Ли Кахори #1

— Слушаю.

На экране появилось лицо Диоса. Но...Но что с ним было тако?! Он подпер голову рукой и смотрел на них скучающим взглядом. Вокруг шеи была обмотана какая-то несуразная цветастая тряпка. Волосы растрепаны. Вот тебе и тер Артои. Блэйлок покосился на Гектора. Видимо не только его шокировал этот образ сумасшедшего. Рука, поглаживающая Аро, зависла в воздухе.

— Диос тер Артои, что происходит?

Диос отлепил голову от своей руки.

— Дай посмотрю, — не отрывая взгляда от собеседника, он пододвинул в зону видимости электронные часы, на которых светилось время — 23:56, — на время. Я сплю вообще-то, Тор!

"Он только что при мне назвал Доминиона Тором?! О, космос! Он его убьет. Точно убьет!" — стучало в голове Блэя.

Он аккуратно поднял взгляд на Гектора и холод пошел по его спине. Тот смотрел не на Диоса, а на него. И смотрел очень пристально. Зрачки сузились почти до точки. Не в силах терпеть эту холодную мощь, Блэй закрыл глаза и через секунду услышал не менее ледяной голос Доминиона.

— Где Дариус тер Артои?

Диос меланхолично ответил:

— Днем был в Лондоне, на приеме у местной знати. Вечером, наверное, там же. Должен вернуться завтра, — но повернув к себе циферблат часов, поправился: — Упс! Уже сегодня.

На часах светились цифры 00:01.

Гектор сжал переносицу правой рукой, а левой поднял большой палец и резко опустил вниз. Визор погас. От этого жеста Блэй дернулся на месте. Он очень живо напомнил ему гладиаторские хроники Древнего Рима. Гектор же устало поднялся из кресла, следом за ним встал и вар-альба.

— Извини, Блэйлок. Сеанс связи с твоей сестрой придется перенести, — и собрался уйти.

— Да он просто был пьян. А нетрезвые артоинцы — забавны, — уже в спину проговорил Блэй, пытаясь придать своей интонации максимальную небрежность. Сыграть ничего не понимающего идиота.

Гектор остановился и слегка повернул голову.

— Мы не можем сильно пьянеть. И роль дурака тебе не к лицу, Блэй. Добрых снов.

Переборки бесшумно закрылись за его спиной.

Когда визор в кабинете погас, голова Диоса упала на руки. Он что-то замычал очень жалобно и сжал волосы. Из дальнего угла на него смотрели четыре пары глаз: Эм, Рори, Ли и Инпу. Они сидели на стульях, как примерные школьники, сложив руки на коленях и молчали. Для каждого из них Диос тер Артои открылся с другой, совершенно неожиданной стороны.

Они доставили его обратно в резиденцию на максимально допустимой скорости кара, боясь звонка Гектора и надеясь, что тот будет занят. Но желаемое не стало действительным.

— Вот ведь хрень! И что теперь? Он сейчас, наверно, думает как меня лучше убить: сжечь заживо или четвертовать.

Ди поднял голову, продолжая сжимать и так потрепанные волосы.

— А все из-за тебя, Эм! Ну почему, почему я так тебя люблю?!

И грустно улыбнулся, подмигивая своей золотоволосой красавице. Мериэм же смотрела на него со страхом в глазах, но и с благодарностью.

— Инпу, проводи меня в кроватку. Сил больше нет.

Ди неуверенно встал из-за стола. Анубис аккуратно обхватил его за талию, давая возможность опереться. Эм хотела помочь, взяв его под руку с другой стороны, но Ди мягко отстранил ее.

— Не надо. Не хочу, чтобы ты видела меня таким.

Ему еще тяжело было говорить. Все шейные мышцы болели, отходя от блокирующего наркотика, которым заправляли парализаторы. Он стянул с себя цветастый шарф, оголяя белую шею, с выступившими синими венами. Инпу медленно, подстраиваясь под шаг, повел Диоса к его покоям, а шарф шлейфом тащился за ними по полу пестрой рекой.

Эм облокотилась о дверной проем и смотрела им вслед. Позади нее стояли Лирой и Розари. Никто из них и не представлял, что их выходка закончится предательством. Предательством двух самых приближенных людей Гектора тер Артои. Диос выбрал свою любовь, а Инпу...Инпу выбрал себе новую хозяйку. Наверное, это тоже сродни любви. Сейчас, как никогда, слова основателя этого рода — Арона тер Артои попали в точку: "Эмоции погубят клан тер Артои. Но это будет прекрасная смерть".

Инпу уложил Диоса в кровать, сняв с него рабочий сьют. Ди до сих пор выглядел измученным и утомленным. И хотя парализатор достаточно быстро терял свою силу в усовершенствованном теле, его горло продолжало саднить. Он уткнулся лицом в подушку, и по позвоночнику прошла очередная нейронная судорога. Анубис заботливо накрыл его легким одеялом и выставил оптимальный температурный режим в комнате для здорового сна. Думать о том, что с ним сделает Гектор за этот маскарад, совершенно не хотелось. И о чем думать, если ты мчишься на каре без системы тормозов навстречу обрыву?! Он просто чувствовал, что его "автокатастрофа" неминуема.

Об этом знал и Гектор. Он прошел в свой кабинет на корабле и перевел освещение в ночной цикл. Ему всегда думалось лучше по ночам. Он сел на татами, специально постеленный здесь, и, как обычно, облокотился на Аро. На разговор он вызвал ИскИн корабля.

— Тор, я хочу, чтобы ты авторизовался с ИскИном "Терра" в моей резиденции на Земле, пока мы не подошли к гипер-коридору.

— Мне перевести на ручной интерфейс или достаточно закачать информацию в архив?

— Архив. — И на секунду задумавшись, Гектор добавил: — Нет, переведи на ручной.

Через некоторое время наручи на руках блеснули белой полосой активации, и Гектор получил полный доступ к базам. И первым он получил сообщение с красным кодом. Видео запустилось автоматически, и Доминион увидел реальную причину "такого" поведения Диоса. Он увидел во весь рост Розари Май с парализатором, увидел Лироя Кахори, пытающегося поднять бессознательное тело его брата. И, конечно, он увидел Мериэм Грацис, склонившуюся над лицом Диоса и хладнокровно проверяющую его глаза. Запись закончилась на входной двери ее коридора. Постоянная привычка держать лицо не подвела его и здесь, наедине с собой. Силу его бешенства можно было оценить только по ходящим туда-сюда желвакам и утробному рычанию вар-альбы.

— Ты труп, Диос. Я разорву тебя на куски. А потом я сломаю по одному каждого участника этого заговора.

Он ударил кулаком в пол, сбив костяшки. На корпусе же осталась характерная вмятина.

— Вместо любви вы получите только страдание, — голос тихий, переходящий в шепот.

Гектор тер Артои все-таки увидел запись, за которую все ее участники будут расплачиваться в течение следующих месяцев, ровно через четыре часа двадцать одну минуту. Через это же время парализатор Ульяма Кахори сработает у него в кабинете, но для его сына многое уже будет поздно.

Лирой попытался проскользнуть в свою комнату незамеченным. Ехать в общежитие было бесполезно, к тому же появиться дома на свой день рождения ради приличия все-таки следовало бы. Он уже бесшумно поднялся на второй этаж и вошел в свою комнату, где в лучших индийских драмах наткнулся на отца.

— Папа, ты не спишь? А я вот что-то засиделся с ребятами.

— С этими? — Уильям спокойно включил визор на повтор. С экрана улыбались довольные полупьяные рожи его одногруппников, орущие что-то невпопад. Но самое ужасное, что единственной общей линией этого ора было то, что именинника до сих пор нет.

Кахори старший швырнул пульт на кровать и сложил руки на груди.

— Ничего не хочешь мне сказать?

Ли молчал. Выставлять отца дураком, делая вид, что проблемы никакой нет, он не хотел. Но и говорить ничего не собирался. Да и что говорить?

"Папа прости, меня чуть не придушил Диос тер Артои, а Рори шарахнула в него парализатором. Но все в порядке, он нас не сдал..."

— Понятно. То есть фраза: "не приближаться к Розари без моего ведома" — всего лишь набор звуков? — Уильям тяжело вздохнул и завел руки за спину.

— Лирой, ты хоть понимаешь, что не оставляешь мне никакой возможности для маневра, кроме как прямой агрессии, — и резко вскинув руку с парализатором, нажал на спусковой элемент.

"...Прости меня..."

Лирой вздрогнул и стал оседать на пол. Голос отца доносился, будто сквозь воду. А через час он уже был погружен на один из военных челноков, отправляющих группу курсантов для прохождения сборов на Аляске.

## Две цели.

Холодный воздух легко проникал в приоткрытое окно и щекотал нос. Лирой непроизвольно его сморщил и глубоко вдохнул. Пора было вставать и идти на кухню помогать с готовкой. Каждый его день был расписан по минутам, отчасти от того, что он не имел права отставать по учебной программе. Поэтому виртуально присутствовал на всех парах, даже факультативных. Отчасти от того, что отец поставил своей целью не дать ему даже возможности заняться своими делами, а точнее своими мыслями. Хотя как можно сбежать с военной базы, находясь под присмотром коменданта и местного повара? Да и Матеуша Новака назвать обычным поваром можно было, только закрыв глаза. Они со Стивеном Барнеллом — нынешним комендантом, успели поработать даже наемниками в командах по освоению Дальнего Космоса, а уж сколько военных кадетов прошло через их систему муштры уже вряд ли можно сосчитать. Мистер Новак даже успел вытрясти душу из самого Готье.

— Вставай, лентяй! Здесь тебе не курорт!

Крупный мужчина, весь состоявший из мышц и сухожилий, вытирал руки о кухонное полотенце. Его длинные седые волосы сегодня были собраны в непонятный узел и напоминали больше птичье гнездо. На поварском переднике уже были видны следы от еды. И судя по цвету и запаху — сегодня будет рыба.

Лирой молча поднялся, сел и аккуратно присоединил протез. После парализующего состава нога еще побаливала, поэтому он старался максимально ее разгрузить. Все-таки отец переборщил с дозировкой. Новак также, молча, ждал. Лирой оделся, и мужчина кивнул, махнув рукой в приглашающем жесте, и закинул полотенце на плечо.

— Ну что? Освоился уже на земле полуночного Солнца?

— Есть немного. — Лирой поймал себя на мысли, что говорит только по необходимости.

— Мне вообще нравятся не болтливые, но я бы посоветовал тебе быть... — Новак замолчал, явно подбирая слова, — более дружелюбным хотя бы внешне. Все-таки ты в коллективе.

— Я скоро уеду.

— Ха, и что? — Новак глянул прищуренными глазами. — Думаешь, никогда не столкнешься? В жизни всякое бывает, Лирой.

— Я не сомневаюсь, — какая-то мерзкая желчь заполнила его ответ.

Матеуш только хмыкнул. Он сразу понял, что Лироя нельзя жалеть. Этот парень явно хлебнул немало, но его не покидало чувство, что Кахори младший еще не закончил с Судьбой.

Когда они вошли в царство нержавейки, керамических ножей и рефрижераторов, основная часть посуды уже была унесена. Двое курсантов шустро суетились, бегая за ней из столовой.

— Поможешь с раздачей, лентяй. Иди за фартуком.

Лирой прикрыл глаза и пошел в кладовую. Он старался максимально отстраниться от внешней среды, не тратить ни грамма энергии на споры. Просто быть амебой и все отвяжутся. Он старался вообще не думать об отце, иначе сорвется. Старался не думать о Рори, иначе сойдет с ума. Не думать о Блэе, иначе...Но все как будто сговорились в попытке расшевелить его. И самым надоедливым был Матеуш Новак.

Чья-то рука крепко сжала плечо, и Ли моментально среагировал, сгруппировавшись для удара. Здесь он чувствовал себя загнанным в угол животным. Все его инстинкты обострились, а в голове звенело сиреной только одно слово — "беда". Секунда, и рука отпустила его.

— Лирой, с тобой связался трибун Май, — голос Барнелла был спокойным, но что-то все-таки выдавало волнение. Ли посмотрел ему в глаза. Тот их опустил.

— Пройдем в мой кабинет.

Как только в зоне видимости появился Ли, Рагнар Май не стал даже дожидаться полного внимания.

— Лирой, отец хотел, чтобы ты был в курсе. Но боюсь, ты не слишком обрадуешься. В шесть утра по Земному циклу на Гектора и Диоса тер Артои было совершено покушение. Пострадавшие — Дариус тер Артои и Блэйлок, — на имени сына голос Рагнара дрогнул. Он зло сжал челюсти, пытаясь вернуться к равновесию. — Их состояние оценивается, как средне-тяжелое...

— Я могу...

— К сожалению, нет.

Лирой даже не успел высказать просьбу о возвращении, как получил резкий отказ. Рагнар Май и сам был не рад такой миссии, но всех советников срочно вызвали на совещание, а позволить узнать эту информацию Ли из новостей ни Уильям, ни он не хотели. Оставалось только договорить.

— С Рори все в порядке. И Блэйлок... — опять заминка, — не сахарный. С ним все будет хорошо. Он крепкий парень. Так что, — Рагнар пристально посмотрел на Лироя с экрана визора, — не дури.

Последующий быстрый взгляд в сторону Стивена Барнелла сказал Лирою о многом. Значит, теперь ему и в туалет будет не сходить без надзора. Рагнар Май боялся взрыва, как и его отец. Но только взрываться никто не собирался, потому что мальчик уже вырос из своих штанишек. А взрослые не ломают себе жизнь по частям, они уничтожают ее полностью. И Ли знал — еще не время.

Спустя час он как обычно вошел в свой студенческий интерактивный кабинет и подключился к лекции.

* * *

Виктор Бергман откинул в сердцах электронные листы с анализами Дариуса тер Артои и запустил пальцы в волосы. Как бы не хотелось увидеть там другие показатели, но он не мог их там разглядеть. Дариус с каждым днем все ближе приближался к своему концу, а ранение не оставило ему вообще никаких шансов, запустив все процессы по разрушению организма на немыслимой скорости. И если Бергман не ошибался, а ошибался он достаточно редко, то ему оставалось десять-двенадцать дней. Он сжал пальцы в кулак. Страх разбегался по телу волнами. Как он должен сообщить об этом Диосу тер Артои? Сшивать горло Готье и то было легче!

Диос же не отходил от отца, ночуя в его палате. Только сейчас он понял насколько любил его. И насколько любил его отец. Зачем он вышел без Инпу в цветочный магазин? Да еще и потащил отца. Чтобы что?

Чтобы лишний раз показать, что он плюет на весь этот церемониал?

Что будет любить ту, которую выбрал сам?

А что теперь?

Все доказал, дурак?

— Господин тер Артои? — Диос услышал голос Бергмана сквозь пелену своих мыслей. Не дав ответа, он лишь повернулся к нему. Свет окна "зажег" его золотые волосы, отчего Виктору стало совсем жутко.

— Могу я поговорить с вами? Наедине.

— У меня нет секретов от отца. К тому же это ведь будет касаться его напрямую?

Бергман лишь кивнул.

— Тем более...Я слушаю вас.

Бергман сглотнул слюну, которая просто затопила рот. Нервно убрав руки за спину, он все-таки начал свою речь:

— Мой пациент находится в очень тяжелом состоянии. Из-за мутаций крови и рядя основных генов, процесс восстановления невозможен.

И замер статуей, ожидая любой реакции.

Диос молчал. Затем пристально посмотрел на спящего отца, на его безмятежное лицо. У него было такое же лицо, когда он закрыл тело Диоса от дула трезубца.

— Я не понимаю...

Бергман опустил взгляд и продолжил:

— Ваш отец умирает, Диос...

Диос прикрыл глаза. Жилка на шее вздулась, и неровный пульс отбивал в ней свой ритм.

"Умирает?"

— Когда?

— 10-12 дней.

"Дней?"

Что-то сломалось внутри, крошась в мерзкую пыль безнадежности, полной немощности. Вот сейчас он очень отчетливо ощутил такое понятие, как "точка невозврата". Чтобы он ни сказал или ни сделал — этого будет все равно недостаточно. Невозможно уместить пропущенные годы в дни.