Год Дракона, или Возвращенная призраками

— А ты в самом деле был когда-то человеком? Или из местных рас?

Маска опечалилась, всем своим видом повторяя когда-то произнесенное в купальнях: "Мне грустно, грустно". Каонаси не помнил. Если бы вспомнил, он сделался бы Юкити, но по какой-то причине он не мог ни вспомнить, ни сделаться. Что-то мешало, удерживая его в пограничном состоянии между бытием и небытием, в непрерывном коматозе. Бывшая отличница и вообще ответственный человек, Тихиро искренне хотела ему помочь и старательно сделала бы все возможное, знай она условия, однако их не знал и сам Безликий оборотень. Не исключено, что для избавления от проклятья необходимо найти того, кто его наложил...

— Может быть, это сделал какой-нибудь Мышиный король? — невесело пошутила девушка, осторожно откусывая горячее угощение.

Каонаси непонимающе склонил голову набок, при этом пасть в его балахоне разошлась где-то на уровне солнечного сплетения и почти изысканно стянула зубами сыр со второй веточки. Ах-ах, ну просто как на приеме в высшем свете! И, хихикнув, Тихиро, чтобы занять время, принялась пересказывать историю Щелкунчика, деревянной игрушки в маске и со страшной зубастой челюстью, которого подарили на Рождество одной девочке по имени Мари и который оказался заколдованным юношей. Безликий слушал с удивительным для него вниманием, ей казалось даже, что она снова видит какое-то подобие глаз в прорезях на бледной образине. Когда сказка закончилась, он неожиданно улыбнулся громадным ртом, и не будь Тихиро уже привычна ко всем его проявлениям или окажись на ее месте кто-то другой, один этот оскал мог бы вызвать временный паралич или апоплексический удар у неподготовленного наблюдателя.

— Как ты думаешь, это может быть похоже на твою историю? Здесь ведь сказочность в порядке вещей!

Каонаси покачал головой. Может быть, он уже о чем-то догадывается, да разве теперь добьешься от него хоть слова? Они попробовали было объясняться посредством рисования иероглифов углем на скалах или камнях, но, как и мысли, начертания символов у него распадались, теряя значение в своей бессвязности.

— Хоть бы ты снова заговорил... — вздохнула она.

Он, дурачась, разлохматил ей только что заплетенную косичку: плотные, густые волосы ни в какую не хотели держаться в прическе без спасительной резиночки. Тихиро отбилась от него и заплела снова. В прорезях маски сверкнул лукавый огонек, и едва она отвернулась, как снова сидела с растрепанной копной на голове. Девушка издала возмущенный вопль. Призрак предусмотрительно отплыл в сторону и даже немного растворился в полутьме начинающихся сумерек, однако в отступление она уже не поверила и была настороже, поэтому, когда он внезапно возник за спиной, тут же кинулась в бой. От неожиданности он не удержался на ногах, и оба, смеясь, в обнимку покатились со склона.

— Если ты так, то снимай свою дурацкую маску! — лихо оседлав его, крикнула Тихиро и наудачу дернула к себе полубесплотный лик.

Каонаси вскрикнул, как бы от боли. Она испугалась: "Ой, прости-прости! Пожалуйста! Я не хотела! Прости!" Безликий свернулся в траве, ухватившись ладонями за виски, а когда Тихиро, хлопоча вокруг него с извинениями, совсем потеряла бдительность, резко обнял ее, опрокинул на спину и стал, легко покусывая, целовать ее шею и ключицы.

— Э-эй! Ах, ты вот так?!

Но чем живее она, смеясь и упираясь ладонями ему в грудь, дрыгала ногами от щекотки, уворачивалась и делала вид, будто пытается вырваться, тем прозрачнее становилась маска, освобождая спрятанные под нею черты его лица. То, что Тихиро угадывала в проявляющемся образе, нравилось ей всё больше: она всегда засматривалась именно на такой тип парней — пусть и не фотомоделей из глянцевого журнала, но чертовски обаятельных. Каким в свое время был и Хаку. Да и вся манера Безликого оборотня держаться, к месту серьезная, к месту игривая, была девушке симпатична. Раззадоренный шутливой стычкой, Юкити подмял ее под себя, и ей почудился фиолетовый отблеск на месте глаз, по-прежнему еще не обрисовавшихся даже намеком в смутном пятне лица. До чего же Тихиро хотела, чтобы он сейчас стал самим собой, кем бы ни оказался на самом деле — человеком или кем-то из здешних жителей! Она приняла бы его любого.

— Это было вероломно! — предупредила девушка, нетерпеливо встречая и ловя губами его полные губы, изнывая от желания и досадуя лишь на то, что не может увидеть самое главное — глаза Юкити. — И вообще, Юкити-сан, так не... так нечестно!

Горячая ладонь скользнула ей под водолазку.

— И так тоже! Это вообще запрещенный прием...

Тихиро выгнулась, будто ее что-то подбросило, стоило тонким пальцам призрака прикоснуться к напрягшейся груди и сжать ее, а когда рука его так же плавно и уверенно спустилась вниз, расстегивая "молнию" на ее джинсах и проникая сначала под одежду, а затем и внутрь нее самой, девушка на несколько мгновений перестала соображать. Будто со стороны, извиваясь на траве, которую наугад выдирала с корнем, бросала и вслепую хватала новые пучки у себя над головой, она услышала свой протяжный, заходящийся стон.

Странное, странное чувство обуяло ее вместе с глотком воздуха, когда дышать вдруг стало необычайно легко, а тело расслабилось, готовое к нарастающему приливу мучительно-сладкой череды спазмов, знакомой по ее последней ночи в родном мире, ночи с Хаку, который тогда уже не был Хаку. И это добавочное ощущение не было связано ни с любовью, ни даже просто с сексом, — оно наслаивалось отдельно и тоже было направлено на Юкити, но каким-то извращенным образом. Тихиро поймала себя на том, что теперь зверски, порочно хочет вырвать Безликого из его увенчанного маской убежища, точно морского моллюска из спасительной раковины, выпить его, поглотить, стать им... стать им... полностью и окончательно... И умрет, если не заполучит его сейчас же! Немедленно!..

Упоение мгновенно развеялось. Ей стало так же худо, как хорошо было за несколько мгновений до того. Она закричала, в ужасе оттолкнула его руку от себя и села:

— Беги отсюда! Исчезни, скройся! Скорее!

Юкити отпрянул, маска на лице сгустилась, взлохмаченные ее пальцами каштановые вихры скрылись под капюшоном. Изумленный, встревоженный, призрак вскочил одним движением. Тихиро охватила себя руками и, став на колени, ткнулась лбом в траву. Вместо того чтобы удирать, глупец вернулся к ней, потряс за плечи, погладил по спине, что-то прошептал над ухом. Идиот, да она же для него ходячая погибель...

— Юкити, это был не сон! Похоже, он принял мой облик... А меня — убил и сожрал, чтобы подобраться к тебе. Похоже, теперь я — это он... Я Коллекционер! А настоящая Тихиро — мертва. Мертва с той ночи, понимаешь? Подменена оборотнем!

Ее колотило от ужаса сильнее, чем в то утро, когда ей приснился кровавый пир у Юбабы. Она что угодно отдала бы сейчас, чтобы прогнать Каонаси и никогда не узнать, где он.

Призрак поднял ее и, прижав к себе, покачал головой. Страх начал оседать, паника отступила. Тихиро вскинула глаза на его маску:

— Но я ведь... Я ведь только что всё это чувствовала! Мне ничего не показалось, и я теперь боюсь самой себя...

Безликий снова что-то промычал и качнул головой в знак отрицания. Неужели он, бог-бродяга, столько повидавший на долгом веку, в мановение ока утратил всю свою мудрость, привязавшись к невзрачной девчонке, которую давно уже убил и подменил собой его самый страшный враг?! Можно ли так потерять голову, да еще и не будучи человеком со всеми присущими человеку слабостями и уязвимостью?

А Каонаси молча уговаривал ее, обнимал, гладил руками, снова обтянутыми перчатками, по щекам и волосам — только не целовал, потому что на месте его лица теперь снова была жесткая маска.

— Ты хочешь сказать, что мне это кажется?

— Ах! Ах! — оживленно закивал он, как фарфоровый болванчик, внутри которого качается прицепленный к шее противовес.

— Нет, не может быть, всё сходится. И Ведьма пустошей на самом деле хотела меня убить, потому что разглядела во мне своего демона, которого теперь ненавидит так же, как раньше любила. Это же понятно!

Безликий с тяжелым вздохом запрокинул голову, обреченно махнул рукой, предоставляя ей молоть дальше всё, что заблагорассудится, но без его участия, и просто сел рядом, сделавшись неподвижным черным холмиком, сквозь который смутно просматривались сосны у обрыва. Маска замерла в статичном намеке на улыбку, ручонки, две коротенькие нелепые веревочки, сложились на груди под недовольно поджатыми губами пасти.

"Обещаю тебе, милая Мари, что этим Кракатуком в моей безликости он подавится!" — почудился ей едва слышимый шепот в голове. Тихиро вздрогнула и взглянула на неподвижного Каонаси, но тот не выдал себя ни жестом, ни взглядом. Она поднялась, задернула "молнию" на штанах и пошла к ручью, чтобы умыться и остудить полыхающее лицо. Русло проходило всего в нескольких шагах, но стоило чуть удалиться от костра — и тебя обступала темнота, сравнимая только с Ёми. Да и стужей повеяло от источника, словно открылась дверца морозильной камеры. Девушка присела на корточки у самой кромки ледяной воды.

— Ваа! — послышался за спиной знакомый голос. — Стоит вас оставить всего на несколько дней — и вы даже за этот срок найдете приключения на свои головы!

25. В капкане

— Хитоми?! — вскочила Тихиро, с изумлением обнаруживая, что появление Лисицы обрадовало ее. Пугающие мысли сразу прыснули по темным углам подсознания, точно грызуны при виде хищника. — Как тебе удалось выбраться из преисподней?

Хитоми с подозрением потянула воздух носом:

— С чего бы мне оттуда выбираться? До сих пор я предпочитала туда отправлять. А чем это вы тут занимались?

— Ты о чем?

— О том, что если бы ты была из наших, сейчас в радиусе пятисот тё здесь собрались бы все свободные парни-лисы и устроили знатную грызню за твою благосклонность. Неважно, что до цветения сакуры еще далеко. Таких страстных самочек они не упускают.

Тихиро смутилась: ей прежде было невдомек, что у кицунэ столь же сильное обоняние, сколь у простых лис, и до этой фразы она наивно полагала, что обильно промокшие от возбуждения трусики доставляют неудобства лишь ей и не делают этот факт заметным для посторонних. Однако для Лисицы в самом явлении не было ничего противоестественного, а оттого постыдного, и она, широко зевнув, уточнила, а что же они сами делали в Ёми-но-куни, как их туда занесло и как удалось договориться с синигами о возвращении.

— С синигами нам встретиться не довелось, только с его слугами, а вот тебя я там видела, — сказала Тихиро.

— Меня?!

И только они с Хитоми шагнули друг к другу, чтобы обняться, как тут же из ниоткуда между ними выступил призрак в белой маске. Девушки шарахнулись в разные стороны, а когда поняли, что это всего лишь Безликий, вдвоем кинулись пенять ему за дурные манеры. Успокоившись, Лисица приветственно обняла их обоих и выслушала рассказ Тихиро о встрече с Инари, походе в компании чернушек и визите во владения царя Эммы.

— Да... странно... — протянула она насчет "своего" появления в коридорах Ёми. — Может, это была моя сестричка? Она погибла несколько лет назад при невыясненных обстоятельствах. Мы с Сайори были из одного выводка, нас иногда путала даже мать... А чего, собственно, она хотела?

— Смерти Коллекционера.

— Ого! — Хитоми встала у костра, погрела руки и потянулась. — Ладно, детки, не знаю, как вам, а мне сегодня перепало много путешествий по горам. Зато я нашла одну тропинку, ведущую к курятнику Юбабы, и там не действует стена призраков. Верней, ее там нет вообще. Так что завтра спозаранку мы сможем вернуться через этот лаз.

— А ты так и не смогла пробраться в дом к Юбабе?

— Тебе же вроде уже известен кодекс оборотней, — Лисица вынюхивала себе удобное место для ночлега. — Мы не можем войти без приглашения.

Облюбовав небольшой пригорок поблизости, она свернулась на нем калачиком:

— Но лазейки есть и там. Просто тебе придется зайти туда первой, а уже потом пригласить нас с нопэрапоном.

— Ты меня прости, но курсу ниндзюцу я, в отличие от тебя, не обучена.

— Это ничего. Главное — придерживайся их главного принципа: выжить любой ценой и выполнить задачу. Доброй ночи, детки. И... да!.. это... если что... — Хитоми многозначительно двинула бровями и шмыгнула носом. — Не вопите слишком громко, я хочу выспаться перед завтрашним.

Тихиро и призрак переглянулись. Нет уж, после того, что ей перепало прочувствовать, она скорее в полном уединении забьется вон в ту расщелину, чем снова подвергнет его неизвестной и оттого еще более жуткой опасности, а себя — подобным переживаниям. Однако играть в прятки им не пришлось. Каонаси прибег к обычному способу: подставил ей плечо и, коснувшись ладонью щеки, мгновенно усыпил в своих объятиях. Тихиро обожала это стремительное погружение в пуховую перину сна без сновидений, что обволакивало и избавляло от ненужных мыслей и тревог.

С первыми лучами солнца они с Хитоми, хрустя опавшей прошлогодней хвоей, уже бодро шагали к перевалу, а призрак, сегодня еще более прозрачный, чем всегда, беззвучно плыл за ними с покорностью арабской невольницы и даже обликом мало отличался от завернутой в черный хиджаб рабыни.

Рюкзак приятно тяготил плечи Тихиро, заставляя работать мышцы получше всякой банальной физзарядки, а свежий воздух добавлял сил. Лисица рассказывала о том, что происходит в доме Юбабы.

— И еще я чуть было не встретилась с Большим Бо, но в последний миг сорвалось. Сдается мне, сумасшедшая бабка теперь держит его затворником. На это мне намекали слуги купален. Но все они чудовищно запуганы. Да, и между прочим: индюшатину у них не едят и гостей ею не угощают. Хм! Хотела бы я узнать, куда они тогда девают всех превращенных и зачем собирают их по всей стране! — она облизнулась. — Свининкой-то не брезговали!

Тихиро ничего не ответила. Страхи прошлого вечера немного притупились, но и сейчас, стоило ей только подумать о том, кто гипотетически может, как неизлечимая болезнь, скрываться и разрастаться под ее оболочкой, пародируя — да что там пародируя, в точности копируя — саму Тихиро Огино, паническая атака начиналась по новому кругу. До дрожи, до тошноты, до боли под ложечкой, до угасания солнца в небе. До почти навязчивого желания прекратить это посредством быстрого избавительного суицида. Ни Каонаси, ни Хитоми даже не догадывалась, какой силы воли стоило ей идти и делать вид, будто ничего не происходит. Существу здоровому никогда не понять до конца существо больное и страдающее. Впрочем, существо больное и страдающее тоже слишком поглощено собой, чтобы понимать окружающих, хворы они или в добром здравии.

Далеко за полдень они перебрались через гребень последней, как утверждала Лисица, горы перед владениями старой колдуньи, и теперь оставалось лишь выйти на ту тропку, что вела к короткой пещере. Как раз эта пещера, по словам Хитоми, и являлась тайным лазом, которым пользовались для беспрепятственного входа и выхода за стену болтливых призраков шпионы Юбабы и тени-пажи Арэти но мадзё.

Предупредив спутников, что немного свернет в сторону, Тихиро взобралась на каменный вал, и глазам ее предстала невероятная в своем величии картина. Справа, далеко внизу, простиралась бесконечная зеленая долина, увенчанная перелесками, небольшими холмиками, цветущими полянками и разлинованная кое-где рисовыми террасами. Слева, по другую сторону гор, колыхался бурный океан. Сегодня он был взволнован более обычного: волны хаотично набегали друг на друга вкривь и вкось, тяжело сталкивались, перемешивались, пеной облепляли утесы, вдребезги расшибаясь о камни. От этой картины Тихиро даже укачало, как на самолете. Казалось, незримое гигантское божество взбалтывает чашу, заполненную морской водой, намереваясь выплеснуть ее на горы. С вершины было видно почти всю страну.