Почти любовь, почти падение

— Да пошёл ты к чёрту!

— Андрей, ты куда? — Кира его за руку попыталась схватить, но он отмахнулся и тоже из зала вышел.

Малиновский один остался под свирепыми обвиняющими взглядами, и поёжился неуютно. Папку с фальшивым отчётом от себя отодвинул и покосился на закрывшуюся за Андреем дверь в кабинет. Он почему-то совсем не хотел знать, зачем тот туда пошёл. Боялся, что покой окончательно потеряет.

Андрей тем временем вошёл в каморку и не сразу Катю увидел. Она почему-то сидела на полу, под столом, и плюшевого кота к себе прижимала. Жданов шаг сделал, остановился, не зная, как с ней заговорить, потом на корточки присел.

— Катя...

— Помолчи.

Он головой мотнул.

— Катя, я всё возьму на себя. Тебя никто не тронет.

Она рукой утёрлась, и Жданов понял, что она плачет, просто в полумраке он слёз не увидел.

— Это самый ужасный день в моей жизни, ты знаешь? А ведь утром ещё думала, что самый ужасный — вчерашний.

— А что было вчера?

Она помолчала, кота погладила, потом попросила:

— Иди обратно.

— Кать, — Жданов тоже под стол полез, затылком не сильно о крышку стола ударился, и ему тоже пришлось прямо на пол сесть, чтобы солидную шишку себе не набить. Хотел Катю за руку взять, но она не далась, и тогда он за локоть её уцепился. — Всё устроится, я поговорю с отцом.

— А он возьмёт и простит.

— Ну, простит, не простит, но я попытаюсь объяснить...

— У меня было плохое предчувствие.

— Прекрати, — Андрей даже разозлился немного. — Не надо про предчувствие. Никакого предчувствия нет! — Заметил, что Катя снова кота гладит, как будто тот живой. Из-за этого забеспокоился. Взял её за подбородок и попытался заставить на него посмотреть. — Катя. Послушай меня...

Она вдруг вырвалась, головой замотала, и даже оттолкнула его.

— Я не хочу тебя слушать! Всё, хватит!

— Не кричи! — Андрей вцепился в неё, Катя к нему повернулась, и они взглядами встретились. Глаза у неё были несчастные и бессмысленные. Андрей смотрел и смотрел на неё, и молчал, к Катиным губам потянулся, словно надеялся, что его поцелуй сможет всё исправить и вернуть ей спокойствие и чувство реальности, а потом дверь за его спиной открылась, секундное замешательство, после чего послышался изумлённый голос Киры:

— Андрей, что ты делаешь?

8.

— Андрей, что ты делаешь?

От голоса Воропаевой Андрей дёрнулся, затылком о крышку стола тюкнулся, а сам в испуганные Катины глаза смотрел. Кира вряд ли могла видеть, что именно они тут делали, да и вообще вопрос, видит ли Катю, та с другой стороны стола находилась, а вот он сам, в нелепой позе под столом... Пушкарёва принялась его в бок пихать, требуя, чтобы он вылез. Андрей досадливо поморщился, и стал из-под стола выкарабкиваться. А Катя с другой стороны выбралась, поднялась, руками за стул взявшись. Пригладила волосы, стараясь с Кирой глазами не встречаться. А та сразу напряглась, смотрела на Катю, потом кинула быстрый взгляд на Жданова. И ещё более напряжённо поинтересовалась:

— Что здесь происходит?

Андрей брюки отряхнул.

— Ничего.

— Ничего?! Андрей, тебя ждут в конференц-зале! После такого... Ты там должен быть, ты должен объясниться, попытаться убедить отца!

— Убедить в чём? Что это неправда? Так это правда, Кира.

Катя осторожно на стул опустилась, стараясь к себе внимания не привлекать. Глазами плюшевого кота на полу нашла, и очень понадеялась, что Кира его не видит.

— А что вы делали под столом?

Катя вся сжалась от этого вопроса, посмотрела на Андрея и увидела, как он подбородок вздёрнул, уж чересчур решительно, и глазами сверкал, выглядел опасно, словно готов был решиться на что-то. На что-то, что ещё больше ситуацию осложнит.

— А что люди обычно делают под столом, Кира? — начал Жданов, на глазах теряя остатки терпения. — Мы с Катей...

— Я уронила флешку, Кира Юрьевна. На ней... документы важные.

Андрей к Кате повернулся и теперь смотрел на неё с большой претензией и напряжением. Она его перебила, оправдываться начала, прежде чем он успел заговорить, и его это разозлило. Жданов на самом деле был настроен весьма решительно, он готов был всё рассказать, причём не только невесте, но и всем, кто готов был его выслушать в данный момент. Чего уж скрывать? Раз каяться, так по полной. А вот Катя, по всей видимости, так не считала.

— Нашли? — едко поинтересовалась Воропаева.

— Да. Конечно, нашли. Андрей... Палыч, я... всё распечатаю.

Кира качнула головой.

— Просто немыслимо. — Она на Андрея посмотрела. — Она ведёт себя так, словно ничего не произошло. Всё в полном порядке!

— Кира, — предостерегающе начал Жданов, но та глазами сверкала, при этом не отводя взгляда от Кати. И тогда Андрей невесту за руку схватил и из каморки почти силой вывел.

— Андрей, мне больно!

— Иди в зал!

— В зал? А ты здесь останешься? Что вы ещё скрываете? — Они встретились глазами, и Кира вдруг испугалась. — Андрей, что происходит? Это всё какой-то бред. Ты ведь не мог так поступить с нами.

Жданов начал задыхаться от едва сдерживаемых эмоций.

— Иди, Кира, иди.

Она внимательно вглядывалась в его лицо.

— Я никуда не пойду. Пока ты не объяснишь мне...

— Что?

— Это правда? Ты отдал ей нашу компанию? Вот этой серой мышке-тихушнице? Ты всё ей отдал?

— Нет. Нет!

— Но ты отдал. Ты мне ничего не сказал, а ей доверился. Почему? — Жданов молчал, и Кира голову опустила, не желая дальше смотреть в его глаза. В них столько всего было — и вина, и злость, и нетерпение, и ещё что-то, что Киру безумно пугало. Она вдруг испугалась, что Андрей может сорваться, выскажет всё, что у него сейчас на уме, а она простить не сможет. А если не простит, то как дальше жить? Она ведь всегда его прощала, это основа их отношений.

Андрей стоял, своей спиной дверь каморки загораживая, и угрюмо молчал, а Кира, после секундного колебания, взяла его за руку.

— Пойдём в зал. Нужно поговорить, объяснить всем... Господи, почему ты мне раньше не сказал? Мы бы что-нибудь придумали. А сейчас...

— Что? Поздно?

Она в лицо ему посмотрела. И повторила:

— Пойдём.

Он руку свою из её пальцев освободил.

— Иди, я приду через минуту.

— Нет. Никакой минуты. Ты пойдёшь со мной, сейчас. Неужели ты не понимаешь, что тебе нельзя с ней оставаться. — Кира понизила голос до шёпота. — Не делай себе хуже, Пал Олегыч ещё больше насторожится. И Сашка тоже.

— Плевал я на Сашку. Я тебе сказал, что я приду. Через две минуты. Иди. — И легонько оттолкнул её от себя. Кира посмотрела с ужасом.

— Я не понимаю...

— Кира, иди!

Ему нужны были эти минуты, нужны. Чтобы попытаться с Катей поговорить, успокоить её. И он чувствовал, что она стоит прямо за дверью. И, наверняка, трясётся. Он и сам трясся, просто пытался этого не показывать. В конце концов, это он во всём виноват, ему нужно быть сильнее, ему нужно её поддержать, она слишком напугана. И ведь Катя его предупреждала! Она предчувствовала крах.

Кира сделала шаг назад, смотрела непонимающе, а Андрей мысленно её поторапливал: уходи, уходи, но ничего не сбылось. Дверь, ведущая в конференц-зал, открылась, и вошёл отец. Остановился, оценил ситуацию, потом потребовал:

— Возвращайтесь. У меня ещё вопросы появились.

Андрей слабо ухмыльнулся, после чего кивнул.

У Кати всё внутри заледенело, когда она голос Пал Олегыча услышала. Никогда не думала, что Жданов-старший может говорить с такой страшной, напряжённой интонацией. И Андрей, конечно, спорить не посмел. От двери отошёл, а Катя лицо руками закрыла. Ни одной здравой мысли в голове. Она совершенно не понимала, что теперь делать. Что с ними теперь будет?

Боялась, что Пал Олегыч в каморку заглянет и потребует, чтобы она тоже в конференц-зал вернулась, а она не могла, никак не могла, но никто не вошёл, Катя только слышала, как дверь в кабинете хлопнула, закрываясь, и всё стихло. Видимо, семейный совет намечается, и ей там не место. Она теперь враг. Воровка, интриганка и предательница. Наверное, во всём этом можно Андрея обвинить, за то, что втянул её в этот ужас, в эту ложь, но разве она сама не знала, чем всё это может закончиться? Знала, и всё равно делала. Дура.

Кате показалось, что её очень долго никто не трогал. Она сидела в полной тишине, в полумраке каморки, и с часов на стене глаз не сводила. Стрелки не двигались, не двигались, а потом — бац, рывок, и вот ещё минута прошла. Катя даже вздрагивала несколько раз, таким неожиданным ей казалось их движение. И не плакала, только дышала не глубоко и часто. Кота с пола подняла и вцепилась в него. Вот дался ей этот кот! Его же Малиновский покупал...

Зажмурилась сильно, и дёрнулась, когда дверь открылась. Думала, это Андрей вернулся, но в каморку вошёл Пал Олегыч, и в первую секунду растерялся, её не увидев. Смотрел на пустующий стол, потом голову повернул, наверное, уловив Катино сбившееся дыхание. Они взглядами встретились, потом Пал Олегыч дверь закрыл, прошёл к столу и сел на место Пушкарёвой, всё молча. Катя следила за ним настороженным взглядом.

Жданов включил настольную лампу, отвернул плафон в сторону, чтобы свет в глаза не бил. Сложил руки на столе. А потом спросил:

— Как вы могли, Катя?

Дальше сдерживаться она не смогла. Всхлипнула, и лицо руками закрыла, но всего на несколько секунд. Постаралась взять себя в руки.

— Я просто пыталась помочь... Пал Олегыч, поверьте, мы делали всё это ради "Зималетто". Никакой корысти, никакого умысла.

Он помолчал, потом кивнул.

— Допустим. Но довести до такого... Этого я не ожидал, Катя. От вас не ожидал. Вы ведь, на самом деле, профессионал, вы всегда казались мне очень рассудительным человеком, а выходит, я ошибался?

Она низко опустила голову.

— Наверное.

— Что ж... Сказать, что я разочарован, значит, ничего не сказать. Моя компания в руинах, и даже уже не моя.

Катя резко вскинула голову.

— Не говорите так. Мы сохранили "Зималетто", не смотря ни на что. И всё не так плохо. Вспомните вчерашний показ!

— Ложь. Всё ложь и блеф, Катя.

— Нет.

— Я предупреждал Андрея, я предупреждал Марго, я знал, что он не готов, но меня никто не стал слушать. Жена меня убеждала, что он справится, он мне планы свои озвучивал, а получилось всё по моему сценарию. К сожалению.

— Он старался. Он рисковал.

Жданов-старший усмехнулся едва заметно и оттого неприятно.

— А мне не нужен риск, мне нужен результат. Которого нет.

Катя слёзы вытерла и поклялась себе, что больше плакать не будет. И на Пал Олегыча старалась не смотреть. Всё, что тот говорил, казалось ей несправедливым, но спорить она с ним не могла, у неё ни одного довода в защиту Андрея не было.

— Почему вы ему помогали? Не должны были. Именно вы не должны были ему помогать. Я убедил Андрея взять вас на работу, надеялся, что у вас получится остужать его пыл в нужные моменты, направлять его энергию в правильную сторону, вы ведь прекрасный аналитик, вы умеете предвидеть развитие событий, просчитываете всё наперёд, а вы сделали всё наоборот.

— Я хотела ему помочь. Это и была моя работа — поддерживать и находить выход из сложной ситуации. Я старалась.

Жданов недоверчиво усмехнулся.

— Поддерживать? Вы должны были позвонить мне и рассказать!..

Пушкарёва отчаянно замотала головой.

— Нет. Нет, не должна была! Мой начальник — Андрей Палыч, а не вы.

Пал Олегыч вдруг ладонью по столу ударил, и Катя вздрогнула.

— Теперь он вам не начальник, Катя. Теперь вы его начальник. Ведь всё сложилось именно так?

Катя смотрела на него долго, полминуты, наверное, и молчала. Потом сглотнула.

— Мне ничего не нужно от "Зималетто". Это был вынужденный шаг, чтобы потянуть время, чтобы... расплатиться с долгами.

— Расплатились?

Пришлось покачать головой.

— Нет. Но... Просто нужно ещё немного времени.

— А нет этого времени! Нет. Не сегодня, так завтра, придут имущество описывать, и в этот раз уже не выкрутимся.

Катя очки сняла и потёрла глаза.

— Шанс всегда есть.

Пал Олегыч неприятно усмехнулся и из-за стола поднялся.

— Невероятно. У меня такое чувство, что вы с Андреем в унисон говорите, одни и те же слова произносите. Вы друг друга убеждаете, или нас? Что из этого правда?

Катя выпрямилась и теперь смотрела на Пал Олегыча хоть и снизу вверх, но с вызовом.

— Пал Олегыч, послушайте меня, всё не так плохо. Я всё вам расскажу, все документы предоставлю. Вы поймёте, что всё не так страшно. Хотите, прямо сейчас... — Катя потянулась к папкам с документами, что на краю её стола лежали, а Жданов внимательно за ней наблюдал, даже разглядывал, а когда следующий вопрос задал, Катина рука безвольно опустилась.

— Катя, вы влюблены в моего сына?

Быстро облизала сухие губы, с трудом сглотнула, и слёзы снова покатились по щекам, слишком быстро вернулись, и сдержать их возможности не было, никакой. Да ещё тон Пал Олегыча, жалостливый какой-то. Катя промолчала, а он недовольно поджал губы, правда, Катя на него не смотрела, и заметить этого не могла, но в этом не было необходимости, его тон говорил сам за себя.

— Это ведь так? — Сокрушённо покачал головой. — Надо же, а я жене не верил. Но как ещё объяснить ваше поведение? Вы перестали трезво оценивать ситуацию, вы позволили ему совершать ошибку за ошибкой, вы не посчитали нужным предупредить меня. Катя, вы ввязались в авантюру, которая может вам очень дорого обойтись. Вы это понимаете?

Она кивнула.

— Да.

Жданов-старший отвернулся, взялся за ручку двери, но снова к Кате повернулся.

— Собирайтесь и уходите. Встретимся завтра, покажете мне все ваши... бумаги, и тогда будем думать, что делать дальше.

Он не сказал "идите домой", он сказал "уходите". Прозвучало, как приговор. Когда Пал Олегыч вышел, Катя рот рукой зажала и замерла, прислушиваясь. Но в кабинете снова всё стихло, и Андрей приходить не торопился. Катя ещё посидела несколько минут, ждала, когда слёзы высохнут, а может Андрея ждала, но он не пришёл, и она решила совету его отца последовать. Надела пальто, выключила в каморке свет, и вышла. Остановилась перед зеркалом в кабинете. Конечно, заплаканное лицо скрыть не удастся, придётся мимо женсовета с боем прорываться. У неё сейчас нет слов, нет сил придумывать какое-то объяснение, хочется вырваться отсюда. Ещё одного допроса она не переживёт.

В "Зималетто" был разгар рабочего дня. Никто не кричал, не бегал по коридорам с горестным видом, не сокрушался. Сотрудники ничего не знали. Ужас и кошмар творился в конференц-зале, за закрытыми дверями, и только Катя, появившись в холле с красными, заплаканными глазами, приковывала к себе удивлённые взгляды. Она торопилась, пересекла холл широкими шагами, не остановилась рядом с Машей Тропинкиной, которая со стула приподнялась, увидев её, даже встревожиться успела, но Катя прошла мимо, вовремя подъехал лифт, она шагнула внутрь, и только лёгкий толчок в спину почувствовала. В кабину влетела, но её вовремя поймали за руку, прежде чем она в стенку бы впечаталась, и резко развернули. Катя голову вскинула, и задохнулась от испуга, глядя в хищные глаза Воропаева. Двери лифта за его спиной мягко закрылись, повисла пауза, когда они просто стояли и смотрели друг на друга, потом Александр всё же повернулся и нажал кнопку первого этажа. Лифт дёрнулся и поехал вниз.