| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
'Да что же тебе всё неймётся? — подумал товарищ Сергей. — Мало ли что мог устно поддержать Молотов. Они со Ждановым одного поля ягоды, а как тот может молоть языком, а потом делать удивлённое лицо уж я-то знаю'. Однако вслух произнёс другое:
— Моя шинель — это просто шинель, а знаки различия присвоило государство.
— А я просто директор санатория. Или вы считаете более правильным выставить на убой полторы тысячи необстрелянных тульских рабочих вместо подготовленных бойцов и ветеранов боевых действий. Так как, согласны?
Товарищ Сергей почувствовал, как приходило понимание при просмотре между строк газетных сообщений, что это не последняя черта, за которую готов перейти Борисов, хотя виделся итог большой, сложной, а иногда и рискованной работы, без которой невозможно достичь успеха в чём-то большем. Но в его ли это силах и что ещё важнее, в его ли это компетенции?
— Вам стоит говорить даже не с тем, у кого ромбиков поболее, а с тем, кто имеет власть на местах, — сделал он попытку отвести от себя ответственность. — Жданов, возможно и согласился бы, но только у себя и под полным контролем. А ваши бойцы несколько далековато расположились от Ленинграда. Впрочем, Жаворонков мечтает вновь перебраться в Москву, и если удача впредь будет сопутствовать вам, то поговорите с Василием Гавриловичем. Контингент, о котором вы так печётесь, это бывшие раскулаченные, помещики, фабриканты, которые навсегда останутся под подозрением у советской власти. Никто из них даже советского паспорта не имеет. Может, за редким исключением их детей. Уж поверьте, я в курсе этой ситуации.
— Неужели вы могли подумать, что это происходит без резолюции Сыча?
— Вы и его прозвище знаете? Только я не думаю, что он ознакомлен со всеми нюансами.
— Потерявши голову, по волосам не плачут. Он прекрасно понимает, что сдавши Тулу, в Москве его ждёт только трибунал, так что нюансами он не интересовался. Соглашайтесь с моим предложением. По времени всего ничего. Пока не соберут Тульский народный полк, крайний срок до начала зимы, а в декабре летим в Ленинград и забираем слаженный боевой костяк. Если меня жаждут увидеть, вы продавите такой приказ. Другого комиссара я просто не потерплю, да никто и не справится.
Товарищ Сергей кивнул на лестное заявление и задал вопрос:
— Но почему Франция, а не ваша страна?
— Раньше декабря США не объявят Германии войну, а за два миллиона фунтов-стерлингов Французский национальный комитет уже сейчас обратится не то, что к Сталину, а даже к чёрту. К тому же, я не слышал ни об одной войне, на которой в достатке было солдат.
Машина начала притормаживать. Как догадался товарищ Сергей, колонна въехала в город. По улицам ещё ходил общественный транспорт и к удивлению, сновало большое количество 'грузовых' трициклов. Незаменимые помощники ленинградских баз снабжения получили прописку и в оружейной столице. С мешками и ящиками в кузовах, а иногда и с пулемётом на зенитном станке (FN Tricar T3), они перемещались как муравьи, заботливо неся свою ношу. Через приоткрытую шторку на окне можно было наблюдать готовившиеся к защите улицы Тулы. Товарищ Сергей был тут в тридцать восьмом, но от блеска и нарядности центральных улиц почти ничего не осталось. Жестокая гримаса войны исказила город. Первые этажи домов сделали шаг вперёд, оградив себя противоосколочными щитами. Заколоченные витрины, заклеенные крест-накрест окна домов, железобетонные короба убежищ, сложенные в каре мешки с песком и множество зенитных орудий. 'Прямо как в Ленинграде' — подумал он, как на глаза попалась вывеска на отдельно стоящем здании складского типа. 'Пункт помощи' и приписка на стене синей краской 'обувь, одежда есть все размеры вход со двора'. Когда в город на Неве хлынул поток беженцев, Кузнецов предложил организовать временные пункты помощи, но Жданов отказался, уповая на пролетарскую солидарность и мудрость районных организаций. Мамочки с раздетыми и разутыми детьми до сих пор оббивают пороги райкомов в надежде получить хоть какую-то помощь. В Туле однозначно поступили мудрее и судя по очереди из людей, всё работает. Уводя взгляд от окна он спросил:
— Сейчас мы едем в расположение части?
— В Рогожинский посёлок, — ответил Борисов. — В парк ОСОАВИАХИМ, где раньше располагался лагерь пехотного Таврического полка. Надеюсь, у вас нет предвзятого отношения к бывшим офицерам?
— С чего вы взяли?
— Значит, вы не измените своего мнения в характеристике пилота бомбардировщика, который спас самолёт и не прикажете завесить рогожей портрет Александра III. Ведь так, Серж де Кнорре?
— Ах вот вы о чём... то-то мне странным показался трафарет на фюзеляже с Георгием Победоносцем и возраст экипажа.
В этот момент товарищ Сергей понял, что последние слова Борисов произносил по-французски, и он даже не обратил на это внимания, как и на то, что он назвал его настоящее имя и фамилию. 'Кадиллак' тем временем остановился и после проверки документов скорость передвижения значительно возросла. Грузовики с медикаментами отправились к линии фронта в Плавск в подвижной полевой госпиталь ?2, а легковая машина свернула на юго-восток, к парку.
— Как давно вы узнали? — спросил товарищ Сергей.
— В Иностранном легионе, сначала в Индокитае, а теперь в Сирии служит ваш старший брат Александр. Судя по фотографии пятилетней давности, вас родная мать не различит.
— Дальше вы навели справки и всё в том же духе...
— Нет, не наводил. Я познакомился с ним в Сайгоне, когда мне потребовался отряд охраны для перевозки крупной партии опиатов. А в августе этого года он разыскал мой офис в Дамаске.
— Теперь я понял ваше удивление при первой встречи, когда мы пожимали руки.
Борисов усмехнулся, не иначе, память услужливо подсказала прошлогодние события.
— Нет смысла отрицать, удивился — согласился он. — У вас с братом даже голоса чем-то схожи. Однако вернёмся к предмету разговора. С начала боевых действий три сотни легионеров изъявили желание драться с немцами в России и с каждым днём их число неуклонно растёт. Не все смирились с капитуляцией, а уж тем более не собираются воевать со своими однополчанами, что рано или поздно снова случится. Теперь к ним присоединились легионеры 15-й роты. Я обещал вашему брату, что переправлю их сюда, и транспортники уже ждут погрузки. Он написал вам письмо, Серж.
На короткое время товарищ Сергей прикрыл глаза, вдохнул и медленно выдохнул, изо всех сил стараясь сдержать волнение. Разум же начал быстро анализировать те крохи информации, что можно было выловить из всех прозвучавших слов и выходило совсем печально. С одной стороны он должен был не допустить планируемых и свершившихся событий, которые Жданов навал бы глупостями, а с другой поддержать. Допустить раскрытия своего прошлого стало бы смертельной ошибкой, но вдруг понял, что директор на это не пойдёт. То, что только что прозвучало, был не более чем жест доброй воли.
— При всём понимании ситуации, интуиция всё же подсказывает мне, что стоит отказаться от вашего предложения. Не по моим силам. Я пока не представляю, как прикрыть уже сложившиеся художества. У меня сложилось стойкое впечатление, что вы с каждым разом поднимаетесь вверх по очень скользкой лестнице, с которой в любую минуту можно полететь вниз.
— Интуиция есть производная от информации, — скрипнув зубами, сказал Борисов. — Я вам поведаю одну историю. До войны мы всем коллективом ходили на балет, и я был восхищён дирижёром. Тогда мне в голову пришла одна мысль, о которой упоминал Шекспир.
— Весь мир театр? — процитировал товарищ Сергей.
— Или оркестр. Я верю, что каждый играет по своим нотам в этом оркестре, который зовётся мир. Каждый имеет значение и если кларнет или вторая скрипка промолчит — мелодия станет тише, а если не заиграет виолончель или ударные? Здесь собираются неплохие музыканты, чтобы сыграть одну увертюру. Сделаем таким образом: эти три, максимум пять дней, пока я буду решать организационные вопросы, вы побудите здесь, исполняя обязанности комиссара присланного из Ленинграда. Именно последнее наиболее значимо, так как все должны считать прибывший на усиление обороны Тулы 'Парголовский полк' инициативой горкома партии Ленинграда и ни как иначе. Это заставит Сыча отбросить все сомнения. Мои замыслы в отношении врага на первый взгляд выглядят непонятными, даже глупыми, но если разобраться, в них появляется некий смысл.
— Я это уже заметил, — усмехнулся товарищ Сергей.
— Все средства связи и управления в вашем распоряжении. Полковник Иванов без согласования с обкомом Тулы пока не вмешивается. Но если Жаворонков посчитает или его убедят, что без вас никак обойтись невозможно...
— То связаться с вами по радиотелефону. Девять-один-один, правильно?
— Вот видите, — улыбнулся Борисов, — ничего сложного. А теперь ложка мёда к прянику. Вам должно быть известно о существовании Легиона французских добровольцев против большевизма (LVF). Это 638-й пехотный полк, который уже отправили в Смоленск для марша на Москву и наличие тут наших французов предмет пропаганды и конечно, политики. Сложите эти факторы воедино и получите ответ на свой вопрос, который так и не прозвучал: для чего все эти сложности, когда все и так на нервах? Я хочу быть на сто процентов уверенным в успехе, когда ваш брат встретится в бою с полковником Роже Анри Лабонном. Нисколько не сомневаюсь в победе, но туз в лице 'Парголовского полка' предпочту иметь козырным, и в случае плохого расклада бросить на игральный стол как решающую всю партию карту.
— То есть сейчас, спрятав в тени Жаворонкова, вы обкатываете резерв, который готовится к будущему возможному сражению при условии, что выгорит авантюра с французскими добровольцами для получения пропагандистского эффекта?
— Не вам ли коммунистам не знать о важности этого эффекта? Враг рвётся к Москве, и именно от стен столицы мы погоним его обратно.
— Даже спорить не стану, — ответил товарищ Сергей и снова приоткрыл шторку.
Они проезжали железнодорожный переезд. С вокзала шли эшелоны войск на фронт, а им навстречу тянулись поезда с беженцами. Параллельно путям колона людей шла пешком. Предельно измождённые, оборванные, с уткнувшимися в землю взглядами и совершенно беззащитные. Идущие на смерть встречали уходящих от смерти.
Регулировщица взмахнула флажками, и машина тронулась с места. Покрытая панцирем из серой брусчатки подъездная дорожка под прямым углом поворачивала в бок и была стиснута с обеих сторон спрятавшихся за земляной насыпью ЖБОТами, чьи круглые бока грозились вот-вот раздавить проезжавший автомобиль. Их прямоугольные глазницы слепо таращились на дорогу, скрывая за шаровыми стальными накладками богатое нутро пушечного и пулемётного хозяйства. Одного взгляда было достаточно, чтобы успеть осознать всю глупость затеи, если кому-то придёт в голову провести атаку со стороны дороги.
— Между делом, мы подъезжаем, — посмотрев на часы, произнёс Борисов. — Товарищ Сергей, если захотите связаться с Ленинградом, то должны знать, что созданный при вашем содействии отряд особого назначения под командованием Винцингероде получил уникальную возможность черпать информацию из штаба 50-го корпуса Георга Линдемана в Красногвардейске. Тут мощная радиостанция, дерзайте.
— Однако! Это не мешок персиков в Смольный передать.
— Вообще-то, персики тоже дело их рук. Но вы же понимаете, что из-за одних только персиков никто бы не стал рисковать. Ребята достойны наград. Если есть возможность, поспособствуйте.
— Припоминаю этого юношу. Так что они натворили?
— Для начала они выяснили точное месторасположение строительства укреплений для двух батарей дальнобойной артиллерии 768-го дивизиона и переправили с картой фотофиксацию ликвидированного англичанами командира айнзацгруппы 'А', Франца Вальтера Шталкера. Вычислили бортовые номера самолётов и фамилии лётчиков, бомбившие наш госпиталь в Тайцах. Последнюю информацию я бы не стал скрывать, а донёс бы до политотделов и даже напечатал в газете и боевых листках. Тех, кто воюет с ранеными — в плен не берут. Местоположение эскадрильи известно, за их уничтожение отличившемуся пилоту или экипажу, лично от меня — автомобиль. Документы и отчёты в сейфе особого отдела в пакете на ваше имя. Я попросил Митякина задержаться до обеда, он введёт в курс дела и всё покажет. С командиром полка вы знакомы, это полковник Мухин Герасим Васильевич. Я его из Самары выдернул, пока он в ГУК НКО числится как проходящий реабилитацию.
— Из Куйбышева, — поправил товарищ Сергей. — И как же он умудряется совмещать лечение с командованием полком?
— Он вывел курсантов из окружения уже с осложнённой пневмонией и будучи дважды контуженным. Но, как известно, современная медицина в частном порядке может творить чудеса. Тут недалеко есть дом отдыха 'Тульский пролетарий', вот оттуда и руководит между сеансами кислородотерапии.
— То есть...
— Я не обещал, что вы придёте на всё готовое. Все вопросы военного характера через начальника штаба, который сегодня выписывается из госпиталя.
Когда Борисов это произнёс, товарищу Сергею захотелось громко рассмеяться. Просто прекрасные условия. При всей загруженности своей основной службы он начал по ней скучать. По крайней мере, такой дури с вертикалью власти там не было: вместо убывших начальников всегда появлялись новые. Автомобиль миновал контрольно-пропускной пункт со шлагбаумом и остановился у входа в бункер, где их встретили.
До обеда время летело стремительно. Ему провели ускоренную экскурсию, познакомили с командирами и, доведя к двери особого отдела, оставили там до полудня. Коль скоро его бы попросили описать увиденное парой предложений, он бы столкнулся с затруднениями. Казалось бы, что такого? Всего лишь дать оценку увиденному своими глазами, но как оценивать то, что в реальности вряд ли могло существовать. Всё было настолько рафинированно правильным, чётким и уставным, что нарушало гармонию. Даже в довоенной образцово-показательной воинской части Ленинграда, где расстояние меду койками в казарме измерялось особой рейкой, не было и десятой долей того порядка, что он обнаружил здесь. Благо, картиночный единообразный фон разбавлялся встреченными людьми: с разной комплекцией, ростом, цветом волос; однако опыт и способность подмечать нюансы говорили о какой-то неправильности.
Если посмотреть на бывший летний лагерь Таврического полка, то это был по своей сути возведённый в прошлом веке редут. Он притягивал и отталкивал, производя двойственное впечатление. С одной стороны в нём чувствовалась монументальность и надёжность. Что бы ни говорила современная военная теория, редут оставался укреплением, и никто этого не скрывал. Более того, он был неплохо защищён зенитной артиллерией и укрыт хвойным лесом как покрывалом. С другой стороны, в некоторых местах он выглядел разваливающимся, подточенным и ветхим как дряхлая вещь, которую когда-то пытались обновить, но в итоге смирились и бросили на милость времени. Вот только разобравшись с нестыковками в виде утопленных в песок полукруглых рельс проложенных к почти отвесной стене, товарищ Сергей понял, что беглый осмотр оказался обманчивым. Кто-то старательно залатал трещины и оползни редута, скрыв массивный железобетон под земляной насыпью с дёрном и выставленная напоказ немощь один из уровней маскировки. Все службы имели телефоны или радиосвязь, но визуально не наблюдалось ни проводов, ни вышек, ни антенн. Техническую часть с танками и транспортом, к слову, он так и не обнаружил, зато у старых конюшен, доедая последние кустики травы, паслись козы вместо лошадей. Пастораль, да и только.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
