За тридевять дальних далей

Дверь открылась.

— Домой! — сказала я Миражу, делая шаг в зеркальную кабинку. За спиной отражался бугай, широко распахнутыми глазами глядящий прямо на меня через зеркало.

— Отвали! — прошептала одними губами и помахала ему ручкой.

Дверь закрылась, отсекая меня от окружающего пространства.

В душе поселилась какая-то пустота. Не могла понять, что меня так задело. Ну старик, и ладно... В Японии мужчины женятся по достижении определённого состояния, приобретения дома, а это обычно происходит годам к сорока пяти, и женятся на молоденьких. Во всяком случае так когда-то было. Да и ладно за старика замуж, но муж стариком-то не выглядит. Вполне молод, сохранил порох в пороховницах, и физически даст фору любому молодому. Так что не так? Почему так паршиво?

Я сползла по стенке лифта вниз. Ничего не хотелось. Просто заснуть и ... не просыпаться?

"Кто я? Зачем я живу? Что мне надо сделать в этой жизни?" — это были последние мысли перед темнотой.

Глава 10

Очнулась я в темноте. Будто просто включилась в сеть. Это сравнение покоробило. Я не ощущала себя роботом. Но где я, кто я, не помнила.

— Выспалась? Пойдём? — услышала приятный незнакомый голос.

Хотела открыть глаза, но не смогла. Притронулась рукой к лицу — повязка. Можно было бы её снять, но что-то меня останавливало. Какая-то загадка.

— Кто вы? Куда мы пойдём? — спросить это требовали нормы морали, но если честно, я чувствовала себя в безопасности здесь и сейчас, рядом с Ним.

— Тс, — сказал незнакомец, прислонив палец к губам. — Пойдём! Это всего лишь сон. Наслаждайся новыми ощущениями.

И взял меня за руку. Чудно, но страха не было. А вот сердце застучало часто-часто.

Руки чуть шершавые, тёплые, прикосновения приятные, можно даже сказать, волнующие.

Открывается практически бесшумно дверь, налетает лёгкий порыв тёплого ветерка, шевелящий волосы и ласкающий обнажённую кожу лица.

Я иду босиком по гладкому, но отнюдь не холодному полу, если не считать момент соприкосновения. Каждый шаг вызывает остроту ощущений. Длинная юбка приятно колышется, то и дело прикасаясь к ногам. Удивляет, что не наступаю на подол. А ещё распущенные волосы сбегают по плечам, касаются крестца. В воздухе витает едва уловимый аромат жасмина.

На губах играет улыбка, а в душе зарождается предвкушение.

Где-то далеко звучит фортепьянная музыка, но, увы, в записи. Мягкая, словно баюкающая челнок на волнах.

Сильные руки привлекают к себе за талию, вызывая трепет. Удерживают от падения, даря опору не только в прямом смысле этого слова.

— Кто вы? — срывается шёпот с губ.

На миг меня отпускают, и я едва удерживаюсь на ногах. Начинает не хватать сильных рук.

— Можешь снять повязку, — произносит незнакомец мягко.

Я осторожно стягиваю её вниз, оставляя болтаться ожерельем. Вокруг полумрак, но прямо напротив склонился, встав на одно колено, мужчина с короткими, чуть взъерошенными волосами, протягивая мне руку. Слишком темно, чтобы рассмотреть цвет волос.

— Позвольте пригласить вас на танец, прекрасная незнакомка.

Я бегло осматриваюсь. Тусклый свет идёт от пола, очерчивая след мужчины, и точки соприкосновения его второй ноги с полом. Как интересно! Вокруг моей юбки красивый контур цветка из света.

Только наши очертания. А вот дальше почти ничего не видно. Есть только мы.

Вспоминаются слова известной песни: "Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь..."*

Мужчина склонил голову, а мне хочется заглянуть в его глаза, пусть здесь и почти темно.

Вместо того, чтобы принять предложение, я приподнимаю его подбородок. Короткая щетина чуточку колется, но мне нравится. Он поднимает взгляд, блестящий во мраке. Тёплый, восхищённый. И что-то внутри дрожит, будто звучит тронутая в душе струна.

Поняла, что улыбаюсь.

— Я бы с радостью приняла ваше предложение, но не умею танцевать, — и хоть говорю правду, никаких неловкостей, только лёгкий азарт. Понимаю, что всё замечательно.

— А ты просто двигайся так, как хочется, — говорит он полушёпотом. Интимно.

Краска заливает лицо, но хочется попробовать, с ним.

— Хорошо, только с вами, — тихо говорю в ответ.

— Прекрасно! — и глаза сужаются, будто он улыбается.

Я отступаю на шаг назад и вкладываю пальчики в до сих пор протянутую руку.

Слышится облегчённый вздох, начинает играть скрипка другую мелодию, похожую чем-то на танго. Люблю скрипку, и фортепиано! Мужчина поднимается с колена и... Отступает на шаг, двигаясь под музыку, делает ещё один, а я осторожно ступаю на мысочках, будто кошка, придерживаясь ритма.

Он останавливается, я обхожу его, понимая, что это игра. Звучит резкий протяжный порыв скрипки, и меня медленно, глядя в глаза, притягивают к себе. Движение к нему, прикосновение к его щеке, шее, он сглатывает, бросаю взгляд за спину, вижу затухающие следы в форме растительных узоров на полу, пересечение взглядов. Меня нехотя отпускают, я плавно ухожу, но скользящее прикосновение остаётся, словно оно ему жизненно необходимо. Сердце замирает от его касания к животу и разворачивания к себе.

Он не отпускал, как ни пыталась вырваться, не позволял уйти, и мне это нравилось, держал в объятиях и восхищённо глядел. А я двигалась так, так требовали порывы этого мига, стараясь жить здесь и сейчас, поддаваясь настроению скрипки.

Обвиваю его шею, а в следующее мгновение отталкиваю и ныряю вниз, в кольцо рук, проскальзываю между его ног, но в последний момент он успевает схватить мою руку, вновь рывком заставляет встать и повернуться, всколыхивает мои волосы и чувства, и они резко опадают мне на грудь. И вот он вновь рядом, наклоняет меня назад, глядя лишь в мою душу. Мелодия затухает, а мы так и зависаем, не в силах отвести взгляда.

— Димка... — приходит узнавание. Воспоминания о корабле, муже, детях обрушиваются лавиной, но они на заднем плане. Сейчас есть лишь мы, так близко, так чувственно рядом. Замершее на миг сердце, вселенная его внутреннего мира, в которой отражаюсь я.

А он, вместо того, чтобы отстраниться или вернуть меня в вертикальное положение, склоняется над мною и сближает наши губы. Целует. Нежно, едва касаясь, дразнясь.

Я обвиваю его шею, стараясь крепко удержаться, закидываю ногу на его пояс.

Он чуть отстраняется, глаза смеются.

— Майя, ты сведёшь меня в могилу раньше времени.

Свет затухает, погружая мир во тьму.

Слышится его дыхание, он наклоняется ко мне, но в последний миг отворачиваюсь, играя с ним, ловя горячий воздух ушком. Поцелуй обжигает нежную кожу ушка, жар разливается внутри.

Меня всё же возвращают в вертикальное положение, только при этом подхватывая под ягодицы.

— Так сколько тебе лет, незнакомец? Триста?..

— А если да, ты меня разлюбишь?

— Я? — теряюсь. А разве люблю? Но говорю иное: — Дим, я хочу, чтобы доверие было взаимным. Ты контролируешь каждый мой шаг, каждое движение, каждый вздох. Ты говоришь о свободе в рамках, но... Ты мне не доверяешь, ограничиваешь доступ.

Это я о библиотеке.

— Женщины очень любопытны, — а он, похоже, о своих покоях.

— Дим, доверие... Даже если это всё обман, иллюзия, игра... Скажи мне всё. Прошу...

— Мне надо подумать.

— Я не могу так жить. Не могу не чувствовать? И хочу видеть твои чувства. Не безразличие, не очередную маску, а тебя. Этот танец — самое чудесное, что у нас было. Не потому, что ты ухаживал за мной, а потому, что я видела твою душу. Видела восхищение в твоих глазах, а не пренебрежение или безразличие.

Он молчит. Держит, смотрит на меня, скользя по контуру лица, но молчит.

— Я дам тебе доступ. Везде.

Я натянуто улыбнулась. Не этого ли я добивалась? Поняла, что нет.

— Мне не нужен он. Ведь если потом случится беда, первое, что подумаешь — я предала твоё доверие. И либо будешь меня обвинять, либо себя.

— Тогда что ты хочешь, родная? — сказал чуть охрипшим голосом.

— Доверия и чувств. Чтобы ты сердцем во мне не сомневался, душою.

Он вздохнул.

Я поджала губы, признавая поражение.

— Дай мне время, — и обнял сзади одной рукой в области живота, а другой в районе груди.

— Пойдём ко мне? — предложил он. — Я тебе всё покажу.

Прозвучало заманчиво.

— А ты точно к этому готов? — я не сомневалась в нём, просто оказанное мною давление можно воспринять как манипуляцию.

— Готов.

Прекрасно! Только идти к нему не хотелось вовсе. Ноги словно отяжелели. Будто то, что я могу узнать, причинит боль, разрушит имеющееся.

— Нет. Ты мне всё расскажешь, перед прилётом. Хорошо?

— Струсила? — взял на слабо.

— Да, — зачем отрицать очевидное? — Хочу побыть пока в неведении, где есть ты, я, и Соня с Владиком.

Он поцеловал в ушко, заставив трепетать.

— Тебе не понравился цвет моих волос, да? — всё же спросила про его показную обиду за ужином.

— Понравился, но... Это не ты.

— А мне не нравится голубой. Не знаю, почему, не могу объяснить.

— Перекрась в тот, что нравится.

— Ты разрешаешь? — я улыбнулась, вспомнив, как спрашивала его мнения в прошлый раз, словно дочка у отца.

— Ты большая девочка и можешь не спрашивать позволения.

— Правда? — в сердце поселилось неизвестное чувство.

— Да. Я вернул тебе доступ ко всему. Но к моим покоям так и не давал его. Постараюсь начать с доверия.

— Благодарю.

— Потанцуем ещё? — предложил муж.

— Дим, ты издеваешься? — я обернулась к нему, силясь увидеть выражение его лица. Но в темноте это не вышло.

— Нет.

— Спать пора... — и я демонстративно зевнула. Ну, не совсем показно, просто при упоминании сразу спать захотелось.

— Спать? — и тонкий намёк на нечто большее.

— Дим! — окликнула я слишком громко, не сдержав эмоции. — Иногда хочется, чтобы в руках оказалась сковородка.

— Ого! — присвистнул он. — Будешь мышцы тренировать? Надо тренера предупредить о холодном оружии.

— Ты серьёзно?

— Ну а чего махать просто так? Можно заодно приёмы выучить и довести их до автоматизма.

— Ты когда-нибудь можешь расслабиться и просто наслаждаться жизнью?

— Я и наслаждаюсь. Ну так что скажешь?

— Я в твоём распоряжении, точнее не я, а моё тело. Но только сперва положу голову на подушку, идёт?

Вздохнул, тяжко так. Позёр! Но я улыбалась. На душе щебетали дрозды в летнем лесу.

— Что это за помещение?

— Танцевальный зал.

— И где он находится?

— Сразу за твоими покоями. Возле ванной комнаты.

— Вот как? — сразу представились картинки, когда я одна кружусь под нежную или наоборот, страстную мелодию. Одна, без свидетелей. — Только наш зал? — решила уточнить, дабы избежать незваных гостей.

— Только наш, — подтвердил муж. Не мой, а наш. Но глупо считать его чисто своим, если его величество здесь властвует на своё усмотрение.

— А что тут ещё есть? — сменила тему.

— А что ты хочешь?

— Пока не знаю.

— Подумай.

— А свет включить можно?

— Можно. Но он ведь разрушит всю романтику.

— Тогда хочу лунную дорожку на водной глади.

— Мираж, ты слышал?

— Да, мой господин.

И тут луна вышла из-за тучи, освещая водную, чуть колышущуюся гладь, посреди которой мы и находились.

— Ух ты! Благодарю, Мираж! Восхитительно!

— Лунная дорожка указывает путь в ваши покои, — пояснил бортовой компьютер, не отреагировав на мою благодарность. Неужто и у него есть чувства?

— Да ты романтик, Мираж!

— Очень приятно, госпожа Майя!

— Мираж, дай нам побыть наедине! — нахмурился муж, прерывая нашу болтовню. Неужто ревнует?

— Прошу прощения, господин! — и наступила тишина, разве что наше дыхание слышно да лёгкий плеск волн о берег где-то впереди нас.

Идём по воде, как... Не помню его имени. Что-то из мифологии. Надо будет перечитать.

Романтика кончилась, когда мы пришли к дверям, очерченным едва заметным контуром света.

Я вздохнула. А Димка подошёл сзади и обнял за талию, прижав к себе. Я откинулась на его грудь.

— А давай никуда не пойдём, — прошептал он на ушко, обдавая горячим дыханием.

— Совсем никуда? — я повернула чуть голову, силясь увидеть его глаза и ответ в них, затаила дыхание.

— Совсем никуда.

Мы оказались в кромешной темноте, лишь звук волн и шипение пены доносились почти из-под ног. Затем звук волн усилился, словно шторм надвигался. Небо расчертила молния. А затем всё стихло. Но моих обнажённых ног коснулось что-то, что я взвизгнула и запрыгнула на мужа.

Он рассмеялся. Искренне так.

— Что это?

— Вода.

— Как вода? Откуда? У нас потоп?

— Можно и так сказать. Мираж перед тобой выделывается.

— Мираж? Дим, ты о чём?

Вновь вышла луна из-за облака, освещая море, волны, плещущиеся о берег. Когда очередная волна рассеяла тучи брызг, до меня тоже долетело. Вода? Настоящая?

Я слуспилась с мужа и прикоснулась к полу. Только это уже был не пол, а песочек. Вновь накатила волна, намочила мне подол платья.

— Я теперь вся мокрая, — пожаловалась мужу.

А он разулся, наклонился ко мне, хватая подол моего платья и рывком снимая его.

— Димка! — погрозила ему, отступая на шаг назад и прикрывая стратегически важные места, ведь под платьем ничего не обнаружилось. — Руки не распускай!

— Ты сама мне разрешила! — возразил этот нахал.

— Когда голова коснётся подушки!

— Мираж, дай ей подушку! — раздражённо выпалил супруг.

О, неужели его что-то может вывести из себя?

Но до подушки я не добралась. Просто муж устроил догонялки. По берегу, а потом я забралась в воду, как оказалось, её достаточно, чтобы поплавать. И подушка вся вымокла, ведь муж бегал за мной с подушкой. Мы баловались, как дети, и смеялись, и брызгались, и меня всё же поймали.

И я сдалась на милость победителя. Он вынес меня на берег, уложил на песочек. А я стала вся мокрая, испачканная в песке. Димка попробовал целовать мне грудь, а потом долго плевался.

— Мираж, высуши её!

Молчание.

— Мираж! — грозный окрик.

— Он обиделся. Ты ему сказал оставить нас двоих. Вот он и молчит. Не обижай его!

Димка хотел что-то ещё сказать, но я закрыла ему рот ладошкой, а потом приподнялась и поцеловала. А то наговорит кучу гадости, обидит бортовой компьютер, и не важно, что он не человек. Он уже показал, что он — живой. У него тоже есть свои желания, чувства, и способность к творчеству и романтике.

— Знаешь, а мне нравится твоя щетина, — прикоснулась к щекам мужа, ощущая, как она колется. — И волосы у тебя чуть отросли, — я запустила вторую руку в его шевелюру, приподнимая пряди, скользя по ним до самых кончиков.

Муж хотел устроиться между моих ног, но я их крепко сжала.

— Сперва попроси прощения у своего единственного друга! — прошептала я.

Димка замер. Какое-то время молчал, видно, обдумывая услышанное.

— Прости, Мираж, — прошептал он тихо.

— Прощаю. Доброй ночи, господин, госпожа Майя.

— Просто Майя! Мираж, прошу!

— Хорошо, Майя.

— Мираж, ты согласен быть нашим другом? — спросил вдруг супруг, отстраняясь от меня и садясь рядом.