Чаганов: После войны

Делаю сотое отжимание и двигаюсь в в комнату отдыха.

... 'Наследники вождя в моей истории не нашли ничего лучшего как просто разобрать механизм управления Вознесенского и начать безуспешно выстраивать свой, что привело к затяжному экономическому кризису, падению темпов роста и в конечном итоге, поняв своё бессилие, к предательству руководством коммунистической идеи. Что же делать мне здесь и сейчас? Темпы развития вычислительной техники в стране явно отстают от темпов усложнения объекта управления, как линейная функция от чего-то похожего на экспоненту. В итоге качество управления так же, как и в 'системе Вознесенского' будет продолжать падать — ну может быть помедленнее, чем в моей истории — но неизбежно на другом этапе приведёт Союз к тому же результату. Возможно всё дело в том, что и там, и там объект управлялся исключительно из Центра, без достаточного количества локальных обратных связей? Может быть и так, но ведь и по-другому тоже пытались, если вспомнить Совнархозы с их передачей управления из центра на периферию, то даже дважды. Есть мнение, что причины неудач в том, что забыли о воспитании человека коммунистического общества, без которого любая система управления работать не будет. Ну так это процесс не быстрый, несколько поколений должно смениться и в течение этого времени ситема должна работать как часы, без сбоев. Как этого достичь если у нас при каждой смене власти новая власть, самоутверждаясь, отрицает всё сделанное старой? Вопросы, вопросы — их больше, чем ответов'.

Бросаю взгляд на часы — самое время подкрепиться.

''Грибной супчик'?— В животе неприятно заурчало.— Надо подавать подчинённым пример, в конце концов это твое творение — не сильно вкусно, но исключительно полезно. Там много протеина или как его называют 'микропротеина' — продукта переработки глюкозы грибком Fusarium venenatum'... Достаю из шкафа поллитровую пивную кружку, наливаю в неё воды, ставлю в первую советскую микроволновку — продукт конверсии завода по выпуску РЛС — и выкручиваю ручку на 3 минуты. В закипевшую воду ложкой из стеклянной банки с грибком вбрасываю дозу 'микропротеина', тщательно размешиваю содержимое кружки и 'грибной супчик' готов.

'Грибами он правда не пахнет... Да он вообще ничем не пахнет... Зато если это всё съесть, то получаешь треть дневной нормы белка, что даже больше, чем выходит по расчётам Минздрава, который оценил ожидаемый дефицит белка в рационе среднего советского человека с сентября 1946-го июль 1947-го в 15 процентов. Конечно голод — это не только дефицит белка, но также жиров и витаминов — поэтому в супчик входят и дрожжи Yarrowia lipolytica, состав которых входит 70 процентов жира, а витамины получаем из пекарских дрожжей. Вуаля — проблема решена? Не так быстро. Конечно оборудование для выращивания грибков не было проблемой — для этого мы переналадили, а практически использовали в неизменном виде бродильные цеха всех пивных и некоторых фармацевтических заводов СССР. На всех объектах ввели строгие гигиенические нормы, выработанные при производстве антибиотиков — постоянный контроль температуры, кислотности и состава аэробной среды — что позволяет уверенно справляться с ростом вредной микрофлоры, а также периодические тесты на токсины. Мощностей получилось даже с избытком, а вот что стало проблемой — так это где брать столько глюкозы? Впрочем, сначала прикинули сколько именно и откуда можно получить этого сырья — расчёты оказались не очень сложными. Решили брать сразу с большим запасом — на 200 миллионов человек в течение целого года. Получилось, что необходимо произвести 800 тысяч тонн белка и ещё восполнить дефицит около 26 Тера-кило-калорий. В переводе на сахар это чуть меньше 10 миллионов тонн. Это был для меня серьёзный удар, ведь крупнейший производитель сахара в мире — Куба за год производит едва ли половину такого количества. Связались с Гаваной, заключили договор на 3 миллиона тонн — остальное уходит в США по ранее заключённым контрактам— которые будут поставлены до конца года. Еще миллион наскребли в Бразилии, Гаити и на Ямайке, 3 миллиона тонн наше собственное производство плюс один — из государственного резерва. Осталось добить последние 3 миллиона тонн. Своих мощностей для гидролиза древесины с целью получения глюкозы у нас было не так много — в сахарном эквиваленте примерно на 500 тысяч тонн, но тут очень помогли аналогичные мощности Германии и её богатый опыт по производству кормового дрожжевого белка из древесины — в обмен на наши поставки леса они взяли на себя обязательства в течение года закрыть оставшееся. А вдобавок помочь с производством чистых культур нужных дрожжей. Как-то так. В общем, голод в СССР отменяется — есть 'будем плохо, но не долго''...

Прислушиваюсь к своему организму, гляжусь в зеркало.

... 'Вроде пока всё нормально. Не помню уж кто там из будущего пугал страшной расплатой за 'грибную диету', которая возможно скажется не прямо сейчас, а позже — в старости, что-то типа аллергии по-моему? Что ж определённый риск, конечно, не исключается, но, всё-таки, не такой как от длительного голода'.

* * *

— Президент Турецкой республики поручил мне вручить вам лично, господин премьер, это письмо, — турецкий посол Селим Серпер протягивает мне кожаную папку, которую он держит в руках,— и просить вас, если это возможно, как можно быстрее ответить на предложение турецкой стороны, которое в нём содержится.

— Спасибо, господин посол,— принимаю папку и пожимаю ему руку,— прошу вас, присаживайтесь.

Серпер облегчённо выдыхает.

'Определённо боялся, что получив письмо, я попросту выпровожу его за дверь, сообщив, что ответ будет передан по дипломатическим каналам'.

Молотов и посол занимают места в креслах друг напротив друга, а референт из нашего МИДа ловко вскрывает сургучную печать.

'Ну что тут у нас?— Располагаюсь за своим письменным столом.— Посмотрим, какое впечатление произвели на турков наши военные манёвры на границе, а особенно — обустройство нашим флотом пунктов базирования на греческих островах Лемнос и Лесбос. О-о-о, судя по всему, впечатление получилось неизгладимым — Турция возвращается к своей первоначальной позиции с гарантией в случае войны советского прохода советской армии и флота через свою территорию, от которой так поспешно отказалась после болезни Сталина. Вот такие у турков гарантии... Дальше, в вопросе 'о совместном советско-турецком контроле в Черноморских проливах с размещением в них советской военно-морской базы' имеются определённые подвижки — турецкая сторона готова немедленно начать консультации по дипломатическим каналам. А вопрос о новом мирном договоре с возвратом СССР Карсской области и территорий под Ереваном и Батуми не упомянут вовсе. Будем дожимать'.

— Господин посол,— сажусь рядом с Молотовым и передаю ему письмо,— прежде, чем сформулировать свой ответ на турецкое предложение, я хочу обрисовать то положение, которое, по нашему мнению, сложилось вокруг Турции. Единоличным контролем над Проливами маленькая и слабая страна пытается диктовать свои условия одному из сильнейших военных и экономических блоков, который включает десятки государств Европы и Азии, имеющих доступ к Чёрном морю. Очевидно, что эта позиция связана с надеждой Турецкой республики на помощь, в том числе и военную, со стороны другого центра силы в мире — Соединённых штатов и некоторых других. В результате Турция может стать полем боя между этими двумя центрами силы с применением не только обычного, но и атомного оружия, что может сделать её территорию непригодной для жизни на долгие годы...

— Но это ужасно, господин премьер!— Вырывается у Серпера.

— ... Согласен с вами, господин посол, однако произойдёт это или нет во многом зависит от самого турецкого правительства — от выбора себе друзей. Советский союз не может допустить использования территории Турецкой республики как плацдарма для военного нападения или экономической блокады своей территорию или территории наших союзников. Советское правителество рассматривает визит американского авианосца 'Мидуэй' в Турцию как подготовку подобных действий...

— Смею вас заверить, господин премьер,— турок начинает жадно глотать воздух.

— Вполне допускаю, господин посол,— меняю выражение своего лица на более доброжелательное,— что лично вы и даже ваше или американское правительство не строит сейчас таких планов, но кто даст нам гарантии что этого не произойдёт в будущем, когда у вас в стране или в США сменится руководство? Поймите, мы не хотим войны. Чтобы доказать вам это советское правительство предлагает вам в ответ на возможные шаги Турции навстречу нам в вопросах, связанных с размещением нашей военно-морской базы в Дарданеллах и соместного режима контроля Черноморских проливов, свободный доступ на рынок ЕврАзЭС и вступление в члены Клирингового Союза. Как вы знаете, согласно устава этих двух институтов, без одобрения Верховного Совета СССР это невозможно.

— А как же насчёт территориальных претензий вашей страны, господин премьер?— С тревогой глядит на меня Серпер.

— Мы будем готовы снять их, господин посол,— поднимаюсь я со стула, показывая, что аудиенция завершена,— если два первых пункта — о военной морской базе и совместном контроле над Проливами будут удовлетворены.

Чунцин, ул. Цзэнцзяянь, д. 50,

Резиденция КПК при Гоминьдане,

7 октября 1946 года, 04:00.

— В чём дело, Ли?— Услышав секретный стук в дверь, Чжоу Эньлай открывает дверь спальни и видит за ней тщедушную бесцветную фигуру своего секретаря Ли Кенонга, держащего в руках листок бумаги.

— От Председатель Мао получена радиограмма, доктор Чжоу,— на американский манер отвечает тот, протягивая бланк,— он откладывает свой вылет в Чунцин. По линии Теке ему пришло предупреждение, что на него в гостинице 'Чжуннаньхай', а также в резиденции Чан Кайши на горе Гелешань готовится покушение.

— Как быстро деградировала наша партийная разведка без Кан Шэна,— тяжело вздыхает тот, делая знак Ли чтобы тот заходил в комнату, а сам направляется к стулу рядом с кроватью, на котором висит тщательно отглаженный полувоенный френч,— похоже Лю Шаоци понятия не имеет что такое анализ получаемых сведений — все полученные данные просто несёт на стол Председателю.

— Но мы не можем, доктор Чжоу,— мягко замечает секретарь,— после реакции Председателя Мао заявить, что ему ничего не грозит. Может быть, именно этого от нас и ждут враги?

— Да, ты прав, Ли,— кивает он, точными быстрыми движениями застёгивая пуговицы френча,— думаю, что можем предложить Председателю в качестве постоянной резиденции этот особняк. Правда ...

Слышится чей-то робкий стук в дверь, Чжоу Эньлай вопросительно глядит на секретаря.

— Я распорядился принести вам, доктор Чжоу, зелёный чай,— отвечает с поклоном секретарь,— простите, что был вынужден прервать ваш сон.

— Спасибо, Ли,— продолжает тот, отхлёбывая из чашки после ухода слуги,— однако тогда Председателю предстоит длинный путь отсюда к месту переговоров, который находится на другом берегу Янцзы, что небезопасно.

— Надо составить текст ответной радиограммы, доктор Чжоу, где изложить все плюсы и минусы возможного размещения делегации Председателя Мао и пусть в Яньани они сами принимают решение.

— Составьте его сами,— Чжоу Эньлай задумчиво смотрит на струи дождя, текущие по окну.

— Я уже составил на всякий случай,— в руках секретаря появляется новая бумага,— и ещё одно. Вчера поздно вечером я встречался с одним русским, он приехал из Шанхая...

— Что за русский?

— ... Это я так думаю, доктор Чжоу, что он связан с русскими, поскольку назвал пароль одного из представителей Коминтерна, который работал в Шанхае в 30-х годах, Рихарда Зорге.

— Знаю такого,— кивает Чжоу Эньлай,— ещё по Москве. Жили с ним по соседству в гостинице 'Люкс'. Ну и с чем приехал этот его представитель?

— Просит о личной встрече с вами.

Чжоу, отхлебнув из чашки, с задумчивым видом начинает шумно полоскать чаем рот.

— Нет,— Чжоу скалит зелёные зубы,— не вовремя. Русские, несмотря на громкие заявления, сейчас ведут совсем другую игру — не хотят нашего сближения с американцами, чтобы диктовать свои условия по поставкам вооружений. Их интересы сейчас больше совпадают с японскими, чем с нашими. Возможно хотят меня рассорить с Мао и вызвать подозрение у американцев. Если русским есть что сообщить, то пусть делают это по официальным каналам. Тебе, Ли, поэтому тоже больше встречаться с этим русским не следует. Организуй пока скрытую слежку за ним. Свяжись с представителем генерала Маршалла и попроси у него о срочной встрече, думаю, у американцев лучше получится переубедить Председателя Мао, чем у меня.

— Слушаюсь, доктор Чжоу,— секретарь Ли, подхватив бланк радиограммы, неслышно исчезает за дверью.

— Ты всё слышала, Дэн?— Бросает Чжоу через плечо, услышав как за спиной открывается другая дверь, ведущая в соседнюю комнату.

— Слышала,— отвечает жена, присаживаясь на край кровати.

— Есть какие-то соображения кто мог это сделать?— Садится рядом муж.

— Тот, кому выгодно, чтобы переговоры не состоялись, Чжоу.

— А ты, Дэн, ещё больший дипломат, чем я сам,— смеется он обнимая жену,— но, как тебе известно — переговоры всё равно состоятся, так как слишком многое поставлено на карту. Скажи лучше — кто тот русский, что просит встречи?

— Если за него просит Зорге, то, как ты и сам понимаешь, он определённо резидент в Шанхае по линии военной разведки...

— Скорее всего ,— кивает Чжоу,— лучшие коминтерновские кадры ушли в ГРУ.

— ... Зорге преподавал у нас на курсах военной разведки на Воробьёвых горах...

— Вот как,— чешет гладкую скулу муж,— тогда получается, что правая рука не ведает что творит левая.

— Получается так,— качает головой жена,— Хэ говорила, что её кураторша из МГБ...

— Или никакой это не резидент — а боевик из Нанкина,— Чжоу резко поворачивает голову к жене,— найти в Шанхае русского с военной подготовкой совсем не трудно.

— А как же пароль?— Парирует Дэн.

— Вот это нам и предстоит выяснить,— поднимается на ноги он.

* * *

'Всё, хватит на сегодня докладных записок,— подтягиваю к себе объёмистую красную папку с надписью — 'На подпись',— пора дело делать. Та-ак, Постановление Совета Министров СССР о расширении ракетного полигона 'Капустин Яр'... Почему расширение? А-а-а, смотри докладную записку номер такой-то'...

Возвращаю на место чёрную папку и, найдя соответствующий номер, погружаюсь в чтение:

' '... На полигоне за прошедший год осуществлено 104 ракетных пуска'... Казалось бы это свидетельствует о мощном рывке нашей ракетной промышленности, но если разобраться, то всё это ракеты А4 — около 800 штук в разной степени готовности — немецкого производства, которые Гитлер так и не успел применить в боевых условиях и захваченные нашей армией на полигоне Пенемюнде и на четырёх заводах в Германии. Кроме самих ракет к нам попали производственные мощности по их производству, а также заводы, на которых выпускалось топливо для них. Не ушло от советских компетентных органов и большинство инженерно-технического персонала, занимавшегося конструированием, изготовлением и испытаниями А4 — всего две тысячи человек, включая самого Вернера фон Брауна. Имея такое богатство, соответствующие НИИ в тесном контакте с отбывающими наказание немецкими специалистами немедленно развернули на Кап Яре широкую исследовательскую программу. Этоа программа кроме стрельбы на дальность и точность, а также на способность уничтожения макетов кораблей и укреплений, включала в себя и космические исследования. Ракета, так и не ставшая ФАУ-2, помогла сделать первые фотоснимки земной поверхности с высоты около 180 километров. На ней в космос полетели сначала черепахи, затем собаки и, наконец, обезьяна, которая в августе успешно пережила спуск в специальной капсуле с парашютом на землю, но через два дня скончавшаяся от остановки сердца, видимо, от испытанного потрясения и перегрузок. Начались исследования космического излучения и работы по космической радиосвязи. Всё логично — расширение полигона необходимо, полигон за два неполных года стал узким местом'...