| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
На этом беседа наша завершилась, командиры отправились по своим, несомненно, важным делам, а я, зайдя в казарму родного эскадрона и переговорив с Леонидом Оскаровичем, перекинувшись парой слов с Юрой Лишиным и Федором Бурсаком, которые готовились к очередным занятиям с нижними чинами, решил отправиться домой, в Петербург, на Васильевский.
* * *
* * *
*
Визит вежливости, а именно так назывался 'культпоход' в офицерское собрание Собственного Его Императорского Величества Конвоя (1811-1917гг. формирование русской гвардии, осуществлявшее охрану лиц императорской фамилии) был назначен на четверг, 13 апреля.
У входа в деревянное двухэтажное здание в старорусском стиле на Кузьминской улице (в XXI веке-часть улицы Дворцовой), где располагалось Офицерское Собрание, нас встречал старший полковник этой знаменитой воинской части Киреев Федор Николаевич. Обнявшись с Александром Александровичем Абелешевым, он радушно поприветствовал нас и пригласил в помещение.
По своему положению, находясь в императорской свите, командиры Конвоя очень редко имели возможность быть в обществе своих офицеров. Повседневной жизнью этого подразделения фактически руководил помощник командира по строевой части. Он же, совместно с другим старшим полковником, помощником командира по хозяйственной части, были и хранителями старых традиций, строго следя за их выполнением, они же и предводительствовали в офицерском собрании. Мы получили приглашение именно от офицерского собрания, принимало нас офицерское собрание Конвоя. Именно поэтому и встречал нас старший полковник, 'курирующий' его, а не командир. Так что в факте его отсутствия не было ничего ущемляющего нас. Таков, как говорится, протокол.
В передней нас встретил лакей из солдат-отставников, степенный старик с окладистой бородой и в традиционной черкеске (русское название верхней мужской одежды — кафтана, которая была распространена у всех народов Кавказа и у казаков) с двумя Георгиевскими крестами (знак отличия Военного ордена, высшая награда для солдат и унтер-офицеров за боевые заслуги и храбрость) на груди. Принял шинели и фуражки, и только после этого, так привычным и неизменным во все времена солдатским жестом убрав складки у пояса назад, за спину, четко поздоровался:
— Здравия желаю, Ваши высокоблагородия, имею честь приветствовать Вас!
'Выскоблагородием' среди нас был только полковник Абелешев, но мы 'не обратили внимания' на это нарушение, понимая, что это знак особого уважения к гостям. По заведенной традиции отдарились целковыми, что было встречено с большим удовольствием. Дальше мы прошли в просторный холл, выполняющий, по-видимому, и роль библиотеки, так как вдоль стен зала размещались шкафы с книгами. По центральной лестнице поднялись на второй этаж и довольно длинным коридором, вдоль биллиардной и курительной комнат, их предназначение угадывалось через приоткрытые двери, оказались в обширной гостиной, плавно переходящей в совмещенный с ней зал — столовую. Помещение было оформлено в охотничьем стиле, с тяжелой массивной мебелью, на стенах красовались кабаньи и лосиные головы, картины в темных тонах. У глухой стены царствовал огромный резной буфет, на котором сверкали серебряные ковши, кубки, чаши. В углу — главное украшение зала — роскошный камин, отделанный мрамором, над котором висела целая коллекция различного холодного оружия.
В центре зала к ужину был накрыт большой стол, блиставший белоснежной скатертью и изобиловавший массивными серебряными графинами, солонками и прочей столовой утварью и приборами. Присутствующие офицеры, общим числом человек двадцать, часть которых курила стоя у камина, остальные, разбившись на отдельные группы, вели беседы в примыкавшей к столовой гостиной, сидя в креслах и диванах, расставленных вдоль стен. При нашем появлении все разом вскочили, воинственно щелкнув каблуками и вытянувшись в струнку.
— Прошу Вас, господа! — кивнул полковник Киреев и стал представлять нас, объясняя при этом причину нашего визита. Пока шло 'представление', все стояли 'смирно', в том числе и присутствующие в зале статские, а это были лакеи — официанты во фраках, стоявший за конторкой буфетчик, помощники повара, они же разносчики блюд.
Как только закончилось взаимное знакомство, а мне даже показалось, что так и было задумано, в комнату вошел командир Собственного Его Императорского Величества Конвоя генерал-лейтенант Мейендорф Александр Егорович. Небольшого роста, худощавый, но жилистый мужчина лет за пятьдесят, как и все присутствующие офицеры -в черкеске, с аксельбантом (наплечный отличительный знак в виде золотого или серебряного нитяного плетёного шнура с металлическими наконечниками. Прикрепляется на правой стороне мундира под эполетом), между шнурами которого сверкали многочисленные ордена.
— Господа офицеры! — вновь прозвучала команда дежурного.
— Здравствуйте господа, прошу не беспокоиться! — произнес дежурную фразу генерал и, обращаясь уже к нам:
— А, соседи — гвардейцы! Рад приветствовать Вас, господа офицеры. Это большая честь принимать Вас за нашим скромным столом, так сказать разделить с Вами хлеб — соль, поделиться последними новостями, да и просто посидеть душевно! — поздоровался он с нами, — ну а Вы, князь — обратился теперь непосредственно ко мне, — признаться, всех нас порядком впечатлили. Ваше изрядное мастерство на спортивном поприще, которое Вы продемонстрировали в недавнем boxing competition (соревнование по боксу, франц.) скажу без лести, впечатляет. Ну а Ваши еxploit (франц.выдающийся поступок,подвиг) в поимке apache (франц. хулиган,бандит) уже стали основной темой всех разговоров. Вера Илларионовна (супруга генерала, ,урожденная княгиня Васильчикова, по словам современников, дама честолюбивая и взбалмошная, полностью доминирующая над слабохарактерным супругом. Хозяйка модного великосветского салона в Царском Селе), супруга моя, все уши прожужжала вопросами о Вас, жаждет видеть у себя в салоне. Генерал Врангель (обер-полицмейстер Царского Села) тоже, вон, сокрушается, что вовсе ему работы не оставили, всех бандитов извели — весело проговорил он.
— Ну что Вы, Ваше превосходительство, — смутился я, — так уж и совсем без работы. Я думаю, работы ему хватает, особенно сейчас, — ответил я с серьезным выражением на лице.
Почувствовав, что его шутливый тон не вызвал такой же реакции, генерал несколько смутился.
— Да, князь, прошу простить мой вольный тон, сразу посуровел он, — Ваш отец, князь Николай Александрович..., это тяжелая утрата для всех нас... Я знал его с самой лучшей стороны ...Мы все скорбим вместе с вами...Примите наши самые искренние соболезнования!
— Благодарю Вас, Ваше превосходительство, отец всегда положительно отзывался о Вас, Александр Егорович, и о славном Собственного Его Императорского Величества Конвое, которым Вы изволите командовать...
После небольшой паузы, приличествующей моменту, поздоровался с полковником Абелешевым и перекинувшись с ним парой ничего не значащих фраз, генерал прошел на свое место во главе стола, что стало сигналом для всех присутствующих, и мы последовали его примеру.
Первый тост в нашу честь сказал полковник Киреев:
— Господа, поднимаю тост во славу Его Императорского Величества лейб гвардии Кирасирского полка, представителей которого мы имеем удовольствие принимать сегодня здесь. Воины полка этого покрыли себя славой в годы военных баталий. И сегодня они продолжают славные традиции своих предшественников, являются надежной опорой престолу и защитой государства нашего. Пью за славу и процветание доблестного Его Императорского Величества лейб гвардии Кирасирского полка! Ваше здоровье, господа!
Спич был встречен традиционным троекратным 'УРА!'.
С ответной речью выступил полковник Абелешев, поблагодарив хозяев за приглашение, за теплые слова в наш адрес, так же отметив заслуги принимающей стороны, выразив надежду, что боевая дружба наших частей будет продолжена и в будущем.
— ... Пью за славу и процветание Собственного Его Императорского Величества Конвоя! Ваше здоровье, господа! — закончил он свою речь.
Трубачи поочередно сыграли марши обоих частей.
После этого официоз встречи продержался недолго, минут сорок, до первой смены блюд. А после того, как генерал Мейендорф кивком головы разрешил офицерам покидать свои места за столом, а может и вследствие того, что после столь пафосных речей полагалось до дна опустошать бокалы, что в свою очередь сказалось на общем настрое, обстановка вообще стала проще, как то душевнее. Любезный Александр Егорович, несмотря на свой чин, продолжал уделять нам повышенное внимание, занимая разговорами, в котором принимали участие и другие офицеры. Шел обычный в кругу военных оживленный и громкий разговор. Офицеры совсем не стеснялись присутствия генерала, но надо отметить, не переходя при этом определенных рамок, проявляя настоящий такт и полное отсутствие панибратства.
Я с интересом прислушивался к разговорам, сам участвуя в них, отвечая на вопросы и спрашивая других. И для меня, как 'попаданца' из XXI века, как и для корнета это был по сути первый 'выход в свет гвардейского общества', поэтому и было очень интересно. Конечно, что-то общее в атмосфере таких обедов, в смысле вечеров в офицерских собраниях различных гвардейских полков и было, но несомненно, имелись и свои нюансы. Я рассматривал присутствующих, пытался понять особенности этого общества, уловить его настрой, общий тон. Здесь отличительной чертой было обращение офицеров друг к другу исключительно на 'ты'. 'Ты, Ваше Превосходительство', или 'Ты, господин полковник'. Но это 'ты' было только знаком общего братства, не переходящее рамок уважения к старшим, субординацию и такт. Было видно, что это офицерское 'ты' обязывало и значило для присутствующих намного больше, чем официальное 'Вы'.
Специфика службы так же накладывала свой отпечаток, незримую, но явно ощущаемую особенность. Здесь это было частое общение с членами Императорской фамилии, у нас — больше свободного времени для развлечений и светской жизни. Но общий дух был тот же. Особый замкнутый мир общих вкусов, интересов, привычек, установившихся взглядов и взаимоотношений, мало чем отличавшийся от того, что царил и в нашем собрании. Офицер гвардии! Это всегда спортивная фигура, идеально подогнанная форма, почти одинаковые прически 'с английским пробором', этакая манерная небрежность речи, в которой так и сквозила та гордость за принадлежность к элите армии, к ее цвету, а так же легкая пренебрежительность к людям, не носившим погоны, статским штафиркам. Как там говорил сто лет спустя известный генерал — любитель рыбалки:
— '...Какие вы все умные! Что ж вы строем в туалет не ходите и тельник не носите, раз все знаете ...'
Постепенно за столом и вне его стали образовываться 'кружки по интересам'. Справа от меня какой-то есаул пытался объяснить Леониду Оскаровичу преимущество донской породы лошадей от черноморской, и тем более от английской. Юра Лишин слева вел оживленную беседу с представителями молодого поколения Конвоя о предстоящих пасхальных приемах в Царском Селе.
Передо мной, кстати, 'лошадиный вопрос' стоял очень остро. У меня был неплохой жеребец английской верховой породы, вороной масти, как и все лошади во втором эскадроне. Мой Вулкан был хорошим скакуном, очень резвым, быстрым, но как показало происшедшее в тот злополучный день 9 января, ему не хватало мощи, веса во время действий в толпе, где была нужна не столько резвость и быстрота, сколько сила, монументальность, могучесть, способность противостоять людскому потоку.
Надо сказать, что приобретение лошади в гвардейском полку офицером было не рядовым событием. Во-первых, масть должна соответствовать предписанной для конкретного эскадрона. Во-вторых, лошадь, прежде чем попасть в полк, предварительно должна быть осмотрена полковым командиром и старшими офицерами, без одобрения которых нельзя заключать сделку. Лошади господ офицеров должны были быть безупречны и не должны портить общую полковую гармонию.
Тут очень кстати помог мне помощник командира по хозяйственной части полковник Булатов, предложивший купить у него за восемьсот рублей красавицу — лошадь гановерской породы, типично кирасирского склада с мощным налитым крупом и красиво собранной шеей. По словам полковника, нрава 'Красавица', а именно так звали лошадь, была спокойного, но энергичная. Выезжена отлично, пригодная и для того, что бы щегольнуть на параде, да и погарцевать перед дамами. А продавал он ее только лишь потому, что у него была еще одна, а служебные обязанности не предусматривали частую вольтижировку и выездку, уход за двумя лошадьми, хватало и одной, имевшей еще у него. Договорились, что сегодня смотреть ее недосуг, а вот послезавтра, в субботу, обязательно встретимся и обсудим все.
Дальше разговор пошел о прошедшем турнире, вспомнили о бандитах, обезвреженных с моей помощью. Ближе к нам подсел мой недавний соперник, сотник Ольховой. Молодой человек, года на три старше меня. На турнире мы особо не общались, основное общение было, так сказать на ринге. Как оказалось, довольно добродушный малый, этакий увалень, хотя там он выглядел совсем по-другому. Было заметно, что здесь он слыл всеобщим любимцем. Разговор, как и ожидалось, пошел о прошедших поединках.
— Скажите, князь, Ваш стиль бокса — это что-то невероятное. Да и каким-то определенным стилем это назвать нельзя. В каждом поединке Вы показывали что-то новое, право даже и невозможно определить школу, которой Вы придерживаетесь. Ну а Ваш бой с поручиком Ивановым из стрелков — это вообще не подается осмыслению. Эта стойка, Ваши движения. Это же не бокс, а что-то другое?
Мне показалось, что он был как то по детски обижен. Как же, его слава непобедимого бойца — рукопашника несколько пошатнулась.
— Мы слышали, — поддержал его молодой есаул, — что Вы весьма искусны и в греческой борьбе...
— Ну почему же, господин сотник..., — стал отвечать я недавнему сопернику, ...
— Давайте по-простому, князь, — прервал меня сотник, — на брудершафт мы конечно не пили, но предлагаю считать наш бой достойной заменой этой церемонии. Петр Николаевич Ольховой, к Вашим услугам, для Вас просто Петр!
— Сочту за честь, и в таком случае, Александр Николаевич Белогорьев, для Вас просто Александр!
К разговору присоединились другие офицеры и мы несколько сменили тему:
— Господа, на самом деле, у нас принято обращение на 'ты' между своими, не взирая на чины и звания! А посему, предлагаю тост! За дружбу, за единую семью гвардии Российской, за Вас, друзья!
Это еще больше разрядило обстановку. До этого мы чувствовали себя несколько скованно из за некой двусмысленности. Хозяева обращались друг к другу исключительно на 'ты', и мы явно здесь выделялись со своим 'вы'. После того, как были подняты и опусташены бокалы с "Crystal Louis Roederer"(торговая марка шампанских вин. Поставляется в хрустальной бутылке с прозрачным дном. Создана в 1876 специально для императора Александра II. Царь боялся покушений и приказал, чтобы бутылки шампанского для его банкета 'Ужин Трёх Императоров были сделаны прозрачными,дабы можно было видеть пузырьки, и не нельзя было спрятать бомбу в бутылку) все барьеры во взаимоотношениях между хозяевами и гостями исчезли полностью.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
