Время перемен

Но кроме него ничего больше пока не получалось и все выплавки лили в формы при домницах. Так что пока образовывался огромный задел чушек, на переплавку. Из-за этого я тогда стал пинать Фёдора Савина на предмет создания установки передела в железо сжатым воздухом. Хоть что-то уже будет. По моей мысли, это надо делать, пока он ещё расплавлен, то есть рядом с домницами.

Собственно, расплав должен был выливаться в ковш, отделанный изнутри кирпичом. А внутри этой отделки должна проходить глиняная трубка, на самое днище. После заливки его, он спешным образом, с помощью векшей (здешнее название подъемных блоков), перемещался к трубке с мехами. Казалось бы, чего проще? А не получалось. Металл в трубке успевал застыть, не могли продавить. Пришлось делать свинцовые воздуховоды, до самого места заливки и сначала устраивать ковш, а потом заливать чугуном, при этом немного подавая воздух, чтобы в трубку не попадал. Он стал чуть не на месте застывать, и правильно, получалось, что мы его охлаждали.

Пришлось продувать на весу. Такой геморрой. Труба опускалась сверху под углом, вернее ковш под неё заводился. Оконечность была из глины. Всё равно не выходило ничего, пока не добились подходящего давления подаваемого воздуха. Первый раз, когда, наконец, произошло, полыхнуло так, что стало понятно, что ковшик надо делать специальный. В итоге там такое замороченное сооружение, жуть. Железа-то вышло, но по здешним меркам, огромное количество. И пускай оно было плохого качества, но зато дешёвым. Ушёл на это почти ровно год после относительно успешного получения чугуна.

Всё лето пропадал в Туле и вот, наконец, осенью вышел результат. Правда, залили всё в одну отливку. Половина города приходила наверно посмотреть на такой кусок железа. Ох и мату было, когда разделывали на куски, чтобы продать. Пока не распорядился, что тот кузнец, что утащит этот брусок со двора завода, получит его бесплатно. В дальнейшем таких ошибок не было. Хоть и хаяли это железо нещадно, но отказываться от покупки ни один не стал. Всё что получалось, уходило со свистом.

К осени, наконец, разродились с отливками бронзовых станин на тульском пушечном дворе. Пришлось строить новые печи, иначе не выходило получить за раз столько бронзового расплава. Да и помещение поспело к этому времени. Огромное, надо сказать, по здешним меркам. Тридцать метров на семьдесят. Повдоль разделено на две секции. В одной части домницы и литейка, а в другой, по задумке, механическую обработку разместить.

Правда, часть длины, отъел силовой цех. Это я так, для форсу его обозвал. Паровики там расположатся. Вернее, уже даже смонтировали один, вручную поддув воздуха в домницы, опухнешь обеспечивать. Если по совести, так это здание на инженерный шедевр потянет. Над литейкой сделали полностью каменное перекрытие. Стены получили усиления навроде рёбер жёсткости, но как ни странно, в дальнейшем это очень пригодилось и вовсе не для удержания потолков.

Из части чугуна стали лить и чугунки, и сковороды. Цена их заметно меньше цены иной посуды из металлов. Забавно, но здесь белый чугун стали называть калёным. Вот из него они и были. А вот детали для голландок, из серого. Но у него такой добавки в названии здесь не было. Всё равно разлить всё у домницы не выходило, вот и получалось, часть на литьё, а другая на передел. Спрос возник сразу и только растёт, а это опять деньга в мой Великокняжеский карман.

Именно из-за этого и появились первыми точильные станки. Как уже упоминал не с кругами, с наждачными кольцевыми полотнами. Их кстати делали из приводных. Чтобы не заморачиваться, наклеивали на них песок разного зернения, который и получали на небольшом заводике по его промывке и разделению в Люберках. Привод осуществлялся, с моей подачи, именно полотнами. По сути, такими широкими приводными ремнями, но полностью тканевыми.

Благо здесь пенька была, и америкосы ещё не нагадили всем, ставя палки в колёса её производителям и придумывая международные конвенции. Их кстати ещё не существовало, причём настолько, что даже в планах не задумали. И ничего удивительного для этого времени, Англия ещё не обзавелась эксклюзивным источником дешёвого наистратегичейшего сырья. Да-да, пенька здесь имеет именно такое значение, а потому эта страна построить свой знаменитый флот не может. И вообще, пока они эдакое европейское захолустье.

Да и Хрущ хорош, нафиг он подписывал те бумаги, это ведь удар был по нашей экономике, и значительный. А всё дело в том, что получали её из конопли, правда, к слову сказать, иногда из крапивы, но это скорее экзотика. Трудоёмкая культура, но ткани и верёвки их неё были уникальными. Обладали удивительной стойкостью к влаге, в том числе и морской. Именно потому парусину старались делать из неё и все канаты и верёвки, а также производные от них.

Самым важным была стойкость к деформациям, поэтому полотна и делали из такой ткани. Довольно грубой, но это требование к условиям нашего применения. Если думаете, что сам изобрёл, да ни за что. Просто кино смотрю внимательно и там такие применяли на буровых установках в конце девятнадцатого века. Всё просто, мощность передавалась силой трения, а та подбиралась практическим путем, за счёт ширины полотна. При этом требования к валам тоже никакие, как раз наш случай, и полное отсутствие лязга. А вы что думали, с цепями и всякими шестерёнками заморачиваться буду? Это надо совсем не от мира сего быть, чтобы так с ума сходить. Может потом, когда-нибудь....

Нашлась и смазка, берёзовый дёготь, но самое интересное, что именно мы, Великое Княжество Московское, были, чуть ли, не монополистами по его производству. Сам в шоке, я и не знал, что их два вида, ещё и сосновый есть, так тот для защиты древесины от влаги самое оно. Им и лодки обрабатывают, а смешав с конопляным маслом, получают олифу.

Никаких препятствий начинать промышленную революцию у нас в стране просто не наблюдалось, кроме устройства самого государства, которое подавляло всякую инициативу на корню. В этом отношении мы были полными антиподами Великого Княжества Литовского, где, по-моему сугубо личному мнению, была натуральная анархия.

Точильные станки были крайне простыми, но необходимыми. Иначе никаким иным способом с калёного чугуна невозможно удалить приливы и мелкие дефекты. А если это делать, как здесь принято.... Удивило наличие натурального наждачного камня. Просто не знал, что такой вообще был. Казалось, что его всегда спекали сами. Собственно, пробы уже такие начались, но именно что только. Первые формы для этого отлили и стали пытаться получить. Пока просто бруски, именно на замену натуральному. Цены на него..., я молчу.

Но, к сожалению, результаты были малоудовлетворительными. Может давление недостаточно, или как-то неправильно делаем, или опять с температурой чего не так. Бедный Тульский Пушечный Двор, наверно забудут, как основную продукцию лить.

Вся моя эпопея с шаблонами из стекла пошла прахом. Не пригодились они, по прямому назначению, но сделал для себя открытие. Оказывается, стекло может бояться воды, кто бы сказал это раньше, плюнул бы ему в глаз. Либо я глобально чего-то не понимаю, или это другой мир со своими физическими законами. Нет, всё же первое наверно вернее, легче поверить в мои мизерные знания в вопросе стеклоделия. Так случилось, что лежали они в довольно сыром месте и стали слоиться и выкрашиваться. Кто же знал, ну не сталкивался с таким никогда в жизни. И как с этим бороться, чтобы стекло стало обладать привычными свойствами? Но узнал об этом позже, а сначала рассказали мне о куда как более простом методе получения эталонов. Всё изменила та моя поездка на Белоозёрье.

* * *

За окном опять скрипел снег под полозьями великокняжеских саней. Размером они наверно с ПАЗик будут, не... поменьше, но не так, чтобы очень. Застеклён он получше окон во дворце. Это не по злому умыслу, а, по моему скупердяйству. Листы слюды здесь огромные, правда видеть сквозь неё не особенно-то и лучше, те же размытые контуры. Если честно, хоть казна и получала десятину лучшими листами, причем считалось от веса, а не от цены, что при переводе на деньги, выходило, однако больше четверти, но никого здесь такое не смущало.

Всё просто, цена за пуд слюды, в зависимости от качества колебалась от пятнадцати до двухсот рублей. Стекло, даже забугорное, было сильно хуже качеством, мутным. Сквозь него света проходило гораздо меньше. Чем-то мне его поверхность напомнила внешний вид матовых водочных бутылок, только в ослабленном виде, да плюс оттенки цветов. Специально посмотреть ездил, какое оно, заморское.

Зато даже самые большие листы, площадью примерно около одного квадратного метра, были рублей тридцать-сорок за пуд. Как всегда, торговцы дурили нашего брата покупателя. Листы были толстенными, для весу. На мой поверхностный взгляд можно было просто их отшлифовать или вообще обойтись полировкой, чтобы добиться, по крайней мере, не худшего качества, чем у слюды. Вот если бы ещё как-то избавиться от цвета, то, пожалуй, оно может и лучше будет. Но пока у меня было то, что было, хотя зарубочку на память сделал.

Именно поэтому и желал казённую долю продавать, и приобретать уже за деньги чего подешевле, тем более, что принципиальной разницы не находил. Но даже эти сани доказывали обратное. Выглядело ослюдение здесь гораздо лучше, чем из множества кусочков. Это, наконец, заставило самого задуматься, так ли неправы желающие пускать добро по прямому назначению. В конце концов, такое богатство просто без дела валялось и ничего удивительного, что стали под разными предлогами прибирать к рукам.

А тогда, мои попытки организовать распродажу, спровоцировали скандал, только толку никакого, ни от того, ни от другого. В общем, эту самую часть потихоньку растаскивали бояре, выходил один убыток. Естественно, при таком положении дел, дармовой источник слюды самого высшего качества устраивал Думу и пока казна не находится под моим контролем, ситуация не изменится. Куда ни ткнись, воровство всюду, но всё обстряпывается в виде подарков за усердную службу, даже обвинить не в чем. Жульё! Я может так бы не возмущался, но оказалось, что Великому Князю на собственные нужды нет слюды. Совсем о...! На самом деле, при всем показном раболепии это был один из показателей истинного отношения к моей персоне со стороны знатного окружения.

А за окном саней пролетали вёрсты Троицкой дороги. Она уже потеряла то значение, которое имела когда-то, кружного пути из Орды, а нового не приобрела, не было ещё Северного маршрута в Европу. Но, как и столетия до этого, по ней двигались обозы с солью и рыбой с северных рек и озёр, но только в зимнее время. Летом предпочтение отдавалось рекам. Сомнительное удовольствие передвигаться по суше в эту часть года я уже испробовал, при поездке в Люберки. Верхом, и только верхом! Ну, может на карете, потом, если та сможет выдержать такое надругательство над собой.

Нет, обстановка в санях стала получше. Пружинные диваны не давали отсиживать своё седалище так уж сильно. Но дубочина в транспортном средстве премиум класса этого времени от этого никуда не делась. Была мысль печку строить, но что-то страшновато, ведь закутан весь в меха, пыхнет, выбежать не успею. Вот и терплю, хорошо хоть не дует. В моем случае, ямская служба и есть лучшая защита от холода, чем быстрее едем, тем меньше времени в пути, соответственно мерзнуть не так долго. Поставлена она здесь серьёзно. В итоге, наш обоз передвигался с максимально возможной для этого времени скоростью. Великие Князья никогда вниманием Троице-Сергиев монастырь не обходили, потому-то дорога эта обустроена прекрасно.

Ну как прекрасно? Летом всё равно её старались избегать, как, впрочем, и другие в Великом Княжестве Московском. Ехали только если по реке никак. Весной и осенью по суше передвигались только иностранцы и другие сумасшедшие. Помощь со стороны Ямской службы им не положена. Только следующим по государевым нуждам доступны смены лошадей на станциях. Изобретение это не наше, а унаследовано со времён владычества Орды. К примеру, путь из Новгорода до Москвы с подменой занимал всего тридцать шесть часов, а вот в составе обоза, в районе двух недель. Вот такая канитель. Но как бы быстро мы не передвигались, от скуки никуда не убежишь. Развлекал меня как всегда Прохор.

— Ты про соль всё просмотрел? Ну, так рассказывай. И кстати, почему её так мало возят здесь?

— Секрета в том нет. Она от времени не портится, только слежаться может, так не беда, разбить не трудно. Потому стараются рекой, да летом. Нижний на этом и поднялся, там самый большой соляной торг.

— Что так? Неужто в других городах не можно такое?

— Есть, как не быть, но там много меньше её продаётся. Но оттуда её везти во все концы Руси сподручней. Соль-то добывают где? В Вычегде, Чердыне, да Тотьме. Так всё это по Северной Двине места и вывозить её через Вологду и на Волгу. Есть там и свой большой торг в Холмогорах, так это всё для поморов. На засол рыбы, а ловят её изрядно, потому и надобно много.

— Так что, нигде больше нет?

— Есть, в том же Каргополе, что на Онеге реке. Так её на Белое озеро везут, на ту же Волгу. В Соли-Галицкой добывают и доставляют в Кострому. В остальных местах хоть и добывают, да не столь много. В Смоленске, Пскове, Вязьме, Дорогобуже, да Старой Руссе. Так ту сами потребляют в основном, да иностранцам продают.

— Тогда понятно. А лучшая какая?

— Из Тотьмы, но мало её, так со Старой Руссы не хуже, однако. Последнюю даже шведы хорошо берут, видать такой чистой да белой у них мало.

— Не думаю. Может и похуже она там, но мнится сильно дороже, вот и жируют на чужом. Не смотри так, берут у нас все, что стоит дёшево и продают там, где дорого. Не лучше наших купчин.

Поговорили и про рыбу. Забавно, но красной рыбой здесь зовут осетровых. А та, которая у нас, рыба и рыба. А вот селёдку здесь распробовали, но почему-то везут её со Швеции и, как ни странно, своей нет. С Холмогор привозят сёмгу, палтус и треску. Первую, много промышляют и по северным озёрам. Самые крупные, из которых, Ладога и Онежское. А по рекам чего только не ловят.

Вот так за разговором и приехали, наконец, в промежуточный пункт моего пути, Троице-Сергиев монастырь. И сразу шок, стену спёрли. Ладно бы только это, но выглядел он тоже как-то не так. Не скажу, что я такой уж специалист по его архитектуре, да и видел его тогда лишь раз в жизни. Как-то и не приглядывался, кто же знал, что так вот получится! В результате, какое-то смутное ощущение, что обманули, но непонятно, как и в чём.

Ладно, стенка, не такой это и шедевр, но вид меняет кардинально. Совсем другое восприятие. Может, не построили ещё? Вот зараза, а что там сделал для этого храма Иван 'Грозный' в той истории? Надо подумать, да только я всё равно не он и поступать буду иначе, так что каким станет Великий Князь в этой истории неизвестно, но вот насчет того, что надо бы это место обнести кирпичными стенами, поговорить с нынешним настоятелем необходимо, который и встречал нас самолично. Игумен Порфирий II величать. Дело было к вечеру, а я ещё сегодня хотел успеть попасть в Александрову слободу.