Палпатин задумчиво листал отчеты Аньяна. Эксперимент должен был докладывать о вопросах, возникших в процессе знакомства с реальностью, и мыслях, приведших к этим вопросам. После разговора о сторонах Силы к наполовину философским размышлениям наполовину аналитическим сводкам добавились еще и очевидные выводы на выбор автора. Это позволяло не лазать постоянно к ребенку в голову, в открытом для проникновения сознании появились некие плавающие конструкции, которые даже мастер заметит в последний момент, к счастью, пока не летальные. Если учесть, что информации от проникновений почти не было с самого начала, а скрывать мысли или подобно придворным маскировать их под кружевом слов Аньян не считал нужным, его голову Палпатин посещал исключительно из научного интереса.

Вторым плюсом таких отчетов был свежий взгляд на вещи. Кому, как не опытному политику знать, как часто мы принимаем чужие мысли и идеи за свои? Как часто верим "надежным" источникам информации или "собственноручно" сделанным выводам, не замечая, как кто-то направляет нас по нужному ему курсу. И этого никак не избежать, подобно Силе, наполняющей всю Галактику, тонкие нити чужих манипуляций тянутся из конца в конец, сплетаясь в гигантскую паутину, выбраться за пределы которой очень сложно. Если Вейдеру снились кошмары о Мустафаре, то Сидиусу не давали спать мысли о том, что он окажется чьей-то марионеткой. Ситх смел надеяться, что уж он-то не Орден джедаев и чужую волю заметит, но оставалась Империя, которая все еще бурлила после смены политического режима, медленно и печально пытаясь сложить из остатков нежизнеспособной Республики что-нибудь если не приличное, то хотя бы не разваливающееся на глазах.

Изоляция. Когда поток входящей информации с личным окрасом настолько мал, что им можно пренебречь или сделать поправку. Аньян вообще чужие слова записывал цитатами, благо, память позволяла, так что заметить чужеродные вкрапления мог любой. Изначально это делалось для того, чтобы обуреваемый страстями молодой ситх не подцепил где-нибудь лишних эмоциональных триггеров, но и с джедаем вышло не плохо. Беспристрастный анализ. Когда выяснилось, что в результате эксперимента появился не ситх, а истинный джедай, подборку литературы пришлось кардинально менять. Это спровоцировало появление у подопытного устойчивого собственного мнения и системы ценностей, что было довольно опасно, зато со временем тот научился буквально чуять любые противоречия и нестыковки в предоставленных данных. Риторика. Палпатин не пожалел собственного времени, лично проводя мастер-класс игры словами, выворачивая безобидные факты наизнанку, играя на полутонах и превращая трагедии в фарс. Конечно, это сужало количество способов манипуляции создающимся оружием, но теперь не всякая чужая рука могла хотя бы примериться к рукоятке клинка, не говоря уже о полноценном фехтовании. К тому же сам Аньян хоть и сделал из этого какие-то выводы, полноценным оратором не стал, так что конкуренции на этом поприще от него можно было не ждать еще долгие годы.

Зато сейчас ситх мог применять одну из заложенных в подчиненного функций, пусть и с некоторыми оговорками. Мальчик еще не познал суть информационного коллапса, называемого Голонетом, делая там лишь первые шаги. Не проник в глубины отчаяния, когда из тысяч статей велеречивых журналистов требуется составить точную картину произошедших событий. Не ощутил бессилие, осознавая, сколь велик мир и как трудно быть в курсе всех его дел. Интересно, не получится ли в итоге из истинного джедая истинный ситх? Палпатин был бы горд приложить руку к появлению такого чуда. Проанализировав, насколько его воспитанник отличается от называвших себя джедаями, он вполне допускал, что тоже может оказаться не ситхом, а просто скромным Темным Лордом. Тем интереснее было бы взглянуть на эталон...

Но падение Аньяна вряд ли произойдет в ближайшее время. Кажется, когда обучение еще было ориентировано на темного, которому требовалось показать, сколь лжив и несовершенен мир и обитающие в нем, они несколько перестарались. Подопытный проблему осознал, принял к сведению и решил, что на все воля Силы, каждая грань жизни, хорошая или плохая, имеет право на существование. Другой вопрос, что мазохистом он все же не был и радости от прилетевшего с какого-нибудь рабского рынка на другом конце Галактики отчаяния не испытывал, пусть и не огорчался сильно, привычно отмахиваясь от негатива, а потому это можно было использовать для улучшения дел в Империи. Вопреки всему размышления некоторых о том, что полностью следующий кодексу джедай абсолютно равнодушно будет проходить мимо избивающих старушку подростков, были не верны. Он ощутит боль старушки и азарт малолетних гопников, как свои собственные, воспримет происходящее, как должное... и уберет тот из источников возмущений в Силе, который ему больше не понравится. Если захочет выбирать, конечно. И что-то подсказывало Палпатину, что при наличии времени и желания истинный джедай прикончит обе стороны, потому что старушка побоев не вынесет и скончается в мучениях, так что лучше подарить ей легкую смерть.

Вообще рассуждения о том, что сделает или не сделает Аньян в спорной с точки зрения общественной морали ситуации, изрядно развлекали Палпатина. Это было не хуже той разминки для мозгов, которую устраивал Траун, увлеченно рассказывая о чайном сервизе — к его приходу Император каждый раз приказывал достать что-нибудь новенькое. Еще был Айсард с последними сводками из того дурдома, который находится за стенами уютного кабинета ситха. Трашта проблем не создавал, не считая готовящегося заговора, зато его подчиненные — кадеты Имперских военных академий радовали не только количеством, но иногда и качеством проделок. Хетрир съезжал с катушек после того, как у них с женой (не слабых одаренных) родился совершенно бесперспективный в плане Силы сын, и с горя (или на радостях за девять месяцев до самого большого разочарования в своей жизни?) расстрелял свою родную планету. Хуже Вейдера, честное слово. Наверно, известие о том, что у Темного Лорда ребенок получился с нужным уровнем мидихлориан, окончательно доконает ситха, и можно будет понаблюдать за этим интереснейшим явлением. Внимания к себе требовали кандидаты в Руки и многочисленные эксперименты, некоторые из которых после того, как Аньян доказал свою полезность, превратились из потенциальных учеников в контрольную группу. А Сейт Пестаж просто шикарно играл в шахматы...

Возможно, кого-то такая толпа неординарных личностей с неординарными проблемами и триллионы вполне обычных подданных, доставляющих проблем втрое больше, зато вполне стандартных, отпугнула бы. Но Палпатин получал истинное удовольствие от копошения во всей этой биомассе, хотя иногда и хотел на пару месяцев уехать куда-нибудь в лаборатории или на Коррибан и заняться познанием Силы. Увы, один из ключевых моментов одного из многослойных планов неумолимо приближался, требовалось держать руку на пульсе. Айсард уже снял пенку самых нетерпеливых связных в чужих шпионских сетях, которые всполошились от появления слухов о сыне Вейдера, но самый кипеш начнется через месяц. Будет глупо поднять такую волну и не оседлать ее из-за потакания собственным желаниям.

* * *

— ... Так же в такую знаменательную дату, как День Рождения Империи, у одного моего дорогого друга и верного соратника появилось сокровище, которым сегодня он все же решился поделиться с нами. Поприветствуем же Аньяна, сына Вейдера!

Дамы и кавалеры чинно захлопали, пытаясь не слишком тянуть шеи. Маленький мальчик робко выглядывал из-за спины своего одиозного родителя и подходить к чужим явно не собирался.

— Сегодня верный сын Империи впервые вышел в свет, так что будем снисходительны к нему... и к родительским инстинктам его отца.

Из зала послышались тихие смешки, но некоторые все же сделали невольный шажок назад. Если раньше во время приемов Темный Лорд стоял за троном Императора и почти не шевелился, то сейчас черная фигура только за последние несколько минут уже повернула пару раз голову, осматривая толпу. А видевшие, как Вейдер идет в атаку, почувствовали некоторый дискомфорт, потому что помнили это чувство давления и легкого покалывания от нарастающей опасности. Предчувствие вероятной бойни повисло над залом легкой дымкой беспокойства. Оружие сюда проносить было нельзя никому, кроме гвардейцев, за чем тщательно следили, но ситх сам по себе был оружием и мог справиться голыми руками с вуки без особых проблем. Если уж Трашта своими протезами рвал боевых дроидов в рукопашной, то ситху сама Сила велела делать это раз в десять быстрее и эффективнее...

Я дождался, пока народ возьмет себя в руки, поумерит любопытство из чувства самосохранения и рассосется по залу. Такая толпа нервировала, конечно, на космическом корабле их было больше, но рассредоточенных по большему объему, так что привыкнуть было проще — в некоторых лесах, где проходили уроки выживания, живности тоже было не мало. А тут... они все смотрели, я это чувствовал и радовался, что не умею читать мысли. Мне и эмофона хватало.

Увы, провести весь вечер за широкой отцовской спиной, вырезая из его плаща сердечки, не представлялось возможным. Пришлось бочком вдоль стеночки просачиваться ближе к основному месту действия. Вейдер по плану тоже примостится где-нибудь в уголочке, чтобы не нагнетать атмосферу, кружа среди полуобморочных дамочек и стремительно теряющих при его приближении лоск кавалеров, праздник все же. Если что, позвать его можно, но лучше звать ногри. Они тоже страшные, но не настолько.

Вообще с моими ручными нюхачами с учетом поступившей из Голонета информации вышло забавно. На данный момент придумано множество видов очистителей, убирающих грязь с тела посредством различных волн, излучений, вибраций и даже особых нано-дронов. Последние были разработаны относительно недавно, несколько сотен лет назад, и не смогли значительно повлиять на рынок средств личной гигиены — самым дорогим и элитным моющим средством считалась вода. Старый, как мир, душ, установленный на космическом корабле, прилично увеличивал стоимость простейших корыт с болтами, конечно, если работал. И это давало мне неоспоримое преимущество.

Большинство очистителей практически дезинфицировали залезшую в них тушку, лишая ее не только посторонних запахов, но и множества бактерий, но мы же в приличном обществе! Здесь все принимают ванны, больше похожие на продвинутые бассейны, что, безусловно, круто, но при хорошем обонянии роли не играет. К тому же, учитывая нелюбовь Императора к нелюдям, считалось хорошим тоном надушиться благовониями перед мероприятием, чтобы сделать пребывание здесь редких алиенов максимально некомфортным. Но ногри только прочихались и теперь рыскали по залу, без труда ориентируясь в какофонии чрезвычайно стойких ароматов. То, что для человека было легким флером непонятно чего, для них являлось картой отношений, кто кого коснулся и сколько времени они простояли рядом, кому пожали руку, кого похлопали по плечу, обменялись ли вещами, проронив лишь пару незначительных слов, или долго торчали на одном из балконов...

Конечно, нужно будет еще разработать систему обозначений, отсортировать запахи по степени важности, прикинуть, кто тут союзник, а кто не очень, но процесс пошел. Правда, чтобы все это сделать, надо и самому всех хорошенько рассмотреть, да отпечатки в Силе запомнить, а то сообщат что интересное про какую-нибудь даму в шляпке, а я ее вообще не заметил. Надо. Надо вылезать к людям из уютной ниши.

Палпатин с интересом наблюдал, как воспитанник щемится вдоль стеночки, примериваясь, с какой стороны нырнуть в толпу, и тихо посмеивался. Здесь было достаточно тех, кто смог оценить смертельную грацию ребенка, и они как-то перехотели подходить к тому поближе. Остальные чуяли, что что-то не так, но отсутствие нужных знаний и опыта не давало им понять, что именно. К счастью, никто и не ожидал иного, многие помнили или читали о почти сказочных способностях джедаев, но никто кроме самих одаренных не знал, сколько тренировок предшествовало первым осознанным проявлениям Силы. Для обывателей все эти невозможные прыжки или отбивание выстрелов были не наградой за труд, а свойством, доступным по умолчанию неким существам, по какой-то прихоти натянувшим шкуры людей, забраков, твилекк и прочих нормальных разумных.

Вот Аньян замечает знакомое лицо, нерешительно замирает... и бросается вперед, но на полпути озадаченно замирает. Вейдер беспокойно дергается, что-то почувствовав по родственной связи. Ох, как старому ситху хотелось вплестись в эту прочную связующую нить, а не изводить себя сомнениями, гадая, что происходит, и узнавая об этом постфактум. Вот ученик расслабляется и меняет позицию для лучшего наблюдения, а те, кто заметил его волнение, облегченно выдыхают. Вопрос о том, что так впечатлило джедая, остается открытым, но придется терпеть до конца мероприятий.

Я смотрел на фуршетный стол и понимал, что чего-то в этой жизни не понимаю. То, что смутно опознавалось по памяти попаданца, гости в большинстве своем не ели, только подходили, задумчиво тыкали всякими щипцами-вилками и величественно удалялись. Типа, "это же еда для простых смертных, впервые вижу... фу, какое убожество, пойду чего нормального отведаю ". Такой посыл буквально висел рядом с жаренной птицей, бутербродами и прочими салатиками. А то, что они ели, я сначала принял за местную вариацию то ли бонсая, то ли последнего писка моды в скульптуре. Какие-то неведомые херни, с которых полагалось сколупывать торчащие кристаллы и с умным видом их смаковать. Шевелящееся желе тыкали зубочистками и потом облизывали налипшую на острые палочки слизь. Особым успехом пользовались живые тусууанские пиявки размером с палец, шустро плавающие в высокохудожественном тазике, их нужно было намотать на двузубую вилку и окунуть в один из сотни соусов, постаравшись не уронить и не убить. Блин, я-то этот деликатес на болоте ловил руками и закусывал ряской, а вот как правильно, оказывается... Глаз зацепился за что-то знакомое. Судя по композиции, фрукт был украшением, но я помнил, что ел такие.

— Вообще-то оно ядовитое, — Траун подкрался сзади, но останавливать меня не спешил, с любопытством ожидая первых признаков интоксикации. Он-то мне и нужен!

— Скажите, как специалист, зачем так уродовать еду?

— Вам не понравилась скульптура атакующего змея из мраморных раков и плодов малахитового дерева?

Блин, она же каменной выглядела?

— А ее можно есть?

— Конечно, — чисс явно забавлялся, а окружающие грели уши. Ну, мне не жалко.

— Как?!

— Сначала нужно выбрать правильную чешуйку, чтобы не развалить всю конструкцию, потом, придерживая выбранное место длинной палочкой-упором из деревянного камня, подрезать малым десертным ножом место крепления чешуйки. Не отпуская упор, поддеть стеклянной лопаточкой, покрытой пыльцой агатового дерева, с округлым наконечником, чешуйку, полить ее медом мясных пчел и пять секунд держать на свету, чтобы составляющие блюда вступили в реакцию. Обхватить губами лопаточку, слизывая вместе с чешуйкой покрытие из пыльцы, подержать на кончике языка, потом круговым движением языка покатать ее по небу, раскусить и сразу же проглотить.