Время мангустов (часть вторая)

Но в ноябре 1945 года, когда боевые излучатели появились у противников империи Ямато, японские генералы вспомнили, что у Японии, кроме армии, есть ещё и флот, который сыграл очень важную роль в войне на Тихом океане. Война вновь переломилась, победа над гайкокудзинами, казавшаяся уже совсем близкой, выскальзывала из рук самураев, и Японии снова (как в сорок втором) необходимо было использовать всё, чтобы избежать военного поражения. И от флота потребовали внести свой вклад в борьбу, а не смотреть со стороны, как армия истекает кровью в прериях американского Дикого Запада.

Японские линейные корабли (на переднем плане — "Ямато")

Рассмотрев несколько вариантов, штаб флота принял решение нанести удар по зоне Панамского канала. Удар этот планировался давно, ещё в начале войны, однако ни в сорок втором, ни в сорок четвёртом Япония не имела ни сил, ни возможностей для осуществления планов атаки канала. А в сорок пятом, когда "оружие богов" позволило самураям разгромить US Navy, овладеть Тихим океаном и высадиться на американский континент, разрушение канала было признано нецелесообразным — кратчайший путь в Атлантику нужен был самим японцам. Но теперь, когда лихой свист "соловьёв-разбойников" и шипение многочисленных "кобр" прервали победный полёт желтого дракона, Панамский канал нужно было вывести из строя: на верфях восточного побережья США Фениксом из пепла возрождался американский флот, и его скорое появление в тихоокеанских водах совсем не устраивало сынов Аматерасу.

Для атаки канала было сформировано мощное соединение вице-адмирала Нисимуры в составе линейных кораблей "Ямато", "Фусо", "Ямасиро", авианосца "Цукуба", тяжёлых крейсеров "Могами", "Хагуро", лёгких крейсеров "Тама", "Кисо" и восьми эскадренных миноносцев. Этих сил, по расчётам японского командования, было вполне достаточно для успешного проведения операции: уцелевшие корабли US Navy давно покинули Тихий океан, а воздушного нападения самураи не опасались — двадцать "миязак" обеспечивали кораблям Нисимуры надёжную защиту от "стандартных" атак. На авиагруппу "Цукубы" возлагалась задача отражения возможных атак американских тяжёлых бомбардировщиков с "кобрами" на борту — в пределах радиуса действия корабельных излучателей истребители должны были справиться с этой задачей. Предполагалось также, что янки уже успели усилить оборону канала "кобрами", однако считалось, что "миязаки" линкоров и крейсеров с их опытными операторами нейтрализуют воздействие вражеских излучателей. Войдя в Панамский залив, корабли должны были уничтожить шлюзы канала артиллерией: с рейда Бальбоа восьми— и четырнадцатидюймовые орудия доставали до шлюза Мирафлорес, а восемнадцатидюймовые орудия "Ямато" — до шлюза Педро-Мигель. Операция, начавшаяся в середине ноября, шла по плану. Поначалу.

Соединение Нисимуры вошло в Панамский залив, не встретив противодействия и даже не будучи обнаруженным: два американских разведывательных самолёта были сбиты "миязаками", не сообщив по радио о появлении японских кораблей (излучатели блокировали связь), а береговые радары остались слепы и глухи — операторы Императорского флота были специалистами высочайшего класса.

Оборона зоны канала действительно располагала "кобрами" — японцы засекли их работу ещё на подходе, — но их было немного (всего несколько единиц), и предназначались они для отражения воздушных налётов, а не для ментального боя с сильным противником. В результате все "кобры" были быстро выведены из строя сосредоточенным ударом "миязак" — энергоблоки американских излучателей были заглушены, а затем подорваны мангустами.

Покончив со "змеями", японцы прочесали излучением берег, зажгли город Бальбоа — так, на всякий случай, — и подняли в небо гидропланы для корректировки огня по шлюзам. И вскоре стволы японских орудий выплеснули громадные полотнища пламени: линкоры вице-адмирала Нисимуры открыли огонь.

Шлюз Мирафлорес был полностью разрушен в течение сорока минут, Педро-Мигель продержался немногим дольше. Уничтожение обоих сооружений завершили пикирующие бомбардировщики с "Цукубы": они окончательно доломали шлюзы и сообщили Нисимуре о потоках бурлящей воды, вырвавшихся из развороченных шлюзовых камер через взорванные ворота. Единственной потерей соединения стал эсминец "Судзуцуки", подорвавшийся на необнаруженной подводной мине. Японский адмирал с чувством выполненного долга лёг на курс отхода, оставляя позади пылающий берег, затянутый пеленой чёрного дыма.

Неприятности начались на выходе из Панамского залива. В небе над горизонтом были обнаружены серебристые объекты, опознанные как дирижабли. Воздушные корабли быстро приближались, а то, что обнаружены они были не радарами, а визуально, свидетельствовало о том, что дирижабли оснащены излучателями, и что намерения их далеко не дружественные (в последнем никто и не сомневался — дирижабли могли быть только вражескими, Япония не строила воздушных кораблей длиной в сотни метров). Дирижаблей было не менее сорока; они летели со скоростью около пятидесяти узлов, сокращая расстояние — бой был неизбежен.

Японские корабли закутались в завесу "нейтрального поля": если атакует воздушный противник, первым дело надо умертвить его двигатели — это уже стало аксиомой. Кроме того, операторы-мангусты по плотности вражеского излучения определили, что излучателей на борту неприятельской воздушной эскадры не менее семидесяти, — скорее всего, каждый из дирижаблей был вооружён двумя "кобрами". Американцы имели четырёхкратный перевес по числу "ментальных стволов" — для мангустов бой обещал быть нелёгким, тем более что янки сразу же использовали не только "гасящие", но и "зажигательные" частоты.

Кинжальный удар мангустов смешал строй американских дирижаблей: некоторые (те, у кого заглохли моторы) отстали, другие, сумевшие защититься, вырвалась вперёд. "Кобры" из числа неопытных не успели вовремя среагировать, и несколько атакующих воздушных кораблей попали в сектора "обстрела" соседних. Один из них загорелся — вспыхнул бензин в двигателях на консолях бортового киля. На японских кораблях ожидали взрыва, но взрыва не произошло: газовые отсеки дирижаблей были заполнены не водородом, а гелием.

Американский военный дирижабль

Янки быстро учились, и воздушной эскадрой командовал толковый офицер. Поняв, что нахрапом самураев не взять, он отдал команду задавить японцев нейтральным полем, рассчитывая использовать свой численный перевес — "кобры" тоже умели делать выводы из плотности вражеского излучения и могли оценить, сколько на кораблях Нисимуры "миязак". Американцы сузили сектора излучения — японские линкоры были видны как на ладони, и не было никакой необходимости заливать всё вокруг сплошными потоками ментального поля.

Хороший боец никогда не переоценивает свои возможности. Операторы-мангусты были отличными бойцами: они (и в первую очередь их координатор, капитан 1-го ранга Ёгучи, находивший на "Ямато") быстро поняли, что в прямом противостоянии сил их шансы на победу невелики. Четыре к одному — соотношение неблагоприятное; пресс гасящего поля янки передавит защитное поле японцев, начнутся перебои в энергетике, а потом... И японцы резко "сменили знак" излучения, нейтрализуя поле "кобр" и превращая небо над кораблями Нисимуры в пространство, где действуют привычные физические законы.

Торопливо загрохотали зенитные орудия, выплёвывая снаряд за снарядом. Самураи не обольщались: они знали, что подавляющее большинство выпущенных снарядов не взорвётся, "завязнув" в нейтральном поле американских излучателей. Но даже простая пятидюймовая стальная болванка насквозь прошьёт газовый отсек дирижабля, а медлительные воздушные гиганты были хорошими мишенями. А с палубы "Цукубы" один за другим взлетали "зеро" и "джуди", поддержанные "позитивным" полем "миязак": самолёт — это не артиллерийский снаряд, его можно сопровождать излучением.

"Парализованные" японские самолёты падали в море, но остальные продолжали атаку и прорывались к дирижаблям, стреляя из пушек и пулемётов. Отказывало оружие, и тогда пилоты микадо бестрепетно таранили воздушные корабли, вспарывая оболочки и сокрушая рёбра каркасов. Разодранные тела дирижаблей падали в океан, подбитые корабли снижались, истекая гелием из продырявленных отсеков. У мангустов были острые зубы, и кусаться они умели...

"Кобры" огрызались. Они размазали поле, вынужденно снизив его напряжённость и перейдя от "прицельного огня" к "стрельбе по площадям". Координация действий у "кобр" оставляла желать лучшего — операторы янки ещё не научились ударять как одна рука, — но среди них были способные ментальные бойцы: они не только защищались, но и атаковали. И главной целью ответного удара американцев стал японский авианосец.

Наносящий удар сам становится уязвимым — это правило применимо и к ментальным поединкам. На "Цукубе" взорвался топливопровод; авианосец загорелся — картина, хорошо знакомая японским морякам, прошедшим всю войну. Оба излучателя авианосца вышли из строя, и Нисимура приказал крейсеру "Могами" оказать помощь горящему кораблю, тем самым ослабив ударную мощь своего соединения ещё на две "миязаки". Тяжёлый крейсер "Хагуро" окутался клубами пара — кто-то из "кобр" неплохо разбирался в термодинамике и удачным "попаданием" разрушил его котлы, — лёгкий крейсер "Тама" обесточился: "кобры" добросовестно изучали обстоятельства "великого короткого замыкания" в Сиэтле. Командир воздушной эскадры янки догадывался, что управление боем осуществляется с "Ямато", но японский флагманский корабль был прикрыт плотным защитным полем, пробить которое не так просто. Американская армада понесла серьёзные потери — более трети дирижаблей были уничтожены или выведены из строя, — и янки, несколько раз попытавшись поразить "Ямато" и не добившись успеха, переключились на другие корабли адмирала Нисимуры, резонно рассудив, что выход из строя любого линкора или крейсера заметно ослабит общую мощь японской эскадры.

Противники стоили друг друга. Исход боя был неясен (скорее всего, результат был бы ничейным), но в это время над океаном, поблескивая в лучах вечернего солнца, появилось ещё около двадцати американских боевых дирижаблей* — численный перевес янки, несмотря на потери, стал шестикратным.

________________________________________________________________________________

* Идея постройки воздушного флота, малоуязвимого для "мёртвого поля", появилась у янки ещё весной 1945 года, вскоре после дебюта "миязак" у Филиппин, и, несмотря на скепсис адмиралов, иронически вопрошавших "Может, нам надо пополнять флот парусниками?", пришлась по вкусу американскому командованию. В ноябре 1945 года около сотни дирижаблей были переброшены в Мексику — оттуда, находясь в относительной безопасности от налётов "фугаки", они намеревались очистить прибрежные воды Калифорнии от японских кораблей и судов. Этот воздушный флот и был брошен против соединения Нисимуры.

Соотношение сил изменилось не в пользу самураев. Израсходовав поднятые в воздух самолеты и потеряв авианосец, мангусты могли только защищаться -­ любое ослабление нейтрального поля при попытке контратаковать приводило к его пробитию, невзирая на мастерство операторов "миязак". Но одной лишь обороной битвы и войны не выигрываются — рано или поздно силовой перевес янки должен был сломать японскую защиту. Спасти корабли Нисимуры могла только ночь, но до её наступления надо было ещё продержаться.

Через сорок пять минут взорвался "Фусо". Сдетонировали снаряды в погребе третьей башни главного калибра, и взрыв расколол линейный корабль на две части, некоторое время ещё державшиеся на плаву. А затем загорелся "Ямасиро" — "кобры" сумели поджечь танки с топливом. Линкор заполыхал от носа до кормы, и всем было ясно, что корабль обречён. На "Ямато" несколько раз гас свет и вспыхивали пожары; американские операторы мимоходом сожгли эсминцы "Асасимо", "Касуми" и "Хамакадзе", лёгкий крейсер "Кисо" потерял ход. Ответными ударами мангусты вывели из строя около дюжины дирижаблей, но поражение казалось уже неминуемым — самураям оставалось только умереть с честью.

От полного разгрома (и от харакири) Нисимуру и Ёгучи спасла погода. Усилившийся ветер начал сносить дирижабли — они отставали, теряя боевой контакт, а затем потрепанное японское соединение укрыла спасительная темнота.

* * *

— А ведь великий англичанин Уэллс был прав, — сказал Тамеичи Миязака, положив на стол донесение о сражении у берегов Центральной Америки. — Война в воздухе... Но люди не птицы, они живут на твёрдой земле: об этом не стоит забывать...

— Вы о чём, Миязака-сан? — спросил Синъитиро Томонага, отрываясь от своих бумаг.

Учёный-самурай не ответил — он о чём-то напряжённо думал.

* * *

— Я обеспокоен. Враги империи Ямато получили оружие, равное нашему, — ход войны внушает опасения.

— Ваше Величество, оснований для беспокойства нет. Гайкокудзины всего лишь идут по нашим следам — мы их опережаем. И скоро я нанесу им такой удар, который заставит их содрогнуться от ужаса. Обещаю вам, Ваше Величество.

Глаза человека, стоявшего перед императором, казались чёрными дырами в ничто, где нет ни жизни, нм света, ни движения. "Он гений или безумец? — подумал микадо. — Или, быть может, посланец богов?". Он почувствовал леденящий холод, но не мог позволить себе потерять лицо и произнёс, сохраняя внешнее спокойствие:

— Я надеюсь на вас, Миязака-сан.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. БЕЗУМНЫЙ ГЕНИЙ, ИЛИ ГЕНИАЛЬНЫЙ БЕЗУМЕЦ

...К весне 1946 года японцы были выбиты с американского континента; русские войска разгромили Квантунскую армию, очистили от противника Манчжурию, взяли Порт-Артур и вошли в Корею.

(Дальневосточная война 1945-1946 гг.)

Заходящее солнце бросало багровые блики на темнеющие сопки и окрашивало море в зловещий красный цвет — казалось, что японский крейсер "Аоба", полузатонувший у самого берега, истекает кровью.

Полузатопленный японский тяжёлый крейсер "Аоба". Порт-Артур, 1946 год

— Порт-Артур, — негромко произнёс Курчатов. — Вот мы и вернулись, прошло чуть больше сорока лет.

— Да, ­Игорь Васильевич, — согласился Бехтерев. — А картина символичная, — он кивнул на закат, — немало здесь пролилось русской крови, ох, немало... А сколько её ещё прольётся, одному богу известно.

— Бог-то бог, но и сам не будь плох. От нас с вами, Пётр Владимирович, во многом зависит, чтобы кровушки русской пролилось как можно меньше. И не только русской...

Нейрофизиолог понял, что имел в виду Курчатов. В феврале Гарри Трумэн предложил Сталину план скорейшего разгрома империи Ямато, план простой и чудовищный. Президент Соединённых Штатов Америки предложил обрушить на японские города всю американскую боевую химию, выбрав целью масштабных газовых атак исключительно мирное население. "Жители городов Японии, — с циничной прямотой говорилось в меморандуме, — не имеют достаточной защиты от нервно-паралитических и нарывных газов. Миллионы жертв заставят самураев сложить оружие и спасут жизни миллионов советских и американских солдат". А для реализации этого гуманистического плана американцы просили разрешения разместить на советских дальневосточных аэродромах тысячи дирижаблей и новейших стратегических бомбардировщиков Б-35 "летающее крыло", способных нести не только химическое, но и атомное оружие, а также боевые излучатели с достаточно мощным энергоблоком.