Они уперлись в массивные деревянные двери, тоже наглухо запертые, повернули налево, и, миновав арку в толстой стене, попали в другой коридор — поуже и почти темный, зато с множеством дверей. За одной из них нашлась полутемная душевая — небольшая, облицованная кафелем комната. Единственное её окно выходило на улицу. Снаружи очень густо пошел снег и свет фонарей превращал его в непроницаемое рыжеватое марево. На его фоне резко чернели ветки растущих под стеной кустов.
К их удивлению, вода тут ещё шла — в том числе, как ни странно, и горячая. Несмотря на столь чудесное открытие, ледяной комок внутри у Лэйми не разжался. Даже сюда доносились тяжелые звуки ударов. Хотя теперь у них был "волшебный фонарь" и два ножа длиной дюймов по шесть, он понимал, что им не отбиться от целой орды тварей.
— Нам надо уйти отсюда, — предложил Наури. — И быстро, пока они не окружили всё здание.
— Когда вымоемся, хорошо? — ответил Охэйо. — Я весь чешусь от этой глины.
Наури удивленно взглянул на него. Лэйми понял, что дикий, злобный стук доносится уже от нескольких запертых дверей захваченных тварями комнат. Вряд ли их можно выломать — но тут, на первом этаже, много окон...
— Вымоемся? Когда эти твари вот-вот вломятся сюда?
Охэйо широко улыбнулся ему.
— Знаешь, умирать чистым намного приятнее.
5.
Никакие страхи не смогли заставить Лэйми, который до сих пор дрожал от холода, отказаться от мытья. Он вполне разделял мнение друга.
Какое-то — впрочем, очень недолгое — время он блаженствовал под горячими струями. Смыв с себя глину, он отряхнулся и вышел в коридор, уступив место Наури. Вслед за ним под душ отправилась Лэйит — непринужденно поманив за собой Охэйо, и через пару минут до Лэйми донеслись совершенно недвусмысленные звуки.
Он уткнулся лбом в стену, не ощущая под собой ног и пытаясь хоть как-то думать, чувствуя, как внезапный жар заливает его щеки и течет вниз, по предплечьям и бедрам. Лэйит высоко постанывала — всё чаще, всё быстрее, из её груди вырвался длинный пронзительный крик — и по телу Лэйми прошла непроизвольная судорога.
Он испуганно вздрогнул, когда Охэйо вернулся, — но тот, кажется, не заметил его, едва скользнув по нему ошалелым взглядом. Он сел у стены, опустив голову и глядя в пол. Из-за двери снова слышались стоны — теперь Лэйит развлекалась с родным братом.
— Здесь есть что-то в воздухе, — не поднимая головы сказал Аннит. — Или в свете. Короче, везде. Что-то темное. Мне хочется думать только о любви — но не о светлой и чистой, а о странной и мучительной. Так со мной раньше не было... — он яростно помотал головой. Волосы хлестнули его по плечам, рассыпались по спине, блестящие и влажные.
Свет в здании вдруг погас и коридор стал сумрачно-зеленовато-рыжим; очертания всех вещей в нем казались незнакомыми. Лэйми словно попал в какой-то другой мир, чужой и таинственный, но ему было в нем очень хорошо...
Он снова испуганно вздрогнул, когда дверь приоткрылась, выпуская Наури. Вслед за ним выглянула и Лэйит — неразличимо-темная, лишь её зубы и белки глаз призрачно светились в полумраке.
— Теперь ты, — сказала она, глядя на него и ухмыляясь.
Он вошел в комнату, кажется, не только не дыша, но и с замершим сердцем, лишь отчасти в сознании, словно во сне. Но когда горячее, мокрое тело девушки вдруг плотно прижалось к нему, оцепенение прошло. Он скользил по ней ладонями, лаская её гладкую, поразительно упругую плоть, всем телом вминаясь в неё, часто дыша во влажной жаре полумрака. Когда он, наконец, проник в неё, то, полностью ошалев, словно со стороны слышал свои стоны. Даже обвив босыми ногами его стан и заходясь в бесстыдных вскриках, распластанная под ним Лэйит владела им. Он оказался в какой-то совершенно иной Реальности, летел, падал в волнах наслаждения. Скоро они взметнулись так высоко, что он просто задохнулся, умер, растворившись в ослепительном свете, — чтобы тут же воскреснуть.
Лэйит перекатилась, оседлала его, туго сжимая все мышцы. Её горячее тело яростно двигалось. Наслаждение теперь стало мучительным — но оттого ещё более острым. Оно невыносимо медленно росло до ослепительной вершины... а потом Лэйми ещё раз выгибался в конвульсиях. Когда всё кончилось, он провалился в теплую, бездонную темноту.
6.
Его разбудил резкий треск — кто-то сорвал запирающую дверь душевой щеколду. Лэйми приподнялся и помотал головой. Свет за окном как-то потускнел; воздух вокруг стал необъяснимо вязким. Он не понимал, что происходит; только несколько жестоких оплеух, отпущенных Охэйо, привели его в себя.
— Нам надо уходить отсюда, — сказал Аннит, грубо поднимая его на ноги. С Лэйит он обошелся ещё хуже, пару раз пнув её в зад. Девушка поднялась на четвереньки, яростно помотала волосами, потом встала. Под окном резко трещали кусты — сквозь них ломилась толпа нелюдей.
Осознав ситуацию, Лэйми выскочил в коридор. Из-за его поворота уже слышалось урчание и стоны. Выглянув из-за угла, он увидел смутно колыхавшуюся толпу, спешно отпрянул назад, но его успели заметить. По коридору раскатился топот множества тяжелых ног.
Дверь в другом конце коридора явно вела на лестницу — но она была заперта. Яросто ударив в неё босой ногой, Аннит лишь отбил пальцы. Скривившись от боли, он осмотрелся и с натугой поднял стоявший у стены тяжелый пылесос. Резкий взмах — и дверь с треском распахнулась настежь. Свет за ней тоже не горел, но через замерзшие стекла пробивались слабые блики фонарей.
Они осторожно подошли к лестнице. Задрав голову, Лэйми посмотрел в сумрак её квадратной шахты. Там царил розовато-фиолетовый сумрак и оттуда не доносилось ни звука.
Лэйит бесшумно побежала наверх, но замерла, когда Охэйо отошел к узкому окну, всматриваясь в туманный сумрак двора. Там всё было тихо и мертво — но с улицы падали рассеянные отблески ярких, бело-розовых фонарей. Их свет, искрившийся на снегу, казался Лэйми неуместно праздничным.
— Всё сначала, — тихо сказал Аннит. — Но здесь они очень скоро нас загонят, а там... есть какой-то шанс. Так что...
С треском открыв раму, он прыгнул вниз. Взобравшись в проем, Лэйми миг помедлил. Прыгать было несколько высоковато, да и снова бегать нагишом по морозу не хотелось — но выбора у него не осталось. Спрыгнув босиком на мерзлую землю, он отбил пятки, но всё же помог слезть Лэйит. Наури оказался последним.
В конце двора виднелись распахнутые настежь ворота, ведущие на улицу, и, невольно прижимаясь друг к другу, они пошли к ним. Кожа Лэйми сразу сжалась от холода и он невольно подумал, сколько выдержит на этот раз.
За воротами был совсем другой мир — залитая ярким бело-розовым светом, совершенно пустая улица. Окна окружавших её трехэтажных, тоже розовых домов с мокрыми железными крышами были целы, но темны. Дома разделяли высокие чугунные изгороди. За ними, в темноте дворов, чернели высокие силуэты голых деревьев.
Туман тут уже не был столь густым, но они всё же замерли, не зная, в какую сторону идти. На пушистом нетронутом снегу не было ни одного следа, — но, услышав справа глухой шум, Лэйми обернулся. Далеко, шагов, наверное, за тысячу, в тумане темнела смутная полоска. Толпа. Настроенная весьма агрессивно — до них донеслись злобные выкрики и явственный звон бьющихся стекол. Больше здесь ничто не двигалось — не было ни людей, ни машин.
— Кто это? — спросил он Охэйо. — Те твари молчали...
— Откуда я знаю? Главное, что до них далеко. Не обращай внимания.
Лэйми прищурился, пытаясь разглядеть толпу, потом вновь перевел взгляд. Слева улица была совершенно пуста и они быстро пошли в ту сторону. Холод всё глубже проникал в тело Лэйми и он понимал, что если они будут бродить так и дальше, то просто умрут. Ног он уже не чувствовал.
Всего через пару минут они остановились вновь, на перекрестке. Все четыре убегавших в туман улицы были совершенно пусты, только далеко впереди, под ядовито-зеленой неоновой рекламой, копошилась толпа каких-то темных теней. Слева был ярко освещенный сквер с дорожками, усыпанными нетронутым снегом. Справа, со стороны моря, — трехэтажный дом внушительных размеров. Его гладкий фасад протянулся метров на сто, а боковые стены терялись в массе разросшихся сверх всякой меры деревьев. Над фасадом в небо вздымалась крутая высокая крыша.
От улицы дом отделяла высокая железная ограда, через которую едва ли можно было перелезть, и некоторые окна в нем ещё горели. Не сговариваясь, они побежали к нему. Ворота в ограде оказались заперты, но замок на калитке был сломан. Миновав её, они ступили на покрытую нетронутым снегом аллею, ведущую к высокому крыльцу, но массивная дверь оказалась заперта и не поддалась на сей раз. А вернувшись на улицу, Лэйми увидел слева несколько непонятно откуда взявшихся высоких темных фигур. Их головы были уходящими в плечи, какими-то оплывшими, как и короткие тумбовидные ноги, зато руки просто огромными — в два раза длинней и толще человеческих. Их сползшие куда-то на горло рты тоже были непомерно большими, глаза — совершенно белыми, страшными. Мгновенно, без малейшего предупреждения, они бросились на них.
Лэйми сразу кинулся бежать — они уже дважды побеждали в схватках, но тогда их враги не были чудовищами.
Они все неслись изо всех сил, однако монстры не отставали от них, очень быстро и ритмично опираясь на руки и выбрасывая вперед свои короткие ноги — совершенно беззвучно, слышался только скрип снега.
Охэйо мог бы без труда загнать лошадь, мчась с ней наперегонки, остальные ему не уступали — но всё же, им никак не удавалось оторваться. Всякий раз, оглядываясь, они видели погоню шагах в сорока позади. Морозный воздух огнем жег горло, в боку кололо и Лэйми думал лишь о том, как бы не упасть, — падение означало смерть не только для него, но и для товарищей, потому что они его бы не бросили. Стараясь спутать след, они бросались на каждом перекрестке куда придется, пока он окончательно не перестал понимать, бегут они к морю или от него.
Они бежали так пять минут, десять, пятнадцать — и Лэйми совершенно выбился из сил. Его сердце уже сбивалось с ритма, несчастные босые ноги, грудь горели. Он задыхался и чувствовал, что сейчас умрет. Тем не менее, их выносливость одержала победу — погоня начала отставать, и, наконец, оглянувшись, они не увидели её.
Лэйми едва мог поверить в их спасение. Не сбавляя хода, он вслед за Охэйо свернул на боковую улицу. Здесь по обе стороны высились двухэтажные бревенчатые дома и глухие дощатые заборы. Окна не горели, лишь вдоль тротуара неровной цепочкой вытянулись низкие синие фонари.
Охэйо сразу нырнул в ближайший темный двор. Его соблазнил сбитый из толстых досок забор высотой метра два с половиной, с путаницей ржавой колючей проволоки наверху. Залезть на него было нереально и им оставалось лишь закрыть узкую калитку. Лэйми тут же упал на четвереньки, потом замер, часто дыша, не понимая, бьется его сердце или нет, едва осознавая, что к нему прижалось что-то холодное — лишь через несколько секунд он понял, что это Лэйит. Ощущение было не самое плохое, но покрытая снегом земля сразу обожгла ладони и колени Лэйми. Он кое-как встал на ноги и поёжился. Окружавшие двор двухэтажные бревенчатые дома жутко зияли выбитыми окнами, но под синевато-желтой светящейся мглой неба все очертания, хотя и призрачные, были отчетливы.
Немного опомнившись, Лэйми запер калитку, но возня с тугой, промерзшей щеколдой отняла у него ещё пару минут. Потом они быстро отступили в глубь двора. Здесь из-за забора доносился топот множества ног — но, вроде бы, человеческих.
Они укрылись в тесной щели между каким-то сараем и забором и сели на корточки, привалившись к стене. Лэйми никак не мог отдышаться. Снег под ногами светился мутным, гнойным светом, как и небо. Грудь и ступни болели, хотелось пить. Ему было очень муторно и страшно.
Он покосился на Охэйо. Аннит смотрел вверх, его светлое лицо было задумчиво-спокойным — единственный островок нормальности в этом сумасшедшем мире.
Охэйо тоже скосил глаза, глядя на него. Его губы тронула едва заметная усмешка.
— Боишься? — тихо спросил он.
— Да, — смущенно признался Лэйми. — Очень.
— Я тоже, — Охэйо вдруг широко улыбнулся, но в этой, осветившей его лицо улыбке таилось презрение. — Знаешь, мне нравиться бояться. Это так волнующе...
Лэйми отвернулся. Его охватил жаркий стыд, но он злился совсем не на друга — Аннит в конце концов был прав.
— Что нам делать? — спросил он, когда смог, наконец, говорить. Сидя неподвижно, они бы околели минут за пять.
— Идти дальше, — ответил Аннит. — Здесь должны ещё быть люди. Всё это началось совсем недавно, судя хотя бы по тому, что здесь пока есть свет.
— Идти? Куда?
Охэйо лишь пожал плечами.
7.
Сидеть в этом дворе было неуютно — особенно когда в запертую Лэйми калитку начали вдруг бить ногами и хрипло, нечленораздельно орать. Число орущих росло с каждой секундой — но это явно были не те длиннорукие монстры. Вскочив, Лэйми торопливо осмотрелся и отыскал калитку, ведущую на соседнюю улицу. Щеколда здесь подалась легче, чем первая, и, сдвинув её, он осторожно выглянул наружу.
По узкой улице, освещенной яркими желтыми фонарями, куда-то брело множество людей — тоже нагие, они пока ещё не начали перерождаться, но их глаза были пустыми, лица — безжизненно застывшими, и они качались на ходу, словно лунатики. Лэйми шарахнулся назад, торопливо задвинув щеколду. Он не верил в оживших мертвецов — но по виду это как раз были они.
— Что там? — немедленно спросил Охэйо.
— Зомби.
— Зомби не бывает, — Аннит возмущенно фыркнул, потом сам поднялся и пошел к калитке. Лэйми открыл было рот возразить — но он уже сдвинул щеколду. Секунду Аннит смотрел наружу, потом закрыл калитку и обернулся.
— Они смотрели на меня, но не видели. И они нас не чувствуют, как ТЕ. Если мы будем ещё и двигаться, как они, то, думаю, у нас есть шанс проскочить.
— Проскочить? Куда?
Вместо ответа Охэйо толкнул калитку — и вышел.
8.
Проклиная всё на свете, Лэйми последовал за ним — раз уж ему суждено умереть, он умрет рядом с другом. Но ничего такого не случилось — Охэйо просто шел вперед, уклоняясь от идущих навстречу одержимых, и оставалось лишь следовать за ним, стараясь не потерять из виду.
Обернувшись на миг, Лэйми заметил, что за ним идут Наури и Лэйит — ждать во дворе им было явно нечего.
Оставив калитку открытой, они, невольно прижимаясь друг к другу, быстро, бесшумно пошли по улице. Она представлялась теперь Лэйми земным адом. Их, казалось, действительно не видели, но он старался не смотреть одержимым в глаза; ему не хотелось привлекать их внимания. Несколько раз те грубо толкали его, но лишь потому, что он не успевал убраться с их дороги. Они шли навстречу их потоку — потому, что идти вместе с этими существами было просто невозможно. Они выныривали из-за спин одержимых и скрывались за спинами других раньше, чем те решались что-то сделать.
Лэйми чувствовал, что стоит кому-то одному заметить их — и толпа тут же разорвет их в клочья. В самом буквальном смысле. Белые, суженные глаза одержимых были полны какой-то сумасшедшей, безумной ненависти, готовой выплеснуться по малейшему поводу. Как назло, тут не было ни одного прохода во двор, ни одного переулка. По обе стороны улицы тянулись бесконечные высокие заборы, разделенные темными фасадами, и Лэйми, несмотря на наготу и мороз, весь взмок; его нервы натянулись, как струны. Он чувствовал всё возрастающий страх — не понимая, сошел ли он с ума или ещё нет. Охэйо тоже испуганно оглядывался и это почему-то успокоило его — бесстрашие друга уже начало казаться ему безумием.
