Превратности судьбы

— Подожди здесь, — он ловко спустился в зияющую черную дыру.

Йаати подошёл к краю и заглянул вниз. Внизу было темно, но вдруг вспыхнул огонёк спички, и через несколько секунд загорелась свеча. Лехи-Хау поднял голову и взглянул на него.

— Спускайся.

Вздохнув, Йаати спустился в подземелье. Здесь оказалось сыро и ещё более холодно. Свечка освещала небольшую комнату со сводчатым потолком. Справа и слева из стен торчали две толстых трубы. Их соёдинял бетонный желоб, по которому струился ручей. Йаати невольно принюхался, но здесь пахло только сыростью. На полу лежал старый надувной матрац и пустые консервные банки.

— Это старый коллектор ливневой канализации. Сюда вряд ли кто заглянет, — сказал Лехи-Хау. — Но я не советую долго здесь оставаться, особенно сейчас, когда идёт дождь. Вода может подняться, и тогда ты утонешь.

Йаати осмотрелся вокруг и невольно передёрнулся. Судя по потемневшей стене, вода поднималась здесь почти доверху. А утонуть в канализации было бы точно не самым приятным финалом...

Йаати хотел сказать Лехи-Хау, что слово "укрыться" он понял немного неправильно... но ему стало интересно. Здесь явно было какое-то подполье, и Лехи состоял в нём. Ну, или играл в подпольщика, что было куда как более вероятно.

— Ну, и что мне тут делать? — спросил Йаати.

Лехи-Хау удивлённо взглянул на него.

— Как что? Укрываться. Тебя никто тут не найдёт.

Йаати захотел сказать, что ни от кого он тут не укрывается... но теперь это было просто глупо. А может, даже и опасно. Если подполье настоящее, то случайным гостям в нём наверняка не рады... и знают, куда их спровадить. Так, чтобы не вернулись.

— А ты не мог бы рассказать, как всё вообще тут?

Лехи-Хау посмотрел на него и вздохнул.

— Извини, но мне пора идти. Родители волнуются. Не знаю, когда я снова сюда вырвусь.

— И как я тебя тогда найду? — спросил Йаати. — Я же совсем этого города не знаю.

Лехи-Хау, не говоря ни слова, достал из сумки маленький серебряный шарик на длинной цепочке. Сжал его пальцами, и шарик вдруг засветился, словно внутри него вдруг зажгли спичку. Лехи подбросил его вверх, шарик сверкнул в темноте и упал на бетон перед ними. Маленький огонек промелькнул и исчез, а маленький блестящий шарик остался лежать на полу. Лехи-Хау поднял его и протянул Йаати.

— Что это? — спросил он, принимая подарок. Шарик был тяжелый и теплый.

— Это мой подарок, — сказал Лехи-Хау. — Он должен быть всегда при тебе, чтобы ты мог найти меня, если будешь в этом нуждаться. А теперь покажи мне, куда мы идём.

Йаати удивлённо посмотрел на него.

— Я?! Это же твой город!

Лехи-Хау взглянул на него не менее удивлённо.

— Но ты же койво! Ты должен знать, где демон!

Йаати захотел спросить "какой демон?!" — но это выставило бы его идиотом. Он вполне понял, кто такой койво, и понимал, что это он самый и есть. Но уже ясно было, что он явно не единственный, и что у койво есть какие-то способности, о которых он пока не в курсе. И есть какие-то демоны, которые он должен чувствовать...

Йаати честно попытался почувствовать что-то такое, но, конечно, не почувствовал ничего. В чём и признался. Лехи-Хау уставился на него ещё более удивлённо.

— Но мы же знаем, что демон есть! — возмущённо сказал он.

— Откуда знаете? — машинально спросил Йаати.

— Командор же сказал! — Лехи-Хау взглянул на него, как на ненормального. — В наш город проник демон из Пекельного Мира. Но мы никак не можем его найти. Вот я и подумал, что тебя для этого прислали.

— Никто меня не присылал, — признался Йаати.

Лехи-Хау ещё пару секунд удивлённо смотрел на него. Потом вдруг широко улыбнулся.

— А, я понял! Ты новенький, да? Ничего ещё не знаешь? Просто бродишь по мирам туда-сюда?

— Ну, типа того.

Лехи-Хау почесал в затылке.

— Тогда тебе надо в Башню. Но ты же не знаешь, где это?

— Я даже не знаю, что это, — буркнул Йаати.

Лехи-Хау вновь удивлённо уставился на него. Потом всё же улыбнулся.

— Там резиденция Командора. Ну и вообще Ордена.

— Ордена?..

— Ну да. Ордена койво, — Лехи-Хау вновь странно взглянул на него. — Ну, таких, как ты. Которые могут ходить по мирам. Но это не здесь. А в начале Тропы.

— Тропы?..

— Так ты и про Тропу не знаешь? — Лехи-Хау вздохнул. — Это Тропа-меж-мирами. По ней койво обычно и ходят. Я, знаешь, даже не слышал, чтобы кто-то прямо сразу... — он снова посмотрел на Йаати. — Ты наверно откуда-то совсем издалека.

— Наверно. Я из Сарьера.

Лехи-Хау почесал в затылке.

— Ни разу не слышал про такой. Это где-то за пределом Карты, — он сказал это слово отчётливо с большой буквы. — Ты, наверно, очень сильный койво, раз сумел попасть сюда.

— Наверно, — это Йаати польстило.

— А ты много миров повидал? — в голосе Лехи-Хау отчётливо прорезалось любопытство.

— Этот четвёртый, — честно сказал Йаати. — Если мой родной тоже считать.

— А, — Лехи-Хау вздохнул. — Ты совсем недавно койво, да?

— Две недели, — честно сказал Йаати.

— Ну, тогда понятно. Ладно, отдыхай. Завтра я познакомлю тебя с нашими, а там решим, что делать...

* * *

Когда Лехи-Хау поднялся и закрыл люк, Йаати вздохнул. Спать в канализации не хотелось. Но и деваться ему было некуда. Он лег на надувной матрац и какое-то время смотрел на мерцание свечки. Журчание ручья навевало сонливость, и Йаати незаметно заснул...

* * *

Он шел по тротуару с друзьями, болтал с ними и смеялся. И вдруг понял, что они куда-то исчезли...

Он остановился, с изумлением оглядываясь. Под ногами у него не было ничего, кроме гладкого камня и сверкающих глыб, но всё это казалось каким-то нереальным. Он чувствовал себя так, как будто попал в другой мир. И этот мир, по-видимому, был населён. Он попытался шагнуть вперёд — и тут же сорвался с чего-то невидимого. И потом — падение в никуда, в пустоту, в холодную бездну. А потом — вверх! И снова вниз! И опять вверх!..

Йаати так и не понял, как это вышло. Он не чувствовал ни рук, ни ног, только какой-то странный, почти забытый, но знакомый озноб всё бежал по позвоночнику. Ноги, руки, плечи — всё было словно резиновым, а потом вдруг стало мягким, податливым — и он вдруг с удивлением обнаружил, что мчится, летит куда-то, словно со скоростью света, с огромной скоростью, и в лицо ему хлещет холодный ветер...

Лететь было легко. Йаати не боялся высоты, и ему не нужно было бояться, что он не найдёт дороги назад. Он мог лететь высоко над землёй, как птица. И он летел, наслаждаясь полётом, и видел всё вокруг. Он был свободен! Он летел, пока не заложило уши от встречного ветра, а затем стал снижаться. Он увидел на берегу озера, поросшем кустарником, какое-то существо, похожее на ящерицу. Оно было покрыто чешуей, но не имело хвоста.

Остановившись над ним, Йаати разглядел, что это не ящерица, а птица, похожая на большую курицу. Она сидела, нахохлившись, и держала в клюве, как в гнезде, маленького зверька. Это была дикая птица, и у Йаати появилась мысль приручить её. Но он не стал этого делать. Домой...

— Эй! — услышал он, и резко обернулся — его догоняла небольшая крылатая фигурка.

Йаати не знал, что это за существо, но оно было довольно симпатичным. Длинные тёмные волосы падали на плечи, а лицо было немного вытянутым, с острыми чертами и большими глазами. Йаати решил, что существо очень красивое. "Как я", — подумал он про себя.

Существо, увидев Йаати в небе, завизжало и замахало крыльями, пытаясь привлечь его внимание. Он замер, удивлённо глядя на него. Казалось, что существо чем-то очень недовольно. Может быть, тем, что он тут летает? Но почему? Ведь он не летает, он лежит, а Лехи-Хау трясёт его...

Он недовольно замычал и сел, протирая глаза. Лехи-Хау смотрел на него сверху вниз. Сейчас он был в рубашке и штанах, мало похожий на себя вчерашнего.

— Ну, ты и силён спать, — сказал он с невольным уважением. — Сейчас день уже. Нам пора идти.

— Что, уже?.. — Йаати поднялся, потягиваясь.

Лехи-Хау тихо засмеялся.

— Да, уже. Тебя ждут.

— Хорошо. Только... — Йаати замялся. — Мне надо в туалет.

— Тут кругом сортир, — Лехи-Хау хихикнул.

— А пожрать? — спросил Йаати, уже отвернувшись и изливаясь в ручей. Казалось, что его собственный ручеек никогда не иссякнет.

— Тетенька, дайте попить! А то так есть хочется, что переночевать не с кем! — выдал вдруг Лехи-Хау, и Йаати тоже хихикнул...

* * *

Пожрать Лехи-Хау, увы, не принёс. Они выбрались из канализации и вернулись в город. Тут и в самом деле был день, но хмуро-пасмурный и довольно холодный. Не удивительно, что Лехи так вырядился...

Они пошли по проезду, куда-то направо. Йаати всё время крутил головой. Всё же, тут был совсем другой мир...

Проезд оказался коротким. В конце его стояли корпуса какой-то фабрики. Сбоку от них виднелись два больших двухэтажных здания с открытыми окнами, кое-как застеклёнными. В одном из них, на самом верхнем этаже, трепыхалась на ветру занавеска. Дома были обшарпаны и грязны, на тротуарах не было даже асфальта, а только голая земля, покрытая лужами и буграми. По грязным дорожкам медленно ходили собаки, похожие на больших лохматых крыс, которых долго держали в клетках. У некоторых из них были жёлтые или красные ошейники, у других — белые. На балконах было развешано бельё и почему-то мягкие детские игрушки. По всему проезду валялись пустые консервные банки, бутылки, обрывки газет и какие-то тряпки. В двух домах на первом этаже виднелись широкие проёмы с выбитыми стёклами, которые даже фанерой были не закрыты, а в одном окне, за кружевной занавеской, была видна поставленная на попа кровать. У одного из домов на стене висел кусок картона, на котором кто-то написал: "Я люблю тебя". Йаати вздохнул. В его родной Лахоле таких вот безобразий не было.

— Невесело у вас здесь, — наконец сказал он.

— Чего ты хочешь, это же окраина, — Лехи-Хау тоже вздохнул и покосился на него. — Тут вообще мало кто живёт.

— А, тогда ладно...

Они пошли дальше по проезду, а потом свернули на улицу, уходившую в глубину города. Улица тоже оказалась короткой и вывела их на небольшую площадь, где оказалось полно людей. Йаати невольно напрягся, но никто не обращал на них внимания. Да и они ничем особо не отличались от жителей Лахолы. Здесь Лехи-Хау остановился и вновь встревожено взглянул на него.

— Подожди здесь. Мне надо поговорить с ребятами. Это недолго.

Он развернулся — и немедленно пропал в толпе.

* * *

Йаати вздохнул и осмотрелся. Дома по периметру площади стояли плотно и были соединены между собой крытыми переходами. Здесь было шумно, и в воздухе стоял запах готовящейся пищи.

Он медленно двинулся вперёд, стараясь не толкать идущих навстречу, но люди даже не смотрели в его сторону. У одного из трёхэтажных домов он остановился. По обе стороны от входа в него стояли два больших деревянных ящика, заполненных чем-то вроде гнилых овощей.

— Что это? — спросил он, указывая на ящики. Они были сделаны из дерева — но почему-то без единого сучка...

Мужчина, стоящий рядом с ящиками, отмахнулся.

— Не обращай внимания на эти ящики. Там — гнильё, которое осталось от старых запасов.

Йаати недоумённо пожал плечами и двинулся дальше. Возле одного из домов, стоявшего уже на улице, в небольшой тени, он увидел мужчину, сидящего на низенькой скамеечке. На коленях у него лежала газета, и он её читал. Рядом с ним на земле стояли две миски с какой-то едой и кувшин. Йаати захотел заговорить с ним, но не осмелился и побрёл назад.

В тот же момент он ощутил, что кто-то смотрит на него. Он поднял голову и встретился взглядом с девушкой лет шестнадцати, которая стояла в дверях этого дома. Она была одета в очень скромное, но явно дорогое платье, а в руках держала длинный резной посох.

— Ты, наверное, приезжий? — спросила она. — Таращишься на всё, словно в первый раз видишь.

— Да, я приезжий, — сказал Йаати, внимательно глядя на девчонку. — А ты из Ордена, да?

Она испуганно взглянула на него и осмотрелась.

— Ты с ума сошёл... — начала она, потом вдруг подошла, схватила Йаати за руку и молча потянула за собой. Он не сопротивлялся.

Они вошли в дом и девчонка заперла за ними дверь. Йаати увидел, что они стоят в каком-то подъезде с деревянной лестницей. Здесь царил сумрак и стоял затхлый запах. Йаати понял, что в этом доме давно никто не живёт. Но тогда зачем девчонка привела его сюда?..

Он посмотрел на неё, она на него. Потом девчонка сказала:

— Ты не приезжий, ты глупенький. Дурак. Если нас кто-то услышит, то донесёт в полицию. А тогда нас арестуют.

— За что? — удивился Йаати. — Мы же ничего не сделали.

— За то, что мы прячем койво. Ой, прости, я не должна была тебе это говорить, — девчонка даже испугалась.

— Не надо пугаться, я сам койво, — успокоил её Йаати.

Девчонка с интересом посмотрела на него.

— А-а, так ты тот парень, о котором говорил Лехи-Хау?

— Да, наверно он. Лехи-Хау тоже где-то тут, он сказал, что пошёл поговорить с ребятами.

— И бросил тебя просто на улице? Тогда он тоже дурак. Я видела, как ты говорил с Федеско. Он жулик и стукач. Разнюхивает всё, а потом звонит в полицию. А они платят ему деньги за доносы.

— Я ничего не говорил ему, просто спросил, что это за овощи.

— Но всё равно, он тебя запомнил. Ты нездешний, и он запомнил, как ты выглядишь. Наверняка он позвонит полковнику. И тебя начнут искать. Это очень плохо.

— Какому полковнику?

— Полковнику Кренелю. Он начальник полиции. Очень гадкий тип. Заставляет подчинённых бить людей, чтобы они признавались во всяких преступлениях. А от настоящих бандитов берёт взятки. И ещё, он шпионит для правительства. А им очень нужны койво.

— Для чего?

— Чтобы они шпионили в других мирах. Воровали всякие секреты. Насчёт оружия и всякого такого.

— Не хочу я ни для кого шпионить! — возмутился Йаати. — И секреты тоже воровать не хочу.

Девчонка хмыкнула.

— А тебя и не спросят, хочешь ли ты там или нет. Нацепят ошейник со взрывчаткой — а дальше дело добровольное. Хочешь — шпионь, не хочешь — оторвёт голову. А если ошейник снять попробуешь — тоже оторвёт, там такая хитрая схема.

— Брр, мерзость какая, — Йаати даже передёрнуло.

— Конечно, — согласилась девчонка. — Но если эту штуку на тебя оденут, то выбора уже не будет — или делай, что скажут, или помирай. А надеть её — секундное дело. Двое схватят за руки, третий подойдёт сзади — и всё, ты раб. Орден, конечно, может помочь... а может и нет. Это уж зависит от того, сколько зла ты сделать успеешь.

— Это как?! — возмутился Йаати. — Мальчишек под страхом смерти заставляют — а в Ордене этом решают, помочь им или нет?!

— Не кипятись, — миролюбиво попросила девчонка. — Снять этот ошейник можно лишь магией — а магов, сам понимаешь, мало. Это раз. А во-вторых — трус, предатель, всегда презираем. Даже невольный.

— Это что же — надо помереть?

— И так. Многие, кстати, помирают. Чтобы зла не творить. Их чтят и помнят. А прочих...