Длинные свинцовые очереди, выпущенные из разных мест, словно огромные ножницы быстро срезали и выщелкали боевой расчет правофланговой батарее аэродрома Та-Кали, а те до кого они не смогли дотянуться, были добиты вражескими автоматчиками.
Фактор внезапности позволил советским десантникам не только быстро подавить две из трех зенитных батарей противника, но также заблокировать взлетную полосу и не дали взлететь истребителю, готовившегося сменить патрульный самолет. Когда же пилот попытался поднять машину по запасной взлетной полосе, один из десантников бросил в самолет гранату и серьезно повредил его. Других попыток взлететь с аэродрома никто не пытался.
Преследуя бегущих англичан, советские воины ворвались в центральный пост управления аэродромом, прежде чем находившиеся там военные сумели тать отпор. Находившиеся там офицеры едва успели связаться с главным штабом обороны в Ла-Валлете и доложить о нападении диверсантов, после чего связь с аэродромом прервалась.
Действуя отдельными штурмовыми группами, советские десантники смогли быстро подавить всякое сопротивление на центральном посту и атаковали казарму роты охраны аэродрома. Там смогли найти убежище все те, кого миновали вражеские пули и кто успел добежать до её стен.
Быстро вскрыв оружейную комнату, англичане намеривались дождаться подхода подкрепления из Ла-Валетты, которую отделяло всего несколько километров. Даже если бы дежурный офицер не успел бы дозвониться до штаба, звуки выстрелов и взрывов были слышны по всей округе и тревога, все равно бы была поднята. До прихода подкрепления британцам нужно было продержаться полчаса, максимум час, однако противник не собирался так долго ждать.
Расстояние между центральным постом и казармой было меньше двадцати метров. Этого было вполне достаточно для гранатомета, выстрел из которого сначала разнес дверь казармы, потом два окна из которых яростно строчили пулеметы. После этого была поставлена дымовая завеса, под прикрытием которой советские десантники бросились на штурм здания.
В этот день дымовые завесы применялись очень часто. Сначала при помощи их пилот "Дугласа" имитировал пожар двигателя и благополучно сел на вражеский аэродром. Затем имитировал новый взрыв и заставил англичан паниковать, чем помог выиграть десантникам драгоценные минуты. Теперь, под покровом дыма, они смогли подавить главный очаг сопротивления на аэродроме.
Действуя по хорошо проверенной схеме, штурмовые группы вначале бросали в комнату гранаты, затем обрабатывали помещение огнем из пулеметов и автоматов, и только потом входили внутрь где, как правило, были одни трупы или тяжелораненые. Единственный раз, повторно бросать гранаты пришлось при штурме оружейной комнаты. Тогда толстый деревянный стол прикрыл сержанта Филдса от осколков гранаты и автоматных пуль. Прояви он выдержку, подпусти врагов поближе к себе, и он смог бы нанести больший урон, но него сдали нервы. Огонь был открыт слишком рано и метко брошенная граната, разнесла в щепки и деревянное укрытие сержанта и его самого.
Последним оплотом британского сопротивления была зенитная батарея, находившая в самом конце центральной взлетной полосы. Из-за своей отдаленности она не имела возможности хоть как-то помочь защитникам аэродрома, но являясь передовым форпостом обороны аэродрома, могла полностью контролировать все взлеты и посадки на него.
Эта батарея являлась важным элементом, без которого операция "Троянский конь" не могла иметь благополучного завершения. В казарме охраны ещё шли яростные схватки, а командир десанта капитан Корнилов, по рации уже наводил на оставшуюся батарею "горбачей".
Зенитный расчет лейтенанта Бразерса достойно встретил атаку врага. Огнем его зенитных орудий был сбит один Ту-2 и повреждены две машины. Подобный результат мог заставить отступить немцев, японцев и даже американцев, но никак не русских пилотов. Полностью презрев смертельную угрозу, они упрямо атаковали зенитную батарею англичан и смогли привести её к молчанию. Когда к аэродрому Та-Кали прибыли транспортные самолеты с основными силами десанта, они были встречены тремя белыми ракетами, означавшими разрешение на свободную посадку.
Всего на аэродром село двенадцать транспортных самолетов и шесть истребителей. Остальной воздушный эскорт приземлился в Сицилии, куда ранее сел и патрульный истребитель мальтийской эскадрильи.
Что касается "тушек", то они были героями дня наравне с десантниками. Их самоотверженные действия не только привели к полному взятию вражеского аэродрома, но и помогли отразить попытку врага отбить Та-Кали. Прочно оседлав небо, они сначала разгромили колону грузовиков с солдатами, а затем уничтожили две артиллерийские батареи, огнем которой англичане пытались уничтожить советских десантников.
Выполняя требование капитана Корнилова, экипажи самолетов полностью отказались от атаки гаваней Ла-Валлеты, полностью сосредоточившись на прикрытии десанта. Видя их непростое положение, командир одной из эскадрильи майор Лисицын принял решение остаться и посадил семь бомбардировщиков на аэродром.
Так закончился этот хмурый октябрьский день. Впереди ещё были бои за Ла-Валлету и сражение с флотом его королевского величества стоящим в её гаванях. Ещё предстояло взять Мальту под свой полный контроль и изготовиться к приходу кораблей из Александрии. Ещё было необходимо сделать много и много всяких вещей, но самый первый шаг уже был сделан. Из колониальной короны британского льва был выбит очень ценный камень, и он уже никогда не вернется на свое прежнее место.
Глава X. Чума и мор на оба ваши дома.
Как бы ни были богаты и могущественны сильные мира сего, как бы ни были верны им слуги и предана охрана, всегда в их окружении можно найти человека, который был бы обижен ими. При этом обида могла иметь совсем не форму прямого оскорбления. Это могло быть и затирание по службе, и наложение излишне строгого наказания, а также низкая оплата труда, по мнению обиженного индивидуума.
Наличие такого обиженного человека, при правильном подходе позволяло найти щель в защите любого человека, подтверждая на деле известное изречение, что предают в основном свои.
Вступив на путь публичного политика, Гарри Трумэн отнюдь не утратил агрессивный нрав своих предков фермеров. Он не желал получать от Больших семейств Америки постоянные втыки подобно боксерской груше и все время выполнять их приказы как мальчик на побегушках. Признавая силу и власть денег, тем не менее, Трумэн решил начать контригру и обратился за помощью к своему доверенному человеку Марку Гусману.
Согласно конституции США во внутренней политике губернатор любого штата не мене властная фигура, чем президент. Он не может напрямую приказать или потребовать от главы штата чего-либо, но вот создать и оплатить деятельность группу внутренней безопасности, ему было вполне по силам.
По распоряжению президента, Гусман начал разработку операции по установлению подслушивающих устройств в местах, где вели деловые переговоры финансовые семейства Америки, обозначенные в документах литерами Эм, Джи и Кью, ради соблюдения секретности.
Имея столь солидное государственное прикрытие, финансовое и техническое обеспечение, Гусман добился определенных результатов. Взяв в оборот посланца больших семейств, через которого президент узнавал их волю, он вскоре вышел на одну частную виллу, где представители высоких семейств часто встречались на деловых обедах.
Одному из агентов Гусмана удалось завербовать лакея, который за триста долларов, согласился поместить записывающее устройство в библиотеке виллы во время очередной встречи господ Эм, Джи и Кью.
На его согласие предать своих господ повлияла не столько сумма гонорара, сколько обида за скверное отношение к себе. Принеся в комнату, где готовились принять дорогих гостей поднос с бокалами бренди, он сумел оставить в ней включенный миниатюрный диктофон. Через час после окончания встречи диктофон был благополучно извлечен из библиотеки и вечером того же дня передан в руки агенту Гусмана.
Запись оказалась среднего качества, но голоса собравшихся в библиотеке людей были хорошо слышны, что облегчило работу по её расшифровке. Людям Гусмана понадобилось около трех часов кропотливого труда по переноске записанного на тонкую как проволока ленту разговора сначала на черновик, а затем и на чистовик. Отпечатанный в одном экземпляре, на следующий день, самолетом специальной связи доклад был отправлен в Денвер, где в это время находился президент.
Покинув столицу на доставшемся в наследство от Рузвельта поезде, Трумэн медленно, но верно "кочевал" в западном направлении. Под вывеской "встречи с пострадавшими от японской агрессии", он сначала посетил Сент-Луис, потом Топика, а затем остановился Денвер. Там не было толпы вездесущих журналистов считавших, что они имеют право трепать президентские нервы всяческими неудобными вопросами. Местные жители в отличие от обитателей столицы и примкнувшего к ним Северо-запада, встретили появление президента с почтением и обожанием. Многочисленные толпы горожан и гостей Денвера не выстраивали протестные пикеты, а приходили на вокзал, чтобы посмотреть на поезд дорогого гостя.
Зловещие дыхание пришедшей в Америку войны не коснулось столицы штата Колорадо, которая из провинциального перевалочного городка на железной дороге, превратилась в важный производственный центр. Жителям Денвера было, за что благодарить федеральные власти и Трумэн решил задержаться здесь. Его следующая цель поездки Солт-Лейк-Сити, мог и подождать.
Кроме восстановления душевного здоровья, пребывание президента на запад улучшало его политический рейтинг. Теперь никто из конгрессменов не мог упрекнуть Трумэна в пагубном бездействии и трусливом выжидании, на какую сторону судьба уронит бутерброд. Находясь максимально приближенным к театру боевых действий, он умело создавал видимость, что полностью контролирует военные события в Японии и прилегающих к ней окрестностях.
Заранее извещенный по телефону об отправке пакета, Трумэн с большим нетерпением ждал его. Едва пакет от Гусмана было доставлено в президентский поезд, как президент занялся его чтением, начисто позабыв про поданный обед. Едва сдерживая дыхание, он погрузился в мир тайн, приложил ухо к потаенной скважине в стене.
— К концу недели истекает срок, отпущенный вами нашему президенту для исправления дел. Что мне следует сказать на встрече с ним? Выразить ваше недовольство отсутствием видимых успехов в войне с Японии и потребовать ещё больше энергичных действий от нашей армии? — спросил посланник Больших семейств, который был обозначен людьми Гусмана как Омега. Подобное обозначение этого человека последней буквой греческого алфавита было сделано по приказу Гусмана, желавшего показать истинное место глашатая.
В этот день на встречи с ним были только представители от Эм и Джи. Представитель семейства Кью не смог прибыть на встречу по причине болезни, однако по телефону он обговорил с Эм все интересующие его вопросы.
— Вставить свечу, чтобы клиент лучше крутился, это у тебя всегда хорошо получалось Эбб, но сейчас не тот случай. Если слишком часто бить лошадь кнутом, то она может взбрыкнуть или того хуже околеть. Поэтому кнут всегда следует чередовать с пряником — наставительно молвил Джи. — Сейчас президент переживает не самый лучший момент и нам следует его поддержать, чем окунуть в чан навозом.
— Но ведь вся страна ждет скорейшего окончания войны с японцами — посмел не согласиться с ним Эбб. Он уже накидал несколько умных мыслей с критикой президента, но его голос оказался голосом вопиющего в пустыне.
— Причем здесь страна? Гарри точно выполнил то, что мы от него хотели, вторгнулся в Японию и тем самым удержал цены на акции военных корпораций на нужном уровне. Мы по-прежнему штампует пушки, танки, самолеты, а правительство все это у нас покупает, обеспечивая нам стабильную прибыль. А то, что война идет, не так успешно как хочется нашим избирателям, так что поделать. Не все то, что выгодно им выгодно нам. Нет, сейчас нам ругать своего президента — это грешить против совести — поддержал своего собеседника Эм.
— Так что же, мы закрываем лист претензий к нему? — деловито спросил Эбб, изобразив готовность закрыть блокнот, и отправиться в гости к Трумэну.
— Почему закрываем? У нас сейчас нет претензий к президенту в отношении войны с Японией и не более того — подчеркнул Джи. — На сегодня нас не устраивает положение дел с Англией. К сожалению, отправка в Англию товаров первой необходимости идет не так быстро и не в том объеме, в каком она должна быть для укрепления позиций кабинета Идена. Первые партии товаров уже пришли и частично розданы населению, однако их появление скорее ухудшило общую ситуацию в стране, чем разрядила её.
— Почему? — искренне удивился Эбб, чем вызвал снисходительную улыбку на лице у Джи.
— Когда нет мануфактуры, все сидят спокойно и ждут её появления. Когда же она появляется, но в малом количестве, тогда сразу начинается давка из-за стремления получить её первым. Так было и так будет впредь, людской порок не исправим. Наши друзья по ту сторону Атлантики настоятельно просят ускорить процесс поставок.
— Боюсь, что это будет не так просто сделать. Поставками в Англию занимается специальный сенатский подкомитет — начал было Эбб, но Джи моментально его оборвал.
— Вот пусть и надавит на этот подкомитет. Если мы в ближайший месяц в корне не изменим ситуацию в Англии в нужную для нас сторону, могут произойти волнения. И тогда любому кабинету правительства, будь это тори или либералы, придется заключать мир со Сталиным на его условиях.
— Принято, сэр — рука Эбба застрочила в блокноте. — Что ни будь ещё? Очень многие недовольны тем, что Трумэн использует наши атомные бомбы против японцев в Китае, а не в самой Японии.
Вопрос действительно очень сильно муссировался газетчиками всех мастей, но Большие семейства имели свой взгляд на стратегию и тактику американской армии.
— Очень хорошо, что нашей прессе есть на чем поточить свои акульи зубы — с явным пренебрежением процедил Эм. — Чем больше они будут заняты обсасыванием тот или иной аспект действий наших военных, тем у них будет меньше времени заниматься нашими внутренними делами. Эти проклятые японцы своими чумными бомбами наделали слишком много шума по всей стране, который не скоро уляжется. Каждый их удар по нашей территории наносит нашей стране огромный вред. Американцы только-только накопили жир для хорошей жизни за счет мирной жизни без войны, и вот она пришла к ним в дом и машет своей косой. Нам радостно слышать об уничтожении их чумного центра в Маньчжурии, но крайне важно иметь твердые гарантии, что больше японских атак не будет.
Эм властно поднял указательный палец и назидательно, подобно библейскому патриарху потряс им перед лицом Эбба.
— Западное побережье едва отошло от последствий японской бомбардировки. В больницы перестали обращаться пострадавшие от ядерного удара, а в лагерях временно перемещенных лиц количество людей стало сокращаться. Медленно, но сокращается. Весь Юг и Юго-восток мужественно борется с той заразой, которую сумели подкинуть туда японцы. Невредимыми остался Северо-восток и Средний Запад. Знающие люди уверяют нас, что туда они никак не смогут дотянуться, но я не исключаю подобной возможности,
