Cны Джессики. Марта Дионизио

— Какой милый праздник, — протянула Омбретта.

Война ее совсем не изменила. Я увидела, как она встала из-за стола и подошла поговорить к Андреа. Я была уверена, что они снова станут встречаться, сейчас, когда война закончилась. Все больше людей танцевали народные танцы, Джулия предложила присоединиться к толпе. Как скучно. Я с недовольством покосилась на какого-то американца, нарезавшего круги вокруг меня и пытавшегося сказать что-то, чего я не понимала. Я обратила внимание, что рядом со мной Андреа с Эцио обмениваются тревожными взглядами. Американец принес нам выпить, я отхлебнула ужасный коктейль — сплошной алкоголь, и никакого лимона. Мужчина попытался обнять меня за талию, я оттолкнула его, как всегда делала в будущем на дискотеках с парнями, распускавшими руки.

— Я не могу, оставь меня! — воскликнула я, и побежала к Андреа. Не в силах сдерживаться, я разразилась рыданиями, вспоминая Алекса.

Разговор в баре

Я не могла поверить, что разговариваю с Марко. Мне казалось невероятным, что передо мной именно он, живой, во плоти, и уже восьмидесятилетний. Мы зашли в больничный бар перекусить на ходу, хотя я и не хотела есть. Бар был полон людьми, я села поближе к Марко, чтобы мы могли лучше слышать друг друга.

— Ну вот и ты.

— Я ... не понимаю...

— Думаю, у меня есть все ответы на твои вопросы, я слишком долго тебя искал.

Если бы он только знал, что я тоже долго его искала, что перерыла целый булыжник телефонного справочника, надеясь найти его...

Марко улыбнулся. Белоснежной улыбкой. Его огромные искренние глаза так и не изменились. Я узнала даже голос, не сильно отличающийся от голоса четырнадцатилетнего Марко из прошлого, того мальчишки, которого каждый раз мне приходилось учить чему-то новому. А сейчас передо мной сидел пожилой синьор с морщинистым лицом и седыми редкими волосами.

— Вы приехали поговорить с Андреа?

— Джессика, пожалуйста, давай на "ты".

— Я жду подходящего момента. Сейчас мне важнее поговорить с тобой.

— Откуда Вы знаете меня?

— Моя работа. Частный сыск. Я следил за Андреа, как и всегда, с того самого момента, когда ушел от него, и я, конечно, обратил внимание, что в последнее время он частенько общался со школьницей по имени Джессика.

— Так ты следил за Андреа все это время? И еще раз... как ты все-таки узнал, как меня зовут?

— Я не могу пока сказать тебе, ты сама поймешь со временем.

Я оставила этот вопрос на потом, мне и так нужно было слишком многое узнать у Марко.

— Так почему ты хочешь поговорить со мной?

— Я все знаю, Джессика, у меня все ответы, которые тебе нужны, и я надеюсь помочь тебе. Я всю жизнь ждал этого момента.

Я захлопала глазами. Сказать, что я была удивлена — не сказать ничего, и мне никак не хотелось есть бутерброд, лежащий передо мной.

— Как так? Не понимаю... что ты обо мне знаешь?

— Я помогу тебе спасти Беатриче. Я знаю, что случилось в тот день, когда ее убили. Я там был, и я ничего не сделал, чтобы ей помочь.

Я просто не верила своим ушам. Вот решение всех моих проблем. Внезапно Марко взял меня за руки и внимательно посмотрел в глаза.

— Джессика, у тебя важная миссия.

— Че... чего? — я не смогла выдать ни единой осмысленной фразы.

— У нас больше нет времени, Джессика. Через несколько дней атака, может быть, ты сможешь изменить все. Будет засада, а Беа окажется в лесу.

Марко назвал мне день и время, когда Беа будет в лесу, перед зеркалом. Конечно! Именно в лесу Беа собирала зеркало.

— Будь перед зеркалом в тот час, который я тебе назвал. Только ты можешь спасти ее.

Я вдруг поняла, что дрожу.

— Как? Как я ее спасу?

— Ты сама поймешь, что нужно делать. Спаси моих родных, а потом возвращайся ко мне. Ты найдешь меня вот по этому адресу.

Марко дал мне визитку со своим новым именем, адресом и телефоном. Именно эту информацию я искала месяцами. Он жил в моем городе, буквально у меня под носом, а я никак не могла найти его. Он был частным сыщиком, я улыбнулась, именно поэтому у него так хорошо получалось следить за людьми.

— Марко, скажи, пожалуйста, как ты все-таки узнал, кто я.

Он покачал головой и не ответил.

— Все что знает Андреа, знаю и я.

Блин, Андреа знает что? Неужели нельзя выражаться яснее?

— Подожди, — закричала я. — А что значит "сестренка"?

Но Марко уже ушел.

Засада

Я собрала личные вещи и вместе с Марией ждала остальных, чтобы вернуться в городок. Сейчас, когда оккупация закончилась, мы все могли вернуться домой. Все возвращалось к нормальному ритму жизни, пусть и медленно, а наших раненых отправят в настоящие больницы. Значит, нам уже не нужно быть здесь, в медицинском лагере, затерянном в лесу. Несмотря ни на что, мы были счастливы, вчерашний праздник был первым после долгих месяцев рабства и ужаса.

Ночью я не сомкнула глаз, я была разбита, морально подавлена и не знала, что мне делать. Я почти собрала зеркало, но я больше не была так уверена, что хочу оставить этот мир, сейчас, когда война была закончена, немцы ушли, и все начинали жить заново. Я могла бы снова начать учиться, вернуться к родным, к Андреа, к спокойной надежной жизни. Через несколько лет я войду в брачный возраст и родные озаботятся поисками богатого мужа для меня. Да что я говорю, покачала я головой. У меня вся жизнь впереди, и уж точно я не свяжу себя узами раннего брака. И потом, я сама хочу выбрать будущего супруга.

Я спрятала зеркало на полянке, на том же месте, и оставила его там. Мне осталось соединить только 5 кусочков, может, в будущем его кто-то найдет, и переживет приключения подобные тем, что пережила и я.

— Вот они! — закричала Мария, показывая на бывших соратников, направляющихся к нам. Все они — жители нашего городка, и среди них был и Андреа. Он побежал нам навстречу. В руках у него была коробка с одеждой, я заметила красный платок.

— Я хочу оставить эти вещи на память, — объяснил Андреа по дороге.

— Возвращаемся домой! — закричал Эцио.

— Надеюсь, Марко вернулся раньше нас, — сказала я.

— Жду не дождусь, чтобы рассказать дедушке обо всех моих приключениях! — воскликнул Андреа.

Нам оставалось около двух часов пути до городка, мы шли небольшими группками. Слева от меня находился лес, где мы встречались с Алексом. Я насвистывала непонятный мотив, наслаждаясь миром и свободой.

— Что будете делать? — спросила я остальных.

— Я вернусь в университет, хочу получить диплом инженера, — сказал Эцио. — Я хочу получить диплом инженера, как я обещал себе перед войной.

— Я тоже хочу учиться, — сказала я, удивив остальных. — Я хочу изучать медицину и научиться по-настоящему лечить больных.

Вдруг шедший рядом со мной Андреа что-то услышал, и закричал:

— Все на землю! Все на землю!

Андреа прижал меня к земле, пытаясь прикрыть своим телом, в то время как наша группа падала под дождем из пуль, кто-то кричал, кто-то свалился как подкошенный, я просто не могла поверить своим глазам, я была в ужасе. Что происходило?

Группа примерно из двадцати немцев разрозненно вышла из леса, нас окружили и на нас нацелили автоматы.

— Голову подняли, руки вверх! — закричал кто-то из них со странным акцентом. Все мы, дрожа, подняли руки. Андреа и Эцио обменялись решительными взглядами, досчитали до трех и вытащили спрятанное в штанах оружие. Они сразу убили двух немцев, остальные начали стрелять в воздух, кто-то, пораженный, грубо толкал нас, кто-то просто оглядывался вокруг, не зная, что делать. По тому, насколько были дезориентированы немцы, я поняла, что мы убили их начальника.

— Нападение! — закричал один из немцев, пока Андреа с Эцио продолжали стрелять как сумасшедшие. Остальные из нашей группы тоже дали немцам отпор, кто-то вытащил спрятанный пистолет, кто-то боролся с помощью ножа или кинжала. Немцы, напавшие на нас, наверняка были неумелыми солдатами, ведь даже эффект неожиданности им не помог — мы их теснили. Я пнула немца, упавшего рядом со мной. Его товарищ попытался на меня напасть, но получил пулю между ребер. Вдруг я почувствовала, что мое горло сжали: кто-то напал сзади, схватил меня за шею двумя руками и теперь душил. Я попыталась высвободиться, дать сдачи, но еще один подбежавший солдат схватил меня за руки. Я слышала выстрелы и крики боли вокруг.

— Отпустите меня! Отпустите меня! — хрипела я. Андреа поспешил мне на помощь и раскидал моих мучителей. Солдата, державшего меня за руки, Андреа отправил в нокаут, с тем же, кто душил меня, он дрался голыми руками, и их силы оказались примерно равны. Кроме них, больше никто не дрался: каждый из немцев держал за горло итальянца, и среди пострадавших был и Эцио. Марии удалось скрыться в лесу. Андреа с трудом повернулся ко мне.

— Беа! Убегай!

— Но ты...

— Беги! Беги так быстро, как только сможешь! Сейчас же!

Я с трудом дышала, все еще чувствовала на своей шее руки солдата, душившего меня. Вдруг я услышала выстрел, а за ним крик. Это Андреа! Эти ублюдки его убили! Я прикрыла глаза, и побежала из последних сил, потеряв всякую надежду.

Утренняя поездка

Я внезапно проснулась. Вот он, нужный момент. Мне снилась Беатриче, на которую напали немцы, и Андреа, которого взяли в заложники. Я видела все своими глазами, и не могла вмешаться. Я попыталась позвать Беатриче, попыталась спуститься к ней, поговорить, но у меня ничего не вышло. Я даже не могла чувствовать собственное тело, я была в воздухе, не могла ничего сказать или обнаружить себя. Я знала, что Беатриче в опасности. Я вскочила с кровати и включила настольную лампу. Я посмотрела на часы: 5.15, вытащила из шкафа первую попавшуюся под руку одежду, пару джинсов и синий топ, оставила родителям записку с просьбой не волноваться и побежала вниз по лестнице с ключами от машины в руках. На улице дул ледяной ветер, поэтому в машине я включила отопление на полную мощность. Я волновалась, но старалась сосредоточиться на дороге.

Остановившись на светофоре, я смогла отправить сообщение бабушке: "Еду навестить тебя. В школе забастовка и нет занятий. Целую". В этот час она наверняка на ногах, встает в пять, чтобы пойти на рынок за покупками. Я посмотрела на диск, который подарил мне Маттео, мне нужно бы сказать ему, что я не буду в школе, но я не хотела будить его в этот час. В это день у нас должен быть тест по физике, и ему нужно быть в форме, чтобы удачно списать. Кто знает, когда мне удастся сдать. Я надеялась, что буду не единственной прогульщицей, и что хотя бы у меня потом будет возможность все сдать.

Я смотрела на дорогу, стараясь не думать о том, что мне нужно сделать, но у меня никак не получалось. Что я должна сказать Беатриче? Если Марко знал о зеркале, может, с ней надо было поговорить именно ему?

Я затратила на дорогу больше двух часов. Как только я припарковала машину у ворот дома на море, зазвонил мобильный. Маттео. Восемь утра. Наверняка он волновался, не найдя меня у школьных ворот.

— Джесс, ты где? Никто тебя не видел? Ты в баре с остальными? У нас же тест, неужели ты не будешь писать на парте шпаргалки?

— Маттео, я не приду в школу.

— Ты не придешь? Что с тобой, милая, ты заболела?

— Мне нужно сделать что-то очень важное, и я не знаю, сколько времени мне понадобится. Я даже не знаю, буду ли в школе в ближайшие дни.

— Джесс, мне нужно волноваться? Что-то произошло?

— У меня все хорошо, с родными все хорошо. Я уже сказала тебе, у меня важные дела.

— А мне нельзя знать, какие? Джесс, если ты снова на меня обиделась, поверь, пожалуйста, мои родные все поняли, поняли, что тебе было нужно уйти.

— Нет, дело не в них.

— Неужели из-за того, что я признался тебе в любви? Джесс, если ты не готова, я...

— Маттео, я не в Риме. Это касается Андреа, помнишь того синьора? И его семьи.

— Ты будешь в пятницу? Я снял нам целый ресторан, вообще-то, это был сюрприз, но если мне нужно все отменить...

— Нет, не отменяй. Обещаю, что вернусь вовремя.

Я заметила, что у меня повлажнели глаза. Почему мне хотелось плакать? Чего я боялась? Все так и должно быть, — продолжала думать я. С другой стороны, как так?

Я вытерла слезы и позвонила в домофон бабушке, которая уже ждала меня, счастливая от моего неожиданного визита. Я сказала ей, что мы уже давно не виделись, и я буду рада провести с ней время. Я нашла бабушку в отличной форме, гимнастика пилатес, на которую она записалась, шла ей на пользу.

— Ты сообщила родителям?

На телефоне было 4 неотвеченных звонка и сообщение от мамы: "Джесс, ты ночевала у Маттео? Позвони, мы волнуемся". Я ответила: "Все хорошо. Я у бабушки. Вернусь вечером".

— Что ты скажешь, если на обед я приготовлю устриц с лимоном? — спросила меня бабушка. — Я знаю, ты их обожаешь!

У меня не хватило духу отказаться, но от мысли о том, что мне придется есть эту склизскую гадость, мне стало дурно — черт подери Беатриче, которая ляпнула, что обожает устриц.

— Давай я помогу тебе с покупками. Но сначала мне нужно в ванную принять душ.

Я медленно пошла в ванную, сердце билось как сумасшедшее. Я боялась все больше. Но чего мне было бояться? Мне просто надо поговорить с Беатриче с помощью зеркала, попросить ее спасти Андреа, попросить ее быть осторожнее. Мне надо с ней просто поговорить, и все.

Я зашла в ванную, вздохнула, и повернулась к зеркалу. Оно находилось на прежнем месте и отражало только мое лицо. Я посмотрела на часы — без пяти девять — и стала ждать. В конце концов, мне нужно просто поговорить с Беа. Но я и представить себе не могла, что произойдет.

Обмен

Я уже два дня пряталась в лесу, без еды, без возможности помыться или поговорить хоть с одной живой душой. Я была грязной, растерянной, усталой, на моих щеках остались разводы от слез. Я могла бы вернуться в городок, но зачем? Алекс меня оставил, Марко исчез, Андреа...я сдержала вздох. Андреа больше нет. Раны, которые мне нанесли, начали гноиться, но у меня ничего не было, чтобы как-то обработать их, да и обрабатывать не хотелось. Сейчас зеркало — единственное, что для меня важно, и я не хотела уходить от него. Я смотрела и все смотрела в зеркало, никак не могла оторваться. Я поставила на место недостающие 4 осколка, оставалось приклеить еще один, я уже почистила его и держала в руках, собираясь приклеить, как вдруг услышала голос.

— Кто тут? У меня пистолет! Выходи! — воскликнула я, стараясь не показывать свой страх.

Я так и не поняла, откуда раздавался голос, но вокруг никого не было. Я посмотрела на зеркало, в котором отражалось что-то странное, я села на землю и стала внимательно в него смотреть:с другой стороны зеркала отражалась Джессика, бледная, без макияжа, с мешками под глазами, девушка, которую я ненавидела, и которой так завидовала все эти месяцы. На Джессике был ярко-синий топ, никаких сережек, лака для ногтей, пирсинга или странных причесок. У нее были растрепанные волосы, казалось, что она только что встала. И такая Джессика, естественная в своей красоте, была по-настоящему прекрасной. Джессика тоже смотрела на меня с открытым ртом, и казалось, испытывала то же удивление, что и я. Мне становилось спокойнее, глядя на ее лицо, в то время как она с удивлением смотрела на мои грязные щеки. Я увидела, что Джессика расплакалась, и у меня тоже резко повлажнели глаза. Я прикоснулась к отражению, раздробленному на тысячи кусочков.