, ты всегда будешь для меня старшим братом, — твёрдо сказал ему Грифич. Поговорили немного на нейтральные темы, но видно было, что императора что-то гнетёт.

— Ты понимаешь, что теперь твоя жена не может владеть поместьями? Раньше мог как-то закрывать глаза — сам понимаешь, Рюген и Вольгаст — не настолько серьёзные титулы и владения, чтобы ты что-то всерьёз решал в европейской политике.

Пётр закусил губу и серьёзно посмотрел на принца.

— Понимаю, — медленно сказал тот, — мы с тестем уже обсуждали этот вопрос и я решил вернуть поместья в род Головиных. Ну а мне деньгами отдадут.

— Я тоже этот вопрос обдумывал, да и не только я, — продолжил Пётр Фёдорович, — мы с дядей** тоже обсуждали этот вопрос. Он, конечно, власти почти не имеет

* * *

, но в этом вопросе они сошлись даже с оппонентами. Не всеми, конечно, но по большей части, да и то...

— Не томи! — Не выдержал Владимир.

— Как ты смотришь на то, чтобы выкупить остальные земли княжества Рюгенского? То есть Штральзунд, Барт, Дамгартен и другие города с прилегающими землями. Знаю, что накопил ты немало...

— Не хватит, — мрачновато (такую возможность упускаю!) ответил Грифич.

— Знаю, — китайским болванчиком закивал Пётр, — но будут ещё деньги за поместья. У Головиных столько нет и они бы долго выплачивали, так я тебе из казны заплачу — мне Головины потом вернут, не к спеху. Часть своих поместий в Швеции отдашь королю. Ну и вестимо — контракты со мной, на постой русских войск и прочее.

— Вот с последним хотелось бы разобраться, — с каменной физиономией сказал Рюген, — сам понимаешь, что серьёзных войск там тебе никто не даст держать, сразу война начнётся.

— Понимаю, — стиснул зубы император, которого донельзя раздражала ситуация со Шлезвигом, зависшая в воздухе

* * *

, — этот вопрос мы так решим, чтобы не подкопаться.

— Вроде твоих войск на моей территории не будет, но будет договор и подготовленные магазины?

* * *

*

— Именно.

Предложение не было благотворительностью — Швеция в настоящее время была не в лучшем положении. Несмотря на то, что в семилетней войне она была на стороне победителей, экономика страны переживала скверные времена. Мало того — назревал очередной конфликт с Данией, исход которого вызывал в Стокгольме определённые опасения. Если за территорию собственно Швеции они не опасались, то вот за... колонии была определённая тревога.

При ближайшем рассмотрении ситуации оказывалась ещё более интересной — свои... колонии Швеция не могла продать никому, кроме как Померанскому — остальные претенденты были слишком слабы или враждебны или... Разумеется, какие-то варианты были, но скажем так — неважные. Так хоть шведы могли быть уверенны, что территория не достанется врагам, да и деньги... Деньги в нужных объёмах водились только у Вольгаста-"Калиты".

— Чёрт, чёрт, чёрт! — Выругался Пётр и рванул с себя перевязь со шпагой, а затем и парадный камзол. Медленно опустившись в кресло, он закрыл лицо руками.

— Ну за что мне такое, — со слезами в голосе сказал император. Печалится было от чего — Дания потребовала нейтралитета княжества Рюген, обещая в противном случае закупорить Балтику

* * *

**.

Пётр хоть и хорошо относился к Грифичу, но такое соглашение посчитал для себя не выгодным. Пусть в это время и была накалённая ситуация, но... Но всё изменило начало войны с Турцией.

Православные повстанцы на территории Правобережной Украины вторглись на территорию Польши, в погоне за отрядом конфедератов. Это дало повод для полноценного военного союза польских магнатов с Австрией, Францией и Турцией против России и ряда Северных государств.

Разворачивать полноценную войну на несколько фронтов никто не хотел, так что... Неожиданно оказалось, что нейтральный Рюген становится главным пунктом отсутствия боевых действий на Балтике и в конце ноября договор о передаче земель был подписан.

Он обошёлся Грифичу значительно меньше, чем тот рассчитывал. Деньги вытрясли практически все, но хоть в долги не залез... Договор передавал земли не просто так — он требовал нейтралитета княжества Рюген. Только так можно было сохранить мир на Балтике.

Учитывая, что служил герцог Померанский русскому императору, входя при этом своими владениями, пусть даже частично, в Германскую Империю, в настоящее время подконтрольную Австрии... В общем, самыми точными словами была фраза "Всё сложно".

Всё было настолько сложно, что генерал-аншеф (звание Пётр вручил вскоре после получения титула герцога Померанского) отправился в Вену на переговоры. Не то чтобы он блистал как дипломат... Но Владимира можно было назвать самым заинтересованным лицом в предстоящем конфликте — в конце-концов, от способностей Грифича как миротворца напрямую зависит само существование его новорожденного государства...

Отправился с небольшой свитой — те самые офицеры свиты с денщиками (такими же волчарами), Тимоней, Готлибом, да секретарём и камер-юнкером Яковом Сирином. Последний свыше года провёл в поездке по Сибири и сейчас был рад побывать в одном из самых блистательных городов мира — семьёй он пока не обзавёлся, а на подъём был лёгок.

— Да, принц, все перепроверено — Ульрика Прусская, — Юрген, выполнявший у Рюгена функции контрразведчика, вручил Владимиру документы с пометками и тот углубился в чтение. Читать в тряской карете было не слишком удобно, но никуда не денешься.

— Яша, глянь — это по твоей части, — протянул он один листов секретарю. Через минуту раздался изумлённый возглас и присвистывание:

— Эк они обнаглели-то!

— Что решать будем? — Поинтересовался Юрген, — я по всякому прикидывал, но до сих пор не понял — проще пойти на ответные меры и уничтожить их или же действовать как полагается — через суд и прочее?

— Давай-ка отложим этот разговор до конца переговоров, — решительно сказал попаданец, — сам понимаешь, от их исхода многое будет зависеть.

Молчаливый кивок и документы убираются в шкатулку.

Путешествие нельзя было назвать комфортабельным и пожалуй, верхом было бы не только быстрей, но и удобней. Но нельзя — багажа слишком много, да и работать с документами в карете худо-бедно всё-таки можно. Однако работа-работой, но заниматься гаданием было бесполезно — как их там примут в Вене, да проинструктируют ли посланника — бессменного Дмитрия Михайловича Голицина, должным образом.

Так что по большей части развлекались байками, да Рюген время от времени доставал свою флейту и музицировал. Но последнее редко — мешала тряска. По большей части слушали рассказы Сирина о поездке — одновременно развлечение и своеобразный отсчёт.

Ездил он с проверкой работы учебных заведений — не зря же высылали замешанных в заговоре учителей...

— Да многих кнутом драть пришлось, — рассказывал секретарь, — на бумаге всё как положено, а на деле — приходит учить детей пьяный, да ещё и не каждый день. Ну, большинству внушений хватило, разве что парочку особо наглых под следствие отдал.

— А мне тут шли слезницы о твоей жестокости, — засмеялся князь, — я их подшить велел, сам потом почитаешь, да может — дополнительному кому плетей через почту пошлёшь.

Посмеялись и продолжили на тему отвлечённую: помимо инспекции, Яков искал людей, увлечённых историей и желающих оставить что-то после себя. Для этой цели Рюген выделил ему дополнительные средства и поручил найти местных краеведов-любителей.

— Да как ты и велел — не столько деньгами прельщал, сколько перепиской с твоей канцелярией да с Академией Наук. Им лестно, что их письма будут читать люди учёные — для самоуважения немало значит.

— Много нашёл-то?

— Порядком, — приосанился парень. Померанский улыбнулся — Яков ухитрился занять здесь примерно ту же нишу, что в РИ занял Даль. Такая поездка-инспекция, с параллельным поиском историков-энтузиастов, записывающих местный фольклор, была не первой, так что... Он ещё не знает, но в Шляхетском Корпусе готовится к выпуску книга русских сказок и былин под названием "Сказки Якова Сирина"...

"Сказки" эти будут многотомные, с упоминанием того, что собраны они трудами Сирина, но у каждой сказки и былины будут ссылки — кто конкретно её записал — и где. С учётом того, как трепетно относились местные к возможности войти в Историю, можно прогнозировать всплеск энтузиазма у краеведов.

Правда, в данном случае на прибыль Рюген не рассчитывал — книги ожидались скорее убыточными. Так, двести пятьдесят экземпляров, из которых двести разойдутся по библиотекам учебных заведений, а ещё пятьдесят станут подарками для некоторых сановников и отличившихся работников Департамента Образования. Ну а дальше видно будет.

Останавливались в придорожных трактирах или гостиницах в городах — по обстоятельствам. К великому сожалению Владимира, разбить привычный воинский стан на природе нельзя. И дело тут не только в том, что "не комильфо", но и в том, что вся земля поделена. Технически-то можно... Но именно технически — бывший улан прекрасно знал, сколько проблем может принести такое решение.

В гостиницах же... Клопы, тараканы, блохи и вши были делом нормальным, привычным. Свита даже радовалась, когда обнаруживалось, что в гостинице/постоялом дворе имеются тараканы — это означало, что не будет клопов... Попаданец в такие моменты только радовался, что насекомые всех видов его избегают. Нет, так-то достаточно чистенько, но всё равно — были насекомые, были.

— Ой, княже, заели! — Скривил страдальческую физиономию Тимоня, истово чешась, — клопы, да с блохами... Когда ж мы к Вене-то приедем, там-то хоть искупаться можно будет...

Последнее было актуальной проблемой...

— Не напоминай, мы скоро вонять будем, как местные.

Свита завздыхала — к русским баням они успели привыкнуть, а особенно бывалые вояки оценили работавших при банях костоправов и всевозможных "бабок", с успехом заменявших докторов. Ну и чарка после бани казалась особенно вкусной...

Теперь ты практически августейшая особа и зови меня просто сестрой!* Было такое — владетельные особы часто обращались друг к другу "Брат" и "Сестра", даже не будучи родственниками.

Дядей** — Имеется в виду двоюродный дядя Адольф Фредерик, в то время "работавший" королём Швеции. Кстати — по материнской линии он был дядей несостоявшейся Екатерине Второй.

Он, конечно, власти почти не имеет

* * *

Адольф Фредерик был хорошим человеком, но абсолютно бездарным королём. Настолько, что власти он практически не имел.

Ситуация со Шлезвигом, зависшая в воздухе

* * *

Напоминаю — Шлезвиг является владением Петра, но исключительно как помещика Дании, а хочется — как самовластного владыки.

Магазины

* * *

* — склады.

Обещая в противном случае закупорить Балтику

* * *

** А они могли это делать — недаром была так называемая "Зундская пошлина". Проще говоря, вплоть до середины 19-го века иностранные корабли платили Дании за проход в Балтику. Географическое положение страны было такое, что она имела возможность "заткнуть пробку".

Глава восьмая

Дмитрий Михайлович встретил Рюгена очень тепло. Пусть он и принадлежал к самой "удачной" ветви Голициных, чванства за ним не было. Достаточно сказать, что это был один из тех редких людей, которые почти не имеют врагов, но имеют великое множество друзей, будучи при этом на удивление дельными.

— Рад, что вы приехали, принц, — встретил он Рюгена прямо у порога своего особняка.

— Может, на ты? — Предложил Владимир, не любивший европейского "Выканья". Голицин засмеялся:

— Мне говорили про тебя, что ты прост в общении, но не думал, что настолько.

Вместо ответа попаданец развёл руками.

Особняк русского посланника правильней было бы именовать дворцом. Что уж говорить, если весьма престижную улицу, на которой стоял особняк, называли уже Голицынштрассе*. Самому герцогу Померанскому и его свите отвели отвели покои по соседству с хозяйскими и прикрепили слуг. Первым делом помылись и отдали вещи в стирку и чистку.

Два дня отмокали и отъедались, затем начались визиты. Марии-Терезии в настоящее время не было в Вене, так что оставалось только ждать и восстанавливать старые знакомства. Первым делом — к приятелям-воякам. Здесь Владимир немного играл — человека, далёкого от интриг и решившего навестить боевых приятелей. Но именно немного, поскольку в основе именно таким и был, да и многие военные принадлежали к знатным семьям и имели весьма серьёзные связи. А самое главное — через них можно было решить какие-то вопросы и провести аккуратный вброс нужной информации без особого официоза.

Старый приятель, ранее служивший в кирасирском полку Модены, встретил его тепло. Пусть по формальному рангу он был ниже — всего лишь бароном, но его реальное влияние в столице могущественного государства с лихвой перекрывало это, так что встретились на равных, без чинов.

— Изображаю из себя дипломата, — уныло пожаловался принц собеседнику, — а какой из меня дипломат...

— Не прибедняйся, — хмыкнул барон, — всем известно, что ты человек умный и образованный, да и как руководителя тебя хвалят.

— Не прибедняюсь, это несколько разные вещи, — отхлебнул вина, блаженно посмаковал и развалился в кресле.

— Ну..., — протянул Зейтц, — это да, ты же торопыга, да и к придворным увеселениям равнодушен. Не совсем даже понятно, зачем тебя сюда прислали.

Рюген хмыкнул и с иронией посмотрел на приятеля...

— Ладно, в общих чертах понятно, — засмеялся тот, подняв руки, — ты лицо, напрямую заинтересованное в том, чтобы избежать конфликта на Балтике, да и к императору близок.

— Не только на Балтике, — честно ответил Померанский, — но и конфликта вообще. Сам помнишь — в конфликте выигрывает тот, кто наблюдает за ним со стороны. Ни нам, ни вам не нужно усиление Пруссии или очередного вмешательства Франции в наши дела.

— Не нужно, — согласился барон и наклонился поправить кочергой угли в камине, — ну так не лезьте в Польшу.

— Легко сказать! Была бы она нормальным государством — да, заключил договор и хватит. А так... С королём заключили, а магнаты его не признают — и лезут разорять русские земли. Я уж не говорю про скотское отношение к православным. А сейчас и вовсе — с Турцией союз.

— Это да..., — протянул Зейтц, — Польша...

На этом разговор о политике прервался — каждая сторона высказала, что хотела. Рюген дал понять, что Россия не нуждается в Польше и заинтересована разве что в русских землях, населённых православными, да и то — скорее вынужденно. Барон озвучил позицию Австрии — не трогайте Польшу. В общем, "Высокие договаривающиеся стороны пришли к предварительному соглашению" и Вольгаст не сомневался, что в ближайшее время разговор будет передан дословно по назначению.

Закончив с политикой, спустились в зал, где уже начали собираться гости — в большинстве своём действующие и отставные вояки, знакомые бывшему улану. То и дело слышались приветственные возгласы, смех, звон шпор и слова:

" — А помнишь!?"

Пройдясь по залу и вдоволь погрев своё эго (генерал-аншеф и кавалер такого количества орденов, да почти самовластный властелин — это ого какая карьера!), пообщавшись с друзьями и приятелями, вояки по приглашению хозяина прошли с столовую.

Высокие стулья с вычурными спинками, белоснежные скатерти, игра свечей и услужливые лакеи, неслышными тенями оказывающиеся рядом в нужный момент.

— Ого! — Восхитился Владимир, — как ты их вышколил. Я такой уровень встречал всего несколько раз, да и то...

Довольно подкрутив ус, барон приосанился и ответил:

— Кадровая политика, друг мой. Ты чиновник и собираешь дельных клерков, я же скорее политик, вот и играю на других инструментах.

Дальше... Дальше был торжественный обед, плавно превратившийся в пьянку.

— Голова, — простонал Андрей и сочувственно хмыкнувший Рюген протянул ему кружку с пивом. Да, именно сам — информация нужна была как можно быстрей, а что добывал её офицер свиты путём совместной пьянки с нужным человеком, так это ему только в плюс — добыл же.

Жадно присосавшись к кружке и выхлебав её в несколько могучих глотков, мужчина на минутку прикрыл глаза.

— Отошёл? — Спокойно сказал Владимир.

— Ваша све..., — вскочил Андрей.

— Не суетись, — махнул рукой принц, — спокойней. Результат есть?

Результат был — Австрия намеревалась побренчать оружием, оказывая Польше адресную финансовую и дипломатическую помощь, но воевать настроена не была. Максимум — небольшие стычки. Офицер свиты пил вчера не просто так, а с дальним родственником из интендантства и выяснил, что военные склады к войне не особо готовы, а сами военные настроены весьма нейтрально.

Суть в том, что предстоящая компания России хоть и затрагивала политические и экономические интересы Австрии, но поскольку основные боевые действия обещали развернуться против турок, то отношение было скорее даже сочувственным — с турками они и сами регулярно воевали, с переменным успехом. Ну и отношение к полякам..., а точнее — к польской шляхте, было скорее негативным. Признавая за ними храбрость, австрийцы откровенно презирали шляхтичей за постоянное предательство национальных интересов ради копеечной выгоды лично для себя.

Спустя неделю после приезда Рюгена вернулась Мария-Терезия, а ещё через два дня его пригласили во дворец. На это раз не было никакого бала или празднества — обычная прогулка по саду.

— Я слышала о вас много противоречивого. По словам одних — вы один из фаворитов русского императора, по словам других — не входите в число особо приближённых, — нейтральным голосом сказала женщина.

— Правы и и те и другие, — так же нейтрально ответил принц, — я действительно один из фаворитов, но скорее меня можно было бы назвать другом — большую часть серьёзных постов император предпочитает раздавать родственникам — своим или жены.

Всего несколько предложений, но смысла в них таиться немало — это вопросы и ответы об уровне власти и осведомлённости гостя...

— Как вы оцениваете ситуацию с Польшей, — так же нейтрально продолжила Мария-Терезия.

— Ваше Величество! — с ноткой паники сказал Владимир, — ну вспомните же — я всё тот же улан, что и несколько лет назад! Да, судьба забросила меня достаточно высоко и смею надеяться, что неплохо справляюсь со своими обязанностями, но дипломатия?! Просто спрашивайте всё, что хотите — и обещаю, что говорить буду максимально честно и открыто, если только вопросы не коснутся государственных тайн!

Женщина заливисто расхохоталась и стукнула его по плечу сложенным веером.

— Хорошо, не будет дипломатии. Но всё же, что там с Польшей?

Выдохнув, Владимир честно сказал:

— Скверно. Что такое польские магнаты, вы и сами знаете — вам они тоже немало горя принесли. Ну а то, что они с Турцией связались и пообещали ей Подолию и Волынь**, это уже...

— Понимаю, — склонила голову императрица, — такой сосед никому не нужен. Но вы не боитесь? Турция всё-таки сильна.

— Лёгкой прогулки не будет, — согласился принц, — но на русской стороне Миних, Румянцев, Суворов... Да и русские солдаты, сами понимаете...

Мария-Терезия понимала — Семилетняя война отгремела только-только.

— Так что насчёт Польши?

— Как вы понимаете, здесь мой голос не будет решающим и если что-то изменится...

— Понимаю, продолжайте, — сказала она и раскрыла веер, прикрывая лицо.

— Польше как государству придётся стать меньше или вовсе прекратить своё существование, — выпалил Померанский. Веер дрогнул и мужчина продолжил:

— Лично я бы просто обкорнал её, вернув России исторические области. Что-то досталось бы Австрии... Возможно, ещё каким-то государствам. Но ни в коем случае не делил бы её полностью — просто урезал бы. Возможно — поделил бы на несколько государств и пусть между собой гонором меряются, а не к соседям лезут.

— Спасибо, — с ноткой грусти сказала императрица, — я бы так же поступила...

Здесь был "толстый" намёк на неудачную внешнюю политику Петра — и намёк справедливый. Если в России он действовал более-менее гладко, то в делах Европы слишком уж прислушивался к мнению многочисленных немецко/шведских родственников. А это были даже не десятки, а сотни мелких властителей и их ближайших родичей, которые дёргали его со всех сторон, прося заступничества, помощи, денег... И ведь заступался, помогал, давал деньги... И увяз в этом змеином клубке.

Ну и Шлезвиг — родовые владения оставались его собственностью, но не российской. Вроде бы и хорошо, патриотично — кусочек весьма "вкусный" и позволил бы сбросить доминирование Дании в Балтике. Проблема в том, что доминирование маленькой страны в отдельном регионе Европой воспринималось не столь болезненно — можно при желании и приструнить. А вот если сюда шагнёт огромная Россия... Европа ляжет ей под ноги.

Пётр не мог не понимать этого, но продолжал нервировать властителей, приплетая вопрос Шлезвига где можно и нельзя, портя отношения с множеством стран. Ну и немецкие родственники, ведущие свои традиционные интриги, но теперь уже в них влезала и Россия... В общем, можно считать внешнюю политику страны провальной.

Правда, австриячку нельзя было назвать "чистенькой", она и сама изрядно постаралась, чтобы создать столь запутанную ситуацию. Ну да как обычно...

— А вы бы как поступали на месте Петра? — Задала Мария-Терезия неожиданный вопрос. Попаданец задумался на несколько секунд...

— Ну в Европы бы точно лез, — честно сказал он, — хотя и поменьше. Так — на Балтике себя обезопасить, да границы от Петербурга отодвинуть. Чёрное море сделал бы безопасным для своих торговцев. Польшу бы по Буг "откусил". А так... Да Сибирь бы начал осваивать более активно, да Юг России, с Персией торговлю более активно вёл...

— И всё? Принц, вы же военный! — С ноткой иронии сказал она, — вам полагается быть воинственным, как Александр Македонский.

— Кем полагается?

Снова заливистый смех, от которого она как будто молодеет лет этак на тридцать и становиться понятно, почему придворные до сих пор восхищаются красотой императрицы...

Разговор свернул на тему воинов и солдафонов, где попаданец порадовал императрицу переведёнными на немецкий афоризмами из двадцать первого века:

" — Сапоги нужно одевать на свежую голову, копать отсюда и до обеда" и прочих бессмертных произведений "классиков".

— Странный вы человек, принц, но общаться с вами — одно удовольствие, — сказала она на прощание.

После разговора с Марией-Терезией Владимир задержался ещё на три дня — налаживал новые контакты и восстанавливал старые. Но не только — почему-то Рюген посчитал нужным вспомнить и записать одно из красивейших музыкальных произведений — "Венский вальс" Штрауса. Впрочем, на этот раз ему суждено было войти в историю под именем "Русский"...

Голицынштрассе* — как и в РИ.

Пообещали ей Подолию и Волынь** — как и в РИ.

Глава девятая

Прояснив вопрос с участием Австрии в войне, Владимир отправился в Петербург, но так-как спешки не было... Спешки не было потому, что в разгорающейся войне ему не нашлось места — свои таланты полководца он оценивал достаточно скептически — на фоне Румянцева и Суворова. Способности снабженца тоже не понадобились — несмотря на то, что основную работу по подготовке складов выполнил он, генерал-квартирмейстером назначили Александра Воронцова.

Вариант далеко не самый лучший, но впрочем — и не худший. Пусть брат императрицы и был мудаком, но мозги на месте, так что если постарается, то с задачей справится. Обидно, разумеется — отстранили-то его тогда, когда подготовка была практически завершена...

Так что отправив письма, в которых подробно расписывались самые важные разговоры, Грифич отправился в Штральзунд. Город в новых, материковых владениях, располагался прямо напротив острова Рюген, как бы запирая его. Основная часть торговли шла через него, так что о новом владетеле здесь более-менее знали.

Кареты встречали прямо у ворот города. Нарядно одетые члены магистрата стояли с традиционным золотым ключом.

— Приветствуем нашего властителя! — Дружно выкрикнули они. Толпа горожан загудела, обсуждая Рюгена и его свиту. Еле заметно вздохнув, Владимир улыбнулся и взобрался на небольшой помост.

— Мои верные подданные...

Речь была короткой и так сказать — программной. Пообещав максимально покровительство торговле, науке и образованию и порадовав крепкими связями с Российской империей. Пообещал не увеличивать налоги, на что горожане завопили нечто вовсе уж восторженное.

Поулыбавшись и помахав рукой, герцог спрыгнул с помоста и вопросительно посмотрел на обер-бургомистра.

— Короткий обед в магистрате, а вечером приём, — быстро проговорил он. Важно кивнув, Померанский снова сел в карету и проследовал в магистрат, поглядывая в окошко. Город... Небольшой, но ничего так — симпатичный и ухоженный.

Обед был и правда короткий, на скорую руку — лёгкие закуски. Хм... Изучили уже привычки своего нового владыки... Устроившись в предоставленном особняке и как следует помывшись, отправились на приём.

... — Налоги уменьшать не буду, — отрезал Владимир, — но и увеличивать тоже. Возможно, через какое-то время часть налогов отменю — из тех, что мешают развитию, а часть доходов перенаправлю на иные нужды.

— Ваша Светлость, — осторожно начал один из купцов, — а как быть со льготами для предпринимателей? Мы слышали, что в Вольгасте и на Рюгене вы многим даровали льготы.

— Даровал — временные тем, чьё хозяйство разорила война и постоянные — тем, кто так или иначе занимается образованием или благотворительностью.

Видя жадные взгляды окружающих, Померанский усмехнулся мысленно и продолжил словно бы нехотя:

— На типографии льгота будет, но не постоянная. Если выпускаете что-то образовательное или научное — налогов чуть меньше, если рыцарские романы для глупых девиц, налоговых скидок не будет. По частным школам: налог с них буду брать минимальный, единственное требование — хорошо учить и какую-то часть учеников — бесплатно.

— Но Ваша Светлость! — Возмутился один из окружающих, — моя школа принимает только людей из хороших семей и они немало платят не только за обучение, но и за то, чтобы в одной аудитории с их детьми не оказались дети грузчиков!

С укоризной посмотрев на возмутителя спокойствия, принц медленно сказал:

— Вас никто не заставляет. Хотите льготы — берите бесплатных учеников, нет — не берите.

Недовольный владелец частной школы отошёл, сделав вежливо-унылую гримасу. Рюген же продолжил:

— Насчёт бесплатных учеников... Приходить-то к вам будут не просто бедняки, а бедняки умные, выдержавшие суровый экзамен в бесплатных школах. А ведь благодаря своему уму и трудолюбию, а так же полученному образованию, многие из них достигнут значительных вершин... И как вы думаете, буду ли они благодарны своим "альма-матер"? Ну и разумеется, платные ученики будут тянутся за льготниками — ведь стыдно учиться хуже сына грузчика или золотаря!

Поскольку в магистрате собрались не только жители Штральзунда, но и других городов, подвластных Померанскому с недавних пор, вопросов накопилось много и прежде всего потому, что многие города имели своё собственное законодательство и налоговый кодекс, подчас достаточно причудливые. Вот и интересовало их — что может измениться с приходом Владимира? Пришлось успокаивать и объяснять, что торопиться с изменением законодательства он не будет и что несмотря на приведение всех земель под единое законодательство, какие-то особенности останутся у каждого города.

Свою лепту вносили и офицеры свиты, разъясняя "политику партии" более подробно.

— Почему так серьёзно относится к школам? — Донёсся до Владимира удивлённый голос Алекса, — Так образование даёт возможность освоить какую-то профессию, сложнее уровня золотаря. Больше образованных людей — больше грамотных специалистов, больше налогов...

— Но зачем делать школы бесплатными, да ещё и кормить в них!? — Искренне не понимает упитанный ювелир. Дальше слышно не было, но вообще-то подобных разговоров сегодня будет много — горожане не только выпытывают подробности, но и пытаются лучше понять характер нового властителя.

Такое поведение Грифич не осуждал — от характера зависит многое и даже при строгом соблюдении всех законов, разница может получиться весьма серьёзной. А уж когда этим самым законам грозит реформа...

Нужно сказать, что шведское владычество не пошло землям на пользу. Швеция и без того являлась не самой процветающей страной, так ещё и отношения "метрополии" и "колоний" строились по принципу грабежа. Не то чтобы откровенного... Но не слишком далеко от него.

Для примера — Швеция до сих пор не отошла ещё от правления Карла Двенадцатого. Несмотря на все победы (до определённого времени), он выгребал мужчин едва ли подчистую и под конец дошло до того, что в его войсках большая часть солдат не имели никакого отношения к Скандинавии. Ну и доигрался...

На трёхмиллионное население после окончания Северной войны пришлось сто семьдесят пять тысяч только убитых и в результате жуткой демографической катастрофы государство до сих пор не могло выкарабкаться из кризиса — как демографического, так и экономического. А амбиции-то были... Вот и старались набирать в свои войска мужчин из "колоний", да протекционистские законы в пользу "метрополии", да... Много всего было.

Поэтому передачу земель Померанскому жители и восприняли скорее с облегчением. Да, тот явно ниже рангом короля Швеции, да и армия пока что в зачаточном состоянии. Зато и не будет никакого неравенства — напротив, будет развитие земель. А насчёт безопасности — так русский протекторат может обеспечить его, и весьма неплохо.

Встал вопрос и с армией — здесь хватало людей, которые умели только воевать, так что начавшаяся война России с Турцией привела их в экстаз.

— Принц, — подошёл к Рюгену один из таких кондотьеров* с баронским титулом, возрастом чуть за тридцать, — не могли бы вы просветить нас — заинтересована ли Россия в найме?

— Россия в наёмных отрядах не заинтересована, — моментально отозвался Владимир, — но именно в отрядах. Поодиночке же опытный воин может рассчитывать на службу. Есть несколько полков, где можно попытать счастья, но на офицерские должности рассчитывать смогут немногие.

Барон понимающе склонил голову.

— Это понятно, Ваша Светлость, война с Фридрихом показала, что русская армия сильна.

Тут в голову к Рюгену пришла интересная мысль...

— Знаете, фон Ромм, а ведь есть шанс наняться отрядом. Обещать ничего не буду, не тот случай. Но вы сможете предложить идею, что вас якобы наймёт какой-то литовский феодал**...

Лицо вояки, испещрённое добрым десятком шрамов, расплывается в ухмылке.

— Спасибо, Ваша Светлость, — слегка кланяется он, — вариант невероятно интересный.

Военной стороной вопроса вообще многие заинтересовались — и ещё больше было тех, кто хотел стать именно военным в войске Грифича. Было понятно, что стычек и "войнушек" в ближайшие годы будет предостаточно, так что какая-никакая карьера обеспечена, ну и кроме того — если уж хочется служить в армии, то лучше всего — в той, что защищает твой родной город.

В связи с этим Владимир перестал откладывать вопрос создания армии. Однако обставить всё нужно было максимально торжественно и для этого Померанскому пришлось ехать в столицу острова — небольшой город Берген. Здесь были подписаны документы о создании гвардии — "Серые волки", армии, милиции и ополчения. Затем торжественно их зачитали и горожане разошлись довольные зрелищем.

Впрочем, разошлись не все...

— Гвардию, армию и милицию — понятно, — гудел бургомистр, — а ополчение? Чем оно от милиции-то отличаться будет?

— Что такое милиция, вы уже поняли.

— Поняли, Ваша Светлость, дело хорошее.

— Ну а ополчение — это добровольцы, которые прошли какую-то подготовку, но не имеют возможности приобретать оружие за свой счёт, как и времени на регулярные тренировки. При необходимости им будет выдано оружие из городских арсеналов или же избытки, имеющиеся у бюргеров. Выступать они будут в качестве помощников милиционеров и под их началом. Ну и само-собой, в ополчение смогут записаться только люди добропорядочные, пусть даже и небогатые.

Толстяк бургомистр слушал, слегка склонив голову набок и сложив руки на объёмистом животе. Толстая, глуповатая физиономия выражала одобрение. Если бы принц не знал, что Дитрих окончил в своё время университет и позже заработал неплохое состояние, мог бы принять его за провинциального обжору...

В Петербург отплывали на люггере. Пусть и не верх комфорта, но быстро и что немаловажно — при необходимости можно удрать. Учитывая недавнее покушение, лишней такая предусмотрительность не казалась никому.

В порту их уже ждали кареты — служащие порта издали разглядели грифона на флаге и послали гонца во дворец. Ехали зевающие, помятые и чего греха таить — попахивающие. Люггер может похвастаться скоростными качествами, но никак не комфортом, а уж когда пассажиров переизбыток, так и вовсе.

— Папа! — Влетел ему в ноги маленький Богуслав и затараторил сходу, — а мне мама сказала, что вырос я, мерила...

Подхватил сына правой рукой, левой обнял подошедшую жену и замер ненадолго, наслаждаясь моментом.

— Соскучился, — шепнул Владимир на ухо Наталье, — пошалим...

Уже вечером Грифич давал Петру отчёт о поездке — достаточно сухо, не как друг, а как подчинённый. Он и без того был обижен на отстранение от снабжения русских армий, так вскрылись и другие нелицеприятные подробности. В частности, новый генерал-квартирмейстер всячески хаял усилия Рюгена по подготовке кампании, а император молчал... Ежу ведь понятно, что таким образом Вороноцов едва ли не в голос кричит — "Я собираюсь воровать, а потом свалить всё на предшественника", но... Но тут снова вступало в дело чрезмерно либеральное отношение Петра к родственникам.

Так что император чувствовал себя виноватым и отводил глаза. Было несколько попыток примирения, но вялых и так... Какое может быть примирение, если ты не затыкаешь Александра Воронцова с его сентенциями о "Бездарном Померанском"? "Разбегаться" окончательно Владимир не собирался, но... император — да, друг — под вопросом...

Кондотьер* — руководитель наёмного отряда. Не совсем наёмник — скорее, человек, имеющий право нанимать наёмников на службу. В описываемое время эпоха кондотьеров заканчивалась, но особой редкостью они не были, особенно в нищих немецких государствах.

Литовский феодал** Литвой в то время называли территорию бывшего Великого Княжества Литовского. К литовцам современным оно не имело практически никакого отношения, это были земли современной Беларуси, частично России и частично Украины. Ну а литвинами называли русских выходцев из этих земель, чаще православных.

Глава десятая

Павел встретил Рюгена восторженно и... Тот только сейчас заметил, что он уже не мальчик, а подросток. Видимо, цесаревич за время отсутствия Наставника перешагнул какой-то незримый рубеж — и вот, пожалйста. Вроде бы и не вырос, не раздался в плечах, но изменился взгляд, жестикуляция. мимика, поведение... Время от времени он срывался на детское поведение, но это нормально.

— Я считаю, что отец не прав, — серьёзно сказал подросток после окончания урока, — Александр Воронцов мне не нравится, не нравится он и Миниху... Да многим!

— Павел, не стоит обсуждать отца, особенно со мной, — жёстко заявил Грифич, — я в данному случае — лицо заинтересованное, так что сам понимаешь. А начни ты его обсуждать с кем-то ещё — оглянуться не успеешь, как тебя начнут стравливать и ты окажешься в оппозиции.

— Это что, мне нельзя высказывать свою точку зрения? — Набычился подросток.

— Можно — и ты её уже высказал, на этом всё. Вообще, будь с высказываниями поосторожней — пойми, для большинства окружающих ты не человек, а... функция. им плевать на твои чувства и прочее — ты олицетворяешь некое понятие "Наследник", а понятие — не человек. Соответственно, тебя можно и нужно использовать в своих интересах.

— Ты думаешь, я не увижу такого? — Удивился Павел.

— Ключик можно подобрать к каждому, понимаешь?

— Понимаю..., — медленно протянул цесаревич, — сорвется у первого, десятого, ну а кто-то всё-таки подцепит меня и начнёт манипулировать. До определённой степени, понятно, но и этого может оказаться предостаточно. Тем более...

Тут его взгляд вильнул в сторону портрета мачехи и Рюген медленно прикрыл глаза. Да, Елизавета была доброй, не амбициозной и достаточно ленивой. Но у неё были родственники, находящиеся на вершине власти — и кто знает, не придёт ли им в голову расчистить дорогу для её детей?

— И как с этим бороться? — Мрачно спросил Павел.

— С манипуляцией достаточно просто — вечером как бы просматривай заново ключевые моменты прошедшего дня — кто как поклонился, что что и кому сказал... Сперва только самое важное, а затем научишься и мелочи так смотреть. Ну и понятно, нужно их не просто смотреть, а ещё и анализировать — кому выгодно? Всегда задавай себе этот вопрос.

— Ты так делаешь? — Оживился подросток.

— Да, отец научил. Поначалу это очень сложно и будет желание плюнуть, но продолжай работать. Через несколько месяцев это будет получаться само-собой, а ещё через какое-то время ты при взгляде на человека будешь вспоминать его досье — из какого он рода, чей сторонник, характер, поведение в определённых ситуациях и так далее. Собственного говоря — это твоё задание.

— А..., — И Павел взглядом показал на портрет.

— ТАКИЕ вопросы можно решать только тогда, когда ты станешь не просто цесаревичем, а приобретёшь влияние как отдельный игрок, а не тень отца. Пока — даже не думай.

Павел и в самом деле повзрослел — он потребовал проверки его техники фехтования и... сдал экзамен.

— Вырос, — задумчиво оглядел Рюген тяжело дышащего воспитанника.

— Что... так заметно? — спросил подросток, переводя дух.

— Да более чем. Техника у тебя и раньше была отменная, а сейчас ты и в скорости прибавил, в силе... СкачкИ ещё будут, ты ведь пока растёшь, но даже со скачкАми ты потянешь на "Крылатого", а уж когда вырастешь...

Счастливая улыбка вылезла на лицо подопечного.

Грифич скучал. Нет, дел-то хватало — один только Департамент требовал неусыпного внимания, но... Но в целом, дела там обстояли более-менее благополучно — сам же заместителей подбирал. Кстати, порадовала и Дашкова-Воронцова, сосланная в своё время в Оренбург и получившая права регионального министра образования.

Несколько проверок показали, что созданные ей мужская и женская гимназии — не блеф. Там действительно учат — и учат хорошо. А ещё была техническая школа, коммерческая, сельскохозяйственная, почти три десятка церковно-приходских. В общем, если бы не принадлежность к Воронцовым и не участие в заговоре, Владимир давно бы уже запросил её у императора в качестве заместителя.

К сожалению, её амбициозность и циничность, плюс Воронцова... Слишком много было шансов на то, что она снова влезет в какой-то заговор. В общем, Рюген на месте Петра, дал бы ей много больше власти, но где-нибудь в Сибири, без права возвращения в Петербург. В таком случае лет этак через двадцать там вырос бы вполне европейский город. Умна баба и сильна, но идеалистка — и одновременно циничная сволочь. Как это сочетается, попаданец толком не понял — женская психология, ети её... Но ведь сочетается!

Бездельничать? Не вариант — на войну его не отпускал император, а тянуло... Дело даже не в адреналине, а скорее в понимании, что он действительно может помочь. До уровня Суворова/Румянцева/Миниха попаданец не дотягивал, но на уровне хорошего комдива тянул вполне — были случаи убедиться, во время пограничных конфликтов в Померании.

И хрен бы с ними, с полками — как квартирмейстер он был очень хорош, что признавал сам Суворов. А если учесть, что его отец в прошлом был именно квартирмейстером, да и сам военачальник начинал именно в таком качестве, то это много стоило.

Между прочим, должность эта подразумевает не только снабжение войск, но и их боевую подготовку, возведение укреплений, строительство мостов, картография, разведка местности и "языки"... Хлопотная должность, но между прочим — его признали.

Сейчас же начали доходить нехорошие слухи о деятельности Александра Воронцова на этом посту. Пока ничего такого особо предосудительного не было, но... Были назначения на должности людей откровенно некомпетентных, были уже задержки обозов, жалования... Не сильно, ну так и свою деятельность тот начал недавно. Так что были у Рюгена нехорошие мысли — как скажется это на боевых действиях и сколько русских солдат погибнет из-за одного некомпетентного мудака.

Сделать он ничего не мог, так что забивал себе голову всякой ерундой и прежде всего — изобретениями. Великим инженером он не был, а знание принципов работы двигателя внутреннего сгорания СЕЙЧАС ничего не даст. Вон — Ползунов уже придумал паровой двигатель, и что? Да почти ничего — и это несмотря на усилия Владимира по его внедрению.

Так что "изобретал" настольные игры (за что скучающие придворные начали одаривать его дорогими подарками), согнул вешалку из толстой латунной проволоки, да и так, по мелочи... Впрочем, мелочей этих набралось достаточно много. Особенно оценили вешалку — так-то одежду складывали в сундуки/на полки или же на специальных деревянных "болванов". Ну а вешалка и нормальный для попаданца шкаф пришлись Двору "ко двору".

От желания отвлечься начал больше заниматься с детьми. Богуслав и маленькие двойняшки Светлана с Людмилой, с радостью общались с отцом. Нельзя сказать, что он раньше не занимался с ними — напротив, почти каждый день проводил с ними не меньше двух часов. Но играл достаточно редко — обычно просто сидел в комнате, общаясь с женой и время от времени отвлекаясь на детей.

Сейчас же начал обучать их каким-то детским играм из своего времени, рассказывать сказки. Со сказками вообще получилась интересная история — банальная "Репка" и "Колобок", которые он считал народными, оказались незнакомы нянькам. Настоящие же народные сказки даже звучали совершенно по другому и большинстве случаев были такими страшилками, что Стивен Кинг отдыхает*.

Обнаружилось это случайно, когда он заметил, что слушают его не только дети, но и няньки, жена... Причём слушают, затаив дыхание. Ну и повелось — слушают, а в углу сидит писец, лихорадочно строчащий карандашом. Так что к началу марта из типографии Шляхетского Корпуса вышло сразу два тома сказок — для самых маленьких и для детей постарше. И если "Колобок" и прочие малышовые сказки был принят просто благосклонно, то вот "Русалочкой" зачитывался весь "Петербург".

Владимир же в это время заканчивал "Сказку о мёртвой царевне и о семи богатырях". Нужно сказать, что помимо медитации, необходимой, чтобы информация всплыла, он применил ещё и таланты художника, сделав великолепные рисунки — как и в случае с "Русалочкой".

Литературная деятельность прекратилась к началу апреля — обнаружилось, что в войсках недостаток продовольствия и из-за этого пришлось даже прервать удачно начавшуюся осаду Хотина, одной из важнейших крепостей польских конфедератов. Воронцов, которого Миних прямо обвинил в воровстве, не нашёл ничего лучше, как свалить вину на Рюгена.

— Я!? — Орал Грифич на бледного Петра, — Я вор!? Столько лет служил, копейки не взял, а потом меня вором называют!? Не лучше ли вспомнить "подвиги" этого урода!? Сам же его с поста генерал-губернатора Петербурга смещал — за воровство, как и отца!

Попаданца несло — контролировать свою ярость он мог с трудом и наговорил в итоге много лишнего. Точнее, лишнего-то было сказано сравнительно немного — разве что прояснилось его отношение к Александру Воронцову. Но вот громкость... Слушал его если не весь Зимний, то уж точно — большая часть, лёгкие у попаданца были на редкость могучими, да и с голосовыми связками всё в порядке. И нужно сказать, что общественное мнение было на стороне Померанского...

Не все его любили, но вот уважением герцог пользовался и уж точно, обвинения в воровстве были лишними. Если бы генерал-квартирмейстер Воронцов начал бы рассказывать о неумехах-подчинённых, мышах и прочем, могло и проскочить, а так... Так даже император озверел и провёл короткое расследование, после которого шурин вылетел из покоев императора со сломанным носом... А кое-кто их его окружения оправился в ссылку, лишившись части имущества.

Оказалось, что несмотря на всю любовь к родственникам, терпеть воровство, из-за которого погибают ЕГО солдаты, Пётр Федорович не мог и не хотел. Да и супруга, несмотря на всю любовь к брату, женщиной была доброй и сострадательной, а "солдатиков" она жалела в данном случае больше.

— Генерал-квартирмейстер — ты, — коротко сказал император, вызвав его к себе, — полномочия — максимальные. И... прости, я был не прав.

С этого дня принц развил буквально лихорадочную деятельность. Сильно помогало то, что он всё-таки немного отслеживал происходящее и был в курсе — куда подевалась очередная партия продовольствия и где можно найти седельную кожу... Оставив беременную Наталью (повитухи говорили о мальчике!), он носился по Петербургу и орал, бил, сажал в тюрьмы и ссылал на каторгу.

Припасы требовались здесь и сейчас, а не когда-нибудь потом. Каждый день промедления означал, что русским солдатам может не хватить еды, пороха, свинца. Сильно помог Потёмкин, оказавшийся ещё и хозяйственником. Вообще, чем дальше, тем больше попаданец уважал этого человека и много хорошего говорил окружающим о его качествах.

— Я с тобой еду! — Сообщил ему сияющий Павел.

— Исключено! — Категорично отрезал Грифич.

— Папа разрешил, — сообщил в ответ довольный подросток и показал язык. Усевшись в кресло, он поджал под себя ноги (привычка, перенятая у Владимира) и начал рассказывать свои "ужжасно героические" планы на предстоящую войну. Как водится в таком возрасте, с реальностью они были связаны мало... Дослушав до рейдов в турецкие тылы и атак "впереди, на лихом коне" на вражеские батареи, Наставник покинул цесаревича и отправился к Петру.

— Конечно, — благодушно сказал император, — пусть в войне поучаствует.

Рюген предпринял ещё несколько попыток отговорить от такой идеи, но Пётр Фёдорович, похоже, просто не понимал. Сам он очень любил армию, но в сражениях никогда не был. Возможно, именно поэтому война воспринималась им как нечто возвышенное и романтичное — ну сам Померанский тому пример! "Поединок на Мосту", мать его...

Сам же Владимир прекрасно понимал, что такое шальные пули и ядра, эпидемии, а главное — неизбежные случайности. Тут хоть полк охраны приставь, так всё равно будут какие-то моменты, где этого полка не окажется или же от него не будет толку.

Дело было не только в жалости к подростку и в том факте, что он вообще-то привязался к подопечному... Но и в том, что был он не просто первенцем, а ещё и единственным отпрыском мужского пола у Петра. А одной из важнейших задач Рюген считал преемственность власти — без каких-либо переворотов. Самое же скверное, что от ближайшего окружения Александра Воронцова при виде царевича тянуло каким-то нехорошим ожиданием...

Были такими страшилками, что Стивен Кинг отдыхает* Так и есть — попробуйте почитать настоящие народные сказки, заикаться начнёте)

Часть вторая — Война с Турцией

Глава первая

Получив расширенные полномочия, Померанский взялся за дело очень резко. Помимо хлопот хозяйственных, в типографиях печатались карты тех мест, где могли развернуться бои. С ними, кстати говоря, дела обстояли достаточно печально — считалось нормальным иметь всего несколько экземпляров у главнокомандующего. Желающие перерисовывали их с большей или меньшей степени достоверности. Учитывая очень маленькое количество квалифицированных чертёжников/художников, результат можно было легко представить, а точнее — его отсутствие.

Нормальные карты были делом дорогим, но в казне Шляхетского Корпуса имелся хороший запас средств на всякие непредвиденные случаи и он без раздумий пустил их в ход. Так что теперь нормальный комплект карт имелся в каждом полку, что уже хоть что-то...

Помимо карт, Рюген через газеты обратился к общественности.

"... Война с турками и поляками идёт не за какие-то абстрактные интересы, а за Русскую Землю и за Православную веру. Не впадая в официоз и пафос, можно смело назвать её Священной — слишком многое зависит от её исхода.

Любая помощь Войску Русскому будет кстати. Вас не призывают идти записываться добровольцами — наши воины храбры и умелы. Но вот послать письмо своим землякам со словами ободрения, посылку с лекарственными травами или какими-то лакомствами для раненых... Поверьте, это будет серьёзная помощь — они будут знать, что их помнят и ждут.

Самое же главная помощь будет заключается в том, чтобы вы смотрели за поездами*, отправляемыми на войну. Встречаются нелюди, что воруют у Русских солдат напрямую или поставляют некачественный товар. Если вы можете как-то проконтролировать это — делайте!"

Параллельно Грифич мобилизовал травников подходящего возраста в добровольно-принудительном порядке — то есть деньги и почётная медаль после завершения компании или неприятности от властей. Мобилизовал и учеников Художественной Школы — старшекурсников, разумеется. Прежде всего они должны были заняться копированием карт на местах и задачу эту принц считал очень важной.

Мобилизовал и музыкантов, причём не только учащихся старших курсов, но и "ограбил" некоторых вельмож. "Ограбление" было вполне добровольным — многие сановники в порыве патриотизма сами предлагали какие-то услуги. Ну а почему бы и нет, если лично тебе это ничего не стоит...

Из всевозможных ложкарей/балалаечников/гудочников было сформировано более тридцати оркестриков по пять-десять человек. Звучит весомо, но уровень большинства таких оркестриков был очень невысок, но что есть. Опыт Суворова показал, что с музыкой солдатам намного веселей и даже скорость маршей возрастает, так что...

Было сформировано и три полноценных оркестра, а главное — гордость попаданца, оркестр духовой. Все они были посажены на повозке, в которых и должны были сопровождать солдат в походах.

Выбил он и командировки в войска для молодых добровольцев-чиновников. Вряд ли они покажут себя в боях, но вот в штабах такие "боевые чернильницы" лишними не будут.

Померанский работал, как проклятый, носился по городу и окрестностям, но зато и дело пошло. К концу мая всё, что можно было сделать в Петербурге, было сделано. Последним "штрихом" были наконец-то "продавленные" попаданцем брошюры по медицине, изданные чудовищным тиражом в тысячу экземпляров — чтоб на каждую роту хватило

Формировании армии Померании также дало свои плоды — желающих записаться было больше, чем он рассчитывал — свыше тысячи человек. Правда, почти три четверти не имели никакого отношения к Померании и Рюгену и желали только наняться на военную службу к удачливому правителю.

После Семилетней войны появилось много ветеранов, которым некуда было податься. Пруссия, обескровленная колоссальным долгом и потерей территорий, вынужденна была сократить армию, да и другие страны несколько урезали военные бюджеты. И на таком фоне известие о найме прокатилось по рядам отставников настоящей благой вестью.

К Грифичу потянулись закалённые ветераны в возрасте около тридцати. Солдат более старших возрастов что Пруссия, что Австрия сохранили в качестве этакого костяка, вояки помоложе смогли как-то устроиться, а вот такие... Куда им? До пенсии ещё далеко, а жить обыденной жизнью они уже не умеют... В большинстве своём они ранее служили Пруссии, но никого это не смущало — понятие "национальность" и "государственные интересы" только-только начали внедряться в общество.

Найм оплачивал русский император через Рюгена. Нанимать их непосредственно в русские войска не было особого смысла — пришлось бы переучивать, да и не факт, что русские солдаты восприняли бы хорошо вчерашних противников — здесь как раз "национальные интересы" понимали... А так, в отдельном полку, почему бы и нет? Как только исчезнет необходимость в их услугах, просто перестанет идти плата и все вопросы о дальнейшей судьбе будут не к Петру, а к Померанскому...

Пришлось сформировать два полка — в один вошли те самые пруссаки, в другой — добровольцы из подданных Грифича, желающие повоевать, подготовленные русскими егерями. Два полка пришлось формировать потому, что подготовка отличалась очень резко и сводить их воедино не было никакого смысла — всё равно пришлось бы переучивать.

Неожиданностью стали властители-соседи, в буквальном смысле продавшие ему свои игрушечные армии**. Кто-то — только солдат, кто-то — и сам решил отправиться на войну... Армии, кстати, в большинстве случаев и правду были игрушечными — от двух десятков до сотни солдат. Но и их набралось достаточно, чтобы создать третий полк.

Три полка — звучит грозно и солидно, но на деле только "пруссаки" имели достаточно приличную численность — больше семисот человек. Другие два полка вместе взятых "тянули" на восемьсот.

— Всех бери, — благодушно кивнул нетрезвый Пётр на вопрос и добровольцах-наёмниках, — пусть лучше они там воюют, чем...

Он не договорил и махнул рукой.

В путь Рюген отправился не только со своими полками, но и во главе гвардии — по роте от каждого полка. Точнее говоря, формальным предводителем был Павел, а гвардейцы числились его личной охраной. По прибытии в войско гвардия передавалась под непосредственное командование Миниха. Схема не самая простая, но так показалось Петру проще всего — вельможи уже утомили своим местничеством, а подобным образом ничьё воспалённое достоинство не ущемлялось.

Выезжали со здоровенным обозом, всё-таки Петербург — город промышленный и портовый, так что в телегах для армии было много всего интересного. Владимир с подопечным ехал в окружении уланов и конных гвардейцев, но "в окружении" достаточно условном — приходилось постоянно мотаться из конца в конец, натаскивая Павла.

Натаскивал он его не случайно — просто раз уж выпихнули мальчишку на войну, то нужно взять с этого максимум пользы...

" — Помощником квартирмейстера будешь, — сказал Рюген. Цесаревич неверяще уставился на него и тупо переспросил:

— Твоим помощником?

— Да, — терпеливо повторил Наставник, — на Турнире ты себя неплохо проявил, да и вообще — квартирмейстерское дело изучить, лишним для будущего императора точно не будет.

— А бои? — Слегка плаксиво сказал подросток — у него в последнее время вообще часто менялось настроение.

— Специально — точно нет, — отрезал Владимир, — но к сожалению, совсем их избежать у тебя вряд ли получится."

Так что ехал Павел в весьма приподнятом настроении — как же, Наставник похвалил, да бои впереди! Когда Грифич его отпускал, тот сразу же ехал к гвардии, где знал буквально каждого. Пел песни, рассказывал и слушал анекдоты, учился на ходу каким-то интересным ухваткам... К сожалению — не только воинским, к великому огорчению Наставника, какая-то зараза научила его "шикарно" плеваться и теперь цесаревич то и дело изображал верблюда.

Впрочем, это не было проблемой — в остальном подросток вёл себя если не образцово, то где-то рядом — несмотря на скачки настроения.

— Наставник, — подъехал Павел к нему, — я вот думал о том, что мне сказал про учёбу квартирмейстерскому делу. Ты и правда считаешь его для меня полезней навыков полководца?

— Конечно, — убеждённо сказал Грифич, — да ты и сам бы понял, если бы подумал немного. Посуди сам — зачем императору возглавлять войска? Нет, разбираться-то в военном деле нужно — и на неплохом уровне, но не более.

— А Фридрих-то водил, — возразил Наследник. Владимир с нескрываемой иронией поглядел на него...

— Водил, но ты ту Пруссию на карте видел? А с Россией сравни... Если со шведами ратиться придётся, ещё ладно, а с поляками, да с турками, да с немцами... Не наездишся!

Подросток задумался и видно было, как логика боролась с юношеским максимализмом. Руки ослабили поводья, но вымуштрованная кобыла сама шла в колонне.

— Согласен, — нехотя сказал он. Наставник кивнул с лёгкой улыбкой и продолжил урок:

— Ну а насчёт пользы квартирмейстерского дела для тебя... Так сам видишь — картографией занимаюсь я. Пригодиться такое умение будущему императору?

— Пригодится, — кивнул Павел, — чтобы глядючи на карту, видеть не просто рисунок, а понимать — где нужно прокладывать дороги, где закладывать города, сколько крестьян может прокормить та местность.

— Разведка тоже на мне. Пригодится?

— Не знаю, — неуверенно сказал цесаревич, — это ж армейские горлохваты, мне наверно полезней те сведения, что добываются дипломатическими путями.

Огорчённо поцокав языком, Владимир закатил глаза:

— Горлохваты они — и зачастую даже неграмотные. Так мне надобно из кусочков их донесений составить что-то целое. Там кусочек, там... Глядишь — и вот я уже знаю обстановку во вражеской армии, причём быстро. Дипломатов да шпионов при вражеских дворах о таком и спрашивать бесполезно — информация запоздает.

Виновато потупившись, подросток засопел — подобная информация давалась ему не в первый раз, но возраст... Пусть он и достаточно умный, но нужно признаться — не гений. Спасает скорее хорошее образование и такие вот практические занятия. Впрочем, Рюген честно признавался, что и сам в его возрасте был ничуть не лучше.

— Ну и с остальным также, — решил "добить" тему Грифич, — умение создавать склады и быстро перемещать грузы пригодится хотя бы потому, что будешь составлять реальные планы и понимать — когда тебя дурят, да когда человек некомпетентен.

Дождался осмысления и понимающего кивка собеседника.

— Отвечаю и за инженерные сооружения — укрепления да мосты. Пусть и строю я их не сам, но основы знать приходится и соответственно...

— Можешь давать инженерам реальные задания, здраво оценивать предстоящий объём работ, — чуточку запинаясь продолжил за него Павел.

— Ну вот можешь же, когда хочешь, — засмеялся Рюген, — ну всё, теперь к Никифору езжай, а то он аж соскучился — давно тебя не гонял.

Вечером на стоянке Павел в паре с Юргеном отрабатывал Большой Салют

* * *

.

— Чётче! — Командовал Рюген, — руку доворачивай. Так... И за дыханием следи.

Всё это он говорил, не прерывая собственную тренировку, что вызывало у подростка зависть пополам с восхищением. Но Грифич уверенно говорил, что если не забрасывать тренировки, то лет через пять-семь тот и сам так сможет... Талант есть!

— Командир, — тихонько подошёл Тимоня, — там Пугачёв прибыл. Грит, есть срочные новости.

Оставив цесаревича на Юргена, генерал-квартирмейстер поспешил в свой шатёр.

— Княже!

— Емеля!

Мужчины обнялись — они давно уже стали друзьями. Сословные предрассудки? Так казакам было на них... Сам же попаданец к своему титулу относился без излишнего пиетета — по вполне понятным причинам.

Новости и правда были срочные...

Поезд* — обоз.

Продавшие свои игрушечные армии** Достаточно распространённый способ заработка в Германии у мелких властителей в те времена.

Большой Салют

* * *

— фехтовальное приветствие перед поединком. Применялось не всегда и не всеми, только фехтовальщиками уровня выше среднего. Состоял Большой Салют не менее чем из 34 канонических движений и служил своеобразным "ката" в европейском фехтовании. Приёмы и движения приветствия были очень разнообразны и и помимо тренировки, позволяли прекрасно размяться перед поединком. Второй "слой" Большого Салюта — "прощупывание" противника. Были случаи, когда поединок даже не начинался, поскольку превосходство кого-то из соперников становилось очевидным. В соревнованиях судьи даже могли снять человека, если тот не умел выполнять приветствие идеально — считалось, что в таком случае он просто не достиг нормального уровня.

Глава вторая

— Англия, говоришь..., — повторил Владимир, постукивая пальцами по ножнам шпаги.

— Она самая, — устало вытянув ноги сказал Пугачёв.

— Хреново... Одно дело — финансовая там поддержка да бряцание оружием где-то в сторонке и совсем другое — прямые поставки. Ты уверен? Просто дипломаты ничего не писали.

— Дипломаты, — презрительно фыркнул Емельян, — а ты сам посмотри, какая "блестящая" у нас внешняя политика. Куда ни плюнь, сплошь родственник императора посланником.

— Преувеличиваешь.

— Немного. Сам знаешь — Пётр слишком добр к своим родственникам...

Помолчали — обсуждать действия императора в шатре... чревато. Но проблема и в самом деле была — родственники у повелителя России были неисчерпаемы и всех требовалось пристроить к делу. В Россию путь им преградили Воронцовы — пусть не до конца, но всё-таки. Зато в Европе каких-то барьеров для них не было и посты всевозможных посланников для них едва ли не придумывались.

Титулованным европейским голодранцам любая копейка была в радость и нужно сказать, что на первых порах решение направить порывы родственников Петра в сторону Европы выглядело многообщающе — ну кто может лучше понять европейцев, чем сами европейцы? Ан нет, дипломатическими способностями обладали далеко не все. Собственно говоря, даже интеллектом не все могли похвастаться...

Зато попытки решить какие-то свои проблемы за счёт России делал едва ли не каждый первый... В многовековые интриги аристократии впутывалось и многострадальное отечество, причём обычно его интересы не учитывались. Излишне благодушный Пётр Фёдорович старался искать во всём хорошие стороны и на все жалобы отвечал обычно:

" — Зато германская аристократия всё больше привязывается к России", не желая понимать, что это Россия всё больше привязывается к германской аристократии и недалёк тот день, когда "хост начнёт вилять собакой".

Самое неприятное, что неприятности от Англии Владимир (да и не только он) предвидел сразу после мятежа. Ну а после того, как торговля с островным государством изрядно подсократилась, да и торговать стали всё больше не сырьём, а готовыми канатами и парусиной (спасибо Миниху!), да после начавшейся междуусобице в Польше — втором импортёре таких товаров... Недальновидность императора в вопросах внешней политика была очевидна и что самое плохое — он упорно не желал понимать этого факта.

— Много ружей-то?

— Не знаю, — развёл руками Пугачёв, — таятся, сволочи так, что... Но информацию подтверждали не только донцы, но и запорожцы, армейские... Что и как, сказать сложно, но точно — не меньше двух небольших кораблей, загруженных современными ружьями. Ну и помимо ружей хватает... всякого. Вон, даже английских медиков направили в Турцию несколько десятков.

Информация была более чем неприятной, особенно по части огнестрела. Пусть Турция и делала огнестрельное оружие, причём прекрасное (!), но всех своих воинов вооружить не могла и большая часть их имела только оружие холодное. А "лишние" ружья — лишние проблемы для России...

— Ладно, — мрачновато сказал Рюген, — гонцов к Миниху и Румянцеву я пошлю, пусть знают. Как разведка-то, нормально идёт?

— Аа..., — скривился Емельян как от зубной боли, — между казаками и то нет доверия, даже у моих донцов свои партии, мать их — даже во время войны отношения выясняют! А уж к солдатам отношение и вовсе беда — не желают за людей признавать, не то что за равных.

— А сами солдаты-то как?

— Да неплохо, — с ноткой удивления ответил собеседник, — конечно, часового снять так хорошо они не могут, да и в рукопашной, случись что, куда хуже природных казар*, но голова интересно работает — такие решение порой находят, что диву даёшься.

Закопавшись в бумаги, принесённые разведкой, Грифич узнал много нового — в том числе и о верхушке русской армии. В частности, было много грязи об уволенном с поста главного квартирмейстера Александре Воронцове и его окружении. Лицо принца исказилось и он громко крикнул:

— Юрген!

Юрген занимался у Владимира безопасностью и контрразведкой, так что быстро понял суть документов, изобличающих Воронцова. Сложив листы в папку, он протянул её хозяину шатра, который положил её на еле тлеющую жаровню, предназначенную как раз для уничтожения документов.

— Он не должен жить, — сказал Померанский и офицер склонил голову.

Из-за обоза шли достаточно неспешно, так что в тягость такое путешествие не было. По пути к ним присоединялись солдаты из провинциальных гарнизонов, многие из которых, по мнению попаданца, слишком уж расслабились в глуши. Так что...

— Видишь? — сказал Рюген офицеру. Тот поморщился — Алекс был настоящей военной косточкой и отменным специалистом в военном деле. Не Суворов, но хорош — Владимир уже планировал назначить его главнокомандующим своей армией. Дело было за малым — дать ему проявить себя в предстоящей войне, чтобы аристократы не морщили нос перед бывшим крестьянином.

— Вижу, Сир** — не дерьмо, но изрядно "отсырели".

— Вот и погоняй их по пути, пусть в норму придут, — велел Померанский, — да и привыкнут, что ты ими командуешь.

— Хорошо бы их с гвардией вместе..., — нерешительно сказал офицер.

— Вот уж нет, — остановил его Вольгаст, — там опять местничество началось, так что даже я лезть не стану. Ничего, Миних ими займётся...

Останавливались исключительно вне населённых пунктов и Владимир запретил даже офицерам квартировать в домах.

— Понимаю, что не всем нравится, — сказал он на собрании офицеров, — ну так сейчас конец мая, а не осень — не простынете. Ну а солдатам полезно вспомнить навыки полевой жизни, пригодится.

Было и ещё одно новшество, вызвавшее множество пересудов — герцог стал питаться вместе с солдатами. Что интересно — не с каким-то конкретным подразделением, а выборочно. Пусть даже готовили они сами, но вот к поставкам провизии никакого отношения не имели. Его примеру последовали и некоторые другие офицеры, что характерно — особенно в гвардии. Там они позиционировали себя как некое братство и даже рядовые из крестьян считались почти равными. А вот офицеры из Европы от нововведений были не в восторге, разве что его "Серые волки" восприняли ситуацию как должное.

— Господа, — сказал он в ответ на жалобы, — дело не только в качестве провизии — в этом-то я уверен. Прежде всего дело в обозе — я предпочту погрузить дополнительно порох или амуницию, а не посуду, вина и лакомства. На освободившееся же место посажу солдата, натёршего ногу, а не одного из поваров или лакеев.

— Кхм, — вышел вперёд один европейских офицеров, — но Ваша Светлость, чем могут помешать повара и лакеи? Ладно ещё те, которые едут на армейских повозках...

Тут присутствующие загудели и стало ясно, что ничуть не "ладно" и привилегиями чина пользуются многие.

— Но герцог, как быть тем, кто имеет свои повозки и не пытается воспользоваться служебным положением?

— Жан-Клод, — серьёзно ответил Рюген, — я знаю, что вы исключительно порядочный человек, не зря пригласил к себе в команду. Просто поймите — если ваши..., я имею в виду — слуги всех дворян, будут путешествовать вместе с армией, то вольно или невольно будут создавать ей трудности. Кто-то не досмотрит за повозкой — и она сломается, перегородив дорогу, кто-то скупит всё вино в городке — и его не останется для лечения раненых... Сами понимаете, продолжать можно долго. Учтите, я не настаиваю на том, чтобы вы разогнали слуг — в ставке одного из командующих можно будет расположиться с определённым комфортом. Хочу, чтобы вы поняли — это война, в которой придётся не только стоять насмерть, но и преодолевать колоссальные расстояния за короткое время. Предстоящий театр боевых действий — территория огромная и нужно уметь довольствоваться малым, чтобы не оказаться застигнутым врасплох из-за желания даже на войне жить в комфорте.

Пусть полки и останавливались за пределами населённых пунктов, это не означало, что их не навещали. Навещал и сам попаданец вместе с подопечными — он пользовался случаем и знакомил Павла с будущими подданными. Наряжались они при этом в форму уланов-карабинеров, чтобы не распугивать жителей придворными мундирами. Ну а Никифор с остальными ветеранами служили охраной.

Сейчас они зашли в Бобровицу и неторопливо прогуливались. Обязанности лектора взял на себя Никифор, родившийся сравнительно неподалёку. Ну и что мог рассказать о селе восемнадцатого века попаданец из двадцать первого...

... — Вестимо лучше, — убеждённо сказал Никифор, — сам посуди — батюшка твой Разумовских и прочих приструнил? Приструнил... А какой из него управленец был, ты и сам знаешь.

— Хреновый, — согласился Павел, — я когда документы изучал, в ужас пришёл — только и грёб под себя.

— Ну вот, — продолжил дядька, — дурного правителя убрали — уже плюс, да потом Пётр Фёдорович ещё много хорошего сделал — задолженности налоговые крестьянам простил, законы упростил... Эвон, сколько было дурных законов...

— Нет, — быстро поправился он, — сами-то они не дурные, но какие устарели, какие вступали... В этот...

Немолодой мужчина бросил умоляющий взгляд на Владимира.

— В конфликт вступали, — пояснил тот, — то есть противоречили друг-другу.

— Противоречили, да, — согласился дядька, — и знаешь, сколько таких было? Так-то они вроде мелкие, но если какой чиновник захочет деньгу урвать, то мигом может крестьянам небо с овчинку показать — и строго по закону! А теперь... Вот прошёлся и говорят, что им уже два года как хлеба до весны хватает!

* * *

И ладно бы только им — так даже в дальних сёлах от голода почти не умирают! А ведь недавно только батюшка твой на престоле. Погоди, крестьяне ещё жирком обрастут — ещё и мясо на столе заведётся!

Рюген покосился на вошедшего в раж Никифора и мягко прервал его, отправив за квасом.

— Дядька правильно говорит, — сказал попаданец Павлу, но он мыслит по крестьянски. Дескать, есть на троне государь, так все заслуги — его, а недостатки — от злых бояр.

Подросток захихикал, он уже сталкивался с таким поведением.

— Так что батюшка твой, конечно, молодец, но и того же Румянцева сбрасывать со счетов нельзя — Малороссией он умело управляет, бери его на заметку.

Наследник вздохнул завистливо — Пётр Александрович был личностью эпической. Талантливый полководец, признанный в Европе одним из лучших (именно у него учился Суворов!) и написавший весьма серьёзные трактаты по военному искусству, умелый дипломат, отличный генерал-губернатор... Да наконец — на редкость симпатичный человек.

— Вот, грушёвый, — подошёл Никифор с крынкой. Отпили по очереди.

— Славно, — похвалил Павел, — на диво вкусен.

Из-за забора заливисто затявкала какая-то собачонка, мешая нормально говорить. Компания отошла подальше и Павел походя пнул худую пятнистую свинью, решившую почесаться о его ногу.

— Брысь, зараза!

Животина обиженно хрюкнула и переместилась на пару шагов. Сам же подросток вытянул шею и принялся смотреть куда-то. Посмотрел и Владимир...

У плетня стояла симпатичная, невысокая молодуха в праздничном наряде, кокетливо поглядывающая на цесаревича. Понятное дело, она и не подозревала о его происхождении, но праздничный наряд и такое поведение при военных... Можно было смело утверждать, что бабе "припекло".

Порадовало и поведение подопечного — на женщин он заглядывался достаточно давно, но так — украдкой. Сейчас же на неё смотрел мужчина... Переглянувшись с Никифором, Рюген вытащил незаметно золотой червонец и покрутил в пальцах, пристально глядя на красотку, затем перевёл взгляд на Павла.

Женщина зарделась, но уходить не спешила и тогда герцог вытащил ещё две монеты — и снова взгляд на Павла. Затем отступил чуть в сторону, ещё и ещё — и вот он уже наблюдает за заигрыванием и неловким ухаживанием. Через десяток минут подросток скрылся вместе с молодухой в хате.

Ухмыльнувшись, Померанский приказал уланам:

— Охранять, но так — не слишком явно.

Сам же... Сам он решил пройтись по селу в поисках такой же молодки.

Казар* — казаков.

Сир** — аналог "Государь".

Хлеба до весны хватает!

* * *

Между прочим — нешуточный показатель благосостояния по тем временам.

Глава третья

В Киев въезжали под музыку — духовые оркестры, пока ещё редкая диковинка на Руси, играли гвардейские марши один за другим. Горожане восторженно приветствовали гвардию и Павла — от приезда Наследника ждали очень многого. Пусть он пока всего лишь подросток, но... Офицеры вынужденны будут тянуться изо всех сил, ведь всем известно, что цесаревич прекрасно разбирается в армейских реалиях и хорошие командиры попадут к нему "на карандаш" и пусть не сразу, а через несколько лет... Впрочем, плохие тоже попадут.

Город Рюгена не слишком впечатлил — население чуть больше двадцати тысяч человек, это несерьёзно. Какие-то потрёпанные предместья, да и в центре прекрасные дворцы, церкви и монастыри стояли как-то разрозненно. Хотя ничего не скажешь — красивый город, да и природа вокруг замечательная.

Хозяйничавший в городе Румянцев встретил компанию очень тепло и Владимир знал, что он им действительно рад. Ну а почему бы и нет? Отношения между ними складывались неплохие, плюс деловые качества Грифича, плюс Наследник, с которым можно сблизиться...

Поселились в Мариинском дворце и как полагается — был дан приём уже на следующий день.

— Раздражает, — честно сказал Павел наставнику, держа при этом вежливое выражение лица, — понимаю, что приём необходим в данном случае, но всё равно...

— Терпи, сам же знаешь, как это на боевой дух влияет — сколько офицеров и мелких дворян сумело тебя увидеть да пообщаться. Поставь себя на их место — и поймёшь, что их значимость в собственных глазах и глазах окружающих сильно поднялась.

— Соответственно, — с улыбкой перебил его цесаревич, — они постараются произвести на меня лучшее впечатление, что сильно поможет армии.

Вместо ответа Рюген только отсалютовал ему... кружкой с квасом. Эта его странная привычка была известна всем и каждому и нужно сказать — не только она. Вообще, попаданец специально культивировал некоторые такие... пунктики. Большинство людей не станет копать дальше и удовольствуется поверхностными наблюдениями, так что не самая плохая получается маскировка. Ну и лучше пусть обсуждают подобные странности, чем любовниц — к примеру. Лучше дать людям повод для сплетен, который тебя не задевает и который ты контролируешь. А то ведь сами найдут...

— Долго здесь будем?

— Точно не скажу, но скорее всего — не меньше недели. Но и не больше двух.

— Починить повозки, подлечить солдат, проинспектировать магазины? — Вопросительно сказал подросток.

— Верно, ну а там к Миниху проедем, затем к Суворову. Вообще, мы в ближайшие месяцы на месте сидеть не будем — надо провести самую тщательную инспекцию.

— Не доверяешь Потемкину? — С нотками сомнения спросил Наследник, — сам ведь отзывался о нём очень лестно, да именно его запросил у батюшки в качестве заместителя.

— Доверяю, но тут другое — пусть он умный и хозяйственный, но опыта квартирмейстерского не слишком много. Мог и просмотреть какие-то важные вещи.

— Ну, Пётр Александрович, тебя только похвалить могу, — поднял воспалённые глаза на Румянцева Рюген, — не всё гладко, конечно, но видно, что хозяин в Малороссии ты.

Генерал-губернатор кивнул с лёгкой улыбкой и поинтересовался:

— А не гладко-то где? Понимаю, что за всем уследить не мог, так хоть знать бы.

— Держи список, — протянул Владимир внушительную стопку бумаг, — пометил отдельно бестолковых, воров и откровенных сволочей.

— Сволочей, — закаменел лицом аншеф.

— Ффу, — выдохнул принц, — в основном такие... невинные на первый взгляд. Но ты же знаешь, что я Тайной Канцелярии следствие вести не раз помогал?

Собеседник кивает, поудобнее устраиваясь в кресел и Владимир продолжает:

— Ну вот с ними так, что прямых улик нет и дыбу волочь нельзя, но вот косвенные... У одного родственники начали "как по волшебству" богатеть, у другого ещё что-то. Расписал всё подробно, но лезть в такое болота без твоего ведома не могу — сам же знаешь, у каждого куча родни, да покровители знатные. А дело тут такое, что либо вообще их не трогать, только потихонечку переводить на другие посты, либо вылавливать всех разом. В противном случае они такой беспорядок с перепугу организуют, что о нормальном управлении сможешь позабыть.

Румянцев покосился на зевающего Павла...

— Не бойся, — засмеялся Вольгаст, — он сам добрую четверть нарыл, да и понимает всё прекрасно.

Тут попаданец немного лукавил — цесаревича приходилось осторожно подводить к нужным выводам, а временами и "тыкать носом". Впрочем, такой метод "натаскивания" сработал и под конец подросток и в самом деле начал понимать — что и как нужно искать.

Округлив глаза, Пётр Александрович уважительно (немного переигрывая) посмотрел на Наследника и усмехнулся:

— Теперь я спокоен за будущее государства российского.

Подросток зарумянился слегка, но спокойно кивнул, принимая похвалу.

— Как я понимаю, теперь к Миниху? — Предположил генерал-губернатор.

— Дай отдохнуть-то пару дней, — хмыкнул Померанский, — видишь же, что даже я упахался. Давай так...

Он задумался и на полминуты ушёл в себя...

— Давай-ка организуй какой-нибудь приём... Да впрочем, не мне тебя учить — на пару дней в городе останемся, так что если мы понадобимся... Но в меру, в меру, — предупредил Владимир заулыбавшегося Румянцева.

Много времени отнимала и разведка, которую здесь сильно недооценивали. Местные "Штирлицы" считали важными только планы "Центра", а перемещения отдельных рот и батальонов просто не учитывались, как не учитывались и перемещения мелких обозов противника.

Ну а отношение к разведке у попаданца, воспитанного на фильмах о "бравом спицназе", было прямо-таки трепетным и попытками внедрения отделений армейской разведки в каждом полку он буквально забодал всех. Серьёзно его воспринял только Суворов, да и и то — Владимир подозревал, что частично это было из-за субординации.

Нельзя сказать, что разведки не было совсем — в конце-концов, в каждом полку был квартирмейстер, в обязанности которого она входила. Вот только многие из них относились к такой обязанности как к чему-то необязательному, докучливому, оживляясь только во время непосредственных боевых действий. Ну и команды разведчиков в большинстве своём были так... Пионерская самодеятельность.

У казаков дела обстояли намного лучше...

— Чему ты удивляешься-то? — Спросил Владимир у цесаревича, — ты посмотри, как казаки воюют? Либо отражают набеги превосходящих сил противника, либо сами идут в набеги — причём как правило на те самые "превосходящие силы".

— Они так хороши?!

Рюген засмеялся.

— Прости, — повинился он перед Павлом, — но это распространённая ошибка. Они хороши в определённых условиях, понимаешь? Если война — это мелкие стычки где-нибудь в плавнях или внезапные набеги, тут им равных нет. Битва в поле — уже хуже, хотя если силы противника примерно на уровне полка, то у казаков есть определённые преимущества...

Тут Наставник умолк и уставился на подопечного, вынуждая того думать — почему.

— Поскольку почти все они — воины потомственные, то играет роль индивидуальная выучка, особенно заметная, если размеры отряда сравнительно невелики, — отчеканил Павел после короткого раздумья.

— Однако...

— Однако чем больше размер войска, тем большую роль играет артиллерия, обозы, правильная организация и единоначалие, — оттарабанил подросток.

— Верно, — похвалил его Рюген, — так что как армейская разведка и небольшие, элитные отряды этаких... горлорезов, казаки очень хороши, но как самостоятельное войско... Лет сто назад они ещё "тянули" на это определение, пусть и с трудом, а сейчас уже — никак.

Павел прикусил губу и задумался...

— А как быть с предательствами? Я тут много слышал, что казаки воюют как на стороне поляков, так и турок. Часто так бывает, что родные братья..., — не договорил он.

— Тема эта больная, — поморщился Померанский, — себя они предателями не считают. Понимаешь... Некоторые считают себя прежде всего русскими и православными, а уже потом — казаками. Другие — прежде всего казаками и уже потом — русскими и православными. А некоторым и вовсе плевать на эти понятия — у них есть привилегии, за которые те и держатся — и точка.

— А кто прав?

— Да хрен его знает, — хладнокровно ответил Вольгаст, — это уже области философии, а скорее даже софистики. Скажу тебе просто, что казачество сегодня не может существовать в том же виде, что века назад — изначально-то его создавали как некие... пограничные войска. Ну а если граница отодвигается, то и сами казаки должны отодвигаться вместе с ней, ну или лишаться части привилегий.

— А почему должны-то? — с подковыркой спросил Наследник.

— А ты представь себе Сечь ну возле Москвы хотя бы, да с их привычками — набегами на соседей без особого разбора и прочим...

Подростка аж передёрнуло.

— Воот, — удовлетворённо сказал Наставник, — теперь понимаешь, что их надо либо менять, либо переселять — и третьего не дано.

— Мда, — протянул Павел, — то есть я им могу даже сочувствовать, но...

Если Померанский в Киеве только работал, оставляя время только на сон и и сокращённую (всего-то часика три!) тренировку, то с цесаревичем такой номер не прокатывал...

— Работать в моём режиме? И не проси — свалишься через три дня.

— Но ты же так работаешь, — возразил подросток.

— И? У меня организм один, у тебя другой. Все мы по разному устроены — вон, с математикой ты меня обогнал, да и другие точные науки тебе замечательно даются. Так и с остальным.

Аргументация Наследника не слишком убедила, если верить недовольно поджатым губам. Впрочем, через пару дней он нехотя признал правоту Наставника.

Рюген считал важным не столько помощь от Павла, сколько его обучение — по этому принципу он старался подкладывать подростку максимально разнообразные дела. Ну и... Подросток есть подросток, а тут ещё и с женщиной успел побывать, так что частенько мысли его принимали самое фривольное направление.

К такому повороту попаданец давно подготовился и его люди приготовили целую картотеку подходящих женщин в Киеве. Оставалось только свести их... Именно их, поскольку подростковая влюблённость могла стать большой проблемой. Поэтому каждый день Павлу подкладывали новую женщину... Разумеется, он не забывал про себя и конечно же — не забывал о противозачаточных.

Грязно и не слишком достойно? Ага, вот только Вольгаст насмотрелся на правителей, излишне робких и романтичных по отношению к женщинам — как-то получалось, что толковых управленцев из них не выходило...* Впрочем, цинизм Наставник тоже прививать не спешил и честно объяснил подопечному причину...

— У тебя возраст такой, что половина мыслей рождается не в голове, а в штанах, так что нужно разгружать.

— Ээ, — промычал покрасневший подросток, — а не проще ли найти постоянную женщину?

— Пока не проще. В ближайшие год-два ты слишком уязвим и женщина может тобой легко манипулировать: поджатые губки, томный взгляд — и вот ты уже даришь поместье её папеньке, повышаешь по службе брата...

— А так нельзя?

— Можно и даже нужно, но ПОКА из тебя вытянут слишком многое за столь малое. Потом ты уже научишься понимать женщин и тобой станет сложнее манипулировать.

Лекции такого рода были не редкостью — пусть Померанский и вознамерился твёрдо строить своё государство, для своих детей, но — Россия прежде всего. Главная цель его — не победа в какой-то конкретной войне и не нормальная (с точки зрения попаданца) амуниция у солдат, а толковый, хорошо образованный правитель без каких-то комплексов. Тогда будут и успешные, НУЖНЫЕ войны, освоение Сибири и Кавказа, армейские реформы...

Нельзя сказать, что Рюген сидел безвылазно — напротив, пару раз в день он непременно выбирался на свежий воздух, чтобы "потолкаться в народе". Ну и донесения разведчиков помогали быть в курсе настроений.

А настроения были не самые простые — неприязненные отношения между православными с одной стороны и католиками с униатами с другой, были давно. Ну а после вступления в войну Турцию на стороне конфедератов, вражда достигла накала — противников открыто обвиняли в том, что они "продали крест".

Учитывая, что именно конфедераты настойчиво втягивали (и втянули-таки!) Турцию в войну с Россией, обещая ей Подолию и Волынь, то католиков с униатами в Киеве пусть и не забрасывали камнями, но... Вид последние имели кислый.

С делами Рюген разобрался даже раньше, чем оправились войска от длительного перехода, так что несколько дней он потратил на развлечения. Выходили на соединение с Минихом ранним, удивительно ясным утром, но зевак собралось предостаточно — событие-то не рядовое.

Герцог оглядел на крестившихся людей, благословлявших гвардию и... Дал знак музыкантам играть — играть мелодию, которую они никогда не исполняли на публике и даже репетировали в великой тайне. Заиграла прекрасная музыка и над Киевом раздались слова "Прощания Славянки":

Много песен мы в сердце сложили,

Воспевая родные края,

Беззаветно тебя мы любили

Святорусская наша земля.

Высоко ты главу поднимала,

Словно солнце, твой лик воссиял.

Но ты жертвою подлости стала

Тех, кто предал тебя и продал.

И снова в поход

Труба нас зовет.

Мы все встанем в строй,

И все пойдем в священный бой!

Встань за Веру,

Русская Земля!

Ждут победы России святые,

Отзовись, православная рать!

Где Илья твой, и где твой Добрыня?

Сыновей кличет Родина-мать!

Под хоругвии встанем мы все,

Крестным ходом с молитвой пойдем.

За российское правое дело

Кровь мы русскую честно прольем.

И снова в поход,

Труба нас зовет.

Мы все встанем в строй,

И все пойдем в священный бой!

Встань за Веру,

Русская Земля!

Все мы дети великой державы,

Все мы помним заветы отцов.

Ради Родины чести и славы

Не жалей ни себя, ни врагов!

Встань, Россия, из рабского плена,

Дух победы зовет, в бой пора!

Подними боевые знамена

Ради Веры, Любви и Добра.

И снова в поход,

Труба нас зовет.

Мы все встанем в строй,

И все пойдем в священный бой!

Встань за Веру,

Русская Земля!

Толковых управленцев из них не выходило...* Действительно, статистика показывает, что наибольшего успеха в карьере добиваются либо бабники, либо какие-нибудь импотенты/евнухи, целиком сосредоточившиеся на карьере. Исключения есть, разумеется, но в целом это именно так.

Глава четвёртая

Миних изначально стоял возле Полтавы и по своей привычке, превратил район в настоящую крепость. Однако позднее из-за нерешительности Голицина, фельдмаршал сам взялся за дело, произведя рокировку. Теперь войсками в Молдавии командовал сам Бурхард, а гедиминович отправился под Полтаву.

— А куда его ещё? — Ворчливо сказал старик, — он ведь не дурак и не трус, просто человек такой. В обороне, да ещё и готовой, стоять будет насмерть даже с малыми силами, а вот где самому решать надо — не справляется.

Павел слушал рассуждения своего кумира... Да, кумира — и он не скрывал этого. Минихом многие восхищались — прекрасный инженер и администратор, блестящий полководец и государственный деятель... Не идеальный человек, но Личность. Так что подросток, пусть и царских кровей, взял его как один из примеров для подражания.

Были у Павла и другие кумиры — сам Рюген (но это вроде как тайна для Наставника, тс!), Фридрих, Иван Грозный, Македонский, Тамерлан, Макиавелли и ещё полтора десятка человек. Что интересно — их недостатки подросток прекрасно видел и не пытался "заретушировать" какие-то не самые удачные решения "звёзд", ища какие-то оправдания. Ну и кстати говоря — Пётр Первый в их число не входил...

С обязанностями квартирмейстера Грифич разобрался быстро — Воронцов со товарищи пусть и успел изрядно нагадить, но Миних и Румянцев сами были хозяйственниками не хуже самого попаданца, да и Потёмкин здорово выручил. Правда, бравый вояка похудел при этом больше чем на пуд и сдав дела, отправился отсыпаться почти на неделю.

К началу августа порядок в войсках был наведён, Павел неплохо натаскан и кажется — понял наконец, что такое квартирмейстерская служба.

— Есть у меня мыслишка одна, насчёт Павла, — протянул попаданец медленно. Цесаревич оживился, да и сам фельдмаршал слегка повернул голову.

— Он так и останется под моим подчинением, но уже у тебя — вроде как представитель. Ну и заодно будет исправлять функции одного из твоих адъютантов.

— А потянет? — С долей сомнения сказал старик, — мальчик-то он умный и толковый, ничего не скажешь, но опыт...

Наследник закивал истово, невразумительно что-то мыча.

— Справится! — хохотнул Грифич, — я ж не говорю, что совсем уж самостоятельно — Потёмкин поможет, да и сам ты как квартирмейстер будешь лучше меня. А так он быстро учится!

— Спать не буду..., — хрипло выдавил подросток, глядя отчаянными глазами.

Разговор был заранее отрепетирован с Минихом — порядок у фельдмаршала был железный и цесаревич нужен был скорее как символ для войск. Понятно дело, подростку это не говорили и тот воспринял новый пост чрезвычайно ответственно. Ну а что? Школу у Старика (как начали называть фельдмаршала в войсках) — это серьёзно, так что для будущего императора такая практика много значит.

Стояли сейчас у Хотина и к сожалению, пока безрезультатно. Это и без того достаточно сильная крепость, так ещё и апрельская неудача Голицина показала конфедератам её важность и те успели стянуть сюда войска и многое сделать для укрепления крепости. Справедливости ради нужно добавить, что во многом неудачи были вызваны не столько нерешительность рюриковича, сколько нехваткой припасов из-за Воронцова.

Сейчас же ситуация выглядела не слишком оптимистична — фельдмаршал вынужден был руководствоваться не только военной целесообразностью, но и пожеланиями Петра, всё-таки влезшего в управление войсками. Пожелания эти были довольно абстрактными, но там прямо говорилось, что нужно защищать Молдавию и молдаван от набегов турок и конфедератов.

Впрочем, силы пришлось разделить ещё и потому, что кавалерия у противника была первоклассной и многочисленной, сильно досаждая тылам. Поляки всегда славились великолепной конницей — лучшей в Европе! Ну и турки демонстрировали высокий класс. В прямом столкновении с турецкой кавалерией верх практически всегда брала русская, но было её просто-напросто меньше.

Частично положение выправлял Суворов, гулявший по вражеским тылам и громивший один отряд за другим. Если верить разведке, то каждый из его солдат убил уже по крайней мере десяток врагов, но толку было не слишком много — воинов султана было очень уж много. Хотя разумеется, был — враги стали передвигаться значительно более крупными отрядами и намного медленней — тоже опасались за обозы.

"По очкам" Суворов и Миних давно переиграли противников, но — "весовые категории" были слишком разными. Султан мог позволить себе терять воинов в бесчисленных мелких сражениях, а вот русские солдаты работали буквально "на износ"...

— Нужно генеральное сражение, — озвучил Миних общую мысль на военном совете, — С мусульманами я воевал и знаю, что им нужно врезать один-два раза, но крепко, а не расходовать силы в мелких сражениях. Если разгромить крупные соединения, тогда у них появляется какая-то обречённость, а "укусы" мелких отрядов и войну на истощение они воспринимают намного спокойней.

— Согласен с фельдмаршалом, — сказал своё слово Прозоровский — генерал-майор, "свежеиспечённый" кавалер ордена Александра Невского.

— Заманить, продемонстрировать слабость, — добавил Потёмкин, аттестованный недавно генерал-майором.

— Я возьмусь, — после короткой паузы добавил попаданец, — вместе с Суворовым Александром Васильевичем.

— Гхм, — прокашлялся Миних, — я, конечно, не умаляю твоих достоинств как полководца — воякой ты себя показал бравым. Вот только самое большое войско, которым ты командовал, насчитывало чуть более четырёх тысяч человек, да и то — в основном милиционеров и ополченцев.

— На то и расчёт, — улыбнулся Рюген, — что про то всем известно. Ну а мы сейчас составим планы, которым я и буду следовать. Затем разыграем карту "царского фаворита" — дескать, я захотел воинской славы уже как боевой генерал и выбил у тебя войска. Ну, того же Суворова, к примеру.

Прозоровский засмеялся:

— Хитро, хитро, принц — это ты будешь играть этакого бравого вояку? Несколько лихих налётов на противника, затем покажешь, что ты скорее рубака, чем полководец и начнёшь панически отступать к нужному месту...

— В точку, князь, — улыбнулся Померанский.

"Мозговой штурм" получился на славу — обсуждения как-то неожиданно "пошли". Сидели до самого утра, прерываясь на короткие перерывы на еду и кофе, но — без табака. Рюген достаточно беззастенчиво воспользовался своими экстрасенсорными способностями и проявившейся после болезни неприязнью к "бесовской отраве" Миниха, так что никто из присутствующих просто не курил — кто бросил, ну а кто и не начинал...

Разошлись уже утром, когда составили многовариативный план на все случаи — пока "начерно" и он потребует немало поправок и уточнений, но уже что-то. В основе был дерзкий рейд во вражеские тылы — вроде как Грифич возревновал к славе Суворова как удачливого партизана и двинулся "гулять" одновременно с последним, но в разные места — вроде как разругались..

Основной проблемой было даже не составить план непосредственного заманивания с максимальными удобствами для себя и проблемами для врагов — с этим как раз попаданец справился бы и сам. А вот составить его так, что внешне не слишком грамотный рейд пришёл по самым "болевым точкам" — это уже сложней.

Попаданец хотел не просто пройти по тылам, пограбить обозы и разрушить коммуникации, но ещё и сделать это таким образом, чтобы облегчить дальнейшие боевые действия для русских войск — а тут уже требовалось учитывать мнение и опыт генералов.

Ежедневный обход лагеря вместе с Павлом — приглядывает за подопечным, а заодно и учит. Идут неспешно, постоянно отвлекаясь на какие-то мелочи. Впрочем, Рюген не считает это мелочами...

— Кто командир? — Спрашивает он, завидев дырявые палатки с множеством заплат. Командир быстро находится — немолодой подпоручик южнорусского вида.

— Почему? — И взглядом показывает на палатки.

— Сожгли турки, Ваша Светлость, — чеканит подобравшийся офицер, — это уже у поляков отбили на днях.

— В обоз обращался?

— Так точно, Ваша Светлость, только у многих пожгли тогда под Хотином — обозы зацепили.

Молчаливый кивок, отпускающий подпоручика и короткий приказ офицеру свиты:

— Запиши, — затем пояснения Павлу, — давно уже дело было, так что или квартирмейстеры "мышей не ловят", либо подпоручик бестолков.

— Наставник, — обращается к нему цесаревич, — а обязательно делать это самому? Такие вот обходы? Ты же сам учил, что негоже лезть в мелочи.

— В мелочи лезть нельзя, но контролировать нужно. Я ж не весь лагерь обхожу с инспекцией, а выборочно. Ну а когда подчинённые знают, что простая прогулка обернётся ещё и проверкой, то поверь — стимул для нерадивых появляется серьёзный.

— А как найти "золотую середину", чтобы контролировать ситуацию, но не влезать в "текучку" с головой?.

— Даже не знаю что ответить, — честно признался Наставник, — люди всё-таки разные, так что какого-то оптимального решения просто не существует. Для тебя же... Не хочу перехвалить, но если так и дальше будешь учиться, то как минимум не хуже меня сможешь, а скорее лучше — если не зазнаешься, да людей около себя будешь держать дельных.

Лагерь растянулся на достаточно приличное расстояние — всё-таки почти двадцать тысяч человек, да лошадей великое множество. Плюс — постоянные изменения по различным причинам, поэтому приходилось "держать руку на пульсе". И снова — он мог бы тратить на это значительно меньше времени, но... Много внимания приходилось уделять учёбе Павла, так что... Со своими обязанностями Рюген справлялся, но о свободном времени пришлось забыть.

А что делать? Альтернатива — забросить или как минимум снизить качество образования наследника, что чревато впоследствии для страны — или снизить уровень снабжения армии, что тоже чревато, но уже смертями солдат...

Полки Померанского стояли отдельно — разница бросалась в глаза.

— Они что у тебя, грамоте учатся? — Неверяще спросил цесаревич.

— Ну так время свободное есть, — попаданец даже не понял сути вопроса. В русской армии солдат обучали грамоте — новшество по тем временам необыкновенное. Но не во время же боевых действий! Объяснять же, что таким вот нехитрым образом снимается стресс... Проще говоря — солдаты понимают, что принцу они нужны не как пушечное мясо и нервы их сильно успокаиваются, да и доверие к Вольгасту было едва ли не абсолютным... Однако даже Павлу трудно было понять это, а уж остальным и подавно.

— Мог бы послать на работы по укреплению лагеря или в дозор, — дёрнул плечом Наследник.

— Они свою норму выполняют и перевыполняют, — невозмутимо отозвался Наставник.

— Ну так ружейными приёмами бы занимались да фехтованием!

— Занимаются, да ещё как, — уже с откровенным весельем ответил Померанский.

— Ну так откуда у них на это время! — С нескрываемым раздражением выпалил подросток.

— Ты до сих пор так и не понял? — С театральной печалью в голосе спросил Владимир.

Цесаревич моргнул — такая откровенная издёвочка от Наставника звучала нечасто, но всегда — исключительно по делу. Он начал оглядывать солдат Померанского... Обычные здоровые мужики, сытые и жизнерадостные. Мало, очень мало курящих и совсем нет пьяных. Многие играют в какие-то настольные игры...

— Шахматы?! — Вырвалось у него.

— Провожу турниры, — невозмутимо ответил Владимир. Наследник снова начал смотреть, но теперь уже "от противного" — чего здесь не хватает.

А не хватало вида солдат, занимающихся амуницией. Павел знал, сколько трудов стоит начистить многочисленные пуговицы, бляшки и другие металлические части, да начистить мелом гамаши*, да... Стоп! У солдат Померанского самая некрасивая форма в Европе — простые сапоги русского образца, обычные штаны, причём не общепринятые обтягивающие, мундиры из прочного и добротного, но неяркого сукна, с многочисленными кожаными нашивками. Кожа была нашита на обшлагах рукавов, на локтях, на плечах и даже сзади! И никаких париков.

Некрасивая — по меркам восемнадцатого века, неяркая, чрезмерно практичная — форма Померанского служила предметом многочисленных шуток, хотя солдаты в один голос говорили о её удобстве, да и из-за отсутствия многочисленных металлических аксессуаров стоила она намного дешевле... А главное — здесь нечего было приводить в парадный вид! Нечего начищать...

— Они не тратят время на чистку и парики! — Выпалил подросток.

— Дошло наконец, — с откровенным ехидством ухмыльнулся Наставник.

— Но все так делают!

— Я — не все, — резковато отрезал Грифич, — армия у меня маленькая и нужна не для парадов, а для войны.

— Но — "Когда у солдат появляется свободное время, они начинают думать — куда бы его потратить. И тратят на драки, пьянку и приставание к женщинам", — процитировал цесаревич Фридриха. Затем замолк, задумавшись...

— Но у нас-то всё нормально... Точно! Европейские армии формируются из сброда и сбродом и являются, а русская — это ступень к новому сословию и солдатские дети** могут стать дворянами. То-то у тебя твои гвардейцы в Померанском полку даже на капральских должностях — натаскивают!

Рюген вздохнул — всё верно, но... Павел так и не понял, что помимо подготовки ядра будущей армии, подход с отсутствие работы "Лишь бы упахался" и отсутствием дорогостоящих и бесполезных "блестюшек" позволяет воинам тратить свободное время на что-то полезное, а не на наведение красоты. А сколько высвобождается этого времени...

Подталкивать цесаревича к решению сделать форму прежде всего удобной можно и даже нужно, но вот "тыкать носом" нельзя, тот должен "выстрадать" этот принцип, в противном случае толку не будет — понятие "все так делают" непременно перевесит. К сожалению, даже умный подросток воспринял форму воинов Рюгена прежде всего как учебную... И немножко — как проявление знаменитой экономности Наставника.

Гамаши* — вязаные или сшитые из плотного толстого материала чехлы без подошв, закрывающие щиколотки, иногда доходящие до колена. Надевались поверх ботинок. Застёгивались на пуговицы сбоку. Предназначались для защиты обуви, так как она до начала массового производства была достаточно дорога. В западноевропейских армиях (характерно для Франции и Италии), затем и в Америке, башмаки с гамашами заменяли сапоги.

Солдатские дети** Было в те времена такое сословие — из детей солдат, как легко можно догадаться — что-то вроде "почти дворянство". Во всяком случае, особых карьерных ограничений у них не было и даже генерал из "солдатских детей" воспринимался нормально.

Глава пятая

"Гулять" по тылам Грифич решил только со своими полками — благо, тренированы те были отменно и "ходоками" были ничуть не хуже суворовцев. Пруссаки, правда, славились отсутствием инициативы — система Фридриха известна тем, что превращала их в "механизмы", в отличие от русской, требовавшей даже от солдат умения думать и понимать ситуацию. Впрочем, не беда — не зря же он поставил расставил своих гвардейцев на все посты вплоть до сержантского уровня.

Командиры "Игрушечных" отрядиков "игрушечных" властителей были не слишком довольны таким дублированием, но не возникали — пусть им и урезали властные полномочия, но денег в кошелях прибавилось существенно. Рюген был не то что бы щедр... Но по сравнению с властителями-соседями — да. Тем более, что и деньги на них он тратил не свои, а Петра — и не испытывал желания "отполовинить" их.

Плюс — трофеи. Их было не так уж много, да и то — в основном всевозможное тряпьё. Однако хорошо налаженная квартирмейстерская служба позволила отправить эти трофеи домой и те уже прибыли по адресу. Так что — родные прусских наёмников уже получили от войны прибыль...

В общем, солдаты верили своему командиру, были прекрасно обучены и снабжены, так что главной задачей Померанский посчитал координацию своих действий с Суворовым и разведку. Координация была успешной — опыт боевых действий в тылу врага был у обоих. Но тем не менее, спорных моментов хватало...

— Польша лучше, принц, — нахмурился Суворов, — не хочу хвастаться, но я со своими людьми исходил её вдоль и поперёк что в той войне, что в этой.

— Знаю, я сам славно по ней погулял, — мечтательно зажмурился Владимир.

— Так почему же на Молдавии настаиваешь? В Польше у меня уже есть кое-какая агентура...

— Александр Васильевич! — Перебил Рюген генерала, — знаю, потому и настаиваю!

Полководец приподнял бровь, предлагая пояснить свою точку зрения. Вольгаст замолк ненадолго и потёр свежий шрам от пули на шее.

— Ладно, — нехотя сказал он, — ты человек дельный без всяких оговорок, поэтому слушай. О квартирмейстерских обязанностях ты и сам в курсе — служил по этой части, так что не по наслышке знаешь и о разведке.

Суворов усмехнулся суховато — к разведке он относился предельно серьёзно.

— Только вот я свои сети раскинул задолго до войны и скажу тебе по секрету — широко.

Собеседник подобрался, перестав "играть" лицом и сейчас перед Померанским сидел не чудаковатый улыбчивый генерал, а хищник. Преображение было разительным и отменно показало суть полководца. Не дрогнув лицом Владимир продолжил:

— В Польше, Александр, слишком много игроков. Традиционно — Франция, Австрия, Пруссия, Англия и Швеция. Да сейчас Турция влезла... И кое-каких твоих агентов давно уже перевербовали и ведут они двойные и тройные игры. Таких вот двойников, скажу тебе, больше половины — это только то, за что ручаться могу.

— А Молдавия?

— Молдавия традиционно не учитывается, а если и учитывается, то вербуют только верхушку. Я же... Впрочем, заранее хвалится не буду, скажу лишь, что даже передвижение сотни турок с соседнее село известно мне заранее...

— Даже так? — С ноткой уважения спросил Суворов — он знал, что Рюген не любитель преувеличивать, — а не боишься, что их тоже перевербуют.

Ухмылка в ответ:

— Ни капельки — система дублирована, да выстроено всё так, что даже если агент засыплется, взять можно будет буквально двоих-троих.

— На чём же их вербовали? Надеюсь, не на "православном братстве?

Вопрос был задан без всякого подвоха — что молдаване, что греки (особенно греки!) любили размахивать Православием как флагом, выпрашивая всяческие преференции... И точно так же они вели себя с турками, играя "общей историей". Словом — и нашим и вашим. Откровенными предателями их не назовёшь и душой они склонялись в сторону России... Но в Турции — налаженные деловые связи, родственники, да и страна могущественная...

— На переселенческой программе.* Пообещал, что они пойдут в первой волне. Ну а торговцам — что они будут обслуживать эту программу.

Суворов понимающе закивал — метОда неплохая.

— Ладно, — непривычно медленно сказал он, — твои резоны мне понятны, больше не буду оспаривать.

Собственно говоря, оспаривать он мог только потому, что Владимир разрешил — генерал-аншеф всё же "немного" выше генерал-майора...

Идти решили вместе, но по дороге разыграть карту ссоры и разойтись. Вообще-то случай, когда генерал-майор может поссориться с аншефом, достаточно сомнительный, но бывало всякое. Тут нужно ещё учитывать, что Рюген получил звание скорее как придворный, чем боевой генерал, так что Миних вполне мог наделить их более-менее равными правами...

На деле же всё было сложнее и запутанней — вплоть до того, что генералитету (самым доверенным) пришлось разыграть несколько представлений. Здесь повеселился Миних, которого сценки отрепетированных споров и ссор смешили буквально до икоты. Впрочем, "звёзды сцены" в лице Померанского и Суворова тоже отменно повеселились — у попаданца не было особых предубеждений по поводу "невместности" актёрского мастерства (а вот к самим актёрам он относился с презрением), а Суворов отличался живостью характера и пренебрежением к авторитетам.

Павел, узнав о рейде (без подробностей), ходил вокруг Наставника с видом котика из Шрека и тяжко вздыхал. Впрочем — не напрашивался. Подросток прекрасно понимал, что в рейд его никто не возьмёт как по причине происхождения, так и из-за молодости.

Была в русской армии такая особенность — новичков, даже с отменной подготовкой, в бой сразу не выпускали. Сперва они помогали исключительно в обозе, затем начинали доверять что-то относительно простое — вроде стояния в карауле и патрулирования местности, если эта самая местность была сравнительно безопасной.

А как иначе? Дело даже не в жалости к новобранцам, а в жалости к себе — впав в шок, новичок мог не только погибнуть сам, но и погубить товарищей. Вот и приходилось приучать к боям постепенно.

Идти решили налегке, делая ставку на скорость и маневренность. Пытались было навязать пушки, но Грифич категорически отказался — полевая артиллерия была пока что в зачаточном состоянии и более-менее нормально можно было перевозить только откровенные "пукалки" с ядром размером с кулак. Словом, для скоротечных сражений против заведомо превосходящего противника, Владимир считал их бесполезными. По крайней мере — в конкретном случае.

Повозки квартирмейстер подготовил заранее — прочные, небольшие, лёгкие, рассчитанные на скорые марши, запряжённые одной лошадью или даже осликом. Брали немногое — порох, свинец и пыжи в расчёте по сто пятьдесят выстрелов на человека, санитарные повозки, немного провизии. Провизию брали такую, что даже неприхотливый Суворов только кашлянул озадаченно: крупа-полуфабрикат, предварительно обжаренная и истолчённая, топлёное сало для заправки и... всё.

Попаданец запретил брать любые пахучие вещества, даже копчёное сало и чеснок, табак — помнил, как в Семилетнюю войну отряды улан не раз находили врага просто по запаху. С учётом того, что здесь считалось нормальным таскать за собой коров и овец своим ходом в качестве источника пищи, такой аскетизм вызывал недоумение, так что пришлось объясниться.

— Парни! — Обратился Померанский к солдатам, собрав их на временном плацу — я знаю, что многие из вас недовольны рационом, который я велел взять. Так вот — предлагаю засунуть недовольство в задницу!

На этом ободряющая речь закончилась, озадачив солдат. Впрочем, немного отойдя они посмеялись, признав право командира на такие вот решения.

" — В конце-концов, мы идём во вражеский тыл, так что скорость важнее. Ну а если попадётся по дороге тёлка или овцы... Ну а не попадётся — так несколько дней можно посидеть и на каше с салом, всё-таки не самая плохая еда."

Такую экономию солдаты восприняли сравнительно спокойно ещё и потому, что офицеры и сам принц будут есть ту же пищу, что и они. Справедливость!

Маршрут пришлось немного подкорректировать — пришли новые разведданные. Наконец — всё, вышли традиционно на рассвете и пошли скорым маршем. К полудню остановились у небольшой речушки, выставили посты и принялись готовить обед. Поскольку на "полуфабрикат" не требовалось много времени, каша поспела минут за десять. Хворост? Его солдаты ещё по дороге собрали — каждый подобрал несколько веточек, чтобы потом не терять времени.

Отдыхали долго, больше трёх часов, но зато и шли потом едва ли не до темна. Селения старательно обходили — нарываться на неприятности с самого начала не хотелось, идеальным вариантом по мнению Рюгена, если их заметят только после того, как они начнут разорять вражеские обозы и магазины.

Полусотня казаков и "Волки" Рюгена занимались разведкой — и пока достаточно удачно. Во всяком случае, удавалось избегать вражеских отрядов и вроде как пока никто не заметил. Точнее говоря — следы полков наверняка замечали, но раций здесь не было, да и в турецкой армии царил традиционный хаос.

Звучит дико, но основа турецкой армии до сих пор — ополчение. Ополчение профессиональное, почти профессиональное и полупрофессиональное... О индивидуальных боевых качествах турок плохо отозваться было нельзя, но вот о боевом слаживании... Здесь всё печально.

Были, разумеется, и кадровые вояки, но очень уж разносортные, да и во время войны их призывали с самых разных краёв огромной империи. Так что — те же проблемы с боевым слаживанием. До уровня полка воины султана ещё были натасканы, но вот на более высоком уровне это была уже более или менее слаженная толпа, которую в каждой крупной компании приходилось "дрессировать" едва ли не заново. Вот и получалось, что "прогулка" в турецком тылу была не то чтобы безопасной, но вполне реальной — бардак...

Неделю шли форсированным маршем, по пятьдесят-семьдесят вёрст в день — в зависимости от наличия или отсутствия дорог и вымотались сильно, зато и углубились в самое сердце Молдавии. Вышли к небогатому селу, находящемуся чуть в стороне от трактов. Жители встретили восторженно-настороженно — русское подданство манило, но пугал турецкий меч. Заигрывать с крестьянами в стиле Голицина попаданец не стал.

— На несколько дней остановимся у вас, — сухо проинформировал он старосту, — и выставим посты. Так что если кто-то захочет предупредить турок — пусть будет готов к тому, что сперва убью его, а потом всю семью.

— Как можно, господин!? — Нервно ответил мгновенно вспотевший староста, — мы все за Россию!

Вечером, искупавшись в мутноватой речушке, Померанский вытащил из кармана бережно хранимое письмо от жены, которое он получил незадолго до похода.

" — ... Родила мальчика, крестили Святославом — как ты и хотел. Здоровый, красивый..."

Расплывшись в умилённой улыбке, он перечитывал письмо любимой женщины снова и снова. Тогда, ещё в лагере, он написал ей строки, которые запомнил в своё время не по учебнику, а по письму прадедушки с фронта...

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придет,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,

Не желай добра

Всем, кто знает наизусть,

Что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать

В то, что нет меня,

Пусть друзья устанут ждать,

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души...

Жди. И с ними заодно

Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,

Всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

Скажет: — Повезло.

Не понять, не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой,—

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.

Он догадывался, что стихам великого поэта суждено стать вечными, но даже не подозревал, что именно эти строки станут началом знаменитого сборника "Молитва воина" и лучшие поэты славян будут стремится попасть в него.

На переселенческой программе* — программу переселения людей из Европы в Россию предполагала расселение по пустующим землям и неслабые преференции в первые годы, да и в последующие тоже. При Екатерине Второй эти преференции были неоправданно высоки — настолько, что они становились привилегированным сословием, обладающим множеством льгот. Почему эти льготы нужно было даровать немцам или грекам, но при этом закрепощать русских крестьян — лично мне не совсем понятно.

Пы. Сы. — Здесь переселенческая программа для европейцев значительно более скромная и не предполагающая каких-либо особых привилегий.

Глава шестая

— Уверен, мой принц, — вытянулся Михель, — я всё-таки инженер не из последних, так что ручаюсь. Всё точно.

Рюген хмыкнул и снова принялся вглядываться в подзорную трубу, изучая подходы к складам. Изучал он их не просто так — готовилось нападение с последующим поджогом. Хранилась здесь в основном селитра, уголь, сера и прочие компоненты пороха — в своё время попаданец сильно удивился узнав, что в восемнадцатом веке не таскают за собой повозки с порохом, а чаще всего готовят его на месте — в противном случае он легко портится.

Разумеется, такой склад не мог быть не защищен и стоял здесь целый полк. Точнее — было подразделение из примерно трёхсот джебеджи* и ещё столько же — всевозможные выздоравливающие из различных подразделений. Мало того — примерно в часе ускоренного пешего марша стояло ещё около тысячи вражеских бойцов. Вот и думай — как провести диверсию и не ополовинить при этом собственные полки...

Поджечь/заминировать? Хренушки — ингредиенты хранились так, чтобы максимально исключить возможность пожара и поджога, так что после захвата склада предстояло ещё поработать грузчиками и исправить эту ситуацию. Прямое нападение исключалось — Владимир не сомневался, что его воины разгромят турок, но хотелось, чтобы потери их были минимальные.

— Ночью может, Ваша Светлость? — Предложил один из "Волков".

— Может и ночью, — отозвался герцог, — вот только они не дураки и сами ожидают ночного нападения, да и не забывайте, что только вы, да мои егеря хоть как-то умеют воевать по ночам, а вот наёмники нет...

Ничего оригинального придумать так и не удалось, так что остановились на "классической" для попаданца схеме — "Волки" и казаки работают пластунами и подбираются как можно ближе. Нет, идея "вырезать ножами" такое количество народу даже в голову никому не приходила — это всё-таки реальная жизнь. Однако они могли подобраться поближе, имея по несколько пистолей и пистолетов, после чего следовал ураганный (по здешним меркам) огонь, под прикрытием которого подбирались поближе егеря...

— Светать начинает, — прошептал один из лежащих рядом казаков, — чичас ишо немного и солнышко выглянет.

— Давай отмашку, — столь же тихо ответил Грифич. Раздалось пение птиц и...

— Бах, бах, бах! — Загремели выстрелы и в окна жилищ полетели ручные бомбы. Ошеломить, испугать, заставить паниковать — вот сейчас главная задача!

Турки даже не выбегали, а вылетали с каким-то диким, нечеловеческим воем. Встречали их выстрелы из пистолетов или клинки сабель пластунов, раскрасивших свои лица "под шайтана", что делало нападение ещё страшнее. Владимир наблюдал за ситуацией немного со стороны — метров со ста пятидесяти.

Во первых, так можно было хоть немного управлять этим хаосом, а во вторых... Ему уже "невместно" участвовать в таких вылазках. Не то чтобы совсем нельзя... В крайнем случае, да в окружении... А так, коронованной особе, как тать в ночи... Не поймут.

Закончилось всё неожиданно быстро и потерь просто не было — не считая раненных**, что поразило даже казаков. Пусть они и привыкли, что в подобных вылазках преимущество на стороне нападавших и считали нормой разменивать одну казачью жизнь на добрый десяток турецких, но не настолько же!

— Бонбы, — авторитетно сказал один из усатых ветеранов, обыскивая трупы, — турки, они такие... Пужливые. Ежели в чистом поле, да враг перед глазами — ещё ничё так — "Алла" — и вперёд. А вот ночью они воевать не умеют, да тут ещё и бонбы. Видали, какие они пуганые вылетали? Большая часть вообче без оружия, а у кого оно и было, те не о драке думали.

Сошлись на мнении, что нападение было грамотно спланировано... Ну и просто повезло.

Светало — и "игрушечные" войска работали грузчиками, "Волки" же, казаки и егеря отправились на помощь к пруссакам, вставшим на пути вражеского отряда из соседней деревни. Отправились не просто так, а гружёные порохом (был на складе и готовый), серой и прочими веществами.

Грифич отправился вместе с ними — проконтролировать ситуацию.

— Готово, Ваша Светлость, — подбежал к нему Алекс — один из "Волков", которого попаданец назначил командовать своим заместителем по военной части. Быстро оглядев вырытые канавы, Вольгаст поморщился — убого. А что делать — времени на полноценное минирование и маскировку просто нет, остаётся только надеяться на количество взрывчатки да на спешку турок.

В качестве маскировки перед минной полосой выкопали "волчьи ямы" и навтыкали кольев — защита не бог весть какая, но продвижение неприятеля точно замедлит, а главное — замаскирует мины.

От идеи не лезть на рожон и спокойно уйти, не ввязываясь в драку, Померанский отказался: висящая "на хвосте" многочисленная погоня могла сильно замедлить, так что лучше хотя бы проредить её, если не полностью уничтожить. Поскольку русских войск (раз на русской службе, то русских!) было несколько больше, чем турецких, решено было продемонстрировать обратное — чтобы не напугать супостата и заставить его напасть.

Для этого сделали нарочито убогие чучела, призванные якобы продемонстрировать храбрым воинам султана, что на самом деле их очень мало и спровоцировать атаку. На самом же же деле, за рядами солдат вперемешку с чучелами, плотно стояли остальные войска, но... метров с трёхсот становилось "очевидно", что русских войск здесь не больше роты.

Со стороны разорённого склада начали раздаваться взрывы и вскоре там разгорелся пожар на пол неба. Впрочем, разведка успела донести, что турки уже были чем-то встревожены. Ну да вполне логично — наверняка здесь бегали друг к другу в гости на совместные пьянки и существовала более-менее налаженная "культурная жизнь".

Ждать врагов пришлось неожиданно долго — подоспели те только к полудню. Судя по тому, что шли они нестройной толпой

* * *

, часть была не самая дисциплинированная... Была у них и кавалерия — три десятка крымских татар. Они сделали попытку провести разведку, но вооружённые нарезными ружьями егеря пресекли их действия, свалив нескольких всадников.

Метров за пятьсот до полков Померанского турки начали что-то орать — сперва тонкими голосами затянули дервиши, сопровождающие войско, ну а когда те "разогрелись", то начали орать и сами. Турецкий язык Владимир знал, пусть и не слишком хорошо, но нестройный рёв толпы...

— Смерть неверным, всех убьём, храбрые воины..., — флегматично перевёл стоявший рядом пожилой казак, заметив интерес герцога.

Благодарно кивнув, Померанский вытащил подзорную трубу и начал наблюдать. Метрах в ста двадцати от них врагам пришлось затормозить — волчьи ямы сделали своё дело. Начали работать егеря... Не то чтобы это было нужно, но лучше не вызывать подозрений заранее.

Воины султана сгрудились, преодолевая импровизированную полосу препятствий и Владимир кивнул стоящему рядом горнисту. Парень мгновенно вскинул горн к губам и протрубил сигнал. Через несколько секунд раздался взрыв, затем ещё и ещё... Взрывы сопровождались всполохами огня и едкого дыма.

Полки радостно орали что-то воодушевляющее, а взрывы продолжались. Наконец, мины закончились и над полем разнёсся жуткий вой. Из-за густого дыма ничего не было видно, но вот начали выбегать первые оставшиеся в живых... Ненадолго — егеря, казаки и "Волки" встретили их огнём, а вскоре подоспели и немецкие полки.

В этот раз потери были — четверо солдат Рюгена оказались убиты и судя по всему — из-за дыма, они просто не успели увидеть выбегавших врагов, машущих оружием едва ли не вслепую. Позже выяснится, что ещё десяток человек отравились серным дымом — и парочка достаточно серьёзно, один позже скончался.

Ну а пока...

— Добивать раненых, — коротко приказал Грифич пруссакам, остальные же кинулись вдогонку за немногочисленными уцелевшими врагами и в первую очередь — за татарами, которые были верхом и могли удрать. Чем позже дойдёт информация о случившемся и чем меньше её будет, тем лучше...

— Золото, серебро, драгоценности, особо качественное оружие, шёлк, — ещё раз напомнил командирам Рюген. Напоминание было необходимым — немцы славились излишне трепетным отношением к трофеям и могли нагрузиться на уровне хорошего мула. Ну последствия такого поведения в тылу врага... Нет, большинство просто не понимало.

Трофеи пока не делили, сдавали в общий "котёл" — потом уже Померанский продаст их через квартирмейстерские службы за более-менее реальные суммы и "обчество" само поделит.

Пока собирали трофеи, пока перевязывали раненых, успели вернуться преследователи, доложившие обстановку.

— Не ушли, Ваше Сиятельство, — коротко доложил один из офицеров, возглавлявших погоню, — может один-два, не более. И это... Мы тут наведались в селение, где они стояли и тоже пограбили малость — как и приказано, только самое-самое! Ну и коней немного взяли, повозок.

— Добро, — кивнул Владимир — кони особо не были нужны, но можно было посадить на них часть раненых, ну а когда нужда отпадёт — в котёл...

Пусть время шло к трём часам, задерживаться не стали — время пока летнее и до темна можно уйти достаточно далеко. Разделились на шесть отрядов, чтобы хоть как-то осложнить жизнь преследователям, солдаты Рюгена двинулись скорым шагом за проводниками.

Проводники? Так Вольгаст не шутил, когда говорил о разветвлённой разведывательной сети. Правда, качество... Впрочем, при определённом старании количество переходит в качество.

Попаданец шагал пешком, показывая пример своим офицерам. Нет, конь у него был и приходилось частенько вскакивать на него, чтобы объехать колонны, но затруднений от прогулки спортсмен не испытывал и как шутили солдаты — "Зайца в поле загоняет". Ну а раз такая мелочь (для него) так сильно поднимает боевой дух подчинённых, то почему бы и нет? Пеший марш вместе с солдатами, еда из одного котелка, отсутствие отдельной палатки в походе и прочие мелочи были ему не в тягость.

— Ваше Сиятельство..., — подошёл к нему очередной шпион... Очередной — потому что за один только день таких вот озирающихся личностей в низко надвинутых шапках и с поднятыми воротниками было по несколько человек — и это с учётом того факта, что основная масса "Штирлицев" проходила через Юргена и его людей, к самому герцогу попадали немногие.

Джебеджи* — подразделения турецкой армии, занимавшиеся переноской и охраной снарядов.

Закончилось всё неожиданно быстро и потерь просто не было — не считая раненных* — при столкновении с турками вообще и мусульманами в частности, многое зависело от морального настроя последних. Можно перечислять десятки сражений, где потери русских войск исчислялись десятками (а то и единицами!) убитых против тысяч у врага. Причём такое бывало даже при подавляющем численном превосходстве (в десять и более раз) врага в открытом столкновении, а уж для ночной вылазки ситуация в принципе реальная.

Шли они нестройной толпой

* * *

Даже кадровые части турецкой армии того времени не слишком хорошо знали само понятие "маневр" и "правильное построение", опираясь скорее на яростную атаку, напор. Что уж говорить о частях полупрофессиональных... Впрочем, плохими солдатами турок никак не назовешь и с европейскими армиями они дрались вполне на равных — в каких-то моментах сильно отставая, а в каких-то и превосходя противников.

Глава седьмая

Отряды соединились на следующее утро и пруссаки с нескрываемым облегчением радовались воссоединению. Если егеря ещё дома привыкли действовать небольшими отрядами во вражеских тылах, то пехотинцы знали, что "Бог на стороне больших батальонов" и жутко нервничали.

Следующие три дня удавалось уходить от погони, попутно уничтожая мелкие отряды, попадавшиеся на пути. Врагов убили много, но нужно отметить — кадровые части им просто не попадались. Так — всевозможные полупрофессионалы.

Впрочем, это никак не умаляло заслуг воинов, особенно если учесть, что полки просто блистательно проявляли себя в сражениях и даже пруссаки-"механизмы" начали немного понимать — что же такое разумная инициатива.

На четвёртый день начались неприятности...

— Сипахи, — выдохнул гонец, — больше тысячи вроде бы.

— Подробней, — нахмурился Померанский.

— Иштван доложил, его люди проследили и подсчитали. Вроде как не меньше восьмисот и не больше тысячи трёхсот, точнее сложно сказать — части разрозненные и ехали бестолково.

Отпустив гонца, Владимир задумался — сипахи... С одной стороны — это превосходные индивидуальные бойцы верхом на прекрасных конях и отменно вооружённые. С другой — это по сути аналог дворянского ополчения на Руси, существующего и поныне. То есть попросту говоря — о боевой слаженности речи не идёт. Такое вот полупрофессионально ополчение может быть очень опасным, если действует небольшими отрядами, состоящими из соседей, а так... Так есть шанс.

Карту Молдавии принц помнил наизусть, так что примерный план действий был составлен мгновенно — засада. А вот привести сипахов в засаду, тут уже работа для Юргена.

— Смотрите, — развернул карту Рюген перед офицерами свиты (они же — просто главные офицеры в его войске), — мы сейчас здесь, турки здесь. Идея засады проста — заманить их туда, где преимущества конницы сведутся к нолю, но так, чтобы это было не слишком очевидно.

Вольгаст ткнул пальцем в несколько наиболее оптимальных точек для засады...

Мозговой штурм был не слишком долгий — офицеры прекрасно знали друг-друга, да и возможности подчинённых были известны. Так что совместными усилиями был составлен план — агенты должны были навести на Грифича сипахов, проведя их по нужному маршруту. Самым сложным было не просто составить маршрут, а продумать его таким образом, чтобы сипахи всё равно возвращались к ключевым его точкам и в конечном итоге попадали в огневой "мешок".

"Мешок" подготовили заранее, оправив Михеля с полусотней солдат и тремя десятками казаков. Казаки нужны были не только для охраны, но и как строители — запорожцы, к немалому удивлению попаданца, были славны не столько конницей, сколько пехотой (и пластунами, разумеется) и известны были как сверх длительными переходами, так и умением возводить укрепления в чистом поле за кратчайший срок.

Пока кашуб занимался инженерными работами, Рюген выматывал сипахов, выстраивая маршрут таким образом, чтобы конница не смогла их догнать. Задача сложная, всё-таки Молдавия — не Кавказ с его ущельями и не Русь с лесами и болотами. Но справлялись — благодаря натренированности солдат* и разумеется — разведке.

арьергард** из "Волков", егерей и казаков обычно возглавлял сам Рюген — вперёд вырывались небольшие отряды особо наглых сипахов на отменных конях, так что достаточно большой была вероятность того, что они всё-таки доскачут до арьергарда и вступят с ними в рукопашную схватку. А вот тут-то боец такого класса лишним точно не будет... Была и другая, главная причина такого решения — необходимость "держать руку на пульсе".

Попаданец осознавал, что его стремление заткнуть собой все опасные места — решение на самое грамотное и непременно аукнется... Но он пока не приобрёл горькую, но необходимую привычку полководца — посылать людей на смерть, а не идти туда самому.

— Догоняют, княже, — выдохнул запалённый Тимоня. Грифич только хищно улыбнулся — всё шло по плану. Маршрут полков не зря был проложен таким образом, чтобы пройти через овраг. Овраг вполне проходимый, но — не верхом. Нужно было спешиваться и вести коней в поводу, время от времени помогая им. Точнее говоря — таким неудобным путь стал после небольших землеройных работ.

— Приготовится, — негромко отдал команду Рюген и сотня стрелков принялась заряжать ружья

* * *

и подсыпать на полки свежий порох. Показались сипахи и прозвучала новая команда:

— Паника.

Два десятка солдат тут же принялись визжать как можно громче в стиле "мы все умрём" и изображать "бег на месте". Переигрывали? Разумеется, но и публика неизбалованная...

Около полутора сотен верховых втянулись в овраг и "паникёры" принялись отстреливаться, заставив турок торопиться, чтобы выйти из под обстрела. Сделав по два-три выстрела, они отошли к остальным, сидевшим в засаде. Вот сипахи приблизились к "полосе препятствий", раздались громкие, явно ругательные возгласы и неверные принялись спешиваться.

— Как только дойдут до места, где можно будет сесть верхом, — напомнил аншеф, — бей в передних.

— Бббах! — Прогремел залп, затем ещё и ещё. Сделав завал перед выходом из оврага, стрелки рассредоточились, чтобы густой пороховой дым не мешал прицеливаться — и принялись стрелять уже не по команде, а по мере готовности.

— Задних бей! — Заорал Грифич, увлёкшимся воинам, затеявшим увлекательную охоту за особо "вкусными" целями.

Три минуты спустя в овраге образовался грандиозный завал из человеческих тел и конских туш.

— Трофеи..., — тоскливо протянул один из казаков.

— Никшни, — утихомирил его Тимоня, — мозги-то есть? Лезть в эту кашу опасно, да потом тащить самому... Знаешь же, что турчины сами соберут, да пойдут за нами как овцы на бойню.

Запорожец покосился на денщика, чьё простоватое лицо прямо-таки дышало верой в командира, затем на принца... Лицо усача разгладилось — вспомнил, что Грифич и в самом деле весьма серьёзно относился к трофеям, а значит — план и в самом деле есть!

Утром следующего дня погоня их настигла, но ловушка для воинов султана была подготовлена... Полки Померанского выстроились на вытянутом сыром лугу — этаком полуострове. Из-за нехватки нормального места выстроились буквой "П", ножки которой были обращены к туркам. Позади виднелась начатая переправа, по которой они якобы хотели уйти от погони.

На самом деле, такое построение пусть и было несколько непривычным, но продуманным — в центре стояли вооружённые дальнобойными, но долго перезаряжающимися нарезными винтовками егеря, а по бокам пехотинцы. По идее, турки должны были попасть под перекрёстный огонь, ну а как там на деле...

Говоря откровенно, Вольгаста изрядно потряхивало — что такое кавалерия, он прекрасно понимал, да вдобавок — кавалерия бронированная. Сипахи все без исключения были не только прекрасно вооружены пистолетами, саблями и копьями, но и носили на себя неплохую броню.

Пройдя луг, Померанский проверил тысячи заострённых колышков, вбитых в землю, затем полосу земли, до нельзя пропитанную водой из прокопанных от реки канав, ряды колышков и верёвок и грубо, спешно на первый взгляд, вкопанный в землю ряды здоровенных кольев. "Полоса препятствий" была выгнута подковой, защищая солдат от конной атаки.

В победе он не сомневался, но хотелось победить, потеряв как можно меньше своих людей. Сипахи же... Это не вчерашние мобилизованные крестьяне, а весьма храбрые воины...

— Скачут! — Прибежал вестовой, — да посчитали их наконец как следует. Подошёл Обрезок — бывший янычар Али, бывший грузин Вахтанг, ну а сейчас — запорожский казак. Приложив руку к сердцу, мужчина слегка поклонился по восточному обычаю и доложил нараспев:

— Сипахов около восьмисот, да всевозможных слуг и вояк из вспомогательных войск около трёхсот. Лошади у них усталые, у многих хромают. Вояки злы на нас и должны сходу атаковать.

Поблагодарив запорожца за донесение, Владимир призадумался — что злы, в этом сомнения не было, его солдаты уничтожили уже около двухсот их товарищей, да загоняли... А вот как сделать, чтобы сразу атаковали, да с гарантией... Решение всё тоже — "паника" и изображение, будто бы переправа уже готова и русские солдаты вот-вот уйдут.

Заревели турецкие трубы и на небольшой возвышенности начали скапливаться воины султана. Полки герцога изображали лёгкую панику, выстроившись нестройными рядами. Часть солдат делала вид, что возится с переправой.

Даже не выстроившись толком, турки заорали что-то на тему нехороших гяуров и ринулись в атаку нестройной толпой

* * *

. Складывалось впечатление, что они не в атаку идут, а устроили гонку за призом и первому, врезавшемуся в русский строй, султан лично вручит мешок золота. Впрочем... может быть, так оно и было.

Непроизвольно поморщившись (душа кавалериста не вынесла такого зрелища), Рюген приказал:

— Огонь только по команде!

Всё давно было обговорено, но голос начальства успокаивал солдат перед боем — дескать, всё как положено идёт, не волнуйтесь.

Набрав разгон, сипахи к воем полетели к полкам Померанского. Зрелище эффектнейшее, да и дрожь земли, когда на тебя мчатся больше тысячи всадников... Да, вспомогательные войска и слуги тоже пришпорили коней, хотя и в задних рядах.

Вот первые ряды приблизились к колышкам... И могучие воины кубарем полетели в траву вместе с боевыми конями. Визг, вой, истошное ржание... По прикидкам Рюгена, на траву полетело не меньше полусотни воинов — и это только одномоментно, а в таких условиях это верная смерть.

Сипахи упрямо пробирались вперёд — всё ещё верхом.

— Бах! — Загремели выстрелы егерей и турки начали падать. Выстрелы гремели не переставая — стреляли только отборные стрелки, остальные же перезаряжали.

— Сигналь пехоте, — сквозь стиснутые зубы приказал Грифич горнисту. Тот лихо вскинул трубу к потрескавшимся губам и над битвой понеслись музыкальные приказы. Сигнал понадобился потому, что вспомогательные войска начали разворачивать коней и требовалось их остановить. Сейчас турки сбились в плотную толпу, где люди мешали друг-другу и Владимиру не хотелось лишаться такого преимущества. Загремели выстрелы — теперь противников начали обстреливать с трёх сторон.

Потребовалось больше минуты, чтобы первые воины султана вылезли из получившейся кучи-малы и пешком двинулись к русским полкам. Долго — потому что сгрудились тесно и люди, находившиеся внутри войска, не могли даже слезть с седла — их бы раздавило покалеченными брыкающимися конями.

Но вылезли — и это были отменные воины... Пруссаки понесли первые потери — некоторые сипахи успели приблизиться и в ход пошли клинки. Однако строй не дрогнул и немногочисленных удальцов быстро уничтожили.

Луг заволокло дымом от беспрерывной стрельбы — каждый из егерей сделал уже не меньше, чем по пять выстрелов, а пехотинцы и вовсе — по два десятка. Нечасто битвы требовали такого расхода пороха... Но нужно учесть, что как раз порох у Померанского был — не зря же склад грабили... Ну а людей он предпочитал беречь — привычка такая.

— Прекратить стрельбу! — Отдал Грифич приказ и горнист протрубил сигнал. Постепенно ветерок начал разносить густой дым и через полминуты стало ясно — победа! Живые турки ещё были, но вылезти из под нагромождения тел они не могли. По крайней мере — быстро.

— Растащить тела и собрать трофеи, — устало скомандовал Рюген. Принца стало "отпускать" и появилось ощущение, что он не спал дней пять.

Трофеи оказались богатыми — одних только здоровых коней cобрали почти полторы сотни. К сожалению, большая часть их была достаточно средними по качеству, ведь они принадлежали вспомогательным воинам, скакавшим в задних рядах. Остальные или повредили себе ноги на кольях или были как-то повреждены в давке.

Зато драгоценной брони, дорогих клинков, украшенных пистолетов, золота и шёлка было столько...

— Собираем трофеи и грузим на коней! — Скомандовал герцог. Новость была встречена ликованием — добыча явно было много большей, чем мог рассчитывать средний солдат.

Скомандовал Грифич не просто так — сперва у него были колебания и хотелось ещё пройтись по тылам, но затем выживший (ненадолго) турок поведал, что своей диверсией он уничтожил больше четверти пороховых запасов и за уничтожение его отряда пообещали ОЧЕНЬ крупную награду. Так что... отряд сипахов был только первой "ласточкой".

— Уходим, — объявил он офицерам, — мы и так сделали больше, чем надеялись.

Настроение у всех было приподнятое — можно было надеяться на награды и — деньги за трофеи.

Натренированности солдат* — при многодневных переходах конница не имеет особого преимущества перед тренированной пехотой. Среднестатистический дневной переход конницы — НЕ БОЛЕЕ ста километров. И к слову — это нормативы 20-го века, с налаженной службой, с ветеринарами и т.д. Причём — не более 3-х дней. В норме же — от 40 до 60 км. Здесь же описывается конница, в которой всадники и лошади одеты в доспехи (как и положено сипахам) и соответственно, просто не могут развить такую скорость.

арьергард** — тыловая охрана, обычно выделяемая при отступлении.

Заряжать ружья

* * *

— порох того времени качеством не отличался, так что даже в походе большая часть стрелков ходила с незаряженными ружьями. Рискованно — да, но слежавшийся или отсыревший порох ещё хуже, такой испорченный заряд выковырять достаточно проблематично.

Ринулись в атаку нестройной толпой

* * *

— отсутствие дисциплины и неумение работать сообща — бич турецкой армии как того времени, так и более позднего периода.

Глава восьмая

С места битвы уходили быстро, но спешки не было — просто у каждого подразделения была своя, уже отрепетированная задача. Одни растаскивают трупы врагов, попутно добивая раненных; другие быстро избавляют эти самые трупы от ценных вещей; следующие копают могилы для павших, надеясь что мусульмане не решатся выкопать их, чтобы поглумиться над трупами...

Через полтора часа все раненые были обихожены, трофеи собраны и погружены на коней и полки двинулись в путь. Большой удачей было то, что часть лошадей всё-таки уцелела — почти полторы сотни голов были полностью здоровы и чуть больше семидесяти — с оговорками.

С оговорками или без, но они могли нести раненых или вьюки с трофеями. Раненых было немного, а вот убитых хватило — несколько сипахов, успевших под покровом дыма добраться до прусского полка, вырезали больше двадцати человек. Если бы не дым, их бы встретили штыками, а так... Так мастера индивидуального боя успели натворить дел. Большая часть пруссаков получила тяжёлые, длинные резаные раны и банально истекла кровью.

Поскольку решили уходить из Молдавии, пришлось отправить гонцов Суворову — приблизительный маршрут и график были сверены, как и кодовые фразы, так что Померанский приказал Александру Васильевичу прекращать диверсии и валить, пока обозлённые турки не взялись за них всерьёз.

Также было принято решение уходить вместе, объединив силы. Полторы тысячи — сила не слишком великая и нарвавшись на достаточно крупный отряд, можно было потерпеть поражение. А вот объединившись, получали чуть больше трёх тысяч и тут уже можно было рассчитывать на уверенную победу над достаточно большим числом противника. Армия же турок в своей основе — скорее ополчение и просто не сможет угнаться за тренированными русскими полками. По крайней мере — всеми силами сразу, ну а бить их по частям — дело привычное.

Соединились к вечеру следующего дня и ночлег стараниями агентов Рюгена был подготовлен на славу...

— Ну, принц, снимаю перед тобой парик, — шутовски поклонился сухонький полководец, блестя лукавыми глазами. С учётом того, что парика не было...

Вместо ответа Грифич сидя изобразил пародию на придворный французский поклон и даже дрыгнул ногой. Суворов мелко засмеялся, прижав ладонь ко рту.

— В самом деле, организовать на территории врага лагерь с подготовленным ночлегом и торжественным пиром... Рискованно, принц.

— Не слишком, — флегматично отозвался Владимир, — в подробности вдаваться не буду, но даже турки были уверены, что это готовят для них и сами принимали участие в подготовке. Разведка, сударь — и агентурная работа.

Генерал-майор задумчиво покивал, принимая это к сведению.

— Пугачёв организовал? — Спросил он, показывая осведомлённость.

— Пугачёв за горлорезов отвечает, за пластунов, тут Юрген постарался. Но кстати — оба хороши, как выйдем, буду писать представление императору на ордена.

Помолчали, наслаждаясь вкусной едой и вином — попаданец пил его сильно разбавленным. Сидели они в стороне от общего пира (практически безалкогольного), чтобы иметь возможность обговорить какие-то дела без лишних ушей. С этой же целью постоянно меняли языки и вообще — говорили тихо.

А обсудить было что — Суворов относился к так называемой "партии Павла", сделавшей ставку на Наследника. Партия эта была неофициальной, да и действующего императора смещать никто не собирался. Просто было принято решение... Точнее даже — завуалировано, намёками обговорено — что Петру надо допускать сына к власти уже сейчас.

Цесаревич показывал неплохие задатки — по мнению некоторых, он справился бы с управлением лучше, чем сам отец. Ну и никто не хотел повторения истории с Петром Фёдоровичем, который получил бразды правления только после смерти тётушки Елизаветы Петровны и из-за банального непонимания ситуации наворотил немало лишнего. Собственно говоря, положение тогда спас Миних, взявшийся за штурвал, да сам Рюген, да другие придворные, не желавшие жить в эпоху переворотов...

Справились совместными усилиями — и даже хорошо справились, но... Недостаток своевременной передачи власти и образования Петра аукнулся неумением вести внешнюю политику. Вот и хотели "государственники" начать готовить преемника заранее. К сожалению, вопрос не самый простой — император понимал, что как правитель он слабоват и потому время от времени на него находили приступы недоверчивости. Хрен бы с ними — характер у него был достаточно отходчивый, но когда за дело берутся Воронцовы... Результат может оказаться не самым приятным.

Пусть они и сидели в сторонке, но разговаривали Эзоповым языком* — мало ли...

— Согласен, Павел очень умный мальчик, да после военной компании он точно излечится от избыточного романтизма и благодушия. Вот только не рано ли ему поручать серьёзные проекты? Или... своё плечо подставит Наставник?

Суворов был представителем (неофициальным!) русских военных и его/их интересовало — не собирается ли Померанский замыкать власть на себе?

— Поначалу возможно и придётся, — откровенно ответил тот, — но надеюсь, не в одиночку и ненадолго. Совсем уж в сторону отходить не собираюсь, но у меня есть и свои проекты, а мальчику пора взрослеть и обзаводиться не учителями, а друзьями, свитой, командой...

Главное было сказано — на первые роли Рюген не претендует, хотя совсем уж в сторону затереть себя не позволит. Проекты же — требование помочь ему с Померанией.

Дальше уже разговор политиков трансформировался в разговор двух приятелей. Да, приятелей, несмотря на существенную разницу в положении. Это попаданец помнил, что Суворов Александр Васильевич — полководец из "самых-самых", а для генерал-аншефа герцога Померанского, он всего лишь перспективный генерал-майор, которому Померанский лично "выбивал" сперва чин бригадира, а затем и генерала...

Но не стоит забывать, что и сам Суворов весьма знатного происхождения, а отец его пусть даже в опале и в отставке, но тоже является генерал-аншефом и находится в родстве со знатнейшими фамилиями России. Он для них свой, а вот Грифич пусть и куда более знатный, но — без могучей родни... Да и родни вообще, у него почти не было.

Затем разговор пошёл о текущей ситуации и тут Суворов предложил сделать возвращение более эффектным...

— По Яссам ударить!

— Ты не заболел? — Рюген заботливо посмотрел на собеседника, — знаешь хоть, что там турецкие склады и соответственно — просто охренительное количество солдат.

— Нет, Ваша Светлость, — улыбнулся Александр и предложил план.

План был совершенно сумасшедший и рассчитанный именно на огромное количество агентов Рюгена. Принц замолчал и уставился в никуда, постукивая пальцами по эфесу сабли.

— Может и выйдет, — пробормотал он наконец и позвал офицеров на совещание.

Основа плана была предельна проста — часть войск с топотом и улюлюканьем должна внезапно появиться около Ясс и отвлечь на себя основную массу войск. Ну часть будет таится в засаде и нападёт на гарнизон по сигналу.

Проблема заключалась в том, что наличных сил для операции банально не хватало и отвлекающим частям требовалось изображать куда большее количество людей, чем есть на самом деле. И при этом не попасть в ситуацию, когда придётся принимать бой... Ну и основной части подчинённых Вольгасту сил приходилось ничуть не лучше — гарнизон в Яссах пусть и низкого качества, но вот количество... А с учётом того, что в городе есть какие-никакие, но укрепления, то даже вспомогательные турецкие войска могут дождаться подмоги.

— Потому я и говорю — это возможно только с твоей агентурной сетью, — перебил мысли Суворов.

— Это я уже понял, — меланхолично отозвался попаданец, — вот обдумываю — реально ли это вообще.

От плана пришлось отказаться — слишком рискованный и много моментов, где надо пройти по грани... Пусть даже идея и предложена Суворовым, но попаданец прекрасно помнил (редкий случай!), что звание генерала тот заслужил несколько позже, а славу непобедимого полководца — позже значительно. Пока же он — пусть чрезвычайно талантливый, но и чрезвычайно авантюрный генерал, которого не раз одёргивал как Миних, так и Румянцев — тоже далеко не бездарные полководцы...

Для успокоения совести Владимир предложил "Волкам" и пластунам-запорожцам "пошалить" в Яссах — на добровольных началах.

— Что надо делать-то, Ваша Светлость?

— Что хотите, — ответил принц "Волку" и всем собравшимся, — желательно как-нибудь повредить склады с порохом и его составляющими. Нет — склады с амуницией какой.

— А продовольствие? — Спросил молодой казак, у которого под носом только начали расти усы. Казака зашикали — ветеранам было ясно, что массовую порчу продуктов вряд ли получится сделать, да и... Конец лета, да в славной сельским хозяйством Молдавии... Не оголодают.

Четырнадцать добровольцев разделились на три группы — одна казачья и две "волчьи"... Да, "волки" все без исключения прошли диверсионную подготовку, а вот среди казаков таких было меньшинство, несмотря на более поздние штампы. А что делать? Здесь помимо прочих факторов, нужен ещё и специфический склад характера.

Вообще, гвардия Грифича уже успела сделать себе доброе имя в русской армии — и словосочетание "Серые Волки" воспринималось нынче как исключительно благозвучное и "правильное". Не зря, не зря он сделал упор на жесточайший отбор и ещё более жёсткую учёбу...

Дав диверсантам контакты и проинструктировав, напоследок Померанский сказал:

— Зряшно не рискуйте — не выйдет в этот раз, выйдет в другой, а мне ваши жизни дороги.

Казаки польщённо похмыкали, а "Волки" восприняли слова спокойней — они уже знали, насколько высоко герцог ценит их.

Выходили с шумом и треском, уничтожив и разогнав множество мелких отрядов вспомогательных войск. Ну как мелких... В конце они так обнаглели, что равные по численности отряды не считали за противников. Ну разве можно считать азебов** за серьёзных противников**? Вот и последний бой с ними...

" — Многовато, — замечает один из офицеров-пруссаков, глядя на выстроившийся напротив них неровный строй.

— Ништо, разобьём, — уверенно отвечает Тимоня. Немец аж опешил и с укоризной глянул на денщика принца...

— Я и не сомневаюсь, что разобьём, просто не хочу терять своих людей.

Битвы не получилось — русские (ну пусть даже частично немецкие!) войска по приказу Померанского начали показывать строевую подготовку, маршируя как на параде. Идеально ровные ряды, рокот барабанов... Со стороны казалось, что это двигаются заводные солдатики.

Современники попаданца назвали бы такую маршировку глупостью, но... Именно она давала возможность быстро перестроиться для отражения атаки конницы или просто оказывать в ключевой точке сражения с численным перевесом. Понимали это и турки...

— Бббах! — прогремел залп егерей и на землю повалились турецкие командиры. Русские полки пошли на сближение — идеально ровными шагами. Турки дрогнули... Раздались первые нестройные выстрелы, затем загрохотали залпы — рано, слишком рано... Русские подошли на расстояние выстрела, когда азебы торопливо и не слишком умело перезаряжали ружья — и сами сделали несколько залпов. И в штыки!

Воины султана подпустили метров на тридцать — и принялись удирать. В другой ситуации они могли бы стоять храбро, но когда на тебя идут "шайтаны", натворившие столько дел в тылу и с лёгкостью уничтожившие благородных сипахов... Сложно обвинять призванных под турецкие знамёна крестьян в трусости, особенно если учесть, что они не защищали родную землю, а пришли на чужую.

Сперва дрогнули стоявшие в первых рядах — рядом с ними падали убитые товарищи и земляки. А убитых было много — на таком расстоянии все пули попали в цель. С какими-то невнятными криками ополченцы кинулись назад, давя задние ряды, мешая им целится и заряжать оружие. В спины же им уже вонзались русские штыки..."

Тогда из почти десятитысячного войска ушло не более двух тысяч, а полки Грифича снова захватили трофеи. Пусть это и не сипахи или тимариоты, да и золото найдётся у немногих. Но солдаты порадуются не только серебру, но и ружьям, саблям... Всё это стоит денег!

Из Молдавии выходили в стороне от расположения турецких войск и уничтожение азебов оказалось последней битвой. К Хотину подошли с богатыми трофеями и с самым радужным настроением.

Эзопов язык* — иносказательно.

Азебы (азабы)** — крестьянское ополчение. Нередко были достаточно прилично вооружены, но как вояки были опасны только в "массовке". Ну или при защите родных мест.

Глава девятая

Трофеи были богатыми — одних только ружей оказалось больше трёх тысяч... Откуда такая скромная цифра, если противников уничтожили больше пятнадцати тысяч? Так большая часть турок была вооружена холодным оружием, ну или огнестрельным — но откровенным хламом.

Огнестрельное оружие и большую часть коней выкупила казна — такие правила была были в российской Империи. Выкупили по откровенно грабительским расценкам — где-то за половину настоящей стоимости. Впрочем, грабительскими эти расценки считал только Рюген, имеющий возможность благодаря налаженным связям отвезти оружие на продажу хоть в Австрию, рядовые же солдаты и большая часть офицеров только радовались такой возможности. Кстати — выкупал трофеи сам Рюген, как генерал-квартирмейстер, выкупал честно, то есть сам себе платил по минимуму! И окружающие воспринимали такую вот странную ситуацию как нечто нормальное...

Кони же... Несколько жеребцов и кобыл из "самых-самых" пошли на государственные (в теории) племенные заводы, а остальные были предложены офицерам и к чести командования — тоже по сниженным ценам. Причём существовало негласное правило, что первыми коней выбирают небогатые кавалеристы — им они буквально жизненно необходимы.

Ну и разумеется — преимущества выбора были у офицеров, которые принимали непосредственное участие в добыче трофеев. Львиная доля досталось Померанскому — вполне официально. Что в Европе, что в России, глава отряда получал около половины трофеев, затем их "располовинивали" остальные офицеры, а оставшееся шло солдатам.

Нечестно? Ну может быть... Вот только отказываться от такой привилегии Грифич и не думал — в своё время накопленные средства позволили выкупить солидный кусок земли из бывших родовых владений, так почему бы и не повторить это ещё раз? Самое же главное — пусть старшие командиры и имели такую привилегию, но имелось и кое-что другое — в случае острой нехватки средств они закупали провизию/амуницию/порох на свои же деньги...

Снова нечестно? Ну так никто же и не обязывает поступать как должно — не хочешь тратить "честно награбленные" средства, так следи, что квартирмейстер работал как следует. В общем, стимул быть хорошим хозяйственником получался серьёзный.

— Золото, серебро, медь и деньги от командования разделим по справедливости, — вещал Рюген, — каждому полагается одна доля, ну а дальше — прибавки за чин и за личное участие. Плюс — особые доли раненным, покалеченным и семьям убитых. Деньги за белое оружие*, броню, ковры, сёдла и прочее поступят не раньше, чем через два месяца — пока довезут до Европы, пока продадут...

— А почём продавать-то будут?! — Вылез из толпы сильно нетрезвый пруссак.

— Дорого, не переживайте! — Засмеялся аншеф, — не маркитантам армейским за четверть, а то и десятую часть цены цены, а нормальным покупателям.

— Да знаем княже, — раздались выкрики из славянской части войска, — не зря тебя император прозвал Калитой!

Посмеялись и разошлись — принц был одним из тех вельмож, чью честность или компетентность никто не подвергал сомнению. И кстати — именно на этом и погорел Александр Воронцов, вздумавший обвинять Рюгена. Общественность (именно общественность, а не император!) возмутило это и возмущение было столь сильным, что дошло до императора. Отсюда и начавшееся расследование со сломанным носом...

После первоначальной делёжки минимальная доля рядового оказалась равна десяти рублям, ну а кое-кто из особо заслуженных ветеранов получил и по шестьдесят... Не сказать, чтобы ОЧЕНЬ уж большие деньги — всё-таки солдаты Российской империи получали неплохое жалование. Но разово, да ещё и никаких вычетов, да впереди маячили ещё большие деньги после продажи брони и белого оружия... В общем, настроение было самым радужным, а репутация Грифича и Суворова сильно выросла в солдатской среде. Впрочем, скорее именно принца — так уж вышло, что именно его отряд понёс меньше потерь и захватил больше трофеев.

— Да, принц, наворотил ты делов, — сказал ему Миних, осторожно садясь на раскладное кресло в шатре, — теперь все генералы рвутся погулять в турецких тылах! Где ж это видано — такие трофеи и такие победы — и всего две сотни погибших! Вот и рвутся... А того не хотят понять, что справился ты хорошо потому, что кавалерист бывший и к рейдам привычен, да солдаты твои вымуштрованы, да разведка...

— Ништо, — улыбнулся фельдмаршалу Рюген, — Рысьев справится, да еще пара командиров найдётся. Но ты ведь не поэтому меня позвал?

— Разведка, — коротко сказал старик — и квартирмейстер начал доклад...

А докладывать было что — сам он уничтожил пороховой склад, да диверсанты... Пусть пока вернулись не все, но кое-какие данные уже есть — Яссы хорошо так выгорели в нужных местах... Но самое же главное — турки начали вести себя значительно более активно, готовясь к решающей битве.

— Это точно?

— Сам суди, — и Грифич принялся загибать пальца на руке, — склады мы им разгромили и показали — что с ними будет дальше. Ополченцы напуганы — и пока они себе новых страхов не выдумали, их нужно бросать в битву... Ну или ждать, пока окончательно успокоятся, а это долго! Разведчики мои уже до того освоились, что едва ли не каждое перемещение мелкого подразделения им известны... И это только то, что мы с Александром натворили. Ну а что ты своим стоянием у Хотина связал добрую половину поляков да до хрена турков — и сам знаешь. Да сколько их погибло в мелких сражениях.

Фельдмаршал ухмыльнулся — он так грамотно установил блокаду крепости и окрестностей, что враги гибли сотнями каждый день — не только от пуль и клинков, но прежде всего от плохой провизии, от болезней... Русские же войска практически не несли потерь! Постепенно турки и поляки просто "перемалывались", даже не успевая вступить в битву. И это не считая того, что ранее в нескольких сражениях Миних дал врагам такой укорот, что любое государство Европы вынужденно было бы запросить мира. К сожалению, не турки — всё-таки одно из самых больших и пожалуй — самое сильное государство Земли. Пусть и дурно управляющееся.

— Так что ручаться могу — они не просто пугают в очередной раз, а биться решили.

— Славно, — расплылся в улыбке старик и Рюген кивнул согласно. Пусть и выглядело это... кровожадно, но затягивание войны было не в интересах России. В конце-концов, Турция — не единственный опасный сосед. Да и помимо "заклятых друзей", была ещё одна причина, почему России нужно было крупное сражение — пусть турецкие войска и перемалывались, но разница в численности сводила эти усилия практически к нулю, да и резервы у султана были куда как серьёзней. Мелкие сражения пусть и подрывали боевой дух мусульман, терпевших постоянные поражения, но из Турции приходили всё новые и новые подкрепления.

Через несколько дней Миних подготовил войскам приятный сюрприз — награждения. Понятное дело, что большая часть солдат и офицеров получили только медали, ордена в это время выдавались буквально поштучно и только через императора. Однако и медаль — честь немалая, да ещё если учесть, что Пётр всё-таки решил прислушаться к попаданцу и учредить наконец "настоящие" медали, а не медали "по случаю**.

"За отвагу" и "За боевые заслуги" привели войска в восторг — тем более, что они давали награждённым небольшие привилеги и крохотные прибавки к жалованию. Привилегии были скорее символические, как и прибавка, но... Владимир хорошо понимал психологию военных, для которых малейшее отличие было крайне важным.

Были и ордена — редкие, но тем более значимые. "Владимира" третьей степени с "мечами" и "бантами" получил Потёмкин. Кстати — "мечи" и "банты" — снова изобретения попаданца. Историю он помнил достаточно скверно, а уж историю орденов и подавно.

Так что суть идеи была проста — "мечи" к ордену полагались за военные заслуги, "банты" — за гражданские. Идея была обдуманы и признанна здравой. А поскольку Потёмкин несколько месяцев выполнял функции заместителя квартирмейстера и одновременно участвовал (и успешно!) в боевых операциях, то получил как "мечи", так и "банты" к ордену.

"Владимира" же, но уже четвёртой степени и только с "бантами" получил Павел, вместе с чином полковника.

— Как цесаревич ты и без того имеешь высокие награды

* * *

, — громко сказал Миних хрипловатым голосом, — а вот этот орден ты заслужил не как Наследник, а как умелый помощник квартирмейстера и хороший адъютант.

Павел прослезился, а вместе с ним прослезились многие присутствующие — и никто этого не стыдился. Момент получился крайне трогательным и торжественным, да и мужчины этого времени не стеснялись плакать от сильных эмоций. Вот от боли или от страха — да, стыдно...

Сам Владимир пока не получил никаких наград, но честно говоря — не расстроился. Как-то прошёл у него период увлечения наградами и сейчас он относился к ним достаточно равнодушно. Да и с Петром Фёдоровичем его отношения после скандала с обвинением в воровстве стали заметно прохладней.

Пусть император извинился, но... клеветник почти не пострадал — сломанный нос и снятие с поста не в счёт. Не слишком пострадало и его окружение — ссылки на мягких условиях не являются серьёзным наказанием за воровство у армии, да ещё и во время войны.

Однако Пётр в этой ситуации повёл себя как напакостивший ребёнок, считающий, что улыбкой можно исправить все гадости и сильно обижающийся, что приятель по игре пусть и перестал злиться, но и играть с тобой больше не хочет.

Тем временем, польские конфедераты, казаки-предатели и крымские татары активизировались. Они пытались заставить Миниха и Румянцева отвести войска назад, потерять завоёванную территорию. Однако Румянцев справлялся малыми силами, отправив большую часть войск на помощь главнокомандующему, а точнее — для размещения в гарнизонах для защиты жителей.

Вообще, Пётр Александрович чем дальше, тем больше восхищал Грифича — тот успевал управлять Малороссией, отбивать все нападения неприятеля, да ещё и давал балы, показывая уверенность в собственных силах! Этакое сочетание блестящего полководца, администратора и политика встречается крайне редко.

Кавказские набеги турок, пытавшихся поднять горцев, также претерпели поражение — Тотлебен и Медем сражались весьма успешно, ухитряясь при этом вести успешные переговоры с горцами и можно было ожидать, что кабардинцы и ряд других народов признают над собой власть России. Если она, Россия, не проиграет ближайшие сражения.

Не всё было гладко — экспедиция генерала Берга в Крым, предпринятая ещё в июле, потерпела закономерное поражение по банальнейшей причине — выгорела трава. Выгорела она в буквальном смысле слова и вопрос был не только в провианте для лошадей, но и в мельчайшей золе, от попадания которой в глаза начинались проблемы вплоть до слепоты. Впрочем, виноват в провале был был не сам Берг и не Миних, а Пётр, решивший "поиграть в солдатики" и почувствовать себя полководцем. Почувствовал... Хорошо ещё, обошлись почти без потерь...

Белое оружие* — холодное.

Медали "по случаю" — в Российской Империи и Европе того времени медали чеканились к какому-то событию. То есть произошла значимая битва или военная компания — отчеканили нужное количество наград с правильной надписью, наградили участников (нередко вообще всех) и всё. В следующий раз чеканилась совсем другая медаль. Кроме того, такая медаль считалась не столько наградой, сколько неким памятным знаком.

Как цесаревич ты и без того имеешь высокие награды

* * *

Бытовал обычай награждать коронованных особ и их наследников просто так — по сути автоматически, порой буквально при рождении.

Глава десятая

Иваззаде Халил-паша* сделал достаточно необычный ход — выслал вперёд крымских татар под руководством Девлет-Гирея. Крымский хан бездарным полководцем не был, но не был и гением, так что после донесений разведки генералитет принялся ломать головы — в чём же заключается идея визиря.

— Только одно приходит на ум, — с некоторым недоумением сказал Померанский после бурных дебатов, — Халил-паша в самом деле считает, что татары могут "связать" наши войска, не давая им нормально маневрировать. Ну и окрестности пограбят, обозы.

— Бред! — Категорично сказал фельдмаршал, — Хотя... Может быть ты и прав — я не раз удивлялся его решениям. Его почему-то считают грамотным полководцем, хотя полководец-то не он, а его отец. Сам же визирь известен скорее пристрастием к чрезмерной роскоши — чрезмерной даже для турок.

— А то многое говорит о его характере, — подхватил Потёмкин.

Крымские татары не пугали русские войска — конница была из разряда даже не лёгких, а "сверхлёгких". Более чем два столетия основным занятием народа было людоловство и оно сформировало облик воина-крымчака — небольшой, но достаточно резвый и невероятно выносливый конь, сабля и аркан. Иногда — лук со стрелами — и всё...

Для безоружного крестьянина и этого было вполне достаточно, а серьёзных столкновений с русской конницей они давно уже избегали — приучили... Так что разорять окрестности и вести разведку они вполне годились и даже были в том настоящими мастерами. Ну и в преследовании уже убегающего противника.

Тем не менее, фактор этот следовало учитывать — они могли помешать русским фуражирам и небольшим отрядам.

— Занозу надо выдёргивать сразу, — образно выразился генерал-майор Каменский.

Выдёргивать "занозу" Миних поручил Рюгену — как наиболее авторитетному представителю кавалерии. Тем более, что принц успел показать себя мастером маневренной войны. Немалую роль сыграл и тот факт, что он был из "Варягов", представители которых нынче служили не только в уланах-карабинерах, но в четырёх уланских полках, бывших под началом фельдмаршала. А именно на улан сделал основную ставку старый немец в предстоящей операции. На них — и на драгун, которые тоже прекрасно помнили, что "Крылатые" в начале своего пути были как раз драгунами.

Идея была проста, как падающий лом — полки идут двумя эшелонами. Впереди — относительно лёгкие уланы на резвых конях, которые ведут разведку и при встрече с достаточно значительными силами татар посылают гонцов Грифичу и связывают крымчаков боем. Ну а дальше в бой вступают уланы-карабинеры и два драгунских полка.

Прямого столкновения с татарами никто из русских кавалеристов не боялся — всё-таки есть разница, готовят тебя как воина или как людолова... Ну и разумеется — превосходство в вооружении, выучке, привычке работать в команде и — более рослые кони. Немалое преимущество в конном бою.

Основа-основой, но как известно "дьявол кроется в деталях", а вот детали-то как раз предстояло обсудить...

— Да уж, — протянул Рысьев, — задачка...

Задачка и в самом деле была из высшей военной "математики" — поймать татар в "мешок", чтобы не гоняться за отдельными отрядами. Понятно, что всех одним махом прихлопнуть не получится, но если хотя ополовинить их число, то о крымчаках можно не беспокоиться — вояки они нестойкие и немалая их часть после разгрома просто рванёт домой, ну а оставшихся турки не выгонят из собственных тылов. Проверено.

Собственно говоря, всем было ясно, что ловить их придётся "на живца" — или же долго вылавливать небольшие отряды. Теперь вот основной вопрос заключался в том, что же может послужить таким "живцом".

— Слуушай! — Оживился Прохор, — а если на твоих трофеях сыграть? Ну, пустить слушок, что ты не всё вывез — дескать с первого раза не вышло. Или что новые поступления оправляешь.

— И отправить с возами тех солдат, которые в ногу раненые — чтобы стрелять могли, а бегать нет, — добавил прибывший недавно к Хотину Аюка.

Калмык во главе полутысячи сородичей весьма неплохо показал себя по началом Румянцева, а прибыв к новому командующему, буквально отвоевал себе право участвовать в операции — вместо одного из драгунских полков. Поскольку те требовались и около Хотина, то Миних пошёл ему на встречу.

Подробности такого рвения Владимир не знал, но у Аюки и его людей были личные причины ненавидеть крымчаков — какие-то там давние дрязги.

— И это, — нерешительно влез в беседу драгунский полковник, несколько робеющий в присутствии Померанского, — ружей им дать — из тех, что военное ведомство не выкупила. Много их?

— Да никак не меньше тысячи, — задумался Грифич, — да если по лагерю поискать, так и все три... Спасибо, Осип — идея дельная, я понял суть.

Суть была проста — на телегах помимо всевозможного барахла лежали заряженные ружья — по полудюжине и больше на каждого воина. Таким образом пара сотен солдат могла дать достойный отпор нескольким тысячам татар, делая по нескольку выстрелов без перезарядки.

Формировал Рюген вполне настоящий обоз, а чтобы оправдать большое количество свободного места на телегах — под ружья и большие вязанки хвороста, которые послужат какой-то защитой от стрел, к возничим принц посадил и настоящих раненных. По "легенде" они отправлялись на лечение. Понятное дело, что раненые эти были не из числа беспомощных инвалидов и вполне могли заряжать и стрелять. Ну а большего от них и не требовалось.

Основная проблема была в колоссальном количестве легальных шпионов...

— Задолбали эти ксендзы! — прошипел Вольгаст, заходя в шатёр к Потёмкину, — представляешь, Григорий — внаглую по лагерю шастают и ведь никак их не укоротишь!

— Тайна исповеди..., — начал было гвардеец, но Владимир посмотрел на него как на умалишённого.

— Гришка, не пори чушь! Сам же знаешь, что у иезуитов это ничего не значит — "К вящей славе Господней" — и всё. Да и без исповеди — достаточно пройтись по лагерю... Там услышал, там увидел... А ты лучше меня знаешь — КАК Папа относится к "схизматикам".

Тема легальных шпионов была "больной" — это не только всевозможные священники, но и европейцы, которые писали письма родственникам... О цензуре пока что речи не шло, так что порой проскакивали такие секреты... И ведь не понимали! Даже Потёмкин и Суворов, привыкшие работать с разведданными, весьма лояльно относились к таким вещам, как к чему-то неизбежному. Хорошо хоть Павел вроде как понимал...

Обоз отправили сложным маршрутом — так, чтобы он выглядел правдоподобно и вызвал желание у татар напасть на него, но при этом чтобы у кавалерии была возможность организовать полноценную засаду. К великому сожалению Померанского, пришлось отказать от услуг казаков в данном случае — появились уже "сигналы", что те общаются с неприятелем.

Увы и ах, но запорожцы воевали как с одной, так и с другой стороны, причём крымчаки для них были не "Исконным врагом русского народа, веками разорявшим окраины", а привычными деловыми партнёрами — бравые "лыцари" с оселедцами и сами не брезговали людоловством...

Вот и сложилась такая ситуация, когда есть множество профессионалов, а доверять им нельзя. Паршиво, но разведка из пехоты справилась и к удивлению Рюгена — весьма неплохо. Понятно, что им недоставало пока опыта, но всё же.

Операция "Мешок" велась в глубокой тайне и потому знали о ней буквально несколько человек, остальные работали "вслепую". Обозники вообще считали, что предстоит обычная поездка. Даже дополнительные ружья не стали заранее раздавать, решив сделать это уже в пути.

Спустя сутки после выезда обоза, Померанский сидел с "Варягами" в засаде, ожидая условленный сигнал. Нервничал ли он? Немного — всё-таки от успеха операции зависело достаточно много. Но не слишком — разведка доложила, что татары "клюнули" и уже вошли в зону досягаемости русской кавалерии.

Теперь уже можно было быть уверенным — даже в случае неудачного исхода минимум четверть крмычаков окажутся в земле, а остальных к армии России можно будет загнать разве что с помощью заград-отрядов. Переживал ли он за обозников? Не слишком — оружия у них было в избытке, так что если те проявят хоть немного стойкости, особых проблем не будет. Да, кто-то из них погибнет или окажется раненным, но обозникам и так доставалось — вопреки мифам из будущего, работа эта была не самой безопасной. Зато если враги получат такой удар, то неизбежно начнут осторожничать и соответственно — потери "водителей колесниц" сильно уменьшатся.

Раздался цокот копыт и в овраг спустился гонец на взмыленном коне.

— Клюнули! — Выдохнул он, — поручик сказал — как нельзя лучше!

— По коням, — негромко сказал принц, хищно улыбаясь. Никаких горнов, никаких барабанов — уланы-карабинеры с негромкими шуточками подтягивали подпруги и вскакивали в сёдла. Тоже самое происходило сейчас в остальных кавалерийских полках. Да, расположиться пришлось по отдельности — такая масса коней, да ещё и незнакомых друг с другом означала бы неизбежный шум. Ну а так... Все полковые кони давно уже "встроились" в иерархию и особых звуков не издавали.

Выезжали тихо, до условленного места было ещё почти пять вёрст, да и "загонщиками" будут работать калмыки и уланы, так что спешить некуда. Вскоре донеслись звуки выстрелов и на грани слышимости донёсся звук горна.

— Построение, — скомандовал Померанский и горнист протрубил.

"Варяги" и драгуны начали выстраиваться в боевой порядок, чтобы встретить крымчаков как полагается. Рассыпаться на просторах те не смогут — место подобрано специально. Реки, овраги, болотистая местность... Звучит просто, но вот заставить врага действовать так, как удобно тебе — вот это и есть мастерство полководца.

Несколько минут спустя к боевым порядкам вылетели первые всадники. Судя по всему, это были представители татарской знати — кони были по-настоящему хороши. Заметив русские полки, они остановились ненадолго и приняли решение прорываться.

Не сквозь строй, конечно, а в стороне. Шансы у них были — гоняться за каждым по отдельности кавалеристы не имели возможности, а кони у крымской знати были отменные — "арабы", "ахалтекинцы" и так далее. Но... Враги не приняли в расчёт, что "Варяги" недаром стали уланами-карабинерами и нарезное оружие — это серьёзно.

Загрохотали выстрелы и попытка прорыва была остановлена.

— Эхх, — с досадой протянул один из ветеранов, — коня зацепили.

Досада была понятной — в плен никого брать не собирались, не видели смысла. Во первых — нужно было как следует напугать татар, а во вторых... Некоторые из них уже не по разу оказывались в плену...

Вариантов выхода на свободу было множество, но чаще всего — смесь политических игрищ и попыток "привязать" Крым бескровно и политического же давления Турции. Вот Рюген и приказал — под свою ответственность.

Пока перезаряжали карабины, татары начали подъезжать уже достаточно крупными отрядами. Облик их был куда как проще — мохнатая шапка, засаленный халат и маленькая лошадёнка. Грифич не спешил отдавать приказ полкам, давая возможность крымчакам сгрудится или прорываться.

Попытки прорыва останавливали карабины и врагов начало копиться всё больше. Наконец те осмелели и завизжав, принялись выстраивать "карусель", желая осыпать русских дождём из стрел. Пора...

— Атака!

Зазвучала труба и полки пошли шагом, затем рысью... Под копытами могучих коней тряслась земля. Владимир неоднократно видел атаку регулярной конницы со стороны и знал — зрелище это прямо-таки эпическое.

Снова приказ скачущему рядом трубачу, звучит сигнал и передние ряды, где собрались только "самые-самые", склонили пики. Ещё несколько секунд...

— Рраа! — И русские воины врезаются в нестройные ряды крымчаков, буквально сминая их. Остриё пики влетает в грудь смуглому или скорее даже — просто грязному степняку, по виду напоминающего скорее пастуха. Пика пронзает его насквозь и вонзается в татарина средних лет.

Бросив пику, Владимир выхватывает клинок и начинает рубку... Укол — и клинок с поразительной лёгкостью входит в горло врага. Левой рукой попаданец перехватывает руку с кинжалом и с какой-то безумной улыбкой сжимает её. Неприятный влажный хруст и рука ломается, а её хозяин, обмякнув, падает с коня.

— Рраа! — Кричит он во всю мочь и выхватывает второй клинок. Такая вот обоерукая рубка в кавалерийской схватке — большая редкость, особенно в первые минуты, когда просто-напросто тесно. Однако превосходство как в собственном росте, так и (особенно) в росте и весе коня очень велико. Рюген возвышается над крымчаками минимум на две головы.

Нет, "Шаолиня" не было и "лопасти вертолёта" спортсмен не изображал — всё очень экономично и технично. Однако и этого хватило... Грифич рубил и колол, конь топтал, кусал и сшибал грудью вражеских мелких лошадок. Продолжалось это недолго и вскоре пространство вокруг принца очистилось.

Сколько он зарубил врагов? Да не слишком много — десятка полтора... Всё, теперь пришло время действовать как командиру, а не как бравому рубаке.

Стряхнув кровь с клинков и вытерев подобранной шапкой, Вольгаст засунул одну из сабель в ножны и оглядел поле боя... Да нормально, даже командовать особо и не надо... Отменное личное и командное мастерство сделали своё дело и всего через несколько минут большая часть примерно трёхтысячного отряда крымчаков была уничтожена. Свои потери... Визуально явно немного.

Часть "недобитков" принялась удирать назад — туда, где продолжали греметь выстрелы и слышался шум битвы. Догонять не стали, просто проехали сквозь гору трупов и снова принялись выстраиваться для атаки.

— Раненые! — И уланы с драгунами принялись осматривать себя и соседей на предмет повреждений. Звучит странно, но... В горячке битвы частенько не замечают резаную рану... А потом поздно — человек успевает потерять много крови и часто — летально.

Сделав передышку минуты три, перевязались и доложились:

— Убитых трое, да раненых четырнадцать** — из тех, что серьёзно пострадали.

— Рысью! — Командует аншеф и полки в боевом порядке едут в сторону обоза. Уланы и калмыки уже обратили в бегство татар, вырубив едва ли не половину. Сейчас пришло время замкнуть кольцо.

Крымчаки окончательно теряются — обозники продолжают их обстреливать, да кавалерия с двух сторон... Вместо попытки собраться в кулак... Ну или хотя бы рассыпаться на крохотные отрядики, они мечутся по полю с воем и визгом. Паника окончательная — многие слезают с коней и опускаются на колени, принимая позу покорности — страшно...

В этот раз Грифич не поехал впереди — особого смысла не было. Это получилась уже не атака, а какая-то методичная рубка отдельных отрядов. Пару раз на него вылетали татары с совершенно дикими глазами, но "Волки" просто отстреливали их из пистолей, не вступая в сабельную схватку.

Часть врагов ушла, но незначительная — кони улан были пусть и не столь выносливыми, но куда более резвыми, так что если кому и удалось затеряться, то явно немногим... Калмыки же тем временем рассредоточились и по сигналу Аюки принялись уничтожать коленопреклонённых врагов.

Жалость? Да ни капельки — пусть набеги на Русь и стали достаточно редкими, но всё ещё случались — и попаданец как-то наткнулся на освобождённых из недавнего плена русских крестьян... Зрелище было жёстким даже для бывалого вояки — особенно зарубленные похитителями после начала погони старики и дети, которые не могли бежать в нужном темпе.

* * *

Всего погибло около пятидесяти русских... Калмыков он тоже причислил к русским воинам — на одной стороне сражались. "Варяг" умер всего один, да двое внушали опасения, трое погибших у драгун, ну а большая часть потерь — калмыки. Пусть как вояки они были классом повыше крымчаков, но всё-таки лошадки мелковаты, вот и... Среди улан погибло семеро. Обозники были ранены буквально все, но убитых было всего четверо — от самых опасных стрел спасли те самые вязанки хвороста и другие приспособления, хотя зацепило всех, да не по одному разу.

Трофеи были своеобразные — больше двадцати тысяч лошадей — большая часть крымчаков шла с запасными конями под трофеи. Вот только куда девать их... Степняцкие лошадки для крестьянских хозяйств не годились и шли разве что на мясо, да всевозможным союзникам вроде калмыков и башкир. Сабли у большинства убитых были откровенно низкого качества... Так что по деньгам получилось небогато.

Зато почти двенадцать тысяч крымских татар остались лежать на земле...

Иваззаде Халил-паша* — великий визирь Турции в то время и одновременно — главнокомандующий.

Убитых трое, да раненых четырнадцать** Звучит "Марти-Сьюшно", но это нормальный итог столкновения регулярной "средне-тяжёлой" кавалерии с иррегулярными отрядами — бывало и меньше. К примеру, Наполеон так оценивал боевые качества египетских мамелюков "Один мамелюк справится с тремя французскими драгунами, против десяти драгун потребуется уже десять мамелюков, а сотня драгун справится с тысячью мамелюков". То есть индивидуальное боевое мастерство меркло перед командной работой. Ну а здесь — не только командная работа и индивидуальное мастерство ветеранов-профи, но противник... не самый серьёзный, мягко говоря.

Зарубленные похитителями после начала погони старики и дети, которые не могли бежать в нужном темпе.

* * *

Достаточно распространённая практика людоловов.

Глава одиннадцатая

— Даа, — с оттенком зависти протянул Павел, — хорошая битва вышла.

— Ничего хорошего, — поморщился бесцеремонно развалившийся на ковре Тимоня — сидели "без чинов", а денщик давно уже стал "своим" даже для Наследника.

— Ничего хорошего -, повторил он, — обычная бойня. Это как... Работа, что ли. Куража никакого, только кровища и вонища.

Цесаревич покосился на Наставника и тот кивнул:

— Всё верно — татары не тот противник. Если бы у них была возможность для маневра — да, кровушки могли попить, особенно ежели в степи. А тут... Сам видел — наши кони насколько выше да тяжелее, да выучка.

— Всё равно, — вздохнул подросток, — битва была.

— Тю! — Удивился Потёмкин, — это разве битва? Тебе же сказали — бойня. Ты вон за эти недели успел в перестрелках поучаствовать, да схлестнулся пару раз на клинках с поляками (гвардеец умолчал, что страховали Наследника в эти моменты так...), так там действительно опасно было, а тут...

Конногвардеец махнул пренебрежительно рукой и Павел начал успокаиваться.

Своего подопечного Померанский "обкатывал" под усиленной охраной (обычно не слишком заметной) в разных ситуациях. Прежде всего — воспитать в цесаревиче воинский дух, привить умение смотреть в лицо опасностям. Затем — сделать его "родным" для вояк. Для этого Владимир отправлял его в "командировки" в самые разные полки — так, чтобы была хотя бы видимость какой-то опасности — пули там посвистывают, орудия бУхают...

Результат был — солдаты жутко гордились, что цесаревич сражался рядом с их однополчанами и всячески это подчёркивали. Таким образом они становились как будто ближе к нему, да и он к ним тоже. Получался этакий "вариант-лайт" боевого братства, полезный как солдатам — чувство гордости и некоей "избранности" в сочетании с тем фактом, что подросток воспринимал всё очень серьёзно и старался заботиться о "своих" солдатах. Полезно и Павлу — вооружённый переворот в пользу кого-то другого с каждым днём становился всё более сомнительной идеей...

Да и для имиджа неплохо — когда будущий император может честно сказать, что дрался плечом к плечу с уланами/драгунами/кирасирами/егерями и т.д. Эпоха рыцарства, когда правители вели войска в бой самостоятельно, потихонечку уходила, но правители-рыцари ценились.

А собрались-то в шатре потому, что пили... Устали. Постоянная ответственность, грязь, кровь, вылазки в тыл врага... Ну, у Павла вылазок не было, но для его возраста и имеющихся впечатлений вполне достаточно. И у всех — большая битва впереди. Пусть уверенность в победе была у каждого, но вот уверенности в том, что ты останешься жив... С этим хуже.

Вообще-то пьянство в прифронтовых условиях не одобрялось, но в некоторых случая смотрели сквозь пальцы, особенно если не выпячивать это самое пьянство, а сам ты относишься к высшему командному составу... Кампания собралась небольшая, но интересная — сам Рюген, Павел... И не надо тут о спаивании подростка (!), в это время пить вино начинали в гораздо более раннем возрасте... Тем более, что в данном случае это был скорее антистрессовый препарат.

Был Потемкин, Тимоня, Никифор, Аюка, Суворов, Каменский, Осип Харин — тот самый драгунский полковник, что подал Грифичу дельную мысль, да и потом не оплошал. Было ещё несколько вояк разных рангов. Пили немного — не столько пьянство, сколько разговоры, песни, байки... Словом — проветривали мозги как себе, так и цесаревичу. Тот вчера рубился на саблях с одним из польских конфедератов и впервые убил человека. Пусть в восемнадцатом веке к такому относились куда проще, но всё-таки стресс.

— Забавное? — Раздаётся тенорок Суворова, — ну это когда с Фридрихом воевали. В Польше, кстати, дело было — помните ведь, что все стороны тут гуляли как хотели.

— Вестимо, — прогудел Никифор и блаженно зажмурился.

— Ну так вот, — не мылись недели этак две и грязь аж кусками отваливалась. А тут на речку наткнулись, да вроде как никого вокруг. Поставили часовых, да мыться. Без штанов все — благо, тёплышко было, хоть и весна ещё. Позже девки местные подошли, да заигрывать с солдатами стали — за денюжку малую.

Генерал-майор замолчал ненадолго, поблёскивая лукавыми глазами.

— Не томи! — Не выдержал Павел.

— Коль девки заигрывают, то у моих парней елдаки и того... по стойке смирно. А тут тревогу часовые кричат — нападение. Эт потом выяснилось, что пан местный решил подзаработать и полез к нам дуриком, не разобравшись — дворню свою вооружил, а их вроде как и много, но толку-то с них...

Похмыкали — пристрастие поляков к пышным свитам было известно хорошо, а уж сколько казусов возникало из-за этого...

— Коль тревога, — продолжил Александр Васильевич, — да враги рядом, то одеваться нет времени. Так что побежали мои солдатики на врагов со штыками наперевес и, гм... елдаками. И чего больше испугалась дворня, мы так и не поняли.

Хохот стоял оглушительный, но всерьёз эту историю воспринял только цесаревич — или сделал вид. На самом же подобные байки хоть и основывались обычно на реальных событиях, но приукрашивались потом нещадно*. Так что это ещё так... Мягкий вариант.

Рассказывали истории и очередь дошла до попаданца...

— Что-нибудь про Азию интересное, — попросил Наследник. Рюген считался в России (да и в Европе), большим знатоком Азии и Востока, но удивляться тут нечему — рассказы отца-афганца, да несколько путешествий в Турцию/Египет/Тайланд/Вьетнам, плюс телепередачи и книги. Вот и получалось, что о той же Индии Владимир порой рассказывал такое, что не знали и путешественники, побывавшие там.

Объясняли это просто — окружающие считали, что после того самого кораблекрушения, в котором погибла семья Грифича, уцелел не только он сам, но и отец. Поняв, что в живых его просто не оставят, старший Грифич рванул как можно дальше. Ну и добежал до Азии.

В те времена там хватало всевозможных авантюристов, служивших как европейцам-завоевателям, так и местным властителям. Многие из авантюристов и сами становились правителями...** Даже незнание языков этих стран Померанским воспринималось нормально — считалось, что он скрывает зачем-то своё знание, а позже он и так выучил арабский, турецкий и персидский, пусть и далеко не идеально. Другие же считали, что ему просто незачем было учить язык — некоторые отряды европейцев были очень велики, так что большая часть наёмников просто не нуждалась в знание более чем полусотни слов.

Мифы о пребывании Грифичей где-то в Азии/на Востоке ходили самые противоречивые, так что порой попаданец слышал на диво интересные легенды... Сам же он отвечал уклончиво — ну а как иначе? Если в самом начале он успел показать, что знает об этих странах — знание пряностей, отсутствие удивления при виде слона, кулинарный совет и так далее. Но подробно врать было нельзя — действительность века восемнадцатого сильно отличалась от действительного двадцать первого, так что попасться было легко. И да — из-за таких вот недосказанностей Грифичу приписывали порой знание каких-то страшных/сакральных/денежных тайн Востока/Азии...

И Рюген рассказал... Сперва — о пирамидах и сакральных знаниях, а когда глаза слушателей загорелись, перевёл разговор на Россию, где чудес было не меньше. Затем привёл примеры тех же пирамид в Отечестве

* * *

и вообще — недвусмысленно дал понять, что история России и русских невероятно древняя и увлекательная.

Вроде бы мелочь, но воспитательный эффект даёт — подобный рассказ был далеко не первым, так что Павел теперь только улыбался, когда кто-то из собеседников-европейцев начинал рассуждать об истории/величии Европы. А такое отношение будущего императора значит немало...

Расходились слегка охмелевшие, пусть и выпито было немало. Но и закуска была солидная — умолотили столько... Местные вообще могли съесть невероятно много и неважно — являются ли они крестьянами или аристократией. Однако и поголодать пару-тройку дней — без особых проблем.

— А ты правда всё это видел? — Робко спросил оставшийся в шатре подопечный.

— Не всё, — спокойно ответил попаданец, — о чём-то слышал от заслуживающих внимания людей. о чём-то читал.

Ну а как иначе объяснить телепередачи, Владимир не знал...

— А заслуживающие доверия..., — начал было Павел.

— Доверяю почти полностью — что-то они могли просто понять неправильно или забыть.

Подросток задумался и замолчал — подобными откровениями Наставник нечасто его баловал, зато и помнил он их едва ли не дословно.

В предстоящем сражении под командование Рюгена Миних отдал всю кавалерию. Дело не только в полководческих талантах Владимира, но и в психологии — если у пехотинцев генералы чаще посылали людей в бой, идя вперёд только в критических ситуациях (но шли — и не раздумывая!), то у кавалеристов было принято, что командир возглавляет атаку полка или полков...

Понятно, что во многом это был пережиток прошлого, но учитывая чрезвычайно высокий процент дворян в кавалерийских полках, то удивляться особо нечему — нужно было показывать и доказывать, что ты — "первый среди равных" — и никак иначе. Отсюда и некоторая специфика: к примеру — при назначении на более высокую должность учитывались не только знания тактики/опыт/происхождение (а куда без него в сословной-то среде!), но и личное мастерство. Так что офицеры в кавалерии ВСЕГДА были рубаками/наездниками/фехтовальщиками/стрелками сильно выше среднего — нельзя иначе.

Помимо того, то дворяне должны были чётко понимать, что их ведёт настоящий воин, которому не зазорно подчиниться, так вставал ещё и вопрос выживания. Если командир "впереди, на лихом коне", то посредственный воинский уровень... До первого боя, короче говоря.

Ну а у Грифича сложилось один к одному — воинский талант (не гений, но заметно выше среднего), опыт, происхождение и личное мастерство. Словом — других кандидатур такого же уровня просто не было. Даже гонористые казаки, с неохотой идущие под чужое командование

* * *

, приняли его без малейших возражений — он уже успел доказать, что всегда стремится придумать что-то, что максимально сбережёт жизни подчинённых.

"Генштаб", составленный из десятка наиболее компетентных и авторитетных (к сожалению, это не всегда совпадало) офицеров, принялся разрабатывать планы — много планов. Если турки пойдут вот, то мы вот этак, а ежели они двинут так, то мы вот этак...

Словом, нормальный рабочий процесс, достаточно привычный для пехоты, но несколько непривычный для кавалерии, командиры в которой слишком много полагались не на расчёт, а на удаль. Если условленные точки сбора и грубые схемы они признавали, то что-то более подробное — нет.

Однако Рюгену перечить не стали — слишком высок авторитет/положение. Теперь командиры полков и старшие офицеры заучивали основные варианты и получили несколько пакетов с планами действий в каждом конкретном случае. И нет — шпионов Владимир уже не боялся — армейская разведка у турок в этой кампании показала себя чем-то беззубым, так что похитить планы или кого-то из полковников за два-три дня перед боем... Не смешно. С явными же предателями случилась эпидемия несчастных случаев.

Пугачёв ввалился на совещание к Миниху как был — грязный, в одежде турецкого сипаха. Часовых он миновал легко, потому как главнокомандующего охраняли проверенные ветераны, знавшие таких людей в лицо.

— Турки пойдут двумя армиями, раздельно! — Выпалил он.

Рюген неверяще уставился на улыбающегося разведчика, но видно было — Емеля полностью уверен в своих данных, а это же... Короткий обмен взглядами с фельдмаршалом — и на их лица выползают хищные улыбки.

Байки хоть и основывались обычно на реальных событиях, но приукрашивались потом нещадно* Подобные байки и в самом деле были НЕВЕРОЯТНО популярны в те времена (а также более ранние и более поздние). На самом деле байки и розыгрыши были такими, что сегодня в это сложно поверить — такие изобретательные, необычные и нахальные.

Многие из авантюристов и сами становились правителями...** Реальный факт, причём даже в более поздние времена.

Примеры тех же пирамид в Отечестве

* * *

— их масса, желающие могут погуглить.

С неохотой идущие под чужое командование

* * *

Справедливости ради стоит сказать, что причиной тому был не только гонор — посторонние нередко просто не знали всех сильных и слабых сторон казаков и могли использовать их в стиле "гвозди микроскопом". Плюс — в таких случаях временный командир мог решить поберечь свои полки и заткнуть опасное направление "командировочными".

Глава двенадцатая

Иваззаде Халил-паша не был дураком и решение разделить армию на две части было отчасти вынужденным. Традиционно турецкие войска по большей части состояли из ополченцев разной степени профессионализма— и вот в этом-то и заключалась проблема.

Такой подход вынуждал полководцев султана учитывать не только обычные факторы — вроде логистики, количества и качества припасов и тому подобного. Нет, им приходилось держать в уме ещё и факторы политические — султанат был далеко не однороден, а его чиновники привыкли решать свои проблемы за чужой счёт.

Касалось это и солдат — в каждой провинции качество обучения отличалось резко. Столь же резко отличался и уровень вооружения, психологической подготовки...

Получалась такая "сборная солянка", что у попаданца при рассмотрении вопроса в своё время дошло едва ли не до истерики — настолько идиотично (по его мнению) выглядела эта ситуация. Это как свести в один полк роту танкистов, стройбатовцев, военных музыкантов, МЧСовцев, подводников и т.д. Точнее даже, было ещё хуже — многие подразделения жили по своему, отдельному уставу и сами принципы подготовки были иными.

Каждый новый главнокомандующий турецкой армии любую военную компанию начинал с боевого слаживания армии, а армия закономерно не хотела слаживаться... Зачем? Они и так "самые-самые" и горе тем, кто в этом усомниться! Плюс — каждое подразделение считало именно себя лучшей (самой важной, полезной) частью войска и с частенько с неприязнью смотрело на чужаков из "неправильного" подразделения, "неправильной" провинции, "неправильной" национальности...

Обычно воля главнокомандующего всё-таки брала верх, да и индивидуальное боевое мастерство среднего турка было достаточно высоким. Однако умение махать саблей и стрелять из ружья при отсутствии серьёзных навыков тактики... При столкновении достаточно крупных отрядов становилось практически бесполезным.

Взять войско под полный контроль Иваззаде Халил-паша то ли не сумел, то ли не захотел, вместо этого интригуя и занимаясь политикой. В итоге, войска остались без нормального боевого слаживания, хотя у отдельных командиров и были хорошие успехи.

Что уж там привело его к такой мысли — неважно, но воины султана разделились на две неравные части — одна, численностью около сорока тысяч, имела более-менее приличную подготовку и должна было форсированным маршем подойти к русскому лагерю, после чего... Встать и начать окапываться, поджидая остальных. Вторая часть, численностью около шестидесяти тысяч, состояла из наиболее ленивых, неумелых и хитрожопых, должна была подтянуться следом.

В принципе, тактика вполне рабочая, но нужно же думать — против кого... Миних зарекомендовал себя воякой резким и умелым, склонным к решительным действиям.

Не взятый до сих пор Хотин? Так это ловушка из серии "всех впускать, никого не выпускать" и польские конфедераты попались в неё. В итоге, без каких-то серьёзных боёв и потерь с русской стороны, поляки потеряли около восьми тысяч человек только умершими, а количество серьёзно раненых и заболевших было по крайней мере таким же — и это если учитывать только тех, кто в ближайшие месяцы (а многие и никогда) гарантированно не сможет взять в руки оружие. И если в начале "неправильной осады" Старика поругивали свои же, то теперь — только восхищались и называли "сиденье под Хотином" блестящим стратегическим замыслом гениального полководца. Кстати — названные цифры относились только к полякам — воины султана шли отдельной графой, но было их ничуть не меньше.

Нужно сказать, что и русская армия была далеко не единым монолитом. Помимо кадровых частей были и казаки — причём под этим словом понимались как "настоящие" казаки, так и всевозможные охочекомонные*, надворные**. Да и среди "настоящих" было не всё так просто — реестровые (из русского реестра, а существовали и другие!)

* * *

, сечевые

* * *

, городовые

* * *

*... И между собой у них были далеко не безоблачные отношения! А ведь были ещё и казаки Донские, Яицкие, Астраханские... Всё со своими "тараканами"!

Затем — дворянское ополчение, "служивые татары", "казаки из инородцев", племенные ополчения кочевых и полукочевых племён... Словом, русская армия не состояла из одних только профессионалов, живущих исключительно службой и командующим нужны было учитывать массу нюансов — вплоть до того, что некоторые полки полупрофессионального/профессионального ополчения не рекомендовалось ставить рядом друг с другом — вражда была такой, что сцепиться могли даже на виду у неприятеля.

Однако русским полководцам, в отличие от турецких, удавалось держать всю эту вольницу в узде. Впрочем, здесь сильно выручал тот факт, что подавляющая часть русской армии состояла из профессионалов — у турок же с этим обстояло строго наоборот.

Под командование Померанского была отдана кавалерия, но к его великому сожалению — не вся. Из одиннадцати тысяч всадников Миних выделил только шесть — остальные требовались для контр-атак, разведки и прочих дел. С шестью же тысячами нападать на шестьдесят, пусть и не самых лучших... Идея пусть и не безнадёжная, но...

— Ну и на хрена? — спорил Владимир с фельдмаршалом, — я ещё понимаю, ты бы мне драгун выделил да кирасир, да "Варягов", а иррегулярная-то конница мне зачем?

— Всё равно не проломишь, — отмахнулся от оппонента Старик, — часть армии, на которую тебе предстоит напасть, слишком уж рыхлая.

— И?

— Да не получится разогнать их, понимаешь? Они так растянулись... Ты пока один "слой" с этой "капусты" сдерёшь, следующий уже к бою подготовится. И его тоже проломить несложно, но тогда завязнешь.

Вольгаст откинулся на спинку складного полотняного кресла посреди шатра и задумался. Затем хмыкнул и сказал:

— Твою логику понял, но не согласен. Смотри: если действовать привычной метОдой — то есть пробиваться в центр, да пытаться уничтожить командующего — да, бессмысленно. А вот тактика лёгкой кавалерии сработает, особенно если переиначить её для драгун.

Фельдмаршал кивнул и прикрыл устало выцветшие от старости глаза. У Рюгена стало тяжело на сердце — Миниху осталось не больше года-двух в идеальных условиях. И пусть пока он браво махал клинков и всё ещё мог провести ночь с какой-нибудь легкомысленной особой, но больше всего он напоминал попаданцу какой-то механизм — из тех, что работают исправно благодаря мастерству изготовителя, но сам материал, увы, не вечен...

— А я по другому хочу работать.

Старик медленно открыл глаза и заинтересованно посмотрел на Грифича.

— Волчья тактика. Налетаем серьёзно и режем края войска, но внутрь не лезем, чтобы не завязнуть. Побольше паники, огня... Так же обоз, так что найдётся чему гореть. Отходим — вроде как нас отбили, затем вырезаем погоню — и снова.

— Может и сработать, — с долей сомнения протянул немец, — только кавалерия нужна нормальная.

— Ну а я о чём? Ладно, кирасиров оставь себе — кони у них всё-таки тяжеловаты, но вот казаков и татар мне не нужно, как и вообще лёгкой кавалерии. Пару сотен разве что — для разведки.

— Панцирных казаков дам.

— Не нужно, — Владимир для убедительности помотал головой, — мне не индивидуальные схватки предстоят, где они мастера, а единым кулаком бить буду. Так что — "Варяги" и драгуны.

— Хм... Миних вытащил бутыль вина и налил себе в кубок — сидели без слуг. Взглядом предложил Владимиру и тот не стал церемонится — налил и себе, привычно разбавив водой едва ли не до прозрачности.

— Может сработать, может... Тут много от разведки будет зависеть... Гм, а она у тебя как раз неплохая... Ладно!

Ладонь фельдмаршала с силой впечаталась в подлокотник.

— Одобряю! Но смотри, особо не увлекайся и не пытайся побить их самостоятельно. То есть при удаче бей конечно, но твоя цель — просто разорить обозы насколько можно, да пощипать их, замедлить ход. Мне нужно, чтобы они пришли усталые, да раненых было много.

— Сделаю, — уверенно ответил Померанский.

Несмотря на предстоящий бой и подавляющее численное превосходство турок, страха в русском войске не было. Двадцать семь (а без Владимира с частью кавалерии — двадцать одна) тысяча против сорока (как минимум) отборных головорезов не считая засевших в крепости поляков? Да плевать! Сами волчары ещё те.

Вот кстати — один из недостатков войны на своей территории — приходится беречь население. "Гуляли" бы сейчас по Пруссии или Австрии, так можно было собрать в кулак по крайней мере шестьдесят тысяч воинов. А так... Часть войск под командованием Румянцева стояла на южных рубежах, защищая земли от разорения, да часть в Киеве под руководством Голицина — что-то вроде "Резерва Главнокомандующего", да на Кавказе, да по гарнизонам...

Прохор обрадовался предстоящему походу как ребёнок — полковник немного засиделся. Точнее даже не засиделся... Просто после Семилетней войны, где "Варягами" затыкали все дыры, боевые действия в данной компании для уланов-карабинеров были более-менее спокойные. А ведь как Рысьев прыгал перед императором, уговаривая того отправить на войну полк целиком!

И пусть это многократно окупилось, но тщеславному и ответственному родичу

* * *

** Померанского этого было мало. Ну а тут — настоящий подарок судьбы! Началась подготовка — проверка коней и снаряжения, самих бойцов, всевозможных мелочей. Шли как обычно в короткий рейд.

Через Днестр полки Грифича переправились чуть раньше, чем подошли турки. Что характерно — переправу удалось скрыть, пусть и не полностью. Следы оставили такие, чтобы говорили о нескольких сотнях всадников, что совершенно не опасно для крупной армии, так что воины султана ограничились тем, что выставили лёгкую кавалерию в качестве часовых и начали переправу.

Гулко бУхали русские пушки, но кавалерия турок храбро преодолевала реку под огнём.

— Хороши, стервецы, — восхищённо сказал Пугачёв, глядя в подзорную трубу.

— Они-то хороши, да вот полководец у них — дырка от задницы, — ответил Рюген, — мне бы таких молодцев под начало, я бы до Аппенин дошёл.

Понеся серьёзные потери, всадники полумесяца всё-таки переправились и теперь атаковали пушки, мешая тем нормально работать. Батареи защищались уверенно и сипахи с тимариотами снова и снова шли на приступ.

Увы, но план "Посмотреть, а в конце ударить в тыл последним оставшимся" ожидаемо провалился — их заметили. Переправа сильно замедлилась и армия встала в оборону. Немного постреляв и "пошалив", Померанский не стал дожидаться возвращения турецкой кавалерии — схватка с ними, да под огнём турецкой же пехоты...

— Много набили-то княже?

— Около тысячи, — ответил Рюген Тимоне и удовлетворённый денщик отъехал — с учётом того, что они не потеряли вообще никого, цифра выходила неплохая. Понятно, что далеко не все (в лучшем случае треть) погибли, но местная медицина такова, что и остальные в большинстве своём окажутся на том свете или по крайней мере — не смогут участвовать в предстоящей битве.

Погони не было и Грифич расслабился — этот рейд был особенным сразу по нескольким параметрам, главный из которых — присутствие цесаревича. Не хотелось, но на Наследника было предотвращено уже шесть покушений, причём три — только благодаря экстрасенсорике самого попаданца. И ведь мать их — ниточки-то были оборваны и начать следствие просто не было нормальной возможности. Да — покушались на цесаревича, но обвинять Воронцовых сходу... Причём предъявлять в качестве обвинений "я так вижу" самого Наставника как-то... А не сам ли ты, голубчик, заговор затеял? Нет, так пошто к царёвым родичам лезешь, да ещё и без весомых доказательств?

В общем, Павел был взят в рейд и находился в самом приподнятом настроении, хотя нужно признать — вёл себя образцово. До поры он даже находился в мундире рядового "Варяжского" полка. Это был секрет для "маленькой" такой компании из пары сотен человек, хорошо знавших его в лицо, но хоть что-то. День-другой может и продержится, а потом не будет особого смысла его скрывать — атака завершится.

Охочекомонные* казаки — что-то вроде профессионального ополчения.

Надворные** казаки — личные слуги (часто из крепостных!) магнатов, выполняли обычно карательные функции при подавлении бунтов. Однако из этой среды вышли и выдающиеся деятели "настоящего" казачества, в частности — Иван Гонта.

Реестровые

* * *

казаки — то есть внесённые в реестр (Польский, Русский, Турецкий), имеющие официальное признание.

Сечевые

* * *

— казаки, служащие не какому-то правителю, а непосредственно Войску Запорожскому.

Городовые

* * *

* — то есть казаки, оседло живущие в городе и в мирное время занимающиеся каким-то ремеслом/торговлей, некий аналог стрельцов.

Родичу

* * *

** Померанского — их жены являются родственницами.

Глава тринадцатая

— А почему Миних не стал защищать переправу по-настоящему? — Задал вопрос Павел, как только они отъехали на достаточное расстояние.

— А подумать?

Цесаревич поморщился — такой снисходительный тон от Наставника звучал нечасто и означал, что он упускает что-то, лежащее буквально на поверхности.

— Он мог помешать переправиться туркам, если бы построил настоящие укрепления, — начал подросток рассуждать вслух, но не стал...

Задумался, прикусив губу, затем продолжил, уже медленней:

— Не стал потому, что они могли переправиться в другом месте, пусть даже менее удобном... А если бы они переправились не там, то Миниху пришлось бы заново выстраивать свои укрепления. Ну а здесь — турки будут ломиться в хорошо подготовленные укрепления.

— Можешь же, когда хочешь, — чуточку ехидно сказал Владимир, — вот только часто не хочешь...

— Оно само, — насупился подросток, — я подумать не успеваю, как рот открывается. Обычно контролирую, но бывает и так.

Вместо ответа Рюген только вздохнул — "прелести" становления из подростка в мужчину не миновали подопечного. И пусть прыщей у него не было, но вот скачкИ характера и и некоторая несдержанность порой сильно досаждали.

Ехали не слишком долго — это для медленно плетущегося обоза тридцать километров может превратиться в парочку дневных переходов, особенно если обоз этот — турецкий. Впрочем, для русской кавалерии переход дался не слишком легко — всё время в боевом порядке, это знаете ли...

На ночлег остановились поодаль и нет — ночного нападения решили не совершать. Пусть и хочется, но... Лошади у них достаточно тяжёлые, а не маленькие степные, так что всевозможные норки сусликов могли вывести из строя много больше, чем ответная реакция воинов султана.

Ну а с утра...

— Выспались?! — Весело задал вопрос Рюген, — ну так вперёд, развлечёмся.

"Развлекаться" ускакали "Варяги" — они должны были обстрелять обоз и дать понять вражеской кавалерии, сопровождавшей турок, что их атакует единственный полк. Дальше вариант стандартный — засада и перемалывание турецкой конницы, без которой обоз станет если и не беззащитной добычей, то где-то рядом.

Ждали долго — больше трёх часов, но вот земля задрожала и показались "паникующие" уланы-карабинеры. Они начали постепенно сбавлять скорость и разворачиваться в боевой порядок, чтобы встретить джюнджюлы* как полагается.

Драгуны уже сидели в сёдлах, но выезжать из складок местности не торопились.

Ещё несколько минут и улюлюкающая турецкая конница нестройной толпой пронеслась мимо дозорных. Дождавшись, когда проскачет последний всадник и заслышав впереди звуки разгорающейся битвы, Грифич коротко кивнул и драгуны начали выезжать, выстраиваясь в боевой порядок. Никаких звуков горна и прочего — даже несколько секунд могут дать многое в скоротечном кавалерийском бою.

Выстроились несколько нетипично — десяток "клиньев" с самыми опытными бойцами в центре, а сзади — бойцы менее опытные. Их цель — быть резервом, ну и заодно не дать турками просочиться.

Павел шёл в центре клина, вместе с самим Померанским. Формально — очень серьёзная заявка на подвиг, но в реальности... Бойцы вокруг были такого класса, что настоящей опасности царевичу не грозило.

Гулкий топот тысяч копыт недолго остался незамеченным, но джюнджюлы и так успели смешаться в кучу, да и ещё и по сути, были ополчением... Крики, попытки навести порядок — и некоторым отрядам это даже удалось. Ненадолго.

— Рра! — И драгуны врываются в нестройные ряды турок, держа палаши горизонтально. Грудь белоснежного (традиция!) Облака сбивает с ног коня одного из турок и те валятся под ноги. Неприятный хруст — в такой давке упасть, это практически неизбежно — погибнуть. Ну а то, что конь не наступит на человека — всего лишь миф...

Померанский не столько рубил и колол, сколько смотрел — на обстановку, за Павлом...

— Полку Ливанова — атака влево, — коротко бросил он трубачу. Несколько сигналов — и стройная колонна в паре сотен метров послушно сдвинулась, перекрывая путь отступающим врагам.

Рядом тяжело дышал Наследник, судорожно сжимая окровавленный клинок и дико глядя по сторонам. Для него это первый серьёзный бой...

— Трое за тобой, — чуть улыбнувшись произнёс Рюген, — чисто срубил. Ну и четверых помог.

Подросток заулыбался и огляделся — слышит ли кто похвалу? Услышали и поздравили — результат, достойный ветерана. Пусть даже под прикрытием телохранителей...

Турок было значительно больше — порядка десяти-двенадцати тысяч и некоторые отряды были на диво хороши. Но — именно некоторые. "Разносортица" в выучке, вооружении, размерах коней и прочем была велика — и это если молчать об умении работать в строю.

Вольгаст отъехал немного в сторону, встав на небольшое возвышение — чтобы лучше видеть и командовать. Всего за несколько минут минимум четверть турок была убита.

— Гляди, — показал он Павлу на один из боёв:

— Видишь, там полсотни драгун? Костромских?

— Угу, — отозвался цесаревич.

— Прекрасный образец правильного боя.

Костромские и правду показывали высокий класс — полсотни человек действовали единым целым, благодаря чему уничтожили уже по меньшей мере вдвое больше врагов, потеряв лишь парочку своих. Вроде бы тех было значительно больше, но создавая преимущество в нужное время и в нужном месте, они отбивались с поразительной лёгкостью.

— Хороши, — с восхищением протянул Померанский, — не хуже "Варягов" действуют.

Тимоня ревниво насупился, но затем расцвёл:

— Ну так и командир у них из наших! Семёнов Данил, рыжеватый такой, он ещё при Кунерсдорфе знамя захватил!

— Помню, как же. Надо будет его к ордену представить — ну до чего полк хорош, слов нет!

Стоящая отдельно группа привлекала внимание и несколько раз приходилось отбиваться он турок. В схватках участвовал и Павел, сам же Грифич не отвлекался на возню и только командовал трубачам, глядя по сторонам. Впрочем, лёгкой эта задача для него не была и к концу боя он взмок ничуть не меньше подопечного, у которого из-под драгунской каски стекали струйки пота.

— Много ушло?

— Сотен пять прорвалось, — чуточку виновато доложил командир лёгких сотен, — но почитай все раненые.

— Ладно, — вздохнул Владимир, — сильно они нам не помешают. Выставить часовых и... приступайте.

Задачи были давно известны и отработаны, так что "мародёрка", перевязка раненых и рытьё могил для своих с последующим отпеванием заняло не больше часа.

Увы, но в этот раз "малой кровью" отделаться не удалось и в землю легло больше трёхсот русских воинов, да ещё столько же были ранены достаточно серьёзно. Вроде бы и скромные цифры — если знать, что турок полегло больше десяти тысяч, но Померанский прекрасно видел недочёты. Два полка сработали недостаточно чётко и нужно будет разобраться — почему...

Можно было утешать себя мыслью о разнице потерь и тем, что большая часть драгун — выходцы из крестьянских семей, а большая часть погибших турок — воины потомственные. Но как-то не хотелось утешаться — подготовленная засада, да единым строем, да... Потери могли быть и меньше — значительно.

Подозвав Рысьева и обговорив с ним детали, Рюген приказал ему:

— Начинайте кружить. В схватки не ввязывайтесь, просто из карабинов их ссаживайте. Даже не по людям цельтесь, а по тягловой скотине.

— Можно и по скотине, — с сомнением ответил Прохор, — но зачем?

— Да просто замедлить и помешать, ничего больше. Чем дольше они провозятся, тем проще будет их "ощипать".

В помощь "Варягам" Грифич дал два драгунских полка, приказав им стоят на подстраховке. Пусть кавалерию и выбили, но не всю.

Обстреливали обоз до самого вечера, с самых дальних дистанций. Вёлся и ответный огонь — нарезного огнестрельного оружия у турок хватало. Но есть разница — стрелять по скоплению людей или по редко стоящей цепочке улан, которые ещё и прячутся за вязанками хвороста?

— Алла! — И несколько сотен турецких кавалеристов предприняли безнадёжную контр-атаку, вырвавшись из рядов повозок.

— Ура! — И охраняющие стрелков драгуны смяли мусульман, втаптывая их в землю. Преследовать и лезть под пули не стали — так, отразили и хватит...

Движение обоза замедлилось настолько, что до вечера он прошёл не более пяти километров, причём часть повозок, оставшуюся без волов и лошадей, тащили люди.

— Бездари!

— Что ж ты так, княже, — укоризненно спросил Тимоня.

— Да это же жуть какая-то, — "пожаловался" Владимир, — мы же столько лет воюем с ними. В том числе и пехота против конницы — и успешно! И ничего не переняли!

— Наставник, ты увлёкся, — засмеялся Павел.

— Ну есть немного, — ворчливо отозвался Рюген под смешки окружающих.

— А что ты не хочешь их атаковать сегодня? Можно было бы хорошо проредить? — Задал резонный вопрос Наследник.

— Сейчас они злые, драться будут ожесточённо. Ну а ночью сами себя "накрутят" и тогда пужливее будут. Ну и видишь же, что я их к воде не подпускаю. Какие-то источники они проходят, но напоить всех не получится, так что напьются только воины познатней и верховые кони, а остальным не хватит.

— Ну а как иначе? — Удивился цесаревич, — сама логика подсказывает... Ааа! Опять твои штучки! А завтра в атаку пойдём, а у них уже единства нет — будет орать "нас предали", если ударим достаточно сильно.

— Где-то так, — улыбнулся Грифич.

Ночью отошли на десяток километров и встали лагерем, но вот лёгкая конница не спала и всю ночь изображала нападение на турок, обстреливая их из ружей и лёгких луков. Свою лепту внесли и "Волки", сумевшие прокрасться в лагерь и поджечь кое-какие припасы. Утром, когда ещё не начало рассветать, они отчитывались Рюгену:

— Поразительный бардак, — кратко охарактеризовал ситуацию в турецком лагере старший группы. — Сир, ты же знаешь, что я на Балканах воевал...

Утвердительный кивок и "Волк" продолжает:

— Так вот — воевать турки умеют ничуть не хуже нас, а если малыми группами, так порой и лучше. Но их беда в том, что нормальных командующих у них очень мало и войска разобщены. Ну а здесь... Сир, я так и не понял, что делал Иваззаде Халил-паша на посту командующего**! Настолько бездарного управления войсками я ещё не встречал.

— Карусель, — коротко скомандовал Грифич, когда на рассвете они приблизились к туркам. МетОда была давным-давно отработана — кавалерия скачет вокруг и уланы-карабинеры издали выбивают врагов, заодно отслеживая "слабые" места. Ну а скачущие следом драгуны проводят "разведку боем", врываясь в видимые бреши. Получилось? Замечательно, можно будет пострелять и поработать клинками. Нет? Тоже ничего страшного — любое нападение вынуждает врагов группироваться и замедляться, делать какие-то ошибки.

Сам Померанский в "карусели" участвовать не стал и не пустил Павла:

— Не твоё это. Видишь, никто из молодых не участвует? Всё потому, что не умеют пока мгновенно оценивать обстановку.

Подросток засопел курносым носом, но спорить не стал — молодые и правда не участвовали в этом.

— Ты лучше возьми подзорную трубу, да смотри — потом экзамен мне сдавать будешь.

Цесаревич оживился и принялся наблюдать, Вольгаст же незаметно перевёл дух — воспитывать будущего императора было сложной задачей.

— Пушки, пушки разворачивают! — Возбуждённо начал Наследник.

— Хорошо. Это значит, тормозить начали, — пояснил Владимир, — а в полевых сражениях турки никогда не умели толком использовать артиллерию.

Так оно и вышло: выстрелы прогремели зря — кавалеристам просто не было необходимости стоять под дулами орудий и они спокойно отъехали чуть в сторону. Однако ради стрельбы ряды войска разомкнулись и после залпа осталось внушительная прореха.

— Труби "Атаку", — с горящими глазами приказал Рюген и после сигнала полки устремились в брешь, не защищённую войсками.

Далеко пройти не удалось — помешали повозки, но орудийную прислугу вырубили начисто, испортили часть орудий и пожгли часть пороховых запасов.

— Ну!

— Молодцы! — Грифич хлопнул подъехавшего Рысьева по плечу, — настреляли сегодня уже под тысячу, да сейчас тысячи три нарубили.

— Нарубили-то больше драгуны, — честно признался полковник, — мои скорее пушками занимались.

— Да все молодцы, грамотно сработали. Видишь? — Обратился аншеф к цесаревичу, — снова пример отменного управления полками. Скомандовал "Атаку" я, выбрав правильный момент, но дальше командовал Прохор — и командовал хорошо.

Судя по всему, после атаки в турецком войске начались какие-то проблемы и командующий начал пробиваться к Днестру, не слишком считаясь с потерями.

— Да почему они так-то лезут? — Удивлялся Наследник, всё-таки сходивший в несколько отчаянных атак.

— Да бог их знает, — флегматично отозвался Грифич, — но скорее всего опять начались крики "Нас предали" и тому подобное, вот и пришлось идти на соединение со своими, пока разбегаться не начали. Ну и к воде поближе, а то сам знаешь — сколько её нужно на охлаждение пушек. Слышишь? Уже скотина не поеная ревёт, да и людям не хватает.

Десять тысяч джюнджюлы, да к вечеру было уничтожено ещё около двенадцати тысяч вояк из всевозможных подразделений... А между тем, к воде турок так и не пустили. Мелкие водоёмы, попадавшиеся на пути, мгновенно выпивались и наблюдатели уже зафиксировали драки за воду, причём не на кулаках... Войско же турок за весь день прошло меньше семи километров — и это несмотря на отчаянные попытки.

Утром обнаружилось, что войско врага заметно поредело — турки поодиночке и небольшими отрядами покидали лагерь всю ночь. В принципе, шанс уйти у них был хороший — Померанский не считал нужным пускать кого-то на преследование. Напротив — особо горластые знатоки турецкого языка начали подъезжать и орать:

" — Самые умные из вас уже ушли по домам и мы не стали преследовать их. Идите домой и вы — или хотите умереть? Вас предали..."

Тема предательства повторялась и повторялась и в лагере начали возникать стычки. Дисциплинированные воины пытались остановить их, но они нужны были ещё и для охраны границ обоза... А обоз этот постоянно атаковали русские кавалеристы, стараясь не столько убить, сколько просто замедлить продвижение.

И снова агитация:

" — Большинство из вас — обычные крестьяне и горожане, взявшие в руки оружие, но зачем вы его взяли? Мы не нападаем на турецкие города и вашим детям и жёнам ничего не угрожает. А погибни вы, кто позаботиться о ваших детях? Возможно, они пойдут на невольничий рынок за долги...

Кто ведёт вас в бой? Среди них нет ни одного полководца — только пашИ, стремящиеся набить собственные кошели, пусть даже за каждую серебряную монету ему придётся погубить одного правоверного. Нас же ведёт Грифон, славный своими подвигами и бережно относящийся к солдатской жизни.

Он не раз говорил, что турки — хорошие воины, но даже львы, возглавляемые баранами, не опасней овечьего стада..."

Отряды и отрядики уходили из турецкого войска, стычки между "верными" и "предателями" были постоянными. Беглецов Померанский демонстративно не преследовал и даже несколько раз драгуны помогли им уйти, отбившись от "верных". К трём часам пополудни охранять обоз осталось около пятнадцати тысяч человек и аншеф скомандовал атаку.

— Вырезать всех, — хладнокровно сказал он, — нужно показать, что мы не трогаем тех, кто нам не сопротивляется, но при сопротивлении — смерть.

Возглавлять атаку он не стал и не пустил Павла:

— Слишком опасно. Сейчас там такая каша, что тебя могут убить просто случайно и никакое мастерство и телохранители тебя не спасут.

Откровенно говоря, Наследник и сам не рвался в бой — за эти дни он успел не раз скрестить клинки и несколько успокоиться.

Резня... А по другому её и не назовёшь... Резня длилась чуть больше часа — только потому, что возникло несколько очагов сопротивления, когда опытные командиры более-менее умело составили повозки для защиты. Но приказ Рюгена был жёстким — расстреливать таких издали, на баррикады не лезть.

— Как-то буднично было..., — удивлённо произнёс цесаревич, проезжая через лагерь, — легко.

Тут он чуть не слетел с коня от мощного подзатыльника Наставника.

— Думай, о чём говоришь, — прошипел он, — одних убитых почти тысяча, да раненых сколько умрёт. Легко...

Подросток обиделся было, но отошёл:

— Да я не это имел в виду, просто такое соотношение сил...

— Каких сил?! Нас пусть и меньше в десять раз было, но все — воины отменные. А турки? Да здесь половина — ополченцы, да четверть — всевозможные лагумджи и мюселлемы

* * *

. Выбили сразу джюнджюлы, а остальные-то что нам могли сделать? Мы бы их даже прямой атакой могли уничтожить, просто я своих терять не захотел.

Трофеи Померанскому достались знатными — одних только пушек больше полутора сотен. Впрочем, пушки эти в большинстве своём были сильно устаревшими, но и это — ценная медь и бронза.

К великому сожалению воинов, "вычистить" лагерь начисто не вышло — очень уж много погибло тяглового скота, да и повозки были попорчены. Так что часть барахла — в основном всевозможное тряпьё, просто сложили на землю, надеясь вернуться за ним после.

И — полки двинулись к Днестру на соединение с Минихом. Разведка доносила, что бои там идут ожесточённые — всё-таки в первом эшелоне были не ополченцы и "стройбат", а настоящие воины, в большинстве своём потомственные. Старый фельдмаршал спокойно перемалывал волны атакующих, выбивая самых активных и вроде как потерь у русской стороны было совсем мало.

Оставалось только дойти и ударить в спину туркам.

Джюнджюлы* — конница, которая формировалась из местного населения с целью охраны пограничных городов. Но это так — технически, сами понимаете, что использовали её не только для охраны, особенно при большой войне.

Что делал Иваззаде Халил-паша на посту командующего**! Он и в РИ проявил себя абсолютно бездарно: к примеру, в сражении при Кагуле он командовал 150 000 войском и ухитрился проиграть (с треском!) Румянцеву с... 17 000 войском. И пусть Румянцев — блистательный полководец, но согласитесь, можно было просто массой задавить...

Лагумджи и мюселлемы

* * *

— вспомогательные инженерные войска, формируемые в основном из христиан. Вооружения либо вообще не имели, либо были вооружены формально — какое-нибудь "ковыряло" на древке и тесак.

Глава четырнадцатая

Всё прошло буднично — пришли к берегу Днестра, связались с Минихом и по сигналу ударили в спину туркам, которые в тот момент завязли в русских укреплениях. Потерь было сравнительно мало — для такой-то битвы. Впрочем, почти пол тысячи погибших в этой битве только в отряде Померанского... Ну а что делать — это всё-таки настоящие противники, волчары, а не третьеразрядные ополченцы.

Воодушевление в войсках царило необыкновенное — Победа! Солдаты прекрасно понимали, что для громадной турецкой империи эта битва — достаточно рядовой эпизод, но всё же... Пока они соберут новые войска, пока подтянут обозы... можно будет "порезвиться" в тылах, вырезая небольшие гарнизоны. Да и подходящие подкрепления есть шанс потрепать.

— Повезло, — откровенно сказал фельдмаршал на похвалы льстецов, — вон принц не даст соврать — феноменально бездарное командование.

Взгляды присутствующих скрещиваются на Рюгене и тот кивает:

— Так и есть. Это, впрочем, не умаляет победы — в конце-концов, умение грамотно воспользоваться имеющимися преимуществами — важная черта настоящего полководца. Окажись на месте командующего турок не Халил-паша, да если бы нашими войсками командовал кто-то менее грамотный — и исход битвы мог оказаться под вопросом, всё-таки численное превосходство у них было серьёзным.

Так же небрежно взяли Хотин — Старик просто выдвинул ультиматум, а когда поляки отказались, пожал плечами и отдал приказ. Никакого кровавого штурма — сапёры давным-давно всё подготовили, да в городе были свои люди... Рвануло знатно — и в стене образовалось сразу несколько проломов. Почти тут же взрывы загремели и в самом городе, начали разгораться пожары.

В итоге, в крепость русские войска входили едва ли не парадным маршем — часть защитников погибла или была контужена при взрывах, ну а часть ринулась в город тушить пожары/спасаться/строить баррикады. Что такое несколько сот защитников, половина из которых трясёт контуженными головами, а о едином командовании не приходится и мечтать...

Померанский с Минихом договорились "сделать на красоту" и в результате в Хотин первым вступил Павел, сопровождаемый егерями и уланами-карабинерами, стрелявшими на любой шорох. Тем не менее, вышло очень красиво и теперь в "досье" Наследника появится "Первым вступил во вражескую крепость", а это много значит.

И по части переворотов задача заговорщиков сильно осложниться — армия за ТАКОГО императора порвёт... И по части дипломатии — когда остальные правители будут знать, что на троне могущественной империи сидит человек с таким послужным списком, переговоры будут проходить без попыток напугать... Такого не напугаешь.

Цесаревич прекрасно знал подоплёку, но относился к этому спокойно — практика достаточно распространённая, а что его телохранители на порядок лучше, чем у остальных коронованных особ, это дело десятое... Ну и каких-то попыток "напыжиться" не было ещё и потому, что он не сомневался в своей храбрости — в конце-концов, он уже участвовал в битвах, где проявил себя весьма достойно.

Погибших в русской армии было сравнительно немного — полторы тысячи в отряде Померанского в общей сложности, да три с небольшим тысячи у Миниха — укрепления помогли. И нет, это весьма скромные цифры, если учитывать, что только убитых турок было больше шестидесяти, да пленных — чуть меньше пятнадцати.

Преследование организовывать не стали — было объявлено, что из благородства, но на самом деле просто некому... Увы, но большая часть русских воинов "щеголяла" свежими повязками.

Но зато большая часть раненых и заболевших выживала — впервые в практике русской армии. Владимир не стеснялся кричать повсюду, что это его заслуга, что помогли те самые брошюрки по первой помощи, да мобилизованные травники. Не стеснялся хвастаться прежде всего потому, что требовалось вдолбить — насколько важны эти нехитрые, казалось бы, меры. Поэтому — долбил...

Он всячески привлекал внимание, "переплетая" себя и армейскую медицину по одной простой причине — чтобы ситуация не стала "одноразовой" и приняла постоянный характер. "Замолчать" заслуги князя/герцога/принца будет тяжело, а заодно и сама проблема будет на виду. Ну и — хвастаться, выпячивая свои заслуги, в эту эпоху было не то чтобы нормально — скорее даже положено. Излишняя скромность считалась явлением странным.

Нужно сказать, что самым ярым адептом армейской медицины стал Павел и Румянцев. Впрочем, Суворов тоже относился к проблеме с должным уважением, но — пока он был всего лишь генерал-майором, пусть и многообещающим. Ну а Наследник и Румянцев привыкли видеть дальше уровня рота/батальон/полк и прекрасно понимали — что значат дополнительные (и весьма солидные!) проценты выживших в масштабах армии и страны.

Несколько отрядов всё же собрали, но не столько для преследования, сколько для захвата кое-каких ключевых поселений и городков. Самые крупные возглавили Суворов и Потёмкин, принявшись "собирать" города и городки, выбивая гарнизоны. Основное требование было даже не территориальные приобретения — ибо на ближайшие годы эта перспектива выглядит весьма туманно, а трофеи.

К примеру, Российской Империи люто не хватало меди. Звучит странно, но... чугунные пушки русской армии пусть и стимулировали развитие металлургии, пусть они были дешевле... Но зато и хуже. Не все и не всегда, но некоторые варианты артиллерии требовали меди, бронзы или латуни.

Месторождения? Есть, а как же, вот только их пока не открыли — серьёзных. Ну а точных адресов попаданец просто не знал. Это как с золотом — вроде бы всем известно, что на Колыме его до хренища, но до этой самой Колымы требовалось ещё добраться и доставить рабочих. И снова проблема — это очень большая территория и даже для первичной разведки требуются люди, средства, ресурсы...

Если же ты никогда не интересовался проблемой, то вспомнить что-то помимо той самой "Колымы" и "Курской магнитной аномалии" без помощи интернета будет затруднительно. Ну а в районе Курска, оказывается, разработки и так велись, причём достаточно давно. И уголь/руда в Запорожье тоже были известны, так что выступить прогрессором в данном случае не получилось. А ведь хотелось... В первые годы попаданства Владимир представлял себе чеканные строчки в будущих учебниках:

" Развитие промышленности сделало семимильные шаги благодаря прозорливости герцога Померанского, открывшего нам...". Дальше следовали месторождения или инженерные открытия. Увы, действительность оказалась несколько иной и сейчас свои подростковые фантазии он вспоминал с улыбкой — возможно потому, что место в учебниках уже зарезервировал.

Победа-победой, но настоящая работа у Рюгена началась только сейчас — собрать все трофеи и поделить их по значимости... Между прочим, не так-то просто — требовалось развести трофейные пушки по крепостям (из более-менее современных) и на переплавку, разделить коней, идущих на государственные конезаводы, а также "выкупные" для офицеров, тягловые для обозов и бракованные — для крестьян и на мясо. Огнестрельное и холодное оружие, одежда, повозки...

Учесть требовалось ой как много и Владимир привлекал к работе цесаревича — не только обучая, но и вбивая в подкорку мысль, что война — прежде всего "учёт и контроль", а не подвиги и "поскакушки" на лихом коне.

— Охохонюшки, — тяжко вздохнул Павел, выходя из квартирмейстерского шатра. Проморгался воспалёнными глазами — за трое суток, прошедших после битвы, спал он часов шесть.

А куда деваться? Трофеи-то не на складах лежат, а чуть ли не в поле — и чем больше пройдёт времени, тем больше они могут повредиться. Бесхозяйственность... А между прочим, старшим офицерам вполне официально полагается солидная доля — за участие в непосредственной битве, за чин, да за должность... Наставнику и ему лично набегала вполне приличная сумма — даже по меркам далеко не бедных придворных. Тем более, что Миних отказался от доли главнокомандующего за разгром "обозного" войска, а ведь эта доля — весьма весомая.

— Заканчиваем, — утешил подошедший Грифич, — мелочи подобрать осталось — и всё.

— Угу, — безразлично сказал царевич и оживился внезапно: — а что Потёмкин-то не участвует?

— Отпросился. Он и так в моё отсутствие лямку тянул, да потом — гвардейцами командовал, да в штабе помогал, да... В общем, пусть проветрится, сходит в турецкие тылы.

— А...

— А ты поменьше в канцелярии был припахан, да и учиться тебе надо. Скажешь, не полезная наука?

— Да полезная, — тяжко вздохнул подросток, — только она из тех, что хочется отложить "на потом".

Посмеялись и пошли обратно в шатёр — дела не ждут.

Дел был столько, что даже привычные упражнения с клинком сократили до минимума — так, растяжка и кое-какие физические упражнения, да "Большой Салют" в качестве разминки. Впрочем, физических нагрузок хватало — качество (и само наличие) трофеев приходилось проверять — бывали прецеденты. Так что вынужденные прогулки по лагерю занимали существенную часть времени и к сожалению, передоверить их подчинённым не всегда было возможно.

— Это кто? — Вяло спросил Павел, со слабым проблеском интереса глядя на рассаженных по кольям людей. Были они сейчас в Запорожской части войска, а у тех сохранялись пока остатки экстерриториальности и самоуправления — вплоть до возможности в некоторых случаях выносить смертные приговоры.

— Униаты, — раздувая пышные усы, гневно сказал немолодой казак.

— Ааа...

Говорить и правда было не о чем — ненависть казаков к униатам была давней и общеизвестной. Причём нельзя сказать, что неоправданной... Предательство "Веры Православной" было вторичным — к перешедшим в католичество или протестантскую веру относились не в пример мягче. Просто именно униаты откровенно становились против русских и православия во всех конфликтах, сохраняя при этом какие-то формальные образы "русскости" и "православности", что вызывало особую ярость.

Эти самые "образы" не мешали им вести самую активную борьбу против русских и православных, пользуясь поддержкой польских властей. Сами поляки при этом оставались как бы в стороне, не слишком пачкаясь. Ну а униаты получили имущество церковных приходов, имущество защитников православия.

В общем, народ у униатов собирался в большинстве своём откровенно подлый, жадный и готовый на многое ради прибыли* — пусть даже на крови. Ну и... Это дало свои плоды и те же казаки могли оставить в живых еврея (не ростовщика!) но никогда — униата. Какие-то исключения могли делаться ради молодых привлекательных женщин или детей — остальных убивали и если быстро — это считалось везением...

Российские власти к униатам относились значительно мягче, но в их разборки с казаками вмешивались редко — практически за каждым униатом, покопавшись, можно было найти какие-то преступления, каравшиеся Законом очень тяжко. Преступления против Веры, участие в ограблении (те самые захваты имущества православных) и т.д.

— И что это такое?

Представители Запорожцев стали юлить — утаивание части трофеев замечалось за ними не в первый раз. Если между собой они вели дела более-менее честно, то вот с остальными — хрена.

— Личные трофеи, захваченные в поединках, — быстро ответил сопровождающий.

— СашкО, — не гневите меня, — выдохнул откровенно разозлённый цесаревич, — сабля, конь, пистолеты, одёжа... Но шатры, невольницы и пушки?! Не обнаглели ли вы? Это, между прочим, из наших трофеев, я лично клинком около того шатра рубился...

Шипение Наследника сильно напугала казаков, да и взгляд Грифича... Ну и в самом деле — склонность тащить всё подряд была за ними известна, но не у своих же! Или их не считают своими?

Вообще, чем дальше, тем больше Померанский понимал стремление русских правителей ограничить права Запорожского казачества — очень уж это... квази-государство напоминало какую-то пиратскую республику из скверных исторических боевиков. Постоянные разборки, выборы и перевыборы, делёж власти прямо на поле боя... Увы, но времена расцвета давно прошли и несмотря на прекрасные боевые качества отдельных казаков, сама Сечь откровенно прогнила.

Беда в том, что находилась она на российской территории и все эти "гулянки молодецкие" частенько заканчивались тем, что отдельные представители Войска обеспечивали себе безбедную жизнь людоловством или грабежом**. Ну а некоторые напротив — только числились казаками и давно уже по факту были батраками — причём потомственными.

Пиры в честь победы шли постоянно, но так — дежурно. Это только звучит красиво — "Фельдмаршал дал торжественный обед в честь...", а на деле — обычный ужин из турецких припасов — тех, что быстро портятся... Войско султана было много больше русского, да и количество знатных пашей было крайне многочисленным, а соответственно — большое количество всевозможной пахлавы и других продуктов, что не выдерживают длительного хранения. Ну и солдатам досталось — "правоверные" тащили с собой очень много вина, в основном молодого.

* * *

Лагерь стоял на месте — раненым требовался покой. Разумеется, какая-то часть войска была активной, но — весьма небольшая, ранения получили почти все и пусть в большинстве своём неопасные для жизни, но заниматься чем-то серьёзным было в тягость. Вот и отъедались-отпивались, делили трофеи и главное — лечились.

Атмосфера была очень праздничной — Победа, трофеи, остались в живых... И когда от императора прибыл гонец, поздравляющий Миниха званием генералиссимуса и награждающий орденом Святого Георгия первой степени, ликование достигло высшей точки.

Награды получили и другие герои — Потёмкин получил Георгия сразу третьей степени, Пугачёв и Павел — четвёртой, Рюген — Святого Владимира первой степени, получили ордена и некоторые другие офицеры, но в целом — довольно скупо.

* * *

В письме был и приказ новоявленному генералиссимусу оставить войска и прибыть в Петербург на празднование, оставив армию на Грифича.

Не вышло — Старик умер во сне следующей ночью.

Народ у униатов собирался в большинстве своём откровенно подлый, жадный и готовый на многое ради прибыли* — это прежде всего о верхушке или городских униатах. Селяне часто просто не имели особого выбора — священник их прихода решил по каким-то соображениям "перекинуться" и всё, весь приход считался униатским. Причём что интересно — возмущение "быдла" польские/про-польские власти не интересовало и попытки вернутся в привычную веру (которые обычно были) пресекались как бунт, причём с особой жестокостью.

Отдельные представители Войска обеспечивали себе безбедную жизнь людоловством или грабежом**. — Увы и ах, но романтичный флер "Русских лыцарей" давно "протух" к тому времени и несмотря на всё моё сочувствие к казачеству, проблема и в самом деле была крайне серьёзной.

"Правоверные" тащили с собой очень много вина, в основном молодого.

* * *

— В Турции к вину относились весьма легкомысленно и пили там много. Во первых — до поры ислам там был "светским", а скорее даже — поверхностным. Во вторых — очень много греков, евреев, армян, грузин и прочих народов, относящихся к вину прямо-таки с трепетом.

Довольно скупо.

* * *

— В РИ награждение орденами в ту пору было ещё более скупым — любой орден был событием невероятно значимым и происходило это не каждый год.

Купон на 20% скидку: 20free-ulan-2 (действителен до 31.07.2015 г.)