Превратности судьбы

Йаати так и не понял, как это вышло. Он не чувствовал ни рук, ни ног, только какой-то странный, почти забытый, но знакомый озноб всё бежал по позвоночнику. Ноги, руки, плечи — всё было словно резиновым, а потом вдруг стало мягким, податливым — и он вдруг с удивлением обнаружил, что мчится, летит куда-то, словно со скоростью света, с огромной скоростью, и в лицо ему хлещет холодный ветер...

Лететь было легко. Йаати не боялся высоты, и ему не нужно было бояться, что он не найдёт дороги назад. Он мог лететь высоко над землёй, как птица. И он летел, наслаждаясь полётом, и видел всё вокруг. Он был свободен! Он летел, пока не заложило уши от встречного ветра, а затем стал снижаться. Он увидел на берегу озера, поросшем кустарником, какое-то существо, похожее на ящерицу. Оно было покрыто чешуей, но не имело хвоста.

Остановившись над ним, Йаати разглядел, что это не ящерица, а птица, похожая на большую курицу. Она сидела, нахохлившись, и держала в клюве, как в гнезде, маленького зверька. Это была дикая птица, и у Йаати появилась мысль приручить её. Но он не стал этого делать. Домой...

— Эй! — услышал он, и резко обернулся — его догоняла небольшая крылатая фигурка.

Йаати не знал, что это за существо, но оно было довольно симпатичным. Длинные тёмные волосы падали на плечи, а лицо было немного вытянутым, с острыми чертами и большими глазами. Йаати решил, что существо очень красивое. "Как я", — подумал он про себя.

Существо, увидев Йаати в небе, завизжало и замахало крыльями, пытаясь привлечь его внимание. Он замер, удивлённо глядя на него. Казалось, что существо чем-то очень недовольно. Может быть, тем, что он тут летает? Но почему? Ведь он не летает, он лежит, а Лехи-Хау трясёт его...

Он недовольно замычал и сел, протирая глаза. Лехи-Хау смотрел на него сверху вниз. Сейчас он был в рубашке и штанах, мало похожий на себя вчерашнего.

— Ну, ты и силён спать, — сказал он с невольным уважением. — Сейчас день уже. Нам пора идти.

— Что, уже?.. — Йаати поднялся, потягиваясь.

Лехи-Хау тихо засмеялся.

— Да, уже. Тебя ждут.

— Хорошо. Только... — Йаати замялся. — Мне надо в туалет.

— Тут кругом сортир, — Лехи-Хау хихикнул.

— А пожрать? — спросил Йаати, уже отвернувшись и изливаясь в ручей. Казалось, что его собственный ручеек никогда не иссякнет.

— Тетенька, дайте попить! А то так есть хочется, что переночевать не с кем! — выдал вдруг Лехи-Хау, и Йаати тоже хихикнул...

* * *

Пожрать Лехи-Хау, увы, не принёс. Они выбрались из канализации и вернулись в город. Тут и в самом деле был день, но хмуро-пасмурный и довольно холодный. Не удивительно, что Лехи так вырядился...

Они пошли по проезду, куда-то направо. Йаати всё время крутил головой. Всё же, тут был совсем другой мир...

Проезд оказался коротким. В конце его стояли корпуса какой-то фабрики. Сбоку от них виднелись два больших двухэтажных здания с открытыми окнами, кое-как застеклёнными. В одном из них, на самом верхнем этаже, трепыхалась на ветру занавеска. Дома были обшарпаны и грязны, на тротуарах не было даже асфальта, а только голая земля, покрытая лужами и буграми. По грязным дорожкам медленно ходили собаки, похожие на больших лохматых крыс, которых долго держали в клетках. У некоторых из них были жёлтые или красные ошейники, у других — белые. На балконах было развешано бельё и почему-то мягкие детские игрушки. По всему проезду валялись пустые консервные банки, бутылки, обрывки газет и какие-то тряпки. В двух домах на первом этаже виднелись широкие проёмы с выбитыми стёклами, которые даже фанерой были не закрыты, а в одном окне, за кружевной занавеской, была видна поставленная на попа кровать. У одного из домов на стене висел кусок картона, на котором кто-то написал: "Я люблю тебя". Йаати вздохнул. В его родной Лахоле таких вот безобразий не было.

— Невесело у вас здесь, — наконец сказал он.

— Чего ты хочешь, это же окраина, — Лехи-Хау тоже вздохнул и покосился на него. — Тут вообще мало кто живёт.

— А, тогда ладно...

Они пошли дальше по проезду, а потом свернули на улицу, уходившую в глубину города. Улица тоже оказалась короткой и вывела их на небольшую площадь, где оказалось полно людей. Йаати невольно напрягся, но никто не обращал на них внимания. Да и они ничем особо не отличались от жителей Лахолы. Здесь Лехи-Хау остановился и вновь встревожено взглянул на него.

— Подожди здесь. Мне надо поговорить с ребятами. Это недолго.

Он развернулся — и немедленно пропал в толпе.

* * *

Йаати вздохнул и осмотрелся. Дома по периметру площади стояли плотно и были соединены между собой крытыми переходами. Здесь было шумно, и в воздухе стоял запах готовящейся пищи.

Он медленно двинулся вперёд, стараясь не толкать идущих навстречу, но люди даже не смотрели в его сторону. У одного из трёхэтажных домов он остановился. По обе стороны от входа в него стояли два больших деревянных ящика, заполненных чем-то вроде гнилых овощей.

— Что это? — спросил он, указывая на ящики. Они были сделаны из дерева — но почему-то без единого сучка...

Мужчина, стоящий рядом с ящиками, отмахнулся.

— Не обращай внимания на эти ящики. Там — гнильё, которое осталось от старых запасов.

Йаати недоумённо пожал плечами и двинулся дальше. Возле одного из домов, стоявшего уже на улице, в небольшой тени, он увидел мужчину, сидящего на низенькой скамеечке. На коленях у него лежала газета, и он её читал. Рядом с ним на земле стояли две миски с какой-то едой и кувшин. Йаати захотел заговорить с ним, но не осмелился и побрёл назад.

В тот же момент он ощутил, что кто-то смотрит на него. Он поднял голову и встретился взглядом с девушкой лет шестнадцати, которая стояла в дверях этого дома. Она была одета в очень скромное, но явно дорогое платье, а в руках держала длинный резной посох.

— Ты, наверное, приезжий? — спросила она. — Таращишься на всё, словно в первый раз видишь.

— Да, я приезжий, — сказал Йаати, внимательно глядя на девчонку. — А ты из Ордена, да?

Она испуганно взглянула на него и осмотрелась.

— Ты с ума сошёл... — начала она, потом вдруг подошла, схватила Йаати за руку и молча потянула за собой. Он не сопротивлялся.

Они вошли в дом и девчонка заперла за ними дверь. Йаати увидел, что они стоят в каком-то подъезде с деревянной лестницей. Здесь царил сумрак и стоял затхлый запах. Йаати понял, что в этом доме давно никто не живёт. Но тогда зачем девчонка привела его сюда?..

Он посмотрел на неё, она на него. Потом девчонка сказала:

— Ты не приезжий, ты глупенький. Дурак. Если нас кто-то услышит, то донесёт в полицию. А тогда нас арестуют.

— За что? — удивился Йаати. — Мы же ничего не сделали.

— За то, что мы прячем койво. Ой, прости, я не должна была тебе это говорить, — девчонка даже испугалась.

— Не надо пугаться, я сам койво, — успокоил её Йаати.

Девчонка с интересом посмотрела на него.

— А-а, так ты тот парень, о котором говорил Лехи-Хау?

— Да, наверно он. Лехи-Хау тоже где-то тут, он сказал, что пошёл поговорить с ребятами.

— И бросил тебя просто на улице? Тогда он тоже дурак. Я видела, как ты говорил с Федеско. Он жулик и стукач. Разнюхивает всё, а потом звонит в полицию. А они платят ему деньги за доносы.

— Я ничего не говорил ему, просто спросил, что это за овощи.

— Но всё равно, он тебя запомнил. Ты нездешний, и он запомнил, как ты выглядишь. Наверняка он позвонит полковнику. И тебя начнут искать. Это очень плохо.

— Какому полковнику?

— Полковнику Кренелю. Он начальник полиции. Очень гадкий тип. Заставляет подчинённых бить людей, чтобы они признавались во всяких преступлениях. А от настоящих бандитов берёт взятки. И ещё, он шпионит для правительства. А им очень нужны койво.

— Для чего?

— Чтобы они шпионили в других мирах. Воровали всякие секреты. Насчёт оружия и всякого такого.

— Не хочу я не для кого шпионить! — возмутился Йаати. — И секреты тоже воровать не хочу.

Девчонка хмыкнула.

— А тебя и не спросят, хочешь ли ты там или нет. Нацепят ошейник со взрывчаткой — а дальше дело добровольное. Хочешь — шпионь, не хочешь — оторвёт голову. А если ошейник снять попробуешь — тоже оторвёт, там такая хитрая схема.

— Брр, мерзость какая, — Йаати даже передёрнуло.

— Конечно, — согласилась девчонка. — Но если эту штуку на тебя оденут, то выбора уже не будет — или делай, что скажут, или помирай. А надеть её — секундное дело. Двое схватят за руки, третий подойдёт сзади — и всё, ты раб. Орден, конечно, может помочь... а может, и нет. Это уж зависит от того, сколько зла ты сделать успеешь.

— Это как?! — возмутился Йаати. — Мальчишек под страхом смерти заставляют — а в Ордене этом решают, помочь им или нет?!

— Не кипятись, — миролюбиво попросила девчонка. — Снять этот ошейник можно лишь магией — а магов, сам понимаешь, мало. Это раз. А во-вторых — трус, предатель, всегда презираем. Даже невольный.

— Это что же — надо помереть?

— И так. Многие, кстати, помирают. Чтобы зла не творить. Их чтят и помнят. А прочих...

— Брр. Я не уверен, что готов того... этого... э-э-э...

— А ты не попадайся, — спокойно предложила девчонка. — Тогда и помирать не придётся.

— Спасибо, разрешила, — буркнул Йаати, которого новости ну совсем не обрадовали. Ну вот ни чуточки. Более того, он почувствовал, как внутри него нарастает тревога. Он всегда знал, что мир полон опасностей, но перспектива стать рабом с ошейником, который может в любой момент лишить его жизни, была слишком уж пугающей. Он не мог поверить, что кто-то способен так поступать с другими людьми, заставляя их шпионить и предавать под страхом смерти.

— Но разве нет другого выхода? — спросил он.

— Выход всегда есть, — хмуро ответила она. — Главное — не попадаться в лапы этих уродов. Орден может помочь, если ты докажешь свою преданность и готовность бороться за свои убеждения. Но это не просто. Нужно быть готовым к испытаниям.

Йаати понимал, что она говорит правду. И знал, что ему предстоит сделать выбор: сбежать или найти способ бороться с этой жесткой системой. Но как это сделать, он пока не знал.

— Ладно, — наконец сказал он, решив отложить все размышления на потом. — Будем надеяться, что до этого не дойдет. Но если что, я не собираюсь сдаваться без боя!

Девчонка кивнула.

— Я вижу, что ты храбрый, Йаати. И надеюсь, что ум у тебя тоже где-то есть. Но, если ты не намерен покинуть нас в ближайшее время, тебе нужно где-то жить. Я знаю одного человека, Шанто, который может приютить тебя. Он живет на окраине, где редко появляется полиция. И он ремонтирует дом. Никого не удивит появление молодого помощника.

Йаати вздохнул.

* * *

Шанто оказался мужчиной одного возраста с отцом Йаати, может, чуть помладше, в зеленовато-желто-серой куртке и таких же штанах, в тон им были и сложного вида кроссовки. Он был весьма симпатичен, с большими глазами, полными губами и вздёрнутым носом, и даже чем-то неуловимо напоминал самого Йаати — возможно, золотым цветом волос. Но глаза у него были другие, карие, и из-за них его лицо казалось чужим и даже чем-то неприятным...

Йаати недовольно помотал головой, но не смог отделаться от этого ощущения. Шанто удивлённо смотрел на него. Наверно, он испытывал похожие чувства.

— Кто ты? — наконец спросил он.

— Йаати. Йаати Линай. А ты?

— А я Шанто Шальйу. Можно просто Шанто или Шан, — мужчина улыбнулся, и Йаати невольно улыбнулся в ответ. Шанто явно был хорошим человеком.

— Приятно познакомиться, — сказал он. — Надеюсь, моё общество не будет для тебя утомительным.

Шанто кивнул, его глаза светились любопытством.

— Лия говорит, что ты путешествуешь между мирами? Это должно быть удивительно! — воскликнул он. — Я всегда мечтал увидеть другие миры. Как ты это делаешь?

Йаати нахмурился, вспоминая свои первые шаги в путешествиях между вселенными.

— Я сам не знаю, как это происходит, — он вздохнул. — Но если коротко, то я у меня есть "верхнее зрение", которое может проникать в другие места и пространства. А потом я сам оказываюсь там — иногда по своей воле, чаще нет. Почему-то это всегда места, где нужна моя помощь. Это не всегда легко, и иногда бывает опасно, но каждый раз, когда я могу кому-то помочь, я знаю, что это того стоит.

Шанто смотрел на него с открытым восхищением.

— Может быть, однажды ты сможешь показать мне, как это делается? — спросил он.

Йаати кивнул.

— Возможно, — задумчиво ответил он. — Но пока что мне нужно укрытие. Лия сказала, что ты можешь приютить меня.

Шанто кивнул.

— Да, я могу. Пошли. Но сперва я хочу тебе кое-что показать.

Они пошли к центральной площади, где уже собиралось множество людей в удивительно пёстрой одежде. В воздухе витал запах сладких лепешек и пряных напитков, а звуки музыки и смеха создавали атмосферу праздника.

— Вот это да! — воскликнул Йаати, оглядываясь вокруг. — У меня дома не было ничего похожего.

Шанто гордо улыбнулся.

— Это наш фестиваль Ярких Красок. Он проходит раз в год, чтобы отпраздновать конец весны и приход лета. Сегодня каждый может выразить себя через танцы, пение и, конечно, через одежду.

Йаати с интересом наблюдал за танцорами, которые вились в ритме барабанов, их одежда мерцала всеми оттенками радуги — так, что рябило в глазах.

— А что ты любишь больше всего на этом празднике? — спросил он у Шанто.

Тот задумался на мгновение, прежде чем ответить.

— Я думаю, это возможность быть собой, не боясь осуждения. Здесь каждый может нарядиться как угодно, и это принимается с радостью. Я рад, что могу показать это тебе.

Йаати кивнул. В его мире тоже были праздники, но они были более сдержанными и формальными.

— Это замечательно, — сказал он.

Он бы, наверно, провел весь день на празднике, пробуя местные угощения, участвуя в играх и наслаждаясь представлениями — но, с учетом обстоятельств, это было бы довольно глупо. Они пошли домой к Шанто, где пили чай. Потом Шанто отвел Йаати в его комнату. Йаати подумал, что она могла бы быть и попросторнее, но жаловаться было глупо. Потом Шанто извинился и сказал, что ему пора на работу. Он ушел, а Йаати остался сидеть в комнате, не зная, чем заняться. Шариться в чужом доме было стыдно, выходить на улицу опасно. Он провел день, глядя в окно или пытаясь уловить отражения других миров. Наконец, солнце зашло, но Шанто так и не вернулся. Йаати решил, что он задержался на работе. Он разделся, забрался в железную кровать и заснул.

Глава 11.

— Привет! — донесся сзади звонкий женский голос. — Ты здесь долго ещё?

Йаати обернулся и увидел, что к нему шла девочка в светлом сарафане, с тонкими косами и светлыми тонкими ногами. За спиной у неё висела широкая сумка, вроде тех, в каких носят рис с рынков.

— Нет, — опомнился он, — я не могу долго, я опаздываю...

Йах, как, опять опоздаю? — подумал он. — Ну и что... К кому он вообще опоздает, если уже сейчас знает, что никто его здесь не задержит? Чего же ему париться? Нечего!