Уровни Эдема

Глава 1

Восемнадцать градусов. Серый индикатор на пульте кондиционера погас, будучи выключенным вслед за настенным блоком, и вновь загорелся, отражая то же самое значение.

— Ерунда какая-то, — поежился я от холода серверной и задумчиво глянул на резервный кондиционер, закрепленный чуть выше.

Помещение три на пять метров гудело могучими вентиляторами, выдувающими тепло из трех десятков установленных в стойки машин. Весь этот нешуточный жар компенсировал блок обычной сплит-системы, без особой натуги выдерживая положенный интервал температур — от восемнадцати до двадцати четырех. То есть, все было нормально.

— Ни черта не нормально, — не согласился я с собственными мыслями. — Вчера было двадцать, ровным счетом. Погода та же, — невольно обернулся в сторону закрытого кирпичом и давным-давно заштукатуренного окна. Первый этаж, все же, а в помещении дорогое оборудование.

Освещение в серверной поступало от двух ламп дневного света, довольно приятных, не резких, без мерцания и желтых оттенков. Слегка блекловато, но вполне в духе середины марта, облачного, но бесснежного, удерживающего термометры на уровне чуть ниже нуля уже больше недели. Приятная погода без слякоти, холода и резкого ветра, стабильная на радость.

— А тебе что не так? — Обратился с укором к кондиционеру, и пару раз клацнул на пульт, то снижая мощность, то повышая ее вновь, пока вновь не установил поддерживать температуру на старом уровне.

На самом деле, хороший аппарат, пусть и бытового назначения. Чего-то лучше выбить из закупщиков все равно не удалось, а за нанятыми позже монтажниками приходилось следить лично, чтобы не угробили подключение старого кондиционера, ставшего с тех пор резервным.

Заложенную точность сплит-система обеспечивала больше года, выдерживая температуру и в жаркие июльские деньки, прогревающие стены старого здания, и в лютую стужу, от которой в иных кабинетах оборонялись обогревателями, изредка просаживая старую проводку здания до характерного визга источников бесперебойного питания.

К счастью, до серверной проложена отдельная ветка электричества от подстанции, с хорошим таким запасом мощности, не обремененным нормой потребления. Государство, коим частично являлось наше отделение министерства, равнодушно относилось к расходуемым самим собой ресурсам, предпочитая считать копеечку в карманах подконтрольных учреждений.

Ну а если нужно сэкономить, всегда можно сократить премии или пару-тройку должностей. Вот как в нашем техотделе, в котором за всем парком оборудования остались следить трое: начальник отдела с высшим экономическим образованием, его зам, мечтающий занять место начальника, и я. Есть еще пять вакансий по шесть тысяч рублей в месяц, но на них как-то нет желающих. Даже возможные надбавки за стаж не привлекают. Словом, воровать у нас нечего, это умные понимают сразу, а излишне мечтательных обламывают еще на собеседовании — место режимное, инвентаризации каждый квартал. От такого положения дел, мое начальство весьма трепетно хранит единственного подчиненного, опасаясь, что сбегу. Иначе какое они после этого начальство? Даже в интриги между собой не включают, полагая человеком не от мира сего (за шесть тысяч в месяц, ага), но техником хорошим.

А у меня тут тридцать биткоин-ферм с безлимитным электричеством на сверхмощных серверах, вырабатывающих криптовалюты на пять долларов в час, круглые сутки и без выходных. Хрен я куда отсюда уйду.

Криптовалюта — это такой аналог денег, обеспеченный цифровыми мощностями и потребленным ими электричеством. Ну, почти как раньше бумажки обеспечивались золотом, а доллары сейчас — авианосцами и борьбой за демократические ценности. Считают себе компьютеры бесконечные значения, отдавая результаты в интернет в обмен на крохотные доли биткоина. В общем, в чем-то даже честнее рисованной бумаги, хотя издалека смахивает на аферу. Но биткоины вполне себе принимают к расчету в иных странах, а у нас настрого запрещены в рамках борьбы с уводом капиталов за границу, что мало кого из причастных волнует, откровенно говоря.

Да не распространено у нас, по понятным причинам — мощности для этого нужны немалые, специфичные. Электричество все это ест прорву, выводя возможную прибыль в такой мизер, что даже браться смысла нет.

Но вот если оборудование — вот оно, а счетчика энергии отродясь не было, то выходит вовсе недурно.

Только вот кондиционер беспокоит — если начал так сбоить, температуру не выдерживая, то, неровен час, из строя выйдет, а за ним и все остальное железо от перегрева. Очень тревожно. И ведь обслуживал лично и строго по регламенту.

— Ладно, — махнул рукой, пообещав себе зайти вечером обратно.

Можно сказать, что все это сродни воровству электричества, но... Есть некоторые нюансы.

На министерских машинах полагалось быть файловому серверу, серверу домена, базам данных и еще много чему, что вполне себе существовало всего на десятой их части, с запасом справлявшейся со всей нагрузкой. До моего прихода, все это и вовсе было на обычных системных блоках, расставленных на полу в нашем кабинете. Всех устраивало, и ни у кого не вызывало вопросов — разве что шумело, мешая мудрому течению мыслей руководства, и об кабели, разбросанные паутиной вокруг, изредка спотыкались.

А на дорогих серверах, установленных в дорогие стойки в отдельном помещении, раньше не было ровным счетом ни-че-го. Все было закуплено и подключено сторонними специалистами, активно пополнялось и обновлялось, потому что так положено по регламенту, и на это выделены деньги в рамках федеральной программы. Но работало вхолостую, так как осваивать технику никто не спешил. Работает же и так, зачем трогать?

В общем, за исчезновение источника шума из кабинета меня от всей души поблагодарили (предпочел бы премию) и передали ключи от серверной. Мол, теперь тебе за все там отвечать, сам там рули. А я и рулю потихонечку, за три шестьсот вечнозеленых в месяц. Ну и сто долларов родной зарплаты сверху. Для уже два года, как бывшего студента — благостно.

— Сергей, у секретаря министра программа виснет, — не отрываясь от экрана компьютера, поприветствовал Эдуард Семенович, стоило зайти в родной кабинет.

В отличие от меня, одетого в немаркий свитер и джинсы, мой шеф предпочитал приходить на работу в костюме с галстуком, отлично подходивший к его высокому росту и массивному начальственному столу. Ему под столами подключать оборудование не требуется, катушку с проводом на плечо закидывать тоже не по чину, вот и форма соответствующая, великосветская, рекомендуемая, между прочим, к ношению всеми сотрудниками. И мне тоже — судя по ворчанию кадровика, в жизни не нюхавшего запаха горелой проводки. Но остальные руководители понятливые, оттого за вольную форму одежды не преследуют. Думаю, пришел бы в веригах на босу грудь — тоже ничего не сказали бы (шесть тысяч — либо псих, либо подвижник). Хотя официально 'набираюсь опыта после университета' и 'работаю на стаж'.

— Хорошо, — кивнул я, проходя к своему столу у дальней стены довольно крупного помещения, заставленного столами с компьютерами.

Так как отдел был рассчитан на восемь человек, рабочих мест было соответственно. Такой себе лабиринт, который никак не разрешали отодвинуть к стене. Вдруг действительно кого наймут?

— Добрый день, — спотыкнувшись о первый же стол, неловко поздоровался с замначальника.

Зам, светлейшая Анна Михайловна, грустно посмотрела на меня покрасневшими от простуды глазами и прицельно чихнула в сторону шефа.

Тот аж голову в плечи вжал и опасливо посмотрел в ее сторону.

— Может, вам больничный взять? — С участливостью, в котором сквозило подозрение, спросил он.

— Нет-нет, — простуженно прогудела зам и взялась за телефон кому-то названивать.

'Скоро будет у меня новый шеф', — кивнул я своим мыслям, и, стараясь не вдыхать лишний раз, дошел до места, подхватил 'тревожный чемоданчик' и постарался быстро выйти из инфицированного помещения. — 'Выживет она его. Вычихает. А если тот не заболеет — отравит, точно говорю'.

Сама Анна свет Михайловна выглядела совершенно безобидно и даже где-то прекрасно в свои тридцать два года. Высокий рост, строгий костюм с юбкой и блузкой, подтянутый внешний вид делали ее довольно симпатичной. Наверняка, если добавить немного косметики и мастерства парикмахера, то вышла бы и вовсе красавица. Но, думаю, красиво собранные черные волосы и эффектно подведенные ресницы уничтожили бы все ее отношения с другими отделами, где традиционно правили женщины (а как же стать начальницей без поддержки остального кошачьего прайда?). А так те ее даже любили, изредка пытаясь организовать личную жизнь Анны Михайловны с многочисленными племянниками и внуками. Именно на это она их поймала, вызвав некоторое подобие материнской любви, изредка исповедуясь об очередном разрушенном романе и очередном козле в ее одинокой жизни. Те верили и вздыхали — точно знаю, потому как присутствовал при таких посиделках не раз. Не как участник, разумеется — под столом сидел, технику обслуживая. К счастью, мне внучек-племянниц сосватать не пытались. Потому что никто не желал своей родне мужа с такой зарплатой.

В общем, наш замначальника — монстр, с грацией ледокола идущий к повышению. Но главное, чтобы в серверную не лезли, и все равно, кто там у власти. Вон, в стране и мире еще и не та чертовщина творится, и ничего.

Проблемой секретаря нашего дражайшего министра являлась старая программа из девяностых, неведомо как пережившая уже трех президентов и, собственно, около пяти начальников сего здания. Если в декретных отпусках секретарей считать — вообще солидная цифра выходит. Но новую программу за это время так никто и не писал — 'потому что работает'. А начинающиеся зависания лечились просто — установкой новой оперативной памяти, на гигабайт больше прежней. Помогало на полгода, по моему опыту, но через несколько лет явно уткнется в физический предел объема модулей памяти. Надеюсь, технический прогресс спасет наше министерство.

Полюбовавшись стройными ножками секретаря напоследок, выбрался из под стола и с умиротворенным видом сдал работу.

— Спасибо, — изобразила Оленька дежурную улыбку и принялась по буковке выдавливать текст наманикюренным пальчиком из клавиатуры.

Сисадмин больше не нужен, сисадмин может уходить. А ну и ладно, на самом деле. Начнешь за такой ухаживать — сразу появятся вопросы, откуда деньги. Так что будем выбирать ножки подальше от начальственных кабинетов. Благо, скоро весна, а значит скоро голые коленки покажутся из-под плотной зимней ткани.

Проверил сотовый — ни одного пропущенного звонка, что говорило о стабильной работе ведомства. Да и чему там ломаться? Дисководов нет, интернета нет, юсб-порты закрыты, а значит никаких вирусов не предвидится. Контур сети физически изолирован от внешнего мира, электронная почта и сервисы через отдельную машину, и только у специально обученного работника. В общем, скука и тоска в кабинетах такие, что невольно приходится работать.

В своем отделе, разумеется, мы сеть оставили — нам ведь 'поддерживать в актуальном состоянии программное обеспечение'. Ну а биткоин-фермы и вовсе сообщались с миром через 4ж-модем, не оставляя никаких следов и зацепок для потенциальных проверяющих.

В общем, выполнив положенное задание, отчитавшись о нем и получив тоскливый кивок от чихнувшего в рукав шефа, удалился в свой дальний угол и спокойно принялся за обзор сети.

Собственно, везде одна и та же тема, пусть и поутихшая за месяц, но горячая настолько, что никакие громкие скандалы, катастрофы в ближнем и дальнем зарубежье, старательно пропихиваемые через информационные каналы, не могли ее заглушить. Даже новая подборка обнаженных фото знаменитостей не отвлекла сеть от яростного обсуждения. Разве что вскользь прозвучал бредовый вопрос — а вдруг наши звезды тоже 'оттуда'?.

'— Оцепление вполне естественно. Вы представить себе не можете, какую угрозу несет посещение Той Стороны', — пробубнил в наушник, тайком от начальства подцепленный в правое ухо, человек с ютьюба. — 'Вирусные штаммы, способные выкосить жизнь в целых городах, пока не найдут вакцину! Если вообще найдут! Вы этого хотите?!'

Мужчина добавил суровости во взгляде и отеческим взором посмотрел на известного блоггера, покаянно склонившего голову перед мудростью поколений.

Этому, похоже, тоже заплатили, как и остальным, скупая пачками всех, кто хоть как-то влиял на умы населения. Телевизор-то уже особо не смотрят, а донести правильную точку зрения до населения надо. 'Правильную' — это единственно верную с точки зрения правительства, внезапно обнаружившего на своей территории сотни проходов на 'Ту Сторону'. А может, тысячи.

По всему миру вдруг замерцали звездной мглой прямоугольники, открывая доступ неведомо куда. В чистом поле, в горах, на оживленных улицах городов, в подвалах — одномоментно, будто рубильник провернули. Было это месяц назад, и тогда же нашлись психи и смельчаки, шагнувшие за грань. Вернулись все и практически сразу — без одежды, ошарашенные и изрядно замерзшие. ТАМ было тоже начало весны, но дули дикие ветра, выстуживая непокрытую кожу. Потому что одежда сползла гнилыми нитями, рассыпавшись в прах практически в ту же секунду, как нога человека шагнула в неведомое.

На форумах пишут, от касания земли разъедало резину ботинок за две-три секунды. Но нога оставалась в целости, позволяя ощутить талый снег под ногами. Другие материалы, вне зависимости от прочности и производителя, так же не выдерживали больше десяти секунд. Однако главный ужас был не в этом — рассыпались в пыль керамические пломбы зубов, существенно раня психику и финансовое положение смельчаков.

Золото и серебро, обескураживая многих, тоже обращалось в ничто, не оставляя после себя даже песка. Обескураживая не только потому, что хотелось скупить весь новый мир (если Там вообще есть кто разумный, кто жалует золото), а еще по той причине, что все принесенное с собой с Той Стороны обернулось пылью уже у нас. Кто-то торопился принести обратно красивый листик, оторванный или вместе с землей и корнями. Кто-то умудрился раздобыть веточку и даже накопать червя — жизнь, хоть такая примитивная, но там была. Но все обращалось серым облачком , стоило перейти мерцающий барьер. Не нашлось и остатков рванувшей в мерцающее марево дворняги.

Разумеется, никаких записей, никаких фото. Разве что рисунки, изображенные вернувшимися обратно — заснеженная степь или поле рядом с опушкой леса, горы вдали, тишина и ни одного признака человека.

Потом нарушение суверенных границ всяческой чертовщиной пресекло государство, заблокировав доступные входы — там, где можно, замуровывали вместе со стеной близлежащего здания. В чистом поле — ставили опалубку и заливали бетоном, будто коробкой накрывая. Подвалы — опечатывали, пути в горах — закрывали лавинами. И, разумеется, за три дня приняли уголовную ответственность как за переход Туда, так и за сокрытие обнаруженного выхода. Народ было возмутился таким кошмарным попранием прав и свобод по поиску приключений на пятую точку. Но остальной мир солидарно принял те же самые законы, где-то даже перегнув до смертной казни и расстрела на месте.

Одновременно ввели активную трансляцию по всем каналам: 'Там' зараза, 'Там' опасно, 'Там' ничего интересного для вас нет. И вообще, вон у соседей придурки почище наших во власти, а за океаном актер на собаке женился, вот их и обсуждайте. Ладно, вот вам еще титьки известных актрис, украденных с их телефонов. А про 'Ту Сторону' забудьте. Нет там ничего, а если есть — украсть не получится.

Думаю, именно потому, что оттуда нельзя притащить обмененное на бусы золото или качать нефть, взятую платой на демократию, государства мира предпочли забыть о существовании такого парадокса. Наверное, втихую изучают то, что профессора на ютубе называют 'пересечением реальностей', но вряд ли будут это дело форсировать. Ведь 'Там' все наши правители будут смешными и голыми, без могучих боеголовок и авианосцев. Хотя если нагнать пару батальонов голых солдат, нарубить лес, возвести крепости, заняться наукой Там... Веселая выйдет игра в 'Цивилизацию', наверное. Сомневаюсь, что тем, у кого есть власть 'здесь' это нужно.

Ну а если кто-то придет 'оттуда', то выйдет в бетонный короб, голым и безоружным, и наверняка вернется восвояси. В свою очередь, орду голых 'чужаков' у нас точно одолеют.

Вот и идет жизнь дальше, если верить официальным каналам, словно не случилось ничего. Разве что изредка проскакивает, что хорошо бы 'туда' весь наш мусор и ядерные отходы, вместе с самим ядерным оружием, если там все так здорово и экологически чисто утилизируется. Но таким энтузиастам наверняка быстро объяснили, что утилизация отработки и мусора — это серьезный бизнес, и нечего его ломать. Не верите — смотрите сериал 'Сопрано'.

Сеть, конечно, будоражит не смотря на все запреты. Поговаривают, можно купить билет 'Туда', и не дико дорого. И никакие 'вирусные штаммы' народ не пугают — потому как точно известно, что загрипповавшие 'исследователи' вернулись обратно без своей респираторной инфекции. То есть, посторонних 'гостей' в организме новый мир тоже не жалует. Ну а если 'Там' подхватишь заразу — прыгай в портал обратно. Тем более, что 'экскурсия' всего на пару минут — 'Там' все равно нечего делать без одежды.

Жалко, что рак и иные поражения организма никак не лечатся. Отчего-то 'Там' это тоже считают частью тела. Но все равно — хоть вирусы и бактерии эта штука убивает, оттого спрос на 'прыжок' туда постоянен и велик. И под контролем ФСБ, думается мне, который и организовывает 'нелегальные' походы, контролируя рынок и зачищая конкурентов. Пока все порталы не найдут, лучше самим возглавить то, что не получается запретить.

Да и честных (и не особо) налогоплательщиков, возжелавших освоить новый мир, терять государству вряд ли хочется. Ведь какая они власть, если не будет людей? Такая же, как мои шефы — без меня.

У 'Той стороны' уже сотни названий на всех языках мира. Но мне отчего-то нравится 'Эдем' — чистотой, намеком на райское место, откуда люди были изгнаны за нарушение дисциплины. Не особо верю, что нам дали шанс вернуться обратно. Вряд ли мы за это время исправились, только хуже стали. Однако название красивое.

Иногда хочется выглянуть в это окошко нового мира, вздохнуть чужой атмосферы и издалека посмотреть на горы. Поговаривают, есть особое удовольствие заглянуть туда ночью, постоять под миллиардами ярких звезд,

образующих чужие созвездия. Может быть, даже дать название какому-нибудь из них, первым.

— Как-нибудь, обязательно, — закрыл страничку с очередным обсуждением и волевым усилием приступил к работе.

Потому что нет проверяющих там, где все идеально — и моя работа обязана тому соответствовать.

За делом время летит быстро, прокручивая стрелки часов до шестнадцати часов и веселого смеха работниц казначейства в коридоре, первыми завершившими рабочий (и операционно-кассовый) день. Затем был пятый час вечера, и ожесточенное переглядывание между начальственными больными — кто первый оставит свой пост. Ведь каждый знает, министр может задержаться до шести часов! А выйдя — оглядеть окна подвластного учреждения, и, заметив сияние в кабинете, спросить отечески у референта — кто же у нас перерабатывает во славу министерства, себя не щадя? И если это будет не шеф, а его зам — еще один камешек упадет на весы нового назначения. Тут главное вовремя возле окошка пройтись, себя показав. Но у Анны Михайловны техника отработана — и картинка с камеры в фойе выведена на монитор. О чем знаю я, и определенно догадывается босс.

— Семнадцать ноль пять, — нервно произнес Эдуард Семенович, убирая от покрасневшего носа платок.

— Да, — хлюпнула носом зам, перекладывая с озабоченным видом бумагу со стопки на стопку.

— Рабочий день закончен.

— Я посижу, надо завершить, — пробормотала она, окончательно испортив шефу настроение.

— Анна Михайловна, вы болеете! Я настаиваю! Из заботы о вашем здоровье, разумеется — немедленно отправляйтесь домой! И берите больничный!

— Но, — посмотрела она кротко на босса, изобразив вселенскую обиду и даже обозначив будущие слезы. — Эдуард Семенович, я не могу! Андрей Сергеевич ждет этот отчет завтра с самого утра!

Андрей Сергеевич — министр. Характер нордический, подпись размашистая, на пол-листа. Собственно, это все известные мне данные — потому как не мой уровень. Компьютер ему чинить мне не доводилось, потому что он его не включает. Человек старой закалки, предпочитает бумагу и проектор с экраном два и два запятая три метра, показывать на котором графики приходят со своими ноутбуками.

— Здоровье — дороже! — Как-то вяло продолжил шеф и наверняка загрустил.

Потому что требование этого отчета наверняка прошло мимо него. Узды власти уходят из рук!

— Спасибо, Эдуард Семенович! — Обрадовалась зам. — Значит, я скажу ему завтра, что не доделала, потому что вы приказали мне идти домой?

— Нет! То есть, доделайте отчет и идите домой. А завтра берите больничный! Я сам отнесу отчет.

— Хорошо, — покорно склонила она голову, скрывая торжествующую улыбку.

Потому как завтра она будет точно, и отчет занесет лично, будьте уверены. А вот здоровье шефа точно под вопросом — что-то расчихался он под конец.

— До завтра, — собрался шеф и первым покинул кабинет.

Ну, мне точно сидеть до восемнадцати. Должность такая — пока не уйдет светлейшее руководство здания, обязательно должен быть тот, кто перезагрузит компьютер секретарю или встряхнет тонер в принтере.

А я, в общем-то, и не спешу. Холост, съемная квартира в десяти минутах неспешным шагом. В цоколе моего дома кафе, наплыв народа в котором аккурат к восемнадцати тридцати спадает. Так что через час — выключить компьютер тут, прогуляться, поесть и включить компьютер там. Иногда в этот маршрут включается тренажерный зал, добавляя разнообразия тяжестей к тем, что приходится таскать на работе.

— Сергей, — прозевал я момент, когда к столу подошла Анна Михайловна.

— Да? — бросил я взгляд снизу вверх, подумывая — стоит ли подниматься с места.

Все же, дама, будущий шеф, да и вообще неудобно, когда так нависают.

Хотя конкретно в этом случае вид у зама выходил вовсе не начальственный, а вовсе даже приятный — сложенные под грудью руки весьма приподнимали бюст, да и распущенные как попало волосы отчего-то оказались зачесаны чуть набок. Только красные глаза слегка портили вид. Если бы не красный нос вдобавок — чистая вампирша из 'Другого мира', по виду и своей сути. Но с носом — смотрелась разносчиком вируса, и всякая романтика уходила из опасения заразиться. Не настолько люблю работу, чтобы бояться пропустить пару дней, но категорические не желаю оставлять без присмотра свои сервера.

— Анна Михайловна? — Изобразил я на всякий в глазах восхищение.

Это стандартная реакция на изменение в прическе. Причина — следствие, и нечего нарушать заведенный порядок.

— Сережа, как вы относитесь к повышению? — промурлыкала она.

Это она меня в свои замы прочит? Приятное удивление тут же сменилось легкой паникой. Это значит, что у нас появится подчиненный?! Легкая паника переросла в священный ужас. И он полезет к моим машинам?!

— Хорошо, — выдавил я ожидаемое, обозначив радушную улыбку.

— Повышение оклада, премии, увеличенный на два дня отпуск, — продолжила она соблазнять меня перспективами и добавила после выразительной паузы. — Летом.

— Что?

— Отпуск — летом. А не как сейчас, — посмотрела она сострадающе.

Сейчас — это без отпуска, за двойную ставку. Биткоин-фермы не должны оставаться без присмотра!

— Скоро Эдуарда Семеновича переведут на другую должность, и мое место освободится, — обозначила она масштаб перестановок. — Мне очень понадобится ответственный, а главное — верный помощник. Понимаешь, Сережа?

— Ага, — кивнул я, панически обдумывая, что делать дальше.

Ее надо срочно останавливать! Я должен остаться на свой должности! Мысли перепуганной молью носились из стороны в сторону. Только все наладилось — и на тебе, повышение!

— Только у меня будет условие, — решился я на отчаянный шаг, который обязан был оставить меня на веки подчиненным.

— Какое? — Растерялась она.

Я взмыл с места, шагнул прямо к ней, осторожно подхватывая за талию, и коснулся поцелуем слегка обветренных простудой губ.

В грудь осторожно толкнули ладонями. Анна Михайловна отшатнулась на полшага, повернулась от меня, подхватила сумочку и пальто с крюка вешалки и выбежала из кабинета. Хлопнула дверь, отразившись эхом в коридоре под аккомпанемент быстро удаляющихся шагов.

Все, хана мне — постучалась черная мысль. Либо уволят, либо заболею.

Побродив по кабинету, остановился возле окна. Положил руки на подоконник и так и застыл, вглядываясь в силуэт загорающегося огнями города.

'— А этот сотрудник молодец', — одобрительно посмотрел с улицы на здание министр до того, как сесть в салон служебной тойоты.

Глава 2

Утро случается на нашей планете уже четыре с половиной миллиарда лет, и этот день тоже не был исключением. Пропищал будильник на сотовом, зазвенел таймер на микроволновке и напоследок гневно прогудел автомобиль, требуя себе дорогу и окончательно лишая остатков сна.

'— Неудачник', — посмотрела с высоты Икс-пятого бмв холеная леди.

'— Сорок шестая квартира, — прищурился я взглядом снайпера на номера машины и повернул обратно в подъезд.

По давней привычке, сетевой инвентарь всегда со мной, а провода у нас на общей площадке.

Нет, никаких диверсий, вандализма и даже коврик перед ее дверью остался сухим. Просто моя квартира — сорок пятая, и не далее, как две недели назад я чинил этой барышне интернет (потому что у нее Т-роском, и от этого провайдера проще отключиться, чем дождаться помощи). Так что пятиминутка обдумывания, как лучше о себе напомнить, и ее сетевой роутер теперь считает, что все сайты в сети ведут на посольство Ирака, раздел 'получение визы'. Либо уедет, либо попросит помощи.

Со слегка приподнятым настроением, направился к работе. Мысли о неминуемом выговоре и увольнении в это прекрасное утро вовсе не мучали. Они терзали всю прошлую ночь.

— Анна Михайловна приходила? — Спросил я вахтера, скрестив пальцы.

Тот перевел бессмысленный взгляд с рябившего волнами телевизора на меня и спросил пропуск.

— Проходите. — Отвернулся он обратно к экрану.

— Ясно, понятно, — хмыкнул я под нос и заторопился на родной четвертый этаж.

В дверь кабинета просочился, стараясь лишний раз не скрипнуть. Убедился в отсутствии шефа, а после осторожного поворота головы — и остального светлого начальства.

— Точно, у нее же с утра отчет, — обрадованно постучалась мысль. — Ну а шефа, конечно, жаль.

В общем, пока еще все можно спасти — написал покаянное письмо, обвинив во всем начинающуюся простуду, ее красоту, переутомление, ее обворожительность, авитаминоз, ее безупречность и мое повышенное артериальное давление. Присовокупил с десяток нарисованных от руки грустных смайликов — человек современный, поймет. Подумал, написать ли о больной бабушке, которой перевожу деньги, но посчитал версию неубедительной. На шесть тысяч бабушку не вылечить. Тут скорее выпнут в дворники — они получают одиннадцать. Зато у них нет престижной государственной службы и карьерного роста! И у меня, если все провалится, тоже не будет...

Накинув спецовку и демонстративно оставив на столе свой телефон (это чтобы не дозвонились), отправился пугать пауков на чердак. Там как раз тарелка резервной связи перекосилась, и ее следовало выставить по указанному азимуту ровно в ноль-ноль минут, и даже табличка настройки прилагалась.

В первые ноль-ноль минут не успел: воевал с голубем, охранявшим гнездо. А еще птица мира! Да не нужны мне эти желто-серые комочки, мало смахивающие на своего родителя. Но на следующий сеанс успел все выставить, судя по силе сигнала. Затем обнаружил, что кабель физически оборван. Потратил немного синей изоленты, меланхолично раздумывая над тем, что можно было вообще не трогать тарелку.

Оценив время до обеда по наручным часам, решил навестить серверную. Вот тут сердце действительно кольнуло тоской от возможной разлуки. Это ведь если увольняться, то все стирать своими руками. А время потрачено, чтобы все синхронизировать и привязать к внешним ресурсам — тьма. Будем надеяться, письмо возымеет действие. Или хотя бы не усугубит.

— Семнадцать градусов.

Пульт выдержал пытку похлопыванием по ладони, но стоял на своем.

— Да как так то?!

Кондиционер шумел ощутимо сильнее, чем вчера, пытаясь скомпенсировать разницу. А в помещении действительно похолодало. Градус — он вещь такая, не пощупать. Но если каждый раз приходить сюда в одной и той же одежде, та грань, когда уже 'не тепло', чувствуется уверенно. Или знобит надвигающейся ОРВИ? Да нет, пока просто холодно.

Должны быть причины. Не может градус вот так взять исчезнуть, это вам не пиво в привокзальном кафе. Что-то вытягивает из комнаты эти три градуса — если вычитать из заложенных двадцати. Было бы окно, грешил бы на него. Но на всякий, ощупал заштукатуренную кладку окна в поисках тяги воздуха.

Вентиляция тоже не при чем — тянула так себе, огонек зажигалки (не курю, это чтобы термоусадку делать) отклонился еле-еле. Вытяжку этой ветки чинили при прошлом капитальном ремонте и политическом строе.

Пол? Лаз в подвал, тянущий тепло на себя? Вполне возможно и очень тревожно — как бы крысы не повадились жрать биткоин. То есть, проводку и все остальное, что им покажется достаточно съедобным.

В общем, облазил каждый сантиметр, открыл все шкафы и посмотрел на дно там. Никакого результата — разве что шмыгать стал отчетливей, и голова отозвалась смутным предчувствием будущей простуды. Все-таки, зараза зацепилась, как бы вчера не камлал над чесноком и не пел горловые песни с раствором ромашки.

— Вот пакость, — объединил я эмоции к болезни, чесноку и отсутствию ответа, куда делись три градуса.

Остались потолок, стены и сбой программы кондиционера. Но потолок высоко, программисты 'Хитачи' далеко, а стены — вот они, прощупываются. Только смысла в этом, если ровные они и залиты одинаковой светло-желтой краской? Для успокоения совести и одновременно — оценки, как подняться к потолку, пошел по периметру комнаты, наваливаясь ладонью на плоскость стены.

Не знаю, почему именно наваливаясь — наверное, просто не верил, что причина там, а идти, отталкиваясь, было интереснее. Но со следующим шагом у правой стены, закрытой от входа серверными стойками, ощутил в руке неожиданную слабость, услышал хруст тонкого слоя краски и тут же — ощущение провала, утянувшего за собой остальное тело.

Мгновение падения ударило по чувству координации, и отчаянная попытка зацепиться за что-то провалилась. Страшнее того, руки, выставленные вперед (как бывает у каждого, кто падал с лестницы), тоже не ощутили в ожидаемый момент пола. Тело кувыркнуло в воздухе, ударив в полете по ногам, затем по плечу, ошарашив болью, а затем волной жгучего холода, под мой крик и стон иглами вцепившегося в тело.

'Подвал, мать его. Капремонт, мать его'. — Пронеслась гневная мысль через дрожь тела, соединяясь с секундной волной страха, ужаса. — 'Т-темно. Что за стеной? Пролет лестницы над головой?'

В сумраке, подсвеченным тусклым огоньком вверху — это от серверной проем — виделась наклонная каменная плита, подходившая под описание лестницы. Если ее не ремонтировать, как, видимо, было тут.

Руки, скованные холодом, как и все тело, потянулись к ногам, поджимая их под себя. Заодно справляясь с ноющей болью по всему организму и осторожно проверяя, не сломалось ли чего.

Тело ныло, движения отдавали болью в оцарапанной коже, страшно болела челюсть, почти заглушая боль от плеча. Но все это шло фоном совсем другому ощущению.

Ощущению, что под ладонями голая кожа. Там, где положено быть плотной ткани джинсы. Там, где была спецовка поверх свитера и серой рубашки. И там, где острые камни кололи подошву ног, хотя обязаны были бессильно скрипеть под подошвой кроссовок.

— К-как же х-холодно, — отчаянно не веря мелькнувшей мысли, повернулся я к пролому в серверной.

Но, приглядевшись, увидел только серое марево, искристо мерцавшее в карнизе на вышине двух с половиной метров над плоской стеной, собранной из гладкого коричневого камня.

Кое-как собравшись с силами, заставил себя подняться с места и потянуться к карнизу.

Унимая дрожь от холода в коленях, прыгнул вверх, ударившись о камень телом и тут же отпрянув, спасаясь от ледяного ожога.

-Я тут сдохну, да? — После нескольких попыток, теряя силы, с тоской выдохнул я облачко пара.

Под ногами скальная плита, щедро покрытая угловатыми обломками. Вокруг колодец стен, выложенных из крупного булыжника, и надгробием всему этому — еще одна плита, застрявшая наискосок в десятке метров над головой, оттого показавшаяся пролетом лестницы. А единственный выход — вот он, манит и вытягивает силы в очередной попытке до него добраться. Обрывает ногти, бессильно пытающиеся зацепиться за трещины в стенах. Срывает кожу на ногах и запястьях. Выбивает скупую слезу отчаяния и дикий крик в полный голос:

— Помогите!!!

Может ли голос прорваться сквозь завесу меж двух миров? Не знаю. Но он точно не выйдет за плотные двери серверной.

Холод тянул силы до дрожи в пальцах и коленях. Тело хрипело легкими, желая сжаться в клубок и не отпускать остатки тепла. Но я продолжал двигаться, растирал кожу ладонями, прекращая панику резкими махами рук или несколькими приседаниями.

В попытке выбить себе ступеньку в стене, подобрал камень у ног и с силой ударил по заметной трещине чуть выше груди. От удара, раскололся булыжник в руке... Не сдаваясь, принялся собирать все, что было под ногами в хоть какой-то подъем, под конец ощутив первые признаки судороги в левой ноге. На эту горку камней я и упал после отчаянного прыжка, не достав до карниза всего две ладони.

Со вскриком боли рухнул на плиту пола и съежился от безнадежности. Крохотные осколки, впившиеся в кожу на боку, отозвались приглушенной ноющей болью, на которую организм уже никак не реагировал. Даже холод — и тот чувствовался, будто под теплой одеждой, в безветренную погоду зимой.

— Помогите, — сипло вырвалось вместе со взглядом наверх.

Тело не хотело бороться, а попытки разума перебирать руками и ползти по камню, казались ему глупыми. Организм желал просто лежать, сберегая силы для лишней секунды до смерти. Но разум хотел жить. Я хотел жить, вот и полз, заставив наконец-таки руки поднять тело.

Смутный шум, раздавшийся где-то рядом, поначалу показался галлюцинацией. Не было вокруг ничего, камень не умеет говорить, а обращенный вверх взор, стоивший очередного падения набок, не увидел спасителя на карнизе перед порталом. Но шум повторился, выбив из уже было смирившегося с неизбежным разума отчаянную вспышку надежды. Да хотя бы потому, что шум был справа, а стена под порталом — впереди.

— Помогите! — Рвал я связи осипшим голосом и упрямо полз на звук, то и дело натыкаясь ладонями и коленями на камни, раня кожу, но продолжая движение.

Совсем скоро перед лицом раздался гулкий звук упавшего камня — это рука неосторожно коснулась его и отбросила вперед... Слепо пощупав пространство перед собой, с невероятным и ничем не обоснованным счастьем обнаружил провал меж плитой пола и стеной. Широкий! Сантиметров сорок, не меньше! Больше метра длиной — это все, куда удалось дотянуться.

'Что тебе в нем?' — Шептал разум. — 'Могила поглубже?'.

Но сама возможность идти хоть куда-нибудь дала сил. Возможность выбора — да хотя бы могилы, пусть! Но не лежать, ожидая смерти.

Дрожащей рукой бросил еще один камень, на этот раз прислушавшись к звуку падения. Не высоко! Метра два, вряд ли выше!

А затем шум, приведший меня сюда, повторился. Совсем рядом. И мгновением позже лицо обожгло волной близкого жара от факельного огня, ослепив и заставив откатиться в сторону.

— П-помогите! — Сквозь слезы от вспышки, тер я рукой лицо и глаза, пытаясь отделаться от яркого пятна, не позволяющего ничего разглядеть. — Я с Земли! Д-дружба! М-мирный!

А в разуме, ошеломленным за это время наготой, холодом, осознанием близкой смерти и шансом на спасения, яркой вспышкой гражданской сознательности вспыхнуло — Первый контакт!

Никто не говорил о встрече с разумом в Эдеме. А факел — он разум бесспорный и не подлежащий сомнению.

— Е-есть, за чем жить, — сипло выдохнул остатки тепла, чтобы убедить тело двигаться. — И т-там есть тепло, — напомнил я ему про огонь.

Второй довод оказался убедительнее и дал сил, чтобы перевернулся на живот и вновь посмотреть в отверстия лаза.

— М-мы пришли с миром, — выдохнул я, щурясь в тень отведенного в сторону факела.

И каким-то чудом, непонятно каким чутьем и неведомо какими силами, резко отклонился вбок, пропуская мимо лица что-то заостренное, влетевшее в пещеру за моей спиной. Ошарашенно замер, растеряв все приветственные слова о дружбе народов. Потому что на меня недовольно скалилась крупная рожа ящерицы с распахнутым кожистым капюшоном, выходящим из спины, отведя лапу с факелом в сторону. В неровном свете успел отметить серую тряпку через зеленое тело и участок коридора, исполненный ритмичным желто-зеленым узором.

— Ах ты сволочь зеленая, — слабой рукой метнул я камень ей в рожу и тут же откатился в сторону.

Снизу возмущенно проклокотали и запустили мне вслед еще один дротик. Или как это назвать — короткое копье? Короче, палка с заостренным наконечником, глухо стукнувшаяся о противоположную стену и уткнувшаяся стоймя меж камней.

Тут же показалась немалого — не меньше средней мужской — размера зеленая лапа, украшенная когтями, вцепившаяся в край лаза. А за ней вторая, до этого резко размахнувшаяся факелом под громкое шипение, будто отгоняя зверя. Ждать, пока эта ящерица влезет целиком, я не стал — метнулся из последних сил к копью, отчетливо различимому в появившемся свете факела. Тело человекоподобного ящера уже практически было внутри Ему оставалось подняться на ноги и подтянуть за собой видимый хвост, когда я, крича от отчаяния, бросился вперед с подхваченным копьем, целя острием в живот. Потому что попасть легче.

На встречу раздался визг куда грознее, и огонь факела оказался выставлен ровно мне навстречу — тоже на уровне живота.

Но я уже не боялся. Я был жив, но кое-что уже умерло в этой ледяной пещере. Страх, осторожность, стыдливость — та самая, что заставила прикрыться ладонями в первые секунды. Не ведаю, как выглядел в момент атаки. Наверняка не очень грозно, потому что ящер не отвел факел и не уклонился сам, спокойно ожидая, когда жертва остановится, потеряв скорость, или сама напорется на огонь. А я прыгнул.

Прыгнул так, как, наверное, никогда за этот адовый час. Те самые последние силы, которые должны были давным-давно закончиться. Хотя, возможно, помог разбег — в эту сторону каменный колодец шире, чем от карниза с порталом до противоположной стены. Помог и расчищенный от камня пол. Главное — прыгнул я выше факела, и ящер, за яркостью собственного огня, потерял этот момент.

Подхваченное копье ударило всей массой разогнанного тела, с ощутимым чувством преодоления вязкой преграды вонзившись ящеру в грудь. За его спиной была стена, он не успел выбраться из лаза, так что плохонькое и кривенькое (по ощущениям ладоней) копьецо пронзило его насквозь, явно пробив что-то жизненно необходимое. Потому что потом была тишина и стук о камень выпавшего из лапы факела.

Я же вновь порезал руку, свалившись с твари на скальную плиту.

— Теперь нас тут двое сдохнет, — смотрел я на близкий огонь, робко протягивая к нему ладони, приближая до легкого ожога.

На противника смотреть не хотелось. Этот первый контакт точно не войдет в учебники, потому что рассказывать о нем будет некому.

Но скоро пришлось подниматься — пакля или что там было намотано на факел, прогорало, грозясь лишить последних искорок света и тепла. А я помнил, что на ящере были серые тряпки, и они наверняка могли гореть. О том, чтобы пытаться залезть наверх, используя тело побеждённого, как ступеньку, мыслей не было — потому что сил для этого не осталось никаких. Это особенно прочувствовалось в тот короткий путь, когда я подтаскивал факел к ящеру. Так, наверное, не ползают и дети. Даже опытный фрезеровщик, победивший ящик водки, ползет к остановке уверенней.

Мысль поджечь ткань прямо на нем отбросил, как недостойную. Неправильно это. Просто неправильно, даже если его нехитрая одежка загорится. Да, сил стянуть эти ленты серой ткани, намотанной на тело, может и не быть, но я попытаюсь.

Привалился кое-как к стене около лаза, кристально четко ощутив, что не чувствую тела. Провел рукой по коже ног — и не почувствовал и этого. Неровный свет огня давал бело-синей коже странный оттенок, из-за которого на себя смотреть совсем не хотелось. Даже факел нужно было покормить не из-за жара, а просто, чтобы не возвращаться в темноту. Чтобы взгляд сам собой не находил единственное свечение в черноте — серебристое облачко портала.

Наклонился к поверженному и кое-как зацепил озябшими пальцами ткань. Но вместо того, чтобы потянуть, неловко завалился ему на грудь.

Не сразу заметив, как под правой рукой протаивает кожа, расступаясь и позволяя войти ладони внутрь тела. Будто не мощный организм под ней, а восковая фигура, таявшая от остатков тепла моего тела. Я наблюдал за этим отстраненно, сквозь усталость и погасшие эмоции. И момент, когда рука уперлось во что-то округлое и теплое, тоже прозевал, отреагировав не сразу. А как ощущения оформились в удивление, уже держал тускло-коричневый кристаллик, размером с грецкий орех, перед глазами. Мутный камешек, слегка прозрачный, овальный — будто намытый водой.

— Это ты чего? — Пробормотал непослушными губами.

Хотел посмотреть на рептилоида, но к уже ощутимо толкнувшему удивлению обнаружил только серые повязки его одежды на камне. А сам он — будто испарился, будто не было его. Только камень...

— А... — Посмотрел я на уже растекшуюся по ладони тускло-коричневую массу, бывшую камнем. — Эй!

Первым желанием было стряхнуть резким движением, оторвать ее, зацепив о что-нибудь, скинуть с себя, но взамен пришла грустная ирония.

— Победивший дракона, становится драконом, да? Буду новой здешней жабой. Жаль, факела нет. — Закрыл я глаза, ожидая конца.

Но через какое-то время ощутил, что по телу разливаются волны тепла. Горячие волны — пульсацией от правой ладони. Кипящие волны!

— Ах ты ж е! — Вскочил я, махая руками и тряся будто горящей рукой.

На ладони ничего не было, а жар, бывший внутри, стремительно разливался дальше, и уже весь организм будто горел изнутри — и это точно не воспаление легких! Спасаясь, припал к камню стены, еще совсем недавно казавшимся ледяным и убийственным.

— Хорошо-о, — чуть сдвинувшись, чтобы было удобнее, а потом и вовсе опершись спиной, потерся я о камень.

Тело буквально парило жаром, а на камне оставались мокрые следы. Ощущение непередаваемой легкости сменялось новой волной жара и тянуще-приятным ощущением, от которого вело в пляс, подталкивало закричать ликующе во все горло — еще потому, что я все еще жив! Но рядом могли быть другие ящерицы, в том числе ходящие строем, а не по одиночке.

Счастье распирало сердце, веселый напев, все-таки прорвавшийся тихим бормотанием, кружил голову. Я был жив.

То, что моя жизнь — заслуга непонятного камня, могло подождать. То, что случилось с ящером, тоже шло к демонам. Пусть так, да путь как угодно! Я жив!

Нелепые движения обнаженного человека в каменном колодце были танцем жизни. Прихлопывания, притопывания и игривое размахивание тем, что восстает обычно по утрам, составляли эту пляску, дикую и безумно приятную. Тело хотело жить — всеми его частями. Даже глаза будто стали легче различать окружающую темень, уже не освещаемую толком факелом.

— Я жив, — воткнулся коленями в пол и прижался лбом к камням. Поднялся, провел рукой по лицу, стирая слезы радости. И уже потом, успокоившись, ощутил еще дивную вещь — ран не было. Всех этих царапин, порезов, натиров, рассечений — ничего. Ощущается только мягкая кожа, словно над зажившим порезом, еще не огрубевшая от загара. Провел языком по зубам — там, где были пломбы, стоят целые зубы... Коснулся ладонью ниже живота — не выросло. Но там и так все хорошо, не жалуюсь.

— Я хочу домой, — оформилась первая спокойная и уверенная мысль после всего этого дикого стресса.

А еще я вновь стал ощущать холод — пока еще далекий, но уже покусывающий тело. Пока есть силы, надо возвращаться.

На этот раз у меня были две палки, которые удалось воткнуть в трещины в камне. Факел, подумав, тоже зацепил и потащил за собой. Если ту жабу станут искать, не нужно, чтобы такие улики находили. На всякий, раскидал собранные камни обратно по полу, добившись изначального хаоса. С этими же мыслями, обвязал палки-копья тканью от одежды рептилоида, с мыслью выдернуть их потом и сложить на карнизе.

Восхождение вышло на удивление будничным. Сложив копья, ткань и факел на краю скального выступа, встал во весь рост и шагнул обратно в свой мир. Можно было на корточках, но после недавнего падения, хотелось вернуться гордо, победителем.

Выйти красиво не вышло — вывалился с чертыханием. Что-то там не так с уровнями карниза и пола. Тут же бросился к кондиционерам, выкручивая температуру на уровень выше комнатной. Сервера перетерпят.

И только после этого расслабленно привалился к стене рядом с проходом, буквально растекаясь от схлынувшего напряжения.

Где-то на краю сознания вились мысли — рассказать о найденном портале или нет. Но выходило, что у нашего государства и без этого их куча, что им еще один? Сообщу — замуруют тут все, и не будет у меня никакой работы. А значит, и денег. Первый контакт с инопланетной жизнью? А что им скажу? 'Извините, я его убил?'. Отлично просто.

В общем, пусть найдут себе ящеров в другом месте. Если уже не нашли. Тут ведь никаких тебе новых нанотехнологий и гипердрайва — дремучее первобытное нечто. Даже ничего бронзового, не говоря о железном, у ящерицы не было. Хотя ткань — это уже куда ближе к цивилизации?

'Портал обоями заклею... На чердаке сегодня видел'.

Идти туда еще раз — сродни игры со смертью. В общем, без 'Той Стороны' я точно проживу. Ноги моей там не будет, если кратко. Хотя, если просто присесть на самый край, и свесить ноги с карниза... И застудить себе чего-нибудь. Нет уж, нечего там делать.

А мысли про тот странный камешек я с силой убрал в сторону.

Вон, интереснее есть вопросы. Как пройти без одежды через все министерство? Сервера-то на первом, кабинет на четвертом, а лифта нет. Скептически посмотрел на коробки от оборудования, сложенные у стены. Сделать костюм робота и изобразить утренник?

Я стер руками пыль с кожи, помассировал подошву и с силой провел руками по лицу. М-да. И телефона нет. Хотя, есть сервера, и можно попросить через чат кого-то из товарищей захватить спецовку в моем кабинете, пообещав за помощь доступ в сеть... Хм, идея.

— Сергей? — Открылась дверь в серверную, и из пролета показалось лицо Анны Михайловны.

Я так рванул за серверные стойки, стараясь спрятаться, что невольно выдал себя звуком.

— Сергей, нам надо поговорить, — прикрыла она за собой дверь и вошла внутрь.

'Вот блин!'

Меня, конечно, не видно, но если она подойдет... Да хрен с ней, с видом, у меня в стене портал!

— Да-да? — Отозвался я, срочно отыскивая решение, и выглянул головой в ее сторону. — Анна Михайловна, не подходите пожалуйста, тут высокое напряжение и провода по полу.

— Да? — Скептически посмотрела она на чистый пол, но подходить не решилась. — В общем, я прочитала письмо. Ничего страшного. Просто... Ты мне нравишься, но я и сама не готова к отношениям, понимаешь? Это все карьера...

Сказав, шагнула она в мою сторону.

'Блин!' — Взвыло все внутри.

— Ой, а что это...

— Это любовь, — ляпнул, что пришло на ум, и вышагнул ей на встречу.

Как был. С восставшей нижней провинцией организма, все еще распирающей от чудесного спасения.

— Сережа? — Перевела она удивленный взгляд с моего лица вниз и округлила глаза, замерев на полушаге.

Решительно подошел ближе и положил ладони ей на локти, а затем мягко перетек ими на талию.

— Я подожду твою карьеру, — прошептал ей на ушко. — Ничего от тебя не требую.

Правой рукой опустился чуть ниже, забрался под пиджак и повел молнию юбки вниз.

Потому что из этой ситуации могло быть только три выхода: либо она станет бегать от меня по серверной и точно упадет в портал, либо выбежит в дверь с криками и скандалом, либо какой-нибудь правильный и логичный, до которого разгоряченный паникой разум никак не мог додуматься.

Пока планировал, юбка под перешагивание владелицы, упала на пол.

— Только между нами ничего не будет, — сглотнула она и просительно посмотрела на меня.

— Хорошо, — подтвердил я, закрепив долгим поцелуем и уверенно развернул ее спиной к себе.

Так она точно ничего не увидит. Да и застежка лифчика перед глазами.

В общем, это были очень интересные и приятные тридцать минут рабочего времени. Хотя некоторая робость по поводу должностного положения была, но установка, что это — не шеф, а сложный технический механизм, к которому надо наощупь найти подходящие настройки, кое-что подкручивая, нажимая и похлопывая время от времени под нежное нашептывание, придавала уверенности. К счастью, механизм настроить удалось, и, к довольству моей технической души, дважды. Заодно уровень стресса слетел до приемлемого уровня.

— Ты чудо, но не забывай, кто начальник, — отметилась Анна Михайловна коротким поцелуем, наскоро оделась и убежала делать карьеру.

— Дела, — откинулся я на пол, оттирая трудовой пот.

А затем довольно посмотрел на спрятанный тайком за ее спиной пиджак. Вернее, убранный незаметно из-под ее коленок под серверные стойки. Там, конечно, пыльно, но мы это дело отряхнем.

Напялил на манер кельтской юбки и, осторожно выглянув из дверей, отправился покорять путь до пожарной лестницы. А записи видеонаблюдения я потом удалю.

Просчет вышел только в самом конце.

— Сережа? — Удивленно посмотрела на меня Анна Михайловна, стоило зайти в кабинет.

'Лять!'

— Да, дорогая, — выпрямившись, картинным жестом скинул с чресел пиджак и шагнул в ее сторону.

В общем, стол начальника Анна Михайловна примерила еще до назначения.

Глава 3

Рабочий день завершился поклейкой обоев над прямоугольником провала в стене и длительным выговором собравшейся с начальственными мыслями Анны Михайловны.

Оказывается, так себя вести нельзя, не по штатному расписанию и вне всякой должностной инструкции. В общем, инициатива с той минуты наказуема, особенно такая экстравагантная. Мол, нечего подрывать трудовую дисциплину и отвлекать светлое начальство не по делу и без служебной записки. На все это есть вне рабочее время и обеденный перерыв, в конце концов. И дверь в серверную надо закрывать. В общем, данные процедуры — строго по согласованию.

Да пусть хоть график пишет, главное, чтобы отчеты писать не запрягли.

Напоследок повелели завтра же идти в больницу и предоставить справку о здоровье. Хотел было послать от такой бестактности (где, скажите на милость, хотя бы 'пожалуйста' или 'я тоже'?), но потом задумался — что там с моим организмом после всего стало? Раны просто так не зарастают, пломбы — опять же, а отгул просто так не дадут. Да и отсутствие вирусов после перехода не означает, что в том каменном колодце нет выхода урановой руды, какой-нибудь ядовитой плесени и прочей гадости, способной убить незаметно и без ранней симптоматики.

В итоге, покорно кивнул, за что получил выходной на завтра. Проверюсь целиком, дело полезное.

Накинув поверх спецовки на голое тело, куртку, шапку и надев уличную обувь (в теплом здании сменные кеды были гораздо удобнее), побрел до дома, пытаясь собрать впечатления от прошедшего дня в единое целое. Но мыслей не было никаких, одна только зябкость от холодного ветра в ногах и запоздалые мысли о такси.

Своего опыта, позволившего оценить этот день и его последствия, не было. А из того, что находилось — только желание приобщиться к мудрости поколений.

Говорят, японские самураи, практикующие бусидо, из каждого возможного решения предпочитают то, что ведет к саморазрушению. В России мужчины тоже выбирают этот путь, но катане врага предпочитают этиловый спит. В общем, решил глянуть на все через призму емкости с алкоголем.

Водка, по размышлению, была сочтена избыточной. Да и медосмотр этот завтра...

— Коньяк получше и что там еще полагается, — поднял я задумчивый взгляд на кассиршу из 'Красного и Синего'.

Оценив опытным взглядом помятый воротник спецовки, выглядывающий из ворота куртки, и запыленные брюки, выпущенных поверх ботинок, девушка выставила на прилавок крохотную бутылочку 'Три звездочки' и лимон.

— Коньяка — самого дорогого, — для поднятия имиджа, достал из подкладки две красные бумажки.

К счастью, деньги, документы, ключи от квартиры — все остались в уличной куртке. Вместе с рабочей одеждой пропали только ключи от серверной и кабинета, но эту беду я уже скомпенсировал из стола начальства. Там этих связок, от оптимизма кадровиков, все равно еще пять штук осталось. Ну а прочей мелочевки, вроде разъемов, коннекторов и монтажного инструмента, рассованного по многочисленным кармашкам, не особо и жаль.

На прилавке, тем временем, появился трехлитровый 'Реми Мартин' в подарочной упаковке. Моя жизненная неопределенность, конечно, велика, но так и спиться не долго.

— Как себе выберите, пожалуйста, — вздохнул я и изобразил обаятельную улыбку. — Уверен, у вас отличный вкус.

Сработало, к удивлению — судя по робкой улыбке и 'Сан Реми Аутентик' в неброской упаковке за вполне демократичную тысячу.

— И лимон оставьте, — попросил напоследок.

Не пойдет, так сладкий чай оформлю.

Забрался в свою берлогу, отправил накопленную в тазике одежду в стирку, забрал с балкона промерзшие до твердости джинсы и рубашки, заглянул в шкаф, и понял, что одевать мне на завтра нечего. Пропавший комплект сбил ротацию выстиранного и грязного, уже привычную и отлаженную в моей холостятской жизни. В итоге, из чистого — только трико и майка, что и было надето. Ладно, не велика проблема. На середину комнаты выставлена гладильная доска, на нее утюг и комплект все еще дубовой от холода одежды, которую следовало до завтра выгладить.

Ну а пока — выставить коньяк на кухне, украсив стол порезанным лимончиком и одинокой рюмкой, и на пять минут заглянуть в компьютер.

Хотя интернет еще никого за пять минут не отпускал — это ощутилось уже после, примерно через час, но без особого расстройства. Зеленых человекоподобных ящеров в интернете было много, но все они обитали в компьютерных играх. А осторожный запрос, пропущенный через анонимайзер и ВПН-сервер тоже не дал совпадений. На 'Той Стороне' никаких ящериц не было. Вернее, были — мелкие, в начале своей эволюции, но никаких прямоходящих, в мой рост и с копьями. О подземельях 'Той Стороны' тоже ничего не известно — этот вопрос был пропущен через другую цепочку серверов, в знак уважения моей паранойе.

— А может, к лучшему. — к удивлению для себя, решил я.

Эмоция была полна удовлетворения — такого, как у бегуна после резкого поворота, отметившего, что соперники далеко позади.

— Но мне это зачем? — Прижал я неправильную реакцию чувством осторожности и самосохранения. — Не полезу я туда. Зачем?

И тут же стрельнуло тревожной мыслью — как бы кто не полез ОТТУДА. Если у ящера были родичи, его станут искать. И если у них есть что-то, на вроде наших собак, или же они сами ладят с обонянием, то найдут обязательно. Найдут место, где погибшего нет, но вверху мерцает, маня, портал перехода. В мой мир, к моим серверам. Черт!

Хлопнув рукой по компьютерному столу, резко поднялся и отправился советоваться с коньяком на кухню.

Только распечатал пробку и налил, от недостатка опыта, по верхней кромке, как прозвенел дверной звонок.

С опаской посмотрел на дверь, а затем вопрошающе — на рюмку.

— Не родственники ящерицы, ведь правда?

Та логично промолчала. Это, наверное, трехлитровый Реми Мартин под конец что-нибудь ответил.

— И не ФСБ, по нашим то пробкам, — буркнул я, заливая в себя содержимое рюмки и зажевывая кислой, до одинокой слезинки, долькой лимона.

Выглянул в глазок и чертыхнулся. Точно!

— Здравствуйте, — поздоровался я с соседкой, распахнув дверь.

— Добрый вечер, — потупилась она грустно, глядя куда-то в сторону. — Сергей, вы не могли бы помочь? — Беспомощно качнула девушка планшетом в руках с открытой страничкой посольства Ирака.

Имя вспомнила, надо же.

— Лилия? — Изобразил я внимание, оглядывая вечернюю гостью.

Белый халат, милые плюшевые тапочки. Когда стоишь рядом, а не смотришь с земли на высоту водительского кресла джипа, рост выходит мне по плечи. Подобная разница обеспечивает прелестный поворот ее головы, беззащитный до щенячьей преданности. Короткие темные волосы прической каре, зеленые глаза, снятая косметика. Явно забралась в постель с планшетом после работы, готовясь ко сну, а тут такое.

— Не работает, — робко протянула она планшет в мою сторону. — То есть, работает, но интернет не работает...

— А техподдержка? — Проявил я сочувствие.

Если честно, от утреннего озорства остался только привкус легкой досады. Слишком многое случилось.

— Та-та-та тара-та-та, та-та-та тара-та-та, та-та-та-та-ра ра, — вдруг запела она чистым и приятным голосом, наполненным сладким привкусом грусти и алкоголя. — Та-таааааа, та-та-та та-таааа-таааа, та та та ра тааа... Вот... — Шмыгнула она. — И так полчаса.

— Не берут трубку? — Понимающе кивнул я.

Ну, это же Т-роском. Там в семнадцать ноль-ноль все встают и завершают рабочий день четко по ТК РФ.

— Не берут, — повернула она голову на другой бок, отчего взгляд стал еще жалостливее.

— Вы заходите, не стойте на пороге. — Охнул я, проявляя учтивость, и приглашая в дом.

— Нет-нет, — вяло запротестовала она.

— Застудитесь, — строго настоял я. — И давайте ваш планшет, сейчас мигом все устрою.

Оглядев скромную прихожую своей однушки (а что делать — чужая квартира), направил ее подождать на кухню.

А сам накинул куртку, переодел ботинки, подхватил кусачки и отвертку для солидности, и вышагнул в коридор, прикрыв дверь. Проблема решалась на раз-два, но важной частью работы любого специалиста является обозначение сложности выполненной миссии. То есть, пришлось минут десять померзнуть в коридоре. Заодно щиток от паутины почистил и внимательно осмотрел проводку — надо менять в самом скором времени. Дом старый, кабель алюминиевый. Раньше никто не планировал, что у каждого в квартире будет по стиральной машине, микроволновке, компьютеру, чайнику и все это станут крутить одновременно. Хотя тянуть через бетонные плиты перекрытий — то еще удовольствие, надо обязательно с ремонтом совмещать, потому что хана обоям и потолку. Но вряд ли хозяин квартиры отнесется к этому всему с пониманием. Потому что дорого.

Самому, что ли, все сделать? Чужая квартира — это понятно, но мне ведь тут жить. Ну, если не уволят с этими порталами и ящерами. Или ФСБ не загребет в место без коммунальных платежей. А то и на медицинские опыты... В общем, настроение вновь стало невеселым. Завтра надо будет обязательно чем-то закрыть яму в каменном колодце. Хотя, завтра не выйдет — медицина запланирована. Значит, послезавтра.

— Завершил, работает, — сняв верхнюю одежду и отбросив грустные мысли, бодро отрапортовал я, зайдя на кухню с планшетом наперевес.

На экране гордо отражалась стартовая 'Яндекса' с полусотней непрочитанных писем в правом углу.

— Ой, спасибо! — Обрадовалась она, с неким смущением принимая электронику в руки.

Та-ак.

— А я тут... — чуть порозовела Лилия. — Немного попробовала.

В коньячной бутылке не хватало половины. И рюмка была пуста. И одинокая долька лимона на тарелке.

— Та-ак, — озвучил я уже более хмуро.

Выручаешь их, понимаешь ли — из созданных самим же проблем, правда — а они тут бестактно кушают ваш коньяк!

— Просто, это мой любимый... — Забормотала покрасневшая девушка и покаянно повинилась. — Простите.

Ладно, мне все равно столько пить одному неинтересно. Я уже хотел было махнуть рукой и произнести нечто примирительное.

— На работе столько проблем. И давно уже никого... А тут этот Ирак в планшете... — вдруг шмыгнула она и вновь так мило посмотрела снизу вверх. — Может, это судьба? Может, мне действительно стоит поехать?

— Нет-нет-нет, — замахав руками, присел я напротив и своей рукой наполнил для нее рюмку. — Все наладится, точно говорю.

Надеюсь, хотя бы у нее. Вблизи совсем другой человек, вроде даже неплохой. Хотя, может, пьяненькая просто...

— Наладится? — Посмотрела она на секунду протрезвевшим взглядом и внимательно оглядела меня.

— Обещаю, — ляпнул я.

Та встала, чуть покачнувшись в верхнем экстремуме положения головы, решительно протопала своими плюшевыми тапками до меня и взяла за руку, лежащую на столе.

— Пойдем, — потянула Лилия меня за собой на выход.

— Куда? — встал я, когда девушка забуксовала мягкой подошвой по линолеуму.

— Ко мне. — Строго постановила она, а затем развернулась и веско высказала, ткнув острым пальчиком мне в грудь. — Ты обещал.

— Что обещал? — Немного растерялся от такого напора.

— Что все наладится.

— Лилия, — пытался я притормозить девушку и дозваться до разума. — Мы много выпили, может...

Я, правда, одну рюмку, но говорить только про нее — означало обидеть.

— Я — трезвая, — посмотрев не совсем сфокусированным взглядом мне в глаза, вновь повела она меня за собой.

Знаю я таких трезвых, вон в интернете всего понаписано.

— Девушка, вам хоть есть восемнадцать? — Уточнил я, припомнив иные темы на форумах.

Лилия замерла, медленно повернулась и нежно провела ладонью по моему лицу.

— Ты такой милый.

Подхватила коньяк со стола другой рукой и вновь потащила в свою берлогу. Складывалось ощущение, будто меня снимают. Если бы не утреннее, может, я бы и снялся, в самом деле. Девица незамужняя, приличная, а что смотрит порой высокомерно — так это мы знакомы не были.

'Но, как бы, этим утром я убил ящера в смертельной схватке. Я выжил и вернулся домой. Я, в конце концов, победил зам.шефа в ее собственном логове.' — Шаг невольно стал иным, более хищным и уверенным. — 'И сейчас меня не снимают.'

Я резко шагнул вперед и подхватил Лилию на руки.

'Это я иду мстить!'

Что и продемонстрировал двуспальной кровати, мягкому ковру и внутреннему двору дома через плотную тюль.

— Утюг забыл выключить, — убрал я ее ногу с живота, споро надел свои треники с футболкой и протопал тапками к двери.

— Сергей, — остановил меня уже на пороге трезвый голос. — Надеюсь, понимаешь, что этому не будет продолжения?

С кровати смотрели весьма серьезно. Возвращения обратно явно ждать не будут.

Ну, это до того момента, как судьба не позовет в посольство Сирии.

— Спасибо, мне очень понравилось. — ответил я, и еле уклонился от запущенного в голову будильника.

Что-то еще звонко разбилось о закрытую дверь.

— С ящерицей было проще, — хмуро посмотрел я на номер сорок шесть и зашел к себе в сорок пятую.

'Ерунда какая-то' — Постучалась после контрастного душа одинокая мысль.

Я положил сложенные лодочкой руки на лицо и с силой провел сверху вниз.

'Не складывается. Весь день не складывается'

Ящерица — ладно, это вещь эволюционно понятная — либо ты, либо тебя. Но вот остальное... Не герой-любовник я, в самом деле — и именно это смутное ощущение несоответствия царапало душу.

Если припомнить, не было такого, чтобы Анна Михайловна смотрела на меня как-то иначе, чем на трудолюбивого юнита. Хорошо, вчера смутить я ее вполне мог, но вот выйти к ней нагим, да еще не получив сапогом по сокровенному — это уже вне системы. А уж то, что было потом... Можно списать на одиночество зам.шефа, на ее ощущение власти над подчиненным и прочую фрейдовщину...

Можно, в конце концов, потешить свое эго. Мол, неотразим, и то, что три месяца никого — это просто сам никого не искал. Но может, что-то изменилось во мне после перехода?

Оглядел себя в зеркало — мышцы очерчены гораздо сильнее, чем вчера. Жировую прослойку стресс (или камешек с ящера) выжег начисто. Или все нормально, я все придумываю, и просто для Анны Михайловны — такие недо-отношения идеальный вариант? Времени на свидания у нее явно нет, а тут без отрыва от процесса, да еще номинальная власть... Но ведь риск для карьеры — нешуточный?

И как тогда с Лилией? Насколько мог видеть за два года проживания тут, в ее вкусе джентльмены в возрасте, со статными водителями и мускулистыми охранниками. Не слишком ли рискованная слабость провести вечер с соседом, о котором наверняка известно, что госслужащий низовой должности? Хотя, тут все нормально — завершение отношений мне тут же обозначили. Но с чего тогда пал смертью храбрых будильник?

В общем, главная беда этого вечернего самокопания — весь этот успех, это я или это мне 'досталось' с 'Той Стороны'? И вот то, что уже две девушки из двух методично подчеркивают, что никакого продолжения не будет — это тоже я или ощущение чуждого от 'камешка'? Какая-то комбинация, может...

В тяжких раздумьях, спросил совета у интернета, анонимно и без раскрытия подробностей, разумеется.

'Самка ориентируется на здоровье самца при выборе пары, заботясь о здоровье потомства. Но в наше время, не смотря на приоритет механизма эволюции, выбор дополняется критерием состоятельности партнера, его способности обеспечить семью и детей'. Хм, логично.

Пробил сетевое имя эксперта через поисковик — Виталик, тринадцать лет. Ясно, понятно.

Хотя, может что-то разумное в этом есть. Здоровье после перехода так и пышет (главное, чтобы не радиацией), а состоятельность моя в глазах окружающих, как и перспективы — ниже плинтуса.

— А как же богатый внутренний мир? — Спросил я задумчиво, глядя на сложенные стопками пачки фунтов стерлингов в сейфе, замаскированном под старый шкаф.

Когда-нибудь накопится на квартиру, с видом на воду или лесной простор.

Хранить деньги в банке — дураков нет, не смотря на возможный процент со вклада. С прошлого года все счета видит налоговая в онлайн-режиме, так что ну его. НДФЛ сожрет гораздо больше, да еще штрафы эти... А что фунты — так после открытия порталов, курсы евро и доллара что-то уж откровенно шатает из стороны в сторону. Ну а на острове и порталов поменьше, и королева все еще — брэнд проверенный, надежный, беглых олигархов с их капиталами не выдающий.

— Может, метнуть десятку во внешний вид и машину? — Задумчиво постукал я пальцем по двери сейфа. — А ради чего?

Аккуратно закрыл дверь сейфа, укрыв декоративной заслонкой, и отправился спать. Думал, сон принесет покой и ясность, а этот день меня наконец-таки отпустит. Ошибся.

Вместе с темнотой комнаты, пришел страх и холод. В смутных тенях от отсвета ночной улицы, виделись камни на скальном полу комнаты-колодца. В шуме далеких машин, шарканье зеленых лап и скрежет копья о камень.

Одеяло не давало тепла, тело трясло, кожа покрылась холодным потом.

Включил свет, чтобы кое-как прийти в порядок, но поднятые воспоминания не хотели уходить. Добрался до кухни, и с сожалением вспомнил, что коньяк унесла Лилия. А новый уже не продадут, двенадцатый час.

— Да какого черта, — злясь на себя и пытаясь победить дрожь, накинул куртку и вышел в коридор.

Звонок у девушки звучал пением птиц, длинным и передушенным пальцем на круглой кнопке звонка.

— Я же сказала, не возвращайся, — произнесли с той стороны двери. — Мы с тобой разного уровня, не понимаешь? Или мне полицию вызвать?

— К-коньяк в-верни, — подрагивая от мандража, произнес я.

С той стороны замолчали, и я вновь вдавил звонок.

Через некоторое время трезвона, дверь открылась с натянутой цепочкой, и мне передали опустошенную на три четверти бутылку.

— С-спокойной ночи, — неловко перехватил я коньяк и ушел к себе.

Вкус коньяка не чувствовался, но объема хватило для сна без сновидений.

Только одна мысль билась на грани сонной хмари. Мысль, может, слишком пьяная, но очень уверенная.

'Я вернусь туда. Вернусь, чтобы победить и больше не бояться темноты.'

Но главное, я помнил ее, проснувшись следующим утром.

Глава 4

Благостное время — отгул в середине недели. Персональный праздник, радость которого ощущалась с самого раннего утра, стоило привычно открыть глаза в шесть двадцать. Тогда же и поздравил себя первый раз за день — сегодня никуда не надо, и на душе стало легко и спокойно. Разумно перестеленное до сна белье не помнило ночного страха и холодного пота, да и утренние лучи солнца, пробивающиеся над занавесками, намекали, что время снов — особенно таких реальных — навсегда прошло.

Я нежился на мягкой простыне, и с приятным ожиданием наблюдал, как часы на стене отсчитывают десяток минут. Вот они прошли, и будильник на телефоне громко пропел мелодией, по-особенному приятной в такой день. Потому что никуда не надо. Выключил музыку. Счастье побудило вытянуться во весь рост на постели, касаясь ногами прохлады бортика, а руками — стены. Благостно.

В итоге, все же решил не изменять распорядку дня, и совершил утренний круг почета по оставшимся комнатам. И уже потом, умытым и бодрым, вновь завалился в постель. Потому что могу себе это позволить.

Приятной песней тихо звучал лифт с лестничной площадки, забирая людей на их работы. Ворчливо звучали разбуженные автомобили, выбираясь из тесных ходов дворовой территории на дорогу. Кто-то костерил идиота, заблокировавшего выезд, а затем признавал в 'дебиле и кретине' Самуила Александровича, и с великой радостью его приветствовал. Обычная суета, которая никак сегодня меня не коснется.

Короткий звук дверного звонка оборвал восхождение мыслей к вселенской гармонии.

'Семь часов, е-мое', — невольно прорвалось раздражение на глади умиротворенного спокойствия, но тут же было пресечено.

Еще с университета остался навык сохранить утреннюю эмоцию и пронести через весь день. Только тогда это была сонливость, позволяющая поспать где угодно и сколько угодно, вне зависимости от конфигурации парты и твердости коленок соседки. Но чтобы не растерять ощущение покоя и светлого счастья, тоже сойдет.

Достаточно обернуться в одеяло и пойти к двери так.

'Я един с одеялом, и одеяло вокруг меня'

Проверив диспозицию в глазок, чуть приоткрыл дверь.

— Привет, — провела Лилия рукой по волосам и, не глядя на меня, поправила краешек рукава джинсового костюма и смущенно ерзнула по полу знакомыми тапками. — Я... — затем запнулась и слегка отпрянула.

Потому что я высунул из приятного тепла одеяла руку, дотянулся до проводов, ведущих к звонку, и одним движением вырвал из крепления. Затем прикрыл дверь и меланхолично отнесся к мощному пинку и тихой матерщине по ту сторону. Нечего обижать дверку, у нее за слоем декоративной пленки железный лист.

В общем-то, правильно сделал — звонок легко чинится, а индивидуальные праздники тем и плохи, что остальные вечно хотят их испортить. Кстати — взял я трубку сотового и решительно перевел аппарат в режим 'я на самолете'. Затем подумал, и на всякий просто выключил сотовую связь, оставив интернет. Сообщения с мессенджеров пройдут, а по ним обычно самое важное. Ну и фотки захвата министерства армией ящеров так тоже удобней скидывать.

Поразмыслив о возможном прорыве в наш мир, переживать за это перестал. Потому что, как минимум, я далеко, и на меня это не повесить. Ну а то, что крутилось на серверах и ело государственное электричество, явно будет никому не интересно, когда пришельцы разожгут костры из мебели и вступят в неравный бой с системой пожаротушения. Она там с углекислотой и пеной, падающей с потолка под дикий рев сирены — так что зеленым только склониться перед мощью такого божества и ползти обратно, в свою темноту и сухость.

Хм... А и правда, холодные пещеры — это вообще нормально для земноводных? С другой стороны, палки в руках ящера прямо указывают на лес, а ткань не создашь в темноте переходов... Да и незачем первобытному племени рыть такие тоннели, украшая ритмичным узором. Это, разумеется, если мне не почудилось и узор был не отсветом факела в неровной структуре камня...

Ну а ночью серверная на сигнализации, так что первыми в бой вступят бойцы вневедомственной охраны филиала ФГКУ УВО МВД, и первобытная ярость, нагая и без документов, будет тут же пресечена яростью хорошо вооруженной и уполномоченной. И если они там еще сервера мои перестреляют в процессе, то я даже горевать не стану.

По уму, удалить бы все, что там у меня крутится, для успокоения совести. Но, с другой стороны, увидят обои поверх портала — все равно срок повесят. Так что пока не завалю проход там, на Той Стороне, и не подниму кирпичную стену на стороне этой, для резких и убыточных решений нет места. Хотя паниковать очень хочется. Успокаивает только баннер по пути к работе, на котором изображены двое в наручниках под грозный слоган: за убийство и взятку один срок! Вот только у нарисованного взяточника пачка купюр из кармана пиджака торчит, а у второго — даже рубашки нет. В общем, пусть себе копится копеечка — не на обеспеченную старость, так хоть на адвоката.

Повалявшись на постели еще минут десять и осознав, что ощущение неги за такими мыслями исчезло начисто, со вздохом встал, поел и приступил к повестке дня.

Частная клиника отыскалась в юго-западной части города, а щебечущий голос девушки по контактному телефону заверил, что у них проводится самая полная диагностика за ваши деньги. Удовлетворенно согласился быть записанным, прослушал рекомендации, порядок подготовки к ряду процедур и, чуть поскучнев, счел избыточными те их них, где в тело человека засовывают разного рода приборы.

-Такая услуга у нас тоже есть! — Радостно озвучили мне, возвращая успокоение растревоженной душе.

-Буду! — Категорично обещал я и принялся споро одеваться.

Выглаженная с вечера рубашка ощущалась приятно, а джинсам и положено быть слегка мятыми — довольно кивнул я виду в зеркале, поправляя светлый кардиган (это свитер, но только с пуговицами и на тысячу дороже).

Немного подумал, стоит ли брать с собой медкарту, но решил не давать платным докторам подсказок. А то перепишут старые диагнозы на новый лист, и привет. Квиток о флюорографии только захватил, положив в паспорт — мне и нынешней дозы радиации вполне достаточно. Еще неизвестно, сколько 'Там' налипло... Хотя — посмотрел я внимательно на кровать и вчерашнюю футболку — вроде, волосы не выпадают. Кроме одного, длинного и чуть светлого, нашедшегося на трико — но этот трофейный, от Лилии.

Защелкнул на два замка дверь — хозяйские, надежды на них нет. Но внутри будет еще сейф, тяжелый и неудобный, вмурованный в шкаф, выдернуть который — заранее готовиться надо. А для наводок я повода не даю. Попросту — не выпендриваюсь и не сорю деньгами. От случайных же воришек хватит и сейфа.

С удивлением отметил 'бмв' Лилии на парковке, пересек разлившуюся по ночной оттепели в небольшой океан дорожную лужу, ловко отскочил от суетливой скорой, решившей, видимо, далеко не ездить за клиентом, и добрался-таки до остановки.

Клиника произвела впечатление самое благостное. Новое здание, вежливый персонал, новое оборудование с еще неснятой пленочкой поверх лейбла 'Сименс'. Да что оборудование — у них был аппарат для автоматического надевания бахил! Поставил ногу — а он вжик, вжик, и все в пленке.

В общем, добрался до главного врача под впечатлением. После всех исследований, разумеется, со всей деловой суетой отъевших три с половиной часа времени.

Кабинет самого главного смотрелся богато — хоть сейчас министра за стол из массива дерева усаживай. Только снимки рентгеновские снять со световых досок на стенах и плакат с натурным изображением человека заменить картой региона. Ну и там, по мелочи — фото семьи врача заменить на свои, обувь сменную и что там еще наш министр менял, когда его назначили...

— Сергей Никитич? — Отвлек меня от изучения комнаты главврач.

— Да-да?

Повернулся я к солидному мужчине в годах, с проседью, мощными волосатыми руками хирурга и цепким взглядом военкома.

— Вы здоровы.

— Да? — Чуть обескураженно от найденного сходства произнес я.

— Но это же замечательно?

— То есть, да! — Отразил я оптимистичную улыбку.

— А вы были у психолога? — Усомнился он.

— Разумеется.

Был. Эффектная женщина в красных каблуках выспрашивала про детские комплексы и страхи. Намекала, что могу поплакаться, прижавшись щекой к ее роскошной груди, но я вспомнил только соседского гуся в деревне и смертельную вражду между нами. Увы, к груди не допустили. Зато дали телефон и настоятельно рекомендовали звонить, если понадобится срочная психологическая помощь.

Вообще, вещь полезная, если вспомнить, что было вчера. Задумчиво спросил про помощь с выездом на дом и ночью, но до того, как спохватиться и извиниться, получил согласие... Хм.

Визитку с телефоном положил рядом с рецептом от окулиста — там, правда, сто двадцать процентов зрения и межзрачковый интервал, но зато есть еще дополнительные одиннадцать цифр. Окулиста помню плохо — только вырез на груди в распахнутом на три пуговицы белом халатике, которым на меня наваливались при проверке, и приятный голос с хрипотцой: 'Какое отличное зрение. Вы, наверное, летчик?'.

— Здоровье надо поддерживать, — между тем веско произнес врач. — Я выпишу вам иммуностимулирующие таблетки.

Мужчина взял листок и вдохновенно занес над ним острие позолоченного 'Паркера'.

— Не сочтите за бестактность. Вы не могли бы обозначить ваш уровень доходов, чтобы подобрать оптимальные медикаменты?

— Шесть тысяч. Рублей. — Добавил для ясности.

— А вы уже оплатили процедуры? — С сомнением протянул он.

— Конечно, — протянул я ему лист квитанции.

Листок был изучен краем глаза, но тщательно.

— В таком случае, могу рекомендовать, — черкнул он на бумажке и протянул ко мне вместе с выпиской. — Всего наилучшего!

— До свидания, — ответил я на крепкое рукопожатие и отправился на выход.

В коридоре глянул на записку — витаминки. Чудненько.

Но главное — я здоров! Я не фоню радиацией! Во мне не прорастает чужой!

— Вы позвоните мне? — Спросил меня внезапно возникший на пути взгляд фиалковых глаз.

Не узнал. Посмотрел чуть ниже, признал вырез на груди, и уверенно кивнул.

Провожали меня до крыльца, и все время, пока путь мой по парковке шел в направлении белого Мерседеса Джи-Эль-Эс. Но потом я вильнул к остановке, и спиной почувствовал, как позади грустно вздохнули.

Не буду звонить. Тут ждут принца на белом коне, и может быть даже дождутся.

Некоторая меланхоличность в настроениях привела меня в строительный магазин и оставила напротив стенда с большим перфоратором. А почему бы и нет? Ремонт проводки все равно надо делать, а до вечера еще половина дня.

Закупил медного кабеля, докупил прочей мелочи, взял в аренду перфоратор, строительные наушники, очки и направился домой.

Наверное, минут через десять после активного штробления бетонной стены, до ушей донесся странный ритмичный звук о железо. Источник располагался точно в направлении двери.

— Ты издеваешься, да?! — Стояла на лестничной клетке Лилия, удерживая в отведенной руке деревянную швабру.

На глазах ее злые слезы и обида, на плечах — домашний халат, а правая, ударная нога, в плотной перевязке медицинским бинтом. Стояла она на холодном бетоне коридора, без обуви.

— Нет, — обескураженно замотал я головой, но перфоратор от груди не убрал.

Мало ли, замахнется своей палкой, а я — 'вжж' для острастки.

— Ты специально, да?! Сначала н-ногу мне, теперь и-издеваешься, — всхлипнула она, опустив руки.

— Не знал я, что ты дома! — Гаркнул, пресекая истерику. — Все, прекращаю сверлить.

Хлопнул дверью, с досадой обесточивая перфоратор и оглядывая начатый, но незавершенный разгром. Света в прихожей теперь нет, люстра снята, обои в кошмарном состоянии, а дело не сделано. Ладно хоть, до комнат не добрался.

В дверь вновь активно застучали. Но, можно сказать, чуть тактичнее, что ли — еле слышно.

Надо будет проводки в звонок обратно вставить.

— Да? — Устало спросил я, открыв дверь.

— У меня дверь от сквозняка захлопнулась, — ответила Лилия, не поднимая взгляд, и вновь всхлипнула.

Дела. Я посмотрел на массив ее железной двери и прорези хитрых итальянских замков. На такое даже специалиста вызывать нет смысла — проще моим же перфоратором по контуру вырезать.

— Есть у кого из родных ключ? — Почесал я затылок.

— Нет, — ответила она потерянно.

— И что делать? — Задал я риторический вопрос, но посмотрели на меня искренне и с надеждой.

Будто уже знаю ответ и уже бегу... А и знаю, в самом то деле. Только лезть на соседский балкон — то еще приключение.

— Окно на балконе открыто? — Спросил я без особой надежды.

Кто в такую погоду его откроет.

-Нет, — Смотрели на меня большие глаза.

И даже раненную ножку выставили чуть вперед, на жалость давя.

— Вот тапки, — снял я свои. — Надевай и иди в комнату греться. — Распахнул я дверь своей квартиры. — Сейчас через балкон к тебе схожу.

— Ой, а как? — Одарили меня взглядом восхищения и легкой тревоги.

Только как бы эта тревога была по опасению, что дверь не откроется в результате моего падения. Но это я уже ворчу про себя.

— Окно, возможно, придется разбить, — даже не спрашивая, можно ли, поставил ее перед фактом и засобирался изображать человека-паука.

Еще раз попросил остаться в комнате, но когда перебирался на ту сторону застекленного балкона, удерживаясь пальцами за край ограждения и щель в смежной бетонной плите, все равно заметил любопытствующую мордашку в проеме кухни.

Под ногами девятый этаж и что-то около двадцати семи метров свободного падения. Если из расчета девять целых восемь десятых метров ускорения, то секунды две. На молитву не хватит, но 'Лиля, ять!' сказать успею.

Только страха нет. Смертельная опасность есть, а вот страха нет. Уверенность имеется, подтвержденная опытом и спокойным ощущениям в мышцах, вполне обычно относящихся к тому, как на руку переносится масса тела, пока ноги и другая рука ищут точку опоры на соседнем балконе. У Лилии строители щели законопатили куда добротнее, но все-равно есть, за что зацепиться. Тем более, далеко нам не надо — достаточно выдавить рейку за окном, закрепленную в угоду площади стекла, но не надежности конструкции. А там придержать стеклышко от падения и уложить его вниз, забравшись внутрь следом. И уже потом, выпрямившись на территории чужой квартиры, выглянуть во двор, вздохнуть воздух полной грудью и выдохнуть:

— Я кому сказал, в комнате сидеть! — в адрес высунувшейся из моего балкона девушки.

Та мигом порскнула внутрь. А еще типа нога болит. Хотя, наверное, если по железу била — ушиб гарантирован. Если сложить похмелье после вчерашнего, становится понятно, почему не на работе. Может, и скорая была по ее ногу вызвана. Сама расскажет, если захочет.

Это все не сильно важно — рассуждал я, выдавливая балконную дверь внутрь комнаты, чтобы просунуть внутрь по-особенному изогнутую проволочку и подцепить дверную ручку. Важнее иное — вот этот страх высоты, падения, возможности сорваться и погибнуть — он ведь не снится мне ночами? Не заставляет лезть в бутылку коньяка? А чем он отличается от страха 'Той Стороны'? Ответ ведь очевидный и простой, если убрать детали — я просто к балкону этого дома, да и любого другого, готов. У меня есть опыт, есть умение, есть подтвержденные силы, и я не боюсь ни спасать соседку от закрытой двери, ни прорываться в девичье общежитие, ни бежать по балконам от владельца парного кольца, которое случайная знакомая носила на левой руке, убеждая в искренности чувств и личной свободе.

Значит, чтобы вернуть себе сон и спокойствие, надо быть готовым к ящеру 'Той Стороны'? Сомнительная мысль.

Я подхватил связку ключей возле двери, открыл замок и постучался в свою дверь. Открыли почти сразу, благосклонно приняли ключи и одарили признательным поцелуем.

— Замерз, наверное, — смущенно пожалели меня. — Зайдешь на чай?

— Нет, — закрыл я свою дверь и направился к компьютеру, стараясь не отвлекаться и продолжить цепочку размышлений.

'Мне нужно быть уверенным в себе, когда я окажусь 'Там'. Потому что я обязан закрыть проход. Я все равно там буду' — будто уговаривал я себя, стараясь вспомнить недавние страхи и думать, наконец, а не срываться на другие мысли, лишь бы не вспоминать ужас близкой смерти и собственную беспомощность.

Первый враг — холод. Тряпки, оставленные побежденным, можно будет намотать на ноги. Сколько-то секунд это даст. Второй враг — падение и подъем. Но в этот раз я буду очень осторожен, а схождение с карниза и восхождение обратно обеспечат трофейные копья. Ящер... Если он там будет...

Кулаки сжались и беспомощно разжались обратно. Не бросаться же с голыми руками. А где можно научиться владеть копьем?

Единственное пришедшее на ум место, где дают такой навык, это школа ОМОНа. Но они больше по резиновым мечам, да и обучение там на несколько лет, плюс конкурс на место...

Курсы какие-нибудь, в интернете? Без особой надежды, открыл ютуб и вбил соответствующий запрос. И ахнул, на добрый час потеряв мир для себя.

Потому что там были не просто уроки и рекомендации — нет, намного лучше. Милосердный геотаргетинг вывел в десятку первых запросов то, что было прямо в моем городе.

'Клуб реконструкции 'Щитом и мечом': воспроизведение комплекса материальной и духовной культуры и военного дела... Приглашаем людей, увлекающихся эпохой... Желающих почувствовать себя настоящим викингом или рыцарем, научиться владеть клинковым и древковым видами оружия... Выезды на реконструкции, турниры и ролевые игры...'. Адрес, адрес! Школа номер восемь, подвальное помещение. Да и ясно, что не замок средневековый, а то, что в школе — значит, люди приличные, аккредитованные и с прививками. Вон, даже сайт есть, на котором эти ролики подвешены... А на сайте еще видео — с мечами, копьями, против римлян, испанцев... Хм, против эльфов, гномов, орков и Сарумяна, да в полном доспехе и с дюралевым мечом. И даже телефон есть! Правда, сотовый, но какой в школьном подвале стационарный?

Воодушевленный, дозвонился, уважительно назвал руководителя полным именем и секунд десять доказывал, что не из банка, и я лояльно отношусь к его небольшим финансовым проблемам. Даже обещал с ними помочь, если меня к ним примут. В общем, договорились на сегодняшний вечер — будут знакомить, учить и, как понял, даже бесплатно. Оттого, наверное, финансовые проблемы. Но на это я точно денег выделю, главное чтобы в пару поставили орка позеленее — чтобы к цвету противника привыкнуть.

Ободренный, прибрался в квартире, принял душ и постучался к соседке.

— Да? — Смотрела на меня Лилия чуть настороженно.

— Чай разогреешь, хозяйка? — Замер я на пороге.

— Заходи, — вспыхнули улыбкой и пустили меня вовнутрь.

В общем, к реконструкторам я шел с небольшим флером от женских духов на футболке и железной уверенностью в своих силах сломать шею любой ящерице.

Глава 5

Подвал пах сыростью и пылью. Вернее сказать, школьное стрельбище, вытянутое на пятьдесят метров под низким бетонным потолком. Где-то впереди, в свете длинных ламп, угадывались пожелтевшие листки мишеней на испещрённом промахами железном щите, а вход от зала отделял огневой рубеж, набранный из наваленных друг на друга мешков до уровня груди.

— Вот, — жестом короля, представляющего свой дворец, провел рукой Михаил, руководитель клуба, указывая на доверенные ему просторы.

Я солидно покивал. Причем, без тени иронии — это ж каких трудов стоило отвоевать место под то, чтобы люди били друг друга деревянными мечами. А они били.

В середине зала, ближе к нам, азартно лупили друг друга по деревянным щитам два паренька лет четырнадцати, пытаясь достать друг друга массивными и явно тяжеловесными муляжами мечей.

Смотрелись противники весьма колоритно, прикрывая тело вытянутыми щитами с яркой гербовой раскраской — красной с белым у первого и бело-синим крестом у второго. Разгоряченные и чуть покрасневшие лица были не прикрыты, отражая полную сосредоточенность на схватке и отрешенность от мира, а черные футболки с 'Айрон Мейден' против 'Металлики' добавляли противостоянию особенный колорит.

— Не поубивают друг друга, нет? — Шепнул я стоящему рядом Михаилу, с некой опаской прислушиваясь к громким звукам дерева о крашеную фанеру.

— Наручи, поножи, — успокаивающим тоном ответил он, жестом обозначив места крепления на руках и ногах. — Мягкая подложка, сами делают.

— А если ремешок порвется? — Присмотрелся я к сражающимся и отметил металл оцинковки в положенных местах, через отверстия в которых проходили кожаные ремешки.

— Значит, плохо сделали, — мудро отозвался он. — По голове и ключицам бить нельзя, все нормально.

В этот момент поклонник 'Металлики' всей массой пнул отходящего противника в щит и дотянулся-таки до неловко отставленной ноги противника.

— А... — несколько ошарашенно протянул я.

Там ведь реально — пинок такой, что аж гул пошел.

— Есть щит — можно бить по щиту, — невозмутимо поведал местный руководитель и несколькими громкими хлопками привлек внимание зала к себе. — Закончили! Егор, молодец. Саша, еще больше молодец, потому что удержал щит на достаточном расстоянии от подбородка. Не хотим рассечения — контролируем щит.

Поединщики с радостными физиономиями повернулись к нам. Ну, у одного явно был привкус горечи от поражения, но похвала изрядно ее приглушила. Из глубины зала раздались аплодисменты и веселый спор-предвкушение о том, кому выходить биться следующим.

Присмотрелся и обнаружил еще с десяток ребят, рассевшихся на лавке вдоль стены с деревянными мечами в руках. Все — не более пятнадцати лет на вид, школьники. Чуть дальше проглядывали верстачные столы с установленными на них тисками, за которыми сидели еще трое ребят старших классов, на вид кряжистых и основательных, что-то невозмутимо крутивших через закрепленную заготовку. Но что школьники — оно и понятно, все же помещение школьное, а местная самодеятельность наверняка идет даже каким-нибудь кружком. Но это не сильно важно, вопрос в другом...

— Сегодня у нас гость, — вновь хлопнув руками, обозначил Михал, мигом угомонив шум. — Возможно, даже наш будущий товарищ по клубу. Зовут Сергеем.

Я подтверждающе кивнул и обозначил приветственную улыбку.

Вопрос в том, смогу ли я получить тут хоть какие-то навыки. Все же, весовая категория и длина рук партнеров... Хотя, если заниматься с Михаилом... Но были ли же на видео и взрослые ребята?

— Прошу, — повел Михаил за собой, и мы вместе вышли за барьер стрельбища, обнаружив еще одну скамейку, установленную сразу за мешками рубежа. — Знакомьтесь, наши прекрасные дамы. — Обозначил он поклон.

Со скамейки на нас смотрели пятеро дев в средневековых длинных платьях, вооруженных иголками с ниткой и пяльцами. Из под рук их, укрытых тканью, явно намеревались выйти новые наряды, а довольно приличный на вид узор вызывал даже на первый взгляд уважение. Ну а в ответных взглядах были любопытство и статья, так что ну их.

— Вадим, наш менестрель, — представив барышень, указал Михаил на парня лет девятнадцати в самом углу, перебиравшего на гитаре 'Ангельскую пыль'.

Тот солидно качнул подбородком, громко перебрал струнами и вздохнул полной грудью, вслушиваясь в исчезающие звуки гитары.

Мне показалось, но болезненно поморщился Михаил и все до единого девы.

— О-о-о Элбере-е-ет Гилтониэ-эль!!! — С искренностью и напором мартовского кота выдал Вадим, замахиваясь на новый аккорд.

— Достаточно! — Тоном соседа, метнувшего тапок в темноту под балконом, прервал симфонию Михаил.

Вадим оскорблённо поджал губы.

— Просто, Сергей, может, предпочитает отыгрывать орков, а не эльфов, — вымученно улыбнулся руководитель.

— У меня есть орочья-боевая? — Просительно заглянул мне в глаза менестрель и с готовностью переставил руку на другой лад.

— Как-нибудь в другой раз, — примирительно поднял я ладони и улыбнулся.

— Ладно, — будто взял он с меня обещание и вновь отрешенно стал перебирать композицию 'Арии'.

— Отличный парень, но иногда увлекается, — извиняюще улыбнувшись, незаметно шепнул Михаил отводя в сторону ребят на скамейках. — Мы больше по истории, не по оркам и эльфам. Вот баллады в его исполнении — совсем другое дело! — Заверил он меня.

Но просить продемонстрировать отчего-то не стал.

— Вот, боевое крыло клуба, — указал он на вставших со скамьи и приосанившихся ребят. — Не смотрите на молодость, в средневековье это самый возраст становления воином.

В целом, ребята от романтично-вдохновленных эпохой, видящих себя через стекла очков в ней рыцарем, до бандитского вида парней, при виде которых хотелось перепрятать телефон. Сейчас, стоя напротив, в паре-тройке лиц вполне находил себе соперника как по росту, так и по длине рук. Поколение такое, быстрорастущее на хорошей еде и доступном интернете. Хотя возраст все еще ощущался школьным — по взгляду, по отсутствию морщин и мягкой поросли на щеках, сбривать которую пока не начали.

Пара колоритных восточных имен, сопровожденных невозмутимым взглядом чуть суженных глаз, два ярких южных имени и насмешка с вызовом в их взгляде, и с десяток обычных русских 'Алексеев, Иванов, Романов, Евгениев, Егоров', глядящих каждый со своим оттенком, от настороженности до пренебрежения.

Обозначил себя и проверил твердость рукопожатия каждого парня — тут и вызов у иных прошел, а пренебрежение было стряхнуто украдкой вместе с болью в руке.

— Пока не все в сборе, старшее звено подойдет чуть позже. — Чуть извиняясь, завершил Михаил представление.

А оно ведь и верно — отлегло от сердца легкое сомнение в полезности визита. Для людей работающих семнадцать часов — это только завершение трудового дня. Еще час на переодевание и ужин, и можно будить в себе рыцаря, приезжая в клуб. К тому времени молодое поколение само по себе разбежится, и придет время стали, а не дерева. Или дюрали. Ну, я на это искренне надеюсь. Очень уж шкетов зашибить не хочется — это от ровесников родители синяки проигнорируют, а от взрослого дядьки — крестовый поход развернут.

— Наша гордость и мастера, — дошли мы с Михаилом до верстаков.

Из-за металлических столов невозмутимо посмотрели трое ребят с темными следами машинного масла на щеках. Первое впечатление о кряжистости еще более укрепилось — в плечах парням равных не было, хоть и рост слегка подкачал. А когда один из них, возвращаясь к работе, пальцами стал гнуть кольцо из стальной проволоки, то вообще... К слову, колечко было из кольчужного полотна длиной сантиметров в тридцать, выложенного на стол вдоль, а сами кольца срезались кусачками с навинченной на стальную заготовку плотной пружины. Такие же полотна, где-то больше, где-то меньше, обнаружились на других столах.

— Плетение один-в-четыре, кольчуга на заказ, — весомо постучал он пальцем по столу. — Двенадцать килограмм металла в готовом изделии, ручная работа. Красота будет, а не кольчуга!

Ребят, спохватившись, представили, на что они ответили неспешными кивками. Действительно, как взрослые мастера — и той детскости, что было у мечемашцев, ни на секунды. Если бороды добавить и колориту — гномы, один в один. Никакого другого мира не надо, другая вселенная — в школьном подвале.

— И дорого такая кольчуга обойдется? — Отойдя от стола, поинтересовался я.

— Тысяч в семь плюс материалы. Интересует?

— Скорее, да. — Подумав, решил.

Недорого же, а даже если не пригодится — то какой колорит на стену повесить.

— Вещь действительно шикарная. Можно еще усложнить плетение или сделать реплику с исторических хроник. Для любого турнира — загляденье! Правда, ухаживать придется, хранить в песке.

Н да, тут не до стены и украшения, но отчего-то завладеть подобной красотой да за такую цену — стало оформленным желанием.

— Буду брать, самое наилучшее, — потянулся я за деньгами.

— Но это — для членов клуба. — Строго осадил он меня, а затем чуть мягче продолжил. — Вы должны понимать, качество — только для своих, и часть денег непременно идет на развитие. Мы — клуб. — Добавил он весомо.

Покивал, но красные 'пятерки' уголком таки продемонстрировал, чуть вынув из кармана.

— Хотя формальность, в самом деле... А вот кстати, — слегка замялся он. — Что вас к нам привело?

Я слегка нервно повел рукой по рукаву рубашки. Как объяснить, что надо научиться убивать зеленых человекоподобных ящеров копьем? Да никак, наверное, без вызова скорой и санитаров...

— Понимаете, — стал я лихорадочно находить причину, — На одном из ваших видео в сети я заметил девушку.

— Ах! — вздохнули хором за спиной.

Я аж вздрогнул, отметив позади лавочку с барышнями. Сам не заметил, как подошли.

— Ту, что постарше. — Тут же уточнил я. — Самую старшую! Самую старшую их красивых! — Поспешил детализировать.

— Э-эх!

— Лет тридцати? Блондинка? — Поднял он бровь, будто припоминая.

— М-можно. То есть, да.

— Эльфийка?

— Точно. — Решительно кивнул.

— Элиниэль, наверное, — пожевал он губами и выдал с легким сомнением.

— Ничего не выйдет, — тут же заявил менестрель. — Лена на играх не пьет.

Игры, как я разобрался — это у них выезды на природу разного масштаба, от сотни до тысячи человек. Реконструкция сражений, Рим, Бородино. Хотя чаще — эльфы, орки, люди и офигевающие от происходящего грибники.

— Но храбрый и умелый воин наверняка сможет поразить ее сердце своей доблестью или же объявить своей дамой сердца, победив на турнире! — Агитировал Михали, гневно глянув в сторону Вадима.

— Ах!

— Или можно пробраться в их лагерь и взять эльфку в плен.

— В-вадим!!!

— Что? Я реалист! — Возмутился менестрель и вернулся к 'Ангельской пыли'.

— Брать в плен? — Не понял я.

— Там условное пленение. Забираете в свой лагерь, и девушка варит на ваш отряд, пока не освободят.

— Лену часто воруют, — поспешил отметить Вадим.

— Мы тоже хорошо готовим! — Заверил хор позади возмущенно.

— Рано вам еще в плен! — Гаркнул на них руководитель.

Я слегка ошарашено посмотрел на Михаила.

— Как видите, на играх у нас интересно, — скрепя зубами, подытожил он и тут же вновь хлопнул ладошами. — Внимание! Специально для нашего гостя, проводим большой турнир! Всем разобрать доспехи и личное оружие!

— Ур-ра!!!

— Располагайтесь, через десяток минут начнем, — кивнул он мне на лавочку.

— А вас Сергеем зовут, да? — Шепнули сбоку.

— Леди, разобрать кинжалы! Вы тоже участвуете!

— Эх! — К моему счастью, оставили меня одного на скамейке. Ну, почти.

— Вадим! — Окликнул его Михаил.

— Какую музыку предпочитаете для турнира, милорд?

— Бери меч и надевай доспех, ты тоже участвуешь!

— За что, милорд?!

В общем, за дальнейшим наблюдал в полном одиночестве и с нескрываемым интересом. Скрипела кожа, шуршала кольчуга, надеваемая поверх стеганок, позвякивала стальная кираса, надеваемая двумя ребятами на обреченно стоящего на месте Вадима. По лицу последнего виделось определенно — будут бить. Ну и леди, между прочим, тоже помогали надеть друг другу кожаные наручи и вооружались деревянными клинками, вполне деловито примеряя их по руке.

Слегка вздрогнул, когда рядом на скамейку приземлился неслышно подкравшийся детина с рыжей бородой и столь же шикарной шевелюрой.

— Матвей, — уцепил он пятерней мою и попытался легонько раздавить.

Колоритный мужчина лет двадцати пяти в синей джинсе и почти невесомых очках с тонкой линзой.

— Сергей, новенький, — ответил я ему, сжав ладонь до удовлетворенного хмыка.

— Я думал, родитель наших. Это хорошо, будем знакомы. Турнир, да?

— Ага. Вроде как, для меня. — повернулся я к залу, рассматривая последние приготовления и нечто, напоминающее жеребьевку.

— Оно и понятно, так определиться проще.

— С чем? — Заинтересовался я.

— Оружие, доспех, эпоха, наконец. Делать разумно что-то одно, учиться тоже. Опять же, дорого все, если качественно. Даже если самому делать.

— А вы что выбрали?

— Давай на 'ты'? Топор, круглый щит, викинги.

Оно и понятно, при такой яркой фактуре. Но, по ощущениям, человек хороший. Есть такое первое впечатление, которому привык доверять. Я б с ним на штурм драккара пошел.

— Про копье думаю. — Честно обозначил свои чаяния.

— Не рекомендую, — с сомнением покачал он головой и тут же привстал, приветствуя двух вошедших и тихонько присаживающихся рядом соклубников.

— Олег, — пожал мне руку высокий темноволосый парень лет двадцати в кожаном поддоспешнике поверх футболки.

Во всяком случае, там, в зале, эту вещь называли поддоспешником, договариваясь одолжить друг у друга на бой. Доспех, особенно полный, был далеко не у всех — все же, даже кольчуга за семь тысяч для школьника приобретение неподъемное, а родители вряд ли поймут, что это 'для того, чтобы не посекли мечом, ну пожалуйста'.

— Семен, — мужчина лет тридцати на вид отличался шириной плеч, тяжестью кулаков и расстегнутой спортивной формой адидас, сквозь которую проглядывала русская узорная рубаха. — Остальные обещались через половину часа. — кивнул он на невысказанный вопрос Матвея.

Я вновь обозначил намерения вступить в клуб для новопришедших и вернулся к разговору.

— Почему копье — плохо?

Не то, чтобы у меня были иные варианты, просто знание недостатков — тоже необходимо.

— Одному копье — не вариант, — произнес он, чуть подумав. — Без строя, без прикрытия мечником, очень сложно удержать дистанцию.

— Если напрыгнут, на копье не надейся, — прогудел Семен. — Только на короткий меч или кинжал рассчитывай, а для того свободная рука нужна. Вот ты и без профильного оружия, считай, остался.

— В лесу маневра с копьем нет, задавят к чаще и все, — кивнул Олег.

У меня переходы в пещерах, так что не сильно важно. И раз местные жители Там предпочитают именно его... Или просто не имеют альтернативы? Во всяком случае, я тоже в такой ситуации.

— Копье — короткое. — Уточнил я.

— Насколько? Пилум? Дротик? Или вообще глефа?

Хотел было показать хотя бы примерно, но через какое-то время понял, что сам не могу точно вспомнить длину. Знаю, что втыкал его в стену, поднимался на него и свободно забирал с собой, раскачивая. Легко представлю, какое оно на ощупь, даже некоторые его неровности, навсегда запечатленные в памяти в момент гибельной атаки. Но так, чтобы сказать наверняка — сколько в нем локтей, два или три... Это действительно надо вернуться Туда. Хотя бы чтобы сделать идеальную копию здесь и учиться владеть полным аналогом.

— Где-то так, — все же попытался показать я где-то метр двадцать.

— Тогда совсем смысла нет. — Хмыкнул Матвей. — Бери двуруч и коли им, если хочется. Плюс две режущие кромки.

Если бы он там был, то само собой...

— Но ведь реконструкция... — Попытался придумать я себе повод, чтобы не свести рекомендации к какому-нибудь фламберг и настойчивым советам учиться им махать.

— Срубят тебе твое копье, всех делов. Есть такие мастера, чужое оружие портить. — Насупился Матвей. — Или дернут хорошенько и по голове приложат. Или у кого-то руки длиннее окажутся, и он с мечом окажется даже на большей дистанции. Разве что метать, но тут, извини, каждый за честь наступить посчитает. Такие 'приветы' с воздуха по голове никому не нравятся.

— И все же... — Нахмурился я.

Был бы выбор... А вообще, еще один повод для беспокойства — руки у зеленых наверняка длиннее моих... И уж точно, не следует думать, что пользоваться своим оружием они не умеют.

— Дело твое, — развел он руками. — О, началось!

Скамейка слегка дернулась от синхронной смены точки внимания.

Ну а там, куда мы все смотрели, клуб уже успел выстроиться полукругом, демонстрируя яркие костюмы и воинственно отведенные клинки. Выглядело весьма впечатляюще, не смотря на видимое смешение эпох и стилей. Правда, жались позади несколько ребят без костюмов, выглядывая из-за плеч и с явной ревностью поглядывая на товарищей, наверняка обещая пошить и сделать себе костюмы не хуже. Но оно, наверное, самая лучшая мотивация и есть.

Руки невольно исполнили аплодисменты, к которым тут же присоединились соседи по лавке. Да и сами ребята тоже не отказались похлопать друг другу.

— Вниманию почтенной публики, — выступил вперед идальго с роскошным перо в широкой шляпе и коричневом костюме со шпагой на широкой перевязи через грудь, в котором я с удивлением опознал Михаила. — Представляется лучшее развлечение для честных и храбрых — большой турнир! Победителю достаются наручи производства Павла Жилкина!

Из-за дальнего верстака под общим вниманием степенно поднялся молодой мастер и коротко поклонился.

— О, я бы тоже поучаствовал, — тихонько хмыкнул Вадим.

— Победитель же среди прекрасных дам выберет того, кто будет сегодня подметать пол в зале.

В глазах девушек на секунду сверкнул ехидный огонь, а ребята зябко поежились.

— Победитель турнира не может быть выбран дамами, как и наши уважаемые зрители. — Завершил Михаил, быстренько организовал коллектив на лавке вдоль стены и выкликнул первую пару.

Вышло, я бы сказал, завлекательно. Настолько, что за яростью и напряжением схваток, гулом поддержки и разочарованными стонами болельщиков время не ощущалось вовсе, а к запомненным по приветствиям именам добавлялись яркие фрагменты боя, проявление характера и благородства, воли и умения поздравить победившего тебя. Некоторая неуклюжесть и несовершенство владения оружием даже недостатками назвать не поворачивался язык — это не кино, не сценарная постановка, а грубая сшибка, угловатая и эффективная, наполненная угрожающим ревом и желанием достать плоть соперника клинком. Пусть даже муляжи и дети, но боль от таких дубин — остается болью, мотивирующей на победу.

Изящество, впрочем, тоже было — у ребят постарше. Сила в руках и разученные движения кончиком деревянного меча под правильное движение ног довольно быстро выводили из боя тех, кто таким умением не владел. Но а если встречались равные по умению, то рано или поздно изящество все равно обрывалось в угоду грубому напору, способному либо продавить поставленную защиту противника, либо привести инициатора под клинок более сдержанного соперника.

И все это — в костюмах, наступить на шаркающие по бетону полы которых одобрялось, а зацепить за рукав и потянуть на себя не возбранялось. Наверное, местами нечестно, о чем горели лица проигравших. Но выговоры Михаила, шедшие фоном — о том, что нечего тут шить мантию мага — ставили все на места. Не по эпохе это — давать себя обездвижить собственной одеждой и дать заколоть. А тут, вроде как, реконструкция. По крайней мере, за тремя верстаками, мастера из-за которых так и не присоединились к турниру, именно она и была.

В итоге, первое место досталось Тимуру — одному из двух 'восточных' ребят, ловчее всех владеющему деревянным клинком. Причем, без щита, что давало как маневр, так и изрядную уязвимость против дуром перевших соперников. Но отмахивался он знатно, это и соседи по лавке констатировали всякий раз с единодушно-гудящим одобрением.

Десятиминутка поединков барышень, демонстрировавших совсем не кухонное использование деревянных кинжалов, завершилась победой тихони, ловко пластавшей по наручам слишком близко протянутые к ней грабки. Тут, по всей видимости, старались не колоть, а наносить побольше ран, отскакивая всякий раз. Надеюсь, девам сие умение никогда не понадобится. Ну а подметать полы отправился 'южный' товарищ, с ворчливой миной пошедший в отказ, но это до того, как вопрос поставили ребром — либо меч на полку, либо метлу в руки. Приговор не отменили даже после горячего обещания 'никогда больше не обижать Женьку', зафиксированного клубом. Потому что нефиг было обижать до этого.

Ну а после демонстративного махания метлой, ребята довольно шустро разошлись, оставив подвальное помещение слишком тихим и пустым. Мы, уже в восемром — вместе с подошедшими в процессе турнира — и сам Михаил, на такой объем отчего-то не смотрелись. Пустынно, разве что поскрипывали доспехи на задремавшем в уголке менестреле-Вадиме, нашедшим убежище от поединков за пыльным покрывалом. Спать в таком шуме — наверняка столь же редкий талант, как искусство музыки.

Приготовился было смотреть за ратной битвой старшего звена, но те шустро организовали себе стол из поставленных рядом лавок и расстелили распечатку гигантского чертежа доспеха, склеенного из листов А3 — добыча кого-то из тех, кто явился последним. В общем, тут даже Михаил настолько заинтересовался, что позабыл про меня, а я, оглядев конструкцию и осознав, что тут у них надолго, поспешил вежливо откланяться.

— Завтра буду, — заверил я вышедшему проводить меня руководителю клуба. — Понравилось. Впечатлен.

Обозначил я оптом ответы на невысказанные вопросы и вызвал довольную улыбку с каплей смущения.

— Да, и еще, — остановил я готовую сорваться фразу с его уст, предсказуемую и довершающую приятное знакомство. — В первую очередь, весьма интересуюсь боевой частью. Древковое оружие. Можно ли оплатить индивидуальные занятия?

— Копье, пилум, острога? — Удивился, но не подал виду Михаил.

— Пятьсот рублей в час.

— Вообще без проблем, — категорично кивнул он.

Вот. К ящерам зеленым эти детали, эпохи и советы. Главное, выучиться до ощущения 'могу', выйти Туда и завалить уже этот проход.

— Думаю, не за неделю, но за месяц до следующих игр мы с вами определенно достигнем немалых успехов! — Не замечал Михаил, как уже половину минуты пожимает мне руку.

Вложил в его ладонь две пятерки, обрывая затянувшееся рукопожатие.

— Аванс. — Обозначил я.

— Три недели! — Оторвав взгляд от купюр, поднял он глаза на меня. — Мастером не сделаю, но Лену в плен уведете уверенно!

В общем, договорились на пару часов ежедневно и интенсив на все выходные.

Если подытожить, продуктивно прошел день. За что и похвалил себя сытным ужином в кафе и с довольством вернулся к себе в квартиру. Шел, между тем, десятый час, и даже на компьютер смотрелось без вдохновения, как на обязанность проверить, что там с миром. Новостные источники подтвердили — нормально все, даже министерство мое пока на месте. А ну и ладно, в самом деле. Могут же все один день без меня прожить?

Выключил технику, забрался под душ и приготовился моргнуть до утра. Не тут то было.

Шорохи, гул автомашин, собирающиеся в давящий на уши далекий звук движения лап в каменном лабиринте. Холод от набежавшего в окно ветра, будто не удержанного двойным стеклом, а выплеснутого прямо под одеяло. Словно я все еще там, на угловатых камнях в пещере-колодце, и вот уже постель колет острым камнем. Страх и дрожь до перестука зубов, от которых, устав бороться с собой, я рывком сел на кровати и включил настенную лампу. Двенадцатый час. Коньяка нет. Да и не дело это — сопьюсь. Так нельзя.

Обтер до красного цвета тело махровым одеялом, возвращая тепло. Залил в себя большую кружку горячего чая, ошпаривая язык. Вернулся в комнату и с тоской посмотрел на кровать. Оставить свет включенным? А поможет?

Звонок у соседки звучал секунд шесть, пока с той стороны глазка не мелькнул свет включенной в прихожей люстры.

— Сережа? — Удивленно посмотрело на меня заспанное лицо Лилии.

— Привет, — постарался искренне улыбнуться я, не давая недавнему страху скрутить мышцы на скулах. — Повязку поменяем? — кивнул я на ее ногу.

Пока она осознавала неожиданное для ночи предложение, просто вошел вперед, вслед за невольно отшагнувшей девушкой.

Где бинты и мазь я помнил по прошлому визиту, так что тщательно вымыл руки под горячей водой, окончательно успокаиваясь. Затем усадил Лилию на кровать, снял старую повязку, вымыл ее ножку в набранном теплой водой тазике, нанес новый слой мази и аккуратно наложил новый бинт. Затем приподнял на руках и осторожно уложил на постель, прикрыв одеялом. Вылил воду, вымыл руки, погасил свет и лег рядом, прижавшись к спине девушки, накрыв нас одеялом.

— А? — Ворохнувшись, провела она ладонью по моему бедру.

— Спи-спи, — успокаивающе шепнул я, забирая ее руку своей и нежно обнимая.

На этот раз сон пришел быстро и был он без кошмаров, настоящих или мнимых.

Потому что Там, в пещере, не было ее. А здесь она — есть. Значит, я не Там, и моим страхам тут тоже не место.

Глава 6

Утро следующего дня выглядело осколком чужой жизни, вклеенной в привычное течение бытия. Пробуждение в чужой постели, завтрак на двоих и серость разгромленной перфоратором прихожей собственной квартиры, холодной и непривычно чужой, будто осколок Той стороны уже стал ее частью. Вместо неспешной прогулки на работу — мягкое кресло Лилиной машины, которой 'все равно по пути', а значит вместо двадцати минут до рабочего времени по прибытию, за которые обычно читались новости, стало целых тридцать пять, которые следовало чем-то занять. Например, почитать про копейный бой. Странный интерес, немыслимый еще на прошлой неделе.

'Держать левой рукой за середину, упереть в ладонь правой руки конец копья, целя острием сверху вниз'. А дальше — практика, осваивать которую в одиночестве нет смысла. Да и стоит ли все это смотреть, если этим же вечером будет наставник? Говорят, иногда самостоятельное обучение только портит, балуя самомнением и мыслью 'я знаю больше'. Или просто лень проскакивает? Для профилактики, размялся и отжался, компенсируя утреннее небрежение здоровьем.

И, пока волна адреналина поддерживала боевой настрой и высокое сердцебиение, пробежался по лестнице до помещения серверной. Усилием воли отбросил сомнение перед закрытой дверью, отозвавшееся неприятным ощущением в животе, и нырнул внутрь.

Семнадцать градусов, шорох вентиляторов, искусственный свет и широкое темное пятно от влажности на частично отошедших обоях у стены, где был портал.

— Надо будет шкаф собрать в этом месте, — досадливо цокнув, отодвинул ленту обоев пальцем и вгляделся в серебристое мерцание портала.

Немного наивно было полагать, что такая маскировка сработает, но в тот момент решения принимались порывами. Так бы, может, сразу догадался, что обоям не удержаться на пустоте, да еще в месте, где идет активный теплообмен между двумя мирами. Интересно, а если бы Там была ледяная пустыня, насколько похолодало бы в нашем мире?

Пока мозг отвлекался левыми мыслями, шустро разделся и подошел к порталу, чуть ежась от холода. Не хочется, но надо. Хотя бы на минуту, замерить копье прадедовским способом — сравнив с ладонью, локтем, пальцем. Жаль, что огня для факела не раздобыть, чтобы осмотреться и сравнить увиденное с теми образами, что остались после нечаянного падения.

Замер у самой грани и, памятуя о 'ступеньке' в уровнях, о которую спотыкнулся в прошлый раз, вознамерился было прокрасться туда пятой точкой, опираясь на руки с коленями и прощупывая путь кончиками пальцев ног, будто входя в воду. Но потом представил, как мое появление будет смотреться на Той стороне (вот ящеры удивятся), и вошел лицом вперед.

Тут было еще больше холода, в том числе от камня под ногами, а о провале передо мной можно было догадываться по особо глубокой тьме впереди и ноющему ощущению где-то в районе лопаток, будто предчувствующему близкую опасность. В серебристой дымке портала таяли все цвета, кроме серого и черного. Да и освещалось им всего ничего — часть борта над бездной и стены по контуру. Но благодаря этому хоть копья и факел не столкнул вниз лишним движением, а смог наконец-таки выполнить требуемые замеры и даже внимательно рассмотреть. Слегка разные по длине, неказистые, будто молодое деревце лишили коры, сломали пополам и обожгли с одного конца на костре. Длина — примерно от кончиков пальцев левой руки до локтя правой, различие на фалангу мизинца. Толщина — в подушечку большого пальца. Примитив, к которому никак не получалось относиться с пренебрежением, глядя в свете портала на черноватые разводы от крови на дереве. Тот ящер, как виделось сейчас, не пропал совсем — его кровь осталась на острие и наверняка лежала каплями где-то на камнях, внизу.

Невольно напрягся, с тревогой смотря туда, где должен быть лаз из колодца в каменные коридоры, но взгляд не заметил движения, а слух доносил лишь еле слышный шелест от портала — тот переваривал наш мир, не давая воздуху из него отравить этот... Или наоборот?

Интересно, а почему не забирает воздух в легких? Ведь при переходе нет чувства, будто задыхаешься, разве что ноет живот и ощущение холода под ногтями... Для опыта, и уже окончательно замерзнув, оттого желая вернуться, глубоко вздохнул и тут же перевалился через портал, на теплый линолеум, под электрический свет привычного мира.

Там и выдохнул себе на руку, пытаясь осознать, как получить выгоду от того, что дыхание — куда холоднее кондиционированного воздуха...

Набирать пропана в легкие, высечь искру и зажечь факел? Я так те самые легкие и спалю, вместе с горлом. Не то...

Быть может, для внутренних органов человека дана легкая поблажка? Но не щадит же портал пломбы и импланты? С другой стороны, есть ведь кислород и в крови — без которого нам точно не жить.

Оделся, выкрутил кондиционер до двадцати двух и принялся махами приводить тело в порядок. Согревшись и отметив десяток минут в запасе на часах, решился на новый опыт — набрал теплого воздуха, досчитал до шестидесяти, одновременно раздеваясь, и прокрался на Ту сторону. Выдохнул немного на ладонь, с удовлетворением отметив перенесенное с собой тепло. Затем задержал дыхание еще на десяток секунд, и чуть не свалился в темноту от ощущения дикой слабости вместе с темнотой перед глазами. Тяжесть удушья и резкий лающий кашель, спасение от которого втекло ледяным воздухом в легкие, тревожной аритмией ударившей в сердце.

— Нет-нет, у меня еще планы на вечер, — пробормотал я непослушными губами, забираясь обратно в свой мир. — Сегодня помирать нельзя.

Уже там, отдышавшись и отогревшись, с тревогой прислушиваясь к нормальному вроде как сердцебиению, смог сформулировать вывод.

— Нафиг такие эксперименты.

Голова гудела, пульс ощущался вялым, а резкая попытка встать качнула тело в сторону. Одеваться пришлось на полу, ноги попросту не держали.

Потихоньку, по стеночке, удалось подняться и закрыть кабинет. Чуть легче стало только в коридоре, в процессе восхождения очередного пролета лестницы, по-стариковски держась за перила. Надо было успеть до начала рабочего дня, потому что оправдываться за опоздание в таком состоянии я точно не смогу. Мимо поспешали коллеги из других отделов, но кому сейчас какое дело до других? А может, оно и к счастью. Еще скорой с расспросами не хватало.

Возле входа в кабинет окончательно отпустило, оставив некоторую звенящую слабость в голове. В очередной раз поклявшись не проводить опыты на себе, изобразил деловитый вид и втек в помещение. Поздоровался с простуженным на вид, но бодрым шефом, что-то активно печатающим на принтере. Тайком обозначил улыбку Анне Михайловне и победным выдохом отметил прибытие на собственное рабочее место.

Уже автоматически проверил обновления программного обеспечения, что-то поставил на закачку, получил первые письма по внутренней почте от тех, кто пришел пораньше и первыми успел все сломать, разметил примерный план движения по этажам, когда почувствовал некую несообразность в атмосфере нашего кабинета. И нет, это не эффект от Той стороны, не излишняя резкость в цветах кабинета, бившая по мозгам от слабости, даже не внимание ко мне лично. Это было ясно уловимое напряжение во взглядах меж светлого начальства, заметить которое следовало было сразу.

Никаких молний и громких хлопаний папками по столам, полное молчание. Просто простуженный шеф смотрит с необъяснимым довольством на стол зама, параллельно что-то печатая на принтере. Не всегда, правда — иногда хмурится, глядя на распечатки, явно видя ошибки и тут же их исправляя звучным набором по клавиатуре, но вот черновики с ошибкой почему-то не попадают в корзину, а в портфель Эдуарда Михайловича... Ну а замшефа принимает такое улыбчивое внимание со вполне понятной тревогой, явно подумывая попросту встать и подойти к начальственному столу, чтобы хоть краем глаза уловить текст... Однако дистанция меж ними такая, что выйдет смешно и неэффективно — тот попросту прикроет распечатку чистым листом.

— Эдуард Семенович, а что вы печатаете? — К моему удивлению, спросила она, изобразив лукавую улыбку и слегка навалившись на стол, дабы получше продемонстрировать формы в разрезе пиджака.

Я, было, возмутился в глубине души таким поведением, но после припомнил собственное пробуждение и лихим взаимозачетом обнулил претензии сторон друг к другу. Да и не серьезно все, что тут, что там, в самом-то деле... Уже, можно сказать, расстались в первый же день.

— Скоро узнаете, — сытым львом буквально пропел шеф, критически взглянул на листки, звучно щелкнул по ним дыроколом, вплел в красивую папку и отбыл из кабинета.

Тут же появился вновь, чтобы прихватить оставленный портфель, заодно слабой улыбкой отметив, как Анна Михайловна изображает, что не вставала с места, а попросту поправляла юбку.

Дверь закрылась, и наступили десять секунд напряженной тишины. Затем, воровато оглянувшись на дверь, замшефа рванула к компьютеру начальника — чтобы с досадой констатировать защиту по паролю.

— Сережа, что происходит? — Обратилась она ко мне.

— Понятия не имею, — честно ответил, разведя руками.

Затем обозначил текущие проблемы ведомства, получил механический кивок-разрешение удалиться и напоследок чмокнул ее в щечку — а та даже не сдвинулась с места, напряженно изучая принтер шефа. Можно, наверное, попытаться выудить файл из памяти устройства и распечатать вновь, но я в эти игры совершенно лезть не собираюсь.

Пока разбирался с масштабными проблемами, вызванными деструктивным поведением тех, кому нужна была свободная розетка (а компьютер мешал), думал. Думал не про виновников критической ошибки виндовс, не про методику восстановления — тут только делать на уровне рефлексов. Да даже не про шефа и готовящейся им пакости (а с таким видом вряд ли это что-то иное).

Можно сказать, думал о возвышенном — о газообмене двух миров. Влияние Той стороны, евшее градусы в серверной, никуда не делось. Значит, воздух утекает туда. Но тяги воздуха на границе портала и ощущение сквозняка при открытии двери в серверную нет. Значит, атмосферное давление двух миров примерно одинаковое. И воздух оттуда прибывает к нам так же, как и от нас — к ним. Ненадолго — несколько секунд, и он исчезнет. Только шелест съедаемой атмосферы у нас не слышен из-за гула вентиляторов.

Значит ли это, что рано или поздно атмосфера двух планет самоуничтожится, просочившись через порталы-щели? Вряд ли. Ведь мои легкие не вдавило и не порвало от того, что вместо воздуха стало 'ничто'. Скорее, вместо него образовалось что-то другое. Та самая невесомая пыль, в которую превращаются вещи, для дыхания непригодное, но все-же существующее.. Отчего-то встает перед глазами Марс и немой вопрос — а может, там тоже в свое время открылись порталы, высушившие два мира.

Хотя нет, ерунда. Планета — она справится. Вон сколько воздуха сжигают, и ничего. Технология, химия, пожары, активные вулканы, озоновые дыры и далее по списку. Во всяком случае, пожелаем ей удачи.

Ну а мне — тоже не помешает от нее кусочек. Потому что кое-какая идея все-таки пришла под конец рабочей суеты.

'Огнеопасно!' — грозила надпись на баллончике с газовой смесью ароматизатора, приобретенной в обед. Пшикнул пару раз, принюхиваясь и с довольством отмечая резкий и характерный запах 'Сирени'.

Теперь лишь бы получилось...

Как на зло, в серверную удалось попасть только под конец рабочего дня — зам. шефа окончательно растеряла всякие нервы и ультимативно потребовала взломать компьютер Эдуарда Семеновича. Тот, вроде как, выехал в город, но гарантий у меня не было, оттого совершать уголовно наказуемое деяние совершенно не хотелось.

— Беру всю ответственность на себя, — тряхнула челкой Анна Михайловна, глядя опасным взглядом, в котором кипели нервы, страх и желание действия.

Такое себе обещание, которое забрать обратно легче легкого.

— Или ты с ним заодно? — Посмотрела она, чуть наклонив голову.

От такого стало вовсе неуютно. Не знаю, что там на нее могло быть такое, раз она настолько переживает, но изобразить активную деятельность стоит.

— Конечно нет, любимая! — Заверил я ее и отряхнув руки жестом пианиста, собрался было сесть за чужой компьютер.

Задержался, достал телефон, отфоткал положение документов на столе и положение курсора мышки. Потом еще отпечатки сотру. Мало ли.

В общем, подошла стандартная учетная запись администратора, используемая в образе при установке системы еще производителем.

— Отойди, — тут же попросили меня в сторону.

— Я в серверную, хорошо? — Незаметно протер я отпечатки на мышке краем рукава.

— Хорошо.

Потому что лесом эти тайны. Мне вон своей достаточно, даже выше крыши.

Подхватив баллончик с аэрозолем, отправился экспериментировать. Да, зарекался еще утром, но ведь не над собой...

Конструкция, объединявшая ароматизатор, колпачок ручки и немного синего скотча, чтобы вжать колпачок в кнопку распылителя и зафиксировать ее в таком виде, была проверена в рекордные десять минут и установлена напротив портала. Там же стоял и я, слегка коченея от холода, но полный решимости проверить теорию. Ну а серверная заполнялась ароматом сирени...

И если я прав — шагнул я туда на корточках — то запах будет и Там... У самой границы портала, пока работает баллончик, и на короткое время — чуть дальше.

Вокруг вновь была тьма, ноги кусал ледяной камень, а разум боялся торжествовать, опасаясь, что этот запах — он пока еще с кожи, а не проходит из нашего мира в этот... Но прошло еще шестьдесят секунд, отсчитываемых мной со значительным интервалом, но аромат никуда не уходил, наполняя недружелюбный мир атмосферой цветов...

— Йес! — Позволил я себе тихое ликование, простуженно шмыгнул и выбрался обратно.

Для следующего шага понадобилось отключить пожарную сигнализацию — да и про ту я вспомнил не сразу, уже под самое начало нового эксперимента.

Охнув, оделся и сбегал в коридор, перекинул тумблер и столь же стремительно вернулся обратно.

Главное, чтобы баллончик не рванул в руке. И портал.

— Не должно, — хмыкнул я.

И уже потом приблизил огонь зажигалки к концу струи аэрозоля, отведенной в сторону, тут же окунув огненную струю в портал туда, где приблизительно лежал прислоненный поближе факел, замотанный отрезом ткани. Опасно, рисково и крайне не рекомендуется к повторению.

Держал секунд тридцать, для верности. Но там, на Той стороне, во тьме чужого мира, не тлели крошечные огоньки обвязки, и сам факел оставался столь же холодным, как пространство вокруг. Разве что аромат сирени, все еще дающий надежду принести в этот мир огонь нашего мира. А человек с копьем и огнем — это уже серьезно.

Главное придумать, как этот газ Там безопасно поджечь. И, желательно, не соударением камень о камень, так и в лицо струю пламени получить недолго.

Со спокойной душой утилизировал через портал обрывки обоев, баллончик и другие составляющие эксперимента. Если делать конструкцию, то нечто понадежней освежителя воздуха, перемотанного скотчем. Ну, и главное, сервера и самого себя бы в процессе не спалить, но на это у нас есть техническое образование.

А до того следует закрыть портал, как и планировалось — шкафом. Вещь дефицитная в нашем учреждении, но вопрос решаемый. За половину часа обошел все кабинеты, приметив два из них, где шкаф казался лишним. Обрадовал народонаселение в них тем, что им дарят МФУ и для него нужно место. Например, вот здесь, где стоит шкаф. Нет, его нельзя передвинуть, это же МФУ! В общем, покивал там, где сильно ругались и категорически отказывались отдавать шкаф и остановился на отделе, где старый массивный предмет мебели защищали вяло, явно смирившись с произволом высокого начальства. Тем более, не было начальника отдела, что грудью бы встал на защиту родного имущества, как в предыдущем кабинете. Осталось только достать МФУ — вернее, решить, где его будет безопасней спереть.

Подумав и походив по отделам, решил пока просто забрать шкаф.

В серверной он смотрелся слегка дико, но потом я переложил на него коробки из углов, и гармония в помещении вновь восстановилась. Даже залюбовался на секундочку — никакой свалки по углам, все по полкам.

— Сережа? — Шагнула в серверную Анна Михайловна, заставив немного вздрогнуть.

Блин, опять на ключ закрыть забыл. А если бы часом раньше?! Хотя нет, часом раньше я закрывался, это сейчас сигнализацию пожарную обратно втыкал — успокоил я легкую панику и оправдался сам перед собой.

-Да, дорогая? — Повернулся я к замшефа, заложив руки за спину.

— Я была немного не сдержана, — чуть мурлыкая виноватыми нотами, подошла она и положила ладонь на грудь.

Хотел было спросить, что там замыслил наш общий босс, но вовремя выкинул к демонам лишнее любопытство.

— И хотела бы извиниться, — совсем по-кошачьи провела она пальцами по рубашке и выразительно подняла взгляд.

Извинения принимались минут двадцать, потому как и обида была не сильно велика. Заодно проверил на устойчивость установленный шкаф — уровень выставлен верно, почти не качается при динамической нагрузке с центром приложения на уровне пояса. В общем, Анна Михайловна ушла умиротворенной от взаимного понимания, да и у меня на душе было светло и благостно — портал от чужого взгляда был надежно закрыт.

Разве что царапало душу образом Лилии, но ведь что тут, что там — просто страница, которую перелистнут и забудут. Время роковых влюблённостей прошло давным-давно — еще в детском садике, когда красавица-Катя передарила мою лопаточку Димке. Блин, вот что надо было вспоминать у психолога...

Рабочий день, как оказалось, уже час, как был закончен. Добрался до кабинета, уважительно кивнул через окно отъезжающему на своей машине министру и, охнув, засобирался на тренировку. Совсем из головы вылетело. Созвонился с Михаилом, сослался на пробки и вызвал такси.

В общем, не сильно и опоздал. Даже минут пять пришлось посидеть в уголочке, пока Михаил организовывал самостоятельную работу клуба.

— Ну что, начнем? — Похлопал он ладонями и указал в сторону стены, где сиротливо стояло нечто, смахивающее на утолщенный черенок от лопаты.

Взвесил — здоровенное, перетяжеленное, но жаловаться на массу не стал. Наверное, так нужно — чтобы тяжело в учении, легко в бою. Разве что по моей просьбе бревнышко обрезали, ориентируясь на длину копья 'Там'.

— А зачем? — Уточнил Михали.

— Хочу, — кратко ответил я ему, и удостоился пожатия плечами.

Клиент платит, ага.

— Держим левой ладонью за середину, упираем в правую ладонь, вот так. Сверху вниз смотрит острие...

Хм, что-то знакомое слышится. Но подозрения не оправдались — дальше пошло веселее. Вернее, как сказать — поставили напротив стены с размеченными краской частыми отметками и крупными цифрами рядом, ну а Михаил диктовал последовательность цифр, стоя поначалу — и явно для солидности — с секундомером. Промах обнулял весь результат, и веселье с утяжеленной палкой шло заново. Что характерно, цифры не стояли по порядку. Были они двузначными, и большей их части из интервала от десяти до девяноста девяти просто не было — но это скорее, чтобы окончательно запутать.

Надо сказать, попадал я не сразу и не всегда, потому как точность означала время для прицеливания, а секундомер бесил тихим звуком отсчитываемых секунд. Минут через пятнадцать навалилось тихое раздражение и желание уйти. Еще через десяток, мысль — что это все здорово, но блин почему бы не нарисовать отметки у себя на стене дома, а не платить по пятьсот рублей в час.

И вообще, это весло, мало смахивающее на копье, изрядно оттягивало руку, а перерыва на отдых что-то не предвиделось. И как на зло — стоило отбить правильную комбинацию цифр, как она немедленно менялась.

— Очень хорошо, — через час хмыкнул Михаил.

— Да?! — Недобро рыкнул я.

— Вадим, подойди, — окликнул он бессменного менестреля из зала.

— Да, милорд? — С опаской приблизился он.

— Встань сюда, — показал он на отметки.

— Может, не надо? — Перевел Вадим взгляд с отметок, украшенных следами от моего копья.

— Да просто встань, не будут тебя бить, пока что, — цыкнул на него Михаил. — Вот, смотрите, — обратился он ко мне, показывая на Вадима.

Я оперся на свою копьелопату и устало выдохнул.

— Комбинация один — это обманные по плечевому поясу и потом по ногам. — Показал он на Вадиме, а затем рукой оттянул его в сторону и показал на отметки.

— Хм, — заинтересовался я.

— Комбинация два — это удары по низу щита и затем в шею. Комбинация три — ноги с переводом на верхний плечевой пояс. — Указывал Михаил на Вадиме способы умерщвления противника, отчего тот слегка бледнел. — А вот это то же самое, что первая, но с учетом смещения противника вправо-назад

— Понятно, — с куда большим пониманием кивнул ему. — Спасибо. Сказали бы раньше, — позволил я себе легкое ворчание.

— Надо доверять учителю! — Важно приподнял он палец. — Даже если порученное на первый взгляд кажется странным.

— Но не слишком странным, — вставил еле слышно Вадим, но тут же замолк под гневным взглядом руководителя.

Это мы, разумеется, учтем. Но пока все нормально.

— Приношу извинения, — вздохнул и вновь поднял перетяжеленное копье. — Продолжим?

— Разумеется, — ответил Михаил и отправил Вадима музицировать обратно.

Затем невозмутимо прицепил к кончику копья скотчем маркер и поставил напротив чистой стены, разлинованной по горизонтали белой краской с интервалом в пять сантиметров меж линий.

— Пишите свое имя между строк, — невозмутимо щелкнул он таймером.

Таких успехов в чистописании я не достигал и в первом классе. В смысле, реально — не достигал, и вместо 'Сергей' выходило что угодно, от кляксы-имени демона нижнего мира до призыва о помощи на неизвестном языке (судя по судорожным линиям). Но тут вместо злости накатывало смущение и даже немного отчаяние, когда от торопливости маркер просто вылетал из крепления скотча. А еще эта дрожь в руках от усталости...

— Мелкая моторика очень важна!— Цокнул Михаил. — Отвести оружие противника! Попасть в сочленение доспеха! — Но все-таки смилостивился и поставил рисовать 'восьмерки' и горизонтальные символы бесконечности.

Выходило столь же скверно, но хотя бы ловился ритм написания.

Под конец второго часа реально ломило в запястьях, а гладкая поверхность копья каким-то образом успела натереть небольшие мозоли. Обратил на это внимание тренера и получил тридцать отжиманий для профилактики ломоты, полсотни отжиманий, чтобы расслабиться, 'планку' на две минуты и решил от греха больше не жаловаться.

Третий час правильно поднимал с земли копье, делал замах то правой, то левой рукой и возвращал копье на землю. Так спина не гудела даже на майских двухлетней давности, когда вдруг выяснилось, что у тогдашней пассии к фазенде и шашлыкам прилагалось сорок соток земли, которую следовало засеять картошкой в знак искренности чувств. Чувства были искренними, но уже к трети поля далеки от высоких.

— Нормально все? — Посмотрел на меня обеспокоенный взгляд Михаила сверху.

— Я н-немного полежу, х-хорошо? — Просипел я с пола, лежа рядом с копьем.

Это уже после того, как самое первое упражнение с отметками-цифрами решено было повторить в полном доспехе, любезно одолженным мне на время. Килограмм тридцать веса в металле пластинчатого доспеха, кольчуге, островерхом шлеме и поножах с наручами. Хватило минут на десять, если не вспоминать два часа не самого спокойного времяпровождения до этого. В общем, тут даже эмоций особых нет, просто усталость и желание отключиться.

— Быть может, мы торопимся. — Пожевал губами руководитель. — Давайте попробуем растянуть курс...

— Нет-нет, — поднялся я через силу на ноги и воинственно занял стойку перед стеной.

— Похвально, — медленно кивнул он, продиктовал новую комбинацию (которые потихоньку уже запоминались в памяти), понаблюдал за уверенными ударами в молоко моего покачивающегося тела и постановил завершить занятия на сегодня.

— Физическая подготовка хорошая, — почесал Михаил затылок. — Со временем, должны привыкнуть.

— Если раньше не сдохну, — уже не скрывая чувства, стянул с себя перчатки и дал подошедшему пареньку расшнуровать наручи.

— Наверное, снизим нагрузку. — Кивнул наставник. — Девушкам нравятся живые, — хлопнул он по плечу и подмигнул.

Это он про выдуманную Лену вспоминает.

— Если, конечно, они не отыгрывают колдунью из некрополя... Но да это не наш случай, — ощутилось дружеское касание ладонью по локтю. — Пойдемте, тут есть душевая в спортзале. На завтра рекомендую принести сменную одежду.

Наверное, ради один раз виденной девушки и в самом деле не стоит убиваться. Вряд ли кого-то заденут в нынешнее время слухи, что кто-то попал в больницу, стараясь понравиться. Скорее, поведут пальцем у виска и забудут, даже не посетив палату не рассчитавшего силы парня. Но у меня не тот случай.

Можно игнорировать Ту сторону. Не произошло ведь ничего до этого, не появился ящер и сегодня. Быть может, не объявится угроза и после.

Подошедшие владельцы кольчуги помогли стряхнуть ее с плеч, дав время на обдумывание.

— Не будем ничего сокращать, — чуть подпрыгнул я, ощущая легкость в теле. — Все в силе.

Потому что кошмары уже тут, и две ночи одерживают верх.

Глава 7

Капля десятипроцентной соляной кислоты на смесь хлорида кальция, аммониевой селитры и цинка — так выглядел пропуск в мир огня, тепла и света. Самовоспламеняющийся состав, выбранный за обещанную доступность компонентов и безопасность, пробыл на Той стороне всего мгновение, пока не распался невесомой пылью. Но этого хватило, чтобы крохотный огонек, вызванный химической реакцией, перекинулся на тонкий слой газовой пленки, накачиваемой с той стороны портала газовой горелкой.

Круг огня глубокого синего цвета вспыхнул и замер у левого края портала, подрагивая по краям желтоватым цветом. Было в нем не более семи сантиметров — горелка стояла близко, почти упираясь соплом к мареву портала, но тепло и свет она давала такой, что невольно прослезился от радости. Наконец-таки тьма каменного колодца отступила, а холод, пусть и кусал за пятки через намотанную на них ткань, но уже был бессилен выше.

Впервые удалось оглядеться, отметить явную рукотворность ровной плиты, что накренилась над головой, съехав с положенных креплений, выступами проглядывающих чуть выше. Но, вроде как, в ближайшем будущем падать ей дальше некуда, заклинило ее там надежно. А вот тьма по краям от плиты смотрелась слегка тревожно — не иначе там есть лаз на уровень выше. Стали видны и стены, противоположная и ближний край левой, из разного по размеру, но плотно подогнанного камня.

Никакой воли природы, выветрившей этот каменный мешок или вымывшей подземным источником в скале, тут быть не может — все выстроено руками ли, клешнями, жвалами или лапами вполне осознанно. Пол засыпан булыжником, явно отколовшимся в процессе падения потолочной плиты и, быть может, перекрытия ниже — ведь уступ, на котором я стоял, имел зеркальное отражение напротив, и на них явно что-то опиралось.

Вновь посмотрел вниз, пытаясь отыскать что-то достаточно габаритное под свою догадку, но пол смотрелся целостно, без крупных обломков. Быть может, весь этот этаж и упал, закрыв в том числе проход в коридоры. Пригляделся — лаз, через который в тот раз пролез ящер, действительно походил на верхнюю частью дверного проема. Но тут ошибиться не сложно — света еще мало для точного знания, а как ни напрягай глаза, сумрак не становился четче. Наоборот, изображение плыло и смазывалось от напряжения.

Вновь с довольством глянув на огонек, перебрался в свой мир. И тут же охнул от характерного запаха пропана, пропитавшего серверную — проскользнула бы искра, и хана. Портал надежно отделял огонь Этой и Той стороны, потому горение там не перекинулось в серверную, но и газ, что шел в тот мир, оставался частично здесь. В общем, проблему с пожарной безопасностью следовало незамедлительно решать. Ну а пока просто выключил горелку, отсоединил портативный баллончик 'для пикников', задвинул шкаф, перекрестил помещение и отправился обратно в свой кабинет. Потому что все остальное должна сделать вентиляция, а я бессилен. Разве что дверь открыть, позволяя выйти газу в коридор — но это слишком опасно, так как газ тут же почуют проходящие мимо сотрудники, и быть беде. От неприятных вопросов мне лично до звонка в газовую службу, которой тоже будет интересно, откуда характерный запах в здании с центральным отоплением.

На всякий случай, постоял возле закрытой двери, принюхиваясь, но ничего компрометирующего не отметил.

— Может, погрузить сопло прямо в портал? — Неслышно пробормотал я, выходя на лестницу. — Край, конечно, срежет, но газ обратно наверняка не пройдет. Стоп.

Резко затормозил и заторопился обратно. Догадка, кажущаяся столь привлекательной, что не могла ждать до вечернего визита, потребовала немедленной проверки.

— Ведь если погрузить вещь частично, — чуть подрагивая руками от нахлынувшего азарта, направил я в марево портала за отодвинутым шкафом ненужную стальную заглушку от разъема.

Затем так и замер, оставив железо наполовину в том мире, и через десяток секунд потянул обратно.

— Есть! — Смотрел я на идеально ровный срез металла.

А затем повторил то же самое, но повернув подопытный образец под зеркальным углом. И через еще десяток секунд любовался идеальным острием на конце железки.

Хотел опробовать подушечкой пальца, но вовремя спохватился и тыкнул в конец шкафа. Без особого усилия металл погрузился в массив ДСП на два миллиметра.

— Нано-заточка, — с любовью провел я пальцем по металлу сверху, тут же пообещав себе такую же на копье.

Затупится, конечно, после первого же удара. Но обычно первый удар все и решает, а заточить вновь, оставшись живым — посмотрел я на портал перед тем, как вновь его задвинуть шкафом — теперь не проблема.

И как-то на душе стало спокойно-спокойно, а мышцы вдруг почувствовали, что были до того страшно напряжены и могут теперь расслабиться. Огонь и технологическое превосходство возвращали уверенность в себе, как делает это камень, подобранный при виде брехливой собаки, или пачка денег в неизвестном городе.

Быть может, сегодня даже смогу заночевать один. Потому что после второй ночи рядом и повторных смен повязки, Лилия начала смотреть как-то странно и задумчиво. А за этими эмоциями может быть самое разное, от хорошего до плохого. Но тут в первую очередь вспоминается о 'мы с тобой разного уровня', оттого желание держать дистанцию становится сильнее весенних надежд.

— Сергей, подпиши, — встретил мое появление шеф, с показной неспешностью выудил из портфеля укладку листов, положил на край стола и сдвинул на сантиметр в мою сторону.

Я коротко кивнул, подхватил листы и прошел на место.

С интересом глянул на шапку первой страницы, уже украшенного круглой печатью ведомства, подписью моего начальника, но самое главное — автографом самого министра прямо над печатью. На фоне таких персон, пустая графа для подписи рядом с моей фамилией и фамилией зама ничего не значили. Документ уже был свершившейся вехой. А то, что подписать его дали вперед зама, добавляло к облику шефа легкую черту садизма.

Глянул на Анну Михайловну — та сидела абсолютно спокойно, сверяя распечатку перед собой с текстом на компьютере, и на предвкушающий взгляд со стороны начальственного стола не реагировала. Уже знает, вернее, наверняка нашла вчера копию документа, потому к явной провокации глуха.

'Техническое задание на закупку' — гласило наименование документа, крупными буквами посередине листа. Пролистал для интереса, отметив примерный перечень, заглянул в предельную стоимость закупки, требованиям к поставщику и подытожил мыслью 'ясно, понятно'.

Чуть более сотни компьютеров с мониторами и десяток МФУ на семь миллионов бюджета могли гарантировать либо отличные по характеристикам машины для сотрудников, либо исключительно сочный откат составителям документа. Судя по запрашиваемой технике, гешефт предполагается на уровне шестидесяти процентов. Если, разумеется, в закупку не влезет кто-то левый — но на это есть требования к 'опыту государственных поставок не менее трех лет', отметающих молодых да ранних, и непрозрачный намек всем остальным: срок поставки неделя, а вот срок оплаты до полугода при отсутствии замечаний к качеству и количеству.

Судя по подписи министра, он в доле и наверняка пропорционально большей, чем у нашего шефа. Ну а второй вывод еще проще: Анне Михайловне начальственная должность не светит. Потому как общий финансовый интерес — вещь крайне прочная, и простой интригой его не перебить.

В общем, хмыкнул и расписался на положенном месте.

— Передай Анне Михайловне, — обратился шеф, стоило шагнуть в его сторону с документом.

Та листнула документ для проформы и почти сразу украсила лихим вензелем графу рядом со своей фамилией. Без эмоций, даже с легкой улыбкой.

— Что-то не так? — Похлопала она ресничками, глядя на кислую физиономию шефа.

Тот, наверное, желал более яркой реакции.

— Технику доставят через неделю. Подготовьте план перевода сотрудников по отделам. — Скрывая мину разочарования, поднялся из-за кресла Эдуард Семенович, забрал у зама документ и положил в портфель обратно. — Будут спрашивать, я в казначейство, а затем на обед.

— Хорошо, — кротко кивнула зам.

Дверь захлопнулась, отсекая звуки коридора.

— Сережа, а у тебя есть товарищи, которые умеют собирать компьютеры? — Смотрел на меня полный решимости взгляд.

— Я спрошу, — чуть не подавился я воздухом от удивления.

— Спроси, — гипнотизировал меня внимательный взгляд. — Спроси и позвони мне вечером.

В общем, постарался улизнуть из кабинета поскорее, а остаток до вечера пятницы провел, старательно избегая начальство. Даже в серверную предпочел не заходить — все равно горелку надо дорабатывать. Что касаемо Той стороны в целом, то решимость завалить выход и забыть про портал никуда не делась. Просто, как показал сегодня визуальный осмотр, подходящего по размеру камня, чтобы сделать это за один раз и надежно, на дне колодца не было. Оставался вариант засыпать мелким булыжником, но для этого требовалось куда больше времени, а главное — спокойствия, не нарушенного тревогой, что кто-то зайдет в помещение, пока я Там.

— Я могу прийти поработать завтра? Подготовка к переходу на новое оборудование? — Движимый такими мыслями, подошел я к шефу под конец дня.

— Пишите служебную и дайте на подпись, — сытым тигром кивнул он.

Завтра, наконец, разберусь со всем.

Анна Михайловна же поймала мой взгляд и демонстративно передвинула сотовый на миллиметр в сторону.

Впрочем, спокойной жизни все равно не предвидится.

— Вот кстати, кто-нибудь умеет собирать компьютеры? — Спросил я вечером в клубе реконструкторов, чтобы побыстрее отделаться от поручения, засевшего в памяти.

Ну, для очистки совести так сказать — мол, опрошены двадцать три человека, ответ отрицательный. Не было ведь требований к возрасту респондентов...

— Да. Конечно. Приноси, — ответил дружно хор юных заинтересованных голосов, заставив нервно дернуться глаз.

— Я на будущее спросил, спасибо, — ответил я в чуткую и внимательную тишину, тут же наполнившуюся разочарованным выдохом.

Но докладывать пришлось, как есть. Потому как взять и перезвонить 'отказавшим' для проверки — в характере Анны Михайловны. Да и пусть, в самом деле. Не выиграть ей закупку, максимум она ее отменит или перенесет, а мне зачтется.

А дальше — напряженная работа копьем по мишени, что отодвинула в сторону лишние мысли. Остались только комбинации точек из цифр, которые руки и тело проходили уже более-менее привычно. С изрядным удивлением заметив это, Михаил добавил в комбинации дополнительные движения ногами, у которых тоже были номера. Что характерно, номера эти были в интервалах меж цифр-отметок, оттого запоминались без особого напряжения, а на ум пришла мысль, что законченной вся комбинация станет, когда номера пойдут подряд.

Тем же вечером даже выставили в спарринг с Вадимом — хотя тот не сильно хотел и всячески пытался откосить от строевой и доспехов. Может, по причине его вялого энтузиазма, а может из-за тяжести копья, но первая же серия ударов свалила его на бетонный пол, заставив убрать из-под удара ногу и тут же свалив тычком в плечо. Зал дружно прогудел что-то одобрительное, и только постанывающий на полу Вадим был недоволен.

Тут же появились другие кандидаты на спарринг, и вроде даже закружили мы с Матвеем в центре зала. Я — выписывая восьмерки кончиком копья, а он — положив лезвие меча сверху на круглый щит. Но тренер почти сразу оборвал поединок и развел нас в стороны. Претензий к Матвею у него не было, но вот горячное и недовольное 'ты зачем начал думать?!' слегка обескуражило уже меня. 'Не надо думать! Нет у тебя столько опыта для этого! Вставай к стене и давай заново все комбинации!'.

В общем, так до закрытия и калечил стену, добавляя имеющемуся рельефу глубины. Без энтузиазма, секундомера и пригляда, но понимая, что нужно, оттого не ленясь ни мгновение.

Под конец занятий тренер решил подбодрить.

— О тебе уже Лена интересуется, — подмигнул Михаил после того, как я уже собирался идти в душевую.

'Какая Лена?' — чуть не сорвалось с языка, но я вовремя спохватился и изобразил внимание.

— Слухи летят быстро, — с улыбкой хлопнул тренер по плечу.

'— Блин, еще эта Лена', — пробормотал я устало, стоя под струями горячей воды. — 'Хотя, если все завтра закрою Там, то возвращаться в клуб нет смысла.'

Но на последней мысли понял, что слегка лукавлю. Только разобраться бы с самим собой — где именно.

Ночь провел в своей квартире, с некоторой заминкой пройдя мимо Лилиной двери. Кошмары не посещали, разве что холодновато слегка, но это уже не из-за навеянной Той стороной стужей, а просто от одиночества и отключенного на днях отопления.

Субботнее утро тоже не сложилось. На улице стояла серая хмарь от погоды, все еще не желавшей определиться — быть ей весной или оставаться за порогом зимы. В холодильнике ожидаемо было пусто, два дня в чужой квартире не позволили обновить краткосрочные запасы, а для чего-то большого и вкусного просто не было настроения. На часах было шесть, до открытия кафе оставалось более четырех часов.

Хотя, если честно, кушать не хотелось. В животе засело ощущение тоски и некой неправильности, а озвучить самому себе причину такой эмоции не позволял здравый смысл. Вернее, сказать-то можно, но принять разумом то, что я не хочу заваливать ходы за порталом — уже никак.

Черный кофе горчил, бутерброд с холодной колбасой казался безвкусным, а бетонная коробка стен вокруг давила на голову. Мысль о том, что сегодня я пойду и закрою для себя самое интересное приключение в жизни, опустошала. При этом, я понимал правильность этого действия. В этом мире были красивые девушки, достаток и сытость. Там — темнота, холод и смерть. Вполне понятный резон навсегда отделить одно от другого.

Поставил недопитый кофе в раковину и решил пойти на работу пораньше. А там непременно решу и сделаю все правильно.

Оделся в чистое, прихватил детальки для горелки, сооруженные мастерами в клубе (пара трубок-переходников, согнутых на концах) и вышел в предвесенний холод позднего апреля. Отчего-то оглянулся во дворе на панельку своего дома, выглядывая из муравейника длинной стены собственные окна. Сколько тут таких коробок, под две сотни, наверное? Ценные квадратные метры в центре города, статусное жилье, а у тех, кто особо удачливый — то и парковочное место, автомобиль и три недели оплачиваемого отпуска на югах. Комплект успешного человека.

Я накинул капюшон, спасаясь от зарядившего мелкого дождика, и медленно пошел по заставленному автомобилями двору. Вот интересно, а если выполнить этот квест с 'собери все признаки успеха', что дальше? Если не добавлять новый уровень сложности с 'собери семью и пристрой своего оболтуса в сад/школу/университет и замом к другу'. Чуть подумал, и выходило, что потом остаются путешествия по миру. Во всяком случае, самые обеспеченные люди, вроде наших олигархов и немецких пенсионеров, заняты именно этим.

— А у меня целый новый мир в шаге от дома, — пробурчал на эмоциях.

Когда-нибудь, самые дорогие маршруты будут именно Там — потому что сложно и запрещено. В месте, которое я иду закрыть навсегда.

— Куплю себе билет Туда через пару лет, ну и что. — Хорохорился я, продолжая неспешное движение. — Потом будут комфортабельные условия, сезон и одежда. Охрана, опять таки... Вместе с остальными, стану открывать рот от рассказанных охранением байках, о кристаллах в груди убитых ящеров и тех способностях, что они дают. И про себя жутко сожалеть... Хотя нет, вряд ли люди со способностями пойдут в охрану. Это если я не нафантазировал, и те кристаллы способны на что-то большее, чем зарастить раны. Если тот камешек вообще не привиделся...

— Но ведь главное, я буду жив. Девушки, деньги и вкусная еда... А потом все приестся и останется только сожаление о несделанном. — Вновь поскреблось о душу сомнение. — Ладно, заглянем в тот коридор за лазом. А потом — завалим выход.

Неожиданное лихое решение сердца отчего-то не вызвало тревоги, а растеклось волной удовольствия вместе с предвкушением.

— Ничего, холод отрезвит, — хорохорился разум.

Мимо охраны прошел, неизвестно зачем показав подписанную служебку затылку охранника. Переоделся в кабинете, по привычке включил компьютер и побродил по форумам. О Той стороне писали, что принято решение на уровне ООН позаботиться о порталах в Африке и Южной Америке. В комментариях рассуждали, что некоторые тамошние народности Там будут, как у себя дома, не чета разнеженным европейцам. Вот и беспокоятся последние, блокируя резервные жизненные пространства. А то неизвестно, как политика повернется сейчас — что-то в последнее время стали чаще бряцать ядерным оружием.

'А вот если освоишься Там, то не придется дохнуть под радиоактивными осадками'. — Шепнуло лукавое.

Как будто приятней умирать от грязной нефильтрованной воды или копья в брюхе.

Вновь поймав себя за лишними рассуждениями, переоделся и направился в серверную.

Насадка на горелку подошла идеально, обеспечивая изолированный выход газа от баллона к пленке портала. Часть насадки решил-таки погрузить вовнутрь, пусть даже его там срежет — это куда лучше, чем получить пожар Тут. Оставалось, как перед прыжком в холодную воду, раздеться и замереть на некоторое время перед переходом. Ну и кислоты на очередную порцию самовоспламеняющегося вещества капнуть.

На этот раз огонь смотрелся куда солиднее, растекаясь по диаметру в полтора десятка сантиметров. Жар он давал вполне внушительный, отчего приходилось даже слегка отклониться в сторону. Дерево факела, не смотря на вроде прогоревшую по тому разу обмотку, тоже не устояло от жара и повторно занялось теплым желтым светом. Приятная неожиданность позволила использовать оставшуюся ткань в качестве набедренной повязки и обуви. Причем, на обувь пошел один отрез, срезанный пополам тем же порталом — всего лишь сложить пополам и на пару секунд погрузить торец в марево перехода. Уникальное резательное приспособление. И затачивающее, разумеется — оба копья тут же обзавелись новой заточкой. По такому поводу, втыкать их в камень пока не стал, осторожно скинув вниз. Следом, с некой опаской, был скинут и факел. Сам же спустился, зацепившись за край выступа руками, свесившись и пружиня на ногах, спрыгнул туда, где казалось поменьше камней. Хотя кое-что все равно попалось под пятку, но, к счастью, не острое. Да и ткань кое-как, но защищала — плотная, грубого кроя, она все еще никак не вязалась с обликом ящера.

Оглянулся на портал, на кольцо огня, освещавшее колодец, поднял копье, взял факел в другую руку и шагнул к памятному лазу. Вблизи он действительно смотрелся проемом дверного перехода, основательно загроможденным с этой стороны. Некогда свалившееся перекрытие оставило узкую нишу перед входом и лаз в две ладони шириной сверху, достаточные, чтобы забраться. Только кто станет лезть в изначальный тупик? Может, это и спасало мой портал от нежданных посещений.

На долгое время прислушался, отведя факел в сторону, но никаких посторонних звуков так и не расслышал. Руины? А тот ящер — одинокий охотник в них? Желанная версия, но не стоит расслабляться, даже если так. Потому как там, откуда ушел разумный, любит селиться всякое неразумное, но охочее до плоти и крови. А мир — вполне живой, это и раньше было понятно. Оглянулся, с легкой паникой выглядывая пещерных гадов, сколопендр и пауков. Впрочем, тут, на голом камне, тоже не особо есть, чего жрать. Вот ближе к поверхности...

Спустил вниз огонь факела и уже отчетливо уловил блики ритмичного рисунка на стенах в коридоре. Не показалось — яростно застучало сердце.

'Может, завалить-таки все?' — Робко постучалась логика, напоминая о главном замысле.

'Я только посмотрю' — Все же решился, аккуратно спускаясь в коридоры. — 'Ведь не прощу себе, если не посмотрю'. — И это тоже была правда.

Свет факела отражал идеальную геометрию вертикальных линий, набранных камешками цвета смолы и янтаря внутри светло-желтого песчаника. Где-то линии срывались вниз, образуя ритмичные треугольники, и вновь восстанавливающие параллельность на новых отрезках. Под ногами хрустели обломки камня...

А отпечатки замотанных ног оставляли отчётливые следы в пыли — рядом со столь же резко очерченными следами ящера. От такого зрелища взяла самая настоящая обида на самого себя.

— Полюбопытствовал, блин, — взвыла паника.

Это ж даже не надо быть следопытом, чтобы увидеть, кто и откуда идет! Прямой указатель — вот вам следы, вот тут они есть, вот и их нет, добро пожаловать в новый мир, наши новые зеленые хозяева.

— Еклмн, — от досады прикусил я нижнюю губу, решая, как быть дальше.

— Замести следы, это понятно. — Стучалась в виски паника. — Дойти до следующего поворота и замести.

Где-то впереди угадывалась развилка, но двигаться туда, во тьму, увеличивая расстояние до портала и родного мира, было откровенно страшно. Но еще страшнее было оставлять все, как есть.

Приняв решение, медленно зашагал к перекрестку, напряженно вслушиваясь между каждым движением.

Краем глаза ловил все более усложняющийся рисунок на стенах, все столь же угловатый и непредсказуемый, но расплетающийся уже на десятки линий. Возле самого перекрестка узор рисунка расцвел новыми красками: тускло-синим из-за пыли и таким же темно-зеленым, и впервые порадовал мягкими овалами, исчезающими за поворотом. К необходимости идти вперед добавилось легкое любопытство о замысле неизвестного художника, некогда украсившего стены. Выходило, что я таки увижу, что там, за углом — потому как слой пыли и песка завершался аккурат в центре пересечения этого и запирающего его коридора, идущего под прямым углом. Там тоже было достаточно осколков и камня, но высмотреть среди них следы мне не удалось. Хотя какой из меня следопыт.

Видимо, ход в сторону портала крайне редко использовался, и если аккуратно тканью замести следы — свои и ящера — то еще долго не будет повода заглянуть в этот тупик. С такими мыслями, осторожно выглянул в новый коридор, выдохнул, не уловив в нем шума и движения, и все-таки рискнул взглянуть на окрас стен.

Высоко поднятый факел высветил в дрожащем полукруге некогда изящную и красивую сцену: сотканный из линий подиум, на котором стояли люди — тут сомнения быть не может. С десяток их, в набранных узорным камнем пестрых одеяниях до пола, но композицию не разобрать толком — растеклась она вдоль всего коридора, ясно только, что все они смотрят куда-то влево, на участок стены, мне не видимый. Невольно замялся, глядя во тьму, выбирая — исчерпан ли мой лимит везения и есть ли оправданный повод узнать содержание картины. Но все же, решился и осторожно шагнул дальше, высматривая все новые детали каменного рисунка. Пока, наконец, не наткнулся на центральный его кадр, от которого резко сжалось сердце, а тело не наполнилось маятным предчувствием.

В середине вновь были люди, отрисованные куда крупнее и богаче остальных. Руки их, поднятые ввысь, обращены к набранному желтым солнечному кругу. Однако поверх каменной красоты шел иной рисунок.

Кроваво-ржавым прямо на исходном изображении выцарапаны людские черепа, небрежно, но отчетливо и различимо, сваленные в целый холм. На вершине кровавой горы стоит трон, на троне том — мой старый знакомец из пещер, в поднятой руке которого — копье. И смотрит он на кроваво-ржавую армию ящеров, с людскими черепами в руках, что несут их к подножию костяной дюны.

Поднес факел ближе и невольно подпалил слой пыли и паутины на стенах, огненной волной прокатившейся вдоль стены. Даже испугаться не успел, как все кончилось, слегка окатив жаром.

Выдохнул, кляня себя последними словами, да так и замер, глядя на дальний изгиб коридора, в котором отчетливо проступил неровный контур спешно приближающегося огня.

Я не успевал замести следы. Хуже, я бы создал еще одну цепочку, ведущую к родному дому. Цепочку, мать его, следов человека, из черепов которых эти зеленые твари собирали целые горы!

Ноги подогнулись, копье чуть не выпало из рук, а на поверхность омута панических мыслей от содеянного и несделанного отчего-то проступила не совсем складная фраза, отражающая поведение при полном отсутствии опыта. 'Не думай', неуловимо перетекшее в "не бойся".

Невероятная четкость сознания, лишенная мыслей, отметила одиночный огонек и пришла к выводу, что противник будет тоже один. Факел был тут же уложен в коридор, шедший к порталу, чтобы заинтересовать повернувшего в эту сторону светом вдали. Сам же, подхватив копья, метнулся навстречу врагу, радуясь, что ткань на ногах маскирует шум. Возле самого поворота, уже слыша тяжелое дыхание и уханье шагов, замер, направив копье сверху вниз. Второе отложил в сторону.

'Он один', — даже не мысль, а просто констатация услышанного.

И в момент, когда звук был совсем рядом, резко шагнул вперед, вонзая в не успевшего отшатнуться ящера копье, тут же на автомате выдергивая и пронзая еще несколько раз, будто стоя перед тренировочными отметками на стене. Удар в живот, следом в горло, и боевой крик обращается невнятным клокотаньем, удар в бедро уже упавшего на колени ящера и еще одна комбинация, бездумная, бессмысленная по бездыханному корпусу, но отработанная, оттого требующая ее завершить, не прерывая.

Уже потом пришло понимание, что сердце бьется, как бешеное, и, несмотря на царящее в душе хладнокровие, подрагивают руки.

В свете упавшего из рук противника факела тускло бликовали стены и матово смотрелась зеленая кожа рептилии, павшей от моей руки. По отрезам серой широкой ткани, шедшей через его тело, расплывалась синеватая кровь. Пригляделся — морда тоже расцвечена диагональной синей полосой, хотя туда я не попадал — горло распорото ниже. Откинутое в сторону копье — с виду куда добротнее моего, да еще с чем-то тускло-желтым... Усталым движением, будто не секундная схватка прошла, а мешки с цементом поднимал на девятый этаж, дотянулся до копья и без эмоций констатировал, приблизив острие наконечника к огню:

— Бронза. Смотрю, не простой ты зеленый, а?

И тут же встрепенулся от этой мысли. Совсем расслабился. Мигом поднялся на ноги, подхватив копье, и замер, вглядываясь в новый рукав коридора. Вроде, никого, но затягивать не стоит.

Чуть замявшись и понимая некую дикость того, что собираюсь сделать, но все-таки склонился над поверженным противником и положил руку ему на грудь.

— Да нет, бред, — был готов я признать фантастичность того, что произошло в первый раз.

Но ладонь вдруг просела, уходя внутрь тела на глазах рассыпающегося пылью ящера... Только тряпки одеяния остались на камне. А кожей правой руки вновь почувствовался небольшой камешек.

— Зеленый, — хмыкнул я, поднеся круглый мутноватый окатыш к глазам.

Уже без паники отметил, как он растекается по ладони, наполняя ее жаром. Но на этот раз он не пожелал размазываться по телу, да даже на прикосновение другой руки не отреагировал. Занял всю правую ладонь вместе с пальцами, словно половина перчатки, мигнул изумрудно-зеленым и исчез, будто не было никогда. И никакой волны тепла.

— Это что сейчас было? — Тихо озвучил я свое непонимание, глядя на чистую кожу.

Но затем что-то послышалось из дальнего конца нового коридора, и я, охнув, принялся сворачивать свою деятельность в этом мире. Подхватил трофейное копье и факел, не глядя сгреб другие вещи, оставшиеся от ящера, закидывая какие-то бусы, обломок узорного камня, ленты, с десяток бронзовых ромбиков и два грубоватых кольца в полотно, свернул его на манер мешка, подхватил свои копья, бегом промчался до своего ответвления с порталом и оставил все там, стряхнув трофеи чуть в бок от лаза. Затем вернулся до перекрестка, развернул ткань и тщательно разровнял следы в песке за собой.

О заваливании прохода и иной шумной деятельности и речи быть не могло. Во всяком случае, не сегодня.

Портал с кругом яркого пламени смотрелись окошком в родной дом, желанным и теплым. Погасил факел — мой к тому моменту прогорел, а со второго удалось сбить огонь, завалив каменной крошкой (под нее же отправилась мелкая добыча, с которой еще следовало разобраться).

Восхождение на каменный выступ с порталом уместилось в десяток секунд, а вот желание немедленно перейти в свой мир я все-таки подавил, задержавшись, чтобы из ткани поверженной ящерицы сделать полог, укрывающий серебристое мерцание перехода от взгляда со стороны лаза. Благо, ткани на этот раз было действительно много — та ящерица была завернута в него несколько раз. Заточил старые, плохонькие копьеца о портал с двух сторон, воткнул выше уровнем и зацепил на них ткань. Вышло недурно, вроде как, и без угрозы подпалить огнем. Ну а в родном мире ждал неизменный шелест вентиляторов, громада отодвинутого шкафа, спокойствие, тепло и безопасность. Только несмотря на это, перед глазами все равно всплывала картина ржавой краской. Не та, что с черепами — другая, из коридора с убитой ящерицей. Там она тоже была поверх человеческих фигур, ликующих и праздничных, но отражала бесконечную вереницу пленников человеческого рода, безвольно шагающую вдоль стены под гнетом погонщиков с костяными гребнями вокруг шеи.

Глава 8

Удар, еще удар. Бетонная поверхность глухо гудела от деревянного наконечника, уже разлохмаченного и пошедшего трещиной от попаданий по нарисованным меткам. Наверное, не следовало бить так сильно, но руки и тело сами доводили замах до смертельного, всякий раз предчувствуя отдачу от проникновения острия в шкуру ящера. Ощущение в ладонях и плечах, в локтях и напряженных мышцах спины — оно будто прикипело к душе, не позволяя расслабиться и выполнять упражнение, как вчера — спокойно и без внутреннего напряжения.

Кроме шума, деревянной щепы и бетонной пыли, были еще тихие, злые выдохи, перемежаемые неслышными ругательствами. А еще, где-то там, в глубине души, немного отчаяния.

Наверное, от этой смеси и шарахались все в клубе, не пытаясь подойти с советом или же предложить дружеский спарринг. Даже Михаил — и тот подходил всего пару раз, показать пару новых движений-цифр, чтобы сразу отойти подальше.

Субботним вечером народу в клубе было немного — школьники приходили сюда после занятий, которые в этот день завершались раньше обычного. Пойти домой было интереснее, чем ждать несколько часов. Зато добавились ребята старшего возраста — студенты старших курсов, люди под тридцать. Не знаком с большей частью, да и не старался познакомиться. Да и они, как я уже отметил, не торопились подходить.

Не особо интересно, что они себе надумали, как объяснили себе мое поведение. Ни один из них не догадается до правды той маятной тяжести на душе, с которой я вышел из тех клятых подземных коридоров, бездумно шел по улицам под дождем, пока не дошел до этого места.

Дело было не в поединке, втором за мою судьбу. Не в угрозе нашему миру через портал, с которой уже удалось примириться, как с легким запахом газа на выходе из подъезда. Может быть, рванет, но вряд ли...

Скорее, мучало осознание близкого горя целого мира. Рисунки ржавой краской не выходили из памяти, а их трактовка стучала в виски, требуя действовать, раструбить по всему миру: 'Там' есть люди! Они нуждаются в нашей помощи! И даже личное-коммерческое уходило в сторону — в мире еще полным-полно мест, где электричество на сотни тысяч не ценят, но специалистам готовы платить только копейки. Найду новое место, в самом деле.

Но одновременно было понимание, что нашему миру, в общем-то, наплевать на чужое горе. Как наплевать на войны ближнего востока, эпидемии в Африке и резню наркокартелей в Южной Америке. Там, на 'Той Стороне', не было граждан США и Европы, спасти которых поднялся бы весь мир. Даже граждан России не было, чтобы возмутился наш МИД и лично президент. 'Там' были просто люди, с которых даже нечего содрать за помощь, ведь порталы сожгут все дары. А в мире итак полным-полно беженцев для открытия нового их потока.

Да и где их искать, этих людей 'Там', чтобы предложить помощь? В коридорах — только следы старых владельцев, и живут совсем иные существа. А может, в мире уже не осталось ни одного...

Вот от этого и тяжесть на душе. Не будет от этой новости, если попытаюсь довести ее до людей, никакого толку. Сообщения в интернете сотрут, вход в портал замуруют бетоном, меня посадят, и на этом все. Буду настаивать — обзовут сумасшедшим. А я — не герой, чтобы победить всех в одиночку. Я ведь тоже совсем скоро закрою проходы камнем и постараюсь забыть о том, что видел. И все, проблемы больше нет, она останется там, где-то далеко — как исчезают трагедии нашего мира за выключенным экраном телевизора.

Оголовок копья с хрустом расщепился по всей длине после особенно сильного удара.

— Все, шабаш, — сбоку, с расстояния произнес Михаил, с опаской глядя на оружие в моих руках. — Завершили на сегодня.

Хотел было огрызнуться, да поймал себя на мысли, что люди вокруг не заслужили такого отношения. Они знать не знают ни про каких ящеров и уж точно не остались бы равнодушны. Но решают не люди, а те, кто ими был избран, хотя в школах объясняют иначе. Вместо не состоявшего порыва эмоций, будто покараулив, навалилась апатия.

— Да, извини, сломал, — односложно и чуть неуклюже отозвался я, откладывая остаток перетяжелённого копья в сторону.

— Нормально все? — не торопился он подходить.

Был он в частично собранном доспехе, виденном на днях в бумажном виде — вернее, это если подключить фантазию и дополнить наплечники и чешуйчатый нагрудник, закрепленные пока проволокой поверх джинсового костюма, до полного комплекта.

— На работе не все в порядке, — выдал я полуправду и провел ладонью, стирая пот со лба.

Несмотря на легкий холодок в подвале, пот пропитал футболку насквозь, а тело от нагрузок горело огнем.

— Понятно, — задумчиво кивнул Михаил. — Там, кстати, Лена пришла, на тебя-героя посмотреть.

— Где? — Взгляд панически дернулся ко входу, к мешкам ружейного барьера.

Знать бы, как эта Лена вообще выглядит! Надо этим же вечером наверстать просчет и еще раз пересмотреть ролики с сайта клуба. Блондинки-эльфийки, там были во множестве, но я к ним как-то не присматривался. Так что Лену еще предстояло определить по приметам.

— Да уже ушла, — успокоил меня тренер с легкой улыбкой. — Издали посмотрела и ушла.

— Ясно, — украдкой выдохнул я.

— Я же видел, что ты немного не в себе, поэтому, извини, задерживать ее не стал, — подошел он ближе, уже откровенно улыбаясь. — Успеете познакомиться.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я.

— Давай в душ и возвращайся, разговор есть.

Водные процедуры приглушили эмоции, выкристаллизовав старую истину с 'утро мудренее', хотя вечер еще только-только начинался. Попросту — разум убирал скверные мысли подальше, чтобы не мучить себя. Иначе я сейчас с этим 'можно ли просить у мира, если не готов делать сам' скоро полезу обратно в пещеру. Где и сдохну, собственно.

А жить хотелось — и в свежей сменной одежде, приятной и теплой, это ощущалось особенно ярко, особенно на фоне приятной усталости после тренировки и теплого душа. В общем, утром буду думать — и может, что-нибудь даже надумаю. Вон, какому-нибудь кандидату в президенты подкинуть информацию, пусть вытаскивает с Эдема людей, делает гражданами, а те будут за него голосовать.

— Наши с тобой оговоренные часы занятий окончились. — Встретил Михаил в зале новостью.

— Без проблем, деньги в куртке, — развернулся я к выходу и собрался сделать пару шагов в том направлении.

— Не надо, — удержал он меня. — Теперь ты в клубе, а на деньги твои мы, вон, подарок тебе подготовили.

Подошедшие в процессе разговора ребята, с Матвеем во главе, общими усилиями развернули серый бязевый сверток в руках у Матвея, демонстрируя кольчугу, переливавшуюся стальным морем тоненьких колечек.

— Ух ты, — невольно вырвалось, а руки сами потянулись потрогать такую красоту.

Холод стали, вытягивающей тоску, приятная ритмичность поверхности, успокаивающая ощущением надежности.

— М-может, я оплачу? — Невольно вырвалось неуверенным голосом. — Для клуба?

— Бери, не обижай, — хмыкнули ребята, вручая ощутимую тяжесть плетения в руки.

— Царский подарок, — выдал я шепотом. — Спасибо. Так это, может, отметим? — Поднял я взгляд.

— Я же говорил — толковый мужик, — толкнул Матвей соседа локтем и с довольством огладил рыжую бороду.

Народ согласно прогудел и заодно охлопал по плечу, еще раз поздравляя со вступлением.

— Сейчас машины организую, — прикинув количество народа, разделил на четыре и попросил у таксопарка три иномарки.

Хотя люди, вроде как, были согласны на пивную 'тут недалеко', 'там точно не паленая — школа же рядом, дети'.

Но я привык к ассортименту родного кафе возле дома. Да и залы там есть для крупных компаний, за доплату разумеется и предварительной записи, которую тут же при всех и устроил. Ну и возвращаться мне в подпитии — только в подъезд зайти, а не через город добираться, что тоже ценно.

В общем, и добрались нормально, и за стол сели, словно на банкете — комфортно и за чистую скатерку с салфетками. Заодно с меню и ценами все ознакомились, тут же предпочтя водке пиво, как экономически выгодное из расчета объем-градус на затраченный рубль. И это несмотря на то, что платить мне, о чем было тут же сообщено. Короче, нормальные ребята, с пониманием.

Ближе к концу вечера, когда содержание этанола дошло до кондиции 'мы с тобой одного промилле', а беседы про дам уже третий раз завершились выводом 'Вот Лена — хорошая девушка', вопросы, терзающие меня, все же попросились быть высказанными. Держать в себе не было уже никаких сил, а Матвей, достаточно пьяный, чтобы рассуждать на любые темы, от вооружения до политики, был признан достойным собеседником.

Я бы, наверное, и остальную компанию спросил, если бы кто-то заговорил про Эдем, но разговор ни разу не перешел к обсуждению Той стороны. Народу как-то интереснее было надо мной с Леной подтрунивать и новый доспех обсуждать. А другой мир... У нас, вон, зонд на орбите Юпитера, но где пьяные разговоры про сине-стальные ураганы на его полюсах? А 'Та' сторона, после бетонной политики государства, он как тот Юпитер... Или выговорились без меня за прошлый месяц? Наверное, так.

— Вот скажи, — спросил я Матвея, слегка тряхнув по плечу, отчего он передумал пристально разглядывать салат и посмотрел на меня. — Ты про порталы что думаешь?

— Ничего не думаю, — пожал он плечами, прижимаясь к столу, отчего отчего слегка приподнялась скатерть. — Давай про футбол? Вот ты футбол смотришь?

— Да погоди с футболом. Вот скажи. А вдруг там ящеры держат людей в плену, убивают и едят? — Произнес я так, чтобы услышал только он.

— Ящеров, если к нам полезут, под нож, — мотнул он рыжей бородой.

— А люди?

— А они заслуживают, чтобы им помогли? — Посмотрел на меня пьяный взгляд, который очень хотел быть в этот момент серьезным.

— Но ведь — люди?

— Я как-то на байке по трассе ехал. Смотрю, девка голосует, рядом авто с поднятым капотом. Поломалась, короче, — чуть заплетающимся голосом поведал он. — Помочь надо, да?

— Ага. — Согласился я.

— Тормознул, полез посмотреть. А мне башку проломили чем-то сзади. — Показал он пальцем на затылок, чуть не опрокинув стакан с недопитым пивом, которое сам же подхватил и тут же потребил содержимое. — Очнулся в канаве. Ни одежды, ни денег, ни байка.

— Ну, не все ведь люди такие? — Запнувшись, спросил я.

— Пусть докажут, что достойны помощи, — смотрел Матвей чуть плавающим взглядом, грозясь окончательно завалиться в салат.

Я подхватил его за плечо, помогая опереться о спинку кресла.

— Вот тебе я помогу, — вздохнул он прикрывая глаза. — Парням помогу. Родителям помогу, девушке своей. А тебе что, некому помочь?

— Есть, — задумчиво кивнул я.

— Так помоги им. — Уже сползая в дрему, пробормотал Матвей. — Свой народ спасай...

Есть над чем подумать — подхватил я свой бокал и пригубил. Пиво как-то не брало, хотя пил со всеми наравне.

Подкупала, конечно, красота на стенах подземелья и виды красивых нарядов у людей, там изображенных. Но, в целом, все самое монументальное и красивое в нашей истории строилось трудами рабов, от пирамид и Великой Китайской стены, где бесправных строителей хоронили прямо в фундаменте, до Колизея, тоже возведенного руками пленных. Так что было в словах Матвея много истины, которую я раньше не замечал. Как бы люди Того мира, вместо предложения союза в освободительной борьбе, сами не надели на дипломатов кандалы, а потом не полезли в наш мир за бесплатной рабочей силой...

За столом, тем временем, сформировалось общее мнение, что пора бы и честь знать. Те, кто был трезвее, обещались доставить более пьяных по домам. Вновь вызвал всем такси, оплатив за дорогу сразу же, пообнимался на прощание, выслушал, как данность, что завтра занятий не будет, и потопал к себе домой. Шел десятый час ночи, длинный день подходил к завершению.

На волне мыслей о помощи близким, задержался возле двери Лилии, подумывая постучаться и поменять повязку. Уже было собрался звонить, но вовремя спохватился и забежал к себе — переодеть рубашку, тронутую кетчупом за рукава, почистить зубы. И уже потом, чистым и вроде почти трезвым, обозначил визит.

Глазок соседней квартиры посветлел от включенного в прихожей света, а сквозь толстый монолит двери донеслось 'Кто там?'. На отзыв, дверь приоткрылась, но так и замерла зафиксированной на цепочке.

— Что-то нужно? — Спросил равнодушный голос.

— Повязку поменять пришел.

— Не нужно, не болит, — закрылась дверь.

Вновь надавил на звонок, уже из упрямства.

— Что? — даже дверь не открыли.

— Поменяю и уйду. — Добавилось раздражения в голос.

— Я уже сплю.

— Не мог я раньше прийти, — попробовал я подобрать разгадку холода и равнодушия. — Честно.

— А утром где был?

— На работе! — И служебку, оставшуюся в кармане, развернул. — Посмотри в глазок.

Дверь вновь приоткрылась на цепочке, и девичий взгляд цепко пробежался по тексту и размашистой подписи начальства. Хоть где-то бумажка пригодилась.

Хотя, с другой стороны, зачем я вообще что-то доказываю. Развернулся и ушел бы давно. Так бы, наверное, и сделал.

Но ведь перевязка действительно нужна, даже если помощь принимать не хотят. Самой ей не справиться.

На секунду представилось, как пытаюсь убедить людей 'Той стороны' совместно бороться с ящерами, а те заставляют уговаривать и подкупать их ради права им же помочь. Если там действительно люди, то так скорее всего и будет. Так что Матвей прав — ящеров под нож, если к нам заявятся. А в остальном — не делай добра и не получится, как обычно.

— Пройдешь? — Оказывается, уже несколько секунд смотрела на меня Лилия, стоя чуть дальше распахнутой двери.

Прошел.

Ушиб изящной ножки уже налился неприятной желтизной, как бывает с синяками уже на самом исходе. Скоро прежняя белизна вернется, боль отступит, а я вряд ли стану навещать эту квартиру. Но пока что любое дело, за которое взялся, надо доделать со всем тщанием. Чем и занялся, осторожно массируя вместе с мазью отставленную чуть вперед ступню присевшей на кровать девушки. Сама Лилия смотрела в окно, изображая равнодушие и, наверное, обиду. Никогда не разберешь, что там у них на уме.

Не важно, главное — чтобы ножка поскорее зажила. И этот посыл, не смотря на холодность девушки, перевитый нежностью и заботой, действительно работал. Правда, не совсем так, как должен был — и отчего в горле застрял изумленный возглас, а сам я чуть было не отскочил в сторону, осознав происходящее.

Попросту — правая ладонь отчего-то занялась зеленым свечением, а из под ее касания на коже девушки сходила всякая желтизна ушиба, будто не было ее никогда...

— Глаза закрываются, — сонно и чуть виновато произнесла Лилия, заваливаясь на кровать. — Давай для примирения, завтра... — Еле слышно, уже через сон пробормотала она.

А я продолжал водить по ее коже зеленоватым свечением ладони, путаясь в мыслях, отчаянно смаргивая и даже единожды себя ущипнув. Но свечение — вот оно, а нога — уже через пару минут осталась без единого следа от синяка.

— 'Наверное, уснула, потому что силы для лечения из своего организма берутся', — присел я на пол, привалившись к кровати, ошарашенно глядя, как возвращается правой ладони естественный цвет.

Сам я не чувствовал усталости, кроме той, что была до прихода от тренировки и непростого дня. Ну и от выпитого слегка клонило, но опять же — ничего сверх меры.

Резко встал и вновь оглядел ножку девушки, выискивая следы травмы. Затем осторожно переложил, прислушиваясь к дыханию, оценил пульс и теплоту руки, после чего прикрыл одеялом. Все нормально, все — как у здоровой...

— 'Это что, я теперь маг?' — Даже сам вопрос смотрелся наивно и несерьезно. — 'Размещаем объявления — природный целитель в сотом поколении, внук потомственного шамана-эвенка, архимагистр природной магии, вылечит ваш синяк и гематому за один сеанс, дорого. Гребем деньги, пока ФСБ, убедившись, что не шарлатан, на опыты не заберет'.

От последней мысли встряхнулся и вновь поместил повязку на ножку Лилии, в этот раз замотав так, чтобы ни миллиметра участка кожи видно не было. Через пару-тройку дней снимет, а там уже по сроку полагается выздороветь. А я — ни ногой сюда, ибо в следующий раз она наверняка все точно заметит.

Тихонько прибрался, захлопнул за собой дверь и вернулся в свою квартиру. Уже там, лежа на постели, прислушивался к звучанию очень важной мысли, всю глубину которой еще предстояло осознать.

— Кое-что все же проходит через портал.

Глава 9

Тот же самый путь через утро, пасмурное, грозящееся разойтись мелким холодным дождем, как вчера. Застывшие в том же положении машины, пережидающие второй день выходных без внимания своих хозяев. Будто утро субботы повторялось, но на этот раз во мне не было томления, переживания за несостоявшееся приключение и желания заглянуть в новый мир поглубже. Хватит уже, насмотрелся, черпнул опыта выше крыши. Даже сувенир захватил — посмотрел я на правую ладонь, смотрящуюся сейчас вполне обычно.

Я шел закрыть вход на Ту сторону, на этот раз абсолютно уверенным в правильности своего поступка. Подниму вверх камни, ограню их края порталом, соберу из получившихся кирпичиков стену. Каменщик из меня, конечно, так себе, но навыки Дженги сильны, справлюсь. Затем повторю все со своей стороны, на этот раз куда основательнее, уже с раствором и кирпичом. На этом знакомство с новым миром будет завершено.

Что до помощи представителям людского рода — все в явочном порядке. Нуждающиеся найдут путь, порталы с их стороны в том же количестве, что с нашей. Заодно пусть увидят, у какой цивилизации будут просить, чтобы в дальнейшем переговоры обошлись без чванливости и гонора. Моя же роль будет проста — я плачу налоги, и я выбрал тех, кто станет их тратить на помощь. Все остальное — уже гордыня или глупость.

Так и добрел до дверей родного ведомства, где строгий и колкий взгляд охранника тут же осведомился:

— Вы куда, молодой человек?

Позади его спины черным экраном смотрел телевизор.

— К себе в отдел, — протянул я служебку.

— У вас только на субботу. — Цепко срисовал он дату.

— А у вас телевизор сломался, да? — Разочарованно произнес я.

Тот посуровел еще сильнее.

— Молодой человек, других документов у вас нет? Не задерживаю.

В общем, форсмажор. ТВ ему новый принести, что ли? От расстройства, решил прогуляться вокруг ведомства.

На задней парковке, за закрытым шлагбаумом, обнаружил истинную причину срыва всех замыслов — аж три ведомственные 'Камри', одна из которых принадлежала министру.

— Точно, они же по выходным в бильярд играют. — Хлопнул я ладонью по бедру.

Есть у нас в министерстве комната отдыха, которая для сохранности подотчетного имущества находится под замком. Собственно, ключ только у материально ответственного лица — министра. А сейчас, стало быть, коллективная инвентаризация, вот охранник и напрягся. Надеюсь, невовремя выползшие ящеры их там не сожрут.

Ну а мои планы откладываются.

По тому же пути вернулся обратно домой и решил-таки поглядеть, как та самая Елена, выданная причиной для тренировок, выглядит на видео. Вчера как-то не до интернета было вовсе, да и мысли не про то.

— Симпатичная, — постановил я после часа разглядывания подборки роликов.

Благо, угадывать, кто из светловолосых барышень та самая 'тридцати лет, красивая, эльф' не пришлось — текст под одним из роликов содержал полное описание действующих лиц, и Элиниэль там была — в зеленом свето-маскировочном плаще из военторга, служившим местным эльфам праздничной мантией. Ну а под плащом — белое платье до колен и брошки под серебро. Еще тиара, что крепит волосы, прикрывая ни разу не заостренные ушки. В общем, за внимание такой девы вполне можно было тиранить бетонную стену копьем, так что легенда у меня надежная. В клуб реконструкторов, поразмыслив, решил продолжать ходить. Компания там хорошая, сам клуб недалеко, а физические нагрузки вполне заменят тренажерный зал.

Остаток же дня провел у родителей — в доме за городом, куда они перебрались после пенсии, всегда было вдосталь работы. И уж если помогать кому, то действительно лучше начать с самых дорогих. Там, что характерно, гарантированно будут мне рады и помощь оценят.

По такой холодной весне не так много работы в поле, так что, приехав, подрядился разбирать хлам в пристрое, который этим летом должен был стать гаражом. Стены и потолок уже подняты летом прошлого года, осталось залить бетоном пол и наладить автоматику на ворота. А до того — придумать новые места всем тем нужным вещам, которые мама и отец там складировали. Ну или достаточно незаметно выкинуть.

К позднему вечеру справился, за что был награжден вкусным ужином и двумя сумками с закатками и солениями домашней выделки. Уговаривали остаться на ночь, а с утра ехать первым рейсом или же попутно с кем-то из соседей, но я задержался только на десяток минут — посидеть сначала с мамой, плотно удерживая ладонь, налившуюся зеленоватым свечением, возле ее больных почек. Затем, после того, как маму сморило сном, постоял с отцом полуобнявшись на прощание, придерживая его за поясницу. Папа тоже стал клевать носом, так что пообещав быть на следующих выходных, я прикрыл за собой калитку во дворе и наладился к ближайшей остановке.

Надеюсь, беды от такого лечения не будет. Во всяком случае, вчера перед сном пробовал на себе, убирая боль из перекрученного на тренировках запястья — и побочных эффектов сегодня не чувствовал. Надо будет с утра позвонить, поинтересоваться здоровьем, хотя есть внутренняя уверенность, что все будет хорошо.

Утро же понедельника началось с длинной трели дверного звонка, виновницей которого оказалась Лилия. На часах было семь, на кухне вдумчиво дегустировались макароны под лечо маминого приготовления, так что из-за стола поднимался вообще без энтузиазма и с железным намерением поскорее вернуться обратно.

Лилия посмотрела строго, будто заставил ждать ее несколько минут. Была она одета согласно дресс-коду банка, в котором работала — черную узкую юбку ниже колен, белую блузку, украшенную золотой безделушкой на кармашке, как отражение статуса высшего командного звена.

— У тебя собеседование сегодня в девять часов, — с места в карьер деловым тоном поведала девушка, протягивая визитку, отливающую серебром. — Я поговорила со своим знакомым, он готов тебя посмотреть. Ты же компьютерщик, верно? Место приличное, поэтому возьми в аренду хороший костюм, вот деньги. — Показалась вслед за визиткой, на автомате взятой мною в руки, красная купюра. — И не подведи меня.

Купюра так и осталась в протянутой руке, пока я слегка ошарашенно пытался выпутаться из этого потока информации.

Затем, не став размениваться на объяснения, молча закрыл перед ней дверь. Спохватившись, открыл вновь, и вручил Лилии визитку обратно.

Это ж надо — дважды избежать копья зеленой ящерицы, чтобы в родном доме чуть было не проткнули голову женским каблуком. Понятно, с ее стороны это тоже демонстрация заботы, но в такой форме она даром не нужна. Я, может, люблю свою работу и не согласен ее менять! У меня, между прочим, в министерстве карьера! И три тысячи долларов в биткоинах ежемесячно. В общем, с моим мнением полагалось бы для начала поинтересоваться. Тем более, что костюм приличный у меня есть! Я его на диплом покупал.

Тут же возмущенно прозвенел звонок, но к его зову отнесся равнодушно. Провода выдирать не стал — варварски это как-то, так что просто отключил звонок переключателем внутри квартиры.

— Ну и дохни в нищете, бюджетник хренов! — Донеслось из-за двери.

Грубо это как-то, в самом деле. Тем более, что не бюджетник, а государственный служащий. Ну не сейф же свой и удостоверение с классным чином показывать, в самом деле. Короче, расстались мы, наверное. Который раз уже?

Завтрак и зеленый чай приглушили возмущение, так что на работу вышел собранным и деловитым.

Поговаривают, если день начался скверно, то быть ему таким до конца. Хотя относилось это ко мне немного косвенно, затрагивая скорее замначальника, но...

Короче, в девять часов шеф вывел нас встречать новую технику. Да, тендер только объявили, а грузовик с сотней компьютеров уже стоял на заднем дворе ведомства.

— Бюджеты надо освоить в срок, — веско заявил начальник, с улыбкой глядя на Анну Михайловну.

Та стояла с прилепленной улыбкой, внимая с тем самым выражением лица, что бывает между 'враг, я дам тебе еще один шанс' и избиением стулом. Ну а для меня это все было плохо, потому что разгружать и нести на склад на чердаке выпало, разумеется, мне. Водитель на невербальный посыл помочь, ушел за кабину и раскурил сигарету. Шеф, подписав документы, тут же пропал. Анна Михайловна, правда, осталась, подрагивая губами от попыток не расплакаться. Или сдерживала особенно сильные проклятья в адрес шефа.

В общем, плюнув на груз, увел ее в серверную, успокаивать словесно и дать выплеснуть навалившееся горе. Где и был чуть не изнасилован, но сопротивлялся и довел все до боевой ничьи. Хотя карман спецовки таки пришлось отодрать целиком, потому что пришить его обратно не представлялось возможным.

— Где вы ходите, время идет, — возмутился водитель, когда я вновь спустился к фургону.

— Да мне, в общем-то, наплевать, — пожал я плечами, подхватил коробку с клавиатурой и мышкой и понес внутрь здания.

— Давай тут выгрузи, мне ехать надо. — Донеслось мне в спину.

— Тут одному работы до вечера, — вернулся я неторопливо и оглядел содержимое грузовика.

— Ай, да черт с тобой, — подхватил он две коробки с системниками и нетерпеливо посмотрел на меня. — Куда нести?

Вдвоем управились за двадцать минут, полностью заставив коридор первого этажа. Потом уже я неспешно перенес в наш кабинет — сколько поместилось на столах, под столами и между столов, а остальное на чердак, уложившись к обеденному перерыву.

— Сергей, все компьютеры должны быть установлены за две недели, начиная от этого дня. — Поднялся ко мне Эдуард Семенович, когда я уже собрался было уходить на обед.

— Не успеем, — дипломатично развел я руками. — Физически невозможно.

— Сергей, нужно постараться, — надавил он взглядом.

— Стараться буду, но все равно не успеем, — окинул я взглядом огромное количество коробок.

Только системники занимали площадь по полу более шести квадратных метров, будучи поставленными вплотную друг к другу. Еще МФУ отъедали от немаленького помещения под крышей немало места.

— Десять дней, сто машин. По десять в день. Восемь часов, сорок восемь минут на каждый. — Напряженно посчитал шеф.

— Перенос данных со старых машин, — демонстративно зажал я палец, — стартовые настройки сети и домена, — пошел второй довод. — Установка нашего софта, таскание техники туда-сюда. Нереально, Эдуард Семенович. К тому же, у ведомства постоянно возникают новые проблемы, которые тоже на мне.

— Надо, Сережа, надо! — Отечески приобнял он меня за плечи.

Ну еще бы, у него дело на миллионы горит.

— В общем, надо еще людей нанимать, — не стал я изображать порыв энтузиазма.

— Так не идет никто, — закусил он губу. — Ты вот что, по вечерам оставайся и на выходные работать выходи.

А еще я вместо сна работать могу, что уж мелочиться.

— Да я, вообще, уволиться хотел, — и сказать это стоило хотя бы ради вида вытягивающегося в ужасе лица начальства.

— Не надо, Сережа! Не сейчас, всем святым тебя прошу!

— Да платят мало, Эдуард Семенович. Повышения два года нет. Вон, девушка ушла. Говорит, мало зарабатываю, — грустно отвел я взгляд.

— Вот что, Сергей. Справишься — замом тебя назначу! — торжественно пообещал мне шеф. — И отпуск — летом получишь, а не как обычно!

— А Анна Михайловна, как же? — осторожно уточнил я.

— Уйдет от нас Анна Михайловна вскоре, есть такие слухи. Ну а ты — на ее место, а? Готов?

— Все равно не успею, — скептически оглядел я помещение. — К тому же, я родителям на выходных обещал быть. Они у меня за городом живут, старые, надо помогать.

— Сергей, — замер шеф, о чем-то напряженно думая. — Это очень важный переход на новое оборудование для ведомства. У нас очень сжатые сроки.

Затем он нырнул рукой во внутренний карман пиджака и выудил тысячную купюру.

— Мы ведь понимаем друг друга?

— Эм. Нет, — скептически глянул я на бумажку.

— Тогда сколько? — Звенел он напряжением в голосе.

— Столько же за каждый системник.

— Да побойся Бога! Я за такие деньги найму высококлассных специалистов!

— Здорово, — обрадовался я. — Тогда мы точно успеем.

Это чтобы из образа недалекого не выходить. А так — не может он никого нанять, потому что у них ни пропуска, ни допуска к гостайне нет, а оформить все эти подписки — реально на работу устраиваться надо и через испытательный срок пройти. А это, как бы, минимум месяц.

— Ладно, давай по пятьсот за машину.

— Нет, Эдуард Семенович, — замотал я головой. — Мне еще девушку назад возвращать. По тысяче за системный блок и две за МФУ.

— Почему две-то?!

— А они тяжелые.

В общем, договорились мы. Причем, с авансом.

— 'Девятку' куплю, — поделился с ним близким счастьем, демонстративно любуясь купюрами. — Подержанную.

Тот украдкой покачал головой и вышел со склада.

Ну хоть какой-то гешефт с их аферы получу, в самом деле. А что до установки — там быстро все, какие еще сорок восемь минут... 'Отделу такому-то переписать все необходимые файлы и документы на файловый сервер, в папку под своим именем'. Потом перекинуть на новые машины, записать мак-адрес сетевой карты и нести счастливому владельцу. Благо, операционная система и офисный пакет уже установлены, а остальное — мы накатим удаленно, когда заведем компьютеры в домен.

Несмотря на все старания, работы все равно затянулись до позднего вечера — заставка производителя с требованием стартовых настроек портила весь график. Короче, глобальный переход откладывался на завтра, что и сообщил нервничающему шефу. Успел только МФУ поставить в тот отдел, где шкаф спер — чтобы совесть успокоить.

Подходила и Анна Михайловна, предлагая саботировать работу. Но не особо активно — итак складывалось впечатление со стороны, что не успеваем. Да и будет настаивать — тоже отправлю ее подальше. Нечего за мой счет строить карьеру. Что до девушек — с людскими не выйдет, так с эльфийкой попробую отношения строить. Во всяком случае, она гарантированно умеет готовить, а это в моем возрасте столь же ценное качество, как отличница — в младших классах или красота в старших.

Напоследок, сунулся в серверную. Все равно на меня уже оформлена служебная записка, что могу приходить и уходить, когда угодно. А в каменном мешке темно что утром, что ночью — так что отличный повод завершить эту эпопею. И уж точно, никто не станет ночью отвлекать. Никого в министерстве этой порой.

Привычно поднял градус в серверной, подготовил самовоспламеняющийся состав и ватку, разделся, да под конец спохватился и не стал включать газовую горелку. Там же полог этот остался, который портал прикрывал. Вроде как, не должен огонь его задевать, а ну случится неприятность и подожгу его ненароком? А мне ведь на этой ткани камни поднимать снизу, так что рисковать не следует — зайду, сдерну и только потом огонь зажгу. Дел на пару секунд, зато риска испортить никакого. С такими мыслями осторожно и медленно перебрался на 'Ту сторону', в привычный холод, который в последние разы уже не казался настолько колючим и страшным. Может, привык, а может — вместе со здоровьями и целыми зубами в комплекте пришло...

В первые секунды, после шума и гула серверной, не совсем понял, что кое-что изменилось в окружающем пространстве. А когда осознал, что вместо привычной абсолютной тишины, воздух вокруг наполнен ритмичными шевелениями, скрежетом и громкими шорохами, замер от ужаса на месте. Десятком секунд позже, когда вдобавок к шелесту, добавился дикий крик откуда-то издали, полный боли и разума, осознал, что такое — когда сердце падает в пятки. Вместе с ужасом, навалилась слабость, качнувшая тело, но я удержался от падения и посмотрел вниз.

Разум, если бы он смог достучаться через страх и ступор, наверняка потребовал бы срочно возвращаться, но ужас удерживал дрожащее тело на месте, заставляя вглядываться в невнятное копошение темно-серого и черного внизу, вслушиваться в дикий и истошный крик, что усиливался с каждым мгновением — до тех пор, пока пещеру не осветил рваный факельный огонь.

То, что истошно вопило, было ящером. А то, что влекло его в пещеру, игнорируя отчаянные попытки отмахаться огнем факела — бесчисленным потоком пауков, размером в голову ребенка. Что-то огромное мелькнуло внизу, и на мгновение крик взвился до отчаянных высот, чтобы тут же прекратиться. Огонь факела, отброшенный в сторону, высветил всю картину происходящего, буквально парализовав дыхание.

Там, внизу, за ошметками серебристой паутины, края которой были повсюду на стенах колодца, билась в агонии тварь, похожая на черную вдову, усеченную на все ноги и половину головы. Билась беззвучно, в окружении целого моря пауков поменьше, овивающих свою госпожу, чтобы та не разбилась о каменные стены. Рядом, замотанные в паутину, лежали семь тел-саванов ящеров, принесенных не иначе как в пищу паучихе-матери. Но те не выглядели начисто высушенными, как обычно смотрятся мухи в паутине — тварь раз за разом била их жвалами, остатками конечностей и телом, убивая в который раз. Но с питанием явно выходили проблемы, как бы не подтаскивала тела к морде паучихи ее свита. Жрать с посеченной мордой эта дрянь не могла.

А еще ниже, под свалкой паучьих и ящериных тел, проглядывало трофейное полотно, закрепленное мною над порталом. Догадка вспыхнула в разуме, разбив ужас навалившейся апатии.

'— Кровь на полотне!'

Получалось, что тварь, шедшая либо через коридоры (что вряд ли, большая слишком), либо пробравшаяся с верхнего яруса через щели, шла на запах крови, но вместо добычи попала в ловушку портала, начисто срезавшего ей конечности и половину морды. И сейчас ее свита пытается восстановить жизнь босса, притаскивая из коридоров подземелья все новую и новую пищу — и будет это до того момента, когда ящеры не соберутся вместе и не вломят беспомощной твари по первое число. И не обнаружат портал в мой мир.

' — Блин!' — Но вместо этого слова были куда жестче. — 'Закрыл, мать его, портал', — до зубовного скрежета пробрало отчаяние.

Вот бы тварь оказалась всего лишь немного повреждена — служила бы стражем этому месту. А так... Сама же сдохнет, раз жрать не в состоянии, ее даже побеждать не надо.

Надо было срочно что-то делать, но от этого кипения паучьих тел только пробирало головокружение и чувство собственной беспомощности.

' — А ну собрался!' — До крови сжал я губу. — 'Достал уже бояться. У тебя за спиной был непроходимый для тварей портал', — вместе с болью пришла ясная и успокаивающая мысль.

Потому что был бы проходимым, то уже днем из министерства стали бы пропадать люди.

'Значит, что? Значит, ловушка — и если уже один раз сработала, то второй раз не подкачает'. — Полный решимости, перебрался обратно в свой мир.

Естественно, собой я приманивать тварей не стал. Еще чего не хватало, итак умудрился оцарапаться, пока перебирался через барьер обратно. За десять минут после перехода, одевшись и прекратив дрожать, выработал план.

Говорят, пауки остро реагируют на тепло — подключил я горелку к порталу, мигом перебрался на Ту сторону с самовоспламеняющимся составом, нервно дождался вспышки огня и под ясно слышимый приближающийся шелест лап занырнул в свой мир обратно. Тут же отполз к двери, подбирая одежду, и напряженно наблюдал за пленкой портала, готовый тут же занырнуть за дверь и захлопнуть ее за собой.

Но ничего не происходило, шум шелеста серверных вентиляторов не перебивал иной звук. Постепенно схлынули страхи и опасения, и я смог более-менее спокойно привести себя в порядок, подлечить порез на левой руке зеленым свечением правой ладони. Немного подумал, посмотрел на горелку, оценив примерное время горения, и отправился в свой отдел. Мне там еще чуть меньше семидесяти компьютеров требовалось просто включить, пройдя через стартовую заставку. Тоже — время, которое не следовало терять. Заодно успокоюсь.

Монотонная работа окончательно успокоила. К ее концу, часы перебрались за полночь, а в кабинет даже заходил сторож (сменщик вчерашнего), поинтересоваться планами на рабочий процесс.

'Сейчас, проверю, как там свита паучья — сдохла ли?, и домой пойду' — Хотелось ответить.

Но вместо этого вежливо отметил, что еще долго.

Ломая свой страх и желание отсрочить погружение в смертельно опасный колодец до утра, все же посетил серверную. Горелка продолжала накачивать пропаном из сибирских недр атмосферу чужого мира, а по эту сторону по-прежнему не было никого и ничего нового. В общем, в очередной раз победив себя и пообещав тут же занырнуть обратно, если что-то пойдет не так, шагнул за грань портала.

В первую секунду, полную отчаянного напряжения и готовности рвануть обратно, на меня никто не напрыгнул. Хотя ноги все же подкашивало и разум отчаянно требовал вернуться, но я заставил себя заглянуть за край выступа.

В свете огненного круга, зажженного мной, виделась только изрядно потерявшая в подвижности туша паучихи, дергано шевелящаяся в синей слизи-крови размозженных ее массой бездыханных тел ящеров. Ее свита, как и планировалась, сдохла в портале, куда ей и дорога.

Под руками как-то само по себе оказалось трофейное копье с бронзовым оголовком — чудом не свалившееся вниз. Холодное дерево придавало уверенности, а вместо эмоций жертвы, которой надо бы опасаться даже такого, почти сдохшего противника, накатывали мысли охотника. Например, как убить тварь и не сдохнуть от резкого ее движения. Выходило, что бить следует со стороны коридора, прикрываясь лазом у выхода от возможных судорог.

А убить было необходимо, как и избавиться от тела. Потому что, действительно, если ящеры найдут ее такой — дохлой или почти дохлой, то обязательно осмотрятся, и быть порталу обнаруженным. Но если не обнаружат ни паучихи, ни своих плененных товарищей, то будут свято верить, что она притаилась где-то наверху, за щелями поваленной плиты. И уже мертвое будет охранять мир живых. Не сунутся, уверен — особенно если увидят застывшие следы крови на полу колодца.

Движимый такими мыслями, аккуратно заточил бронзовый оголовок копья порталом до остроты, осторожно спрыгнул подальше от тела полудохлой паучихи. Медленно, будто та могла следить за моими движениями, прошел вдоль стены, огибая лохмотья паутины, и уже рядом с провалом-выходом резко ударил копьем по туше. Руки резко повело от судорожного движения твари, но я успел выдернуть копье и всадить еще десяток раз, выбивая из тела паучихи черные и вязкие потоки сукровицы. Та дергалась, превращая в месиво тела ящеров рядом, но не могла огрызками лап добраться до меня, чем я пользовался, уже с выгоревшими эмоциями нанося удар за ударом, пока тварь не замерла полностью. Но я еще минут пять пытал ее копьем, то с одного краю, то с другого. Пауки коварны и живучи. Но эта, уже наверняка, сдохла точно — и через десять минут я уверился в этом с гарантией.

Ноги хлюпали в синей и черной крови, пока делал пару шагов в ее сторону. Отложил копье в сторону, встал перед неприятной — что в жизни, что в смерти — тушей паучихи и положил на покрытую черной вязкой кровью поверхность хитина свою ладонь. Та уже привычно погрузилась в рассыпающееся на глазах пылью тело, пока не наткнулась на нечто крупное, теплое, круглое.

— Интересно, какие способности есть в тебе? — Задал я вопрос серебристому, с мерцающим нутром, камню в хороший булыжник величиной.

Попытался взять его в левую руку — подумал, что правая занята камнем с 'лечением', но камень не торопился растекаться по поверхности кожи. Поднес к груди — равнодушие. Иные части тела тоже не приняли его силу, и я начал задумываться, что оно не работает так, как остальные. Даже хотел было коснуться пятой точкой и ее аверсом, но затем спохватился и попробовал коснуться лбом. Будто выжидая до этого, поверхность камня будто вцепилась в кожу лица, окатив такой болью, что казалось — жрет кожу и кости черепа кислотой.

Крик потонул в вязкой массе, быстро забравшейся в нос и рот, глаза и уши. Кулаки, которыми я уже всерьез бил себя по голове от отчаяния и боли, не спасали. Вместе с болью, перестал поступать воздух в легкие, я стал задыхаться, я оглох и ослеп. И когда уже пришла безнадежность и смирение, пришло облегчение. Я смог вновь вздохнуть.

Провел рукой, ощущая ладонью собственную кровь во множестве рассечений. Кажется, я бил себя камнем. Уши вновь слышали — и этим звуком было мое отчаянное, тяжелое дыхание. Глаза — невероятно отчетливо видели сквозь привычный полумрак. Видели не только контуры всех камней вокруг, но даже теплую дымку над телами полуразорванных ящеров.

Я склонился над ближайшим телом дохлого ящера и положил на его грудь ладонь. Вновь — ощущение погружения, и знакомый мутный коричневый камень в руках. Коснулся груди — и восторг жара, нового рождения, нового потока сил захлестнул тело, прогоняя боль, страх, закрывая раны на голове и коже рук.

— Хоть какая-то от вас польза, — хрипло пробормотал я, затем откашлялся серой пылью и принялся методично обходить другие тела.

Еще три всплеска желания жить, которые, подумав, не стал прикладывать к коже. Один попробую перенести в свой мир, может — пропустит.

Среди ящеров оказался представитель с синей полосой через лицо, памятный по второму поединку. К этому камню я вновь приложил правую ладонь — вернее, как коснулся ей, так он и впитался, напоследок ярко — гораздо сильнее, чем в прошлый раз, моргнув зеленым. Усилился, будем верить.

И двое ящеров напоследок, совсем странные, даже без гребня, но с массивными бронзовыми браслетами на руках. Важные люди? Без разницы, куда важнее цвет камня в их груди — мутно-синий, чуть меньше, чем обычно.

— Хм, интересно, — хмыкнул, прикидывая, куда бы приложить.

Попробовал так и эдак — не собирались взаимодействовать. Вообще никак, будто просто стекляшки. Разозлившись — от стресса, от злости, от пережитого страха, от холода, ударил одним из них по полу.

И в оторопи смотрел, как из разбившегося камня стремительно разбегаются по углам и щелям с десяток мелких ящериц, сантиметра в два длиной.

— Куда, ять! — Взвыл от такой подставы и принялся давить зеленую сволоту пятками, пока не разбежались.

Одна из них тут же вцепилась в подставленную кожу зубами, яростно засасывая кровь и вырастая в длину до трех, а потом до четырех сантиметров!

— А ну нахрен! — Отодрал я плотоядную тварь и приложил о камень, где тут же прикончил, обморочную, подхваченным копьем.

Вот где уроки Михаила на точность пригодились.

Остальных сволочей отлавливал еще минут десять, и если бы не обострившееся зрение, вряд ли вообще смог это сделать, даже если искал всю ночь. Притаились, твари, за камнями. Помогала открывшаяся способность видеть тепловатый воздух по контуру их тел — даже если они были закрыты препятствием. Ладно хоть в коридор не сиганули, ищи их там.

В общем, сложил все тушки ящерок в один ряд и потыкал пальцем — ящерки исчезли, но камешек был только один, совсем крошечный — у той, успевшей пожрать тварюшки. И был он мутно-коричневым.

— Ясно, что ничего не понятно. Но я так тебя просто не оставлю, — жестко посмотрел я на оставшийся синий камешек. — Не дай бог, сам расколешься об что-нибудь, и будет у меня тут десять неплановых гостей.

С такими мыслями, устроил преграду из камней, посередке поставил синий камень, тщательно прицелился копьем... И чуть было ладонь не вывихнул, когда копье буквально влетело в камень почти на полную длину! Будто там не было ничего, не каменный пол, а дыра до самых недр!

— М-мать! — Выдал я от удивления.

А затем осторожно подвигал той частью копья, что оставалось в ладони. То, к изумлению, словно не было внутри камня — а следовало по полу вслед за движением руки. Тихонько потянул к себе — вынырнула исчезнувшая было часть...

— Интересно, — признал я через усталость.

Затем, осмотревшись и еще раз уверив себя, что сегодня запираю портал, даже если завершу к рассвету, вдавил все копье до конца — а оно и ухнуло, как в воду, в неведомо что. Вернее, как неведомо — вон, на полу синий камешек лежит, только отчего-то с белой полоской по экватору.

Попытался выудить копье обратно — да где там. Теперь вместо него нечто загадочное и без инструкции. И вообще, холодно, домой пора. Поднял синий камешек к лицу, пощелкал по нему ноготком, чуть не уронил и спас его от падения (и новых ящериц, наверняка), прижав левым локтем к боку. Примету, что-то в очередной раз пошло не так, распознал по болючему ожогу в месте касания. А камня — нет его.

— Шикарно, теперь фиг мне, а не аэропорты, — потерянно пробормотал я, пытаясь разобраться, что произошло с кожей и мной в том месте. — Гражданин, вам нельзя на борт, у вас в теле — копье.

Короче, бардак. Для профилактики, растер еще один камешек с заживлением о тело — но синий камешек так и не показался. Разве что покраснение в этом месте проявилось знакомым кружочком с полоской, будто таблетка. Хм. В дело тут же пошел еще один камешек, бодря, согревая и даря энергию, но рисунок ничуть не изменился. И копье не появилось обратно.

— Главное, чтобы оно внутри организма не материализовалось, действительно, — уже уставший и разучившийся удивляться, принялся я собирать обычные камни по полу, набивая ими мешки из тканей, которые там же наспех и мастерил.

Проход надо было закрыть, и это не обсуждалось. Тем и занимался, по нашему времени, до самого рассвета. Там же, за каменной преградой, остались все трофеи с ящеров — потому как нечего смущать зеленых Шерлоков вопросами, почему ценности валяются на полу отдельно от костей владельцев. Трофеев, кстати говоря, на этот раз выдалось прилично — у тех безгребневых оказались нашиты к полотну одежды кошели, довольно объемные и полные добра. Хотя разбираться в этой свалке бронзовых чешуек, браслетов, разноцветных камешков и колец я толком не стал — все равно тут все оставлю.

Ну а коричневый окатыш, меньший из двух оставшихся, подхваченный в зажим двумя камешками, сгинул во время перехода обратно, будто не было никогда. Не прижился в нашем мире.

— Да и демон с ним, — устало махнул я рукой, разглядывая оставшийся со мной рисунок-таблетку на левом боку. — Ты-то чего остался?

Провел по ней отливавшей зеленым свечением ладонью правой руки, будто стараясь излечить. Но отметка осталась на месте.

— И что с тобой теперь делать?

Глава 10

Пыль, холод, шум, ненормированный рабочий день и ответственность — вещи привычные, хотя кого-то со стороны они гарантированно отпугнут от должности и профессии. За хорошую зарплату (не у нас) с этим можно свыкнуться, и даже полюбить свою работу. Но вышеописанные трудности даже в половину не так ужасны, как сидеть этим утром под столом в чисто женском отделе министерства и подключать там компьютеры. Замечу — там вымыт пол, тепло и никто не пинает ногами. Потому что все повернулись на креслах в сторону длинного стола возле входа, где моя замшефа с подругами томно обсуждает свою новую влюбленность. Меня обсуждает, углом дивана ей по мизинцу!

— Ему не хватает нежности. Он такой грубый иногда, властный. — Покручивая прядку завитых волос (а она завила волосы), прочувственно вещала Анна Михайловна под завистливые вздохи женского коллектива.

— Как в пятидесяти оттенках серого? — Пискнули со стороны окна.

— Нет, для этой роли он бедноват, — грустно вздохнула замшефа.

Да ну их всех лесом! Воткнул клавиатуру, мышь, и искренне надеясь, что не горю ушами, быстрым шагом удалился из кабинета. Вон, пойду другой отдел подключать. Хотя нет — взглянул я на часы — на обед пойду, почти время подошло.

Среда вышла теплой, ясной и, если откинуть недавний фрагмент жизни, весьма оптимистичной. На улице было куда больше зелени и асфальта, чем слякоти, да и вообще — умиротворенно на душе. Отчасти потому, что вчера, во вторник, пара листов гипсокартона, штукатурки и краски полностью закрыли межмировой этап моей жизни. Кирпич для этих дел показался избыточным, к тому же требовал куда больше ресурсов и умения. В любом случае, что гипсокартон, что стену в один кирпич все равно пробьют. К тому же у охранника починился телевизор, так что крупные листы гипсокартона прошли мимо него в буквальном смысле.

В общем, теперь серверная пахнет краской, нанесенной вкруг по всему помещению, чтобы фальш-стена не отличалась оттенком. Разумеется, все это — ночью, в нерабочее время.

Дома был только этим утром, чтобы побриться и вымыться — иначе коллеги уже коситься начали на впитавшийся запах краски в одежду, а Анне Михайловне 'щетина колется'. И только шеф, Эдуард Семенович, счастлив таким моим энтузиазмом — в график мы укладывались, а как завершу сегодня с этим кабинетом коз болтливых, показатели выйдут даже на опережение плана.

Как их вспомнил снова, да представил, что они со своим щебетанием в столовую явятся — решительно вернулся в кабинет и переоделся в городскую одежду. В кафе городской администрации пойду, оно тут рядом, и кормят вкусно.

Путь через длинную парковку, заставленную недешевыми авто, успокоил нервы, а предвкушение пищи настроило на позитивный лад.

Городская администрация располагалось в пятиэтажном здании, могуче раскинувшего левое и правое крыло перед небольшим парком. Было оно бежевого цвета, увито белыми декоративными колоннами и досталось новым владельцам с предыдущего политического строя. Функции строение выполняло те же самые, что раньше, так что из существенных изменений — новые таблички, неровно закрашенный лозунг 'Все для народа!' и россыпь кондиционеров. Ну и часть парка отгрызли под парковку пару лет назад, вдобавок к уже имеющейся.

На секунду задержался перед входом из массива дерева и стекла, пропуская двух мужчин с благородной сединой в волосах.

— Устроим конкурс рисунков среди детей, а лучшие работы изобразим на стенах коридоров в их подъезде. — Вдохновленно вещал один другому.

— Верно! Детвора не станет портить собственное творчество, наоборот, станет оберегать! — Вторил ему спутник. — Отличая идея, Александр Геннадьевич.

Толково придумано — с уважением проводил я их взглядом, пока те не дошли к мерседесу и ауди миллионов за пять каждая и вежливо попрощались друг с другом. Хотя... Какая-то контора должна будет эти рисунки на тех стенах нарисовать, не детям же этим заниматься. И если даже взять тысячу домов по два подъезда, а покраску стен оценить хотя бы в десятку на подъезд, то выходит двадцать миллионов. Хм... Но ведь ради детей...

После входа, дорогу заступил угрюмый охранник, придерживая укороченный подвид АК, закрепленный на ремне через грудь.

— Вы к кому? — Закрыл он корпусом рамку металлодетектора.

— На обед, — произнес я верный пароль, и суровая охрана тут же отшагнула в сторону.

Наверное, так и Кремль можно пройти — задумчиво хмыкнул я, вышагивая по коридору ведомства, изредка поглядывая в открытые двери кабинетов. Суета тут не ослабевала даже в обеденный перерыв, так что то и дело приходилось уклоняться от несущихся с бумагами наперевес дам и господ. Плотный красный ковер на полу глушил звуки каблуков, иначе бы цокот тут стоял неимоверный.

Кафе находилось в конце коридора, на цокольном этаже, без выхода на улицу. Но, увы, дойти до него оказалось не судьба.

Весточка грядущих проблем пришла вместе с вызовом сотового телефона, а недобрые предчувствия подкрепило имя шефа на экране.

— Да, Эдуард Семенович? — Замер я, чуть отойдя к стене.

— Сергей, срочно возвращайся!

— А что случилось? — Дрогнул я голосом, ожидая услышать про портал, ящеров, биткоины или взломанный мною начальственный компьютер — в порядке ниспадания угрозы.

— Сам не знаю. Из отдела, где ты компьютеры ставил, срочно требует тебя. Так что бегом назад.

На душе, не смотря на недобрые известия, отлегло. Даже интересно стало — что могло случиться. Все же верно и протестировано. Или начотдела не нашла на новом компьютере 'Зуму'? Так это общая проблема — кто-то не досчитался игр, кто-то любимого фона рабочего стола. Шеф, после первой же жалобы, постановил не поддаваться и возвращать только документы, которые позабыли перенести со старой машины. Хотя потерю начотдела так игнорировать не получится — если дело именно в этом. На самом деле, было бы хорошо — думал я, спешно поднимаясь по лестнице родного ведомства на второй этаж. Почти бегом дошел до нужной двери, постучался и осторожно ее приоткрыл.

Хм.

Локализация проблемы в помещении прошла мгновенно — по грустному и чуть беспомощному виду девушки, сидящей за столом с тем самым компьютером, монтаж которого я завершил до обеда. Более никого в кабинете не было.

Кажется, звали девушку Юлия Владимировна. Было ей около тридцати лет — с той стороны от этой цифры, которая еще позволяет говорить 'мне двадцать с хвостиком'. Внешностью же она походила на тот подвид серых мышек, которые первыми в университете выходят замуж. Но тут, вроде как, не сложилось — судя по отсутствию обручального кольца. По достоверным сведениям, полученным ранее при бдении под столом, виной тому была лучшая подруга Тамара, у которой тоже не задалось в отношениях. Подруга была настолько лучшая, что прошла с Юлией школу, университет, а сейчас занимала соседнее рабочее место. Но там ситуация более-менее ясная — есть такой типаж девушек с небольшим избыточным весом, которые либо становятся веселыми хохотушками и быстро находят себе пару, падкую на заботу, домашний уют и вкусную еду. Либо грустно смотрят через очки в окно, ожидая алые паруса на горизонте. А у нас не только моря нет, но и до ближайшей крупной реки не близкий свет. В общем, ежели Конфуций утверждал, что 'Если долго смотреть на воду, то можно увидеть как мимо проплывет труп твоего врага', то тут ожидали выловить приличного мужа в живом состоянии. Хотя внешностью она вполне себе — но если девушка считает себя некрасивой, то мир редко пытается ее в том переубедить.

Собственно, из солидарности с Тамарой, ее подруга тоже не торопилась строить отношения. Но это так, лирика для заполнения напряженной паузы, за которую я телепатическим путем пытался определить проблему, глядя Юлии Владимировне в глаза. Та, судя по молчанию и приоткрытому ротику, тоже предпринимала невербальную попытку передачи информации.

— Что-то случилось? — Осторожно спросил я ее, сдавшись угадать причину вызова.

— Да, — засуетилась она, отодвигаясь от стола и указывая на системный блок, на котором лежала ее сумочка. — Вот. Я собралась на обед, а тут это. — С волнением и надеждой на помощь завершила она.

— Хм, — с умным видом подошел я и присел на корточки. — Понятно, — еле сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу от досады.

'Тут это' оказалось проводом клавиатуры, пропущенным каким-то образом ровно через лямку сумочки и подсоединенным к системнику.

В общем, Юлия собралась в столовую, хотела подхватить сумочку, но злобное техническое устройство ее не пустило. Нет, ну парни, вдруг побоявшись трогать провода, в таком случае просто взяли бы деньги и ключи, но девушки, как известно, отдельно от своих сумочек не существуют.

Моя вина. По запарке и торопливости упустил, тут уж только признавать, срочно исправлять и пытаться скомпенсировать. Потому как дело уже дошло до руководства двух отделов, так что показания пострадавшей стороны должны быть в мою пользу. Не то, чтобы это как-то скажется в глобальном плане, но хотя бы мозг есть не станут, что само по себе ценно.

— Юлия Владимировна, я настаиваю, с меня обед, — произнес я на робкие отговорки. — Я вызываю такси, — и в благостной тишине притихшей девушки заказал машину.

Потому что оплачивать обед в нашей столовой — это пошлость и нездоровое внимание коллектива. Не деньги же давать за такой пролет. И вообще, я тоже не поел, а второй раз пароль на вход в администрацию города не сработает.

— Совсем не нужно было, — семенила Юлия вслед за моими широкими шагами.

Но я молча шел вперед, галантно открывая перед ней двери на этаж, на выход из здания и машины такси. Сам сел рядом и продиктовал водителю адрес.

— Вы что, там же очень дорого, — взволнованно шепнула она.

Вообще да, центр города все же. Но 'дорого' — относительно столовой, скорее.

— Я перед вами в большом долгу, — успокоил я, положив руку на ее ладошку.

После чего Юлия замерла на все пять минут дороги. Ну а 'в долгу', потому что постоянно извиняться вредно.

— Прошу, — быстро обошел я машину и помог ей выбраться. — Вот здесь я снимаю квартиру, — указал я на дом.

Водитель решил оставить нас на парковке супермаркета, встроенного в первый этаж, так как пятачок возле кафе не способствовал маневрам. Но тут шагов-то тридцать, ерунда.

— А деньги? — окликнул меня он.

— Да, сейчас, — спохватился я и заглянул через его плечо на его сотовый со счетчиком таксометра. — Шестьдесят семь рублей, хорошо.

Засунул руку в карман и обреченно нащупал пятитысячную, с которой у таксиста точно не будет сдачи. Благо, в другом кармане с ключами оказалась россыпь мелочи, тут же выуженная на ладонь и скрупулёзно пересчитанная. Это со ста рублей сегодня в троллейбусе щедро одарил кондуктор, невозмутимо вывалив запас рублевых и пятидесятикопеечных. В общем, набралась нужная сумма — констатировал я облегченно, передавая горстку монет в сложенные лодочкой ладоши водителя. Тот скептически посмотрел на металл и пренебрежительно вывалил, не считая, в подстаканник. Не понимает своего счастья — ему же еще целый день сдачу сдавать. Но да ладно.

Повернулся к Юлии и с улыбкой предложил:

— Пойдем?

На меня смотрел жалостливый и задумчивый взгляд карих глаз.

— Сергей, я не голодна. Может, просто прогуляемся? — Спросила она.

— Я обещал, и я перед вами обязан, — стоял я на своем, взял ее ладонь в свою и сделал шаг в сторону кафе.

— Сережа, будет достаточно просто мороженого, — улыбнулась она, указывая взглядом на магазин и не двигаясь с места.

— А, вы не подумайте, — спохватился я, сопоставив взгляды и сцену с мелочью, и тут же достал красненькое доказательство своей платежеспособности из кармана. — Вчера ведь зарплата была, — спохватившись, залегендировал я свои капиталы. — К тому же, я тоже пропустил обед и сам не против перекусить, — голодными глазами посмотрел я в сторону вывески кафетерия.

— Сергей, — закусила она губу, о чем-то взволнованно думая. — А давайте я нам приготовлю? Купим продукты, — шагнула она в сторону магазина.

— Да, но я обещал кафе, — смутился я. — Уверяю, там уютно и очень вкусно.

— Не беспокойтесь, я умею готовить не хуже, — гордо приподняла она носик и повела меня за руку к дверям магазина. — В кафе будет по пятьсот рублей на человека, — чуть тише пробормотала она. — А вам еще месяц на что-то жить.

Блин, гребанная легенда. Не спорить же, в самом деле. А сказать что-то на вроде 'мне родители помогают' — совсем плохо в глазах девушки.

Да и, если честно, любопытно отведать что-нибудь домашнего. Меню в кафе уже год не меняется, а память о домашней вкусноте еще не выветрилась с выходных. Опять же, стану расхваливать приготовленное ею на все лады, и инцидент с проводом будет исчерпан.

То, что кое-что начисто вылетело из головы за думами о еде, настигло меня после проворота ключа у второго замка и открытия двери.

— Приношу извинения, у меня небольшой ремонт, — закусив от досады губу, посмотрел я на разгромленную перфоратором прихожую.

За всеми рабочими хлопотами попросту не успел доделать проводку, так и оставив стены с сорванными обоями и прогрызенным на всю длину бетоном. Да и дома был нечасто, вот и вылетело из головы... Хоть, строительный мусор убрал и полы вымыл. Ладно, что уж теперь...

— Зато аренда недорогая, — словно не услышав меня, изобразила вдохновленную улыбку Юлия, благосклонно приняла мои тапочки на свои ножки и прошагала на кухню.

Ну и я, шурша пакетом с едой, в носках за ней, потому как второго набора тапок в этой квартире не предусматривало семейное положение.

Хоть кухня у меня приличная и холодильник большой. Только пустой — заглянул я в него вслед за хозяйничающей вовсю девушкой. Разве что нижние полки забиты закатками из дома.

— Вот, мама передала, — с теплотой отреагировал я на банки с вареньем. — Можно компот сделать.

Это чтобы хоть какое-то участие в процессе готовки принять — иначе стою тут в сторонке, чтобы стремительному вихрю Юлиных перемещений не мешать. Не уходить же из комнаты — вот и пытаюсь себе придумать дело. Ну или надеюсь дождаться настоящей мужской работы, вроде резки репчатого лука или выброса мусора. Могу еще мясо порубить, у меня для этого топор на балконе есть. Он в каждом доме должен быть. Только мы мясо не брали. Овощи разные, фрукты, сыр, немного грецкого ореха.

— Сережа, — коснулась Юлия моей руки и заглянула в глаза. — Скоро тебя обязательно повысят. Ты хороший парень, тебя все очень хвалят. Все наладится!

— А? Да нет, все отлично, — вынырнув из медитативной задумчивости, бодро опроверг я.

— Это поначалу тяжело, без стажа. Я вот в общежитии с подругой жила на эти шесть тысяч, но потом все наладилось. Премии стали платить за выслугу лет. — Стала она успокаивающе поглаживать меня по руке. — Сейчас уже почти двадцать две тысячи, вполне можно жить! Только подождать надо чуть-чуть.

— Да без проблем, не переживай, — чуть неловко отодвинулся, посмотрев на стол, где нарезанные компоненты нашей еды ожидали несобранным конструктором. — Может, поедим? — С надеждой добавил я.

Полчаса до конца обеда, в самом деле. Да и разговор неловкий.

— Ты еще недоедаешь, бедняга, — совсем жалостливо смотрела девушка.

— Да, — повесил я голову.

Если тактика с опровержениями не работает, то надо соглашаться. Так как легкий голод стал уже перерастать в ту фазу, когда хочется вцепиться в остатки не порезанного сыра зубами и с блаженством запивать горячим чаем.

— Я тебя покормлю, — нежно провела Юлия ладонью по моим волосам и заглянула снизу вверх карими бесконечностями заботы.

Руки как-то сами собой легли на ее талию и привлекли к себе, а губы легонько прикоснулись к приоткрытому ротику, готовые отпрянуть в то же мгновение, если почудится тень отказа — не важно, в движении, звуке или напряжении тела. Но ничего такого не было, в руках была теплая и приятная нега, а сверху мое предложение встретило напористое и активное согласие. Подхватил на руки, когда мои ладони уловили слабость в теле Юлии, и перенес в спальню.

В общем, в итоге обед свелся к кусочкам нарезанных вкусностей, которыми я с рук кормил девушку, то уклоняясь от игривого покусывания жемчужными зубками, то позволяя Юлии изобразить плохую девочку — порочную и уже опаздывающую на работу.

— Ой, я побежала, — спохватившись, коротко поцеловала она меня и принялась собирать одежду с пола.

А еще говорят, девушки медленно одеваются.

Ну и я, пользуясь привилегированным положением в отделе, не торопился вставать с постели, чтобы не мешать. В итоге, проводил ее до двери, и только после этого стал надевать рубашку. Затем таки наведался на кухню и догрыз остатки сыра под чай, ощутив сытость и полное довольство жизнью. Которое, увы, просуществовало недолго — до момента, когда на тумбе возле выхода не обнаружилась аккуратная такая и совершенно чужая тысяча рублей.

— Блин, Юля, — матернулся я, не зная, как реагировать. — Короче, верну, — наплевал я на легенды и якобы плохое финансовое состояние, положил купюру в карман рубашки, собрался полностью и пошел на остановку.

Потому что наши люди на работу на такси не ездят, а пешком — все же избыточно долго.

— У вас все хорошо работает? — Наведался я в кабинет Юлии, сетуя, что не записал даже номера ее телефона.

— Да, все в порядке, — невозмутимо ответила она. — Спасибо.

Собственно, после этого диалога внимание ко мне от остальных присутствующих в кабинете полностью исчезло. Пользуясь чем, присел рядом с ней, якобы рассматривая системный блок. Но вместо этого снял с ее ножки туфельку и медленно провел ладонью, едва касаясь, от пальчиков ног в направлении внутренней поверхности бедра. Юлия вздрогнула и сомкнула ножки, в районе коленок которых я и вложил сложенную вчетверо купюру.

— Не нужно благодарностей, — не менее буднично произнес я. — Если что-то случится, обращайтесь.

Собрался встать, как Юлия ловко зацепила купюру и закинула мне ее за воротник рубашки.

— Обязательно обращусь, — строго произнесла она. — Если что-то вновь пойдет не так, буду жаловаться вашему начальнику.

— Хорошо, — обреченно вздохнул я и потопал из кабинета.

Не рубашку же снимать у всех на виду, да и деньги можно потом на нее потратить. Тем более, что она уверена, что сделала хорошее дело — бедному парню помогла. А я, выходит, птица гордая, но неблагодарная.

Ее коллеги, тем временем, уважительно посмотрели в сторону Юлии и с видом 'знай наших' — в мою.

Ну а вечером, после работы, был клуб реконструкторов, которые за эти два дня пропусков уже меня потеряли. В этот раз настал черед спаррингов, традиционно приходящийся на среду, в котором ваш покорный слуга к удивлению коллектива взял первое место.

— Вот что значит упорный и систематический труд, — ставил Михаил меня в пример.

А я изображал улыбку и не знал, как относиться к тому, что стоило напрячься с копьем в руках — и все движения противника становились медленными, вязкими, будто картинно обозначающими удары, от которых до смешного легко было увернуться, в то же мгновение касаясь острием тела соперника.

Еще я не знал, как быть, когда после резкого движения головой, которым будто хотел скинуть наваждение, контуры тел ребят окрасились теплым ореолом, тускловатым в местах крепления доспехов и более ярким у непокрытой головы. Свечение пропало только после тщательного моргания — объяснил невольным наблюдателям, что попала пылинка.

Хотя, на фоне всего этого незнания, хотя бы один факт железно прояснился тем вечером.

После ряда поединков, я отложил копье в сторону и прошелся, разминаясь, по залу. Вернувшись, не глядя протянул руку в сторону копья, ожидая почувствовать его в ладони. Промахнулся. Зато оформившееся желание взять копье отозвалось слабым покалыванием в том месте, где остался символ-таблетка от исчезнувшего синего окатыша. Боясь спугнуть чувство, отвернулся от всех левым боком к стене и украдкой приподнял футболку — там, где был след на теле, теперь через изумление я видел деревянный конец того самого, пропавшего копья. Попытка тихонечко потянуть его завершилась облачком серой пыли и потерей сантиметра оружия, распавшегося, стоило соприкоснуться с воздухом школьного подвала.

Тогда-то и пришла мудрая и грустная мысль, похоронившая надежду вытащить копье здесь и поместить в этот 'карман' оружие посовершеннее — например, пулемет.

Вещи каждого мира принадлежат только ему самому.

Глава 11

Завершение эпопеи с компьютерами праздновалось роскошно, хоть и в узком кругу нашего коллектива из трех человек. Вечером четверга, с опережением установленного срока на один день, были подписаны и украшены печатями последние акты приемки, переданы в бухгалтерию, после чего дверь в наш кабинет была закрыта на ключ, а из двух больших пакетов, привезенных Эдуардом Семеновичем в обед, на начальственный стол стали выгружаться контейнеры с салатами, пачки сока, баночка икры, немного напластованного хлеба и праздничная бутылка шампанского. Да мы так ни одного дня рождения не праздновали. Хотя тут повод для счастья у шефа куда существеннее, чем минус один год до пенсии.

— Сегодня у нашего дружного коллектива три знаменательных события! — Шустро откупорив шампанское и разлив по пластиковым стаканчикам, взял слово Эдуард Семенович.

Я скосил взгляд на Анну Михайловну, оценивая реакцию на слово 'дружного'. Но та, в общем-то, смотрела нейтрально и внимала начальственным словам с полуулыбкой, удерживая импровизированный бокал на уровне груди.

К столу босса были поставлены дополнительные стулья, но праздничным речам мы внимали, разумеется, стоя.

— В первую очередь, хочу поздравить нашего дорогого Сергея Никитича с повышением, — поставив свой стаканчик на стол, шеф лихим движением открыл верхний ящик стола, выудил заполненный бланк приказа в прозрачном файле и величественным жестом протянул его мне. — 'Старший специалист первого разряда'!

Тут и мне пришлось поставить стаканчик, принять документ двумя руками и поохать, рассыпаясь в благодарностях и глазами поедая текст. Ведь кем я был до того? Простым специалистом первого разряда, а теперь — старший. Короче, оклад выше на пятьсот рублей и право на премиальные в шестьдесят процентов, что с коэффициентом в две целых пять десятых и минус НДФЛ дает нам двенадцать тысяч рублей заработной платы. Две трети аренды за квартиру, весьма неплохо.

— Спасибо, Эдуард Семенович, — изобразил я полупоклон и прижал документ к груди.

Тот с довольным видом отмахнулся и посулил дальнейший карьерный рост.

Выпили, заели, шустро наполнили стаканчики и приготовились внимать второму поводу для торжества.

— Наша прекрасная Анна Михайловна, — обратился шеф с новым тостом. — От всего коллектива желаю вам успехов в новой вехе вашей жизни.

'Это какой?' — удержал я любопытство.

— Пусть она будет вам подспорьем в работе и радует, — Эдуард Семенович в два шага прошел к окну и распахнул в занавеску, глядя на парковку.

Подошел вслед за ним и отчего-то сразу понял, о чем идет речь. Она одна там такая была — новенькая серебристая 'Лада Гранта' с номерами свежей серии, в длинном ряду тойот и мерседесов.

— Ну, с чего-то надо начинать, — обозначил конец тоста шеф, подмигнув заместительнице и опрокинул в себя шампанское.

Я тоже поздравил и отпил показавшийся горьким и невкусным напиток.

Значит, договорились таки. Честно, ожидал от Анны Михайловны диверсий, звонков в Москву, отказа подписать акт или же целого ряда замечаний, которые она в него запишет. А вышло вот оно как.

Только договорились-то они, а ночами, обеспечивая скромное экономическое чудо всем причастным, не спал я. В общем, осадок на душе остался, чего скрывать — но оно такое, сам ведь по тысяче за компьютер просил. Мог бы, по всей видимости, в три раза поднять цену — так кого в том винить?

Третьего тоста так и не дождался, начальство засело за стол и стало под еду с шампанским обсуждать вопросы своего уровня. Но, в целом, кому должны были быть предназначены еще одни поздравления — и так угадывалось. Шеф просто от скромности не стал возвеличивать себя, да и размер вознаграждения так же вряд ли стоил огласки.

— За уважаемого Эдуарда Семеновича! — Все же поднял я стаканчик, дождался нехотя поднявшихся шефов, чокнулся с ними и, пока те садились обратно, свинтил за свой стол, прихватив наиболее вкусный салат.

Те моего исчезновения не заметили, вновь вернувшись к разговору под шампанское.

Ну а я коротал время до конца банкета за компьютером, стараясь не сильно крошить на клавиатуру. Кое-как отделался от коловшего разум чувства разочарования — маневры Анны Михайловны прошли мимо меня, а значит стоило немедленно вычищать из наших периодических встреч прикипевшие было эмоции и быть куда осторожнее в будущем. Иначе рано или поздно продадут — сам не замечу, доверившись. Ведь могла намекнуть потребовать на вознаграждение за труды мои, но промолчала... Долей своей рисковать не захотела?

Заел грусть-тоску салатом и открыл новостную колонку. Затем сравнил с подборкой условно-развлекательных ресурсов на ту же тему и какой уже день подряд неодобрительно покачал головой.

Неделей раньше великий Китай объявил односторонний выход из соглашений о 'Той стороне' и объявил экспансию на новые территории. Даже лозунг под это дело ввели — 'Новые просторы родины!' и благоразумно начали строительство нового города вокруг группы из десятка порталов севернее Гуаньчжоу. Благоразумно — потому как лишние люди видны будут сразу (шпионаж в таком деле никто не отменял), да и вдруг мировое сообщество долбанет чем увесистым. А мировое сообщество очень этого хотело — судя по тем самым официальным новостям. Истерика в ООН поднялась адовая, раз за разом пытались принять запрещающие, угрожающие и призывающие меморандумы, но Китай всякий раз налагал свое вето на любой документ. Странная, все же, организация — всем серьезным странам наплевать на ее решения, а мнение несерьезных государств никому не интересно.

В общем, так бы и продолжалась вся эта говорильня, если бы вчера в пятимиллионном городе Шаньтоу на побережье Тихого океана не вспыхнула чума.

Тут даже говорить о масштабах начавшейся истерики как-то неловко. Во всех новостях всех стран мира — одно и то же. Траурная картина карантинной области, журналисты в масках (даже те, что в Нью-Йорке), данные о потерях мирного населения и призывы немедленно призвать Китай к благоразумию — ведь именно с порталами новости связывают новую беду. Никому не интересно, что между новым 'Городом южных ворот' и Шаньтоу что-то около четырехсот километров, а пресс-релизы правительства Китая сообщают о кратно меньшем числе заболевших и высоком проценте выживших. Все же, не средние века — есть лекарства и понимание стратегии борьбы. Ну а справедливые видео-доказательства, что инфекция после перехода через портал вообще не выживает — игнорируется начисто. Даже своими собственными гражданами игнорируется, судя по неким намекам на бунт, когда один из замурованных порталов в Шаньтоу хотели разблокировать для экстренного лечения зараженных. В общем, теперь там комендантский час, армия на улицах и никакого интернета — потому как истерика в сети заражает куда быстрее любой заразы и жертв от нее как бы не больше.

В нашей же стране смотрят на это все с опаской, а из-за расстояния — куда спокойнее и взвешеннее. Мол, граждане, не допустит портал к нам заразу — он вообще что-то типа иммунной системы меж двух миров, есть такая версия. Но о порталах вы все-таки сообщайте, если увидите. Мало ли...

Сдается мне, подставили китайцев, а смертельная инфекция в город прибыла не через портал, а в колбочке из заморских лабораторий. Но Китаю от этого не легче. Накрылись их 'новые просторы', думается.

— Пора и честь знать, — подняв пустую бутылку из-под шампанского и посмотрев через зеленоватое стекло на свет потолочной лампы, задумчиво вымолвил Эдуард Семенович.

Рядом поддакнула Анна Михайловна, и слегка неловко из-за выпитого поднялась с места. Это у нас стартовал традиционный забег 'последний убирает со стола'.

— Я еще посижу, поработаю, — дал я отбой этой неловкой гонке. — Сам уберу, не беспокойтесь.

В самом деле, покидать контейнеры обратно в пакеты — минутное дело. Тем более, что есть разница — быть назначенным крайним или благородно взять на себя несложное обязательство.

— До завтра, — признательно качнул головой шеф и покинул кабинет вместе с замом.

Я подождал пару минут и с интересом выглянул в окно, глядя на парковку. Что-то такси они не вызвали, странно. Вряд ли такой вечер хочется завершить толкотней в общественном транспорте. Хотя, может, сейчас вызовут...

Но нет — вышли мои боссы из здания и по прямой линии к 'ладе' Анне Михайловны. Машина моргнула отключенной сигнализацией и молча отреагировала на поглаживания шефом по своему капоту. Из-за окон и расстояния не понятно, о чем говорили двое возле 'гранты', но по чуть скованным движениям Анны и размашистым и легкомысленным позам босса, я бы поставил на то, что хозяйка сомневалась, стоит ли садиться за руль, а ее убеждали, что шампанское за алкоголь не считается. В итоге, Анна Михайловна села на пассажирское сидение своей машины, а Эдуард Семенович приземлился за руль и лихо вывернул с парковки.

— Алоу? — Набрал я номер городского батальона ДПС со скайпа. — Тут двое пьяных на серебристой гранте в сторону Ленкома поехали. Номер 643. Вот прямо сейчас, машина жутко виляет. Как бы не убили кого. Да не за что.

Нажал отбой и с невозмутимым видом вернулся к салатику. Заговорщики хреновы.

Снесет какой-нибудь придурок остановку с людьми, и уже потом выяснится, что не придурок это был до того, как пьяным за руль сел, а вполне уважаемый коллегами человек. Это уже потом он будет зэком, который отчаянно будет желать, чтобы его остановили на час раньше, пусть даже ценою прав.

В общем, никакого желания промолчать и стать соучастником, если они реально куда-нибудь въедут. Перед потерпевшими стыдно будет, они в чужой глупости не повинны.

Прибрал со стола, вымыл руки и по привычке заглянул в серверную.

— Девятнадцать градусов, — отметил я с довольством, глядя на индикатор кондиционера.

Один градус все же скрадывался через гипсокартонную перегородку, но особого дела до него не было. Материал фальш-стены под краской спокойно реагировал на соприкосновение двух полюсов температур — условного тепла северной и холода Эдема. Возможно, был конденсат по ту сторону перегородки, но для внезапного проверяющего это не будет заметно, а остальное не важно.

Даже шкаф можно, в теории, вернуть — для маскировки он уже не нужен. Но этот предмет мебели оказался удивительно востребованным, пусть и не по целевому назначению. Правда, последние три дня Анна Михайловна была весьма занята и проверки на прочность старой и основательной деревянной конструкции не проводились — что-то там с квартальной отчетностью и запросом из столицы, тут все министерство на потолке бегает. Это сегодня вечером шефы позволили себе расслабиться, завтра опять будут по уши в бумагах. Хотя после сегодняшнего, что-то меня этот шкаф уже не сильно возбуждает.

А так, нормально все в серверной — подытожил я. К концу месяца можно будет съездить в Москву, обналичить накопленные на временных счетах средства.

На часах к тому времени было почти восемнадцать, так что уже ничего не препятствовало неспешной прогулке до кабинета и потом — домой. Может, в клуб даже заеду — после эпизода с 'доставанием копья из себя' бывал я там редко, работа отъедала большую часть дня, а забегать на десять-двадцать минут несерьезно — даже размяться не успеешь, как уже уходить.

Кстати говоря, 'копье' в метке-кружочке чувствовало себя отлично и никак себя не проявляло. Первые дни, помню, сильно переживал, порываясь сходить к врачу и сделать рентген, но, встав на весы, успокоился — масса тела соответствовала той, что была записана во время медосмотра. Так что инородный предмет был скорее не во мне, а где-то в ином измерении, а отметка на коже служила чем-то вроде ярлычка. К слову, ничего нового отметка в себя не впускала, а поэкспериментировать с ней на 'Той стороне' не было возможности — это ведь фальш-стены отдирать и заново красить. Не до этого, со всей рабочей суетой. Хотя, на самом деле, надо бы решить вопрос.

— Сергей... Никитич? — Окликнули меня из коридора хорошо поставленным басом.

Повернулся на голос и узрел сиятельного Андрея Сергеевича самолично. Министр стоял возле выхода из ведомства и вряд ли дожидался меня — просто увидел и окликнул. Уже интересно, что имя мое знает.

— Да, Андрей Сергеевич? — Прибавил я шагу и постарался добраться до него побыстрее.

Не кричать же через коридор, в самом деле.

Аккуратно пожал протянутую руку — мозолистую и сильную.

— Сергей, у меня в кабинете лампочка перегорела. Будь добр, займись? — И даже в просьбе чувствовался оттенок документа с визой и печатью.

Лампочки — это хозчасть, не мы. Даже место, где запас столь нужных предметов лежит — мне недоступно, но это не повод отказывать неплохому, вроде как, человеку.

— Хорошо, Андрей Сергеевич. И спасибо за повышение, — воспользовался я моментом.

— Я бы еще две недели назад подписал, да твои начальники просили повременить. Говорят, как бы не запил от радости, работы много, как они без помощника, — со смешинкой и укором произнес министр.

— Так я вообще не пью, — растерялся я от таких новостей. — И ни одного дня не пропустил за все годы!

И 'помощник' как-то с недавним лично моим трудовым подвигом не вяжется.

— Ладно, поздравляю, — не стал вникать Андрей Сергеевич в суть моих возмущений. — Вот ключи от кабинета. Завершишь — сам закрой и сдай на вахту.

Связка легла мне в ладонь, а сам министр сложил руки за спину и медленно направился к выходу, переступая с пятки на носок.

Значит, две недели. Значит, запить могу и помощник. Интересно — аж зубы сводит от злости.

Тут ожил телефон в кармане, наполняя коридор симпатичной мелодией — я вздрогнул на секунду от неожиданности, из непростых мыслей выныривая. Глянул на экран — Анна Михайловна. Сделал пару вздохов, успокаиваясь, чтобы не наговорить ничего лишнего и ответил на вызов.

— Сережа, привет, — донесся с той стороны голос с оттенками отчаяния. — У тебя никого нет знакомого в ГАИ? У нас тут с Эдуардом Семеновичем ситуация...

— А что случилось? — Наполнив тон заботой и прикрыв глаза, поинтересовался я.

— Остановили, — после короткой паузы, будто губу прикусила, поведала Анна. — Эдуарда Семеновича хотят на освидетельствование везти. А я, а меня... Говорят, я машину пьяному доверила. Прав хотят лишить, — шмыгнула она. — Сережа, есть у тебя знакомые? Сережа, милый?

На моем лице расцветала тонкая улыбка.

— Знакомых в гаи нет, но рядом как раз находится очень влиятельный человек, — с участием ответил я. — Один момент, поинтересуюсь у него, не бросай трубку.

— Спасибо! — Пискнули счастливо.

— Андрей Сергеевич, — я прикрыл микрофон телефона и повернулся к министру. — Тут Эдуард Семенович пьяный за рулем попался на машине Анны Михайловны, они вместе ехали. Говорят, их прав сейчас хотят лишать.

— Да-а-а? — Могуче и недобро протянул министр.

— Просят человека найти, чтобы с ГИБДД вопрос решить. Я таким в жизни не занимался. Вы человек опытный, что мне делать?

— А дай-ка мне трубочку, мил человек. — Хищной походкой подошел ко мне министр.

— Анна Михайловна, передаю трубку, — отрапортовал я в телефон и отдал сотовый Андрею Сергеевичу, тут же отшагнув в сторону.

Оказывается, можно материться без мата. Оказывается, можно размазать человека тонким слоем, не повышая голос. Оказывается, можно сделать это дважды, не повторяясь — для замшефа и шефа персонально.

— Завтра ко мне оба в кабинет с утра! — Звенел от ярости голос министра. — Отдай телефон инспектору!.. Добрый вечер, Андрей Семенович Голованов говорит... Да, министр. Нет, инспектор, с начальником вашим я говорить не стану. Нечего Виталия Геннадьевича отвлекать. Вы этим двум архаровцам сейчас назначите максимально строгое наказание. Максимальное, слышите? И на мед освидетельствование они поедут как миленькие. Спокойной службы. Отбой.

Я взял сотовый обратно и, пользуясь тем, что министр отвернулся, тихонечко направился в сторону лестницы.

Навстречу быстрым шагом вышел водитель Андрея Сергеевича, заранее рассыпаясь в извинениях за задержку перед боссом.

— Не долго ждал, — буркнул в ответ ему министр. — Продуктивно, я бы сказал. Поехали... Трезвый?! — Гаркнул он так, что даже я на ступеньке подскочил.

— Вы что, Андрей Сергеевич! Конечно!..

Продолжение беседы уже не расслышал, поднявшись на начальственный этаж. А на душе отчего-то легко и спокойно. Даже, можно сказать — воздушно и невесомо, до легкого игривого мотива, который сам собой ложился на уста и требовал себя исполнить. Завтра на меня, разумеется, будут смотреть весьма косо — но уж извините, рядом действительно был весьма влиятельный человек, а то, что он не пожелал помочь, не моя проблема. Не в характере Андрея Сергеевича такая помощь, да и занимался бы он таким — к нему бы вы сами звонили, не ко мне.

В общем, раз со мной за все труды хотели расплатиться уже и так гарантированным повышением, да еще успели оговорить, то вернуть все это обратно, да по законному поводу — я в своем праве. Заодно ни один из моих шефов уж точно до зама меня повышать не станет, а значит — с любимой должностью и доступом к серверам все останется по-прежнему. Короче, нечего мне тут в карьерном плане терять, оттого никаких тревог. А спускать все это — себя уважать перестану.

Кабинет министра представлял собой обширное помещение с тамбуром в виде комнаты секретаря, за ныне пустующим столом которой и скрывалась дверь в начальственные покои. Из коридора и без записи не пройти. Два ключа в связке — от первой двери, еще один — от непосредственно комнаты министра, с длинным Т-образным столом, обрамленным задвинутыми стульями, на условной вершине которого было рабочее место министра — как полагается, с массивным креслом, флагами региона и России, фотографией семьи на столешнице и изображениями президента с премьером на стене за спиной.

Особый шарм помещению придавали темно-красные шторы, тяжелыми волнами украшавшие три больших окна с видом на внутренний двор министерства. Все это освещалось декоративными люстрами в количестве пяти штук, гармонично расположившимися по потолку, одна из которых аккурат щурилась погасшей лампой — причем, та самая, что располагалась над головой министра. Короче, непорядок.

Приценился к цоколю ближайшей лампы — стандартный. С довольством хмыкнул и отправился в свой кабинет, отвинчивать там такую же — завтра себе новую попрошу.

Только с заменой вышла заминка — весь начальственный стол на всю ширь покрыт распечатками формата А1, а люстра аккурат над столешницей. Не ногами же на документы вставать, отодвинуть бы по уму. С той мыслей и приценился к бумагам, решая, как бы их удачней дальше по Т-образному продолжению стола подвинуть и назад вернуть, чтобы разницы не было видно. Схемы какие-то, карты на распечатках — тут бы действительно не перемешать.

Вчитался в заголовок — 'План выделения земли под железнодорожную станцию федерального значения направления 'Новый шелковый путь' и сопряжения с международным аэропортом. Вариант 2'. Это я кратко сформулировал, там еще кучерявей было написано. Под этим листом был вариант четыре, а еще ниже — вариант один и три соответственно. Как-то не соблюли они исконно-русскую традицию в три возможных решения, даже интересно стало, почему. Обычно ведь делают один хороший план и два отвратительных, чтобы сомнений было поменьше — но то, наверное, на региональном уровне так работает, а тут все же федеральное строительство. Правда, с частичным региональным финансированием — перевернул я еще один лист и вчитался в аналитическую справку к проекту. Чуть-чуть денег дадим мы, много даст федеральный бюджет и много — китайские инвесторы. А тратить, что весьма приятно, всю сумму нашему министерству — оттого и бумаги на этом столе, а не где-то в Москве. Разумеется, со столичного одобрения и под их надзором будем тратить, но суммы тут такие, что ах — даже если чуть-чуть прилипнет к пальцам, уже можно считать себя обеспеченным человеком.

Заинтересовавшись, потратил половину часа на изучение проектов — так, ради собственного любопытства. Где-то авторы не учли многоэтажный самострой, которого не было ни на одной карте, но обитающие там непростые люди наверняка будут против строительства. Где-то проектанты заложили перенос старого кладбища, и быть им битыми как местными, так и федеральными изданиями, так как большинство могил там ветеранские, а память второй мировой войны у нас, к счастью, все еще чтут. Ну а в двух оставшихся проектах ряд коттеджных поселков, позиционирующихся, как тихие и элитные, ежедневно будет выслушивать перестук железной дороги. Вот же участки обесценятся. Большая стройка многое изменит, что уж поделать. Кого-то сделает беднее, кого-то богаче...

Я на мгновение замер, уловив мелькнувшую мысль, а затем сложил стопкой все четыре плана и поднял на руках к свету.

Планы, конечно, разные. Но вот один многоугольник земель, проявившийся темным пятном на фоне более светлых, разных участков, для всех четырех вариантов был один и тот же.

'Земли сельскохозяйственного назначения дер. Шарапово, пункт двадцать три'. И далее в описании пункта — 'выкуп наделов у собственников, смотри раздел сметы'. Посмотрел, оценил суммы, ахнул и мигом сфотографировал себе участок карты на телефон. Пока ни один проект не принят, и на регистрационные действия с землей не введен мораторий, надо немедленно становиться землевладельцем. Нечего деньгам просто так лежать в сейфе, когда тут светит под триста процентов прибыли.

В общем, всегда бы так лампочки менял.

Напоследок привел бумаги примерно в то же самое положение, пощелкал выключателем, проверяя работоспособность лампы, сдал ключи и с полным довольством жизнью отправился домой. Даже восьмой час вечера не смущал. Шампанское давным-давно выветрилось, но теплый вечер, наполненный ароматами первых цветов и финансовыми надеждами, пьянил не менее.

Только возле подъезда слегка сбился с настроения — мимо прошелестел Лилин внедорожник на родное парковочное место. Но там просто некоторая неловкость, оставшаяся после разрыва, от которой даже в простом 'привет — пока' может послышаться неискренность. Хотя, казалось бы — разве могут быть слова равнодушнее.

Лифт, к сожалению, уже ехал куда-то на верхние этажи, так что дожидался я его, уже подспудно зная, что вскоре в подъезде раздадутся цокающие звуки каблуков, а значит впереди два десятка секунд неловкости в одной кабинет лифта. Так и случилось.

— Привет, — поприветствовал я Лилию.

— Привет, — мельком посмотрела она на меня, уперевшись взглядом в двери лифта.

Затем покопалась в сумочке, доставая ключи. Потом стала внимательно разглядывать экран сотового телефона, и наконец — лифт приехал.

— Как нога? — Спросил я у девушки, заинтересованно изучающей рекламу.

— Хорошо. Как карьера? — После паузы, со смешинкой превосходства поинтересовалась она.

— Повысили.

— Вот как. Поздравляю.

— Спасибо, — пропустил я Лилию вперед в открывшиеся двери лифта.

Зашагали мы в одну сторону и синхронно принялись возиться с ключами и замком.

— У вас, кстати, в банке фунты на рубли не меняют? — Поинтересовался я на всякий случай.

Никакого желания лишний раз ехать в Москву.

— Смотря сколько, — скользнул в ее голосе интерес.

— Землю купить хочу. Может, дом с землей.

— С кредитом тоже можем помочь, — оставила она ключ в замке и повернулась в мою сторону.

— Так меняют? — Спокойно посмотрел я ей в глаза.

— Приходи завтра, помогу. — Подумав и чуть наклонив голову, вымолвила она.

— Приду, — пообещал я ей, пожелал спокойной ночи и зашел к себе.

Дом встретил уже привычной разрухой отперфорированных стен, в который раз с укором напоминавших, что нужно завершить ремонт.

— В эти выходные — обязательно, — поклялся я.

Инструмент, некогда взятый в аренду под залог полной стоимости, уже перешел в собственность. Наверное, дешевле было нанять специалиста, но за ним тоже нужно следить и тратить на это время, которого за прошлые недели просто не было. Оставлять же человека с перфоратором наедине с моим сейфом не позволял здравый смысл.

А так, обещание можно совместить с грамотной мыслью — позвать себе в помощь электрика на субботу и за день добить объем работ по проводке. На воскресенье останется поклейка обоев и побелка потолка — хотя под это дело можно вызвонить еще одного специалиста. В общем, справлюсь. Еще хорошо, что хозяин квартиры заходит только в конце месяца — есть время.

За этими мыслями оформил себе спагетти, горячий чай и выставил мамины закрутки с салатом на стол.

Но, видимо, у мира стало хорошей традицией отрывать меня от еды звонком в дверь.

— Да? — Приоткрыл я дверь, глядя на смущенно мнущуюся на пороге Лилию, что-то скрывающую за спиной.

— Отпразднуем повышение? — Продемонстрировала она бутылочку коньяка, слегка отведя взгляд и покраснев.

Так. С Юлией Владимировной у меня ничего нет, с Анной Михайловной все закончилось этим днем. Выходит, я абсолютно свободен и открыт для новых отношений.

— Заходи, — с улыбкой отодвинулся я, давая девушке пройти.

Как же сложно быть порядочным человеком!

Глава 12

Пробуждение вместе с прекрасной девушкой стоило мне половины сковородки спагетти, трети банки с лечо и одного пакетика с зеленым чаем. Но, как известно, созерцание женской груди улучшает деятельность сердца, а на здоровье не экономят.

— Заедем в банк с утра? — Мурлыча мотив известной песни, расчесывала Лилия волосы, полулежа на моей постели в фривольно распахнутом халатике.

Так, с утра министр будет вытирать ноги об мое начальство, значит, что-то около часа у меня гарантированно есть. Можно съездить.

— Было бы неплохо, — одобрил я, пытаясь одной рукой застегнуть пуговицу на рукаве своей рубашки. — Весьма неплохо, — автоматически повторил я, залипнув на виды, открывающиеся с кровати.

— Счет откроем или наличными?

— А? — Опомнился я.

— Фунты тебе в рублях наличными или переводом?

— Переводом, — отвернулся я чуть к окну для надежности, иначе никакого делового настроя.

Тут еще, понимаешь, акула банковской сферы под боком — отвлечешься и все, без штанов оставит.

— Кстати, а где мои джинсы? — огляделся я в комнате.

— На кухне остались, — фыркнула Лилия. — Мы ими вчера коньяк вытирали.

— Это мы опрометчиво сделали, — покаянно вздохнул я.

Кто же знал, что стол будет так раскачиваться.

— У тебя они только одни? — Удивилась она.

— У меня их много, — гордо не стал я уточнять количество три.

Вообще, всегда считал, что наличие в доме хозяйки позволяет экономить на одежде, а на практике выходит, что нужно докупать еще одну пару. И футболку приобрести — длинную, но узкую, полупрозрачную такую... Тапки еще. Халат — да демон с ним.

— А сумма какая будет? — Снова она про деньги.

Так, в шкафу у меня сейчас что-то около сорока тысяч с портретами тамошней королевы. В наши деньги миллиона три выходит. А сколько стоит участок земли? Помню, знакомый домик с участком в двадцать соток примерно в тех краях брал за триста тысяч — но там все под снос, строение бревенчатое да туалет-будка. Мне, правда, дом не особо важен, главное — площадь земли побольше.

О рисках тоже не стоит забывать — грянет опять какой кризис, и забудут про железнодорожное строительство. Что тогда с этим всем делать? Картошку сажать? Да и государство наше — оно хитрое и частенько любит играть по своим правилам, каждый раз новым. Вот вложу все деньги, а страна добровольно-принудительно выкупит мой участок за бесценок. Или вообще через суд вернет земли обратно, мол — не использую я их по назначению. Есть такой у нас пункт в законе. Ясное дело, со всем эти можно бороться, и примерно представляю, как, но...

В общем, перспективы хоть и денежные, однако всей суммой рисковать будет глупо.

— Двадцать тысяч. Полтора миллиона в рублях.

И уже отрезая себе путь от переигровки суммы — как в меньшую сторону, движимый опасениями, так и в большую, подзуживаемый жадностью — распахнул шкаф, скрыл спиной манипуляции с кодовым замком и кинул рядом с Лилией десять пачек с купюрами по двадцать фунтов.

— Деньги, — буркнул я ей, закрывая сейф обратно.

Затем, припомнив завершение давнишнего разговора, распахнул соседнюю створку шкафа и демонстративно указал на вешалку с одеждой под пленкой:

— Приличный костюм!

— А я знала, что ты всего добьешься сам, — ворковала Лилия, нежно проводя по импортной бумаге пальчиком.

Что-то нездоровая у нее реакция. Взял белую наволочку от подушки с полки и накинул на деньги — девушка аж вздохнула разочарованно.

— Давай одеваться, — подумав, все же взял я костюм с вешалки.

Джинсы все равно гладить некогда, да и в банк иду, миллионером рублевым становиться.

— Хорошо, только отвернись!

— И не подумаю, — не сводил я взгляда с наволочки.

— Хам! — Отправилась она на кухню.

Так-то наверное, зря я капиталы свои засветил. Но что сделано, то сделано. На всякий, надо будет мельком упомянуть, что это деньги единственные, а остаток перепрятать. Как говорится, тиха украинская ночь, а в таких метеоусловиях шепот подружке 'по секрету' далеко слышно. Должна же Лилия с кем-то делиться самыми пламенными чувствами. Ну а ее доверенное лицо — обсудить услышанное с кем-нибудь еще. Короче, радиостанция 'подруга' запросто может охватить половину города, а мне тут еще жить.

Здание коммерческого банка, где работала Лилия, находилось на главной линии города, отличалось высоким первым этажом и отдельной парковкой 'для своих' позади здания. Такая себе выставка дорогих машин — почти как у администрации города. Тоже место денежное.

— И вот, когда отменили плату за сдачу крови, я начал вечерами шить. Но все-таки через два месяца накопил деньги и выслал беглому олигарху из Лесото на адвоката, благодаря чему он смог вернуть супругу из заточения и снять арест со счетов.

— Бедняжка, — шмыгнула расчувствовавшись от моей истории Лилия. — А я думала, все эти письма через интернет — жульничество.

— Разумеется жульничество, — хмыкнул я. — Шутка это все.

— Гад! У меня чуть тушь не потекла, — стукнула она меня кулачком по плечу. — Такая трагичная история... Так откуда у тебя деньги?

— Товарищ в армии сапером был, дембельнулся — аппарат с собой прихватил. Ты же знаешь, что через наш город шла крупнейшая торговая тропа из Орды к викингам? Грабили тогда торговцев часто, вот они делали возле дорог так называемую дорожную казну, чтобы всего разом не лишиться. Ценности закапывали, да случалось, что гибли. Вместе с ними и знание про ценности пропадало.

— И вы нашли клад? — Ахнула Лилия.

— Под конец второй недели, — утвердительно кивнул я. — Идем по лесу, и тут аппарат как запищит! Мы лопатами в грунт так и вгрызлись, полтора метра копали, пока звук железа о железо не раздался.

— И что там?!

— Сундук окованный, весь позеленевший от времени. А внутри его... — Вздохнул я, поднимая паузу до вершин интриги. — Внутри двадцать тысяч фунтов стерлингов!

— Дурак! Пятый раз уже обманываешь, — расстроилась девушка и распахнула дверь.

— Головой я их заработал, Лиль. — Примирительно произнес я. — Просто так получилось, что в фунтах весь мой заработок. Другого такого вряд ли будет, к сожалению.

— Так бы и сказал, — пробурчала она.

— Вот теперь ты знаешь, что это все мои средства. Разлюбишь опять?

— Такого дурака любить еще, — гордо вздернула она голову. — Пойдем, поменяем деньги этого олигарха из Лимпопо.

— Из Лесото, — поправил я. — И, Лиля, мне бы эти средства без пригляда налоговой поменять? Я ведь все же госслужащий и родины не продавал.

— Сделаем, сапер-любитель.

Через десяток минут грустная девушка за толстенным бронированным стеклом отсчитала мне, чужому человеку, чужие полтора миллиона рублей, которые никогда не были ее и никогда не станут ей принадлежать. Затем приняла их обратно и вновь посчитала, чтобы положить их на мой счет. На этом все хлопоты завершились, оставив на память документы об открытии счета, обещание выпустить именную карту и сладость поцелуя Лилии. Но последнее — не входило в общую программу, Лилия вообще куда-то сбежала по своим делам, так что пришлось брать отдельный талончик и выстаивать очередь.

Благодаря удобному местоположению банка, до моего рабочего места от него — всего минут пять неспешным шагом. Так что уложился с денежными хлопотами в отведенный самим собой час времени и, к удивлению, пришел действительно раньше, чем боссы с планерки у Андрея Сергеевича.

Вернее, те не вошли, а втекли аморфной массой, сформированной и удерживаемой благодаря костюмам. В гроб краше кладут — даже лица землянисто-серые.

— Сергей, — произнес Эдуард Семенович, упав в свое кресло, облокотившись локтями о стол и положив руки себе на голову. — Подойди.

— Я тут, — через десяток секунд стояния возле его стола, напомнил я о себе.

— Сергей, зачем ты сказал министру, что нас остановили?

— Так Анна Михайловна попросила, — повернулся я в сторону начальницы.

Та сидела за выключенным монитором, оперев лицо на ладони. На мой комментарий она глухо простонала запертым в кладовке зомби.

— Сергей, не надо так больше делать, — поднял шеф тоскливый взгляд на меня. — Иначе я тебя...

Далее следовал набор аргументов, которые не возымели на меня ни малейшего влияния, потому что всех их я уже слышал вчера в исполнении министра, когда он говорил их по телефону, и вот тогда они действительно звучали убедительно.

— Я что-то неправильно сделал, да?

Эдуард Семенович ошарашенно замер и внимательно на меня посмотрел — будто прораб на строителя, за спиной которого падает дом.

В наступившей тишине вновь глухо простонала Анна Михайловна.

— Неправильно. Нас премии лишили, Сережа. Только голый оклад на целый месяц.

— Так и на них можно жить, — распахнул я плечи и одарил шефа улыбкой. — Значит, я обычно беру пять килограмм овсянки, самой дешевой, они толком ничем не отличаются...

— Сергей, уходи.

— А хотите, я вам денег займу? — Изобразил я сочувствие.

— Уходи, Сергей.

— Ладно, — понурил я плечи и пошел к своему рабочему месту.

Долго шел — надо было как-то улыбку унять, чтобы не запалили.

В общем, рабочий день прошел тихо, спокойно, и меня даже отпустили с работы пораньше — аж в три часа дня.

— Вон из кабинета!!! — Сформулировал разрешение шеф.

— И ничего стыдного в благотворительных обедах нет! Вам еще понравится! — Но дверь я все же успел закрыть до того, как в нее врезалось что-то тяжелое.

Что-то переборщил я с желанием помочь. И ведь не шефу говорил, а Анне Михайловне — ей же с оклада за эвакуатор и штрафстоянку еще платить, а это как бы не вся сумма месячной зарплаты. Но да ладно — к понедельнику остынут.

Разобравшись с работой, прикинул планы на вечер, не обнаружил их и отправился в клуб реконструкторов. Они там как раз примерно в это время начинают.

Размялся, поработал с копьем. Затем задумался и решил сменить его на более длинное — все же, последнее добытое с ящера, украшенное и усиленное бронзой, было куда длиннее первых двух трофеев. Если не изменяет память, я его удерживал острием на полу, тогда как рука с другим его концом была отведена вперед на уровне груди.

Так-то разницы, с учетом железного нежелания возвращаться в Эдем нет, но и мучать себя, используя заведомо неудобное и короткое оружие в спаррингах тоже нет смысла.

В итоге дошел до стройтоваров, прикупил черенок для лопаты, там же и обрезал в нужный размер. Вернувшись, вновь занялся отстукиванием бетонной стены с отметками — привыкал. Затем выпросил у мастеров клуба услугу, обменяв ее на хрустящую сотенную купюру, и копье обрело тяжелые металлические кольца по всей длине — иначе невесомое оно какое-то, в руке совсем не чувствуется.

Итогом увеличения длины копья и привыкания к нему стала абсолютная предсказуемость поединков — такая, что под конец занятий против меня стали выставлять двоих или троих разом. Благо, ширины зала хватало для маневров, а специально расставленные стулья и столы позволяли сделать бой зрелищнее, и уже для меня — честнее. Иначе никакой скорости не хватит — ведь побеждала всегда команда, а пойти одному из моих соперников на суицидальный рывок, чтобы дотянуться до меня условным оружием, было очевидным шагом. Никто ведь не боялся умереть по-настоящему, получить глубокий порез или лишиться руки или ноги. Так бы, само собой, действовали иначе.

Но все это, разумеется, развлечение и азарт — даже спортом не назовешь. И тем более, никого тут не готовили к реальной схватке, даже умения наши — реплика то ли с книг, то ли с фильмов, то ли с понимания, что 'так правильнее'. А на самом деле — скорость на скорость, ловкость на ловкость, умение и опыт против лихости, вместе с пониманием, что никакого риска нет.

Оттого люди легко блокировали ладонью руки условный клинок меча, 'вычитая' из своего количества жизней одно касание ради смертельного удара по врагу. Естественно, в реальности мах лезвия никто бы даже в железной перчатке не удержал, а болевой шок от срезанных пальцев гарантированно привел к поражению, не говоря об инвалидности.

Со всеми этими особенностями я отчего-то решил считаться, усложняя поединок для себя. Никакой излишней лихости, никакого риска получить серьезный порез. Наверное, виной тому первоначальная легкость побед, да и ребята стали обижаться из-за проигрышей 'новичку'. Моих 'поддавков' так никто и не заметил, а отношение ко мне даже улучшилось — люди любят побеждать и терпеть не могут проигрывать.

Разумеется, я не забывал учиться на чужом и собственном опыте, по-прежнему внимательно слушал Михаила, подсказавшего еще пару 'цифр-стоек' в то время, когда пространство зала занимали другие поединщики. Глупо пренебрегать чужим опытом и советами.

Новые силы и возможности, доставшиеся от Той стороны, не дали готового знания или умений — да и не должны были. Просто в этом подобии 'камня — ножниц — бумаги', представлявшем из себя противостояние ударов и блоков, сближений и маневров уклонения, я стал быстрее всех остальных. Но далеко не самым умелым. Ну а если вспомнить новое правило — 'никакого риска', тому же Михаилу проигрывал на технике начисто.

Толком, до сих пор не знаю, к какому результату хочу прийти. Необходимости уже особой нет — ведь пришел сюда даже не для победы над ящерами, а чтобы победить страх Той Стороны, чтобы не чувствовать себя беспомощным. Сейчас, вроде как, ход закрыт, сон нормален, и ни одна ящерица его не посетила. Даже паучиха — и та не являлась в сновидениях. Наверное, сейчас это просто привычка, которая понравилась. Вон, целых семь часов пятницы провел в клубе, и ни малейшего сомнения в правильности такого решения.

Хотя определенный результат мое посещение клуба в тот вечер все-таки дало.

— Серега, — подошел ко мне Матвей и хлопнул по плечу, отвлекая от очередного — неведомо какого по счету — избиения бетонной стены. — Там к тебе пришли.

— Кто? — Оттер я пот рукой со лба.

— А вон стоит, — произнес он с доброй смешинкой и качнул головой в сторону входа.

Я автоматически повернулся, да так и замер с копьем в руках.

— Лена? — С некоторой робостью признал я в фантастической красавице эльфийку с видеозаписей.

Там она была в камуфляже, в походно-боевых условиях, с прибранными волосами и уже выглядела красиво. А тут — на каблуках, да в светлом платьице с разрезом у бедра, с распущенными золотым пшеничным полем волосами.

— Рот прикрой, муха залетит, — коснулся Матвей моего подбородка. — Что замер, иди знакомься, — зашипел он в ухо и подтолкнул чуть в спину в верном направлении.

И я пошел, с копьем наперевес. В голове мелькнуло совестливое 'как же Лилия?'. На что я разумно ответил, что Лилия — человек, а это — эльф. Два разных вида, а значит никакой измены быть не может.

— Привет, — неожиданно навалилась на меня робость.

— Привет, — с интересом смотрела она на человека, отчего-то решившего стараться ради нее.

— А ты красивей, чем в лесу. — Произнес я.

И еле удержался, чтобы не скривиться от собственного косноязычия.

— Хочешь подержать мое копье? — В панике решил я перевести тему, но от результата чуть по лбу себе не хлопнул.

— Елена, а давайте как-нибудь сходим в кино? — Уже в отчаянии и красный от смущения предложил я.

Та прикрыла рот ладошкой, чтобы скрыть улыбку — но глаза ее смеялись.

— Может, сейчас прогуляемся? Поговорим о чем-нибудь. Например, вы скажете мне свое имя? — Звучал весенним ручьем ее голос.

— Сергей Никитич. Сергей. Очень приятно, — протянул я ладонь для рукопожатия, звучно стукнув копьем в левой руке о пол.

— Не будем торопиться. Вы ведь не пойдете в этой футболке на холод?

— А, да. Сейчас переоденусь. Пять минут.

Хотел было подхватить костюм с рубашкой и метнуться в коридор переодеваться, но тут самообладание изволило вернуться, а простые вопросы о разумности межвидового скрещивания с подозрительно красивыми эльфками, призвали обратно осторожность. И вообще, они нам еще за Эребор ответят.

— Пятнадцать минут, — поправился я. — Только душ приму. Вадим! — Окрикнул я прикорнувшего уже как час менестреля. — Развлеките даму музыкой.

На лице Елены появилась тоскливая обреченность и укор во взгляде. Ничего, зато она действительно будет меня ждать, а я уже в первый вечер смогу ее спасти от пытки и подвала (музыкой, школьного).

В итоге, меня действительно встречали со счастьем на лице, а прогулка в тишине школьного двора нам обоим дарила истинное удовольствие — мне уж точно, а Лене, на таком контрасте, как песни Вадима, наверняка.

Интересное вышло знакомство — ее любопытство о странном поклоннике и мое любопытство ее одиночеством при таких исходных внешних данных. Ну а разговаривали мы, разумеется, как приличные люди совсем не об этом — работа, кино, попытки отыскать общих знакомых и прочая ерунда, за которой легко проходит час времени, и рядом уже не школа, а освещенная по ночному времени пешеходная дорожка вдоль улицы, и вообще пора вызывать ей такси, заодно обменявшись телефонами планируя новую встречу.

— Завтра увидимся, — уверенно произнесла Лена из машины такси. — Тепло пришло, в лесу сухо. Михаил игру будет проводить, я слышала. Я там буду.

— До встречи, — подтвердил я.

Собрался, в свою очередь, на остановку, да в панике обнаружил, что куртка с ключами, документами и телефоном осталась в клубе. А уже почти десять ночи!

В процессе забега обратно, чуть успокоился — у Лилии переночую, если что.

Но к удивлению моему, возле темного школьного крыльца, освещенного только одинокой желтой лампочкой дежурного освещения, меня терпеливо дожидался Михаил — с моей курткой в руках.

— Так и знал, что вернешься. — Протянул он мою одежду.

— Спасибо! — Поблагодарил я от души, накинул куртку, мельком проверив карманы с ключами и внутренний в подкладке с договором на счет в банке.

Все на месте, аж от сердца отлегло.

— Подвезти тебя? — Предложил тренер.

Я слегка удивился от предложения — почему-то в моем представлении, Михаил и автомобиль — вещи не совместимые. Хотя сейчас жигули и москвич до шестидесяти тысяч можно найти на хорошем ходу, в самом деле.

— Был бы признателен. Хотя бы до остановки, троллейбусы вроде ходят.

— До дома докину, — отмахнулся он, а в его руке появился брелок с лейблом фольксвагена.

В затененном углу школьного двора моргнула габаритами современная сигнализация, на секунду показав вполне себе новенький белый 'Поло'.

'А как же кредит и финансовые трудности?' — Чуть было не выпалил я, но вовремя сдержался.

Может, трудности — как раз от 'поло' и есть. За внешним проявлением успеха многие сейчас гонятся.

— Хорошая машина, — похвалил я, когда мы подошли ближе.

Если я прав — мои слова будут ему приятны.

— Да, — коротко кивнул он, не пожелав рассыпаться в положительных отзывах или же фразах навроде 'да я хотел туарег брать'.

Странно.

Мы вырулили со школьной дороги на трассу, пролетели мимо ближайшей остановки — я даже дернуться не успел.

— До той кафешки довезешь? Помнишь, отмечали мое вступление в клуб.

— Хорошо, — кивнул Михаил. — Как тебе в клубе, кстати?

— Отлично. Люди хорошие. На работе вот только завал был, так бы каждый день появлялся.

— А работа тебе твоя нравится? — глянул он на меня в центральное зеркало.

— Да как сказать, — отчего-то решил быть я откровенным. — Если бы не возможность подработки, ноги бы моей там не было.

— Ясно, — вымолвил он после некоторой паузы.

В кармане телефон дернулся поступившей смской.

— Тут как можно свет включить? — Принялся рыскать я по карманам.

Блин, вроде на ощупь — вот он, телефон, но то ли во внутреннем он, то ли во внешнем кармане, то ли я подкладку перекрутил. Не уронить бы.

— Понажимай возле плафона сверху. Честно, первую неделю на рулем, — отозвался Михаил.

— Все, не надо, нашел, — выдохнул я.

Смска от Лилии: 'ты где?'.

'Переговоры с эльфами. Скоро буду' — ей в ответ.

'Лжец и пьянь! Не вздумай ко мне приходить!'

— Миша, тут цветы где-нибудь можно купить? — Тоскливо вздохнул я.

— Это для Лены? Уже? — Поднял он бровь и мельком глянул на меня.

— Нет, не для Лены.

— Почему не для Лены? — Возмутился он.

— Да что-то рядом с ней такой ветер приключений ощущается, что как бы колено не прострелили, — сформулировал-таки я некоторое смутное ощущение, сформировавшееся за вечер. — Слишком красивые и умные девушки опасны.

Хотя, вроде как, по ее словам — кладовщиком на заводе работает, по транспортным компаниям мотается грузы принимая и отправляя. Но что-то не верится, хотя истории она рассказывала смешные и складные.

— Приятно видеть разумного человека, — с уважением прокомментировал он. — А та, которой цветы?

— Она тоже красивая и умная, — почесал я затылок. — Слегка наивная правда, если речь не о деньгах. Только она мне в затылок из лука не выстрелит, если мы разойдемся.

— А Лена — выстрелит?

— У нее есть такой навык, — дипломатично ответил я.

Не говорить же, что когда Лена, задумавшись, смотрит мне в лицо, то от ее взгляда чуть выше переносицы чешется.

— Думал, ты из-за Лены в клубе.

Я, как бы, прямо об этом говорил.

— С Лилей пару недель назад сошлись, — пожал я плечами. — А клуб мне и без Лены нравится.

— Значит, оставишь девушку Вадиму на растерзание?

— Нет, почему. Эльфы — это тоже интересно.

— Понятно, — хмыкнул Михаил.

— Вот такой я негодяй, — повинился я, чуть понурив плечи.

На самом деле, никакой гарантии, что отношения с Лилей не завершатся очередной попыткой навязать свою волю. А опыт девяностых учит занимать сразу две очереди — неведомо какая подойдет первой. Да и не боюсь я особо Лениных лука и стрел — копьем отмахаюсь, в крайнем случае.

— Немного практичности еще никому не вредило. — Повернул он к круглосуточному цветочному магазину. — Вот что. В эту субботу я игру провожу, — остановившись, положил Михаил руки на руль. — Сезон открываем.

Я положил руку на дверь, но дожидался завершения приглашающей фразы.

— Я приду, — не дождавшись его слов, кивнул я. — Ты, кстати, не жди, я вроде сориентировался — мне тут два двора до дома.

— Обязательно приходи. — Осталась в его словах некоторая непонятная недосказанность, но да ладно. А может, просто устал.

— Счастливо! — Махнул я рукой, тронув зазвучавший колокольчиками звонок.

— Сергей.

— А? — Остановился я на пороге.

— Молодость быстро проходит.

Чуть сильнее рыкнул двигатель фольксвагена, выезжающего обратно на трассу.

— С чего бы это он? — Проводил я взглядом машину.

Но на всякий случай взял две упаковки кондомов.