Кратчайшее расстояние

— Благодарю, Джон. С нетерпением ждем подробностей. Уважаемые телезрители, следующий экстренный выпуск смотрите уже меньше, чем через час!

Неделю или даже дней десять я мылась раз по шесть в сутки, и только потом сократила раз до двух-трех. Волосы водное голодание перенесли прекрасно — отросли на положенные сорок с лишним сантиметров, совершенно не секлись и были еще гуще и кудрявей, чем раньше. Надеюсь, частое мытье им не повредит. В перерывах между процедурами мы с Катей делали друг другу маникюр и педикюр, разумеется, в соответствии с последними трендами. Еще я попросила родителей привести мне белье и одежду — перед отлетом они забрали мои вещи домой, а прилетев нас встречать — захватили мои чемоданы. Позже, когда смогу пойти по магазинам, почти все придется выбросить, увы. И потому, что давно вышло из моды, а главное — я очень похудела. За всю жизнь не сподобилась, а тут здравствуй космос, прощай десять кило. Я бы прямо сейчас наедать начала, но увы. Мы хоть и перестали есть сублиматы, но мяска жареного или селедочки соленой нам не перепадает. Бульоны, пюре, фруктовые и овощные, компоты. Хлеба, звери такие, дают пятьдесят грамм в день. Булочки крооооохотные... Вчера праздник был — мороженое давали!

Кроме телесных праздников — пир, так сказать, душевный. Пока к нам приехали только мои родители, я имею в виду, что родители Игоря в Норильске. Моих поселили в гостинице, и они к нам каждый день ходят пообщаться. Комната свиданий — 'аквариум' — большая комната со сплошной стеклянной перегородкой, и столиками, уютными диванчиками и креслами. Можно даже чаю совместно попить. Слышимость и видимость прекрасные, но так хочется маму обнять! Они оба с папой постарели, поседели (мама не красится принципиально), но тут чему удивляться? У меня Игорь абсолютно седой. Здоровы, к счастью, повеселели. И те же папины словечки, и мамина ласка. Как же мы скучали друг по другу! Света с Максом и детьми тоже нас встречали. Мальчишки так выросли, изменились. У меня еще и племянница теперь есть! Мила младшая, головастик-годовастик. Так и затискала бы!

Ничего, вот кончится карантин, и нам можно будет самим плодиться и размножаться. По крайней мере, никаких патологий врачи не обнаружили, репродуктивная система соответствует возрасту и физическим нагрузкам. Я, конечно, ни разу врачам не поверила. Организовала диверсию — Артем взломал наши медкарты, а Катя нам все подробно растолковала. Бедный медперсонал! Как ему от нас достается! Во-первых, все, кто с нами контактирует, включая Галю Коровину, тоже на карантине. Во-вторых, в первый же день мы устроили форменный бунт. Представляете, они нас хотели поселить в одноместных палатах с прозрачными дверьми и стенами! Эскулапы. Извращенцы! Кровати мы потребовали не больничные, а нормальные двуспальные. Получилась коммунальная квартира — две спальни с удобствами, два кабинета и гостиная. Там мы валялись, читали, смотрели кино, болтали по всяким скайпам с родней и друзьями. Несмотря на наличие кабинетов, мы бездельничали. Врачи — вот за это им спасибо большое! — категорически запретили нам работать. Даже интервью мы дали только одно, российскому центральному каналу. Ходят слухи, что нашему начальнику иностранцы даже взятку предлагали, но он не взял. Интересно, коррупцию через две тысячи лет победили, что ли?

Поскольку доклады начальству работой не считались, мы как заведенные строчили отчеты, давали пояснения, расшифровывали записи. На нас кормились, по крайней мере, три научных института. Я упорно не хотела думать, чем буду заниматься дальше. Все, что я знаю — что у нас накопилось четыре раза по сорок пять дней отпуска, и мы со вкусом планируем, как будем отдыхать. Планирую в основном я, а Игорю только показываю рекламу отелей, туров и все в том же духе и требую согласиться. Он соглашается, куда же ему, бедному, деваться. Катя тоже вся в планах. Удивительно, но мы совершенно не против съездить все вместе куда-нибудь, где жарко и море. Слиплись мы, что ли, как карамельки?

До благословенного отпуска надо досидеть карантин (осталось двадцать четыре дня) и месяц потратить на общественно-полезную деятельность. Нас заранее 'порадовали' — мероприятия запланированы очень плотно. Начиная от приема в Кремле, интервью, съемок на ТВ и до встречи с делегацией NASA — к ним, как я понимаю, нас не пустят. Судя по стопке 'нельзя', подписанных нами после возвращения, нам не грозит отдыхать нигде, кроме курортов Краснодарского края и Республики Крым. Похоже, невыездные мы теперь. 'Он слишком много знал'! А там уже и неделя только останется до нового года. На отдыхе, не торопясь, будем думать о жилье. Временно опять поселимся в служебной квартире, а потом... Так, Люда, потом будет 'потом'.

Георгиевский зал. Мы сидим на первых рядах кресел, остальной зал заполнен высокими гостями — я узнаю бессменного спикера верхней палаты, командующего военно-космическими войсками, который вчера вручил нам благодарности и объявил о присвоении званий, министра обороны и прочих публичных людей.

Я вижу, как к помощнику подходит руководитель протокола и что-то негромко говорит. Тот кивает и начинает перекладывать папки.

Входит президент, о котором так беспокоился в свое время монгольский журналист. Короткая речь, перечисление наших успехов и заслуг всей отечественной космонавтики, слова о преемственности поколений. И наконец...

— Звание Героя России с вручением медали 'Золотая звезда' присвоено космонавту-инструктору, генералу военно-космических сил Серебро Игорю Вадимовичу, — президент прикалывает награду рядом с первой Звездой. Цветы, протокольная фотография. Игорю предлагают сказать несколько слов, показывая на трибуну, но он отрицательно качает головой. Еще одно рукопожатие, и Игорь садится рядом со мной.

— ... полковнику военно-космических сил Русанову Артему Арсеньевичу, — та же пантомима — и Артем обет молчания не нарушил.

— ... космонавту-инструктору Гордеевой Екатерине Юрьевне, — Катерина в строгом облегающем черном платье, очень элегантном. Президент довольно эротично шарит по Катиной груди, пытаясь вручить награду. А я говорила! К концу церемонии подруга куда румянее, чем в начале.

— Звание Героя России с вручением медали 'Золотая звезда' присвоено космонавту-инструктору Янтаревой Людмиле Евгеньевне, — иду вперед, сердце колотится. Не упасть бы, я на каблуках сто лет не ходила. Я ничего вокруг не вижу от волнения, смотрю, как президент берет с подушечки медаль и прикалывает мне на лацкан.

— Людмила Евгеньевна, — и мне показывают на трибуну.

— Уважаемый господин президент, уважаемые коллеги, дамы и господа. Наш экипаж поручил мне сказать несколько ответных слов. Мы счастливы, что именно нам, российским космонавтам, удалось осуществить мечту человечества — побывать на Марсе. Мы благодарны всем, кто создал наш межпланетный экспедиционный комплекс, обеспечил нам высокую безопасность на всем протяжении полета. Мы благодарим наших родных и близких за терпение и поддержку, которые мы ощущали даже за миллионы километров от Земли. И заверяю вас, что мы приложили все силы, все свои умения, чтобы выполнить поставленные перед нами задачи.

Аплодисменты, награждение огромного количества народа — начиная от вице-премьера (с него вообще хотели с первого начать, но президент лично распорядился) и кончая слесарем-сборщиком со стапелей. В соседнем, Владимирском, зале, начинается собственно прием — шампанское, тосты. Президент сразу направляется к нашему столику, еще раз поздравляет, обходит еще несколько столов и незаметно уходит. К нам подходят, беспрерывно поздравляют, просят сфотографироваться.

— Игорь Вадимович, — подходит к нам пресс-секретарь президента, — Сергей Найданович вынужден был уйти — важный телефонный звонок. Но он просит вас присоединиться к нему через полчаса за обедом.

Мы переглядываемся и, разумеется, соглашаемся. Кроме нас, на обеде присутствуют только... президент. Нас усаживают за круглый стол, причем президент с веселой усмешкой садится между мной и Катей.

— Надеюсь, вы не возражаете? Должны же у меня быть хоть какие-то привилегии?

Будет о чем внукам рассказать. Наш президент, оказывается, очень прост в общении, остроумен, совершенно не величественен. И с искренним любопытством расспрашивает нас о впечатлениях, о том, что прочитал, разумеется, в совершенно секретном докладе. Мы сидим за столом часа два с половиной, пока вслед за официантом, в очередной раз подавшим свежий чай, в комнату за президентским кабинетом не просачивается нервный помощник.

Вечером большой концерт в Государственном Кремлевском Дворце в нашу честь. На огромном экране кадры марсианской съемки, когда установлен флаг России и флаг ООН.

— Я поднимаю флаг своего государства, — гремит песня. И зал встает...

Представьте себе человека, долгое время проведшего на необитаемом острове, например. Он привыкает к одиночеству и тишине, смиряется со своим положением, и вдруг его спасают. Он возвращается в свой дом, к своим прежним занятиям, друзьям, образу жизни. Как вы думаете, что он будет делать? Наверстывать упущенное, как можно больше общаться, стремиться к людям? Или, наоборот, ему будет не хватать тишины и одиночества?

После окончания карантина мир обрушился на нас шумом, суетой, новостями, техническими новинками, изменениями, которые для обычных людей стали уже обыденностью. Как будто этого было мало, мы стали 'звездами'. Десятки встреч, интервью, сьемки, шоу, приемы в иностранных посольствах, научные доклады, выступления перед студентами. Этот круговорот все длился и длился. Мама с папой уехали на второй или третий день, потому что было понятно, что никакого общения в ближайший месяц у нас не получится. Я даже не смогла их проводить!

В конце концов мы взбунтовались.

— Виталий Германович, это все понятно. Спонсоры, привлечение средств. Но и нас поймите. Мы оговорили, что вы нас отпустите в отпуск не позднее двадцать пятого декабря. Сейчас вы нам говорите, что до двадцать седьмого все расписано. А о наших планах вы не хотите спросить? У нас на двадцать восьмое банкет заказан, родители нашу свадьбу четыре года ждут! И я тоже, между прочим! А мне даже платье некогда купить! — Катя едва сдерживалась, чтобы не заплакать.

— Екатерина, нашли о чем беспокоиться! Стоит сделать один звонок, все салоны московские и заграничные к вам в очередь встанут. Такая честь — предоставить платье героине марсианской экспедиции! А какому каналу вы продали права на съемку свадьбы? Если хотите...

Тут я всерьез стала опасаться, что Катя Немова убьет. Или, по крайней мере, покалечит. Артем вовремя отнял у жены тяжелую бронзовую модель МПЭК, украшавшую стол начальника центра.

— Никаких съемок. Никакой огласки, — спокойно и весомо приказал полковник. — В наш контракт не входит торговля частной жизнью.

— Виталий Германович, давайте поступим так, — неожиданно вмешался Игорь. — Катя и Артем улетают двадцать пятого, как и собирались. А мы с Людмилой сделаем, что вы запланировали. Но с двумя условиями. Позже двадцать седьмого, даже если вы что-то пообещали — вам придется ехать самому. И не забывайте, что купить билеты перед новым годом практически невозможно. Если что — будете договариваться насчет истребителя.

— В крайнем случае — военно-транспортный самолет подойдет? — уточнил Виталий Германович.

Я сдерживалась сколько могла — в машине, в прихожей, пока раздевалась. Пыталась быть спокойной и рациональной. Потом плюнула — в конце концов, я давно хотела расставить все точки. Почему бы не сейчас?

— Игорь, скажи, пожалуйста, а какие у нас планы на новый год? У тебя, оказывается, билеты пропадают, а я не знаю? Или у нас разные, — я выделила это слово, — планы? У нас вообще есть какие-то общие планы? — теперь я подчеркнула слово 'общие'. — Давай выясним наконец. Что ты собираешься делать? Мы будем жить вместе, или тебе на почту скинуть календарь благоприятных для зачатия дней? Ты собираешься быть воскресным папой или совсем никак не принимать участия? Не то, что бы я тебе стала возражать, как я могу? Но я хочу знать. Просто ответь!

— Мила, мы оба устали. Этот разговор очень важен, и для меня тоже, но давай поговорим попозже? Несколько дней ничего не изменят.

— Игорь, скажи мне, что ты хочешь? Тебе времени не хватило понять, как ты ко мне относишься? Я вот знаю.

— Мила, пожалуйста, не дави на меня. Мы только поссоримся сейчас. Давай отложим разговор?

— В этом нет необходимости, Игорь. Я все поняла. Не бойся, ни скандалов, ни истерик не будет. И еще — говорю тебе, как юрист. В наших контрактах нет обязательного условия родить детей вдвоем. Я обязана родить ребенка, ты зачать. Это могут быть другой мужчина, другая женщина. Полет закончился, свои обязательства как партнеры мы выполнили.

— Мила, подожди, — окликнул он меня — я была на полдороге в спальню. — Не горячись.

— Я совершенно спокойна. И да, теперь мне абсолютно понятно, почему последнее время ты так равнодушен ко мне в постели.

— Мила, ты...

Я сменила маршрут, вытащила из шкафа дорожную сумку, побросала белье, кое-какие вещи, засунула в чехол приготовленный на завтра костюм, туфли.

— Мила, куда ты собралась?

— На встрече завтра буду вовремя, не беспокойся.

Проверила в сумке ключи от квартиры, от машины, надела парадную шубу, сапоги. Пока возилась с замком, подошел, взял меня за плечи.

— Мила, пожалуйста, не делай глупости. Куда ты идешь?

Сделала очень по-взрослому. Вырвалась и ушла. Да, еще и телефон выключила.

Завтра у нас в планах была встреча со школьниками — победителями олимпиад по физике и астрономии. Я нашла ближайшую к месту проведения гостиницу, проверила наличие номеров. Свободен был только страшно дорогой люкс, но я, не задумываясь, забронировала его и место на стоянке.

Глупо быть ночью зимой в темных очках, но я, тем не менее, их надела, едва припарковав машину, и не снимала до самого номера. Молодой человек в униформе внес вещи, повесил чехол в шкаф. Протянула ему купюру, но он отказался, вытащил из кармана свою.

— Распишитесь, пожалуйста, — попросил, блестя глазами. — Извините, у нас не положено, но я не могу удержаться.

Улыбнулась, расписалась. Он поблагодарил раз пять и наконец-то ушел.

Разделась. Сдернула с кровати покрывало, упала вниз лицом и тихо, отчаянно заскулила, как брошенная на даче собака.

— Не привязывайся к нему, Люда. Он мой друг, я с ним хоть в разведку, — комкал слова Славка Келлер. Помню, поймал все-таки меня на следующий день после распределения по экипажам, припер к стенке. — Не умеет он любить, не надо это ему...

— Слава, я тебя просила — не вмешивайся. Разберусь я. Если еще раз заведешь этот разговор — поссоримся.

— ... тоже поженимся, как Артем с Катей? — то ли в шутку, то ли всерьез спросил меня Игорь тогда, перед отлетом, когда мы вернулись из ресторана, где вчетвером праздновали.

— Игорь, спроси меня потом, когда вернемся? — я поцеловала его в губы, обняла крепче.

— Это ты мне так отказываешь? — небрежно поинтересовался он. — Не хочешь меня в мужья?