Темный бард, общий

Посмеявшись и пожелав разозленному парню удачи, Веран вернулся на пост. Мерно проходили странники, отдавая две медяшки, бесчисленные крестьянские и торговые обозы входили в торговую столицу Союза Свободных Городов, напыщенные аристократы, высокомерные рыцари, леди в закрытых каретах... Все было как всегда.

И тут до верного стража города дошло, что имели в виду священники, говоря, что грех смеяться над другими. В середине очереди стояла парочка, присутствие которой в городе сулило большие неприятности. И Веран отдал бы весь сегодняшний заработок, что бы "честь" впустить их представилась не ему. Высокий, широкоплечий брюнет со слепыми, присыпанными пеплом аметистовыми глазами, небрежно опирался на проржавелый меч и держал над блондином плотный темно-багровый зонтик с длинной бахромой. Раса этого, величественно ступающего в одиночестве существа, угадывалась даже с такого немаленького расстояния — хрупкость фигуры, болезненная бледность, четко отчерченные вены — все это выдавало в госте города вампира, а черно-красное одеяние — посла этого странного народа. А следующий за ним наемник-телохранитель (а кем еще мог быть этот мужчина?) явно принадлежал к немертвым, но смотря на его уверенные, совсем не похожие на движения слепых, шаги, задорный голос и уверенную, живую, улыбку, на ум любознательному стражнику приходили только немервые некроманты. Но Прах рядом с Кровью? Это сулило очень большие неприятности. Так, что Веран напряженно ожидал, когда к его посту подойдет эта пара.

— Приветствую у Города Четырех Путей!— вежливо произнес он, улыбаясь гостям.— Что привело вас в наш город?

Вампир приподнял голову, и на стражника уставились его багряные глаза. Даже сквозь темную стеклянную пластинку, которую парень держал в руках, закрывая чувствительные глаза, его очи производили пугающее впечатление. Веран еле сумел сдержать дрожь, когда его собеседник чуть прищурив глаза, исказил тонкие губы в подобие усмешки. Сглотнув комок в горле, стражник медленно повторил свой вопрос, уже не улыбаясь.

Тут на помощь хозяину пришел немертвый. Шепнув ему, что бы прекратил свои жалкие попытки улыбаться, лич обратился к юноше:

— Привет и тебе, страж города! Он, — небрежный кивок на застывшего изысканной куклой, вампира, — посланник Совета Трех, Ренеске Сангус'Синис, посол вампиров в земли людей из клана Вестигаторов. Прибыл в город, как в крупнейший торговый центр, чтобы выбрать дальнейший путь и завести полезные знакомства. Ну а ваш покорный слуга — высший лич, потомственный некромант, Черный целитель, ужас летящий на крыльях ночи...— явно развлекаясь начал перечислять свои титулы немертвый.— Кэссер Аль'Муэрте, его спутник и телохранитель.

Внимательно просмотрев верительные грамоты, которые, к сожалению, оказались идеальными (а счастье было так близко!), Веран кивнул им, и, взяв с них обычную пошлину, пропустил в город, надеясь больше никогда не видеть и не слышать. Но буквально через секунду его догнал веселый голос некроманта:

— Дружище, а где здесь можно вкусно перекусить, да на чистом переночевать? — в руках мужчины блеснуло серебро.

Веран вздохнул, мысленно попрощавшись с тихими вечерами у Иписа, и, сунув в карман монету, показал в сторону хорошей таверны:

— На Центральной площади здание под красной черепицей. Таверна "За решеткой".

— Отличненько! Спасибо, служивый!

Веран только снова вздохнул, возвращаясь к работе. Но на горизонте уже маячила новая неприятность — на тонконогом южном жеребце гарцевала молоденькая девушка, за которой еле поспевал на сварливой пегой лошадке темноволосый паренек с необычной золотистой кожей. Девушка, презрительно покрикивая на суетящихся под копытами ее коня крестьян, уверенно продвигалась по очереди.

"Ну, что за неудачная смена выпала мне!" — думал Эргус, неодобрительно поглядывая на кольчужную рубашку, проклепанные кожаные доспехи и тяжелый двуручный меч девушки. Коротко стриженая, настолько похожая на мальчишку, что ее принадлежность к условно слабому полу была видна только по внушительной груди. Когда же воительница подъехала ближе, Веран увидел, что сбежав от родных обычаев, девушка не смогла отказаться от одного — она все так же, как и раньше, красила лицо.

Веки, по обычаю пустынного халифата, обильно покрыты нефритовой пылью, черные изогнутые брови четко очерчены, как и натертые соком красного саима губы. Но, как ни странно, это ей шло, оттеняя совсем не по-южному бледную кожу и ярко-рыжие от хны волосы. Изящные пальцы, смыкающиеся на уздечке, завершались аккуратными ногтями, столь несвойственными девушкам ее профессии. И это сулило неприятности никак не меньшие, чем давешняя парочка.

"Такие вот сбегают — и сразу сюда, в Вольные Города, а нам потом с их женихами-отцами да армиями разбираться..." — лениво подумал стражник, подавив непроизвольную улыбку. Но, видимо, не успел убрать взгляд от декольте путницы, потому удостоился серии презрительных взглядов от девушки, ее коня и мальчика-слуги. Хотя... Верану стоило больших трудов сдержать удивленный свист — за плечом сбежавшей красотки ехал сид. Худой, с невероятно тонкими костями, длинными, почти в два раза длиннее обычных пальцами, вытянутой и тонкой шеей, он производил неизгладимое впечатление, и уж точно его было невозможно спутать его с кем-то другим. Да и необыкновенные, узкие глаза с огромной, практически не оставлявшей белка радужкой ярко-салатного цвета в сочетании с золотистой кожей развеивало последние сомнения.

Быстро и, что удивительно, неуверенно, пробормотав что-то о желании наняться в какой-нибудь караван, девушка сунула стражнику деньги и, прикрикнув на на редкость флегматичного сида, двинулась вперед по улице.

Еще долго ей вслед смотрели мужчины, разочарованно качая головами — "такая женщина и так себя портит!", а Веран, уже принимая медь от следующих гостей, вспоминал такие поразительные глаза сида: таких не бывает у рядовых представителей этого народа...

"И где же тебя, смелая девушка, посчастливилось встретиться с Носящим Зеленого Дракона?" — пронеслась мысль в голове измученного парня, когда он обернулся вслед уходящим двоим и поймал необыкновенно серьезный взгляд сида. Вновь возвращаясь к работе, он заметил краем газа, как девушка остановила рыжего паренька, кинув ему пару медяшек, что-то спросила. Мальчишка, быстро спрятал в кармашек деньги и, взяв под уздцы коня воительницы, повел их вглубь города.

"Да, не повезло красотке с провожатым..." — подумал он, кивая знакомому старичку, везущему муку на рынок, — "Оберет ее Пати, а она и не заметит. Хотя давно о нем не слышно, может и исправился. Да не мое это дело!"

— Эй, кто тут без очереди прет!

Таверна "За решеткой",

Кантаре, странствующий бард

Да, вечера в таверне совсем не похожи на раннее утро. Утром все еще свежо, пахнет выпечкой, а народа мало, и все редкие посетители либо маются от похмелья, либо еще только-только просыпаются. Красота!

И совсем другое дело вечер. В лучшую таверну города, естественно из тех, что не особо дороги, стекаются люди и не только чтобы выпить, поужинать, снова выпить, поделиться новостями и проблемами, а сейчас еще и для того, чтобы послушать мои песни. И, естественно, оставить пару монет в моем кармане.

Шум и споры постепенно нарастали, винные пары постепенно обволакивали зал, а от запаха жареного мяса рот наполнялся слюной. Но денег на хороший обед не было, а Неки вряд ли будет за просто так кормить своего приятеля. Так что ситару на колени, и работать.

— Мы кружки поднимем с хмельною отравою,

Кувшин за кувшином зальем нашу боль —

И не за богатство, за честь или славу,

А только за то, чтоб сказала — "Позволь..."

Медленно затихают разговоры. Уже многие наслышаны обо мне, многие пришли сюда не только потому, что здешний повар божественно готовит, но и потому, что здесь пою такой вот скромный я!

— "Позволь мне на плечи твои опуститься,

Позволь согревать тебя пасмурным днем,

Позволь мне лететь легкой синею птицей,

Тобой позабытым полуночным сном."

И вновь поднимем мы пенные кружки,

Прося у бессмертных не славы кровавой,

А что бы за нами бессменной подружкой,

Я на секунду замолчал, задорно оглядев зал, и продолжил, поддержанный хором, уже не первый день отмечавших титул друга, гвардейцев соседнего королевства:

— Удача следила девицею славной!

Да они ее слышат не в первый, и даже не во второй раз, ибо придумывать каждый раз новые песни мне лень, да и времени не хватит. Но если за них платят, то чем они плохи?

Спев еще пару песен, я понял, что собранной меди хватит на приличный кусок поросенка и пару кружек вина, посему я на время зачехлил гитару и занял последний свободный столик в зале. В этот раз мне повезло, и Некаторова подружка была занята, так что я с удовольствием пообщался с Эльзой, во всех отношениях приятной девицей. И, передав ей деньги и пожелания, стал осматривать посетителей.

Практически всех я уже знал — вот семейная пара, которая была хорошо знакома с хозяином и, как рассказывал Неки, ужинала здесь со дня основания. Вот несколько девиц, пришедших поглядеть на меня (я им на всякий случай улыбнулся, вдруг кто-нибудь приглянется?), вот седой горшечник, вот ночная смена стражи, вот компания любителей легкой наживы, а это крестьяне, маг, сапожник... Все как всегда.

Или нет? В темном углу под старой лестницей, по рассказу хозяина снятой с какого-то разбившегося военного корабля, за столиком сидели двое. На первый взгляд молоденький парень с необыкновенными длинными пепельными волосами и мужчина в кожаной куртке, к стулу которого были прислонены зонтик из дорогой парчи, украшенный тонким кружевом, и старый ржавый меч из черненого металла. Судя по всему, новенькие в городе, и похоже из нелюдей.

Блондинчик с непередаваемо неэмоциональным лицом медленно, буквально по волокнам, ел куриное бедрышко, отделяя от мяса овощи, в которых оно тушилось, складывая их в углу тарелки, и запивал маленькими глоточками из своей кожаной фляги. Но самое странное, что на их столе отсутствовало вино, особенно если учитывать присутствие за столом наемного телохранителя... Пообещав себе чуть позже разобраться со странной парочкой, я приступил к принесенному неожиданно радостной Фури жаркому.

М-м-м, сколько раз уже ел, а все не могу не поражаться таланту парня самое простое блюдо превращать в кулинарный шедевр! Жаркое было необыкновенно нежное, буквально тающее во рту, острое и пряное. Только что выпеченный и все еще обжигающий хлеб пах лесными травами, которых сегодня добавил Неки, а вино... Вино было плохое, кислое, и совсем не виноградное, но денег на хорошее тратить было жалко, так что обходимся тем, что есть. На двадцать минут я просто выпал из этого мира, очнувшись лишь тогда, когда меня невежливо постучали по плечу и, сунув пару серебряных монет, попросили спеть "что-нибудь такое, красивое".

Быстро запихав в себя остатки мяса, и оставив на тарелке пару кусков хлеба, я расчехлил ситару и стал зарабатывать себе на хлеб, масло и комнату.

— Говорят, что бесценен тот проклятый рай,

Где забытые песни не молкнут,

Где для вечности сонной неспешно играл

День вчерашний на струнах из молний.

Слышал я, что не видно в нем солнца лучей,

Но зато ярко месяц там блещет!

И сияют надменно клинки ста мечей

В вечной битве несбытного вещего...

Я забываюсь в тихой, звенящей и переливающейся мелодии, не замечая никого вокруг себя, чувствуя лишь дрожь струн под рукой да еле заметный ветерок, выдуваемый из основания инструмента — он нежно ласкает подушечки пальцев, он что-то шепчет, и я понимаю, отвечаю ему песней.

— Может там, на изогнутых ветвях дубов

И сидит воронье, злобно радуясь.

Только в этих лесах, нет обычных ворон,

Здесь посланцы богов обретаются.

И за битыми стеклами старых руин,

Не найдете вы пыльного прошлого —

Там всю ночь напролет теплым светом горит

Яркий пламень свечей невозможного.

Кто-то мне говорит, что пути туда нет —

Стерегут те врата твари злобные,

Но мне снится сейчас, что я знаю ответ,

Не давай отворить очи сонные!

Я во сне точно знаю: проклятие — ложь,

Что стоят те врата отворенные!

Я уже на пороге — меня не тревожь,

Птица утра, нечаянно звонкая!

И ситара отзывается нежной трелью утренних пташек, перезвоном их голосов и шумом листвы, журчанием ручейка. И замирает входящая рыжеволосая девушка и удивленно раскрывает глаза ее черноволосый слуга.

Джайрин Рыжая,

Вольная наемница

— Но открою глаза, и забуду ответ,

На загадку, во сне уж решенную,

И стирает мой сон солнца юного свет,

Те врата, что не мной отворенные.

Не играй поутру, менестрель, не играй!

Или снова твой круг будет сомкнут!

Мой отец говорил, что бесценен тот рай,

Где забытые песни не молкнут...

Голос певца уже затихал, когда Джайрин вошла в таверну, таща за собой голодного парнишку. Очень красивый темный эльф, небрежно отложил в сторону струнный инструмент и, немного театрально поклонившись, стал собирать монеты. Даже по тому отрывку, что удалось услышать девушке, она поняла, что встретился ей настоящий мастер. Голос эльфа, неожиданно низкий для его расы проникал в самое сердце, в самую душу, а искусные пальцы, казалось, играли не на струнах необычного инструмента, а на струнах твоих собственных чувств, желаний и тайных мыслей. Пробирало до дрожи в коленях, до замирания сердца... И, похоже, не только ее.

Лиар Шурай, сид, сын лучшего папиного конюха, вечно спокойный и невозмутимый, как того и требует его странная религия, был не менее ошарашен. Его глаза даже стали почти нормальными! Но что могло настолько удивить парня? Вряд ли голос — он, конечно, был необычайно красив, но, все же, не настолько, что бы выбить почву из-под ног Сида подземных ключей и сгоревшей рощи. И уж точно это была не потрясающая внешность барда, которая здорово раздражала воительницу.

Пообещав себе, что постарается больше не вспоминать симпатичного барда, который уже начал какую-то совершенно неприличную песенку, заказанную подозрительными личностями в углу зала, Джайрин крикнула шустрой официантке с длинными, уложенными в два хвостика, волнистыми волосами, что ей нужен ужин на троих, два кувшина с морсом и один с крепким пивом. Девушка кивнула, и, оглядев зал, предложила Джайрин подсесть к барду, ибо только за его столиком места хватало на всех ее попутчиков.

В голове девушки даже пронеслась мысль бросить подобранного пацаненка, но она отмела ее, устыдившись собственного страха, и решительным шагом подошла к столику:

— Я присяду?

Этот несносный эльф не удостоил ее даже взгляда, в открытую флиртуя с толстой официанткой!

— Надеюсь, приставать не будешь?— продолжила она, надеясь привлечь внимание к себе. Джайрин, надо признать, не привыкла к тому, что ее игнорируют.

Бард наконец-то повернулся, окинул ее оценивающим взглядом, и, слегка пожав плечами, ответил: