Потерянный Рай

С одной стороны все было просто великолепно. У меня появилась возможность заняться тем, что мне всегда нравилось, но чем я не мог заняться на Земле. В бытность свою человеком я вечно пребывал в мире грез, в мире мифических существ и великих подвигов. Теперь станоится понятно, откуда у меня это. Душа хоть и не помнит, что с ней было до перерождения, но отпечаток все же остется. Отсюда и моя любовь к холодному оружию и то, что дома я без особого труда научился вполне сносно владеть и мечом, и ножами. Кроме того, здесь я обрел свое счастье. Свою любовь... Своего Ангела... А это дорогог стоит. Да и полет. Сбылась еще одна мечта. Все таки полет на своих крыльях резко отличается от полета на самолете, ощущения в разы сильнее... Об остальном я ужене говорю. Такие мелкие приятности, как пробужденная память, новые друзья, общение с богами, сражения отодвигались на второй план на фоне всего остального.

С другой стороны дела обстояли не так хорошо. Меня угораздило помереть и попасть сюда в переломный момент истории, что можно расценивать и как плюс, и как минус, ибо обстоятельства складывались не в нашу пользу, но появился шанс еще раз вписать свое имя в веках Еще я заимел довольно могущественного врага в лице того, кем попы любят пугать прихожан, что заставляло призадуматься над своей судьбой. И в конце концов в пыль разлетелись мои идеалистические фантазии, что высшие существа выше человеческих пороков. Это для меня стало достаточно сильным ударом. Оказывается, они такие же "люди". Вот только наделенные огромной силой и гадящие в соответствии со своими возможностями. И среди людей, и среди богов встречаются предатели, в чем я уверился на примере апостолов. Но что самое неприятное, так это божественная политика. Я и на наших то политиков, мягко говоря, недолюбливал за их продажность и готовность идти по костям ради достижения своей цели, а что тут творилось, это просто немыслимо. Союз Мортиса с Творцом был единственным крепким союзом, скрепленным не только и не столько договором и взаимными клятвами, но и взаимной дружбой. Естесственно, Мортис прекрасно знал о крысе в наших рядах и не конечно же не держал обиды на нас за отказ в военной помощи. В остальном здешняя политика ничем, кроме масштабов, не отличалась от политики на Земле. Все грызлись со всеми, все заключали договора-однодневки, все всех предавали. Одним словом, никакого отличия от Земли. Хотя, здесь не было грызни за деньги, что меня вполне устраивало. Никогда не понимал, что люди нашли в этих железках и бумажках с рисунками, что вот уже три тысячи лет не прекращают грызться ради лишней копейки. Я откровенно презирал и презираю таких людей, да только что толку? Кому какое дело до моего мнения, моего уважения или презрения? Но что меня еще больше огорчало на Земле — война за деньги не только не прекращалась, но все более разоралась, поглощая все больше душ. Если среди неандертальцев или кроманьонцев "гнилые" экземпляры попадались чрезвычайно редко в силу невыодности неподобающего поведения в маленькой общине, то в настоящее время я наблюдаю зеркальную проекцию той картины. Найти среди всей этой кучи отходов, что по какой-то ошибке зовется человечеством, тех, кто сумел сохранить душу и подняться выше человеческих страстей, так же трудно, как и отискать чистейши бриллиант в горе навоза высотой с Эверест. В Ирие дело с этим обстояло чуть лучше: денежный вопрос еще никого не испортил.

Словом, япришел к выводу, чтовсе не так уж и плохо. Соваться в большую политику я не собираюсь (пробиться не пробьешься, а замараешься так, что и в вечность свою не отмоешься), денежного вопроса нет и в помине (хоть тут все хорошо), а некоторые рогато-копытные сущности могут засунуть свою вражду в свое же седалище так глубоко, как это позволит им их лапа (не получится, я помогу утрамбовать).

За этими мыслями я и не заметил, как пролетели несколько часов и лагерь начал просыпаться. Час истины настал. Я со вздохом встал и направился снова к Преторской палатке. По пути ко мне присоединились Азраил с Левием и мы втроем вошли в шатер, где нас уже ожидал Петр.

 Итак — начал он — мне уже доложили, что все готово к началу. — Петр кивнул в сторону вставших чуть поодаль командиров. — Думаю, обсуждать нам пока нечего. Предлагаю всем разойтись по своим местам, а я пойду в Круг, подготовлю молот. Кстати, Азраил, начинай атаку сразу, как только пройдет ударная волна. Взрыв ненадолго ослепит их, так что можно будет брать тепленькими. — Азраил кивнул, соглашаясь с предложением апостолоа. Странно, всегда необыкновенно живой анел смерти (странное сочетание) перед боем почему-то становился сам не свой, разоваривал мало и ходил хмурый, наоняя тоску на всех остальных. — Тогда, начнем. Вард, не опоздай. — Он хлопнул меня по плечу и вышел. Я поспешил последовать за ним. Азраил вышел последним, а за ним потянулись и командиры.

Покинув преторскую палатку мы направились в разные стороны: Петр направил свои стопы к холму, на котором еще с вечера было все приготовлено для ритуала передачи энерии, Азраил остался на площадке перед палаткой, на которой в боевом порядке выстроились войска, а я с Левием направился к своей тысяче, стоявшей особняком. Вылетать было еще рано, Петр пока не нанес удара, да и Азраил не закончил с напутственной речью, поэтому приходилось ждать. Но, видимо, Азраил не был в тот день настроен говорить долгие речи, поэтому через пятнадцать минут легионы покинули лагерь, на месте остались только мы (Азраил пока не нанал облаков, в которых мы моли бы укрыться). Я полнялся на преторий и стал смотреть, что происходит там, на поле боя.

А посмотреть было на что. Сперва все было спокойно, но потом вражеские дозорные заметили движение в нашем лагере (вчера они подошли ближе и остановились напротив нас километрах в пятнадцати) и полняли тревогу, вскоре их лаерь стал поход на растревоженный улей. Легионы строились и готовились было уже выходить из лаеря, как произошло то, что переломало в тот день все их планы (и не только планы). В воздухе над вражеским лагерем начали происходить странные метаморфозы. Над центром лагеря сперва появился небольшой шар слепящео света, а наши войска остановились перед нашим лагерем и стали спешно укрываться щитами. Шар начал наливатсья энергией, увеличиваясь в размерах, пока не накрыл примерно половину вражеского лагеря. Демоны, словно завороженные, наблюдали за всем этим, видно не понимая, что здесь творится. Свет начал менять свою форму, превращаясь в оромный боевой молот, а в следующее мгновенье он с просто невероятной мощью обрушился на лагерь. Меня, да и не только меня, на секунду ослепила ярчайшая вспышка света, а потом моего слуха достиг ужасный грохот, от которого на несколько минут заложило уши, последней пришла ударная волна. Казалось от этого удара содрогнулись сами кости земли. В нескольких местах на земле появились трещины и разломы, а в эпицентре этого удара образовалась огромная воронка. Я наконец смог взглянуть на то, что осталось от вражеского лагеря. Хотя, смотреть-то было не на что. То место, где минуту назад находился огромный лаерь осталась огромных размеров воронка. Относительно целыми осталиьс только периферийные участки, находившиеся на весьма приличном расстоянии от эпицентра (ну, почти миллион рыл как никак в лагере было), где и остались еще выжившие,а те, кто находился в радиусе двух километров от места удара, не имели совершенно никаких шансов Сомневаюсь, что даже Люцифер смог бы сдержать удар, в который было влито столько силы. Чтожь, Петр сделал свое дело, очередь за нами. Пыльный гриб еще стоял над лагерем, когда Азраил двинул войска. Я спустился вниз, к своим бойцам и коротко приказал вылетать. Быстро снявшись со своих мест, мы поднялись выше облаков и двинулись к полю боя. Благо, Азраил успел за это время нанать облаков, так что нас было практически не видно, а мы после применения простенького заклинания смогли спокойно наблюдать за ходом рсажения.

Азраил на деле оказался отличным стратеом. Он выстроил войска в три линии: первую линию занимали стрелки, уже начавшие поливать спешно строившихся демонов стрелами, вторую линию составили небольшие разрозненные группы по два — три десятка, которые должныбыли прикрыть отступление стрелков и впоследствии связать наступавщего врага боем, а в третьей линии остался небольшой резерв, одновременно выполнявший функции оружия последнего удара, чтоб добить отступавшего врага.

Демоны, которых даже после Молота осталось немало (думаю, тысяч шестьсот примерно), под густым ливнем стрел бросились в яростную атаку на сравнительно небольшую армию ангелов, своих злейших врагов. Не знай я, на что способны наши легионы, я бы подумал, что эта кроваво-черная лавина, что сейчас неслась по полю со стороны огромного "гриба", здорово напоминающего атомный, сметет кучку отчаянных храбрецов, даже не заметив. Но сечас я только с иронично улыбкой наблюдал за самоубийственной атакой демонов. Они не сразу сообразили, кто перед ними, ведь чернокрылы стояли за спинами своих товарищей. А кода сообразили, отступать было уже поздоно.

Стрелки отошли за вторую линию, оставив за спинами товарищей достаточно большое пространство, чтобы в случае чего смести лавиной стрел прорвавшихся отродий Хаоса. Вторая линия стойко принала на себя страшный удар инфернальных тварей, и враг завяз, словно в болоте, в сторю из хаотично разбросанных групп бойцов. Те, кто пытался прорваться к третьей линии, падали сраженные густой лавиной стрел. Азраил стоял на небольшом пригорке перед строем бойцов третьей линии, наблюдая за боем.

Но что это?.. Одна из групп вдруг исчезла под тушами навалившихя со всех сторон демонов.

 Вот и первые крупные потери — подумал я. — Но на войне как на войне... — была следующая мысль. — никогда не знаешь, кто переживет этот бой. И это — самое ужасное.

Мне трудно было снова учиться терять товарищей... Я чувствовал ответственность за каждого бойца, который в это сновение погибал под ударами порождений Ада. И это было нвыносимо.

Пока я думал, судьбу тех несчатных повторили еще четыре группки, после чего Азраил, очевидно, приказал им сомкнуться. Оставшиеся стеки стали медленно стягиваться к одной точке, стремясь объединиться с товарищами, но они несли тяжелые потери. Видя это, Азраил что-то коротко приказал командующему первой линии, после чего легионеры обнажили клинки и приняли врага врукопашную. Демоны, атаковавшие нестройной толпой, не могли с наскока проломить сомкнутый строй прикрывшихся щитами и ощетинившихся копьями и мечами легионеров. Но храбрецов было сликом мало. Их начали зажимать с флангов не сдерживаемые более стальной лавиной демоны, пытаясь окружить отчаянно отбивавшихся бойцов. В ответ на угрозу окружения Тит, тысячник, командовавший первой линией, навал оттягивать фланги ближе к цетру, пытаясь замкнуть круг и создать некое подобие живой крепости. Они уже почти прорвались к сумевшим наконец объединиться бойцам второй линии и теперь обе группы двигались навстречу друг другу, стремясь слиться воедино и вырваться из окружения. В тот моемнт, когда это случилось, я начал атаку. Кажется, я уже оворил ранее, что оперенье чернокрылов отличается невероятно прочностью, превосходящей даже мифрил. Вдобавок к этому чернокрылы могут осыпать врага своими перьями подобно арпиям из греческих мифов. Что мы и проделали.

На не ожидавших ничео подобного демонов вдруг обрушился настоящий дождь из черных перьев, посеявший страшной опустошение в рядах и так уже понесшего огромные потери противника. Всего несколько сильных взмахов и на врага обрушивается несколько сотен разящих перьев. А ведь "стрелял" не я один, а целая тысяча мне подобных. Думаю, не нужно говорить, что наши перья собрали обильный урожай. Там, где секунду назад стояла довольно крупная толпа демонов, сейчас не осталось ничего живого, лишь обезображенные тела укрыли безжизненную землю плотным ковром.

Далее настал черед второго этапа. Теперь в качестве "капель" того смертоносного дождя служили мы сами. Послав очередную порцию перьев, я сложил крылья и, окутавшись плотной дымкой подобно черной комете обрушился на головы врагов. Остальные повторили мой маневр, только без дымки, и если я обрушился на землю словно пушечное ядро, а взорвавшаяся дымка ударной волной раскидала окруживших меня врагов, то мои леионеры вышли из крутого пике в паре метров над головами врагов и, оставляя за собой небольшие просеки опустились на землю без особых спецэффектов. Веселье началось после приземления. Взглянув на то, что творят ученики Берна, я удовлетворенно хмыкнул про себя. Берн действительно оказался прекрасным учителем. Да и мои ребята не отставали. Словно раскаленный нож сквозь масло они проходили сквозь плотные шеренги врагов. Все это я видел боковым зрением, прерывая земной путь очередного демона-суицидника.

"Танец смерти прост и страшен..." — вспомнились мне слова из песни. Да, тут автор не ошибся. Танец смерти действительно страшен в своей смертоносной простоте. Никаких лишних движений, каждый взмах давно выверен и отточен мноочисленными тренировками и боями. Вот широким взмахом справа налево сношу головы троим незадачливым демонам, и зкакнчиваю движение изящным прыжком с разворотом на 360 радусов, кося подошедших слишком близко противников. Длинным прыжком устремляюсь к довольно крупному демону, методично размахивающему огромным топором, попутно срезая попути еще нескольких демонов, и двумя ударами накрест прерываю путь врага. Меня накрывает холодная ярость схватки, делая и без того совершенные в своей смертоносности движения еще опаснее. Правым мечом блокирую неуклюжий рубящий удар сверху, а левым ращрубаю противника пополам вдоль пояса. А дальше... А дальше в моей памяти отсался лишь бешеный кровавый круговорот. Я пронесся по адским рядам кровавым вихрем, вселяя ужас в и без того уже изрядно деморализованных враов.

Бой, меж тем, превратился из лобового столкновения двух сил в простую мясорубку. Строчки Лермонтова как нельзя лучше подходят для описания тоо хаоса, что воцарился на поле боя.

Носились знамена́, как тени,

В дыму огонь блестел,

Звучал булат, картечь визжала,

Рука бойцов колоть устала,

И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,

Что значит русский бой удалый,

Наш рукопашный бой!..

Земля тряслась — как наши груди;

Смешались в кучу кони, люди,

И залпы тысячи орудий

Слились в протяжный вой...

Воины смешались и теперь очень непросто было определить где свой, а где враг. Никакого строя больше и в помине не было, был лишь клубок двух сцепившихся в смертельном бою зверей, который мог распасться только со смертью одного из них. Трупы ангелов и демонов сплошным ковром усеяли поле скорби. Воздух разрывался от стонов раненных и умирающих вперемежку с яростными криками сражавшихся, которым сторил звон клинков. Кзалось, нас задаят таки числом, завалят трупами несмотря на наше мастерство и все тактические уловки...

Но не тут то было... Рано адские отродья начали праздновать победу... Азраил нанес наконец свой удар. И он был страшен. С холма, в тыл уже замкнувшим кольцо демонам обрушилась бело-черная лавина. То был наш резерв. Подобно этой самой лавине они смели забывших о них и не ожидавших нового удара порождений инферно. Этот удар стал переломным моментом в сражении. Совершенно деморализованные, понесшие ужасающие потери твари Хаоса дрогнули и начали отступать. А лавина наших воинов все неслась и неслась, в нее, словно мелкие притоки в великую реку, вливались все новые и новые воины, и, если сначала враг хотяб пытался сохранить некое подобие порядка, то через десять минут нашео напора отступление превратилось в паническое бегство. Бой был окончен. Врагов осталось так мало, что мы не стали их преследовать.