Уровни Эдема

Напоследок, сунулся в серверную. Все равно на меня уже оформлена служебная записка, что могу приходить и уходить, когда угодно. А в каменном мешке темно что утром, что ночью — так что отличный повод завершить эту эпопею. И уж точно, никто не станет ночью отвлекать. Никого в министерстве этой порой.

Привычно поднял градус в серверной, подготовил самовоспламеняющийся состав и ватку, разделся, да под конец спохватился и не стал включать газовую горелку. Там же полог этот остался, который портал прикрывал. Вроде как, не должен огонь его задевать, а ну случится неприятность и подожгу его ненароком? А мне ведь на этой ткани камни поднимать снизу, так что рисковать не следует — зайду, сдерну и только потом огонь зажгу. Дел на пару секунд, зато риска испортить никакого. С такими мыслями осторожно и медленно перебрался на 'Ту сторону', в привычный холод, который в последние разы уже не казался настолько колючим и страшным. Может, привык, а может — вместе со здоровьями и целыми зубами в комплекте пришло...

В первые секунды, после шума и гула серверной, не совсем понял, что кое-что изменилось в окружающем пространстве. А когда осознал, что вместо привычной абсолютной тишины, воздух вокруг наполнен ритмичными шевелениями, скрежетом и громкими шорохами, замер от ужаса на месте. Десятком секунд позже, когда вдобавок к шелесту, добавился дикий крик откуда-то издали, полный боли и разума, осознал, что такое — когда сердце падает в пятки. Вместе с ужасом, навалилась слабость, качнувшая тело, но я удержался от падения и посмотрел вниз.

Разум, если бы он смог достучаться через страх и ступор, наверняка потребовал бы срочно возвращаться, но ужас удерживал дрожащее тело на месте, заставляя вглядываться в невнятное копошение темно-серого и черного внизу, вслушиваться в дикий и истошный крик, что усиливался с каждым мгновением — до тех пор, пока пещеру не осветил рваный факельный огонь.

То, что истошно вопило, было ящером. А то, что влекло его в пещеру, игнорируя отчаянные попытки отмахаться огнем факела — бесчисленным потоком пауков, размером в голову ребенка. Что-то огромное мелькнуло внизу, и на мгновение крик взвился до отчаянных высот, чтобы тут же прекратиться. Огонь факела, отброшенный в сторону, высветил всю картину происходящего, буквально парализовав дыхание.

Там, внизу, за ошметками серебристой паутины, края которой были повсюду на стенах колодца, билась в агонии тварь, похожая на черную вдову, усеченную на все ноги и половину головы. Билась беззвучно, в окружении целого моря пауков поменьше, овивающих свою госпожу, чтобы та не разбилась о каменные стены. Рядом, замотанные в паутину, лежали семь тел-саванов ящеров, принесенных не иначе как в пищу паучихе-матери. Но те не выглядели начисто высушенными, как обычно смотрятся мухи в паутине — тварь раз за разом била их жвалами, остатками конечностей и телом, убивая в который раз. Но с питанием явно выходили проблемы, как бы не подтаскивала тела к морде паучихи ее свита. Жрать с посеченной мордой эта дрянь не могла.

А еще ниже, под свалкой паучьих и ящериных тел, проглядывало трофейное полотно, закрепленное мною над порталом. Догадка вспыхнула в разуме, разбив ужас навалившейся апатии.

'— Кровь на полотне!'

Получалось, что тварь, шедшая либо через коридоры (что вряд ли, большая слишком), либо пробравшаяся с верхнего яруса через щели, шла на запах крови, но вместо добычи попала в ловушку портала, начисто срезавшего ей конечности и половину морды. И сейчас ее свита пытается восстановить жизнь босса, притаскивая из коридоров подземелья все новую и новую пищу — и будет это до того момента, когда ящеры не соберутся вместе и не вломят беспомощной твари по первое число. И не обнаружат портал в мой мир.

' — Блин!' — Но вместо этого слова были куда жестче. — 'Закрыл, мать его, портал', — до зубовного скрежета пробрало отчаяние.

Вот бы тварь оказалась всего лишь немного повреждена — служила бы стражем этому месту. А так... Сама же сдохнет, раз жрать не в состоянии, ее даже побеждать не надо.

Надо было срочно что-то делать, но от этого кипения паучьих тел только пробирало головокружение и чувство собственной беспомощности.

' — А ну собрался!' — До крови сжал я губу. — 'Достал уже бояться. У тебя за спиной был непроходимый для тварей портал', — вместе с болью пришла ясная и успокаивающая мысль.

Потому что был бы проходимым, то уже днем из министерства стали бы пропадать люди.

'Значит, что? Значит, ловушка — и если уже один раз сработала, то второй раз не подкачает'. — Полный решимости, перебрался обратно в свой мир.

Естественно, собой я приманивать тварей не стал. Еще чего не хватало, итак умудрился оцарапаться, пока перебирался через барьер обратно. За десять минут после перехода, одевшись и прекратив дрожать, выработал план.

Говорят, пауки остро реагируют на тепло — подключил я горелку к порталу, мигом перебрался на Ту сторону с самовоспламеняющимся составом, нервно дождался вспышки огня и под ясно слышимый приближающийся шелест лап занырнул в свой мир обратно. Тут же отполз к двери, подбирая одежду, и напряженно наблюдал за пленкой портала, готовый тут же занырнуть за дверь и захлопнуть ее за собой.

Но ничего не происходило, шум шелеста серверных вентиляторов не перебивал иной звук. Постепенно схлынули страхи и опасения, и я смог более-менее спокойно привести себя в порядок, подлечить порез на левой руке зеленым свечением правой ладони. Немного подумал, посмотрел на горелку, оценив примерное время горения, и отправился в свой отдел. Мне там еще чуть меньше семидесяти компьютеров требовалось просто включить, пройдя через стартовую заставку. Тоже — время, которое не следовало терять. Заодно успокоюсь.

Монотонная работа окончательно успокоила. К ее концу, часы перебрались за полночь, а в кабинет даже заходил сторож (сменщик вчерашнего), поинтересоваться планами на рабочий процесс.

'Сейчас, проверю, как там свита паучья — сдохла ли?, и домой пойду' — Хотелось ответить.

Но вместо этого вежливо отметил, что еще долго.

Ломая свой страх и желание отсрочить погружение в смертельно опасный колодец до утра, все же посетил серверную. Горелка продолжала накачивать пропаном из сибирских недр атмосферу чужого мира, а по эту сторону по-прежнему не было никого и ничего нового. В общем, в очередной раз победив себя и пообещав тут же занырнуть обратно, если что-то пойдет не так, шагнул за грань портала.

В первую секунду, полную отчаянного напряжения и готовности рвануть обратно, на меня никто не напрыгнул. Хотя ноги все же подкашивало и разум отчаянно требовал вернуться, но я заставил себя заглянуть за край выступа.

В свете огненного круга, зажженного мной, виделась только изрядно потерявшая в подвижности туша паучихи, дергано шевелящаяся в синей слизи-крови размозженных ее массой бездыханных тел ящеров. Ее свита, как и планировалась, сдохла в портале, куда ей и дорога.

Под руками как-то само по себе оказалось трофейное копье с бронзовым оголовком — чудом не свалившееся вниз. Холодное дерево придавало уверенности, а вместо эмоций жертвы, которой надо бы опасаться даже такого, почти сдохшего противника, накатывали мысли охотника. Например, как убить тварь и не сдохнуть от резкого ее движения. Выходило, что бить следует со стороны коридора, прикрываясь лазом у выхода от возможных судорог.

А убить было необходимо, как и избавиться от тела. Потому что, действительно, если ящеры найдут ее такой — дохлой или почти дохлой, то обязательно осмотрятся, и быть порталу обнаруженным. Но если не обнаружат ни паучихи, ни своих плененных товарищей, то будут свято верить, что она притаилась где-то наверху, за щелями поваленной плиты. И уже мертвое будет охранять мир живых. Не сунутся, уверен — особенно если увидят застывшие следы крови на полу колодца.

Движимый такими мыслями, аккуратно заточил бронзовый оголовок копья порталом до остроты, осторожно спрыгнул подальше от тела полудохлой паучихи. Медленно, будто та могла следить за моими движениями, прошел вдоль стены, огибая лохмотья паутины, и уже рядом с провалом-выходом резко ударил копьем по туше. Руки резко повело от судорожного движения твари, но я успел выдернуть копье и всадить еще десяток раз, выбивая из тела паучихи черные и вязкие потоки сукровицы. Та дергалась, превращая в месиво тела ящеров рядом, но не могла огрызками лап добраться до меня, чем я пользовался, уже с выгоревшими эмоциями нанося удар за ударом, пока тварь не замерла полностью. Но я еще минут пять пытал ее копьем, то с одного краю, то с другого. Пауки коварны и живучи. Но эта, уже наверняка, сдохла точно — и через десять минут я уверился в этом с гарантией.

Ноги хлюпали в синей и черной крови, пока делал пару шагов в ее сторону. Отложил копье в сторону, встал перед неприятной — что в жизни, что в смерти — тушей паучихи и положил на покрытую черной вязкой кровью поверхность хитина свою ладонь. Та уже привычно погрузилась в рассыпающееся на глазах пылью тело, пока не наткнулась на нечто крупное, теплое, круглое.

— Интересно, какие способности есть в тебе? — Задал я вопрос серебристому, с мерцающим нутром, камню в хороший булыжник величиной.

Попытался взять его в левую руку — подумал, что правая занята камнем с 'лечением', но камень не торопился растекаться по поверхности кожи. Поднес к груди — равнодушие. Иные части тела тоже не приняли его силу, и я начал задумываться, что оно не работает так, как остальные. Даже хотел было коснуться пятой точкой и ее аверсом, но затем спохватился и попробовал коснуться лбом. Будто выжидая до этого, поверхность камня будто вцепилась в кожу лица, окатив такой болью, что казалось — жрет кожу и кости черепа кислотой.

Крик потонул в вязкой массе, быстро забравшейся в нос и рот, глаза и уши. Кулаки, которыми я уже всерьез бил себя по голове от отчаяния и боли, не спасали. Вместе с болью, перестал поступать воздух в легкие, я стал задыхаться, я оглох и ослеп. И когда уже пришла безнадежность и смирение, пришло облегчение. Я смог вновь вздохнуть.

Провел рукой, ощущая ладонью собственную кровь во множестве рассечений. Кажется, я бил себя камнем. Уши вновь слышали — и этим звуком было мое отчаянное, тяжелое дыхание. Глаза — невероятно отчетливо видели сквозь привычный полумрак. Видели не только контуры всех камней вокруг, но даже теплую дымку над телами полуразорванных ящеров.

Я склонился над ближайшим телом дохлого ящера и положил на его грудь ладонь. Вновь — ощущение погружения, и знакомый мутный коричневый камень в руках. Коснулся груди — и восторг жара, нового рождения, нового потока сил захлестнул тело, прогоняя боль, страх, закрывая раны на голове и коже рук.

— Хоть какая-то от вас польза, — хрипло пробормотал я, затем откашлялся серой пылью и принялся методично обходить другие тела.

Еще три всплеска желания жить, которые, подумав, не стал прикладывать к коже. Один попробую перенести в свой мир, может — пропустит.

Среди ящеров оказался представитель с синей полосой через лицо, памятный по второму поединку. К этому камню я вновь приложил правую ладонь — вернее, как коснулся ей, так он и впитался, напоследок ярко — гораздо сильнее, чем в прошлый раз, моргнув зеленым. Усилился, будем верить.

И двое ящеров напоследок, совсем странные, даже без гребня, но с массивными бронзовыми браслетами на руках. Важные люди? Без разницы, куда важнее цвет камня в их груди — мутно-синий, чуть меньше, чем обычно.

— Хм, интересно, — хмыкнул, прикидывая, куда бы приложить.

Попробовал так и эдак — не собирались взаимодействовать. Вообще никак, будто просто стекляшки. Разозлившись — от стресса, от злости, от пережитого страха, от холода, ударил одним из них по полу.

И в оторопи смотрел, как из разбившегося камня стремительно разбегаются по углам и щелям с десяток мелких ящериц, сантиметра в два длиной.

— Куда, ять! — Взвыл от такой подставы и принялся давить зеленую сволоту пятками, пока не разбежались.

Одна из них тут же вцепилась в подставленную кожу зубами, яростно засасывая кровь и вырастая в длину до трех, а потом до четырех сантиметров!

— А ну нахрен! — Отодрал я плотоядную тварь и приложил о камень, где тут же прикончил, обморочную, подхваченным копьем.

Вот где уроки Михаила на точность пригодились.

Остальных сволочей отлавливал еще минут десять, и если бы не обострившееся зрение, вряд ли вообще смог это сделать, даже если искал всю ночь. Притаились, твари, за камнями. Помогала открывшаяся способность видеть тепловатый воздух по контуру их тел — даже если они были закрыты препятствием. Ладно хоть в коридор не сиганули, ищи их там.

В общем, сложил все тушки ящерок в один ряд и потыкал пальцем — ящерки исчезли, но камешек был только один, совсем крошечный — у той, успевшей пожрать тварюшки. И был он мутно-коричневым.

— Ясно, что ничего не понятно. Но я так тебя просто не оставлю, — жестко посмотрел я на оставшийся синий камешек. — Не дай бог, сам расколешься об что-нибудь, и будет у меня тут десять неплановых гостей.

С такими мыслями, устроил преграду из камней, посередке поставил синий камень, тщательно прицелился копьем... И чуть было ладонь не вывихнул, когда копье буквально влетело в камень почти на полную длину! Будто там не было ничего, не каменный пол, а дыра до самых недр!

— М-мать! — Выдал я от удивления.

А затем осторожно подвигал той частью копья, что оставалось в ладони. То, к изумлению, словно не было внутри камня — а следовало по полу вслед за движением руки. Тихонько потянул к себе — вынырнула исчезнувшая было часть...

— Интересно, — признал я через усталость.

Затем, осмотревшись и еще раз уверив себя, что сегодня запираю портал, даже если завершу к рассвету, вдавил все копье до конца — а оно и ухнуло, как в воду, в неведомо что. Вернее, как неведомо — вон, на полу синий камешек лежит, только отчего-то с белой полоской по экватору.

Попытался выудить копье обратно — да где там. Теперь вместо него нечто загадочное и без инструкции. И вообще, холодно, домой пора. Поднял синий камешек к лицу, пощелкал по нему ноготком, чуть не уронил и спас его от падения (и новых ящериц, наверняка), прижав левым локтем к боку. Примету, что-то в очередной раз пошло не так, распознал по болючему ожогу в месте касания. А камня — нет его.

— Шикарно, теперь фиг мне, а не аэропорты, — потерянно пробормотал я, пытаясь разобраться, что произошло с кожей и мной в том месте. — Гражданин, вам нельзя на борт, у вас в теле — копье.

Короче, бардак. Для профилактики, растер еще один камешек с заживлением о тело — но синий камешек так и не показался. Разве что покраснение в этом месте проявилось знакомым кружочком с полоской, будто таблетка. Хм. В дело тут же пошел еще один камешек, бодря, согревая и даря энергию, но рисунок ничуть не изменился. И копье не появилось обратно.

— Главное, чтобы оно внутри организма не материализовалось, действительно, — уже уставший и разучившийся удивляться, принялся я собирать обычные камни по полу, набивая ими мешки из тканей, которые там же наспех и мастерил.