| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Вы уже приняли решение по поводу моего предложения о покровительстве? — спросил он, не глядя на девушку.
Лина стала внимательно разглядывать ремешок своей сумочки.
— Пока еще нет, Эстебан, мне, откровенно говоря, сложно решится, ведь это на всю мою жизнь. И, если я ошибусь, то она вряд ли будет долгой и приятной. Но, кроме вас, честно скажу, довериться мне некому.
Префект понимающе кивнул головой:
— Вы разумная девушка, Алина, мне это очень импонирует. Настолько, что я предлагаю вам стать моей любовницей.
Лина от удивления даже приоткрыла рот. Неожиданный поворот событий.
— Вы же меня едва знаете!
— Этого вполне хватило, чтобы составить о вас мнение.
— Я же не люблю вас, — пыталась хоть как-то собраться с мыслями девушка.
— Да, не любите. Ну и что? Что такое любовь? Короткая страсть, вспышка эмоций, не более. Она быстро проходит и в лучшем случае сменяется привычкой и уважением, в худшем — ненавистью и злобой. Я же вам предлагаю отношения другого рода, вы получите уважение, богатство, защиту.
— Уважение? К кому? К любовнице? — усмехнулась Алина.
Эстебан мягко вел машину, посматривая на девушку.
— Вы мало еще знаете наш мир, Алина, и продолжаете жить в нем по вашим смертным законам. Мы, вампиры, почти бессмертны, для нас быстротечность любви все равно как однолетнее растение. И вы, смертные, для нас такие же однолетние. Вы знаете, что мы не женимся на смертных?
Лина кивнула. Гюнтер рассказывал ей как-то об этом.
— Единственный вариант отношений между смертным и вампиром — это отношения любовников. Я был бы рад видеть вас в своей постели. Решение за вами!
Он выжидающе посмотрел на девушку, а та боялась поднять глаза. Наставник Гюнтера снова сумел смутить девушку. Снова отношения? Снова подпустить к себе кого-то ближе, чем просто знакомый или друг?
С другой стороны, тот, кто нравился ей, имел официальную любовницу.
Да и Эстебан не предлагает любви. Ее девушке хватило за глаза. По горло наелась.
Но Лине нужна и защита.
Что ж, стать официальной любовницей — вполне взрослый и обдуманный подход. Без любви, без страстей, только голый расчет. Она посмотрела на спутника уже как на мужчину. Конечно, он был не так ошеломляюще красив, как Марк, и даже не как Гюнтер, но что-то в нем привлекало внимание и заставляло задержать взгляд. Он молча ждал продолжения, ведя машину совершенно спокойно, как будто подобные предложения делал по десять раз на дню.
Хотя, может и делал.
Лина решила действовать по его же примеру и говорить честно.
— Признаюсь честно, Эстебан, я не хочу никаких отношений подобного рода! Ни с кем и никогда!
— Да, — кивнул он и со всей серьезностью посмотрел на Лину, — Это я заметил.
— Я хочу лишь, чтобы вы поняли. Я согласна попробовать, но только попробовать. Вполне вероятно, что не получится и я в итоге откажусь. Если вы согласны на такое, то — я не против.
Эстебан обвел взглядом Лину. Она давно уже будоражила его воображение, ему очень уж хотелось попробовать эту девушку.
— Я не против, и убежден, что вы не откажетесь!
— Поживем— увидим!
* * *
Что ж, префект мог поздравить себя с удачей.
Ткущая фактически согласилась на его покровительство. И пусть она попросила некоторое время на привыкание к нему, как к вероятному партнеру, Эстебан уже сейчас предвкушал страстные ночи с ней и решение собственных интересов при помощи таланта девушки.
Но он должен как можно скорее поставит на девушку клеймо семьи. Тогда она будет окончательно зависеть от Эстебана и этим он утрет нос обоим понтификам.
А Магдалена сходила с ума от ревности. Она даже удосужилась устроить понтифику громкий скандал, ревнуя его к этой маленькой смертной, на что Марк спокойно заметил, что если ее что-то не устраивает, она совершенно свободна и может уйти. Это все Магда рассказала Эстебану, прибежав к нему за утешением после ссоры.
Но случай с Карлосом блондинку напугал, и хоть она и бесилась из-за маленькой выскочки, но больше ничего подобного не задумывала.
8 Глава.
— Концентрируйтесь, дитя мое, почувствуйте, как энергия течет по вашим венам, как она поднимается от ног, проплывает по рукам, позвоночнику, груди, поднимаясь в ваш мозг. Накапливайте ее там и когда почувствуете ее максимум, выплесните наружу! — шепот наставника был еле слышен, — И вы сможете увидеть нити Судьбы!
Лина на самом деле почувствовала, как в ступнях начинает бурлить энергия, словно электрический ток проходящая по венам. Девушка ощутила ее давление в позвонках, позволила ей подняться выше, заполнить голову. Она снова испытала то необъяснимое ощущение давно известного знания, которое сейчас пытается вспомнить, "подхватить на язык".
Девушка вдруг удивленно ахнула. Перед ней раскрылись несколько вероятностей, в каждой из которых что-то происходило. Лина видела все со стороны, как прохожий, что от безделья подглядывает в окна с улицы.
Вот первая, самая ближайшая — наставник потягивает вино и с улыбкой рассказывает девушке занятную байку. Она задумывается над финалом, затем тихо смеется, соглашаясь с ним.
Вторая стоит рядом с первой, но чуть смазана — в библиотеку заглянул помощник старого мага, напомнил о времени и вышел. Авраам Моисеевич тут же начал складывать очки, убирать их в футляр, поставил на стол свой портфель рядом с книгами.
Третья вероятность была затянута белесым туманом, в нем все происходящее было еле видно, но девушка смогла разобрать основное. В ней Лина потянулась за книгой на полке и на нее свалилось еще несколько. Она, подняв руки, тщетно пыталась все удержать, но книги одна за другой нещадно ударяли ее по голове и падали на ковер. Наставник с укоризной посмотрел на ученицу и, подняв палец для полноты внимания, начал выговаривать ей о неуважительном отношении к древним фолиантам.
Девушка открыла глаза. Авраам Моисеевич пытливо смотрел на нее, победно улыбаясь.
— Ну что, дитя мое, что вы увидели?
Лина дотронулась рукой до лба, где все еще гудел от напряжения поднятой энергии "третий глаз".
— Это как ... как окна. Первые — чистые, ясные, а последнее — в тумане, еле видно.
Она никак не могла точно сформулировать, какими именно предстали перед ней вероятности.
Он довольно закивал головой.
— Подумайте, Алиночка, когда они могли бы произойти? Вспомните еще раз эти "окошки" и представьте рядом с ними часы. И посмотрите, к какому времени какая вероятность будет относиться?
Лина еще раз закрыла глаза, сконцентрировалась. Вспомнила.
Наложила поверх циферблат.
— Сегодня, — уверенно ответила она, — В ближайшие минут десять.
— Все?
Она вновь представила окна.
— Нет, только первые две.
— Хорошо, а третья?
— Не вижу, нет ее на часах.
— Тогда представьте календарь.
Через пару секунд девушка восторженно воскликнула:
— Да, вижу. Примерно через два-три дня, может чуть больше, но строго до конца недели.
Авраам Моисеевич удовлетворенно потер пальцем переносицу:
— Ну что ж, Алиночка, поздравляю, вы продвинулись вперед. Те вероятности, что в тумане или смазаны — еще толком не определены, это лишь эскизы будущего. Непонятно, будут они исполнены или нет, хотя раз вы их смогли увидеть, значит какие-то камни в их фундамент уже заложены, но это задача не сегодняшнего урока. Кстати, именно эти туманы вы силком вытаскивали, когда рушили жизнь своей знакомой и помогали Гюнтеру, — он цепко глянул на девушку поверх очков, но не стал развивать эту тему дальше, — Так вот, те "окна", что были показаны четко, — у них шанс исполниться практически стопроцентный. Чаще всего бывает до трех чистых вероятностей, что произойдут в нужный вам отрезок времени, вот, например, сейчас вы увидели только две. И именно из них вы должны выбрать то, что хотите.
Лина все-таки хотела понять другое:
— Но я ведь тогда высказывала именно свое желание!
Авраам Моисеевич качнул головой, понимая, о чем она говорит.
— Дитя мое, вы действительно считаете, что ваши желания — это нечто абсолютно новое, созданное вашей личностью и разумом?
Она задумалась:
— Получается, я лишь чувствую какую-то из вероятностей как собственное желаемое?
Учитель мягко улыбнулся.
— Помните, что я говорил вам еще на первой встрече, дитя мое? Вероятностей бесчисленное количество. Неисчислимое.
Девушка прищурилась и неверяще качнула головой:
— Неужели есть даже вероятность с феями и единорогами?
— А вы твердо уверены, что их не существует? В каком-нибудь из туманных ответвлений от второстепенной вероятности?
Она осеклась. Действительно, как можно утверждать что-то конкретно, если не проверил досконально все варианты. А это сделать невозможно.
— И кто-то в далеком прошлом раздавил бабочку, поэтому и единорогов сейчас нет? — она ехидно усмехнулась ,вспомнив рассказ известного фантаста.
— Кто знает, дитя мое, кто знает, — он привычно протянул ей таблетку анальгина, — Кстати, расскажу вам занятную сказочку, Алиночка, она вам понравится!
Девушка искоса глянула на часы на стене и улыбнулась.
Прошло ровно десять минут.
...
Часы прозвенели ровно десять вечера. Лина потянулась на диванчике и закрыла книгу, которую читала уже полчаса. Надо же, как время пролетело.
Поставив томик обратно на полку и подхватив сумочку, девушка решительно направилась к дверям. Пора домой, завтра рано вставать на работу.
— Ага, вот и она! — раздался голос Тамары. Телепатка ворвалась в библиотеку, внося с собой фейерверк эмоций, — Ты что, уже уходишь?
Агнешка, стоя в дверях, с усталой улыбкой наблюдала за подругами.
— Вообще-то да, — улыбнулась ей Лина, — Мне на работу завтра.
— Ой, — махнула та рукой, — работа твоя обойдется. В общем, так, девчонки, сейчас быстро все собираемся в малом кафетерии и начинаем буйствовать
— Что за повод? — Лина перевела недоуменный взгляд на Агнешку.
Полячка выглядела не то, что усталой, а буквально замордованной. Куда уж ей веселиться то?
— У Ваньки сегодня день рождения, а значит, мы все будем отмечать! — ответила за ту Тамара.
— Это который эмпат?
— Ага, тот самый который, — Тамара так же весело подхватила Алину за руку и вытащила ее из библиотеки. — Давай, шевели коленками.
— Ну уж нет, подруга, — замотала головой Лина, — мне лучше бы домой и баиньки. Тем более, что я все равно не числюсь в вашем отделе...
— Вот и будет повод в него плотненько влиться!
— Но у меня даже подарка нет!
— Ничего страшного, потом подарим, в конце концов, к подаркам он не привычен, ибо детство трудное было.
— Неужели и игрушки деревянные, в полу прибитые? — ехидно поинтересовалась у нее девушка, невольно заразившись праздничным настроением.
Тамара с Агнешкой переглянулись и прыснули со смеху.
— Слушай, а понтифики не против? — опомнилась девушка.
— Не, — махнула рукой Тамара, заводя компанию в лифт, — Гай уехал в Европу, а Марк сам разрешил, я спрашивала.
С уговорами Тамары и снисходительным молчанием Агнешки Лина была все-таки перепровождена вниз, в маленькое кафе для сотрудников-смертных, и усажена на стул.
Кафе не было по особому оформлено, но в легких диванчиках у стены, небольших столиках и стульях с красивыми гобеленовыми подушками, намечалась какая-то домашняя уютность. Лина бывала в этом заведении и раньше, когда сильно задерживалась с уроками у старого мага, ужиная тут, прежде чем поехать домой.
В кафетерии уже были соединены два стола, на которые водрузили большой шоколадный торт, легкие закуски и бутылки с вином и пара пакетов апельсинового сока для мартини.
Сам именинник сидел во главе стола с довольным видом и по-детски радостно улыбался, наблюдая как деятельная Тамара, подхватив на подмогу Ольгу и Олега, устраивает праздничный банкет.
...
Авраам Моисеевич быстро, почти бегом пересек расстояние от библиотеки до кабинета высшего. Лоренца с удивлением следила за приближением старого мага, обычно за ним такой прыткости не наблюдалось.
— Марк у себя? — бросил он на ходу секретарше и, не дождавшись ответа, открыл дверь к понтифику.
Марк удивленно поднял глаза. Мало кто смел к нему влетать в кабинет, не постучавшись. Разве что за Филиппом и Дитрихом такая привычка наблюдалась, но отучить ученика от нее понтифик надежду потерял, а лучшего друга перевоспитывать не собирался.
Авраам Моисеевич уселся по-хозяйски в кресло и без всяких приветствий выложил свои известия:
— Я знаю, какие заклинания составляют блок Алиночки.
Марк откинулся на спинку своего кресла.
— Значит, "Цепь" все-таки подтвердилась?
— Да, она скрепляет "Молебен молчания" и "Щит Габриэля".
"Молебен молчания" был аналогом кланового "Зеркала", заклинания, накладываемого магами на каждого ментала, поступающего в Паноптикум.
"Зеркало" было необходимо, чтобы, с одной стороны, обезопасить всех окружающих от неожиданного проявления способностей ментала, с другой стороны, — сам человек был таким образом защищен, чтобы в случае неприятностей, его не могли использовать во вред себе и окружающим. Это заклинание делало способности человека пассивными.
"Молебен молчания" действовал почти так же, добавляя при этом инерционное противодействие той же силы, с которой применяется талант. Именно этим и объяснялись постоянные головные боли Алины, как только она пыталась работать с реальностями — "Молебен" ударял по инерции обратно.
"Щит Габриэля" был разработан орденскими магами именно для ткущих и запирал талант ментала для изменения собственной жизни. Видящий будущее попросту мог видеть собственную судьбу.
Но ставить два почти одинаковых заклинания на одного человека смысла не было.
— Кому-то очень сильно не хотелось, чтобы девочка вообще могла пользоваться своими способностями и на нее наложили все возможные. "Молебен" я точно распознал, подозреваю, что там еще "Вспышка света" и, возможно, "Хорал". Ее, образно говоря, засунули в колбу и намертво закупорили.
Четыре мощных щитовых заклинания? С чего бы это?
— Но это еще не все, Марк. Под этими заклинаниями стоит фундамент из старых, почти развеявшихся заклинаний, он более мощный, но сквозит дырами, как будто ставили наспех. Это и позволяло девушке использовать свои способности. Помните, она рассказывала про свою молодость?
— Зачем? — искренне удивился понтифик, — Зачем закрывать Лину такими щитами?
— Они знали, кем именно она является, — уверенно ответил ему старый маг, — и знали побольше нашего.
Марк в раздумье встал из-за стола и прошелся по кабинету. Появилась одна мысль, как-то отвечающая на данный вопрос, но это было настолько нереально, что понтифик отбросил было ее в сторону, но все же решил уточнить.
— Что нам известно о ее семье?
— Ничего серьезного, — маг потер переносицу, — Обычная стандартная смертная семья, родители оба москвичи, Лина у них поздний ребенок и единственный.
— А помимо этого?
— Алиночка многого не рассказывает, — пожал плечами старый еврей.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
