Александр. Великий поход - 5

Пажи собирались на совещание каждый день, но к единому мнению так и не пришли. Наконец самый дальновидный из них Димн, предложил бросить жребий, а перед этим поклясться в оказании помощи избранному судьбой. Им оказался Портисилай, и убийство должно было произойти в спальне царя через день, когда наступала очередь Портисилай дежурить пажом возле дверей спальни царской четы.

Казалось, все вопросы были решены, но великие богини Мойры вытянули иной жребий молодым заговорщиков. Молодой Гермолай, выпоротый по приказу царя не был согласен с решением своих товарищей. И хотя он произнес клятву верности, гнев и горечь продолжали сжигать душу молодого македонца от полученного оскорбления. Все чаще и чаще в его душу приходила мысль о Герострате, в одиночку совершившего огромное дело и насека обессмертившего свое имя. Поэтому на следующий день, когда он нес караул в царских покоях, он решил самостоятельно опередить своих товарищей в свершении священной миссии.

В этот день царь пировал в кругу своих преданных друзей стратегов, решив за чашей вина, прощупать их настроение на продолжение похода в неизведанную, но прекрасную и заманчивую Индию. Друзья мирно пировали, уютно устроившись на праздничных ложах, и неторопливо оценивали свойства прекрасного вина, доставленного Александру с берегов Кипра. В их числе не было только стратега Клита, который все задерживался, несмотря на приглашение царя.

— Пойдите и приведите ко мне моего молочного брата Клита — приказал царь слугам, слегка разгоряченный выпитым вином и приятной беседой с гетайрами. Пажи моментально бросились выполнять волю монарха и вскоре вернулись с известием, что Клит занят, он готовиться совершить жертвоприношение Дионису.

— Пусть немедленно идет ко мне, — в гневе закричал Александр, — я ничуть не менее велик, чем Дионис, который может спокойно подождать свою жертву.

Друзья с осуждением закивали головой, не следует так открыто оскорблять великого бога, но Александр под воздействием вина был неумолим.

— Иди или я прикажу казнить тебя! — обрушился он на пажа с угрозами в реальности, которых никто ничуть не сомневался.

Испуганный мальчик поспешил вернуться к Клиту и, упав на колени, горячо молили стратега поскорее прийти к царю, ибо в противном случае ему грозит смерть. Не желая допустить подобного греха, Клит прервал свои приготовления к жертвоприношению и поспешил на зов своего молочного брата.

Гермолай тем временем прислуживал пирующим и от всего того, что происходило у него на глазах, решимость совершить задуманное крепло с каждой минутой. Все яростнее трепетали тонкие крылья его носа, все пронзительнее становился его горячий взгляд от вида царя, который с такой легкостью грозит своим пажам смертью.

Он уже давно приметил короткое боевое копье, украшавшее стену зала и к которому он уже несколько раз подходил, прислуживая пирующим стратегам. Оно было не сильно прикреплено к стене, и сорвать его можно было в одно мгновение.

Явление Клита совпало с последним моментом приготовления Гермолая войти в историю цареубийцей великого Александра.

— А наконец-то ты пришел мой милый Клит, — произнес Александр, медленно вставая с ложа и подхватив со столика приготовленную для друга чашу с вином, — сегодня у меня кипрское которое, по мнению этих пьяниц ничуть не хуже хиоского.

Хмельно улыбаясь, он протянул стратегу чашу, когда Гермолай решительно сорвал со стены копье и метнул его в Александра. Будь его действия чуть медленнее, и спокойнее никто бы из подвыпившей компании не сумел даже заподозрить скверное в его действиях. И Александр был бы, несомненно, убит, так как на нем в этот момент была одна лишь простая рубашка. Однако поспешное движение пажа краем глаза заметил Клит, который был самым трезвым из всех находившихся в комнате людей.

Моментально оценив ситуацию и поняв, что не сможет дотянуться до сбесившегося пажа, он принял единственно правильное решение в этом случаи. Оттолкнувшись ногами, Клит пружинисто прыгнул, вперед закрывая собой Александра от летящего копья.

Он прекрасно понимал, что смертельно рискует, но все равно закрыл своим телом дорогого ему человека.

Пущенное умелой рукой, копье пробило шею Клита и застряло в его теле. Александр моментально протрезвел и, издав звериный рев, метнул в Гермолая винную чашу, которую до этого протягивал Клиту. Бросок был точен, навыки не покинули великого царя даже в пьяно виде. Кувыркаясь и расплескивая вино, чаша попала точно в лоб заговорщику пажу, и схватясь за голову он рухнул на пол.

Первым к нему бросился стратег Пердикка, который набросился на лежавшего Гермолая и принялся яростно вязать ему руки своим роскошным поясом. Тотчас к нему подбежали другие участники пира желавшие принять участие в пленении заговорщика. Не замечая ничего, царь бросился к лежавшему на полу Клиту, из горла, которого неслись клокочущие звуки.

— Лекаря!! — истошно закричал Покоритель Ойкумены и рухнул на колени перед своим молочным братом.

— Подожди Клит, я сейчас помогу — лопотал Александр, пытаясь остановить кровотечение из раны стратега. Разорвав в клочья свою рубашку, он прижимал к ней лоскуты, которые моментально промокали алой кровью, что неудержимо сочилась из раны сквозь пальцы монарха.

— Сейчас, сейчас Клит, я помогу — говорил царь, но кровь продолжала толчками покидать крепкое тело героя, унося из него могучую силу. Клит пытался, что-то сказать, однако из раненого горла доносились лишь хрипы и клокотание.

— Клит не покидай меня, — молил Александр, отчаянно пытаясь зажать пальцами смертельную рану, — скажи, что ни будь.

Но стратег только шевелил губами и взор его быстро тускнел. Царь приник ухом к его губам и сумел разобрать только одно: — Ланика.

Когда испуганный срочным вызовом лекарь прибыл к царю, все было кончено. Эскулапа вытолкали в шею, едва он вошел в зал, так, как в это время начался энергичный допрос захваченного Гермолая.

Отстранив всех, Кратер и Пердикка принялись с пристрастием выбивать из юнца признание, орудуя охотничьим шомполом в поисках правды. Изнеженный Гермолай сдал всех с кем только говорил о заговоре против царя и этого было достаточно. Тут же за названными лицами были посланы воины и захватили всех кроме Димна и Портисилая, которые опередили стражников, успев ударить себя мечами.

Врачи ничего не моли сделать, и два основных вдохновителя заговора были доставлены к царю уже мертвыми. Спешно был создан следственный комитет из близких к Александру командиров, которые с огромным рвением принялись допрашивать арестованных пажей. Весь македонский лагерь был подобно растревоженному улью, все с тревогой и страхом наблюдали за зданием, где расположился комитет, и откуда постоянно выскакивали стражники с приказом доставить к ним все новых подозреваемых людей.

Глава комитета был Гефестион, который быстро отошел от шока и уже в полную силу разворачивал карательную машину так хорошо знакомую ему по делу Филоты.

Стратег сам лично пытал запирающихся юнцов, в особенности Гермолая, так нагло обманувшего его нежные чувства Гефестиона. Три раза на день, он лично докладывал царю о результатах следствия, который разрывался между двумя чувствами, горечью от утраты Клита и яростно жаждой мщения в отношения пажей.

Многие в войске чувствовали себя неуютно в эти дни, услышав из уст царя заявление, что за спинами юнцов явно стояли взрослые заговорщики. Вся македонская знать с опаской косилась, друг на друга из-за опасения, что кто-то может обвинить их в слишком близком знакомстве с юнцами и принести их в жертву жаждущему крови Александру. И все с облегчением вздохнули, когда узнали, что этой жертвой стал историк Калисфен племянник Аристотеля. Именно его имя назвали сломленные пытками пажи, когда их повторно подвергли истязаниям, желая получить быстрый ответ на царский вопрос.

Этот ответ поразил Александра своей неожиданностью, но не желавшие дальнейшего расследования стратеги дружно стояли за правдивость полученных данных от арестованных. Калисфен был греком, чужим в придворной среде и благодаря своему неуживчивому характеру имел массу недоброжелателей в македонской среде. Эта фигура устраивала всех, кроме царя, но под давлением свиты он должен был согласиться принять эту жертву, и Калисфена арестовали.

Отдавая приказ Александр, прекрасно понимал, что навечно разрушает все былое между собой и Аристотелем, но ничего поделать не мог, так на него сильно давили гетайры во главе с Гефестионом. Да и поразмыслив, как следует, царь пришел к мнению, что уже вырос из тех пеленок, в которые облек его великий философ перед началом похода. Теперь пора уже самому определять свои приоритеты в жизни и демонстрировать людям, что он действительно сын Зевса.

Одновременно проводя расследование, Александр устраивал пышные похороны человеку, трижды спасшему ему жизнь. Монарх истинно скорбел о потери, но больше всего его поразили слова Арисандра пришедшего утешить его после гибели Клита.

— Мужайся царь, и крепись перед испытаниями, которые послала тебе судьба, но которых ты мог счастливо избежать, если бы не гневил богов своим поведением.

Стрелянный жизнью воробей, Арисандр стремился, как и всякий жрец извлечь свою выгоду из случившегося умело, манипулируя фактами.

— Да, Александр, я отчетливо вижу руку богов в заговоре и смерти Клита. Вспомни, как ты надменно поносил великого бога Диониса на своем пиру и смеялся над словами друзей предостерегающих тебя от святотатства. Как гневно приказал Клиту явиться к себе, бесцеремонно прервав его жертвоприношение богу, заявив, что он подождет. Разгневанный бог не замедлил, покарать тебя смертью твоего самого преданного друга и тем самым лишний раз, показав свою власть над человеческой судьбой. Бог еще не успокоился за разгром своего храма в Фивах, а ты вновь выказываешь свою непочтительность к нему.

Александр молчал, слушая монолог жреца, стараясь определить степень правдивости услышанного. Ободренный этим жрец постарался развить успех.

— Смири свою гордыню хоть ты и сын Зевса, но еще не бог подобно Дионису и всем остальным — и тут Арисандр наступил на больное место полководца.

— Я сын Зевса и это признал верховный жрец Амона — твердо бросил царь и по рождению ничуть не ниже Диониса. И то, что я не бог ты тоже ошибаешься Арисандр. Все цари Вавилона, Ассирии, Египта и Персии почитались своими народами как живые боги и почему же мне не быть им в глазах моих новых подданных?

— Государь, оскорбительную хулу несут твои уста. Ты эллин и не пристало тебе слушать сказки бродячего египетского гадальщика, который развлекает твой слух и взор различными побасенками и фокусами.

— Я выслушал тебя Арисандр, — холодно объявил монарх, — и сам решу с кем быть и о чем говорить. И ты не прав, унижая Нефтеха саном гадальщика, он жрец подобно тебе и пользуется моим покровительством.

— Очень рад, что мой государь щедро дает всем место у своего очага, но Нефтех египтянин, чужак и он не может равняться с нами эллинами, более высокими по своей культуре народом.

— А его знания и умение ему пришло из тьмы? Египтянин гораздо больше знает и умеет, чем все мои ученые вместе взятые. Он это не раз доказывал в деле, особенно вылечив меня от недуга, против которого был бессильны все мои врачи, видя спасение в молитвах за мое здоровье.

— Негоже по одному случаю худо судить о тех, кто верой и правдой служит тебе с самого начала.

— Что ты еще хотел сказать Арисандр — царь, переменил тему беседы.

— Я думаю, что надо поскорее возвратиться домой и во всех крупных городах твоего царства установить новые храмы, посвященные Дионису и ...

— Ты предлагаешь вернуться домой, сейчас? — свистящим голосом прервал жреца Александр, подавшись вперед к Арисандру всем своим телом.

— Да государь и чем, скорее тем лучше. Воины ждут возвращения домой, которое ты обещал.

— Старик, молись бессмертным богам, что бы твоего имени, не было в списках тайных заговорщиков, которых пажи, несомненно, назовут следствию.

Рука монарха скользнула к гонгу, и по комнате поплыл протяжный звук: — Гефестиона ко мне, — бросил царь пришедшему на зов воину и вскоре его приказ был исполнен. В комнату вошел Гефестион встревоженный внезапным вызовом к владыке

— Я недоволен твоим сыском Гефестион. Ты выявил не всех подстрекателей по этому делу. Один Калисфен не мог провести такую работу в одиночку и сбить с толку так много пажей. Прикажи подвергнуть их пытке третий раз и будь повнимателен.

Холодный пот пробил Арисандра, услышавший сей грозный царский вердикт.

— Ведь это дети — робко пискнул его голос и замолчал под тяжестью царского взгляда.

— Тебе их жаль? — спросил Александр и не получив ответа произнес — иди и молись моему отцу Зевсу, что бы следователи лучше отделили правду от выдумок.

Раздавленный страхом жрец поспешил покинуть царя, дабы не навлечь на себя прямое подозрение в участие заговора.

Исполняя приказ царя, пажей вновь пытали, и многие не выдержав эти пытки, скончались на руках у палача. Всего по делу пажей было арестовано пятьдесят человек, и все были переданы на суд стратегам. Желая, успокоить своих воинов, Александр каждый день появлялся в лагере, и все македонцы встречали его радостными криками и осыпали проклятиями заговорщиков.

— Что ты думаешь по этому поводу Нефтех? — спрашивал жреца Эвмен, когда тайный триумвират собрался у него в палатке. — Все ликуют при виде живого царя, полностью позабыв об окончании срока похода.

— Думаю, Александр будет последним глупцом, если не использует этот шанс в свою пользу. Войско лишний раз выказывает ему свою любовь обожание, стратеги трясутся, не желая, что бы их, не внесли в список заговорщиков, как это было с Филотой.

— Значит, все наши усилия были напрасны, и мы зря проводили свою операцию, тайно меняя войска? — недовольно буркнул Пердикка.

— Ну почему же напрасно. Благодаря Эвмену, сейчас в войске гораздо меньше тех, кто будет требовать окончания похода. Просто царь наверняка не заметит нашей скромной помощи в этом деле, полностью приписав успех себе. Но даже при таком раскладе мы в выигрыше, поход будет продолжен, а ведь это самое главное для нас.

— Ты всегда умеешь утешить Нефтех — сказал довольный Пердикка.

— К тому же я глубоко убежден, что ситуация обязательно повториться, войско действительно устало и его надо полностью менять.

— Сейчас это невозможно.

— Вот для того и нужно будет иметь в нужный момент свежие войска, которые еще не получили своей доли добычи. Твои усилия Эвмен не прошло даром, наградив бесценным опытом заменять солдат и вовремя приводить новых.

Египтянин был прав, благодаря незаметным усилиям кардийца македонское войско поменялось в своем численном составе, приняв в свои ряды множество новобранцев с далекой родины. Пехотинцы, стрелки, конники все они прибыли сейчас в царское войско благодаря Эвмену, который некоторое время придерживал их на дальних подступах не бросая в пекло войны.

Похороны Клита и казнь заговорщиков прошла в один день. Все солдаты искренне оплакивали погибшего воина и утвердили казнь заговорщикам. Многих побили камнями, а самых рьяных распяли на крестах. В честь Клита царь устроил поминальные игры и щедро одарил подарками победителей. А через два дня, как и предсказывал египтянин, Александр вновь собрал своих солдат на военный совет. Одетый в боевые доспехи с красным плащом царь обратился к солдатам с речью.