— Конечно, — кивнул Редстоун Декату.
"Всё же хорошо, что у меня есть приятели, пусть и несколько... наивные, ну это ладно, с возрастом пройдёт. Но вот вряд ли бы я выдержал, если бы ни с кем не общался просто так", — подумал Редстоун, расслабленно полулежа на диване.
— Что? — встретившись взглядом с Роуз, спросил её Магнус.
— Флинт тебя со свету сживёт, — заявила эта особа, гаденько усмехнувшись. — Он должен был получить это место в следующем году, а ты забрал его, теперь ты его личный враг номер один в Хогвартсе, почти что кровник.
— Пусть попробует, — спокойно улыбаясь, как он думал, сказал Редстоун. Вот только от промелькнувшего выражения на лице юного волшебника его друзьям стало не по себе.
Редстоун давно желал отомстить Флинту по-настоящему, заставив его пожалеть о его словах, но ему не хотелось терять незримое покровительство профессора Снейпа, которое наверняка бы утратило свою силу, начни он первым. Вот только если Маркус сам решит предпринять первый шаг, о чём Магнус не сомневался, он сможет ответить ему со всей присущей ему изобретательностью. Ну а если Флинт окажется благоразумней, то теперь его наверняка можно будет легко спровоцировать.
Редстоун не хотел самому себе признаваться, но он с самого начала желал забрать это место у Флинта. Ещё с самого своего детства Редстоун чувствовал странное, извращённое удовольствие, отнимая у своих недругов что-то им важное. Это было куда приятней простого избиения, приятней любого другого метода унижения. Увидеть боль в глазах своего недруга, когда что-то важное меняет своего хозяина, переходит Редстоуну, и тот ничего не может с этим поделать.
И сегодня эта черта в Магнусе изрядно повлияла на его решение начать с квиддичем, принять предложение Даниелла, хотя сам себе он в этом никогда бы не признался.
Его самого эта черта характера невероятно раздражала, так как на ней можно было сыграть, чтобы навредить самому Редстоуну, и он старался изо всех сил перебороть в себе это... Но как-то не очень у него это получалось.
— Поздравляем, — сзади на плечо Редстоуна упала рука. Обернувшись, Магнус увидел почти весь первый курс Слизерина, который наперебой начал его поздравлять.
Эту череду напутствий и поздравлений прервал голос Роуз.
— Ты бы всё же был бы поаккуратней, ведь вряд ли Флинт потерпит такое от какой-то грязнокровки, — после слов Орелии в группе детей наступила неудобная тишина.
Нет, для большинства слизеринцев слово "грязнокровка" было нормой. Оно не было для них оскорбительным или вульгарным, нет, совершенно нет. Вот только назвать так кого-то, кто вроде бы и свой и в то же время чужой... было для большинства как-то... неправильно?
— Самовлюблённая дура, я долго это терпел, но сейчас... — начал было Хорст, который воспринимал такие высказывания в сторону Магнуса куда яростнее самого Редстоуна.
— Тихо, Джереми. Ты чего это? — осадил Хорста говорящий тихим голосом Редстоун, произнося слова через нос, придавая своему голосу более низкий оттенок, совершенно не похожий на детский. Медленно, слегка растягивая слова, резко, но чётко их заканчивая, он выделял согласные "с", "п" и "т". Прямо как из учебника по риторике, который Магнус буквально впитал в себя, заучив его наизусть, где была описана методика произношения "благородного акцента волшебника". Редстоуну пришлось долго мучиться, прежде чем он смог отработать этот говор и найти подходящий к нему голос. — Высказывания Орелии всегда изрядно меня веселят. Разве ты не находишь их смешными? Думаю, что у нашей драгоценной Роуз настоящий талант — увеселять публику, — с лёгкой, отдающей превосходством улыбкой спросил Магнус слегка опешившего Джереми.
Редстоуну давно уже надоели нападки Роуз, и сейчас, когда она перед всем курсом посмела его обозвать и унизить, чаша терпения переполнилась окончательно. И в этот же момент Магнус решил ответить, выставив своим высказыванием Роуз как своего личного шута, клоуна, чьё присутствие и чьи слова служат лишь потехой.
Эффект от высказывания Редстоуна в разы превзошёл высказывание Орелии.
— Ну... Если взглянуть на это со стороны... Да, ты прав, Магнус. Её слова и впрямь очень забавны, — поняв задумку Редстоуна, подыграл своему другу Хорст.
Орелия же неверяще смотрела на Редстоуна.
Ещё ни разу он не смел ответить, боялся этого и её реакции, во всяком случае, так она думала. До этого момента.
Обрывки сотен фраз, как можно было бы изящно ответить на это высказывание, мелькали у неё в голове, но она не могла вымолвить ни слова.
Она просто не знала, не понимала, почему это Редстоун вдруг так взъелся на неё.
— Я... я... Редстоун, ты... — пыталась собраться она с мыслями, ухватиться лишь за один из ответов на выпад этой грязнокровки, но вмиг все ответы исчезли. Дышать стало трудно, сперло дыхание. Как он посмел!
— Думаю, тебе лучше пойти отдохнуть, — поднявшись, Магнус протянул ей руку, которую растерянная Орелия взяла, не задумываясь, после чего подвёл её к Аттвуд. — Прошу тебя, Лиза, отведи её в вашу спальню, — попросил Редстоун с неодобрением смотрящую на него Аттвуд.
Но всё же Лиза подхватила свою подругу под ручку и увела её в спальню для девочек.
— Думаю, я также пойду отдыхать, господа и дамы, — произнёс довольный собой Редстоун, оставаясь при этом внешне совершенно спокойным, как будто и не было его резкого высказывания в сторону Роуз.
Поднявшись по лестнице, он зашёл в комнату мальчиков-первокурсников и со вздохом стянул с себя мантию. Несмотря на то, как хорошо он сейчас себя чувствовал, Редстоун понимал, ему придётся мириться с Орелией.
Её семья очень богата и влиятельна, пусть ей и не достаёт предков, но они крайне могущественны. Эти люди могут уничтожить Магнуса одним высказыванием, если решат, что он заслуживает этого. Вряд ли это произойдёт после одного выпада, но вот если Редстоун не решит проблему, то этот вечер может стать той отсчётной точкой, когда началась его вражда с Орелией, которую он проиграет.
Он никто против первого ребёнка рода Роуз, магнатов по поставке волшебных ингредиентов во всю Европу. Сейчас Орелия ничего не сможет ему сделать, даже её родители сочтут его как максимум за очень наглую грязнокровку. Но когда Роуз вырастет, через пару курсов она, сказав паре людей пару фраз о том, какой Редстоун плохой человек, просто-напросто уничтожит его будущее.
От осознания этого факта кровь в жилах Редстоуна вскипела. Почему он, гораздо талантливее этой Роуз, должен идти на попятную? Почему?
Всё сделал ещё тот факт, что кровь, доставшаяся ему по наследству, была одной из самых дорогих во всём магическом мире, но Магнусу приходилось скрывать это из-за его папаши-деда, идиота, который вместо того, чтобы восстановить былую славу предков, только усугубил всё.
"Мразь", — скомкав рубашку, подумал Редстоун, яростно бросая её в угол.
Проводив её полёт взглядом, Магнус тяжело вздохнул и направился к ней. Подняв её, он расправил её и, правильно сложив, положил на стульчик подле своей кровати.
Детство в приюте приучило его к бережливости. Лишних денежных средств не было, а ему ещё полгода ходить в этой одежде, хотя она уже становится ему мала.
Открывшаяся от сильного пинка дверь явила Редстоуну его друзей-сожителей.
— Хаха, Магнус, ты просто прекрасно поставил эту стерву на место. Нет, ты видел? Она так растерялась, что и слова не могла сказать! — громко хохоча, всё никак не мог успокоиться Джереми, он подошёл к своему сундуку и начал стягивать с себя свою школьную форму, готовясь ко сну.
— Угу, унизил её при всех, — пробормотал Декат. — Мог же ведь и в нашем кругу её приструнить. Нет, надо было перед всеми...
— Да, надо было, — в унисон ответили ему Магнус и Минор. Встретившись взглядом, Редстоун кивком предложил Минору, как брату Деката, объяснить тому, почему именно перед всеми. — Если бы Магнус сделал это только в нашем кругу, то Орелия отмахнулась бы от этого, как всегда, когда мы пытались с ней поговорить. Сейчас же дело обстоит по-другому.
— Именно, — подтвердил Редстоун. — К тому же, я собираюсь извиниться. Может, она теперь поймёт, что называть меня грязнокровкой при всех и в нашем кругу, где мы все друг друга хорошо знаем и принимаем такими, какие мы есть, разные вещи.
— Не знаю, я бы на её месте начал мстить, — задумчиво сказал Декат.
— Именно поэтому я собираюсь извиниться. Мне не нужна вражда с другом. Вот только останется ли она им после этого — большой вопрос. Но и я не буду более терпеть её общество, если она не будет следить за своими словами, — ответил Декату Редстоун, закончив переодеваться и ложась в кровать. — Хватит на сегодня разговоров, я очень устал и давно хотел спать, — задвигая полог, отмахнулся Магнус от своих друзей, практически мгновенно погружаясь в сон.
Утро. Следующий день. 6:00. Спальня мальчиков-первокурсников номер три.
— Ууу, — тихо простонал Редстоун, пытаясь подняться. Каждый мускул его тела стал словно чугунным, не желая работать, а те, которые он всё же заставил, решили отомстить ему, причиняя просто невыносимую, как ему казалось, боль с каждым его движением.
"Как хорошо, что мы добились того, что нас перевели в одну комнату", — улыбнулся Редстоун. Его бывшие сожители всегда возмущались его ранним подъёмом.
Быстро проведя утренний туалет, Редстоун собрал сумку, сверившись с расписанием, после чего направился в большой зал, по пути захватив книгу по правилам квиддича — "Девятьсот девяносто девять запретов охотника, или Что можно делать в воздухе".
В книге были описаны самые известные факты и в то же время самые важные, вроде того, что современный бладжер весит двадцать килограммов, сделан из железа и летает со скоростью от сорока до шестидесяти миль в час. Правда, это только если он летит без "ускорения" от защитника. Если защитник умел, хорош и физически силён, он может не только направить бладжер в нужную сторону, но и ускорить его до ста двадцати миль в час. Такой бладжер не то что сбить с метлы может, но и убить сразу же после попадания, превратив свою цель в кровавое месиво.
Были описаны трюки охотников, защитников, вратарей и ловцов, различные тактики квиддича вроде "Головы ястреба", одной из самых любимейших атакующих форм Стурцберга, или же "Полёта осиного роя", применяющегося в защите. Эти две тактики Редстоуну придётся выучить и довести до автоматизма, чтобы не ударить в следующем году лицом в грязь.
Также были и самые частые нарушения... В общем, книга была крайне важна, ведь даже самый талантливый игрок не сможет быстро развиться без опыта прошлых поколений.
— Доброе утро, Магнус, — поприветствовал его Декат.
— И тебе того же, — не отвлекаясь от книги, пожелал Декату Редстоун.
Медленно, но верно все его сожители проснулись, и они вчетвером двинулись в большой зал.
Никто из них не заметил, как тёмный силуэт скользнул в комнату мальчиков.
10.
Вечер того же дня. 16:21. Спальня мальчиков-первокурсников номер три.
— Мы найдём того, кто это сделал, — зло прошипел Декат, помогая вместе со своим братом, Минором и Джереми собрать Редстоуну все его вещи в одну кучу. — И... и... — забуксовала фантазия Деката, когда он попытался сказать то, что они сделают с тем, кто решился на этот поступок.
Когда мальчики вернулись в комнаты после уроков, то они увидели картину разгрома, в котором совершенно не пострадали вещи Хорста и Маросов, но вот одежда, книга, перья и другое содержимое сундука Редстоуна были поломаны, изорваны и истоптаны.
Сам же Редстоун в это время стоял в углу, задумчиво смотря на копошения своих... друзей и на тот хлам, которым стали его вещи. Внезапно его словно что-то вырвало из оцепенения, и тот, кивнув чему-то известному только ему, встрепенулся.
— Reparo! — достав палочку, произнёс Магнус. Лёгкое свечение на острие палочки влилось в слабое освещение комнаты, и в тот же момент поломанные вещи Редстоуна пришли в движение. Страницы книг вновь склеивались вместе, обломки перьев срастались воедино, а грязные, потоптанные мантии вновь становились чистыми.
— Ты раньше не мог этого сделать? — пробурчал Хорст, недовольный тем, что ему пришлось тратить время на то, что могло быстро сделать заклинание.
— Нет, сперва мне хотелось всё точно запомнить, ну и успокоиться, — с лёгкой улыбкой ответил Магнус Джереми. Редстоуну недовольное лицо Хорста показалось весьма комичным. — После я подумал о том, кто бы мог это сделать... И только когда я нашёл для себя главного подозреваемого, моя память услужливо подбросила мне воспоминание о заклинании Репаро, — переведя взгляд на свою волшебную палочку, медленно проговорил Редстоун, поглаживая оную левой рукой вдоль её прямого, чрезвычайно длинного корпуса. Он недавно заметил, что стоило ему только взять свой магический инструмент в руки, как всякие сомнения, любое напряжение отступали от него, даже более — они перерастали в целеустремлённость и собранность.
Вот только сейчас это ему не сильно помогало.
Внутри Редстоуна бушевала буря, злость на того глупца, который посмел посягнуть на Его вещи.
Магнус крайне сильно не любил посягательства на своё имущество, он ненавидел это почти так же люто, как подпускать чужих людей к себе, в своё личное пространство.
Так что сейчас Редстоун пытался не показать своего состояния, свою раздражённость, свою слабость сожителям, что у него хорошо получалось. Пока что.
— Эта дура Роуз совсем с ума сошла, — сев на свою кровать, начал говорить Хорст. — Ты её накажешь, Магнус? — спросил он бледнолицего слизеринца. С того момента, как Редстоун приструнил забияк с Гриффиндора, при этом не попавшись, практически весь первый курс обращался к Магнусу, желая, чтобы он им помог при некоторых... "проблемах и недопониманиях", в то же время пытаясь не злить его. Именно из-за этого вот уже на протяжении пары недель никто не называл Магнуса грязнокровкой или даже маглорождённым, кроме Роуз.
"Лучше бы молчал. Умнее выглядел бы", — внутренне поморщившись, раздражённо подумал Редстоун. Он прекрасно понимал, что это была не Орелия. Во-первых, она бы никогда до такого не опустилась. Во-вторых, несмотря на свой горячий нрав и на то, что она привыкла получать всё, что захочет, она никогда не была дурой. Она бы явно не стала мстить сразу же после того, как они поругались.
— Это не дело рук Орелии. Слишком прямо, неразумно и явно, — объяснил Магнус Джереми. — Это сделал кто-то другой, а точнее, Флинт, на это я могу поставить всё что угодно, чтобы спихнуть всю вину на нашу чрезвычайно горячую особу из рода Роуз, — сказал Редстоун, подходя к своим вещам. Подойдя к ним, он вытащил скрипку, подаренную ему Леоном, его "музыкальным руководителем". — Но это моё дело. Прошу вас, никому не говорите, что здесь было, я сам поговорю с Флинтом, чтобы решить наше недопонимание, — мягко, как ему казалось, скромно и доброжелательно улыбнувшись, попросил их Магнус.
— Хорошо, — ответил за всех Декат.
— Спасибо, — поблагодарил их Редстоун, выходя из спальной комнаты, направляясь на музыкальную тренировку. Из-за того, что Редстоун прищурился, когда выдавливал из себя свою фальшивую доброжелательную улыбку, он не увидел реакцию своих друзей на его выражение лица, которое, несмотря на все потуги Редстоуна, превратилось в жестокую маску, показав Маросам и Хорсту настоящее душевное состояние Магнуса.
