А моя "гэбэшная" ксива была в полном порядке!
Если к ней не особенно присматриваться, конечно... В этот раз я принял облик офигенного "великодержавного шовиниста" — откуда-нибудь из под Рязани с соответствующим говорком и, "корочку" имел на имя Лиходеева Ивана Ивановича.
Миша же, был загримирован под эдакого молодого, достаточно интеллигентного на вид — но очень перспективного "Малюту Скуратова". Документа на руках он не имел, зато нёс в них большой кожаный портфель — из которого нет-нет да и, выпали в нужный момент хирургические инструменты для аутопсии — одолженные в одном из московских моргов.
Классика жанра: добрый и злой налётчики...
Извиняюсь — чекисты!
Естественно, сперва приходилось успокаивать собеседников — особенно нэпманов, впадавших в суетливую панику или парализующий ступор при одном только появлении двух представителей "кровавой гэбни". Однако, вопреки от нас ожидаемому — мы с Мишей вели себя мирно, вопросы задавали вежливо и участливо и, такой "когнитивный диссонанс" — растапливал без остатка лёд недоверия, открывал людские души и вызывал на разговорчивую доверчивость.
— Наш разговор не привнесёт в вашу привычную жизнь никаких последствий, гражданин хороший, я имею в виду — отрицательных последствий. Мы всего лишь изучаем положение дел, чтоб предпринять меры — способствующих улучшению вашей же предпринимательской деятельности.
На этом месте я обычно сблизившись, пристально смотрел в глаза собеседника, а Миша гремел инструментами в портфеле:
— Или, Вы против? Если Вы против — пишите заявление, что Вы — "против"... НУ?!
В этом месте меня всегда (без исключений!) суетливо-поспешно перебивали:
— Да, нет — что Вы! Я — ЗА!!!
Принимаю несколько расслабленный вид и с довольной улыбкой сытого хищника:
— Всегда очень приятно иметь дело с единомышленником.
Далее, после располагающей к максимальному доверию пустопорожней трепотни и вопросов не имеющих отношение к делу, разговор с хозяевами-нэпманами, управляющими или арендаторами — вёлся в таком конструктивном ключе:
— У "Отдела по борьбе с экономическими преступлениями и саботажем", "Объединённого Государственного Политического Управления" — такой к Вам вопрос: почему так малы налоговые отчисления от вашего заведения? Вам что-то или кто-то мешает? Что нужно нам с вами предпринять, чтоб повысить его рентабельность и соответственно — налогоотдачу?
Почти все на первое место ставили невозможность работать по ночам, а если кто-то не ставил — то я ему подсказывал.
— До революции наш ресторан работал круглую ночь. А здесь только "веселье" начинается, как приходится закрываться — иначе нарвёшься на крупный штраф.
— Вы обращались к кому-нибудь с предложением продлить время работы ресторана?
— Обращался. Но, знаете ли, это...
— Куда именно?
— В "Моссовет".
— К кому именно?
Обычно, ссылались на "забывчивость", но иногда называли Ф.И.О. вполне конкретной "аварии ".
— Что он Вам ответил?
Во всех случаях — ни ответа, ни привета.
— Почему Вы не обращались в органы ОГПУ? Ведь, не предоставление налогоплательщику возможности зарабатывать — есть государственное преступление должностных лиц!
Кто-то оправдывался, большинство просто молчит потупив очи.
— И сокрытие преступления — тоже есть преступление перед народом!
Тут уж, нэпманы обычно начинали заметно беспокоиться и слегка "дёргаться".
— Однако осознание собственной вины, чистосердечное раскаивание в содеянном и готовность сотрудничать с правоохранительными органами...
— Я готов!
— Не сомневаюсь. Раз готовы с нами сотрудничать, пишите заявление: "Я, имярек...".
Однако около половины предпринимателей, видно имея какой-то отрицательный опыт такого "сотрудничества" — несмотря ни на что, отказывались писать донос на "Моссовет". Форма отказа была самой разнообразной: от категорического "не буду!" — до классического падения в обморок.
Тогда я, раскинув "пальцы веером":
— Что-то как-то не по понятиям получается, гражданин нэпман! Мы, за ваше же бабло — анус рвём себе и людям, а Вы за собственные же кровные — не желаете его слегка напрячь?
Трясётся весь, зубами "танец с саблями стуча" и, молчит — как совой об пень.
Чуть ли не по слогам, с нажимом на каждое слово:
— Положим мы с нашей "конторой", добьёмся для Вас неограниченного рабочего дня... Вы будете со спокойной душой дополнительную прибыль получать и, про нас — даже не вспомните?
Наш российский предприниматель весьма догадлив и, после этих слов — тут же стремительно бросается с сейфу, выгребает из него все (или почти все) наличествующие денежные знаки и с превеликим почтением "горкой" кладёт передо мной на стол — если он имелся, конечно. Если стола не было — деньги охапкой суются в руки:
— Да, как же так — "не вспомню"?! Всегда про вас помним и готовы поделиться в случае...
Очень редким недогадливым же, приходилось говорить в открытую:
— ...И не поделитесь за труды наши тяжкие? ОГПУ не любит неблагодарных.
В таким местах Миша доставал из портфеля какой-нибудь инструмент — видом "побрутальнее" и внимательно его рассматривал.
Однако, повторяю: последних был — всего один-единственный ничтожный процент.
С холодной брезгливостью перебрав банкноты, смотря в глаза, говорю:
— Ты меня не понял, нэпман... Я мзду не беру — мне за державу обидно! Поэтому сверни все эти червонцы трубочкой и, по одному — засунь себе в жирный зад.
Не обращая внимания на паническую реакцию:
— Пишите заявление, гражданин имярек, что после снятия ограничения "Моссовета" на продолжительность работы заведений общепита — готовы перечислять на указанный счёт три процента прибыли.
Ой, какие бурные проявления радости!
Не зная преамбулы, можно подумать — что по великой запарке, попал в бар "Голубая устрица".
Пока строчит, от усердия чуть ли не вывалив язык себе на плечо, поясняю:
— Это счёт исправительно-трудового лагеря (ИТЛ) в городе Ульяновск... Слышали про такой?
— С превеликим прискорбием... Нет.
— Ещё услышите! Это — экспериментальное учреждение для перевоспитания осуждённых по уголовным делам, устроенное совершенно на других принципах — чем я думаю, хорошо знакомые Вам "исправдомы" и "домзнаки".
Доверительно приблизившись, с несколько "интимным" оттенком спрашиваю:
— Вы, извиняюсь — кто про основной профессии?
— Прошу прощения...?
— Кем были, чем занимались до революции, спрашиваю?
— Ах, да! До семнадцатого года я служил горным инженером на...
— Тогда в случае так сказать — "фарс-мажора", ну вы понимаете про что я?
Расширив до полной округлости очи:
— Вполне понимаю.
— Вам там самое место.
Задумается, я вижу — видать рыльце всё же "в пушку":
— А как мне "в случае чего"...? Ну, Вы понимаете — про что я?
Заговорщическим шёпотком:
— Вполне! Пишите ещё одно заявление, что готовы перечислит не три — а десять процентов и, отсидите "своё" — сколь бы Вам не впаяли, как у Христа за пазухой.
Правда, подписавшихся на последнее — было до обидного мало... Сравнительно мало.
"Кадры — решают всё!" и, эти "кадры" я разыскивал всеми — подчас довольно экзотическими способами.
* * *
Ну... Полдела сделано!
Сперва разнюхав что да как, являемся в Моссовет в кабинет к "нужному" человеку и, сунув под нос "корочку", без всяких "прелюдий" — сразу быка за обе ноздри:
— С тобой, гнида, сперва здесь побеседовать или прикажешь сразу на Лубянку отвести?
Тот, не сразу всосав всей серьёзности происходящей ситуации:
— В чём дело, товарищ?
— Твои "товарищи" в Харбине бамбук жуют!
Бледнеет, краснеет, покрывается бурыми пятнами и хватаясь за "мотор":
— Я не понимаю...
— Счас поймёшь, гнида белохвостая!
— Да, как Вы...
Нэпмановские заявления под нос:
— Это, что?
— Это, это...
— Это недополученные Республикой средства в виде налогов на Мировую революцию! ЭТО — САБОТАЖ!!!
Читает одно из заявлений:
— Я не пойму...
— В камере поймёшь, — вставляет свои "пять копеек" Мишка, — времени до расстрела у тебя будет достаточно.
Взбледнев, как Белоснежка — попавшая в похотливые лапы семи темпераментных гномов-афроамериканцев, товарищ только рот открывал-закрывал — не в сих что-либо молвить.
Тычу пальцем в бумажку и задыхаясь в припадке праведного гнева:
— Только по этому заявлению... За три года НЭПа... Государством рабочих и крестьян... Советским правительством... Недополучено...
Резко выдыхаю прямо в лицо:
— СТО ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ ЗОЛОТОМ И В ИНВАЛЮТЕ!!!
Ну, это я конечно — здорово приврал.
— ВОЗМОЖНО, ЭТО КАК РАЗ СТОЛЬКО НАМ НЕ ХВАТИЛО — ЧТОБ ПОБЕДИЛА ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ГЕРМАНИИ?!
В наступившей после моих слов зловещей тишине, у Мишки совершенно случайно открылся портфель, со звоном вывалив содержимое и пока он его собирал, бурча:
— Говорил же сразу на Лубянку в подвал его, а теперь придётся заново весь инструмент стерилизовать...
Товарищ "харбинских бамбукоедов" смотрел на него с неописуемым ужасом.
— ...Хотя можно просто на примусе нагреть докрасна — оно и эффективнее при "работе" будет.
Когда Барон собрав "оснастку" выпрямился, поставил портфель у ног, миролюбиво говорю:
— Зачем же так сразу — в подвал и нагретый железный предмет в задницу? Возможно этот гражданин заблуждался, ошибался или был намеренно ведён кем-то в заблуждение... Ведь, так дело было?
— Мммеее...
— Товарищ Дзержинский, что нам с тобой говорил? "Всегда надо дать человеку шанс исправиться".
Обращаюсь как можно ласковей к чиновнику:
— Дать тебе шанс, гражданин?
Тот, чуть на колени не бухнувшись, прижав обе руки к сердцу:
— Сделаю, всё что могу... Что от меня требуется?
— Да, сущие пустяки! Дать возможность нэпманам работать с максимальной прибылью и платить налоги с отчислениями. В том числе и в городской бюджет.
Обеспокоенно переводит взгляд то на меня, то на Мишку:
— Не всё в моих силах, тов... Граждане! Не я один...
Тоже посмотрев на напарника, я Ньютоном — после падения ему на голову яблока, вопрошаю:
— Так это мы имеем — не одиночное злодеяние, а целый преступный сговор? Ишь ты, до каких высот враги народа добрались!
Тот, зазвенев портфелем, ощерился серийным маньячилой:
— Факт налицо! Я ж говорю — зря валандаемся... В подвал к нам его и, зуб даю — к утру у нас будет весь список контрреволюционной организации.
При вновь наступившей могильной тишине, Мишка уточнил:
— Его зуб даю.
"На лицо" не факт — а паника:
— Товарищи, товарищи — Вы меня не так поняли!
Подняв левую руку, а правой откинув крышку, смотрю на циферблат недавно приобретённых "траншейных" часов фирмы "Swiss" :
— У тебя ровно одна минута на то, чтобы мы тебя поняли "так"... Время пошло.
Поспешно выдыхает:
— Через неделю предприятия московского общепита будут работать круглосуточно.
Прищурившись смотрю на него:
— Вы в этом уверены?
Со стальным оттенком в голосе:
— Слово коммуниста!
Переглянувшись с Мишкой:
— Ну, что ж... Феликс Эдмундович на последнем совещании говорил об испытательном сроке для покаявшихся саботажников.
Прощаясь, Барон подойдя вплотную — больно ткнул пальцем куда-то под ребро и, потребав по щёчке — приторно-сладким голоском:
— Я, всю неделю с нетерпением буду ждать нашей следующей встречи, милашка!
Садясь в машину, Миша спросил:
— Сработает?
Я, с философским спокойствием:
— Да, кто ж его знает? Человеческая душа — потёмки, даже для ангела...
Однако, сработало!
Ровно через неделю нужное постановление Моссовета было опубликовано в газетах.
Глава 5. Операция "Самец прилизанный".
Идея единого пулемёта в России вовсе не нова: ещё в начале 1920-х годов конструктор стрелкового оружия Владимир Фёдоров предложил создать таковой девайс — пригодный для установки на сошки, на полевые станки и на бронетехнику.
Однако, нет пророка в своём Отечестве!
Рисунок 7. Единый пулемёт "MG-34" на универсальном станке.
Первыми воплотили эту идею в жизнь немцы и, единственные из всех воюющих стран — применили на деле во время Второй мировой войны. Наличие в составе пехотного отделения "пилы Гитлера" — пулемёта МГ-34, позволило Вермахту перевернуть с ног на голову всю пехотную тактику. Наступление, впредь осуществлялось переносом вперёд огня — а не живой силы. Основную роль играл именно пулемёт — остальные пехотинцы в немецком отделении являлись лишь обслугой и охраной, обеспечивающими его эффективную работу. Каждый пехотинец Вермахта был обучен стрельбе из пулемёта и мог в любой момент заменить вышедшего из пулемётчика. Таким образом, огонь вёлся — пока в отделении был цел хоть один целый солдат.
В обороне МГ-34 (а затем "газонокосилка" МГ-42) выкашивал ряды наступающих, а в наступление не давал обороняющимся высунуть нос из окопа... Поэтому по большому счёту — не важно, чем был вооружён рядовой немецкий пехотинец: "шмайссером" МП-40, новейшим "штурмгевером" или отстойно устаревшей винтовкой "Mauser 98k" с болтовым затвором. Подход под прикрытием подавляющего огня пулемёта к оборонительным позициям на расстояние броска гранаты, затем щедро накидать "колотушки" в окопы и, наконец крикнуть оставшимся в живых:
— РУСС, СДАВАЙСЯ!!!
И, сдавались... А куда деваться?! Не каждый из нас способен сопротивляться в заведомо безнадёжной ситуации.
Конечно многие скажут, что в советском стрелковом отделении был ручной пулемёт Дегтярёва — "ДП"...
Не, а!
Чаще всего конструкторы оружия конструируют свои девайсы соответственно тактико-техническим требованиям заказчика. "Генералы всегда готовятся к прошедшей войне", — сказал кто-то из великих мира сего.
Наши красные командармы были ничем не хуже, в смысле — не умнее, вот и заказали!
Этот ручной пулемёт (я бы даже сказал — автоматическая винтовка на сошках, как американский "BAR") был разработан с учётом опыта Первой мировой войны и глядя на образцы оружия той же эпохи. Вот на той, на Великой европейской войне — он бы вполне прилично смотрелся на фоне "Льюиса", "Шоша" и немецкого "DMW MG 08/18" — творчески запиленного со станкового "DMW MG 08"... Клона британского "Maxim-Vickers Mk. I" или нашего "Максима", то бишь.
После появления "МГ-34" наш "Дягтярь" — безнадёжно устарел, как впрочем и все другие пулемёты армий мира. Да, осуществлять "поддержку" он мог, но подавлять...
НИКОГДА!!!
Ну и, что делать?
А делать что-то надо...
* * *
Я бы никогда в эту тему не встрял — ибо отчётливо понимаю всю её сложность, если бы не один — доставшийся мне волей случая, "рояль"... Срочную службу я проходил в кадрированном танковом полку на Урале, где солдат-срочников было меньше — чем офицеров и даже прапорщиков. Один из последних (по национальности "небрат", что немаловажно) за что-то меня сильно "полюбил". А так как он был заведующим, не положим — продовольственного склада с сухпайком, а совсем наоборот — стрелкового со снятыми на хранение танковыми пулемётами, свою "любовь" ко мне он мог выразить только "регламентными работами" по разборке-сборке, чистке-смазке, консервации-разконсервации вверенного ему имущества.
