Кратчайшее расстояние

— Мамочка! — дети цеплялись за меня.

— Я сейчас вернусь, — торопливо прижала их к себе, отпустила. — Меня не будет только минуту!

Свекор пристально посмотрел мне в глаза, переглянулся с папой и молча открыл тяжелый люк. Когда выскочила на улицу, гул стихал, как струна. На светлом вечернем небе не было ни облачка, алое Солнце садилось за рекой. Обернулась на восток и замерла — на синем куполе вспыхивали и гасли искры. На мгновение мелькнула серебристая стрелка, алая вспышка — и по небу разлилась клякса огня.

Бронзовые лица монумента Героям космоса были вполне узнаваемы, идея понятна. Горстка смельчаков держала символический щит, закрывая Землю от падающей звезды. Внизу — огромными буквами надпись: 'Будем жить!' Эти слова кричал герой великого фильма Леонида Быкова, направляя горящий самолет на таран. Я знаю, что первоначально скульптор предлагал совсем другую фразу, а президент, утверждая проект, написал вот это короткое 'Будем жить!'. И открывал памятник на Поклонной горе тоже он. Ровно через год, в такой же августовский день.

Орбита Земли.

— Келлер, Серов — левый сектор. Фанг, прикрой меня. Атакую.

Вертлявая глыба в перекрестье прицела на мгновение превратилась в яркую вспышку.

— Командир, цель на девяносто градусов. Келлер, объект в вашем секторе.

— Атакую. Серега, держи дистанцию!

Вспышка, корабли перестраиваются на немыслимых скоростях.

— Кедр, я Ясень. Кедр, я Ясень. Следую параллельным курсом, жду приказаний. Оператор к работе готов.

— Саня?! Ты тарелку угнал? Кто подельник?

— Колодей, занять место левого ведомого. Келлер, внимательнее!

— Цель групповая на семьдесят!

— Нетесин,

* * *

*, ты-то тут каким боком? Командир, атакую!

Земля. Центр управления полетами.

— Противометеоритный щит активирован. Группа наблюдения визуально подтверждает. Данные объективного контроля получены.

— Стабильное поражение мелкомасштабных целей.

— Фиксируется приближение объектов диаметром до пятидесяти метров.

— Данные летной группе переданы.

— Связь с Кедром по резервному каналу. Подтвердили готовность.

— Первый, контур щита не замкнут. Повторяю, контур щита не замкнут!

— Быстро, зоны поражения!

— Данные обрабатываются.

— Зоны поражения!

— Данные обрабатываются.

— Доложить по готовности!

— Зоны поражения — Австралия и Океания, Атлантический океан, центральная и южная Африка, Североамериканский континент.

— Почему Америка?! Там же есть опорная точка в пустыне Мохаве? Программа ее учитывает. Связь с NASA, немедленно.

— Первый, американцы заблокировали все каналы связи.

— Повторите вызов.

— Связь блокирована.

Начальник Центра, поморщившись, снял трубку прямого телефона.

— Товарищ верховный главнокомандующий... На орбите только наши корабли. Считаю необходимым информировать Европейское космическое агентство и просить их координировать взаимодействие с NASA. Есть.

Телефон с гербом зазвонил через десять минут. Выслушав, Белов ответил только: 'Слушаюсь' и медленно положил трубку.

— Связь с Кедром. Игорь, в космосе только вы. Больше никого не будет. Европейцы отказались поднимать корабли.

Поклонная гора. Москва. Выступление президента.

— ... вы не увидите здесь делегаций европейских государств. Нет, мы не отказали в приглашении официальным лицам, год назад принявшим решение не участвовать в отражении метеоритной атаки с циничной формулировкой 'дорогостоящая операция нецелесообразна ввиду отсутствия непосредственной опасности странам Евросоюза'. Но ни один из европейских лидеров не нашел в себе мужества открыто взглянуть в глаза матерям и отцам, женам и детям наших космонавтов. На протяжении всей истории человечества были и есть герои, беспримерное мужество которых спасало миллионы человеческих жизней, не задумываясь об их политических взглядах, национальности или вероисповедании. Как президент, я испытываю гордость от того, что высокая выучка и профессионализм наших космонавтов позволили им вернуться к семьям, родным и друзьям живыми. И по-человечески счастлив, что могу пожать им руки.

После было прохождение роты почетного караула и воздушный парад. Когда замыкающее звено Стрижей отсалютовало победителям, ребята поднялись. Толпа взревела. Никита вскочил и понесся к правительственной трибуне, не успела я глазом моргнуть и за шиворот поймать. Добежал до отца, схватил за руку, запрыгал, вопя от восторга.

— Это мой папа! Это мой папа!

Ребятня сорвалась с места, окружила Игоря, Кир схватил другую руку, закричал изо всех сил.

— Папа! Мой папа герой!

Я и смеялась, и плакала. Артема обнимали дочки, Тема-маленький бойко ковылял к папе, Слава Келлер поднял на руки и сына, и малышку. Журналисты что-то говорили в микрофоны, показывая на трибуну, зрители снимали на смартфоны и камеры. Я торопливо включила запись, смахивая слезы. Игорь нашел меня взглядом, я прочитала по губам: 'Иди к нам!' Замотала головой, но он повторил опять: 'Иди!' Наклонился к детям, что-то сказал, и они закричали хором.

— Мама! Ма-ма! Ма-ма-и-ди-к-нам!

Эту фотографию и поместили на обложку все ведущие мировые издания. На фоне фотографии Земли мужчина и женщина, обнявшись, смотрят друга на друга в окружении счастливых скачущих детей. Надпись под фото 'Русское Серебро'. Ладно, пусть думают, что остроумно.

После приема — сухого шампанского и официальных тостов для взрослых и экскурсии по Кремлю для детей — вся команда десантировалась к нам на дачу с двумя ведрами шашлыков, огромным арбузом, ящиком темных мясистых помидоров и небольшим озером вкусного, золотистого, отдающего дюшесом вина, разлитого в большие бутыли — Русановы на родину ездили. Горлышки, залитые воском, высовывались из открытого багажника, как скворчата. Гости натянули шорты и майки, по-свойски вытащили из сарайчика столы и стулья, из кладовки — скатерти и посуду, без участия хозяев мыли, резали, раскладывали, жарили... Очень удобно так принимать гостей, знаете ли.

Слава Келлер поднялся из-за стола с полным бокалом и выразительно покашлял.

— Товарищи офицеры, дорогие дамы! Вадим Олегович, Евгений Григорьевич. Простите за нескромность, но смело могу сказать, что видел в жизни немало интересного и еще больше надеюсь увидеть. Но уж на что я совсем не рассчитывал — так это увидеть собственные похороны. Спокойно, спокойно, — остановил он наше возмущение рукой, поднятой на манер Гая Юлия. — А на что это, по вашему, похоже, когда тебе памятник ставят и речи говорят, как про покойника? Вас, кстати, это тоже касается.

— Славка, так что, за упокой пьем?

— Дядя Женя, за здравие! У нас даже на памятнике написано — будем жить. Выпить я хочу за мою жену, за наших девчонок. Они не только надежный тыл, они и на передовой с нами были. Злата, любимая! Я ради тебя готов умереть, но еще больше я хочу с тобой жить. Еще лет сто или двести ссориться и мириться. Мы иногда даже ругаемся специально, что бы лишний раз помириться, да, золотце? Не дерись, тут все свои!

— И правда, Злата, тут все в курсе, — поддержала Катя. — Вы даже на МПЭК посуду бить умудрялись, где брали только.

— Взяли по лимиту личного веса, — рассмеялась Злата, отмахиваясь. — Говори уж, балабол!

— И за наших родителей я хочу выпить. Без них не было бы и нас. Без красивых долгих слов, просто — живите вечно, — Слава на секунду опустил глаза. У его матери случился инфаркт почти год назад. Стресс... — Я хочу выпить за выговор Сани Колодея. Уникальный человек, товарищи, Валерий Чкалов. Нет, под мостами он не летал. Или летал, Сань? Но получить за один вылет и выговор, и орден — это даже мне не удавалось. Вот, кстати, Людмила Евгеньевна, это по вашей части. Что у него там в анамнезе — патологически дисциплинирован и эталонно исполнителен? В резерве именно его и оставили. Слетал с Нетесиным к пирамиде, выполнил приказ, а когда услышал, что мы в ..., рванул в самоволку, в космос. Нет, вы не подумайте, он просился добровольцем. Но начальство, клятые бюрократы, не пустило. У вас, Колодей, налета не хватает, и прочее по инструкции, от сих до сих. Короче, спасибо, Саш. Без тебя песец был бы куда жирнее и пушистей.

— Владислав Германович, — Саша сидел весь красный.

— Не перебивайте старших по званию, товарищ капитан. О чем это я? О друзьях. Марк, знаешь ли ты, что во время первой лунной экспедиции экипаж всерьез обсуждал вопрос о способе твоего убийства? Твое занудство хотели запустить в открытый космос. Да, вместе с тобой. Ты не просто зануден, ты гениально зануден. Только такой человек смог свести в систему огромное количество малозначительных фактов, доказательств неизвестно чего, разрозненных деталей, смутных догадок. Это ладно. Но объяснить, убедить, преодолеть скепсис, не просто заставить принять идею — пробить финансирование. Причем все знали, что испытать метеоритный щит можно только в реале, других механизмов не существует. Я спросил у одного очень знающего человека, а почему щит активировали в последнюю минуту? Что, раньше нельзя было? Он мне сказал: 'Понимаешь, до конца никто не знал, что включится — метеоритный щит, как Нетесин доказывал и расчеты показывали, или какой-нибудь антиадронный коллайдер, задействующий чудовищные энергетические мощности. Или машина времени. Это тоже обсуждали, между прочим, на полном серьезе. Доводы приводили, даже две монографии написали и кандидатскую'. Так что, Марк, человечество нам обязано еще и за терпение.

Народ с легкой руки Златы поаплодировал и даже одобрительно посвистел, как на хоккее.

— Еще я хочу выпить этот бокал за справедливость. Помните единственную конференцию Роскосмоса и NASA? Ими же, американскими коллегами, прошу обратить внимание, был представлен анализ количества ударных кратеров на единицу площади поверхности материков. Так вот, на Северной Америке кратеров, как дырок на дуршлаге. Почему, я вас спрашиваю? Правильно, на них уже падало. И опять посыпалось, потому что одна пирамида ушла под воду у берегов Кубы, а во вторую, в пустыне Мохаве, они никого не пустили. Нет, крупные метеориды мы над ними посбивали, и Йоллоустоун охраняли, как англичане продсклад, что б не рвануло, но в остальном — сами, господа, так сами. Короче, на памятник второй строчкой просилась надпись 'Развалинами рейхстага удовлетворен', но — не политкорректно, понимаю.

— Оратор, говоришь хорошо, но у меня рука стакан держать устала, — съехидничал отец.

— Сам в напряге. У меня главное осталось, — Лицо у Славы изменилось, напряглось. Помолчал, сказал хрипло. — Игорь. За тебя, командир.

И мы, наконец, выпили.

Мы поднимем за жизнь и стакан, и щиты,

Чтобы рядом и мама, и дети, и ты,

Мы шагнем в невесомость, прикрыв от беды

Этот мир, где есть мама, и дети, и ты!

Паруса позовут или Марс и Луна,

Чтобы жизнь продолжалась и наша страна,

Выполняем приказ, нарушаем приказ,

Чтобы мама и дети гордились за нас,

Чтобы день наступил, чтобы ночь позвала,

Чтоб любимая рядом живая была,

Мы поднимем "за жизнь" и стакан, и щиты,

Чтобы жили и мама, и дети, и ты!

(Стихи Татьяны Резниковой)

Глава 24. Еще не все дорешено.

Любовь двоих, как спичка, вдруг зажглась,

И может прогореть былинкой тонкой,

Когда ее питает только страсть,

И дарит плод, как правило — ребенка.

Чтоб тот костер не прогорел дотла

Поможет труд, внимание, забота,

Подарки, и совместные дела —

Любовь — работа.

Готовность слушать, помогать, беречь,

Дарить себя душой, делами, телом,

Чтоб снять усталость даже с сильных плеч,

Дать, то что ждал; дарить, то, что хотела...

Тогда, любовь сквозь годы сохранив,

Как факел, то держа, то отдавая,

И боль и радость делим на двоих:

— Мой самый... — эхом:

— Только ты, родная...

(Стихи Татьяны Резниковой)

— Рита, посмотри, — я подняла плечики повыше, приложила платье к себе. Длина в пол, облегающий силуэт, тонкая ткань цвета вишни, узкие рукава, V-образный вырез. — Как тебе?

— Мама, — дочка закатила глаза. — Оно старушечье!

— Почему это? — оскорбилась я. — Я видела в каталоге — его молодая женщина демонстрировала.

— Старушечье! — отрезала Ритинья. Категоричности в дочери было на пару килограмм больше ее собственного веса. — Вот, померь это!

Я с сомнением взяла нечто короткое приглушенного голубого цвета.

— Думаешь? Не слишком коротко? И не слишком... не по возрасту?

— Мама, тебе пятьдесят исполняется, а не девяносто. Каблуки восемь сантиметров — не слишком, а платье слишком. И вчера я из стиралки твои вещи вытаскивала, так там комплект такооой! И еще один, и третий...

Я воспитала монстра! Вся в меня.

— Мама, ты деньги взяла? Документы?

Я терпеливо вздохнула.

— Да. Я два раза проверила. Вадь, Света приедет вечером, заберет Риту на выходные. За вами деды завтра приедут. Мелкие переночуют у Русановых, а вообще, крестная вас всех звала.

— Мам, Никита и Кир прекрасно поспали бы дома.

— Вадим, сына, ты знаешь, я в тебе абсолютно уверена. И в Жене с Ритой. И за малых спокойно бы с вами оставила. Это они в гости захотели.

— Они опять допоздна носиться будут, пыль столбом, разнесут Русановым всю квартиру. А Лиска с Линкой им потакают! Пятнадцать лет, а все ветер в голове.

Я отвернулась, скрывая улыбку.

— Такси подъехало, — оторвался от читалки Женька. — Мама, я чемодан отнесу. Ритка, пацаны, идите, мама уезжает!

В просторной прихожей было тесно. Никитка обнял за талию крепко-крепко, прижался. Обняла, поцеловала кудрявую макушку.

— Мама, вы ведь с папой вместе вернетесь? — Кирилл смотрел на меня большими круглыми глазами. — Позвони, когда долетишь!

Нижняя губа подозрительно дрогнула. Наклонилась, прижала к себе, повис на мне, как коала. Покачала, поцеловала в макушку, шепнула:

— Я скоро вернусь, мой родной! И папа приедет.

Вздохнул, сполз на пол, придвинулся к брату. Вадим обнял его за плечи, притянул к себе.

Рита обняла, я чмокнула ее в губы, она сморщила нос, но ответила. Это что, маленькая была, губы ладошкой от поцелуев оттирала. Красавица — косища, глазищи, стройная фигурка, совсем как у взрослой девушки уже.

— Рита, не гуляйте с Милочкой допоздна. Я буду беспокоиться.

— Мама, у меня шестой дан, — снисходительно напомнила Марго.

— Рита, вот и демонстрируй свои таланты в зале. Договорились?

— Договорились...

Женька навис, обнял.

— Хорошо долететь, мам.

— Евгеш, напоминаю — мы с папой запретили тебе водить машину. Даже если дедушки не против. Даже в деревне. Даже в поле!

— Ну, мам!

— Не 'ну мам', а помни, что я сказала, — поцеловала в обветренную щеку.

— Мама, все под контролем, — Вадим наклонился, поцеловал меня.

— Вадюш, отдохни на выходных. Развлеките бабушек, дед что-то там на крыше хотел сделать. Погуляй.

— Хорошо, мамуль, как скажешь.

— И подумайте над просьбой крестного. Я тоже считаю, что вам стоит взять Алису с Линой в военлагерь. Девочки второй год вас просят.