Седьмой крестраж

Все обитатели Хогвартса вздрогнули, но иностранцы были озадачены.

— У Виктора в тот момент тоже были жабры, — нахмурился Каркаров, — и он был ранен твоим заклинанием.

— А моя Флёр оказалась на высоте в пятьдесят футов, когда вода исчезла, — пожаловалась мадам Максим. — А ещё этот ушасный мальшик наколдовал на неё заклятие немоты!

— Никакие правила не запрещают нападать на соперников. По-моему, в этом и есть смысл состязания.

— Но это была гонка, а не дуэль, — заметил Каркаров.

— Правильно, и я победил. И вообще, я единственный, кто вернул заложника... кем бы он ни был.

— Это была Джиневра Уизли, — подсказал Дамблдор.

Я покачал головой, озадаченный их безумной логикой:

— И как я должен был угадать? Мы ведь даже не друзья.

— Мы обязательно подружимся! — прокричала издали до сих пор мокрая Джиневра. Я поёжился. Это начинало меня тревожить, напоминая ситуацию с Беллатрикс.

— И вообще непонятно, отчего вы решили, будто я должен был всех защищать. Это ваша ответственность, и вы должны были предусмотреть все варианты.

— Поэтому я и поставил защиту, — буркнул Муди.

— Вот видите. Отчего бы всем не поступать, как профессор Муди? — спросил я.

Мы посмотрели на отставного аврора, воздух вокруг которого сверкал от двух десятков защитных заклинаний.

Дамблдор вздохнул:

— Не мог бы ты вернуть воду обратно в озеро, ведь соревнование уже закончилось?

— Я бы с удовольствием. Но я не совсем уверен, куда я её отправил.

* * *

А в это время на Прайвет-Драйв Петуния Дурсль стояла по колено в воде на превратившейся в реку улице, уставившись невидящими глазами на то, что когда-то было её домом. Входная дверь плавала в дальнем углу её бывшей клумбы. Не осталось ни одного целого окна, и, насколько она могла видеть сквозь разбитые стёкла, её безупречные ковры и безукоризненно оснащённая кухня были полностью уничтожены. Она не осмеливалась взглянуть на то, что осталось от сада.

Подняв плавающую на воде фотографию младенца-Дадли, Петуния на мгновение задумалась: когда её жизнь пошла не так? Но ответ был очевиден — в тот момент, когда в неё вошёл Гарри Поттер.

Решительно поджав губы и стиснув костлявые пальцы в кулаки, Петуния побрела к дому, надеясь, что что-нибудь из её прошлой жизни ещё удастся спасти.

Она твёрдо решила: её семья должна переехать.

* * *

— Грешные гарпии! Вы видели это?! — вскричала Джиневра Уизли, полностью уничтожив надежды на идеальный мирный завтрак.

Рон вскинул голову и пробормотал:

— Аф? Што там?

— Ты снова разговариваешь с набитым ртом, Рональд, — отчитала его Гермиона. На вопли Джиневры она не реагировала, продолжая читать книгу о чарах.

Джиневра помахала свежим выпуском "Пророка":

— Они напечатали опровержение! Я даже не знала, что так бывает.

— Должно быть, была вопиющая ошибка, раз они решили её признать, — глубокомысленно заметил я. — Наверное, они обидели множество народу или, может быть, кого-то очень могущественного. О чём была статья? Визенгамот, Дамблдор? Может быть, о Тёмном лорде?

— Хм... статья, вообще-то, была о Гермионе, — ответила Джиневра. — Скитер пишет, что доверилась непроверенному источнику, и Гермиона вовсе не встречается со всеми мальчиками в школе, поэтому она должна поправить свою ошибку, чтобы соответствовать журналистской этике.

Я медленно повернулся к Гермионе, которая, удовлетворённо улыбаясь, вернулась к чтению книжки.

— Гермиона... как ты это сделала?

— С чего ты взял, будто я что-то сделала? — фыркнула она. — Может быть, Рита Скитер просто поняла свою ошибку и...

Даже Рон не поверил ей.

— Нет, я согласен с Гарри, — заявил он. — Ты что-то сделала.

— Это очевидно, — согласилась Джиневра.

Гермиона, хихикнув, глянула по сторонам и, наконец, всё-таки кивнула:

— Ну, хорошо. И всё же нам не стоит говорить об этом прямо здесь. Тут слишком много ушей.

— Начинаешь становиться слизеринкой, Миона, — заметил Рон.

— Не твоё дело, Рональд, — ответила она поющим голосом. Победа явно вскружила ей голову. Я начал беспокоиться за Риту Скитер.

— Ну что, пойдём? — Гермиона поднялась с места.

Я покачал головой:

— Не нужно. Муффлиато!

Все разговоры вокруг нас вдруг стали звучать, как жужжание насекомых. Гермиона уселась обратно и спросила:

— Ого, это чары против подслушивания? Я читала о них.

— Я прекрасно знаю, что ты читала обо всём на свете. И да, это чары против подслушивания. Единственные, кто может понять наш разговор, — это мы трое.

Меня вдруг прервало особенно громкое жужжание с другой стороны стола; это Джиневра поняла, что не включена в круг действия заклинания. Рон осторожно отодвинулся от быстро краснеющей сестры.

— Ну и как же ты это сделала? — поинтересовался он.

— Я нашла заклинание для поиска анимагов, — начала рассказ Гермиона, — и тренировалась его использовать. После нападения Сириуса Блэка, о котором Гарри нам не рассказал, — она бросила на меня негодующий взгляд, — мне показалось, что будет неплохо его освоить. И, представьте себе, заклинание сработало. Рита Скитер летала вокруг в образе жука. Ну, я поймала её рукой и...

— И раздавила, правильно? — перебил я. Внезапно всё стало ясным: опровержение, упоминание о журналистской этике, невероятно хорошее настроение Гермионы...

— Что-что?! — воскликнула она. — Но, Гарри... она ведь только что опубликовала статью.

— Оборотное зелье. Ты притворилась ею, написала статью, и никто не узнал, когда именно она умерла, потому что её видели и позже. Раз она умерла в образе жука, то нету и тела. Это идеальное преступление.

— Я никогда бы...

— Ты уже замышляла такое однажды. Помнишь, во втором классе? Просто жуть берёт, когда я думаю, что могло случиться, если бы мы тебя не остановили.

Гермиона застонала.

— Гарри, ты иногда бываешь просто кошмарным, — пожаловалась она.

— Не я убил журналистку, — возразил я ей.

— Прости, но я не думаю, что она кого-то убивала, — вмешался Рон. — Верно, Гермиона?

— Естественно, — с видом оскорблённой невинности подтвердила она. — Я просто угрожала сообщить властям о том, что она — незарегистрированный анимаг. И подержала её некоторое время в банке.

— И как долго она просидела в банке? — нахмурился я.

— Всего лишь несколько дней, — ответила Гермиона.

— А чем ты её кормила?

Гермиона побледнела.

— Мне не пришло в голову...

— Но ты хоть воду-то ей давала? — перебил я.

— ...

Я покачал головой, одновременно потрясённый и очарованный.

— А теперь ещё и шантажируешь? По-моему, убить её сразу было бы гораздо милосерднее.

Я испытываю отвращение к большинству видов пыток, за исключением только Круциатуса, который гораздо чище и не оставляет особых долговременных последствий. Ну, если только жертвы не сойдут с ума. Но я редко держал пленников так долго, чтобы они успели дойти до этой стадии; обычно я старался убивать их как можно чаще. Более того, я никогда не оставлял ребёнка сиротой дольше нескольких минут.

И про меня ещё рассказывают, будто я аморальный тип!

— Ну, это нечестно, — вступился Рон. — Гермиона ведь не хотела ей навредить.

— Намерение тут не важно. Между прочим, — заметил я, — никто не знает, когда Скитер придёт в голову отомстить. Она, может быть, прямо сейчас здесь. Подслушивает...

Повисло тревожное, подозрительное молчание. Единственным оставшимся звуком было настойчивое жужжание Джиневры Уизли.

* * *

— Я чувствую приближение неминуемой катастрофы, — заявил я.

— А разве ты не всегда это чувствуешь? — спросил Рон.

— Сейчас — сильнее, чем обычно.

Я задумчиво оглядел гигантский лабиринт Дамблдора и прилегающую местность. Джиневра болталась неподалёку, смешавшись с кучкой хафлпафцев, но больше поглядывала на нас с Роном, чем на них. Дамблдор, Каркаров и мадам Максим о чём-то спорили за судейским столом. Гермиона, стоявшая рядом, что-то сказала им и затем сбежала подальше от их криков. На секунду я подумал, что она, возможно, участвует в каком-то коварном плане Дамблдора. Но нет, это невозможно. Гермиона никогда бы не поделилась с Дамблдором своим могуществом.

Делакур оживлённо болтала по-французски со своей семейкой, а Крам, окружённый его собственной семьёй, казалось, думал о чём-то постороннем. Его глаза беспокойно стреляли вокруг, а губы сжались в тонкую линию.

Гермиона, подбежав от судейского стола, заявила мне:

— Вот если бы ты подготовился к заданию, ты бы так не нервничал!

— Я не нервничаю, Гермиона. Я просто подозрителен.

— Параноик, — пробормотал Рон.

Я обернулся к Гермионе.

— Да, кстати, о Муди. Я бы хотел, чтобы ты присмотрела за ним. По-моему, он собрался сегодня устроить что-то.

Гермиона поморщилась:

— Гарри, профессор Муди не собирается...

— Во имя Мерлина, Гермиона! Хоть раз в жизни попробуй спасти друга, а не убить, — перебил её я.

Она скорчила недовольную гримасу, но всё-таки принялась следить за преподавателем Защиты. Я обратился к Рону:

— А ты должен проследить за Крамом. Он кажется мне подозрительным.

— Гарри! — воскликнула Гермиона.

— Я знаю, что ты не способна отнестись к нему объективно. Поэтому я и доверил это задание Рону.

Рон ухмыльнулся, довольный собой. В это время Джиневра бочком подошла поближе и предложила:

— А я могу следить за Флёр.

— Делай, что хочешь, — отмахнулся я.

Пока Джиневра занималась своими бесполезными глупостями, я обратил внимание на самого подозрительного типа — на Дамблдора. Я с ненавистью посмотрел на него, сидящего в полном спокойствии между других судей, самодовольного, под своей белой бородой и вырвиглазной мантией. Презренный негодяй.

— А что ты там, всё-таки, делала? — обратился Рон к Гермионе.

— О, ну... — на Гермиону вдруг напал приступ кашля, и я отстранился, не желая подцепить какую-нибудь магловскую болезнь.

Наконец, она прочистила горло и чинно извинилась:

— Прошу прощения. Должно быть, я простудилась на втором испытании.

— Да оно же было четыре месяца назад, — сказал Рон. Даже не отводя глаз от Дамблдора, я прекрасно представлял, какую он скривил рожу.

— Некоторые вирусы, знаешь ли, имеют очень долгий инкубационный период, а моя иммунная система подверглась большому напряжению... а к Дамблдору я подходила, чтобы спросить его о занятиях по Древним Рунам. О том, в каком порядке надо учить руны, и он объяснил мне.

— Замечательно, Гермиона, — рассеянно произнёс я.

Дамблдор сжал длинные сухие пальцы на волшебной палочке и плавно поднялся с места. Прихромавший к судейскому столу Муди (я узнал бы о его перемещениях раньше, если бы Гермиона серьёзнее отнеслась к своим обязанностям) встал у него за спиной.

Затем Дамблдор направил волшебную палочку на себя, и я подавил разочарование, когда он наколдовал лишь звукоусиливающие чары. Его голос разнёсся по территории школы, привлекая всеобщее внимание:

— Мне очень жаль, что приходится откладывать это замечательное мероприятие, но сначала я должен объявить дополнительные правила, о которых мы только что договорились.

По толпе прокатились заинтересованные шепотки. Дамблдор уставился в лежащий перед ним свиток пергамента и начал читать:

— Первое. Не допускается преднамеренное повреждение лабиринта любыми средствами, включая — но не исключительно — затопление, поджог, разрушение ветром и взрывной магией, уничтожение опорных рун или призыв адского пламени.

— Ой, да ладно, — проворчал кто-то из хогвартских старшеклассников. — Как будто кто-то действительно стал бы призывать адское пламя...

Каркаров мрачно глянул на меня и заявил:

— Это должно было прозвучать.

— Также запрещено перемещать лабиринт, — продолжил Дамблдор.

— А, допустим, на короткое время? — уточнил я.

— Нет, мистер Поттер, — ответил он с весёлыми искорками в глазах. — Во-вторых, если погибнут люди или волшебные существа, их смерть будет расследована, что может привести к отмене результатов. Кроме того, запрещено мешать соперникам до того, как вы войдёте в лабиринт.

— О, смотрите, Флёр в бешенстве, — сказала Джиневра.

Флёр, действительно, была в бешенстве. Выпалив очередь французских ругательств, она нехотя опустила волшебную палочку. Моё предчувствие катастрофы снизилось до обычного уровня. Крам тоже расслабился и весело помахал рукой Гермионе.

— В-третьих, запрещено проносить волшебные предметы, за исключением волшебной палочки, внутрь лабиринта.

Нахмурившись, я пихнул Рону свою мантию невидимости.

— В-четвёртых, чемпионам запрещено призывать к себе Кубок.

Прощай, план А.

Дамблдор, наверное, догадался об этом, иначе отчего он так отвратительно весел?

— И, наконец, чемпионам запрещается использовать помощь посторонних, включая волшебных существ, например, домовых эльфов.

Ах, вот в чём дело, значит.

Я развернулся и укоризненно посмотрел на Гермиону.

— А вот нечего использовать рабский труд, чтобы жульничать, — заявила она.

— Это не было жульничеством, пока он не объявил новые правила.

— Я поступила по совести.

— Не притворяйся, что внезапно задумалась о совести, — я взъерошил волосы. — Что же мне теперь делать? Дамблдор разрушил все мои планы.

— Но почему бы просто не пройти лабиринт, как положено? — предложил Рон.

— Рон, это смешно. Я же не какой-нибудь... с другой стороны, это блестящая мысль!

— Разве? — спросил Рон, уничтожая всё впечатление от краткого проблеска разума.

— Я в последнее время поступал слишком по-слизерински, — объяснил я. — Это, конечно, принесло мне успех. Но что за победа получится, если все решат, что я слишком злой, и не возьмут потом на должность преподавателя? Нет, я должен победить, как гриффиндорец.

* * *

Загоревшись в третий раз за полчаса, я подумал, что вести себя по-гриффиндорски было ужасной ошибкой. Мог бы догадаться и раньше, ведь это предложил Рон.

Я наколдовал "Агваменти", чтобы потушить пламя, но моя впечатляющая мощь вызвала гораздо больший поток воды, чем я хотел. Несчастный и мокрый, я потащился дальше по лабиринту, и тут увидел сфинкса. Я застонал. Замечательно, опять загадки. Кажется, этот турнир задумал какой-то рейвенкловец.

Сфинкс, обратив на меня взор своих миндалевидных глаз, выглядела слишком самодовольной для существа, которое почти наверняка погибнет от моей руки.

— Ты очень близко к цели, — сказала она. — Ближайший путь к ней находится за моей спиной.

Я направил на неё волшебную палочку и пригрозил:

— Если ты ценишь свою жизнь, я бы посоветовал подвинуться.

Сфинкс хрипло рассмеялась.

— Если ты ценишь свою, то не станешь нападать. Разгадай мою загадку, и...