Санузел отыскался сразу же, рядом со спальней. Там девушка и застряла минут на десять. Сначала, собственно, узел, потом душевая комната рядом, оформленная в зеленоватых тонах, с роскошной душевой кабиной и всем необходимым для счастья...

Через десять минут Матильда уже чувствовала себя человеком. Правда, волосы были влажными и за шиворот попадали капли воды, но это уже детали.

Переживем.

И исследуем территорию.

А лучше...

Откуда-то потрясающе вкусно пахло омлетом. Вот на запах Матильда и отправилась.

* * *

Не прогадала. Давида Асатиани она нашла на кухне, в компании Беськи, которая нагло развалилась прямо на роскошном столе и подставляла мужчине пузо.

Чеши!

При виде такой откровенной наглости Матильда аж онемела. Вообще-то кошке было жестко запрещено валяться на столе, а тут такое раздолье?

— Хвост оторву, зараза наглая!!!

По счастью, вслух Матильда ничего не сказала, и управление перехватила Малена.

— Доброе утро, Давид.

Кухня была огромной, метров тридцать, наверное и разделена на две зоны, отделенные друг от друга барной стойкой. Никаких ступенек, никаких перепадов высоты. Теплый пол из какой-то плитки под камень, зона метров в пятнадцать отдана под столовую — и здесь вальяжно расположился здоровущий стол из ореха и резные стулья, явно из того же дерева. Это вам не ДВП.

Вторая часть кухни, отделенная стойкой, отдана под рабочую зону и набита под завязку кухонной техникой — от посудомойки до хлебопечки. Один холодильник выглядит так, что хоть быка запихивай.

Основные цвета — золотистый и темно-коричневый, кухня светлая, легкая, все на своем месте — кто бы ни занимался обстановкой — поработал он на совесть, одни занавески из плотного желтого шелка с кистями чего стоили.

Надо отдать должное господину Асатиани — он встал. Беська покосилась на Малену и недовольно мявкнула — это что такое? Ты чего тут нашему интиму мешаешь?

Герцогесса проигнорировала наглую кошатину.

— Доброе утро, Малена.

— Я правильно понимаю, что я у вас в гостях?

— Абсолютно. Тебе вчера стало плохо в машине, я вызвал врача, но тот сказал, что все в порядке, ты просто переволновалась.

— Да, наверное.

Давид чуть улыбнулся. Сегодня он выглядел совершенно несолидно, и... сексуально?

Да, наверное, это подходящее слово. Простые синие джинсы в потертостях не по воле дизайнера, а просто, они родные, домашние и в них уютно, простая белая футболка, обтягивающая мышцы и открывающая руки, растрепанные черные волосы, босые ноги...

— А он красивый, — подала голос Матильда. Но Малена и сама это видела.

— Я разговаривал с Антохой, у тебя неделя отпуска, ты лежишь дома, лечишься.

— Спасибо.

— Ходить можно везде, свою спальню и кабинет я запер. Не в том смысле, я тебе доверяю, но...

— Неприятно, когда кто-то чужой копается в твоих вещах.

Давид кивнул.

Малена не обиделась. Дай ей волю — она бы поступила так же. Ее дом — ее крепость, и раз уж ты сюда добровольно кого-то впускаешь — установи границы. Сразу. Чтобы не пришлось загонять в них гостя уже принудительно.

— Еда в холодильнике, готовить и убираться приходит Анна Ивановна, я ее предупредил по телефону, но сегодня она не придет. Она бывает по вторникам и пятницам. Да, вот этим компьютером можно пользоваться.

Малена покосилась на белоснежный агрегат с известной эмблемой на крышке.

— Спасибо...

— Никому не открывай, кроме меня, можешь всех выпроваживать сразу. Если что — звони. Полежишь, отдохнешь, мелодрамы посмотришь...

Лицо Малены выразило такой откровенный ужас...

Целый день пялиться в телевизор?

Это жестоко!

Безусловно, есть люди, для которых это предел мечтаний, лежать, пялиться в телевизор, а еще рядом можно пиво поставить и рыбку соленую. И чипсы, и орешки, и... и вообще — зачем с кровати слазить? Своей жизнью жить?

Так чужая-то меньше болит.

Давид фыркнул.

— Я понял. Ты тоже трудоголик.

Малена не стала уточнять, кого еще господин Асатиани причислил к трудоголикам, она молча кивнула.

— Тогда... чем бы тебя занять... о! Придумал! Ты в Архикаде работаешь? Или в Свит хоуме?

Матильда кивнула. Малена об этих программах представления не имела, а вот Матильда интересовалась. Правда, на лицензионные версии денег не было, но с пиратскими версиями она повозилась. Можно и карандашом на бумаге рисовать, конечно, но в компьютере интереснее. Там и смоделировать можно, вон, даже Икея свою программу разработала.*

*— прошу не считать рекламой, что мне назвали, то я и перечислила. Прим. авт.

— Работаю.

— Отлично. Я сейчас сброшу проект дома, а с тебя по три-четыре варианта дизайна для каждой квартиры.

Матильда аж рот открыла.

— А сколько там квартир?

— Немного. Всего шестнадцать. Это элитный дом.

Матильда понимающе кивнула. Что ж, шестнадцать квартир — действительно немного. Но зачем?

— А зачем нужны мои рисунки?

— Почему бы не попробовать? Будем предлагать квартиру с проектом обстановки, — отмахнулся Давид.

— Нам нашли занятие, чтобы мы под ногами не путались, — прокомментировала Матильда.

— Это повод его отвергать?

— Нет. Я же тебе обещала показать разные стили, вот, посмотришь...

Малена улыбнулась.

— Спасибо.

* * *

Позавтракали Малена и Давид вместе. Как оказалось, господин Асатиани неплохо умеет готовить омлет с ветчиной, и так же неплохо умеет подкармливать кошек.

Мелкая серая зараза продавала и хвост, и уши, и душу за кусок ветчины. Еще и на хозяйку поглядывала, морят тут некоторые голодом бедных котят, пармской ветчинки не дают, спасибо, хоть кота себе понимающего нашла...

Надо бы оттаскать паршивку за шкирку, но у Малены рука не поднималась.

Потом Давид уехал, а Малена подумала пару минут, и позвонила Антону.

— Да?

— Антон Владимирович...

— Малена?

— Д-да...

— Ты себя как чувствуешь? Не тошнит, голова не кружится?

— Нет. Спасибо вам огромное, Антон Владимирович! Если бы не вы, мне бы вчера очень плохо пришлось.

На том конце радиоволны (с обычными телефонами все понятно, там провод, а вот что у сотовых?) немного помолчали.

— Не стоит, Малена. Так бы любой нормальный человек поступил на моем месте.

— Это мне решать, — отозвалась Малена. — Еще раз — спасибо. Я вам очень обязана, возможно, жизнью, а здоровьем — точно.

— У тебя неделя отпуска. Так и быть — больничный можешь не предъявлять, зарплату я сохраню. Давно у тебя такие терки с предками?

— Либо пятнадцать лет — либо месяц, — как лучше?

— Не понял?

— Я отца видела в последний раз в возрасте двух лет. Сами понимаете, ни о каких родственных чувствах там речь не идет. Около полугода тому умерла моя бабушка, мой единственный родной человек, и вот — объявились на наследство.

— Угу, понятно.

— А в борьбе за деньги все средства хороши.

— Никто и не спорит, — согласился Антон. — Все, отдыхай неделю, и на работу в понедельник.

— Хорошо. Спасибо, Антон Владимирович.

— Пока.

— До свидания.

Телефон пискнул и умолк. Малена погрозила Беське пальцем.

— Учти, поросюшка плюшевая, мы тут не навечно. Советую не привыкать к ветчине, а то жить грустно будет.

Кошма мурлыкнула в ответ. В зеленых глазах читалась искренняя уверенность в своей неотразимости. Это вас, дам-с, можно менять по десять раз на дню. А нас, кошек, любить надо. Уважать и обожать. Так что вы, мадемуазель, не знаю, а я тут решила навечно поселиться.

Малена только вздохнула. Родная кошка не уважает...

И позвонила Сергею.

Сообщила, что прийти во вторник точно не сможет, вчера так удачно упала, что до сих пор двигается с трудом, даже больничный взяла. Нет-нет, привозить ничего не надо, у нее все есть. И наверное, в четверг или в пятницу они встретятся, она уже должна себя получше себя чувствовать. Она очень постарается.

Форс-мажор, это бывает.

Сергей согласился, и отключился.

Матильда поглядела на компьютер и потерла руки.

— Ну что, Малечка, поработаем?

— Обязательно. А фильмы какие-нибудь посмотрим?

— Обязательно. И то, и другое. Кстати, а готовить ты умеешь?

— Как и любая монастырская воспитанница. Не просто ж так мы в монастыре жили. И готовить приходилось, и на кухне надзирать, и на зиму запасы делать... да много всего. В своем хозяйстве все знания пригодятся.

— Угу. Кстати, мы кухарку у вас в поместье не уволили...

— Напишем господину Сельвилю. О том, что я стала признанной наследницей, ну и выгоним эту дрянь к шервулям, — согласилась Малена. А нечего снотворное подсыпать, вот нечего!

Когда в Донэре царила Лорена, Матильда с Маленой там сделать ничего не могли. Она — вдовствующая герцогиня, Малена — наследница с непонятным местом в мире. Вроде бы да, а вроде бы и поспорить можно. А сейчас все четко. Так что...

Долой предателей!

Почистить конюшню надо до того, как в стойло встанет лошадь.

— А зачем нам готовить?

— В качестве ответной любезности. Давай поглядим, что в холодильнике?

В холодильнике мышь бы не повесилась. Места не хватит.

Полки были забиты, но своеобразно. Там было несколько готовых блюд из разряда — разогреть и кушать, вроде тушеного мяса, каких-то овощей, и непонятных фунтиков вроде голубцов, как оказалось — с тем же мясом. И куча полуфабрикатов.

Те же йогурты, разная молочная продукция, какие-то морепродукты...

Матильда задумалась.

— А что мы можем приготовить?

— Я бы сказала иначе. Надо что-то такое, что точно будет съедено.

— А вкусов Давида мы не знаем...

— А если что-то из молока? Его тут литра три?

— А есть ягоды? Я знаю рецепт домашнего мороженого.

Малена покачала головой.

— Не стоит, Тильда. Даже в качестве благодарности пока не стоит. Глупо получится, вкусов-то его мы не знаем, ну и влетим... либо Давид обидится, либо будет давиться из вежливости, либо мы обидимся... нет, не надо.

— Ну и ладно. Пошли, поработаем?

— Пошли...

До конца дня девушки посмотрели 'Гусарскую балладу', и сделали проекты на две квартиры. Правда, по три штуки на каждую, в классическом стиле, в стиле 'Модерн' и в стиле 'Лофт'. Мало ли у кого и какие вкусы?

Но квартиры ей понравились.

Все с большими комнатами, с просторным коридорами — хоть на велосипеде гоняй, с кухнями малым не по двадцать метров, с кладовыми и встроенными шкафами. Очень удобно.

* * *

Давид пришел поздно вечером, усталый и чем-то недовольный.

Малена к нему лезть не стала, поглядела на него, и пошла ставить чайник. К моменту появления Давида на кухне, его ждала большая чашка крепкого черного чая и вазочка с медом, а Малена стояла у холодильника.

— Что разогреть?

— Давай мясо.

— Овощи?

— Там фасоль тушеная есть.

В век микроволновок проблема решилась мгновенно, и Матильда засуетилась на кухне. Давид грел руки о чашку с чаем, отпивая его маленькими глотками, и думал, что все не так плохо. По крайней мере, у него не трещат над ухом бешеной сорокой. Да и чай заварен как следует — крепкий, не водичка подкрашенная, которую сейчас пьет большинство баб. И не зеленый (тьфу!) 'чай'. Его Давид вообще не переносил, считая профанацией.

Салфетки, столовые приборы, вода, хлеб, солонка и перечница — Малена ловко сервировала стол, потом пискнула микроволновка — и Давид жадно втянул ноздрями запах мяса.

Малена молчала, пока он не поел, потом достала из холодильника пирожки с сыром и зеленью — хачапури? Подогрела их, и только через полчаса Давид соизволил отвалиться от стола.

— Да, мужчин прокормить сложно, — прокомментировала Матильда.

— Зато когда они сытые и довольные, с ними намного легче работать, — улыбнулась в ответ Малена.

И принялась показывать Давиду, что они с Матильдой сделали за этот день.

Давид смотрел, задавал вопросы, как-то незаметно оказалось, что уже вечер, и пора идти спать...

Малена извинилась, и хотела уйти.

— Время детское? — удивился Давид.

Девушка потупилась.

— Я понимаю. Но живот болит, и в сон клонит...

Последствия 'боевой травмы' прокатили 'на ура'. Давид тут же проникся и закивал, мол я все понимаю.

— Я скину себе на флешку?

— Конечно. Я ведь для тебя и работала. Спокойной ночи. Беся, ты со мной?

Кошка всем видом показывала, что на коленях у господин Асатиани ей всяко лучше. Малена развела руками.

— Прости, но эта хвостатая нахалка выбирает тебя.

— Она же девочка, так что неудивительно. Спокойной ночи.

Мария-Элена Домбрийская.

Победа!

ПОБЕДА!!!

О победе говорили, кричали, пели на каждом углу. Только вчера прилетел голубь из Равеля.

Маркиз Торнейский разбил степняков и возвращается домой.

С невестой?

Вроде как ехал за невестой, а степняков все равно разбил.

Эту вести в особняк Домбрийских принес лично Лоран Рисойский. По случаю праздника он был под 'мухой'. То есть — под наркотой.

Девушки смотрели на него с опаской. Связываться с наркоманом? Пусть и в самой легкой форме, пусть у него пока нет зависимости... тут главное слово какое?

Пока.

Матильда душевно просветила подругу по этому вопросу. СМИ — штука продажная, за что заплатят, то и запоют. То наркотики вредны, то оказывается, что к 'травке' даже привыкания не бывает, то какая-то там пакость стимулирует умственные способности, то энергетики сажают сердце — чего только не начитаешься.

Бабушка Майя, а вслед за ней и Матильда, имели по этому вопросу свое четкое мнение.

Наркота, в любом роде, в любом виде — зло. И тут не может быть никаких оправданий.

Более того, если парни, принимающие наркотики — это зло меньшее, у них хвостатики по некоторым данным обновляются чуть ли не раз в месяц (и то иногда рождаются уроды), то женщины...

Девчонкам, по мнению бабушки Майи, до рождения двух-трех детей вообще нельзя было пить, курить и уж тем более колоться и нюхать. Что там с телегонией — это пусть ученые разбираются, а вот то, что нездоровый образ жизни женщины отражается на ее детях — факт.

И самое поганое то, что за бабскую дурь (я взрослая, я не хуже других, все у меня обойдется, да что это старичье понимать может?) расплачиваются дети. И плачут потом бывшие 'погульбушки', да поздно. Пролитое не поднимешь.

Так что Матильда четко знала свою меру вина — на всякий случай, но не пила. И не курила.

А к тем, кто употребляет наркотики, относилась с жалостью. Это каким же дураком надо быть, чтобы себя убивать, да еще деньги за это платить?

И с опасением.

Это ведь уже не человек, это чудовище.

Смешно звучит?

Но каждый человек состоит не из лепестков роз. В душе каждого из нас обитает нечто такое, что лучше не показывать другим людям. У кого-то там безобидное и травоядное, олень или лань, а у кого-то...

Как часто нам хочется убить?

Как часто сжимаются кулаки, и глаза застилает кровавой пеленой? И нечто страшное шепчет в ухо — ты ведь справишься, и обставить все это можно, и ничего тебе за это не будет... только обычно людей сдерживает страх.