Чистилище для неудачника

— Откуда, как?

Добромил явно растерялся от нежданной встречи и внезапно стал косноязычным.

— А ты не слышал?

— Нет.

Пришлось выдать краткую и слегка лукавую версию моего появления в здешних краях. Поведал по дуэль, возможную месть и плачевное состояние финансов поместья.

— И понесло меня по воле Святовита, — сознательно надавливаю, — сначала спасать Лапишки, затем на речку-невиличку, где накрошили ворогов без счета. Ты у нас нынче кто?

— Старший брат ордена, — ответил он с заметной гордостью, — командую дюжиной младших братьев.

Неплохо. Фактически у каждого минимум три кмета.

— А я уже пятидесятник. Какая карьера, а? Ничуть не хуже, зато гораздо быстрее!

— У богумилов? — он скривился.

Не помню, откровенно говоря, особого религиозного рвения прежде за ним. Видать правда: 'С кем поведешься, от того и наберешься'.

— Не чувствую в себе признания служить исключительно Свету, — говорю с постной рожей. — Молодой ишо. Погулять охота, баб пощупать. Тебя разве не тянет? Ну, чуточку?

В глазах у него нечто мелькнуло. Может быть, в другой обстановке, без свидетелей, ответил бы свободней.

— Приглашаю выпить. С собой не имеется, все давно выдули трофейное и собственное, однако город близко.

— Вот насчет добычи...

— Что взято с бою, то свято, — резко говорю.

Уж чего не собираюсь отдавать, так взятого с кровью. Не потому что жаден. Есть приказы, которые не выполнят, сколько не уговаривай. Здесь законы простые. Пожалеть сироту могут, а чтоб вернуть тот же скот, пусть он с клеймом — шиш! Что с возу упало, то попало. Не могли защитить от налетчиков, теперь не ваше.

— Мы не мужиков ограбили, у куманов отобрали. Все честно. Да и поделили давно.

— А люди?

— Что, люди? — тут я натурально не понял.

— Это наши люди. Орденские.

— Смерды? — удивляюсь показательно.

— Сам знаешь, вольные. На наших землях жили, помощь получали.

Это правда. Переселенцам выделяли кроме земли стройматериалы, иногда давали скот и посевное зерно, если нуждались. Отнюдь не бесплатно. Нельзя сказать все соки выпивали, но либо деньгами, либо трудом вернуть обязаны были. А как иначе строить очередную цепочку крепостей, отбирающих русские земли в державу? Только через выдвинутые на ключевые земли замки и укрепления. Не всегда они помогали, как вот сейчас и, тем не менее, давали существенную защиту и возможность укрыться за стенами при набеге.

— Какие проблемы? — бодро соглашаюсь. — Вон они идут. Забирай!

Похоже он ждал возражений и аж удивился. Но я ж свой брат шляхтич, да еще и родич дальний, с чего не поверить. Подлетел гоголем к остановившимся по моей команде телегам.

— Я старший брат Святого Ордена Волович, — гордо объявил. — Препровожу вас в Сурск.

— Чаво? — с тупым видом спросила хозяйка Пеструшки. — Куды это?

— На ваше прежнее место, где жили.

— Не знам никакага Сурска, — нагло заявляет, — мы Шацкие. Дярявня такая с пад града Юшанского.

— Из Хитрова я, — поддержал какой-то парень. — Черносошинские мы. Не податные.

— Из Лыскова, Шацка, Тагана, — зашумели остальные.

Рано или поздно не те, так эти должны были приехать, выяснять отношения. Поэтому я поведал будущим жителям городка Лапишки, что, при возвращении, во-первых, на них повесят старые долги, во-вторых, никакие коровы им не вернутся, а поскольку это моя добыча. Последнее крайне обидело хозяев скота. Возможно ссудят орденцы, но это придется отдавать. А скорее всего, поставят их в слуги и никакой воли. Ну и в-третьих, куда им возвращаться, в чистое поле, к сожженным избам? А пупок не развяжется поднимать землю за всю семью, без помощи?

Старшие прониклись и спросили совета. Я его охотно дал. Тем более от госпожи Сирик прискакал человек, подтвердивший обещания. В Лапишках неволить не станут. Не понравится — вольному воля. Но большинство разберут по семьям. Младших точно. Кто повзрослее либо в ученики, либо на самостоятельные хлеба. Это ведь не от доброты душевной. Они свою общину пополняют. Станешь существовать среди тех богумилов или маздакитов, рано или поздно по-ихнему молиться станут. А парни и девки молодые, им еще жить и жить, да детишек строгать.

Кстати несколько ушло и с Фролом, с десяток забрал Минай. За их судьбу я не отвечаю. Сами решили. Малолеток они не звали. Но этим в городе точно будет лучше. Совсем счастливой судьбы не обещал, но и прежде им приходилось в поле спину ломать с детства. И розги получали неоднократно. Все дети одинаковы и без твердой руки никак. Вся-то разница, здесь их доводить и морить не станут. Здешним нужны последователи, а не враги. Строгость — наверняка. Издевательства — никогда. А я сделал очередное доброе дело. Как я это понимаю.

— А ведь врут, — сказал, оборачиваясь ко мне Добромил. — Не могут все быть чужие. Хоть кто-то должен быть из Уреня и Хитрово.

— Видать в Хитрово уродилось сплошь хитрозадое мужичье, — без улыбки соглашаюсь так же тихо. — И что? Доказать то как? Да и нужно ли? Большак отвечал за долги. Он смерть принял, когда прорвались куманы. Я вас не виню, а ты их не трогай. Сами судьбу выбрали, к лучшем ли, к худшему, но это их решение. А что говорили Пророки? Не заставляй людей плетью. Добра из того не выйдет. Я прав?

— Не тогда, — зло отвечает, — когда уйдут к богумилам.

— Лучше к ним, чем в полон и на рабский рынок. Да и не останутся в большинстве. Меня уже четверо просили их принять в кметы. А я, как тебе известно, отнюдь не еретик. Терплю иноверцев, потому что платят и на государевой земле.

Надо хоть чуток подсластить горькую пилюлю. Разбирательства с судами он устраивать не станет. Нет его власти на данной территории. Тут даже не дьюла, городской совет правит. А из кого он состоит? То-то и оно.

— Поехали лучше выпьем. Расскажешь о себе. Всех твоих товарищей приглашаю. Путь был не близкий, надо и отдохнуть.

— Нет, — после еле заметной паузы, отмахнулся. — Здесь все опаганено. Не стану пачкаться.

Раньше он таким тупо-упертым не был. Правда то было детстве, а что я знаю о нынешней жизни? Чему их учат и как воспитывают? Во сне мы с ним не встречались и будущего не знаю. Не в первый раз все поворачивается уже вроде бы знакомое.

— Как угодно, пан-брат, — говорю вслух. — Если понадобятся руки и люди для войны, всегда к твоим услугам. Десяток-другой приведу по зову Ордена. Кочевники наши общие враги

Я свой, пытаюсь передать намеками. Не надо считать врагом. Но с еретиками драться не кличь.

Не знаю, дошло или нет, но на прощанье благословил. Формально братья Ордена, кроме высших должностей, которых не так много, светские люди и в любой момент могут уйти из него. Инок еще не дает обетов ухода от обычной жизни. И все ж, некоторые обряды они вправе исполнять. Одна из причин, почему всех словен скопом считают отрекшимися от правильной веры за проливом. Там лишь мобедам разрешено, получившим правильное обучение у вышестоящих просветленных. И плевать, кто кого записывает в отступники. Главное творить меньше зла и больше добра. Так правильно и мне достаточно.

Глава 8

Хортица.

Дикое поле далеко не всегда степь. Где вода, до самого Черного моря, тянутся с севера языки древнего леса. Что гораздо важнее, почти все пространство вдоль берегов Днепра заросшая травой, камышами и деревьями низменность, именуемая плавни. Вся земля на немалой территории изрезана речками, заливчиками, лиманами, большими и малыми озерами. И вся территория населена огромными стаями птиц, немалым количеством зверей и водные просторы полны рыбой всех видов.

Лед только сошел, Днепр не вернулся окончательно в берега. Мы то выплывали неожиданно на простор, где и берег то едва видно, то терялись в бесконечных лабиринтах притоков, речек, затонов, заросших островов. Сам бы непременно запутался в узеньких проходах, без малейшего признака человеческой жизни. Это, кстати, не означало отсутствие людей. В здешних местах можно встретить кого угодно. Отряд кочевников, охотника, хлебороба, беглых смердов, государевых чиновников, купцов, скупающих по товар дешевке, не спрашивая откуда взято и продающих задорого оружие, продовольствие и что угодно, лишь бы платили, банду черкасов, способных отнять жизнь и имущество у любого, не взирая на веру, пол или цвет кожи. Здесь нет законов и правит сила. Потому стеречься всегда нужно.

Первая мошка уже появилась, пока еще не столь назойливая, но рыба стремилась ее поймать и временами даже выскакивала из воды. Причем иные умудрялись залететь и в струг. Можно было даже не ловить, сама в руки шла. Настолько хватало харча, что команда выкидывала за борт щук и тарань, предпочитая сазанов и лещей с окунями. Еще ни разу не остались голодными, тем более у берега пили воду дикие козы — сугаки, выходили, не особо стережась лоси и кабаны, а пеликаны и вовсе равнодушно занимались своими делами на мелководье. Почему-то их практически не ели, предпочитая диких уток, которых временами так много было, что сбивали буквально палкой.

Кораблик, не смотря на обычное купеческое занятие, больше походил на лодки моих дальних предков норманов. Полагаю, если драккар и отличался от здешнего шайкаша, то есть чайки на правильном литературном языке, так мелкими деталями. Съемная мачта, возможность грести, материал дуб и даже обшивка внахлест. Узкий корпус и небольшой вес позволял удрать на веслах от галеры. Причины этого сходства прямо на поверхности. Особо большим не сделаешь, раз через пороги перетаскивать и днище плоское, для удобства высадки. Тем не менее, такой прекрасно ходил по морю. Не в бурю, понятно. А девять сажен длины и наращенные борта позволяли везти приличный груз и человек сорок. Потеснившись, можно запихнуть и больше. Мне не требовалось. Кроме младшего и старшего кормчего трое профессиональных моряков-рыбаков и вдобавок пушкарей, поскольку на борту имелась большая медная пищаль с ядром в 4 фунта (запас в тридцать штук обязательный) и дополнительно тридцать морд, обвешанных оружием, садящихся попеременно на весла.

Увы, своего флота не имею и даже войска. Потому приходится пользоваться заемным и наемным. Кроме старой компании, парочки уже проверенных в схватках ратников, ищущих не то славы, не то добычи и четверых попросившихся в кметы, из освобожденного ясыря, остальных пришлось нанимать. На своих у меня денег после предыдущего хватало, тем более, что город решил облагодетельствовать за проявленную находчивость. Если уж совсем точно, то община богумилов. За каждого приведенного мальца или девчонку мне подкинули пяток сребреников. За раба дали б гораздо больше, но я их не продавал. Нашел опекунов. Никто не остался брошенным, а город получил рабочие руки. Все в плюсе. И эти деньги не плата — уважение.

Однако средств на два десятка дополнительных наемников, изначально хотелось не меньше четырех, не имелось. А люди были крайне необходимы. Сроки поджимали, я рассчитывал попасть на Хортицу еще зимой и завязать нужные знакомства. Никто ж не станет брать тебя просто так. Или, по крайней мере, слушать не станут, когда с подсказками полезу. Причем крайне не хотелось отдавать свой главный козырь. Уж очень он жирный. За такое зарежут, глазом не моргнув. Мне требовались люди, корабль и доступ к уху Некраса Криворука. Если с последним неожиданно повезло, есть привет от знакомых, то с остальным огромные проблемы.

— Мужчины глупы, как... мужчины, — сказала Сирик, когда на недовольный вопрос почему думаешь даже в постели не обо мне, — поделился. — Размышлять они способны разве на шаг вперед.

— И чего я не вижу?

— Меня! — садясь и вроде бы случайно потягиваясь, чтоб смотреться лучшим образом, заявляет. — Да-да, я именно про этот взгляд. Буду откровенна он мне нравится. А вот руки убрал! — не сильно хлопнув по протянутым, потребовала. — Я по-твоему кто?

— Очень красивая женщина, — честно сообщаю.

— Дурак, — тряхнув спадающими на плечи волосами, кивает, — научись разделять эрос и дело.

— А если более конкретно?

— Нет денег и корабля? Придется взять в долг.

— Кто ж мне даст под голые слова? — уже догадываюсь, что последует, наивно спрашиваю. — В заклад оставить нечего.

— Я, — ожидаемое ответила. — На определенных условиях.

Струг у нее имелся. Точнее, как выяснилось в разговоре, пять. Тут начинались сложности, поскольку для снижения рисков корабли принадлежали нескольким владельцам перекрестно. Доля одного в этом, значит ее доля в том, который его. Не самое глупое решение. С одной стороны, любой удачный поход для торговца выходил в три-пять раз выше вложенного и через пару лет затраты окупались. Начиналась чистая прибыль. С другой, время от времени корабли исчезали. Обычно никто не знал пираты их захватили, шторм утопил или еще какие причины тому виной. Опасность существовала всегда и потому далеко ни каждый мог себе позволить войти в пайщики. Корабль и сам по себе вещь крайне недешевая. Корпус мог стоить пару сотен гривен, не считая работы и прочего. Например, парус ценился почти на вес золота. Качественное полотно создавалось четырьмя специалистами-ткачихами три года. Понятно, фактически их было больше и работали быстрее, однако и так ясно, насколько оснащение корабля затратно.

Требовалась серьезная охрана, хороший кормщик, знающий реки и море, так как выгоднее всего перевозить по воде. Не обязательно даже свое. Расценки — 24 гроша за меру веса, стандартную бочку, называемую почему-то tun. Не иначе от норманов слово осталось. Наш струг, к примеру, брал пятнадцать. Чисто морские суда могли и сотню. Если чего везли отдельно, шесть грошей за фунт веса. Не важно чего, но сколько влезет в трюм, столько и плати. Кто догадается, что в первую очередь? Легкое и дорогое. Шелк, специи, благовония, порох, украшения...

В итоге соглашение наше смотрелось во всех отношениях ей полезным. Бесплатная охрана в лице моих подчиненных до Хортицы и дальше ее груза. Точнее, я им плачу, а не она. Плюс ее брат идет со своими людьми в поход под руководством более опытного командира. Разница у нас в возрасте два года, но воли ему сестра давать до времени не собиралась. Пусть набирается опыта, прозвучало открытым текстом. А кто главный ему объясню.

В каком-то смысле такой расклад, более, чем устраивал. Не нужно им платить, да и вряд ли пошлет с родичем плохих ратников. Все ж не на убой отправляет, а для воспитания. Что совершенно не мешало попутно впаривать мне продукты из своей лавки в дорогу. По средней цене, ради справедливости, я проверил, чтоб совсем уж дураком не выглядеть.

На каждого ратника требовалось для начала 3 пуда ржаной муки, 2 пуда крупы и толокна, половина свиной туши. Для имеющих огнестрел — 3 фунта свинца и столько же пороха. Я собирался продать на Днепре, что получше из трофеев. Там желающие должны найтись. Но не с Сирик торговаться. Она готова была взять здесь и сейчас на треть дешевле или добавить долг на перевозку.

Последнее нисколько не устраивало. Лавки там нет, сидеть и предлагать на торгу, нема дурных. Проще ей отдать, потеряв чуток, чем, вероятно, немало и вдобавок время. Уж деловые отношения она точно не путала с любовными. Будь мне реально почти восемнадцать, наверное, обиделся бы на такой рациональный подход. Увы, этот сон изрядно изменил мышление. Я ее даже зауважал.