Многие правители северо-восточных княжеств пострадавшие от реституции, не говоря уж про простых бюргеров и крестьян, хлебнувших лиха от произвола "валленштайновой саранчи", радостно приветствовали нового защитника. "Протестантского мессию", как полушутя, полусерьёзно окрестил шведского короля желчный и острый на язык курфюрст Баварский. Опальные герцоги Мекленбурга и Брауншвейга добровольно перешли на сторону заморского завоевателя. Старый герцог Померанский безропотно отдал свои владения в распоряжение бесцеремонного захватчика. Вольный город Любек — негласная столица Ганзы — сам открыл ворота перед шведами. В Штеттине и Кольберге толпы горожан восторженно приветствовали подчеркнуто скромно выглядевшего правителя холодной северной державы.

О да, Густав Адольф умел вызывать восторг толпы, умел нравиться простым людям и очаровывать благородных дам. Даже искушённые в политике вельможи далеко не всегда могли противостоять его своеобразному обаянию. Георг Вильгельм отлично помнил как легко и непринуждённо шведский король сходился с офицерами столичного гарнизона и магистратами, представителями духовенства и статс-дамами во время приснопамятного визита в Кенигсберг. Северянин был неизменно энергичен и бодр, блистал остроумием и не брезговал при случае крепким словцом, особенно пребывая в компании военных. Однако Георг Вильгельм не забыл и то плохо скрываемое презрение, с которым тогда ещё совсем молодой швед смотрел на него при ведении тех давешних переговоров...

С тех пор утекло немало воды. Курфюрст Бранденбургский, мучимый застарелой травмой ноги и потому вынужденный вести малоподвижный образ жизни, изрядно растолстел и обрюзг. А неугомонный швед стяжал себе славу умелого полководца и ловкого политика, но вряд ли стал миролюбивей и честнее, чем был семь лет назад. И вот теперь он, стоя у северных застав Бранденбурга во главе армии отборных головорезов, предлагает ему — Георгу Вильгельму, "своему брату и доброму другу" союз. Союз, направленный против его законного сюзерена — императора Фердинанда, чья армия, возглавляемая безжалостным графом Тилли, собирается у южных границ Бранденбургской марки... Воистину выбор между Сциллой и Харибдой*! Вот только ему, в отличие от гомеровского Улисса, на сей раз, вряд ли удастся проскочить меж ними невредимым.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Герб Бранденбургской марки

* Брат жены, т. е. Фридрих Пятый Пфальцский — "зимний король" Богемии

* Король Дании и Норвегии

* Два чудовища из греческой мифологии, между которыми, по легенде, довелось проплыть Одиссею (Улиссу).

Интерлюдия. Иоганн фон Тилли

Фельдмаршал и военный наместник императора машинально огладил свою "испанскую" бородку и ещё раз пробежал глазами текст лежащего перед ним письма, украшенного подписью и личной печатью курфюрста Бранденбургского. Послание одного из семи князей-выборщиков заставляло задуматься. Не то чтобы изложенные в нём факты и напрямую вытекающая из них просьба стали для маршала каким-то откровением, вовсе нет. Всё прочитанное было, хотя бы в общих чертах, известно ему и ранее, а озвученная просьба являлась, как минимум, ожидаемой. Но, Господь Вседержитель, как не вовремя!

Все последние месяцы, с тех пор как принял на себя командование имперской армией, Тилли только и делал, что пытался подготовить её к грядущим боям. И не сказать, чтобы так уж сильно преуспел.

Альбрехт фон Валленштайн, уходя в отставку, оставил своему преемнику настоящую орду в 134 000 солдат и офицеров. Чудовищная мощь! Правда изрядную часть этой грабь-армии составляли новобранцы, завербованные взамен ветеранов, отправленных в Италию и Пруссию — на помощь испанским и польским союзникам. И всё же, учитывая, что шведы высадили в Померании какие-то жалкие 30000, к которым следовало прибавить шеститысячный гарнизон Штральзунда, задача по уничтожению вражеского десанта, поставленная императором перед новым главнокомандующим не выглядела особенно сложной. Действительность оказалась куда мрачнее.

Начать хотя бы с того, что имперские полки были раскиданы по просторам Священной Римской империи от Рейна на западе, до Одера на востоке и от морских берегов на севере, до альпийских перевалов на юге. Причём наиболее опытные и боеспособные части находились как раз таки в южных землях. Так что вторжение скандинавов на первых порах встретила лишь относительно небольшая и уж точно не лучшая часть армии Райха. А дальше в войну на стороне захватчиков вступили нехватка денег и проблемы со снабжением, которые принялись косить ряды императорских войск похлеще картечи и чумы, свирепствовавшей на германских землях в предыдущие годы. В итоге, к весне 1631-го года, несмотря на все ухищрения командования, в полковых списках числилось лишь немногим более ста тысяч человек.

В тоже время шведы, не испытывавшие подобных трудностей, смогли изрядно усилить свою армию. По сведениям шпионов, которым Тилли склонен был доверять, в Померании и Мекленбурге нынче размещалось никак не менее 70000 солдат. Еще 8000 должны были прибыть из Швеции в самое ближайшее время — как только откроется весенняя навигация. Пусть даже многие из них — зелёные новобранцы или вчерашние перебежчики, на которых вряд ли можно положиться в серьёзном деле. Всё же и таким третьесортным пушечным мясом можно укомплектовать тыловые гарнизоны, отряды фуражиров и прочие второстепенные подразделения, тем самым высвободив испытанные полки ветеранов для решительного наступления вглубь германских земель. А в том, что такое наступление последует, Тилли практически не сомневался.

Но вторжение шведов было лишь одной из проблем, одолевавших имперского главнокомандующего. Не меньше неприятностей доставляли германские князья, которые по идее должны были бы всячески способствовать отражению иноземной агрессии. На деле же всё обстояло с точностью до наоборот.

Граф Тилли, с начала войны командовавший войсками Католической лиги, с которыми одержал немало побед, принимая должность главнокомандующего имперской армии рассчитывал, что его теперь уже бывшие подчинённые и дальше будут сражаться бок о бок с солдатами кайзера, как это было во время недавнего противостояния с датчанами. Однако жизнь очень скоро развеяла все иллюзии на этот счёт. Основатель и бессменный руководитель Католической лиги — Максимилиан Баварский разошёлся с Фердинандом во взглядах на внутреннюю политику, и попросту отказался выделить войска в помощь императору. Тем более недавно обнародованные условия франко-шведского соглашения гарантировали неприкосновенность владений входивших в Лигу князей, что давало им формальный повод для подобного невмешательства. В результате прекрасно обученная и оснащённая сорокатысячная армия Лиги самоустранилась от грядущего столкновения, оставшись на своих зимних квартирах в долине Рейна.

Столь эгоистичная позиция католических князей, а в особенности отступничество Максимилиана Баварского, долгое время бывшего главным покровителем Тилли, больно задевали самолюбие старого фельдмаршала. Но всё же Лига, при всей её двуличности, по крайней мере, не несла прямой угрозы. Во всяком случае, сейчас. Чего никак нельзя было сказать о политике протестантских курфюрстов...

При одном лишь воспоминании о приверженцах евангелической ереси фельдмаршал непроизвольно нахмурился. Практически всю свою жизнь он воевал с этими вероотступниками, которых искренне считал главным мировым злом — куда более опасным, нежели богомерзкие иудеи, тёмные в своём невежестве язычники или даже ненавистные любому доброму христианину магометане. И вот пару лет назад, нечестивая сила лютеровой ереси была, наконец, сломлена. Как думалось тогда, окончательно. Протестанты были придавлены безжалостной дланью императорского эдикта о реституции, лишавшего их немалой доли имущества, а также большей части прав и привилегий на территории Райха.

Своевольные князья, запуганные мощью имперских полков, боялись даже помыслить о противодействии благочестивым начинаниям Фердинанда. Казалось, ещё немного и истинная вера восторжествует по всей Германии. Увы... Стоило лишь появиться на горизонте новому заступнику евангелического учения, как проклятые еретики вновь начали поднимать голову. И первым в ряду бунтовщиков оказался доселе лояльный к императору курфюрст Саксонский.

Воспользовавшись отставкой Валленштайна, вторжением шведов и размолвкой императора с Католической лигой, Иоганн Георг* подбил своего соседа Георга Вильгельма Бранденбургского и ряд других протестантских князей на прямое неповиновение императору. Осенью 1630-го года, когда шведские полки уже топтали германскую землю, захватывая один померанский город за другим, эта кучка отступников выдвинула кайзеру настоящий ультиматум. Князья требовали от Фердинанда отозвать реституционный эдикт, восстановить все права и привилегии протестантов, снять императорскую опалу с мятежного курфюрста Пфальцского, герцогов Мекленбургских и прочих властителей боровшихся за торжество евангелического учения. Взамен императору обещалась поддержка в борьбе со шведами. Что будет, если кайзер откажется выполнять требования князей, в меморандуме не уточнялось, но ответ напрашивался сам собой. Тем более, что правитель Саксонии, бывший главным организатором и безусловным лидером этого протестантского заговора, так и не дождавшись ответа императора, приступил к формированию собственной армии. И вот это уже несло в себе настоящую угрозу! Угрозу тем более реальную, что земли мятежных князей непосредственно примыкали к захваченной шведами Померании...

Особую остроту протестантской проблеме придавало то обстоятельство, что изначально Иоганн Георг вовсе не собирался ограничиваться созданием одной лишь саксонской армии. О нет, замысел мятежного курфюрста был куда обширней и опасней! Предполагалось, не много не мало, возродить на новой основе Евангелическую унию — с единым войском под единым командованием. Саксония должна была выставить при этом 20000 солдат, Бранденбург — 15000 и ещё столько же все остальные члены союза. Командующим новой армии стал один из бывших соратников фон Валленштайна — Ганс Георг фон Арним, по такому случаю экстренно произведённый в фельдмаршалы.

Если бы проект саксонца реализовался в полной мере, то впору было бы задуматься о срочном заключении мира, или хотя бы временного соглашения о приостановке боевых действий со шведами, ибо отбиваться от двух противников одновременно представлялось отнюдь не лучшим решением. К счастью, усилия имперских дипломатов и меры, предпринятые лично Иоганном фон Тилли, не пропали втуне. Амбициозные замыслы курфюрста Саксонского удалось в известной мере купировать, а деятельность организованного им евангелического союза — парализовать. Нерешительный курфюрст Бранденбургский так и не рискнул пойти на окончательный разрыв с императором, отказавшись в итоге от участия в создании объединённой протестантской армии. Правители помельче также отмежевались от саксонского смутьяна. Кто-то затаился в ожидании дальнейшего развития событий, а кто-то и вовсе предпочёл пойти на прямой союз со шведским королём, считая его защиту более действенным средством от чинимых императором притеснений.

Кстати, позиция Густава Адольфа сыграла в судьбе протестантского союза далеко не последнюю роль. Из тех обрывков сведений, которые долетали до штаб-квартиры Тилли из сложной и многоярусной системы переговоров, что подобно ловчей сети опутала дворы всех мало-мальски значимых правителей Европы, однозначно следовало, что инициатива курфюрста Саксонского вовсе не обрадовала амбициозного шведского монарха. Судя по всему, высокомерный венценосец не собирался мириться ни с какими независимыми силами на территории Германии, которую, по-видимому, уже считал своей законной добычей.

В итоге единое протестантское войско так и не возникло, что несколько охладило воинственный пыл Иоганна Георга. Тем не менее, саксонская армия, численность которой по последним донесениям разведки достигала уже 21000 человек, всё же была сформирована, каковой факт вносил в и без того сложную картину противостояния двух непримиримых противников дополнительный элемент неопределённости.

Попытки найти единственно-верное решение, способное обеспечить выход из создавшегося тупика и переломить, наконец, ситуацию в пользу императорских войск, добавили в эспаньолку Тилли немало седых волос. Но сколько бы бессонных ночей фельдмаршал не проводил над кипами карт и секретных донесений в компании своих генералов и штабных офицеров, итог был всё равно один.

Иоганн фон Тилли резко, совсем не по-стариковски, встав со своего места, стремительно пересёк комнату, служившую ему рабочим кабинетом. Ненадолго задержался у окна, выходившего во внутренний двор. Задумчиво побарабанил пальцами по стеклу, затем также стремительно вернулся к столу с лежащим на нём письмом курфюрста Бранденбургского, в котором тот сообщал об угрожающих движениях шведской армии на границах его владений, а также о настойчивых предложениях союза, поступающих от Густава Адольфа. Послание заканчивалось слёзной просьбой защитить верного вассала императора и его несчастных подданных от ярости скандинавских завоевателей, "ибо у нас нет иной возможности оборонить себя и если, паче чаяния, помощь имперских войск запоздает, то нам не останется ничего иного, как склониться перед жестокой волей иноземных поработителей". В последней фразе звучала практически ничем не прикрытая угроза сдать Бранденбург на милость шведов, что в свою очередь грозило обернуться настоящей катастрофой...

Фельдмаршал решительно смахнул злополучное письмо в ларец, специально выделенный для хранения подобной секретной переписки. Глухо стукнула захлопнутая крышка, сухо щёлкнул миниатюрный замок. Иоганн Церклас фон Тилли — граф империи, фельдмаршал и военный наместник кайзера, аккуратно отодвинув шкатулку с документами на край стола, выпрямился во весь свой невеликий рост ещё раз (последний!) окинув кабинет внимательным взглядом. Затем, подхватив шляпу с роскошным страусовым пером — по последней испанской моде, крутанулся на каблуках, направляясь к выходу. Время размышлений прошло — настала пора действовать! И всё же, как не вовремя...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Курфюрст Саксонский

Глава 15

— Donnerwetter! Только его тут не хватало!

Отто зло сплёвывает под ноги и недовольно косится на неспешно приближающуюся фигуру гауптмана. Я философски пожимаю плечами. Начальство — оно всегда не вовремя. Как правило...

— Чего смотрим? Выталкивайте эту чёртову фуру, пока она по оси в грязь не ушла!

Фельдфебель демонстрирует служебное рвение, но без огонька, попросту отбывая номер. Солдаты так же бездарно имитируют активность, вяло суетясь вокруг завязшего фургона. Герр гауптман, надвинув шляпу на глаза и поплотнее закутавшись в тёплый плащ, устало взирает на всё это безобразие с высоты седла. Картина в целом являет собой живую иллюстрацию или, если выражаться высоким штилем, квинтэссенцию всего весеннего похода нашей роты.