Кавказский принц - 2 (Генерал его величества)

М.П. сообщил, что принято решение о закладке ещё двух кораблей нашего типа, окрещенных заранее "Лангуст" и "Омар"... дабы не отступать от традиции. Построить их предполагается к началу 1905 года. Тут мне в голову пришла некая мысль. Обдумав её, я предложил Налетову добавить ещё один отсек метров семи длиной для размещения экипажа и хранения 10-12 запасных торпед, расположить его следом за первым отсеком, а в первом увеличить число торпедных аппаратов до четырёх. Общая длина лодки увеличится до 60 метров. Это позволит также увеличить длину минных шахт и число принимаемых на борт мин до 70 штук. Такая модернизация позволит сделать русские лодки универсальными и увеличит круг решаемых ими задач. Стоимость модернизации проекта не должна оказаться чрезмерной. Михаил Петрович внимательно посмотрел на меня и обещал обдумать моё предложение. Потом усмехнулся и рассказал о том, что вдохновлённый нашим успехом, взялся он проектировать новые ПЛ, полным водоизмещением в 1600-1800 тонн каждая. С четырьмя передними и двумя задними ТА. С боезапасом в два десятка торпед. Способные нести до 100 мин на борту. Погружаться на глубину до 100 метров и бегать по поверхности до 20 узлов. А в погруженном положении до 15 узлов! Что-то совершенно невообразимое! Однако ж сомневаться в его словах не имею оснований. Так что, полагаю, лет через пять — семь у нас будет что предъявить любомк флоту.

В разговоре с М.П. также выяснялась так удивлявшая нас бесшумность наших лодок. Дело оказалось в том, что по совету Георгия Андреевича Налетов все машины лодки установил на общей раме отделённой от корпуса виброзащитными подушками. Таким образом, вибрации тринклеров и электромоторов меньше передавались корпусу лодки, что в значительной мере снижало её шумность.

Среди грузов, привезенных Налетовым, были четыре торпедных аппарата новой системы калибра 45см, с гидравлическим поршнем, которые следовало в кратчайший срок установить на место старых. К ним 80 практических торпед, маркированных как 45-12М. Ранее мы стреляли обычными на флоте торпедами Уайтхеда обр.1898г. калибром в 381мм, выделки Обуховского завода. Новые торпеды значительно превосходят их своими характеристиками. Мы получили возможность устанавливать скорость торпеды. На скорости в 43 узла она способна пройти 2км. А при установке 20-ти узловой скорости, дистанция увеличивается до 6км. Торпеда несёт боевой заряд весом в 100кг новейшей взрывчатки — тринитротолуола. Даже одной такой вполне может хватить любому из существующих в мире броненосцев. И самое главное, в этих торпедах предусмотрена возможность установки перед выстрелом угла отклонения, в пределах 60 градусов от диаметральной плоскости. И значит, нам больше нет необходимости точно прицеливаться всем корпусом лодки.

Новая рабочая форма, сшитая специально для подводников. Для всякой погоды и климата. Меховые шапки, удобные шапочки — пилотки, традиционного на русском флоте чёрного цвета с белым кантом. Кожаные меховые куртки и непромокаемые утеплённые сапоги для несения вахты на мостике. Тёплые свитера крупной вязки из козьего пуха.

И, наконец, г. Налетов привёз нам наши пушки. Отличные, скорострельные 105мм орудия германской выделки 1900 года, стреляющие 17 килограммовыми фугасными снарядами. К концам стволов были приделаны здоровые набалдашники с прорезями. М.П. пояснил, что это так называемый дульный тормоз, значительно снижающий отдачу от выстрела. "А то, опасался я, как бы не перевернула кораблики орудийная пальба!" — пошутил Михаил Петрович. Завтра орудия установят на свои места.

12.01.1902 г.

Две приятные новости! Переоборудование ПЛ сего дня мы, наконец, закончили и завтра выходим на боевую учёбу. Шестого дня пришёл приказ о моём производстве в капитаны второго ранга. Пришлось отметить событие и обмыть звёздочки. Недурственно провернули механизмы в Севастополе. Скандал, связанный с минной банкой, выставленной нами у входа в Севастопольскую бухту, потихоньку стихает. Веселье в Севастополе завершилось грандиозною дракой нижних чинов с экипажем "потопленного" нами миноносца "Ретивый", каким-то невнятным образом узнавшего о нашей причастности к их конфузу. Благодаря боцману Пришибееву, принявшему на себя руководство дракою и пресекшему позорное неорганизованное побоище, слава Богу, обошлось без увечий. Организованный Пришибеевым честный кулачный бой стенка на стенку по исконным русским правилам, в котором боцман принял живейшее участие, окончился победою наших экипажей. Вот ведь вздор же полнейший, а чувство от их победы приятное. И даже гордость какую-то нелепую ощущаю.

Никто в городе не знает, чем мы тут занимаемся на самом деле. О существовании наших лодок не подозревают. По бумагам проходим мы, как Балаклавская водолазная школа под эгидою В.К. Г.А. На матросских бескозырках — "водолазная школа". Вот и объяснили штабные сами себе минирование входного фарватера нашими стараниями. Что, впрочем, есть сущая правда. Однако количество вытраленных мин привело адмирала Тыртова С.П. в преизрядное изумление, поскольку не мог он объяснить, каким образом удалось водолазам проделать такую штуку. Вызванный Сергеем Петровичем для объяснений, намекнул ему на ПЛ Джавецкого, действительно выкупленные В.К. Г.А. у флота по бросовой цене и приданные вновь организованной водолазной школе, командиром которой я официально считаюсь. О причинах создания нашей школы, пришлось сказать ему о "Чёрном принце", объяснение более чем удовлетворившее его любознательность. И, тем не менее, по результатам прошедшего разбирательства создана специальная бригада тральщиков Черноморского флота, собравшая в себя 67 единиц всякого хлама из того, что ещё держалось на плаву. И "потерявшая" на тралении нашей банки 3 единицы списочного состава, условно подорвавшихся на выставленных минах. Ох, не доведёт кое-кого до добра болтливый язык!

Погода потихоньку налаживается. Ветер стих до слабого. Ожидается прибытие Венценосца и генерал-адмирала Алексея Александровича для ознакомления с нашими кораблями. Присутствует возможность того, что будет принято высочайшее решение о строительстве однотипных с нами, или улучшенных по моему предложению, ПМЗ большой серией.

Под полигон нам отведен район вдалеке от оживленных трасс черноморского судоходства. На якорях выставлены две баржи, набитые обрезками досок для непотопляемости. По ним мы и будем палить из пушек и торпедных аппаратов с разных дистанций и курсовых углов. До тех пор, пока не научимся стабильно попадать тем и другим.

Всякий выход в море будет теперь начинаться с главного нашего дела, с постановки мин заграждения, где после нас прибираться будет бригада севастопольских тральщиков. Вот и им наука будет. Потом торпедные атаки на баржи и, наконец, артиллерийские стрельбы по оным же. Если бы лодки принадлежали флоту, никто не дал бы нам столько практических снарядов, торпед и мин для отработки боевых навыков. Однако ВК Георгий Александрович не скупится, и мы получаем необходимое по первому требованию.

Глава 13

Сразу по моему приезду в Георгиевск мы с Гошей обсудили результаты встречи с Вильгельмом — пока свежие подробности не выветрились из памяти. Зрительные подробности, потому как звук писался на диктофон, который мы сейчас и слушали, анализируя каждую фразу.

— "Господин кайзер" — хмыкнул Гоша, — неплохо, но только, по-моему, это прошло незамеченным, точнее он просто списал такое обращение на твою уже известную эксцентричность.

— Ну как же, — возразил я, — когда он сменил тональность беседы и обратился ко мне по фамилии, мне что, господином Гогенцоллерном его было обзывать? Он все понял и предложил мне называть его просто Вильгельмом, когда мы тет-а-тет. Вообще у меня создалось впечатление, что он прекрасно умеет читать между строк и слушать между слов.

— И его дальнейшая реплика о том, что кузен Ники относится к нему с некоторым предубеждением...

— Я же специально в этот момент ему в лицо смотрел, чтобы и ты мог пронаблюдать реакцию. Вот, слушай, я отвечаю:

— Мы с принцем Георгием имеем определенное влияние на Николая и постараемся убедить его в очевидных нам сейчас вещах... — забубнил моим голосом диктофон, — и есть надежда, что скоро император будет лишен этого предубеждения...

— Вспомни, он тут слегка кивнул, — продолжил я, — так что прекрасно он понял, какого императора я имею в виду. Потому и совершенно спокойно отнесся к тому, что официальных встреч с тобой в ближайшее время не будет.

— Не боишься, что он поделится с кем-нибудь своими подозрениями?

— С кем и, главное, зачем? Ничего же он на этом не выиграет! И потом, чем он поделится — что инженер Найденов якобы признался ему в своем желании посадить на российский трон более симпатичного ему, инженеру, человека?

— Англичане через третьи руки уже намекали про это Ники, — уточнил Гоша, — но никакой реакции не добились.

— Да потому что этот Ники прекрасно знает, что такие мысли бродят не только у меня, но и еще у половины петербургского света! Про меня он, кстати, как раз не уверен.

— Да, он почему-то считает главой этого течения Сандро...

— Потому что так получилось, — усмехнулся я. — Не сразу, конечно, и не так хорошо, как планировали, но получилось. Молод еще этот Сандро в интригах с твоей матерью тягаться.

— Хорошо, будем считать первый этап успешным. Пора прибор для лечения Вилли делать...

— Вдвоем будем ваять в коттедже на Торбеевом, — уточнил я, — чтобы тут времени не терять. И, кстати, ты можешь там бороду отрастить, если клеить искусственную почему-то не захочешь.

— Какую еще бороду?

— Маскировочную, — пояснил я. — Тебе же вместе со мной ехать Вилли через портал таскать, а это надо инкогнито, под видом простого наладчика. Борода, очки, немножко грима — и ни одна собака не догадается. Кстати, в шестом отделе твой двойник уже практически закончил подготовку, скоро можно выпускать.

— А твой?

— А с моим трудности, — вздохнул я. — Пока сидит, еще похож. Встанет — уже что-то не то. А уж если заговорит, то даже самый тупой охранник видит, что это не инженер Найденов, а какой-то клоун...

А на следующий день у меня был прямо-таки праздник, который не смогли испортить даже мелкие неурядицы. Трудно даже выразить, как за три года в Гошином мире мне надоели двухтактные авиационные моторы! Их вечная вонь горелой касторки, постоянно засирающиеся свечи, истошный визг вместо солидного рокота, мизерный ресурс — только обкатали движок, и все, пора снимать, он отработал свои пятьдесят часов! Но наконец-то Густав поставил на испытания четырехтактную звезду.

У испытательного стенда суетились техники, подключали датчики и еще раз проверяли мотор. Я же просто любовался этим изделием. Семицилиндровая звезда объемом двенадцать литров и номинальной мощностью в двести сил, а взлетной — двести сорок, была просто красива. Кроме красоты, она с самого начала проектировалась с учетом возможности превращения ее в двухрядную. Если еще и заработает нормально...

Нормально она проработала три часа. Потом чуть сбросила мощность. Я подошел, послушал, потом отозвал Тринклера в строну — около стенда с ревущим мотором разговаривать было невозможно.

— В первом цилиндре гремят клапана, — сообщил я ему, — зазоры уплыли в плюс. И не то в третьем, не то в четвертом выпускной, мне кажется, пережался...

— Даже не знаю, что делать, — вздохнул Густав, — прямо хоть объявляй в регламенте регулировку клапанов через каждые три часа.

— И объявляйте, что тут такого? Если это будет не нужно, опытный механик на слух определит и не будет делать лишнюю операцию. Но, мне кажется, по мере приработки механизмов интервал между регулировками будет увеличиваться. А пока останавливайте движок и делайте ему первое ТО.

Ура, подумал я, направляясь в КБ авиазавода, теперь у наших проектируемых бомберов — "Кошек", которые уже разделились на "Мурку" (морскую) и "Муську" (сухопутную), есть моторы. Сами-то они как там поживают?

Сами они поживали хорошо. Мне же от знакомства с их жизнью чуть поплохело — Саша с Корнеем в один голос утверждали, что только дюралевыми лонжеронами и подкосами не обойдешься, и требовали существенного увеличения доли крылатого металла в конструкции. Пора и нам потихоньку свое Кольчугино развивать, а пока придется опять просить графа об увеличении поставок...

Морская "Мурка" отличалась отъемной консолью крыла от линии моторов, иначе она просто не лезла в трюм, и иной конструкцией шасси.

И еще мои конструктора сказали, что временно ставить на "Кошек" двухтактники Т-4 не выйдет, больно уж сильно различаются данные. Значит, проектируем их исключительно под только что вылупившийся Т-7, решил я. Но с производством труба будет, надо срочно форсировать работы по доводке большого пресса, а то до сих пор лонжероны для "Бобиков" вручную выколачиваются. Мало того, что они по цене чуть ли не золотые получаются, так из-за этого у нас "Бобиков" пока только девять штук...

Смена уже почти выросла, думал я по дороге в Остехбюро. "Святогора" я проектировал сам, до последней рейки. "Тузик" можно было считать совместным творением, но на самом деле я просто рисовал чертежи руками моих конструкторов. Стоило мне чуть отвлечься, и они начинали портачить. "Бобик" был уже наполовину их творением, а "Кошки" — тем более... Кроме того, насчитывающее уже почти полсотни инженеров КБ могло позволить себе разрабатывать одновременно несколько самолетов, и где-то в недрах потихоньку вызревал четырехмоторный дальний бомбардировщик, к которому я вообще не имел отношения. Даже как-то немного грустно, честное слово...

В Остехбюро я шел за копиями скачанных из инета эскизов "Ямато" — ну не отправлять же за рубеж продукцию принтера! Смотреть их я даже не стал, просто сгреб в кучу и понес в шестой отдел на предмет отдать Бене.

— Переправим, — кивнул Беня, — и заодно появится хоть какое-то объяснение, откуда у "БББ" взялся первоначальный капитал (его эмигранты уже начали организовывать Брайтон-Бич Бэнк). Вот только как назвать? Проекты такого уровня без названий не бывают.

Так, подумал я, можно и "Ямато" оставить, но как-то это не очень. А вот что-нибудь попроще в японском же стиле будет в самый раз!

— Запишите, — сказал я, — проект "Харакири".

Покинув шестерку, я направил свою "Оку" на окраину Георгиевска, к депо. Недавно тут появилось новое предприятие, объект "Ша". Это был не столько технический, сколько организационный эксперимент, и буква его названия обозначала "шарашку". Нет, не классическую бериевскую, а с поправкой на местные реалии.

Группе небогатых студентов сделали интересное предложение — за пару месяцев до защиты диплома бросить учебу и перейти на казарменное положение в Георгиевске. Еду, одежду им обеспечивали, но денег на личные нужды давали, мягко говоря, очень скромно, зато в средствах на работу не ограничивали вообще. Была поставлена задача и довольно жесткие сроки ее выполнения. Сделаете — сразу получаете деньги за все время из расчета примерно полторы тысячи в месяц, диплом, хоть вы его и не защищали, но это наша забота, и соответствующую должность в Георгиевске. Нет — получайте деньги на дорогу и катитесь отсюда куда хотите...