| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Несмотря на эту неудачу, конфедераты всё ещё сохраняли инициативу и рассчитывали в самом скором времени одержать победу. Но они недооценили такой важный фактор, как настроения народных масс. По сути, мятежное панство могло опереться только на свои личные "почты" и небольшое количество примкнувшей к ней шляхты, из-за чего оно могло удерживать власть на своих территориях только силой, не имея опоры среди широких слоёв населения. К тому же, как уже было сказано, в северных поветах не было единства, в то время как южные воеводства выступали относительно единым строем. Кроме того, среди литовских можновладцев возник раскол. Так, могущественный князь Юрий Слуцкий, первоначально сохранявший нейтралитет, после неудачи Радзивилла под Мозырем прямо выступил на стороне господаря, благодаря чему Слуцкая крепость стала опорным пунктом королевских сил в центральной части Белоруссии, перерезая пути в сторону Полесья. На стороне Дмитрия были и южно-литовские ("русские") магнаты, владения которых находились на "фронтире" с татарами, поэтому начатая война с Крымским ханством пользовалась в их среде поддержкой, да и находясь при прежних правителях на вторых ролях, они теперь получили возможность потеснить у трона своих, ранее доминировавших, "коллег" из северной части страны.
Ненадолго воцарилось хрупкое равновесие. Конфедераты сосредотачивались в районе Быхова, и ожидали окончания зимы, когда из Швеции, как они надеялись, сможет прийти помощь, а Дмитрий на юге собирал свои силы, и тоже ожидал весны, когда придёт подмога из России, а распутица обезопасит южные рубежи от татарских набегов. Но в самом начале следующего года на востоке страны произошли события, спутавшие карты обеим сторонам. Не видя активной помощи от значительной части поветов, и нуждаясь в людях для своей изрядно поредевшей армии, Дмитрий приступил к прямой вербовке войск. Доверенным людям выдавались "листы" на комплектование новых хоругвей, которые должны были вести боевые действия против мятежников. Одним из таких людей был Якуб Бернардович Претвич, которому было поручено сформировать полк фактически в тылу мятежников — Верхнем Поднепровье. Ему за кратчайший срок удалось завербовать "войска пеших 400 человек", когда слухи об этом поползли по окрестностям, вызвав цепную реакцию. Известия, изрядно преувеличенные народной молвой, о появлении в их районе королевских войск, возбудило местное население. И ранним утром 1 января 1575 г. по звуку колокола на городской ратуше, в Могилёве вспыхнуло восстание горожан против контролировавших город "васовцев". По всему городу жители нападали и били солдат гарнизона, малочисленность которых, как и внезапность нападения, не позволила им подавить восстание. Спустя три часа всё было кончено. Прежняя городская власть была низвергнута, частью схвачена или убита, а частью бежала. На собравшемся городском вече был избран новый магистрат, который направил послания в Киев и к Претвичу с извещением о произошедшем и просьбой о помощи, которую последний не замедлил оказать, войдя со своим полком в город.
Для конфедератов это стало сильным ударом. Могилёв был важным городом в Восточной Белоруссии, центром православной епископии. Благодаря тому, что протекавший через Могилёв Днепр имеет здесь ширину более 100 метров, река судоходна большую часть года. Вследствие этого, город превратился в крупный торговый центр, имея по реке широкие связи с южными регионам Великого княжества Литовского и западными областями Русского государства, а также выгодно располагаясь на перекрёстке торговых (в том числе, и сухопутных) путей с севера на юг и с запада на восток. Большая часть населения Могилёва в середине XVI века была православной и называла себя "русинами". И захват города сторонниками короля приносил последнему целый ряд стратегических и тактических выгод:
Первое — король получал (а конфедераты, соответственно, лишались) крупный богатый город, важный экономический центр.
Второе — захватом Могилёва королевские войска перерезали мятежникам возможность пользоваться Днепром как водной артерией, рассекая линию занятых конфедератами городов по Днепру. В условиях войны это имело очень большое значение — по Днепру и его притокам можно было быстро доставлять людей, грузы и сообщения от самого Смоленска до южных областей Киева, что позволяло королю установить прямое сообщение с Россией, откуда к нему шли подкрепления и помощь.
Третье — королевские войска лишали "васовцев" важного опорного пункта на правом берегу Днепра, и сами получали возможность действовать практически в тылу мятежников, в сторону Шклова (север), Мстиславля (восток), Гомеля (юго-восток), Быхова (юг) и даже Борисова (северо-запад) — на пути к этим городам уже не нужно было пересекать крупных рек.
Четвёртое — захват Могилёва автоматически ставил в тяжёлое положение отряды конфедератов на левом берегу Днепра, которым теперь угрожал удар с севера.
Таким образом, возвращение города под свой контроль становилось первоочередной задачей для мятежников. И на первых порах это не казалось тяжёлой задачей. Городские укрепления были старыми, и давно не ремонтировались, а нехватка времени и промёрзшая земля не позволяло сделать это за имевшийся срок. Кроме того, помимо неполного полка Претвича, в Могилёв для его защиты съехалось чуть более 300 местных шляхтичей, плюс 500 человек городского ополчения. Всего около 1200 человек, против которых Николай Радзивилл "Сиротка" и Александр Ходкевич двинули 2-тысячную армию.
2 февраля 1575 г. к вечеру войско конфедератов подошло к городу с юго-запада. На другой день утром Радзивилл направил письмо Претвичу с предложением о капитуляции. Вместо ответа весь гарнизон города при поддержке горожан предпринял неожиданную массированную вылазку. Конфедераты, не ожидавшие этого, и совершенно не подготовившись ещё к осаде города, "...прочь от города Могилева за несколько миль отступила".
Последующие три дня между войсками гарнизона и конфедератами происходили постоянные стычки в окрестностях города, совершив успешное нападение на обозы мятежников, а те не приближались к Могилёву.
Только рано утром 6 февраля Радзивилл снова подступил к стенам Могилёва. Его войска с ходу начали штурм города, который начался ещё в темноте, и привёл к прорыву атакующий за городские стены. В течение всего дня 6 февраля на улицах Могилёва продолжались уличные бои, проходившие с исключительным упорством и ожесточением.
Всё же, несмотря на отчаянное сопротивление, к исходу дня поредевший гарнизон отступил в городской замок, оставив посад в руках противника. Но поскольку наиболее укреплённая часть Могилёва — господствующий над местностью замок, оставался в руках людей короля, то без его взятия говорить о занятии всего города было бесполезно. Становилось ясно, что одним ударом Могилёв не взять и конфедераты обложили замок осадой, поскольку без обладания городом как опорной базой, наступать на юг было просто бессмысленно, да и оставлять в тылу крупные силы противника было крайне неосмотрительно. Отступить же на запад же означало немедленно признать своё поражение, что негативно сказалось бы на морально-психологическом состоянии мятежников. Но и после мясорубки штурма 6 февраля идти немедля на приступ мощного Могилёвского замка племяннику канцлера тоже не хотелось — лишние потери были бы очень чувствительны для его сравнительно небольшой армии. Таким образом, оставалась осада.
В последующие дни после штурма 6 февраля конфедераты обложили плотной осадой Могилёвский замок и взяли перерыв для отдыха и подготовки к штурму замка. О слишком долгой осаде в начале февраля Радзивилл ещё не думал, поэтому новый приступ последовал лишь спустя 10 дней после окончания первого.
В ночь с 17 на 18 февраля конфедераты предприняли второй штурм Могилёва. Но мощные укрепления замка, многорядные и многоярусные, позволили осаждённым успешно отбить новый приступ. Потерпев неудачу в этом штурме, Радзивилл признал, что длительная осада стала фактом, и решил взорвать замковые укрепления, раз не удалось ими овладеть в открытом приступе. Под стенами замка начались подкопы, и 8 марта днём подкоп был взорван, одновременно начался новый приступ. Но новый штурм также окончился неудачей, из-за того, что мощности подрывного снаряда не хватило, чтобы разрушить замковый вал. Вместо этого укрепление постоянно обстреливалось осадной артиллерией конфедератов. Одновременно с артобстрелами продолжались подкопы.
В это же время командование господарских войск из своей ставки под Мозырем начало предпринимать меры для помощи Могилеву — ибо теперь гарнизон города удерживал рядом с собой почти всю армию конфедератов, и сражение за Могилев приобретало, таким образом, стратегический характер.
На помощь городу было отправлено несколько небольших отрядов, которые, однако, натолкнувшись на сильные заслоны мятежников, отступили назад. Оказать же более действенную помощь Дмитрий не мог из-за возникшей угрозы с юга.
Крымский хан просто не мог не воспользоваться сложившейся в Литве ситуацией, но осенние бои истощили его силы. Воинам требовалось время, чтобы откормиться, залечить свои раны и восстановить свою боеспособность. В то же время, постоянные призывы к нему конфедератов с просьбами о выступлении, вывод литовских гарнизонов из нижнеднепровских крепостей и возникшее вследствие мятежа ослабление неприятеля, диктовало необходимость нового вооружённого выступления на север. Поэтому Девлет Герай выбрал "золотую середину" — не трогая основные свои войска, он поручил карачи-беку крымских мангытов Исанай-бею с 5-тысячным отрядом атаковать южные рубежи Великого княжества Литовского. По сути это была "разведка боем", по результатам которой должно было быть принято окончательное решение.
Расположив свой "кош" на реке Рось, вблизи Белой Церкви, Исанай-бей стал рассылать "загоны" для грабежа окрестностей. В Киеве отреагировали оперативно. Татарское нападение было ожидаемым, поэтому подготовка отпора не заняла много времени. В кратчайшие сроки был собран 4-тысячный отряд (3000 казаков и 1000 кавалеристов), который под командование кн. Богдана Ружинского совершил стремительный марш-бросок и 29 января атаковал татарский лагерь. Внезапность нападения не позволила Исанай-бею организовать сопротивление. Дав залп, литвины ворвались в стойбище, где закипел рукопашный бой. Не ожидавшие подобного крымцы больше искали возможности к бегству, чем к отражению нападения. Вскоре всё было закончено. Большая часть татар бежала, больше тысячи из них были убиты или попали в плен. Потери литовского войска исчислялись в 40 человек. Это был безусловный успех, но в Киеве хорошо понимали, что он не гарантирует безопасность южных областей, поскольку был разгромлен хоть и крупный, но всё же один из татарских отрядов, а основные силы крымцев хотя и были заметно ослаблены, но сохраняли свою боеспособность, создавая угрозу границам княжества.
Тем временем, положение могилёвского гарнизона постепенно ухудшалось. В результате активного ведения боевых действий боеприпасы стали истощаться, но что ещё более опасно — в марте стала ощущаться нехватка продовольствия. В замке начались болезни, но тем не менее, гарнизон с помощью могилёвцев стойко держался и отбивал все приступи неприятеля, постоянно совершались вылазки, порой по 2-3 раза на день.
Время шло, замок отказывался сдаться, поэтому 9 апреля 1575 г. состоялся четвёртый штурм. Для его поддержки было взорвано уже три заряда под стенами замка, для большей скрытности приступ начался ночью. К счастью для осаждённых, четвёртый подкоп завалился и "подавил людей Радзивилла многих". Воспользовавшись замешательством врага, гарнизон тут же совершил вылазку, чем окончательно сорвал приступ.
После неудачи четвёртого штурма Радзивилл впервые серьёзно задумался о возможности неудачи и необходимости отступления. 10 апреля часть армия конфедератов вместе с обозом и стадами скота ушли из Могилёва на запад, "к реке Березине мостов мостить".
Впрочем, окончательно признать свою неудачу Радзивилл не хотел, и уже 13 апреля настало время для пятого штурма, ставшего самым массовым с февраля месяца. На этот приступ Радзивилл бросил всё, что у него осталось — и пехоту, и даже спешенную кавалерию, по замку непрерывно били пушки. Но хотя и этот штурм осаждённым удалось отбить, их положение было близко к отчаянному — большие потери, голод, болезни. Но тут, наконец, с юга пришли обнадёживающие известия — королевские войска начали долгожданное наступление.
Узнав о выступлении королевских войск, Радзивилл предпринял последнюю, отчаянную попытку штурма. 1 мая 1575 г. состоялся шестой приступ Могилёва. Однако и новый приступ окончился неудачей, подобно всем предыдущим.
После провала шестого приступа Радзивилл неожиданно для осаждённых вдруг бросил осаду, и, запалив дома в посаде, поспешно в ночь с 1 на 2 мая ушёл со всем своим войском из Могилёва на северо-запад.
Радзивиллу действительно нужно было торопиться уйти, пока у него была такая возможность — зима прошла, кончилась и весенняя распутица, а он, потеряв почти три месяца под Могилёвом, не добился ничего, кроме истощения своей армии. На юге уже собиралась большая королевская армия, и готовилась перейти в наступление. Таким образом, все планы конфедератов были совершенно разрушены упорной обороной Могилёвского замка, события разворачивались по наихудшему для них сценарию.
В начале апреля 1575 г. на речных судах из Киева вверх по Днепру отправился отряд князя Остафия Ивановича Ружинского (700 человек) — восстановить господарскую власть в Полесье. Эта флотилия вошла в Припять и 16 апреля подошла к Давид-городку. В версте от города её встретил отряд конфедератов, общей численностью 300 человек. После непродолжительного боя мятежники бежали в город, но королевские ратники "на плечах противника" ворвались следом. Город пал почти моментально, и после непродолжительного отдыха, победители вернулись к своим судам и поплыли вниз по реке Горыне к Припяти, затем по ней вверх до реки Вятлицы. Оттуда войско Ружинского сухим путем 20 апреля подошло к городу Столин. Там повторились события у Давид-городка: конфедераты после непродолжительного сопротивления бежали, а горожане сдались.
От Столина Ружинский вернулся к Припяти, ратники опять сели на суда и поплыли до реки Пины. 25 апреля флотилия подошла к Пинску и, без боя заняв город, соединилась с пришедшим с Волыни отрядом (400 чел.) кн. Ивана Константиновича Острожского.
Очистив, таким образом, от мятежников Пинское староство, Ружинский и Острожский, после этого, объединив свои силы с берестейским воеводой Юрием Васильевичем Тышкевичем, отправились в сторону Подляшья. Самый полонизированный регион Великого княжества Литовского, служивший своеобразным "ретранслятором" польских идей в княжестве, Подляшье в возникшем конфликте заняло нейтральную позицию, требуя, чтобы господарь созвал единый польско-литовский сейм "для становенья унии при границах же". Но появление крупного отряда королевских войск заставило местную шляхту несколько присмиреть. Поддерживающий её пропольские устремления воевода Николай Станиславович Кишка был отстранён от должности, которая была передана кн. Ивану Острожскому.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
