И жары (которой должна быть в Египте) не чувствовалось. Свежий ветерок, вполне умеренная температура, морская свежесть, буквально разлитая в воздухе. Не климат, а сказка!

И малая заселённость территории тоже выглядела как-то неожиданно.

Впрочем, никаких причин для расстройства не было. Все неожиданности были в лучшую сторону. А стереотипы на то и существуют, чтобы их периодически нарушать.

Ещё один нарушенный стереотип заключался в том, что при впадении реки в море никакого заметного порта не наблюдалось. Может быть, какие-то небольшие причалы имелись возле крепостей? Да нет — вроде бы ничего подобного не видно.

И корабль вёл себя соответственно — лишь чуть замедлил свой ход, подойдя к одной из крепостей.

Возможно, даже обменялся какой-то информацией. Но это были лишь предположения. Во всяком случае, Степан со своей точки наблюдения ничего подобного не заметил.

А потом корабль буквально 'рванул' вверх по реке. Сесть на мель он явно не опасался. И это было очень странно.

Ну хорошо, то что река глубокая, это понятно. Совершенно очевидным образом вычисляется.

Практически единственная крупная река очень большой, отнюдь не засушливой страны просто 'обязана' быть полноводной. А вот ширина в устье, сдавленном холмами, — не очень большая. Как это может совмещаться? Тут есть всего два варианта — быстрое течение или большая глубина.

Быстрого течения тут и в помине не было. Это заметно по различным мелким предметам, периодически наблюдаемым на поверхности воды. Они медленно и чинно проплывали мимо. А ведь корабль поднимался вверх по течению! Получается, что сумма его скорости и скорости течения реки была не очень-то и велика!

Оставалась большая глубина. Этим объяснялась и явная решимость капитана продолжать плыть вверх по реке. Степан помнил, что и на земле морские суда свободно заходят в устья глубоких рек.

Правда, была тут всё-таки некоторая странность...

Река, конечно, может быть очень-очень глубокой. Но это относится к основному руслу.

Но ведь на самой глубокой реке могут быть отмели. Как, кстати говоря, и в море, — на подходе к устью реки.

Для того, чтобы корабль не сел на мель, и существуют лоцманы, — специалисты, хорошо знающие конкретный отрезок водного пути. Когда корабль приближается к берегу, на борт поднимается лоцман и помогает пройти опасный участок пути.

Здесь же никакого лоцмана на борт не брали! Степан бы обязательно это заметил.

Впрочем, если подумать, ничего странного здесь не было. Устье великой реки, очевидно, имеет для моряков этой страны настолько важное значение, что его знание уж точно входит в обязательный минимум подготовки морского навигатора. Так что хоть один специалист, знающий опасные места, на корабле наверняка есть. Может быть, даже сам капитан...

Во всяком случае, корабль шёл по реке быстро и уверенно. Миновав маленькие крепости, он пошёл дальше — вверх по течению.

Местность была по-прежнему пустынная. Несколько раз попадались небольшие крепости, стоящие на берегу. Но никаких 'гражданских' поселений не было видно. Ни городов, ни даже деревень. И никаких следов земледелия тоже не было видно...

Так продолжалось до тех пор, пока вдали не появился остров.

Вначале он показался совсем маленьким. Но потом выяснилось, что остров просто был узким и длинным, вытянутым вдоль течения реки.

В самой середине острова была довольно приличного размера крепость. Можно даже сказать, небольшой укреплённый город.

В начале и в конце этого длинного острова располагались совсем маленькие крепости. Напротив каждой из них лежала пара таких же крепостей — на правом и на левом берегу. Таким образом, всего было семь крепостей: одна большая на острове, а также шесть маденьких: две на острове, две на правом берегу и две — на левом.

Корабль обогнул остров с правой стороны и сразу же направился к большой крепости. Правда, вплотную к ней подходить не стал, остановившись на середине правой протоки фарватера примерно посередине между серединой и верхним концом острова. Тут же с корабля были спущены три шлюпки с грузом— и каждая пошла в свою сторону. Одна — назад, к городу-крепости. Другая вперёд и влево, к маленькой крепости на конце острова. Третья — вперёд и вправо. Тоже к маленькой крепости — но уже на берегу.

Маленькой? Теперь, когда корабль к ней приблизился, стало видно, что не такая она уж и маленькая. Скорее, среднего размера.

Шлюпки довольно быстро вернулись назад. А потом опять были загружены и отправлены на берег. Каждая в свою сторону.

На третий раз та шлюпка, которая до этого ходила на конец острова, пошла назад, к городу. На седьмой раз все три шлюпки пошли у городу.

Потом было ещё несколько рейсов...

Но вот, наконец, шлюпки вернулись на корабль и назад больше не отплывали. И только теперь Степан почувствовал, насколько устал и замёрз. Он повернулся, чтобы попросить сопровождающего отвести его обратно.

И очень удивился, заметив, что стоит на палубе в одиночестве.

Странно! До сих пор такого не случалось ни разу. Всегда с ним на палубе был сопровождающий. Или, на худой конец, его привязывали к мачте.

Как ни странно, эта новость нисколько не обрадовала. Бежать? А куда? Без знания языка? Понимая, что вокруг — рабовладельческое государство?

Такой побег мог кончиться лишь одним — он опять попал бы в рабство. Но уже с гораздо худшими перспективами.

Тут-то на него имеют какие-то планы. Иначе не стали бы учить языку на таком высоком уровне...

В конце концов Степан решил никуда не бежать. Будь что будет.

А через пару минут и сопровождающий нарисовался...

Молодой слуга весело подмигнул своему подопечному, как будто только что прочитал его мысли.

Смысл этого был понятен: не волнуйся, чужеземец, всё кончится хорошо!

Смотреть, вроде бы, было уже не на что. Но сопровождающий сделал знак рукой назад, в сторону левого борта. Оттуда подплывало что-то более крупное, чем шлюпка. И гораздо более представительное.

Через несколько минут, когда это 'что-то' приблизилось к кораблю, стало чётко видно: необычный объект — галера. Небольшой приземистый кораблик без парусов, с обоих бортов ощетинившийся длинными рядами вёсел.

Сердце у Степана как-то нехорошо сжалось: он помнил, что на вёсла галер в земной истории обычно сажали рабов. И считалось это одним из худших видов рабства.

Когда замечательное плавучее средство приблизилось ещё больше, гребцов можно было рассмотреть подробно. Да, они были довольно просто одеты. Гораздо беднее, чем матросы. Но отчаяния и безысходности на их лицах не было.

Совсем напротив. Их лица выражали что-то вроде воодушевления. Как будто это тяжёлая работа на вёслах является для них шагом к чему-то желанному и хорошему.

Да, новый мир ещё раз повернулся к своему гостю какой-то непонятной стороной. И сколько таких сюрпризов ещё ждать?

Между тем галера подошла к кораблю и каким-то хитрым образом к нему пришвартовалась. Два плавучих средства оказались соединёнными чем-то вроде горизонтального мостика. С одной стороны он соединялся с палубой галеры, являясь как бы её продолжением, — а с другой стороны упирался в борт корабля.

Связь была достаточно гибкой. И большой корабль, и галёра выписывали на волнах довольно причудливые движения. При этом мостик скрипел, изгибался, — но ломаться даже и не думал.

И тут из помещения в середине галеры вышел новый персонаж.

Несомненно это был начальник, причём очень высокого ранга. Повыше, чем капитан и даже Хозяин. Причём Степан даже не мог понять, на каком основании он сделал такой вывод.

В лице этого человека не было ни надменности, ни жёсткости. Зато в щедрой степени присутствовали такие качества, как веселье и дружелюбие.

Но при этом человек, стоявший сейчас на палубе галеры, выглядел очень уверенно. Чувствовалось, что ему совершенно не нужно разыгрывать из себя значительное лицо, поскольку никто и не думает хоть чуть-чуть усомниться в его высоком ранге.

Самой удивительной была реакция гребцов галеры. Они дружно встали со своих мест и, взметнув вверх руки, что-то прокричали. Это явно не был крик возмущения.

Человек на палубе сделал тоже самое — и, улыбнувшись ещё шире, молча взметнул руки вверх. Теперь это движение можно было рассмотреть более подробно.

Меньше всего это походило на то движение, которое делают на Земле по команде 'руки вверх'. Здесь руки не вытягивались параллельно вверх, а разводились в стороны, как бы обнимая что-то очень большое. Кисти рук при этом выгибались таким образом, что ладони оказывались почти горизонтально, как бы ловя падающий сверху солнечный свет.

Похоже, реакция гребцов означала прощание, потому что высокое лицо, задумчиво постояв на палубе галеры и внимательно выслушав то, что ему говорили сопровождающие, решительно подошло к горизонтальному мостику с явным намерением перейти на корабль.

Правда, наблюдателю с Земли пока было непонятно, как всё это будет происходить.

Ведь мостик упирался в борт корабля. И никакого входного отверстия в этом борту не наблюдалось.

Но сомнения были развеяны очень быстро. С борта корабля на помост было опущено что-то вроде строительной люльки — судя по внешнему виду, довольно комфортабельной.

Только после этого начальник, стоявший на палубе галеры, как бы обратил внимание на помост и двинулся в его направлению. Тут же, как по мановению волшебной палочки, у него нашлись и сопровождающие.

Во-первых, четыре довольно скромно одетых человека находились в непосредственной близости — двое шли спереди, а двое сзади. Степан сразу же решил, что это охранники.

Трое хорошо одетых и при этом довольно молодых человека шли сразу же за спинами задних охранников. Скорее всего, это были ближайшие помощники.

А вот дальше шли носильщики. Причём гостя с Земли очень позабавило то, что именно они несли.

Это были какие-то гибриды сундука и чемодана.

На первых взгляд — настоящие сундуки. Деревянные, с углами, окованными каким-то металлом. Но при этом плоские, как чемоданы. И с ручками на верхней, узкой и длинной, поверхности. За эти ручки их и несли.

При этом пропорции были несколько непривычны. Длина — больше, чем у любого земного чемодана. А высота — меньше.

Таким образом, длина была больше высоты не в полтора раза, а раза так в четыре.

В этом был определённый плюс: в силу малой высоты чемодан-сундук меньше цеплялся за землю. Но также и минус: если неровности были чересчур большие, то передняя или задняя часть могли в них упереться.

Задумавшись о сундуках и чемоданах, Степан чуть не пропустил сам момент подъёма, который произошёл достаточно быстро.

Всего люлька поднималась наверх три раза. Сначала в неё была загружена половина багажа (носильщики загрузили чемоданы, но сами подниматься не стали). Впрочем, сопровождение у багажа всё-таки было: один из охранников.

Второй раз поднялось само главное лицо со всеми помощниками и двумя охранниками. И наконец в третий, последний, раз была поднята вторая половина багажа. Её сопровождал последний из охранников.

Все эти манипуляции были проделаны быстро и чётко. Чувствовалось, что всё это делалось неоднократно, поэтому было отработано до автоматизма.

Поднявшись на палубу, большой начальник вновь поднял вверх раскинутые руки. Похоже, таким образом он прощался с теми, кто остался на галере.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он обнаружил, что его уже ждёт капитан корабля.

Степану была очень хорошо видна сцена их встречи.

Он уже немного начал понимать позы и жесты местных жителей. И сразу же понял, что тот, кто поднялся на корабль, — по рангу выше капитана. Ненамного, но выше.

После обмена приветственными словами капитан что-то сказал сопровождавшему его матросу, и тот куда-то побежал. Но скоро вернулся в сопровождении Алгура Иргуша.

Собеседник капитана (Степан мысленно окрестил его Главным) дружелюбно поздоровался с подошедшим. А потом все трое начальственных лиц в сопровождении двух матросов и всех, кто поднялся на корабль вместе с Главным, неторопливо двинулись в сторону гостевых аппартаментов.

После этого наступило некоторое затишье. Багаж Главного быстро, но аккуратно поднимали на борт и сразу же уносили в гостевые аппартаменты.

Наконец, все сундукочемоданы были отправлены по назначению. Наступило временное затишье.

А минут через десять сопровождающий дал знаками понять, что прогулка закончена.

В гостевых комнатах жизнь била ключом.

Большой стол, стоявший в холле, каким-то образом оказался разделён на три маленьких.

За первым из них сидели трое начальников: Главный, Хозяин и Алгур Иргуш. Капитана не было — вероятно, он не мог надолго оторваться от дел, связанных с погрузкой-разгрузкой.

Двое старших о чём-то с интересом спорили; младший их внимательно слушал.

Увидев входящего Степана, Главный удивился и задал Хозяину несколько коротких вопросов. Тот так же кратко на них ответил.

Затем процедура повторилась — но на этот раз отвечал Алгур Иргуш.

На лице Главного появился неподдельный интерес — и он резко повернулся к землянину, очень внимательно посмотрев на него.

После этого Алгур Иргуш посмотрел на Степана и вдруг произнёс одно из пройденных во время урока слов, указывая рукой себе в грудь. Затем направление руки изменилось, указывая на попаданца.

Степан понял, что от него хотят — и повторил слово, стараясь делать это максимально правильно.

На лице Главного появился лёгкий интерес.

А дальше было второе слово... третье... четвёртое... десятое... В общем, где-то десятка три.

По лицу Алгура Иргуша было видно, что демонстрируемое качество произношения вполне приемлемое.

Но интереснее всего было наблюдать за лицом Главного. С каждым правильно произнесённым словом его лицо становилось всё более радостным.

Последнее слово было вообще немыслимо трудным для носителя русского языка. Но и оно было произнесено без серьёзных погрешностей.

Главный сказал какую-то короткую фразу и широко заулыбался. Хозяин и Алгур Иргуш тоже улыбнулись — но как-то более сдержанно.

Сцена эта выглядела не очень понятно. Ведь Степан не показал знания языка (нельзя показать то, чего ещё нет). Он всего лишь продемонстрировал правильное произношение. Неужели среди иностранцев это такая редкость?

Алгур Иргуш поднялся со своего места и, протянув руку, указал на соседний стол, за которым сидела публика попроще. Кое-кого попаданец уже знал (охранники и слуги Хозяина), но большинство было незнакомых.

Второй стол тоже был накрыт на праздничный манер, хотя и чуть скромнее.

Всё было понятно: это было приглашение присоединиться к трапезе.

С того момента, как Степан оказался в новом мире, он никогда ещё не ел таких вкусных вещей. Жареное мясо с аппетитной корочкой, какой-то варёный корнеплод янтарно-жёлтого цвета, мясистые овощи, похожие на помидоры, но разного цвета: белые, зелёные, жёлтые, оранжевые, красные, фиолетовые. Причём каждый цвет имел свой особый вкус.