Новость о поглощении Кровавых Кулаков уже давно не секрет, и сейчас стоит продемонстрировать соседям нашу силу и решимость. Дубеут, как и положено солидному вождю, говорил медленно и степенно, вовсю пользуясь опытом нескольких поколений предков-вождей. В меру угрозы, в меру безразличия, в меру уверенности в своих силах, и всё это спокойным тоном. А самое интересное, что он не играл, а действительно <b>был</b> таким. Предъявлять претензии на наши территории никто не стал, по крайней мере, в открытую. К тому же, насколько я знал, соседям сейчас было чем заняться и без нас. Спору нет, если можно увеличить свои охотничьи угодья, не прилагая особых усилий, это сделают, но если это обернётся кровавой войной, любой вменяемый вождь задумается.
После торговые дела переросли в пир, и я, достав кубок, кратко пересказал историю его получения. Немного умолчаний — и вырисовывается картина сильного шамана, который, будучи учеником, сумел расправиться со старшей шаманкой соседнего клана. Судя по одобрительному выражению лица Дубеута, это было именно то, что надо. Угощение было обильным, пир получился знатным. Не сильно налегая на настойки, но и не отказывая себе в удовольствии, пробую по чуть-чуть разные вкусы. Как водится, хмель развязал языки, вожди и их присные стали похваляться трофеями и историями об охоте. Не остался в стороне и я, поведав, как для свадьбы с дочерью вождя добыл молодого копытня.
— Уж больно ты молодой да щуплый для такого, — произнёс орк из клана Острых Клыков.
Был он то ли сыном вождя, то ли просто его приближённым. Похоже, хмель ударил в голову не только мне. Хотя нет, глядя в холодные и злые глаза, видно, что дело не в алкоголе. Нет бы просто по-хорошему предложить помериться силой — какой нормальный молодой орк от такого откажется? Но ведь этот тип целенаправленно пытается меня оскорбить. Понимаю, почему ко мне Хол'Тар пытался цепляться, но у этого-то орка ко мне какие обиды? Вид у меня такой провокационный, что ли? Или, может, я карму на Земле капитально попортил?
— Копытню хватило. И тебе хватит, если захочешь попробовать проверить мою силу. Ну что? Рискнёшь выйти в круг?
Спускать подобное пренебрежение нельзя — вмиг репутацию потеряешь. Но на празднике нет места крови, так что придётся ограничиться кулаками.
— Я прослежу, чтобы ты не призвал духов во время схватки, — произнёс Кагнар, старший шаман Острых Клыков.
Чуть сузившиеся глаза оппонента сверкнули бешенством и торжеством, ведь я <i>сам</i> вызвал его на поединок. Снисходительная улыбка растянула его губы, и, скинув куртку, он пошёл в сторону от расстеленных шкур с угощением.
— Победа над тобой будет слишком лёгкой, но спускать оскорбление я не намерен!
— Много слов, но мало дел, — усмехаюсь ему в лицо.
Пока не снял верхней одежды, несколько раз напряг и расслабил почти все мышцы, прогоняя по ним "волну" напряжения. Раздевшись, иду к месту схватки. Я уже не ребёнок, но сравнение с противником идёт не в мою пользу, однако больше насмешничать враг не стал. Как только Кагнар дал отмашку, противник ринулся вперёд, стараясь взять меня нахрапом и задавить массой. Чётко, как на тренировке с Алморреном, отшагиваю в сторону и делаю подсечку, совмещённую с лёгким направляющим толчком, а орк, запнувшись, кубарем катится дальше. Оттолкнувшись кулаками от земли, вскакивает и уже не так быстро идёт ко мне, давя взглядом.
— Я смотрю, победа уже у тебя в руках. Или ты её по земле рассыпал? — подначиваю орка, но тот не спешит снова бросаться на меня.
Короткий рык, двойка размашистых ударов в корпус, но после тренировок с дренеем такие удары не впечатляют. Сильные, но очень предсказуемые, отвожу их в сторону, после чего отвечаю сам, впечатывая кулак в грудину, и отступаю.
— Машешь лапами, как рыба хвостом на берегу, — добавляю реплику к удару, выбешивая соперника.
Растопырив руки, он кинулся вперёд, намереваясь сгрести меня в охапку, но я прямым ударом в подбородок отправляю его на землю.
Но и это не вывело из себя опытного воина. Шустро откатился, встал и вновь стал приближаться. Атакую первым, отведя удар правого кулака, перехватываю его руку и дёргаю на себя, на миг выводя противника из равновесия, после чего делаю подшаг вперёд и, пропустив мимо виска удар левой руки, ударяю плечом в корпус. Продолжаю наносить короткие ритмичные удары, целясь в грудь и в живот, отводя удары врага локтями. Орк "поплыл", и пока он не упал, увеличиваю скорость ударов, врезав локтем по рёбрам, добавляю в конце удар ногой в район пояса. Отлетевший противник упал, не делая попыток подняться. Кажется, вырубился. Зрители разразились радостными криками (особенно сильны они были со стороны соседей Острых Клыков).
Приняв поздравления, вновь подхожу к шкурам с угощением. Чистая победа немного льстит моему самолюбию, но с другой стороны, бой закончился слишком быстро, и я не успел утолить жажду драки. А с виду такой крепкий на удар противник был!
Варенье уже разошлось, но я его и дома смогу поесть, а вот разными способами приготовленная рыба — это вещь! Хотя от некоторых экзотических способов я всё-таки воздержался бы, но такое лакомство, видимо, приберегают только для своих.
Но всё хорошее заканчивается, пришло и время уходить с пира.
* * *
Пошли мы не к родным шатрам, как я думал, а к чужому стойбищу. Хатгаут был как всегда невозмутим, а я, видимо, прослушал, куда же мы направляемся. Но переспрашивать не стал, не подав виду, что удивился. Минут пятнадцать неспешной ходьбы, и мы отдаляемся от сверкающих склонов Ошу'гуна. Похоже, я знаю конечную цель нашего пути. Так и есть — стоянка Степных Бегунов была немного на отшибе, но это место мне определённо знакомо.
— Я поговорю с вождём, а ты присмотрись к стаду, — напутствовал меня Дубеут.
— Хорошо, вождь.
До него тоже нужно идти, ведь так близко к священной горе его не держат, но эта дорога мне уже знакома. Вот и пастухи, успокаивающие чуть встревожившихся копытных. Оглядываю стадо — с прошлого раза в нём стало немного больше животных, но не приближаюсь. А записи дренеев не врут — такие будут хороши под седлом и с вьюками, но телеги придётся делать не слишком грузоподъёмными. Хорошо бы использовать для этого копытней — такая гора мяса не создана для скачек, но зато может уволочь просто прорву груза! Правда, есть одно, но — эти гиганты всё время едят, буквально весь день напролёт, так что заставить их куда-то далеко и долго идти будет делом весьма нелёгким. Мои размышления были прерваны звуком лёгких шагов, развернувшись, вижу Торулону.
— Приветствую, дочь вождя.
— Опять ты здесь. Я уже говорила, что талбуки не продаются.
— Ты обещала подумать, — поправляю я девушку. — Но раз уж ты приняла решение, нам больше не о чем говорить.
— Тогда что ты здесь делаешь?
— Сопровождаю вождя.
— А, ты тот самый молодой шаман, что хвастал своими подвигами.
Чего так на меня взъелась? Пора первой охоты прошла, а она так и не сыграла свадьбу? Поломав ещё немного голову над мотивами её поступков, вновь поворачиваюсь к стаду.
— Невежливо прерывать подобным образом беседу!
— Если следы зашли в тупик, поверни в сторону. Или брось их.
— Мы ещё не договорили.
— Мои интересы и пожелания ты уже знаешь, но не хочешь их обсуждать.
— Ты просто не представляешь, что им нужно, и зря погубишь стадо! Я лишь забочусь об их благополучии и уберегаю тебя от напрасных расходов.
— Почему же? Представляю. Им нужен простор. Летом им нужен ветер, чтобы отгонял кровососов, зимой выбирать участки, где снега меньше, чтобы талбукам было легче добраться до сухой травы. Рядом со стадом должен быть удобный водопой. После долгой дороги следует расседлать и как следует расчесать шерсть. Когда талбучихи принесут телят, нужно опасаться их рогов. А самих телят с детства приучать к вьюкам и седлу.
По мере моего рассказа глаза девушки приобретали всё более ошарашенное выражение, она даже приоткрыла от удивления красивый ротик.
— Откуда ты всё это знаешь?!
— Догадаться несложно. Отец и другие охотники рассказывали мне о повадках талбуков, остальное я домыслил, взяв с волков. Все эти доводы я уже привёл вождю, и он вряд ли купит у вас талбуков на зиму, скорее, сам хочет прицениться. А вот по весне десяток-другой будет наш, не Дубеут, так я куплю.
— У тебя нет столько товара!
— А ты заглядывала в мой шатёр?
Насупившись, Торулона не знала, что ответить. Общение опять себя исчерпало, и я уже собрался вновь обратить свой взор на талбуков, как орчанка произнесла: — Хорошо, я открою тебе ещё несколько секретов, как правильно ухаживать за талбуками!
* * *
Вот теперь наша беседа сдвинулась с мёртвой точки, и дочь вождя стала делиться со мной секретами, как правильно обращаться с талбуками. Не знаю, что сподвигло её на это — забота о талбуках, что рано или поздно станут моими, или же факт того, что они для меня не забава, что я готовлюсь к тому, чтобы не загубить их. В любом случае, теперь, без противодействия со стороны Торулоны, будет проще приобрести небольшое стадо. Конечно, решать в конце концов будет вождь, но и её слово что-то значит в этом деле. Вскоре Дубеут покинул шатёр вождя Степных Бегунов, и мы отправились на свою стоянку.
В шатре была только Дувейли с сыном, и я, порасспросив орчанку о новостях, сам рассказал, где был, и пошёл спать.
* * *
Ближе к вечеру меня разбудили вернувшиеся с детьми жёны. Да и выспался я уже. За время нашего отсутствия мои благоверные успели обносить украшения, дополнив ими образ праздничных нарядов.
— Как прошёл день? — спрашиваю Бьюкигру, перехватывая за спиной забравшегося на меня Нарилрона, чтобы не упал.
— Отлично! В этот раз у всех соклановцев было варенье, но мы сразу договорились о цене, а северных кланов, что торгуют красивым мехом, много!
И девушки наперебой поведали мне о всех перипетиях торговли, когда прознавшие о продуктовом изобилии орчанки из Острого Вихря попытались сбить цену.
— А ещё мы купили чашки, — добавила Кайнати, развязывая заплечный мешок.
Быстро разложив их передо мной, сама взяла одну и передала любопытствующей Дувейли. А чашки и впрямь были красивыми — тонкостенные, вырезанные из ярко-зелёного камня. Было их целых десять штук, и Бьюкигра с гордостью поведала, как она сбила цену вдвое. И это несмотря на то, что клан, продававший их, был монополистом! Всё-таки была в ней какая-то пробивная сила и предпринимательская жилка. Поужинав, обнимаю жён и собираюсь на праздник в недра священной горы.
Было ветрено и, скорее всего, холодно (сам я всё меньше и меньше страдал от понижения температуры), но встречным оркам это не мешало радоваться продолжающемуся празднику. Хатгаут приветственно кивнул и направился к тропинке, идущей по склону наверх. Сейчас я чувствовал себя куда спокойней, чем в первую ночь праздника, ведь мне удалось незаметно набрать воды из священного озера, как и камней, а самое главное — подпитать Таррираша. Сейчас, зная, что и как надо делать, я мог попытаться усилить отклоняемый поток.
За размышлениями дорога прошла незаметно, я уже начал настраиваться на силу горы. Это позволяло без труда ориентироваться на погружённом в полную тьму участке тропинки, не полагаясь даже на слух и осязание, и экономило время для самого ритуала. Сейчас, под сводом священной пещеры, я ещё острее чувствовал то средоточие силы, что скрывалось под светящимися водами. А ещё я ощущал оба посоха за спиной как продолжение своего тела. Поприветствовав Веркарнака, как всегда удостоился милости послушать множество поучительных историй из его молодости, поддакивая в нужных местах, но вскоре дух предков потерял ко мне интерес.
Пришло время их "обеда", когда им перепадут "крошки с барского стола" наару. Настраиваясь на могучий поток, в ничтожно малый миг сумел ощутить всю грандиозную мощь орочьего народа, направлявшуюся сейчас к лежащим на дне обломкам. Не отвлекаясь попусту, перенаправляю тоненький ручеёк Таррирашу, помня о том, чем я ему обязан и что нас отныне связывает. Мы не были родственниками в н-ном поколении, но у нас есть общее дело, которое связало нас куда прочнее кровных уз. А всё-таки жаль, что он не мой предок — таким можно гордиться.
Сегодня было легче осуществить свою задумку, несмотря даже на возросший поток. Не совершая вчерашних ошибок, манипулировал силой, пропуская её сквозь оба посоха и отдавая часть Таррирашу. Краем сознания чувствую проскакивающие от дренеек образы. Как ни странно, их незримое "присутствие" не мешает мне проводить ритуал, напевая с остальными орками хвалу предкам. Ритуал слился для меня в единый растянутый миг, когда мысли следуют одна за другой, но не забываются. Полноценный контролируемый транс изменил моё восприятие, что-то перепало от Таррираша, что-то добавили дренейки, и вот результат. Поток эмоций и сил, идущий от каждого орка на празднике, наконец пошёл на спад, и я начал вытягивать своё сознание из этого потока.
Что это было? Вроде всё прошло без последствий, по крайней мере, я снова ощущаю и мыслю как обычно. Хотя нет. Таррираш теперь выделяется для меня на фоне остальных духов предков, его фигуру окружает не обычное свечение, а более плотное. А ещё я отлично видел выражение его лица, хотя он стоял на противоположном конце озера, среди прочих ещё не покинувших нас ушедших за грань шаманов. Вспомнились рассказы Таррираша о том, как было до прихода наару на Дренор. Раньше подобного единения не было, каждый, сумевший сохранить свою сущность после смерти, становился незримым защитником клана, советчиком и хранителем традиций. Сейчас же все духи предков, несмотря на различные характеры и внешность, имели между собой что-то общее. Как будто Кер стал для них "коллективным бессознательным". Хотя, зная его возможности и состояние, так, скорее всего, и стало. Отложив эту мысль на потом, пошёл общаться с живыми.
* * *
Вторая ночь праздника позади, и Дубеут никуда меня не зовет. Можно и завалиться спать, но лучше первую половину дня проведу с жёнами. Когда меня оставят присматривать за кланом вне горы — неизвестно, а потому после завтрака отправимся гулять.
— Как прошла ночь? — спросила меня Бьюкигра, передавая Грунуру, что запросилась ко мне, едва я переступил полог.
— Замечательно! — не кривя душой, отвечаю ей. — Думаю, поспать я могу и после обеда, а сейчас поедим и пойдём посмотрим на другие кланы.
— Хорошо, Аргнак, — отвечала орчанка, направляясь к очагу.
Нарилрон с Тисангрой, увидев, чем занимается их сестра, тут же захотели ко мне на руки. Собрав целый "букет", прохожу вглубь шатра. Дочки что-то лопочут, перебирая ручками костяные фигурки на шаманских косицах, а сын просто залез на голову, примеряясь к потолку.
— Дайте отцу поесть, — сказала Кайнати, подходя ближе.
— Подожди, — останавливаю её. — Сейчас наиграются, тогда и поедим.
Дел нынче много, и времени с малышнёй я стал проводить меньше, чем хотелось. Растите сильными, дети, впереди тяжёлые времена... А я сделаю всё, чтобы вы выжили!
