зона магического мира

— Ну и что ты натворил? Коль уж очутился на уровне Творца, будь добр не вести тебя как слон в посудной лавке! Ох уж эти люди, даже самых лучших из них нужно держать на коротком поводке!

В некотором испуге Ладар открыл глаза. Справа от дороги внезапно появилась широкая просека — словно какой-то великан распахал землю гигантским плугом, обращая внимания на столетние деревья не большее, чем пахарь — на травинки, попавшие под лемех.

— Это сделал я? Но как? Даже архимагам подобное не под силу... разве что объединившись и вызвав несколько мощных элементалей — земли и воздуха, и то — чем дальше от мага, тем хуже они подчиняются командам и норовят улизнуть. А тут, за мгновение и простое усилие — и просека до горизонта!

Насмешливый, чуть презрительный хмык.

— Архимагом ты не стал, не переживай. Просто обычные маги работают с энергиями, собирая их и воздействуя силой своей магии на силу природы, ломая её и заставляя служить своим целям. Это всё равно, что поймать и обуздать дикого зверя, удерживая его в оковах, ломая его волю, полагаясь только на силу рук. Но ты сам знаешь — иногда просто погладить зверя, и он перестанет быть твоим врагом и, возможно, сам захочет тебе помочь. Так и тебе не потребовалось большой силы — просто потому, что ты способен опуститься на уровень небытия и действовать тут. Не на уровне Творца, конечно, но и не на уровне Смерти. Ты — Аарх, у тебя свои пути. Будем смотреть дальше?

— Будем! — Ладар прикрыл глаза, чувствуя, как тонкие ладошки ложатся на лицо, разгоняя туман небытия и создавая удивительно чёткую, яркую картинку на неведомый и призрачный вид изнанки мира.

Это было странное, необычное зрелище. Букашка, рождённая в плоском, привычном мире, училось ориентироваться в мире множества измерений. Кирк, неторопливо бредущий по дороге, отражался во множестве плоскостей. И вид его был странный, словно сияющее облачко покрыло конструкцию из изломанных линий. Первая его попытка найти поводья, не открывая глаз, лишь позабавила Дзегу, заставив её рассмеяться долгим и переливчатым смехом — звонким, как у любого ребёнка, но с ноткой хрипотцы, присущей скорее умудрённым жизнью женщинам.

Сломанная ветка, меняющая свои очертания по мере того, как из неё уходила жизнь. Какой-то неосторожный хищник, оказавшийся вблизи дороги и признанный подходящим объектом для исследования. Любое движение, любая смена ландшафта — всё использовалось для учёбы. Измочаленное, вырванное с корнем дерево, кровавые ошмётки от звериного тела, очередные просеки в лесу, словно выгрызенная древняя дорога — всё это вызывало новые приступы хохота у спутницы Ладара.

— А ты думал, что? — Она хваталась за его пояс, чтобы не упасть с нервно вздрагивающего от очередной причуды хозяина Кирка. — Раз, и стал вровень с Творцом? Получил доступ к некоторым из его инструментов — и стал таким же?

— Вообще не понимаю, как тут можно что-то создавать. Разрушать — да, легко. Но что-то создать...

— А создавать вообще на порядок сложней. К тому же вы, люди, все новые знания используете прежде всего для разрушения. Может, так оставим? Будешь самым крутым магом-разрушителем?

— Если ты забыла, ты хотела научить меня, как заштопать прореху в пространстве Вселенной. Я так предполагаю, что разрушением здесь ничего не сделаешь! Объясни дальше!

— Вначале освой это! Как только ты сможешь сделать свои движения достаточно ювелирными — так, чтобы не сеять вокруг Смерть, пойдём дальше.

Ладар честно пытался. Довольно скоро он научился самостоятельно погружаться на новые пласты небытия, показанные ему Дзегой. Но работа с векторами была слишком необычной. Подобно сжатым пружинам, они всегда были готовы направить поток силы — максимально большой и мощный. Это действительно был инструмент не мелкого божка, только и способного, что дарить утешение и совершать мелкие чудеся, чтобы поразить воображение зевак, но Творца, способный двигать горы и уничтожать миры... И, наверное, создавать. С последним было туго. Дни проходили за днями. Ладар научился определять опасность, не выходя из транса — и ликвидировать её в нём же. Несколько раз он уничтожал пытавшихся напасть на них хищников, один раз разогнал целую стаю, устроившую на них охоту, просто закольцевав вектор и вызвав самую настоящую бурю. Только, в отличие от обычной, она была послушной — и не тронула путешественников, ограничившись местом засады.

На третий день Дзега потребовала устроить день отдыха. Устроившись на берегу небольшой речки, они весь день купались, валялись на песке и ловили рыбу — так, что даже Кирк объелся и равнодушно смотрел на бьющихся на берегу скользких рыбин.. Дзега прекрасно разбиралась в местных травах, тут же подобрав листья, от которых улов приобрёл одуряющий вкус и аромат. Два десятка рыб коптились в небольшом шалашике, ещё столько же пеклись, завёрнутые в листья, в углях — впрок, на дорогу, когда Дзега внезапно попросила, вытянув вверх руку:

-Там, на верхушке дерева... Сорви мне пару веток, на них самые смачные листья!

Потянуться верх? Машинально Ладар вошёл в уже привычное состояние транса, увидев призрачный и искажённый мир, проекцию дерева на нескольких ближайших пластах. Вектор выдал крохотный импульс силы, заставивший ветку переломиться у самого ствола — и, кружась, опуститься на землю возле их стоянки.

Девушка довольно улыбнулась и сказала спокойно и выразительно:

— Ну вот! А мучился, метался! Ты же мастер ювелирных касаний! Нужно было просто расслабиться и делать то, что лучше всего получается.

— Да? — Ладар счастливо подпрыгнул, и тут же замер, глядя на собеседницу, поражённый внезапным открытием. — А ведь ты уже не выглядишь ребёнком. Ты стала старше! Теперь ты юная, но вполне сформированная девушка.

— Это плохо. — Дзега нахмурилась. — Моё время тут течёт слишком быстро. Нужно выбираться с территории Хаоса, а ты всё ещё не готов к тому, чтобы защитить меня.

— Так ты для этого обучаешь меня управлению изначальными силами?

— Возможно. Пока и я не знаю, как получится. Но подобные знания и тебе нужны, как воздух, разве нет? И вообще, пока у нас прорыв, нужно учиться дальше.

— И что у нас следующим уроком? — Ладар привычно окунулся в мир небытия, с сомнением оглядывая пространство. Тут так пустынно... Кроме векторов, ничего нет.

— Есть, но на более высоких уровнях! Ты же не в мёртвых вселенных, тут есть всё, просто мы нырнули очень глубоко. И потом — чтобы создать что-то из чистой энергии, нужно время.

Ладар в недоумении моргнул, картинка смазалась, и он вновь оказался возле костра.

— Но ведь время течёт само по себе, что я могу с ним сделать?

Дзега закусила губу, сосредоточенно глядя в огонь...

— Да, ещё и теорию о слоистом времени ты не осилишь. Не всё сразу. Ладно, ты умеешь играть на чём-нибудь?

Ладар растерялся, потом залился краской и, в смущении покопавшись в вещмешке, вытащил небольшую старую свирель.

— Вот. Когда-то я свистел на дудке, но мой первый учитель увидел и подарил её... И даже показал пару мелодий. Просил играть их ему, когда накатывал очередной приступ боли, тогда ему становилось полегче.

— Сыграй.

Парень тщательно протёр старое, потемневшее дерево. Столько всего с ним приключилось за последнее время, а свирель учителя так и валялась на дне его мешка. Память о друге? О втором отце? Он никогда и ни для кого не играл — просто не считал, что умеет делать это так же красиво, как выступающие в их городе заезжие музыканты. И вот — эта странная девочка... нет, уже девушка легко уговорила его на то, что он считал похороненным в глубинах памяти.

Старая, старая флейта... звонкая, чуть надтреснутая мелодия, в которой слышно журчанье ручья, крики птиц и лепет младенца... Безыскусная, простая, зато идущая от сердца. Дзега слушала её, чуть прикрыв глаза — и губы её трепетали, словно ведя неслышную никому песню.

— У тебя был хороший учитель. Он не стал портить твой вкус глупыми песенками и музыкальной грамотой. Тебе достаточно вложить душу — твоя свирель затронет сердце. Это подойдёт. Дай один звук.

Длинный, протяжный вздох пронёсся над поляной.

— Теперь короткий.

Свирель вскрикнула, как испуганный ребёнок.

— Хорошо. Вернись в небытие. Отлично. Теперь представь: каждый звук — это мгновенье. Короткое и длинное, яростное или спокойное. Раздай их векторам — и сыграй свою мелодию.

Словно в тумане, Ладар поднёс свирель к губам... Странный, призрачный мир встрепенулся, тугие волны застыли, готовясь к непонятно чему — и крохотная мелодия ударила в призрачные своды, заставив вектора, больше всего похожие в этот момент на длинные извивающиеся нити, сплестись в какой-то новый, простенький и незамысловатый узор.

Заранее страшась увиденного, Ладар открыл глаза. Прямо перед ним простиралась очередная вырубка. Вновь своими забавами с изначальными силами он проредил древний лес. Но в этот раз не дымящаяся, исковерканная земля с измочаленными кусками деревьев лежала перед человеком — нет. Скорее, это было похоже на гать через болото. Ровные ряды брёвен уходили к горизонту, образуя новую дорогу, по которой так и подмывало пройти.

Тонкая ладонь легла на его руку.

— Поэтому и говорят: Изначальная музыка творения. В Хаосе все вектора подобны волосам, спутанным и свалявшимся. У Творца они образуют огромный гобелен, где всему есть своё место, создающее картину мира. Уложить их так, чтобы им это понравилось, и они сами стремились лечь поудобнее — искусство, недоступное никому, кроме самого Создателя. То, что сделаешь ты, или я, исчезнет со временем, прорастут новые деревья, и всё станет, как прежде. Люди называют это законами природы, не понимая, что просто слышат изначальную музыку, создающую этот мир. В иных Вселенных, у иных Творцов музыка другая — и их законы другие.

Ладар, помолчал, вслушиваясь.

— Ну а если без аналогий?

Очередной звонкий смех вспугнул молчание притихшего леса.

— А без аналогий не получится. Ты не Создатель и даже не бог. Тебе не под силу понять всей сложности процессов, с которыми ты так легко играл. Малыш, тебе удалось соединить разрушение и созидание, энергию и искусство, силу и музыку, найти свой путь — не заморачивайся потаёнными смыслами. Никто и никогда не в состоянии постичь всё до конца. Ну, за исключением, быть может, Творца. Не уподобляйся сороконожке, в своём стремлении понять, как нужно ходить разучившейся это делать! Просто играй!

Резко прыгнуть вперёд — на странный, покрытый узорами пол зала. Голова на секунду закружилась, всё поплыло — и вокруг поднялись призрачные стены лабиринта. Сияющие стены дрожали и изгибались, словно колышущееся от малейшего дуновения ветерка, но были полны энергией — любой прикоснувшийся к ним сгорел бы за один удар сердца. Сделан осторожный шаг — и одна из стен прыгнула ему навстречу, заставив отпрянуть. Тут нельзя идти наугад.

Успокоиться. Прикрыть глаза. Посмотреть на мир так же, как смотрел он совсем недавно, пытаясь идти в кромешной тьме. Яркое, ослепляющее сияние! Всё вокруг горело странным, холодным пламенем. Тысячи нитей соединяли человека с этим рисунком, с этим миром — яркие, мощные, полные силы, они тащили за собой — в огонь, в свет. И лишь одна, маленькая и слабая, почти исчезающая в сиянии нить вела к храму. Одна нить цвета ночи. И нужно идти за ней — в поисках отдыха от света, в поисках себя, в поисках тени.

Это был странный танец. Друзья, замерев на краю зала, смотрели, как удаляется их подруга — по кругу, скользя, совершая лёгкие, плавные изгибы, приседания и повороты, вот только повторить подобное вряд ли удалось бы и эльфу. Неожиданные, нелогичные, неправильные движения. Так не танцуют — так сражаются. Отчаянно и яростно, когда силы кончаются и усталость берёт своё. Но отчаяние не бывает столь медлительным, столь прекрасным и лёгким. Это был странный танец.

Стены света наконец-то раздвинулись, обнажая тьму входа. Единственное не залитое молочной белизной место манило усталые глаза, заставляло идти напролом, но танец ещё не окончен, нужно ускользнуть он ещё одного языка пламени, и ещё, и ещё. И, наконец, как завершающий штрих непонятного танца: скользнуть под тень сияющих стен — густую, словно вобравшую всю тьму этого зала.

Гонг. Долгий, вибрирующий. Он разбил оковы сияния, заставил почувствовать тишину подземелий, холод голого тела и шершавый камень под ногами. Клок тьмы, выживший в странном, вывернутом наизнанку храме, когда единственный путь к спасению — это нить, ведущая к смерти. Близкие, но недоступные стены. Белизна ближайшей внезапно нарушается, и из неё выходит призрачная фигура.

— Ты прошла путь. Ты нашла смерть в конце пути.

— Я знаю, кто ты! Ты не смерть! И я пришла не к ней!

Призрачный мужчина с удивлением посмотрел в глаза пришельцу.

— Ты первая, кто говорит подобное. Ты уверена в своих словах?

— Да! Где Ладар?

— Этот тот вопрос, с которым ты шла ко мне. Но право получать ответы нужно заслужить, сделав выбор. Смотри.

Всё вокруг затуманилось, храм пропал, человек почувствовал себя невесомым и вездесущим, подобно божеству. Стремительный полёт сквозь дымку — и небольшая комнатка в старом замке.

Древний старик, лежащий на смертном ложе. Лязг и крики людей под стенами. Там идёт битва, там гибнут и умирают люди. Возможно, замешкавшись у них, смерть не спешит в эту комнату, заставляя умирающего сжимать кулаки, тщетно мечтая не о жизни — нет, о возможности умереть не в мягкой постели, а там, где лязг мечей и стоны поверженных врагов звучат страшной, кровавой музыкой.

Сухой, нейтральный голос призрака из-за спины.

— Он молит богов о правильной смерти. В твоих силах помочь. Решай.

— Что я могу! Я не богиня!

— Решай! В твоих силах помочь! Правда, тебе это обойдётся в изрядный кусок жизни... Да, у магов её больше, чем у обычных людей, но стоит ли это того... Подумай.

Вкрадчивое, деликатное сомнение.

Страх, растерянность и отчаяние. Я не могу! Это не моя работа — помогать умирающим! И — шелест тени над головой. Ты справишься, если ты — идущая под моим крылом. И — собственные жизненные токи, вошедшие в лежащего старика, давшие ему силы встать, откинув одеяло, и легко, не глядя нашарить лежащий в изголовье меч.

— Смерть, ты прекрасна! Спасибо тебе за этот подарок! Резкий, торопливый поворот к двери, твёрдая, уверенная поступь — и громкие крики под стенами. Чужие души, отлетающие от прикосновений фамильного меча — и узкой девичьей кисти.

— Ты выбрала. — Сухой, уверенный голос. — Ты хочешь знать последствия своего поступка?

— Нет.

— Уверена? — Еле слышные нотки разочарования.

— Да. Я в достаточной мере знакома с хрониками собственного рода, чтобы узнать осаду Сцеры и героическую смерть моего прадеда. Смерть, которая настолько вдохновила защитников, что они смогли выстоять, и в конечном счёте, победить. Правда, никогда не думала, что за это мне придётся заплатить собственной молодостью.

— Ты поразила меня, девочка. Подобные успехи в твоём юном возрасте, особенно если учесть, что в этот храм ты попала практически из каприза... Не переживай за молодость, я укорачиваю жизни исключительно с другой стороны.