Взмах веера

"Глупость тебе помешала!" — признался сам себе легард и вздохнул, целуя девушку за ухом.

Эмма вновь вздрогнула и без оглядки и сомнений обняла его, под камзолом плотно сжав рубашку на спине.

Клант едва заметно передвинулся, стараясь не сбить возникшее между ними настроение.

"Соглашайся", — требовательно думал он, хотя и не собирался озвучивать это вслух.

Ее согласие казалось таким важным и нужным в это мгновение, хотя при некотором упорстве легард получил бы его и в другое время.

"Шантаж и запугивание можно оставить на крайний случай", — решил он, точно зная, что даже в таком случае Эмма найдет способ ускользнуть. Ее практически всю жизнь учил он сам, и ученица успела превзойти учителя во всем.

Расхохотавшись над своими мыслями, Клант подхватил ее подбородок двумя пальцами и приподнял лицо Эммы, надеясь заглянуть в ее глаза. Девушка, будто испытывая его выдержку, смотрела в сторону, хотя огонь, что пылал в его теле, жаром окутывал и ее тоже, непостижимым образом сочетаясь с ее огнем, согревавшим его сердце.

Так и не дождавшись ее взгляда, Клант медленно приник к губам девушки, радуясь, что хотя бы на поцелуй она ответила с охотой, уверенно еще теснее прислонившись к нему.

Легарду хотелось услышать ее мысли, понять, что именно она думает и что чувствует. И почему так странно реагирует. Да, до этого момента их поцелуи больше походили на выброс злости и нетерпения. Теперь же он растягивал эти нежные мгновения, будто другой возможности насладиться ее близостью не осталось.

Поцелуи стали глубже, сводя его с ума окончательно.

Обычно, увлекаясь очередной прелестницей, Клант часто ловил себя на мысли, что сравнивает их между собой. Но не сейчас. Эмма не походила на кого-либо, и никто не имел права быть даже сравнен с ней, хоть и мельком.

Слишком она была другая.

"А какая?" — язвительно уточнил внутренний голос с ноткой требовательности.

Нашлось бы множество эпитетов, чтобы описать Эмму, но одно слово больно толкало сердце внутри грудной клетки, ускоряя ритм, от чего под ребрами ощущалась легкая боль.

"Ты думал, что она твоя, — подсказал внутренний голос, пока пальцы киашьяра нежно ласкали волосы и лицо девушки. — А оказалось, что это ты был олухом, не заметившим, как кто-то другой присвоил себе ее. Пусть и на время".

Легарду захотелось вызнать имя и тут же отправиться на поиски с одной лишь целью. И это не были уговоры неизвестного ему легарда, а Эмма не отрицала, что носит ребенка от кого-то из королевства, да и прочная защита плода не вызывала сомнений в том, что отец — не человек.

Чуть отстранившись от девушки, крепче прижимая ее к себе, Клант вдруг решил, что никому ее не отдаст. И малыша тоже. Сделает все, чтобы заполучить Эмму в свое безраздельное владение, не дав больше никому шанса.

"Она моя и такой будет всегда", — хмуро решил он, чувствуя прилив ярости и одновременно отчаяния.

— Эмма?

Она не ответила, но его голос будто вывел ее из затуманенного состояния, и девушка отступила в сторону, высвобождаясь. Сердце Кланта сжалось, но он все же отпустил ее, слабо представляя, как поступить теперь.

Эта девушка всегда вгоняла его в ступор, когда дело касалось каких-то решений. Она всегда поступала нелогично. Ну и конечно она не захочет принимать его решения! Согласия от Эммы киашьяру не добиться, хотя стоило попробовать.

— Так что ты скажешь? — решил он и задал вопрос.

— О чем ты? — нахмурилась девушка и отвернулась, пытаясь незаметно от него потрогать припухшие губы. Ее мысли будто витали где-то далеко.

— Ты же не думаешь, что я так все оставлю?

Она не ответила, а легарду подумалось, что проще еще раз ее поцеловать и в порыве страсти вытянуть согласие. Кажется, страсть действовала на нее как раз подходящим образом.

— Я не хочу за тебя замуж, пока... — она не договорила и уставилась вдаль.

Он уцепился за первую половину фразы, почти не заметив ее сомнения и тревоги:

— Эмма!

— Оставь это Клант, — попросила Эмма устало. — Очень многое я просто не могу тебе объяснить, а брак — не лучший исход для меня сейчас.

В глубине ее карих глаз он заметил грусть и какие-то непонятное отчаяние, словно ей хотелось еще что-то сказать, но девушка не решилась, вместо этого выдав:

— Да и потом... Не могу же я разбить сердца всем тем девушкам, которые еще встретятся на твоем пути. Та же... Марта.

Клант стиснул зубы. Он не ожидал, что размышления приведут девушку к этому.

— Это не важно.

— Для тебя, а кому-то ты, возможно, разбил сердце... — тихо хмыкнула Эмма, будто что-то показалось ей смешным.

— Так значит?.. — с нажимом уточнил киашьяр.

— Нет, я этого не хочу, — она ответила, а Кланту вновь показалось, что она что-то недоговорила.

* * *

"... пока я не собралась с силами, чтобы рассказать тебе правду", — закончила я свою мысль и вздохнула, глядя в глаза легарду, радуясь, что он не способен читать мысли.

Упоминание Марты вывело Кланта немного из себя, он начал злиться, и это было мне на руку.

— Но ты же понимаешь, что я добьюсь своего? — сухо спросил он.

Я не удержалась от горького смешка:

— Да кто ж тебе даст такую возможность?

Решимость, проявившаяся в линии его подбородка, вынудила меня задуматься над словами легарда с большим опасением.

Мне было не понятно, что им движет, но жалость к себе я принять не могла ни при каких обстоятельствах.

— Эмма, мы знакомы очень давно, — напомнил мне легард.

— Да, — перебила я, — но ты так и не понял, что я никогда...

— Знаю, — кивнул он, не дав мне закончить. — Ты никогда не будешь делать то, что противоречит твоим внутренним ощущениям. Но... Неужели ты не понимаешь, что так было бы лучше для всех?

Я рассмеялась. Мне казалось, что единственным, кто здесь не понимает всего, был сам киашьяр.

— Для кого лучше? — резко прервав смех, спросила я. — Для тебя? Для ребенка? Но, Клант, для меня это не лучший исход.

"Если ты не любишь, то мне не нужна такая жизнь с тобой!" — хотелось мне крикнуть, глядя ему в глаза, но я лишь тихо хмыкнула себе под нос, отметив, что еще несколько месяцев назад дала бы согласие только ради нахождения рядом с ним, чтобы иметь право называть его мужем. Но не сейчас, когда разочарование и горечь многое для меня перечеркнули.

— И чем же все это плохо для тебя? — вновь начав злиться, тихо уточнил легард, непостижимым образом умудряясь нависать надо мной, хотя был выше лишь на несколько сантиметров. — Не нужно убеждать меня, что тебе не понравился наш поцелуй... Или прикосновение моих рук тебе противно. Кажется, когда-то ты сама этого хотела?

— Это было давно, а я выросла слишком быстро, чтобы ты это заметил, — хмуро отчеканила я и отступила от киашьяра на шаг, обратив внимание, что он опять начал ко мне приближаться.

Я не могла не замечать, как меняется выражение его глаз, как злость и непонимание закипают в глубине его зрачков. Клант сжал ладони в кулаки и замер. От его тела волной исходил жар, отчетливо заметный даже невооруженным взглядом. Купол щита над нами начал слегка колебаться, и я разволновалась, что не успею выставить свой собственный, если этот разрушится.

— Прекрати! — воскликнула я.

Еще ни разу в жизни мне не доводилось видеть блондина в таком состоянии. Он не просто был зол, Клант излучал ни с чем несравнимую ярость. И она грозила обрушиться на меня.

— Я не понимаю тебя... — едва слышно вымолвил он, пытаясь контролировать свои эмоции, но получалось слабо.

— Просто не мешай мне, — попросила я и прикусила язык.

Разум едва сдерживал желание сердца спросить: "Ты меня любишь?" И это же грохочущее сердце давало мне ответ, уж не знаю, правильный или нет, но такой логичный в данный момент. Ответ, не суливший мне ничего, кроме горечи.

Люби он меня... Люби он меня, не пришлось бы устраивать эти игры с переодеваниями. Люби он меня, на сердце не было бы выжженных рубцов его многочисленных похождений.

— Эмма, — не переставая злиться, тихо пробормотал Клант, все еще надеясь подойти ко мне достаточно близко.

— Нет. И прекрати все это! — выкрикнула я, отступая. — Я хочу уйти.

Его плечи поникли, какая-то необъяснимая тоска на миг высветилась в глазах, но все пропало раньше, чем я успела понять.

Клант махнул рукой, и камни прохода со скрежетом разъехались, а он просопел:

— Если ты этого хочешь.

— Да, хочу! — резко бросила я и направилась к видневшейся внизу лестнице.

Вдруг Клант возник у меня за спиной и положил ладони мне на плечи, едва ощутимо сжав. Я не ожидала от него ничего подобного, потому замерла, прислушиваясь. Мое тело все еще горело от вспыхнувшего, но не успевшего потухнуть желания. Если бы я была достаточно глупа... Если бы я была достаточно безрассудна... Я могла бы пойти на поводу у мимолетного желания, заставив разум на время утихнуть.

Если бы...

Я всхлипнула, крошечная слеза жемчужиной скользнула по щеке к подбородку.

— Эмма? — тихо и настороженно уточнил Клант.

Я не знала, что стало последней каплей. Был ли это его голос, вырвавшееся наружу безумие или может тело вдруг решило не дать мне отступить назад, но я развернулась, сама позволяя ему обвить вокруг моих плеч руки, после чего потянулась, отбросив все сомнения, и поцеловала легарда в губы.

Поцелуй вышел сначала смазанный и неловкий, будто ни он и ни я до этого не целовались. Клант и вовсе замер, как изваяние, словно какая-то мысль не давала ему сосредоточиться на происходящем. Но потом он ожил, его губы настойчиво захватили мои в плен, а поцелуй стал другим: глубже и сильнее.

Будто нам этого было мало, он сжал меня на грани боли, неистова прижимая к себе, в то время как я хотела слиться с ним в единое целое, соединиться без остатка, забыть на время, кем являюсь. Разорвав на миг поцелуй, киашьяр подхватил меня, поднимая так, чтобы моя голова оказалась выше его, а слияние наших губ приобрело странный будоражащий оттенок.

Что-то на самом деле изменилось, что-то стало другим. И я не знала, что именно. Но мое отчаяние и горечь, не способные выразиться физически, вылились в это безумное и требовательное, когда даже мысль об отступлении пугала меня до ужаса.

— Эмма, — едва слышно пробормотал Клант, покрывая поцелуями мою шею, в то время как я пыталась не слушать внутренний голос, твердящий, что это уже было.

Правильнее было бы остановиться, не цепляться за него с такой неистовостью, не пить жаркое пламя его дыхания, но я не могла сопротивляться. Я слишком соскучилась по этому ощущению, по вкусу и силе. Я слишком сильно жалела, что не могу получить легарда в свое владение без разговоров и выяснений отношений. Я пожалела, что позволила себе один раз узнать его по-настоящему, и теперь мое тело требовало быть с ним рядом.

"Зависимость? Сумасшествие?" — спрашивала я себя, боясь верить тому, что это происходит, и я не в теле Марты сейчас.

Внутри меня вдруг все встало на свои места, а в животе вдруг появилось приятное томление и легкость. Но больше всего меня удивило другое: находясь рядом с Клантом, чувствуя его прикосновения, я могла отчетливее ощутить и малыша, притаившегося у меня под ребрами. Зародыш, которого еще трудно было назвать ребенком, словно точно знал, кто перед ним, передавая мне спокойствие и радость.

Все было так, как должно. И это успокоило меня лучше любых слов.

"Я могу получить его... сейчас... Не боясь и не думая о том, что будет потом".

Клант без труда устроился прямо на камнях, словно бы не ощущая боли от врезавшихся в спину осколков. Он подхватил мои колени, чтобы я не поранилась, и на мгновение мы замерли, глядя в глаза друг другу.

"Все будет еще только сложнее потом, — поняла я, но, забыв обо всем, склонилась к нему, не желая упустить свой случай. — Ну и пусть!"

Глава 7

"Перед началом исследований изучите вспомогательную литературу".

Справочник в помощь студенту магической академии

"Или потыкай в объект исследования палкой. Если кусается, плюется ядом или бросается тыкать вас в ответ — отойди подальше от спящего сокурсника".

Приписка на полях

Конечно же я жалела. Не слишком сильно, но это чувство явно присутствовало среди эмоций. Во второй раз жалела уже куда меньше, особенно когда незаметно для меня Клант переместил нас в более комфортное для уединения место.

Единственной забавной деталью всего происходящего стала смутная тревога, что нас может кто-то увидеть, но под напором рук и губ легарда я позабыла даже о том, как правильно дышать.

Лежа в кольце рук киашьяра, отчетливо видя контур, которым он обнес кровать, я не могла не думать о том, что натворила. Последние несколько часов стали либо моим проклятием, либо разрешили хоть часть моих трудностей. Чем больше я перекатывала в голове мысли, тем отчетливее склонялась к первому варианту.

Лежать рядом с Клантом было хорошо, уютно и как-то... привычно. Словно мы проделывали это не впервой. Чего нельзя было сказать о наших более активных действиях...

Мое самообладание разбилось о желание вновь испытать то непередаваемое чувство, что оживало между нами в минуты наедине. Я думала, что все будет похоже, почти так же, как с Мартой, но ошиблась.

То ли из-за того, что чувствовала себя собой самой, то ли потому что во мне еще бушевала злость, но все до одной ласки я переживала острее. Моя кожа будто утончилась, и любое прикосновение мелкими искорками проникало внутрь, прокатываясь неистовыми вспышками наслаждения по венам.

Кланта я и вовсе не узнавала. Сначала он был жестким, даже немного жестоким, неимоверно требовательным. Его руки снова и снова находили самые чувствительные точки на моем теле, вызывая взрывы радости. Я не могла скрыть улыбку и ликование счастья, не могла себя контролировать так же хорошо, как в теле Марты.

Все было странным и... настоящим.

И я готова была простить себе эту слабость, чтобы теперь знать, что весь мой прежний восторг оказался лишь бледным отсветом истинного удовольствия.

А теперь я лежала и размышляла над тем, что и как мне делать дальше. Снять защитный контур, которым киашьяр хотел меня удержать на месте, я смогла бы за считанные секунды — Клант видно забыл, что сам научил меня этому заклинанию. Но вот что потом?

Бежать? Опять?

Теперь бесполезно. Вряд ли последние пару часов смогут обмануть Кланта насчет моих истинных чувств к нему. Но как быть с остальными тайнами? Как рассказать ему обо всем?

Еще немного поразмышляв над этим, я поняла, что пока не готова раскрывать секреты.

Осторожно высвободившись из кольца рук киашьяра, я перебралась на дальнюю от него часть безразмерной кровати и замерла, просто наблюдая, как он спит. Так мне думалось куда проще. Его спокойное сердцебиение и дыхание не отвлекали меня от принятия очень важных решений.

Время будто остановилось, давая мне возможность просто наблюдать и не двигаться с места. Лишь свет, тусклыми полосами проникавший сквозь тонкие занавеси, позволял определить, что проходят не просто минуты, а часы.