Пилот ракетоносца 2 (Эрик Минц)

"Она что, серьезно?" — всполошился было Эрик, но, к счастью, быстро сообразил, что княгиня Эгерланд изволит издеваться. Причем, не факт, что над ним. Возможно, над собой. В любом случае, отвечать надо было так, чтобы неловко стало уже ей.

— Не обольщайся! — возразил он вслух. — Тебя бы заморозили и отправили на Эно, чтобы упокоить в родовой усыпальнице, а мне пришлось бы сопровождать труп...

— Спасибо, Эрик, ты очень добр! — Похоже, ответ Эрика Анне не понравился, и только воспитание не позволило ей наговорить ему гадостей.

— Обращайся! — меланхолично заметил Эрик, намеренно "усугубляя" конфликт, возникший, казалось, на пустом месте.

— Ты меня хочешь разозлить? — неожиданно сообразила Анна, и удивленно посмотрела на Эрика. — Зачем?

— А ты? — прямо спросил он.

— Не знаю, — после довольно длинной паузы ответила Анна. — Извини. Я была неправа.

— Взаимно.

— Нет, — покачала она головой. — Не взаимно, вот в чем дело! Наши отношения несимметричны, Эрик. Я дала волю эмоциям, а ты поставил меня на место. Отрезвление — неприятный процесс, но необходимый. Спасибо!

— Начинаем новый круг? — устало вздохнул Эрик. — Слезы благодарности будут? А страстный поцелуй, как апофеоз примирения?

Зря он это сказал, но слово не воробей, вылетит — не поймаешь!

— А ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала? — подняла бровь Анна. — Или это ты хочешь меня поцеловать?

Что-то такое было в ее словах. Что-то такое, чего испугался уже сам Эрик.

— Поцелуй в щечку меня бы вполне устроил, — хмыкнул он, сводя обсуждаемый вопрос к шутке.

К счастью, продолжения этот разговор не имел. Кто-то связался с Анной по коммуникатору. Ответив и выслушав неизвестного собеседника, Анна повернулась к Эрику.

— Кавалер, — сказала она "особым", официальным тоном, — ее великокняжеская светлость великая княгиня Теодора желает вас навестить.

Здесь явно подразумевался вопрос, но из тех, которые задают проформы ради.

— Княгиня, передайте ее светлости, что я польщен, — поморщился Эрик. — Однако раны до сих пор удерживают меня в постели, и я одет не совсем по форме.

Трудно сказать, оценили ли иронию Эрика те, кто прослушивал его апартаменты, но Анна все поняла правильно. Она тихо вздохнула, покачала головой и заговорила с так и не названным собеседником.

— Кавалер Минц будет рад посещению, если ее светлость не смутит то, что он все еще остается в постели...

Разговор с кем-то, кто представлял великую княгиню Горицкую, — ее секретарем, фрейлиной, адъютантом, — продолжался еще минут пять и носил исключительно "протокольный" характер. Было очевидно, что "звонок" лишь форма вежливости, поскольку все уже решено. Теодора придет сюда и придет скоро. Вопрос — зачем? Чтобы запугать или чтобы купить? Эрик полагал, что его купят, хотя он ни у кого ничего не просил. Все случилось, как случилось, и Эрик совершенно не нуждался в вознаграждении, если его хотят отблагодарить, или в отступных, если ему хотят заткнуть рот. "Поцелуя в щеку" ему действительно вполне хватит, но эти люди, скорее всего, не знают меры. Ну, или он не понимает ход их мыслей в силу своего плебейского происхождения.

— Она скоро придет, — сообщила Анна, завершив разговор по коммуникатору.

— Надеюсь, ты останешься? — Эрику, страсть как, не хотелось оставаться один на один с княгиней Горицкой.

— Останусь... — Анна ответила не сразу, словно сомневалась, какой дать ответ. — Если княгиня не захочет остаться с тобой тет-а-тет.

— Я боюсь оставаться с ней наедине. — Это была истинная правда, но, разумеется, Анна ему не поверила.

— Не верю, — покачала она головой. — Ты, Эрик, похоже, ничего не боишься, сколько бы ты не утверждал обратное. Ты... такой.

"Я такой... Знала бы ты, княгиня, что мне просто чертовски везет! Везет и все!"

Ему действительно везло на приключения, но главное — везло выходить из них живым. Такая судьба. Такая невероятная пруха! Другой вопрос, хотел ли он такой жизни. Вот такой, когда что ни день, то подвиг самопожертвования, — даже если и думать об этом не думал, — и "звездопад", в смысле, награды и почести, но в нагрузку идут хвори и боль, раны и такие вот "постельные сцены", как сейчас.

"Постельная сцена! — усмехнулся он мысленно, представив себе на мгновение нагую Анну в своих объятиях. — Хороший каламбур, и ничего больше!"

В последнее время Анна слишком часто возникала на пути Эрика, и он начинал бояться, что ничем хорошим это не кончится для них обоих, но больше достанется, как обычно, ему.

И в этот момент в дверь постучали. Не требовательно, но и без робости. Кто-то просто обозначил свое присутствие. Впрочем, этого вполне хватило, и Анна уже стояла рядом с кроватью, когда дверь открылась, и в покои вошла Теодора в сопровождении одной из своих фрейлин.

— Здравствуйте, кавалер! — Княгиня была немолода и некрасива. Такое на горних высотах случается даже чаще, чем у других сословий. Династические браки — это браки по расчету, но такие глупости, как красота и молодость в этих расчетах не учитываются. Если молода и красива, спасибо господу за его промысел, а если нет — "ну, что тут поделаешь, зато породнились с нужными людьми".

— Доброго времени суток, ваше высочество! — поздоровался Эрик, но даже не попробовал "изобразить что-нибудь эдакое". Лежа, практически невозможно щелкнуть каблуками или "козырнуть", и уж точно не поклониться.

— Как себя чувствуете?

— Благодарю вас, ваше высочество, гораздо лучше, чем можно было ожидать.

— Рада слышать, — улыбнулась княгиня, по-видимому, довольная тем, что Эрик не стал выпендриваться.

— Я хотела бы лично поблагодарить вас, кавалер, за ваш... подвиг, — она явно не хотела произносить вслух истинную причину своей благодарности.

— Но, как вы, вероятно, понимаете, — продолжила княгиня после короткой паузы, — дело это деликатное, и я надеюсь, вы проявите должную скромность и не станете никому о нем рассказывать.

— Разумеется, ваше высочество! — уверил княгиню Эрик. — Тут и рассказывать, собственно, нечего, поскольку ничего, на самом деле, не случилось!

"Теперь можешь уходить!"

— Слово офицера?

— Слово офицера!

— Спасибо за понимание, — чуть улыбнулась Теодора.

— Это вам! — она приняла из рук своей фрейлины небольшую шкатулку красного дерева, инкрустированную слоновой костью, и протянула Эрику. — С благодарностью от меня лично. Поправляйтесь!

С этими словами она отвернулась и пошла прочь. Еще минута или две, и за ней закрылась дверь.

— Красивая шкатулка, — Эрику вещица действительно понравилась, об этом он и сказал.

— Это вейтенская работа, Эрик, — объяснила Анна. — Дерево и кость — натуральные, со Старой Земли. И сделана она до Отката. О стоимости не скажу, не знаю, но предположу, что это очень дорогая вещь. Она пустая?

— Сейчас посмотрим, — Эрик открыл шкатулку и обнаружил внутри два конверта. В одном находилась расходная карта государственного банка Великого княжества Гориц. В сопроводительной записке сообщалось, что в Метрополисе и на Фронтире имеются отделения банка, в любом из которых Эрик сможет обналичить карту, получив сумму эквивалентную пятидесяти тысячам золотых империалов.

— Кажется, теперь я богат, — сказал он, передавая конверт Анне.

— Не богат, — улыбнулась Анна, — но можешь рассматриваться, как состоятельный мужчина.

"Ну, да, — сообразил Эрик, — я просто не учел уровень богатства тех людей, среди которых она выросла".

— Что во втором конверте? — поторопила его она.

— Сейчас, сейчас...

Во втором конверте лежал сложенный вчетверо небольшой квадратный платок белого шелка, на котором имелся текст, нанесенный тонким каллиграфическим письмом черной и красной тушью. Из текста следовало, что отныне кавалер Эрик Минц должен именоваться "кавалер Минц граф Голденрейн". К шелковому платку прилагался электронный носитель со всей "сопутствующей" информацией.

— Что скажешь? — спросил Эрик, когда они вместе изучили файлы, находившиеся на носителе.

— Земли там немного, — поделилась Анна своими наблюдениями, — но это и неважно. Замок и владение старые, лишившиеся своих владельцев естественным путем.

— Это так важно?

— Эрик, в принципе, монарх может наплодить любое количество баронов и графов, но все они будут "вновь-возведенные".

— Типа "новодел"?

— Именно, — подтвердила Анна.

— Но меня тоже только что возвели, — напомнил Эрик.

— Не возвели, — покачала головой Анна. — Тебе, Эрик, передали титул, то есть признали, как бы, наследником давно угасшего рода, а это ценится гораздо выше!

2. Тринадцатое января 2534 года, система звезды Калвин

Трудно сказать, что именно ему помогло: "панацея" Ирины Ма, собственный "не убиваемый" организм или все это вместе взятое и еще что-нибудь в придачу. Но факт в том, что на второй день после возведение в графское достоинство, он встал со своего одра. Еще через два дня покинул твердь и перелетел на борт крейсера, а еще через два дня миссия, к которой на своих кораблях — крейсерах "Евгений Савойский" и "Чалдон" — присоединились посланники великого княжества Гориц и Сибири, отправились в долгий путь на Фронтир.

Два коротких прыжка привели их в систему звезды Калвин. Система была необитаема, но в ней находились форпост Сибири — космическая станция "Ли Динго" и базирующиеся на нее рейдеры класса "Ба-Чжа", "Пятый", "Девятый" и "Двадцать Второй". Здесь кораблям миссии предстоял двенадцатичасовой разгон для сверхдальнего прыжка в систему звезды Мендеса, откуда в три коротких прыжка можно было уже добраться до цели экспедиции — системы звезды Уилберга и планеты Фронтир.

Итак, крейсера вошли в систему Калвина и начали перестроение, связанное с необходимостью ориентации в пространстве и синхронизации хода всех кораблей. Ожидалось, что через несколько часов навигаторы выдадут точную привязку к точке входа в прыжок и точке выхода из него, и начнется разгон. Членам посольства делать в это время было особенно нечего, и Эрик, сторонившийся обычно "светской жизни", засел за изучение документов, связанных с целью и задачами их миссии. Данных было много, и Эрик предпочитал держать в памяти хотя бы основные из них. Однако нормально поработать не получилось. С ним связался адмирал Север.

— Эрик, — Север не выглядел удивленным или озадаченным, но что-то такое в его речи нет-нет, да проскальзывало, — хочу обсудить с вами один деликатный вопрос.

— Я в вашем распоряжении. — Эрик предполагал, что речь пойдет об Анне, и готов был объяснить, что опасения адмирала излишни. Его отношения с девушкой носили и продолжат носить впредь исключительно дружеский характер.

— Задам вам нескромный вопрос...

— Насколько нескромный? — поднял в удивлении бровь Эрик.

— В известной мере.

— Задавайте!

— У вас что-то было с Аленой Бороздиной?

"С Аленой? Вот те раз! А она-то тут причем?"

— Не было, — совершенно искренне ответил Эрик. — Но главное, и не могло быть, господин адмирал. Мы с ней познакомились на новогоднем балу во дворце и провели вместе, — большей частью на глазах у окружающих — считанные минуты.

— С Ириной Ма, полагаю, у вас тоже ничего не было?

— Так точно.

— Значит, их хорошее к вам отношение основано исключительно на их к вам личной симпатии?

— Думаю, что так оно и есть, — пожал плечами Эрик.

Он не стал рассказывать адмиралу, что Алена, вполне возможно, попросту положила на него глаз, что неудивительно, если учесть, что она стала нечаянной свидетельницей его "эпического" боя с доморощенными горицкими ассасинами.

— Что-то случилось? — спросил он, понимая, что так оно, наверное, и есть. Иначе зачем весь этот разговор?

— Мы получили персональное приглашение капитану-лейтенанту Минцу посетить крейсер "Чалдон" и быть там личным гостем боярышни Бороздиной, — объяснил Север.

— Мне одному?

— Я же сказал, лично. Персонально.

— Полагаю, что это не совсем обычное явление в дипломатической практике, — предположил Эрик.

— И да, и нет, — дернул губой адмирал. — Вас приглашает конфидент главы делегации Республики Сибирь Алена Бороздина. Кстати, конфидент в данном случае — это официальная должность при наместнице госпоже Ма. Так что Алена может вас пригласить, не нарушая этикета, как моего адъюнкта, и это не вступает в противоречие ни с чьими официальными интересами и не задевает ничьей чести. Вот, разве что, княгиня Эгерланд может обидеться...

— С какой стати? — Эрик был неприятно удивлен такому повороту разговора, и даже не попытался этого скрыть.

— Вот и я думаю, с чего бы вдруг? — вздохнул в ответ адмирал.

— Кстати, Эрик, — добавил неожиданно Север, — имейте в виду. Все, что происходит во время миссии, там и остается...

— Так мне лететь? — довольно грубо перебил адмирала Эрик.

— Да, — кивнул адмирал. — И поторопитесь, челнок с "Чалдона" прибывает через сорок минут, а вам еще вещи собирать.

— Какие вещи? — опешил Эрик.

— Ну, не знаю, — усмехнулся в ответ адмирал, — разные. Носки, трусы, бритвенные принадлежности... Вы к ним, Эрик, приглашены, как минимум, на три дня, а может быть, и до конца перелета. "Погостить"...

* * *

На самом деле, с "Чалдона" прибыл не челнок, а штатный бронированный катер-спасатель. Катера этого типа имелись и в имперском флоте. Наверняка три-четыре штуки базировались сейчас на крейсер "Клив-Солаш". Минимум удобств, максимум защиты, внешние манипуляторы и захваты, дивная маневренность и хорошая скорость — вот и все их достоинства. Эрику, впрочем, это не мешало: комфорт вещь приятная, но необязательная. Есть — хорошо, нет — тоже нормально. Другой вопрос — скорость. И даже не сама скорость, как таковая, а ускорение. Пилота катера никто не предупредил, — да и не мог, если честно, — что капитан-лейтенант Минц находится не в лучшей своей форме, и он практически всю дорогу шел на форсаже, преодолев расстояние, разделявшее корабли за каких-то жалких семнадцать минут. Правда, на практике это означало четверть часа тяжелых перегрузок, особенно на старте и финише. Три-четыре "же", как минимум. Весьма неприятный опыт, особенно тогда, когда каждое мгновение ожидаешь начала приступа. Но, с другой стороны, нет худа без добра. Благодаря этому внезапному эксперименту, Эрик выяснил, что снова может переносить такие перегрузки. Во всяком случае, иногда. И это был хороший признак. Да и вообще, подлетая к "Чалдону", Эрик вдруг осознал, какая ему оказана честь. Его пригласила в гости сама госпожа конфидент наместницы Ма — наверняка, с позволения последней, — и за ним прислали персональный катер, подобрав нечто вполне соответствующее его славе пилота-экстремала.

Не так давно, — а кажется, жизнь назад, — когда Эрик учился в технической школе ВКС на Эвре, он впервые сыграл в электронную игру. Он хорошо помнил этот момент, и саму игру помнил тоже. Это был квест под названием "Пекло". Герой игры должен был преодолеть пустыню, полную разнообразных опасностей: жара, отсутствие воды и еды, трудности навигации, дикие земли, болезни и ранения, а еще варвары, разбойники и демоны. Впрочем, снаряжение, оружие, воду и еду можно было найти, получить в подарок от ангелов и инопланетян, заработать, выполняя задания варваров, разбойников и демонов, отнять у слабых, отобрать у сильных. В конце концов, врагов можно было убить, подчинить их своей власти или заключить с ними союз. Сейчас, рассматривая свою жизнь "обратным взглядом", Эрик находил в ней много общего с той игрой или с другими подобными ей играми. Тот же квест через "неведомые земли". То же самое неравенство начальных условий, являющееся результатом жеребьевки, то есть слепого случая. Кем ты родишься, в какой семье и в какой стране, это и определит начальные условия старта. И все остальное в том же духе с той лишь разницей, что в реальной жизни зачастую нет никакой логики и резко возрастает роль случая. Идешь "через пустыню" ты сам, каким родился и вырос, и результаты твоей борьбы за успех, разумеется, во многом зависят от твоих способностей, от правильности принятых решений, от выбора тактики, от цели квеста, наконец. Однако в жизни, — в реальной жизни, а не в игре, — надо учитывать слишком много переменных, многие из которых попросту не просчитываются. Возрастает роль интуиции, скорости принятия решений и "его величества случая". За пять лет, прошедших с тех пор, как Эрик сыграл в ту игру, он прошел невероятным маршрутом свой во всех смыслах невозможный квест, двигаясь от одного неправдоподобного успеха к другому, чтобы в двадцать лет стать капитаном-лейтенантом военно-космических сил империи Торбенов, кавалером ордена "Звезда и Меч", а теперь еще и графом Великого Княжества Гориц. В его активе победы в космических сражениях и любовь самой лучшей в мире девушки, три ордена, графский титул и небольшое состояние. Но с другой стороны, сколько раз за это время он мог умереть или стать инвалидом? Его квест был отнюдь не прост, не усыпан, как говорится, лепестками роз. В нем было много труда, много боли, — сейчас, например, после испытанных перегрузок разом разболелись все его раны, и новые, и старые, — и много горечи. Но в результате, вот он здесь, там, куда привел его этот невероятный маршрут. Он офицер, заслуживший уважение своими военными подвигами, член военно-дипломатической миссии на Фронтир, приближенный к ее руководству, но главное — он все еще жив и даже более или менее здоров. И это последнее внушало, как говорят профессора в училище ВКС, осторожный оптимизм.