Микадо. Император из будущего

— Такахиса заставит нас принять христианство!

— И что с того? Какая разница каким богам молиться, если в сундуках звенит золото?

— Кстати, о золоте. Сколько предлагают сацумцы?

/ Сацумцы — пренебрежительное название жителей острова Кюсю, где располагалось княжество Сацума/

— Просите полмиллиона коку и все западные земли Такэда.

— Значит, вы попросили миллион. И все Кванто!

— И мне его дали!

— Пообещали. Пообещать жениться, не значит жениться.

— Такахиса не сможет править один всей Японией.

— У него для этого есть южные варвары.

— Эти дурно пахнущие грязнули? Как только Симадза получит власть — он выкинет гайдзинов вон. И мы ему в этом поможем!

— Все-равно попахивает предательством нашей страны. Гайдзины, окинавцы, а где окинавцы — там китайцы или ко-рё. Откуда возят опиум!?

— Не наше с вами дело. Вы участвуете?

— Пожалуй. Хотя я никак не возьму в толк, зачем мы Такахисе, если у него двести тысяч самураев, пушки, ружья, да еще какое-то секретное оружие? Что может против него сделать Сатоми с его ста двадцатью тысячами?

— Уж больно эта отрыжка кашалота удачливый, как вы изволили заметить.

— Последний вопрос: когда?

— Такахиса ждет окончания эпидемии черной смерти. Как только я ему сообщу, что болезнь закончилась, он двинет войска из провинции Бидзен прямиком на Киото. На праздник Обон сацумец уже будет греть свой зад на сандаловом троне.

— Ну что ж. Давайте тогда скрепим наш союз.

Мужчины вышли на крыльцо поместья. Токугава задрал кимоно, отвел в сторону набедренную повязку, Тоётоми сделал то же. Они вместе помочились и смешали свою мочу, следя, как она летит на песок под ними. Союз был заключен.

/Обон или Бон — японский трехдневный праздник поминовения усопших 13-15 августа/Глава 12

В постоянстве — сила. Яп. Пословица

Вставай! Вставай отрыжка кашалота!! — в мой бок впечатался чей-то носок и я проснулся. От второго удара ушел перекатом, захватывая сгибом локтя ступню и выворачивая ее вправо. Мужчина, бивший меня, с руганью упал и тут же вскочил. Я, сжав кулаки, тоже поднялся. Рассмотрел нападавшего. Лет сорок с гаком, куцая бороденка, половины зубов нет. Воняет от него... аж слезы на глаза наворачиваются.

— А ты ловкий — ухмыльнулся мужик — Я главный золотарь квартала Микуни. Для тебя "ксоо" Микуни-сан. Одевайся, бочка приехала.

Делать было нечего. Обвязался грязной набедренной повязкой, натянул рваное кимоно, потрогал шишку на затылке, благодаря которой я тут оказался (болит!) и безо всякого завтрака отправился вычерпывать говно. Неплохая карьера — из Императора всея Япония в ассенизаторы, не так ли?

Но давайте все по порядку. Пятнадцатого июля я был коронован. Японская традиция не предусматривала для микадо шапку Мономаха, так что венец пришлось заказывать у ювелиров отдельно. Придворные удивились подобному чудачеству — ведь у Императора есть священные регалии — но в итоге проглотили. А корона мне нужна была сугубо для имиджа. Европейская публика привыкла к определенным символам власти монархов, так что же ее разочаровывать? Я планировал окончательно открыть страну для иностранцев-гайдзинов и возможность лишний раз произвести впечатление упускать не хотел. Сразу после приема глав гильдии ювелиров, решил устроить себе экскурсию по дворцу.

Осмотрел сокровищницу, оставив Сабуро Хейко пересчитывать ларцы с золотом, серебром и драгоценными камнями, навестил библиотеку (кстати, весьма богатую на древние китайские рукописи, включая собственноручный трактат Конфуция "Лунь юй" — "Беседы и суждения"), проверил, как самураи клана несут охрану резиденции (весьма ответственно). У входа во дворец собралась целая толпа аристократов и тут я совершил ошибку — дал команду запускать придворных. Еще неделю назад эти дармоеды боялись нос высунуть из своих поместий, опасаясь чумы и моих приказов о карантине. Но вот уже декаду как в Киото не случилось ни одного заболевшего и народ воспрял. Я то понимал, что эпидемия далеко еще не остановлена, вполне вероятны рецидивы — только поди объясни это миллионной полуголодной столице.

По словам Акитори-сана прекращению чумы мы обязаны вулкану Овакудани. Огнедышащая гора засыпала Киото и его окрестности полуметровым уровнем пепла и убила тем самым грызунов и блох — основных переносчиков чумы. Серая масса вулканической пыли оказалась ядовита и некоторые столичные жители, привыкшие брать воду из окрестных рек отравились. Увы, эта плата за окончания пандемии черной смерти оказалась для японцев вполне приемлемой — благо остальные очень быстро научились пользоваться только колодцами. Более того рядовые горожане связали мою коронацию, извержение вулкана и прекращение чумы в одно целое и увидели в этом волю богини. По всей столице появились мои самодельные портреты, украшенные цветами и бамбуковыми ростками. Несколько типографий в очередной раз размножили клятву "Пяти обещаний", некоторые тезисы которой рядовые японцы вновь стали носить на налобных повязках.

Впрочем, это весь этот энтузиазм никак не коснулся аристократии. Сотни придворных оккупировали тронный зал, теснятся в приемных покоях, шуршат расшитыми кимоно, обмахиваются расписными веерами. За утонченными поклонами и фальшивыми улыбками я вижу ножи, готовые вонзиться мне в спину. Все эти чиновники 1-го, 2-го, 3-го рангов, фрейлины, священники, обряженные в оранжевые накидки, так и ждут моей малейшей оплошности, чтобы скинуть с трона. А я в это время сижу, разряженный попугаем на сандаловом престоле, смотрю на всю эту ярмарку тщеславия и делаю покерное лицо.

/ Покерное лицо (от англ. Poker face) непроницаемое лицо, хорошая мина при плохой игре/

Мои самураи, начиная от фельдмаршала Симадзумо Хиро до генералов вроде Асакура Абе, выглядят очень бледно. В фигуральном смысле. Одеты непрезентабельно, без шика и лоска. Движения скованные, улыбки вымученные. Соответственно, и отношение к ним как к случайным провинциалам, попавшим на столичный бал — презрительное и высокомерное.

Разглядываю толпу более внимательно. Ничего, ничего, мои раскрашенные друзья — очень скоро я вашу толпу здорово прорежу. Останутся только самые верные и нужные, остальные отправятся осваивать курорты Северного Кавказа. Пардон, северные территории — вроде Курильских островов. Отличное место для ссылки провинившихся. Там глядишь ход дойдет и до Сахалина. Или так думать непатриотично? Ладно, будем считать, что эти белолицые от пудры и чернозубые от ацетата железа товарищи будут столбить место для потомков Московского княжества. Примирив внутри себя японца и русского, я продолжил рассматривать знать.

Присутствующие делились на несколько ярко выраженных групп. Во-первых, это мои вассалы, которые кучкавались на задворках тронного зала. Во-вторых, кугэ — придворная киотоская аристократия — родственники бывшего императора, высшие чиновники, придворные. Эти расфуфыренные курицы не обладали реальной властью, которую дает только обширная собственность, а точнее земли в провинциях, но тем не менее были весьма влиятельны, а главное опасны своими заговорами. Человек сто мужчин и женщин разного возраста свободно курсировали по всем покоям, обменивались поклонами, шутками, образовывали тесные группки и даже очереди на традиционный поклон императору. Уже второй час знать по очереди вставала перед моим помостом на колени, упиралась лбом в пол и лицемерно желала мне тысячу лет жизни.

/ Охагуро (дословно "чёрные зубы") — традиция чернения зубов, популярная в Японии до периода Мэйдзи. У данного обычая было и утилитарное назначение: лак восполнял недостаток железа и помогал сохранить зубы здоровыми, а кроме того маскировал выпавшие зубы/

Вторая по значимости и численности группа людей в зале — называлась букэ. Феодальное дворянство, владеющее землями и принадлежащее к тем или иным кланам. Дайме, хатамото, генералы — одним словом военная аристократия. Самые крупные щуки столичного пруда — конечно, Токугава Иэясу и Тоётоми Хидэёси. С обоими во время своих предыдущих визитов в Киото я имел возможность побеседовать и составить собственное мнение. Прожжённые интриганы, хитрые и безжалостные — несмотря на свое сильное внешнее различие их роднило одно общее качество. Я назвал ее "закалка". Оба прошли горнило войн, сурового кланового отбора на выживаемость, а значит, представляли наибольшую опасность моей власти.

/Хатамото обычно переводится как "знаменосец", этот титул традиционно присваивали личным телохранителям военачальника, которые всегда сопровождали своего командира и защищали его на поле боя. Он также присваивался потомкам семей выдающегося происхождения, а также людям, обладающим исключительными мастерством. Хатамото составляли своего рода "мелкопоместное дворянство"/.

Но были в зале и караси и пескари помельче — четыре князя окрестных провинций. Худощавый и надменный Дзюнсё Цуцуи с приближенными самураями, одинокий, безрукий Асаи Хисамаса — тот самый Асаи, который внезапно напал на армию Оду Набунаги и лично зарубил знаменитого военачальника, потеряв при этом конечность. Теперь все его презирают и сторонятся. Наконец, дайме Хаттори Ясунага и Ёсикуни Хатакэяма. С последним я был знаком — именно он спас императора Го-Нара при прошлогоднем бегстве из столицы, охваченной смутой и восстанием против регентов. Рано поседевший Ёсикуни-сан оказался вовсе не стариком — всего 40 лет, но весьма образованным и начитанным князем. С ним у нас сложились вполне дружеские отношения и я надеялся на его помощь в решении столичных вопросов. Благо Ёсикуни-сан за свои заслуги был пожалован должностью коор-бугё Киото.

К моему удивлению, судя по командирским жезлам Гунто в зале присутствовало еще два незнакомых мне дайме. Оба оказались молодыми и стеснительными, прячущимися за спины других, юношами. Подозвав дворцового церемониймейстера, я поинтересовался их именами. Такамото Мори и Канэ Тёсокабэ оказались сыновьями дайме кланов Мори и Тёсокабэ, уничтоженные в конце прошлого, начале этого года князем Такахиса Симадза. Парни успели сбежать в столицу и хотят получить аудиенцию у императора. Не нужно быть пророком, чтобы понять — южане хотят вернуть свои земли. Ах, как мне не хватает Гэмбана! Наверняка у Мори и Тёсокабэ полно сторонников, что на юге Хонсю, что на острове Сиккоку. Если в нужный момент союзники поднимут восстание и ударят в спину Такахисе... Решено, даю аудиенцию.

Однако первую встречу после официального приема, я, разумеется, дал своему фельдмаршалу. И как водится Хиро-сан сообщил мне две новости — одну хорошую, другую плохую. Плохая заключалась в том, что Симадза собирают войска в землях бывшего клана Итимондзи. Взглянув на карту, я убедился, что провинция Бидзен находится на берегах внутреннего моря, между Хонсю и Сиккоку. Измерил самодельным циркулем расстояние. Вышло, что вражеская армия концентрируется на дистанции около пятидесяти ри или двухсот километров. По сведениям крестьян-перебежчиков войска Такахиса еще не готовы к маршу, т.к. опасаются чумы и раскисших после сезона дождей дорог. Но как только Симадза выступят — неделя и самураи Такахисы под стенами Киото. Бежать, как Го-Нара из столицы? Отдать горожан на откуп сацумцам? Или держать осаду? Двести тысяч против пятидесяти — совсем не вариант. Подавив усилием воли панические мысли интересуюсь второй новостью.

И она окупает все мои метания. Война на западе закончена. Два Великих дома — Уэсуги и Такэда пали. Такэда Сингэн умер от ран, его наследники тут же передрались. Один из побочных сыновей тайно провел армию генерала Танэда Цурумаки через горную провинцию Каи и тайсе внезапно, как снег на голову, появился перед городом-замком Мацумото — резиденцией клана Такэда. Да еще с союзными войсками ренегата-перебежчика. Двухдневный штурм, ниндзя Хандзо взрывают миной ворота крепости и я становлюсь богаче сразу на четыре провинции. Северное и южное Шинано, Хида, Каи, огромные запасы риса и военной амуниции, большое количество строевых лошадей — генерал интересуется, что со всем этим делать и что обещать непутевому сыну Сингэна за оказанную помощь? Срочно пишу Цурумаки послание. Мобилизовать в землях не менее пятидесяти тысяч крестьян, вооружить их из запасов Такэда и быстрым маршем идти на Киото. Сынка захватить с собой, его войска переподчинить и гнать в столицу авангардом. В крепостях оставить минимальные гарнизоны, опись добычи направить Сабуро Хейко. Вроде все. Не успеваю написать одно письмо, Хиро-сан подает мне другое. От Хандзо. Трачу полчаса на расшифровку тайнописи, но оно того стоит. Уэсуги Кэнсин убит гэнином из школы Иги-рю. Синоби подробно рассказывает об удивительно операции с карликом в сортире. Читаю и изумляюсь тому, какие специалисты играют за мою команду. Одно искусное убийство и клан сыпется как карточный домик — родственники и генералы Кэнсина просят мира и Таро Ямада без боя входят в земли Уэсуги. Нагаока — столица провинции Этиго — покорно открывает ворота врагам. Насчет Ямады у меня иллюзий нет — его армия не успеет в Киото и за месяц. Что же делать?

Опять обращаюсь к карте. Меряю циркулем расстояния, прикидываю и так и эдак.

— Что ж, Хира-сан — тыкаю кисточкой для письма в полуостров Исикара — Прикажите войскам Ямада-сана двигаться вдоль побережья Восточного моря в сторону земель Икко-Икки.

— Мы объявляем войну союзу простодушных? — возбужденно стиснул рукоять меча фельдмаршал

— Да. В этой стране может быть только один император и одна власть. Икко-Икки не признают меня потомком Аматэрасу. Они вообще отрицают синтоистских богов и призывают паству к "чистому буддизму".

Вот так то. В Японии в 16-м веке были свои "ваххабиты". Религиозные фанатики, отрицающие любые местные обряды и культы, как ненужные и вредные, проповедующие единственно правильное учение, да еще и поносящие властей. Дескать, те погрязли в грехах и мешают общине Икко-Икки достичь "освобождения", т.е. вырваться из бесконечного круга перерождения. Ну и конечно, как без радикальных выводов. Икко-Ики воевали практически со всеми правительствами — начиная с Камакурского сёгуната, кончая династией Асикага. Хватит. Пора заканчивать эту околорелигиозную вольницу.

— Пишите приказ. Повелеваю Таро Ямада захватить провинции Эттю, Ното, Кага и Эчизен. В Эчизене разрушить монастырь Ёсидзаки и пленить лидера Икко-Икки Сузуки Дзуцураи. В Кага нужно попробовать перетянуть на свою сторону бывшего дайме Танэясу и его людей. Разрешаю использовать самураев клана Уэсуги, разумеется приняв у них присягу Императору и дому Сатоми.

— Что с Симадза? — деловито спрашивает Хира-сан, успевая черкать иероглифы на послании Ямаде

Я опять обратился к карте.

— Десять тысяч пехотинцев выслать в замок Акаси. Такахиса не сможет миновать эту крепость и будет вынужден начать ее осаду. Иначе он рискует своими коммуникациями на юге Хонсю. Вот здесь я вижу единственную на много ри переправу через реку Йода. Поставьте там заслон еще в десять тысяч человек и двадцать пушек. Пусть попробуют перебраться через реку под огнем артиллерии. Задача: любой ценой задержать Такахису на двадцать дней.